Драконы Терры. Книга 3. Ярость демона E-Book

Брайан Наслунд

• Herausgeber: Азбука
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Звезды новой фэнтези
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2023

Seitenzahl: 641

Beschreibung

Продолжая изыскания, некогда им начатые на острове Призрачных Мотыльков, Озирис Вард, королевский инженер Баларии, добивается, казалось бы, невозможного: построив из драконьих костей целый воздушный флот, подчиняет своей воле все остальные державы Терры. Непокоренной остается только провинция Дайновая Пуща — непроходимая для чужаков чащоба, где Воинство Ягуаров (лучшие солдаты Терры) стойко отражает атаки высаживаемых неболётами наемников-Змиерубов и созданных Вардом суперсолдат-аколитов. Тем временем Эшлин Мальграв, прозванная королевой-ведьмой, и ее спутник Бершад Безупречный, лучший драконьер всей Терры, пытаются противопоставить могуществу Варда ту силу, что скрыта в драконьей нити — редчайшем нервном волокне, извлеченном из позвоночника дракона породы призрачный мотылек... Впервые на русском — новое продолжение «возможно, лучшего дебюта в жанре темной фэнтези со времен "Ведьмака" Сапковского» (Grimdark Magazine).

Leseprobe

Содержание

ЧАСТЬ I

ЧАСТЬ II

ЧАСТЬ III

ЧАСТЬ IV

МЕСЯЦ СПУСТЯ

ЖИВНОСТЬ ЗАПОВЕДНОГО ДОЛАПродиктовано Сайласом Бершадом,записано Эшлин Мальграв

Благодарности

Драконы Терры

Кровь изгнанника

♦

Колдовство королевы

♦

Ярость демона

Brian NaslundFURY OF A DEMONCopyright © 2021 by Brian NaslundAll rights reserved

Публикуется с разрешения автора и его литературных агентов, Liza Dawson Associates (США) при содействии агентства Александра Корженевского (Россия).

Перевод с английского Прохора Александрова, Анны Дамбис

Серийное оформлениеВиктории Манацковой

Оформление обложки и иллюстрация на обложкеСергея Шикина

Наслунд Б.Ярость демона. Драконы Терры. Кн. 3 : роман / Брайан Наслунд ; пер. с англ. П. Александрова, А. Дамбис. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2023. — (Звезды новой фэнтези).

ISBN 978-5-389-22673-9

18+

Продолжая изыскания, некогда им начатые на острове Призрачных Мотыльков, Озирис Вард, королевский инженер Баларии, добивается, казалось бы, невозможного: построив из драконьих костей целый воздушный флот, подчиняет своей воле все остальные державы Терры. Непокоренной остается только провинция Дайновая Пуща — непроходимая для чужаков чащоба, где Воинство Ягуаров (лучшие солдаты Терры) стойко отражает атаки высаживаемых неболётами наемников-Змиерубов и созданных Вардом суперсолдат-аколитов. Тем временем Эшлин Мальграв, прозванная королевой-ведьмой, и ее спутник Бершад Безупречный, лучший драконьер всей Терры, пытаются противопоставить могуществу Варда ту силу, что скрыта в драконьей нити — редчайшем нервном волокне, извлеченном из позвоночника дракона породы призрачный мотылек...

Впервые на русском — новое продолжение «возможно, лучшего дебюта в жанре темной фэнтези со времен „Ведьмака“ Сапковского» (Grimdark Magazine).

© П. Александров, А. А. Дамбис, перевод, 2023© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023Издательство Азбука®

Посвящается моим брату и сестре

Часть I

У истинного прогресса есть цена. Заплатить ее готовы лишь немногие.

Озирис Вард

1Боец Ригар

Дайновая пуща, второй сектор

За час до темноты разведчики Змиерубов обнаружили глиняных божков. Лейтенант Дролл приказал всем остановиться.

Наемники столпились вокруг торчащих из земли болванчиков, уродливых, как крохотные демоны. Их было штук пятьдесят — в страдальческих позах, утыканные всякой мерзкой хренью: выломанными ногтями, осколками раздробленных костей, человеческими глазными яблоками.

От жуткого зрелища по коже Ригара побежали мурашки.

— Скоты, — буркнул сержант Гротто. — Ни стыда ни совести.

Да уж, кто бы говорил. После разгрома отряда Змиерубов сержант подрабатывал вышибалой в одном из игорных притонов командира Вергуна и, по слухам, развлекался тем, что голыми руками выдирал пальцы шулерам и мошенникам.

— Совесть-то у них наверняка есть, — сказал лейтенант Дролл, почесывая широкий бакенбард; в немытых черных космах сквозила проседь. — Просто с оккупантами они не церемонятся.

Гротто презрительно посмотрел на Дролла. Все знали, что они друг друга не выносят. Если кого-то из них не убьют в бою, то они прирежут друг друга.

Ригар отчаянно надеялся, что убитым окажется Гротто. Дролл был строгим командиром и не терпел лентяев, трусов и паникеров, но к своим подчиненным относился справедливо и оберегал их жизнь. Гротто, настоящий злодей, служил в отряде ради крови, насилия и, конечно же, денег. Если попадались враги, он их мучил. Если не попадались, то срывал злобу на своих.

— Может, отправимся к месту эксфильтрации? — спросил новобранец, имени которого Ригар не знал: новичок служил в отряде всего неделю, а Ригар взял за правило не интересоваться, как зовут тех, кто провел в Дайновой пуще меньше месяца.

Поэтому половина бойцов в подразделении были для Ригара безымянными — и, наверное, такими и останутся.

— Что, солдат, боишься глиняных болванчиков? — спросил Гротто.

Новобранец пожал плечами:

— А в них есть колдовская сила? Они что, вызывают лесных чудищ или как?

— Лесных богов, — поправил его кто-то из солдат.

Гротто сплюнул и со вздохом произнес:

— Придурки, оба.

— Нет в них никакой колдовской силы, — вмешался Дролл. — Но то, что вороны еще не выклевали им глаза, говорит о многом. Значит, болванчиков слепили недавно. Так что мы продолжим погоню за теми, кто их слепил, пока всех не зачистим. Переночуем в Фаллоновом Гнезде, там размещен отряд охранников.

— Да ну, фигня, — сказал Гротто. — По-моему, надо...

Он осекся — над ним нависла черная тень.

К подразделению приблизился аколит и замер, возвышаясь над бойцами. Из его черепа торчали рога из драконьей кости, глаза неестественно мерцали оранжевым. Поначалу жуткие лица аколитов скрывались под масками, но последние образцы обходились без них.

На каждом из этих ужасающих созданий красовался идентификационный номер. К подразделению Дролла был приписан боевой аколит 408.

— Что это? — просипел он напряженным голосом, напомнившим Ригару шкварчание мяса на углях.

— Глиняные божки, — почтительно ответил Дролл.

Вообще-то, Змиерубы не выказывали особого почтения командирам. Вергун не требовал, чтобы его бойцы неукоснительно соблюдали субординацию, главное — чтобы они следовали приказам в бою, когда звенела сталь и текла кровь. Однако же сейчас, когда Змиерубы стали наемной армией Озириса Варда, его устрашающие аколиты внушали солдатам просто трепетное почтение.

— Мы решили двинуться в Фаллоново Гнездо, заночевать там, а утром выйти на поиски врага, — продолжил Дролл.

Аколит 408 окинул оранжевым взглядом божков на дороге, растоптал их громадными раздутыми ступнями и зашагал к Фаллонову Гнезду.

Солдаты последовали за ним.

Ригар побаивался аколитов. Эти ужасные создания не только выглядели жутко, но и часто убивали новобранцев, вроде бы без особых причин. Если вдруг кто-то справил нужду в неположенном месте, то мог лишиться головы. Однако в бою аколитам не было равных. Ригар своими глазами видел, как аколит 408 отправил в последнее плавание три десятка воинов-ягуаров — разорвал их в клочья острыми как бритва шипами, которые выскакивали из костяшек его кулаков.

Это воспоминание мучило Ригара в кошмарных снах.

Спустя час вдали показалось Фаллоново Гнездо — одно из самых крупных поселений на северной окраине Дайновой пущи.

В сотне шагов от укрепленного частокола все тот же новобранец споткнулся о что-то металлическое.

— Что за хрень?! — выругался он, разглядывая кости, облепленные смятыми пластинами доспеха.

— Дохлый Ягуар, — сказал Ригар.

Новобранец удивленно наморщил лоб:

— Как же это его так?

— А ты не знаешь?

Новобранец помотал головой:

— Не-а. Расскажи.

Ригар облегченно вздохнул, обрадованный возможностью провести ночь не в джунглях, а за прочными стенами, и начал рассказ, хорошо зная, о чем говорит, — ведь он был очевидцем.

— На этом самом месте мы одержали самую большую победу над Воинством Ягуаров. В начале войны Змиерубы захватили поселение и устроили тут передовую базу. Ягуары, которым это не понравилось, решили его отбить — по дурости, конечно, ведь с нами на крепостной стене было еще и двадцать аколитов.

— Неужели аколит так его смял?

— Ну, вообще-то, это тот еще вопрос, — сказал Ригар, покосившись на Дролла.

— Там была колдунья, — сказал Дролл. — Я сам ее видел.

— Колдунья? — переспросил новобранец.

— Да. С Ягуарами была какая-то женщина, без доспехов и без оружия, но она все равно ринулась в бой. Когда со стен прыгнул первый аколит, она произнесла какое-то заклинание, которое превратило всех, кто носил доспехи, в такие вот смятые железные мячики. Да ты сам посмотри, — Дролл обвел рукой поле, — они здесь повсюду валяются.

— А зачем было такое заклинание, которое жахнуло по своим же? — спросил новобранец.

— Очевидно, в тот раз она лоханулась. Но до атаки на Фаллоново Гнездо поговаривали, что таким заклинанием колдунья потрошила аколитов, будто свежую рыбу на рынке. — Дролл сплюнул. — С тех пор ее никто не видел. Думаю, она наложила на себя руки.

Новобранец посмотрел на Ригара:

— А ты сам ее видел?

— Когда Ягуары напали, я сидел в нужнике. А когда добрался до стены, все уже кончилось. Осталась только дымящаяся воронка и убитые Ягуары. Колдуньи и след простыл.

— Да-да, демоны уволокли ее прямо в ад, она же с ними трахалась, чтобы колдуньей стать, — заявил Дролл, будто втолковывал прописную истину. — А уцелевшие враги сбежали в джунгли. Мы бросились в погоню, но потеряли след у реки.

— А с аколитом-то что случилось? — спросил новобранец.

— С каким?

— Ну, с тем, что со стены прыгнул.

— Его просто оглушило, — сказал Дролл. — Гребаные чары этой стервы не причинили ему особого вреда. На следующий день прилетели эти рохли-инженеры в куртках из драконьей шкуры, увезли его в Незатопимую Гавань. Мы еще неделю проторчали в Фаллоновом Гнезде, но Ягуары сменили позиции, и мы отправились их искать.

— А теперь вернулись, — сказал Ригар. — Не война, а какой-то заколдованный круг.

Пробравшись через смятые останки воинов, разведчики окликнули караульных на стене, чтобы те открыли ворота. Дролл подошел к Ригару и негромко сказал ему:

— В ночь станешь со мной в караул. Я хочу, чтобы после захода солнца на постах стояли только опытные бойцы.

Ригару нравилась эта черта командира: при необходимости он отправит тебя на паршивое задание, но будет выполнять его вместе с тобой.

— Думаешь, здесь что-то нечисто?

— Мы же знаем, что Ягуары этими своими божками нас запугивают. Обычно, если встретишь на дороге такой вот подарочек, это значит, что дикари уже свалили куда-нибудь в соседнюю долину и возвращаться не собираются. Но в этот раз... — задумчиво протянул Дролл, окидывая взглядом холмы. — В этот раз тут попахивает жареным.

Ригар шумно втянул носом воздух, будто принюхивался:

— А по мне, воняет только грязью, дерьмом и гнилью.

— Ну, одно без другого не обходится.

Несмотря на дурные предчувствия Дролла, за стенами Фаллонова Гнезда Ригар вздохнул с облегчением.

В Дайновой пуще опасность подстерегала повсюду, но после долгих недель патрулирования в джунглях сейчас, под защитой крепких стен и жуткого аколита, Ригар чувствовал себя спокойнее, чем в императорском дворце в Бурз-аль-дуне. Те, кого не отправили в караул, расстелили скатки и, собравшись группками, стали играть в кости, жаловаться на мошкару, на драконов или на то и другое и украдкой прихлебывали из фляжек.

До наступления ночи, то есть до выхода Ригара в караул, оставалось еще несколько часов, поэтому он сбросил сапоги и доспех, а потом какой-то тряпкой cтер алую краску с лица. Некоторые Змиерубы круглые сутки ходили в боевом раскрасе, чего Ригар не понимал, — в сырости лесной чащи краска доставляла сплошные неудобства, а вдобавок от нее подбородок и щеки покрывались прыщами.

После этого Ригар по-быстрому осмотрел участки раздраженной кожи. Их было три: черные волдыри на левой ступне, шелушащийся затылок и воспаленная сыпь в паху. Сыпь зверски зудела и чесалась, да и вообще сильно тревожила — мало ли, куда она еще распространится.

Он порылся в котомке, отыскал мазь, полученную у лекаря в Незатопимой Гавани, и смазал все пораженные места. На черные волдыри мазь худо-бедно действовала, а вот остальное... Ладно, вот как отправят назад в Незатопимую Гавань, с этим лекарем придется серьезно поговорить.

К Ригару подошел боец Вистер и с надеждой спросил:

— Ну как, получилось?

— Что? — рассеянно уточнил Ригар, которого больше волновала бесполезная мазь. — А, да, сапоги.

Он вытащил из котомки пару сапог. Они размокли после недавнего патруля в джунглях, и Вистер просил их починить. Солдаты заботились о своей обуви самостоятельно, а в условиях постоянной влажности сапоги быстро разваливались. Несколько месяцев назад Ригар изобрел способ делать их непромокаемыми, смешивая бесполезную противочесоточную мазь с кипяченой мочой. Способ он хранил в секрете и за деньги принимал у товарищей заказы на починку.

— Вот, как новенькие.

Он швырнул сапоги Вистеру, который схватил их с таким восторгом, будто их украсили самоцветами:

— Ух ты! А точно будут непромокаемыми, прям как у Зольника?

— Ага. Гарантия военного сапожника Ригара.

Вистер с улыбкой протянул ему фляжку. Ригар понюхал содержимое и одобрительно хмыкнул:

— Неплохо.

— Лучшая можжевеловая водка в Бурз-аль-дуне, — сказал Вистер. — Это тебе.

Ригар кивнул. Может, сам выпьет, а может, продаст через несколько дней, когда опустеют фляжки у остальных бойцов в отряде. Змиерубам хорошо платили, а в лесной чаще хорошей выпивки было мало и она высоко ценилась.

Он по-быстрому сжевал шматок солонины с полусгнившим рисом. Неболёты вот уже почти год старались лишить врага источников продовольствия, но, к сожалению, и у самих Змиерубов пайки были ограниченны. Поговаривали, что скоро доставят провизию с плодородных земель Данфара, остававшегося единственной страной в Терре, которую не затронули война и голод. Ригару нравилась пряная данфарская кухня, но покамест он не особо верил слухам.

После ужина он вздремнул, а ближе к ночи его разбудил Дролл, мол, пора в караул. Ригар схватил оружие и отправился на крепостную стену, сменить бойца на посту. Первым делом он окинул взглядом темное поле — не прячется ли где-нибудь враг, но под лунным светом поблескивали лишь смятые доспехи мертвых воинов-ягуаров.

За ночь так ничего и не произошло. Когда наступили серые рассветные сумерки, Ригар не выдержал и ожесточенно зачесался.

— Не дрочи на посту, Ригар, — прозвучал за спиной голос Дролла.

— Да я не дрочу, лейтенант. Просто сыпь замучила.

— Мазь не помогает?

— Не то чтобы очень. — Ригар через силу перестал расчесывать зудящую кожу. — Ох, ради Этерниты, как они живут тут, в этом жутком лесу?

Дролл пожал плечами:

— Нормально живут, наверное. К местным же никакая хворь не пристает, их защищают лесные боги.

— Ха-ха, смешно, — фыркнул Ригар.

Дролл указал на поле и спросил:

— Ну как там?

— Туман и парочка драконов-дуболомов, но они далеко.

Змиерубы прибыли в Альмиру еще до возвращения драконов из Великого перелета. Хорошее было времечко. Впрочем, и тогда в Дайновой пуще было жутко: тысячи ползучих и летучих гадов, способных убить человека одним-единственным укусом. На второй день пребывания в чаще какой-то новобранец нечаянно разостлал скатку над гнездом гигантских ядовитых скорпионов, которые обкусали его с головы до ног. От боли он впал в беспамятство и выпустил себе в лицо арбалетный болт.

Теперь Ригар с тоской вспоминал то время, когда опасаться приходилось лишь скорпионов и кусачих муравьев. В Дайновой пуще драконов было больше, чем крыс в мясной лавке. Только за последнюю неделю в драконьих пастях погибли пятеро товарищей Ригара: три разведчика, которых отправили на поиски драконьих логовищ (это считалось очень опасной работой), а еще двоих накрыло прямо в лагере, когда они шли завтракать.

Как от этого защититься? Без завтрака боец — не боец.

— Не нравится мне это, — сказал Дролл, вглядываясь в туман. — Там могут прятаться Ягуары.

— А правда, что Бершад Безупречный тоже с ними? Ну, про головы же недаром рассказывают.

Две недели назад в четвертом секторе без вести пропали три патрульных отряда. Спустя пять дней в двенадцатом секторе обнаружили груду голов. Еще через несколько дней в пятом секторе нашли уцелевшего бойца, распухшего от комариных укусов. Он рассказал, что Бершад Безупречный и еще какой-то безумец в белом доспехе зверски перебили остальных солдат.

— Да-да, я слышал, — отмахнулся Дролл. — Херня это все. Боец бредил.

— Но...

— Валлен Вергун прикончил Бершада в Таггарстане, — оборвал его Дролл. — Я своими глазами видел.

— А кто же тогда убил императора Баларии? Призрак, что ли?

— Нет, конечно. Но на месте хореллианского гвардейца, по вине которого император отправился в последнее плавание, ты бы тоже наверняка придумал какую-нибудь хреновую побасенку про легендарного Бершада Безупречного.

Выслушав это вполне правдоподобное объяснение, Ригар собрался было с ним согласиться, но тут появился аколит 408. Ригар оцепенел, да и Дролл тоже заметно напрягся. Оба обернулись и отдали честь серокожему великану.

— Докладывай.

— Все чисто. Только туман и ящеры.

Аколит безжизненным взглядом окинул лесные заросли.

— Может, истуканов сделали просто для отвода глаз, — сказал Ригар, отчаянно надеясь, что жуткое страшилище уйдет.

Аколит повернулся к нему:

— Держитесь настороже. И без панибратства.

— Я обхожу периметр и проверяю боевой дух солдат, — сказал Дролл. — Никакого панибратства.

Он не то чтобы заступался за своих бойцов, но Ригар все равно восхитился его смелостью, поскольку аколит был на две головы выше обычного человека и его кулаки мгновенно покрывались острыми костяными шипами. Лейтенант нервно почесывал бакенбард, но не отводил глаз и продолжал стоять на своем.

— Проверяй быстрее, — сказал аколит 408 и спрыгнул со стены во двор.

От такого прыжка коленные чашечки обычного человека разлетелись бы в разные стороны, но великан уверенно зашагал к крепости.

— Как вижу этого гада, так прям яйца скукоживаются, — пробормотал Ригар себе под нос.

— Ну и как, помогает от зуда? — с улыбкой спросил Дролл.

Ригар снова почесал себе пах:

— Здесь ничего и ничему не помогает.

— Тьфу, да ты от зуда вообще в нытика превратился. Лучше подумай, как нам с тобой повезло: Озирис Вард завоевал весь мир, а мы при этом были на его стороне.

— Ну, насчет «повезло» я не уверен. Говорят, все трупы солдат доставляют в башню, которую Озирис Вард построил где-то в чаще, а он там их сначала трахает, а потом начиняет всякими механизмами.

— Да, Озирис тот еще упырь, это все знают. Но ведь и наш командир — самый настоящий людоед, так что...

— А я думал, это просто слухи.

— Увы, не слухи. Однажды Кастор подвыпил, сел играть со мной в кости да и проболтался, что, мол, все это чистая правда. А он точно знает, не зря же второй год ходит у Вергуна в заместителях.

— Но ведь Кастор сам всегда говорит, мол, должны быть какие-то границы. Одно дело — с трупами сношаться, а вот чтобы их жрать...

Дролл пожал плечами:

— Да всюду какая-то хрень. Чем дольше воюешь, тем больше понимаешь, что разбираться, кто хуже, кто лучше, — только время зря терять. Главное — исполнять приказ, убивать всех, кого надо, а если останешься в живых, то и деньжатами разживешься.

Ригару очень хотелось сказать, что мало кто из Змиерубов разделяет мнение Дролла о воинской службе. Большинство считали, что надо убивать и грабить, не дожидаясь приказов. Однако вступать в спор Ригару не хотелось — ночь была долгой, хорошо бы и вздремнуть.

— Против деньжат я ничего не имею, — пробормотал он.

— Да, на этой войне мы неплохо зарабатываем — и обычное жалованье, и премии за Ягуаров.

Действительно, Змиерубам, в отличие от обычных наемников, платили щедро, а Вергун ввел еще и особые премии за убийство воинов из Дайновой Пущи: за каждую маску Ягуара, убитого в бою, тут же выплачивали сто золотых. Ригар получал такую премию шесть раз — весьма скромное достижение, — но тех его соратников, кто жаждал большей славы, часто разбирали на «украшения» для глиняных божков.

— Очень надеюсь, что смогу это потратить, — буркнул он.

На заработанные деньги он хотел открыть сапожную мастерскую, усовершенствовать пропиточную мазь и шить непромокаемую обувь нормальным инструментом, ведь это проще и прибыльнее, чем охотиться на злобных дикарей в джунглях.

— Если ты так боишься смерти, дай взятку какому-нибудь чиновнику, тебя переведут куда-нибудь, где безопаснее, — с улыбкой посоветовал Дролл. — Например, отправят служить на грузовом неболёте.

— Да они бьются только так, — вздохнул Ригар.

— Ну что за фигня! Еще раз: помни, что тебе повезло. Это приказ, понял?

— Понял, лейтенант, — сказал Ригар.

— Вот и славно. Ладно, пойду я дальше проверять посты, а то вернется наш серокожий начальник и...

Голова Дролла разлетелась на куски.

Кровавые ошметки мозгов и осколки черепа, хлестнув Ригара по лицу, залепили ему глаз.

Тело Дролла повалилось на парапет; кровь из шеи била фонтаном, заливая камни.

Ригар уставился на лес, не понимая, что случилось.

На опушку выскочил человек в белоснежном чешуйчатом доспехе и помчался через поле, на бегу подхватив под мышку смятые в комок останки погибшего воина. Лицо неизвестного закрывал шлем.

Ригар вскинул арбалет и заорал:

— Тревога!

Он нажал на зарядное устройство; арбалет клацнул, болт лег на ложе, тетива натянулась до предела. За эту секунду неизвестный добрался уже до середины поля.

«Этернита, спаси и сохрани!» — подумал Ригар, прицеливаясь.

В детстве он ходил с отцом на охоту в баларские степи. Этот гад бегал быстрее степных шакалов.

Ригар выстрелил прямиком в солнечное сплетение врага. Сразил насмерть. То есть вроде бы сразил.

Болт ударил в нагрудный щиток белого доспеха и разлетелся осколками, как паргосское стекло.

Ригар нажал на спусковой крючок, выпустив очередь тяжелых арбалетных болтов.

Все без толку.

К этому времени на стену взобрались Вистер и Гротто, навели свои многозарядные арбалеты и тоже начали стрелять, осыпая противника болтами, будто шелухой. Неизвестный размахнулся и метнул комок смятых доспехов прямо в грудь Вистеру, который отлетел назад и с чавкающим шлепком приземлился где-то за спиной Ригара.

Человек в белом доспехе вскочил на стену, схватил Гротто за голову и рявкнул:

— Доброе утро!

А потом сжал пальцы.

Кровь брызнула в стороны, залила Ригару глаза. Ничего не видя, он шлепнулся на задницу. Откуда-то снизу послышались крики, потом хлюпающие звуки — разрывалась человеческая плоть. Проморгавшись, он с трудом разглядел человека в белом, который молотил по какому-то Змиерубу его же оторванными руками.

Ригар поднялся и шагнул вперед, чтобы выстрелить из арбалета с близкого расстояния в незащищенный затылок врага, но неизвестный заметил движение и взмахнул оторванной конечностью, как дубинкой.

Ригар пролетел по воздуху и пробил деревянную стену; острые щепки разодрали лицо в клочья.

Он попытался вздохнуть — не смог. Попытался встать — не смог. В третий раз за три минуты он снова ослеп — осколки оцарапали глаза. Он оказался босиком и не сразу понял, что удар вышиб его из сапог.

Ригар часто заморгал, чтобы хоть что-то видеть. Оказалось, он попал в старый сарай, где в углу были свалены мотыги.

Задыхаясь, Ригар прополз по соломе к двери, приоткрыл ее и выглянул в щелку.

Через двор бежали Змиерубы с обнаженными мечами. Слышались крики.

Человек в белом доспехе спрыгнул в самый центр двора, отшвырнул руки, выдранные у какого-то Змиеруба, и заработал кулаками. Мечи и копья клацали по белым пластинам и отскакивали. Кулаки неизвестного продавливали тела бойцов насквозь, выдирая внутренние органы.

Человек в белом доспехе дрался, как серокожий.

«Кстати, куда подевался аколит 408?» — подумал Ригар.

Меньше чем за минуту неизвестный уничтожил всех бойцов взвода, за исключением Вестли, у которого был новехонький щит из драконьей кости, полученный от Озириса Варда. Человек в белом доспехе прижал Вестли к стене крепости и замолотил кулаками, оставляя вмятины на драконьей кости, но щит выдержал.

Тут из-за угла стремительно выбежал аколит 408. Из его кулаков высунулись костяные шипы, превратив их в палицы-моргенштерны. Он с размаху ударил неизвестного. Человек в белом доспехе отлетел шагов на тридцать, к внешней стене, выбив из нее две гранитные плиты, и остался лежать. Живой.

Аколит пересек двор и остановился в нескольких шагах от противника.

— Вард предупреждал, что нам могут встретиться старые образцы доспехов. Примитивные, — процедил он.

— Зато надежные, — ответил неизвестный.

— Такая рухлядь мне не страшна. Тебе меня не победить.

— А я и не пытался. Просто хотел тебя отвлечь, чтобы не засматривался на крепостную стену.

Аколит склонил голову набок и оглядел крепость.

Ригар тоже взглянул в ту сторону. На крепостной стене кто-то стоял. Без доспехов, без рубахи, без сапог. В руках человек держал длинное, необычное на вид копье. Взлохмаченную темную шевелюру трепал ветер.

Человек спрыгнул со стены прямо на аколита 408 и вонзил ему копье в правый глаз, пригвоздив к земле. Аколит 408 попытался схватить древко, но копьеносец резко вывернул его.

Аколит 408 замер.

Копьеносец был высок и жилист, со встрепанными волосами, недлинными по меркам альмирских мужчин. На щеках виднелись синие прямоугольники татуировок, а левую руку украшали изображения шести десятков драконов.

Бершад Безупречный, ясное дело.

Непонятно, почему Вестли решил, что самое время кинуться в атаку, и с боевым кличем занес меч, прикрываясь щитом.

Резким взмахом копья Бершад разрубил щит пополам и вскрыл Вестли горло, вырезав гортань, которая камешком упала в грязь. Сжимая рану, Вестли осел на землю.

Бершад обернулся к поверженному аколиту 408 и заглянул в пронзенную копьем глазницу, будто в звериную норку.

Человек в белом доспехе снял шлем и встряхнул сальными рыжими патлами.

— Чисто? — спросил он.

— Типа того, — ответил Бершад, осматривая двор, усеянный трупами. — И в общем все гладко прошло. Удачно.

— Кому как, — хмыкнул человек в белом доспехе и со стоном поднялся. — Этот гад расколол мне чешуйки на щитках, а еще ребро сломал. Долго будет заживать, не то что у тебя.

Бершад пожал плечами:

— Ты же сам хотел нахрапом.

— Ну да, — улыбнулся рыжий, поглядев по сторонам. — В прошлый раз ты развлекался в одиночку.

— По-моему, это не развлечение, Симеон.

— Да ты всегда унылый! Не видишь никакой радости. Это же красота.

Симеон подошел к Вестли и оторвал ему голову.

— Ты опять за свое? — спросил Бершад.

— Простая, но впечатляющая боевая тактика. — Симеон шагнул к следующему трупу и тоже оторвал ему голову. — Придут балары, обнаружат безголовые тела, задумаются, куда головы подевались. Начнут искать. Не найдут, снова будут гадать, что случилось: то ли их Ягуары съели, то ли колдовство какое, то ли из черепов стены строят... — Он оторвал еще одну голову. — А в следующем бою у нас будет превосходство. Потому что мы знаем, куда делись головы, а эти уроды — нет.

— Ты хоть соображаешь, что хрень несешь?

— Вы, равнинный народ, просто не понимаете. В такой войне — на ограниченной территории, с ограниченными ресурсами — просто убивать врагов недостаточно. — Он постучал окровавленным пальцем по виску. — Надо воевать с их рассудком. С их снами.

— А при чем тут оторванные головы?

— Да при том, что сомнения убивают людей, Сайлас. Сомнения и плохая физическая подготовка.

— Нет, людей убивают колющие и режущие предметы. Сомнения просто-напросто не дают спать по ночам.

— Вот именно. Квелых убивать легче.

Бершад пожал плечами, перевернул аколита 408 на живот, вытащил из-за пояса тесак и начал разрубать великану позвоночник — бережно, как мясник, разделывающий тушу, чтобы взять цену повыше.

— Значит, меня ты костеришь за оторванные головы, а сам крошишь серокожих в труху.

— Ты же знаешь, это другое. А головы — просто лишний груз, таскать их за собой я не собираюсь.

— Я их сам понесу. Поддержу себя в форме, потому что...

— ...Недостаток физической подготовки убивает. Ага, слышал.

Симеон оторвал очередную голову, встал и глубоко вздохнул:

— Чуешь? Галамарской кровью пахнет. Она всегда так воняет, с душком. Как лежалое зерно.

Бершад принюхался:

— Чую. — Он еще раз втянул в себя воздух. — Кстати, где-то там еще тепленькая.

— Интересно... — с улыбкой протянул Симеон.

Бершад обернулся и посмотрел прямо на Ригара. Зеленые глаза бешено сверкнули.

— Погоди-ка.

В мгновение ока он пересек двор, крепко ухватил Ригара за запястья, выдернул из разрушенного сарая и бросил на землю.

— Как тебя зовут?

— Ри... Ригар. Боец Ригар.

— Откуда родом? — спросил Симеон.

— Из Паргоса.

На самом деле Ригар был родом из Корниша, галамарского городка на границе с Вепревым хребтом, где обитали племена скожитов. Естественно, сейчас не стоило об этом упоминать.

— Правда, что ли? — уточнил Симеон. — Ригар звучит не по-паргосски. У паргосцев все имена и названия мелодичные, Каллукстан какой-нибудь, Аклемель, Моллеван.

— Ну, наверное, я исключение.

Симеон пристально посмотрел на него, потом присел рядом на корточки. Только теперь Ригар увидел, что белый доспех сделан из драконьих чешуек, кое-где смятых и исцарапанных. Из-под чешуи проглядывали мелкие подвижные пластины, облегавшие тело, как змеиная кожа.

— А ты как считаешь, Сайлас?

— От паргосцев пахнет жасмином и пряностями, — ответил Бершад, — а от этого — пшеницей и страхом.

— Пшеницей? Тьфу, галамарцы и их поганая пшеница! — Симеон встал. — Все ясно. Из черепушки этого урода выйдет отличный ночной горшок.

Он сжал окровавленный кулак. Ригар лихорадочно нащупывал в кармане ракушку, но обмякшие пальцы не слушались.

— Погоди, — вмешался Бершад. — По-моему, от него и жасмином тянет. Точно, жасмином. Легонечко так. На выдохе. Мне вроде бы так почудилось.

— Да, задачка та еще, — сказал Симеон. — И как же ее решить?

— Ну, если со следующим выдохом прозвучат полезные слова, то решение, может быть, и найдется.

— Да-да! — торопливо закивал Ригар. — У Змиерубов контракт с Озирисом Вардом. Нам поручено отыскать и нанести на карту все драконьи логовища Дайновой пущи, потому что в них якобы есть какая-то хрень, которая зачем-то нужна Безумцу. Мы находим логовища, потом приходят аколиты и все зачищают.

— Это я и без тебя знаю, — сказал Бершад. — Расскажи-ка что-нибудь поинтереснее.

От страха Ригар совершенно перестал соображать.

— Ты давно со Змиерубами? — спросил Бершад.

— Месяц, — соврал Ригар, не ожидая ни малейшего сочувствия к ветеранам.

— А до того чем занимался?

— Был охранником, сопровождал торговые корабли в Таггарстан.

— И почему сменил работу?

Ригар пожал плечами:

— Командир Вергун брал на службу любого, кто умеет обращаться с мечом. Сулил хорошее жалованье — десять золотых в неделю. — Он сглотнул. — А за каждого убитого Ягуара — сотню.

— В награду?

Ригар кивнул.

Бершад нахмурился:

— Где Валлен Вергун?

Ригар замялся:

— Ну... он нигде долго не задерживается. Так же, как и ты. Я... я не знаю, где он.

— Угу, галамарцы никогда и ничего не знают, — буркнул Симеон и снова занес окровавленный кулак.

— Погоди! Погоди же!

Кулак Симеона замер в воздухе, на лицо Ригара упали капли крови. Ригар попытался вспомнить хоть что-то, неизвестное этой парочке.

— Каждое логовище помечают тайным кодом, в зависимости от того, насколько вход в него зарос лианами. — Ригар вывел на земле цепочку символов. — Вот этот — для небольших логовищ, этот — для средних, а вот такие — для самых крупных. Наш отряд так и не обнаружил ни одного большого, но я слыхал от бойцов, что в крупные логовища командир Вергун приезжает лично, следит за зачисткой, чтобы все шло по правилам.

Бершад присел на корточки и вгляделся в символы.

Симеон почесал в затылке, оставив в волосах кровавые ошметки:

— Гм, так он галамарец или кто?

Бершад внимательно осмотрел раны на теле Ригара:

— Ты истекаешь кровью, в джунглях тебе не выжить. Ты вряд ли доберешься домой, сдохнешь по дороге медленной и мучительной смертью. Может, лучше тебя убить? Из милосердия?

Он чуть-чуть приподнял копье — не угрожающе, просто поясняя, что именно предлагает.

Ригар уставился на наконечник копья, перевел взгляд на аккуратное отверстие в голове аколита 408, а потом — на трупы, разорванные в клочья Симеоном. Конечно же, быстрая смерть предпочтительнее, но место, куда прибудет очередной неболёт, находилось всего в десяти лигах отсюда. Вот бы туда добраться.

— Я лучше в джунгли уйду, — сказал он наконец. — Если можно.

Бершад кивнул:

— Похоже, это все-таки паргосец. Они все упертые сволочи.

— Ох, Сайлас, ты у нас такой милосердный, аж противно, — со вздохом сказал Симеон.

— Хм, такого мне еще никто не говорил, — ответил Бершад. — Может, это ты у нас слишком кровожадный?

— Все может быть. — Симеон сплюнул, холодно посмотрел на Ригара и указал на восток. — Вали отсюда.

Опасаясь подвоха, Ригар проворно отполз назад, потом поднялся и захромал в чащу. Ныли переломанные ребра, кровь заливала исцарапанное лицо, босые ноги болели, но Ригару было все равно. Он дойдет, он обязательно дойдет.

— Эй, Ригар! — окликнул его Бершад.

Ригар покорно обернулся, ожидая, что копье вот-вот пронзит ему грудь, но Бершад все еще сидел на корточках. Утренний свет четко очерчивал синие прямоугольники на щеках.

Бершад ткнул пальцем вверх:

— Ты поосторожнее. Здесь драконов до фига.

2Вира

Галамар, город Аргель

Край наплечника больно давил в подмышку. Вира взбиралась на башню аргельского замка; следом карабкался Гаррет. Солнце закатилось минуты три назад.

Они направлялись в покои аргельского правителя. Еще недавно Гарвин был обычным бароном — Вира помнила его по тем временам, когда в Аргель прилетел красноголов и разрушил город. Судя по всему, с тех пор Гарвин существенно упрочил свое положение.

Для начала он стал графом.

Вместе с титулом он получил и деньги, отстроил замок по последней баларской моде, то есть в два раза выше, из стальных балок, украшенных шестеренками, чтобы продемонстрировать приверженность императору Мерсеру Домициану, который вскоре был убит.

Так что Гарвин недолго нежился под ласковым светом империи. Озирис Вард потребовал, чтобы новоиспеченный граф отправил в Незатопимую Гавань все свое войско для участия в зачистке Дайновой пущи. Гарвин изо всех сил оттягивал отправку, надеясь выторговать условия получше, поскольку Варду были очень нужны новые бойцы.

Вместо условий получше Озирис послал к Гарвину Виру и Гаррета.

В приоткрытые окна покоев на самом верху башни врывался свежий морской ветерок. На столе Гарвин лежал ничком, а две светловолосые галамарки делали ему массаж. Горели свечи, пахло благовониями. Женщины втирали в тело Гарвина ароматические масла, ритмично водя ладонями по коже и что-то напевая. Зрелище было бы красивым, если бы правитель не был так волосат. Слушая шорох промасленных волос, Вира брезгливо поморщилась.

Она выжидала. Через несколько минут одна из галамарок шлепнула Гарвина по ягодице, и он перевернулся на спину, по-прежнему не открывая глаз. Одна женщина начала массировать ноги Гарвина, другая — грудь. Мало-помалу обе добрались до гениталий правителя. Одна стала ласкать его яйца, другая — постепенно твердеющий елдак. Стоны возбужденного Гарвина заглушили все остальные звуки.

Вира покосилась на Гаррета. Он кивнул.

Она приоткрыла окно пошире и скользнула в покои.

Галамарки, занятые своим делом, заметили Виру, лишь когда она выволокла кресло из угла на середину комнаты и уселась на него.

Одна из женщин вскрикнула и зажала рот руками, выпустив елдак, шлепнувший по внушительному брюху правителя. Гарвин выругался по-галамарски и привстал, но тут же замер, увидев Виру.

— Так, вы обе, марш к стене! — приказала Вира на галамарском. — Не кричать и не шуметь — останетесь живы.

Женщины послушно отошли и прижались к стенке. Елдак Гарвина скукожился в паху. Вира ткнула в его сторону кинжалом и улыбнулась:

— Ни разу не видела, чтобы стояк так быстро пропал. Я тебе что, не нравлюсь? Или брюнетки не в твоем вкусе?

— Ты кто? — просипел Гарвин.

— Ты знаешь, кто я. И знаешь, зачем я здесь.

— Безумец требует бойцов?

— Ты обещал прислать войско две недели назад. А в казармах Незатопимой Гавани до сих пор пусто.

— В небе над Аргелем тоже пусто, — ухмыльнулся Гарвин. — В чем дело? У Озириса кончились летучие корабли? Ему нечем мне пригрозить?

Он был прав, но Вира не собиралась подтверждать его предположения:

— Озирис не хочет бомбить город, полный здоровых солдат. Пока его интересует только причина задержки.

Гарвин осклабился:

— Альмирские дикари разрывают в клочья всех, кого Безумец отправляет в джунгли. Если он хочет послать туда моих бойцов, пусть платит больше.

Значит, им движет обыкновенная алчность, подумала Вира.

— Нет. Либо ты исполняешь обещанное, либо я тебя убью. Прямо здесь.

Зрачки Гарвина сузились, плечи напряглись, и Вира поняла, что он готов на нее прыгнуть. Как только он подался вперед, Гаррет набросил на шею правителя удавку, затянул петлю и вздернул его вверх, будто тюк сена к стропилам амбара. Вира откинулась на спинку кресла и пинком чуть сдвинула массажный стол. Гарвин задрыгал ногами в воздухе и захрипел. Одутловатое лицо побагровело. Наконец пальцами ноги он нащупал стол, оперся на него, выпятив волосатое брюхо, и застыл, голый и беззащитный.

Великолепно.

— Эх, Гарвин! — протянула Вира, похлопывая кинжалом по ладони. — Не умеешь ты вести переговоры.

— Сука! — прохрипел он.

Вира пожала плечами:

— Предлагаю новую сделку. Утром отправишь Озирису Варду все свое войско. За это ты не получишь никакого вознаграждения, но сохранишь себе жизнь. Если ты не исполнишь этот приказ, то я вернусь и убью тебя. — Она встала, сделала шаг вперед и кончиком кинжала приподняла елдак Гарвина. — И сдохнешь ты не смертью героя на поле боя, а в страшных и долгих мучениях. А потом прибудут имперские неболёты и уничтожат всех жителей Аргеля — и мужчин, и женщин, и детей. Ясно тебе?

От злости и напряжения на висках Гарвина вздулись вены, но он угрюмо кивнул.

— Ну как, теперь будешь послушным, граф?

— Да.

— Отлично.

Вира отвела кинжал в сторону и махнула рукой Гаррету. Он ослабил удавку. Гарвин тяжело шлепнулся на мягкий паргосский ковер, потер горло и со свистом втянул в себя воздух.

Вира перевела взгляд на галамарок у стены. Одна рыдала, вторая дрожала, хотя ночь выдалась душной и жаркой.

— Никому ни слова, — сказала Вира. — Или я к вам в спальни загляну. Понятно?

Обе кивнули, со страхом глядя на нее.

— Вот и славно. — Вира присела на корточки, чтобы Гарвин видел ее глаза и лучше слышал. — Что ж, спокойного тебе моря и неба на пути в Альмиру.

Она отошла к окну.

— Я так и знал, что после смерти Окину вдовы переметнутся к Безумцу. Вы изображаете из себя отважных и верных телохранительниц, а на самом деле вы просто служите тому, у которого больше власти, — внезапно заявил Гарвин. — Ты попрекаешь меня алчностью и запугиваешь, а сама ничем не лучше меня. И все вы такие, вдовы!

Вира посмотрела на него:

— Все мои сестры погибли, Гарвин. Я — последняя папирийская вдова. И я никогда не считала себя лучше других.

Вира и Гаррет покинули Аргель знакомым путем: спустились по крепостной стене и крадучись пробрались по темным переулкам.

Конечно, лучше было бы подвести «Синего воробья» к самой башне и соскользнуть по канату, потому что ходить по городу было очень опасно, но Озирис хотел показать Гарвину, что может достать его не только неболётами, но и убийцей в ночи.

Такие намерения были вполне резонны, но пробираться в укрепленный замок пришлось не Озирису, а Вире с Гарретом. Они выломали ржавую решетку клоаки и по сточной трубе проникли в город. Предполагалось, что из города они выйдут той же дорогой.

И все бы ничего, но у выломанной решетки теперь стояли четверо копейщиков.

Вира и Гаррет присели на корточки в тени дома на узкой улочке, шагах в ста от сливного отверстия.

— Соглядатаи Варда докладывали, что входы в клоаку не охраняются, — шепнул Гаррет.

— Врали, наверное. Или ошиблись. А у нас теперь проблемы.

— А если в обход?

Для этого надо было пробраться на противоположную сторону города, к одной из башен, откуда оповещали о приближении драконов. Башню охраняли два стражника, которые, по словам соглядатаев, каждый вечер выпивали бурдюк вина, а к концу караульной смены опустошали и второй.

Сверившись с часами на запястье, Вира покачала головой:

— Слишком далеко. На «Синего воробья» мы попадем только к рассвету, а Вард велел нам оставаться незамеченными.

Гаррет кивнул и снова посмотрел на копейщиков:

— Тогда надо действовать без шума.

— Да.

Они изучили местность. Заросли папоротника слева, шагах в двадцати от решетки, скрывались в густой тени. Справа, чуть подальше, высились штабеля черепицы.

— Я зайду справа, а ты слева, — предложила Вира.

— Согласен.

Они разделились и медленно, с опаской, двинулись к своим позициям, стараясь не привлекать внимания четырех копейщиков, которые особо не дергались, но зорко посматривали по сторонам. Кто-то небрежно сплевывал, кто-то бормотал себе под нос, однако все следили за обстановкой.

Вира добралась до штабеля черепицы, вложила в пращу свинцовую пульку, достала еще одну и легонько стукнула по кривому гвоздю, торчавшему из деревянной плашки. Негромкий звук не вызывал подозрений, но Вира знала, что Гаррет наверняка распознает в нем условный сигнал.

Правой рукой Вира покрепче сжала пращу, а левой натянула ее, что сберегало полсекунды во время броска.

Тишина. Один из копейщиков пернул. Потом сплюнул и ногой растер плевок по земле.

Тут пеньковая веревка туго обвилась вокруг шеи караульного, и Гаррет стремительно уволок его в тень.

Как только оставшиеся трое уставились в ту сторону, Вира выпрямилась, крутанула пращу над головой и выстрелила.

Свинцовая пулька пробила затылок ближайшего копейщика. Вира выхватила из ножен Овару и бросилась вперед. Сраженный копейщик, качнувшись, повалился на землю. Двое караульных обернулись и тут же наставили копья на Виру. Видно, попались хорошо обученные.

Отшатнувшись, Вира обманным движением занесла Овару над головой, а другой рукой сорвала с левого бедра Кайсу и метнула в горло ближайшего копейщика. Он погиб без единого звука, но Вира открылась для последнего бойца, который уже готовился пронзить ее насквозь.

Из тени выступил Гаррет, пырнул копейщика в шею, крепко зажав ему рот, и медленно уложил тело на землю. Потом выдернул клинок из раны, тремя быстрыми движениями вытер его о накидку убитого, спрятал в ножны и посмотрел на Виру.

— Свяжем их вместе и оттащим в сточную трубу, — сказала она. — Их никто не найдет, пока не завоняют.

Гаррет кивнул и начал привязывать трупы друг за друга.

Сточная труба выходила в поле близ обрывистого берега реки, где можно было укрыться. Вира с Гарретом осторожно пересекли поле, спустились к воде и засели под откосом.

Вира вспомнила, что, когда на Аргель напал дракон-красноголов, тут прятались горожане, а теперь и ей пришлось воспользоваться этим укрытием. Странно, как иногда замыкается круг.

Двумя пальцами она нажала на циферблат в наруче, ощутила четырехкратную прерывистую пульсацию: недавнее изобретение Озириса Варда теперь позволяло узнавать время даже в темноте.

— Осталось семнадцать минут, — сказала Вира.

— Понял.

Вире очень хотелось выкурить трубочку, но это наверняка привлекло бы внимание какого-нибудь дракона, или случайного прохожего, или обоих сразу. Точить кинжалы сейчас тоже не стоило. Вместо этого Вира попыталась поправить сползший левый наплечник, который нещадно давил в подмышку.

Гаррет вытащил из котомки пузырек масла, обернутый черным лоскутом, и начал смазывать любимую удавку.

Каждый молча занимался своим занятием. Наплечник Виры в свое время пострадал от меча скожита при переходе через Вепрев хребет, но ни в одной оружейной мастерской Бурз-аль-дуна не нашлось умельцев, способных удовлетворительно починить доспех из акульей кожи. Работа с таким материалом требовала специальных умений и навыков.

Химейские оружейники смогли бы подправить наплечник, но в столице Папирии никого не осталось в живых. Все обитатели города погибли. В общем, теперь так и приходилось носить покоцанный доспех.

Из раздумий ее вывел голос Гаррета:

— Ты уверена, что больше никто из папирийских вдов не уцелел?

Для них это было уже седьмое совместное задание, но сейчас Гаррет впервые задал Вире вопрос, не связанный с исполнением приказа.

— Почти все погибли при бомбежке Химейи, — ответила Вира. — Несколько вдов, из тех, кого Окину послала на помощь Эшлин, оставались в Альмире, но я убила последнюю.

— За что?

— Она предала Каиру.

— А вдруг есть еще кто-то? Что, если кому-нибудь удалось укрыться в темном уголке?

— Нет.

— Откуда ты знаешь?

Вира вздохнула:

— Потому что сейчас я служу человеку, который уничтожил Папирию. Если бы кто-то из вдов остался в живых, меня уже постарались бы убить.

— Резонно.

Он плеснул масла в ладонь и снова занялся удавкой. Похоже, закончил разговор. Вира не настаивала на продолжении.

Через несколько минут Гаррет снова заговорил:

— Мне нравится с тобой работать.

Вира фыркнула, решив, что он шутит, но потом увидела его серьезное лицо и удивилась:

— Почему?

— Гарвина ты захватила врасплох, так что он совершенно не контролировал происходящее. С четырьмя охранниками у сточной трубы было непросто разобраться, но ты не запаниковала и очень чисто сработала. — Гаррет взглянул на нее. — Тебе надо гордиться своими умениями. Я впечатлен.

— Чтобы запугать голого графа, особых умений не требуется.

— Да я не о том. — Двумя пальцами он ощупал плетеную удавку. — Для того чтобы чисто выполнить задание, нужны определенные навыки. Ты делаешь это красиво. Это настоящее искусство.

Вира промолчала, не зная, как воспринимать такое заявление. У Гаррета явно не было привычки хвалить всех подряд. Может быть, ей сейчас удастся выведать побольше об этом загадочном человеке, с которым она провела уже, считай, два месяца, но почти ничего о нем не знала.

— Тебе безразлично то, что мы делаем? — спросила она.

— Результаты нашей работы не имеют значения.

— Вряд ли с этим согласятся убитые копейщики, которых мы оставили гнить в клоаке.

Он заморгал:

— Дело в том, что в данном случае любой результат не имеет значения. В конце концов кто-то выиграет эту войну. Может статься, что ее выиграет Озирис Вард. С другой стороны, война в джунглях тяжела и непредсказуема. — Он подрезал ножом обмахрившиеся концы удавки. — Однако все закончится одним и тем же. Какое-то время будет мир. Терра залечит раны. Бабы нарожают новых солдат для новой бойни. И лет через десять-двадцать начнется новая война. А после нее — еще одна. И еще, и еще. Такой вот замкнутый круг, бессмысленный и бесконечный. Куда легче искать красоту в мелочах.

— Я с тобой не согласна, — сказала Вира. — Если есть люди, которые важны для тебя, ты можешь их оберегать.

— А, ну как же, — вздохнул Гаррет. — Твоя раненая императрица Каира. Ты когда ее видела?

— Сорок семь дней... — Вира взглянула на часы в наруче, — шесть часов и пятнадцать минут назад.

— А секунды ты тоже отсчитываешь?

Вира зыркнула на него, но ничего не сказала.

— Наверное, именно из-за нее ты воюешь на стороне зла, — продолжил Гаррет.

— Помнится, ты говорил, что не веришь в добро и зло.

— Мне безразлично добро и зло. А тебе нет. Вряд ли ты считаешь, что Терра стала лучше, после того как Озирис Вард захватил небо над ней.

— Вард — единственный, кто способен исцелить Каиру. Она осталась жива лишь благодаря его стараниям.

— Мы с тобой вот уже несколько месяцев работаем бок о бок и, выполняя приказы Варда, побывали почти во всех уголках Терры. По-моему, он не очень-то торопится исцелять Каиру.

Вира помотала головой:

— К моему возвращению Каире должно полегчать. Ее можно будет отключить от всех аппаратов Варда. Он сам мне обещал.

— Ты веришь его обещаниям?

— Я никому не верю.

— Тогда почему ты не захотела вернуться раньше? — спросил Гаррет.

Вира рассеянно ковырнула струп на пальце — оцарапалась, карабкаясь на башню аргельской крепости.

— Потому что Каире не будет никакой пользы, если я стану денно и нощно торчать у ее постели.

— А ей есть польза оттого, что ты служишь Озирису Варду?

Вира содрала с костяшек пальцев запекшуюся кровь.

— Вроде бы да.

На самом деле она согласилась отправиться в длительное путешествие по Терре вовсе не из-за этого, но не хотела ничего объяснять Гаррету по прозвищу Палач, ведь вместо души у него была бездонная черная пропасть.

Гаррет свернул удавку в тугую петлю и прицепил ее к поясу.

— Значит, как только Каира выздоровеет, ты больше не будешь исполнять никаких заданий.

— Да.

— Жаль. Мы с тобой отлично сработались.

Гаррет был прав. Они не только помогли Озирису Варду получить власть над всей Террой, но и проделали это весьма успешно. Единственным небольшим проколом стало то, что случилось при уходе из Аргеля. Однако же от осознания всей этой успешной помощи Озирису Варду Вире становилось еще горше. А вот Гаррету, судя по всему, нет.

Издалека донесся гул работающих двигателей «Синего воробья». Через несколько секунд из-за южных скал появился неболёт и двинулся к месту, где ждали Вира и Гаррет.

У «Синего воробья» не было ни оружия, ни тяжелой брони, поэтому Озирис и отправлял его на подобные задания. Остальные неболёты неустанно патрулировали захваченные государства, сбрасывали десанты в Дайновую пущу или зависали над каким-нибудь городом Терры, подавляя возможный бунт населения.

Гаррет направился к летучему кораблю. Вира шла следом, втайне удивляясь тому, что напарник впервые решился оставить ее за спиной.

Как только они поднялись на борт, Децимар спросил:

— Ну как, уговорили?

— Да.

Децимар кивнул и быстро отдал приказ своим подчиненным. Спустя две минуты неболёт взмыл в воздух и взял курс на Незатопимую Гавань.

Солнце еще не взошло, так что в темноте их отбытия никто не заметил.

3Бершад

Заповедный Дол

Головы, собранные Симеоном, начали смердеть еще по дороге в Заповедный Дол, так что громадный скожит подошел к городским воротам, окруженный целым облаком черных трупных мух. Симеон не обращал на них внимания, зато воины, разбившие лагерь у городских стен, громко возмущались.

Керриган должна была привезти очередную партию провизии из Данфара, поэтому разрозненные отряды, составлявшие Воинство Ягуаров, вернулись в Заповедный Дол, чтобы пополнить запасы съестного, а потом снова уйти воевать в джунгли. Собираться в одном месте было опасно, но в окрестностях Заповедного Дола водилось столько драконов-дуболомов, что ни один неболёт не мог приблизиться к городу, а добираться туда пешком было еще труднее. Воины-ягуары передвигались тайными тропами, поросшими вьюном-захлестом, от которого дуболомы старались держаться подальше.

Покамест Заповедный Дол был самым безопасным местом во всей Терре, но все переменится через несколько месяцев, когда дуболомы улетят на новые гнездовья.

Воины играли в кости у костра, на котором жарился кайман. Увидев среди бойцов Виллема, Бершад направился к нему. Близ кострища рядком выстроились глиняные болванчики, повернутые лицами к лесу и утыканные стальными стружками.

— Что, снова головы приволок? — поморщился Виллем, глядя на Симеона.

— Ага, воюю с баларскими умами, — ответил Симеон.

— Тебе мало твоего доспеха из драконьей чешуи? — спросил Виллем.

Симеон задумался:

— Мало. Головы — это очень важно.

— Почему? — не унимался Виллем.

— Ох, лучше не начинай, — сказал Бершад.

Виллем отмахнулся от черных мух, устремившихся к кайману:

— А ты не мог бы воевать с умами где-нибудь подальше от нашего ужина?

Симеон фыркнул:

— У вас, низинников, вместо крови — беличьи ссаки.

Закаленные в боях воины, отправившие в последнее плавание не один десяток врагов, не стали реагировать на обидное замечание. Симеон сообразил, что раздразнить их не удастся, подхватил свою ношу и отошел на край лагеря. Никто не знал, что именно он собирается делать с головами.

— Зачем ты ему это позволяешь? — спросил Виллем.

— Ты же сам вставлял в глиняные тотемы глаза, выдранные из трупов, — сказал Бершад. — Терпеть не могу двойные стандарты.

— Выдирать глаза из трупов и отрывать головы — две большие разницы. А он эти головы еще и за собой таскает.

— Да уж, разница наверняка есть, — согласился Бершад. — Симеон сказал бы, что одних глаз недостаточно.

— О боги, видно, все, кто побывал на этом проклятом северном острове, сошли с ума. Может, у вас мозги грибами поросли?

— Кто рассказал вам про грибы?

— Фельгор, — хором ответили три воина.

— Понятно.

Бершад не очень хорошо знал Виллема, но был знаком с его командиром Джоном Камберлендом, воином с отличной репутацией, который служил с отцом Бершада. Камберленд погиб от рук Змиерубов, и Виллем, стараясь во всем на него походить, в некотором смысле теперь возглавил Воинство Ягуаров.

Виллем бросил кости, беззлобно выругался.

— А ты тоже что-то с собой приволок, — сказал он, кивая на наплечный мешок Бершада, полный магнитов и механизмов, вырезанных из трупа серокожего аколита.

— Ага. Это для Эшлин.

— Она с Джоланом с раннего утра сидит в крепости, — сказал Виллем. — Какие-то опыты проводит.

После Фаллонова Гнезда Эшлин с Джоланом ушли с передовой, пытаясь выяснить, что пошло не так, и устроили исследовательскую лабораторию в крепости Заповедного Дола.

— Колдует она там, — пробормотал рыжеволосый воин по имени Сем.

Виллем пожал плечами:

— Опыты, алхимия, колдовство — все это просто ярлыки для обозначения сложных систем, понять которые можно, лишь обладая эзотерическими знаниями.

— По-моему, ты просто повторяешь слова, сказанные твоим приятелем в серой рясе.

— Потому что Джолан правду говорит.

— А почему ты так нахваливаешь этого мальца? — спросил Сем.

— Прошлой зимой он ходил с нами на захват неболёта.

— И как же алхимика угораздило к вам попасть?

— Долго рассказывать, — вздохнул Виллем. — И вообще, для этого надо либо напиться в дым, либо основательно расчувствоваться.

Бершад посмотрел на крепость на холме и удивленно наморщил лоб — одна из башен исчезла.

— Что случилось с северной башней? — спросил он.

— Говорят, пару недель назад у Эшлин что-то не сложилось. К счастью, не пострадал никто, кроме твоей фамильной каменной кладки.

— Вот об этом я и толкую, — сказал Сем. — Как по мне, то, что может уничтожить крепостную башню, и есть колдовство.

Воины продолжили дружескую перепалку. Бершад покосился на каймана на вертеле над костром и сглотнул слюну. До Заповедного Дола они с Симеоном добирались два дня, без отдыха и без еды.

Он сбросил мешок с плеча, снял с пояса кинжал и подошел к кайману.

— Он еще недожарился, — предупредил Виллем.

Бершада это не остановило. Он отрезал здоровый шмат мяса и проглотил, почти не жуя. Рот наполнился нежным рыбным вкусом.

Еда всегда усиливала связь Бершада с кочевницей. Он ощутил присутствие драконихи высоко в небе, будто между ними протянулась незримая нить, которая сейчас чуть подрагивала. Он знал, что кочевница тоже чувствует вкус каймана. Она стремительно вылетела откуда-то из-за туч и метнулась вниз. Когда до земли оставалось шагов двести, дракониха распахнула крылья, чтобы замедлить спуск, и опустилась на огромный дайн на окраине лагеря.

Некоторые воины, забыв об ужине, бросились в укрытие, но те, кто сражался бок о бок с Бершадом на этой войне, знали о кочевнице и теперь даже салютовали ей своими флягами.

Бершад посмотрел на дракониху, а она склонила голову, будто в знак приветствия.

— Даже не думай отдать своей прирученной любимице нашего каймана, — заявил Виллем. — Я готов поделиться куском с правителем Заповедного Дола, но драконы должны самостоятельно добывать себе пропитание.

— Она не прирученная, — возразил Бершад.

— А Фельгор так не считает.

— Знаешь, ты лучше не верь всем тем россказням, которые плетет баларский воришка.

— То есть ты ее Дымкой не зовешь? — уточнил Сем.

— У драконов нет имен, — сказал Бершад.

Пока они беседовали, из леса показались пятнадцать бойцов в черных масках Ягуаров. Во главе отряда шел воин с длинными спутанными волосами, перемазанными глиной.

— Оромир Черный, гроза балар! — пьяным голосом воскликнул кто-то. — Сколько Змиерубов положили?

Не отвечая, Оромир снял маску. Шрамы густо покрывали его левую щеку и горло, кончик левого уха отсутствовал.

— Эй, Оромир! — окликнул его Виллем. — Если проголодался, у нас тут жареный кайман как раз готов.

Прошлой зимой Виллем и Оромир вместе с Джоланом принимали участие в провалившейся попытке украсть неболёт. Воины сохраняли дружеские отношения, но Оромир с тех пор не разговаривал с Джоланом — Бершад не знал почему, но догадывался, что это как-то связано со смертью Джона Камберленда.

Оромир подошел к костру, мельком взглянул на Бершада, уселся напротив Виллема, откупорил флягу, из которой едко пахнуло спиртным, и сделал большой глоток.

— Ну, как дела? — спросил Виллем.

— Мы с ребятами выследили большой отряд Змиерубов в Зеленогорье, — сказал Оромир, — человек шестьдесят. Примерно треть ушла, их подобрал неболёт. Остальных мы отправили в последнее плавание.

— То есть пятнадцать воинов положили сорок Змиерубов? — уточнил Бершад.

Оромир посмотрел на него:

— Да.

— А потери у вас были? — спросил Виллем.

— С неболёта высадился серокожий, — сказал Оромир и снова отхлебнул из фляги. — Гуннар замешкался, не успел скрыться в джунглях, и аколит разорвал его на куски.

Все умолкли. Сем начал лепить глиняного божка — то ли за душу Гуннара, то ли в надежде на такой же успех для своего отряда в будущем, ведь гибель одного-единственного бойца в стычке с серокожим — очень хороший результат.

— А про сероглазого баларина, который убил Камберленда, ничего не слышно? — спросил Виллем.

— Его зовут Гаррет, — напомнил Оромир. — Нет, ничего. Пленники, которых мы захватили в Соляных Болотах, рассказывали, что он служит Безумцу и постоянно ездит куда-то за пределы Альмиры.

— Жаль.

— Я его отыщу, — заявил Оромир непреклонным тоном, и Бершад понял, что если Гаррет не вернется в Альмиру, то Оромир прочешет всю Терру, чтобы его найти. — А вы как? — спросил Оромир Виллема.

— Да так себе. На севере устроили засаду у реки, Змиерубов покрошили изрядно, только и наших много полегло. На востоке нам повезло больше: с помощью глиняных болванчиков мы заманили целый отряд в логово дуболомов. Придурки думали, что гонятся за нами, и попали прямиком на обед к драконам.

— Эти уроды совершенно не знают джунглей, — проворчал Сем. — Только болван не заметит, что приближается к драконьему логову.

— Судя по доспехам, это были галамарцы, — сказал Виллем, оглядываясь по сторонам. — Только Симеону не говори, он мигом туда побежит, чтобы поотрывать головы трупам.

— А почему он так не любит галамарцев? — спросил Сем.

— Он же скожит!

— Да знаю я, что он скожит. А галамарцы тут при чем?

Виллем удивленно заморгал:

— Ты что, истории совсем не знаешь?

— Я воин Дайновой Пущи. История ни фига не помогает, если надо подкрасться к какому-нибудь мудаку и проткнуть его мечом.

— Карлайл Лайавин с тобой не согласился бы, а два часа рассказывал бы тебе про арбалеты. Но он погиб, а я не полководец, поэтому просто замечу, что у любого, в чьих жилах течет кровь скожитов, есть веские причины ненавидеть галамарцев. Эти гады вот уже двести лет топчут скожитские земли.

— Правда? — Сем скрестил руки на груди. — В таком случае у меня тоже есть веские причины ненавидеть этих мерзавцев. Особенно потому, что их сбрасывают к нам быстрее, чем мы успеваем их уничтожать. Да и вообще, эта война вся такая, вроде как стоишь у гнезда шершней и пришибаешь их одного за другим, будто это как-то поможет побыстрее все закончить.

Виллем сузил глаза:

— Сам придумал?

— Ну, типа того.

— Да? Почему же раньше я от тебя никаких сравнений не слыхал?

— Ой, ну ладно. Это листириец сказал, ну, пират этот, Голл. — Сем ухмыльнулся. — А что, правду уже и повторить нельзя?

— Можно, можно, — отмахнулся Виллем.

— А что случилось с отрядом Сенлина? — спросил Бершад. — И с Аппумом?

Оба эти воина сражались бок о бок с Бершадом в Гленлокском ущелье.

Виллем поморщился:

— Они напоролись на серокожего, он их в клочья разодрал и разметал по всему лесу.

— Проклятые твари, — пробормотал Сем.

— И не они одни. Лучники перебили людей Ньюта и Гранта, — вздохнул Виллем. — Их отряды пытались перебраться через поле. Половина погибла, уцелевших доставили к лекарям, в палатки под крепостной стеной в Заповедном Доле. Для многих эти палатки — просто остановка перед тем, как отправиться в последнее плавание. Вдобавок даже из выживших почти никто не возвращается в строй.

Он выжидающе посмотрел на Бершада, но тому было нечего сказать.

Бершад вскинул на плечо мешок с механическими приспособлениями, извлеченными из аколита:

— Мне надо передать это Эшлин.

— Да зачем ты таскаешь ей эту хрень? — спросил Оромир. — Забыл, что ли, чем закончилось все ее механическое колдовство прошлой весной, в Фаллоновом Гнезде? — Он ткнул себе в щеку, исполосованную шрамами.

— Затем, что дела у нас идут по-прежнему хреново, — ответил Бершад. — Просто медленнее, чем раньше.

Он направился к городским воротам. Кочевница, следуя за ним, перелетела на огромный дайн у крепостной стены.

В лагере было много торговцев, жителей Заповедного Дола, которые привыкли к присутствию дуболомов в округе, но испугались, увидев поблизости серокрылого кочевника. Они бросили свои товары и разбежались. Кто-то с громким криком бросился к воротам, требуя, чтобы их закрыли.

— Держись от меня подальше, — сказал Бершад кочевнице.

Она фыркнула, посмотрела на крепость, снова перевела взгляд на него.

— Да-да, Эшлин по тебе соскучилась. Она тебя всего раз семьдесят нарисовала, ждет не дождется случая сделать еще один эскиз. Но если ты залетишь в город, то всех перепугаешь.

Дракониха, облизнувшись, принюхалась к плодам мангового дерева рядом с дайном.

— Подожди меня здесь, пожуй фрукты, — посоветовал Бершад, тоже ощутив в ноздрях сладкий аромат манго. — Как раз поспели.

Кочевница подозрительно взглянула на него.

— Ну, может, еще не все. В общем, сиди здесь и, главное, не жри людей.

Дракониха еще раз недовольно фыркнула и поудобнее устроилась на дереве.

— Вот и славно.

Как только Бершад очутился в пределах крепостных стен, то сразу ощутил неприятный зуд, будто на коже вот-вот выступит сыпь. Такое все время случалось с ним в городах, даже в том, который построили его предки.

По Канальной улице он направился к крепости. Улицу назвали в честь канала, отходившего от глубокого озера посреди города. Вода в канале пахла илом, ряской и свежим дождем.

Оружейники и ремесленники, стоявшие в дверях своих лавок вдоль улицы, зазывали прохожих и сразу же узнали Бершада.

— Барон Бершад, может быть, сегодня вам приглянется мой товар? — с улыбкой спросил сапожник, глядя на босые ноги бывшего драконьера.

— Как-нибудь в другой раз.

— Вот так всегда, — махнул рукой сапожник. — Если все станут брать с вас пример, я останусь не у дел. А пока каждый вечер леплю глиняных божков, прославляю колючки и скорпионов.

— Неплохо придумано.

Оружейник попросил Бершада показать ему щит из драконьей кости и копье из хвостового шипа нага-душеброда, восхитился работой мастера.

— Кто же их сделал? — в сотый раз поинтересовался он.

Бершад помотал головой:

— Долго рассказывать, а у меня сейчас нет времени.

По склону холма он поднялся к озеру. На берегу какая-то девчушка ловила рыбу.

— Ну как улов? — спросил Бершад.

Девчушка оглянулась и вздрогнула, сообразив, кто это.

— Барон Сайлас, — с поклоном сказала она.

— Ты лови-лови, не отвлекайся, — пробормотал он.

Бершад с юности не любил, когда ему, барону, правителю провинции Дайновая Пуща, выказывают чрезмерное уважение, а сейчас, после долгих лет скитаний изгнанником-драконьером, без кола и без двора, он просто возненавидел все это, чувствуя, что ему предлагают кусок дерьма под видом сахара.

— Ладно, — ответила девчушка, снова закидывая удочку. — Вчера моя сестра заметила паку, как раз вот здесь, на мелководье. Я очень надеюсь его поймать, обрадую посетителей.

В камышах у небольшого островка посредине озера действительно прятался паку, но Бершад решил, что будет честнее, если девчушка отыщет его сама.

— Ты торгуешь рыбой? — спросил Бершад.

Девчушка картинно закатила глаза:

— Нет, я держу таверну, «Кошачий глаз», на теневой стороне канала.

— А не слишком ли ты мала, чтобы держать таверну? — спросил Бершад, потому что девочке было лет десять, не больше.

— Ну, я ж не одна, разумеется.

— Разумеется, — согласился Бершад. — И как тебя зовут?

— Гриттель.

— Гриттель? И все?

— И все. Моя сестра говорит, что простым людям длинные имена ни к чему.

— Понятно.

Гриттель вздохнула и сосредоточенно стала выбирать леску:

— Похоже, никакой рыбы мне сегодня не видать. Зато у меня в таверне есть свежий ливенель. Могу угостить, если хочешь.

Бершад пожал плечами. Эшлин с Джоланом никуда не денутся, а ему очень хотелось пить.

— С удовольствием. Пойдем.

Вдвоем они пошли по Канальной улице. На них удивленно оглядывались прохожие. Бершад хорошо слышал шепотки за спиной.

Слева, там, где над городом нависали горы Дайновой Пущи, из джунглей вылетели три дуболома, начали гоняться друг за другом над вершинами дайнов, покрытых желтыми соцветиями. Один из драконов выпустил когти, оцарапав в полете деревья, и на землю осыпался дождь сорванных лепестков.

В любом другом городе Терры уже били бы во все колокола, и люди, встревоженные приближением драконов, прятались бы в подвалах и погребах. Но в Заповедном Доле все было иначе. В это время года в джунглях близ города гнездились сотни драконов, обжирались манго, ловили мартышек и оленей, отъедаясь после долгого перелета с зимовий.

— Трокци клянется, что ты умеешь разговаривать с драконами, — сказала Гриттель. — Что ты попросил их защитить Заповедный Дол от неболётов и велел не залетать в город.

— А кто такой Трокци?

— Завсегдатай нашей таверны. Он сражался в баларской войне.

— Ветеран?

— Ага.

Они прошли по узкому мостику из двух шатких досок, поросшему густым мохом, от которого сладко пахло цветами и базиликом.

— Это правда?

— Что? — не понял Бершад.

— Ну, что ты приручил драконов и велел им охранять город.

Бершад оглянулся на дуболомов, которые все еще кружили над джунглями.

— Драконов приручить нельзя, — сказал он.

— А почему тогда они не нападают?

— Потому что опытные. — Бершад указал на одну из дозорных башен. — Зачем нападать на город, где тебя осыплют арбалетными болтами, если в джунглях можно обжираться спелыми манго и жирными мартышками.

— А, ясно.

— Тебя это огорчает?

Она пожала плечами:

— Нет, просто жаль, что ты не умеешь разговаривать с драконами.

Бершад внимательно посмотрел на нее:

— Дуболомы защищают Заповедный Дол от неболётов сами по себе, а не потому, что я им велел.

Бершад не стал добавлять, что через несколько месяцев, когда мартышек и манго поубавится, дуболомы улетят куда-нибудь еще. А как только непроницаемая стена агрессивных драконов исчезнет, неболёты устремятся в Заповедный Дол.

— Я так и знала, что это все россказни, — вздохнула Гриттель. — Трокци мне врет, считает меня дурочкой. Еще он говорит, что серый кочевник, который следует за тобой, наделяет тебя колдовской силой.

Бершад фыркнул, но ничего не сказал.

Гриттель указала на крохотную улочку среди ветхих домишек:

— «Кошачий глаз» вон там.

Таверна была закрыта. Гриттель вытащила связку ключей и отперла дверь, потом метнулась к барной стойке, выставила на нее рядком глиняные крýжки, осмотрела, кое-какие протерла.

— Мои завсегдатаи вот-вот придут за утренней порцией пива, — объяснила она. — Надо быть готовой.

— А родители тебе не помогают? — спросил Бершад.

— Родители померли.

— С кем же ты держишь таверну?

— Со мной, — раздался девичий голос.

Из подвала вышла девушка с кругом сыра в одной руке и черствой буханкой хлеба в другой.

Когда Гриттель сказала, что держит таверну, Бершад решил, что заведение принадлежит ее родителям, которые разрешают ей мести пол или мыть посуду. Но эта девушка (судя по внешности — сестра) была не намного старше Гриттель.

— Значит, вы вдвоем — и все?

— Да.

— А тебе сколько лет? Четырнадцать?

— Пятнадцать, — поправила она. — Ребят берут в воинство после шестнадцати, так что в мои годы я вполне могу заправлять таверной.

— Разумно. Как тебя зовут?

— Нола.

— Рад знакомству, Нола, — сказал Бершад.

Она посмотрела на него, задержала взгляд на руке, покрытой татуировками. Ну, на руку Бершада глазели многие.

— И я рада, барон Бершад.

— Зови меня просто Бершад.