Последний Дозор E-Book

Сергей Лукьяненко

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Дозоры
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2023

Seitenzahl: 430

Beschreibung

«Последний Дозор» – это путешествие с лучшим российским фантастом в поисках новой истины. Но будьте осторожны: автор не любит простых решений и коротких дорог. Так что приключение обещает быть ярким и заманчивым. Как сама жизнь, с разнообразием которой может сравниться только фантастика «Последнего Дозора». В Путь?!

Leseprobe

Сергей Лукьяненко Последний Дозор

Моей жене Соне и сыну Теме, с любовью.

Автор

Данный текст допустим для сил Света.

Ночной Дозор

Данный текст допустим для сил Тьмы.

Дневной Дозор

Часть первая Общее дело

Пролог

Лера смотрела на Виктора и улыбалась. В каждом мужчине, даже самом взрослом, живет мальчишка. Виктору было двадцать пять, и он, конечно же, был взрослым. Валерия готова была отстаивать это со всей убежденностью влюбленной девятнадцатилетней женщины.

– Подземелья, – сказала она на ухо Виктору. – Подземелья и драконы. У-у-у!

Витя фыркнул. Они сидели в комнате, которая была бы грязной, не будь она такой темной. Вокруг теснились возбужденные дети и смущенно улыбающиеся взрослые. На разрисованной мистическими символами сцене кривлялся молодой парень с белым от грима лицом и в развевающемся черном плаще. Снизу его подсвечивало несколько багровых лампочек.

– Сейчас вы встретитесь с ужасом! – протяжно кричал парень. – А! А-а-а! Мне самому страшно от того, что вы увидите!

Произношение у него было таким четким и артикулированным, каким оно бывает только у студентов театральных училищ. Даже Лера, плохо знающая английский язык, понимала каждое слово.

– Мне понравились подземелья в Будапеште, – прошептал ей Виктор. – Там реальные старые подземелья… очень интересно.

– А здесь всего лишь большая комната страха.

Виктор виновато кивнул. Сказал:

– Зато прохладно.

Сентябрь в Эдинбурге выдался жарким. Утро Витя и Лера провели в королевском замке, центре туристического паломничества. Перекусили и выпили по пинте пива в одном из бесчисленных пабов. И вот – нашли куда спрятаться от полуденного солнца…

– Вы еще не передумали? – завопил лицедей в черном плаще.

За спиной Леры послышался негромкий плач. Она обернулась – и с удивлением обнаружила, что плачет взрослая уже, лет шестнадцати, девушка, стоявшая рядом с матерью и маленьким братом. Откуда-то из темноты вынырнули служители и быстро увели всю семью.

– Вот это обратная сторона европейского благополучия, – наставительно сказал Витя. – Разве в России взрослая девушка испугается комнаты страха? Слишком спокойная жизнь заставляет их бояться любых глупостей…

Лера поморщилась. Отец Виктора был политиком. Не очень крупным, но очень патриотичным, всегда и везде доказывающим ущербность западной цивилизации. Впрочем, это не помешало ему отправить сына учиться в Эдинбургский университет.

И Виктор, десять месяцев в году проводя за пределами родины, упорно повторял отцовскую риторику. Такого патриота, как он, в России было еще поискать. Это Леру порой смешило, а порой и немного злило.

К счастью, вступительная часть закончилась – и началось медленное передвижение по «Подземельям Шотландии». Под мостом, вблизи железнодорожного вокзала, в каких-то унылых бетонных помещениях предприимчивые люди разгородили маленькие клетушки. Ввернули слабые лампочки, развесили повсюду обрывки тряпок и синтетическую паутину. На стены поместили портреты маньяков и убийц, бесчинствовавших в Эдинбурге за его долгую историю. И стали развлекать детей.

– Это испанский сапог! – с завываниями сообщала девушка в лохмотьях, их гид в очередной комнате. – Страшное орудие пыток!

Дети визжали от восторга. Взрослые сконфуженно переглядывались, словно их застали за пусканием мыльных пузырей или игрой в куклы. Чтобы не скучать, Лера с Виктором становились позади и целовались под болтовню экскурсоводов. Они были вместе уже полгода. Обоих преследовало необычное ощущение, что этот роман станет для них чем-то особенным.

– Сейчас мы пройдем зеркальным лабиринтом! – сообщил экскурсовод.

Как ни странно, это оказалось действительно интересно. Лера всегда считала, что описание зеркальных лабиринтов, в которых можно заблудиться и со всего маху налететь лбом на стекло, – преувеличение. Ну как можно не увидеть, где зеркало, а где проход?

Оказалось, что можно. Оказалось, что очень даже легко. Они со смехом толкались в холодные зеркальные грани, размахивали руками, блуждали в галдящем людском хороводе, внезапно превратившемся из горсточки – в толпу. В какой-то момент Виктор призывно замахал кому-то рукой, а когда они все-таки вышли из лабиринта (дверь была тоже коварно замаскирована под зеркало), долго озирался.

– Кого-то ищешь? – спросила Лера.

– А, ерунда. – Виктор улыбнулся. – Чушь.

Потом было еще несколько залов с мрачными атрибутами средневековых тюрем, потом – «Кровавая река». Притихшие дети погрузились в длинную металлическую лодку, и та медленно поплыла по темной воде «в замок к вампирам». В темноте раздавались зловещие смешки и угрожающие голоса. Хлопали над головой невидимые крылья, журчала вода. Впечатление портило только то, что лодка проплыла от силы метров пять – дальше иллюзию движения создавали дующие в лицо вентиляторы.

И все-таки Лере стало жутко. Стыдно за свой страх, но все-таки жутко. Они сидели на последней скамье, рядом никого не было, впереди стонали и хихикали изображающие вампиров актеры, сзади…

Сзади было пусто.

Но ей упорно казалось, что там кто-то есть.

– Витя, мне страшно, – беря его за руку, произнесла Лера.

– Глупая… – прошептал Виктор ей на ухо. – Только не заплачь, ладно?

– Ладно, – согласилась Лера.

– Ха-ха-ха! Вокруг злые вампиры! – подражая интонации актеров, произнес Виктор. – Я чувствую, как они крадутся ко мне!

Лера закрыла глаза и вцепилась в его ладонь покрепче. Мальчишки! Все они мальчишки, до седых волос! Ну зачем так пугать?

– Ай! – очень натурально воскликнул Виктор. И сказал: – Кто-то… кто-то кусает меня в шею…

– Дурак! – бросила Лера, не разжимая век.

– Лерка, кто-то пьет мою кровь… – грустно и обреченно произнес Виктор. – А мне даже не страшно… как во сне…

Дул холодный ветер из вентиляторов, хлюпала вода за бортом, завывали дикие голоса. Даже запахло чем-то, похожим на кровь. Виктор безвольно расслабил руку. Лера со злости больно ущипнула его за ладонь, но Виктор даже не вздрогнул.

– Мне же страшно, дубина! – почти в голос воскликнула Лера.

Виктор ничего не ответил, но мягко привалился к ней. Стало не так страшно.

– Я тебе сама горло перегрызу! – пригрозила Лера. Похоже, Виктор смутился. Молчал. Неожиданно для себя Лера добавила: – И всю кровь выпью. Ясно? Сразу… после свадьбы.

Она первый раз произнесла это слово применительно к их отношениям. И замерла, ожидая реакции Виктора. Ну не может холостой мужик не отреагировать на слово «свадьба»! Либо испугается, либо обрадуется.

Виктор, казалось, дремал на ее плече.

– Напугала? – спросила Лера. Нервно рассмеялась. Открыла глаза. Но вокруг все еще было темно, хотя завывания уже затихали. – Ладно… не буду кусать. И свадьба нам не нужна!

Виктор молчал.

Заскрипел механизм, железная лодка проплыла еще метров пять по узкой бетонной канавке. Зажегся неяркий свет. Галдящая детвора повалила на берег. Девочка лет трех-четырех, одной рукой держась за маму, а палец другой засунув в рот, все поворачивала голову, не отрывая взгляда от Леры. Что ее так заинтересовало? Девушка, говорящая на незнакомом языке? Нет, быть того не может, они же в Европе…

Лера вздохнула и посмотрела на Виктора.

А он и впрямь спал! Глаза были закрыты, на губах застыла улыбка.

– Ты что? – Лера легонько пихнула Виктора – и он стал мягко заваливаться, головой прямо на железный борт. Завизжав, Лера успела схватить Виктора (что происходит, да что ж это делается, почему он такой вялый, безвольный?) и уложить на деревянную скамью. На крик мгновенно появился еще один служитель – черный плащ, резиновые клыки, размалеванные черным и красным щеки. Ловко спрыгнул в лодку.

– Что-то случилось с вашим другом, мисс? – Парень был совсем молодой, наверное, ровесник Леры.

– Да… нет… я не знаю! – Она заглянула служителю в глаза, но тот и сам был растерян. – Помогите же мне! Его надо вынести из лодки!

– Возможно, сердце? – Парень наклонился, попытался взять Виктора за плечи – и отдернул руки, будто схватился за горячее. – Что это? Что за глупые шутки? Свет! Нужен свет!

Он все тряс и тряс ладонями, с которых слетали тягучие темные капли. А Лера, оцепенев, смотрела на неподвижное тело Виктора. Загорелся свет – яркий, белый, выжигающий тени, превращающий страшненький аттракцион в декорации убогого фарса.

Впрочем, фарс кончился вместе с аттракционом. На шее Виктора зияли две открытые раны с вывороченными краями. Из ран слабо, будто последние капли кетчупа из перевернутой бутылки, сочилась кровь. Редкие, толчками выкатывающиеся капли казались еще страшнее из-за глубины ран. Прямо над артерией… будто двумя бритвами… или двумя острыми зубами…

И тогда Лера начала кричать. Тонко и страшно, закрывая глаза, взмахивая руками в воздухе перед собой, будто маленькая девочка, на глазах которой самосвал размазал по асфальту любимого котенка.

В конце концов, в каждой женщине, даже самой взрослой, живет маленькая испуганная девочка.

Глава первая

– Как я смог это сделать? – спросил Гесер. – И почему этого не смог сделать ты?

Мы стояли посреди бескрайней серой равнины. Взгляд не фиксировал ярких красок в целой картине, но стоило всмотреться в отдельную песчинку, и та вспыхивала: золотом, багрянцем, лазурью, зеленью. Над головой застыло белое с розовым, будто молочную реку перемешали с кисельными берегами, да и выплеснули в небеса.

А еще дул ветер, и было холодно. Мне всегда холодно на четвертом слое Сумрака, но это индивидуальная реакция. Гесеру, напротив, было жарко: лицо раскраснелось, по лбу стекали капельки пота.

– Мне не хватает Силы, – сказал я.

Лицо Гесера совсем побагровело.

– Ответ неправильный! Ты – Высший маг. Так получилось случайно, но ты – Высший. Почему Высших магов также называют магами вне категорий?

– Потому что разница в Силе между ними настолько незначительна, что не может быть исчислена, и невозможно определить, кто сильнее, а кто слабее… – пробормотал я. – Борис Игнатьевич, я понимаю. Но мне не хватает Силы. Я не могу пройти на пятый слой.

Гесер посмотрел себе под ноги. Поддел носком ботинка песок, подбросил в воздух. Шагнул вперед – и исчез.

Это что, совет?

Я подбросил перед собой песок. Шагнул вперед, тщетно пытаясь поймать свою тень.

Тени не было.

Ничего не изменилось.

Я по-прежнему оставался на четвертом слое. И становилось все холоднее – пар от моего дыхания уже не рассеивался белым облачком, а колючими иглами осыпался на песок. Развернувшись – это всегда проще психологически, искать выход позади, – я сделал шаг и вышел на третий уровень Сумрака. В бесцветный лабиринт изъеденных временем каменных плит, над которыми серело низкое застывшее небо. Кое-где по камню стелились высохшие стебли, похожие на прибитый морозом вьюнок-переросток.

Еще шаг. Второй слой Сумрака. Каменный лабиринт накрыли переплетенные ветви…

И еще. Первый слой. Уже не камень. Уже стены и окна. Знакомые стены московского офиса Ночного Дозора – в его сумеречном обличье.

Последним усилием я вывалился из Сумрака в реальный мир. Прямо в кабинет Гесера.

Разумеется, шеф уже сидел в кресле. А я пошатываясь стоял перед ним.

Ну как, как он мог меня опередить? Ведь он пошел на пятый слой, а я начал выходить из Сумрака!

– Когда я увидел, что у тебя ничего не получается, – сказал Гесер, даже не глядя на меня, – то вышел из Сумрака напрямую.

– Из пятого слоя – в настоящий мир? – Я не смог скрыть удивления.

– Да. Что тебя удивляет?

Я пожал плечами. Ничего не удивляет. Если Гесер захочет преподнести мне сюрприз – у него будет огромный выбор. Я очень многого не знаю. И это…

– Обидно, – сказал Гесер. – Сядь, Городецкий.

Я сел напротив Гесера. Сложил руки на коленях, даже голову опустил, будто в чем-то чувствовал свою вину.

– Антон, хороший маг всегда достигает своего могущества в нужное время, – сказал шеф. – Пока не станешь мудрее – не станешь сильнее. Пока не станешь сильнее – не овладеешь высшей магией. Пока не овладеешь высшей магией – не влезешь в опасные места. У тебя ситуация уникальная. Ты попал под… – он поморщился, – заклятие «Фуаран». Ты стал Высшим магом, не будучи к этому готовым. Да, у тебя есть Сила. Да, ты умеешь ею управлять… и то, что ты с трудом делал раньше, теперь не составляет проблем. Сколько ты пробыл на четвертом слое Сумрака? И сидишь как ни в чем не бывало! Но вот то, чего ты не умел раньше…

Он замолчал.

– Я научусь, Борис Игнатьевич, – сказал я. – В конце концов, все признают, что я делаю значительные успехи. Ольга, Светлана…

– Делаешь, – легко признал Гесер. – Ты же не совсем идиот, чтобы не развиваться. Но сейчас ты напоминаешь мне неопытного водителя, который полгода покатался на «жигулях» – и вдруг сел за руль гоночного «феррари»! Нет, хуже, за руль карьерного самосвала, БелАЗа весом в двести тонн, что ползет себе по спирали, выезжает из карьера… а рядом пропасть в сотню метров! А там, внизу, едут другие самосвалы. Одно твое неверное движение, резкий поворот руля или дрогнувшая на педали нога – плохо будет всем.

– Понимаю. – Я кивнул. – Но я в Высшие не рвался, Борис Игнатьевич. Это вы меня отправили в погоню за Костей…

– Я тебя ни в чем не упрекаю и пытаюсь многому научить, – сказал Гесер. И довольно непоследовательно добавил: – Хоть ты однажды и отказался быть моим учеником!

Я промолчал.

– Даже не знаю, что и делать… – Гесер тарабанил пальцами по лежащей перед ним папке. – Гнать тебя на повседневные задания? «Школьница видела бомжа-оборотня», «В Бутово объявился вампир», «Колдунья по-настоящему колдует», «В моем подвале раздается таинственный стук»? Бессмысленно. С такой ерундой ты справишься за счет своей Силы. Учиться ничему не придется. Оставить тебя киснуть на кабинетной работе? Ты же сам этого не хочешь. И?..

– Вы же сами знаете, Борис Игнатьевич, – ответил я. – Дайте мне настоящее задание. Такое, чтобы я вынужден был развиваться.

В глазах Гесера мелькнула искорка иронии.

– Ага, сейчас. Организую нападение на спецхран Инквизиции. Или отправлю тебя штурмовать офис Дневного Дозора…

Он толкнул папку через стол:

– Читай.

Сам Гесер открыл точно такую же папку и погрузился в изучение исписанных от руки листочков из школьной тетради.

И откуда у нас в офисе эти старые картонные папки с растрепанными тесемками-завязочками? Были закуплены в прошлом веке в количестве нескольких тонн? Приобретены недавно у общества инвалидов-надомников с гуманитарными целями? Выпускаются на древнем комбинате в городе Мухосранске, принадлежащем мухосранскому Ночному Дозору?

Но факт остается фактом, в век компьютеров, копиров, прозрачных пластиковых «файликов» и крепких красивых папок с удобными фиксаторами наш Дозор пользуется рыхлым картоном и веревочками… Позорище, перед иностранными коллегами стыдно!

– На папки из материалов органического происхождения легко накладываются защитные заклинания, препятствующие дистанционному зондированию, – сказал Гесер. – По той же самой причине для обучения магии используются только книги. Текст, набранный на компьютере, магию в себе не сохраняет.

Я посмотрел в глаза Гесеру.

– Даже не собирался читать твои мысли, – сказал шеф. – Пока не научишься контролировать лицо – в этом нет необходимости.

Теперь и я почувствовал магию, пронизывающую папку. Легкое защитно-сторожевое заклинание, для Светлых не представляющее никаких проблем. Впрочем, и Темные его снимут без труда, но нашумят.

Открыв папку – Великий Гесер завязывал тесемки на бантик, – я обнаружил четыре свеженькие, еще пахнущие типографской краской газетные вырезки, факс и три фотографии. Три вырезки были на английском, на них я и сосредоточился в первую очередь.

Первая вырезка представляла собой короткую заметку о происшествии в туристическом аттракционе «Подземелья Шотландии». Как я понял, в этом заведении, довольно-таки банальном варианте комнаты страха, «из-за технических неполадок» погиб русский турист. «Подземелья» были закрыты, полиция проводит расследование и выясняет, нет ли в трагедии вины персонала…

Вторая заметка была куда подробнее. Про «технические неполадки» уже не было ни слова. Текст был немножко суховатым, даже педантичным. С нарастающим волнением я прочитал, что погибший, двадцатипятилетний Виктор Прохоров, учился в Эдинбургском университете, был сыном «русского политика», в «Подземелья» отправился вместе с невестой, прилетевшей из России Валерией Хомко, на руках которой и скончался от потери крови. В темноте туристического аттракциона кто-то перерезал ему горло. Или что-то перерезало. Бедолага сидел вместе с невестой в лодочке, которая медленно плыла по «Кровавой реке», мелкой канавке вокруг «Замка вампиров». Возможно, из стены торчала какая-то острая железка, которая и полоснула Виктору по шее?

Дочитав до этого места, я вздохнул и посмотрел на Гесера.

– У тебя всегда замечательно получалось… э-э-э… с вампирами, – сказал шеф, на секунду оторвавшись от своих бумаг.

Третья заметка была из какой-то «желтой» шотландской газетенки. И вот тут, конечно же, автор рассказал страшную историю про современных вампиров, которые во мраке аттракционов сосут кровь своих жертв. Единственной оригинальной деталью было утверждение журналиста, что обычно вампиры высасывают своих жертв не насмерть. Но русский студент, как положено русскому, был настолько пьян, что бедный шотландский вампир тоже захмелел и увлекся.

Несмотря на всю трагичность истории, я засмеялся.

– «Желтая» пресса – она во всем мире одинакова, – сказал Гесер, не поднимая глаз.

– Самое ужасное, что так все и было, – сказал я. – Кроме пьянства, конечно.

– Кружка пива за обедом, – согласился Гесер.

Четвертая вырезка была из какой-то нашей газеты.

Некролог. Соболезнования Леониду Прохорову, депутату Государственной Думы, чей сын трагически погиб…

Я взял листок факса.

Это, как я и предполагал, было донесение от Ночного Дозора города Эдинбурга, Шотландия, Великобритания.

Немножко необычным оказался лишь адресат – сам Гесер, а не оперативный дежурный или руководитель международного отдела. И тон письма – чуть более личный, чем полагается в официальных документах.

А содержание меня не удивило.

«С прискорбием сообщаем… по результатам тщательно проведенного дознания… полная потеря крови… признаков инициации не выявлено… проведенные поиски результатов не дали… привлечены лучшие силы… если московское отделение считает необходимым направить… передавай самые теплые приветы Ольге, очень рад за тебя, старый ко…»

Второй листок факса отсутствовал. Видимо, там был исключительно личный текст. Поэтому и подписи я не увидел.

– Фома Лермонт, – сказал Гесер. – Глава шотландского Дозора. Старый друг.

– Ага… – задумчиво протянул я. – Значит…

Наши взгляды опять встретились.

– Нет уж, родственник ли он Михаилу Юрьевичу – сам спросишь, – сказал Гесер.

– Я о другом. «Ко» – это «командир»?

– «Ко» – это… – Гесер запнулся и с явным недовольством покосился на листок. – «Ко» – это «ко». Это тебя уже не касается.

Я посмотрел на фотографии. Молодой человек – это и был бедолага Виктор. Девушка – совсем юная. Его невеста, что тут гадать. И мужик постарше. Отец Виктора?

– Косвенные данные говорят о нападении вампира. Но почему ситуация требует нашего вмешательства? – спросил я. – Наши соотечественники частенько гибнут за рубежом. И от вампиров – тоже. Вы не доверяете Фоме и его подчиненным?

– Доверяю. Но у них мало опыта. Шотландия – мирная, уютная, спокойная страна. Они могут не справиться. А ты частенько имел дело с вампирами.

– Конечно. И все-таки? Дело в том, что его отец – политик?

Гесер поморщился:

– Да какой он политик? Бизнесмен, пробрался в депутаты, на голосованиях жмет кнопки потихоньку.

– Коротко и ясно. Но не верю, что нет особой причины.

Гесер вздохнул:

– Отец юноши двадцать лет назад был определен как потенциальный Светлый Иной. Довольно сильный. От инициации отказался, объявив, что хочет остаться человеком. Темных сразу же послал прочь. Но с нами поддерживал некоторые контакты. Иногда помогал.

Я кивнул. Да, случай редкий. Нечасто люди отказываются от таких возможностей, что открываются перед Иными.

– Можно сказать, что я чувствую себя виноватым перед Прохоровым-старшим, – сказал Гесер. – И если уж не могу помочь сыну… то не позволю его убийце уйти безнаказанным. Ты поедешь в Эдинбург, найдешь этого сумасшедшего кровососа и развеешь по ветру.

Это был приказ. Но я и без того не собирался спорить.

– Ко… – я невольно запнулся, – когда лететь?

– Зайди в международный отдел. Тебе должны были подготовить документы, билеты, деньги. И легенду.

– Кому легенду? Мне?

– Да. Будешь работать неофициально.

– Контакты?

Гесер почему-то нахмурился и глянул на меня с непонятным подозрением:

– Только с Фомой… Антон, хватит издеваться!

Я непонимающе смотрел на Гесера.

– «Ко» – это начало слова «кобель», – буркнул Гесер. – Молодость, знаешь ли… вольные нравы эпохи Ренессанса… Все, иди! И постарайся вылететь ближайшим рейсом. – Он мгновение помедлил, но все-таки добавил: – Если Светлана не будет против. А если будет, то скажи, я постараюсь ее убедить.

– Она будет против, – уверенно сказал я.

И все-таки на что обиделся Гесер? И почему разъяснил мне про «кобеля»?

Светлана поставила передо мной тарелку, полную жареной картошки с грибами. Следом на столе оказались вилка и нож, солонка, соленые огурцы на блюдце, рюмка и маленький, на сто граммов, графинчик с водкой. Графинчик был только что из холодильника и в тепле мгновенно запотел.

Идиллия!

Мечта мужчины, пришедшего с работы. Жена хлопочет у плиты и подает на стол вкусные и вредные вещи. Хочет о чем-то меня попросить? Дочка тихо играет с конструктором – в пять лет она перестала интересоваться куклами. Строит, впрочем, не машинки и самолетики, а маленькие домики, может, архитектором станет?

– Света, меня командируют в Эдинбург, – на всякий случай повторил я.

– Да, я слышала, – спокойно ответила Светлана.

Графинчик на столе приподнялся. Притертая пробка выкрутилась из горлышка. Холодная водка тягучей прозрачной струйкой потекла в рюмку.

– Мне сегодня ночью лететь, – сказал я. – До Эдинбурга рейса нет, так что лечу в Лондон, там пересадка…

– Тогда много не пей, – забеспокоилась Светлана.

Графинчик описал вираж и унесся в сторону холодильника.

– Я думал, ты расстроишься, – обиженно сказал я.

– А смысл? – Светлана наложила и себе полную тарелку. Села рядом. – Ты не полетишь?

– Полечу…

– В том-то и дело. Только еще примется звонить Гесер и объяснять, как важна твоя командировка. – Светлана поморщилась.

– Она и впрямь важна.

– Знаю. – Светлана кивнула. – Я утром почувствовала, что тебя отправят куда-то далеко. Позвонила Ольге, спросила, что случилось за последние дни. Ну… она рассказала про того паренька в Шотландии.

Я с облегчением кивнул. Светлана в курсе – прекрасно. Не надо лжи и недомолвок.

– Странная какая-то история, – сказала Светлана.

Пожав плечами, я выпил выделенные мне сорок граммов. С удовольствием захрустел соленым огурчиком, пробормотал сквозь набитый рот:

– Что тут странного? Либо дикий вампир, либо спятил с недожора… у них это обычное дело. Ну и чувство юмора, видимо, специфическое. Убить человека в аттракционе «Замок вампиров»!

– Тише. – Светлана поморщилась, взглядом указав на Надюшку.

Я принялся энергично жевать. Люблю жареную картошку – с хрустящей корочкой, да чтобы еще жарить на гусином жире, со шкварками и с пригоршней белых грибов, если сезон – то свежих, не сезон – так сушеных. Все в порядке, все хорошо, папа с мамой говорят про всякие глупости, про кино, про книжки, на самом деле вампиров нет…

К сожалению, нашу дочку не обманешь, будто вампиров не существует. Она их прекрасно видит. Еле-еле отучили громко высказываться в метро или троллейбусе: «Ма, па, глядите, а вон дядька-вампир!» Пассажиры-то ладно, спишут все на детские глупости, а перед вампирами как-то неудобно. Некоторые и на людей никогда не нападали, честно пьют донорскую кровь и ведут вполне благопристойную жизнь. А тут посреди толпы пятилетняя малявка тычет в тебя пальчиком и хохочет: «Дядька неживой, а ходит!» Никуда не денешься, все равно она слышит, о чем мы говорим, и делает свои выводы.

Но на этот раз Надя нашими разговорами не заинтересовалась. Возводила над домиком из желтых пластиковых кирпичиков красную «черепичную» крышу.

– Мне кажется, тут дело не в чьем-то чувстве юмора, – сказала Светлана. – Не стал бы тебя Гесер гонять через всю Европу. В Шотландии тоже не дураки в Дозоре сидят, рано или поздно найдут кровососа.

– Тогда что? Про парня я все выяснил. Хороший мальчик, но не святой. И явно не Иной. Убивать его нарочно Темным нет никакой необходимости. Отец паренька когда-то отказался стать Иным, но неофициально сотрудничал с Ночным Дозором. Случай редкий, но не уникальный. Я все проверил, Темным ему мстить не за что.

Светлана вздохнула. Покосилась на холодильник – и графинчик примчался обратно.

И я вдруг понял – она чем-то встревожена.

– Света, ты смотрела в будущее?

– Смотрела.

Увидеть будущее в том смысле, какой вкладывают в это предсказатели-шарлатаны, невозможно. Будь ты даже Великим Иным. Но можно просчитать вероятность того или иного события: попадешь ты в пробку на этой дороге или нет, не разобьется ли в воздухе самолет, удастся ли завершить какое-то дело, погибнешь ты или уцелеешь в грядущей заварухе… Если совсем уж просто, то чем точнее задан вопрос, тем точнее будет ответ. Спросить «что меня ждет завтра?» нельзя.

– Ну и что?

– Твоей жизни в этом расследовании ничего не угрожает.

– Здорово, – искренне сказал я. Взял графинчик, налил еще по рюмке себе и Светлане. – Спасибо. Ты меня успокоила.

Мы выпили – и мрачно посмотрели друг на друга.

Потом на Надюшку – дочка сидела на полу и возилась с конструктором. Почувствовав наш взгляд, она тихонько замурлыкала: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля».

Такими песенками взрослые обычно изображают девочек в анекдотах. Очень вредных девочек. Которые собираются что-нибудь взорвать, сломать или сказать гадость.

– Надежда! – ледяным голосом произнесла Светлана.

– Ля-ля-ля… – чуть громче произнесла Надя. – А чего я? Ты сама сказала, что папе пить не надо перед полетом. Водку пить вредно, ты сама говорила! У Маши папа пил, пил и ушел из дома…

В ее голосе послышалась тоненькая плаксивая нотка.

– Надежда Антоновна! – совсем уж сурово сказала Светлана. – Взрослые люди имеют право… иногда… выпить рюмку водки. Ты когда-нибудь видела папу пьяным?

– У дяди Толи на дне рождения, – мгновенно ответила Надя.

Светлана очень красноречиво посмотрела на меня. Я виновато развел руками.

– Все равно, – сказала Светлана. – Ты не вправе применять волшебство к маме и папе. Я никогда себе такого не позволяла!

– А папа?

– Папа тоже. И повернись немедленно! Я с твоей спиной разговариваю?

Надя повернулась. Упрямо поджала губки. Задумалась, прижав палец ко лбу. Я едва сдержал улыбку. Маленькие дети обожают копировать такие жесты. И их ничуть не смущает, что, уперев палец в лоб, размышляют только герои мультиков, а не живые люди.

– Ладно, – сказала Надя. – Извините меня, пожалуйста, мама и папа. Я больше не буду. Я все исправлю!

– Не надо исправлять! – воскликнула Светлана.

Но было уже поздно. Вода, которая оказалась в рюмках вместо водки, внезапно превратилась обратно в водку. А может быть, и в спирт.

Прямо у нас в желудках.

Я почувствовал, как в животе будто маленькая бомба взорвалась. Крякнул и стал наворачивать почти остывшую картошку.

– Антон, скажи ты хоть что-нибудь! – воскликнула Светлана.

– Надя, если бы ты была мальчиком, то получила бы сейчас ремешком по попе! – сказал я.

– Как мне повезло, что я девочка, – ничуть не испугавшись, ответила Надюшка. – Па, а что не так? Вы же хотели водки выпить. Вот вы ее выпили. Она уже у вас внутри. Ты же сам говорил, что водка невкусная, так зачем ее пить ртом?

Мы со Светланой переглянулись.

– Нечем крыть, – резюмировала Светлана. – Пошла я чемодан тебе собирать. Такси вызвать?

Я покачал головой:

– Не надо. Семен подвезет.

Даже поздним вечером кольцевая дорога была забита. Впрочем, Семен этого словно бы и не замечал. И я даже не знал, просчитывал он линии вероятности либо просто вел машину на своих инстинктах водителя со столетним стажем.

– Зазнался ты, Антон, – бурчал он, не отрывая взгляд от дороги. – Нет бы сказать Гесеру – никуда один не полечу, напарник мне нужен, командируй со мной Семена…

– Ну откуда мне было знать, что ты так Шотландию любишь?

– Как откуда? – возмутился Семен. – Я же тебе рассказывал, как мы в войну в Севастополе-то с шотландцами схватились!

– А не с немцами? – неуверенно поправил я.

– Нет, с немцами это потом, – отмахнулся Семен. – Эх, были люди в наше время… пули над головой свищут, ядра летят, у Шестого бастиона рукопашная… а мы как дураки магией друг друга лупим. Два Светлых Иных, только он с английской армией пришел… Как он мне в плечо-то, Копьем Страдания… А я его Фризом – да и заморозил от пяток до шеи!

Он довольно крякнул.

– И кто победил? – спросил я.

– Ты историю не помнишь, что ли? – возмутился Семен. – Мы, конечно. А Кевина я пленил. Потом к нему в гости ездил. Ну, уже в двадцатом веке… в одна тысяча девятьсот седьмом… или восьмом?

Он рванул руль, обгоняя спортивный «ягуар», и крикнул в открытое окно:

– Сам тормоз и обалдуй! Еще ругаться будет…

– Ему перед девушкой неудобно, – пояснил я, глядя на исчезающий позади «ягуар». – На какой-то старой «волге» – и так подрезали.

– Перед девушкой не в машине надо похваляться, – мудро изрек Семен, – а в постели. Там последствия ошибки более обидны, но менее трагичны… Эх. Ты это… если туго будет, то звони Гесеру, проси меня на помощь прислать. Завязки как-никак. К Кевину зайдем, посидим, виски выпьем. Из его винокурни, между прочим!

– Хорошо, – пообещал я. – Чуть прижмет – сразу попрошу тебя приехать.

За кольцевой стало спокойнее. Семен поднажал (никогда не поверю, что под капотом разъездной «волги» стоит штатный движок ЗМЗ-406), и через пятнадцать минут мы подъезжали к Домодедово.

– Эх, какой сон замечательный мне сегодня снился! – выруливая на стоянку, произнес Семен. – Еду я по Москве, почему-то на раздолбанном фургоне, рядом еще кто-то из наших… И вдруг вижу – на дороге стоит Завулон. Почему-то одет как бомж. Я газую и пытаюсь его задавить! А он – хренась! И барьер ставит! Нас подкидывает в воздух, делаем сальто и перескакиваем через Завулона. Едем дальше.

– Что ж ты не развернулся? – съязвил я.

– Спешили мы куда-то, – вздохнул Семен.

– Пить надо меньше, чтобы такие сны не беспокоили.

– А они меня вовсе не беспокоят, – обиделся Семен. – Наоборот, понравилось. Словно сцена из какой-то параллельной реальности… дьявол!

Он резко затормозил.

– Скорее его полномочный представитель… – сказал я, глядя на шефа Дневного Дозора. Завулон стоял на парковке, именно там, куда собирался вырулить Семен. И приглашающе махал нам рукой. Я сказал: – Может, сон в руку? Попробуешь?

Но Семен не был расположен к экспериментам. Очень плавно подал вперед, Завулон посторонился, дождался, пока мы встали между грязным «жигуленком» и старым «ниссаном», после чего открыл дверь и уселся на заднее сиденье.

Тому, что блокировка двери не сработала, удивляться не приходилось.

– Вечер, дозорные, – негромко сказал Высший Темный.

Мы с Семеном переглянулись. И снова посмотрели на заднее сиденье.

– Скорее уж ночь, – сказал я. Как бы там ни было, пусть Семен и в тысячу раз опытнее, но переговоры придется вести мне. Как старшему по Силе.

– Ночь, – согласился Завулон. – Ваше время. В Эдинбург?

– В Лондон.

– А потом в Эдинбург. Расследовать дело Виктора Прохорова.

Врать не имело смысла. Врать вообще невыгодно.

– Да, разумеется, – сказал я. – Вы против, Темный?

– Я – за, – ответил Завулон. – Я почти всегда «за», как ни странно.

Он был в костюме, при галстуке – только узел распущен и верхняя пуговица на рубашке расстегнута. Сразу видно: человек то ли в бизнесе, то ли на госслужбе… Впрочем, ошибка тут началась бы уже со слова «человек».

– Тогда что вам нужно? – осведомился я.

– Хочу пожелать вам счастливого пути, – невозмутимо сказал Завулон. – И удачи в расследовании убийства.

– Вам-то это зачем? – спросил я после неловкой паузы.

– Леонид Прохоров, отец усопшего, двадцать лет назад был определен как Иной. Сильный Темный Иной. К сожалению, – Завулон вздохнул, – он не захотел проходить инициацию. Остался человеком. Но с нами продолжал поддерживать хорошие отношения, иногда по мелочам помогал. Это не дело, когда сына твоего приятеля убивает какой-то мелкий взбесившийся кровосос. Найди его, Антон, и поджарь на медленном огне.

Семен при моем разговоре с Гесером не присутствовал. Но что-то о Леониде Прохорове знал – судя по тому, как в замешательстве почесывал плохо выбритый подбородок.

– Я и так собираюсь это сделать, – осторожно сказал я. – Вам не о чем беспокоиться, Великий Темный.

– А вдруг понадобится помощь? – как ни в чем не бывало предположил Завулон. – Ты же не знаешь, с кем столкнешься. Возьми…

В руке Завулона появился амулет – резная фигурка из кости, изображающая оскалившегося волка. От фигурки ощутимо тянуло Силой.

– Это связь, помощь, совет. Все вместе. – Завулон перегнулся через сиденье, жарко дохнул мне в левое ухо: – Бери… дозорный. Спасибо скажешь.

– Не скажу.

– Все равно бери.

Я покачал головой.

Завулон вздохнул:

– Ну хорошо, хорошо, пусть будут эти глупые театральные эффекты… Я, Завулон, клянусь Тьмой, что вручаю свой амулет Антону Городецкому, Светлому магу, не питая никаких злых умыслов, не намереваясь причинить вред его здоровью, душе и сознанию, не требуя ничего взамен. Если Антон Городецкий примет мою помощь, это не накладывает никаких обязательств на него, силы Света и Ночной Дозор. В благодарность за принятие помощи я разрешаю Ночному Дозору Москвы трижды применять светлое магическое вмешательство до третьего уровня Силы включительно, никакой ответной благодарности не требую и требовать не стану. Тьма будь моим свидетелем!

Рядом с фигуркой волка закружился темный шарик, миниатюрная черная дыра, прямое подтверждение клятвы Изначальной Силой.

– Я бы все-таки не стал… – предостерегающе начал Семен.

И в этот миг в моем кармане звякнул и сам собой включился на громкую связь мобильный телефон. Я никогда не использовал все его многочисленные функции: громкую связь, органайзер, игры, встроенный фотоаппарат, калькулятор, радио. Пользовался только встроенным в телефон плеером. Но вот – пригодилась и конференц-связь…

– Возьми, – сказал Гесер. – В этом он не врет. А в чем врет – мы выясним.

Связь прервалась.

Завулон усмехнулся, продолжая протягивать мне фигурку. Я молча сгреб ее с ладони Темного мага и сунул в карман. Мне клясться было не в чем.

– Итак, желаю удачи, – продолжил Завулон. – Да! Если не затруднит – привези мне из Эдинбурга в подарок какой-нибудь магнитик на холодильник.

– Зачем? – спросил я.

– Я их собираю, – улыбнулся Завулон.

И исчез – рухнул сквозь Сумрак на какие-то глубинные слои. Преследовать его, конечно же, мы не стали.

– Позер, – сказал я.

– На холодильник, – пробормотал Семен. – Да уж, представляю, что у него хранится в холодильнике… Магнитик… стрихнина баночку ему привези! Намешай в их шотландский хаггис и привези.

– «Хаггис» – это подгузники такие, – сказал я. – Хорошие, мы их дочке брали.

– Хаггис – это еще и еда. – Семен покачал головой. – Хотя… если по вкусу… наверное, похоже.

Глава вторая

В наши дни трудно наслаждаться удовольствием от авиаперелета. Аварии износившихся Боингов-737 и Ту-154, задумчивые швейцарские диспетчеры и меткие украинские ракетчики, арабские террористы всех мастей – не слишком все это располагает к спокойному времяпрепровождению в комфортабельном кресле. И пусть коньяк из магазина дьюти-фри дешев, стюардесса заботлива, а питание и вино вполне достойны – человеку трудно расслабиться.

К счастью, я не человек. Линии вероятности смотрели Гесер и Светлана. Да и я сам способен прощупать будущее на несколько часов вперед. Долетим, прекрасно долетим, мягко сядем в Хитроу, и пересесть на ближайший самолет до Эдинбурга я успею…

Так что я мог спокойно сидеть в своем кресле бизнес-класса (полагаю, не от неожиданной щедрости шефа, а просто иных билетов не достали), попивать приличное чилийское винцо и сочувственно поглядывать на молодящуюся женщину через проход. Женщине было очень страшно. Периодически она крестилась и беззвучно шептала молитвы.

В конце концов я не выдержал, потянулся к ней через Сумрак – и слегка погладил по голове. Не руками – сознанием. Коснулся многократно перекрашенных волос той лаской, что свойственна у людей лишь матерям и мгновенно уносит любые тревоги.

Женщина расслабилась и через минуту крепко уснула.

Мужчина средних лет рядом со мной был куда спокойней, да к тому же изрядно навеселе. Он деловито откупорил парочку бутылочек джина, принесенных стюардессой, смешал их с тоником в жестокой пропорции один к одному и выпил – после чего задремал. Выглядел он типичным представителем богемы – в джинсах, хлопковом свитере, с короткой бородкой. Писатель? Музыкант? Режиссер? Кого только не манит город Лондон – от бизнесменов и политиков до богемы и богатых прожигателей жизни…

Можно было и мне расслабиться, посмотреть в иллюминатор на темные просторы Польши и хорошенько подумать.

До появления Завулона все выглядело довольно просто. Мальчик Витя попался голодному или глупому (или и то, и другое сразу) вампиру. Погиб. Вампир, утолив голод, сообразил, что именно он натворил, – и затаился. Рано или поздно, действуя старыми проверенными полицейскими методами, Ночной Дозор Эдинбурга проверит всех городских и заезжих кровососов, выяснит наличие или отсутствие алиби, установит наблюдение – и схватит убийцу. Гесер, испытывая какой-то свой комплекс вины перед отцом Виктора, отказавшимся стать Светлым Иным, но помогавшим Ночному Дозору, решил ускорить это благое дело. А заодно и мне дать возможность заработать опыт.

Логично?

Абсолютно. Никаких странностей.

Потом появляется Завулон.

И наш благородный Леонид Прохоров, неслучившийся Светлый Иной, предстает с другой стороны! Он, оказывается, еще и неслучившийся Темный! Помогал Дневному Дозору, так что и Завулон горит желанием покарать убийцу его сына!

Бывает такое?

Значит, бывает. Значит, человек решил играть на два фронта сразу. Для нас, Иных, невозможно служить сразу Свету и Тьме. Людям проще. Они в большинстве своем именно так и живут.

Тогда… тогда убийство Виктора может быть не случайным. Завулон мог узнать, что Прохоров помогает нашим, – и отомстить, убив его сына. Убив чужими руками, конечно же.

Или наоборот. Как ни печально, но и Гесер мог отдать приказ о ликвидации Виктора. Не в качестве мести, нет, конечно же! Но Великий всегда найдет морально приемлемую форму для оправдания своего желания.

Стоп, но зачем Гесеру посылать меня в Эдинбург? Если он виноват – то должен понимать, что я не стану скрывать его вину!

А если виновен Завулон, то ему еще меньше смысла помогать мне. С Завулоном, несмотря на все его реверансы, я разделаюсь с огромным удовольствием!

Значит, не Великие…

Я сделал маленький глоток вина. Отставил стаканчик.

Великие тут ни при чем, но они подозревают друг друга. И оба рассчитывают на меня. Гесер знает, что я не упущу возможности насолить Завулону. Завулон понимает, что я способен пойти даже против Гесера.

Прекрасно. Лучшего расклада и желать нельзя. Великий Светлый и Великий Темный, да еще и не из последних Великих в мировой борьбе Света и Тьмы, стоят на моей стороне. Я смогу получить от них помощь. Мне поможет и Фома Лермонт, шотландец с фамилией, так приятно звучащей для русского сердца. А значит, вампиру никуда не скрыться.

И это радует. Слишком часто зло остается безнаказанным.

Я встал, осторожно протиснулся мимо своего соседа в проход. Глянул на табло. Туалет в голове самолета был занят. Конечно, проще всего подождать, но мне хотелось размять ноги. Отодвинув занавеску, отделяющую бизнес-класс от экономического, я двинулся в хвост.

Как говорится в известной иронической присказке, «пассажиры экономического класса прилетают одновременно с пассажирами первого, только гораздо дешевле». Ну, допустим, первого класса на нашем рейсе не имелось, но и бизнес-класс был неплох – хорошие широкие кресла, большие расстояния между рядами. Опять же – стюардессы внимательнее, питание вкуснее, выпивка обильнее.

Впрочем, и пассажиры эконом-класса не унывали. Кто-то спал или дремал, многие читали газеты, книжки, путеводители. Несколько человек работали за ноутбуками, другие играли. Один, очевидно, большой оригинал, пилотировал самолет. Как я понял, это был довольно реалистичный флайт-симулятор, а игрок вел из Москвы в Лондон как раз наш Боинг-767. Возможно, таким любопытным образом он боролся с аэрофобией?

Ну и конечно же, многие пассажиры выпивали. Сколько ни говори, что спиртное в полете особенно вредно, но всегда найдутся любители скрасить свой путь над облаками.

Я прошел в хвост. Здесь туалеты тоже были заняты, и мне пришлось несколько минут постоять, разглядывая затылки пассажиров. Пышные прически, девичьи хвостики, короткие ежики, блестящие лысины, забавные детские ирокезы. Сотня голов, обдумывающих свои лондонские дела…

Дверца туалета открылась, из кабинки выскользнул молодой парень, протиснулся мимо меня. Я шагнул к туалету.

Остановился.

Обернулся.

Парню было лет двадцать. Широкоплечий, чуть повыше меня ростом. Некоторые юноши начинают резко расти и раздаваться в плечах после восемнадцати. Раньше это списывали на благотворное влияние армии, которая «из мальчика мужчину сделала». На самом деле – просто гормоны, которые в этом организме сыграли именно таким образом.

Банальная физиология.

– Егор? – вопросительно произнес я.

И торопливо посмотрел сквозь Сумрак.

Ну да, конечно. Он мог бы надеть железную маску, все равно я бы его узнал. Егор, манок Завулона, перехваченный и ловко использованный Гесером. Когда-то он был уникальным мальчиком с неопределенной аурой[1].

Теперь он вырос и стал молодым мужчиной. С той же самой неопределенной аурой. Прозрачное сияние, обычно бесцветное, но временами окрашивающееся и красным, и синим, и зеленым, и желтым. Словно песок четвертого слоя Сумрака… вглядись пристальнее – и ты увидишь все краски мира. Потенциальный Иной, даже во взрослом возрасте способный стать кем угодно. И Светлым, и Темным.

Я же его шесть лет не видел!

Вот это совпадение!

– Антон? – Он был растерян не меньше, чем я.

– Ты что здесь делаешь? – спросил я.

– Лечу, – глупо ответил он.

Но я не оплошал, задал вопрос еще более идиотский:

– Куда?

– В Лондон, – сказал Егор.

И вдруг, словно осознав весь юмор нашего диалога, рассмеялся. Так легко и беззаботно, словно не было у него никаких обид на Ночной Дозор, Гесера, меня, всех Иных на свете…

Через секунду мы дружно колотили друг друга в плечи и бормотали всякую ерунду вроде «Вот это да!», «Я как-то недавно вспомнил…», «Не ожидал…». В общем, все как положено для переживших вместе что-то значительное и не слишком приятное, поссорившихся, а потом, за давностью прожитых лет, находящих в воспоминаниях большей частью интересные моменты.

Но при этом все-таки не настолько расположенных друг к другу, чтобы обняться и прослезиться от умиления встречей.

Ближайшие пассажиры на нас оглядывались, но с явной благожелательностью. Случайная встреча давних приятелей в таком неожиданном месте, как самолет, всегда вызывает расположение у зрителей.

– Ты что, специально здесь оказался? – спросил все-таки Егор с ноткой былой подозрительности.

– С дуба рухнул? – возмутился я. – У меня командировка!

– Ух ты. – Он прищурился. – Все там же работаешь?

– Конечно.

На нас уже не обращали внимания. Да и мы растерянно топтались, не зная, о чем говорить дальше.

– Ты, я вижу… не прошел инициацию? – неловко спросил я.

Егор на секунду напрягся, но ответил с улыбкой:

– Да ну вас всех! Чего мне ее проходить? Сам знаешь… седьмой уровень с натяжкой. Ничего хорошего не светит. Не светит и не темнит. Так что я всех послал.

У меня тоскливо заныло в груди.

А вот таких совпадений точно не бывает.

Как и Леонид Прохоров, Егор остался человеком, не пошел в Иные.

Покарай меня Свет, таких совпадений не бывает!

– Куда летишь? – снова спросил я, вызвав у Егора новый взрыв хохота. Наверное, он пользуется репутацией души компании – смеется легко и заразительно. – Нет, я понимаю, что в Лондон. Учиться? Отдыхать?

– Летом в Лондоне отдыхать? – Егор фыркнул. – А почему тогда не в Москве? Что одни каменные джунгли, что другие, все едино… Я на фестиваль.

– На Эдинбургский? – спросил я, зная ответ.

– Да. Я же цирковое училище окончил.

– Чего? – Настала моя очередь вытаращить глаза.

– Я иллюзионист. – Егор усмехнулся.

Вот это номер!

Между прочим, замечательная маскировка для Иного. Даже для неинициированного – все равно мелкие способности, превосходящие человеческие, у него имеются. От фокусников ждут чудес. Они лицензированные человечеством маги и волшебники.

– Здорово! – искренне сказал я.

– Жалко, что ты в Лондон, – вздохнул Егор. – Я бы тебя провел на выступление.

И вот тут я сделал глупость. Сказал:

– Я не в Лондон, Егор. Я тоже в Эдинбург.

Редко увидишь, как с лица так быстро спадает радость, чтобы смениться неприязнью и даже презрением.

– Понятно. Зачем я вам снова понадобился?

– Егор, ты… – Я запнулся.

У меня хватит духу сказать, что он ни при чем?

Нет.

Потому что я и сам в это не верю.

– Понятно, – повторил Егор. Развернулся и пошел в середину салона. Мне ничего не оставалось, кроме как войти в кабинку и закрыть за собой дверь.

Пахло табаком. Несмотря на все запреты, курящие пассажиры дымят в туалетных кабинках. Я посмотрел в зеркало – мятое лицо недоспавшего человека. Пускай даже я много больше и много меньше, чем человек… Захотелось побиться лбом о зеркало, что я и сделал, шепча одними губами: «Идиот, идиот, идиот…»

Расслабился. Поверил, что предстоит банальная командировка.

Разве такое возможно, когда тебя отправил в путь лично Гесер?

Ополоснув лицо холодной водой, я постоял немного, зло глядя на свое отражение. Потом все-таки отлил, нажал ногой на педаль, пуская в стальной унитаз синенькую дезинфицирующую жидкость, вымыл руки и еще раз ополоснул лицо.

Чья эта операция? Гесера или Завулона?

Кто отправил одной дорогой со мной Егора, мальчика, не ставшего Иным? Зачем?

Чья игра, каковы правила и, самое главное, сколько фигур окажется на доске?

Я достал из кармана подарок Завулона. Кость была матово-желтой, но почему-то я знал, что резчик изобразил черного волка. Матерого черного волчару, запрокинувшего голову в тоскливом призывном вое.

Связь, помощь, совет…

Статуэтка казалась самой обычной, в сувенирных киосках таких сотни и тысячи, разве что из пластика, не из кости. Но я чувствовал магию, что пронизывала фигурку. Мне надо сжать ее в руке… и захотеть. Только и всего.

Нужна ли мне помощь Темных?

Подавив искушение отправить фигурку в унитаз, я вернул ее в карман.

Нет зрителей, чтобы оценить патетичный жест.

Порывшись в кармане, я нашел пачку сигарет. Я курю не так часто, чтобы страдать в четырехчасовом перелете, но сейчас мне хотелось отдаться простым человеческим слабостям. Это свойственно всем Иным – чем старше мы становимся, тем больше мелких дурных привычек приобретаем. Будто цепляемся за малейшие проявления своей природы – а нет якоря надежнее, чем порок.

Впрочем, обнаружив, что зажигалка осталась в кармане пиджака, я без малейших колебаний разжег между большим и указательным пальцем дугу высокотемпературного разряда – и прикурил от магического огня.

Начинающие Иные пробуют все делать с помощью магии.

Они бреются Хрустальным Клинком, пока не отхватывают себе полщеки или мочку уха. Греют обед файерболами, разбрызгивая суп по стенам и отскребая котлеты с потолка. Проверяют линии вероятности, прежде чем сесть в тихоходный троллейбус.

Им нравится сам процесс применения магии. Если бы они сумели, то подтирались бы с ее помощью.

Потом Иные взрослеют, умнеют и начинают жадничать. Они понимают, что энергия всегда остается энергией и правильнее встать с кресла и подойти к выключателю, чем тянуться до кнопки чистым потоком Силы, что электричество разогреет бифштекс куда лучше, чем магический огонь, а царапину лучше залепить пластырем, приберегая Авиценну для серьезных ранений.

А дальше, конечно, если Иной не обречен остаться на самых низких уровнях Силы, приходит настоящее умение. И ты уже не обращаешь внимание, как прикурить сигарету – газом или магией.

Я выпустил струйку дыма.

Гесер?

Завулон?

Ладно, гадать бессмысленно. Надо крепко-накрепко запомнить, что все будет куда сложнее, чем казалось вначале. И отправляться в свое кресло – скоро посадка.

Над Ла-Маншем нас, как положено, помотало в воздухе. Но сели мягко, обычный паспортный контроль прошли вмиг. Остальные пассажиры двинулись за багажом (кроме неинициированного Егора, в самолете не было ни одного Иного), а я, чуть отстав, нашел на полу свою тень. Вгляделся в серый силуэт, заставляя его обрести объем, подняться мне навстречу. Шагнул в свою тень – и вошел в Сумрак.

Здесь все было почти таким же. Стены, окна, двери. Только все серое, выцветшее. Медленными тенями плыли в реальном мире обычные люди. Сами не зная почему, они старательно огибали ничем с виду не примечательный участок коридора, да еще и ускоряли шаг.

К стойке таможенного поста Иных лучше всего было подходить в Сумраке, чтобы не нервировать людей. Над ней раскинуто несложное заклятие, Круг Невнимания, и люди очень стараются ее не видеть. Но меня, разговаривающего с пустотой, могут и зафиксировать.

Поэтому я прошел к стойке в Сумраке, а лишь потом, уже под защитой заклятия, вышел в реальный мир.

Таможенников было двое – Светлый и Темный. Как положено.

Контроль Иных при пересечении границы – вещь, на мой взгляд, не очень-то разумная. Вампиры и оборотни обязаны регистрироваться в местном отделении Дозора, если остаются в городе на ночь. Мотивируется это тем, что низшие Темные слишком часто поддаются животной стороне своей натуры. Так-то оно так, но любой маг, что Темный, что Светлый, способен такого натворить – вампир от ужаса в гроб залезет. Ну ладно, все равно, допустим, есть такая традиция, и отменять ее нигде не хотят… несмотря на протесты со стороны вампиров и оборотней. Но какой смысл контролировать перемещения Иных из страны в страну? Это для людей имеет значение – незаконная миграция, контрабанда, наркотики… шпионы, в конце-то концов. Хотя вот уже полсотни лет шпионы не идут через контрольно-следовые полосы, привязав к ногам лосиные копыта, и не выпрыгивают в ночи с парашютом над вражеской территорией. Уважающий себя шпион прилетает на самолете и селится в хорошей гостинице. А что касается Иных – то никаких ограничений в миграции у нас нет, а гражданство любой страны даже слабый маг получит без всякой проблемы. Ну зачем эта нелепая стойка?

Вероятно, для Инквизиции. Формально таможенные посты принадлежат местным Дозорам, Ночному и Дневному. Но еще один доклад каждый день уходит в Инквизицию. И вот там, наверное, его изучают более внимательно.

Делают выводы.

– Доброй ночи. Меня зовут Антон Городецкий, – сказал я, останавливаясь перед стойкой. Документы у нас не в ходу, и то хорошо. Все ходят слухи, что не то магическую метку на каждого начнут ставить, как сейчас на вампиров, не то в обычных человеческих паспортах сделают невидимую для людей запись.

Но пока обходимся без бюрократии.

– Светлый, – утвердительно произнес Темный маг. Слабенький маг, не выше шестого уровня. И очень чахлый физически: узкоплечий, худой, невысокий, бледный, с реденькими светлыми волосенками.

– Светлый, – сказал я.

Мой собрат из лондонского Ночного Дозора оказался жизнерадостным толстым негром. Единственное сходство с напарником – тоже молодой и тоже слабый, седьмой-шестой уровень.

– Привет, брат! – радостно сказал он. – Антон Городецкий? Служишь?

– Ночной Дозор, Россия, город Москва.

– Уровень?

Я вдруг сообразил, что они не могут прочесть мою ауру. До четвертого или пятого уровня Силы – прочитали бы. А выше для них все сливается в сплошное свечение.

– Высший.

Темный немного подтянулся. Они, конечно, эгоисты и индивидуалисты. Но зато и перед вышестоящими преклоняются.

Светлый широко открыл глаза и сказал:

– О! Высший! Надолго?

– Проездом. В Эдинбург. Через три часа улетаю.

– Отдых? Или по делу?

– Командировка, – ответил я без уточнений.

Светлые, конечно, либеральны и демократичны. Но при этом Высших уважают.

– В Сумрак вошли там? – Темный кивнул в сторону человеческой таможни.

– Да. На камерах слежения не останусь?

Темный покачал головой:

– Нет, тут все нами контролируется. А вот в городе рекомендуем быть осторожнее. Камер много. Очень много. Периодически люди замечают, как мы исчезаем и появляемся, приходится заметать следы.

– Я даже из аэропорта не выйду.

– В Эдинбурге камеры тоже есть, – вмешался Светлый. – Меньше, но все же… У вас есть координаты эдинбургского Дозора?

Он не стал уточнять, что речь идет о Ночном Дозоре. И так понятно.

– Есть, – сказал я.

– У меня хороший друг держит маленькую семейную гостиницу в Эдинбурге, – опять вступил в разговор Темный. – Уже двести с лишним лет. Рядом с замком, на «Королевской миле». Если вас не смутит, что он вампир…

Да что ж это такое, сплошные вампиры вокруг!

– …то вот визитка. Очень хорошая гостиница. Дружественная к Иным.

– Я отношусь к вампирам без всякого предубеждения, – заверил его я, принимая картонный прямоугольник. – Среди моих друзей были вампиры.

И одного друга-вампира я отправил на смерть…

– В секторе «В» есть хороший ресторан, – опять вмешался Светлый.

Они так искренне были настроены мне помочь, что я не знал, как и миновать этот кордон сплошного дружелюбия и благожелательности. К счастью, приземлился какой-то самолет – и за мной замаячили еще несколько Иных. Непрерывно улыбаясь, к чему мимическая мускулатура русского человека плохо приспособлена, я отправился за своим чемоданом.

В ресторан я не пошел, есть мне не хотелось совершенно. Побродил немного по аэропорту, выпил чашку двойного эспрессо, подремал на кресле в зале ожидания – и, позевывая, прошел в самолет. Как и следовало ожидать, Егор летел тем же рейсом. Но теперь мы демонстративно не замечали друг друга. Точнее, он меня демонстративно не замечал, а я с общением не навязывался.

Еще через час мы приземлились в аэропорту Эдинбурга.

Время близилось к полудню, когда я сел в такси – замечательно удобное английское такси, по которым начинаешь тосковать, едва покидаешь Великобританию. Поздоровался с водителем и, повинуясь внезапному порыву, протянул визитку «дружественной гостиницы». У меня было забронировано место в обычном человеческом отеле. Но возможность поговорить с одним из старейших шотландских вампиров (двести лет – не шутка даже для них) в неформальной обстановке была слишком уж соблазнительной.

Отель и впрямь был в историческом центре города, на холме, поблизости от королевского дворца. Я опустил стекло и с любопытством человека, впервые выбравшегося в новую и интересную страну, глазел по сторонам.

Эдинбург впечатлял. Можно, конечно, сказать, что так впечатляет любой старинный город, по которому не прокатился шестьдесят лет назад огненный каток мировой войны, стирая в прах древние соборы, замки, дома и домишки. Но тут было что-то особенное. Может быть, сам королевский замок, так удачно стоящий на горе и венчающий город каменной короной. Может быть, обилие людей на улицах – праздношатающихся, увешанных камерами, заглядывающихся то на витрины, то на памятники туристов. Ведь короля всегда делает свита. Может быть, кружево улиц со старинными домами и булыжной мостовой, вольно раскинувшихся вокруг замка.

Королю, даже с самой красивой короной на голове, нужно еще и достойное облачение. Голого короля из сказки Андерсена не спасли сверкающие на голове бриллианты.

Такси остановилось у четырехэтажного каменного дома, узкий фасад которого был зажат между двумя магазинами, полными посетителей. В витринах висели разноцветные килты и шарфы, стояли неизбежные бутылки виски. Ну а что еще отсюда везти? Из России – водку и матрешки, из Греции – узо и расшитые скатерти, из Шотландии – виски и шарфы.

Я выбрался из такси, принял из рук водителя чемодан, расплатился. Посмотрел на здание. Вывеска над входом в отель гласила: «Highlander Blood».

Да. Наглый вампир.

Морщась от яркого солнца, я подошел к дверям. Становилось жарко. Легенда о том, что вампиры не переносят солнечного света, не более чем легенда. Переносят, солнце им всего лишь неприятно. А вот в такие жаркие летние дни я их даже в чем-то понимаю.

Дверь передо мной не спешила открыться, автоматику в отеле явно недолюбливали. Так что я толкнул ее рукой и вошел.

Ну, хотя бы кондиционер здесь был. Вряд ли эта прохлада осталась с ночи, несмотря на толстые каменные стены.

Маленький вестибюль был полутемным и, может быть, именно поэтому очень уютным. За стойкой я увидел немолодого, очень представительного господина. Хороший костюм, галстук с заколкой, рубашка с серебряными запонками в виде цветка чертополоха. Лицо полное, усатое, краснощекое – кровь с молоком… Впрочем, аура сомнений не вызывала – человек.

– Добрый день. – Я подошел к стойке. – Мне рекомендовали вашу гостиницу… я бы хотел снять номер на одного.

– На одного человека? – с милейшей улыбкой спросил господин.

– На одного, – повторил я.

– Очень плохо с номерами, фестиваль… – Господин вздохнул. – Вы ведь не бронировали?

– Нет.

Он снова горестно вздохнул, стал пролистывать какие-то бумаги – будто в этой маленькой семейной гостинице было столько номеров, что он не мог запомнить, есть ли свободные. Не поднимая глаз, спросил:

– А кто рекомендовал нас?

– Темный на контроле в Хитроу.

– Полагаю, мы сумеем вам помочь, – без всякого удивления ответил мужчина. – Какой номер предпочтете? Светлый, темный? Если вы… э… с собачкой – есть очень удобный номер, из которого даже самый большой пес сможет сам выходить… и входить обратно… никого не беспокоя.

– Мне нужен светлый номер, – сказал я.

– Дай ему люкс на четвертом, Эндрю, – раздалось из-за спины. – Это высокий гость. Очень высокий.

Взяв у портье возникший как по волшебству ключ (нет, никакого волшебства, только ловкость рук), я повернулся.

– Я сам вас провожу, – сказал светловолосый юноша, стоящий у сигаретного автомата рядом с дверьми, ведущими в маленький гостиничный ресторанчик. Очень часто в таких гостиницах обходятся вообще без ресторана, завтрак подают в номера, но у здешних постояльцев слишком экзотические вкусы.

– Антон, – представился я, разглядывая владельца гостиницы. – Антон Городецкий, Москва. Ночной Дозор.

– Брюс, – сказал юноша. – Брюс Рамзей, Эдинбург. Владелец этого заведения.

Выглядел он так, что ему было бы в пору играть Дориана Грея в экранизации Уайльда. Молодой, грациозный и до неприличия свеженький красавчик, которому пошел бы значок с надписью «К разврату готов!».

Вот только глаза у него были старые. Серые, выцветшие, с равномерно розовым белком глаза двухсотлетнего вампира.

Подхватив мой чемодан – я не стал спорить, – юноша начал подниматься по узкой деревянной лестнице, говоря на ходу: