Чернила и кровь E-Book

Мэй

• Herausgeber: Черным-бело / Chernym-belo
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Young Adult. Книжный бунт. Фантастика
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 670

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Принц Айден — воспитанник храма Безликого бога смерти. Он знает, как возносить молитвы, но не всегда понимает, как общаться со сверстниками. Несчастный случай в Обсидиановой Академии забирает жизнь старшего брата Айдена, но он не верит в эту версию и, ведомый местью, решает начать собственное расследование. Двери Академии открыты для Айдена. Здесь призраки прячутся в тёмных коридорах, студенты устраивают поэтические вечера на кладбище, и все шепчутся о неком таинственном обществе.

Leseprobe

Мэй Чернила и кровь

© Мэй, текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Дизайн переплёта и макета Кати Петровой

* * *

Когда путь мой свернётся петлёй,Позволь преклонить колени,Позволь мне во что-то веритьИ к тебевернуться.Домой.

Эллиот Раттер-Кристи

1. Обсидиановая академия

Осень – хороший сезон, но и опасный.

Дикая магия чаще всего выходит из-под контроля именно осенью.

В это же время двери Обсидиановой академии открывались для отпрысков дворянских семей и талантливых простолюдинов, чья магия и способности должны послужить на благо империи.

Мощные стены возвышались над тронутыми желтизной деревьями парка, а студенты в аккуратной форме выбирались из экипажей и ныряли в каменное нутро.

Айдена выворачивало на кусты роз.

Садовник знал своё дело: крупные бордовые цветы каплями крови выделялись среди жухлой зелени и даже при первых заморозках чувствовали себя прекрасно. Чего Айден не мог сказать о себе.

Он выпрямился, переводя дыхание. Не стал отказываться от протянутого платка. Дэвиан с невозмутимым видом стоял рядом, старше Айдена и местных студентов, но недостаточно, чтобы сойти за преподавателя. На лацкане скромного тёмного сюртука притаился знак в виде черепа, вырезанного из настоящей кости, – символ службы Мархарийскому императорскому двору. Глаза броши поблёскивали рубинами, выдавая высокое положение. Такие украшения делали лучшие косторезы империи, бережно вываривая кости, обрабатывая, а потом работая с ювелирами.

Приведя себя в порядок, Айден расправил плечи:

– Расскажешь отцу, лично тебя убью.

– В наших общих интересах хранить некоторые вещи в тайне.

Император догадается, что Дэвиан знал обо всём, но не доложил. Мужчина прищурился, но не стал молчать:

– Ты вчера весь день зачаровывал. Не думаю, что это стоило того.

– Последняя возможность перед Академией. Тут будет сложно объяснять, почему мне хреново.

– Все решат, что принц участвовал в пьянке.

Айден и предпочёл бы, чтобы его выворачивало из-за того, что он пил накануне.

А не из-за магии.

Дэвиан протянул пиджак, который держал, и Айден надел его, старательно застёгивая каждую пуговицу. Айден предпочёл бы обойтись рубашкой и форменной жилеткой, но в первый день полагалось явиться при полном параде. Хорошо хоть, не в мундире!

Стоило возвращаться, но Дэвиан медлил.

– Ты уверен, что это хорошая идея, Айден? Ты мог остаться в храме.

– Я не буду отсиживаться в храме.

– Не отсиживаться. Но никто бы не стал заставлять тебя переходить в Академию в этом году. Даже его величество.

Обсидиановая академия считалась престижным учебным заведением, через которое проходил весь цвет имперской аристократии, посвящая время алхимии, истории и верховой езде, но на самом деле строя союзы и заручаясь поддержкой. Старший брат Айдена, наследный принц Конрад, тоже был здесь, прекрасно справлялся и с учёбой, и с ролью будущего императора.

Пока не погиб.

Но Дэвиан прав, никто не стал бы заставлять Айдена тут же бросать храм и поступать в Академию, это вполне могло подождать год или даже несколько. Вот только он сам заявил, что хочет.

Конечно, надеялся, что за лето дела с магией продвинутся куда дальше. Но кусты роз хоть и скрыли наглядную демонстрацию тщетности этих попыток, не могли вытравить её из памяти Айдена. Что ж, значит, будет разбираться по ходу дела. У него больше нет времени.

Он должен выяснить, что на самом деле произошло со старшим братом. Потому что в «несчастный случай» Айден не верил.

Вместе с Дэвианом они двинулись по шуршащей гравийной дорожке обратно к экипажу. Тот остановился недалеко, четвёрка вороных лошадей всхрапывала, а выложенный перламутром череп на деревянном боку кареты поблескивал в пепельном свете дня. Даже тому, кто вообще не чуял магию, было понятно, что в символ императорской семьи вплетены чары. Защитные. Хотя Айден не удивился бы, узнав, что там ещё и что-то вроде подавления, чтобы любой увидевший экипаж хотел падать ниц.

Забравшись внутрь, Айден уселся напротив Роуэна.

Младший брат учился третий, последний год в местном лицее, на следующий уже перейдёт в Академию. Айдену весной исполнилось восемнадцать, и по возрасту он поступал на второй курс Академии. Конрад был бы на третьем, последнем.

Роуэн внешне очень походил и на погибшего Конрада, и на отца. Те же карие глаза и каштановые волосы в оттенках жухлой листвы. А вот тяжёлый взгляд императора унаследовал именно Айден. Только его волосы и глаза были почти чёрными.

Роуэн сидел с раскрытой книгой на коленях, тут же пристроился блокнот с плотной бумагой для эскизов, хотя в экипаже было темновато для рисования. Хмуро глянул на брата и вернулся к чтению.

– Тебе стоило остаться в храме, – бросил он.

Айден промолчал, дожидаясь, когда Дэвиан обойдёт экипаж и займёт место внутри. Роуэн прекрасно знал, почему Айден хотел оказаться в Академии именно в этом году. Правда, даже Айден не мог понять, Роуэн демонстрировал неодобрение или таким образом показывал, что опасается за брата и его магию. Хотя оба знали, что в дикую она не превратится, но дел наворотить могла и без этого. В том числе опасных для самого Айдена.

В детстве все трое были дружны, но потом Конрад, а вслед за ним и Роуэн отправились в Обсидиановую академию, Айден же обучался в храме. После смерти Конрада Роуэн не жаждал общаться – хотя на похоронах сказал Айдену, что не сомневается, это не несчастный случай.

Наследные принцы не умирают по неосторожности.

Дэвиан открыл дверцу со своей стороны, устроился на обитом тканью сиденье рядом с Айденом. Ему не требовалось ехать с принцами, Дэвиан сам вызвался – а возможно, император ему поручил. Формально поводом считались бумаги и вопросы, которые Дэвиан должен обсудить с главой Академии.

Наличие собственного юриста считалось обыденным среди дворян, и студенты пользовались услугами семейного. Но принцы – совсем другое дело. Их и только их делами занимался Дэвиан.

Экипаж по-прежнему стоял на месте, Дэвиан не отдавал приказ двигаться. В нетерпении Роуэн поднял глаза:

– Едем уже.

Дэвиан уважительно склонил голову перед Айденом:

– Мой принц?

Чтобы напомнить самому Айдену, что именно он теперь старший принц, ему отдавать приказы, в том числе и Дэвиану. Но на самом деле, как подозревал Айден, Дэвиан давал ему время прийти в себя. Они подъехали к самой Академии, оставалось завернуть за несколько изящных парковых рощ, и предстанут перед главным входом. Там уже некуда отступать. Никаких спасительных роз.

– Едем, – коротко приказал Айден.

Обсидиановая академия была выложена из чёрных камней. Но никакого отношения к обсидиану они не имели: самые обычные, пусть и потемневшие от времени, а местами покрытые пышно разросшимся плющом.

Говорили, что выпускники Академии настолько тверды, что могут сравниться с обсидианом.

Правда же состояла в том, что Академия получила своё название благодаря Обсидиановому залу, комнате, где пол действительно выложен из гладких чёрных плит.

Айден видел его в тот единственный раз, когда приезжал сюда с Конрадом и Роуэном. Это был официальный визит: Роуэн начинал учиться в местном лицее, а Конрад, наоборот, его окончил и переходил собственно в Академию.

Тогда сочли, что Айден на достаточном уровне посвящённый в храме, чтобы провести обряд. После молитв старших жрецов в Обсидиановом зале Айден собственноручно перерезал горло бычку, окунул ладони в его тёплую кровь и нарисовал священные знаки на чёрных плитах пола и на лбу старшего брата, склонившегося для благословения Безликого бога смерти, покровителя Мархарийской империи и королевского рода.

Которое не очень-то ему помогло. Потому что спустя два года он погиб в этих стенах.

Выбравшись из экипажа, Айден с любопытством огляделся. Двор был широким, чтобы без проблем размещались подъезжающие кареты и освобождали место для новых прибывающих. Здание Академии приветливо распахнуло двустворчатые двери над широкой лестницей, и туда устремлялись ученики.

Не сказав ни слова, Роуэн прошёл мимо и направился внутрь. Как было заведено, принцы являлись без пышных церемоний, наравне с другими учениками. Однако карета выдавала их с головой. К Роуэну тут же приблизились несколько человек, на Айдена опасливо косились.

Вещи, прибывшие ещё раньше, уже отнесли в комнаты. Айден настаивал, чтобы приехать в последний момент, непосредственно вечером, и избежать официальных церемоний в Обсидиановом зале. Но как студент второго курса он и не обязан в чём-то участвовать, а как принц тем более. Занятия начнутся только завтра.

– Я бы сказал, что ты ещё можешь отказаться, – заметил Дэвиан. – Но уже не можешь.

Поправив перчатки на руках, Айден глубоко вздохнул и двинулся вслед за Роуэном в Академию, ставшую могилой старшего брата.

Вместо ужина Айден решил осмотреться. Здание Обсидиановой Академии было огромным, коридоры вели из корпуса в корпус, ковры скрадывали шаги, на стенах красовались вышитые гобелены и картины. В основном пейзажи, и Айден заметил несколько работ Каннингема и графику Эшфорта. В главном холле высилась великолепная скульптура безымянного ученика с огромной книгой в руках и вдохновенным, устремлённым вперёд взглядом. На табличке значилось, что это воплощение Обсидиановой академии, «Целеустремлённый ученик» от самого Амоса Левериса. Что ж, студент изображён хотя бы одетым, а то в столице Левериса восхваляли, но прославился он в основном обнажёнными скульптурами. И парочкой скандалов с моделями.

Больше Айдена интересовали переходы и каменные галереи, окна, из которых открывался чудесный вид на сад, витражные двери в Обсидиановый зал и другие наверняка важные для студентов помещения.

Айден боялся, что на него будут обращать внимание, но никто ещё не знал императорского сына в лицо. Студенты торопились по своим делам, кто-то носился с книгами, кто-то обсуждал летние приключения, а другие громко ругались, увидев своё расписание.

И юноши, и девушки носили пиджаки, белые рубашки и галстуки, последние многие заменяли на броши с маленьким гербом своего рода, притаившимся среди лент или кружев. Мужская форма предусматривала штаны, а женская – юбки чуть ниже колена, но Айден видел девушек в коридорах, которые даже в первый день пренебрегли правилами, их юбки точно были короче положенного. Некоторые ходили в форменных рубашках со знаками Академии.

Форма лицеистов отличалась более светлым оттенком, в такой приехал Роуэн. Когда они переходили в Академию, то меняли её на форму тёмно-полночного цвета.

У многих студентов виднелись капельки металла на лице, ставшие модными в последние несколько сезонов. Айден ничем таким обзавестись не успел, только в правом ухе покачивалась простая серьга в виде змеи.

Слуги иногда посматривали на Айдена, но их в Обсидиановой академии было не так много, а в первый день они старались не высовываться.

В стороне зазвонил колокол, призывая к ужину, но большинство студентов даже внимания не обратили. Айден тоже не собирался в столовую. Вот уж где точно будут пялиться на прибывшего принца.

Проведя пальцами по шероховатым перилам, Айден поднялся к широким распахнутым дверям, за которыми притаились высокие стеллажи библиотеки. В храме имелась собственная, очень обширная, но выбор книг в ней был весьма ограничен. Религиозные тексты на любой вкус, множество рукописей по истории, искусству, политике и экономике, но Айдену отчаянно не хватало самых обычных развлекательных книг.

Он с любопытством зашагал вдоль полок. Столы сейчас пустовали, учиться в первый же вечер никому не хотелось. Из огромных витражных окон падал причудливый закатный свет, и внутри Айдена невольно разливалось восхищение.

Он приехал ради того, чтобы докопаться до правды о смерти брата и отомстить виновным. Но, помимо этого, ему предстоит учиться здесь. И эта библиотека тоже станет частью его обыденности. Не утренние молитвы, а перелистывание шуршащих страниц.

Глубоко вдохнув, Айден позволил себе прочувствовать ароматы бумаги и чернил, сладковатые, чуть суховатые. Огромные стеллажи, пюпитры для чтения, столы, испачканные пролитыми чернилами. Тут и там приткнулись лестницы, чтобы добраться до томов наверху. Даже библиотека в императорском дворце не могла сравниться с этой.

Айден сам не заметил, как провёл среди книг несколько часов. Он с радостью находил знакомые тома и с предвкушением те, что ещё не читал. Нашёл сочинения по истории, о которых только слышал, они считались очень редкими. Как и книги в кожаных обложках и древние трактаты по магии.

Обнаружил целый шкаф с художественной литературой. В самом углу, кажется, больше для того, чтобы можно было называть библиотеку всеобъемлющей, но Айден неимоверно обрадовался.

Там его и застала пожилая смотрительница.

– Молодой человек, мы закрываемся.

– А? – оторвавшись от томика в руках, Айден глянул на неё и поморгал, пытаясь понять, чего от него хотят. – Я могу взять эту книгу?

Старушка кивнула. Она была в наглухо закрытом чёрном платье с высоким воротником, украшенным кружевом и маленькой жемчужной пуговкой. На груди покоился медальон, в каком обычно хранили локоны возлюбленных, молочные зубы детей или духовные скрижали с заклинаниями. Но Айден был готов поспорить, что перед ним вдова, и в медальоне песчинки праха.

Собранные седые волосы украшали две шпильки: из обсидиана, усыпанная пылью драгоценных камней, и костяная как знак уважения к богу смерти. Такие украшения предпочитали те, кому было о ком скорбеть.

Что-то такое витало рядом с ней. Отголоски призрака, печать далёкой смерти, очень близкой и болезненной. Айден предпочёл не сосредотачиваться на этом, не обращать внимания.

Они подошли к массивному столу, где лежала открытой разлинованная книга. Аккуратным почерком смотрительница библиотеки записала взятый том и даже бровью не повела, что это явно не учебная литература. Уже успело стемнеть, и на столе ровным светом горела зачарованная лампа. Магию следовало обновить, потому что сияла она тускло.

– Имя?

– Айден Равенскорт.

Старушка снова глянула на Айдена, поняв, кто перед ней. Он подобрался, почти ожидая, что сейчас начнутся церемонии, но библиотекарша лишь уважительно склонила голову.

– Добро пожаловать в Обсидиановую академию, ваше высочество.

Айден расслабился, а смотрительница хитро добавила:

– Надеюсь, ты не думаешь, что все тут будут падать перед тобой ниц? В Академии это не принято. По крайней мере, пока ты один из студентов.

– Я много лет обучался в храме, где мне не оказывали никаких церемоний. Очень надеюсь, что и здесь будет так.

Хотя Айден не был настолько наивен, чтобы правда так думать.

Старушка вписала его имя напротив названия книги, коротко рассказав, на сколько выдаётся литература. На её пальце поблёскивал массивный перстень с чёрным гагатом.

– Как вас зовут? – спросил Айден. – Я хотел бы знать, как обращаться.

– Вивиан Фаррел.

– Спасибо за книгу, миссис Фаррел.

– Комплект необходимых учебников уже в твоей комнате, но ты сам наверняка видел. За дополнительной литературой всегда можешь приходить сюда, библиотека открыта с раннего утра до вечера.

Решив не уточнять, что в комнате он ещё не был, Айден колебался, стоит ли вот так сразу же спрашивать или лучше выждать. Но любопытство оказалось сильнее.

– А Конрад, мой брат, часто бывал тут?

Взгляд миссис Фаррел потеплел:

– Не так часто, как Роуэн, но бывал. Все студенты заходят в библиотеку, как же без этого? Конрад был приятным молодым человеком, иногда мы даже пили чай. Он рассказывал о тебе.

Её голос споткнулся, миссис Фаррел не знала, стоит ли продолжать. На миг Айден решил, что Конрад говорил что-то странное, но всё наоборот.

– Мне казалось, брат любил тебя.

– Да, – отстранённо сказал Айден. – Мы каждое лето проводили вместе. Во время учёбы он много писал мне.

Прикусив язык, Айден торопливо распрощался и постарался как можно быстрее покинуть библиотеку. Он вовсе не собирался откровенничать и злился на самого себя, что начал рассказывать о Конраде первому же человеку, которого встретил в Академии.

Студенты почти исчезли из коридоров, а ближе к жилым комнатам в воздухе витал тонкий аромат выпечки, наверняка из столовой. Айдену же чудился железистый запах крови, он перекатывался на языке, отдаваясь болью меж рёбер.

К вечеру внутри стен Академии бродили сквозняки, из-за прикрытых дверей сочились свет и смех. На жилом этаже Айден остановился около одной такой комнаты. Звенели весёлые разговоры, потом что-то упало и разбилось, но вместо ругани послышался раскат смеха.

Стоя по другую сторону, в сумрачном коридоре, почти против воли Айден ощутил нотку зависти. Он мог признаться самому себе, что хотел бы оказаться среди такой компании, веселиться и думать только о том, как с утра встать на занятия. Он хотел бы, чтобы у него интересовались, как он провёл лето.

Что ж, Айдену ещё предстоит познакомиться с соседом по комнате.

Отец сказал ему, что как принц он может занять собственные покои и жить в одиночку, как в храме. Возможно, отец искренне считал, что так Айдену будет проще.

Представив долгие одинокие вечера, Айден содрогнулся. И заявил, что не против компании. К тому же так будет проще узнать, кто есть кто в Академии, и выяснить о Конраде.

Комната была оставлена открытой, на низком резном столике лежал ключ для Айдена. У его соседа, видимо, уже имелся собственный, и он его забрал. Значит, не сегодня приехал, а заранее. Но внутри его не было.

Решив поберечь чары, Айден не стал включать фонарь, ограничившись обычными свечами.

Жилые покои представляли собой две комнаты: в первой два дивана с тёмной обивкой, между ними изящный журнальный столик на кованых ножках. Чуть дальше в углах два массивных бюро из дерева, за которыми предполагалось заниматься. Учебники уже выстроились в книжных шкафах по стенам. На свободном месте на шёлковых обоях висел пейзаж, изображавший академию, и панно со сложным узором из костей.

Во вторую комнату вела неприметная дверь, и тут оказалась спальня. Две кровати, тумбочки, шкафы с одеждой – всё парно одинаковое. Кровать ближе к окну, скрытому тяжёлыми портьерами, была занята: оставлена неприбранной, на тумбочке валялся галстук. Похоже, аккуратностью сосед не отличался. Подойдя к его шкафу, Айден нажал на незакрытую дверцу, затворяя, потому что она его раздражала.

Тут же имелась и отдельная ванная комната с умывальником и изящной ванной на ножках.

Осмотрев свои вещи и учебники, Айден изучил оставленное тут же на столике расписание, но не испытал никаких эмоций по поводу предметов или преподавателей. С кем и чему он будет учиться, и так знал, а распорядок не имел значения.

С любопытством глянул на стол, занятый соседом: там уже валялось несколько учебников и лежали три тома поэзии.

Усевшись на удобном диване, Айден решил почитать взятую в библиотеке книгу, ожидая возвращения соседа.

Ждать пришлось до глубокой ночи.

На самом деле Айден давно пошёл бы спать, но книга повествовала о приключениях обаятельного контрабандиста и настолько увлекла, что Айден не хотел её откладывать, даже когда глаза начали слипаться.

Свечи почти догорели, а приключения двигались к завершению – или к нечитабельности во мраке, когда дверь комнаты распахнулась и с глухим стуком ударилась о стену.

Выругавшись, вошедший постарался потише прикрыть за собой дверь. Сделал несколько по-кошачьи мягких шагов в гостиную и замер, заметив устроившегося на диване Айдена.

Повыше принца, худой. Без пиджака или галстука, а часть рубашки даже не заправлена в штаны. Светлые волосы встрёпаны, на нижней губе ближе к уголкам два аккуратных колечка, поблескивающих в свечах, в брови тоже виднелась капелька металла, а на пальцах тяжёлые перстни.

– Ты, видимо, принц, – заявил он и протянул руку. – Николас.

– Айден.

Николас хмыкнул, подразумевая, что и без того знал, кто он. Ладонь оказалась сухой, рукопожатие крепким, а от самого Николаса пахло алкоголем. Опустив глаза, он уставился на грудь Айдена, и тот не сразу понял, что снял пиджак, так что теперь были видны тонкие чётки из косточек – символ Безликого бога смерти.

– Ты у нас храмовый мальчик, значит? – прищурился Николас. – Прелестно.

– Я всего лишь учился в храме. Примерно тому же, что и вы в лицее и Академии.

Кроме, возможно, политических интриг, тонкого искусства взаимодействия друг с другом и лжи. Предполагалось, что это потребуется наследному принцу, в будущем императору, но не его брату.

Николас хитро улыбнулся, и колечки на губе в этот момент походили на клыки ядовитой змеи.

– Хочешь сказать, не собирался становиться жрецом?

– Это было необходимостью.

Николас уточнять не стал, Айден в очередной раз подумал, что ему стоит быть внимательнее с тем, что он говорит. Рассказывать о себе он не планировал.

Двинувшись к двери в спальню, Николас на ходу бросил:

– Я надеялся, что в этом году буду жить один, но отец наверняка приложил массу усилий, чтобы нового наследного принца поселили именно со мной. Он почему-то считает, что хоть так заинтересует меня политикой. А я стану твоим лучшим другом и обеспечу себе место при дворе.

Оставалось удивляться, что он говорит об этом так открыто, но Николас был прав. Его отец использовал всё своё влияние, чтобы это устроить, и именно Николас оказался соседом принца. Айден знал об этом, но ему было плевать, с кем делить комнату. Лишь бы этот человек мог показать ему Академию, то, что ускользало от сторонних расследований. Николас подходил на эту роль.

– В гробу я видал отца и его планы, – заявил Николас. – Надеюсь, ты будешь нормальным и не станешь устраивать тут молельный дом.

Он скрылся в спальне, оставив Айдена хмуриться от подобного знакомства. Что ж, Николас мог не бояться молитв: возвращаться к ним Айден не собирался.

2. Чистая сила – чистая смерть

Айден не лукавил: в храме он действительно учился примерно тому же, что изучали все три года в лицее, а затем в Академии. Но всё-таки не совсем, сосредотачивались на других вещах, так что во второй половине лета пришлось заниматься с учителями, которые, по сути, подогнали его под стандарты Академии.

Хотел бы Айден считать себя спокойным и непоколебимым, но, конечно же, он волновался в первый день. Потому что предстояло узнать, насколько учителя справились со своей задачей. И насколько хорошо будет справляться он сам.

По крайней мере, не возникло проблем с Николасом.

Этого Айден опасался. Либо сосед по комнате начнёт изводить его вопросами, либо они не поладят. Но на деле Николас попросту не обращал на Айдена внимания.

В спальне стояли высокие напольные часы, настроенные бить в определённый час. После этого Николас только глубже зарылся в одеяла, зато у Айдена была возможность спокойно занять ванную комнату и умывальник. Тот даже вызвал любопытство, потому что в храме воду по-прежнему таскали в вёдрах из колодца. В Обсидиановой академии работала система труб, так что с умыванием проблем не возникало.

Айден успел привести себя в порядок и одеться, когда Николас подскочил на кровати. Отчаянно зевая, он наскоро оделся, даже не подумал прибрать кровать или вещи, но при этом умудрялся выглядеть с небрежной элегантностью. И в ванную тоже зашёл.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался Айден.

– Ага, – буркнул Николас.

Оставалось гадать, он имел что-то конкретно против Айдена или мира в принципе. Подхватив учебники, Айден тихонько последовал за Николасом, потому что тот знал, куда идти. Накануне Айден посмотрел, как и где расположены кабинеты, чтобы не попасть впросак, но идти за тем, кто здесь учился, всё равно надёжнее.

Дэвиан был прав. С соседом по комнате могут возникнуть проблемы.

Перед учёбой Дэвиан как юрист принца предоставил подробные досье на многих учеников, но первым делом, конечно же, на того, с кем Айдену предстояли жить.

Николас Харгроув, единственный сын генерала Лоуренса Харгроува, чьё назначение фельдмаршалом все ожидали. То есть в руках этого человека сосредоточена военная мощь Мархарийской империи. Айден видел его несколько раз: суровый строгий мужчина. Его единственная жена умерла при рождении сына, позже ходили слухи о его связях с дворянками, но повторно генерал так и не женился.

Он славился высокими стандартами, которые прививал армии, но вот сын плевать на них хотел.

Николас Харгроув постоянно числился среди нарушителей правил сначала Обсидианового лицея, а потом и Академии. Ничего серьёзного, скорее создавалось впечатление, что ему попросту нравилось нарушать правила, но не переходить границу – или испытывать её на прочность. Учился он сносно, но преподаватели отмечали неусидчивость. Отец пророчил ему военную карьеру при дворе и действительно употребил всё своё влияние, чтобы именно Николас жил вместе с Айденом.

Дэвиан озвучил всё это невозмутимо, а потом закончил:

– С ним могут возникнуть проблемы.

Тогда Айден невольно проникся сочувствием к этому Николасу, которого никогда не видел. По тому, как обречённо звучали слова Дэвиана, он уже сделал выводы. Про самого Айдена тоже порой считали, что с ним «могут возникнуть проблемы». Он потому и оказался в храме.

Теперь же поведение Николаса и правда раздражало, Айден начинал осознавать, что вообще-то с этим человеком ему предстоит прожить целый год. С другой стороны, им вовсе не обязательно становиться друзьями.

Судя по всему, Николас был не из тех, кто приходит заранее, поэтому в нужную аудиторию они явились под звон колокола, возвещавшего о начале занятия. Проблем не возникло: профессор не обратила внимания на новенького, показала свободное место в центре аудитории и начала вещать об астрономии с таким видом, что создавалось впечатление что предыдущий урок прошёл вчера, а не весной.

Этот материал Айден уже знал, поэтому позволил себе расслабиться и оглядеться.

Столы были одиночными, слева от него вальяжно развалился Николас, справа сидела миловидная девушка, в которой чудилось что-то знакомое. Она подпёрла голову рукой, рыжевато-каштановые волосы небрежно струились по спине, украшенные чёрным атласным бантом. Почувствовав на себе взгляд, она посмотрела на Айдена с равнодушием и снова уставилась вперёд. Лорена Хартли-Стоун. Он мало что про неё помнил, но её отец был известным учёным, одним из видных светил Научного общества Кин-Кардина.

Бумаги Дэвиана сообщали, что в её комнате в Академии чучело лисы, а сама она хороша в препарировании животных. Айден даже знать не хотел, откуда все эти сведения. Лорена казалась отчуждённой, но милой.

А вот за ней сидела настоящая красавица: брюнетка, пухлые губы и яркие зелёные глаза, которые беззастенчиво разглядывали Айдена.

Она подошла к нему после занятия, хлопнув ресницами:

– Вряд ли ты помнишь, но мы встречались во дворце.

– А ты?..

– Лидия Блэкторн.

Айден чуть не ляпнул, что когда они «виделись во дворце», им было лет по семь. Лидия тогда казалась маленькой леди, всё повторявшей за матерью. Блэкторны владели многой промышленностью, поэтому некоторые пренебрежительно считали их не настоящими аристократами, а торговцами, хотя род Блэкторнов был древен и знатен.

– Я помню, – сдержанно сказал Айден. – Мы были маленькими.

– Никогда не думала, что увижу тебя в Академии. Мне… жаль, что причины для этого безрадостны.

С удивлением Айден понял, что Лидия искренна, она правда сожалела.

– Ты знала Конрада? – предположил Айден. – Здесь, в Академии.

– Немного.

Она отвела взгляд, смутившись или не желая продолжать тему. Может, она знала Конрада куда лучше, чем хотела показать. В конце концов, он всего на год старше, а Лидия определённо была красивой девушкой, которая могла заинтересовать даже наследного принца.

– Академия тоже полна призраков, – сказала Лидия.

Не сразу, но Айден вспомнил, что при встрече во дворце он пугал девочку историями о призраках. Их ему рассказала мать, а он потом передал братьям. Конрад рассмеялся, а вот Роуэна история ошеломила, он боялся тушить свечи на ночь. Айдену хотелось произвести впечатление на новую знакомую, вот он и понарассказывал.

– Интересно, – сдержанно кивнул Айден. – Я слышал о местных призраках.

– Кто не слышал? Но я могу показать. Приходи после отбоя в Северную галерею.

Подмигнув напоследок, Лидия послала кокетливый взгляд и снова опустила глаза, устремляясь прочь по коридору. За спиной Айдена раздался смешок.

– Эта подстава стара, как стены Академии, – заявил Николас.

Айден нахмурился, не понимая. Николас всё-таки пояснил:

– Ты приходишь на уединённую встречу с красоткой. Совершенно случайно вы обнимаетесь, и совершенно случайно рядом оказывается свидетель. Всё. На следующее утро об этом гудит вся Академия, а красотка утверждает, что ты должен на ней жениться, чтобы спасти репутацию.

Айден не знал, что его раздосадовало больше: то ли что Лидия попыталась провернуть такое неизящное дело, то ли что сам он попросту не понял, чем это может обернуться. Хмуро глянул на Николаса:

– С тобой тоже такое проделывала?

– Не она. Но да, была одна! Перевелась потом в Институт благородных девиц Ричмора. Подозреваю, отец её перевёл, потому что слишком много скандалов пришлось тут замять.

– И что ты сделал, когда она вот так позвала?

– Пришёл, конечно! С Милтоном. Но обжиматься втроём эта благородная девица почему-то не захотела.

Николас рассмеялся, хотя искреннего веселья не звучало. Скорее уж насмешка. Айден не мог понять, над девушкой или над самим собой.

– Не ходи, – внезапно сказал Николас. – Она не обидится, но поймёт, что ты её раскусил. Лидия такое больше оценит. О, вот и Милтон!

И снова на его лице расцвела улыбка, как будто рассудительность была лёгким затемнением, показавшимся видением. К ним подошёл невысокий крепкий парень с вьющимися волосами. Приветственно хлопнул Николаса по плечу, коротко сказал Айдену, что его зовут Милтон, и тут же унёсся дальше.

Айдена едва не сбили с ног тени мертвецов, клубившиеся вокруг этого парня. С трудом Айден сдержался, чтобы не вскрикнуть, и отшатнулся, налетев на Николаса.

– Что у него произошло?

– А? – не понял Николас.

– Он окружен смертью.

Николас молчал, Айден наконец-то выпрямился и пожалел, что настолько плохо умел держать себя в руках. Но с такой сильной аурой смерти он сталкивался всего пару раз в храме.

– Ты это чувствуешь из-за того, что жил в храме Безликого, или из-за своей магии? – уточнил Николас.

Неопределённо поведя плечами, Айден не стал отвечать. Он и сам не был уверен. Всё взаимосвязано.

– Это Милтон Кроссмор. Вся его семья погибла в пожаре. Он последний из своего рода.

Теперь Айден вспомнил эту историю. Конечно, он помнил о Кроссморах! Милтон, представляясь, не называл фамилию. Четыре года назад эта история гудела среди аристократов: поместье Кроссморов вспыхнуло по нелепой случайности из-за камина, но стояло жаркое лето, поэтому огонь распространился очень быстро. Лекари пытались помочь лорду Кроссмору, но он погиб. Наследник рода выжил только благодаря тому, что очень плохо учился, поэтому в Обсидиановый лицей поехал ещё летом, чтобы наверстать программу на курсах перед официальным поступлением. Его не было в поместье.

Глубоко вздохнув, Айден обуздал свои ощущения и направился на следующий предмет. На истории перевёл дыхание: требовалось знание дат и событий, с этим у него проблем не возникло. Политика оказалась скучна. Алхимию не поставили на первый день, как и древние языки. С логикой и математикой прошло куда спокойнее, чем мог подумать Айден: учителя хорошо его подготовили, так что у него создавалось впечатление, что он продолжает их уроки.

Проблемы начались на ритуалистике.

Магические способности проявлялись неравномерно, а во многом зависели от связок – тех партнёров, с которым проходило зачарование. Тем не менее теории все учились одинаково, а вот для практики уже распределялись по парам. Этого Айден ожидал с затаённым ужасом, но считал, что у него есть время подготовиться – или успокоиться. Потому что до практики доходили позже.

Если в тебе есть магия, нужно уметь ею управлять, иначе она может вспыхнуть дикой, уничтожая и тебя, и окружающих. А если начать использовать силу напрямую, можно превратиться в иссохшего. Айден видел их в храме. Блёклые, потерянные люди, которые теряли не только магию, но зачастую и волю к жизни.

Кабинет отличался от прочих: вместо обычных панелей стены украшали тусклые, как закопчённое дерево. В нишах стояли канделябры с оплывшими чёрными свечами и черепами животных. От створок шкафа веяло чарами. Наверняка защитными, чтобы не повредить тома старинных книг, ведь в задней части аудитории оставалось большое свободное пространство для практических занятий по ритуалам.

Преподаватель оказался пожилым мужчиной очень маленького роста. Он одевался в такой же пиджак, что и студенты, и говорил хорошо поставленным голосом – Роджер Саттон. И пусть выглядел он невзрачно, но из рода Саттонов всегда выходили сильнейшие маги. Спуску не даст.

– Нам очень повезло, – воодушевлённо заявил он. – Среди нас есть член рода Равенскортов, обладатель уникальной магии.

Айден замер и внутренне напрягся. Он догадывался, что на предметах, касающихся магии, легко не будет, но не думал, что проблемы начнутся с первых же минут первого же занятия.

– Конечно же, вы знаете – продолжил Саттон, – магия императорской семьи отличается от остальных. Сила, дарованная самим богом смерти. Если других использование магии напрямую иссушает, то императорская семья может управлять ею в чистом виде. И это не привычная магия, а тени Безликого.

Айден, как и многие, вырос на этих историях. Например, о великом императоре Элиасе Равенскорте, который в битве при Истарине выпустил силу своих теней и сломил противника. В одиночку уничтожил целую армию! Чистая сила – чистая смерть.

– Эти силы отличаются от привычной нам магии. Умереть от императорских теней считается честью. Нам повезло, мы можем увидеть эту силу воочию. Продемонстрируете, ваше высочество?

В просьбе не было ничего особенного, любой принц почёл бы за честь показать силу своей фамильной магии. Того самого искусства, что во многом отвечает за высокое положение императорской семьи.

– Нет, – коротко сказал Айден.

Профессор Саттон удивился. Студенты вздохнули. С досадой Айден подумал, что наверняка кажется холодным, неприступным и точно высокомерным. Совсем не то впечатление, которое он хотел произвести в первый же день, но это лучше, чем правда.

– Что ж, как пожелаете, ваше высочество.

Профессор Саттон не пытался скрыть разочарования, наверняка ему и самому хотелось посмотреть на тени. Конечно, Конрад демонстрировал их, да и Роуэн тоже. Но в основном на показательной магии раз в полгода, а на обычных занятиях всё бывало скромнее.

Краем глаза Айден заметил, что Николас внимательно смотрит на него. Сегодня он снял металл с губы, оставив только бровь – или не успев надеть. И больше не походил на змею, скорее на задумчивого лиса.

Наконец-то он лениво отвернулся.

К счастью, всё занятие Саттон продолжал говорить, больше не обращаясь к принцу. Он обрисовал план, и Айден с ужасом осознал, что практические занятия куда ближе, чем он рассчитывал. Первым ритуалом для изучения был простенький, позволявший направить чары и создать защитный амулет.

– Изучите параграфы с первого по третий, а через два дня попробуем на практике.

– Как через два?

Сначала Айден решил, это он озвучил свои мысли. Но оказалось, какой-то парень впереди. Профессор Саттон улыбнулся блаженной улыбкой человека, считавшего своё искусство самым важным, а остальных обязанными быть в таком же восторге.

– В этом году мы проведём много ритуалов.

Айден невольно вздохнул. Это будет очень сложный год.

Он рассчитывал, что начнёт выяснять о Конраде.

Или наведается к Роуэну под каким-нибудь благовидным предлогом.

Сдаст в библиотеку прочитанную книгу и возьмёт другую.

Но в итоге Айден весь остаток дня судорожно читал учебники по ритуалистике. Он предполагал, у него будет больше времени подготовиться, но профессор Саттон оказался из тех, кто считал, что всё нужно изучать на деле. Айден всерьёз прикидывал, как быстро после занятия сумеет улизнуть к кустам роз.

Разминая уставшие плечи и спину, он поднялся с дивана, который облюбовал вместо стола, и подошёл к окну. С третьего этажа открывался чудесный вид на аккуратный сад, за которым следили строго и неумолимо. Учащиеся помладше жили на втором этаже.

За садом расстилалось поле: траву скосили, но оставили лежать там же, так что земля казалась покрытой влажной соломой рыжеватого оттенка. А дальше только осенний лес, к вечеру подёрнувшийся туманом.

Когда начало смеркаться, Айден зажёг свечи. Хлопнула дверь в соседней комнате: вообще-то через стенку ничего слышно не было, но вот эхо от дверей иногда раздавалось. Айден знал, что его комната крайняя, так что соседи только с одной стороны. Точнее, сосед. Щуплый Аарон Стейфил. Сын адмирала Стейфила с великолепной успеваемостью. Он всегда поджимал губы и смотрел на других с плохо скрываемым высокомерием.

Как понял Айден, раньше с ним жил Николас, а в этом году его переселили к принцу. Николас сам об этом сообщил, когда после занятий закинул пиджак на кровать, расслабил галстук и явно вознамерился уйти.

– Ты в комнате вообще не остаёшься? – спросил Айден.

Николас замер в дверях, обернулся и заявил:

– Мой прошлый сосед предпочитал не разговаривать. Считал меня ниже себя. Ну Аарон всех считает ниже себя. Он мне за год слов десять сказал, и все были о том, как я должен убирать свои вещи.

– Ты его не послушал.

– Разумеется, нет!

На этом Николас закончил и нынешний разговор, громко хлопнув дверью и исчезнув в неизвестном направлении. На самом деле Айден только обрадовался, это позволило позаниматься в тишине.

К ночи голова разболелась от попыток запихнуть в неё знания и понять в теории, как будет происходить что-то на практике. Вздохнув, Айден помассировал виски и вспомнил, что в это время в храме он бы принимал участие в общей молитве.

Они выстраивались рядами на коленях перед статуей Безликого и шептали традиционную молитву о том, что смерть милосердна, а их слова отражались в заполненной кровью чаше у ног бога. Айден несильно задумывался над словами, но после смерти Конрада так и не смог себя заставить помолиться.

Смерть не милосердна. Она беспощадна.

Приведя себя в порядок, Айден забрался под одеяло. Сегодня он хотел выспаться и уже догадывался, что Николас успел найти ещё какую-нибудь гулянку, наверняка их достаточно в первые дни учёбы. Выслушивать от него новую ерунду не хотелось, поэтому Айден прикрыл глаза.

Он уже засыпал, когда услышал, как входная дверь открылась. На этот раз Николас не был тихим. Он двигался шумно, споткнулся о диван, что-то свалил, но хотя бы не разбил. Обречённо вздохнув, Айден уселся на кровати. Силуэт Николаса появился в дверях и нетвёрдой походкой двинулся дальше.

– Ты пьян? – мрачно спросил Айден. – Если так будет продолжаться, мне придётся пожаловаться.

Потому что у Айдена не было желания тратить силы ещё и на неугомонного соседа по комнате. Ему хватало проблем.

– Неа, – хихикнул Николас в темноте. – Я не пил. Но пожаловаться ты можешь.

Голос звучал странно, но слишком чётко для пьяного. Тем не менее Николас чуть не рухнул, обо что-то споткнувшись – возможно, о собственные ноги.

– Проклятье, – пробормотал Айден.

Он выбрался из постели, понимая, что иначе ещё долго будет ждать, пока Николас утихнет. Помог ему добраться до кровати…

– Тогда что ты делал?

– Ведьмины шляпки, – доверительно сообщил Николас. – Пробовал?

– Нет.

Конечно, Айден слышал о ягодах, которые называли ведьмиными шляпками из-за формы соцветий. Дэвиан говорил, что в Обсидиановой академии они запрещены, как и алкоголь, но когда студентов останавливали запреты? Айден тогда покивал на слова юриста и не стал уточнять, что об этом рассказывал и Конрад.

Некоторые полагали, что ведьмины шляпки высвобождали дополнительную магическую энергию, когда не хватало собственной. Чаще их жевали потому, что они помогали дольше не спать, бодрствовать, больше успевать по учёбе. На вечеринках они вроде как расслабляли и усиливали действие алкоголя, за что их любили студенты. Запрещали их ещё из-за вороха побочных эффектов вроде бессонницы, сильной усталости, головокружения – особенно при смешивании с алкоголем.

Айден отправился к столу в гостиной, зажигая свечу. Вытащил алхимический набор, взял одну колбу. Потом достал набор лекарств, который хранился в специальном шкафу в каждой комнате Академии. Залил в стакан немного одного, чуточку другого, капнул зелье.

Раздеваться Николас не стал, но скинул ботинки. Они выделялись пятнами на полу.

– Выпей, – Айден протянул стакан.

– Хочешь меня отравить?

– За кого ты меня принимаешь? Поможет уснуть и утром будет не так погано.

Больше Николас вопросов не задавал, покорно выпил и, оставив стакан на столике, завалился, заворачиваясь в одеяло:

– Так ты алхимик?

– В храме мы изучали алхимию. Гораздо больше, чем в Академии.

Николас хихикнул:

– Теперь ты увидел мои худшие черты.

– Обалдеть, – пробормотал Айден. – Я в шоке.

– Почему в храме учат алхимию?

– Безликий бог заведует смертью. Жрецы знают всё о ядах и противоядиях. Ведьмины шляпки тоже неплохо изучили, хотя сам я их никогда не пробовал. Слуги Безликого умеют отнимать жизни и делают это, если их попросят, а бог благословит. Обычно дело касается неизлечимых больных, жрецы избавляют их от мучений.

Николас молчал, и Айден решил, что тот наконец-то уснул, но от соседней кровати раздалось бормотание:

– Расскажи ещё. Тебя приятно слушать.

3. Бычьи кишки

На второй день Айден убедился: всё-таки по утрам Николас Харгроув ненавидел не его лично, а весь мир в целом.

Правда, на этот раз он встал после звона часов и даже снизошёл до разговоров:

– Поторопись.

Выразительно приподняв бровь, Айден вспомнил, что Дэвиан всегда усмехался: королевских особ, видимо, специально учат подобным жестам, потому что «вы делаете это с презрением настоящих принцев». Так что Айден постарался придать лицу самое обычное выражение без заломов бровей. Не хотел прослыть высокомерным принцем.

Николас не обратил внимания или действительно не заметил. Зевая в кулак, вытащил из комода галстук, сунул в карман и подхватил валявшийся пиджак. Наконец-то глянул на аккуратного Айдена. Кивнул в сторону его галстука:

– Не заморачивайся, снимешь сразу же.

– Почему?

– Занятия с мистером Уитлоком всегда начинаются с одного и того же.

Николас ничего больше не объяснял, пошёл к аптечному шкафу, выудил зелье от головной боли и выпил его, поморщившись. На вкус оно всегда было отвратительным, обрушивалось на язык и рот выжигающей горечью. Подойдя к умывальнику, Николас запил снадобье холодной водой, несколько капель осели на прядях его волос, при свете утра казавшихся льняными.

– Идём, – хмуро сказал Николас. – Лучше не опаздывать.

Ричард Уитлок вёл занятия по физической подготовке для мальчиков. В это понятие входило очень многое, связанное в основном с военным делом. Преподаватель сам определял направление занятий, но Уитлок славился своей любовью к изнурительному бегу, ползанью и прочим марафонам. Он заявлял, что фехтованию, военному уставу и верховой езде учат на отдельных занятиях, а общая физическая подготовка означает то, что выпускники Академии не должны быть мягкотелыми аристократами.

Насколько знал Айден, дамы были в восторге, когда после выпуска подтянутые сыновья лордов появлялись при дворе. Некоторые юноши продолжали именно военную службу, но для большинства это оставалось формальностью.

Занятия проходили снаружи. Утро стояло раннее, и Айден прищурился на солнце. Оно сегодня сияло особенно ярко, обещая тёплый день. Скорее всего, один из последних в этом году.

Спустившись по парадной лестнице, Николас свернул в сторону широкой гравийной дорожки. Он отчаянно щурился, не испытывая воодушевления от солнца. Под рябинами уже стояли остальные ученики, их пиджаки и галстуки висели на каменных перилах.

Последовав их примеру, Айден покосился на фигуры двух оленей по сторонам лестницы. Олень считался символом Обсидиановой академии. Согласно красивой легенде, лорд Маверик Мэддон искал приятное место недалеко от столицы, но в уединении, где мог бы построить академию, которая станет воспитывать аристократов, склонных к магии. Рядом стояла деревенька, а на этом месте расположилось кладбище с единственной сторожкой.

Так вышло, что разразилась лютая гроза, и лорд Мэддон заночевал именно тут. Ночью ему приснился великолепный олень с ветвистыми рогами, и лорд понял, что это символ будущей академии и каждого её ученика. Все они будут олицетворять такое же изящное благородное животное.

Утром лорд Мэддон осмотрел место и счёл его благоприятным, а само кладбище – отличным знаком покровительства Безликого.

Более практичные люди говорят, что попросту земля была ничейной, вот лорд Мэддон и смог заявить свои права. А олени ему не снились, он придумал их позже, когда развлекался охотой в округе, пока шло строительство.

Как бы то ни было, Айден находил, что олени, безусловно, красивый символ.

Мистер Ричмонд Уитлок подошёл пять минут спустя и с ходу послал всех на короткую разминку, а после – на несколько кругов вокруг Академии.

Сначала они бежали по унылому открытому пространству, где ещё недавно толкались экипажи. Потом свернули в сторону сада, и начались более живописные виды. В какой-то момент запахло едой, похоже, из столовой, и кто-то из учеников громко застонал, что хочет есть.

Сад опоясывал Академию, рассыпался вокруг неё дорожками, подстриженными кустами и клумбами с поздними цветами, которые будут пестреть до самых заморозков. Оранжерея высилась стеклянным куполом, к прозрачным стенам которого льнули мясистые зелёные листья. К ней и розарию вела отдельная тропинка с увитыми плющом качелями и кованой калиткой розария. Её забыли запереть на крючок, и она негромко хлопала на ветру.

Ученики пробежали мимо окон комнаты Айдена и Николаса, но отсюда не было видно поля и леса по ту сторону сада, зато ярко сияли алым рябиновые грозди меж начавшей желтеть листвы. Обогнули конюшни, откуда пахло сеном и лошадьми. Вильнули мимо нескольких хозяйственных зданий, пытаясь хоть немного срезать угол.

Солнце пекло всё сильнее, так что Айден порадовался, что бегут они в одних рубашках, хотя и те льнули к потным телам. В стороне послышалась ругань, похоже, конюх отчитывал помощника, который положил негодное сено. Обычно Айден не любил перепалки, но сейчас в этом было что-то домашнее, как будто Академия такая же встрёпанная и сонная, как Николас поутру. И больше не скрывала истинное лицо от Айдена. Не пыталась казаться чопорной и строгой.

Разговоры затухли, когда ученики бежали мимо кладбища.

На самом деле оно было совсем небольшим, не то что Императорское в Кин-Кардине, где провели пышную церемонию похорон принца Конрада. По обычаю, его тело замуровали в склепе Равенскортов в кругу семьи, а на общественной церемонии несли гроб, полный белых цветов. Символ юности покойного.

Здесь же участок с могилами походил на кусочек сада, отделённый кустами роз, с высокой стеной по другую сторону. Камни потрескались, но большую их часть покрывал покрасневший плющ. За могилами хоть и ухаживали, но они мало выделялись на земле, только торчали надгробия с истёртыми именами.

У дворян имелись склепы и крипты, но обычные люди довольствовались кладбищами. Безликий допускал разные виды погребения, но близ столицы предпочитали традиционный в земле.

Через сами могилы не бежали, обогнули их и почти прижались к стене Академии. Несколько учеников незаметно сделали защитные жесты, призванные задобрить Безликого и отвести смерть. Многие до сих пор полагали, что кладбища и храмы призывают их. Обычное деревенское суеверие, хотя Айден знал, оно не лишено обоснования: в подобных местах и правда сильнее аура смерти.

Но здесь погребения слишком старые, мертвецы давно истлели, хотя на многих могилах по-прежнему росли ухоженные кусты бузины – чтобы покойники не поднялись. Смерть Айден тут почти не ощущал, только в дальнем углу, где могилы выглядели поновее.

Вскоре дорожка свернула, но разговоры не возобновились. Отчасти ученики уже подустали, отчасти близилась лестница, где ждал мистер Уитлок.

– Очень жарко! – пожаловался кто-то из студентов.

Около лестницы они все остановились, чтобы перевести дух. Солнце палило нещадно, желая излить весь жар в последнем объятии перед осенью.

Ричмонд Уитлок был высоким мужчиной с военной выправкой. Обладатель кустистых бровей и зычного баса. Он всегда ходил в мундире, как знал Айден. Сейчас тоже стоял, сцепив руки за спиной и расставив ноги на ширину плеч. На мундире выделялся знак в виде головы оленя – официальный символ принадлежности к преподавательскому составу Академии.

Айден думал, что после жалобы ученика суровый мистер Уитлок гаркнет на него. Но тот неожиданно смягчился:

– Ладно, можете ещё немного построить из себя крестьянских мальчиков.

Не сразу Айден понял, что имелось в виду, но большинство учеников радостно завопило, явно не впервые слышали подобное от мистера Уитлока. Они стащили рубахи через головы, оставшись в одних штанах.

Большинство занятий в Академии проходили совместно для девушек и юношей, но часть оставалась раздельной. В данном случае Айден этому порадовался.

Николас стоял, уперевшись руками в колени и тяжело дыша. Он рубаху снимать не стал и глянул на Айдена:

– Я-то думал, храмовый мальчик запыхается! А ты подготовлен лучше нас.

Айден и правда не устал, тело ныло, но приятно. Он был готов с удовольствием сделать ещё кружок. Хотя большинство учеников выдохлись, чем заслужили грозные окрики Уитлока, что за лето совсем растеряли форму. Даже Аарон Стейфил, стоявший чуть в стороне с несколькими высокомерными друзьями, старательно изображал, что бодр и полон сил, но раскраснелся и тяжело дышал.

– В храме неплохая физическая подготовка, – ответил Айден.

Им приходилось таскать воду, бегать в Похоронный дом и выстаивать долгие церемонии. Жрецы считали, что всем служкам необходимо следить за телом и совершенствовать его. Конечно, все мы однажды предстанем перед Безликим, но к чему спешить? И в храме должен кто-то работать.

Николас одобрительно протянул:

– Я тебя недооценил, храмовый мальчик.

Развить мысль Николас не успел, рядом появился Милтон, широко улыбающийся.

– Второй заход! – возвестил он.

Кажется, он искренне радовался солнцу и возможности побыть чуть свободнее, чем обычно позволялось в стенах Академии. Айден глянул на Николаса, но тот лишь закатал рукава и неторопливо двинулся вперёд, на второй круг.

– Не смотри на него! – отмахнулся Милтон. – Николас никогда не разденется, у него какие-то свои принципы.

Не хотелось создавать впечатление, что он считал себя выше других, но и снимать рубаху у Айдена желания не было. Он чувствовал себя менее уверенным, чем хотел казаться, а без одежды так и вовсе уязвимым.

– Мне нормально так бежать, – ровно сказал Айден.

Не настаивая, Милтон пожал плечами и двинулся вперёд. Аура смерти вокруг него мазнула Айдена, но он давно научился блокировать подобные вещи, это в первый раз настолько много смерти застало его врасплох.

Второй круг прошёл ровно, но под конец устали все, даже Айден. Хотя и остался куда бодрее остальных. После этого Уитлок прогнал их ещё по нескольким упражнениям на открытом воздухе. Отпустил только к обеду, и Айден надеялся, они пойдут в купальни, устроенные в подвалах Академии, но им достался только холодный душ.

– Купальни открыты раз или два в неделю, – пояснил Николас.

Сегодня он был словоохотливее, чем накануне, хотя Айден не мог понять, сколько из вчерашней ночи тот помнил. Он сожрал достаточно ведьминых шляпок, чтобы отшибло память.

Про купальни Академии ходили легенды, и это было истинной причиной, почему лорд Мэддон основал учебное заведение именно здесь: рядом били горячие источники. Поэтому «холодная» вода Академии на самом деле была отнюдь не такой холодной, как в храме, где жил Айден и имелся только колодец.

В стенах Академии проложили систему обогрева, хотя нужда в каминах не отпала. По осени здесь дули сильные ветра, так что внутри оставалось промозгло.

Так писал в своих письмах Конрад. Скоро Айдену предстояло убедиться на собственном опыте.

Накануне Айден решил, что зарыться в книги по ритуалистике важнее обеда, поэтому попросил слуг принести еду в комнату, бессовестно воспользовавшись привилегиями старших курсов.

В столовой предполагалось только обедать, за завтраками и ужинами заходили сами в удобное время или просили принести в комнаты. По крайней мере, старшие курсы, лицеисты собирались вместе трижды в день.

Сегодня Айден вместе с остальными явился в общую столовую.

Зал был большим, вытянутой формы. По одну сторону высились окна до потолка, за которыми виднелись садовые кусты. Скорее всего, мимо них и пробегали на занятиях мистера Уитлока, когда почуяли ароматы еды. По другую сторону располагался буфет, где брали еду, а всё основное помещение представляли собой столики, где размещались как ученики лицея, так и студенты Академии. Вся толпа, что в другое время рассредотачивалась по зданию.

На обшитых деревянными панелями стенах красовались масляные пейзажи, а через равные промежутки стояли настоящие мраморные статуи. Они имитировали работы атреанской эпохи в искусстве, а может, и правда им исполнилось не меньше двухсот лет. Фигуры женщин стояли в длинных платьях, потрясающе детализованных, но фасон устарел, как и причёски. Мужчин в костюмах было не отличить от современных – имперские мундиры не слишком изменились со временем.

Статуи казались официальными, и на самом деле зал использовался для приёмов и балов, которые проводились в Академии минимум два раза в год. И это только те, на которые приглашались гости из столицы! Правда, в этом году в связи с внезапной смертью наследного принца в их стенах Академия планировала уменьшить количество мероприятий. Айден радовался: конечно, ему приходилось участвовать в балах и сидеть на званых ужинах, но он предпочёл бы обойтись без этого.

Статуи возвышались от пола до высокого потолка, а в руках держали зачарованные шары, которые мягко светились. Непомерное расточительство магии, но Академия могла себе позволить, вместе с собственными лекарями у них имелись и зачарователи, в единственные обязанности которых входило подновлять местные чары. В основном те, что отвечали за свет и подогрев воды в ванных комнатах.

Даже готовясь к тому, что он увидит, Айден несколько растерялся от огромного зала и количества людей. Он думал пообедать с Роуэном, но теперь понимал, что попросту не отыщет его в толпе.

– Бычьи кишки!

– О, – оживился Николас. – Вот и пошли замашки храмового мальчика.

Айдену даже возразить было нечего. Так правда ругались в храме. Безликий плевать хотел на чьё-то сквернословие, если ему вовремя приносили жертвы. Смотря на еду и чувствуя, как рот наполняется слюной, Айден мог его понять.

– Идём, – Николас кивнул в сторону буфета.

Похоже, сегодня он и тут решил показать Айдену, что и как устроено, а не нарочито не обращать на него внимания.

Они встали к длинной буфетной стойке, где стояли служанки с большими чанами с едой. Взяв поднос, Николас лучезарно улыбнулся девушке с курчавыми каштановыми волосами:

– Здравствуй, Полли!

– Доброе утро, мистер Харгроув.

– Ты сегодня чудесно выглядишь. Что на обед?

Девушка чуть покраснела и начала перечислять. Краем глаза Айден обратил внимание, что остальные молча протягивали подносы, на которые отправлялись тарелки и плошки. Николас же явно знал девушку и пользовался своим положением.

– Спасибо, Полли! Как и всегда, вы хотите накормить нас так, как жертвенных животных!

– Ну что вы, мистер Харгроув…

– Мне только салат и сладкий пудинг. А вот ему по полной.

Николас кивнул на Айдена, и Полли нахмурилась, видя его впервые и точно не узнавая.

– Мой новый сосед по комнате, – представил его Николас таким сладким тоном, что не оставалось сомнений: он предвкушал дальнейшее. – Айден Равенскорт.

Изменившись в лице, Полли присела в неуклюжем реверансе, чуть не выронив из руки ложку. К встрече с наследным принцем она была не готова.

– Ему и пудинг, и говядину с картошкой, и что там есть ещё.

Полли ещё разок присела в реверансе, а после этого торопливо положила еду в тарелки и, чуть не уронив, на поднос Айдену. Когда они отошли, Айден холодно сказал:

– Решил покрасоваться знакомством с принцем?

– Да, мне очень стыдно, – заявил Николас, и в его голосе не слышалось ни капли раскаяния.

Они уселись за столик у окна, на деревянной столешнице красовался стилизованный олень. Рядом громоздилась кадка с разлапистым зелёным растением, но за столом без проблем разместилась бы ещё пара человек. Никто не торопился занять места.

– Тебя опасаются, – заметил Николас. – Не знают, чего от тебя ждать и как себя вести.

– А ты сегодня чего такой дружелюбный?

Мелькнула мысль, что Николас решил подружиться с принцем и таким образом заиметь тёплое местечко при дворе. Но Николас ответил только:

– Я умею быть благодарным.

Только заканчивая с говядиной и картошкой, Айден понял, о чём он. Видимо, всё-таки помнил, что происходило ночью. Ему и есть не хотелось именно после ведьминых шляпок, они обычно напрочь отбивали аппетит. Зато Николас взял двойную порцию травяного чая и попивал его, лениво наблюдая за столовой из-под полуопущенных век. Он казался расслабленным и о чём-то мечтающим, но Айден видел похожее выражение лица у матери. Она любила притворяться слабой и зачастую глупой, но это было лишь маской, под которой скрывался цепкий ум. Многие догадывались, что, пока император правит, именно императрица плетёт интриги – хотя чаще она их расплетала.

Поэтому леность Николаса не обманывала Айдена. Тот был отнюдь не так прост. Но делиться мыслями не спешил.

– Ты знаешь эту девушку, Полли? – спросил Айден.

– Она работает на кухне всё время, пока я тут учусь. Хорошая, старательная.

– Она служанка.

– И что с того?

Из отчётов Дэвиана Айден помнил, что соседи по комнате у Николаса менялись очень часто, он ни с кем не мог ужиться. Кроме Аарона Стейфила в последний год. Как оказалось, потому, что они не разговаривали.

Ещё и следовать планам отца Николас не любил. Так что, скорее всего, был настроен не против Айдена, а против принца как символа навязываемых решений.

Они доели в молчании, если не считать коротких реплик Николаса о следующих предметах. Ничего особенного: стратегия с тактикой и древний кальтонский язык – Кальтона давно исчезла, но язык использовался для многих чар. Айден его любил, неплохо знал, так что проблем не ожидал. В отличие от грядущей ритуалистики. Но этого он озвучивать не собирался.

– Учти, мил я только сегодня, – заявил Николас. – Дальше ты сам по себе, я сам по себе. Но твоё зелье точно спасло мою голову. И нам с тобой целый год вместе жить, так что можно хотя бы разговаривать.

А не как с Аароном Стейфилом. Николас не произнёс вслух, но читалось между строк. В целом Айден был с ним согласен. Заводить друзей или отвлекаться от цели он не собирался. Но жизнь могла стать невыносимой, если ещё и в комнате будет постоянная война.

– Ты прав, – согласился Айден. – И раз мил ты только сегодня, я хочу кое-что спросить.

– Нет у меня больше ведьминых шляпок. Да и те были не мои.

– Ты знаешь, как попасть на крышу?

Выражение лица Николаса сменилось, вмиг потеряв весёлость. Он хотел спросить, но и так было понятно, зачем Айдену крыша. Сжал губы, а потом кивнул:

– Туда вообще-то нельзя, но я покажу, как пробраться. После занятий. На этом мы квиты.

Оставив позади шум столовой, ученики разбредались по аудиториям под звон колокола. Кальтонский давался легко. Со стратегией и тактикой возникли проблемы, но тоже ничего такого, с чем Айден не мог справиться, посидев за книгами. Он с трудом дождался окончания занятий и того момента, когда они с Николасом оставили учебники в комнате и снова оказались в коридоре.

Студентов в коридорах стало существенно меньше. Кто-то наверняка пошёл ужинать, другие устроились в комнатах заниматься… или скорее играть во что-то, может, даже в запрещённый в Академии вист. Большинство карточных игр считались азартными, а значит, точно опасными для юных аристократов, но к висту администрация относилась с особым презрением.

Николас вёл мимо полукруглых окон длинными коридорами, мимо масляных пейзажей на стенах и всё реже попадающихся учеников. Наконец они упёрлись в невзрачную лестницу из трёх ступенек и дверь. С огромным замком, от которого несло чарами.

– Её заперли недавно? – спросил Айден, догадываясь о причине.

– Нет. Ученикам нельзя на крышу. Как ты понимаешь, никто запрет не соблюдает. Чаровники обновляют магию, комендант меняет замки, но у нас много талантливых учеников. Есть даже своеобразное соревнование, сколько продержится новый запрет.

– Мы же только вчера начали учёбу. Уже взломали?

Николас с довольным видом поведал:

– Нынешний замок продержался аж три часа. И то, думаю, из-за того, что Ирвинг Блэкспот в этом году явился только накануне занятий.

Николас приложил ладонь к двери, осторожно провёл и надавил. Замок щёлкнул, и дверь открылась. Запирающие чары не считались сложными, хотя существовали и поистине виртуозные. Но здесь не императорский дворец, так что магическая «отмычка» – может, от этого самого Ирвинга Блэкспота – уже висела подготовленной.

– Даже не скрипит? – удивился Айден.

– А с чего должно? Мы тут регулярно смазываем. Масло, конечно, приходится незаметно одалживать.

После обеда на улице резко сгустились тучи и заметно похолодало. Крыша представляла собой большую площадку с множеством башенок и каменным парапетом. Ветер дул сильный и прохладный, так что Айден плотнее закутался в пиджак, галстук хлопал на ветру.

– Любимое место для вечеринок старших курсов, – сказал Николас. – Администрация прекрасно знает о наших развлечениях, но предпочитает смотреть сквозь пальцы. Ну раньше. В этом году вряд ли здесь будет что-то проходить.

Он покосился на Айдена, а потом сказал:

– Я знаю, какое место ты хочешь увидеть.

Он двинулся вперёд, обходя многочисленные башенки, поднимаясь не выступы или спрыгивая на уровень ниже. Крыша представляла собой неровную площадку, где и потеряться легко. Наверняка имелись другие выходы, но, возможно, там чары мощнее.

Они остановились на пятачке, с которого виднелась часть кладбища. Здесь парапета не было, только слив, за которым три этажа до земли. Помедлив, Айден всё-таки подошёл к краю и заглянул. Там красовался памятный камень и что-то вроде свежей клумбы.

Прислушавшись к ощущениям, Айден отпустил их, и тут же его захлестнула мощная аура смерти – она вздохнула ему в лицо стоном осеннего ветра и ароматом цветов, выросших там, где пролилась кровь. Настолько осязаемо, что Айден пошатнулся. Вряд ли упал бы, но Николас на всякий случай оттащил его от края.

– Раньше там был очередной шедевр садовых украшений, – сказал Николас. – Камни, какие-то декоративные пики. Их убрали сразу… после.

Рассеянно кивнув, Айден снова придвинулся к краю, но на этот раз не позволил ощущению смерти захватить себя. Однажды он осмелится, подойдёт к этой клумбе внизу и приложит руку. Позволит чужой боли захватить себя и ноюще отозваться собственной. Земля отлично сохраняет отпечатки смерти, эти ощущения, тьму и тени.

Однажды Айден осмелится впустить в себя то место, где умер его брат.

Сейчас он уселся на крыше, свесив ноги вниз. Слив мешал, но так даже лучше. Не позволяет забывать, что вообще-то это крыша. Помедлив, Николас устроился рядом.

– Я его не знал, – сказал он. – И меня здесь не было. Вечеринка старшего курса, последняя перед окончанием года. Помню, какой поднялся переполох. Сам я ничего не видел, нас сразу по комнатам заперли. Но Милтон на свидание ходил, так что быстро оказался рядом. Говорил, лекари до последнего пытались помочь.

– Бессмысленно, – отстранённо сказал Айден. – Он умер быстро.

Он читал официальные отчёты. Они восстановили картину вечера довольно точно: два десятка людей веселились на запретной вечеринке на крыше. У них было море пунша, ведьмины шляпки и Бездна знает что ещё. Конрад оступился и упал – никто толком не видел. Или не мог вспомнить.

Ему не повезло. Как только может не повезти тому, кто рухнул с крыши.

Упади он на землю, было бы плохо, но он мог остаться жив. Тут же были камни, острые пики – он умер почти сразу. Айдену хотелось надеяться, что сразу. Что Конрад не висел, проткнутый металлом, распятый, не смотрел в небо, слушая крики студентов и осознавая, что медленно умирает. И ничто ему не поможет.

Когда твоя сила близка к Безликому, ты чувствуешь такие вещи. Знаешь, что приближается собственная смерть. Окутанный тенями своей магии Конрад мог ощущать, как рот наполнялся кровью, которую он не в силах сглотнуть, а тело постепенно немело.

Жрецы и лекари заявили, что Конрад был пьян и перебрал ведьминых шляпок. Именно из-за них ему могло показаться, что крыша продолжается дальше или там вообще ограда. Лекари считали, он даже не осознал момент смерти.

Айден не сомневался, что это чушь собачья. Так могли думать только те, кто не обладал магией теней. Конрад всё чувствовал, сколько бы ни выпил до этого, сколько бы ведьминых шляпок ни съел. В глазах императорской семьи всегда отражается Безликий бог, и они чувствуют, когда он смотрит на них.

– Не жри эту дрянь, – пробормотал Айден.

Не думал, что Николас его услышит, но ветер стих, так что тот встрепенулся:

– Что?

Отступать было поздно, аура смерти билась тремя этажами ниже, и Айден сказал:

– Ведьмины шляпки. Они бодрят, но они опасны.

– Может, мне нравится опасность.

– Может, я не хочу, чтобы ещё кто-то умер.

Николас не стал ничего обещать, но Айден и не рассчитывал. Если он хоть что-то и понимал в людях, то не сомневался: Николас не из тех людей, которые будут что-то кому-то обещать. Он скорее просто сделает – или не сделает.

– Спасибо за то, что помог вчера, – также негромко сказал Николас. – Это было неожиданно. Я не знаю, как отвечать на такое… правильно.

Айден и сам плохо умел принимать чью-то помощь или заботу. Но он был принцем, от которого всегда ожидали определённого поведения и точно самостоятельности. Особенно в храме.

– Пойдём отсюда, – сказал Николас. Он не мог ощущать ауру смерти, но и обычным людям от неё не по себе. – Это был дурацкий несчастный случай.

– Нет.

– В смысле? Расследование же выдало заключение. Или от нас что-то скрыли?

– Нет, всё так. Дознаватели сделали вывод, что это несчастный случай. Но я знаю, это не так.

– Почему?

Айден медлил. Он не рассчитывал кому-то говорить, он даже Роуэну не озвучил то, что хотел сказать сейчас. Потому что это его дело – найти виновных, не стоило втягивать младшего брата. Но вот он сидит на краю крыши с человеком, которого знает два дня и который даже не питает к нему особой симпатии – и готов ему всё выложить.

Им ведь правда жить в одной комнате год. Лучше, если Николас будет знать, зачем Айден здесь. Так ведь? Айдену не хотелось признаваться, что он попросту устал хранить всё в себе.

– Конрад мне писал, – сказал Айден. – Мы постоянно обменивались письмами. И в конце учебного года он боялся чего-то. Сильно боялся. Не говорил ничего конкретного, но… Бездна! В последнем письме он написал, что, если с ним что-то случится, мне стоит повлиять на отца, чтобы Роуэна забрали отсюда.

– Но вместо этого ты сам приехал.

– Потому что на следующий день Конрад умер. И все говорят, что это несчастный случай. Я хочу выяснить, что на самом деле произошло и кто стоит за гибелью моего брата и наследного принца империи. Найти и отомстить.

Николас молчал долго. А потом всё-таки сказал:

– Я знаю, об этом не говорили потому, что он наследный принц, и потому, что ничто на это не указывало. Но вдруг он прыгнул сам? Вдруг его письма тебе были всего лишь навязчивой мыслью? Вдруг тебе некому мстить?

– Я всё равно узнаю правду.

Айден не стал говорить, что знал брата лучше кого бы то ни было. В его письмах не было навязчивых мыслей. Но был страх. Кто-то убил его здесь, на этом самом месте, толкнул вниз.

Все те, кто был на крыше в ту ночь, сейчас на выпускном курсе. Но должно было происходить что-то действительно весомое, чтобы Конрад боялся. Потому что он всегда легко решал вопросы личного характера, а для чего-то официального имелся юрист Дэвиан. Но Конрад не писал ему, не связывался ни с кем, не высказывал опасений. Нигде и никак – кроме личных писем младшему брату.

Поднявшись, Николас не подал Айдену руки, но тот заметил, что Николас в принципе старался не касаться его. А слова звучали тихо и решительно:

– Я буду твоим партнёром на ритуалистике.

Подняв голову, Айден с удивлением смотрел на Николаса, даже забыв, что стоит подняться и убраться уже с крыши.

– Ты что-то скрываешь насчёт магии, – сказал Николас. – И я хочу понять, что именно.