Ричард Длинные Руки. Демон Огня и Стали E-Book

Гай Юлий Орловский

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Баллады о Ричарде Длинные Руки
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 398

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Ричард Длинные Руки преодолел все преграды и заслужил отдых. Однако враги не дремлют, и Чудовищный Демон Огня двинулся через королевства, сея разрушения и ужас. А на верного Маркуса уже рассчитывать нельзя. Словно этого мало, из убежищ начинают выбираться прежние властелины империй, и еще неизвестно, какой из врагов опаснее. У героя остается не так много шансов уцелеть и остановить разрушение мира...

Leseprobe

Гай Юлий Орловский Ричард Длинные Руки. Демон Огня и Стали

Часть первая

Глава 1

В зале повисла тяжелая гнетущая тишина. Я еще тупо соображал, как отреагировать, но, опередив меня, с резкостью в движениях поднялся сэр Альбрехт.

– Совещание прервано, – сказал он уверенно и властно, – на неопределенное время. В связи с неопознанной угрозой вся непререкаемая полнота власти переходит военному комитету во главе с его величеством Ричардом. Все свободны!

Члены Государственного Совета торопливо поднимались и гуськом, стараясь не привлекать внимания, спешно покидали кабинет.

Сэр Норберт усадил Тамплиера в кресло, Альбрехт придержал за плечи, паладин пытался вскочить, но граф Келляве уже вытащил из-за пояса кинжал, размерами с меч римского центуриона.

Забрало заскрежетало, когда кончик острия проник в щель. Келляве нажал, пытаясь выгнуть вмятину, Норберт и Альбрехт умело помогли, удержали Тамплиера.

Забрало звонко щелкнуло и закачалось на одной дужке, открывая красное распаренное лицо паладина.

Шлем сидит на его голове так плотно, будто насаживали кувалдой, Норберт и Альбрехт тащили вверх с таким усилием, что приподнимали массивного рыцаря, а его бычья шея вытягивалась, как у танцующей балерины.

Рокгаллер принял из их рук измятый шлем, кто-то с сочувствием вздохнул. Лоб и щеки Тамплиера в крупных каплях пота, по виску ползут, обгоняя одна другую, алые струйки крови, скула разбита так, что в кровавой яме видна белая кость, подбородок в крови, только глаза горят прежней яростью и жаждой схватки.

Альбрехт сорвал с шеи роскошный кружевной платок размером с платье новобрачной и самолично отер кровь с лица раненого рыцаря.

Я торопливо сотворил медный кубок с вином, Тамплиер предпочитает простоту, а изящные фужеры и усыпанные драгоценностями чаши считает греховными.

– Выпейте, дорогой друг, – сказал я настойчиво, – и расскажите подробнее, не прибегая к церковной ругани.

Кубок почти исчез в широкой ладони Тамплиера. Под нашими встревоженными взглядами он осушил его залпом, я наполнил снова. Альбрехт взглянул на меня со значением, Тамплиер когда-то отказывался от вина, сотворенного нечестивым колдовством, а я доказывал, что если Господь сотворил, то все по его разрешению и под его неусыпным наблюдением.

Норберт и Альбрехт не удивились, когда раны и ссадины Тамплиера начали быстро затягиваться. Исчезли даже шрамы, только Келляве вытаращил глаза, да сэр Рокгаллер охнул и придвинулся ближе, стараясь рассмотреть, как на скуле в скоростном режиме рассасывается чудовищная гематома.

Через пару минут лицо Тамплиера воссияло прежней невинной чистотой младенца, и если бы не его взгляд человека зрелого, упорного и стойкого в испытаниях, можно бы принять за юного, хоть и крупноватого оруженосца, впервые надевшего доспехи.

Келляве бросил взгляд на меня, я покачал головой. Мое умение ни при чем. У Тамплиера раны затягиваются быстрее, чем мои, и вообще у него ресурс от святости, а у меня хрен знает от чего, хотя больше грешу на магию, но соратникам вешаю лапшу насчет возможностей паладина и верного воина Господа.

– Господь послал испытание, – произнес Тамплиер трубным голосом, – чтобы здешний народ ужаснулся и покаялся!

Альбрехт пробормотал:

– И как остановить это испытание? Вывести навстречу церковный ход с хоругвями, епископами и певчими мальчиками?..

Тамплиер даже не повел бровью в его сторону, голос его стал громче и обрел нотки расчехленной иерихонской трубы:

– Господь мог бы уничтожить этот мир новым всемирным потопом! Он мог бы сжечь огнем города, как уничтожил Содом и Гоморру, но проявил милость…

Альбрехт пробормотал едва слышно:

– …вообще-то ему не свойственную…

– И дает шанс одуматься! – закончил Тамплиер. Он хотел опустить ладонь на рукоять меча, но не нашел, сэр Келляве уже заботливо унес его в другой конец кабинета. – Мы должны!

Рокгаллер пробормотал:

– Ничего себе шансик… темный ужас из недр, говорите? Расскажите подробнее! И что за маги осмелились…

– Из бездн, – поправил Тамплиер прежним трубным голосом. – Темный ужас из темных бездн!.. Огромный, как гора, несокрушимый и раскаленный, как молот… его ничем не остановить!.. Пламенный Демон Огня и Стали, за которым все горит…

Я вскинул ладонь, прерывая его речь, и Тамплиер умолк, хотя паладины служат только Господу, а императоры для них совсем не императоры, ибо перед Богом все равны.

Все меняемся, мелькнуло у меня, но вслух сказал торжественно:

– Брат Тамплиер! Вы правы, это испытание нашей веры и стойкости. Но что именно темные маги подняли этот страх из глубин… из бездн?..

Он взглянул на меня исподлобья без всякой приязни.

– А кто его еще мог поднять?.. Только маги. А они все темные.

– Значит, – уточнил я, – вы их еще не видели?

Граф Келляве сказал в защиту доблестного паладина:

– Ваше величество, я и Господа не видел, ну и что?.. Здесь вообще все пакости от магов.

– Та-ак, – сказал я, – тогда подробнее, что собой представляет этот темный ужас?.. И почему он пламенный Демон Огня и Стали?

Тамплиер пояснил с заметной неохотой:

– Вообще-то красный, хоть и темный. Раскаленный!.. Не подойти. Под ним даже земля горит и плавится, как железо в горне. Я бы хотел бросить ему вызов на мечах или в конном бою… но не услышит! Такой грохот, до сих пор в голове камнедробилка.

Я наполнил для него кубок церковным кагором. Тамплиер зло блымнул сердитыми глазами, во всем с моей стороны видит подвох, не забыл нашего поединка, но кубок взял и первым же глотком осушил до половины.

– Похоже, – сообщил он, – уничтожил по дороге какие-то деревни. Я встретил бегущих крестьян! Кто верхом, кто на телегах…

– Что делает этот Демон Огня? – спросил я. – Как уничтожает людей?

Он допил вино, Келляве взял из его руки пустой кубок и взглянул на меня, но Тамплиер показал жестом, что все, жажду утолил, ему достаточно и трех, аскеты должны питаться, как птички Божьи.

– Похоже, – ответил он мрачно, – простолюдины его не интересуют. Прет, как огненная гора, сжигая все на пути. Позади только выжженная и расплавленная земля!.. Целая река. Думаю, не ошибусь, если скажу, что вы и есть цель, сэр Ричард!

Все умолкли, я поинтересовался осторожно:

– А почему такое внимание к моей персоне?

Он перекрестился и ответил торжественно и так гулко, что под высокими сводами заметалось эхо:

– Если Демон Огня послан Господом, то вам пора ответить за свои грехи! А если дьяволом, то утащит в ад, как бы вы ни брыкались.

Поплевав через левое плечо при упоминании дьявола, он поднялся, громадный и преисполненный праведной веры, повел плечами. Доспехи даже не скрипнули, словно вросли в его тело, как хитин в жука-носорога.

Альбрехт пробормотал:

– Хоть так в ад, хоть так… Придется сэру Ричарду…

Тамплиер провозгласил мощно и праведно:

– Я вернусь и все равно остановлю его крестом и мечом паладина!

– Нет-нет, – возразил я, – возможно, это дело государственной важности. Потому отправлюсь лично.

– С эскортом, – уточнил сэр Норберт. – Это и по протоколу, да и все мы должны знать, что за враг.

– На пути демона город Ташрулия, – сказал Тамплиер. – Думаю, уже подошел к его стенам. При его скорости разрушит за час, даже меньше, а дальше… я не знаю, но остановить… просто не представляю чем, кроме нашей верности Господу и благочестия с мечом в руке!

– И молитвами? – буркнул сэр Норберт.

Тамплиер с очень серьезным видом покачал головой.

– Нет, – ответил он, – было бы слишком просто, чтобы Господь простил и отменил наказание всего лишь за молитвы.

– Жертвоприношением? – поинтересовался Альбрехт.

Тамплиер сказал напыщенно:

– Последней жертвой был Иисус, что добровольно принес себя в жертву и тем самым искупил грехи всех людей на свете. Другие жертвы запрещены.

– Это человеческие, – уточнил Альбрехт. – А если, скажем, козу или барана?

Тамплиер посмотрел на него с высокомерием благородного человека и не снизошел до ответа.

– А если две козы? – спросил Альбрехт. – Или даже стадо?.. Хотя стадо, конечно, жалко, но, с другой стороны, не свое отдадим, государственное… Ладно, сдаюсь. Только его величество и решит все одним мановением.

Я едва расслышал его слова, по телу снова теплая волна, затем почти сухой жар, распознал массу оттенков, что воспламенили нервы, в голове замелькали образы, яркие, но абсолютно не транскрибируемые, за пределами человеческой логики, но все же ощутил печаль и нечто похожее на нежелание уходить, но уходить все же почему-то надо…

«Что случилось, – спросил я мысленно, – что тебя тревожит?»

И снова масса чувств и цветовых пятен перед глазами таких ярких, что почти перестал видеть соратников, но на этот раз уловил отчетливо, что Маркус уходит, возвращается в прежнее пространство, нечто происходит в нем самом, он должен, обязан этого не избежать, ожидаемое тревожно и прекрасно.

Я с трудом интерпретировал как периодическую миграцию то ли на зимовку, то еще куда-то типа, а может, наступил сезон кладки яиц… или период гнездования… хотя перед ним должен быть период спаривания, если Маркус не относится к классу улиток, те гермафродиты по природе.

Альбрехт первым обратил внимание на мой остекленевший взор, наклонился в мою сторону.

– Ваше величество… думаете о чем-то высоком? В такое время?

Я пытался заговорить и не мог, настолько глубоко ушел в расшифровку чувств и образов неземного существа, наконец с трудом прокаркал:

– Да… высоком… принц… и даже глубоком…

Он напомнил сухо:

– Герцог, ваше величество.

– Приказ уже составляют, – ответил я с тем же трудом, но уже приходя в себя, – а с этим демоном… разберемся. Нужно только…

– Что?

Я молчал, перед глазами предстало небо, каким его видит Маркус, прекрасное и удивительное до дрожи в костях. Вряд ли именно таким видит, это постарался передать для меня, для него оно еще прекраснее, а я уже устремился туда всем существом, настолько там мир богатый и обещающий.

– Ваше величество?

Я прохрипел:

– Да-да, все думаю.

Альбрехт повернулся к соратникам, все помалкивают, на лицах тревога и сочувствие.

– Оставим его величество помыслить, – сказал он. – А мы отведем сэра Тамплиера в малый зал. Закатим небольшой пир в честь его возвращения, заодно подумаем, что и как.

Дверь за ними еще не захлопнулась, а я еще глубже погрузился в бесконечно прекрасный мир темной материи, что удивительно не темная, как мы привыкли называть, хотя ни разу не видели. Там, среди исполинских космических струй раскаленной материи, источающих мощь и красоту многомерного пространства, я с потрясением увидел сужающуюся призрачную воронку, которая не существует, но она есть, как у нас есть такие же призрачные понятия, как долг, справедливость, чувство прекрасного…

Среди многоцветного хаоса угадывается место, уготованное для чего-то важного для Маркуса… я не мог подобрать термин, только чувствовал, что это связано с могучим зовом, которому Маркус противиться не может, как мы не противимся зову продления рода, иначе все, ради чего живем и работаем, будет напрасным.

Когда дверь отворилась, я не слышал, только ощутил в какой-то миг, что надо мной стоит Хрурт и озабоченно сопит.

Я вздрогнул, посмотрел на него дикими глазами.

– Что случилось?

– Да вот не знаю, – ответил он. – Час вот стою, а вы даже не шевельнулись. И глаза стеклянные.

– Спасибо, – сказал я, – что не вдарил. Это у меня медитация. Погружение. Как вон у тебя после трех кружек крепкого вина.

Он в изумлении вскинул брови.

– Всего трех? Сэр Ричард, вы точно кукукнулись. Мне и пяти мало. Чё-нибудь болит? Карла-Антона позвать?

Я подумал, кивнул.

– Зови. Сейчас надо созывать даже тех, кого и не надо.

– Понял, – ответил он. – Если уж самого Тамплиера кто-то отделал… Бегу!

На пути к двери громко и страшно крикнул, из коридора заглянули двое в одежде слуг. Хрурт рявкнул приказ, и оба исчезли, а из коридора донесся быстро удаляющийся топот.

Глава 2

К тому времени как Тамплиера привели обратно, в моем кабинете уже собрались Карл-Антон, его незаменимый помощник Зейс, тихий и незаметный, как чучундр, а также Джонатан Кавендиш, королевский маг второго допуска, кавалер Золотой Кометы, более известный по прозвищу Лаперуза.

С Тамплиером вернулись Норберт и Альбрехт, а Келляве по моему указанию отыскал лорд-канцлера, тот как никто знает все королевства, должен рассказать о местах, где случился тот чудовищный и такой непонятный мятеж.

Тамплиер остался в полных доспехах, пусть даже заметно помятых, только шлем унесли в мастерскую. Келляве поглядывает на Тамплиера с одобрением, сверкающая сталь на доблестном паладине смотрится как собственная кожа, ничто не скрипнет, не звякнет, и сам держится так, будто в тонкой рубашке и брюках, по-мужски пренебрегая неудобствами сковывающего веса.

Кабинет постепенно заполнялся, Тамплиер отвечает сумбурно, но, когда вопросы со всех сторон, некая картина все же вырисовывается. Для него началось все в королевстве Иллюверния, это не вблизи Волсингейна и даже не в соседнем королевстве, но все же и не на окраине, багер туда идет всего несколько часов. Тамплиер как раз успел подняться на небольшой холм, откуда увидел странное зарево на северо-востоке, что воспламенило край земли и быстро продвигается в его сторону.

Будучи паладином и защитником, призванным и обязанным самим Господом, он повернул коня и помчался в ту сторону. И с каждым конским скоком зарево становилось ярче и страшнее. Ветер донес запах горящей земли, а потом донеслись крики испуганных людей.

Альбрехт сказал осторожно:

– Возможно, началось не в королевстве Иллюверния?

– В королевстве, – возразил Тамплиер.

– Полагаете, сэр, – спросил Альбрехт с язвительной ноткой, – он вылез из-под земли, как вы говорите, только при вашем появлении?

– Раньше его не было, – сообщил Тамплиер твердо. – Иначе бы люди прибежали ко мне за спасением!

– Гм, – сказал Альбрехт и перевел взгляд на Норберта.

Норберт кивнул.

– Уже послал проверить.

Тамплиер зло сверкнул глазами, но продолжал рассказывать, как зарево становилось все ярче, а потом увидел, как жаркое пламя движется по земле, сжирая ее с валунами, отдельными деревьями и даже лесом.

Он сотворил воскресную молитву, но огонь не остановился, а он рассмотрел, что в огненной стене неостановимо ползет некая красная гора, сверкающая металлом, похожая на рыцарский шлем, но размером выше самого высокого здания дворца в Волсингейне.

Когда его конь, что шел галопом, домчал его туда, гора Дьявола, как он назвал ее, уже проползла мимо в стене огня и черного дыма, а позади осталось раскаленное плато шириной в половину мили, как он определил на глаз, целиком из литого и пышущего огнем камня.

Жар был таков, что пролетающие птицы падали замертво и вспыхивали, еще не коснувшись раскаленной поверхности.

Он некоторое время скакал сбоку, выкрикивая угрозы и вызывая на честный бой. Гора Дьявола не ответила, как и направляющие ее нечестивые колдуны. Он пробовал творить молитвы – не помогло, и тогда повернул коня к ближайшей причальной пирамиде.

Все молчали, я видел по их лицам, что пытаются представить страшную картину разрушения, только сэр Норберт негромко поинтересовался:

– А помятые доспехи… и, гм, некоторые царапины?

Тамплиер ответил в крайнем неудовольствии:

– Что вы о таких мелочах? Спешил успеть на багер, пришлось протолкаться через охрану причальной пирамиды. Иначе бы опоздал.

– Протолкаться или прорубиться? – уточнил Норберт с беспокойством.

– Просто распихал, – ответил Тамплиер. – Грешно бить своих.

– Вы сделали правильно, – сказал Альбрехт. – Чем позже мы бы узнали, тем позже… гм… его величество приняло бы разумное решение. Как всегда недопонятое нами.

Я сказал раздраженно:

– Теперь скажите мне это разумное решение, я его щас же приму! А могу и вчерашним числом, чтобы этот Демон Огня, как вы его нарекли, вовсе не появился.

Норберт сел рядом с Тамплиером, тот неслышно шепчет про себя молитву, взгляд застыл, как и лицо, мысленно сражается с этим Демоном Огня и повергает его обратно в Ад.

– Дорогой друг, – сказал Норберт с настойчивостью в голосе, – попытайтесь вспомнить… кто-то из людей там был? Скрытых?

Тамплиер покачал головой.

– Я паладин, у меня с нечестивыми колдунами особые отношения. От моего взора не укроются как скрытники, так и незримники. И никто не уходит от лезвия моего меча, освященного на алтаре монастыря Святого Бенедикта!. Но я не увидел ни мага, ни волшебника! Даже ни одного колдуна. Иначе бы…

– Да-да, – согласился Норберт, – вы бы их сразу и немедленно… Ваше величество?

– Да-да, – ответил я. – Отправьте людей побольше. В бой не вступать! Оставаться в качестве наблюдателей и вернуться с ясной картиной. Направление, возможные препятствия, скорость передвижения, масштаб разрушений…

Норберт быстро поднялся и пошел к двери в коридор. Я не стал смотреть, как он через приоткрытую дверь раздает указания, сказал Тамплиеру с уверенностью, которую не испытываю:

– Отдохните, дорогой друг!.. Мы скоро туда вернемся.

Сэр Альбрехт произнес с уверенностью:

– Ваше величество, маги императора Скагеррака наверняка ни при чем!..

– Тоже в этом уверен, – ответил я.

Келляве спросил с неудовольствием:

– Почему это?

Я кивнул в сторону Карла-Антона и Зейса, особенно выделил взглядом сгорбившегося Джонатана Кавендиша, кавалера Золотой Кометы, имперского мага, что сейчас выглядит испуганным и растерянным.

– Посмотрите на них.

Келляве посмотрел, нахмурился.

– Вы правы. Непохоже, чтобы такие. Хотя ваш Карл-Антон мог бы, как иногда кажется, однако блюдет вам верность, что выдает в нем человека очень благородного происхождения из старинного рода.

– Вот-вот, – ответил я. – Из оставшихся магов вряд ли кто-то…

– Тогда Странствующие?.. Что не ушли в пещеры?

– Да, – ответил я. – А это проблема. Если Странствующие в самом деле бродят среди людей неузнанными и обладают мощью Великих…

Норберт вернулся от двери и сказал ровным голосом:

– До отхода багера в том направлении еще двадцать минут.

– Поспешим, – велел я.

Все помедлили чуть-чуть, я видел, как на лицах появился ясно выраженный вопрос. Дескать, почему не на Маркусе? И быстрее, и не надо страшиться, что опоздаем, но никто не рискнул возразить, все заторопились к выходу.

Я перехватил изучающий взгляд Альбрехта, но даже ему вряд ли скажу, что у самого холодно и пусто в груди, чувствую себя как голый на пронизывающем ветру на вершине скалы да еще и в ночи.

Так привык к мощи Маркуса за спиной, что в самом деле заметно разленился и поглупел, но зато как было надежно, уютно и не надо думать о препятствиях!

Уже начал размышлять над важным государственным вопросом, подумать только, о роли и значении четвертой любовницы в деле укрепления обороноспособности империи…

Кивком велел Хрурту запереть за нами и никого не пускать, пока не вернусь. В груди разрастается тяжелая холодная льдина, как же страшно ощутить, что мы на враждебном Юге, а Маркус отбыл то ли на зимовку, то ли откладывать яйца.

И никому не скажешь, даже лучшие и ближайшие соратники могут проговориться на пиру или в постели, а я разом потеряю грозную славу Властелина Багровой Звезды Зла.

Нет уж, пусть все верят, что стоит щелкнуть пальцами, как Багровая Звезда возникнет и сотрет с лица земли хоть город, хоть королевство, если там посмеют вызвать мое неудовольствие.

Спускаясь по лестнице в нижний зал, Норберт бросил сухо:

– Про этого Демона Огня никому ни слова!

Никто не ответил, и так понятно, нам здесь только паники не хватает, прошли через залы расширяющимся клином, только на выходе сбили боевой строй.

Люди Норберта, которым он чуть раньше дал распоряжения, бросились к нам с уже оседланными конями в поводу.

Бобик носился кругами, пугая местных, подпрыгивал, показывая, что он сам всех врагов порвет, только возьмите, а еще будет по дороге ловить дичь и снабжать провиантом хоть целую армию.

Лорд-канцлер с группой членов Государственного Совета занял стратегическое место во дворе с таким расчетом, чтобы присутствовать при отбытии императора, не мешать и в то же время быть под рукой.

Я понял, оценил, подозвал его кивком. Он заспешил, даже не опираясь на трость, весь внимание и готовность исполнять мои мудрые указы.

– Сэр Джуллиан, – сказал я с чуть ли не искренним сочувствием, – сожалею, но о таком важнейшем для народного хозяйства империи деле, как выбор Государственным Советом для меня четвертой любовницы, отложим до возвращения. Увы, спасти мир тоже как бы важно. В некоторой степени.

Он поклонился со всевозможным почтением.

– Да, ваше величество, возвращайтесь поскорее. Я уловил в вашем голосе нежелание заниматься этим важнейшим в международной дипломатии вопросом…

Мне подвели арбогастра, я поднялся в седло и похлопал могучего зверя по шее, блестящей и абсолютно гладкой, как застывшая черная эпоксидная смола.

– Зайчик, мы снова в деле. Как и в старое доброе время!.. Бобик, вперед!

Радостный Бобик от счастья по-щенячьи взвизгнул и ринулся к выходу из дворца.

Сэр Джуллиан крикнул мне в спину:

– Однако же, увы, придется! Таковы реалии государственного устройства!.. Но мы можем к вашему возвращению все подготовить, не волнуйтесь!

Ветер засвистел в ушах, мы вылетели за пределы дворцового ансамбля, я едва успел расслышать последние слова лорда-канцлера, тут же всем отрядом с грозным грохотом копыт вылетели за пределы высоких зданий дворца.

Навстречу ринулись массивные и добротные дома горожан, и, лишь когда вырвались за пределы города, а впереди пошла навстречу быстро разрастаться в размерах причальная пирамида, сэр Альбрехт возник справа на своем огненно-рыжем коне, красивый и нарядный в расшитом золотом камзоле и в шляпе с целым веером белоснежных перьев.

– Слышали, ваше величество?

– Что? – ответил я строго.

– Обещают к вашему возвращению решить проблему!

– Не отвлекайтесь, – посоветовал я на скаку. – Опасность в самом деле… серьезная.

Его конь мчится рядом с арбогастром такой же веселый и беспечный, как и сам хозяин, только я смотрю на них сверху так, словно Альбрехт едет на пони, но Альбрехт крикнул беззаботно:

– Вы изворотливы, ваше величество! Чего раньше не замечал. Какой-то выход найдете.

– А если не найду?

Он с небрежностью повел плечами.

– Маркус по вашему желанию сделает прижигание этого прыщика каленым железом на нежном теле земли. Только и всего!

Я ответил строго:

– Ищете легкие решения?.. Господь не для того создал человека.

– Все еще наказывает потомков Адама, чтобы в поте лица?

– Нет, оказывает доверие.

Глава 3

С трех сторон на вершину причальной пирамиды ведут ступеньки, а с четвертой проложена покатая горка, это для конных дворян, можно вскачь с разгону взлететь на самый верх.

Мы так и сделали, и едва конские копыта ступили наверх, как в небе показалась снижающаяся платформа с трепещущими на ветру красными полотнищами и хищно задранной головой дракона из красной меди.

Багер выглядит празднично, словно и строили для перевозки знати, даже я не сразу бы подумал, что изначально это простая тележка для перевозки тяжелых слитков редкоземельных металлов из подземного рудника в расположенные на поверхности заводы той исчезнувшей эпохи.

Всадники Норберта выглядят солидно, всем видом показывают, что уже передвигались на багерах, ничего особенного, но остальные заметно оживились и большими глазами смотрят на это чудо.

Едва эта варварски разукрашенная и разрисованная всеми цветами платформа, символизирующая могущество императора, тяжело коснулась бортом края площадки, местные часовые тут же распахнули широкую калитку.

Первым, распихивая неповоротливых, на площадку багера вскочил Бобик.

Загрузкой всадников уверенно и безукоризненно точно руководил Милфорд, а когда мы трое неспешно поднялись на площадку, предупредил:

– Ваше величество, через три минуты эта штука отчалит!

– Успеваем, – ответил я.

Альбрехт за моей спиной сказал с ехидцей:

– И как это сооружение смеет не подчиняться воле императора?

Я сердито блымнул в его сторону глазами, но промолчал. Сам знает, что меня это раздражает, и при малейшей возможности вмешаться в этот процесс обязательно влезу, пусть даже и наломаю дров.

Сэр Норберт, как и его разведчики, все еще в седлах на сухих поджарых конях, легких, быстрых и выносливых. Граф Келляве и другие военачальники тоже не решаются оставить седла крупных рыцарских коней, умеющих быстро разогнаться на короткие расстояния для удара по врагу.

Снизу с земли машут шляпами, наиболее ревностные подхалимы из числа придворных проводили нас верхами и выказывают сейчас переполняющие их чувства верности, преданности и готовности служить еще ревностнее.

– Сейчас отойдет от башни! – предупредил Милфорд. – Держитесь крепче!

На этот раз все с поспешностью покинули седла, хватались за перила и друг за друга, только сэр Норберт, Милфорд и двое из его команды остались в седлах, выказывая неустрашимость и умение управлять конями.

Тамплиер остался на своем громадном белом коне, почти таком же огромном, как мой арбогастр. Конь Тамплиера могуч и нетороплив, и мало кто знает, что способен набирать огромную скорость, хотя и не с места, как мой пышногривый Зайчик.

Почти все столпились у бортов по периметру, с изумлением всматриваясь в мир внизу. Только я один, наверное, ощутил, что багер отделился от причального мостика и пошел в сторону, но для всех это мир сдвинулся и пугающе быстро начал отдаляться.

Альбрехт сказал с нервным смешком:

– Когда привыкну?.. Всякий раз как в холодную воду…

Багер, продолжая ускоряться, поднимался еще некоторое время, затем пошел ровно и на сравнительно небольшой высоте.

Внизу поплыл нескончаемый лес, иногда проглядывают небольшие озера, зеленые холмы, чаще всего тоже покрытые лесом.

– Быстрее всего привыкают простолюдины, – пояснил я. – Простые люди редко чему-то удивляются. Это нам все знать надо… А если чего не понимаем, просто неудобство какое-то внутри.

– Неудобство? – сказал он. – Это вам неудобство, а меня просто бесит от бессилия!

– Перфекционист, – сказал я с чувством превосходства.

Багер, как мне показалось, прибавил скорости, внизу зеленый лес сменился россыпью мелких болот, явно было нечто огромное, уступающее напористому лесу. Затем снова холмы, зеленые долины, редкие проплешины степи и лесостепи, опять леса…

– Это все еще наше? – спросил я.

Альбрехт сказал с покровительственной ноткой:

– Почти треть королевства уже позади. Эта штука мчится быстрее птиц!.. И как только…

– Не начинайте, – прервал я. – Сэр Альбрехт, не начинайте!

Он взглянул на меня с прищуром.

– У меня впечатление, что вы знаете, ваше величество. Но почему-то помалкиваете.

– От бессилия, – ответил я, – от бессилия, дорогой друг!..

Он кивнул вниз.

– А земля внизу так и просится под пашни.

– К счастью, – ответил я, – надеюсь, вы поняли, дорогой прынц!

Он не понял, судя по его виду, но смолчал, поглядывал на отряд, что благоразумно сгрудился на середине платформы, где удерживают обеспокоенных лошадей.

Лишь несколько человек все еще перемещаются по краям багера, рассматривая скользящий внизу мир.

Не все успели побывать на багерах, мелькнуло у меня, теперь впечатлений будет на всю жизнь. А если по пути попадется еще город или село, то какая же радость хотя бы плюнуть с высоты. Тот, кто выше по титулу, всегда и трон свой ставит выше, так что все по Дарвину.

Альбрехт ушел к Норберту выяснять проблемы безопасности, взамен подошел Келляве, грозный и могучий в доспехах, рукоять огромного меча выглядывает из-за плеча, напоминая о готовности покинуть ножны во славу и для.

– Ваше величество, – поинтересовался он сдержанно, – а почему такой выдающийся воин, я говорю о Тамплиере, несколько удален от дворца?

– Удален? – переспросил я. – Откуда такое впечатление?.. Тамплиер там, где нужнее. Что ему во дворце, танцы разучивать?

Он сказал задумчиво:

– Гм, тогда мне просто почудилось…

– Не почудилось, – ответил я, понизив голос. – Он по той же причине не бывает во дворце, по которой я пока не спешу привозить сюда отца Дитриха с его командой. И Тамплиер, и отец Дитрих – союзники, но не подданные…

– И Тамплиер не подданный?

Я покачал головой.

– Он подданный Господа Бога…

Келляве не сводил с меня испытующего взгляда.

– Это как? Монах?

– Можно и так, – согласился я. – Хоть молитв почти не знает, как и заповедей, но соблюдает в строгости. У него чувство веры и справедливости! Он истинный паладин, а вот мое паладинство у него под сомнением. Вообще полагает, что Господь меня только терпит и ждет, когда оступлюсь, чтобы стереть с лица земли и ввергнуть в ад.

– Ух ты, – сказал он потрясенно, – а почему не стереть вас с лица земли сразу?

– Добрый вы человек, граф, – произнес я с укором. – Господь милостив, это раз, хотя Тамплиер полагает, что чересчур. А главное, только об этом никому, от меня пользы Господу вообще-то больше, чем от чистого душой Тамплиера, и Господь это видит. На Севере я укреплял и восстанавливал церкви… Хотя что это я объясняю? Мы все нужны! И как борцы с нечистью, и как правители, что направляют народ на борьбу с соблазнами, а не на примирение с ними, что ведет к деградации общества… Да-да, вот таким макаром! Нужно уметь смотреть в будущее.

Он сказал с неудовольствием:

– Ваше величество, если бы я умел, стал хотя бы королем!.. Ну пусть герцогом…

– Герцогом можете, – заверил я. – Такие вопросы Господь поручил решать мне.

– Здорово! Доверяет, значит.

– А потом спросит, – пояснил я, – не слишком ли щедро я раздавал титулы?.. Так что сперва нужно приложить усилия, а потом мое величество изволит посмотреть.

Он поклонился и сделал было шаг отступить и удалиться, но остановился и спросил шепотом:

– Ваше величество… а почему на этот раз не воспользовались вашей ужасающей Багровой Звездой?

Я взглянул на него с сомнением.

– Думаете, нужно было?

– Ну да, – воскликнул он с жаром. – Для Багровой Звезды это же что нам жука раздавить на дороге!.. Хотя я жуков давить не люблю, но вы раздавите кого угодно, вы же император!

Я вздохнул, сам ощутил, как взор у меня становится мудрым и глубоким, проговорил голосом Познавшего Истину:

– Сэр Гастон, Господь постоянно испытывает и проверяет нас. Багровую Звезду послал, чтобы проверить нашу стойкость и веру в победу над злом, а затем оставил ее у нас, чтобы проверить уже более важное…

Он насторожился, спросил шепотом:

– Что, ваше величество?

– Нашу взрослость, – сообщил я. – Сможем ли сами решать трудные проблемы? Или без Багровой Звезды никак?.. Я чувствую нутром паладина, что это трудное испытание покажет Господу, что мы и кто мы есть на самом деле.

Он вздохнул, лицо его омрачилось.

– Ох, ваше величество… Но я не представляю, как мы справимся…

– И я не представляю, – ответил я честно, – но давайте попробуем. Если Господь в нас верит…

– А Он точно верит?

– Раз проверяет, – ответил я, – значит, рассчитывает на нас. И нам дает знак. Дескать, если обосремся, спишет и нас со своего божественного счета. Так что надо, сэр Гастон!

Через час и самые любопытствующие начали отходить от перил. Внизу все так же быстро проносится нескончаемая зелень лесов, мир одинаков, только однажды в сторонке промелькнуло одинокое село, даже деревня, но и ту не рассмотрели с такой высоты.

Я создал горку сахарного печенья и кофе, угостил Альбрехта и Келляве, отнес и Норберту, единственному, кто остался у края платформы багера, всматриваясь в летящий навстречу мир.

– Сэр Норберт…

Он взял печенье и чашку с кофе, но сказал с укором:

– Ваше величество, так могут и забыть, кто здесь император!

– Я напомню, – сказал я с укором. – Но сейчас я боевой вождь и соратник, как пишут в хрониках. Равный, но первый. Или первый из равных, не помню.

– Хотел бы я заглянуть в эти ваши хроники, – обронил он. – Прекрасное печенье!.. Если свергнут, пойдете в кондитеры?.. Цены такому не будет. Кстати, судя по словам Тамплиера, скоро прибудем?.. Или он по церковному времени?

– Хотелось бы, – сказал я, – чтобы наш доблестный паладин ошибся. Чтоб не через шесть часов, а через шестьдесят, а лучше больше…

– Чтобы у нас было больше времени?

– Да, – сказал я с сердцем. – Понимаю, что он мог прийти вообще из империи Великие Горы… он же с той стороны прет?.. Там тоже страдают люди, но там чужие, а тут наши!

– Ваши, – уточнил он. – Хотя да, и наши.

Он оборвал себя на полуслове, уставившись на нечто за моей спиной. Я торопливо оглянулся, сердце сжалось.

Далеко-далеко на краю видимости виднеется кровавое зарево, но не рассвет и не закат.

Норберт, глядя в другую сторону, сказал быстро:

– А вон и причальная!.. Всем подъем, подъем!.. Готовимся к выходу!

Многие к этому времени уже улеглись, прикрывшись плащами, теперь торопливо вскакивают, еще сонные, хватают коней и поднимаются в седла, которых так и не снимали.

Багер начал неспешно снижаться, я поймал взглядом четырехугольную вершину причальной пирамиды. Там толпа возжелавших то ли по делам, то ли просто прокатиться и пошалить по моде столичных жителей.

Альбрехт покачал головой, я сказал со вздохом:

– Ограничим. Это сейчас из-за конца света все правила и законы рухнули.

– Ограничения прежние?

– Еще чего, – буркнул я. – У меня нет такого почтения к титулам. Привилегии будут получать нужные стране и сельскому хозяйству люди.

За нашими спинами сэр Норберт сказал властно:

– Всем полная готовность! С багера быстро, но без толкотни!

Багер снижался и все больше замедлял движение. На причальной пирамиде машут руками и шляпами. Край платформы коснулся массива причальной пирамиды бесшумно, словно просчитывает скорость и расстояние, хотя на самом деле срабатывает программа тех времен, когда никаких причальных пирамид не существовало.

Работники пирамиды тут же распахнули разделяющие багер и вершину пирамиды воротца. Толпа встречающих, что на самом деле собравшиеся прокатиться на багере, поспешно расступилась.

Милфорд двинулся вперед, показывая дорогу. Он здесь не бывал, но причальные пирамиды везде примерно одинаковы, хотя у большинства только ступеньки, по которым так не любят спускаться кони.

Копыта гулко простучали по широкому дощатому настилу из новеньких, но уже затоптанных досок. Кони храпели и неохотно спускались по наклонной плоскости, кое-кто даже пробовал садиться на зад.

Норберт крикнул кому-то:

– Проследить, чтобы спуск сделали ровнее и более пологим! Мы пришли всерьез и надолго!

Милфорд прокричал бодро:

– Сделаем!

Уже и королям готовы приказывать, мелькнуло у меня. Молодцы, уверенно смотрят в будущее. А я чувствую себя так, словно с потерей Маркуса разоружили и оставили голым перед полчищами врага.

Но король, напомнил я себе, всегда должен быть бодр и весел. Особенно если он уже император.

Когда спустились на землю, охраняющие башню по периметру стражники с ужасом уставились на Тамплиера и поспешно отступили, закрывшись щитами и выставив перед собой копья.

Я спросил тихо:

– Многих вы зарубили?

Тамплиер ответил с достоинством:

– Ни одного даже пальцем!.. Они выполняют свой долг, я свой. Но мне пришлось несколько растолкать их… Иначе мог бы не успеть на багер, тот уже причалил.

– Добрый вы человек, Тамплиер, – сказал я.

Он ответил с достоинством:

– Важнее быть справедливым, сэр Ричард, о чем вы, наверное, все еще не слыхали. А то, что молоты о меня поразбивали, ничего, другие из казны получат.

– Да, – согласился я, – добрым быть проще. А еще проще добреньким.

Норберт коротко оглядел отряд, все ли на месте, оглянулся на меня.

Я кивнул, и он крикнул зычно:

– Бросок на восток!.. В сторону вон того зарева!.. Дозорные вперед!

Хотя, как я заметил, тройка легких конников во главе с Милфордом прямо с наклонной плоскости пирамиды, не задерживаясь, умчалась в сторону пожара.

За Норбертом в стремительном галопе отправилась еще почти половина нашего маленького отряда, а рыцарская часть тяжелым галопом пошла следом.

Глава 4

Арбогастр и конь Тамплиера держатся рядом, оба рослые и пышногривые, только мой черный как само зло, а Тамплиеров белоснежный, какими рисуют ангелов.

Нас догнал на злом и быстром коне Альбрехт, крикнул, придерживая ладонью шляпу:

– А ваша собачка тоже там!

– Вот дурень, – сказал я с тревогой. – Разбаловался в неге, теперь и магам на шею кинется целоваться!

– Отыщет?

– Обязательно! У него чутье.

С каждым конским скоком впереди все мощнее разгорается страшное зарево. Мое сердце сжалось, если там пожар, то захватывает площадь побольше, чем в милю. Тамплиер прав, даже отсюда виден ужасающий масштаб разрушений.

На фоне красной стены огня мелькнула фигура всадника, исчезла, затем прямо из огня с грохотом копыт выметнулся на взмыленном коне Милфорд, от обоих пахнуло жаром, лицо и вся одежда разведчика в копоти.

– Дальше никак! – крикнул он. – Чуть не сгорел, одного из моих едва загасили! Даже сапоги вспыхнули, будто из соломы.

– Остальные? – спросил Норберт.

– Послал обойти Демона Огня, – ответил Милфорд. – Надо посмотреть, что с другой стороны.

– Береги людей, – напомнил Норберт.

Я со страхом всматривался в приближающуюся огненную стену. Двигается не прямо, наискось, но накаленный воздух заставляет морщиться.

С каждой минутой огненная стена становилась все выше и шире. Теперь отчетливо видно, что движется достаточно быстро, приблизительно со скоростью быстро шагающего человека.

Если не сменит направление, то вскоре упрется в каменистые холмы и нагромождение скал.

– Только наблюдать! – крикнул я. – Все, что узнаем, увидим, заметим… Бобик, туда не лезть! Держись рядом, меня спасать будешь!

Дважды ярко блеснуло из огня, словно солнечный зайчик, я сжался в ком от дурного предчувствия, но лица моих орлов хотя и тревожные, но все бодрятся, дескать, и не в таких передрягах бывали, хотя вообще-то не бывали, зато уверены во мне, а у меня в животе все айсберги Антарктиды, холодно и тяжело, а в мозгу трусливенькая мысль: а по Сеньке ли шапка?

– Это демон, – сказал Келляве авторитетно. – Маги в таком аду не выживут!

Норберт бросил, не поворачивая головы:

– Уже ищут. Где-то должен быть…

– Полагаете, – сказал Альбрехт, – маги не сумели бы остаться незримыми?

– Полагаю, – отрезал Норберт, – бросили вызов, чтобы их заметили. А разговаривать хотят на своих условиях. Недаром сэр Тамплиер заявил, что те подняли темный ужас из бездны и потребовали покорности и сдачи!.. И хотя никаких магов не увидел и требований не услышал, но это очевидно…

– Не успел, – уточнил Норберт.

– Пусть не успел, – согласился Альбрехт, – но не сомневается, что маги хотят все решать с позиции силы и своей власти.

Келляве проворчал:

– Решать?

– Маги не воины, – пояснил Альбрехт. – Если могут принудить и покорить без сражений, так и делают…

Я почти не слушал, всматриваясь в жаркую стену огня, что с виду движется медленно, но это потому, что далеко, вздрогнул, наконец сообразив, что огонь стелется только внизу по земле, а выше нечто металлическое, настолько блестящее, что огонь отражается по всей поверхности, из-за чего все это выглядит со стороны сплошной стеной пламени.

Чудовищный Демон Огня, как назвал его Тамплиер, выглядит монолитом, но я присмотрелся, сердце трепыхнулось. На самом деле это нечто из трех плотно наложенных одна на другую исполинских плит, нижняя тупо и мощно прет в одном направлении, вторая на ней слегка поворачивается из стороны в сторону, словно сканируя мир вокруг, а верхняя, что напоминает верхушку рыцарского шлема, такая же неподвижная, как и самый низ, только на вершинке поблескивает синий огонек, словно вспыхивает электросварка.

Основание платформы окружено плотным пламенем, то ли ползет по земле, то ли двигается на некой глубине, погрузившись под собственной тяжестью, а сама земля тоже горит и превращается в огненную магму…

Альбрехт сказал настойчиво:

– Ваше величество?

– Послать впереди этой твари двух на быстрых и выносливых конях, – велел я. – Пусть предупредят впереди, чтоб ушли в сторону.

– Норберт уже распорядился.

– Если попадется деревня, – сказал я, – нужно забрать скот и все, что могут унести или увезти.

Норберт кивнул Милфорду, тот повернул коня и умчался к ожидающему распоряжений отряду.

Через мгновение оттуда отделились двое всадников и в яростном галопе понеслись параллельным курсом с Демоном Огня, стараясь догнать и обогнать.

Бобик посмотрел на меня и, не получив запрета, подпрыгнул и ринулся вслед за Милфордом, которого уже признал как друга, раз принимает от него дичь и потому с ним так приятно общаться.

– Хорошо, – сказал Норберт, – похоже, прет не быстрее пешехода.

– Все бы так ходили, – обронил Келляве.

– Правда, – уточнил Норберт, – быстрого. И что-то не обращает внимания на ваше величество. Про нас вообще молчу…

Альбрехт предположил:

– Ждут, что устрашенный император сам пойдет к ним на поклон?

– Не знаю, – ответил Норберт сумрачно, – однако вот он вызов. Как ответим?

Их взгляды уперлись в меня, я чувствовал напряжение и тревогу, но с усилием заставил голос прозвучать ровно:

– А никак. Пока никак. Реальной опасности нет, не так ли?.. Я пока заметил только отдаленное давление. Которое истолковать можно так и эдак. Насколько это сложная игра, пока не представляю.

Они молчали, озадаченные, наконец Альбрехт заметил с осторожностью:

– Насколько это мудро, судить не мне, однако… ваше величество, вы теряете свою стремительность. Что, мне кажется, не совсем в вашем стиле и повадках. Это уже старость?

– Не надейтесь, – огрызнулся я. – А с империей на плечах не до стремительности. Чуть не так шевельнусь, все рухнет.

– Да, – согласился сэр Келляве, – даже не почешешь нигде всласть.

Норберт предложил:

– Рассмотрим ближе?

Арбогастр подо мной дернулся вперед раньше, чем Норберт договорил.

Ветер засвистел в ушах, я пригнулся, а то раздувает рот, делая его похожим то ли на пасть гигантского сома, то ли на хомяка в период осенних сборов зерна на зиму.

Альбрехт и Норберт ожидаемо отстали, однако Зайчик так и не успел набрать свою фирменную скорость, далекая стена огня вырастает очень быстро.

Арбогастр сбросил скорость, как только мы увидели на фоне красной стены огня идущую на рысях в ту же сторону конную разведку.

Задний оглянулся на грозный гул копыт моего черного коня.

– Ваше величество?

– Где остальные? – спросил я.

– Поехали предупреждать народ, чтобы убрались с дороги. А Милфорд скачет перед Демоном Огня и всячески его обзывает!

– Зачем? – спросил я. – Впрочем, понятно. Никому не приближаться к этой твари, запомнили?.. Когда настанет час битвы, я подам знак.

– Какой?

– Увидите, – пообещал я.

За спиной простучали копыта коней Норберта и Альбрехта, еще не в мыле, но на моего арбогастра покосились с ревнивой обидой и осуждением, как на хвастуна и предателя.

Альбрехт морщился от жара, наконец надвинул на глаза шляпу, придумав ей и утилитарное применение.

– И не останавливается отдохнуть? – спросил он. – Тогда можно рассчитать, сколько пройдет за сутки. А если впереди гора?

Норберт поехал чуть в сторонке, крикнул оттуда:

– Мне кажется, он и вышел со стороны гор, прорубив дорогу через каменные стены.

Альбрехт поинтересовался:

– А если кто-то из магов вызвал его прямо здесь?

– Тоже может быть, – согласился Норберт, – но вот посмотрите… Вон там нечто вроде широкой просеки через лес?

Норберт прав, мелькнуло в мозгу. В той стороне, откуда двигается эта огненная тварь, все еще пожар, но заметно, что горит справа и слева, а посредине красно-черная полоса, словно земля постепенно переходит из расплавленной магмы в твердое покрытие.

Часть разведчиков понеслась за Огненным Демоном, остальные растянулись вдоль края остывающей, но все еще раскаленной каменной тверди, оставленной за чудовищным демоном.

– А где же те, – поинтересовался я, – кто предъявил мне такой ультиматум? Насчет все пропало, сдавайтесь, покоритесь, падите ниц?

Альбрехт тоже посмотрел по сторонам, снял шляпу и помахал ею перед лицом.

– Жарко здесь. Может, уже знают судьбу предыдущих ультиматистов или ультиматовщиков?

– Может, – подтвердил Норберт. – Но тогда как с ними вести переговоры?

– Те предыдущие, – напомнил Альбрехт, – тоже намеревались вести переговоры с помощью подметных писем. Но его величество со всем присущим ему коварством и бесцеремонностью северного варвара…

Наши кони шли шагом в сторону полосы, оставленной за Огненным Демоном, словно дорожка за ползущим слизнем, очень большим слизнем.

Мы с каждым конским шагом чувствовали нарастающий жар, но, к счастью, ветерок не в нашу сторону, удалось приблизиться на десяток шагов, там с двумя разведчиками стоит с таким же несчастным видом, как и у его хозяина, крупный конь графа Келляве, а он сам в полных воинских доспехах явно готов к бою, разве что забрало пока что поднято.

Он оглянулся, вскрикнул мощно:

– Ваше величество!..

– Не жарко, сэр Гастон?

– Есть немного, – ответил он скромно, – железо, правда, накалилось, а конь вообще дальше никак…

– Подковы греются, – предположил я. – Земля остывает медленно.

Он посмотрел вслед медленно отодвигающейся стене огня.

– Этот Демон в самом деле только один?

Я смолчал, пока информацию только начинаю собирать, Норберт сказал сухо:

– Рассчитывали на армию?

Он ответил мужественным голосом:

– Конечно! Сэр Ричард сразился бы с их вероломным предводителем, а мы отважно и доблестно сшиблись бы с его нечестивым воинством!

Я ответил подобающим тоном:

– Мы на Юге, дорогой граф. А здесь все не так, как у людей. Потому надо быть готовыми к неожиданностям совсем неблагородного типа.

– И не отступать, – добавил Альбрехт с ехидцей. – Мы же не кони. По крайней мере с виду.

Келляве бурно запротестовал:

– Отступать? Кто сказал отступать? Я надеялся вступить в бой сразу, сходя с багера!.. А здесь что? Здесь хуже, чем отступление. Здесь вообще непонятности!

– Вся жизнь непонятность, – изрек Альбрехт. – А его величество сэр Ричард делает ее еще непонятнее и загадочнее.

Демон Огня продолжал уходить все дальше и дальше, за обугленными пнями открылась широчайшая каменная полоса багрового цвета. На самом деле не полоса, как может смотреться с багера, а раскаленное красное поле, что пышет жаром, медленно теряя красноту и обретая солидную багровость, что, как догадываюсь, пройдет тоже, и перед нами будет сплошная гранитная плита шириной примерно в полмили, как и сказал Тамплиер.

– Красиво, – сказал Альбрехт.

– Не настолько, – согласился я, – как ваша шляпа, но впечатляет.

Келляве с железным скрипом развернулся в седле в сторону Альбрехта.

– Красиво? – спросил он с негодованием. – Красиво только то, что создано руками Господа!.. А эту мерзость создали…

– Люди, – подсказал Альбрехт.

– Маги уже не люди, – возразил Келляве. – Они перестали быть людьми, как только занялись нечестивой магией, запрещенной Церковью… И вообще, зачем эта плита позади?

– А она не позади, – предположил Альбрехт. – Демон Огня ее творит перед собой, иначе провалится. Потом вползает на нее и ползет дальше. Так, ваше величество?

– Не совсем, – ответил я, – но так, если для доступности.

Он кивнул, удовлетворенный.

– Думаю, плита не просто плита, как во дворе перед дворцом, а здесь толщиной в ярд или в два! Как думаете, ваше величество?

Келляве тоже смотрит с надеждой, что вот сейчас все объясню, я сглотнул горький ком в горле, Маркус ушел, совсем ушел, чувствую всеми фибрами, но они ждут, я проговорил бесцветным голосом:

– Скорее в десяток ярдов. Если не больше. Скажем, для посадки космических челноков потребовалось бы толщина… гм…

Они смотрели с недоумением, я с досадой махнул рукой, дескать, не берите в голову, мало ли чего ваш император несет, он же умный, ему можно.

Сэр Норберт проговорил с задумчивым видом:

– Вообще-то двигается в ту сторону, где Волсингсбор… Не понимаю только, зачем так издалека?

– А если их цель, – сказал Альбрехт, – не разрушить стольный город империи, а принудить его величество к сдаче?.. Дают время подумать: вдруг его величество тугодум, каким смотрится издали и в профиль?..

– Или к выполнению их условий, – предположил Келляве. – Почему не предположить, что Волсингсбор им тоже нужен целым и невредимым?

Норберт, не скрываясь, огляделся по сторонам.

– Интересно, наблюдают ли за нами?.. Иначе как поймут, что мы убедились в их мощи и теперь им пора начинать выдвигать нам условия?

Келляве зарычал и, с лязгом опустив на рукоять меча ладонь в булатной перчатке, с угрозой и надменностью во взоре посмотрел по сторонам.

– Мощь человека, – заявил он, – только в его доблести и верности заветам предков!

Глава 5

С нами остались трое из конной разведки, остальные исчезли в клубах дыма, им нужно обогнать Демона Огня и предупредить всех на его пути о надвигающейся беде.

Альбрехт приподнялся в стременах, придерживая ладонью шляпу, где хвастливые белоснежные перья успели почернеть от копоти.

– Ваше величество, – сказал он и с хищным видом огляделся по сторонам, – с вашего высокого разрешения, даже высочайшего, малость пройдусь по следу. Интересно взглянуть…

– Там все еще пожары, – напомнил я. – Ваша несомненная доблесть не выдержит вес упавшего на голову дерева.

– Редколесье, – ответил он с лихостью, – сгорело все, а пепел остывает быстро. Да и не полезу в самый огонь.

– Я с вами, – сказал Норберт. – Раз уж в огонь не полезете.

– Польщен, сэр Норберт!

– Вместо увидим больше, – сказал Норберт, – даже если будем смотреть на одно и то же.

– Ну еще бы, – ответил Альбрехт уже с неудовольствием. – Раз я в шляпе, то замечаю только придворных женщин!

– Вот-вот, – согласился Норберт. – Но раз женщин нет, то вам придется…

– Берегите себя, – велел я, – как сэр Альбрехт бережет свою шляпу.

Ответа я не услышал, умчались с грохотом копыт. Арбогастр пошел легкой рысью вдоль горящего кустарника, по ту сторону тянется темно-красная полоса раскаленной, но уже остывающей земли.

Несет сухим нестерпимым жаром, меня старается загородить от него граф Келляве, ровный, как скала, смотрится как продолжение своего массивного и флегматичного с виду коня.

Ладонь графа то и дело с лязгом падает на рукоять исполинского меча, что выдает его злость и раздражение, но, сколько бы ни всматривался по сторонам, нигде не видать тех, кто вызвал это огненное чудовище из недр или бездн.

– Противник будет, – заверил я. – Вообще-то их есть, как говорят в народе, очень даже есть, только успевай оттаскивать. Будут битвы, дорогой сэр Гастон!.. Без них разве жизнь?..

– Прозябание, – согласился он. – Даже если четыре любовницы. Хотя, конечно, императору можно бы и пять…

– И вы туда же, – сказал я с сердцем. – Это государственная необходимость, как отмечено в дворцовом протоколе. Ничего личного!.. На самом деле у всех нас ничего личного, если подумать. Вот вы женаты, но разве это не выполнение долга перед родителями, кланом, обществом?.. Вы обязаны, согласно завету Господа, плодиться и размножаться. Над нами довлеет долг с момента рождения!

Он посмотрел на меня косо.

– А я думал, первородный грех…

– А если это одно и то же?

Он вздохнул:

– Да, конечно. А разницу между плодиться и размножаться мне подробно растолковал сэр Растер. Как он сейчас?

– В самых горячих точках, – сообщил я. – Отряды из неукротимых очищают окраины от чудовищ.

– Чудовища здесь откуда только и берутся, – ответил он. – Смотрите, как эта огненная сволочь прет и не заморится!.. Как по шнурку каменщика идет… Не пора звать Маркуса?

Я посмотрел на него свысока, тем более что мой арбогастр повыше его крупного коня.

– Сэр Гастон, дело не в том, что это недостойно рыцарской чести. Маркус послан как испытание.

– Разве мы его не прошли?