Реанимация солнца E-Book

Анастасия Волжская

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Любовь внеземная
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 312

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

«Я заново запустила его сердце. Он перезагрузил мою жизнь». Говорят, жизнь в трущобах Абисс-сити тяжела и опасна. Но я, Солана Диаз, знаю секрет. Нужно лишь соблюдать неписаные правила. Казалось бы, что может быть проще — не задавать вопросов, не вмешиваться в разборки между бандами, не нарушать врачебный нейтралитет и знать свое место. А главное — никогда, ни при каких условиях, ни в коем случае не связываться с бойцами «Механического солнца» — безжалостными, практически неуязвимыми убийцами. Но один вечер изменил все.

Leseprobe

Анастасия Волжская, Валерия Яблонцева Реанимация солнца

© Волжская А., Яблонцева В., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

Я знала, что этот вечер не мог закончиться ничем хорошим. Это было одно из тех глубинных, беспокойных знаний, которые иногда называют интуицией или предчувствием. Я нутром чуяла – ничего хорошего не произойдет, и все тут.

Настенные часы – белый циферблат, синий пластик ободка, черные стрелки – отсчитывали последние секунды вечерней смены. Пять минут до конца затянувшегося дежурства. Еще пять минут в клинике.

Мой план был четок и прост: перепроверить оборудование, запереть двери и шкафы с лекарствами, вырубить в здании энергию и отправить сообщение Хель, которая будет открывать клинику утром. Если не возиться, еще успею забежать домой и привести себя хотя бы в относительный порядок. Принять быстрый душ, распустить волосы, подвести глаза, натянуть любимый черный с серебром топ, серьги-кольца в уши… и на станцию. Главное – не опоздать. Скайвей, серебристыми нитями связывавший центральные районы Абисс-сити с темными перенаселенными окраинами, был единственным, что даже в трущобах работало по расписанию – хоть часы сверяй. Опоздаю – об ужине и свидании можно будет забыть.

Молчаливым напоминанием вспыхнул на запястье синий огонек коммуникатора. Ли Френнель. Интересуется, беспокоится, уточняет – как и полагается благовоспитанному манну-литианину перед первой встречей вне интранета. Но именно сегодня настойчивое мигание индикатора оповещения не радовало, а нервировало, подсознательно ассоциируясь с мерцанием голомонитора, считывавшего показания пульса пациента.

Вспышка, пауза, вспышка.

Пауза…

«Мы его теряем!»

Да к шиссам все!

Не открывая сообщение, я сдернула коммуникатор с руки, зло сунула в карман рабочих брюк и решительно выбросила Ли Френнеля из головы. Ну его… к шиссу… по крайней мере, на ближайший час.

Вдох, выдох… Кажется, это только кажется…

«Маску, маску плотнее прижми, Солана!»

Шиссово предчувствие не ослабляло хватки, подстегнутое призрачными голосами в голове. Неудачный день в семнадцатом районе Абисс-сити – трое за прошедшие сутки умерли на нашем операционном столе. И теперь я никак не могла успокоиться, даже погрузившись в привычную монотонную рутину – пересчитать стопки капсул в шкафу, проверить скальпели в отсеке для дезинфекции, достать из сушилки чистые колбы. Словно от того, в каком состоянии я оставлю клинику, могла зависеть чья-то жизнь.

Живот сводило от внутреннего напряжения, пальцы мелко тряслись. Почти бессознательно я прикоснулась к правому предплечью, где под плотным пластырем выступила набухшая капля блокиратора. Почти полмесяца до новой плановой инъекции – а если не лезть в неприятности и не сходить с ума по мелочам, можно протянуть и дольше. Как раз хватит времени заработать на новую дозу.

Дорого, как же все дорого!..

Снаружи застучали тяжелые дождевые капли. Несколько минут – и разразится ливень, подарок от метеорологической службы Абисс-сити, стабильно обеспечивавшей над центральными районами мегаполиса хорошую погоду за счет остальных. С губ сорвался едкий смешок. Ли Френнель, небось, уже предвкушает романтическую прогулку под звездами после ужина в дорогом литианском ресторане, а я тут размышляю, как бы добежать до станции скайвея, не вымокнув до нитки.

Накинув водонепроницаемый плащ, я в последний раз окинула взглядом полутемную приемную. Все на месте: три пластиковых стула для ожидающих, стол администратора с привинченными к крышке панелями голомонитора – на случай, если кому-то придет в голову украсть ценную технику, – и искусственное деревце в кадке. Вот и все, что могла позволить себе расположенная на задворках мегаполиса маленькая клиника, большая часть пациентов которой была не в состоянии полностью оплатить лечение, а уж тем более предоставить данные страхового полиса. Две надежно закрытые двери – кабинет дежурного медика и операционная – и еще одна, со сложным кодовым замком – кладовая, где хранилось все ценное оборудование и медикаменты. Нанятый техник нор-р, по слухам работавший с системами безопасности космоверфей, постарался на славу: ни одна из попыток взлома, опробованных закоренелыми наркоманами и любителями поживиться чужим добром, не увенчалась успехом.

Можно уходить.

Щиток энергопитания, наружный кабель которого несколько дней назад лишился части изоляции после меткого выстрела, подмигивал в нервном прерывистом ритме в такт хлещущим снаружи струям дождя, периодически выстреливая снопом искр из-под неплотно закрытой крышки. Еще одна вещь в бесконечном списке на распределение скудных финансов. Хоть изоляционной лентой дыру обмотать, что ли? Пациент из нор-ров, которого мы недавно буквально по частям собрали, как раз принес в качестве платы стащенный с верфей моток. Клейкая лента, как говорится, главный друг космомехаников. И медиков, надо признать, тоже.

Натянув плотную прорезиненную перчатку, я набрала на панели, закрывавшей щиток, сложный код и рывком откинула крышку. Проводка нещадно искрила, била по глазам белыми вспышками. Прищурившись, я потянулась к главному рубильнику – нужно наконец обесточить клинику, пока дождь не разошелся в полную силу, а то только пожара нам не хватало. Пальцы сомкнулись вокруг широкой ручки…

Дрожь пронзила тело до самых ступней. И дело было не в электрических разрядах. Их блокировала перчатка. Нет. Что-то дурное, отвратительное, что-то поворотное, разделяющее жизнь на до и после – должно было случиться.

Шиссово предчувствие!

Я крепче стиснула ручку, проклиная нервно-тревожное чувство внутри, которое мешало решительно дернуть рубильник. Если я сделаю это, если отключу питание, все системы клиники перейдут в режим ожидания, а при повторном запуске перезагрузка потребует времени. Немного, но… иногда решают мгновения. Иногда…

«Быстрее, быстрее! Да шевелись же, Солана Диаз!»

Нет. Это будут проблемы Хельми. Это ей нужно завтра прийти пораньше, чтобы подготовиться к приему пациентов и приходу медика. А у меня выходной, свидание и большие планы. Большие, большие планы…

И в этот момент за окном – в нескольких метрах от входа – промелькнула какая-то тень.

Опасность!

Я напряглась, готовая к атаке. Сердце застучало безумно часто – ненормально часто, – и я нервно выдохнула сквозь стиснутые зубы, почти физически ощущая, как бугорок инъекции уменьшился на миллиметр. Несколько дней спокойной жизни спущены в канализацию. Большое спасибо разыгравшемуся воображению от отощавшего кошелька.

Разумом я понимала, что сейчас нужно просто отключить рубильник, активировать сигнализацию и воспользоваться запасным выходом, обходя подозрительную тень по большому кругу. Не стоило искать приключений на свою голову. Не стоило…

Но вместо этого я взяла из ящика администраторского стола фонарик и резко распахнула входную дверь.

Никого.

Порыв ветра швырнул в лицо мелкие дождевые капли. Небольшой козырек над входом в клинику защищал от ливня, но промозглый холод, особенно ощутимый после теплой и сухой приемной, мгновенно пробрал до костей.

На улице было темно. Город всегда экономил на освещении отдаленных районов, а те светильники, которые, может, и имели бы хоть какой-то шанс работать ночью, быстро разбирались на запчасти ушлыми нор-рами или разбивались во время бесконечных стычек между бандами. Только неоновые рекламные вывески на крышах и стенах высоток, недосягаемые для выстрелов и приставных лестниц, освещали территории окраин, бросая на все вокруг неестественные ядовито-зеленые, лимонные и едко-розовые отсветы.

– Кто здесь? – перекрывая шум капель, прокричала я. – Покажись!

Тишина.

Я сощурилась, вглядываясь в плотную пелену дождя, но тщетно. Стена ливня скрывала все на расстоянии вытянутой руки. Мерцали кислотными цветами рекламные огни, справа, почти над самым козырьком выхода, потрескивала поврежденная проводка. Далеко, на самой грани видимости, серебряная пуля скайвея расчертила полосой темное небо – точно по расписанию.

Шиссово семя!

– Послушай, умник! – не скрывая раздражения, произнесла я. – Ты знаешь законы. Если нужна экстренная помощь, ты должен пересечь порог. Сам. На своих двоих… или сколько их там у тебя. Да хоть ползком! Иначе я и пальцем не шевельну, чтобы отскрести тебя от асфальта.

Молчание. Шуршание капель по заваленной мусором обочине, треск проводки, отдаленный свист пролетавших вдоль трассы ховеров. И ничего.

Ни-че-го.

– Что ж, я тебя предупредила. Подыхай.

Не поворачиваясь спиной к темному проулку – инстинкты буквально вопили об опасности, – я демонстративно сделала шаг назад. Мельком взглянула на вытянутый прямоугольник двери, за которым ждала привычная тишина, спокойствие и относительная защита – убивать медиков считалось делом недальновидным, а потому крайне не рекомендуемым. На глаза случайно попались часы – тонкие стрелки отмеряли десятую лишнюю минуту моей смены.

Прекрасно. Просто отлично.

Я имела полное право вернуться в клинику, закрыть дверь и уйти. Неписанный закон улиц, где правила всегда диктовали противоборствующие банды, с трудом уживавшиеся в трущобах Абисс-сити, был прост: не успел добраться до помощи – твои проблемы.

Его проблемы. Не мои. У меня проблем и без того по горло – аренда, иссякающий блокиратор, свидание это шиссово…

Ну, и почему что-то внутри упорно отказывалось закрывать клинику и дергать этот шиссов рубильник? Зачем я вылезла под дождь с одним лишь жалким фонариком? Чего искала, вглядываясь в сырую темноту?

Проклиная все на свете – предчувствие, паранойю, клинику, дежурство, метеорологов, Ли Френнеля с его настойчивым желанием вытащить меня на свидание именно сегодня – я увеличила мощность фонарика. Узкий луч медленно скользнул вдоль пустынной улицы, но свет едва пробивался сквозь плотную дождевую завесу и мутную пелену пара и пыли, поднимавшихся от дорожного покрытия. Взгляд выхватил из непроницаемого серо-синего мрака неубранную кучу мусора, рукоятку зонта со сломанными спицами и погнутую решетку водостока, куда бесконечными потоками утекала побуревшая от грязи вода. Улица казалась совершенно пустой. Если кто-то и был минуту назад у окна клиники, он, скорее всего, давно уже скрылся в одном из многочисленных переулков.

Я заставила себя сделать несколько глубоких вдохов и успокоиться, возвращая разуму контроль над телом и загоняя шиссово предчувствие как можно дальше на самый край сознания. И у меня почти получилось – когда луч фонаря вдруг обрисовал чье-то тело.

От вброшенного в кровь адреналина я буквально подпрыгнула. Каждая клеточка тела завибрировала, призывая бежать, бежать, бежать отсюда как можно скорее. Просто развернуться и постараться забыть об этой случайной находке. Он – кем бы он ни был – не смог доползти до порога.

Более того, я не должна была помогать. Не имела права. Если этот полутруп свалился на мою голову из-за очередной попытки передела власти между бандами шейдеров, я должна была сохранять врачебный нейтралитет. Не позволять симпатиям и антипатиям окрашивать мое решение. Лечить только тех, кто добрался до клиники. Без исключений.

Но что-то все равно толкнуло меня вперед под проливной дождь.

Манн лежал ничком посреди дороги. Мокрые волосы облепили его лицо. Темная плотная куртка, укрепленная металлическими пластинами, со спины показалась целой, но на рукавах я разглядела обугленные подпалины от энергетических выстрелов. Под телом уже собралась лужа крови, и темные струйки, разбавленные дождем, стекали в водосток под моими ногами.

Лежавший не шевелился. Жив или нет – шисс его разберет. Я наклонилась, откинула спутанные темные пряди и прикоснулась к мощной шее.

Рывок.

Рука незнакомца метнулась ко мне так быстро, что я не успела заметить движения. Миг – и сильные жесткие пальцы сомкнулись вокруг моей лодыжки. Я отшатнулась, пытаясь вывернуться из чужой хватки, но тщетно. Когти манна ощутимо царапнули кожу даже через плотные штаны… и частично трансформировавшаяся конечность безвольно опала.

Когти…

Шиссово семя! Я беззвучно выругалась. Предчувствие не обмануло – это не предвещало ничего хорошего. И угораздило же наткнуться на полутруп вольного шейдера – а именно из вольных шейдеров состояла большая часть банд теневого мира Абисс-сити. Сильные, выносливые, практически неуязвимые, быстрые, жестокие… и мстительные.

Если что-то пойдет не так, меня выследят и…

Шиссова мать!

Нет, с ним определенно не стоило связываться. Каждая клеточка тела буквально кричала об этом. Уходить, нужно было уходить. Убираться отсюда, пока шейдер не очнулся снова, не увидел моего лица, не запомнил моего запаха, а его преследователи не сообразили, в какую именно сторону убежал подстреленный манн. И не обнаружили здесь меня.

Меня – медичку, нарушившую первое правило трущоб Абисс-сити. Ненужного, лишнего свидетеля, устранить которого не составит труда. Сдавить горло покрепче – и прощай, белый свет.

Угораздило же!

«Да и что с ним случится? – мелькнула в голове трезвая и разумная мысль. – Вольные шейдеры, особенно манны, практически неуязвимы. Раз сразу не сдох, пара минут – и все раны затянутся, словно их и не было. Так какого шисса я торчу здесь идеальной мишенью для любого косорукого стрелка, если этому недобитому трупу вовсе не нужна моя помощь?»

Обмякшая когтистая лапа шейдера лежала в собравшейся вокруг манна буроватого цвета луже. Я пригляделась к воде, смешанной с кровью, перевела взгляд на тело, пытаясь увидеть следы запустившейся регенерации, но после рывка к моей лодыжке манн оставался неподвижен.

С пугающей ясностью я осознала, что без медицинской помощи и стимулятора шейдер, скорее всего, умрет в ближайшие полчаса. Умрет, оставив в памяти новую зарубку – тот, кого я могла бы спасти, если бы не побоялась нарушить правила.

«Сола, спрячься и не вылезай, пока все не закончится».

Нет уж!..

– Выпусти шейда, ну же, – яростно прошипела я, а руки уже потянулись к плечу незнакомца, чтобы перевернуть его на спину. – Регенерируй, шиссово ты отродье! Вот еще, ресурсы на тебя переводить!

Бессознательный шейдер оказался ужасно тяжелым. Пришлось напрячь все силы, чтобы перевернуть его. Защитная куртка распахнулась, открывая взгляду мощную грудь, едва прикрытую чем-то, что раньше, наверное, было черной футболкой. Сейчас она больше походила на результат ускоренного пищеварения шисса – липкое месиво из рваных кусков ткани, пропитанных кровью.

Подсвечивая фонариком, я бегло осмотрела шейдера. Часть лоскутов бывшей футболки прилипла к кровоточащим ранам с черными подпаленными краями – среднекалиберная плазменная винтовка. В нескольких местах на коже отчетливо проступили синие капилляры – следы от энергетических зарядов. Сквозное отверстие на бедре – пуля прошла навылет – и еще одно у ребер. Но, кажется, рана неглубокая – в неровном свете фонарика можно было разглядеть металлический блеск. Шейдеру повезло, что нападавшие обошлись без разрывных патронов и гранат.

Часть ран была окружена кольцами темных пластин-чешуек – первый признак начавшегося оборота. Ощупывая тело манна, я заметила несколько чешуйчатых наростов, закрывших повреждения. Но вот остальные… Казалось, в какой-то момент шейдер начисто лишился способности к регенерации, перестал чувствовать своего шейда.

Это было плохо, очень плохо.

Чувство самосохранения гнало меня прочь от неправильного не регенерирующего шейдера и его гипотетических преследователей. Голос в голове кричал, что нужно просто бросить манна здесь и уйти, уйти, пока не стало слишком поздно. И пусть утренний патруль разбирается с очередным трупом. Меня ждал Ли Френнель – коммуникатор, наверное, уже разрывался от сообщений, – и Ли Френнель непременно будет волноваться, если я не приду. До следующего скайвея оставалось меньше часа, а еще душ, переодеться, привести себя в порядок… И вообще, манн с такими ранами, пусть даже и вольный шейдер, лежащий в луже собственной крови, уже все равно что мертв.

А может, даже уже…

Рука почти бессознательно потянулась к шее шейдера, коснулась выступающей темной вены и застыла в ожидании толчка крови.

Ничего.

Он точно был мертв – без вариантов. Но почему-то я не могла заставить себя отнять пальцы от прохладной смуглой кожи манна. Мне нужно было быть абсолютно, целиком и полностью уверенной, что пульса нет.

Шиссово предчувствие!

Биение сердца – слабое, едва заметное – ударило, словно энергетический разряд.

Жив!

Проигнорировав тоненький голосок разума, нашептывающий, что шейдер с такой кровопотерей, потерявший связь с шейдом, вероятнее всего скончается через несколько минут, я вцепилась в мощные плечи и изо всех сил тряхнула манна, пытаясь привести в чувство. Шейдер остался неподвижен. От резкого движения раны на груди снова открылись – впрочем, раз кровь еще шла, значит, не все было потеряно. Да, я действовала грубо, неосторожно и совсем не так, как полагалось бы вести себя настоящему медику. Но я и не была лицензированным реаниматологом, а шейдер передо мной – это не застрахованный до последнего волоска литианин, к которому и притронуться-то страшно, чтобы ненароком не огрести пачку судебных исков.

По-хорошему, выбора у шейдера не было. Хочет выжить – должен очнуться. Одна я не смогу дотащить его до клиники, а привлекать внимание, зовя на помощь, себе дороже. В такое время и в таком месте помогают только расстаться с нажитым и радостно отправиться на тот свет. Но с этим будущий труп прекрасно справлялся сам, а меня такое путешествие в один конец не сильно вдохновляло.

Я несколько раз наотмашь хлестнула манна по щекам – безрезультатно. Крупная голова с массивным подбородком тяжело качнулась в сторону, мокрые волосы облепили виски, но в сознание шейдер не пришел.

– Шисс, манн! – сквозь зубы выдохнула я, подхватывая бессознательное тело под руки и разворачивая к порогу клиники. – Не могу я вынести тебе стимулятор, если не хочу, чтобы завтра боевики «Механического солнца» тут всех расстреляли! А я этого не хочу. Вот еще, дохнуть из-за тебя. Давай, мать твою шиссам в яму!

Я должна была это сказать – если кто-то скрывался за пеленой дождя, выжидая, пока глупенькая медичка бросит недобитый труп, ему нужно было знать, что Саул Михель и его работники честно чтят неписанный кодекс улиц и падаль лечат тогда и только тогда, когда эта самая падаль пересекает порог клиники. Никаких претензий.

– Ползи давай…

Конечно, он не мог меня слышать – полумертвому шейдеру, весящему как двигатель от ховера, было глубоко наплевать на мои потуги. Он собирался сдохнуть. Его это, очевидно, устраивало. Но что-то внутри мешало мне пустить все на самотек. То же нелепое что-то, которое заставляло меня тащить манна к порогу клиники.

Пытаться тащить…

Сказать было проще, чем сделать. За несколько минут я полностью выбилась из сил, мышцы заныли, тяжесть манна буквально вырывала руки из плечевых суставов, а сдвинуть тело шейдера удалось едва ли на десяток сантиметров. Такими темпами я затащу его внутрь как раз к приходу Хель, и, скорее всего, манну к тому времени понадобится уже не реанимация, а труповозка.

И тогда я приняла решение – определенно, худшее за вечер. Краем сознания, где еще слабо подавали признаки жизни последние крохи разума, я попрощалась с остатками блокиратора. Сжав зубы, предрекла себе все возможные проблемы – от полнейшего финансового краха до разборок с «Механическим солнцем» и полицией, напомнила самой себе об отсутствии медицинской лицензии, да и вообще какого-либо профильного образования, и прикинула шансы этого конкретного манна на выживание.

А потом прикрыла глаза и потянулась вглубь себя – к спящей под действием блокиратора второй сущности.

Шейд внутри откликнулся слабо, будто нехотя. Ускорилось сердцебиение, скакнула температура. Огненная волна пронеслась по венам, выжигая остатки блокиратора. И…

Краски стали ярче, барабанная дробь дождевых капель оглушительней. В нос ударило зловоние грязной улицы, отчетливый железистый запах крови и истончающийся мускусный аромат тела шейдера, дразнящий чувствительное обоняние моего шейда. Слепящая ярость затопила разум, смешиваясь с неуместным голодом.

Дуальная сущность. Здесь. Рядом со мной.

Животные инстинкты моего шейда рвались наружу, и потребовались все силы, чтобы удержать ускользающий рассудок, не допустить непоправимого. Остаться трезвомыслящей, остаться цивилизованной, не опуститься до уровня вольных шейдеров – кровожадных чудовищ, умеющих лишь драться и спариваться.

Я справилась. Заставила сердце успокоиться, дыхание выровняться. Мне нужно было лишь немного силы, пусть даже я не была уверена, что смогу сделать все правильно…

Дрожь трансформации прокатилась по спине от лопаток к кончикам пальцев – и в следующее мгновение тонкую кожу вспороли острые чешуйки брони. Линии костяных наростов протянулись по рукам, плечам и позвоночнику, укрепляя и усиливая тело, словно литианский экзоскелет.

Бессознательный шейдер, еще секунду назад абсолютно неподъемный, теперь, казалось, весил не больше щуплого нор-ра. Я без труда подхватила его под мышки и одним рывком втянула на порог клиники. На ступеньках остались мокрые разводы и бурый след, скрывший отпечатки моих ботинок. Со стороны – как будто и правда сам заполз. Не придерешься.

– Готово, – объявила я не то шейдеру, не то ливню, не то самой себе. – Вот теперь только попробуй сдохнуть.

Узкая койка в смотровой протестующе скрипнула, когда я, стиснув зубы от натуги, забросила на нее шейдера. Манн все еще был без сознания, но обострившимся чутьем я ощущала неровный стук его сердца. Жив…

Быстрый осмотр ран на свету не дал ничего нового. Ожоги от плазменной винтовки и энергетических пистолетов, пуля, засевшая у ребер – к счастью, неглубоко. Торопливо побрызгав на руки медицинский санитайзер, я подцепила ее ногтями, выдернула, отбросила в сторону и наспех вытерла перепачканные в крови пальцы о впитывающую ткань койки. Шейдер даже не шевельнулся. Плохо…

Большая часть выстрелов пришлась в живот и грудную клетку – от футболки остались одни черно-бурые ошметки, смешанные с кровью и кусочками плоти. Скорее всего, были задеты внутренние органы. Размазанная кровь на губах – повреждены легкие. А вот сердце, похоже, в порядке. Но без полного сканирования я не могла сказать точнее.

Вокруг ран на бедрах и животе сквозь порванную ткань проступали темные чешуйки. Шейдер начал регенерировать еще в бою – на бронированной шкуре виднелись следы от выстрелов, – но в какой-то момент трансформация остановилась. И это было… неправильно.

Шейдеры – живучие твари. Конечно, полная трансформация требует огромное количество энергии, доводя организм до крайнего истощения, но конкретно этот манн хронически недоедающим не выглядел. Скорее наоборот, пребывал в отличной – пусть и немного подпорченной – форме. Но регенерация прервалась, едва начавшись. Так какого шисса?..

Внутри всколыхнулась волна ярости. Шейд внутри занервничал, инстинктивно чувствуя надвигающуюся опасность. Почти бессознательно я подтолкнула его потянуться к шейду манна, но отклика не почувствовала.

Плохо. Плохо-плохо-плохо…

Нет, не время поддаваться панике.

«Соберись, Сола…»

Мельком порадовавшись, что так и не отключила шиссов рубильник, я активировала сканер. Манипулятор послушно развернулся полукольцом, но не дотянувшись до изголовья койки, завис, издав противный скрипучий писк. Я выругалась сквозь зубы. Вот как всегда – когда счет идет на секунды, старая проржавевшая техника так и норовит развалиться в руках!

Придется опять все делать самой.

Бесценные полминуты ушли на то, чтобы успокоиться и утихомирить беснующегося внутри шейда. Я боялась, что если рискну ухватиться за сканер в частично измененной форме, то, чего доброго, от нервов и непривычного переизбытка сил оторву манипулятор, и без того державшийся только на честном слове и шиссовой матери.

Я торопливо стащила с бессознательного манна бронированную куртку – при сканировании металл мог исказить показания – и разрезала прямо на теле остатки футболки. Шейдер – я не могла этого не признать – оказался неожиданно хорош собой. Волевое лицо с прямым носом, четко очерченными скулами и тяжелым подбородком, накачанное рельефное тело, кубики пресса на животе, уходящая под пояс плотных штанов дорожка темных волос. Идеальный экземпляр манна – не чета бледным худощавым литианам, в жизни не державшим в руках ничего тяжелее коммуникатора. Если бы не кровавое месиво вместо груди, было бы чем полюбоваться.

Еще два резких щелчка ножницами. Изодранные рукава футболки разошлись по шву, полностью обнажая мускулистые руки и татуировку пылающей шестеренки, занимавшую все правое плечо шейдера. Мышцы бугрились под сложным черным узором, и казалось, будто языки пламени подрагивают, отзываясь на убыстрившийся стук моего сердца.

«Механическое солнце».

Я едва удержала шейда, уже начавшего наращивать на моих пальцах острые изогнутые когти – в самый раз, чтобы вскрыть грудную клетку лежавшего передо мной бессознательного манна. И не для того, чтобы сделать прямой массаж сердца, само собой. Нет. Ненависть к нему и ему подобным черным огнем полыхнула в груди.

Перед глазами потемнело.

«Солана, малышка, быстрее прячься! Они уже близко!»

Шисс, шисс, шисс!

Убить! Убить прямо сейчас, пока он не очнулся. Вырвать сердце, сжечь тело и спустить пепел в канализацию! Никто, никто из «Механического солнца» не заслужил спасения.

Надо было бросить его посреди улицы. Надо было плюнуть на него, развернуться и уйти. Надо было…

Нет.

Сейчас – моими стараниями, шисс меня раздери, – формальные правила были соблюдены. Шиссов пациент уже на диагностической койке, и теперь я – давшая клятву – не могла его не лечить. Тем более если боевики «Механического солнца» найдут в клинике труп одного из своих…

Я мысленно взвыла от отчаяния.

Шисс!

Заклинившее сочленение манипулятора поддалось лишь с третьей попытки. Проклиная всех и каждого – а в особенности полумертвого шейдера, которого угораздило свалиться дохнуть именно у нашей клиники и именно в конце моей смены, – я поместила дугу сканера в изголовье койки. Запустила систему и напряженно уставилась в мерцающий монитор.

Быстрее, быстрее…

На синем экране издевательски-неторопливо, строчка за строчкой, проступило изображение головы шейдера. Мозг – с учетом количества полученных ран и повреждений я в принципе удивилась его наличию у данного субъекта – не пострадал, а мелкие царапины на лице и затылке не стоили внимания. Самое главное – грудь. Надо было убедиться…

Бип!

Манипулятор застыл, изображение на экране подернулось мелкой рябью. Я тихо выругалась себе под нос.

Пуля там у него застряла, что ли? Странно, вроде крови на шее я не заметила…

Я повернула голову шейдера на бок, запустила пальцы в спутанные мокрые волосы. И вдруг нащупала ее – маленькую плоскую таблетку диаметром не шире ногтя, впившуюся в шею у линии роста волос. Нет, не таблетку… дротик, оснащенный тремя тонкими иглами, глубоко вошедшими под кожу. И трансформация от этой дряни манна тоже не защитила.

Подозрительно…

Стараясь не касаться острых игл, я аккуратно вытащила дротик, поднесла к свету и присмотрелась. Большая часть вещества, судя по всему, уже попала в организм шейдера, но можно было разглядеть на стенках капсулы тонкую мутно-зеленую маслянистую пленку. Не забивая голову бессмысленными догадками, я выдвинула из диагностического стола куб анализатора. Что бы ни было внутри дротика – наркотик, парализующая смесь, да хоть стимулятор для усиления организма, – система разберется.

Би-и-ип!

Высокий монотонный писк ржавым болтом ввинтился в уши. Монитор сканера взорвался тревожно-алыми всполохами. Неровная линия, обозначавшая пульс пациента, вытянулась в белую прямую, рассекая красный экран.

Сердце шейдера больше не билось.

Глава 2

Шисс! Только не это!

Я рывком вскочила на ноги, опрокидывая стул. Ненужные мысли – вон, дугу сканера – к стене, монитор – развернуть в сторону пациента, чтобы удобнее было наблюдать за показаниями датчиков во время реанимации. На кодовом замке кладовой набрать правильную последовательность символов с первого раза – на вторую попытку нет времени, – мощный армейский дефибриллятор поднять одним рывком. Спасибо шейду, без него я бы никогда не справилась с такой тяжестью.

Быстрее!

Маленький экран в углу приборной панели после щелчка тумблера так и не зажегся – разрядился аккумулятор. К счастью, инструмент мог работать и от сети. Я размотала кабель, подключила напрямую к щитку энергопитания – проложенные внутри здания провода могли не выдержать нагрузки. Саулу потом заломят счет… впрочем, с этим разберемся позже. Пусть «Механическое солнце» платит за своего… выродка.

Если он выживет.

Датчики дефибриллятора мигнули зеленым, подтверждая готовность. Я скорректировала настройки, первоначально вбитые под нор-ра, наскоро обработала санитайзером обнаженную грудь шейдера, счистив кровь, наметила места приложения электродов и приготовилась подать разряд.

Кардиомонитор противно пищал на одной ноте, высверливая дыру в мозгу. Две минуты семь секунд с момента остановки сердца. Еще почти пять в запасе. Взгляд зацепился за куб анализатора – и когда только в этой суматохе я успела закинуть туда дротик? Тест был окончен, но на маленьком экране вместо формулы вещества светилось одно короткое слово.

«Ошибка».

Шисс!

Нет времени.

Я запустила дефибриллятор. Электроды мелко завибрировали в руках.

Жаль, сканер не успел добраться до сердца. Может, там все давно в клочья, и никакая реанимация не поможет…

Плевать. Надо попробовать.

Разряд.

Тело шейдера выгнулось дугой. По красному монитору прошел короткий всплеск, тут же сменившийся ровной прямой. Пять минут… нет, уже почти четыре. Реанимация позже срока может повлечь за собой необратимые травмы головного мозга… невозможность контролировать шейда…

Я могу создать монстра – неуправляемого, жестокого, бездумного монстра. Я…

Плевать.

Разряд.

Из приемной послышался треск. Лампа под потолком предательски мигнула. От нарастающего тревожного писка заложило уши. Не нужно было даже смотреть на монитор, чтобы понять очевидное.

Шейдер был мертв.

Три с половиной минуты.

Разряд!

Щиток электропитания взорвался фонтаном ярких искр. Бум-бум-бум – в приемной, смотровой, кладовой, коридоре лопнули от перегрузки сети галогенные лампы. Монитор сканера погас, захлебнувшись собственным писком. В последний раз вспыхнул огонек на экране дефибриллятора – и клиника погрузилась во мрак.

Шиссово семя! Только этого не хватало!

Что ж, хотя бы стало тихо.

Три минуты.

Я отшвырнула прочь бесполезные электроды. Шейд, умеющий приспосабливаться к любым неблагоприятным внешним условиям, адаптировал глаза к темноте, и в тусклом свете уличных рекламных вывесок, бьющем в окно сквозь стену дождя, я смогла различить контуры мертвого тела на операционной койке. Две минуты сорок секунд.

Нельзя сдаваться. Не сейчас.

«Соберись, Сола!»

Тридцать нажатий, два вдоха, затем повторить. Держать ритм сто ударов в минуту.

Руки крест-накрест легли на гладкую кожу грудной клетки. Шейдер был теплым – из тела еще не ушли последние крохи жизни. Только сердце не билось. И шейд не отвечал.

Нужно всего лишь пробудить его…

Две минуты двадцать секунд.

Выудив из памяти популярную песенку, которой Саул научил меня для поддержания ровного ритма непрямого массажа сердца, – что-то про необходимость оставаться живым, очень иронично, – я кивнула сама себе, настраиваясь.

И резким толчком надавила на неподвижную грудь манна.

Раз, два, три – оживай же, ну! – шесть… восемь… тридцать. Запрокинуть голову шейдера, коснуться губами холодных сухих губ, вдувая живительный кислород в легкие. И снова – раз, два, три…

После контакта на языке остался железистый привкус чужой крови. Стоило, наверное, хоть платком прикрыть – мало ли, – но жалеть было поздно. Нельзя прерываться. Потом вколю антидот от всякой заразы. И ему – для профилактики.

Если выживет.

Минута пятьдесят секунд.

Дыши, дыши, шисс тебя подери!

Заново.

Темнота и тишина нервировали. Собственное сердце глухо и быстро стучало в ушах, раздражая так же, как минутой ранее – писк датчиков; тело манна под ладонями, казалось, стремительно – необратимо – остывало. Шейдер был мертв. Я чувствовала это, я была уверена в этом – и все равно не могла заставить себя остановиться, как будто судорожные движения и глубокие выдохи в полураскрытый рот манна действительно могли хоть что-то изменить.

Нет. Не в этот раз. Не отпущу.

Его я смогу спасти…

Минута двадцать секунд.

Заново.

Заново, заново, заново!

Время, у меня почти не осталось времени…

Шисс!

Последний толчок вышел не совсем осторожным – ладони, ускоренные шейдом, с силой ударили манна в грудь, вдавливая его в жесткую койку. На ранах проступила кровь, в темноте показавшаяся густой и черной, как смазка для ховеров.

Нет!

– Не смей дохнуть, шиссово ты отродье! – стиснув зубы, прошептала я, склоняясь над ним. – Пожалуйста… пожалуйста, не уходи…

Припав к его губам, я с яростным отчаянием втолкнула в неподвижную грудь…

…жизнь.

Мне показалось, будто я действительно вдохнула в шейдера жизнь. Холодные губы раскрылись, жадно хватая воздух, тело изогнулось, едва не свалившись с койки. Разбуженное сердце слабо толкнулось в груди – бум, – но с каждой секундой его ритм все убыстрялся, разгоняя по венам манна застоявшуюся густую кровь.

Быстрее, быстрее…

Недостаточно быстро. Реанимация еще не закончена. Я загрохотала ящиками стола в поисках шприца со стимулятором. Темнота мешала – на ощупь все герметичные пакеты с медикаментами казались одинаковыми. Запоздало вспомнила о фонарике. Вытащила, зажала плечом. Стим, как назло, закатился в самый дальний угол – и как только Саул умудрялся здесь со всем разбираться? Я вскрыла упаковку зубами и, не примеряясь, вкатила содержимое шприца в предплечье шейдера.

Препарат подействовал мгновенно – словно горячее жидкое солнце разлилось под смуглой кожей. Я завороженно следила, как стим вместе с кровью растекается по телу, проявляя причудливый узор вен. И вслед за стимом запоздало активизировалась природная регенерация. Черные раны и следы энергетических разрядов затянулись плотной чешуей. Шейд наконец начал лечить шейдера сам – как, собственно, и должен был еще полчаса назад.

Теперь можно было выдохнуть.

Широкая грудная клетка манна поднималась и опускалась в такт дыханию, ровно и размеренно билась светящаяся золотом стима жилка на шее. Темным контуром проступили на коже предплечья шестеренки татуировки. «Механическое солнце» – вот уж действительно…

Только сейчас я в полной мере осознала размах едва не случившейся катастрофы. Или, наоборот, случившейся – это уж как посмотреть.

Я вернула к жизни раненного вольного шейдера, вернула с нарушением всех писанных и неписанных законов улиц. И… не просто шейдера – а одного из бойцов самой влиятельной группировки семнадцатого района Абисс-сити, за членами которой уже не первый год безуспешно охотилась полиция Центра. И если перестрелка случилась из-за внутренних разборок между бандами или шейдеры «Механического солнца» не поделили что-то между собой, у меня – да и у клиники в целом – могут быть проблемы. Вдруг я спасла не того?..

Может, Саул сможет меня прикрыть, припомнив лидерам группировок кое-какие старые долги? Но станет ли?

Ведь я еще не посчитала ущерб от испорченной проводки, перегревшегося дефибриллятора и разгромленной смотровой. Ладно хоть лекарства тратить не пришлось – хватило одного стима. Впрочем, цена стима на черном рынке была сравнима с моей месячной арендой…

– С-с-о-о-о-л…

Глаза шейдера широко распахнулись.

Я едва не отпрянула от неожиданности – стим не должен был подействовать так быстро, манн не должен был приходить в себя еще какое-то время… не должен был видеть, как я разглядывала его со смесью настороженности и любопытства.

Но я не смогла… отодвинуться. Не смогла отвернуться, не закрыла глаза.

Я забыла – не учла, не подумала, не сумела вовремя сообразить, – что была еще одна проблема.

Инстинкты.

Смерть и воскрешение, ослабив разум манна, усилили его шейда. А шейду, чье единственное стремление – выжить, сейчас нужно было одно. Энергия. Энергия жизни.

Легкий поворот головы – и наши взгляды встретились.

В его взгляде плескался голод, неприкрытый и откровенный, и что-то во мне, что-то скрытое глубоко внутри, откликнулось. Не страхом – нет, этим почти первобытным желанием быть покоренной, поддаться. Уступить тому, чего требовала природа – наша природа, наша истинная сущность.

Голод в его глазах говорил, что он хочет меня съесть. Тягучее, тугой спиралью сжавшееся внизу живота напряжение отвечало, что я хочу быть съеденной.

Им.

Здесь и сейчас.

Я не находила сил разорвать зрительный контакт. Не могла…

Что-то в моем тщательно выстроенном, пусть не идеальном, но полностью устраивавшем меня мире нарушилось – нарушилось безвозвратно, непоправимо. Простой баланс, четкие правила, работавшие всю мою жизнь: чувства на замок, инстинкты в самый дальний и глубокий угол сознания, и, главное, держаться как можно дальше от вольных шейдеров.

Раньше у меня получалось – просто, легко, даже не напрягаясь. Но стоило только появиться ему… этому… отвратительному… невыносимо притягательному… опасному чужаку, как все ограничения радостно ринулись прочь – к шиссу в глотку. И правила – разумные, осмысленные, правильные правила – дали сбой.

Критический сбой.

Иначе… я не уступила бы. Не дала бы затащить себя на узкую койку смотровой, совершенно не предназначенную для двоих, притянуть к горячему крепкому телу с возмутительной уверенной властностью. Не позволила бы его голоду – плотскому, инстинктивному голоду – найти то, чего он так жаждал.

Мои губы.

Его поцелуй был грубым, отчаянно-жадным. Он словно брал свое – не спрашивая, не допуская ни слова протеста, – и шейду внутри меня это нравилось. Нравился напор, страсть и голод, отдававшийся в теле тянущей болью – отзвук моего собственного многолетнего голода, который вот-вот будет утолен.

Наконец-то!

Тело взорвалось удовольствием. На короткое мгновение буря, всколыхнувшаяся от одного поцелуя с незнакомым – ненавистным – шейдером, показалась мне неправильной и ненормальной, но хватило лишь удара сердца – и инстинкты взяли верх над разумом. Кровь, все быстрее разгоняемая силой второй сущности, застучала в ушах. Гормональный всплеск ударил в голову, и я, уже теряя себя, сама прижалась к манну еще теснее, помогая жадным грубым рукам расстегнуть верх медицинской униформы.

Мне тоже отчаянно нужно было почувствовать его.

Кожа к коже.

Шейд к шейду.

С губ сорвался тихий стон.

– Да-а…

«Нет!»

Шисс!

Пульс подскочил еще сильнее, и шум в ушах вдруг показался противным визгом энергетических зарядов, молниями рассекавших темноту. Сладкая пелена перед глазами сменилась серым облаком пыли и каменной крошки от разрушенных стен, в котором терялись очертания смотровой и реанимированного шейдера.

Осталась лишь шестеренка на его плече, бездонно-черная даже в окружившем нас мраке.

«Прячься, Сола! Прячься!»

Воспоминания, это всего лишь воспоминания…

Взгляд уперся в плечо шейдера – смуглая кожа и зубчатое полукольцо татуировки, частично скрытое в густой тени внутренней стороны руки. Точно такую же шестеренку я видела тогда прямо перед собой – и она отпечаталась в памяти, словно выжженная под веками. Прошло столько лет, но до сих пор стоило только закрыть глаза – и вот…

«Механическое солнце».

Сильные руки стальными тисками сомкнулись за спиной. Шейдер, уже совершенно не похожий на недавний полутруп, обнял меня, не давая отстраниться. Светлые глаза смотрели пристально и неотрывно, в глубине черных зрачков плескался неутоленный голод.

Я дернулась еще раз, пытаясь вырваться из крепких, покрытых черными чешуйками рук. Но сил отчаянно не хватало. Мой шейд, ошалевший от дурманящей близости другого – дуального – шейда, жаждал продолжения. Дорвавшись до того, в чем я ему столько отказывала, намеренно подавляя и ограничивая дремлющую внутри опасную сущность, шейд не желал сопротивляться влечению. И… слишком много энергии ушло на выжигание блокиратора, перетаскивание шейдера, реанимацию. Физически я чувствовала себя абсолютно выжатой и истощенной. А уж про душевное состояние и говорить нечего…

Прекрасный вечер. Шисс раздери всех, из-за кого все покатилось ему же под щупальца. Лучше бы ужинала сейчас в дорогом ресторане с Ли Френнелем – ведь предлагал же он отпроситься пораньше с работы. Убеждал настойчиво, занудно и монотонно, что я должна думать о себе, а клиника в захудалом окраинном районе никуда не денется. Что ж, я задумалась и решила, что занудство меня всегда раздражало. А может, стоило прислушаться…

Живот свело голодным спазмом. Пробужденный ото сна шейд растратил большую часть доступной энергии и жаждал скорее восполнить потери. И не понимал, чего я медлю и упираюсь – вот же он, дуальный шейд, который очень откровенно не против помочь. Именно так, как требовала наша природа, манна и феммы, без всяких стимуляторов и сверхпитательных смесей.

Секс. Горячий, примитивный, грубый. Когтистая лапа на шее, разорванная одежда, желанная наполненность…

Нет.

Дикость. Это все дикость, недопустимая в развитом, цивилизованном мире. Голые инстинкты, гормоны и ничего кроме. Для этого и придумали блокиратор – давить этот животный голод, который мешает мыслить адекватно и трезво. А без него…

Без него мы разучились справляться с собой.

Я вновь попыталась отстраниться – и вновь неудачно. Руки манна сдавили так крепко, что даже вдохнуть было сложно. В бессильной ярости я пнула его – слабо и наугад, но частично трансформировавшийся шейдер, скорее всего, даже не почувствовал удара.

Что я могу противопоставить ему – вольному, мощному, сильному, никогда в жизни не глушившему шейда блокиратором? Сейчас, когда он пришел в себя и почти восстановился, он сможет взять все, что захочет.

Включая меня.

А я, оглушенная голодом собственного шейда, через минуту-другую и не подумаю сопротивляться.

– Пусти!.. – Я беспомощно дернулась в его объятиях. – Не хочу… Нет…

Никакой реакции.

– Пусти! – В голосе звонкой ноткой прорезалась паника. – Ну!

Конечно, он не послушался – только прижал еще крепче. Но…

С некоторым опозданием я вдруг осознала, что шейдер остановился. Что нет больше лихорадочно-жадных поцелуев, а когтистые лапы не пытаются сорвать с меня одежду. Он просто…

– Ш-ш-ш, мелочь, – тихо и хрипло пробормотал манн, пресекая мою очередную попытку встать. – Не ерзай, если не хочешь.

– Но я…

– Просто лежи.

Тяжелая ладонь плотнее прижала меня к частично трансформированному телу. И я поняла… он подпитывался. Его шейд, ослабленный смертью и воскрешением, тянул энергию моего шейда, чтобы нормально регенерировать, заращивая раны. Ему было… нужно.

И… шейд внутри меня не мог ему не дать.

Мы замерли – усталые, измотанные сегодняшним вечером. Мерно стучал в окна дождь, размеренно билось сердце шейдера – тук-тук, тук-тук… Можно было ненадолго закрыть глаза и просто полежать.

Немного.

Совсем чуть-чуть. Несколько… минуточек…

Глава 3

Шисс!

Я подскочила на койке, прижимая к груди термоодеяло. Ну, надо же было так ступить! Уснуть прямо в клинике – и не просто задремать в уголке приемной во время тихого ночного дежурства, а отрубиться, лежа на груди самой опасной твари на всем Абиссе, шейдера из банды «Механического солнца», от которого всем цивилизованными здравомыслящим феммам следовало держаться как можно дальше. И, зная об этом – куда лучше, чем хотелось бы, – я просто взяла и… уснула.