Последний пазл E-Book

Имоджен Кларк

• Herausgeber: Инспирия
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 341

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Каждая семья – это большой пазл, где каждая деталь бесценна Спокойствие семьи Найтингейл нарушается, когда Сесили уезжает на греческий остров Кефалония без каких-либо объяснений. Три ее взрослые дочери, Фелисити, Джули и Лили, озадачены поведением матери. Причины, по которым она совершает столь нехарактерный для себя поступок, остаются полной загадкой. Сесили пришлось уехать, чтобы закончить историю, которая началась несколько десятилетий назад и может оказать влияние на ее семью и сейчас. Когда она вернется, ей придется рассказать дочерям правду. Сможет ли Сесили сохранить семью, когда раскроет свой секрет? Ведь тайны есть не только у нее…

Leseprobe

Имоджен Кларк Последний пазл

Imogen Clark

THE LAST PIECE

Text copyright © 2020 by Blue Lizard Books Ltd

© Кабалкин А., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2025

Часть первая

1

Англия

ЛИЛИ: Мама пропала.

ДЖУЛИЯ:??????!!!

ФЕЛИСИТИ: Что?

ЛИЛИ: Я сейчас дома, она уехала!

ДЖУЛИЯ: Куда уехала?

ЛИЛИ: Развлекаться.

ДЖУЛИЯ: Хахахаха.

ФЕЛИСИТИ: Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?

ЛИЛИ: Мама подалась в Грецию.

ДЖУЛИЯ: Здорово.

ЛИЛИ: Балдею от тебя, Джу.

ФЕЛИСИТИ: Когда? Как? Зачем?

ЛИЛИ: Сегодня утром – самолетом – не знаю.

ФЕЛИСИТИ: А папа знал?

ДЖУЛИЯ: Она его бросила?

ЛИЛИ: Хахахаха – нет, в пятницу она возвращается.

ФЕЛИСИТИ: Что?????

ЛИЛИ: Так сказал папа.

ФЕЛИСИТИ: она же сегодня сидит с Хьюго!

ДЖУЛИЯ: Значит, не сидит!!

ФЕЛИСИТИ: Помогаешь, как всегда, Джу. Черт. Придется мне самой им заниматься.

2

Фелисити Найтингейл швырнула мобильник на только что застеленную кровать и принялась массировать большими пальцами виски. Она заставляла себя размеренно дышать ртом, чтобы успокоить колотящееся сердце. Кажется, висок – точка для снятия напряжения. Интересно, как сильно можно нажимать, чтобы не нанести себе травму? Она надавила чуть сильнее.

На дисплее радиоприемника с часами горели яркие зеленые цифры: «7:37». По понедельникам она оставляла Хьюго у своей матери в восемь утра и бежала на станцию. Так у них было заведено с тех пор, как она вышла на работу. Правило не менялось неделями: Фелисити нравилось постоянство, нравилось точно знать, на каком она свете.

И как прикажете ей поступить теперь? Мать не могла просто так, без спросу, взять и удрать в Грецию, когда ей положено ухаживать за внуком. Это невероятно! И ужасно неудобно.

В довершение ко всем бедам няня отправилась на похороны. Во всяком случае, так она сказала, отпрашиваясь. Фелисити не вполне поверила Мари-Клод, тем более что та отпросилась не у нее (что само по себе было подозрительно), а у Ричарда, принявшего отговорку за чистую монету и отпустившего ее.

Фелисити знала, что если бы поговорила с няней сама, то мигом бы распознала обман. Ричард – разиня, где ему уличить обманщицу. Либо разиня, либо ему попросту все равно. Скорее второе. Оба они знали, что рано или поздно ей придется самой сидеть с сынишкой, тем более что он снова укатил в Лондон и не собирался возвращаться до пятницы. А значит, отъезд матери, нарушившей их договоренность, был проблемой одной Фелисити.

Торопливо крася губы, она лихорадочно прикидывала варианты. Сказаться больной? Нет, намечалось важное заседание правления, ей нельзя было на нем отсутствовать, хотя ее мнение редко спрашивали и еще реже учитывали. Нет, недомогание не вариант.

Попросить о помощи сестру Лили? Той ничего не стоило усадить за свой великолепный кухонный стол еще одного ребенка, сам Хьюго тоже был бы не против: он любил компанию тети Лили и своих двоюродных братьев, но Фелисити замечала, что после дня, проведенного в доме Лили, сын начинает безобразничать за столом. Лили относилась к таким вещам спустя рукава, не то что Фелисити, которая придавала большое значение умению сына правильно держать нож и вилку. Пускай ее сыночку всего четыре года, никогда не рано начать усваивать азы этикета, а вот приобретенные дурные манеры потом трудно изживать.

Но обратиться к Лили нельзя было не из-за ее отношения к воспитанию детей. Если бы Фелисити попросила Лили о помощи, та непременно поделилась бы с Джулией – и пожалуйста, опять перешептывания у нее за спиной. Даже в детстве Фелисити терпеть этого не могла: когда сестры о ней шептались, она чувствовала себя изгоем.

Времени оставалось все меньше, еще немного – и она опоздает на поезд. Все варианты были рассмотрены и отвергнуты, кроме одного – оставить Хьюго с дедушкой.

Фелисити тяжело вздохнула, вспомнив, сколько всего придется объяснить отцу, чтобы он провел день с внуком. Начать с того, что он понятия не имел, чем кормят детей, и запросто скормил бы Хьюго мороженое в десять тридцать утра, если бы тот попросил. Наверняка начнутся игры где попало, и Хьюго весь перепачкается; то ли дело мать Фелисити, у которой была припасена для такого случая специальная рубашонка из клеенки. Главное, нужно категорически запретить им гулять в парке. Отцу нельзя доверять. В прошлый раз Фелисити застала Хьюго на самой верхотуре детской «паутинки»; ее отец стоял внизу и уговаривал Хьюго не трусить. Одному Богу известно, что было бы, если бы он оттуда навернулся. Много ночей после этого Фелисити мучили кошмары один другого страшнее.

Изучая себя в зеркале, она пожевала накрашенными губами, убрала мизинцем комочек помады из уголка рта. Отлично! Она взяла мобильный и позвонила домой родителям. Дожидаясь ответа, она готовилась расспросить отца о выходке матери.

3

Застрявшая в уличном заторе Джулия громко хохотала. Это уже слишком! За все прожитые Джулией тридцать пять лет мать еще ни разу не совершала таких спонтанных поступков. Это не в ее характере! Улететь в Грецию, ничего никому не сказав? Неслыханно! Сначала мать должна была определить, кто и когда навестит отца, чем и когда ему положено питаться, какие растения и как именно поливать, какие телепрограммы записать в ее отсутствие. Но нет, она даже не оставила им номер телефона того места, куда отправилась. Все вместе было абсолютно не в ее стиле.

А бедняжка Фелисити! Сестры переписывались по WhatsApp, так что Джулия не могла видеть ее лицо, но прекрасно представляла гримасу. Донельзя забавно! Она не собиралась смеяться над дорогой Фелисити, но ни за что не хотела бы оказаться мухой на стене у сестры в тот момент, когда рухнули ее тщательно выстроенные планы насчет Хьюго.

Джулия не удивилась бы, если бы ей позвонила в панике сама Фелисити, хотя в очереди тех, кто мог присмотреть за Хьюго, она стояла на последнем месте. Что ж, судя по всему, Лили с легкостью присоединила племянника к своему собственному пятиглавому выводку и тем решила проблему без лишней суеты. Но окажись она в дурном настроении, настал бы черед Джулии. Да, своих детей у нее не было, но это не значило, что она не способна приглядеть за племянником. Все-таки она врач общей практики, что в глазах многих, особенно Фелисити, повышало ее рейтинг, тем не менее ее телефон молчал. Но молчание Фелисити не задевало Джулию. Что действительно ее беспокоило, так это поведение матери.

Она свернула на улицу, где стоял дом родителей; сама она жила с ними, пока не уехала учиться в университете. Она уже отсутствовала там дольше, чем когда-то жила, тем не менее сейчас она возвращалась домой. Все здесь было родным: знакомые дома, тротуары, на которых она когда-то играла, опасно склонившиеся над улицей темно-пунцовые буки, десятилетиями грозящие телефонным проводам. Сквозь их ветви струился теплый вечерний свет. Джулия затормозила на родительской подъездной дорожке.

Там уже стоял, конечно, кабриолет «Ауди A5» Фелисити с непонятно как засунутым на заднее сиденье детским креслом Хьюго. На месте сестры Джулия приобрела бы что-нибудь попрактичнее, но у Фелисити всегда были собственные приоритеты.

Джулия вылезла из своего скромного «Клио». Дом уже обветшал, думала она, запирая машину. Это всегда было любимое семейное гнездышко, а не дом напоказ, но теперь Джулия обратила внимание на трещины в гудроне посредине дорожки и на торчащие из них пучки травы, которая раньше зеленела только по краям. Надо будет посоветовать родителям нанять кого-нибудь для ухода за домом, иначе, когда настанет время его продавать, работы накопится через край. Ужас от мысли о продаже семейного гнезда некоторое время боролся в голове Джулии с мыслями о том, что нужно ухаживать за домом, но она поспешила отмахнуться и от того, и от другого… Думать о продаже дома еще рано, впереди уйма времени.

Она прошагала мимо лужайки, густо заросшей наглыми рыжеголовыми одуванчиками, и торопливо отперла дверь.

– Привет! – крикнула Джулия, по привычке вешая ключ на крючок у двери.

Фелисити убеждала родителей, что мир непоправимо изменился и что теперь дверь всегда надо запирать, а ключ никогда не оставлять на видном месте.

«Предлагаешь мне чувствовать себя пленником в собственном доме? – ворчал их отец. – Нет уж, лучше пусть к нам пожалуют воры. Все равно у нас нечего красть».

Это было близко к правде. Двадцать первый век их родителей почти не затронул. Телевизор у них был древний, под ним еще сохранился антикварный видеомагнитофон, вокруг валялись видеокассеты с наклейками о содержимом. Пленки использовались для перезаписи столько раз, что изображение на них стало почти неразличимым. Джулия даже не знала, продаются ли еще кассеты формата VHS. Однажды сестры сговорились купить родителям в складчину на Рождество новый DVD-плейер, но спустя несколько месяцев Джулия нашла подарок в гараже так и не распакованным.

– Мы здесь, – донесся из гостиной звучный отцовский голос.

Отец сидел в эркере у круглого столика и корпел над пазлом. На носу у него были очки для чтения, на лбу – очки для дали, получалось три пары глаз, как у инопланетянина. О бифокальных и тем более, боже упаси, о мультифокальных линзах он даже слышать не хотел. Хьюго сидел напротив деда в наушниках с шумоподавлением, заглушавших все посторонние звуки, и с айпадом в руках. Он не поднял голову, поэтому Джулия решила, что он ее не заметил.

Фелисити печатала как оголтелая в своем телефоне.

– Надо срочно отправить один мейл… – пробормотала она, ни к кому не обращаясь.

Джулия подошла к отцу и чмокнула его в макушку.

– Привет, пап. Ты как? Справляешься один?

Фелисити бросила на нее предостерегающий взгляд, но Джулия сделала вид, что не поняла, о чем ей лучше бы не заикаться.

– У меня все хорошо, спасибо, Джулия. Вернее, было бы хорошо, если бы я нашел последнюю недостающую деталь… Уже три дня ее ищу, и все без толку. Начинаю бояться, что ваша мать засосала ее в пылесос.

Новый стук входной двери, в дом ворвался хор звонких голосов.

– Это всего лишь я! – крикнула Лили.

– Мы здесь! – откликнулся дуэт Джулии и отца.

Первыми появились двойняшки Лео и Лука, чьи белокурые головки не доставали до дверной ручки. Дружно подбежав к Джулии, они прижались к ней и подперли с двух сторон. Следом за сыновьями пожаловала Лили с младенцем, привязанным к ее груди хлопчатобумажным платком.

– Идите сюда! – позвала она остальной свой выводок, но оставшиеся двое не откликнулись на зов. – Как хотите. Но не сметь приближаться к дороге!

Входная дверь скрипнула и захлопнулась.

– Всем привет! – провозгласила Лили, крутя головой, чтобы распространить приветствие на всех собравшихся.

Джулия испытала прилив любви к своей двойняшке – так бывало при любой их встрече. Это было сродни неконтролируемому электрическому разряду, сигнализировавшему, что все в мире вдруг пришло в равновесие. Лили выглядела, как всегда, чудесно: свежая кожа, лучистые ярко-синие, с зеленоватым отливом глаза. Если Лили раскопала волшебное средство, придававшее ей столько уверенности в себе, то ей точно стоило расфасовать его и продавать на вес мелкими порциями.

– Как насчет фруктового сока? – обратился дедушка к братьям-близнецам и заговорщицки подмигнул. Наушники не помешали Хьюго навострить уши.

– Да, пожалуйста! – крикнули дуэтом близнецы.

– Им вреден сок, папа, – раздраженно сказала Фелисити, как будто ее родительские обязанности распространялись и на племянников.

Лили пожала плечами. Ее дети жили вольно, следили за временем по движению солнца в небе и появлялись дома, только когда проголодаются. Иногда было даже полезно побаловать их чем-нибудь сладеньким.

– Если дать соку близнецам, значит, и Хьюго тоже, – логично заметил дедушка.

– Вообще не надо было об этом упоминать! – огрызнулась Фелисити, но тут же опомнилась. – Ладно, но только разок.

Отец выпрямился, и Джулия заметила в его движениях некоторую стесненность. Он картинно, как полководец саблей, указал рукой на дверь.

– Вперед, войска! На кухню!

Мальчишек как ветром сдуло, женщины остались одни.

Первой заговорила Фелисити. Судя по напряженному тону, ей хотелось все высказать до возвращения отца.

– Надо узнать, что у мамы на уме, надолго ли она уехала. После этого мы договоримся, кто когда кормит отца. Сами знаете, на кухне он хуже чумы. На готовых блюдах он не проживет больше двух дней.

Джулия подумала: очень даже проживет, многие так делают, судя по ее пациентам. Но одним из достоинств жизни всех трех сестер Найтингейл в родном городке была возможность заглянуть вечерком к отцу и угостить его тем, что осталось у них от ужина. Было бы даже приятно, продолжала думать Джулия, готовить время от времени здесь, а не дома, и делить с отцом трапезу. Она удивилась, почему это не приходило ей в голову раньше, и сделала себе мысленную заметку: предложить такой вариант матери, когда та соизволит вернуться из тех мест, куда ее занесло.

– Мне будет труднее все бросить, на мне Хьюго… – продолжила Фелисити.

Джулия еле справилась с желанием подмигнуть Лили.

– …но я постараюсь. Завтра вернется Ричард, и мне полегчает.

Выходит, ее Ричард опять не дома? Иногда Джулия даже жалела сестру – не из-за частых отъездов ее мужа, а из-за того, как стоически она все это сносила. Казалось, Фелисити терпит отсутствие супруга как наказание за некий свой проступок в прошлом, а не как неприятный факт жизни.

– Я живу совсем рядом, – сказала без затей Лили. – Мне ничего не стоит сюда заглянуть.

Джулии казалось, что пятеро детей – это гиря, мешающая передвижению, но у Лили все вроде бы получалось без особенных усилий, поэтому возникал соблазн поверить, что в ее жизни нет обычных семейных тягот. Тем временем Фелисити кликнула по своему телефону и уставилась на него, сильно щурясь. Ей стоило бы проверить глаза, подумала Джулия. Впрочем, Фелисити никогда не призналась бы, что у нее слабеет зрение.

– Сегодня я здесь, – заявила Фелисити. – Завтра под вечер у меня встреча в другом месте. Среда – третья среда месяца, в этот день мы всегда встречаемся. Насчет четверга еще неясно, но к тому времени она, может быть, уже вернется…

– Кто вернется? – спросил их отец.

Он толкнул дверь ногой, развернулся и распахнул дверь спиной. В руках у него был поднос с тремя стаканами темно-алого сока и четырьмя порциями джина с тоником, судя по пузырькам.

– Я позволил себе налить кое-что нам всем. – Он поднял самый полный стакан. – За вас!

– Мама, кто же еще? – отозвалась Фелисити. – Я пас, я за рулем.

– Немножко джина не повредит, – возразил отец и протянул рюмку Фелисити, которая посмотрела на нее так, будто там смертельный яд. Джулия помогла сестре – сама забрала рюмку.

– Лучше я, папа. – Она поспешила сделать большой глоток. От лимонного вкуса стало кисло во рту.

Лили раздала детям стаканы с соком. Близнецы, почти ровесники Хьюго, ловко справились со своими стаканами. Фелисити зорко следила за своим сыном, боясь, что он обольется.

– Может, сядем? – предложила Джулия и шагнула к просиженным диванам. Год-другой, когда в моде был шебби-шик, такая мебель считалась шикарной, но то время давно миновало. Правда, в удобстве этим диванам нельзя было отказать. «Сделай удачную покупку и больше не заморачивайся» – таково было одно из отцовских правил.

Все уселись: Фелисити рядышком с Хьюго, Джулия и Лили с младенцем на другой диван, отец в свое кресло, близнецы расположились на полу, у них в ногах. Хьюго почувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что сел со взрослыми, и тоже сполз на пол. Джулия заметила, что он оставил айпад на диване и Фелисити не преминула поправить гаджет, чтобы не съехал на пол. Мальчишки тут же увлеклись игрой «камень, ножницы, бумага».

– Скажи, папа, – начала Джулия, – что происходит? Куда подалась мама?

– И почему! – дополнила Фелисити с неуместной агрессивностью.

Джулия укоризненно взглянула на сестру, но та не прореагировала.

– Ваша мать пробудет до пятницы на Кефалонии, – ответил отец.

Его взгляд, как обратила внимание Джулия, был направлен на макушки внуков – это был способ не смотреть в глаза дочерям.

– Подвернулась возможность слетать, и она решила ее не упускать, – продолжил он. – С моего одобрения, – добавил он, чтобы снять вероятные сомнения.

– Повезло маме. – С этими словами Лили устроила младенца у себя на коленях и накрыла его подолом юбки. Детская головка исчезла под белым пологом. Отец не шелохнулся, но Джулия знала, что он все еще относится к кормлению грудью как к крайне интимному акту и предпочел бы при этом не находиться, при всех стараниях Лили беречь его чувства.

– Какая еще возможность? – вскинула голову Фелисити, от которой было непросто отмахнуться.

– Она получила письмо с приглашением и решила его принять, – ответил отец. – Как по мне, просто чудесно, что мир теперь так мал и что мы можем так легко разъезжать по свету. Я полностью поддерживаю ее решение.

Джулия восприняла эти слова как заготовленную речь. Только сейчас у нее мелькнула мысль, что в поездке матери может таиться нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Тем временем отец кивнул и выпил еще джина, давая понять, что тема исчерпана.

Лили задумалась. Когда она снова взглянула на Джулию, ей стало ясно, что ее сестра-близнец тоже считает этот вопрос временно закрытым.

Но Фелисити не собиралась униматься.

– Куда же мне девать в четверг Хьюго? Мама знает, что по четвергам у нашей няни выходной.

– Я могу ее подменить, – предложила Лили.

– Я тоже могу, – напомнил о себе их отец, обиженный тем, что о нем забыли. Порой Фелисити бывает такой бесчувственной! Сейчас она готова была считать все эти предложения жалкими попытками решить огромную проблему, созданную отъездом матери.

– Вы не поссорились, пап? – тихо спросила Джулия. – Она не в подавленном настроении?

Веселый взгляд темных отцовских глаз задержался на Джулии, морщинки вокруг них стали глубже.

– Никакого подавленного настроения, – ответил он убежденно.

Казалось, они больше ничего от него не добьются, как бы ни старалась Фелисити. Джулия поймала себя на том, что ей нравится завязавшаяся интрига. Главное, что их мать в безопасности, а о том, что произошло на самом деле, она сама когда-нибудь обязательно им поведает, надо только потерпеть.

– Все это очень странно, – гнула свое Фелисити. – Как ты будешь питаться, а, пап?

– А что такого? – удивился отец. – Уверен, как-нибудь сыщу пропитание, пока ваша мать будет в отъезде.

Лили сдавленно хихикнула и завозилась с сосущим молоко младенцем, чтобы скрыть свое легкомысленное настроение. Джулия прикусила губу. Нет ничего забавнее, чем Фелисити, расстраивающаяся из-за отца.

– Вот и я о том же, – фыркнула Фелисити. – Потому и подумала, что нам надо установить очередность, чтобы каждый вечер одна из нас приносила тебе ужин.

С лица отца сползла улыбка, он стиснул челюсти, как всегда делал, когда кто-то из них ему дерзил в детстве.

– Может, я и постарше тебя, милая Флисс, но еще не инвалид. Согласен, до сих пор приготовление ужина лежало на плечах вашей матери, но вчера вечером я смотрел по телевизору очень интересную передачу, ее вел некий Джейми Оливер. Он с удивительной легкостью готовил еду. Я подумал, что тоже так могу. Будет приятный сюрприз к возвращению вашей матери.

– Так держать, папа! – обрадовалась Лили. – У меня есть пара его книжек с рецептами. Я их тебе привезу, и ты выберешь то, что тебе больше по вкусу.

Отец откинулся на спинку кресла и весело закивал, как будто получил гарантию стремительного превращения в отменного шеф-повара.

Хлопнула входная дверь: это вернулись – вбежали наперегонки – старшие сыновья Лили. Лили и Джулия были блондинками, а Фрэнки и Энцо пошли в своего отца-итальянца: оба были брюнетами и стремительно смуглели при первых же лучах солнца.

– Вот они и проголодались, – простонала Лили и закатила глаза. – Вечно они голодные! Придется ехать домой кормить. – Она отняла у младенца грудь и повязала платок так, что он снова очутился в уютном коконе. – Все, дети, пора домой.

Она взяла свой стакан и залпом выпила джин с тоником, стараясь не смотреть на Фелисити, которая наверняка назвала бы сочетание грудного кормления со спиртным неэтичным. У Хьюго был такой вид, словно расставание с кузенами было для него равнозначно концу света.

– Поскорее приезжай к нам играть, Хьюго, – спохватилась Лили, и он опять заулыбался.

Лили умела всем поднять настроение. В этом с ней никто не мог сравниться при всем старании, настолько щедро она была одарена этим полезным качеством.

Джулия чмокнула отца в щеку и вышла следом за остальными. Последней покинула родительский дом Фелисити, затворившая за собой дверь.

В саду три сестры задержались, чтобы посовещаться. Сыновья Лили воспользовались заминкой и устроили на лужайке беготню друг за другом.

– Все это весьма странно, – сказала Фелисити, пристегивая Хьюго к детскому креслу – почти что акробатическое упражнение, учитывая размеры ее автомобиля. – Но я надеюсь, что все обойдется, а вы?

Для Джулии было непривычно видеть старшую сестру в сомнениях. Та бывала откровенной, только когда оставалась с сестрами наедине, но и то не всегда.

– Все в порядке, – сказала Лили. – То есть чудно, конечно, но папа, похоже, вполне счастлив.

Джулия была согласна с Лили. Отец, ясное дело, утаивал от них что-то важное. Он проговорился о полученном их матерью приглашении, но не о том, от кого оно и что в нем такого привлекательного, что она махнула на все рукой и сорвалась в Грецию как ошпаренная. Ясно было одно: ответов на эти вопросы им придется подождать.

4

Греция

Сесили выглянула в иллюминатор: за ним поблескивало крыло самолета. Дальше простиралось чистое голубое небо, но, если заглянуть за край крыла, можно было увидеть непроницаемую серую пелену. В полете над облаками было что-то волшебное, будто летишь над радугой, в таинственном пространстве, где возможны любые чудеса.

Ей хотелось тронуть руку соседки и поделиться с ней своими мыслями, но незнакомка вряд ли бы разделила ее чувства, поэтому Сесили сосредоточилась на облаках, определяя, где облачный слой гуще, где тоньше.

Ей, конечно, уже доводилось летать над облаками, но раньше она почему-то не осознавала этой магии. Правда, погода немного ее разочаровывала: она хотела бы разглядывать игрушечный мир внизу. Над какими краями они сейчас пролетают: над Францией или уже над Италией? Ее губы сами по себе растянулись в улыбке. Она летит в Грецию! Но стоило вспомнить зачем, как Сесили стало не по себе.

Она вжалась в кресло, пытаясь отключиться, чтобы не слышать детское хныканье в нескольких рядах позади нее. Эти звуки напомнили ей о семье. Исчезнув вот так, без объяснений, она подвела Фелисити и теперь мучилась угрызениями совести, хотя и знала, что малыш Хьюго не останется без присмотра. Норман с удовольствием за ним приглядит, внук в доме заставит его забыть обо всем на свете. Сесили надеялась, что именно так и произойдет, к тому же смысла переживать из-за этого теперь не было. Самолет нес ее на высоте тридцати шести тысяч футов над землей, и волнения дочери из-за того, куда девать своего ребенка, сейчас были не ее заботой.

Она закрыла глаза, стараясь не думать о письме в сумке. Если честно, все дни после получения письма она только о нем и думала и чувствовала себя… Она затруднялась определить, как именно, но точно не лучшим образом. Впрочем, когда летишь в самолете, ничего нельзя изменить. Все прояснится, когда она прибудет в отель. Пока что ей требовалось терпение. Чтобы отвлечься, она заставила себя вспоминать, что взяла с собой, что забыла, соображать, хватит ли ей нижнего белья, и переживать из-за стирки в случае, если не хватит.

– Что будете пить? Желаете перекусить? – раздался голос слева от нее, и она открыла глаза.

На нее выжидательно смотрел бортпроводник в чудесном желтом пиджаке с белой оторочкой на воротнике и на манжетах. Кожа у него была необычного цвета, как будто его окунули в кленовый сироп.

– Даже не знаю… – пробормотала Сесили. – Что у вас есть?

Бортпроводник был профессионалом: не вытаращил глаза, а только глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

– У нас широкий выбор горячих и холодных напитков, соленых и сладких снеков, горячих блюд и алкоголя. – В его голосе все-таки прозвучало легкое раздражение.

Взволнованная Сесили услышала только последний вариант.

– Джин с тоником, пожалуйста, – проговорила она и сама удивилась своим словам. – И орешки, пожалуй.

Который сейчас час? Уместно ли заказывать спиртное? Если ориентироваться на пассажира через проход, тянущего из банки пиво, то вполне. Она покосилась на свои часы. Уже миновал полдень, значит, она никого не шокирует джином. К тому же у нее какой-никакой отпуск, а значит, повод расслабиться.

– Лед, лимон? – осведомился бортпроводник, доставая из одного из отделений своей тележки бутылочку Gordon’s.

Сесили утвердительно кивнула. Решение было принято – и не такое уж дерзкое.

Она поставила пластмассовый стаканчик на бумажную подставку и опять стала смотреть в иллюминатор. Норман и Хьюго прекрасно справятся без нее. Хьюго такой забавный: серьезный, сдержанный и при том смешной – порой как скажет что-нибудь эдакое, что так и замрешь разинув рот. Он совсем не похож на своих кузенов, на эту четверку Маугли. Ничего удивительного, ведь их матери, Фелисити и Лили, такие разные.

Шестеро внуков, настоящее благословение! Будут ли еще? Время покажет. Фелисити так намучилась, прежде чем родила Хьюго, что вряд ли решится на повторение. Лили и Марко могут попытаться: вдруг к пятерым сыновьям добавится дочь? Сесили знала, что женщины в наше время все дольше тянут с родами, но существует черта, после которой о деторождении обычно уже не помышляют. Джулия как раз подбиралась к этой черте. Особенно если учесть, как долго теперь длятся поиски подходящего партнера. И кто знает, что за новости поджидают ее в Греции? Лучше не забегать вперед. Очень может быть, что вся затея окажется напрасной.

Когда командир корабля объявил, что до посадки остается десять минут, Сесили замутило от волнения. Она еще никогда не бывала в аэропортах одна. Обычно рядом находился Норман, он все контролировал. Каков порядок действий? Ей никак не удавалось это вспомнить. Что делаешь сначала – забираешь багаж или проходишь паспортный контроль? Какая разница, указатели, без сомнения, будут не только на греческом, но и на английском. Самолет был полон английских отпускников, наверняка не все они владеют греческим. В школе Сесили изучала такой предмет – «греческий язык», только, конечно, это был древнегреческий. Много ли общего у этих двух языков? В любом случае она давно все забыла, ей ни за что не составить фразу «Где мне искать мой багаж?».

Сесили наклонилась, достала из сумки конверт, вынула и аккуратно развернула письмо. Взгляд сразу нашел главное. «Найдите стойку „трансфер“, вас направят в микроавтобус, он доставит вас в отель», – прочла она в энный раз. Получается, ее будут ждать? Времени было так мало, что она не успела ответить; оставалось надеяться, что все получится так, как было описано в письме.

Послание пришло три дня назад. Когда Сесили прочла его в первый раз, то час или два просто непонимающе смотрела на строчки. Норман где-то гулял с приятелями. Сесили сидела в кухне и раз за разом перечитывала текст, пока не заучила его наизусть. Когда Норман вернулся, раскрасневшийся, весь в грязи, она молча, ничего не объясняя, сунула ему письмо.

– О!.. – протянул он, когда прочел. – Ну и ну!

Сесили ничего не сказала. Норман в точности воспроизвел ее мысли.

– Ты поедешь? – лаконично спросил он.

– Не вижу других вариантов, – ответила Сесили.

– Прямо в понедельник? Времени в обрез.

Сесили пожала плечами.

– Ничего не поделаешь. Я уже звонила в турагентство, есть рейс утром в понедельник. Бронировать билет?

Норман мог бы возразить, забеспокоиться, что ей придется лететь в такую даль, послушавшись неожиданно пришедшего письма с минимумом информации. Но она заранее знала, что возражений не будет. Как он мог возразить?

Самолет уже выпустил шасси, до приземления оставались минуты. Сесили сложила письмо, аккуратно убрала его в конверт и спрятала в сумочку. Ей поступило приглашение, она его приняла. Все просто, проще не бывает.

5

До отеля «Афродита» был примерно час езды от аэропорта – так Сесили сказали на стойке «трансфер». Она с облегчением убедилась, что ее ждали: девушка с гладкими волосами нашла ее имя в списке и с наслаждением вычеркнула – дело было сделано. После нее к стойке подошли еще четыре человека. Прибывшие погрузились в микроавтобус вместе с чемоданами и стали смотреть на непривычные пейзажи за окном, менявшиеся по мере того, как они ехали по неуклонно сужавшимся дорогам.

Вот и берег моря. Внизу мерцала бирюзовая вода, над дорогой нависали скалы, земля имела небывалый – оранжевый – цвет. Все вместе выглядело в точности как разворот в туристической брошюре. Сесили всегда считала такие яркие картинки фотошопом, краски на них казались ей чрезмерными; но нет, реальность оказалась ничуть не хуже – Кефалония выглядела захватывающе красивой. Она пожалела, что рядом нет Нормана: хотелось разделить с ним эту красоту; что ж, придется все передать на словах после возвращения. В том, чтобы любоваться красотами в одиночку, тоже была своя прелесть.

Она прижалась затылком к подголовнику. Пока что, думала она, все идет без сучка без задоринки. Посмотрим, готов ли для нее номер. Вдохновляло то, что ее фамилия оказалась в списке пассажиров микроавтобуса. Все происходило согласно изложенной в письме программе.

По пути они делали остановки, высаживая пассажиров. Пара в одинаковых непромокаемых куртках (это когда в небе ни облачка!), вылезая, ворчала, что их отель не дотягивает до уровня, обещанного сайтом. Сесили снисходительно улыбалась: британцы за границей – особая порода людей.

В конце концов в микроавтобусе остались двое – Сесили и еще одна женщина. Сесили не спешила завязывать разговор, потому что плохо понимала, почему здесь оказалась, и старалась не встречаться глазами с попутчицей, хотя та смотрела на нее в упор, явно горя желанием поболтать.

– Вы тоже в оздоровительный центр? – прозвучал вопрос, когда стало очевидно, что сама Сесили не нарушит молчания.

Сесили кивнула и скупо улыбнулась.

– Первый раз? – продолжила женщина, не обидевшись на сдержанную реакцию. – А я езжу каждый год. Чудо как хорошо, то, что доктор прописал. Обычно беру пару занятий по йоге, а остальное время нежусь у бассейна. Однажды польстилась на курс освобождения организма от шлаков, но при такой шикарной кормежке… – она произнесла это так, словно пробовала что-то очень вкусное, – было бы преступлением голодать, вы меня, конечно, понимаете.

Полноту женщины можно было назвать нездоровой, но услышанное взбодрило Сесили. Она бы не выдержала неделю на одной траве и была рада услышать, что ее не станут изводить лечебным голоданием.

– Тем лучше, – отозвалась она, считая, что этого ответа будет достаточно.

Микроавтобус затормозил, и женщина шумно перевела дух, как будто добралась после долгой поездки до родного дома. Быстро пройдя по дорожке под грохот чемоданных колесиков, она исчезла в дверях здания. Сесили осталась сидеть. Водитель вопросительно оглянулся на нее.

– Отель «Афродита»? – спросил он с сильным акцентом.

Сесили кивнула, и он жестом указал ей на дверь. Она все еще колебалась. Он приподнял брови.

– Выходите или везти вас обратно?

– Выхожу, – ответила она, невольно подражая его акценту. На самом деле она бы сейчас предпочла укатить обратно в аэропорт.

Водитель помог ей вытащить чемодан, уселся за руль и был таков. Сесили осталась стоять на ступеньках отеля, как эвакуированная военного времени. Отель выглядел симпатично: двухэтажное здание с широкими арочными окнами и французскими балкончиками, серовато-розовое, как внутренность спелого гриба. Перед фасадом стояли высокие вазы вперемежку с юккой и другими растениями, терракотовая черепица крыши притягивала взгляд на фоне небесной сини. Все было устроено со вкусом, содержалось с любовью. Весьма многообещающе!

Сесили вздохнула. Если сорвется все остальное, она по крайней мере приятно проведет неделю, с облегчением вернется домой и постарается обо всем забыть.

Для начала нужно было войти. Затаив дыхание, она толкнула входную дверь.

Фойе было светлое, просторное, с выложенными белым мрамором стенами и полом, от которых будто веяло прохладой, с красивыми растениями в огромных кадках по углам. Стойка администратора находилась у противоположной стены, и Сесили направилась туда, нарушая тишину стуком колесиков чемодана по полу.

Администратор встретил ее гостеприимной улыбкой.

– Добрый день! – сказал он по-английски. Светлые волосы и бледная кожа лучше всякого паспорта выдавали ее гражданство.

– Я Сесили Найтингейл, – сказала она, надеясь, что этого хватит. Он кивнул, как будто только ее и ждал, и Сесили облегченно выдохнула.

– А, миссис Найтингейл! Хорошо долетели?

– Очень хорошо, благодарю! – прощебетала Сесили.

– Как я понимаю, вы прибыли в оздоровительных целях. У вас будет номер с видом на море. Надеюсь, вы не возражаете?

Сесили утвердительно кивнула.

– Чудесно.

– Все оплачено, осталось только посмотреть ваш паспорт…

Сесили достала из сумочки паспорт и подала администратору. Что значит «все оплачено»? Бесплатное пребывание? Очень мило, конечно, но она предпочла бы заплатить за себя сама. У нее уже возникло неприятное чувство незащищенности. Чья-то непрошеная щедрость его только усугубляла. Но она понимала, что сейчас не время задавать вопросы. В нужный момент она все узнает.

После коротких формальностей администратор вызвал коридорного. Тот взял ее чемодан и повел ее по ступенькам вверх, потом по коридору до двери номера. Отперев дверь, он посторонился и пропустил ее вперед. Белизну комнаты нарушали розовые подушки, голубые простыни и алая бугенвиллея с толстым стеблем в стеклянной вазе. За окном и вправду мерцало Ионическое море.

Сесили полезла в сумочку за чаевыми, но коридорный не стал ждать и ретировался, тихо затворив за собой дверь.

Она гадала, что будет дальше.

Ее позвали, она прилетела. Теперь оставалось только ждать.

6

Англия

Лили изучала сайт университета. Там предлагались бесплатные курсы по множеству предметов. Потребительское поведение и психология. Введение в шифровальное дело. Дигитальное благополучие – с чем это едят? Основы работы с кадрами. Выбрать последнее, чтобы потом поразить Фелисити своими новыми познаниями? Но зачем? Она все равно не постигнет эту премудрость, к тому же бесплатный курс ни за что не даст тех знаний, которые Фелисити усвоила за пятнадцать лет работы.

Правильнее было бы выбрать что-то такое, о чем у ее сестер нет никакого представления. Ее взгляд остановился на курсе под названием «Важность игры в повседневной жизни». На сей счет Фелисити наверняка не осведомлена, усмехнулась Лили и тут же упрекнула себя за это. У ее сестры много других сильных сторон. Она кликнула по ссылке. Появилась женщина средних лет, машущая руками в воздухе и улыбающаяся так, будто только что сумела разгадать сокровенную тайну жизни. Лили стала изучать программу курса и не увидела почти ничего сверх того, что привыкла считать обыкновенным здравомыслием; тем не менее курс был рассчитан на несколько недель при трех часах занятий в неделю. О чем разглагольствовать столько времени? Не иначе, жизнь таит многое, что Лили неведомо.

– Хватит из-за этого переживать, – сказал как-то раз ее муж Марко, когда она в очередной раз затеяла разговор о собственных несовершенствах. – Чтобы понять жизнь, необязательно учиться в университете. Взгляни на меня, разве я не успешен?

С этим нельзя было не согласиться. Марко, уроженец деревни под Анконой, подался в Англию в шестнадцатилетнем возрасте, стал работать в дядиной пиццерии, а теперь был владельцем небольшой сети собственных ресторанов.

– Конечно, ты успешный человек, – согласилась она. – Но никто в твоей семье не ждал, что ты займешься чем-то другим. А я единственная в семье, кто не учился в университете, это другое дело.

Марко покачал головой.

– То, что у тебя есть, гораздо важнее. Мы завели детей, и ты их растишь. Это важнейшая на свете работа. У Фелисити один Хьюго, и то за ним присматривают другие, у Джулии вообще нет детей. Вот скажи, что ты предпочла бы: наших малышей или скучную офисную работу?

Когда он так это поворачивал, она понимала, что он прав, хотя ее слегка обижало, когда он критиковал ее сестер. Но на самом деле Лили расстраивало не то, что она не училась в университете, а то, что она не смогла туда поступить: не дотянула успеваемость, не хватило мозгов.

В некотором смысле Лили повезло, что она вообще выжила. Она появилась на свет преждевременно, на тридцать первой неделе, крохой весом два с половиной фунта. Ее немедленно поместили в инкубатор, на искусственное дыхание и кормление через трубку; по словам матери, ее жизнь висела на волоске. Несколько раз она находилась на грани гибели, но продолжала бороться, мало-помалу окрепла и в конце концов научилась дышать самостоятельно. Преждевременное начало жизни означало, что некоторые стадии развития наступили у нее позже ожидаемого, а какие-то вообще не наступили.

Где же находилась в это время Джулия, ее близнец? В тепле и в безопасности, в материнской утробе. Только вмешательством свыше можно было объяснить то, что, исторгнув Лили, материнский организм расслабился, схватки прекратились. К моменту появления на свет розовой, здоровенькой, способной самостоятельно дышать Джулии Лили успела провести на планете уже семьдесят один день.

Их история пришлась по вкусу прессе. Чудо-близнецы, родившиеся с разницей в десять недель! Гордые родители позировали с обеими дочерями, худышкой Лили и ее младшей, но более сильной близняшкой. О них писали газеты, историю их рождения с тех пор не переставали обсуждать. Ничего себе, близнецы с разными датами рождения!

Матери нравилось, что у них разные дни рождения, Лили – нет. Она бы предпочла родиться в один день с Джулией и терпеть не могла отмечать свой день рождения одна, как будто была недостойна «настоящего» праздника. Джулия всегда охотно предлагала ей праздновать вместе, в свой день, и Лили знала, что от нее ждут радости из-за двух дней рождения, прямо как у королевы [1], но ей было совсем не радостно.

Когда близняшки пошли в школу, одна в форме на свои пять лет, а вторая в форме наименьшего из существующих размеров, быстро стало ясно, что день рождения – не единственное преимущество Джулии перед Лили. Лили позже научилась читать и писать, всегда всюду опаздывала и была не в ладах с математикой. Поэтому, когда Джулия пошла учиться на врача, Лили прошла обучение уходу за детьми и стала няней в яслях, о чем нисколько не сожалела. Как няня она значительно превосходила Джулию. И все же она чувствовала себя отстающей, понимая, что все сложилось бы у нее иначе, если бы она однажды не поторопилась на выход, а потерпела бы еще пару месяцев.

В отличие от сестер, она не стала продолжать профессиональную карьеру, а принялась рожать детей. Успех Марко в бизнесе давал ей прекрасную возможность сидеть дома и самой их воспитывать. Оказалось, что сестры по части деторождения значительно от нее отстают. Лили знала, что Фелисити и Джулия завидуют ее нехитрому выбору. Порой жизнь полна иронии.

Лили закрыла компьютер и посмотрела на часы. Через двадцать минут младенец должен был проснуться. Потом придется забирать мальчиков из школы и из игровой группы. Оставалось время только на звонок матери. Обычно Лили нравилось с ней беседовать, не то что с Флисс и с Джулз. Фелисити звонила только по делу, насчет Хьюго, Джулия – почти никогда. Лили уже нашла свой мобильный и стала искать в списке номер, но вовремя вспомнила, что мать в Греции.

У нее поникли плечи. Мать не пользовалась мобильным телефоном и не брала в руки тот, что они ей подарили.

«Если я дома, то отвечу на звонок, – объясняла она. – А если нет, то вам нетрудно оставить сообщение на автоответчике, чтобы я перезвонила. Это прекрасно работало целых тридцать лет. У меня нет причин что-то менять сейчас». Так она ничего и не меняла. Но теперь, когда ей предстояло отсутствовать целую неделю, у Лили не было способа с ней связаться, и она тяжело переживала разлуку. У нее не было даже телефона гостиницы, где мать остановится; может быть, номер есть у отца?

Лили позвонила родителям домой и стала ждать ответа. Она надеялась застать отца, но после девятого гудка встревожилась. После десятого гудка включился автоответчик. Лили уже была готова повесить трубку, но тут отец все-таки ответил на звонок.

– Найтингейл слушает, – раздался его бас. Фелисити уговаривала его перестать называть свою фамилию, чтобы не поощрять телефонных рекламщиков, но он упрямился.

– Привет, пап, это Лили.

– Привет, Лили, мамы нет дома, – по привычке ответил он.

– Знаю, она же в Греции.

– Ах, да, действительно…

– Я звоню проверить, как ты. Тебе что-нибудь нужно?

– Нет, благодарю, я в полном порядке. Знаешь, дел по горло. Я обещал вашей матери заняться в ее отсутствие сараем, а то у него начинает протекать крыша. Уже дважды за сегодня туда лазил.

– Смотри не переусердствуй.

– Не считай меня дряхлым! – Судя по тону, отцу все же было немного не по себе.

– Я считаю, что тебе семьдесят лет, папа. С водостоком справится Марко, ему не трудно.

Отец в ответ фыркнул.

– Ты ходил за покупками? Не будешь голодать?

– Ходил, не буду. – Он оживился. – Чего только теперь не продают! Я услышал рецепт блюда «пак чой», и что же? Оно на стеллаже в «Теско».

– Тем лучше, папа. Ты уже пробовал стряпать?

– А как же! – В его голосе звучала гордость. – На ужин у меня говяжий бульон с лапшой. Всегда любил азиатскую кухню, а вот ваша мать к ней равнодушна: говорит, она сыровата. Я записал ту передачу, теперь у меня есть все рецепты. Пересмотрю, прежде чем начать готовить. Так и подмывает приступить к делу!

– Мама дала о себе знать?

– Еще нет. Думаю, позвонит, когда устроится.

Это удивило Лили. Насколько она знала, родители никогда не разлучались – во всяком случае, все сорок лет, сколько длился их брак.

– Что все это значит, папа? – не удержалась от вопроса Лили. – У мамы все хорошо?

На том конце повисла короткая, но отчетливая пауза.

– Все хорошо. Просто она иначе не могла. Знаю, для вас это выглядит странно, но я не сомневаюсь, что она все вам объяснит, когда придет время. – Снова пауза. Лили открыла рот, чтобы что-то сказать, но отец продолжил: – Больше меня не спрашивай, Лили. Все объяснения получите у матери.

– Как скажешь, – вздохнула Лили. – Ты-то сам в порядке?

– Говорю же, лучше не бывает. А сейчас прости, водосток не ждет.

Лили улыбнулась в трубку.

– Желаю насладиться говяжьим бульоном с лапшой! Перезвоню завтра.

– Это лишнее, Лили. Я прекрасно справляюсь сам.

Ты-то да, подумала Лили, а я нет.

7

Джулии хотелось заказать себе еще одну порцию выпивки до прихода Сэма, хотя причин нервничать у нее не было. Да и голову лучше было сохранять ясной. Не хотелось что-то забыть или случайно с чем-то согласиться.

В баре было тихо, и она надеялась, что так и будет дальше. Джулия прошла со своим стаканом к столику у стены, в самое безлюдное местечко. Их беседу вряд ли стали бы подслушивать, но она не хотела рисковать. Разговор и так ожидался непростой, не хватало еще отвлекаться на любопытных вокруг.

Ей было очень беспокойно. Давненько она так сильно не переживала, уже много лет ничто не нервировало ее так сильно. Будто она снова стала ребенком. От нервов она даже проснулась сегодня среди ночи – вот уж небывалое дело!

Все действительно непросто: к адреналину примешивалось непрошеное ощущение – паника. В голове у нее еще звучал тихий голос разума: что ты вытворяешь? Тебе это по плечу? Надеешься справиться? Точно? Что скажут люди? Что скажет Лили?