Государство против революции E-Book

Pavel Krasheninnikov

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Geisteswissenschaft
• Serie: От первого лица. История нашей страны
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 380

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

В книге описывается переломный для государства и общества период, начавшийся с новой экономической политики, продолжившийся сплошной коллективизацией крестьян и закончившийся провозглашением самой демократической Конституции накануне массовых репрессий и Большого террора. С этим периодом связаны несбывшиеся надежды и невероятные потрясения многих людей. Непомерное усиление партийного аппарата, обладавшего практически неисчерпаемой компетенцией в управлении государством, привело к бюрократизации политической и общественной жизни в стране. Марксизм-ленинизм перестал существовать как революционное учение и превратился в инструкцию, требующую неукоснительного соблюдения. Идейно-риторическая и управленческая функции коммунистической партии были персонализированы в лице И.В. Сталина. Законодательство СССР и союзных республик, начавшее бурно формироваться во время НЭПа, в постпереломный период резко затормозилось в своем развитии и стало играть роль легалистского прикрытия административно-командной системы управления.

Leseprobe

Павел Крашенинников Государство против революции, 1923-1938

© Текст. Крашенинников П. В., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Павел Крашенинников – правовед, доктор юридических наук, профессор. Заслуженный юрист Российской Федерации, а также автор множества научных работ в области государства и права.

* * *

После революции работу делают не революционеры. Ее делают технократы и бюрократы. А они – контрреволюционеры.

Эрнесто Че Гевара

Пролог. Смерть Ленина

В конце 1916 года система управления Российской империи перешла в критическое состояние. Этот кризис обернулся апокалиптическими последствиями в виде распада страны, демографической, экономической и моральной катастроф[1]. Возникла неопределенность: останется ли состояние системы хаотическим или она перейдет на новый, более высокий уровень упорядоченности?

Существовало несколько примерно равновероятных сценариев дальнейшего развития истории страны: самодержавный, конституционно-монархический, либеральный, демократический, социалистический и анархический. Император Николай II, который по должности был обязан сыграть роль исторической личности и осуществить судьбоносный выбор, от этой чести отказался и отрекся от трона. Право выбора исторического сценария дальнейшего развития России было передано брату императора Михаилу, а от него – Учредительному собранию, которое предполагалось созвать путем всенародного голосования. Началась Великая русская революция.

Поскольку адепты самодержавия растворились в тумане, первая попытка выбора досталась либералам с небольшой примесью конституционных монархистов. Однако овладеть ситуацией и воплотить в жизнь соответствующий сценарий они не смогли. Их сменили сторонники демократии и социализма по-крестьянски. И они не смогли сдержать нараставшие хаос и анархию. Реализовать свой сценарий немедленного перехода общества к социализму взялись большевики – РСДРП (б).

Захватив власть вооруженным путем и разогнав Учредительное собрание, они перекрыли путь к реализации других сценариев, что привело к ожесточенному сопротивлению сторонников других путей развития страны. Началась братоубийственная Гражданская война, сопровождавшаяся эпидемиями смертельных инфекционных заболеваний, голодом и ожесточенными репрессиями с обеих сторон, экономической разрухой, резким падением морали и нравов. Русский Армагеддон закончился победой большевиков, сумевших настоять на своем историческом выборе.

Лидером группы исторических личностей, повернувших течение истории России в новое русло, несомненно, был Владимир Ильич Ульянов (Ленин). Именно он предложил своим соратникам стратегию захвата власти на основе лозунга «Вся власть Советам!» и настоял на осуществлении Октябрьского переворота. В ходе Великой русской революции (1917–1922 гг.) Ленин проявил себя выдающимся тактиком, часто меняя текущую политику партии в зависимости от сложившихся обстоятельств.

Провозгласив создание в России социалистического общества, большевики объявили главной задачей разрушение «буржуазного государства» и его моральных устоев. Они окончательно разрушили имевшуюся систему управления, отменили сословную структуру общества, провозгласили основные демократические свободы, уничтожили Закон, заместив его Правом катастроф[2]. На фоне провала всех элит Российской империи, в том числе и оппозиционных самодержавию, Ленин смело ступил на стезю популизма, не колеблясь включил в политический процесс маргинальную часть населения, пообещав народу немедленное достижение всех его надежд и чаяний.

В соответствии с провозглашенными правилами бытия большевики заявили о неучастии страны в Первой мировой войне, пообещали передать всю землю крестьянам, а фабрики – рабочим, отменили частную собственность, обеспечили изъятие сельхозпродуктов у крестьян в рамках продразверстки и ввели принудительный труд вкупе с централизованным распределением всего и вся.

Очень скоро выяснилось, что представление о прекрасном у различных слоев российского социума весьма далеко от большевистского понимания идеалов человека коммунистического общества. Основная масса трудящихся, в том числе и рабочие, вместо бесплатного ударного труда на благо социализма и беспрекословного подчинения диктатуре пролетариата – читай РСДРП (б) – предпочитала решать сиюминутные задачи выживания в условиях нарастающего хаоса, этими своими действиями этот хаос и увеличивая.

Не столько осознав, сколько ощутив, что создание нового общества в соответствии с коммунистическими идеалами – дело очень долгое и не вполне контролируемое, Ленин решил поменять тактику, заменив самоорганизацию «сознательных рабочих» на командно-административные методы управления из единого центра. А для этого была необходима эффективная система институтов, способная воплощать принимаемые партией решения в жизнь. Проще говоря – государство, которое они до этого считали отмирающей сущностью.

В свете начавшейся Гражданской войны большевики срочно перешли от добровольного формирования Красной Армии к мобилизации – и не только крестьян, но и «чуждых элементов» в лице военных специалистов.

В отсутствие законодательства партийные решения оформлялись в виде декретов Советской власти, а для их реализации были созданы репрессивные органы с чрезвычайными полномочиями. Ручное управление всеми аспектами жизни страны, всепроникающее влияние государства на общественную и экономическую жизнь осуществлялись в рамках Права катастроф, не имеющего ничего общего ни с Законом, ни с обычаем. Рудимент демократии, вышедшей из берегов во времена Временного правительства, еще сохранявшийся в Советах, был окончательно подавлен за счет насыщения последних членами партии, которая сама приобрела военизированный характер. Конституционный высший орган Советской власти – ВЦИК – был низведен до уровня декорации, а реальное управление страной перешло к Совнаркому, возглавляемому лично В. И. Лениным.

Благодаря перечисленным мерам большевикам удалось одержать победу в Гражданской войне, взять под контроль большинство отвалившихся было национальных окраин и сконструировать систему управления, внешне мало чем отличавшуюся от самодержавной. Может, РСФСР еще не полностью соответствовала пометке Николая I на учебнике географии для кадетских корпусов: «Россия – государство не торговое и не земледельческое, а военное, и призвание его – быть грозою света», но в начале 1920-х все еще было впереди. Владимир Ильич со товарищи по-прежнему бредили мировой социалистической революцией и установление диктатуры пролетариата в других странах путем вооруженной интервенции отнюдь не отрицали.

Однако переход к мирной жизни потребовал очередной смены тактики воплощения социалистического сценария и сохранения власти Российской коммунистической партией (большевиков). По выражению Троцкого, победили настроения «не мы для революции, а теперь уж революция для нас». Порядки военного коммунизма, по сути, означали признание всех граждан страны и их имущества принадлежностью правящего режима. Беззаконие и бесправие населения явно рифмовались с порядками вотчинного строя. Понятно, что крестьян и мещан это совершенно не устраивало, впрочем, как и рабочих. Разгорелись крестьянские восстания, стали популярными лозунги «За Советы без большевиков» и «Власть Советам, а не партиям»[3], под которым матросы подняли Кронштадтский мятеж.

В полной мере осознав нависшую угрозу, Владимир Ильич сумел продавить сопротивление своих революционных соратников, настояв на введении НЭПа – отмене продразверстки, частичном возврате к рыночным отношениям, включая ограниченное признание частной собственности, и демилитаризации труда. Эта политика рассматривалась как временное тактическое отступление. Поначалу Ильич считал его кратковременным, но, видимо, оценив время, необходимое для изменения сознания масс и взращивания в обществе коммунистического самоуправления, понял, что «это всерьез и надолго».

В свете этих обстоятельств Ленин обратил пристальное внимание на законы, которые могли быть сконструированы в течение сравнительно короткого времени и исключительно усилиями государства, а не общества. В то же время новое законодательство должно было стать эффективным средством формирования нового порядка. К тому же управление регулярным государством требовало внятных и стабильных правил своего функционирования, основанного на юридических нормах, а не на административных командах.

Началась работа по созданию законов нового государства. Владимир Ильич не только внимательно следил за этим процессом, но и принимал непосредственное участие в работе над отдельными законодательными актами, в частности Гражданским кодексом, регулирующим в том числе рыночные отношения.

Это был уже не тактический, а стратегический перелом, выбор нового пути строительства социализма на исторической развилке. Вместо скоропалительного объявления российского общества социалистическим, живущим в соответствии с коммунистической идеологией, был взят курс на построение социалистического государства, в рамках которого и предстояло взрастить коммунистическое общество, используя аппарат государства, функционирующий в рамках законодательства.

Конечно, политический режим в начале 1920-х годов нельзя назвать персоналистской автократией: Ленин не был ни сувереном, ни тем более диктатором, хотя его и называли вождем мирового пролетариата. Сохранялся принцип коллективного руководства, и партийные решения могли приниматься только Политбюро РКП (б). Однако незаурядные суггестивные способности и неисчерпаемая энергия практически всегда позволяли Владимиру Ильичу настоять на своем, добиваясь требуемых решений. Вот только в начале 1920-х его работоспособность начала резко угасать.

25 мая 1922 года Ленин пережил первый инсульт, но сумел в определенной степени восстановиться. Это позволило ему в последний раз вмешаться в определение текущей политики, в том числе по национальному вопросу. Раскритиковав сталинский план «автономизации» РСФСР, Ленин продавил план устройства СССР как добровольного объединения союзных республик.

Другим неприятным открытием для Ленина, вернувшегося к работе, стало непомерное разрастание бюрократического аппарата: за время его болезни Совнарком успел образовать 120 новых комиссий, тогда как, по подсчетам Ленина, должно было хватить 16[4]. Впрочем, это разрастание было, как говорится, оплачено самой сущностью огромного сверхцентрализованного государства, которое взвалило на себя множество функций, в исполнение которых до переворота не вмешивалось.

Пламенные революционеры были не способны руководить нормально функционирующим государством, иметь дело с ворохами всевозможной писанины, издавать инструкции разбросанным по всей стране партячейкам, назначать чиновников низшего уровня – все это казалось им непонятным и невыносимо скучным. Наиболее приспособленными к нудной бюрократической работе и выполнявшими ее с любовью были два соратника Ленина – И. В. Сталин и В. Д. Бонч-Бруевич.

На место героев революции в партийный и советский аппараты хлынули нахрапистые карьеристы. В результате «рабочий или крестьянин, вынужденный четыре или пять раз прийти в учреждение, наконец получает нечто формально правильное, а по сути – издевательство»[5]. В январе 1923 года Ленин написал программную статью «Как нам реорганизовать Рабкрин»[6], в которой пытался сделать из Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ) противовес усиливающейся бюрократии. Но это были не более чем благие пожелания.

16 декабря 1922 года произошел второй инсульт. Владимир Ильич лишился возможности непосредственно участвовать в работе Совнаркома и пытался руководить процессом с помощью надиктованных им писем и записок. Всем было ясно, что жить ему осталось недолго. Реальную власть в стране захватила тройка – Сталин, Зиновьев, Каменев[7].

«Накануне заседания Политбюро Зиновьев, Каменев и Сталин собираются, сначала чаще на квартире Зиновьева, потом обычно в кабинете Сталина в ЦК. Официально – для утверждения повестки Политбюро. Никаким уставом или регламентом вопрос об утверждении повестки не предусмотрен. <…> Но утверждает ее тройка, и это заседание тройки и есть настоящее заседание секретного правительства, решающее, вернее, предрешающее все главные вопросы… На самом деле члены тройки сговариваются, как этот вопрос должен быть решен на завтрашнем заседании Политбюро, обдумывают решение, распределяют даже между собой роли при обсуждении вопроса на завтрашнем заседании. <…> Завтра на заседании Политбюро будет обсуждение, будут приняты решения, но все главное обсуждено здесь, в тесном кругу; обсуждено откровенно, между собой (друг друга нечего стесняться) и между подлинными держателями власти. Собственно, это и есть настоящее правительство»[8]. Вот, по сути дела, и весь механизм так называемого демократического централизма.

Ленин, будучи автором этого механизма, хорошо его понимал и опасался, что без его пригляда дело может дойти до раскола в партии в результате подковерной борьбы ее лидеров. Свои опасения он продиктовал в конце декабря 1922 года. В этом документе, больше известном как «Письмо к съезду» или «Завещание Ленина»[9], он подверг критике своих соратников.

Опасность раскола он видел в двух причинах. Во-первых: «Наша партия опирается на два класса (пролетариат и крестьянство. – Прим. П. К.), и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения». Во-вторых: «…Основным в вопросе устойчивости… являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий[10]. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут».

В качестве панацеи от раскола предлагалось увеличить количество членов ЦК до 50–100 человек за счет рабочих, что называется, от станка, поскольку «за пять лет создали новый тип государства, в котором рабочие идут впереди крестьян против буржуазии»[11]. С другой стороны, это поможет побороть бюрократическое засилье путем улучшения аппарата, который, «в сущности, взяли старый от царя и от буржуазии», и «теперь с наступлением мира и обеспечением минимальной потребности от голода вся работа должна быть направлена на улучшение аппарата».

В споре «двух выдающихся вождей современного ЦК» Ленин был скорее на стороне Троцкого[12], поскольку в «Завещании» предложил «придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому», а в отношении его оппонента «обдумать способ перемещения Сталина с этого места (Генсека ЦК РКП (б). – Прим П. К.)[13] и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно – более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.». Впрочем, и Троцкому досталось на орехи, ибо он «чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела». В отношении других своих соратников – Каменева, Зиновьева, Бухарина и Пятакова – Владимир Ильич также не удержался от весьма едких замечаний.

Способность Владимира Ильича держать руку на пульсе событий, даже находясь в изоляции, дар предвидения и тактическая изворотливость, конечно, впечатляют.

Ленин хотел, чтобы «Завещание» было зачитано на XII Съезде Российской коммунистической партии (большевиков), который проходил в Москве с 17 апреля по 25 апреля 1923 года. Однако Н. К. Крупская передала «Завещание» в ЦК только перед началом следующего – XIII Съезда. За день до съезда, 1 мая 1924 года, был созван экстренный Пленум ЦК специально для чтения «Завещания» Ленина.

Наибольшее впечатление оно произвело на Сталина, который подал в отставку. Зиновьев и Каменев, с поразительной наивностью полагая, что теперь Сталина опасаться нечего, так как «Завещание» Ленина резко уменьшит его вес в партии, решили его спасти. Все члены ЦК прекрасно знали, что раскол в руководстве партии налицо, однако большинством голосов Сталина таки переизбрали, а Зиновьев и Каменев подписали себе смертный приговор[14].

10 марта 1923 года Ленин перенес третий инсульт и окончательно потерял дееспособность, превратившись в свои 53 года в полупарализованного человека с неразборчивой речью. 21 января 1924 года вождь мирового пролетариата ушел из жизни. Сообщили об этом 22 января по новому или 9 января по старому стилю – в день памяти о трагических событиях 1905 года. К тому времени сложилась традиция – по крайней мере, в рабочих коллективах – устраивать в связи с этой датой собрания, петь революционные песни в траурно оформленных помещениях. Получалось, что одна жертва (рабочая масса) символично наложилась на другую (вождь).

Кроме того, ужасы только-только закончившейся Гражданской войны были еще свежи в памяти населения, порождая запрос о национальном единении и консолидации. В этом смысле смерть вождя объединила разных людей. Конечно, в стране отношение к смерти Ленина было разное. Кто-то был доволен гибелью первопричины Гражданской войны и террора, кому-то было жаль человека, вернувшего здравый смысл в политику партии, введя НЭП, а партийная масса была потрясена смертью своего лидера, особенно низы.

Начались беспрецедентная пиар-кампания по промыванию мозгов населению с целью утверждения марксистско-ленинской квазирелигии и взращивание в подданных мировоззрения строителя коммунизма, продолжавшиеся без малого 70 лет.

Ленин благодаря пропаганде превратился в Учителя, Пророка и Мессию в одном лице. Все, что им когда-либо было написано – от философских измышлений до записок по поводу бытовых неурядиц, канонизировали. На зданиях, где он когда-то выступал или просто побывал, повесили памятные доски, а сами здания признали историческими памятниками. 26 ноября 1923 года Политбюро постановило организовать Институт Ленина, который должен был представлять единое хранилище всех «рукописных материалов» вождя. Всех членов партии обязали сдать в этот институт какие-либо записки, письма, резолюции и прочие материалы, написанные рукой Ленина и хранящиеся в их архивах[15]. Все это вошло в многотомное Полное собрание сочинений В. И. Ленина, претерпевшее несколько изданий.

Житие Володи Ульянова, выросшего во Владимира Ильича Ленина, равно как и тривиальные афоризмы вроде «Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал великий Ленин», вдалбливались в головы советских граждан с младых ногтей[16], а труды основателя марксизма-ленинизма штудировались в школах и высших учебных заведениях. Научный труд, особенно гуманитарный, лишенный цитат из В. И. Ленина, считался некачественным и мог быть забракован.

В советском искусстве оформилось особое направление – лениниана. Весьма ходульные фильмы о Ленине в наше время мало кто видел, а вот среди любителей поэзии до сих пор ценятся две талантливые поэмы этого жанра: «Владимир Ильич Ленин» В. В. Маяковского 1924 года («Мы говорим – Ленин, подразумеваем – партия, мы говорим – партия, подразумеваем – Ленин») и «Лонжюмо» А. Вознесенского 1963 года («и Ленин, как рентген, просвечивает нас»).

Понятно, не обошлось без оборотной медали любого такого культа – анекдотов про Владимира Ильича, Надежду Константиновну Крупскую и других соратников вождя.

В годы Перестройки, когда призрак коммунизма растворился среди ларьков, неоновой рекламы и замков новых русских, маятник, как водится, качнулся в другую сторону. Ленина стали изображать в виде кровавого маньяка. Главным обвинением в его адрес стало создание тоталитарного государства, в котором были уничтожены права человека и гражданина, политические и экономические свободы.

Впрочем, оставалось (и остается) немало почитателей вождя мировой революции, указывавших на его решающую роль в создании мировой державы – СССР, которая одним только своим существованием оказала решающее влияние на дальнейшее развитие мировой истории. И те и другие считали В. И. Ленина выдающейся исторической личностью, но с разными знаками.

Правды ради следует сказать, что и те и другие несколько перегибают палку. Советская власть в момент смерти Ленина еще не была тоталитарной – все-таки на дворе расцветал НЭП. СССР еще не был великой державой ни с точки зрения экономической и военной мощи, ни с точки зрения влияния на мировую политику. Да, раскол мира на два лагеря – социалистический и капиталистический – был обозначен, однако никакой предопределенности дальнейшего хода истории отнюдь не было. Стране предстояло пройти еще несколько точек бифуркации – моментов выбора, прежде чем СССР стал тем, чем он стал.

Об этом и пойдет речь в настоящих очерках.

Глава 1 Новая конституция для нового государства

Первая Конституция Советского Союза (1924 г.)

С момента образования Советского Союза и до принятия Основного закона СССР прошел всего год и один месяц (30 декабря 1922 года – 31 января 1924 года). В это время развивались бурные организационные и политические процессы, стали создаваться союзные и республиканские органы власти, был подготовлен текст проекта Конституции СССР. Более того, одновременно были разработаны проекты конституций союзных республик. За десять дней до проведения II Съезда Советов умер Ленин. Власть медленно, но верно сосредотачивалась в руках Сталина.

Однако вернемся к концу 1922 года. Власти необходимо было определиться с конструкцией создаваемого государства. Выбор руководства большевиков, приступивших к оформлению объединения социалистических республик, возникших на территории бывшей Российской империи, был невелик. Имелось три варианта государственного устройства такого объединения: унитарный, федеративный и конфедеративный. Поначалу большинство партийных руководителей национальных республик склонялось к варианту унитарного государства с некоторой автономией республик, которые должны были войти в состав РСФСР (так называемый план автономизации)[17].

Вернувшийся после недомоганий к работе Ленин настоял на федеративном устройстве будущего государства. Он считал, что необходимо, с одной стороны, избежать раскола партии, с другой – предусмотреть возможность расширения Союза за счет включения в него новых республик.

30 декабря 1922 года в Москве открылся I Съезд Советов Союза ССР, в котором участвовали делегаты от России, Украины, Белоруссии и Закавказья. Почетным председателем съезда был единодушно избран В. И. Ленин, по болезни не имевший возможности присутствовать на нем. Съезд утвердил Декларацию и Договор об образовании СССР, предварительно подписанные Конференцией полномочных делегаций объединяющихся республик.

Договор формально был актом международно-правовым, поскольку был заключен суверенными государствами и выражал их суверенную волю, а вот вопросы внутреннего устройства нового государства им не регулировались. Для этого нужен основной государственный закон, который чаще всего называется конституцией. Съезд поручил будущему ЦИК Союза проработать этот вопрос и внести предложения.

Договор есть договор, пусть он и приобрел силу закона в результате утверждения его съездом. Его можно заключить, а можно разорвать. Договор можно интерпретировать как в духе федерализма, так и в духе конфедерализма. К последнему стремились национально настроенные представители республик, особенно Украины и Грузии. Так что решение I Съезда Советов СССР не до конца осуществило вышеупомянутый выбор конструкции государственного устройства Советского Союза.

Решение было принято достаточно быстро. 10 января 1923 года Президиум ЦИК СССР образовал Конституционную комиссию[18], создал комиссии по подготовке к обсуждению разделов Основного закона о высших органах власти, о бюджете, о Верховном Суде и органах государственного и муниципального управления, о государственных символах. Отдельная комиссия занималась кадровым наполнением союзных органов.

Советский Союз, поживший совсем недолго договорной федерацией, становится федерацией конституционной. Советская бюрократия и партийное руководство не видели другого выхода.

Что касается бюрократии, то ее мотивы очевидны: для нее природной потребностью является наличие инструкции по эксплуатации государственного механизма – правил, по которым осуществляется ее деятельность и работа всего государственного аппарата. А это глобально и есть Основной закон, в общем виде описывающий правила поведения.

Мотивы партийной верхушки также достаточно очевидны. Диктатура не терпит какой-либо самостоятельности и самодеятельности среди подведомственного населения, так что унитарный тип государства ей ближе всего. В силу вышеописанных обстоятельств пришлось согласиться с федерацией, но путем различного рода манипуляций самостоятельность ее членов можно было свести к минимуму. Система законодательства – весьма эффективный инструмент в этом смысле. Основанием этой системы, очевидно, и должна была стать конституция.

Партийные органы активно включились в дело создания новой конституции. 24 февраля 1923 года Пленум ЦК РКП (б) по инициативе М. В. Фрунзе принял решение о создании комиссии ЦК для руководства разработкой проекта конституции[19].

В соответствии с этим решением Президиум ЦИК Союза 27 апреля 1923 года постановил создать Расширенную комиссию в составе 25 человек из представителей ЦИК союзных республик и разослал письмо этим ЦИКам с предложением выделить представителей. Ее председателем был избран Михаил Иванович Калинин. Новому органу было решено передать «все материалы прежних комиссий по выработке Конституции СССР и положений о союзных наркоматах».

Подготовка окончательного текста Основного закона готовилась под руководством и при активном участии наркома юстиции Д. И. Курского, председателя Верховного Суда РСФСР П. И. Стучки, а также членов коллегии Наркомата юстиции А. Г. Гойхбарга, П. А. Красикова.

Ни Ленин, ни Сталин руки к подготовке текста Конституции не прикладывали. Ленин в этот момент уже тяжело болел, но и до этого он по поводу текста Основного закона не высказывался. Его больше волновал ползучий захват власти бюрократией, которому он пытался противостоять. Сталин был увлечен другими заботами – процессом установления личного контроля над партаппаратом, а устройство Советской власти его на тот момент мало интересовало. Так что спор на тему, следует ли называть Конституцию СССР 1924 года ленинской или сталинской, беспредметен. Инициатором конституционного оформления СССР была бюрократия – партийная и советская, а тексты Договора и Декларации об образовании СССР, вошедших в Основной закон, действительно были подготовлены по концепции Владимира Ильича.

В конце июня проект был рассмотрен Конституционной комиссией ЦК РКП (б), внесшей в него значительные изменения, направленные на усиление гарантий правового положения союзных республик. 6 июля 1923 года ЦИК Союза единогласно утвердил проект Конституции и немедленно ввел ее в действие.

Утверждение текста Конституции II Съездом Советов СССР 31 января 1924 года было уже завершающим, можно сказать, парадным мероприятием. Конституция СССР 1924 года завершила оформление принципиально нового государства – Союза Советских Социалистических Республик.

Основной закон – по существу и по факту – заменил собой союзный Договор, Декларацию, принятые I Всесоюзным Съездом Советов, а заодно и Конституцию РСФСР 1918 года.

Преамбула Конституции состояла из двух разделов. В Декларации и, соответственно, в первом разделе Основного закона провозглашался раскол мира на два лагеря – капитализма и социализма, содержался стандартный нарратив превосходства социалистического общества над капиталистическим. Новое государство объявлялось «верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику». Выражалась уверенность в том, что создание единого союзного государства позволит реально «обеспечить и внешнюю безопасность, и внутренние хозяйственные преуспеяния, и свободу национального развития народов». Кроме того, утверждались такие принципы союзного объединения, как добровольность, равноправие народов, свободный выход из состава нового государства.

Доступ в Союз был открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и могущим возникнуть в будущем.

Второй раздел Конституции СССР повторял текст Договора.

Далее в тексте Конституции следовали одиннадцать глав: «О предметах ведения верховных органов власти Союза Советских Социалистических Республик» (глава 1); «О суверенных правах союзных республик и о союзном гражданстве» (глава 2); органы власти СССР были размещены в 3–9-й главах: «О Съезде Советов Союза Советских Социалистических Республик», «О Центральном Исполнительном Комитете Союза Советских Социалистических Республик», «О Президиуме Центрального Исполнительного Комитета Союза Советских Социалистических Республик», «О Совете Народных Комиссаров Союза Советских Социалистических Республик», «О Верховном Суде Союза Советских Социалистических Республик», «О народных комиссариатах Союза Советских Социалистических Республик», «Об Объединенном Государственном Политическом Управлении», «О союзных республиках»; глава 11 была посвящена гербу, флагу и столице Союза Советских Социалистических Республик.

К исключительному ведению Союза ССР относились внешнеполитические международные сношения, изменение внешних границ Союза, регулирование вопросов об изменении границ между союзными республиками, а также установление системы внутренней торговли, руководство транспортным и почтово-телеграфным делом, организация Вооруженных Сил Союза ССР и руководство ими. Также к ведению Союза относились вопросы установления основ и общего плана всего народного хозяйства Союза, утверждения единого государственного бюджета Союза ССР, установления общесоюзных налогов и доходов.

Следует выделить еще один блок полномочий, по которым могли приниматься решения только союзными органами власти. Это установление единой денежной и кредитной системы; установление общих начал землеустройства и землепользования, а равно пользования недрами, лесами и водами; общесоюзное законодательство о межреспубликанских переселениях и установление переселенческого фонда; установление основ судоустройства и судопроизводства, а также гражданского и уголовного законодательства Союза; установление основных законов о труде; установление общих начал в области народного просвещения; установление общих мер в области охраны народного здравия; установление системы мер и весов; организация общесоюзной статистики; основное законодательство в области союзного гражданства в отношении прав иностранцев; право амнистии, распространяемое на всю территорию Союза.

Основной закон устанавливал союзную компетенцию при урегулировании споров разных уровней власти. Предусматривалась возможность отмены нарушающих Конституцию законов и других актов союзных республик и разрешение спорных вопросов, возникающих между союзными республиками.

В документе воспроизводилась все та же схема партийного самодержавия под видом всевластия Советов, что и в Конституции РСФСР 1918 года. При этом о партии не говорилось ни слова – она по-прежнему находилась над законом и вне его.

Верховным органом власти являлся Съезд Советов СССР (собирался раз в год), а в период между съездами – ЦИК СССР. ЦИК состоял из Союзного Совета (представители республик пропорционально населению) и Совета Национальностей (представители союзных и автономных республик – по пять представителей от каждой и автономных областей – по одному представителю от каждой).

Число председателей ЦИК соответствовало числу союзных республик. В промежутках между сессиями ЦИК СССР высшим законодательным, исполнительным и распорядительным органом власти являлся Президиум ЦИК СССР, избиравшийся на совместном заседании Союзного Совета и Совета Национальностей.

ЦИК СССР формировал свой высший исполнительный и распорядительный орган – СНК СССР – из 10 наркоматов. Пять наркоматов были общесоюзными: по иностранным делам, по военным и морским делам, внешней торговли, путей сообщения, почт и телеграфов. Пять наркоматов были объединенными: Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ), наркоматы продовольствия, труда, финансов и Рабоче-крестьянской инспекции.

Предусматривалось создание Верховного Суда при ЦИК СССР, на который возлагались следующие функции: дача верховным судам союзных республик руководящих разъяснений по вопросам общесоюзного законодательства; рассмотрение и опротестование перед ЦИК СССР по представлению прокурора Верховного Суда СССР постановлений, решений и приговоров верховных судов союзных республик, если они противоречат общесоюзному законодательству или затрагивают интересы других республик; дача заключений по требованию ЦИК СССР о законности тех или иных постановлений союзных республик с точки зрения Конституции; разрешение судебных споров между союзными республиками; рассмотрение дел по обвинению высших должностных лиц Союза в преступлениях по должности.

Все остальные сферы управления находились в компетенции союзных республик. При этом конституции союзных республик следовало привести в соответствие с союзным Основным законом.

Этот текст представлял собой не больше и не меньше чем структуру Советской власти на уровнях СССР и союзных республик. Его можно без потери какого-либо смысла и содержания представить в виде стандартной схемы с прямоугольниками, в коих записаны различные органы, соединенные стрелочками, означающими подчинение. О правах, свободах и обязанностях граждан в Конституции не упоминалось, кроме, конечно, их принадлежности к СССР.

Конституция 1924 года провозгласила в ст. 7 единое союзное гражданство для граждан союзных республик. Вопросы гражданства Советского Союза были урегулированы не только на уровне Конституции, но и Положением о союзном гражданстве (утверждено Постановлением ЦИК СССР от 29 октября 1924 года)[20]. Гражданин союзной республики имел все права и нес все обязанности, установленные для граждан как Конституцией и законодательством Союза ССР, так и Конституцией и законодательством союзной республики, на территории которой он проживал. Действовала презумпция гражданства СССР: каждое лицо, находившееся на территории Союза ССР, признавалось советским гражданином, поскольку им не было доказано, что оно является иностранным гражданином.

Положение о союзном гражданстве устанавливало принцип национального режима в отношении политических прав иностранных граждан при условии, что они проживали в СССР «для трудовых занятий» и принадлежали к «рабочему классу или к не пользующемуся чужим трудом крестьянству».

Предусматривались достаточно подробные нормы о признании лиц утратившими гражданство Союза ССР. В числе оснований для утраты гражданства были определены:

а) лишение гражданства согласно законодательным актам союзных республик, изданным до 6 июля 1923 года, или на основании законодательства Союза ССР;

б) выезд за пределы территории Союза ССР, как с разрешения органов Союза ССР или союзных республик, так и без такого разрешения, безвозвратно, в том числе по требованию соответствующих органов власти;

в) выход из гражданства Союза ССР в установленном законом порядке;

г) лишение гражданства по приговору суда;

д) оптация (выбор) иностранного гражданства на основании договоров с иностранными государствами.

Выход из союзного гражданства допускался с разрешения центральных исполнительных комитетов союзных республик или ЦИК СССР.

Ярким примером марксистско-ленинского лицемерия является глава 2 Конституции «О суверенных правах союзных республик и о союзном гражданстве».

По вопросу «что такое суверенитет» сломано множество копий. Можно бесконечно долго жонглировать словами типа «суверенитет», «частичный суверенитет», «неполный суверенитет», «независимость», «самостоятельность» и т. д. и т. п.

Мы же будем исходить из простого определения немецкого философа и правоведа Карла Шмитта: важнейшим признаком суверенного государства является способность принимать решение относительно того, кто его враг, а кто друг[21].

Советский Союз в момент своего образования находился практически в полной международной изоляции и не был связан какими-либо международными договорами, в отличие от Российской империи например. Кроме того, была установлена тотальная диктатура коммунистической партии внутри страны. Так что суверенитет СССР, можно сказать, был абсолютным.

Республики своего суверенитета лишились в момент подписания Договора, что было закреплено Конституцией в главе 1.Вся внешняя и внутренняя политика определялась исключительно союзными органами, и только они могли решать вопрос о друзьях и врагах СССР.

В то же время статья 3 главы 2 гласит: «Суверенитет союзных республик ограничен лишь в пределах, указанных в настоящей Конституции, и лишь по предметам, отнесенным к компетенции Союза. Вне этих пределов каждая союзная республика осуществляет свою государственную власть самостоятельно. Союз Советских Социалистических Республик охраняет суверенные права союзных республик». То есть суверенные республики как бы передают часть своего суверенитета Союзу, а основной объем суверенитета сохраняется за республиками. На самом деле очевидно, что это не так, поскольку основной признак суверенитета у республик начисто отсутствует, они самостоятельно не решают внешние и внутренние дела.

Более того, Основные законы, уже имевшиеся в объединившихся республиках, теперь должны были быть изменены, исходя из факта образования СССР, и приведены в соответствие с Конституцией Союза.

Первой в апреле 1925 года приняла свою новую Конституцию Закавказская Федерация. Второй – в мае того же года – РСФСР. В 1927 году была принята новая Конституция Белоруссии. Окончательный текст новой Конституции Украинской ССР был единогласно утвержден XI Всеукраинским Съездом Советов только 15 мая 1929 года.

12 июня 1924 года было принято постановление ЦК РКП (б) «О национальном размежевании республик Средней Азии». 17 февраля 1925 года I Съезд Советов Узбекской ССР принял Декларацию об образовании Узбекской Союзной Советской Социалистической Республики. 20 февраля 1925 года I Съезд Советов Туркмении принял Декларацию об образовании Туркменской Советской Социалистической Республики. 13 мая 1925 года вступление Туркмении и Узбекистана в состав Союза было оформлено постановлением III Всесоюзного Съезда Советов[22].

I Съезд Советов Таджикской АССР открылся в декабре 1926 года. Он принял Декларацию об образовании республики и вхождении ее в Узбекскую ССР, а чуть позже – в Союз Советских Социалистических Республик. В 1929 году III Чрезвычайным Съездом Советов Таджикистана было принято решение о преобразовании АССР в союзную республику, а в 1931 году VI Съезд Советов Союза ССР подтвердил вхождение Таджикской ССР в состав Союза.

Все вновь созданные союзные республики приняли свои Конституции: Узбекская и Туркменская – в 1927 году, Таджикская – в 1931 году.

В 1936 году прекратила свое существование ЗСФСР. Вместо нее в состав СССР вошли Грузинская, Азербайджанская и Армянская ССР.

Таким образом, не изменяя своих границ, СССР наращивал число своих членов. Межреспубликанские границы проводились исходя не столько из национальных характеристик населения (это считалось пережитком феодализма), сколько из дееспособности партийных организаций на данной территории.

Согласно статье 6 Конституции СССР, территория союзных республик не может быть изменяема без их согласия. На деле же корректировки границ проводились центром волюнтаристским способом, а согласие республик оформлялось задним числом.

Такая политика, проводившаяся в течение долгого времени, оставляла мины замедленного действия, которые взорвались межнациональными конфликтами, когда СССР все-таки распался.

Конституция РСФСР 1925 г.

Создание Союза ССР и принятие союзного Основного закона в 1924 году послужило главным поводом принятия новой Конституции РСФСР. Статьей 5 Конституции СССР была предусмотрена необходимость внесения соответствующих изменений в Основные законы союзных республик, которая «вылилась» в принятие новых республиканских конституций, в числе первых была принята Конституция РСФСР. Так же как и другие республиканские конституции, российский Основной закон был вторичен, находился в лоне союзной Конституции и мог развивать ее положения, не вступая в противоречия.

XI Всероссийский Съезд Советов 29 января 1924 года поручил ВЦИК на очередной сессии в соответствии с Основным законом СССР «разработать изменения» Конституции РСФСР, «рассмотреть и утвердить эти изменения с немедленным введением их в действие». То есть первоначально речь шла не о разработке новой, а о модернизации существующей Конституции РСФСР 1918 года. Для выполнения подготовительной работы Президиум ВЦИК 3 апреля 1924 года образовал специальную комиссию под председательством Д. И. Курского.

Однако Конституция 1918 года, по выражению П. И. Стучки, была конституцией Гражданской войны. Война закончилась, и в обществе сформировался запрос на объединение. В то же время заложенный в Конституцию 1918 года классовый подход до предела обострял раскол в обществе. В условиях НЭПа модернизация действующего Основного закона обуславливалась не только фактом образования СССР, но и необходимостью отхода от слишком уж одиозных конфронтационных норм.

К тому же за восемь лет советского строительства изменились некоторые цели и задачи государства. В 1918–1925 годах всероссийскими съездами Советов, ВЦИК РСФСР были приняты нормативные акты, затрагивающие вопросы ведения Конституции, которые, однако, не нашли в ней отражения и требовали учета в новом Основном законе. Расширился и предмет конституционного регулирования. В то же время некоторые положения Конституции РСФСР 1918 года в определенной степени устарели, в их числе – положения о социализации земли, рабочем контроле как первой мере к переходу фабрик и заводов в руки трудящихся. Также в Конституции РСФСР 1918 года были декларированы такие меры, как вывод войск из Персии, объявление самоопределения Армении и т. д. Все это вполне отвечало тогдашним событиям, но в дальнейшем стало свидетельствовать лишь об исторически важных фактах[23].

Поэтому комиссия признала необходимым кроме согласования Конституции РСФСР с Основным законом СССР внести в нее изменения и дополнения в связи с постановлениями предыдущих всероссийских съездов Советов[24] и сессий ВЦИК, положениями о местных органах власти и законодательством об автономных республиках и областях.

Как мы уже отмечали, к тому времени была пройдена важнейшая историческая развилка:

от провалившейся попытки немедленно сделать российское общество социалистическим, что было провозглашено в Конституции РСФСР 1918 года, перешли к планомерному строительству социализма в рамках государства посредством сконструированного им закона. Конституция СССР 1924 года и Конституция РСФСР 1925 года и должны были стать фундаментом нового советского законодательства.

Поэтому, в отличие от Основного закона 1918 года, в текст 1925 года не включили Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа, однако в преамбуле есть указание на то, что Конституция исходит из основных положений Декларации и воспроизводит многие из них.

Оставаясь открыто классовой, Конституция 1925 года существенно смягчила формулировки норм о насилии, подавлении, уничтожении «паразитических» слоев общества, исключила положения о мировой революции и интересах всего человечества. Она стала юридически более строгой, без общих политических положений, присущих Конституции 1918 года[25].

Проект первой Конституции РСФСР в составе СССР дважды обсуждался верховными органами РСФСР – ВЦИК и Съездом Советов. Основной закон РСФСР был утвержден постановлением XII Всероссийского Съезда Советов от 11 мая 1925 года «Об утверждении Конституции (Основного Закона) РСФСР».

Наиболее спорными вопросами разного уровня и значения для конституционного права того времени, которые дискутировались вплоть до XII Всероссийского Съезда Советов, были вопросы относительно периодичности созыва Всероссийского Съезда, антирелигиозной пропаганды, представительства автономных республик во ВЦИК и наделения избирательными правами крестьян, которые раньше служили в полиции как «втянутые в это дело общей политикой царского правительства». Большинство из поставленных проблем было решено в ходе принятия Конституции 1925 года. Как отмечалось в литературе тех лет, новая Конституция зафиксировала «основные политические и экономические черты переживаемого периода мирного строительства»[26].

Как и Конституция 1918 года, Основной закон РСФСР 1925 года состоял из шести разделов, в том числе: раздел 1 «Общие положения; раздел 3 «Об устройстве Советской власти»; разделы 2, 4–6 не имели названий, а были лишь пронумерованы.

В отличие от Конституции РСФСР 1918 года, которая провозглашала в качестве цели победу социализма, при котором не будет ни деления на классы, ни государственной власти, Конституция РСФСР 1925 года рассматривалась как конституция государственного строя, переходящего к коммунистическому обществу.

Особенностью нового акта было то, что власть в пределах РСФСР принадлежит Советам рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов, а Российская Республика провозглашалась социалистическим государством рабочих и крестьян, строящимся на основе федерации национальных советских республик.

В этом положении содержался, по крайней мере, терминологический парадокс. Дело в том, что совокупность национальных республик, входящих в РСФСР, никак не покрывала всю страну. Большую ее часть составляли чисто русские области и края, которые не признавались членами федерации и не имели равных прав с национально-государственными единицами, признававшимися автономными. Это обстоятельство было одной из причин возникновения в 1960-х годах так называемой Русской партии и русского националистического движения, озабоченных ущемлением прав русского народа[27].

В общепринятом смысле федерация – это союз, сумма территорий членов которого совпадает полностью с общей территорией государства, и при этом члены равноправны. Так что, строго говоря, РСФСР федерацией никогда не была, а была государством с автономными образованиями[28], но при этом называлась федерацией. Реальной федерацией был СССР, но этого слова в союзной Конституции вообще не было.

Безусловно, комплекс новых норм отражал новую правовую реальность – подчиненность российского закона союзному. В следующей за союзной – российской Конституции – распределялась компетенция между СССР и республиками. При этом формулировки о свободе выхода РСФСР из состава СССР Конституция 1925 года не включала, а ограничивалась указанием на волю народа при передаче СССР полномочий.

Различия между Конституцией РСФСР 1918 года и Конституцией РСФСР 1925 года достаточно существенны. Так, Д. И. Курский обращал внимание на расширение в новой Конституции «базы пролетарской демократии»: «в ст. ст. 5, 6 и 7 говорится о предоставлении рабочему классу и крестьянству, а не только беднейшему крестьянству, технических и материальных средств печати, права собраний и помещений для них». Конституция 1925 года «резче подчеркивает недопустимость угнетения национальных меньшинств… и… оформляет право отдельных национальностей на выделение, по решению их съездов Советов с утверждения верховных органов РСФСР, в автономные советские социалистические республики и области»[29].

Новеллами Конституции РСФСР 1925 года стали нормы о правовом статусе автономных республик, местной власти остальных территорий (краев и областей), о взаимоотношениях между союзными органами власти и органами власти РСФСР.

Носителем верховной власти в РСФСР провозглашался Всероссийский Съезд Советов, в период между съездами – Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов.

Были расширены права граждан. Так, в части реализации задачи полного, всестороннего и бесплатного образования Конституция 1925 года, в отличие от Конституции 1918 года, не ограничивалась рабочими и беднейшими крестьянами. Из текста был исключен лозунг: «Не трудящийся да не ест!».

Вместе с тем Конституция 1925 года сохраняла ограничения в избирательном праве, исходя из профессиональных занятий, в том числе в прошлом, а именно для лиц, прибегающих к наемному труду с целью извлечения прибыли; лиц, живущих на нетрудовой доход, как то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.; частных торговцев, торговых и коммерческих посредников; монахов и духовных служителей религиозных культов всех исповеданий и толков, для которых это занятие являлось профессией, и др.

Основной закон 1925 года подробно определял систему и компетенцию государственных органов, конечно же, с учетом компетенции Советского Союза, включая вопросы ведения Всероссийского Съезда Советов и Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов. Статьей 19 было установлено положение о соотношении законодательной компетенции РСФСР и СССР. В пределах, указанных в Конституции СССР, и по предметам, отнесенным к компетенции Союза, на территории РСФСР имели обязательную силу постановления верховных органов СССР. За этим исключением никакие органы, кроме Всероссийского Съезда Советов, Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, его Президиума и Совета Народных Комиссаров, не имели права издавать законодательные акты общегосударственного значения на территории РСФСР.

В Конституцию были включены положения о регулировании правового положения местной власти (глава 5).

Учитывая подробное определение компетенции государственных органов РСФСР и их обновление, в Конституцию 1925 года за десять лет ее действия периодически вносились соответствующие изменения. Тем не менее Конституция РСФСР 1925 года не только «сделала важный шаг» в расширении сферы правового регулирования и создании предпосылок для определения конституционного права как самостоятельной отрасли законодательства, но и показала новый уровень подготовки текста. Российский Основной закон послужил образцом для разработки конституций других союзных республик.

Отметим также, что Конституция РСФСР 1925 года по сравнению с Конституцией 1918 года была в гораздо большей степени содержательным, нежели пропагандистским документом, и к тому же куда более совершенным с юридико-технической точки зрения.

Глава 2 Партия – наш рулевой

Особенности Советской власти

На первый взгляд двухэтажная система власти – партийная бюрократия, стоящая над государственной, – кажется странной, тем более что руководящие посты как в партии, так и в государстве занимали одни и те же люди. Казалось бы, партия, захватившая все рычаги власти посредством созданных ею репрессивных и пропагандистских структур, вполне может обеспечить управление государством и обществом напрямую.

Однако партия, как неоднократно указывал в своих работах В. И. Ленин, – это передовой отряд пролетариата, его организованное меньшинство. Здесь-то и возникает вопрос о легитимности власти партии. Большинство населения, как и булгаковский профессор Преображенский, пролетариат не любило и потому подчиняться приказам партии не видело никаких оснований. Легитимность, основанная на насилии и харизме, – вещь хрупкая и сильно зависит от настроения толпы. Другое дело – легитимность легальная, то есть на основе закона. А такая легитимность может быть только у государства, ибо только оно может сформулировать и защитить закон, которому подчинилось бы все население.

Именно поэтому в условиях начинавшейся Гражданской войны большевики по-быстрому отказались от марксистских утопий насчет немедленного отмирания государства и приступили к его строительству. Уже в марте 1918 года Ленин заявил: «Мы сейчас стоим безусловно за государство». Именно государству поручалось строить социализм, причем «дать характеристику социализма в развернутом виде, где не будет государства – ничего тут не выдумаешь, кроме того, что тогда будет осуществлен принцип – от каждого по способностям, каждому по потребностям», «без всякого военного контроля и насилия»[30].

Вот только строительство государства и установление закона – дело небыстрое, особенно в условиях Гражданской войны, так что партии пришлось фактически подменять государство, используя методы силового командно-административного управления. Реальным центром принятия решений и партии, и государства стал возглавляемый Лениным Совнарком[31]. Свои решения партия-суверен оформляла в виде декретов Советской власти, которые были не столько нормативными, сколько декларативными актами.

Социальный регулятор такого рода мы назвали Правом катастроф, поскольку он характерен для государств, находящихся в условиях национальной катастрофы, балансирующих на грани исчезновения[32].

После окончания войны государственное строительство стало осуществляться куда более быстрыми темпами, что естественным образом привело к взрывному росту государственной бюрократии, который так напугал Владимира Ильича. В своих последних работах вождь не придумал ничего лучше, нежели бороться с бюрократией бюрократическими же методами, создавая новые контролирующие и надзирающие государственные органы.

Роль партии в системе управления Ленин видел следующим образом: «Что представляет собой организованное меньшинство? Если это меньшинство действительно сознательно, если оно умеет вести за собой массы, если оно способно ответить на каждый вопрос, становящийся в порядок дня, – тогда оно, в сущности, является партией»[33].

То есть коммунисты должны находиться в гуще народа, понимать его интересы и нужды, донося их до государства, организовывать общество на трудовые и, если надо, ратные подвиги. Одновременно растворяться в обществе и растворять общество в партии, чтобы в итоге все граждане стали коммунистами, и если не в смысле членства, то в смысле мировоззрения. Речь идет о создании партией нового общества, а никак не о руководстве государством.

Совершенно иное представление о роли партии в управлении обществом было у И. В. Сталина. Еще в 1921 году в неопубликованном тогда наброске плана брошюры «О политической стратегии и тактике русских коммунистов»[34] Сталин дал свое оригинальное определение партии: «Компартия, как своего рода „орден меченосцев”[35] внутри государства советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность». Развивая свою мысль, Сталин писал далее: «Партия – это командный состав и штаб пролетариата, руководящий всеми формами борьбы пролетариата во всех без исключения отраслях борьбы и объединяющий разнородные формы борьбы в одно целое»[36].

Здесь речь идет именно о партийном руководстве государственными органами. Такая точка зрения была гораздо ближе к реальности, поскольку к концу Гражданской войны в сознании работников государственных органов укоренилась уверенность в полном подчинении деятельности Советов и их исполнительных органов соответствующим партийным инстанциям[37].

С потерей Лениным трудоспособности центр принятия решений переместился из Совнаркома в Политбюро ЦК РКП (б).

Юридически государственную власть возглавлял коллегиальный орган – Съезд Советов Союза ССР. В период между съездами работал Центральный Исполнительный Комитет, который, в свою очередь, состоял из Союзного Совета и Совета национальностей и имел Президиум.

В союзных республиках действовала подобная структура Советов, далее городские и районные Советы.

Реальные рычаги управления находились в руках Советов Народных Комиссаров. По названию похожи (тоже Советы), однако оперативные исполнительно-распорядительные функции были у Совнаркома СССР и далее по подчиненности – Совнаркомы республик, исполкомы краев, автономных республик, областей, затем городов и районов. Муниципалитетов в то время не было, действовала жесткая вертикаль.

Законодательные и иные акты принимались в зависимости от компетенции, установленной в Конституции СССР и республиканских Основных законах.

Иногда возникали дискуссии о соотношении ведомственных союзных актов и, например, законов республики. Вопросы решались, исходя из компетенции органов. Точки в таких дискуссиях ставились партийными органами в основном за счет ротации кадров, она была, как мы увидим далее, весьма динамичной.

Приведем для наглядности иерархию нормативных (общеобязательных) актов.

Союзные Конституция, законы, постановления съездов, ЦИК, Президиума ЦИК, постановления СНК – эти акты публиковались в «Известиях Советов народных депутатов». Самые важные с политической и экономической точек зрения печатались в «Правде» – печатном органе ЦК ВКП (б).

Ведомственные акты в виде постановлений, инструкций, директив, писем, телеграмм и прочего тогда не регистрировались и в лучшем случае публиковались в ведомственной печати.

Иерархия республиканских нормативных актов была похожа на союзную, с той лишь разницей, что внутри республиканской подчиненности нужно было ориентироваться на союзные акты.

Что касается партии, переименованной во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков) – ВКП (б) – в декабре 1925 года на XIV съезде, то она, формально говоря, оставалась вне правового поля, поскольку законом ее деятельность и взаимодействие с государством и обществом никак не описывались. Впрочем, как и остальные, по нынешним понятиям, общественные организации: комсомол, профсоюзы, пионерия и т. д.

Легитимность власти партии была связана исключительно с марксистско-ленинской квазирелигией, то есть с теологией. Это шмиттовское расщепление легитимности и легальности[38] было трудно увидеть невооруженным взглядом, поскольку партийные лидеры, занимая ключевые посты во ВЦИКе и Совнаркоме, как бы осенялись легальностью, исходящей от Советской власти. Иначе партийный лидер не мог представлять государство перед населением и на международной арене.

В 1925 году Политбюро состояло из семи человек: Л. Д. Троцкого (на тот момент – наркомвоенмор и председатель Реввоенсовета СССР), Г. Е. Зиновьева (председатель Петроградского Совета), Л. Б. Каменева (заместитель председателя СНК СССР), И. В. Сталина (член ВЦИК), А. И. Рыкова (председатель Совета Народных Комиссаров СССР), М. П. Томского (член Совета труда и обороны СССР) и Н. И. Бухарина (член Президиума Исполнительного комитета Коммунистического интернационала).

Таким образом, система государственного управления в СССР представляла собой своеобразную «матрешку», внутри которой находилась безграничная и неконтролируемая власть партии-сюзерена, а снаружи – система государственных органов, служащая как бы интерфейсом между сюзереном и населением.

Причем структура органов государственной власти имела повторяющуюся форму, поскольку республиканские структуры практически полностью воспроизводили союзную.

Аналогичную структуру имела и ВКП (б), за одним исключением: в РСФСР республиканская компартия отсутствовала, поскольку создание отдельной партии в РСФСР было объявлено «величайшим вредом», так как «фактически означало бы существование двух центральных руководящих органов, потому что удельный вес российской части в партии союзного значения сам собою ясен»[39]