6,99 €
Mehr erfahren.
Новый роман в серии про необычных профайлеров! Понравится любителям книг «Внутри убийцы» и «Гибельное влияние». Она выросла в секте, где господствовал самопровозглашенный пророк. Ее миром были страх и боль, но теперь она обрела свободу и собственную миссию. Детективы Логан Миллер и Тайлер Блант вместе с профайлером Кимберли Дженкинс столкнулись со зловещим убийством: в парке обнаружено тело неизвестного с одной особенностью: его рот зашит. Команде придется погрузиться в самые тёмные глубины человеческой психики, где грань между жертвой и палачом тонка как нить…
Das E-Book können Sie in Legimi-Apps oder einer beliebigen App lesen, die das folgende Format unterstützen:
Seitenzahl: 291
Veröffentlichungsjahr: 2025
Ähnliche
Александра Райт Дитя культа
© Райт А., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
* * *
«Захватывающе, провокационно, но безумно интересно и правдиво! Держитесь, роман заденет за живое!»
«Это чертовски умелое сочетание запутанного детектива, тревожного триллера и эмоциональной до мурашек драмы, после чтения романа невозможно не задаться вопросом: а на чьей стороне я? Сознание будет метаться между совестью и законом, а финал – ох, финал – взорвет вам мозг и разобьет сердце».
Пролог
Палящее солнце обжигало израненную спину шестидесятилетней женщины. Она стояла коленями на твердой земле, напитавшейся ее кровью. Глаза безумно блестели, капилляры полопались, из груди вырывались предсмертные хрипы с каждым новым ударом плети.
– Молись, дочь Соломона! – Властный голос, казалось, звучал прямо в ее голове.
– С-с-с… – Женщина старалась произнести слова молитвы, но все силы уходили на сохранение сознания.
– Грешно! Грешно не славить Соломона! – Воздух разрезал свист хлыста, оставляя новую глубокую рану на спине женщины.
– Ради Соломона, остановитесь! – раздалось из толпы.
– Ради Соломона я это делаю, – думаете, мне нравится? Это жертва во имя нашего светлого Господа, жертва на благо искоренения инакомыслия, изгнание погани из сестры нашей. Черны ее мысли и должны через боль очиститься.
Взволнованный шепот стих, женщина рухнула на землю, сотрясаясь в конвульсиях. Всхлип и тишина. Поблекший взгляд уперся в проповедника.
– Соломон забрал нашу сестру. Она прощена.
Глава 1 Портленд (Орегон), 2024 год
– Труп в Форест-Парке, – сообщила офицер Лиза Бернард, которая заняла место Глории в приемной. Три месяца назад Глория Додсон ушла в декрет, она планировала выйти через несколько недель, но материнство оказалось для нее более интересной работой.
– Никакой оригинальности! Каждый год одно и то же! – возмутился детектив Логан Миллер, только что вошедший в офис полиции. – Блант уже на месте?
– Минут пять назад пришел. – Лиза улыбнулась.
– Вызови Олдриджа и Уотса, я за Блантом.
Логан взбежал по лестнице и распахнул дверь кабинета. Тайлер был не один: Кимберли со стаканчиком кофе сидела на углу его стола и что-то оживленно рассказывала.
– О, вы вдвоем, так даже лучше! – без лишних прелюдий сообщил Миллер.
– И тебе доброе утро. – Тай откинулся на стуле. – Рассказывай.
– Что рассказывать? Скоро сами все увидите! Нас ждет труп в Форест-Парке. Кими, ты с нами? – Логан взглянул на девушку, ожидая реакции.
– Вообще-то у меня много работы. – Кимберли с сожалением посмотрела на детективов.
– Я договорюсь с Уиллардом, поехали. – Миллер набрал короткое сообщение начальнику убойного отдела: «У нас труп. Дженкинс с нами, разрули».
Спустя полчаса детективы и Кимберли стояли на мягкой лесной поляне и рассматривали труп пожилого мужчины. Пока напарники изучали детали, Ким достала блокнот и начала делать наброски. На вид ему было не больше семидесяти, кожа бледная, глаза помутнели и привлекали мух со всей округи. Можно было бы решить, что дед прогуливался в парке и его свалил сердечный приступ, если бы не одна маленькая деталь: его рот был зашит обычными белыми швейными нитками, а по бокам губ убийца завязал бантики.
Криминалист Джон Уотс уже натягивал костюм, чтобы приступить к осмотру тела и близлежащей территории. Судмедэксперт Чарли Олдридж, кивнув детективам, опустился на колени рядом с жертвой. Он махнул рукой, отгоняя роящихся над лицом трупа мух, и посветил фонариком в глаза несчастному.
– Смерть наступила около полутора суток назад, – сообщил Чарли. Незаурядный опыт позволял ему делать такие предположения еще на месте преступления, а лабораторные исследования чаще всего подтверждали его слова.
Детективы переглянулись, но не стали мешать эксперту. Логан кивнул в сторону, и Тай с Кими последовали за ним.
– Ким, что скажешь? – спросил Миллер.
Она раскрыла блокнот и стала рассматривать свои зарисовки.
– Убийца не просто так зашил рот этому мужчине. Скорее всего, это послание, оставленное либо для самой жертвы, либо для полиции, либо для прессы и следующих жертв. – Кимберли не любила, когда кто-то смотрел на ее рисунки, но на сей раз решила сделать исключение и развернула блокнот к напарникам: – Смотрите, эти бантики на уголках губ, они кажутся лишними, будто насмешка. Но вот в чей адрес эта насмешка, я пока не понимаю. Для кого убийца оставил послание, тоже неясно. Мне нужно еще подумать.
– У тебя отлично выходит, – поддержал ее Тайлер.
– Спасибо, я всего лишь основываюсь на чужом опыте. Вы не против, если я обсужу это дело со своим куратором? Думаю, он сможет натолкнуть меня на верный путь.
Ким неудобно было просить об этом. Не так давно ее приняли на курс профайлинга. Теперь у нее была возможность набираться опыта у своего наставника из ФБР, одного из лучших учеников Джона Дугласа[1], и глупо было бы ее упускать. Просить о помощи сейчас, чтобы никогда не нуждаться в ней впредь, казалось лучшим вариантом. Помимо основных расследований, которые она готова была обсуждать с коллегами и наставником, у нее было еще одно дело, в котором ей нужно было разобраться самой.
– Хорошо, но сначала он должен будет подписать документы о конфиденциальности. – Логан подмигнул Ким и направился обратно к экспертам.
Чарли внимательно рассматривал шею трупа, аккуратно натягивая кожу пальцами в перчатках.
– Что-то нашел? – поинтересовался Миллер.
– След от укола; пока не уверен, он ли стал причиной смерти, но рана не успела затянуться. Скорее всего, инъекцию сделали незадолго до наступления смерти. Джон, сними шею, – позвал коллегу Олдридж, снял перчатки, достал из кармана платок и промокнул лоб. Июль в Портленде не щадил ни трупов, ускоряя их разложение в жаркой и влажной среде, ни детективов и экспертов, которые были вынуждены в зной работать в синтетических защитных костюмах. Чарли не терпелось снова уединиться в стенах своей тихой, стерильной и прохладной секционной. Шум людских голосов, смешавшихся с трелью птиц и шелестом листвы на ветру, мешал ему концентрироваться. Когда-то он умел получать удовольствие, находясь на свежем воздухе, но не теперь.
Уотс сделал несколько фотографий и вернулся к осмотру территории.
– Еще что-то? – с надеждой спросил подошедший Тайлер.
– Остальное после экспертизы. – Чарли сжал губы в тонкую полоску. Сегодня и так изменил себе, говорил слишком много. В обычные дни он ограничивался на выездах лишь парой фраз, но Чарли ничего не мог поделать с зарождающейся в нем симпатией к коллегам. Они были приятными людьми и отличными профессионалами. Сначала это вызывало в нем лишь уважение, но с каждым новым делом он, сам того не желая, больше открывался.
Закончив на месте преступления, детективы вернулись в отдел. Генри Уиллард уже ждал их в своем кабинете с отчетом. Тайлер коротко описал все, что удалось зафиксировать на месте обнаружения тела. Ким поделилась соображениями насчет личности убийцы и еще раз подчеркнула важность консультации со своим наставником от ФБР. Генри кивнул.
Кимберли отправилась к себе, на ходу набирая сообщение Честеру Келли:
«Мистер Келли, добрый день. Мне потребуется ваша помощь в новом деле. Могу я заехать к вам с документами о неразглашении?»
«Кимберли, привет! Я буду проезжать мимо офиса. Зайду к вам. И прошу, просто Честер». – Наставник ответил почти сразу.
«Спасибо огромное, Честер! Я закажу временный пропуск. Нужно будет подняться в кабинет Миллера и Бланта. Вас проводят. Или напишите мне, и я встречу. Еще раз спасибо!» – Ким шумно выдохнула и отложила телефон.
Оставшись одна, Кимберли открыла блокнот и долго всматривалась в линии рисунка. Довольно часто она фиксировала на своих набросках детали, которые не замечала при первом взгляде. И лишь потом, сменив обстановку и абстрагировавшись от происходящего, она выцепляла какую-то вещь, которая не всегда прямо указывала на причины или обстоятельства, но часто направляла мысленную реку в нужное русло. Вот и сейчас ее взгляд зацепился за пятно на рубашке мужчины.
«Красавчик, Джон уже прислал вам фото с места преступления?» – написала она Тайлеру. Кимберли и Тай начали встречаться после того, как отец Бланта скончался от болезни Альцгеймера. Сначала Ким казалось, что Тайлер не разделяет ее чувств, они долго осторожничали друг с другом, но смерть Оливера оголила нерв и разрушила границы. Уже три месяца они жили вместе. Кимберли еще не все вещи перевезла от родителей, но в доме Тая чувствовала себя вполне комфортно.
«Да, сейчас скину на почту», – пришло от Бланта.
«Люблю тебя!» – Ким отложила телефон, зная, что Тай не ответит. Он редко говорил о своих чувствах, особенно в коротких сообщениях, но Кимберли никогда не сомневалась в том, как сильно она ему дорога.
На мониторе компьютера всплыло входящее сообщение, Ким загрузила вложенный архив, распаковала файлы и принялась поочередно рассматривать снимки убитого в поисках пятна. Спустя пять минут перед глазами было десятикратно увеличенное изображение ворота рубашки, на котором едва виднелось пятно – то ли от тонального крема, то ли от светлой помады.
Эксперты наверняка не упустили эту деталь, но Кимберли вновь подивилась тому, на что способно ее подсознание.
Тем временем Тайлер прогонял через поиск посмертные фото жертвы, пытаясь найти соответствия в полицейской базе и на городских камерах видеонаблюдения. Маска смерти и зашитый рот существенно усложняли задачу системе, результатов выдавалось слишком много, но все они были с низким уровнем совпадения.
Логан запустил программу проверки отпечатков пальцев, которые Джон скинул им вместе с фотографиями. После проведения дактилоскопии Уотс направил в лабораторию ДНК убитого.
Преступники не хотели упрощать полиции жизнь, оставляя документы жертв на своих местах. Хотя, возможно, этот конкретный труп и не имел при себе удостоверения личности. Все дело было в его одежде. Ничего, кроме длинной белой льняной рубахи, которая скорее напоминала тунику, на нем не было. Отличный выбор для жаркой погоды, но довольно странный для старика.
Вечером, уже под окончание рабочего дня, в отдел явился Честер Келли. Офицер Лиза Бернард проводила его до кабинета Миллера.
– Добрый вечер, детективы. – Профайлер вежливо кивнул и только после этого заметил Кимберли, сидящую на столе Бланта. – Привет. – Он тепло улыбнулся.
– Добрый. – Ким ответила за всех.
– Я тороплюсь, поэтому сегодня смогу только подписать документы, а поговорим после занятий, хорошо? – Честер достал золотую ручку из нагрудного кармана пиджака.
Логан скривился: он считал позерством ношение костюма в такую жару, тем более профайлер был уже не на работе.
– Конечно. – Ким встала и пододвинула документы куратору.
Он поставил по одной подписи на двух листах.
– Был рад встрече. – Честер обратился сначала к детективам, а после перевел взгляд на Ким: – Тебя подвезти?
– Меня подвезут, – поспешила заверить она, но испытала неловкость. Наставник и раньше был вежлив с ней, но никогда не предлагал подвезти. Кимберли осторожно посмотрела на Тайлера, чтобы убедиться в том, что он не воспринял близко к сердцу этот ничего не значащий жест. Но Тай смотрел на Честера без какого-либо интереса или раздражения.
– Ну что ж, тогда хорошего вечера.
Глава 3 Спокан (Вашингтон), 2001 год
Жители Спокана догадывались, что на левом берегу поселилась коммуна. Многим было любопытно узнать, что там происходит, но никто к ним не совался. Во-первых, добраться было не так-то просто: с одной стороны коммуну отделяла от города бурная река с хлипким, прогнившим и проржавевшим мостом: там даже досок толком не осталось, а на те, что остались, наступать было небезопасно; а во-вторых – глухой забор, украшенный несколькими рядами колючей проволоки. Что бы ни скрывали эти люди, они хотели, чтобы их тайны остались с ними.
Иногда местные видели некоторых женщин из общины, но те никогда не заговаривали первыми, а на вопросы лишь кивали или отрицательно качали головами. Чаще всего они выходили в город, чтобы купить продукты и медикаменты. Хотя для такой крупной коммуны, казалось, удобнее было бы получать доставку. Продавцы поначалу пытались советовать, но потом поняли, что все без толку, и перестали лезть к странным людям.
Поговаривали, что эта община переехала к ним из Огайо, но никто не смог бы с уверенностью сказать, так ли это. Известно было только то, что в один день в городе появилось тридцать три новых жителя: семнадцать женщин разных возрастов, двенадцать детей и четверо мужчин. Чем они занимались, как зарабатывали на жизнь, никто не знал. А если кто пытался сунуть нос в коммуну, то тут же сбегал под залпы ружья, начиненного солью. Они были чужаками, но вели себя словно хозяева. Впрочем, местные быстро потеряли к ним всякий интерес: живут себе тихо, никого не трогают, а остальное – их дело.
Онафиэль было восемь, когда она вместе с семьей переехала в Спокан. Их семья была большой, трудолюбивой и очень любящей – так все говорили. Онафиэль помогала маме с домашними заботами, приготовлением пищи, уборкой, кормлением скота и другими мелкими поручениями. А в выходные девочку запирали в комнате вместе с другими детьми, чтобы те не мешали взрослым в проведении ритуалов. Уходя, мать всегда гладила ее по голове и говорила: «Не бойся. Ты родилась в общине – это лучшее, что могло с тобой случиться. Когда на мир опустится мрак, выживут только ангелы, дети Господни, ты, я и вся наша семья. Поэтому ты должна радоваться, что у тебя есть шанс на спасение».
Онафиэль кивала, а мама продолжала: «Пока ты еще малышка и чиста душой, ангел от рождения. Но когда придет пора, ты тоже начнешь принимать участие в обрядах очищения. Только чистые ангелы смогут спастись».
Предсказание матери сбылось: глава их семьи, отец Рафаил, стал приглашать Онафиэль в свои покои. Он сидел, раскинувшись в кресле, с терновым венком на голове. Длинные волосы спадали на плечи, обнаженное тело прикрывала лишь набедренная повязка. Такой образ отца не смущал Онафиэль, она часто видела его обнаженным во время ритуалов.
Рафаил улыбнулся, когда девушка встала перед ним на колени.
– Обнажись, ангел, – мягким тоном приказал отец.
Девушка стала неловко стягивать одежду, поглядывая на главу, ища его одобрения.
– Молодец, теперь подойди ко мне. – Он поманил Онафиэль пальцем.
Она замешкалась.
– Ну же смелее, чистое дитя. – Рафаил ободряюще улыбнулся, и она шагнула к нему.
Мужчина наклонился и поцеловал Онафиэль в лоб, а после огладил ее лицо тыльной стороной ладони.
– Настоящий ангел… Тебе разрешается заплести мне косы. – Он протянул гребень, и она принялась за дело.
Отложив расческу, она еще раз подняла взгляд из-под пышных ресниц на отца.
– Садись ко мне на колени, так тебе будет удобнее. – Отец похлопал себя по бедру.
Онафиэль несмело села на его обнаженное бедро, чувствуя жар его кожи. Поборов смущение, она взяла в руки небольшую прядь и стала плести косу. Закончив с одной, Она принялась за новую.
Пока девочка заплетала косы отцу, Рафаил мягко поглаживал ее по светлым волосам, по спине. Легкие касания сменялись все более уверенными, но он не переходил границ. Еще было не время.
Такие встречи Онафиэль с отцом случались три-четыре раза в неделю. Мама рассказывала, что он откладывал все свои хлопоты, чтобы поделиться с Онафиэль своей благодатью, и что она непременно должна говорить ему спасибо. Ведь сейчас она его любимая последовательница. Онафиэль видела, как мама гордится, поэтому стеснялась сказать, что ей неприятны их встречи. Куда больше ей нравилось читать писания или даже заниматься домашними делами. Расстраивать мать не хотелось, и она молчала.
Когда пришло время, Онафиэль оказалась внутри круга вместе с матерью и отцом Рафаилом, и теперь через ритуал очищения предстояло пройти уже ей. Вот только сегодня со свечами в ритуальном зале стояли взрослые члены «семьи». Мать велела ей молчать и крепко держала ее за руку, пока отец Рафаил очищал ее от грехов. Онафиэль тихо плакала, а мать шептала ей на ухо: «Будь смирной. Как только очистишься, станет легче. Потерпи. Ни о чем не думай. Благодари отца за помощь».
«Спасибо, великий отец Рафаил», – захлебываясь в рыданиях и сжимаясь от боли, проговорила Онафиэль, и отец поцеловал ее в губы.
Жизнь культа с божественным названием «Ангелы Господни» началась с видения отца Рафаила о грядущем апокалипсисе. В своих писаниях он утверждал, что с ним говорил Бог. Господь даровал ему новое имя, велев навсегда отказаться от мирской жизни. С того дня Рафаил должен был собирать паству и руководить ими от лица Господа, нарекая их новыми ангельскими именами и очищая от грехов своей благостью. Рафаил стал посещать воскресные службы, собрания религиозных меньшинств и группы поддержки для ветеранов, бывших наркоманов и алкоголиков. Там он выбирал тех, кто достоин будет после очищения стать ангелом.
Основную ставку он делал на женщин, но и мужская сила была необходима в новом обществе, которое переживет апокалипсис. Первой адепткой и самой ярой фанаткой идей Рафаила стала мать Онафиэль, получившая от великого отца имя Табрис, в знак того, что по свободной воле не просто разделила с Рафаилом его путь, но и стала активно привлекать в нее других адептов с помощью сексуального манипулирования. Эти двое сразу стали любовниками и быстро поняли, что через «любовь» будет проще всего сформировать новое, лучшее общество, достойное спасения. Рафаил направил свои чары на одиноких женщин, а Табрис – на одиноких мужчин, жаждущих власти и обладания. Они обещали своим адептам безграничную любовь, заботу и спасение в обмен на отречение от всего греховного, мирского. Все адепты должны были отказаться от материальных благ в пользу общины «Ангелов Господних». Теперь все, что они имели, должно было послужить общей цели и даровать им путь избранных.
Спустя три месяца командной работы Рафаил и Табрис привлекли в секту больше десяти новых адептов, среди которых были разных возрастов женщины и молодые мужчины, готовые на все ради обещанных им удовольствий. Первые годы они часто переезжали с места на место, так как некоторые родственники новых адептов обращались в полицию, поняв, что лишились возможного наследства. Старушки часто умирали, иногда прямо во время оргий. Их места занимали новые адептки, более молодые.
Через полтора года после основания культа к ним присоединилась новая девушка, получившая имя Зофиэль. Сначала ей дали пищу и кров, а после она прошла через обряд очищения. Затем в общине стали рождаться дети. Никто точно не знал, кто из мужчин культа кому приходился отцом. Поэтому, когда дети вырастали, проводить ритуал с ними дозволялось каждому.
Священное Писание постоянно дополнялось все новыми и новыми важными деталями служения Всевышнему, правила трансформировались, обряды становились все смелее. Обнаженные танцы у костра сменились омовением в крови жертвенных животных с последующим совокуплением, во время которого пели молитвы. Достигать нужного состояния адептам помогали травяные чаи, открывающие чакры и скидывающие мирские ограничения для постижения божественного.
Дети, рожденные в культе, становились общими. Все знали, кто биологическая мать ребенка, а вот кто был отцом, наверняка без теста ДНК сказать было невозможно. Но это мирские хлопоты, ангелов такие мелочи не заботили.
Взрослые неспособны были критически мыслить, а дети и вовсе не видели другой жизни и не имели понятий о норме и морали. Некоторые по мере взросления начинали задаваться вопросами, кто-то даже пытался сбежать, у двоих получилось. Вот только те, чьи попытки не увенчались успехом, потом долго каялись, проходили обряды очищения, а после рассказывали о том, как страшен и жесток греховный мир за воротами коммуны. Тех несчастных, что так и не вернулись, считали умершими и оплакивали их в молитвах.
Глава 3
На следующий день результаты вскрытия Джона Доу были готовы, и Генри Уиллард собрал всех заинтересованных в переговорке. Кимберли заняла место у окна и приготовила свой блокнот. Миллер и Блант по обыкновению держались поближе к выходу. Ровно посередине, рядом с магнитно-маркерной доской, расселись эксперты Чарли Олдридж и Джон Уотс, напротив них – шеф убойного отдела.
– Ну что? Все в сборе, давайте начинать, – предложил Уиллард.
– Предлагаю начать с тела. – Джон взял папку, достал несколько фотографий и закрепил их на доске. Несмотря на то что вскрытие и исследование было на Чарли, Джон чаще брал на себя роль выступающего, тогда как Олдридж либо согласно кивал, либо вставлял кое-какие детали. Чарли не любил говорить, а Джон чувствовал себя по-настоящему важным в такие моменты. Поэтому их тандем прекрасно уживался среди тел, пил, пробирок, кисточек и прочего.
– Итак, тело неизвестного мужчины было обнаружено полицейской собакой в лесистой части парка Форест в процессе патрулирования. По состоянию внутренних органов установлен приблизительный возраст жертвы: от шестидесяти восьми до семидесяти двух лет. В ходе вскрытия видимых следов насилия, кроме укола в шею, обнаружено не было, как не было обнаружено и защитных ран. Либо жертва не ожидала нападения и не успела среагировать, либо позволила ввести себе инъекцию. – Джон перевел дыхание и задумчиво почесал лоб. – Ах да! К слову об инъекции: в крови мы обнаружили серьезную дозу эпинефрина, по-простому – адреналина. Смерть наступила в результате остановки сердца, причиной которой с большой долей вероятности стала передозировка.
– У Джона Доу были прижизненные проблемы с сердцем? – уточнил Тайлер.
– Хочешь узнать, мог ли он сам сделать себе инъекцию в лечебных целях? – Логан посмотрел на напарника.
– Или попросить кого-то, или он мог наблюдаться у врача, который помог бы нам его опознать, – продолжил развивать мысль Блант.
– Не хочу вас огорчать, но, несмотря на почтенный возраст, у старика не было проблем с сердцем. Вряд ли он состоял на учете у кардиолога, да и у других врачей, разве что с какими-то сезонными болезнями. К тому же место для введения инъекции не совсем типичное, точнее, совсем не типичное. Но есть и еще кое-что интересное. – Джон выдержал паузу.
– Ну же! Не томи! – поторопил его Миллер: он никогда не славился терпением.
– С помощью экспресс-теста на запрещенные вещества в моче Джона Доу мы кое-что обнаружили, наш клиент употреблял незадолго до смерти: от одного до четырех дней назад.
– Отлично! – неожиданно воскликнул Логан, и все взгляды обратились на него. – Мы можем выйти на личность убитого через мелких барыг.
– Если он курил траву, то должен был где-то ее доставать, – закончил за него мысль напарник.
Кимберли нарисовала косяк в своем блокноте.
– Какие-то следы на теле или на месте преступления? – Уиллард поспешил вернуться к сути.
– Да, давайте по порядку. Должен признаться, таких интересных клиентов у нас давно не было. – Джон посмотрел на Чарли, и тот улыбнулся. – За правым ухом жертвы синей шариковой ручкой был написан семизначный номер 1673/22/8. – Он прикрепил еще одну фотографию на доску.
Тайлер присвистнул. Кимберли записала цифры.
– Но и это еще не…
– Да ну на хрен, – выдохнул Логан. – Не нравится мне это.
– Погоди, после того как мы «распороли» рот Джона Доу, как бы это ни звучало, – он ухмыльнулся, – в общем, в ротовой полости обнаружили ключ. – Уотс достал из папки ключ, упакованный в пластиковый пакет, и опустил его на центр стола.
– Отпечатки? – уточнил Логан.
– Ничего, кроме слюны жертвы, на ключе не было, к сожалению.
– Но если мы найдем, от чего этот ключ, и поймем, что значат эти цифры, то, возможно, установим не только личность жертвы, но и личность убийцы. – Глаза Тайлера впервые загорелись азартом после смерти отца.
– Вот именно! – Джон подхватил его настроение.
– На рубашке мы нашли след, предположительно от косметики. Ткань отправили на химический анализ; как только получим результат, сможем установить тип и, возможно, даже марку средства, – добавил Джон.
Ким кивнула.
Логан погрузился в раздумья, уже начал прикидывать возможные варианты. А Ким продолжала чиркать что-то в своем скетчбуке, пока голос Уилларда не вернул ее в реальность.
– Работаем! – сказал шеф и поднялся с места.
Детективы вернулись к кабинетной работе, стали поднимать дела на барыг. Кимберли отправилась на вечерние занятия по профайлингу в ФБР.
Кимберли припарковалась возле учебного центра; машина Честера Келли, красный «Форд Мустанг Шелби», уже стояла возле пятиэтажного стеклянного здания. Такой автомобиль вряд ли мог принадлежать порядочному семьянину, скорее мужчине, который любит обращать на себя внимание. Кимберли уже месяц посещала курсы, и слухи про Честера в кулуарах слышала разные, но сама не спешила с выводами. Кто-то говорил, что у Келли жена и ребенок, другие – что он неоднократно был замечен в связях со своими студентками. Иные и вовсе обвиняли его в женоненавистничестве. Хотя Ким ничего такого за преподавателем не замечала, он вел себя учтиво, профессионально, сдержанно, чем вызывал уважение у Ким и трепет у некоторых ее сокурсниц.
Всего в группе было двенадцать студентов, практикующие психоаналитики и полицейские. Восемь мужчин и четыре женщины. Кимберли единственная среди женщин служила в полиции, остальные либо вели частную практику, либо работали в клиниках. Поэтому соперника в ней чувствовали и те и другие. Женщины – потому что она тоже была женщиной, а мужчины – потому что женщина ступила на их территорию. Тем не менее настроения в группе были более или менее дружелюбные, пару раз они все вместе даже выбирались в бар после занятий. Но учиться Ким было интереснее, чем проводить время с сокурсниками. К тому же дома ее ждал куда более приятный собеседник.
Когда она вошла в аудиторию, группа уже была в сборе. Блондинка за первой партой по имени Джорджия похлопала по скамейке рядом с собой, приглашая Ким присоединиться. Кимберли любила сидеть немного дальше, это давало ей возможность наблюдать не только за лектором, но и за группой. Но сегодня она решила не оскорблять отказом девушку и присела рядом с ней.
– Я так волнуюсь, – прошептала Джорджия. – Сегодня будет лекция про серийников.
Кимберли лишь молча улыбнулась и раскрыла ноутбук, готовясь записывать материалы урока.
В кабинет вошел Честер Келли; он поздоровался со студентами, поправил и без того идеально лежащие лацканы пиджака и занял свое место. Просветленное лицо преподавателя явно свидетельствовало о его приподнятом настроении, что не могло не радовать студентов.
– Ну что, готовы погрузиться во мрак вместе с серийными убийцами и психопатами? – Честер весело подмигнул группе.
– Да, да, – раздалось с разных углов аудитории.
– Итак: серийным убийцей называют человека, который лишает жизни других людей многократно и с определенной периодичностью. За каждым убийством следует период ожидания. У одного и того же преступника этот период может меняться в силу различных факторов: время года, условия в семье или на работе, не позволяющие придерживаться заданного ритма. Если преступления всегда совершались с определенной периодичностью и вдруг резко прекратились, а преступник при этом не был пойман, то это может означать три вещи. Первое – убийца попал в тюрьму за другое преступление. Второе – убийца переехал. Третье – он умер.
– Третий вариант самый лучший! – выкрикнул мужчина с заднего ряда.
– Почему вы так считаете? – Честеру было важно, чтобы студенты думали и аргументировали свое мнение.
– Ну смотрите, преступник мертв, убийства прекратились. Хорошо же? – Студент вдруг засомневался.
– Мертвый убийца бесполезен, – ответила Ким. – Если личность преступника не будет установлена, то все совершенные им преступления превратятся в висяки, а родные жертв так и не получат ответов на свои вопросы. Кроме того, если преступник не найден и не допрошен, – мы не сможем составить его профиль, а значит, не сможем использовать его для раскрытия будущих преступлений. От живого убийцы все же больше прока, – рассуждала Ким.
Тот, кто убил ее сестру, затаился: шесть лет прошло с момента его последнего преступления. Больше всего на свете Ким боялась именно того, что этот подлец мог тихо умереть в кругу семьи. Ведь если бы он оказался в тюрьме или переехал, у нее бы все еще оставался шанс достать его.
Четырнадцать лет назад, когда Ким было тринадцать, ее сестра Микаэла была найдена убитой в мусорном контейнере. Ей было всего девятнадцать, когда бездушный монстр оборвал ее жизнь, предварительно жестоко поиздевавшись над девушкой. Ее тело было изуродовано настолько, что Кимберли даже не позволили взглянуть на сестру в последний раз. Отчасти именно это мешало Ким принять факт гибели Микаэлы. Будучи подростком, она часто разговаривала с фотографией сестры, пытаясь понять, почему именно в их дом постучала беда. Микаэла была не первой жертвой маньяка, до нее еще две девушки были найдены в контейнерах в разных частях города, и еще семь были обнаружены после нее. Вскоре горе Ким переросло в мотивацию: именно тогда она решила связать свою жизнь с поимкой преступников. Сначала отучилась на кибербезопасность в полицейской академии, затем на психоаналитика и благодаря прошлому делу, где ей удалось – хоть и запоздало, но успешно, – составить профиль убийцы, воплощавшего сцены из книг, она сумела получить место в школе ФБР. И вот теперь она сидела здесь, на шаг ближе к своей цели, и волновалась о том, что на самом деле, пока она гналась за тенью убийцы, он давно мог быть мертв.
– Дженкинс права. – Голос преподавателя заставил Ким вернуться к реальности. – Если для понимания художника необходимо изучить его картины, то и для понимания преступника нужно разобраться в его преступлении. Причем нам нужны не столько факты, сколько то, что думали и чувствовали этот и подобные убийцы. Кто назовет мне три признака маньяка, с помощью которых его можно отличить от обычного человека? – Честер прогуливался между рядами.
– Очки, рубашка и дикие глаза? – усмехнувшись, спросил мужчина, сидящий за Ким.
– Низкоквалифицированная должность, живет с мамой и водит пикап, – предположила Джорджия.
– Нет никаких трех признаков, все зависит от конкретного типа маньяка, но и внутри одного типа может быть масса вариантов, – сухо заметила Ким.
– Верно. – Куратор остановился рядом и положил ладонь на плечо девушки в покровительном жесте. – Маньяки почти ничем не отличаются от обычных людей: ни внешним видом, ни речью, ни – зачастую – поведением, а отличает их то, что они мыслят иначе. Не так, как мы с вами.
Закончив лекцию, Честер вернулся к себе и записал на доске:
«3 мечты маньяка:
– манипуляции,
– доминирование,
– контроль».
– Домашнее задание: на примере трех громких дел опишите, как проявлялись три мечты маньяка в каждом конкретном случае. Материалы дел возьмите на моем столе. Дженкинс, задержись на минуту. – Келли проводил взглядом последнего студента и посмотрел на Ким, которая так и осталась сидеть за партой.
Честер встал и присел на край своего стола прямо напротив Кимберли. Он вытянул длинные ноги и сложил руки в замок.
– Ким, ты молодец! Я не ошибся в тебе, ты уже сейчас многим могла бы дать фору. Долго готовилась? – Наставник с интересом посмотрел на нее.
– Достаточно, я планировала проходить вступительные экзамены. – Ким не хотела говорить о том, что интересуется этой темой едва ли не с детства.
– Это похвально. Ты хотела посоветоваться со мной по делу. Чем могу быть полезен? – Честер мягко улыбнулся и пересел за ее парту.
Ким вытащила телефон из сумки, показала наставнику фотографии жертвы и поделилась своими соображениями насчет убийцы.
– «Насмешка»? Смело и похоже на правду. Что мы знаем о личности жертвы? – Честер вернул телефон Кимберли, едва задев тонкими пальцами ее ладонь.
– Пока ничего, не считая того, что одежда убитого была весьма специфичной.
– Ответы на вопросы «почему» и «как» дают нам ответ на вопрос «кто». Мы уже знаем «как»: уколом адреналина, зашив рот, оставив бантики и ключ. Когда будет установлена личность жертвы, ты сможешь понять «почему». Но и до тех пор, пока личность не установлена, есть с чем работать. Поищи похожие дела в прошлом. Кто еще убивал через инъекцию? Кто еще зашивал рты? Почему они это делали? Поведение в прошлом – лучший предсказатель поведения в будущем. – Он перевел взгляд на Ким. – Помочь тебе найти подходящие дела?
– Попробую сама, обращусь, если возникнут трудности. – Кимберли стала собирать вещи в сумку.
– Хорошо, не забудь про домашнее задание. – Честер кивнул на свой стол и, поднявшись одновременно с Ким, проводил ее до двери.
Логан Миллер почти всю сознательную жизнь был заядлым холостяком. После первых серьезных и вместе с тем травмирующих отношений он исключил саму возможность причинить себе боль. Нет, он не перестал любить женщин, просто перестал им верить. С тех пор и до позапрошлого года девушки в жизни Логана не задерживались больше чем на одну ночь. Иногда он все же делал исключения, но только для тех, кто честно говорил, что он им неинтересен в качестве постоянного партнера. Так было проще расставаться, так было честно.
Потом в его жизни появилась Ребекка, бывший судмедэксперт в их отделе, место которой позже занял Чарли Олдридж. Логан любил Бэкс и собирался жениться на ней, даже сделал предложение, но по-настоящему он не был готов к этому. Ребекка имела двух детей от предыдущего брака, а Логан не то чтобы не любил детей, скорее побаивался и старался избегать. Так, Ребекка в итоге вышла замуж за другого и переехала из Портленда.
Позже внимание Логана привлекла официантка Нина из кафе, где они с напарником обедали последние пять лет. Они флиртовали друг с другом задолго до того, как Логан влюбился в Бэкс, не раз, пока они были вместе, а уж теперь, когда он снова был свободен, их и вовсе ничего не останавливало. Закрыв дело Эндрю Шина, Миллер решил, что пришло время действовать, и пригласил Нину на первое свидание, затем на второе и на третье. Логану было интересно с ней, но дальше платонических отношений они пока так и не зашли, хотя и слепому было видно, какие искры летят между ними.
Они проводили вместе время в тренажерном зале, гуляя в парке с псом Миллера, Кеннеди, или сидя в кино, но каждый раз, когда Логан звал Нину домой, он слышал мягкий отказ. К себе девушка его тоже не приглашала, Миллер даже не знал, где она живет. Пару раз довозил до подъезда, но «выпить кофе» ему не предлагали.
Нина очень нравилась ему, и он готов был ждать, понимая, что за таким воздержанием почти наверняка кроется что-то серьезное. Логан предполагал, что это могло быть связано с болезненным опытом в прошлом или с предательством, но с расспросами не лез. Он хотел, чтобы Нина сама поделилась с ним, когда будет готова. А пока ему приходилось довольствоваться тем, что она давала: нежной дружбой с намеком на горячее продолжение.
– О чем мечтаешь? – Голос Бланта вырвал Логана из нирваны.
– О красивой напарнице вместо тебя.
Тайлер бросил в него карандашом.
– Зато глянь, какая у меня борода. – Тай поиграл бровями.
– Аж завидно.
– Я тут подумал… – Тон Бланта стал серьезным. – Что, если этот ключ от камеры хранения?
– Я тебе уже говорил, что ты чертов гений? – Логан разблокировал компьютер и принялся стучать по клавишам.
– Никогда, – слукавил Тай.
Глава 4 Спокан (Вашингтон), 2011 год
Время шло, но почти ничего не менялось. Онафиэль все так же занималась хозяйством, проходила ритуалы очищения и старалась делать вид, что такая жизнь ее устраивает. Иногда по ночам она сбегала из общины, подолгу сидела на старом ржавом мосту и смотрела вниз на бурлящие потоки воды. Смотрела и мечтала, чтобы мост рухнул и избавил ее от страданий, навсегда погреб ее на дне холодной реки. Только так можно было потушить пожар в ее груди.
Все эти обряды очищения не избавляли от тягостных мыслей, с каждым новым прикосновением она становилась злее, отчаяние обволакивало всю ее сущность. Ей хотелось умереть самой и чтобы все вокруг тоже исчезли, все, кто превратил ее жизнь в бесконечные круги ада. Она не хотела так жить, не хотела резать кур, которых растила, не хотела чувствовать потные, окровавленные тела членов своей «семьи», ей хотелось бежать без оглядки от самой себя, от той, кем ее сделали. Онафиэль не знала, как жить по-другому, но была уверена, что так, как сейчас, жить невозможно.
Такие мысли и раньше посещали Онафиэль. Ее подруга Дума, единственный человек в семье, с кем она могла быть откровенной, часто сбегала из общины по ночам. Дума была смелой, не такой, как она. Пока Дума не взяла ее под крыло, Онафиэль даже взгляд от земли оторвать боялась. С ночных вылазок в город подруга приносила ей сладости, газеты, журналы или книги. Конечно, сразу после прочтения они все это сжигали, чтобы никто не догадался об их секретах. Читая новости и статьи, девушки с каждым днем все сильнее убеждались в том, что происходящее в общине ненормально. Другие семьи жили иначе, а то, что происходило в их доме, миряне называли насилием. Онафиэль стала чувствовать себя грязной, будто это она виновата перед всем обществом за то, что с ней делал отец Рафаил и другие члены семьи.
А в последние месяцы мысли о неправильности и бессмысленности своей жизни стали настоящим наваждением. Дума, единственный человек в семье, с кем Она[2] могла быть откровенной, навсегда покинула ее.
Дума была на три года старше Онафиэль, ей тоже претила жизнь в общине. Она даже пыталась открыто противиться великому отцу Рафаилу, отказываясь участвовать в ритуалах, но каждый раз после таких выходок ее запирали в подвале. «Для ее же блага», – как говорила мать.
