Караоке для дамы с собачкой E-Book

Татьяна Полякова

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Krimi
• Serie: Авантюрный детектив Т. Поляковой
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 398

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Хорошенькое дельце – к вам приходит человек и просит отомстить за него после того, как его убьют. К Ольге Рязанцевой именно с такой просьбой обратилась молодая женщина. Можно было бы отмахнуться, но женщину и вправду застрелили, а ее кровью написали дату следующего преступления, которое и совершилось точно в срок. Убийца еще и ухитряется передать привет лично Ольге. Впрочем, подоплека всей этой игры ей ясна. Важнее ответить на вопрос – кто же она сама: содержанка полумафиозного чиновника или человек с честью и достоинством? Ответить надо быстро, ибо к виску Ольги приставлен пистолет и время уже пошло…

Leseprobe

Татьяна Полякова Караоке для дамы с собачкой

– Вы Рязанцева? – услышала я за спиной и нехотя повернулась. – Рязанцева Ольга Сергеевна? – повторила молодая женщина прямо-таки ослепительной красоты.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что красотой господь наделил ее не больше, чем меня, но она своей распорядилась с умом и кое-что даже подредактировала: интригующий цвет глаз, скорее всего, линзы, а бюст силиконовый, объемом талии девушка обязана корсету, а цветом лица косметологу, грим был наложен профессионально. Выглядела она юной и свежей, хотя уверенно приближалась к своему тридцатилетию, а может, успела и перевалить за него.

За что я терпеть не могу всячески приемы, так это за необходимость толкаться в толпе граждан, среди которых непременно отыщется особь, желающая потолковать с тобой по душам. Обычно это нетрезвая дама. И слушать тоска, и к черту не пошлешь. «А вот и пошлю», – недобро подумала я, косясь на бокал в руках девицы. Впрочем, выглядела она не только красивой, но и трезвой.

– Да, я Рязанцева, – ответила я безо всякой охоты. – А вы кто?

Она засмеялась, весело и заразительно.

– Я вас такой и представляла, – заявила она, когда ей надоело смеяться, а мне надоело ждать.

– Рада за вас, – не осталась я в долгу. – Не люблю разочаровывать. Как вас зовут?

– Светлана, но друзья называют меня Светик.

– Если в ваших планах подружиться со мной, то на всякий случай предупреждаю: я не самая лучшая кандидатура.

– Почему? – улыбнулась она. Разговор ее явно забавлял.

– Я по натуре не очень дружелюбна. Характер у меня скверный, дружат со мной в основном собаки, маленькие и вредные.

– Я знаю, у вас есть такса, зовут Сашка. Правильно?

– Ну, это все знают, – пожала я плечами.

– А правда, что вы сделали наколку «Мне все по фигу»? – не унималась Светлана.

– Простите, вы не из «Метронома»? – проявила я интерес. «Метроном» – желтая газетенка в нашем городе, не оставлявшая меня своим вниманием даже после того, как я покинула здание с колоннами, откуда Дед руководил народом, избравшим его. – Тамошние ребятишки обожают подобные вопросы.

– Нет, я не из газеты. И вообще, не имею отношения к средствам массовой информации.

– А к чему имеете?

– Я вам не нравлюсь? – просто спросила она, чем, признаться, удивила меня.

– Напротив. Мои глаза на вас отдыхают. Извините, мне нужно в туалет. – Я сделала шаг в сторону, с намерением оставить девушку, но она схватила меня за руку.

– Подождите.

– Жду.

– Знаете, с вами трудно разговаривать.

– Так, может, не стоит мучиться? – вздохнула я.

И тут начались сплошные загадки.

– Он говорил вам обо мне? Впрочем, нет… невозможно. Наверное, это что-то интуитивное.

– Наверное, я мало выпила сегодня, – не выдержала я. – Ни словечка из того, что вы сказали, я не поняла.

– Иногда очень трудно выразить свои чувства, – пожаловалась она.

На счастье, подошла Ритка, моя подруга и секретарь Деда.

– Он тебя ищет, – сообщила она в своей обычной манере, без всякого интереса взглянув на Светлану.

Тут, рассекая толпу, точно крейсер прибрежные воды, появился Дед. Несмотря на возраст, а ему уже за шестьдесят, выглядел он много лучше двух десятков мужчин, что в настоящий момент топтались здесь. Сегодня на приеме собрались представители администрации и бизнесмены. Представители администрации все, как один, страдали ожирением и одышкой, дамы в этом смысле ничем от мужчин не отличались. Бизнесмены выглядели подтянутыми, щеголяли ранними лысинами и сероватым цветом лица, нажитыми вместе с деньгами; их жены сверкали бриллиантами и время от времени оглядывались, точно пытаясь сообразить, куда они попали. Жены представителей администрации были в деловых костюмах, но взгляды их, обращенные друг на друга, горели лютой злобой и блеском могли поспорить с бриллиантами. В общем, обычная тусовка, и люди тоже обычные, если б не эта Светлана.

Она проследила мой взгляд, увидела Деда и слабо улыбнулась. Я подумала: может, в ее словах нет никакой загадки, просто это очередная подруга Деда подошла потолковать со мной, есть такие любительницы. Не знаю как ей, а мне Дед в тот момент понравился, высокий, подтянутый, с серебристой гривой волос, седина необыкновенно шла ему.

– Он красивый, – произнесла Светлана, и я с ней согласилась:

– Еще бы.

– Вы его любите?

– Как отца родного, – кивнула я, приврав самую малость, особенно если учесть, что Дед, в миру Кондратьев Игорь Николаевич, старый друг моего отца, а после его смерти единственный близкий мне человек. О том, что долгое время он был моим любовником, а также работодателем, лучше умолчать.

Ритка недоуменно взирала на Светлану, теряясь в догадках. Дед, на ходу пожимая руки, подошел к нам, взглянул на Светлану, нахмурился, торопливо поздоровался и сказал мне:

– Идем, познакомлю тебя с Арсеньевым.

– На кой он мне черт? – прошипела я, когда мы немного удалились.

– Прекрати, – осадил меня Дед. – Ты же знаешь, сейчас такое время…

– Про время помню, – перебила его я, – только не могу понять…

– Постарайся произвести на него хорошее впечатление, – в свою очередь, перебил меня Дед, из чего я заключила, что он не терял надежды вновь увидеть меня в своем штате. Пока я стойко сопротивлялась, но и он не отступал.

С Арсеньевым, который не так давно стал председателем законодательного собрания, мы все-таки познакомились. И я даже смогла ему понравиться, что в принципе неудивительно: девушка я молодая, красивая и могу обаять кого угодно, если приходит охота, а как ей не прийти, когда Дед стоит рядом и смотрит так, точно ждет пряника.

Арсеньев подхватил меня под локоток и принялся рассказывать анекдот, который я слышала уже раз пять, и над смешным анекдотом смеяться в шестой раз сложновато, а уж этот был попросту дурацким. Я захихикала, надеясь, что Дед придет мне на выручку, зная, что терпения у меня – кот наплакал.

Рассеянно слушая Арсеньева, я наблюдала за мельтешащими людьми и вдруг поймала себя на мысли, что высматриваю Светлану. Но среди гостей ее не было. Пожилая дама наконец освободила меня от Арсеньева, и я спросила Деда:

– Ты давно знаком со Светланой?

– С кем? – удивился он.

– С девушкой, с которой я разговаривала перед тем, как ты подошел.

– Та, что с силиконовым бюстом? – Способность Деда с ходу отличать подделку, у меня неизменно вызывала уважение. – Понятия не имею, кто это.

– Серьезно? – Я спросила с удивлением, а Дед решил, что с издевкой.

– Тебя послушать, так я здесь всех баб перетрахал, – заявил он со злостью.

– Мне такое и в голову не приходило, – сказала я. – Процентов девяносто, не больше.

Я засмеялась. Дед вздохнул, но потом тоже засмеялся. Его страсть к женскому полу была общеизвестна. То, что бабы в нем души не чаяли, тоже дело понятное. Дед – прирожденный лидер, а бабы тянутся к сильным мужчинам, хоть и догадываются, что обретаться рядом с такими – не сахар.

Он взглянул на часы и заявил:

– Минут через двадцать можем смыться. Ты как?

– По мне, так и вовсе приходить не стоило, – отозвалась я.

Он только покачал головой, хотя я была права, потому что знать не знала, в каком качестве нахожусь здесь.

На Деда я теперь вроде бы не работала, числясь в долгосрочном отпуске (он так и не соизволил подписать мое заявление), к плеяде бизнесменов меня тоже не отнесешь, коли уж ничем полезным я не занимаюсь. Если быть честной, я вовсе ничем не занимаюсь, пользуясь тем, что денег у меня, благодаря Деду, пруд пруди, и я понятия не имею, что с ними делать. Подозреваю: сюда он притащил меня, боясь, что от безделья я тихо схожу с ума в своей квартире. Впрочем, может быть, надеялся, что я перестану валять дурака и вернусь к своим обязанностям. В его штате я занимала должность помощника по связям с общественностью, трактовать сие можно было весьма расширительно. Сам Дед предпочитал давать мне конфиденциальные поручения, которые по большей части мне не нравились, что и послужило в конце концов причиной моего долгосрочного отпуска. Наши с Дедом отношения были до того запутаны и даже нелепы, что я давно отчаялась разобраться в них. Ужиться нам было нелегко, но и расстаться не получалось, потому что, несмотря на расхождения во взглядах, мы были очень близки – словом, выходило как в пословице: вместе тесно, а врозь скучно.

Деда перехватил незнакомый толстяк в ярком галстуке, а я направилась к столу, взяла бутерброд с икрой и вдруг почувствовала, что в настроении граждан наметилась некая перемена. Еще минуту назад толпа благодушествовала, в меру выпив и закусив, а тут точно легкий ветерок прошел по залу, разговоры стихли, сосед слева замер с бокалом у рта, а дама напротив напряженно вытянула шею.

Я с некоторым удивлением огляделась и без труда смогла обнаружить причину такого повышенного внимания: в зал не спеша вошел Тимур Тагаев. Народная молва называла его «крестным отцом» нашей мафии. Возможно, так оно и было. ТТ, под этим прозвищем знали Тимура и стар и млад, своего теперешнего благосостояния достиг путем неправедным, однако никогда не «привлекался». Налоговая и прочие органы при всем желании достать его не могли. Впрочем, желание также вызывало сомнение, уж если б желали, непременно бы достали. С неугодными Дед был скор на расправу, но мне было доподлинно известно, что Тагаев щедро делится с народными избранниками, и в первую очередь с Дедом. К тому же, несмотря на молву, он вполне мог считаться бизнесменом, у него были свой ресторан, казино, бензозаправки, два автосалона, пай в трех строительных фирмах, пара заводиков, где ляпали пельмени и сбивали масло, и еще много чего, сразу и не вспомнишь. И если уж Деду пришла охота собрать цвет нашего предпринимательства, то Тагаеву здесь самое место. Начав с дворовой шпаны, по меткому выражению Деда, Тагаев к тридцати шести годам стал в масштабах нашего областного центра очень и очень богатым человеком.

Однако, несмотря на успехи в бизнесе, он был фигурой все-таки нежелательной. Вот так являться на тусовку пред ясные очи Деда – верх наглости, и то, что он вдруг появился, здорово удивило даже меня. Тагаев посмеивался над властью, наживал свои миллионы и никуда не лез. Хотя в последнее время мог и озадачить: к примеру, заказал колокола на свои кровные для Воскресенской церкви, а также оклад на икону Богородицы из чистого серебра с позолотой, о чем раструбили все газеты, поместив его портрет в обнимку с нашим епископом. Мой друг Лялин, который всегда все знает лучше всех, три дня назад подергал рыжий ус, разглядывая фотографию, и заявил:

– ТТ в политики намылился.

– Чушь, – возразила я, потому что была о Тимуре лучшего мнения.

– Помяни мое слово, – самодовольно изрек Лялин. Я нахмурилась.

– Он умнее, чем кажется, – вступилась я за Тимура.

– Парню стало тесно, – хмыкнул Лялин, – хочется душевно развернуться.

На этом разговор мы прекратили, каждый остался при своем мнении.

То, что Тагаев впервые появился на официальном приеме, меня озадачило и навело на мысль, что Лялин, возможно, прав.

Я взглянула на Деда, желая знать, как отнесся он к столь неожиданному появлению, и смогла убедиться, что не только у меня возникло такое желание: взгляды присутствующих метались от Деда к Тагаеву, и все напряженно чего-то ждали. В лице Деда наметилось некоторое недовольство. Но надо отдать ему должное, он быстро справился с собой, в сторону Тагаева даже не взглянул, игнорируя его появление, и продолжил разговор с толстяком. Далее было очень интересно: толпа попятилась от ТТ, точно от зачумленного, а он с блуждающей улыбкой на устах прогулялся по залу. От стола навстречу к нему выпорхнул сначала один бизнесмен, затем другой, потом они просто-таки потянулись вереницей. Дед, конечно, и в Африке Дед, но и с Тагаевым задираться дураков нет. Тимур всегда все подмечал и ничего не прощал.

Граждане судорожно шарахались от одного к другому. Дед едва заметно дергал щекой, а Тагаев явно наслаждался ситуацией.

Ко мне подскочила Ритка, лицо ее пылало, глаза метали молнии.

– Он что, с ума сошел? – зашипела она, обращаясь ко мне. Я выразила удивление поднятием бровей. – Он что, с ума сошел? – гневно повторила она, должно быть, избрав меня козлом отпущения.

– Возможно, – уклончиво ответила я, не желая затевать диспут на малоинтересную для меня тему.

– Какая наглость, – простонала она, готовясь разреветься от злости.

– Чего ж его охрана пропустила? – потерла я нос, наблюдая за передвижениями Тимура.

Ритка растерянно взглянула на меня.

– Так у него приглашение.

– Вона как, – скривилась я. – И кто до такого додумался?

– Но… ты же знаешь, – принялась объяснять Ритка, как будто я в самом деле знала, – Анисимова на нем просто помешалась, после того как он детский санаторий отремонтировал. Зудела и зудела, что «мы обязаны пригласить»… Ну и пригласили, были уверены, что не придет. Не первый раз приглашали, и никогда не приходил.

– А тут взял и явился, – посочувствовала я.

– И не стыдно тебе? – обиделась Ритка. – Ты бы хоть о нем подумала. – О нем, это о Деде, конечно.

– Он справится, – отмахнулась я.

Тагаев как раз появился в поле зрения Деда, но тот и бровью не повел, повернулся и взглядом нашел меня в толпе.

Тут надо пояснить, что та же народная молва некогда зачислила меня в любовницы Тимура. Если честно, то не без оснований.

Наша любовь с Тагаевым была скоротечной. Мы встретились в трудную минуту, помогли друг другу, но, вместо того чтобы тихо-мирно разойтись, как-то между делом оказались в одной постели. Это было большой ошибкой. Я признала ее сразу, а он все как-то упрямился. Однажды он даже заявил, что любит меня. Я не поверила и схлопотала по физиономии. То, что официально дом с колоннами, где властвовал Дед, я так и не покинула, он расценил, как мой выбор в пользу Деда, и удалился с улыбкой на устах и со словами «насильно мил не будешь». Правда, обещал позвонить, чтобы как-нибудь сыграть партию в шахматы, но, наверное, забыл об обещании, потому что с тех самых пор мы ни разу не виделись. Я была вполне удовлетворена подобным развитием событий, встреч не искала и не собиралась звонить ему. Но сейчас, наблюдая за ним, я совершенно неожиданно почувствовала некое волнение. Более того, это было как укол в сердце. Сердце меня до сего времени не беспокоило, а вот теперь удивило.

Тагаев был хорош с этой своей небрежной улыбкой, равнодушием к суете вокруг, шепотку за спиной и твердой уверенностью, что ему сам черт не брат. Мои губы против воли растянулись в улыбке. Он напоминал тигра в стае шакалов и, подозреваю, хорошо знал об этом. Здесь он был единственным, кто мог потягаться с Дедом, так что неудивительно, что все с таким жадным вниманием наблюдали за происходящим.

Заметил меня Тагаев или нет, не берусь судить. Если и заметил, то вида не подал. А я решила не искушать судьбу и попыталась тихо смыться. Пользуясь тем, что Тимур стоит ко мне спиной и видеть в настоящий момент не может, я подошла к Деду, чтобы сообщить, что здесь ничего меня не держит. Я как раз проходила мимо Тагаева и услышала, как он говорит кому-то:

– Ты-то здесь с какой стати? – Голос его звучал скорее строго, чем удивленно.

Я проявила любопытство и обернулась, чтобы поглядеть, с кем это он говорит. Рядом с Тагаевым стояла Светлана.

– Я серьезно отнеслась к твоему предостережению, – ответила она, – и решила подстраховаться.

– Ну-ну, – хмыкнул он.

Тут девушка заметила меня, улыбнулась, а я, проигнорировав улыбку, резко сменила траекторию своего движения и направилась к Ритке. Та все еще пылала праведным гневом.

– Кто эта красавица? – спросила я, кивнув на Светлану.

– Которая? – не поняла Ритка. Да и немудрено не понять, коли вокруг столько народу, а все женщины красавицы по определению.

– Та, что разговаривает с Тагаевым.

– Понятия не имею, – нахмурилась она. – Чья-нибудь жена. Зачем это тебе?

– Ты слышала о таком грехе, как любопытство?

– О господи… – Ритка уверенно направилась к дверям, где маячила охрана.

Я устремилась за ней, но была остановлена госпожой Архангельской, депутатом и страшной занудой.

– Ольга Сергеевна, мы хотим пригласить вас на заседание нашего общества «Женщины и политика». Сейчас мы работаем над программой «Мать и дитя», защита прав матери и ребенка. Игорь Николаевич одобрил… Я считаю, вы не должны оставаться в стороне…

Я кивала в такт ее словам, мысленно прикидывая, что полезного могла бы сделать для матерей и детей. От назойливой дамы меня спасла вернувшаяся Ритка.

– Никто не знает, что это за девка, – с неудовольствием сообщила она. Неудовольствие относилось к тому факту, что на такой простой вопрос ей не смогли дать внятный ответ. – Но раз здесь все по приглашениям, значит, она притащилась с кем-нибудь из мужиков. Охранник говорит, что вроде с Яхонтовым, но он не уверен.

Яхонтов, известный в городе пустобрех, неудавшийся политик и владелец пресловутого «Метронома», слыл донжуаном и мог явиться с кем угодно, от сотрудницы до любовницы.

– Спасибо за ценные сведения, – сказала я.

Ритка скривилась.

– Ничего никому нельзя доверить. Сумасшедший дом, никто ни за что не отвечает… Дед, – она понизила голос, – идет к нам. Лучше б меня мама в детстве утопила, чем пережить завтрашнее утро, когда он устроит разбор полетов.

Ритка выжала из себя улыбку и сочла за благо удалиться.

– Ну что? – спросил Дед. – Едем домой, или ты еще побудешь здесь?

Подобная постановка вопроса означала одно: он в бешенстве и злится почему-то на меня, хоть и не я посылала Тагаеву приглашение.

– С какой стати? – удивилась я, намекая на свою невиновность.

– Тогда пошли.

Но уйти не получилось. Все вдруг замерли, и в наступившей тишине я услышала голос Тагаева, вдруг появившегося из-за моей спины.

– Привет, Детка, – с чувством сказал он и запечатлел на моей щеке братский поцелуй. Этого ему показалось мало, и, совершенно игнорируя Деда, он продолжил: – Отлично выглядишь. Как дела?

– Были неплохи. По крайней мере, до той минуты, когда появился ты, – усмехнулась я. Вышло это у меня как-то нервно, что, в общем-то, неудивительно.

Дурацкая выходка Тагаева выглядела оскорблением Деда. Меня, близкого ему человека, на глазах изумленной публики целует местный мафиози, которого по глупости позвали в приличное место. При этом он еще называет меня Деткой. Впрочем, меня зовут так все кому не лень, с благословения все того же Деда, ибо этим глупым прозвищем я обязана ему. У него все бабы – детки, а со мной он никогда особо не церемонился и вполне мог назвать так публично, причем не раз и не два. Так что это прозвище намертво прилепилось ко мне.

– Давно не виделись, – как ни в чем не бывало, продолжил Тагаев. – Как насчет того, чтобы поужинать вместе?

– Все это время я не отходила от телефона, ожидая твоего приглашения.

– Ну вот и дождалась, – хохотнул он.

– С этим трудно не согласиться, – кивнула я.

Дед, похожий на статую, стоял рядом, но я-то знала, как обманчиво это его спокойствие, и судорожно прикидывала, как выйти из дурацкого положения. В конце концов, Тагаев имел право и подойти и даже поцеловать меня, а также назвать меня Деткой, раз уж еще три десятка придурков обращаются ко мне так же. Но попробуй объяснить все это Деду. Положение спасла Ритка.

– Тимур Вячеславович, – со счастливой улыбкой кинулась она к Тагаеву. – Как удачно, что мы встретились. У меня к вам большая просьба… – Не знаю, что за просьбу смогла она придумать, но в сторонку все-таки его оттащила.

– Поехали? – спросила я Деда, вздохнув.

– Тебе не кажется, что это будет похоже на бегство? – наконец выйдя из столбняка, поинтересовался он.

– Лучше б и меня мама утопила, – пробормотала я. Но как я ни храбрилась, на душе у меня было тревожно, а если честно, то просто паршиво. Я пошла в туалет, решив, что это единственное место, где я могу побыть наедине с собой и собраться с мыслями.

На счастье, двери всех трех кабинок были распахнуты, перед умывальником тоже никто не толпился. Я умылась холодной водой, уверив себя, что мою красоту ничто не испортит. Аккуратно промокнула лицо бумажным полотенцем и подмигнула отражению в зеркале.

– Навешали матрешке, – сказала я нараспев.

Тут дверь за моей спиной распахнулась, и я увидела Светлану. В том, что она появилась в туалете, не было ничего удивительного, а вот дальше началось черт-те что. Она привалилась спиной к двери и для верности даже держалась за ручку, чтобы кто-то не вошел.

– Ольга Сергеевна… – облизнув губы, начала она. Девушка явно волновалась. Шикарнейший ее бюст ходил ходуном, она опять облизнула губы. Я наблюдала за Светланой в зеркало, продолжая стоять к ней спиной.

– Светик, а вам не кажется, что вы ведете себя странно? Чересчур загадочно. А я как-то не люблю загадок.

– Я знаю. Я все о вас знаю. Вы не удивляйтесь. Если честно, я вам завидую. И хотела бы быть похожей на вас.

– Да? – все-таки удивилась я, поворачиваясь. – Заведите собаку, сделайте наколку, и мы будем, как сестры-близнецы.

Она как-то робко улыбнулась:

– Выслушайте меня, пожалуйста. Я пришла сюда, чтобы встретиться с вами. Да-да. Я много думала и решила, что это мой единственный шанс. Я ведь и в самом деле очень много знаю о вас. Вы раскрыли несколько убийств…

– А вы что, кого-нибудь убили? – вздохнула я, приглядываясь к ней.

– Я? Нет. Но я знаю, что меня убьют. Понимаете? Может быть, уже сегодня.

– Вы что пили? – спросила я. – По опыту могу сказать, что мартини не такая безобидная штука, как кажется. По крайней мере, мне по шарам дает здорово, если хватишь лишнего.

– Не думайте, что я не понимаю, как глупо это звучит, – растерянно пробормотала она.

Если честно, я так не думала. Какие-то основания для беспокойства у нее, наверное, были, да и говорила она вполне искренне.

– Давайте встретимся завтра и все обсудим, – предложила я.

– Я вам ничего не скажу, – отчаянно замотала она головой.

– Вот тебе раз… – развела я руками. – Тогда что вам от меня надо?

– Чтобы справедливость восторжествовала. И если он меня убьет, я хочу быть уверенной…

– Светлана, – перебила ее я, – кто вас убьет?

– Он. Человек, которого я люблю. Может, и он любит меня. Он так сказал. Господи, как я люблю его, – прошептала она с такой мукой, что мне вдруг стало больно. – Мы познакомились совсем недавно, и я… я чуть с ума не сошла от счастья. Но… но теперь я думаю, что не нужна ему. Я просто орудие, понимаете?

– Не очень. Орудие чего?

– Преступления, конечно, – вымученно улыбнулась она. – Я так думаю… Нет, я почти уверена. Я знаю, вы скажете, что надо идти в милицию и все рассказать. Только я не могу, поймите. Вы должны меня понять. Именно вы… Не спрашивайте почему, вам потом все станет ясно. Я тоже думала, что надо пойти и рассказать, потому что он в живых меня не оставит. Он чудовище… Нет, он лучше всех. Вдруг он не врал, вдруг он любит, а я… я его предам. Понимаете? Пусть лучше убьет… Я рискну… Но если это игра и он меня использует… Обещайте, что вы найдете его и отомстите, за нас обеих.

Тут дверь за ее спиной дернулась, кто-то пытался войти в туалет, Светлана шарахнулась от двери и, когда та открылась, выскочила в коридор. Две дамы посмотрели на нее с недоумением.

– Сумасшедшая какая-то, – пробормотала одна, прикрывая дверь. Они настороженно поглядели на меня, а я поторопилась покинуть туалет.

В коридоре девушку я не обнаружила. Не было ее и в зале. Я направилась к охране на выходе.

– Вы не видели блондинку в красном платье? – Тут я сообразила, что в открытом вечернем платье в такую погоду вряд ли щеголяют по улице.

– Не знаю, в каком она платье, – отозвался охранник, – но одна в черном пальто только что вышла.

– Одна?

– Да.

Я вернулась в зал. Тагаев мило беседовал с представительным дядей неопределенного возраста в углу зала. Дед расточал улыбки сразу трем дамам, две из которых этого не стоили. Я решила, что для одного вечера событий более чем достаточно, и направилась к гардеробу, намереваясь уйти по-английски. Против воли мыслями я то и дело возвращалась к Светлане. Она смогла заинтриговать меня, особенно под конец, когда заявила, что мне придется отомстить и за нее, и за себя.

Выйдя на улицу, я вздохнула, что называется, полной грудью и на всякий случай огляделась. Светлане ничего не стоило дождаться меня здесь, если ей придет охота продолжить разговор. Площадь была пуста, я покосилась в сторону автостоянки, фары не мигнули, вообще там не замечалось никакого движения, значит, она решила, что сказала мне достаточно.

Я зябко поежилась. Температура упала градусов до двух, в воздухе ощущалось приближение морозов. Я направилась к трамвайной остановке, рядом с которой вереницей замерли такси. Через двадцать минут я уже была дома. Сашка с унылым видом катал в холле мячик. На меня он взглянул так, точно я ему наступила на хвост.

– На приеме собаке делать нечего, – повысила я голос, Сашка потрусил в кухню, а я плюхнулась перед телевизором и немного посидела без всяких мыслей. Потом сняла пальто и бросила его на соседнее кресло.

Тут в дверь позвонили. Я пошла открывать и без всякого удовольствия обнаружила на пороге Деда. Сказать, что он был зол, значит сильно приукрасить действительность. Он был в бешенстве.

– На самом деле это не я его пригласила, – напомнила я, чтобы Дед не вздумал говорить мне гадости.

– С этим я разберусь, – кивнул он с таким видом, что у меня заныли зубы. Кому-то завтра не поздоровится. – Что у вас с ним? – спросил Дед грозно.

– Ничего, – пожала я плечами и в тот момент совершенно не лукавила, в самом деле ничего. Мы даже не виделись в последнее время.

– Ничего, – передразнил Дед. – Поэтому он и ведет себя так, точно… Тебе следовало осторожнее выбирать приятелей, раз уж…

– Я работаю на тебя, – поспешила я закончить. – Без проблем. Считай, уже не работаю.

– А что это изменит? – резонно заметил Дед.

– Я избавлюсь от необходимости все это выслушивать.

Мои слова ему не понравились.

– Тебе непременно нужно водить дружбу со всякой шпаной? – поморщился Дед. – Делать дурацкие наколки, пьянствовать в компании дегенератов…

– Я даже не помню, когда это было.

Ясно, что Дед решил сорвать зло на мне. Я ничего не имела против того, чтобы немного побыть девочкой для битья, устроилась в кресле и взглянула на него, предлагая продолжить.

Однако он плюхнулся на диван по соседству, уставился в пол и начал молча его разглядывать. Я потерла нос, поерзала, но продолжала молчать.

– Как думаешь, что это значит? – наконец спросил Дед.

– Ты имеешь в виду его дурацкое поведение? – уточнила я. – Понятия не имею.

– Если он надумал идти в политику, так это плохая идея, – подытожил Дед. Я согласно кивнула.

Что да, то да. Заниматься политикой у нас можно лишь с высочайшего благословения. Конечно, я не хочу сказать, что Дед самолично решает, кому выставить свою кандидатуру в каком-нибудь захудалом районе, а кому сидеть дома. Но Тагаеву вряд ли придет в голову отправиться в захудалый район, а в городе с населением в полмиллиона двум таким парням тесно. Следовательно, если Тагаев и в самом деле решил заняться политикой (не очень-то я в это верила, лично мне он всегда казался разумным парнем), так вот, если я все-таки не права и он решил это всерьез, то нас ждут тяжелые времена. В такой период лучше держаться от центра событий подальше. То есть мне самое время уйти в отставку официально. Тут имелся еще один нюанс. Если учесть, что Тагаев делится доходами от криминального бизнеса с Дедом (страшная тайна, о которой знают человек пять, и я в их числе), значит, нам предстоит война не только политическая, но и экономическая. Беспокойство Деда становилось понятным, а вот Тагаев точно сошел с ума. Все враги Деда непременно оказывались на кладбище. Кое-какие добрые чувства к Тагаеву у меня все же остались, и я желала ему долгих лет жизни.

– Поговори с ним, – изрек Дед. – Хотелось бы прояснить его позицию.

– Может, и нет никакой позиции? – вздохнула я. – А есть дурацкое желание досадить тебе.

– Потому что ты его бросила и вернулась ко мне?

Формулировка требовала уточнения, но влезать в это я не стала, просто кивнула. На самом деле не бросила, для того, чтобы «бросить», надо какое-то время быть вместе. Мы занимались любовью, но вместе не были. Классифицировать наши отношения с Тагаевым я не берусь. К Деду я тоже не возвращалась, то есть любовниками мы давно не являлись. Опять же Тагаев не производил впечатления человека, который способен страдать из-за неразделенной любви (в наличии которой я сильно сомневалась) и, как следствие, творить всякие глупости. Значит, всему этому есть другая причина, если не политика, то… черт его знает что.

Дед резко поднялся и пошел к двери. Уже в холле он опомнился, вернулся и поцеловал меня по-отечески – в макушку.

– Спокойной ночи, – пробормотал он и удалился.

Не успела я высказать Сашке, что думаю по этому поводу, как вновь раздался звонок. На сей раз звонил телефон. Я сняла трубку и услышала голос Тагаева.

– Привет, Детка, – сказал он.

– Привет. Что это на тебя сегодня нашло, скажи на милость?

– Не понял, – произнес он с такой интонацией, что было ясно: понял, причем прекрасно.

– Какого черта тебе понадобилось дразнить Деда? Лучше б съездил мне публично по физиономии, ей-богу.

– Брось, что я такого сделал? Поцеловал тебя при встрече? Мы же друзья, разве нет?

– Еще бы. Конечно, друзья. Не замечала, чтобы ты раньше интересовался подобными тусовками.

– Я и сейчас не очень интересуюсь. Люди звали, вот и пришел, почему бы не проявить уважение?

– А зачем звонишь мне? – усмехнулась я.

– Ну… ты так внезапно исчезла…

– Кстати, что это за девушка в красном платье разговаривала с тобой? Светлана, кажется?

– Светлана? – Тагаев вроде бы удивился. – Не помню.

– Она еще сказала, что серьезно отнеслась к твоему предостережению.

– А ты ничего не путаешь? – подумав, спросил он.

– Ты же знаешь, что нет. Так что это за девушка?

– Там было полно баб, и я не помню, о чем болтал с ними. Такой ответ тебя устроит?

– А разве у меня есть выбор? Ладно, спасибо, что позвонил. – Я уже собралась повесить трубку, но он быстро спросил:

– Что, если нам поужинать завтра? А потом сыграть в шахматы.

– Наша нежная дружба оставила след в моей душе, но, если честно, я считала, что это пройденный этап.

Тагаев засмеялся и повесил трубку. Я вновь устроилась в кресле. Мне было как-то не по себе. Пес подошел и заглянул мне в глаза, его глаза тоже были грустными.

– По большому счету, нас это не касается, – заявила я, подхватывая Сашку на руки. – И Тагаев, и эта Светлана. Мы с тобой на дачу поедем и думать о них забудем.

Утром мне позвонила Ритка. Голос ее звенел как натянутая струна.

– Он велел тебя найти, – сообщила она лаконично, имея в виду Деда, – но я подумала, что лучше вам сейчас не встречаться.

– Что так?

– Он еще не успокоился. Брякнет что-нибудь лишнее в таком состоянии, ты, конечно, сразу заявление на стол. И с кем я останусь в нашем гадюшнике? Так что отключай мобильный.

Поразмыслив, я решила, что Ритка права, и выключила мобильный. Мы с Сашкой отправились к друзьям на дачу и вернулись где-то около одиннадцати вечера. Поужинали, Сашка стал смотреть телевизор, а я листать «Полный церковнославянский словарь», увлеклась, и потому внезапный телефонный звонок вызвал у меня недовольство. Звонили поздно, а, как известно, до утра подождать не могут только плохие новости. Опять же звонка я ни от кого не ждала, следовательно, скорее всего, это Дед, что лишний раз подтверждает мысль о том, что ничего хорошего ждать от жизни мне не приходится. Я всерьез собралась затаиться, но тут включился автоответчик и выяснилось, что это звонит Вешняков.

– Ольга, сними трубку, если ты дома.

Против своего друга Артема Вешнякова я ничего не имела. Однако, если он звонит в такую пору, значит, хорошего ждать не приходится. Хотя, может, жена с детишками отбыла к теще, и он решил, что ему необходимо общество. Я сняла трубку и поинтересовалась:

– Что там у тебя?

– У меня головная боль по случаю очередного нагоняя от начальства. Скажи-ка, тебе знакома фамилия Луганская? Луганская Светлана Геннадьевна?

– Нет, а должна? – вздохнула я, готовясь к неприятностям, коли уж Вешняков начал с такого вопроса.

– Короче, мне сейчас Новиков звонил. На Ямской нашли труп женщины. Застрелена в собственной квартире. Возле телефона твоя визитка. Тебя Новиков не рискнул беспокоить, побеспокоил меня.

– Ты знаешь, сколько своих визиток я раздавала, находясь на службе у Деда?

– Не знаю, но догадываюсь. Однако я хотел бы, чтобы ты взглянула на убиенную. Так, на всякий случай.

– Вешняков, ты в курсе, что я трупы не люблю?

– Так и я на радостях до потолка не прыгаю. Но нам стоит встретиться и прикинуть, что там вырисовывается. На Ямской я буду через полчаса. Четырнадцатый дом. Там и встретимся.

Артем повесил трубку. Я задумалась. Визитка, конечно, ерунда, но Артем прав, следует убедиться, что женщина ко мне не имеет никакого отношения, а тем более что ко мне не имеет отношение ее убийство. В конце концов, пока я лицо официальное. Так что если мое имя свяжут с делом об убийстве, Дед от этого в восторг не придет. Он еще не успел отойти от вчерашнего происшествия, и вот – нате вам.

– Черт-те что, – буркнула я досадливо и пошла одеваться.

Заметив это, Сашка принялся вертеться у меня под ногами. Я подумала и взяла его с собой. Все же родная душа рядом. Спустилась в гараж и не без удовольствия взглянула на новенький «Феррари» ярко-желтого цвета. Обивка в салоне была голубая, в целом выглядело это в высшей степени впечатляюще.

Машину месяц назад мне подарил Дед. До этого у меня тоже был «Феррари», но он пострадал в перестрелке, устроенной лихими ребятами, когда я по привычке сунула нос не в свое дело. Впрочем, сунуть нос меня попросил Дед, так что я сочла вполне справедливым, что он компенсировал мне потерю транспортного средства.

Я распахнула дверь, Сашка забрался на сиденье, игнорируя сумку. Я открыла ворота и вскоре уже выезжала на проспект.

Фонари на Ямской не горели. Редкие окна еще светились, а так темень – хоть глаз выколи. Я едва не проехала мимо четырнадцатого дома, но вовремя заметила табличку, свернула во двор и увидела Артема. Он курил, привалясь к крылу своей машины. Три недели назад он тоже сменил тачку. До этого ездил на «Жигулях», которые смело можно было записать в ветераны автомобилестроения. Как Артем смог избавиться от нее, для меня загадка. Мне с трудом верилось, что кто-то в здравом уме мог купить ее. Артем приобрел «десятку», вполне приличную с виду, но буквально через несколько дней какой-то олух въехал ему в крыло и помял обе двери, так что теперь новая машина выглядела ничуть не лучше старой. Вешняков с тоской поглядывал на нее и вздыхал. Я притормозила рядом. Он подошел ко мне.

– Идем, Новикова я предупредил, он нас ждет.

С Новиковым я была знакома, как-то раз вместе пили пиво. Мы вошли в подъезд, и я услышала голоса, доносившиеся со второго этажа. Один был мужским, другой женским, судя по всему, кто-то из ментов опрашивал соседей. Мы поднялись по лестнице, и я увидела даму лет пятидесяти в компании молоденького милиционера.

– Я не имею привычки наблюдать за соседями, – сурово выговаривала ему дама.

Дверь напротив была открыта, оттуда тоже доносились голоса. Артем посторонился, пропуская меня вперед, я вошла, ожидая увидеть Валерку. Так уж выходило, что мы непременно встречались возле трупа. Но сегодня традиция была нарушена, оказалось, Валера уже уехал. Упитанный мужчина с усами повернулся и, увидев меня, вздохнул.

– Ольга Сергеевна, рад вас видеть, – сказал он, а я подумала, что радоваться тут особо нечему.

Тут из комнаты появился Новиков, поздоровался с Артемом за руку, кивнул мне.

– Луганская Светлана Геннадьевна, убита сегодня около десяти часов. Соседка обратила внимание, что дверь в квартиру приоткрыта. Позвонила, никто не ответил, тогда она вызвала милицию. Прибывшая бригада обнаружила в спальне труп. Ваша визитка лежала рядом с телефоном на прикроватной тумбочке. Я подумал, что вы… что вам, возможно, знакома эта женщина. В любом случае я обязан задать вам несколько вопросов.

Говорил он так, точно извинялся. Вешняков кивнул, и я тоже, после чего вслед за мужчинами вошла в спальню, большую комнату с одним окном. Легкие шторы, дорогой ковер возле камина, камин из белого мрамора, очень удачная имитация настоящего. Ложе, язык не поворачивался назвать его кроватью, с шелковым бельем, все очень стильно и красиво. Вид этот портил труп. Женщина свесилась с постели, длинные волосы касались пола, нижняя часть тела прикрыта простыней. Лица не видно, затылок разворочен выстрелом в упор, на полу лужа крови, пальцы правой руки тоже в крови.

– Черт, – сказал Артем. Трупы он, как и я, не выносил.

– Убита двумя выстрелами. Первый – в грудь, второй – в затылок. Похоже на работу профессионала.

– Похоже, – пробормотал Артем.

Я перевела взгляд на портрет, висящий над камином. Портрет был довольно посредственным. Наверняка кто-то из местных художников, любителей работать по фотографии за очень скромные деньги. Блондинка в полный рост рядом с вазоном с цветами, кажется, незабудками, сразу и не разберешь. Портретом это назвать трудно, но сходство с оригиналом было. И платье то самое, в котором я видела ее на приеме.

Я смотрела на портрет и с тоской думала: судьба вновь преподносит мне сюрприз. Дамочка что-то болтала о собственном убийстве, и вот она лежит с пулями в груди и затылке.

– Ты ее знаешь? – понаблюдав за мной, спросил Артем.

– Виделись вчера на приеме.

– И ты ей дала свою визитку?

– Нет. Не знаю, откуда у нее моя визитка, но дело не в этом. Девушка сказала, что пришла на прием, чтобы встретиться со мной.

– Что она хотела? – проявил интерес Артем.

– Чтобы я нашла ее убийцу.

Мой подробный рассказ занял минут двадцать. Артем хмурился, а Новиков смотрел с недоумением. В самом деле история какая-то дурацкая.

– В любом случае стоит поговорить с ее любовником, – закончила я. – Кто-нибудь из соседей видел здесь мужчину?

– Соседи утверждают, что жила она одиноко. Послушать их, так к ней вообще никто не ходил. Да и она сама нечасто здесь появлялась. По крайней мере, свет в окошках по вечерам горел редко.

– Очень интересно, – вздохнул Артем. – Значит, есть еще квартира. Ее или любовника, где они встречались.

– Ага. Но это не все. Вот, взгляните.

Новиков приблизился к трупу, приподнял правую руку и отвел в сторону, на паркетном полу кровью были выведены какие-то значки.

– Что это? – присев на корточки, удивился Артем.

– Девушка пыталась что-то написать.

– С пулей в затылке? – влезла я.

– Сначала он выстрелил в грудь, она была еще жива и попыталась что-то написать, и тогда он выстрелил ей в затылок.

– А надпись оставил? – усомнился Артем.

Мы присматривались к значкам, похожим на иероглифы.

– Вроде буква «н», – кивнула я на первый значок.

– А это что? Вроде «п», – в свою очередь, высказал предположение Вешняков.

– Я на всякий случай перевел их на бумагу, – сообщил Новиков, кивнув на тумбочку. – Тут все фотографировали. И эту надпись тоже.

– «Нп», – нахмурился Артем. – Я, конечно, не знаток русского языка, но, по-моему, такого слова просто не существует.

– На «н» это все-таки мало похоже, – вслух подумала я, – но с остальными буквами вообще никакого сходства, значит, все-таки «н». А вот это может быть не «п», а «и», к примеру. Почему нет?

– Допустим. «Ни» – что это такое?

– Имя, конечно, – удивился Новиков. – Или фамилия убийцы. То есть она пыталась его написать, но не успела, он ее застрелил.

– По-твоему, это выглядело так: некто является сюда, стреляет девушке в грудь и наблюдает, как она пытается что-то написать.

– Необязательно, – вздохнул Новиков. – Он стреляет, а потом, к примеру, что-то здесь ищет. Видит, что девушка еще жива, подходит и стреляет в затылок.

– Причем эти каракули ничего общего с его именем не имеют, – добавил Вешняков. – Иначе он бы их не оставил. О чем собиралась нам сообщить убитая, можно лишь догадываться.

– Надо как можно скорее узнать, кто был ее любовником, – напомнила я. – Она подозревала его в том, что он собирается ее убить. А еще говорила о готовящемся преступлении, с ее точки зрения, он использовал ее как орудие.

Мужчины переглянулись.

– Ничего особенного пока не произошло. По крайней мере, ни громких убийств, ни крупных ограблений.

– Значит, он решил подстраховаться и избавиться от нее раньше.

– Интересное кино, – протянул Артем.

– Вот именно, кино, – поддакнула я. – Все это по-киношному глупо: таинственный любовник, наш дурацкий разговор… Одно скверно: девушку убили. А это значит, что не все в ее рассказе выдумка.

– Да, с таким доказательством не поспоришь, – кивнул Новиков на труп.

Я садилась в машину, когда позвонил Дед. Убийство произвело на меня впечатление, в результате я потеряла бдительность и ответила на звонок.

– Где ты? – сурово поинтересовался мой старший товарищ.

– Неподалеку от центрального универмага, – миролюбиво сообщила я и в ответ услышала:

– И что тебе там понадобилось в такое время?

– Труп, – вздохнула я.

– Это ты так шутишь? – возвысил он голос, хотя должен был знать, что шутить так мне не придет в голову.

– Убили девушку. Ту самую, с которой я познакомилась на приеме.

– Кто убил, за что?

Только Дед способен задать такой вопрос. Я бы с удовольствием послала его к черту, но вместо этого терпеливо ответила:

– Не знаю, но хотела бы знать.

– То есть ты, по обыкновению, собираешься ввязаться в расследование? Если тебя так занимают трупы, иди работать в милицию. У них что ни день, то труп.

Стало ясно, Дед не забыл недавнюю встречу с Тагаевым и сейчас вымещал на мне свое дурное расположение духа, а тут уж все равно, к чему придраться.

– Девушка меня заинтересовала. К тому же она говорила о готовящемся преступлении…

– Короче, твоему Вешнякову работать лень, и он, как всегда…

– Вешняков-то здесь при чем? – обиделась я за друга. – Это даже не его дело…

– В конце концов, не худо бы тебе вернуться к своим обязанностям! – рявкнул Дед и отключился.

Я поехала домой. Мысли мои в тот момент никакого отношения к разговору с Дедом не имели. Я размышляла о девушке, ее словах и надписи, которую она успела сделать своей кровью. По большому счету Дед прав, это не мое дело. Есть Новиков, вот пусть он и разбирается, кто убил и за что, но мысли мои вновь и вновь возращались к ее словам на приеме. Становилось ясно: отмахнуться от этого дела я не смогу.

Часов в десять утра позвонил Вешняков. Как обычно, в это время я взирала на мир без всякого оптимизма. Каждое новое утро дается мне с трудом, и лишь близость Сашки примиряет с существованием. Мы как раз возвратились с прогулки, я смотрела в окно, пила кофе и пыталась решить насущный вопрос: зачем мы приходим в этот мир? Занятие, как известно, глупое и бесперспективное. В общем, Артем выбрал не самое лучшее время.

– Хочешь новость? – бодро осведомился он.

– Не хочу, – ответила я.

– А что так? – удивился Вешняков.

– Сроду у тебя хороших новостей не было.

– А вот и есть, представлен к очередному званию. Слышь, Ольга, подполковника дают. Думал, и не доживу, а смотри, как повернулось.

– Наконец-то, – вздохнула я. – Заколебал своим нытьем.

– Отметить бы надо, а то погоны носиться не будут.

– Ты сначала получи, чего носить, а потом обмоем.

– До чего же у тебя характер скверный, – заныл он. – Если настроение дохлое, то непременно всем в округе его испортишь.

– А ты зачем звонишь в такое время, если знаешь, что нарвешься?

– Взглянул я тут на одну бумажку… Вскрытие уже произвели, и вот какая штука вырисовывается. Первый выстрел был в сердце, после него девушка скончалась сразу же. Потом контрольный, в затылок. Соображаешь?

– Девушка ничего написать не могла. Я поняла тебя правильно?

– Абсолютно. Дядя, а может, и тетя, что тоже случается, выстрелил, потом зачем-то переложил труп, обмакнул ее пальцы в кровь и что-то накорябал на паркете, после чего выстрелил вторично. Совершенно излишняя предосторожность. Кто-то с нами шутки шутит.

– По-твоему, он псих? И эти каракули ничего не значат?

– Может, это что-то вроде визитной карточки. Откуда мне знать, что в голове у психа? Одно могу сказать сразу: дело обещает быть непростым. Уж слишком много всего здесь наверчено.

– Что говорят соседи?

– Говорят то же, что и вчера: жила тихо, гости, может, и были, но никого конкретного никто указать не мог. Родни тоже никакой. По крайней мере, никто не объявился. Пока о девушке сведения самые общие, но к обеду что-нибудь нароем. Я как непосредственный начальник контролирую процесс. – Тут он радостно фыркнул и добавил: – Уж лучше сразу под моим чутким руководством, чем ждать, когда ты дров наломаешь.

– С какой стати? – удивилась я.

– Хочешь сказать, что в сторонке пешком постоишь? Так я тебе и поверю. Кстати, в ящике стола нашли комплект ключей, ни к чему в ее квартире не подходящих. Уверен, у девушки была еще квартира. Там она, скорее всего, со своим дружком и встречалась.

Артем простился со мной, а я, скоренько собравшись, отправилась в редакцию газеты «Метроном». Если верить охране, Светлана пришла на прием в сопровождении хозяина этого издания. Не худо бы поговорить с ним. Человек он малоприятный, и это мягко сказано. Думая о предстоящем разговоре, я морщилась, однако очень сомневалась, что хозяин «Метронома» и есть тот самый любовник. Прежде всего, нас с ним ничто не связывало, так что выражение «отомстить за меня и за себя» теряло смысл. Правда, несколько раз в этой газетенке выходили пасквильные статьи на мой счет, мол, пью я и даже дебоширю по пьяному делу, в друзьях у меня сплошь шпана и разбойники… Но кто ж на такие глупости обращает внимание? Опять же Яхонтов, с моей точки зрения, был труслив, мелок и ничтожен, так что вряд ли способен возбудить в Светлане высокие чувства, граничившие с самопожертвованием. Хотя кто знает…

В редакции царило подозрительное безмолвие. Размещалась она в бывшем общежитии, недалеко от телевышки. Массивная дверь, обитая рейкой, вела из общего холла в длинный коридор. Стрелка, намалеванная на стене, указывала направление.

На дверях таблички, за дверями – тишина. Я начала сомневаться, найду ли я здесь разумную жизнь, но тут дверь слева распахнулась, и я увидела молодого человека приятной внешности в толстом свитере и куртке. Он намеревался пройти мимо, но, взглянув на меня, замер, после чего нерешительно улыбнулся. Может, кому-то и нравится, что на них реагируют подобным образом, но точно не мне. Чтобы не принимать сие близко к сердцу, я решила, что парень просто остолбенел от моей красоты.

– Здравствуйте, – сказал он. – Вам помочь?

– Не худо бы. Мне нужен Яхонтов.

– Прямо по коридору. А зачем он вам? – Парень широко улыбнулся, отбив у меня охоту сказать ему гадость.

– А вы как думаете?

– Если решили съездить ему по фейсу, так я хотел бы присутствовать.

– А есть за что?

– Ну… он про вас гадости пишет. То есть не он пишет…

– А вы? – подсказала я.

– Нет, что вы, – смутился парень, я сделала ему ручкой и направилась по коридору к двери с табличкой «Яхонтов В.П.».

Вспомнив о вежливости, я постучала и толкнула дверь. В просторной комнате немолодая женщина сидела за компьютером. Она подняла голову и, безусловно, узнала меня, в ее лице наметилось беспокойство, должно быть, как и парень, она решила, что я пришла бить морду хозяину. Откуда у людей такие фантазии?

– Вы… – начала она, поднимаясь.

– Я к господину Яхонтову, – с милой улыбкой сообщила я.

– Одну минуту. – Дама кинулась к двери справа и ненадолго исчезла за ней. – Прошу вас, – сказала она, появляясь вновь.

Я вошла и смогла лицезреть Вольдемара Петровича, который при моем появлении поднялся из-за стола и пошел мне навстречу.

– Рад, рад вас видеть, уважаемая Ольга Сергеевна, – сладко пропел он и даже к ручке приложился.

Я улыбнулась, давая понять, что оценила его старания.

Яхонтов был коротышкой, с огромным брюхом и более всего походил на пивную бочку. Костюмы он презирал, ходил в потертых джинсах, толстовках и ботинках на высоких каблуках, носил бороду, пышные усы а-ля Николай II, серьгу в ухе и волосы, собранные в жидкий хвост. В комплексе все это выглядело на редкость по-дурацки. Лоб сократовский, лысина впечатляющая, глазки маленькие и злые. При одном взгляде на него сразу вспоминались слова «дрянь-человек». Примерно так оно и было.

– Присаживайтесь, – продолжил он ласково.

Я села на предложенный стул и порадовала его:

– Меня привело к вам крайне неприятное дело.

– Только не говорите, что мы чем-то досадили нашему уважаемому господину Кондратьеву.

– Господин Кондратьев такую дрянь, как ваша газета, не читает. – Я-то думала, Яхонтов обиделся, но не тут-то было, он захихикал, сложил ручки на брюхе и уставился на меня с улыбкой, точно он добрый дядюшка, а я несмышленое дитя. – Вчера была убита Луганская Светлана Геннадьевна, – продолжила я. Улыбка все еще блуждала на его губах, но в глазах появилось беспокойство.

– И вы по этому поводу пришли ко мне? – попытался выразить он удивление. – Конечно, наша газета освещает… А что, убийство в чем-то необычное? Или милиции необходима помощь?

– Вы были позавчера на приеме с госпожой Луганской. Не знаю, как насчет помощи, но этот факт милицию заинтересует.

– Подождите, с чего вы, собственно, взяли…

– Пригласительный билет на двоих, и вы прошли по одному билету, – перебила его я, утверждать последнее я не могла, раз Ритка сказала «вроде бы», но, судя по реакции Яхонтова, стало ясно: охрана не ошиблась. Он начал с беспокойством поглядывать на меня и заметно ерзать.

– Хороший повод разделаться со мной, – пробормотал он, косясь исподлобья. – Я знаю, что кое-кому здесь неугоден…

– Да бросьте вы, Вольдемар Петрович, – отмахнулась я, – газетенка ваша паршивая, и вас самого всерьез никто не принимает, так что не диссиденствуйте понапрасну. Лучше расскажите о Светлане. Все, что вам известно.

– Да ничего мне о ней не известно, – возмутился он. – Я ее знать не знаю, то есть я с ней едва знаком.

Вот еще одна характерная черта нашего города. Яхонтов прекрасно осведомлен, что никакого права задавать ему подобные вопросы я не имею, но он также знает, что я доверенное лицо Деда, а тому на чужие права наплевать. На вверенной ему территории все играют по его правилам, а если кто-то взбрыкнет, тому лучше пойти и утопиться, чтоб не мучиться. Перед ментами Яхонтов еще бы повыеживался, потому как он у нас хозяин независимой газеты, демократ и правдолюбец, но передо мной не рискнет. Отправляясь сюда, я в этом не сомневалась и оказалась права.

– Давайте поподробнее, когда познакомились, кто познакомил…

– Ольга Сергеевна, вам, должно быть, известно, что я человек свободный.

– Я знаю, что вы бабник, если вы это имеете в виду, но каким бы бабником вы ни были, все же должны помнить, когда познакомились со Светланой и при каких обстоятельствах.

– Ну, хорошо. Нас познакомила моя подружка, примерно месяц назад. Мы должны были встретиться, я позвонил, она просила заехать за ней в кафе, где она с приятельницей пила кофе, я приехал, и она познакомила меня с Луганской… со Светланой…

– И что дальше?

– Да ничего.

– Как ничего, если на приеме она была вместе с вами?

– Когда мне передали пригласительный, я рассказал об этом своей подружке.

– Имя у нее есть?

– Ольга Сергеевна… – Он помялся, но сказал: – Иванова Нина Юрьевна, работает в нашей бухгалтерии. Она хотела пойти со мной, даже побежала платье покупать. Лично я всегда готов доставить женщине радость… И вдруг, когда я приехал за ней, Нина заявляет, что не поедет со мной, и просит взять ее подругу. Я сказал, что она спятила, но Нина так упрашивала. В общем, я согласился и поехал с этой девицей. Совершенно нелепая ситуация.

– Она как-то объяснила все это?

– Светлана уверяла, что всю жизнь мечтала побывать на таком приеме. Признаться, это объяснение не показалось мне особенно серьезным. Я даже подумал, может, шустрая девица решила поближе познакомиться со мной. Но потом выяснилось, что она надеялась встретить там своего любовника. Он, скорее всего, дал ей отставку, возможно, избегал с ней встреч, и она придумала весьма романтический способ…

– Про любовника она вам сказала? – как можно спокойнее поинтересовалась я.

– Помилуйте, зачем мне ее слова? Как только Тагаев вошел…

– Вы хотите сказать, что Тагаев ее любовник?

Тут он вдруг испугался, причем по-настоящему.

– Но… Она пожирала его взглядом и, как только он остался один, бросилась к нему со всех ног. Послушайте, я не говорю, что он ее любовник, – разволновался Яхонтов, – вовсе нет. Я не имею привычки наговаривать на людей. Но то, что он был ей интересен… кстати, она и о вас меня выспрашивала. Битых два часа задавала вопросы.

Все-таки Вольдемар Петрович редкий болтун, за душой у него ничего не держалось, он выбалтывал о себе сведения с такой же страстью, с какой выдумывал чепуху в своей газете.

– На приеме? – невинно поинтересовалась я.

– Нет, конечно. Как только мы пришли, она попыталась от меня избавиться. Потом мне стало понятно почему, но в тот момент было даже обидно.

– Так она выспрашивала обо мне до приема?

– Конечно. Еще за неделю до него.

– А при каких обстоятельствах?

Вот тут он наконец собразил, что сболтнул то, о чем рассказывать не собирался.

– Ну… сейчас уже не вспомню. Кажется, я подвозил ее вместе с Ниной. Возможно, в тот момент…

– Вольдемар Петрович, – вкрадчиво сказала я, – вы представляетесь мне умным человеком. – Он покраснел, вряд ли поверив, и решил, что я издеваюсь. Кстати, правильно не поверил, хотя я не издевалась, я льстила. – Вы говорите, что видели Светлану второй раз в жизни…

– Ну хорошо, хорошо… Допустим, не второй. Допустим даже, что я решил за ней приударить и пару раз назначал ей свидание.

– И она ответила вам взаимностью?

– Ничего подобного. Что неудивительно. Когда я увидел ее с Тагаевым… на приеме, – поспешно добавил он, но меня не убедил. Я улыбнулась, он вздохнул, закатил глазки и попытался отвертеться. Но я пустила в ход тяжелую артиллерию.

– Вольдемар Петрович, вы мелкий пакостник… не надо морщиться, так оно и есть. Вы мелкий пакостник, но играли по правилам, до сегодняшнего дня по крайней мере. Поэтому на ваши пакости мы закрывали глаза. В конце концов, люди любят сплетни, где ж их узнать, как не из вашей газеты. Начнете хитрить, – сурово закончила я, – и я ваш поганый листок в три счета прихлопну. Вам об этом хорошо известно.

– Я и не думал ссориться с вами, – удивился он. – Да у меня и в мыслях не было. Хорошо. Я видел ее с Тагаевым раньше. Неделю назад. В кафе «Аладдин». Зашел во время ленча, а она там с этим типом. Ольга Сергеевна, предупреждаю сразу, я вам все по-дружески, как своему человеку. Никаких официальных показаний я давать не буду. Вы должны меня понять. Тагаев… впрочем, вы его лучше знаете, – не удерждался он и даже подмигнул. Очень хотелось дать ему по башке чернильницей. Чернильница впечатляла, огромная, в одну восьмую стола, малахитовая и наверняка очень тяжелая. Но иногда полезно подавлять естественные желания, что я и сделала.

– Значит, вы видели Светлану с господином Тагаевым, а когда на приеме она подошла к нему…

– Она пожирала его взглядом. Поэтому вполне естественно сделать вывод: она пришла, чтобы встретиться с ним.

– Но ведь всего за неделю до этого они встречались, и ей не потребовалось для этого доставать приглашение на прием.

– Если вы желаете убедить меня в том, что я ошибся, ради бога. Я ошибся. Она на него даже не смотрела.

– Я желаю узнать, какие события предшествовали ее убийству. Только и всего.

– А почему, собственно, вас так волнует это убийство?

– Есть обстоятельства, которые заставляют меня относиться к данному делу с личной заинтересованностью. Такая формулировка вас устроит?

– Если хотите знать мое мнение, когда девушка связывается с типом вроде Тагаева, неприятности неизбежны.

– Вы думаете, это он ее убил? – перешла я на шепот.

– Нет. Конечно, нет. С какой стати?

Бедняга так перепугался, что мне стало его жаль. Я поднялась, раскланялась и покинула кабинет. Яхонтов семенил рядом и все норовил заглянуть в глаза. Возле двери мы наконец простились.

Коридор был все так же пуст. Дверь с табличкой «Бухгалтерия» я нашла без труда. Три дамы с унылым видом взирали на меня, прихлебывая чай.

– Нина Юрьевна… – начала я, прикидывая, кто из трех толстушек солидного возраста могла быть подружкой Яхонтова. Свой выбор я так и не сделала.

Дама с пышной прической сообщила:

– Она на больничном. Раньше понедельника не выйдет.

Установить местожительство Нины Юрьевны было легче легкого, для меня я имею в виду. Я позвонила Ларионову, начальнику охраны Деда, и, пока шла к машине, он перезвонил мне и сообщил адрес.

С Ларионовым мы терпеть друг друга не могли, но с некоторых пор он отчаянно пытался дружить со мной, не находя, впрочем, в моей душе ответного отклика, но иногда грех не воспользоваться чужой старательностью.

Я поехала к Нине, очень рассчитывая застать ее дома. Они дружили со Светой, а женщинам свойственно делиться с подругами своими переживаниями, во всяком случае, о своей любви она рассказать была просто обязана.

Дверь мне открыла девица лет двадцати шести с огненно-рыжими волосами, ростом не меньше метра восьмидесяти. Яхонтов вряд ли мог дотянуться ей до подбородка. Однако в отличие от большинства длинноногих див эта была дородной и в бедрах тянула тоже на метр с гаком, а бюст вообще не поддавался исчислению. Не знаю, как Яхонтову, а мне она нравилась, смешливая и не дура.

– Здравствуйте, – сказала она, не дав мне рта раскрыть. – Проходите. Не разувайтесь, я сегодня буду убираться. Вас Ольгой зовут? А меня Нина. Вот сюда, пожалуйста. Мне Покемон звонил, переживает. Боится, как бы я лишнего не наболтала.

– Покемон – это Яхонтов? – устраиваясь в кресле, спросила я.

– Ага. Его так Лешка прозвал, Лисицын, ну а с его легкой руки и все остальные звать стали. – Девушка устроилась на диване и, посерьезнев, спросила: – Светлану убили? Неужто правда?

– Правда, – кивнула я.

– Ужас какой. И деньги украли?

– Расскажите про деньги, – попросила я, чувствуя, что явилась не зря.

– Она же машину продала, «Ниссан Патрол». За тридцать штук. От мужа остался. Она на нем не ездила, у нее «Опель», а «Ниссан» ей не нравился, больно здоровый. Вот и продала.

– Когда?

– Мне сказала перед тем, как на прием идти. Она мне деньги предлагала, две тысячи баксов.

– За что? – не поняла я.

– За пригласительный. Очень ей на прием хотелось попасть. Вот и говорит: «Можно я вместо тебя пойду?» Мне тоже пойти хотелось, я так и сказала, а она: «Хочешь тысячу баксов иди две, хочешь?» Ну, я сообразила, что у нее крыша едет, иди, говорю. И Покемона упросила.

– Какие у вас с ним отношения? – спросила я, чтобы ненароком, назвав его любовником, не обидеть девушку. Опасения оказались не напрасными.