Соль и волшебный кристалл E-Book

Эбби-Линн Норр

• Herausgeber: Азбука
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 246

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Юной канадке Тарге полагалось бы учиться в выпускном классе родной школы, но она — сирена, элементаль воды, а по совместительству — наследная владелица польской «Судоходной компании Новаков» и останков затонувшего судна «Сибеллен». И вот девушка в Гданьске, с возлюбленным Антони и мамой Майрой купается в балтийских водах, но кое-что сильно омрачает ей жизнь. Мама-русалка больше не может оставаться на суше, ее влечет к себе океан, а объяснить Антони, куда подевалась Майра, Тарга не может: русалочья природа — ее великая тайна. Дело принимает совсем скверный оборот, когда кто‑то крадет подвеску с прозрачно-бирюзовым кристаллом — один из артефактов с «Сибеллен». Пытаясь разгадать мотивы вора и изловить его, Тарга попадает в невероятно опасную переделку, а ее возлюбленный едва не лишается жизни…

Leseprobe

16+

A.L. Knorr

SALT & STONE

Copyright © A.L. Knorr, 2018

All rights reserved

Издательство выражает благодарность литературному агентству Synopsis Literary Agency за содействие в приобретении прав.

Перевод с английского Марины Синельниковой

Серийное оформление и оформление обложки Татьяны Гамзиной-Бахтий

Норр Э.-Л.

Соль и волшебный кристалл : роман / Эбби-Линн Норр; пер. с англ. М. Синельниковой. — М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2025. — (Элементали. Дочери океана).

ISBN 978-5-389-29639-8

Юной канадке Тарге полагалось бы учиться в выпускном классе родной школы, но она — сирена, элементаль воды, а по совместительству — наследная владелица польской «Судоходной компании Новаков» и останков затонувшего судна «Сибеллен». И вот девушка в Гданьске, с возлюбленным Антони и мамой Майрой купается в балтийских водах, но кое-что сильно омрачает ей жизнь. Мама-русалка больше не может оставаться на суше, ее влечет к себе океан, а объяснить Антони, куда подевалась Майра, Тарга не может: русалочья природа — ее великая тайна. Дело принимает совсем скверный оборот, когда кто-то крадет подвеску с прозрачно- бирюзовым кристаллом — один из артефактов с «Сибеллен». Пытаясь разгадать мотивы вора и изловить его, Тарга попадает в невероятно опасную переделку, а ее возлюбленный едва не лишается жизни…

© М. В. Синельникова, перевод, 2025

© Серийное оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025Издательство Иностранка®

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025Издательство Иностранка®

Я гражданин самой прекрасной страны на свете. Страны, законы которой суровы, но просты, страны, которая никогда не обманывает, огромной и не имеющей границ страны, где люди живут настоящим. В этой безграничной стране ветра, света и покоя нет иного правителя, кроме моря.

Бернар Муатесье, моряк, совершивший одиночное трансокеанское плавание

Глава 1

Джорджи заехала на подъездную дорожку Сатерлендов, припарковала мамин джип и выключила двигатель. Мы отстегнули ремни безопасности, но Джорджи, казалось, выходить из машины не собиралась.

— Что с тобой? — спросила я, тронув подругу за плечо.

Джорджи повернулась ко мне; глаза у нее были мокрые и красные, но она улыбнулась, потом достала бумажный платок из коробки на приборной панели и высморкалась.

— Ну вот, еще одна из нашей компании уехала, — проговорила она, шмыгнув носом.

Мы только что вернулись из аэропорта — провожали Сэксони в Англию на учебу. Она поступила в двенадцатый класс в «Арктурус», школу для магов огня. Летом Сэксони работала au pair1 в Венеции, а когда вернулась, внутри нее пылало пламя… в буквальном смысле слова. Какой-то тип из мафии посоветовал ей связаться с магом огня по имени Бэзил Чаплин — мол, тому под силу помочь девочке разобраться, что делать с этой огненной силой. Сэксони с отцом поехали на другой конец света, в Дувр, чтобы с ним повидаться. А когда мы увиделись в следующий раз, Сэксони нам рассказала, что ее записали в специальную тайную школу «Арктурус». Оказывается, в девяностых Бэзил открыл ее, чтобы молодые маги огня, такие как Сэксони, овладевали своей силой в безопасном месте. Если верить Бэзилу, у «Арктуруса» имелись договоренности с несколькими частными агентствами, которые брали этих магов на работу после окончания учебы. Нам с Джорджи казалось, что Сэксони ждет шикарное и волнующее будущее: тайные шпионские задания или членство в команде магов, сражающихся с террористами…

— А потом и ты уедешь, Тарга, — продолжала Джорджи. — Столько всего случилось, всё так поменялось. К этому не так-то просто привыкнуть, понимаешь?

— Понимаю, — кивнула я.

— Я никак такого не ожидала. Я думала, школу мы будем заканчивать вместе.

— Ну да, а еще мы думали, что и сама школа никуда не денется, — добавила я.

Джорджи кивнула.

— Точно. Ужасно грустно, что так вышло с Солтфордом, и этот шторм…

«Шторм» — очень мягко сказано. Корпорация TNC пыталась нанять на работу нас с Джорджи, Сэксони и еще одну девочку из Солтфорда по имени Петра. Но когда Петра узнала, что типы из корпорации планируют устроить форменный геноцид, она уничтожила их опытную станцию и нечаянно выпустила на волю архона — невидимого древнего демона. Этот демон напал на Солтфорд, и мы все вместе попытались отразить его атаку. Получалось у нас плохо, пока наконец наша подруга Акико, которая как раз была охотником на демонов, не нанесла ему смертельный удар.

К несчастью, за это она заплатила своей жизнью. Мы до сих пор не можем удержаться от слез, когда об этом вспоминаем. Мы договорились даже между собой называть архона «шторм», чтобы не проговориться случайно при посторонних. Похоже, в Солтфорде только мы (и моя мама) знаем, что город изрядно потрепало не просто странное природное явление.

— Но знаешь, мы неплохо справились, с учетом… — продолжила Джорджи.

— С учетом того, что каждый раз, когда ты заходишь в больницу, там начинаются чудесные исцеления, — закончила я.

Когда мы делились друг с другом событиями прошедшего лета, Джорджи рассказала, что она теперь Мудрая. У нее открылся невероятный дар — извлекать целительные свойства земли и перенаправлять их людям, которым это нужно. Эта ее способность очень пригодилась после шторма.

— А ты с твоим голосом добилась того, что пресса оставила нас в покое и писала исключительно о том, как в городе ликвидируют последствия катастрофы. — Джорджи покачала головой. — Боюсь даже представить, что бы началось, если б ты не велела тому парню, который снимал нас на пляже, удалить видео.

— Да, все было бы куда хуже, — согласилась я.

Джорджи кивнула, но вид у нее все равно был несчастный.

— Ты что, не хочешь ехать в Ирландию? — Я начала тревожиться. — Не хочешь, но чувствуешь, что придется?

Она яростно встряхнула головой и снова высморкалась.

— Да нет, я ужасно рада, что еду, и жду не дождусь, когда опять повидаюсь с Джашером. Солтфорд без подруг — это уже совсем не то. Наверное, я просто еще не оправилась от потрясения.

Я крепко обняла Джорджи. Со мной тоже происходило нечто подобное, так что я прекрасно понимала ее чувства. Приятное волнение в предвкушении грядущего путешествия, печаль расставания, и, пожалуй, смутное ощущение вины, что мы покидаем Солтфорд, когда он только отстраивается после катастрофы. Но мы сделали что могли, а теперь пора двигаться дальше — заканчивать школу и привыкать к новой жизни.

— Поверить не могу, что ты уедешь через три дня, — сказала Джорджи, уткнувшись мне в волосы. — А я к тому же так и не познакомилась с Антони, когда он сюда приезжал.

— Времени не было, — сказала я, отпустив подругу, и тут меня осенило. — Слушай, а приезжай ко мне в Польшу! Познакомишься с Антони, увидишь, где мы с мамой будем жить.

Джорджи заулыбалась.

— Точно, и как мне это в голову не пришло?

Подозреваю, что все-таки пришло, но Джорджи слишком хорошо воспитана, чтобы напрашиваться в гости.

— Может, ты ждала приглашения?

— Не исключено, — усмехнулась она. — Но мне нравится эта идея. Слушай, давай, пока вы тут собираете вещи, я попрошу Денизу изучить, что там с рейсами из Польши в Ирландию? Вдруг получится, что я смогу сначала заехать в Гданьск.

— Отличная мысль! — Джорджи заулыбалась так заразительно, что я откликнулась улыбкой. — И давай уже в дом пойдем! Умираю хочу есть.

— Я тоже, если честно, — призналась Джорджи.

Наш с мамой трейлер уничтожил архон. Мы и наши соседи по трейлерному парку перерыли все обломки, искали хоть какие-нибудь уцелевшие вещи. Нашли только зимние шины, резиновый сапог и барометр.

Сначала мы с мамой поселились в гостинице, но потом Лиз и Джорджи позвали нас к себе, сказали, что мы можем жить у них столько, сколько понадобится.

Мы с Джорджи зарегистрировались в двенадцатом классе онлайн-школы и пообещали друг другу учиться на «А»-аттестат2. Сэксони тоже записалась в онлайн-школу, но другую, с более гибким графиком — ведь ей-то придется одновременно заниматься еще и в «Арктурусе».

— Как думаешь, когда твоя мама сегодня вернется? — спросила Джорджи, когда мы ставили кипятить воду для спагетти. — Варить на нее?

— У «Синих жилетов» на прощальной вечеринке точно будет какое-нибудь угощение. Наверняка она сначала поест, а потом сбежит домой.

Джорджи рассмеялась.

— Скорее всего, так и будет! Она удивилась, когда Саймон ей сказал, что ребята устроят в ее честь вечеринку?

Она посолила воду и достала из кладовки банку томатной пасты.

Я начала резать овощи для салата.

— Просто обалдела. Ты же знаешь, у нее никогда не было особо близких отношений с коллегами.

— Знаю, но, может, им втайне нравилось, что она у них работает? Ну, в смысле, твоя мама не самый скучный человек. — Джорджи достала из шкафчика у плиты вторую кастрюлю, открыла банку томатной пасты и вывалила ее туда.

— Ой, у них там ужасно сложные и неоднозначные отношения. — Я добавила к зелени нарезанные помидоры и перемешала. — Они еще удивятся, когда поймут, что без мамы работа идет далеко не так гладко, это я тебе точно говорю.

Тут открылась входная дверь.

— Есть кто дома? — услышали мы.

— Легка на помине, — заметила Джорджи. — Вы рано вернулись, Майра. Есть хотите?

— Мы спагетти готовим, — вставила я.

На лестнице послышались шаги, и в кухню вошла мама. На ней были джинсы и черная футболка, волосы собраны в узел на макушке.

Джорджи посмотрела на нее, изобразив удивление.

— Вы вот в таком виде ходили на вечеринку в честь вашей отставки?

Мама осмотрела себя.

— А что не так?

Мы с Джорджи переглянулись.

— Да нет, все нормально. — Джорджи взяла коробку и вытряхнула целый клубок спагетти. — Ужин на троих? Или вы поели?

— Поела, но не откажусь от ужина с моими любимыми девчонками. Как проводили Сэксони?

— Ей не терпелось пуститься в путь. Не могу ее винить. Нам всем сейчас лучше выбраться из Солтфорда. — Джорджи опустила спагетти в кипяток. — Как прошла вечеринка?

Мама невесело усмехнулась.

— Всем было тошно. Почему, по-твоему, я так рано вернулась? — Она покачала головой. — Я говорила Саймону, что вечеринка — это плохая идея, лучше бы он мне дал тихо оттуда убраться, не устраивая суеты.

— А может, они взгрустнули, потому что понимают, что теряют ценного коллегу? — сказала я. — Ты же звезда команды, Саймон платил тебе больше всех.

Мама пожала плечами.

— Тогда им следовало порадоваться — все призовые их. Хотя меня это, в общем-то, не особенно волнует. Я давно уже хотела оттуда уйти.

Я постаралась прогнать чувство вины, наполнившее меня от этих слов, но получилось не очень. Мама работала в «Синих жилетах», чтобы содержать меня. Когда я наконец прошла свое морское рождение и стала русалкой, она надеялась, что мы с ней вдвоем нырнем в океан и пройдем цикл соленой воды вместе, как мечтает каждая сирена-мать. Но идея отказаться от человеческой судьбы мне совершенно не нравилась. Дело даже не в том, что я влюбилась в Антони, — просто мне хотелось закончить школу, может, в университет поступить, получить профессию, завести семью. Плавать мне нравилось, но жить в океане — такого я и представить себе не могла. А у мамы мое желание остаться на суше никак не укладывалось в голове.

Так что, когда солтфордскую среднюю школу разрушил архон, а возможность переехать в Польшу и вступить в наследство Новаков предоставилась скорее, чем мы ожидали, мама решила, что это почти так же неплохо, как уйти в море.

Наверное, она все еще надеялась, что я передумаю, скажем, после окончания школы. Но мне и в голову не приходило покинуть Антони. Его выбрало мое русалочье сердце, и никто другой мне не был нужен.

Во время нападения демона мама работала на проекте, но она вылетела домой сразу же, как только смогла. К моменту ее возвращения здесь уже набирали бригады для разбора завалов и строительства. Мы по мере сил помогали соседям наводить порядок. Мама не просила меня рассказать, что тут произошло, да и я сама не готова была поделиться — давало знать о себе потрясение. Но когда она поинтересовалась, скоро ли придет Акико, из глаз у меня полились безмолвные русалочьи слезы, и я наконец выплеснула все, что накопилось у меня на душе.

Мама молча слушала. Я рассказывала ей про предложение TNC, стараясь попутно объяснить, почему не стала ее оповещать, а просто подхватилась и поехала с девчонками — я правда думала, что там дел на несколько часов. Потом говорила про Петру, мою ровесницу, и странную секретную испытательную станцию, на которую нас отвезли, про проект купола и про то, что эта самая Петра о нем выяснила. Во всех подробностях я описала маме, как на город напал огромный демон, с которым TNC заключила соглашение, и как мы пытались его остановить. И что сделала Акико.

Акико… я видела своими глазами, как ее маленькое птичье тело исчезло в темном водовороте, которым, собственно, и являлся демон. Назад она не вернулась.

Это было слишком ужасно, слишком бесповоротно, слишком внезапно и несправедливо. Это не вписывалось в мое понимание справедливости, в мои взгляды на мир. Поэтому я верила, что когда-нибудь снова увижу Акико и она расскажет мне фантастическую историю о том, как попала в другой мир. При мысли о том, что Акико погибла, что она мертва, мое сердце начинало отчаянно колотиться, будто вот-вот выпрыгнет из груди, а к глазам подступали слезы. Поэтому я сказала себе, что она «вознеслась», и это помогло мне справиться с горем.

Дом Акико пострадал от архона, но устоял. Когда мы с Джорджи поняли, что она не вернется, то забрались туда и унесли ее самурайские мечи — единственную вещь, которая имела для нее значение. Мечи хранились теперь в запертом ящике в подвале дома Джорджи — на случай, если Акико каким-то чудом вдруг вернется.

Мама выслушала меня и постаралась утешить, но объяснить и посоветовать ничего не могла. Она никогда не слышала ни о чем похожем на этого демона бури, а еще ее терзало чувство вины, потому что в минуту опасности она оказалась далеко от меня. Когда я предложила поскорее переехать в Польшу, мама сразу согласилась.

Я позвонила Антони поделиться новостями. Кажется, он не меньше меня обрадовался, что я так скоро возвращаюсь в Европу. Чтобы его не напугать, архона я упоминала только как шторм.

Мы с мамой составили список всех дел, которые надо переделать до отъезда, и двинулись по его пунктам. Мама подала потрясенному Саймону заявление об увольнении, сделала нам визы, закрыла счета, заполнила извещение о смене адреса и сообщила знакомым, что мы уезжаем. Я уведомила управляющих наследством Новаков о нашем прибытии, договорилась о перелете с пилотом «Компании Новака», записалась в онлайн-школу и разобрала наше скромное имущество.

Через несколько дней мы все-таки отправимся в Польшу.

Глава 2

Для русалок перелеты мучительны. Лучший способ их пережить — спать. Став элементалем, я это прочувствовала и пожалела бедную маму — каждую косточку моего тела словно опутывали невидимые якорные цепи, пытаясь утянуть меня вниз через пол самолета. Мы с мамой предположили, что сирены необъяснимым способом связаны с океаном и полет на высоте девяти километров над поверхностью земли — это просто слишком далеко от воды. Слава богу, что я никогда не хотела стать астронавтом — я бы, наверное, через несколько минут после взлета просто умерла.

Мы сошли с самолета, еле держась на ногах, и прямо у маленькой взлетной полосы аэропорта в Гданьске нас встретил один из водителей «Компании Новак». Он нам представился, но я так устала, что немедленно забыла его имя. После возвращения на землю нам с мамой стало намного легче, но, несмотря на то что мы много часов провели в бессознательном состоянии, нам срочно надо было отоспаться. Мы устроились на заднем сиденье лимузина, привалившись друг к другу, и так ехали всю дорогу до поместья. Я послала Антони эсэмэску, чтобы сообщить, что мы прилетели, а он в ответ прислал сердечко и «скоро увидимся».

С любезной помощью работников поместья мы как-то добрались до своих комнат, и наши вещи тоже, но все прошло как в тумане.

Следующим утром, когда я потянулась и открыла глаза, мне потребовалось целых пятнадцать секунд, чтобы сообразить, где я нахожусь. Нас поселили не в знакомых, ставших обжитыми за прошлый визит в Гданьск, комнатах. Я оторвала голову от подушки и огляделась, изумленно моргая. Мне показалось, что я через какой-то космический туннель провалилась в другую Вселенную.

Кровать была огромная, настоящий кинг-сайз. Никаких сдвинутых односпальных кроватей со щелкой между ними, как часто бывает в Европе. Мягкое постельное белье слегка пахло лавандой. Горка из четырех подушек — каждая почти вдвое длиннее стандартной — напоминала кучевое облако. На ослепительно белых наволочках и пододеяльнике был вышит логотип «Судоходной компании Новака». Светло-серые стены с белыми плинтусами и панелями выглядели свежепокрашенными. Напротив изножья кровати у стены стояли два комода красного дерева. За открытыми двойными дверями виднелась обставленная плюшевой мебелью гостиная с развлекательным центром. Дополняли обстановку шкаф и стеллажи с книгами в ярких обложках по обе стороны от него, а на журнальном столике красовалась большая ваза с лилиями. Я слегка принюхалась: лилии оказались настоящими, живыми.

Я взяла телефон и послала сообщение Антони: «Когда увидимся?»

Тут раздался гудок, такой громкий, что я чуть не подскочила. Я скинула одеяло и, лихорадочно оглядываясь, принялась искать, откуда он идет. Наконец я увидела у входа в комнату панель с микрофоном, нажала кнопку «Говорите», и гудение прекратилось.

— Да, слушаю?

— Мисс Мак’Оли? — спросил теплый женский голос с заметным польским акцентом, который я успела полюбить.

— Да, это я.

— Надеюсь, я вас не разбудила.

— Нет, я уже проснулась. — Я зевнула. — Вот только-только.

— Вы хорошо отдохнули?

— Вообще-то да. — Я осознала, что проспала всю ночь без снов и не ворочаясь. — Я прекрасно себя чувствую.

— Замечательно, потому что у вас сегодня важный день, помните?

— Простите, а с кем я разговариваю? — поинтересовалась я, чувствуя угрызения совести. Наверняка меня вчера знакомили с этой женщиной, просто я ничего не запомнила.

— Марианна Суре, секретарь пани Круликовски. — В голосе у нее не было ни капли насмешки, только профессионализм и доброжелательность.

Марианну я вспомнила, потому как обменивалась с ней письмами с тех самых пор, как мы с мамой решили приехать в Польшу, а вот вторую названную ею фамилию я не узнала. И все же что-то в ней было знакомое. Я напрягла память. Круликовски — где же я это слышала?..

Марианна терпеливо ждала, пока я подтвержу, что понимаю, о ком речь. Так что я тупо отозвалась:

— О’кей.

— Сейчас восемь утра. Через час автомобиль отвезет вас в офис в центре. Завтрак подадут в столовой. Я встречу вас с госпожой Мак’Оли в вестибюле в девять.

— Хорошо. — Тон у меня был уверенный, но я начала нервничать. Мне присылали подготовленную программу мероприятий, но у нас было столько дел в связи с переездом, что я в нее заглянула буквально одним глазом. — Э-э-э, Марианна? Госпожа Суре?

— Можете называть меня Марианна, если хотите.

— Спасибо, а меня, пожалуйста, называйте Тарга. А моя мать — кстати, ее можно звать Майра, — она все это знает?

Последовала долгая пауза. Марианна наверняка сейчас гадала, почему я сама не рассказала обо всем матери — мне же присылали подробное и четкое письмо со всей нужной информацией и маршрутами.

— Я прослежу за тем, чтобы ее проинформировали.

— Спасибо. — Я прислонилась лбом к стене возле панели и поморщилась. Впечатление на Марианну я явно произвела не лучшее. Наверняка она в сотый раз гадала, что такое нашло на Мартиниуша, когда он оставил свою компанию двум странноватым канадкам. И не могу сказать, чтобы я ее винила.

— Не за что, — ответила Марианна. — Увидимся через час.

Я хотела найти маму — просто убедиться, что она проснулась и действительно в курсе происходящего, — но когда выглянула за дверь, то оказалась в ошеломляюще длинном коридоре со множеством дверей. Искать маму было просто некогда.

Я залезла в душ и наконец полностью проснулась. Настроение у меня поднялось. Открывалась новая глава моей жизни, и Антони был где-то рядом. Когда я подумала, что скоро его увижу, чуть не затанцевала от радости прямо под душем. Я воображала, как бросаюсь в его объятия и прижимаюсь к его большому теплому телу, и по коже у меня бежали мурашки. Я трепетала от волнения не только из-за Антони, но и из-за всех недавних перемен в моей жизни… и в маминой тоже.

Ей больше не надо каждый день ходить на ненавистную работу, и теперь она может распоряжаться артефактами с «Сибеллен». Я оказалась в одном городе с мужчиной, в которого влюбилась несколько месяцев назад. Я и не надеялась, что наше воссоединение произойдет так быстро. Конечно, тогда никто не ожидал, что для моих подруг это лето тоже станет очень важным (они обретут силу и станут элементалями) и их жизнь изменится так же сильно, как моя, а Солтфорд пострадает от серьезной природной катастрофы (нападения сверхъестественных сил) и моя школа обратится в руины (ее уничтожит демон). Все это меня одновременно пугало, печалило и вдохновляло.

Я выбралась из душа, торопливо вытерлась и в одном из шкафчиков довольно просторной ванной нашла фен. Откопав в багаже щетку для волос, высушила волосы и собрала их в узел на макушке, потом слегка накрасилась. Чего ожидать от офиса «Судоходной компании Новака», я не представляла. Что это за офис — грязный промышленный, стильный современный или какой-то еще? Марианне явно не пришло в голову посоветовать мне, как одеться, так что я достала черные джинсы, любимые ботильоны на небольшом каблуке, серый шелковый топик и короткий черный пиджак. Самое приличное, что у меня было, не считая великолепного платья цвета морской волны, которое подарил Антони. Его я надевать не собиралась, так что придется обойтись джинсами.

Еще раз оглядев себя в зеркале, я вдела в уши небольшие серьги-колечки и наконец почувствовала, что готова встретиться со всем тем, что меня ждет. Особенно с Антони. Я скользнула глазами по экрану телефона; на мой вопрос он пока не ответил. Работает, наверное.

Перед выходом я посмотрела в яркие сине-зеленые глаза девушки в зеркале — волосы зачесаны наверх, лицо открыто, — изобразила уверенную улыбку, взяла сумочку и изготовилась отправиться на поиски столовой. Там я рассчитывала встретить маму.

Прикрывая за собой дверь, я задумалась, не надо ли ее запереть и не давали ли мне вчера ключ, и тут подошла мама.

— Доброе утро, милая, ты прекрасно выглядишь.

Я повернулась и поцеловала ее в щеку.

— И ты тоже.

Мама выбрала черные брюки, туфли-«оксфорды» на плоской подошве, которые я ей насоветовала, светло-зеленую блузку и черный кардиган. Все наши вещи были только с маркетплейсов — почти вся старая одежда сгинула в хаосе катастрофы. Волосы мама завязала в низкий хвост, краситься не стала.

— Как спала? — спросила я ее.

— Как убитое бревно. — Мама взяла меня под руку и повела в сторону лестницы — во всяком случае, я надеялась, что лестница именно там. Я даже не знала, на каком мы этаже.

— По-моему, говорят либо «как убитая», либо «как бревно», — с улыбкой заметила я.

— Ну и что ты занудствуешь, чем тебе не нравится моя грамматика?

— Ты же теперь владелица собственной компании по подъему затонувших судов, а также выдающейся коллекции всяких вымокших древностей, которые ты своими руками подняла с «Сибеллен». По-моему, тебе пора повышать класс.

— Только не напоминай, — простонала мама. — А ведь мы могли сейчас путешествовать по Эгейскому морю! — Мы добрались до широкой лестницы, которую я точно раньше видела, и стали спускаться. Мама покосилась на меня. — Еще есть время передумать. Уже к обеду мы могли бы избавиться от всех этих хлопот и лифчиков.

Я с улыбкой посмотрела на маму. Мне, с одной стороны, было смешно, а с другой — все это раздражало. Когда я сказала маме, что не хочу пока что уйти с ней в океан, она здорово разозлилась. Потом, когда мы унаследовали состояние Мартиниуша (особняк, компании и все то, что его семья с таким трудом создавала последние полтораста лет), она подуспокоилась, но все-таки не до конца. Окончательно ее гнев прошел только при виде разрушений в Солтфорде. Мама все-таки смягчилась, и мне не составило труда убедить ее перебраться в Польшу. Но, похоже, она до сих пор надеется, что я передумаю.

В столовой аппетитно пахло едой. Салаты, колбаски, яйца, свежая выпечка — на выбор. Мы устроились завтракать, пытаясь тем временем понять, что нас сегодня ждет.

— Ты не помнишь, нас в прошлый раз знакомили с какой-нибудь Круликовски? — спросила я, отправив в рот немного яичницы и наколов на вилку кусочек тыквы.

Мама кивнула.

— Да, это та дама с низким голосом на приеме.

Я хлопнула себя по лбу, вспомнив элегантную женщину в сером платье.

— Точно! Финансовый директор, как раз она-то и представила нам Мартиниуша!

— Ну да, — подтвердила мама, — сейчас она, кажется, генеральный директор.

Теперь я вспомнила. Совет директоров фирмы «Судоходная компания Новака» после смерти Мартиниуша назначил Ханну Круликовски временным директором до тех пор, пока не будет решено, кто займет место покойного президента и генерального директора на постоянной основе. Скорее всего, Марианна мне об этом писала, но я слишком невнимательно читала ее имэйлы. Очевидно, госпожу Круликовски и назначили всем руководить.

Интересно, как сложились дела у Антони теперь, когда после смерти владельца в компании начались перестановки. Надеюсь, хорошо. Он парень амбициозный и вроде бы очень способный, но что я вообще знаю о требованиях к персоналу в фирме такого масштаба? Оставалось надеяться, что какая-нибудь добрая душа отведет меня в сторонку и потихоньку расскажет, кто тут чем занимается. Под ложечкой у меня засосало от волнения. Я спешно прогнала это ощущение, сделав большой глоток апельсинового сока. Теперь компанией владею я, но чего от меня ждут сотрудники? Проявят ли они враждебность? Может, они решили, что Мартиниуш чокнутый старикашка, который перед смертью совсем двинулся умом? Скоро я это узнаю.

Когда мы заканчивали завтрак, в столовую вошла женщина в униформе домашней прислуги Новаков и начала убирать со стола.

— Доброе утро, — сказала она любезно. — Надеюсь, вы хорошо выспались.

— Доброе утро… — у мамы сделалось напряженное лицо.

— Серафина. — Она улыбнулась. — Но все зовут меня Фина. Я и мой муж Адальберт обслуживаем этот дом, и живем мы тоже тут. Если вам что-то понадобится, обращайтесь к нам.

Мы поблагодарили Фину и направились в вестибюль. Я так переживала, столько крутилось в голове тревожных мыслей, что меня слегка подташнивало, да и в животе было неспокойно. Нападение демона и прочие сверхъестественные штуки меня не пугали, я даже приливную волну могла остановить, но вот от предстоящей встречи с «моими» сотрудниками у меня подкашивались коленки.

В вестибюле нас ждала женщина в брючном костюме с папкой в руках. Она негромко что-то говорила парню в синей униформе «Компании Новака». Увидев нас, женщина оживилась.

— А вот и вы. — Она тепло улыбнулась нам, в уголках ее глаз появились морщинки. Она мне сразу понравилась. — Ну что, готовы познакомиться с сотрудниками и осмотреть офис?

Мы с мамой переглянулись. Она кивнула мне.

— Твой выход, милая. Я тут просто за компанию.

Я откашлялась.

— Да вроде готовы, насколько это возможно.

— Отлично. — Марианна указала подбородком на парня, стоявшего рядом. Он невозмутимо улыбался, держа руки за спиной. — Это Адам Круликовски, вы с ним вчера познакомились.

Мы с мамой вежливо улыбнулись человеку, которого абсолютно не помнили, но, скорее всего, именно он вчера встречал нас в аэропорту.

— Здравствуйте… еще раз, — сказала я смущенно.

Мы обменялись рукопожатиями.

— Если вам куда-то надо, сразу обращайтесь ко мне, в любое время дня и ночи.

— Это очень любезно с вашей стороны, — отозвалась я, — но у нас есть водительские права, а тут, к счастью, ездят по той же стороне дороги, что и в Канаде. Как только мы устроимся, подумаем о покупке собственных машин. Не уверена, что нам понадобится водитель.

— Да, господин Новак тоже любил иногда ездить сам, — немедленно отозвался Адам. — В гараже у него небольшая коллекция автомобилей. Можете брать любой, они теперь ваши.

Мы с мамой опять переглянулись, и она вполголоса произнесла:

— Не знаю, почему нас до сих пор это удивляет. Частный самолет, личный шофер, особняк на берегу… Свой автопарк как раз сюда вписывается.

— У него есть одна тачка — «Форд Мустанг Шелби» 1969 года, к которому я неравнодушен, — произнес Адам с энтузиазмом. — Может, я как-нибудь на нем вас покатаю?

Я успела заметить предупреждающий взгляд, который Марианна бросила Адаму. У парня сразу сделался виноватый вид.

— А давайте, будет интересно, — сказала я, и он улыбнулся. — Я не знаю, что такое «Шелби», но «Форд» — американская марка. Наверняка везти ее в Европу стоило кучу денег.

— Наверняка, — сказал Адам, и мы направились к длинному черному автомобилю. Нас с мамой устроили на заднем сиденье, а Марианна села лицом к нам.

— Ваша фамилия Круликовски. Вы не родственник Ханны? — поинтересовалась мама, глянув на Адама.

Молодой человек залился краской, а Марианна слегка улыбнулась маминому любопытству.

— Да, мэм. Она моя мать.

— Здорово. Но зовите меня Майра.

— Да, мэм. То есть Майра.

Адам закрыл дверь, обошел машину и сел на место водителя. Мы отъехали от особняка. Марианна пристегнулась, а потом раскрыла лежавшую у нее на коленях папку.

— Предлагаю по пути еще раз обсудить план сегодняшних мероприятий, — сказала она. — У вас в городе случилась катастрофа, а потом вы готовились к переезду и организовывали школьное обучение — наверняка времени изучать мои письма вам было недостаточно.

Мы с мамой ошарашенно переглянулись. Марианна, похоже, предвидела, в каком состоянии мы приедем, и избавила нас от неловкой ситуации.

— Слушай, она все понимает, — театральным шепотом произнесла я. Мне хотелось, чтобы Марианна знала, насколько я ей благодарна.

— Я же профессионал, — усмехнулась Марианна.

Мы выехали на широкое скоростное шоссе и направились к Гданьску. За окнами виднелось море, а силуэт города с его квадратными башнями быстро приближался.

— Первой по плану у вас встреча с госпожой Круликовски. Ей нужно с вами кое-что обговорить. Да и познакомиться лично ей тоже не терпится. После встречи вам надо будет подписать кое-какие бумаги. — Марианна глянула на нас поверх очков. — Боюсь, вам придется привыкнуть к подобным обязанностям, по крайней мере в ближайшее время исполнять их придется часто. Потом госпожа Круликовски представит вас совету директоров. С кем-то из них вы успели познакомиться в прошлый визит, но есть и новые лица, кое-кого перевели на новые должности, так что нужно вас ввести в курс дела.

— А Антони Баранек там будет? — спросила я.

Марианна понимающе улыбнулась.

— Ах да, он же по просьбе Мартиниуша вас сопровождал в прошлый ваш визит, так? Пока ваша мать занималась подъемом грузов с «Сибеллен».

— Да, верно. — Я прикусила язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь слишком личное.

— Я так понимаю, вы успели подружиться, — продолжила Марианна. — Тогда вам приятно будет узнать, что Антони повысили. Теперь он работает в отделе международного развития.

— Вот и молодец, — сказала мама негромко, а потом коснулась моего плеча и жестом показала за окно. Мы как раз свернули с шоссе и направились в старый город.

Здесь улицы были вымощены булыжником. Я высунулась в окно машины и, задрав голову, принялась рассматривать высокие узкие дома разных оттенков зеленого, синего и оранжевого.

— Я думала, офис в гавани, — сказала я.

Марианна улыбнулась.

— Первая контора «Судоходной компании Новака» и правда находилась возле порта, но, когда мы начали расширяться и открывать новые отделения в Европе, штаб-квартира переехала в центр города.

Мы подъехали к зданию из красного кирпича и слегка замедлили ход возле гаража, дверь которого уже начала открываться. И на воротах, и на входной двери в здание поблескивал логотип компании — тот, что с русалкой, а не старый с кораблем. Краснокирпичные стены и белые оконные рамы напомнили мне особняк Новаков.

Машина съехала по короткому пандусу в небольшой темный гараж. Пока Адам въезжал на парковочное место с надписью «зарезервировано», мы отстегнули ремни.

— Все готовы? — бодро поинтересовалась Марианна. — Это серьезный момент и для нас, и для вас. «Судоходная компания Новака» теперь принадлежит вам. Вы последние Новаки, и ваша связь с компанией — на всю жизнь.

Я не знала, что тут сказать. Отрицать, что мы Новаки, было бесполезно. Мы уже пробовали, но нас все равно вынудили заявить свои права на наследство. Если б мы его не приняли, все, ради чего работали Мартиниуш и его предки, перешло бы государству. Мартиниуш бы в гробу перевернулся. Но сложившаяся ситуация все равно беспокоила нас с мамой с того самого дня, как мы на глазах у Антони подписали на нашей маленькой кухоньке бумаги о вступлении в наследство.

Я улыбнулась и потянулась к дверной ручке, но не успела ее открыть — как раз в этот момент Адам открыл дверь и подал мне руку. И только когда мы уже шли к большому серебристому лифту, я заметила, что мама сильно побледнела. Вид у нее был такой, будто ее сейчас вырвет.

Глава 3

Мы поднялись на шестой этаж на лифте. С помощью электронного ключа Марианна открыла дверь, помеченную «НСБ»3. Я встала рядом с мамой и легонько коснулась ее спины; ее бледность меня тревожила. Мама слабо улыбнулась мне, как бы говоря: «Со мной все будет в порядке».

Открылась дверь, и мы вошли в офис, залитый солнечным светом и ни капли не соответствующий моим ожиданиям. Повсюду прозрачные стеклянные стены, белая краска и голый красный кирпич. На кирпичных колоннах черно-белые фотографии кораблей всех размеров и форм. Некоторые фотографии, судя по зернистости изображений, были очень старые — наверное, снимки кораблей, которыми компания владела в какой-то момент своей долгой истории.

Тут появилась госпожа Круликовски. Она остановилась в дверях. Ее статная фигура эффектно смотрелась на фоне городского пейзажа за окнами. С тех пор как мы познакомились на приеме в предыдущий приезд, госпожа Круликовски не изменилась, разве что на этот раз она предпочла платью лаконичный серый брючный костюм и белую блузу с рюшами у ворота. Темные с проседью волосы — особенно бросалась в глаза густая серебряная прядь над правым глазом — она собрала в низкий узел на затылке. Разглядев руководительницу «НСБ» вблизи, я поняла, что она старше, чем я думала.

— Добро пожаловать, — произнесла госпожа Круликовски, протянув руку сперва мне, потом маме. Я опять обратила внимание на то, какой у нее глубокий и теплый голос.

— Спасибо, госпожа Круликовски, — отозвалась я. — Очень рада снова встретиться.

— Зовите меня Ханна. Можно я вас тоже буду звать по имени? Мы с Мартиниушем всегда так делали, и в целом мы тут стараемся придерживаться неформального стиля в общении.

Мы согласились и зашли вслед за ней в кабинет. Марианна закрыла дверь, и мы устроились на стульях перед стеклянным письменным столом Ханны, а она села в свое рабочее кресло.

— Ух ты, — выдохнула мама, и я проследила за ее взглядом, который скользил вдоль множества фотографий на кирпичной стене. Среди изображений кораблей, портов и групп людей в деловых костюмах затесался снимок, на котором Ханна и Мартиниуш пожимали друг другу руки. Потом мой взгляд упал на два черно-белых снимка, которые заставили меня ахнуть от удивления.

— У вас даже наши фотографии есть? — Я поднялась и подошла поближе к репортажному снимку, запечатлевшему нас с Мартиниушем. Интересно, кто его сделал? На нем мы прощались в аэропорту. Мартиниуш держал меня за руку и улыбался. Ветер взметнул мне волосы, сдув их с лица, а в руке у меня был конверт, который Мартиниуш мне только что дал. В конверте лежал перевод выдержек из дневника Александры Новак — про Сибеллен и жизнь семьи до крушения названного ее именем барка.

Чтение дневника Александры меня взволновало, я почувствовала себя ближе к семье Новак. Хоть мы и не состояли в понятном людям родстве, но Сибеллен тоже была сиреной, а значит, мы с мамой Новакам не совсем чужие. Сомневаться не приходилось: прапрапрабабушка Мартиниуша не знала, кем на самом деле являлась ее невестка Сибеллен, но то, что она о ней писала, являлось для меня исчерпывающим доказательством. У Новаков в жилах текла кровь сирен, и нам с мамой досталось их наследство. Невозможно не признать, что в этом заключалась некая высшая справедливость.

Под привлекшей мое внимание фотографией имелась табличка с надписью на польском, там упоминалось и мое имя — меня назвали «Тарга Мак’Оли-Новак».

— И что там написано? — спросила я Ханну, указав на польский текст.

Ханна сложила пальцы домиком и улыбнулась.

— «Давно потерянная дочь возвращается домой».

У меня защипало в глазах, и я отвела взгляд. Я не ожидала, что новая руководительница «Компании Новак» и правда поверила Мартиниушу, что она действительно думает, будто мы с мамой родня покойному старику, но она, похоже, верила.

Рядом с Мартиниушем и мной висел снимок мамы в рабочей экипировке. Тоже не портретный — мама, стоя на палубе спасательного судна «Бригида» среди дайверов, увлеченно разговаривала о чем-то с Саймоном и Йозефом, местным аквалангистом. Этот Йозеф был симпатичным дядькой с грубоватым обветренным лицом, и когда мы уезжали, мама попрощалась с ним по-свойски. Для нее это совсем нехарактерно. Они даже обнялись, хотя мама никогда не обнимала никого, кроме меня, моих подруг и Антони.

С тех пор мама почти не упоминала Йозефа, но между ними явно проскочила какая-то искра, мне это не показалось. Она признала, что испытывает к нему теплые чувства, но, когда я пыталась добиться подробностей, мама прекращала разговор. Глянув на нее сейчас, я с облегчением заметила, что она уже не такая бледная.

Мама смотрела на себя полугодичной давности, и по лицу ее было не понять, о чем она думает.

Подпись под фотографией была лаконичной: только дата и несколько слов. Я их разобрала — что-то вроде «На борту “Бригиды”». Маму записали «Майра Мак’Оли-Новак», дальше шли Саймон Николс и Йозеф Дракиф. Дракиф? Что это вообще за фамилия? На польскую непохожа, насколько я могу судить по своему скудному опыту общения с местными жителями.

— Должно быть, вы испытали потрясение, когда узнали о своем происхождении, — заметила Ханна. — Для нас-то это точно стало шоком.

— Не сомневаюсь, — вполголоса произнесла мама, когда я вернулась на свое место рядом с ней.

— А что Мартиниуш рассказал вам о нас? — спросила я.

— Только то, что вы его единственные ныне живущие родственники и что родство у вас со стороны Сибеллен, а у нас об этой ветви почти нет данных.

— И вы ему без вопросов поверили? — удивилась мама.

Ханна слегка приподняла темные брови, морща гладкий лоб, а потом вдруг рассмеялась, будто в самой идее не поверить Мартиниушу было что-то невероятно забавное.

— Я работаю в этой компании дольше, чем вы живете на свете, — сказала она мне, — а с Мартиниушем дружила еще дольше. И потому скорее поверю ему, пусть даже без доказательств, на слово, чем целой толпе незнакомых людей с убедительными аргументами.