Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: София Медиа
- Kategorie: Sachliteratur, Reportagen, Biografien
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2019
Чрезвычайно эффективный целительный метод Тета-исцеления знаменит во всем мире. Он помог тысячам людей, но до сих пор мало кто знал чудесную историю любви, которая привела к его созданию. В этой книге Вианна Стайбл и ее муж Гай впервые рассказывают о том, как развивался их священный союз душ и как они разрабатывали метод Тета-исцеления, преодолевая много трудностей, часто за пределами обычного человеческого опыта. Книга будет полезна всем, кто интересуется целительскими практиками и учением о родственных душах.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 353
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Вианна Стайбл & Гай Стайбл На крыльях любви. История создания метода Тета-исцеление
The Love Story that Created the Healing Modality ThetaHealing
Copyright © 2012 by Vianna Stibal
© ООО Книжное издательство «София», 2017
* * *
Гай написал эти стихи для Вианны во время первого сертификационного курса по интуитивной анатомии, который проходил на Гавайском острове Кауаи в 2005 году.
Предисловие Гая Стайбла
Эта книга поведает вам правдивую историю о священном союзе двух сердец. Когда мы с Вианной нашли друг друга, нам, несмотря на посещавшие нас тогда сомнения, казалось, что мы движемся на крыльях молитвы, что нас направляют и ведут вперед неведомые силы. Преданность и самоотдача, свойственные такому союзу, как наш, и помогли нам создать нечто совершенно особое, а именно целительный метод, известный теперь под названием «Тета-исцеление».
В процессе создания целительного метода приходится решать необычные проблемы. Порой сложности, которые перед нами стояли, были весьма ощутимыми, а иногда их масштаб уже выходил за рамки обычного человеческого опыта. И Вианна, и я познали много радостей и много горя как в личной, так и в профессиональной жизни, мы прошли через всевозможные испытания, и именно это привело нас к разработке методов целительства, призванных помочь нам самим на нашем личном пути духовного, интеллектуального, физического и эмоционального роста. Перед вами – наша история, которую составили эпизоды, проникнутые юмором, грустью, порой причудливые, но поведанные честно, и посвящается она всем романтикам, дерзновенно верящим в любовь на века. И пусть она научит вас не сдаваться в поисках настоящей любви.
1 Рассказ Вианны
Я знаю: у каждого из нас есть своя судьба. Я всем сердцем в это верю и чувствую, что все события моей жизни вели меня к моей судьбе. Это ощущение родилось у меня еще в детстве, поэтому, чтобы поведать вам мою историю, мне придется отправиться в путешествие во времени и начать рассказ еще с периода до моего рождения. В то время моя мама была больна и боролась за свою жизнь.
Все началось тогда, когда на свет должна была появиться моя сестра Элейн. Маме все время было плохо, ее мучили приступы рвоты. Врачи считали, что ей не хватает витаминов, прописывали ей уколы, но ее самочувствие так и не становилось лучше. После рождения ребенка мама снова направилась в больницу. Ей предложили провести диагностическую операцию. Исследование показало разрыв желчного пузыря и обширный инфекционный процесс, в результате пузырь пришлось удалить.
Та операция стала моим первым впечатлением в жизни. Однажды я вошла в свою память об этом моменте, находясь под гипнозом, и увидела себя плывущей над телом моей мамы, которая лежала на операционном столе. Я слышала, как хирург флиртовал с одной из медсестер, приглашая ее на свидание. Потом они обнаружили зародыш – меня. Хирург сказал сестре: «М-да, с этой малышкой можно попрощаться».
Даже будучи эмбрионом, я испытала чувство протеста, услышав подобное заявление. Я подумала: «А спорим, я выживу!» Во время той операции я была на волосок от гибели, но думаю, что именно переживание близкой смерти помогло проявиться во мне задаткам экстрасенса. Этот опыт также повлиял на характер моих взаимоотношений с официальной медициной.
Когда мама очнулась после операции, ей сказали, что выносить меня не получится; мой шанс выжить был один на миллион. Но моя благословенная мама была упряма и сдаваться не собиралась. Жизнь взяла свое. Я родилась 12 января 1963 года в городе Прово (штат Юта). Родилась на этой планете с твердым намерением выжить.
Сравнительно недавно мама сказала мне: «Вианна, ты такое дитя – одно на миллион. Посмотри мне в глаза и почувствуй нашу связь. Когда я тебя ждала, то никаких связей с тобой не строила, потому что не думала, что ты выживешь».
Честно говоря, связи со своей мамой я действительно никогда не ощущала, но ей, видимо, было приятно думать иначе.
Моя мама
Мама оказала огромное влияние на мою жизнь. У нее самой жизнь была нелегкой. Ее отец был родом из Кентукки, но занимался фермерством в Айове. Он потерял свои угодья во время Великой депрессии. Сначала он подрабатывал на разных фермах, потом поступил на железную дорогу. Тогда мою маму отослали из семьи, устроив куда-то домработницей. Замуж она вышла в 17 лет.
Мама никогда не пила и не курила, в отличие от большинства ее родственников. В то время воздержание от алкоголя и табака вообще было редкостью – пожалуй, только очень религиозные люди являлись исключением. Мама сама научилась играть на гитаре и стала замечательным музыкантом. Она сочиняла собственные песни, могла исполнить любую мелодию, прослушав ее один раз. Это дар, присущий многим членам ее семьи. Мамин брат тоже играл – на гитаре и на банджо. Полагаю, это сказывались их корни в штате Кентукки с его музыкой «хиллбилли». Было время, когда мама подрабатывала в барах как музыкант. И вообще в своей жизни она играла во многих ансамблях и оркестрах.
Маминого первого мужа звали Гарольдом. Он отец моих старших сводных братьев Марка, Майка и их сестры Моники.
С ним мама развелась, после чего познакомилась с двумя мормонскими миссионерами, которые произвели на нее такое значительное впечатление, что она решила принять их религию и переехать в Юту. Там она встретила человека по имени Лавар Уилкинсон – моего будущего отца. Они поженились, и родились мы с сестрой. Когда мне было всего три года, родители расстались из-за неисправимого несходства характеров.
Мама снова вышла замуж, ее мужем стал Ричард, и у них родился мальчик, которому дали точно такое же имя. В семье его называли Ричардом-младшим. Ричард-старший появился в нашей жизни, когда мне было пять лет, и до моих восьми лет он был мне приемным отцом. Он был неплохим человеком и хорошо с нами обращался, и все же мама развелась, чтобы снова выйти замуж – теперь за человека по имени Дэнни, который был гораздо моложе ее.
Дэнни поначалу ладил с мамой, но позже стал с ней груб и нередко ее бил – несколько раз она даже ходила со сломанным носом. Нас с сестрой он порол ремнем и еще в качестве наказания закрывал меня в чулане, где стоял пылесос.
Тогда наших старших сводных братьев отправили жить к дяде, а Моника вообще уехала жить в чужую семью. Элейн, Ричард и я оказались в тяжелой ситуации. Получилось так, что из всех нас только я могла побежать за помощью, когда ссоры между мамой и Дэнни грозили ей физическим насилием. Думаю, все вокруг даже больше опасались маминого гнева, чем побоев: каждое обращение за помощью грозило нам неприятностями от нее, ведь так семейное насилие приобретало огласку.
Маме потребовалось несколько лет, чтобы собрать все свои силы и выйти из этих разрушительных отношений. У меня же много лет ушло на то, чтобы понять, что́ заставляло ее терпеть ситуацию столь долго. Размышляя над этим сейчас, я понимаю, что она попала в водоворот взаимозависимых отношений.
Как бы там ни было, маму эти неудачные браки не подкосили. Она всегда обеспечивала нашу жизнь и твердо стояла на ногах в обществе, которое негативно относилось к разведенным женщинам. Мама работала гладильщицей в прачечной, занималась уборкой квартир, по ночам училась печатать на машинке. В конце концов ей удалось вернуться в школу, где она преподавала английский язык и помогала решать юридические вопросы. После опыта с Дэнни она уже больше не доверяла мужчинам. Думаю, она искала настоящую любовь, ведь она была сильной женщиной, достойной быть с сильным мужчиной, хотя такового и не встретила. Я всегда восхищалась и до сих пор восхищаюсь ее отважным характером.
Если говорить о ее религиозности, то воспитывалась она в среде баптистов; перейдя к мормонам, она приняла систему верований, приемлемую для обеих религий. Это означало, что в детстве мы твердо усвоили одно: если даже мы сами не отправимся в ад за собственные грехи, то туда точно отправятся все остальные.
Священное Писание было ее ежедневным чтением, она и нам его читала, пока мы были детьми, и эти тексты до сих пор крепко сидят в моей памяти. Ей хотелось, чтобы мы внимательно ее слушали, она изо всех сил старалась сделать нас хорошими людьми. Став старше, я испытываю за это благодарность к ней. Она научила меня молиться, она научила меня петь. Мама играла на гитаре, а мы все, как одна семья, ей подпевали. Еще для нее было важно, чтобы ее дети выступали на всех церковных мероприятиях. Когда мы были совсем маленькими, она наряжала нас с сестрами в пышные платьица и ставила по обе стороны от себя. Если кто-то из нас начинал вертеться, она щипала нас, чтобы заставить стоять смирно.
Большая часть нашего детства была посвящена уборке и наведению порядка в доме. Наша мама была патологической чистюлей – еженедельной рутиной был разбор шкафов, протирание рамок на картинах и оконных рам. Швабрами она не пользовалась в принципе – по ее убеждению, мыть полы можно только руками и стоя на коленях. Моника следует материнским заветам и по сей день, и даже больше того: для нее нормально чистить пыль внутри выключателей на стенах, снимая с них крышечки, и вставать посреди ночи, чтобы вытереть пыль с посуды в серванте.
Мама была твердым сторонником дисциплинарного воспитания и поркой не гнушалась. Любые предметы годились для того, чтобы восстановить в доме мир и гармонию, – линейки, палки от метлы, ботинки. Но достаточно было успешно увернуться от ее гнева в первые несколько минут бури, как она успокаивалась. Я это первой поняла. Пусть мои братья и сестры покорно стояли перед ней, но я – нет, я спасалась бегством, пряталась в первом попавшемся укрытии, обычно где-нибудь под кроватью, чтобы она до меня не добралась. Мама весила чуть больше 50 килограммов, но удар ее руки был весьма мощным.
Мое взросление пришлось на сложный период, денег не хватало. Однажды – мне было 13 лет – у нас не было подарков на Рождество, и я помню, как это расстроило маму. Уже спустя годы я сама столкнулась с подобной ситуацией и решила, что больше такое не должно повториться.
Я всегда ощущала: что-то странное есть в моем положении. В возрасте 13–14 лет, сметая пыль с и без того чистой мебели, я нередко застывала перед зеркалом и спрашивала себя: «Почему они не знают, кто я такая? Почему моя семья не спасет меня?» Мне представлялось, что я принадлежу к какой-то древнеегипетской семье, которая каким-то образом должна меня обнаружить.
Помню, мне хотелось, чтобы люди любили меня, но они, казалось, были слишком заняты, слишком погружены в свой мир. Я постепенно приходила к пониманию, что они не были в состоянии любить меня, потому что не знали, как это делать, или потому, что они не любили себя, или потому, что они не умели принять любовь. Уже в этом раннем возрасте я знала: мне предстоит полюбить людей, чтобы они научились любить других. Наблюдая за жизнью мамы и за ее неудачным опытом создания взаимоотношений, я понимала, что меня устроит только настоящая любовь.
Отец Небесный
Как я успела сказать, мои родители развелись, когда мне было три года, и ребенком я редко видела своего отца. На моем горизонте не было отцовской фигуры, но мама привила мне иное знание – о том, что у меня есть Отец Небесный, Который всегда готов меня выслушать. Мне говорили, что Он наблюдает за всем, что происходит в моей жизни. Так, еще будучи совсем маленькой, я установила отношения с Небесным Отцом. Время шло, росло и мое доверие к общению с Ним, и в определенный момент я стала ждать результатов тех посланий, которые я от Него слышала.
У мамы на устах всегда было имя Иисуса, она упоминала его по разным поводам, но я долго не могла понять, как Иисус связан с Отцом Небесным. Вот что мне приходило в голову: «Зачем молиться Иисусу, если я могу говорить с Создателем? Разве не с Ним следует вести разговор?» Эти незрелые детские вопросы довели меня до беды, и вскоре я зареклась их задавать, замкнув свой рот на замок. И все же со временем я начала понимать, почему Христос и пророки были у людей на устах.
Однажды я посетила церковную конференцию, на которой один из докладчиков затронул тему родственных душ. Он говорил о том, что ничего такого на самом деле не существует, что ждать кого-то, кого мы якобы встретили еще на Небесах, совершенно неправильно и что нам следует связать свою судьбу с теми, кого мы видим перед собой, и посвятить себя им с максимальной отдачей. Хотя и еще совсем юная, я интуитивно знала, что это не так, что в этом мире точно есть моя родственная душа. Это знание прошло со мной через годы несчастий и не отпускало меня даже в те моменты, когда я сама пыталась опровергнуть его, заключая компромисс в пользу рядовой любовной связи. Я верила в существование настоящей большой любви – как в книгах. Моя сестра желала стать учительницей, меня же интересовало только одно – как бы поскорее влюбиться.
Мое детство прошло в частых переездах. Я начинала учиться в одной школе, из которой через несколько месяцев была вынуждена перейти в другую. Учебе все это плохо способствовало.
Мама не имела ни малейшего представления о том, что делать с подростками, поэтому мы все в определенном возрасте переезжали жить к нашим отцам. Только Ричарда и Монику отправили жить в другие семьи.
Этот период для меня был временем своеобразного одичания. Я пережила опыт сексуального насилия, маме об этом рассказать было страшно, я начала от нее отдаляться. Потом я убежала из дома, а вернувшись, начала убеждать ее в том, что в свои пятнадцать лет я уже дозрела до самостоятельной жизни. Все это было горьким заблуждением. Самостоятельная жизнь закончилась тем, что было решено отправить меня к отцу в штат Юта. К тому времени Элейн жила в его доме уже целый год, я же до тех пор за всю жизнь побывала у него в гостях четыре раза – не знала ни его, ни его жены и совершенно не представляла, что меня ждет в их доме.
Я обнаружила, что мой отец был весьма необычным человеком. В молодости он любил азартные игры, кутежи и женское общество, но при этом знал цену труду. Переехав к нему жить, мы с Элейн нашли себе работу. Одно из его правил касалось сигарет – курить он не запрещал, но покупать сигареты нужно было самим. Отец, как мог, обеспечивал мирное течение домашней жизни, однако всегда позволял своей жене верховодить, она же его эмоционально эксплуатировала. Это была одна из самых жестоких женщин, которых я только встречала в жизни. В доме с отопительных приборов были сняты регуляторы тепла, а с кроватей убраны одеяла. Она запирала продукты в холодильнике, на кухне можно было найти только хлеб и масло. Ее жадность была непомерна, и даже ее собственный пудель прятал от нее еду. Не знаю, что именно она с ним делала, чтобы довести до такого состояния, но понять животное я могла очень хорошо. Ужин бывал готов к пяти вечера. Кто не успевал вернуться, еды не получал, но посуду мыть был обязан. Мы с сестрой работали, поэтому такая система нас совсем не устраивала. Мачеха сделала мою жизнь невыносимой – прямо как в классических сказках.
2 Первый урок жизни
Я жила в отцовском доме уже около полугода, когда повстречала Гарри. Светловолосый, голубоглазый привлекательный молодой человек, он стал моим первым мужем. Его семья жила совсем иначе, чем моя: например, нас всегда ждала еда, когда мы приходили к нему домой.
Через две недели после нашей первой встречи Гарри сделал мне предложение – написал мне письмо со словами из популярной песни о любви. Его семья была весьма обеспокоена ситуацией – их двадцатиоднолетний сын хотел жениться на девушке шестнадцати лет. Мой отец сказал, чтобы мы подождали, пока мне не исполнится семнадцать, мама же сразу дала свое согласие. Мы встречались еще семь месяцев, после чего поженились.
У нас за душой ничего не было. Мы жили без мебели, использовали картонные коробки вместо стола и спали на матрасе, который принесли со свалки. Наша первая съемная квартира была кошмаром. Месяца через два мы переехали в двухкомнатную квартиру чуть получше. Гарри тогда работал поваром и приносил домой с работы еду. Так мы и жили. Его родители снабжали нас картошкой.
Через девять месяцев, когда я ждала первенца, Гарри понял, что я плохо читаю. Так было, наверное, оттого, что ребенком я все время куда-то переезжала и у меня не было возможности сконцентрировать внимание на учебе. Гарри приучил меня к чтению и сделал это довольно хитрым способом. Он приносил книги домой и начинал читать вслух. Как только я включалась в процесс и мне становилось интересно, он останавливался на каком-нибудь особенно интригующем месте и говорил: «Ну всё, теперь читай дальше сама». Как же я была несчастна! Но к тому моменту история уже успевала захватить мое внимание, и мне ничего не оставалось, как начать читать и учиться понимать прочитанное.
Первой книгой, постигнутой таким образом, был «Хоббит» Дж. Р. Р. Толкина; следующей книгой, появившейся в доме, был «Властелин колец». Это было более сложное чтение, но книга была так хороша, что я ее одолела. И так во мне пробудился интерес к литературе.
Мой юный ум претерпевал множество изменений. Я была замужем, меня ждало материнство. Религия затягивала меня все больше и больше. Свёкор принес мне старый экземпляр книги «Иисус Христос» Джеймса Э. Талмеджа. Она завладела моим вниманием – в первую очередь тем, как автор представил некоторые стороны образа Христа, о которых я раньше не имела представления. Однажды ночью я обратилась к Создателю с вопросом, родившимся у меня во время чтения. Вопросы жгли меня изнутри, и я заснула, держа их в уме. Тогда мне приснился сон – настолько яркий, что лучше считать его видением.
Мне привиделось, что я попала на какой-то далекий прекрасный морской берег. Я интуитивно знала, что песок на пляже символизировал песок времени, а вода была морем знаний. Волны разбивались о черную скалу, на которой сидел человек. Я знала его.
Это был Он, сам Иисус Христос.
Он произнес: «Здравствуй, Вианна. Мы знаем друг друга». Помолчав, добавил: «Ты хочешь спросить обо Мне и Моей жизни?» Я ответила: «Да, Господь».
Махнув рукой, он сказал: «Смотри же». Внутри моего видения открылось еще одно, и Он показал мне все, что пережил до момента распятия. Я видела саддукеев и фарисеев, римлян и апостолов. Он показал, что понимал их всех и никому из них не желал зла. Он был добрейшим из людей. От Него исходило невероятное чувство сострадания.
Я спросила Его о конце света и о том, когда он настанет. То, что я увидела, было не тем, о чем все думают. Мне открылось, что в мире рождаются особые люди. Конец мира, каким мы его знаем, будет означать, что эти дети станут новым началом.
Невероятное сострадание, исходившее от Иисуса, произвело на меня такое впечатление и так меня растрогало, что я решила стать доброй и сострадательной, как Он, – по крайней мере, стремиться к этому.
Я чувствовала, что в ответ на Его доброту и милосердие и Завет, ставший Его жизнью, я должна принести этому великому Духу свой дар. И я спросила Его, что я могу Ему дать.
Он ответил: «Вианна, создай нечто прекрасное – это лучший дар, который ты можешь Мне поднести».
И так я дала обет Богу и Христу. Я напишу две картины – «Конец света» и «Новое начало». Затем передо мной предстали три фрески, которые я должна была написать в будущем.
Видение расширило мое представление об Иисусе Христе: я поняла, что Иисус и Бог – не разные части, но Они оба принадлежат к тому Единому, что находится за пределами нашего понимания.
После того как я пережила это видение, мой свёкор помог мне совершить следующий шаг в духовном развитии. Он дал мне аудиозапись проповеди Мэттью Коули, произнесенной в 1953 году, уже в конце его деятельности. Коули был мормонским миссионером во время обеих мировых войн. Семь лет он проработал главой миссии в Новой Зеландии, а 1945 году, после возвращения в Солт-Лейк-Сити, был рукоположен и стал одним из Кворума Двенадцати Апостолов[1].
Во время пребывания в Новой Зеландии Коули продемонстрировал дар целительства. Ему достаточно было просто положить руки на человека, чтобы принести ему исцеление. По свидетельствам, он даже воскресил одного человека.
Запись, попавшая мне в руки, содержала рассказ о силе веры и о могуществе Бога. Я слушала и понимала, насколько правдивы его слова – вера в Бога может исцелить всё. Именно тогда я поместила эту веру в самые глубины своего сердца и носила ее с собой повсюду; особенно она мне пригождалась в трудные моменты жизни. Эта кассета до сих пор меня вдохновляет. Через несколько лет я узнала, что, по свидетельству моей бабушки по линии отца, Коули исцелил ее брата и спас его ногу от ампутации.
* * *
Гарри был очень умным. Он с легкостью проходил любой учебный курс, ему не требовалось много заниматься. Это не облегчало ему жизнь, скорее даже наоборот, ведь он был способнее многих, кто с ним работал. Его взяли в одну фирму инженером-технологом, и мы наконец позволили себе купить кушетку за 25 долларов. Но не успело нашему сыну Джошуа исполниться восемь месяцев, как Гарри лишился работы.
У меня, молодой матери, было ровно 17 пеленок. Я складывала их пополам, одна служила полотенцем, остальные употреблялись в течение дня как подгузники, и я думала только о том, чтобы они не закончились раньше, чем я выстираю их ночью в ванне.
Каждый день я пекла хлеб, у меня это хорошо получалось. С радостью вспоминаю моменты, когда Джошуа ползал по полу и обсыпа́л себя мукой с ног до головы.
Рождение первого ребенка принесло проблемы со здоровьем. Я страдала от хронического инфекционного воспаления матки. И вообще в нашем браке все шло не так, как я хотела. Через год после заключения брака мы с Гарри обвенчались в мормонском храме, заключив вечный союз. Это было для меня важным событием: я сделалась очень религиозной. Гарри же вернулся к разгульной жизни. Нам случалось проходить через периоды, когда он пил не переставая и тратил деньги, отложенные на квартплату. Два раза я спасала положение, продавая все свое имущество, даже обручальное кольцо, чтобы расплатиться, например, за грузовой автомобиль, по которому мы задолжали. Образ жизни Гарри ставил его и в другие, весьма щекотливые ситуации; сейчас я понимаю, что я, наверное, так никогда его и не простила.
В девятнадцать лет я родила второго ребенка: у нас появилась дочка, которую назвали Бобби Джин. Беременность протекала сложно, тем более что большую часть времени я провела на кушетке в бесконечном ожидании Гарри. Он уходил с работы в 11 вечера, а дома появлялся в 4 утра пьяный.
В этот период я пережила довольно необычный опыт. Мы переехали в новую квартиру. Каждый день я слышала детский плач, доносившийся из угла комнаты. Я слышала этот плач очень отчетливо – казалось, что ребенок плачет где-то этажом ниже. Я поинтересовалась у соседки снизу, но получила отрицательный ответ. Зато она сказала мне, что до меня в моей квартире жила женщина, у которой умер ребенок.
Мне показалось, что в этом плаче было какое-то послание, адресованное матери. Соседка позвонила той женщине и попросила ее прийти, чтобы встретиться со мной. Я узнала, что та женщина не была верующей, не была мистически настроена. После смерти младенца она потеряла все, что имела, – ушли деньги, распался брак. Она сказала мне, что комната, в которой я слышала плач, была у них детской. Я чувствовала, что дитя хотело успокоить мать, снять с нее тяжесть утраты. Оно хотело передать ей, что с ним все хорошо. Услышав эти слова, женщина заплакала; казалось, ей от этого полегчало.
Итак, я использовала свои психические способности, чтобы помочь другому человеку. Этот опыт стал искрой, которая зажгла во мне идею стать настоящим медиумом.
В 20 лет мне удалили аппендицит. После операции сказали, что нужно предохраняться по крайней мере в течение года, но Бренди, мой третий ребенок, решила все по-своему. Она появилась на свет несмотря на то, что мы совмещали разные противозачаточные средства, в том числе презервативы. Девочка с голубыми глазами, светлыми волосами и солнечным характером – такой она родилась, такой остается и по сей день. Но вскоре после ее появления на свет меня ждала новая операция. Я страдала от опущения матки, близкого к выпадению, и ее пришлось удалить. Мне было всего 22 года, и к тому времени мое тело уже претерпело ряд операционных вмешательств.
Моя мама преодолела много жизненных невзгод, и для меня она всегда была воплощением идеала. Мы с Гарри тогда жили в Спрингвилле (штат Юта). Однажды мы – мама, я и дети – решили забраться на небольшую гору недалеко от моего дома. Помню, я гордилась тем, как ловко мы с детьми вскарабкались наверх по крутому склону, даже моя мама от нас отстала. Оказавшись на вершине, я решила, что лучший способ быстро спуститься вниз – съехать на спине по песчаному руслу пересохшего ручья. Проезжая мимо мамы, я успела сказать, что это отличный способ оказаться внизу. В ответ она прокричала, что так не думает, но уже через пару секунд сама устремилась вниз, обгоняя меня. Она скользила по каменистой части склона и смачно бранила всех и вся. Услышать ругань из уст мамы было большой редкостью, и я прокричала ей вслед, чтобы узнать, что это с ней было. «Я не нарочно!» – проорала она. В этот момент я перестала думать о ней как о безгрешном существе: она стала для меня реальной женщиной, обычным человеком.
Гарри начал работать в сети супермаркетов «Фред Майер» помощником менеджера. Его работа предполагала постоянные переезды. На какое-то время мы даже расстались, он уехал жить к своей маме, но вскоре она прислала его обратно, уговорив извиниться за свое поведение. И я решила снова дать ему шанс – ради наших детей.
Интересно, что мы практически не ссорились. Когда назревали какие-то противоречия, Гарри замыкался в себе и переставал со мной разговаривать. Это приводило меня в отчаяние – вопросы, волновавшие меня, не удостаивались внимания, никакие проблемы никогда не решались. И все же, переехав в Айдахо, мы постарались начать все заново.
Наверное, больше всего разногласий было вызвано подходом к работе. В нашей совместной жизни мы прошли через несколько периодов, когда Гарри сильно злоупотреблял алкоголем. Но чаще всего мы не видели друг друга просто потому, что он все время проводил на работе. Он хорошо общался с детьми, когда был дома, но в том-то все и дело, что случаи, когда и дети, и он были дома в одно время, были весьма редки. Игры с детьми – одно из моих любимых воспоминаний из их детства, но их отец обычно не принимал участия в наших забавах. Мужчина должен работать, без сомнения; но он должен оставлять время и для своей семьи.
Я ценила брак с отцом моих детей, я любила его так крепко, как только могла, но все равно в глубине души знала, что мне многого недоставало – недоставало великой любви, любви глубокой, страстной, такой, которая была бы за пределами человеческого разумения. Любви, которую я познала раньше и которая ждет меня в будущем. Я знала, что достаточно встретить того человека и мы сразу узнаем друг друга.
Примерно в то время – мне было около 26 лет – меня начали посещать сны и видения, в которых фигурировал какой-то мужчина из Монтаны. Это были романтические сны – в них не было и намека на сексуальность, я вообще никогда в жизни не видела снов эротических. И все же я чувствовала себя виноватой. Тогда мы с Гарри впервые в жизни собирались купить дом, все шло неплохо, мы чувствовали, что справимся. Здравый смысл твердил мне, что я не хочу разрушать наш брак и думать о побеге с каким-то приснившимся мужчиной.
Меня тоже взяли на работу во «Фред Майер», в отдел растительных средств, и я изо всех сил принялась изучать полезные свойства трав. Это был вполне счастливый период жизни. Потом я решила работать в фирме «Айдахо Сьюприм», занимавшейся переработкой картофеля. Должность была не ахти – я оказалась в отделе контроля качества. К тому же работала со сменщицей, довольно скверной женщиной, напоминавшей характером мою свекровь.
Потом Гарри лишился работы в супермаркете и как-то внезапно опустил руки. Я просила его идти искать работу, а он отвечал, что не собирается этого делать. Я твердила ему, что если так будет продолжаться, то у нас отберут дом, а он отвечал: «Ну и что?»
Со временем я начала понимать, что он страдал хронической депрессией, и возможно, я могла ему тогда помочь, если бы знала об этом состоянии больше. Понимая, что дом потерян и Гарри сдался, я подала на развод.
Мы с детьми переехали в жилой фургон. Через год с Гарри произошел несчастный случай на работе, и нижняя часть его тела оказалась парализованной.
Гарри помог мне уйти от тех сложностей, которые я испытывала, живя с отцом и мачехой, и благодаря ему я смогла приблизиться к реализации своей судьбы. Да, наша совместная жизнь была трудной, но и нельзя сказать, что у нас все было плохо. Он подарил мне троих прекрасных детей, в каких-то вещах он был для меня учителем, и неплохим. Совсем недавно я попробовала с ним свои методы целительства – он начал двигать ногами, и это произошло на глазах одной из моих учебных групп.
Этот ранний этап моего пути принес много переживаний, но и дал мне силы для дальнейшей жизни. Я называю данный период «одной из моих прошлых жизней».
3 Новое начало
В моей жизни случалось немало духовных и мистических событий разного рода – от предощущений, наблюдения призраков, слышания странных звуков до видений наяву и во сне, происходивших, как правило, в присутствии свидетелей. Я рано поняла, что в жизни мне суждено иметь дело с духовными энергиями. Если призраки донимали меня слишком сильно, я отсылала их в сферу Божественного Света, и такая тактика всегда срабатывала – думаю, потому, что для меня источником всех вещей, как материальных, так и нематериальных, был Бог. Раз я верила в то, что связана с Богом, призраки должны были слушаться меня, когда я приказывала им уйти к Свету.
Такого рода видения были мистическим опытом, который я чаще всего переживала в детские годы. Время шло, и я все чаще и чаще видела нечто другое – образ человека из Монтаны вставал передо мной все с большей четкостью; я видела его во сне, я видела его наяву. Шатен с голубыми глазами, он выглядел как фермер или хозяин ранчо. Увидев его в первый раз, я поняла, что он женат на темнокожей женщине, но они разведутся. Ближе и ближе к нашей встрече в реальности, я знала уже больше фактов – что он водит бело-синий пикап и что с ним ездит мальчик. Необъяснимым образом у меня не было возможности вступить с ним в контакт. Снова и снова я просила Создателя назвать его имя, на что получала всегда один ответ – что это мой «парень[2] из Монтаны». Интуиция подсказывала, что он появится в моей жизни в тот момент, когда я буду готова его принять.
Работая в «Айдахо Сьюприм», я познакомилась с Бреттом. Он был первым, кто сказал мне, что я красива. Это было восхитительно, впервые в жизни я почувствовала, что чего-то стою.
Бретт был тем человеком, который научил меня проводить время на природе. Он научил меня охотиться, благодаря чему мы с детьми пережили зиму, он показал мне, что значит иметь стабильную семью. К счастью, родители Бретта оказывали ему большую поддержку. Мы ездили в походы в горы, пробирались на внедорожниках по таким дебрям, о существовании которых я даже не подозревала.
Эти отношения помогли моему сердцу раскрыться, а когда так случается, это сразу становится заметно другим: люди это чувствуют. Так вышло, что на меня стали обращать внимание. Бретт страшно ревновал. Мы продолжали быть вместе, но ему постоянно снились сны, в которых я уходила от него к высокому голубоглазому брюнету.
У меня же начались видения-предвосхищения, в которых я была учителем для больших групп людей. Я знала, что так или иначе именно этим в конце концов и буду заниматься. Я знала и то, что тогда Бретта со мной уже не будет. И все же эти видения не убеждали меня полностью.
Проведя детство в постоянных переездах, я была лишена возможности получить приличное образование. Настал момент, когда я ушла со своей работы на картофельной фабрике, оформила социальное пособие и вернулась к школьной программе. Должна признать, что перспектива снова учиться приводила меня в ужас. И все же у меня была мечта – стать вулканологом. Вулканы привлекали меня с детства, а зная, что обладаю даром провидения, я полагала, что смогу использовать этот дар для их изучения.
Я получила аттестат об окончании школы. В процессе учебы оказалось, что с мозгами у меня все в порядке и я очень даже сообразительная. Мне даже приходили в голову мысли, не продолжить ли учебу и не пойти ли в колледж, однако реальность оказалась сильнее меня: чтобы стать вулканологом, я должна была посвятить учебе еще как минимум четыре года, а у меня были дети. Я была в растерянности.
Ситуацию усугубило еще и то, что нам пришлось съехать с квартиры, в которой мы жили, поскольку хозяин собрался ее продавать.
Дом на колесах
Найти новое жилье никак не получалось, и я запаниковала. Меня охватывал настоящий ужас при мысли о том, что мои дети окажутся на улице. Я позвонила отцу и сестре, но никто из них в тот момент не мог взять детей к себе, пока я не найду новую квартиру. Отец предложил мне на время свой старый автофургон – «дом на колесах».
В самый разгар северной зимы я покинула Айдахо и отправилась в Юту, чтобы вернуться уже за рулем этой машины. У нее не работал стеклообогреватель, мне приходилось останавливаться каждые 15 минут, чтобы очистить стекла. Родители Бретта разрешили припарковать фургон около их дома, и мы с детьми прожили в нем следующие три месяца, которые я, прежде чем приступить к окончанию школьной программы, посвятила поискам жилья. Государство могло компенсировать мне арендную плату, но желающих сдать жилье так и не находилось. Рынок недвижимости был истощен – все дома заняли военные моряки, проходившие тогда подготовку в Лаборатории ядерной инженерии штата Айдахо.
Жизнь в фургоне меня угнетала, но дочерям наше существование очень нравилось. Им казалось, что стесненные условия нас сблизили. У них в памяти остались наши игры и те песни, что мы пели вместе. Моя прелестная Бобби взяла на себя обязанность поднимать всех по утрам; она одевалась и готовила для всех завтрак, хотя ей было всего девять лет. В таком раннем возрасте она начала играть материнскую роль, из которой и по сей день не вышла. Она стала тем фундаментом, который крепко держал нашу семью вместе.
Сын был постарше, для него жизнь в фургоне была нелегким опытом. В его памяти осталось только то, что тогда больше идти было некуда.
Настоящим испытанием – пожалуй, даже одним из самых сложных моментов в моей жизни вообще – стало время, когда в машине сломался обогреватель. Тогда я твердо решила, что повторения такой ситуации в моей жизни не будет.
Мама, желая мне помочь, присылала мне кассеты с записями, которые должны были оказывать влияние на подсознание; они были посвящены самым разным темам – от улучшения памяти до повышения самооценки. Я слушала их все время и ставила их детям. Они в самом деле помогли мне с самооценкой, они действительно изменили мою жизнь!
В конце концов я нашла место, где смогла поселиться, в районе Каньон-роуд в городе Айдахо-Фолс. Это был врытый в землю фургон, перестроенный под жилое помещение. Мне удалось выйти из пассивного состояния. Я забрала наши вещи со склада, где они пролежали некоторое время, и мы наконец переехали.
Примерно тогда же до меня дошла новость о том, что правительство приняло решение о расширении штата сотрудников энергетического ведомства и предпочтение будет отдано женщинам…
Новые навыки
Я составила для себя четкий план: я стану охранником в атомном центре Национальной атомной лаборатории близ города Арко в штате Айдахо. Я хорошо понимала, что до работы придется добираться на автобусе, и это будет долго и далеко, но зарплата и социальная поддержка, которые обещала эта работа, того стоили. Я смогу не только содержать семью, но и заняться своим новым увлечением – рисованием. Потом как только я получу от государства допуск по категории Q[3], то смогу поехать куда угодно. Даже в Монтану.
Занятия живописью пришли в мою жизнь, когда мне было 27 лет. Оказалось, что я могу нарисовать любой портрет – мне удавалось уловить лучи света, падающие на лицо, и передать его отражение в глазах человека. Живопись захватывала меня все больше и больше. Я никогда не училась рисовать, а начала с того, что взяла в руки кисть и стала пробовать. Думаю, если бы я даже и пошла учиться, мои учителя падали бы в обморок от моего подхода – я смешивала акварель с маслом, рисовала пальцами, короче говоря, нарушала все известные каноны живописи.
Мне всегда казалось, что Бренди, мой последний ребенок, нуждалась в опеке больше, чем другие. В возрасте двух лет у нее развилось косоглазие. Время от времени мы занимались этой проблемой, но по мере того, как она росла, ей все труднее было фокусировать взгляд, да и зрение ухудшалось. Ей уже приходилось носить очки с мощными линзами, какое-то время ее глаз был закрыт повязкой. В конце концов, обратившись к специалисту, мы узнали, что ей грозит слепота.
Доктор Бокс согласился провести инновационную операцию, чтобы спасти Бренди зрение. Он отнесся к ней с таким сочувствием, что даже предложил мне оплатить операцию в рассрочку. Оплату нужно было внести в больнице, но там ко мне отнеслись гораздо более формально. Передо мной была новая проблема, особенно в свете того, что некоторое время назад я лишилась своей медицинской страховки, превысив ее лимит на 50 долларов.
Денег у меня почти не было, помощи ждать было неоткуда. Я пошла в наш местный мормонский храм и обратилась к епископу с просьбой исцелить Бренди. Исцеление наложением рук у мормонов практикуется священнослужителями.
Я задала епископу вопрос: «Вы сможете исцелить глаза моей дочери?» Он ответил: «Нет, мы больше не занимаемся целительством». Я сказала: «Но вы же относитесь к священству. Возложите руки ей на голову и исцелите ее». Он повторил: «Извините, мы таким больше не занимаемся». «Моей веры хватит на нас обоих. Просто коснитесь ее, и ей станет лучше», – сказала я. «Ничем не могу помочь», – произнес он и попросил меня уйти.
Я была в отчаянии: понятно было, что этому человеку недостает веры и он стал епископом не по призванию, а из социальных соображений.
Я и сама сомневалась тогда. С одной стороны, я твердо знала, что Бог способен исцелять. С другой стороны, учение говорило о том, что исцелениями занимаются священнослужители. И все же я чувствовала одно: Бог связан со всеми, поэтому я не могла понять, как так может быть, что исцелять могут только священники.
Я принялась обзванивать всех родственников, я обратилась к моему тогдашнему бойфренду, но никто помочь деньгами не мог. Вернувшись домой, я горячо молилась всю ночь, думая о том, что же мне делать.
Ранним утром, уже засыпая, я услышала ответ на мучивший меня вопрос, и он привел меня в изумление. Отец Небесный не послал дочери мгновенное исцеление, но сказал, чтобы я направлялась в государственное агентство, чтобы начать борьбу за финансирование операции за счет бюджета. Перспектива вступить с кем-то в конфликт приводила меня в полный ужас, а необходимость добиваться чего-то выглядела для меня как унижение. Но Бог повелел мне: «Смири гордыню, побори свои страхи. Речь не о тебе, речь о Бренди».
Стиснув зубы, я направилась в офис страховой компании и подала ходатайство. На удивление, моя просьба была удовлетворена: я получила согласие на финансирование операции. Итак, операция состоялась, и моя золотая Бренди исцелилась.
Вся эта ситуация укрепила во мне решимость и веру. Я пришла к выводу, что больше не буду полагаться на веру – или ее отсутствие – в других людях. Если мне потребуется какое-то вмешательство, я обращусь к Богу сама, напрямую.
Это подвело меня к тому, чтобы начать сеансы «чтения» для других. Я вставала, обращалась к Богу с вопросом о том, что требуется тому или иному человеку в жизни вообще и для его тела в частности, и получала от Него ответ.
Подготовка в Центре ядерной безопасности
В 1991–1992 годах я прошла полный курс подготовки по ядерной безопасности в местном техническом колледже. Проходил он в условиях жесткой конкурентной борьбы, и мне пришлось овладеть навыками, с которыми я едва справлялась. Я резко выделялась среди большей части нашей группы, ведь я была 28-летней матерью, воспитывавшей троих детей, тогда как основной контингент составляли агрессивные 19-летние парни.
Мне с самого начала было ясно, что курс совсем не для меня. Но если я его пройду, то получу гарантированное место на государственной службе.
Подготовка включала рукопашные схватки с мужчинами. Многие из них сознательно пытались причинить мне боль, и мне очень быстро пришлось взять себя в руки и научиться давать отпор. Этот период жизни давался мне тяжело.
Один из уроков, которые мне преподал этот курс, был таков: в мире существуют по-настоящему злые люди. Я узнала о террористах, просмотрела фильмы о преступниках и судебных процессах над ними. Мне приходилось по-настоящему нелегко.
Мои переживания не остались незамеченными; один из преподавателей сказал мне однажды: «Вианна, что ты здесь забыла? Это все не для тебя! Ты больше похожа на этих детей цветов, которые сидят на лужайке и целый день медитируют».
Так или иначе, я выжила на этих курсах. Я научилась рукопашному бою, научилась стрелять из пистолета и винтовки М16, узнала, как это – держать в руках полицейскую дубинку, изучила принципы общения с людьми в стрессовой ситуации. Ядерная безопасность, основы экстремального вождения, невербальная коммуникация и поведение при террористической угрозе – все это мне пришлось изучить.
Физическая подготовка предполагала сдачу нормативов – например, нужно было уложиться в определенное время в забеге на полторы мили. Именно бег стал для меня одним из сложнейших испытаний, поскольку я страдала астмой. И все же, зная правильный подход, можно вполне овладеть каким-то умением, даже научиться бегать. Бретт показал мне правильную технику бега.
Я практиковалась, пробегая определенный участок Каньон-роуд. Один забег туда и обратно составлял как раз полную милю. Я пробегала два раза по этой дистанции, и не одна, а в компании Джоша, который самоотверженно выполнял роль моего охранника, сопровождая меня на велосипеде. Иногда ради собственной безопасности я клала в рюкзак небольшой пистолет.
Однажды во время такого забега с Джошем я подвернула лодыжку. Боль была ужасная, я не могла ступить на больную ногу. Сыну было всего 12 лет, но он фактически дотащил меня на себе до нашего фургона.
Джош был спортивным мальчиком, и жаль, что из-за денежной ситуации я не могла отдать его в школьные спортивные кружки. Я понимала, что отказала ему в возможности добиться стипендии для учебы в колледже, которую он мог бы получить по спортивной линии. Знаю, что в то время ему была так необходима активная поддержка со стороны отца, а получить ее было невозможно – Гарри был в другом штате, к тому же прикован к инвалидному креслу. Пожалуй, именно эти размышления подтолкнули меня к тому, чтобы выйти замуж за Джеймса.
Служба в охране
Годичный курс был успешно завершен. Я получила работу в одном из охранных предприятий в Айдахо – в компании, которая обеспечивала безопасность на многих объектах в нашем районе. Меня распределили на работу на производство, ФБР выдало мне допуск по форме Q. Известно, что получить именно этот вид допуска довольно сложно – некоторым приходится ждать по два года и проходить очень серьезные проверки. ФБР изучает вашу кредитную историю, выясняет, не употребляли ли вы наркотики, не играли ли в азартные игры, а также проверяет на наличие неблагонадежных друзей и знакомых – словом, раскапывает всю вашу подноготную на десять лет назад.
Вначале мне доставались смены, начинавшиеся в полночь, потом меня перевели на день, позже мне присвоили звание сержанта и поставили во главе отряда из 27 охранников. Довольно скоро я пришла к выводу, что сменная работа в охране производственного предприятия – это не тот путь, который откроет для меня мое будущее.
Я проводила слишком много времени вдали от детей; я чувствовала, что даже если в конце концов получу работу в Национальной лаборатории, то это будет такая же работа, как и везде: я буду занята, а дети предоставлены сами себе.
Одной из моих обязанностей было встречать и приветствовать людей, входивших в здание. Работодателям хотелось, чтобы именно я занимала эту должность, – я отличалась приветливым характером и приятными манерами. Потихоньку я увлеклась рисованием портретов коллег. Кроме того, во время перерывов я предлагала им свои «чтения». Мои оценки были весьма точными, наше общение, пусть и короткое, оказалось довольно успешным. Именно тогда я начала понимать, что «чтение» – это, возможно, именно то занятие, которому я могла бы себя посвятить.
Тогда меня посещали сны, героем которых был какой-то индеец. Он вел табуны лошадей по тропам, спускавшимся по дну горных каньонов. Я сидела на дереве, обхватив толстый сук, нависавший над тропой, и наблюдала, как они приближаются. Рядом со мной на дереве сидел другой индеец. Как раз в тот момент, когда лошади проходили под нами, сидевший рядом человек смотрел на меня и говорил: «Ты знаешь, сколько сейчас времени?»
Сила исходившего от него послания подвела меня к мысли о том, что время наступило. Время оставить Бретта, время начать движение к цели моего существования. Бретт знал правильные слова, но за ними должны были следовать и правильные действия, а вот с этим как раз было плохо. Меня влекла сама идея любви, однако я знала: то, что было между нами, не являлось настоящей любовью. Позже я сформулировала это так: наши отношения исполнили роль морковки, нужной для того, чтобы я встала на путь, ведущий меня к моей судьбе.
