Старомодная девушка E-Book

Луиза Мэй Олкотт

• Herausgeber: Neoclassic
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Эксклюзивная классика
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 378

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Четырнадцатилетняя Полли Милтон приезжает в Бостон, чтобы погостить у подруги Фанни Шоу. Девушке, выросшей в небогатой семье провинциального священника в атмосфере любви и взаимопонимания, сложно понять светский уклад жизни подруги. Как можно променять катание на санках, игры с братом и уютные вечера в компании бабушки на бесконечные вечеринки, неудобные наряды и флирт с кавалерами? Но блеск высшего общества способен ослепить даже таких старомодных девушек, как Полли…

Leseprobe

Луиза Мэй Олкотт Старомодная девушка

Louisa May Alcott

AN OLD-FASHIONED GIRL

© Перевод. И. Нечаева, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Предисловие

Предисловие – единственная возможность для автора объяснить свою цель или извиниться за недостатки книги, так что я с удовольствием и огромным уважением сделаю несколько пояснений для читателей.

Первая часть «Старомодной девушки» была написана в 1869 году. Писем с просьбой о продолжении пришло так много, что отказать было просто невозможно, и мне пришлось перенести свою героиню на шесть или семь лет в будущее. Эта история произошла в нашей родной стране, что и сделало этот смелый поступок возможным. А живая фантазия моих юных читателей наверняка восполнит все недостатки и какие-то несоответствия, если таковые имеются.

«Старомодная девушка» – это не идеальный образ, а возможное воплощение на страницах книги современной девушки, которая стыдится всего старомодного. А ведь именно старые добрые традиции делают женщину по-настоящему красивой и уважаемой. И именно они превращают дом в то, чем он должен быть – в счастливое место, где родители, дети, братья и сестры учатся помогать и понимать друг друга.

Если вы увидите в истории Полли какие-то намеки или что-то подобное поучениям, я почувствую, что, несмотря на все препятствия, выполнила свой долг по отношению к обыкновенным мужчинам и женщинам, писать о которых для меня – честь и удовольствие, поскольку в них я всегда находила своих самых добрых покровителей, самых нежных критиков, самых верных друзей.

Л. М. О.

Глава 1 Полли прибывает

– Том, пора ехать на вокзал.

– Ну тогда собирайся.

– Я никуда не поеду, на улице слишком сыро. У меня волосы выпрямятся, если я выйду на улицу в такую погоду, а я хочу хорошо выглядеть при встрече с Полли.

– Ты же не думаешь, что я один поеду на вокзал встречать совсем незнакомую девушку? – Том выглядел так встревоженно, словно сестра предложила ему сопроводить домой австралийскую дикарку.

– Конечно, думаю. Ты поедешь и привезешь ее. Если бы ты не был таким занудой, тебе бы это понравилось!

– Это низко! Я знал, что должен буду поехать, но ты говорила, что мы поедем вместе! Вот теперь только попробуй когда-нибудь попросить меня позаботиться о твоих друзьях после такого! Ну уж нет! – Том вскочил с дивана, всем своим видом выражая возмущение. Впрочем, эффект оказался не таким ярким из-за встрепанной шевелюры и мятого костюма.

– Ну не сердись, пожалуйста. Хочешь, я за это уговорю маму, чтобы она разрешила тебе пригласить этого ужасного Неда Миллера, которого ты так любишь, как только Полли уедет, – предложила Фанни, надеясь успокоить брата.

– И надолго она останется? – спросил Том, отчаянно пытаясь привести себя в порядок.

– На месяц или два, наверное. Она такая милая, Том! Я хочу, чтобы она оставалась у нас столько, сколько захочет!

– Если это будет зависеть от меня, то она тут точно не задержится, – буркнул Том, который считал девчонок абсолютно бесполезной частью мироздания. Четырнадцатилетние мальчишки часто нелестно отзываются о девочках, и, возможно, это не так уж и плохо, потому что в этом возрасте мальчики еще могут позволить себе ходить на голове, прежде чем года через три-четыре станут жалкими рабами одной из «надоедливых девчонок».

– Стой, а как я ее узнаю? Мы же никогда друг друга не видели. Фан, тебе все-таки надо поехать, – добавил Том на полпути к двери, когда его осенило ужасное предчувствие. Вдруг ему придется заговорить с несколькими незнакомыми девушками, пока он не найдет нужную?!

– Да ты ее сразу узнаешь. Полли наверняка будет стоять и выглядывать нас. К тому же она сразу узнает тебя, даже если меня не будет рядом: я тебя подробно ей описала.

– Ничего она не узнает, – Том взъерошил свои густые волосы и взглянул в зеркало, чувствуя, что сестра вряд ли ему польстила. Сестры всегда так делают. Все мужчины это знают.

– Иди уже, или опоздаешь! И что тогда Полли обо мне подумает?! – воскликнула Фанни, нетерпеливо ткнув его в бок, тем самым страшно оскорбив его мужское самолюбие.

– Она подумает, что для тебя локоны важнее друзей, и будет совершенно права.

Гордый тем, что ответил очень остроумно и хлестко, Том неторопливо двинулся вперед, прекрасно понимая, что уже опаздывает, но он и не собирался спешить, пока находился в поле зрения сестры, хотя потом ему пришлось нестись со всех ног.

«Будь я президентом, я бы издала закон, запрещающий мальчишкам разговаривать, пока не вырастут, потому что они жуткие жабы», – думала Фанни, наблюдая, как брат неспешно идет по улице. Она бы, пожалуй, изменила свое мнение, если бы видела Тома: стоило ему завернуть за угол, как весь его вид изменился. Он вытащил руки из карманов, перестал насвистывать, застегнул куртку, плотнее натянул кепку и рванул что есть духу.

На вокзал они с поездом прибыли одновременно. От быстрого бега и ветра Том пыхтел, как скаковая лошадь, и покраснел, как лобстер.

«Наверняка у нее на голове пучок, и одета она, как и все девчонки. И вот как мне ее узнать? Почему эта вредная Фан не пошла со мной?!» – думал Том, разглядывая толпу на платформе и чувствуя себя совершенно потерянным от вида множества молодых леди. Никто из них никого не искал и не высматривал, поэтому Том не приставал к ним с вопросами, а просто разглядывал с видом мученика.

«Вот она!» – наконец сказал себе Том, увидев девушку в великолепном наряде, которая стояла, сложив руки на груди. Поверх огромного «шиниона», как Том произносил это слово, у нее на голове красовалась крошечная шляпка.

«Наверное, мне все-таки придется с ней заговорить», – решил Том, и набравшись смелости, медленно двинулся к девице, окруженной вихрем поясов, гребешков, оборок, кудрей и перьев.

– Простите, вас зовут Полли Милтон? – кротко спросил Том у роскошной незнакомки.

– Нет, – ответила молодая леди таким ледяным тоном, что Том совершенно сник.

– Ну и где она, черт возьми? – мрачно прорычал Том, отходя от красивой незнакомки. И тут быстрый топот заставил его обернуться. Он увидел румяную девочку, которая бежала по вокзалу, и судя по ее виду это доставляло ей огромное удовольствие. Когда она улыбнулась и помахала ему сумкой, Том остановился, чтобы ее подождать.

«Ого, выходит это и есть Полли?!» – подумал Том останавливаясь.

Девочка подошла, смело протянула ему руку, хотя глаза выдавали застенчивость, и весело спросила:

– Ты ведь Том?

– Да, а как ты узнала? – Том, даже этого не заметив, стойко перенес испытание рукопожатием, так он был удивлен.

– Фан писала мне, что ты кудрявый, курносый, все время насвистываешь и надвигаешь серую кепку на глаза, так что тебя ни с кем не спутаешь, – дружелюбно пояснила Полли. Она, конечно, не произнесла вслух слов «рыжие волосы, вздернутый нос и старая кепка», а ведь Фанни описала брата именно так.

– А где же твой багаж? – спросил Том, когда девушка протянула ему сумку, напомнив тем самым о правилах приличия, о которых он впопыхах совсем забыл.

– Отец велел мне не ждать, иначе не будет никакого шанса найти экипаж, поэтому я отдала квитанцию на багаж носильщику. Кстати, вот и мой чемодан! – И Полли поспешила за своим весьма скромным багажом. Том пошел за ней, ругая себя за то, что повел себя не слишком вежливо.

«Слава богу, она совсем не важная леди! Фан не сказала, что она такая хорошенькая, совсем не похожа на городских девиц и ведет себя не как они», – размышлял он, плетясь сзади и с удовольствием поглядывая на каштановые кудри Полли.

Когда экипаж тронулся, Полли слегка подпрыгнула на пружинном сиденье и радостно рассмеялась как ребенок.

– Я так люблю эти милые кэбы, а еще разглядывать красивые вещи и веселиться! А ты? – Она вдруг успокоилась, словно вспомнила, что вскоре ей предстоит нанести визит.

– Не очень, – ответил Том, не понимая, о чем он вообще говорит, потому что мысль о том, что он оказался запертым в экипаже с незнакомой девушкой, ужасно стесняла его.

– Как поживает Фан? Почему она меня не встретила? – спросила Полли, пытаясь выглядеть сдержанной. Впрочем, блеск в глазах все равно выдавал ее.

– Опасается за свои локоны. – И Том улыбнулся, потому что, невольно предав сестру, вновь почувствовал себя хозяином положения.

– Ну, мы с тобой сырости не боимся. Спасибо тебе большое за то, что позаботился обо мне!

Это было очень мило со стороны Полли. Том все время переживал из-за своей рыжей шевелюры, но, когда создание с красивыми каштановыми кудрями сказало «мы», медный блеск его волос словно померк. К тому же Том ничего для нее не сделал, разве что сумку пронес несколько шагов, а она все равно была ему благодарна. В порыве ответной благодарности он предложил девушке горсть арахиса, этим лакомством всегда были набиты его карманы, а самого Тома можно было найти по следу из скорлупок.

Сделав это, он вдруг вспомнил, что Фанни считает арахис вульгарным, и почувствовал, что опозорил семью. Том высунулся из окна и держал там голову так долго, что Полли спросила, все ли в порядке.

«В конце концов, зачем переживать из-за этой провинциальной девчонки?» – сказал Том сам себе, которым завладел дух озорства.

– Да он абсолютно пьян, – вдруг с подчеркнуто спокойным видом сказал Том, – но, думаю, с лошадьми справится, – заверил Полли этот противный мальчишка.

– Пьян? Господи! Давай выйдем! Лошади не понесут? Тут очень круто, как думаешь, это безопасно? – воскликнула бедная Полли и со своей стороны высунулась в окно, безжалостно измяв при этом шляпку.

– Тут много людей, и нам помогут, если что-то случится. Но наверное, будет безопаснее, если я сяду рядом с кучером, – Том сиял при мысли об этом внезапном освобождении.

– Ой, пожалуйста, если ты не боишься! Мама с ума сойдет, если со мной что-то случится так далеко от дома, – воскликнула расстроенная Полли.

– Не беспокойся! Я справлюсь с этим малым и с лошадьми, – заверил ее Том и быстро исчез, оставив бедную Полли беспокоиться внутри, пока сам наслаждался свободой и арахисом рядом со спокойным старым кучером.

Фанни сбежала вниз, чтобы встретить свою «дорогую Полли», как представил ее Том, сопроводив эти слова изящным замечанием «Я ее нашел!», высказанным с видом бесстрашного охотника, демонстрирующего свои трофеи. Полли мгновенно увели наверх, а Том, станцевав чечетку на половике, удалился в столовую, чтобы восстановить угасающие силы полдюжиной печений.

– Ты не очень устала? Может хочешь прилечь после дороги? – то и дело спрашивала Фанни.

Она сидела на краю кровати в комнате Полли и безудержно болтала обо всем подряд, рассматривая все, что было надето на подруге.

– Совсем не устала. Я отлично провела время и вообще добралась без приключений, если не считать пьяного кучера, но Том вышел и его успокоил, так что я даже не успела испугаться, – ответила Полли, снимая свое грубое пальто и простую шляпку.

– Какая глупость! Вовсе он не был пьян, это Том все придумал, чтобы спрятаться от тебя. Он у нас не выносит женщин, – сказала Фанни с усмешкой.

– Правда? – удивилась Полли. – А мне показалось, что он очень милый и добрый.

– Он ужасный мальчишка, дорогая моя, и если ты будешь с ним водиться, он измучает тебя до смерти. Все мальчишки ужасны, но он самый ужасательный из всех.

Фанни ходила в модную школу, где юные леди уделяли столько времени французскому, немецкому и итальянскому, что сил на английский у них совсем не оставалось.

Чувствуя, что доверие к Тому пошатнулось, Полли для себя решила оставить его в покое и сменила тему.

– Как это чудесно! – сказала она, восхищенно оглядывая большую красивую комнату: – Я никогда раньше не спала в кровати с балдахином, и у меня не было такого чудного туалетного столика.

– Я рада, что тебе нравится; но, ради бога, не говори так при других девочках! – быстро сказала Фанни, мечтая, чтобы Полли носила серьги, как и все остальные.

– Почему? – спросила «деревенская мышь у городской мыши», не понимая, что плохого в том, что ей нравятся красивые вещи и она говорит об этом вслух.

– Потому что они смеются надо всем, что им кажется хоть чуть-чуть странным, и мне это неприятно.

Фанни не сказала «деревенщина», но явно имела это в виду, и Полли отчего-то почувствовала себя неловко. Поэтому она расправила маленький черный шелковый фартучек и решила по возможности не упоминать собственный дом.

– Я очень плохо себя чувствую. Мама говорит, что пока ты здесь, мне не нужно ходить в школу постоянно, разве что два или три раза в неделю, чтобы заниматься музыкой и французским. Ты тоже можешь ходить со мной, если хочешь, так сказал папа. Давай учиться вместе, это так весело! – воскликнула Фанни, весьма удивив свою подругу своей неожиданной любовью к школе.

– Мне страшно, – смутилась Полли. – Наверное, все девочки одеваются так же нарядно и такие же умные, как ты.

– Боже, милая Полли! Не беспокойся ни о чем. Я приведу тебя в нормальный вид, и ты никому не покажешься странной.

– А я странная? – спросила Полли, пораженная этим словом и надеясь, что под ним не подразумевается ничего совсем уж дурного.

– Ты милая и, знаешь, стала гораздо красивее, чем прошлым летом, только, понимаешь, ты воспитана не так, как мы, поэтому и ведешь себя немного по-другому, – начала оправдываться Фанни и вдруг поняла, что объяснить это ей почему-то очень трудно.

– Насколько по-другому? – снова спросила Полли, потому что ей хотелось понять все тонкости.

– Ну, для начала, – ты одета как маленькая девочка.

– Но я и есть маленькая девочка, как мне еще одеваться? – Полли озадаченно оглядела в зеркале простое голубое платье из мериносовой шерсти[1], крепкие ботинки и коротко остриженные волосы.

– Тебе уже четырнадцать, а в этом возрасте мы уже не маленькие девочки, а юные леди, – пояснила Фанни, с удовольствием разглядывая свою пышную прическу с челкой и длинным локоном, выпущенным сзади, красно-черный костюм с широким поясом, пышной юбкой, яркими пуговицами, кружевами, розочками и бог знает чем еще. На шее у нее красовался медальон, уши украшали серьги, с пояса свисали часы на цепочке, а руки, которым не помешало бы близкое знакомство с мылом и водой, были унизаны кольцами.

Полли посмотрела на подругу и подумала, что странной выглядела как раз Фанни. Но девушка жила в тихом провинциальном городке и очень мало знала о городской моде. Ее, конечно, впечатлила окружающая элегантность, потому что раньше она не бывала у Фанни дома – они познакомились, когда та навещала подругу в родном городке Полли. Но девочка не стала смущаться, а просто рассмеялась и весело сказала:

– Мама предпочитает одевать меня просто, и, знаешь, я с ней согласна. Я бы не смогла одеваться как ты. Фанни, ты никогда не забываешь поправить все эти неудобные подъюбники, когда садишься?

Не успела Фанни ответить, как внизу раздался крик.

– Это Мод, она весь день сегодня капризничает, – пояснила Фанни, и тут дверь распахнулась и в комнату влетела плачущая девочка лет шести-семи. Увидев Полли, она замолчала, минуту смотрела на гостью, а потом снова заревела и уткнулась лицом Фанни в колени.

– Том надо мной смеется! Пусть он пелестанет!

– И что ты такого ему сказала? – Фанни встряхнула девочку-херувимчика. – Не кричи так, ты напугаешь Полли!

– Я плосто сказала, что мы вчела кушали на плазднике холоженое! А он смеется!

– Мороженое, детка! – И Фанни громко засмеялась, последовав не слишком достойному примеру Тома.

– Все лавно! Мое было холодное, и я его подоглела на заслонке, и оно стало вкусное, но Уилли Блисс плолила его на мою Габлиэль! – И Мод снова разревелась из-за своей неудачи.

– Ты сегодня прямо маленький злой медвежонок. Иди лучше к Кэти. – Фанни оттолкнула сестру.

– Кэти меня не лавзлекает, а меня нужно лавзлекать, потому что я каплизная! Мама так говолит! – всхлипнула Мод, очевидно, воображая, что капризы – это такая интересная болезнь.

– Ну тогда иди обедать, это тебя развлечет, – Фанни встала и принялась прихорашиваться, словно чистящая перышки птичка.

Полли очень надеялась, что «ужасного мальчишки» за столом не будет, но он сидел за столом и таращился на нее на протяжении всего обеда.

Мистер Шоу, крайне деловой на вид джентльмен, спросил:

– Как дела, милая? Надеюсь, тебе у нас понравится, – а затем, казалось, совсем забыл о ней.

Миссис Шоу, бледная нервная женщина, любезно поздоровалась с юной гостьей и неустанно угощала ее. Мадам Шоу, тихая старая леди во внушительном чепце, при виде Полли воскликнула:

– Господи, как же ты похожа на мать! Такая чудесная женщина! Как она поживает? – И смотрела на девочку поверх очков так пристально, что под перекрестными взглядами мадам и Тома бедная Полли совсем потеряла аппетит. Фанни трещала, как сорока, а Мод ерзала на стуле, пока Том не пригрозил посадить ее под крышку для блюда. Это вызвало такой взрыв рыданий, что терпеливой Кэти пришлось в конце концов увести плачущую девочку. Обед для всех прошел не слишком приятно, и Полли была очень рада, когда он наконец закончился. Все занялись своими делами. Фанни, исполнив долг хозяйки, отправилась к портнихе, предоставив Полли самой себе.

Девушка с удовольствием провела несколько минут в большой гостиной в полном одиночестве. Осмотрев все красивые вещицы вокруг, она принялась расхаживать по мягкому цветастому ковру, что-то напевая себе под нос. Дневной свет угасал, и комнату освещали только отблески пламени в камине. Мадам медленно вошла в комнату и села в кресло.

– Какая красивая старая песня. Спой еще раз, дорогая. Я так давно ее не слышала.

Полли не любила петь перед незнакомыми людьми, потому что музыке изредка учила ее мама, когда не была занята. Но то, чему ее учили всегда, – это уважать старость, поэтому, не имея причины отказаться, она немедленно села к роялю.

– Как же приятно тебя слушать. Спой еще, милая, – мягко попросила мадам, когда Полли закончила исполнение.

Довольная похвалой, Полли запела чистым голоском, который обычно сразу покорял сердца слушателей. Она очень любила старые песни, в особенности шотландские, которые всем нравились. Она спела «Светловолосого паренька», «Джека О’Хейзлдина», «Там, среди вереска» и «Берксов из Аберфельди». У нее получалось все лучше и лучше, и когда она закончила песней «За здравие короля Карла», вся гостиная звенела от веселой музыки.

– Ух ты, какая веселая песня! Сыграй еще раз! – закричал Том, и его рыжая голова появилась из-за спинки стула, за которым он прятался.

Полли испугалась – она-то думала, что ее никто не слышит, кроме старой леди, дремлющей у огня.

– Я больше не могу петь, я устала, – ответила она и подошла к мадам.

Рыжая голова, испуганная ледяным тоном Полли, стремительно исчезла. Старая леди посмотрела на девушку добрым взглядом и, протянув руки, заключила ее в объятия, от чего Полли даже забыла об огромном чепце и доверчиво улыбнулась. Она видела, что ее безыскусная музыка порадовала слушательницу, и радовалась этому сама.

– Не смущайся, что я все время смотрю на тебя, дорогая, – мадам нежно ущипнула розовую щечку, – мои старые глаза так давно не видели маленьких девочек. Мне просто приятно на тебя смотреть.

Полли показалось, что эти слова странные, и она не удержалась:

– А как же Фанни и Мод? Разве они не маленькие девочки?

– Господи, нет, конечно. Разве же это девочки?! Фанни уже года два как воображает из себя юную девицу, а Мод – просто испорченный ребенок. Твоя мать – очень разумная женщина, дитя мое.

«Какая странная старая леди!» – подумала Полли про себя.

– Да, мэм, – вслух почтительно ответила девушка и отвела взгляд на огонь.

– Ты ведь понимаешь, что я имею в виду? – спросила мадам, все еще держа ее за подбородок.

– Нет, мэм, не совсем.

– Я тебе объясню, моя милая. В мое время дети четырнадцати-пятнадцати лет не одевались как дамы по последней моде и не ходили на вечеринки, похожие на вечеринки для взрослых, не вели праздную, легкомысленную жизнь и не пресыщались жизнью к двадцати годам. Мы оставались детьми лет до восемнадцати или около того, работали и учились, одевались и играли, как дети, почитали своих родителей. И, представляется мне, наша жизнь была куда насыщеннее, чем сейчас.

Старая леди, казалось, совсем забыла о Полли, хотя продолжала держать ее за руку. Она обращалась к выцветшему портрету на стене, изображавшему пожилого джентльмена со старомодной прической в гофрированной рубашке.

– Это ваш отец, мадам?

– Да, милая, мой почтенный отец. Я отглаживала рюши его рубашки до самой его смерти. И первые свои деньги я заработала, когда он назначил пять долларов в качестве приза той из своих шести дочерей, которая лучше всех заштопает его шелковые чулки.

– Как вы, должно быть, этим гордились! – воскликнула заинтересованная Полли.

– Да. Мы все учились готовить, печь хлеб и носили скромные ситцевые платьица, оставались веселыми и добрыми, как котята. Мы выросли и дождались внуков, а я прожила дольше всех. Мне скоро исполнится семьдесят, а я еще полна сил. А вот младшая Шоу в сорок лет уже совсем измучена.

– Именно так воспитывают и меня, поэтому Фан зовет меня старомодной. Расскажите мне еще о своем papa, пожалуйста, это так интересно!

– О моем отце? Мы никогда не называли его papa на французский манер. Думаю, назови его кто-то из братьев предком, как сейчас делают мальчишки, отец бы лишил его наследства.

При этих словах мадам повысила голос и многозначительно кивнула, но тихий храп из угла, казалось, убедил ее в том, что выстрел пропал вхолостую.

Не успела она продолжить, как вбежала Фанни с радостной вестью. Клара Берд сегодня вечером пригласила их обеих в театр и заедет за ними в семь часов. Полли так разволновалась от этого внезапного погружения в пучину порока, что заметалась по дому, как бьющийся в стекло мотылек, и пришла в себя только перед огромным зеленым занавесом в ярко освещенном театре.

Старый мистер Берд сидел с одной стороны, Фанни – с другой, они оставили ее в покое, за что она была им очень благодарна. Ее внимание было настолько поглощено происходящим, что она не смогла бы ни с кем говорить.

Полли почти не бывала в театре. Те несколько пьес, что она видела, были старыми добрыми сказками, поставленными для юных зрителей: живыми, яркими и полными безобидной чепухи, которая вызывает у детей невинный смех. Но в этот вечер она увидела один из тех новых спектаклей, которые в последнее время вошли в моду. Они не сходили с афиш и шли сотни раз, будоража и смущая публику всем, на что способны французская изобретательность и американская расточительность. Не столь важно, как назывался спектакль. Он был великолепный, вульгарный и очень модный, все им восхищались и считали необходимым его посмотреть.

Сначала Полли показалось, что она попала в волшебную страну и видит сверкающих созданий, которые танцуют и поют в мире света и красоты. Но вскоре она прислушалась к песням и диалогам, и ее иллюзия быстро рассеялась. Прекрасные духи исполняли негритянские песни, говорили на самом ужасном жаргоне и позорили старомодных милых фей, которых она хорошо знала и любила.

Наша юная героиня была слишком наивна, чтобы оценить половину шуток, и то и дело недоумевала, над чем смеются зрители. И как только первое очарование угасло, Полли начала чувствовать себя неловко. Она понимала, что матери бы не понравилось, что она это смотрит, и в конце концов пожалела, что пошла. К тому же по ходу пьесы наша маленькая зрительница начинала все лучше понимать происходящее благодаря разговорам вокруг и собственным догадкам. Когда на сцену вышли двадцать четыре девушки, одетые жокеями, и принялись щелкать хлыстами, пристукивать каблуками и подмигивать зрителям, Полли совсем не показалось это забавным, и она очень обрадовалась, когда актрисы ушли. Но когда их сменили девицы с марлевыми крылышками и золотой бахромой на талии, бедная «немодная» Полли и вовсе не знала, куда деться. Она чувствовала страх и возмущение и сидела, уставившись в программку. Её щеки пылали.

– Ты чего так покраснела? – спросила Фанни, когда размалеванные сильфиды исчезли.

– Мне так стыдно за этих девушек, – прошептала Полли, вздохнув с облегчением.

– Ну ты и гусыня! Так принято в Париже, и танцуют они великолепно. Да, поначалу это кажется странным, но ты скоро привыкнешь. Я же привыкла.

– Я больше никогда сюда не пойду, – решительно заявила Полли.

Ее чистая натура восстала против зрелища, которое доставляло ей больше досады, чем удовольствия. Она еще не знала, как легко «привыкнуть», как это сделала Фанни. Полли повезло: в ее жизни было немного искушений. Она не могла объяснить этого чувства, но обрадовалась, когда представление закончилось и они оказались дома, где добрая бабушка ждала их, чтобы пожелать им спокойной ночи.

– Ты хорошо провела время, дорогая? – спросила она, глядя на лихорадочно пылающие щеки и горящие глаза Полли.

– Не хочу показаться грубой, но нет, совсем нет, – призналась Полли, – кое-что было великолепно, но от всего остального мне хотелось залезть под кресло. Публике нравилось, но мне показалось это просто неприличным. – Полли в запале стукнула по полу снятым ботинком, а Фанни рассмеялась и закружила по комнате, как мадемуазель Тереза из спектакля.

– Бабушка, Полли была просто шокирована! Глаза у нее стали как блюдца, она покраснела, как мой пояс, а один раз мне даже показалось, что она сейчас заплачет. Конечно, кое-что было странновато, но все в рамках приличия, иначе бы эту пьесу не ставили. Миссис Смит-Перкинс сказала, что это совершенно очаровательно и совсем как в милом Париже, а она жила за границей, так что знает, о чем говорит.

– А мне все равно! Я уверена, что этот спектакль не для девочек, иначе мне не было бы так стыдно! – упрямо сказала Полли, которую не убедила даже миссис Смит-Перкинс.

– Полагаю, милая, ты права. Но ты из провинции, и еще не поняла, что здесь скромность давно уже вышла из моды.

Поцеловав Полли на ночь, бабушка оставила ее наедине с кошмарными снами. Полли снилось, что она танцевала на огромной сцене в жокейском костюме, Том играл на большом барабане, а зрители с лицами папы и мамы печально смотрели на нее из зала. Лица у них были красные, как пояс Фанни, а глаза огромные, как блюдца.

Глава 2 Новые моды

– Я сегодня иду в школу, так что собирайся, – через день или два заявила Фанни, выходя из-за стола после позднего завтрака.

– Ты и так выглядишь очень хорошо, зачем тебе еще что-то с собой делать? – спросила Полли, следуя за ней в холл.

– Опять будет полчаса прихорашиваться и нацеплять всякие накладки, – засмеялся Том.

Его собственная подготовка к школе свелась к тому, что он надел кепку и стянул ремнем несколько книг, конструкция выглядела так, словно порой использовалась в качестве щита.

– А что такое накладки? – спросила Полли, когда Фанни второпях пробегала мимо, не удостоив ее ответом.

– Чужие волосы на макушке, где их быть не должно, – пояснил Том и убежал, насвистывая и всем видом демонстрируя безразличие к состоянию собственной шевелюры.

– Зачем так наряжаться в школу? – спросила Полли, глядя, как Фанни укладывает локоны и расправляет многочисленные ленточки и фестоны на платье.

– Так все девочки делают, и это правильно, потому что никогда не знаешь, кого можешь встретить. Я собираюсь прогуляться после уроков, поэтому хочу, чтобы ты надела свои лучшие шляпку и платье, – ответила Фанни, пытаясь приколоть к голове шляпку под углом, нарушающим все законы гравитации.

– Хорошо, если ты думаешь, что эта шляпка недостаточно красивая. Мне тоже больше нравится другая, потому что она с перышком, но эта теплее, поэтому я и надеваю ее.

Полли тоже побежала в свою комнату принарядиться. Она боялась, что подруга может стыдиться ее простого костюма.

– Тебе не холодно в тонких лайковых перчатках? – спросила она, когда они шли по заснеженной улице, а северный ветер дул им прямо в лицо.

– Ужасно холодно, но моя муфта такая огромная, не хочу ее носить. Мама запрещает ее ушивать, а вторая, горностаевая, парадная. – Фанни расстроенно потерла руки в тонкой коричневой лайке.

– Наверное, моя беличья муфта тоже слишком большая, но она теплая и уютная. Если хочешь, можешь погреть в ней руки, – Полли недовольно посмотрела на свои новые шерстяные перчатки, хотя раньше она находила их вполне элегантными.

– Может быть. Полли, ты только не стесняйся при девочках, пожалуйста. Я представлю тебя только двум или трем подругам. Не обращай внимания на старого месье и не читай, если не захочешь. В передней будет не больше дюжины человек. На тебя никто и внимания не обратит, у всех свои дела.

– Я не буду читать, просто посижу и посмотрю. Мне нравится наблюдать за людьми, здесь все так ново и странно.

Но все-таки Полли страшно застеснялась, когда ее провели в комнату, полную, как ей показалось, молодых леди. Они были очень нарядно одеты, все болтали друг с другом и как одна сразу же повернулись, чтобы изучить новенькую холодным взглядом, как будто сквозь лорнет. Приветливо кивали, когда Фанни представляла ее, говорили что-то вежливое и нашли ей место за столом, за которым все сидели в ожидании месье. Самые игривые старательно подражали модному греческому изгибу[2], кто-то писал записочки, почти все ели конфеты, и все двенадцать стрекотали как сороки. Полли тоже угостили карамельками, и она сидела, смотрела и слушала, чувствуя себя деревенской девчонкой среди этих элегантных молодых модниц.

– Девочки, вы знаете, что Кэрри уехала за границу? Было так много разговоров, ее отец не выдержал и увез всю семью. Правда, здорово? – спросила бойкая девица, которая только что появилась в дверях.

– Я тоже думаю, что им лучше было уехать. Моя мама говорит, что, если бы я ходила в ту школу, она забрала бы меня сразу, – ответила другая девочка с важным видом.

– Кэрри сбежала с учителем музыки, итальянцем, и это попало в газеты и наделало много шума, – объяснила первая девушка озадаченной Полли.

– Какой ужас! – воскликнула та.

– А по-моему, это весело. Ей исполнилось всего шестнадцать, он был страшно хорош собой, у нее было много денег, и все говорили об этом. Когда она куда-нибудь приходила, то все смотрели на нее, и ей это нравилось. Но ее папаша – старый зануда, поэтому он услал бедняжку подальше. Очень жаль, она интереснее всех, кого я знаю.

Полли нечего было ответить резвой мисс Белл, но Фанни заметила:

– Мне нравится читать о таком в книгах, но когда это происходит где-то рядом, то приносит одни неудобства, потому что жить становится труднее. Слышали бы вы моего papa! Он угрожал, что меня в школу будет провожать горничная, как делается в Нью-Йорке, и следить за мной. Представляете?

– Это потому, что Кэрри подделывала записки от мамы и гуляла со своим Орестом, пока все думали, что она в школе. Какая она хитрая, правда? – воскликнула Белл, как будто восхищаясь этой проделкой.

– Мне кажется, порой всем надо немного повеселиться, и нет нужды поднимать шум, если кто-то поступает, как Кэрри. Мальчики постоянно делают то, что им нравится, и я не понимаю, почему девочек принято держать в строгости. Я бы посмотрела, кого ко мне бы приставили! – добавила бойкая молодая леди.

– Для этого нужен полицейский, Трис, или маленький человечек в цилиндре, – лукаво сказала Фанни, что вызвало всеобщий смех и заставило Беатрис кокетливо покачать головой.

– Ты читала «Невесту призрака»? Так интересно! В библиотеке за ней очередь, но некоторым больше нравится «Кукольный дом». А тебе? – спросила бледная девушка у Полли, когда наступило короткое затишье.

– Я не читала ни того ни другого.

– Обязательно прочитай! Я обожаю книги вроде «Гая Ливингстона»[3] и еще Йейтса[4]. Ну и мою любимую Уиду[5], хотя у нее такие длинные книги, что я очень устаю их читать!

– После приезда сюда я прочитала только один роман Мюльбах[6]. Я их люблю, потому что они исторические, – ответила Полли, радуясь, что наконец-то может поддержать диалог.

– Это, конечно, познавательно, но я люблю остросюжетные романы, а ты нет?

Полли не пришлось признаваться, что она никогда не читала ничего подобного, поскольку в класс вошел месье, седовласый старый француз, смиренно принимавший все тяготы работы с классом хихикающих школьниц. Юные леди протараторили заданное, написали упражнение и немного почитали из французской истории. Похоже, она не произвела на них большого впечатления, хотя месье сказал, что готов отвечать на все вопросы. Когда же он сам спросил, какой знаменитый француз принимал участие в нашей славной революции, Полли пришлось покраснеть за свою подругу, которая назвала поэта Ламартина вместо маркиза Ла Файета[7].

Урок вскоре закончился. Затем у Фанни было занятие музыкой в другом классе, Полли смотрела и слушала ее, и наконец началась перемена. Девочки помладше гуляли по двору под руку и жевали хлеб с маслом, кто-то остался в классной комнате, чтобы почитать или посплетничать, а Белль, Трис и Фанни отправились обедать в модное кафе-мороженое неподалеку. Полли покорно последовала за ними, не смея заикнуться об имбирном печенье, которое бабушка сунула ей в карман на обед. Так что простое вкусное лакомство осталось нетронутым, пока Полли пыталась удовлетворить свой здоровый аппетит порцией мороженого и тремя миндальными макарунами.

Девочки, казалось, были в прекрасном расположении духа, особенно после того, как к ним присоединился невысокий джентльмен с таким юным лицом, что, если бы не бобровый цилиндр, Полли назвала бы его мальчиком. Спровадив своих неудачливых подруг обратно в школу, Фанни отправилась на прогулку с этим эффектным юношей. Они медленно шли по самым модным и многолюдным улицам, а Полли тащилась сзади, разглядывая витрины. Наконец Фанни, помнившая о хороших манерах даже на свидании, отвела ее в картинную галерею и предложила полюбоваться искусством, пока они немножко поболтают. Покорная Полли обошла зал несколько раз, разглядывая картины с интересом знатока и стараясь не слушать воркотню парочки, устроившейся на круглом диване. Она никак не могла понять, почему Фанни с таким вниманием слушает рассказ об уроке немецкого и почему она так торжественно обещает обязательно быть на концерте сегодня.

Фанни наконец встала, заметив упрек на усталом лице Полли, поспешно простилась с маленьким джентльменом и направилась к дому. Сунув руку в муфту Полли, она доверительно сообщила:

– Дорогая, ты только не говори дома про Фрэнка Мура, а то папа оторвет мне голову. Он мне ни капельки не нравится, а сам он влюблен в Трис, только вот они поссорились, и он хочет ее позлить, немного пофлиртовав со мной. Я его хорошенько отругала, и он пообещал с ней помириться. Мы все ходим на концерты и весело проводим время, Белль и Трисс должны быть там сегодня, так что просто держи язык за зубами, и все будет в порядке.

– Я не уверена… – начала Полли, которая, не привыкла к секретам и знала, что ей будет непросто сохранить даже самую маленькую тайну.

– Не волнуйся, малышка. Это нас совсем не касается, так что мы просто послушаем музыку. А если кто-то захочет пофлиртовать, это не наша вина, – нетерпеливо сказала Фанни.

– Нет, конечно, но, если твоему отцу не нравится, что ты туда ходишь, то зачем ты это делаешь?

– Но я же говорю маме, а она не против. Просто папа поднимает очень много шума из-за ерунды, а бабушка вообще следит за каждым моим шагом. Ну так ты не будешь болтать?

– Не буду. Я никогда не сплетничаю. – Полли сдержала свое слово, уверенная, что Фанни вовсе не обманывает отца, ведь она говорит обо всем матери.

– С кем ты пойдешь? – спросила миссис Шоу, когда Фанни в три часа сказала, что сегодня будет концерт.

– Только с Полли. Она любит музыку, а на прошлой неделе была такая гроза, что мы не могли пойти.

Когда они вышли из дома, Фанни сказала:

– Ну а если мы случайно кого-то и встретим по пути, то уже ничего не поделаешь?

– Можно сказать, чтобы не ходили с нами.

– Это будет некрасиво. Боже мой! Это же – Гас, брат Белль! Он всегда ходит на эти концерты! Моя прическа в порядке? А шляпка?

Прежде чем Полли успела ответить, мистер Гас непринужденно присоединился к их компании. Вскоре Полли заметила, что опять бредет сзади, чувствуя, что все далеко не в порядке, и не зная, как это исправить. Она очень любила музыку и наивно полагала, что на концерты ходят, чтобы ее слушать, но молодые люди вокруг нее предпочитали болтать. Белль и Трисс явились при полном параде, и в перерывах между музыкальными произведениями господа Фрэнк и Гас, а также несколько других блестящих джентльменов, потчевали молодых леди студенческими сплетнями и новостями, которые, очевидно, считались очень интересными. Полли смотрела на этих благородных господ с благоговением, и они даже готовы были признать ее существование, но сочли тихой маленькой девочкой и, заметив, что она не готова была поддерживать светскую беседу, вежливо проигнорировали хорошенького ребенка, посвятив себя молодым леди. К счастью для Полли, она совсем о них не думала, наслаждаясь музыкой, которую чувствовала сердцем, а не разумом. Она сидела с таким счастливым видом, что истинные любители музыки наблюдали за ней с улыбкой.

Когда они вышли, уже стемнело, и Полли с радостью увидела, что их ждет экипаж. Надо заметить, что ей очень не понравилось быть третьей лишней.

– Хорошо, что молодых людей больше нет. Они ужасно мешали мне слушать музыку своими разговорами, – сказала Полли по дороге.

– Кто тебе больше всех понравился? – спросила Фанни, будто не слыша слов подруги.

– Некрасивый, который больше молчал. Он поднял мою муфту, когда она упала, и следил за мной в толпе, остальные даже не обращали на меня внимания.

– Они просто сочли тебя маленькой девочкой.

– Мама говорит, что настоящий джентльмен вежлив с маленькой девочкой так же, как и с дамой. Мистер Сидней был добр ко мне, поэтому пришелся мне по душе.

– Какая ты умная малышка, Полли. Я и не думала, что ты размышляешь о таких вещах. – Фанни начала понимать, что даже в маленькой девочке может быть много женской мудрости.

– Я в основном встречала хорошо воспитанных людей, хотя и живу в провинции, – довольно резко ответила Полли, которой вовсе не нравилась снисходительность подруги.

– Бабушка говорит, что твоя мать – идеальная леди, и ты такая же. Не злись на этих бедных парней, и я прослежу, чтобы в следующий раз они вели себя лучше. Том вот совсем невоспитанный, но ты же на него не сердишься, – рассмеялась Фанни.

– Он мальчик, и ведет себя как мальчик. Мне проще ладить с ним, чем с этими… господами.

Фанни собиралась отчитать Полли за непочтительный тон, но тут обе вздрогнули от приглушенного «Ку-ка-ре-ку!» из-под противоположного сиденья.

– Это Том! – закричала Фанни.

Неисправимый мальчишка, красный и задыхающийся от едва сдерживаемого смеха, вылез и оглядел девушек. Он был очень доволен своей выходкой и словно ждал поздравлений.

– Ты слышал, о чем мы говорили? – забеспокоилась Фанни.

– Каждое слово! – ликовал Том.

– Вот мерзкая жаба! Теперь ты, конечно, расскажешь все папе.

– Может, расскажу, а может, и нет! Как бедняжка Полли подпрыгнула, когда я закукарекал! Прямо завизжала и поджала ноги!

– Значит, ты слышал, как мы хвалили твое поведение? – лукаво спросила Полли.

– Да, и оно тебе, судя по всему, понравились, так что на тебя я не буду ябедничать, – успокоил ее Том.

– А мы ничего такого и не делали.

– Правда? И что же старик скажет, когда узнает, что вы гуляли с этими денди? Я вас видел!

– Какой еще старик? – Полли сделала вид, что не понимает.

– Не придирайся к словам, ты же не бабушка! Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду.

– Том, давай договоримся, – предложила Фанни, – я не виновата в том, что Гас и Фрэнк были на концерте и заговорили со мной. Я вела себя прилично, и papa не на что злиться. Я вела себя гораздо лучше других девочек, правда, Полли?

– Договоримся? – Том почуял наживу.

– Если ты не станешь поднимать шума из-за того, что не должен был слышать… это так низко с твоей стороны, подслушивать! Тебе должно быть стыдно. Так вот, я уговорю папу купить тебе велосипед. Не скажу ни слова, когда мама и бабушка будут причитать, что это слишком опасно.

– Точно уговоришь? – Том принялся тщательно обдумывать предложение.

– И Полли мне поможет.

– Я не хочу в этом участвовать, но промолчу и ничего не испорчу.

– Почему не хочешь? – спросил Том с любопытством.

– Потому что это похоже на вранье.

– Почему papa так строг? – разозлилась Фанни.

– После того как я услышала о Кэрри, меня это не удивляет. Почему бы тебе не рассказать ему все и не делать того, что ему не нравится? – возразила Полли.

– А ты что, прямо все рассказываешь папе и маме?

– Да, и это избавляет меня от многих забот.

– И ты их совсем не боишься?

– Конечно, нет. Иногда трудно бывает сказать, но так приятно, когда все заканчивается.

– Сделай так же! – посоветовал Том.

– Боже мой! Что за суета на пустом месте. – Фанни чуть не расплакалась от досады.

– Вовсе не на пустом. Ты же знаешь, что тебе запрещено проводить время с этими щеголями, и от этого все проблемы сейчас. Я не буду с тобой договариваться, а все расскажу. – Тома охватил внезапный приступ честности.

– А если я пообещаю никогда-никогда больше этого не делать? – кротко спросила Фанни, потому что когда Томас брал дело в свои руки, сестра обычно прислушивалась.

– Я подумаю об этом. Если ты будешь вести себя хорошо, может быть, я вообще этого не сделаю. Я могу уследить за тобой лучше, чем папа, так что, если еще раз так поступишь, пеняй на себя. – Том не смог отказать себе в удовольствии помучить сестру.

– Она и правда больше не будет. Не мучай ее, и она будет добра к тебе, если ты сам попадешь в переделку, – ответила Полли, обнимая Фанни.

– Со мной никогда такого не будет. И я бы никогда не попросил девчонку о помощи.

– Почему? Я бы сразу тебя попросила, если бы попала в беду, – сказала Полли доверительно.

– Правда? Ну, тебе бы я точно помог, не будь я Том Шоу! Осторожно, Полли, не поскользнись. – С неожиданной галантностью мистер Томас помог девочкам выйти из экипажа.

Дружеская поддержка Полли очень была приятна ему, Том почувствовал, что хоть кто-то его ценит, и это сильно улучшило его поведение, ставшего грубым и воинственным из-за постоянного пренебрежения.

После чая Фанни предложила, чтобы Полли показала ей, как делаются конфеты из патоки, поскольку у кухарки был выходной, и это означало, что кухня свободна. Надеясь умилостивить своего мучителя, Фанни пригласила Тома присоединиться к конфетному пиру, а Полли попросила, чтобы Мод тоже могла посмотреть на их работу. Все четверо спустились на большую кухню, вооружились фартуками, молотками, ложками и кастрюлями, и Полли взяла на себя командование войсками. Тома поставили колоть орехи, а Мод вынимать ядрышки, поскольку конфеты должны были получиться «первоклассными». Фанни смотрела на Полли, которая стояла над котелком с кипящей патокой, пока ее лицо не стало цвета пиона.

– Клади орехи, – сказала она наконец, и Том вывалил содержимое тарелки в пенистый сироп. Остальные с интересом наблюдали за таинственным приготовлением всеми любимого лакомства.

– Я вылью его в смазанную маслом форму, он остынет, и можно будет есть, – говорила Полли, поясняя свои действия.

– Там же сколлупки! – воскликнула Мод, заглядывая в кастрюльку.

– Черт! Я, наверное, по ошибке их туда бросил, а ядра съел! – Том едва скрывал ликование, пока девочки с отчаянием смотрели на испорченное варево.

– Ты сделал это нарочно, ужасный мальчишка! Больше никогда тебя никуда не позову! – яростно кричала Фанни, пытаясь поймать и как следует потрясти его, пока он уворачивался и хихикал от восторга.

Мод рыдала об утраченных конфетах, Полли тыкала ложкой в испорченный сироп, но ее быстро отвлекла драка в углу – Фанни, забыв о том, что ей уже шестнадцать и она леди, надрала Тому уши, а возмущенный Том, не стерпев оскорбления, силой усадил ее в угольный ящик, придерживая одной рукой, а другой давал сдачи. Оба были очень злы, награждали друг друга всеми возможными оскорблениями и представляли собой самое отвратительное зрелище.

Полли была совсем не образцовой девочкой, и ей тоже случалось сорваться, как и всем нам, но она никогда не дралась, не орала и не ссорилась со своими братьями и сестрами таким ужасным образом. Вид элегантной подруги в подобной ситуации ее очень удивил.

– Ей же больно, Том! Отпусти его, Фанни! Да наплевать на конфеты, сделаем еще! – кричала Полли, пытаясь разнять их, и выглядела при этом такой расстроенной, что они замерли, пристыженные, и через минуту уже пожалели, что она увидела их ужасную ссору.

– Я никому не позволю себя бить! Так что, Фан, оставь меня в покое, – мрачно сказал Том и тут же добавил совсем другим тоном: – Полли, я же просто пошутил. Ты нагрей еще патоки, и я наколю тебе орехов. Хорошо?

– Мне очень жарко, и я не люблю выбрасывать продукты, но я попробую еще раз, если хочешь, – ответила Полли с терпеливым вздохом. Руки у нее устали, а лицо горело.

– А ты убилайся! – заявила брату Мод, потрясая липкой ложкой.

– Замолчи, плакса. Я останусь и помогу, да, Полли?

– Медвежата любят сладкое, так что ты, наверное, очень хочешь конфет? Где патока? Мы извели всю, что была в кувшине, – добродушно сказала Полли, снова приступая к делу.

– В погребе, я принесу. – Взяв лампу и кувшин, Том спустился, намереваясь отныне вести себя как святой.

Как только свет исчез из виду, Фанни заперла дверь на задвижку и злобно сказала:

– Все, больше никаких шуточек. Пусть стучится и кричит, это ему только на пользу пойдет. Когда сделаем конфеты, выпустим его.

– Но мы же не можем делать конфеты без патоки, – сказала Полли, надеясь, что это решит неудобный вопрос.

– Да ее и в кладовой полно. Нет, нельзя его выпускать. Он должен осознать, что мальчишки не смеют так себя вести с девушками. Делай конфеты и не думай о нем, а не то я пойду и расскажу все папе, и Том получит хорошую взбучку.

Полли сочла это несправедливым, но Мод требовала свои конфеты, и, поняв, что Фанни так просто не успокоить, Полли занялась стряпней. Наконец орехи были благополучно отправлены в кастрюлю, и форму отнесли остывать на улицу. Заключенный немного поколотил в дверь, выкрикнул несколько угроз, в том числе сжечь дом, выпить все вино и разбить банки с джемом, а затем стало так тихо, что девочки и вовсе забыли о нем в пылу работы.

– Он сам не выберется, и как только мы порежем конфеты, отопрем дверь и убежим. Принеси красивую тарелку, – сказала Фан, когда Полли предложила поделиться с Томом, чтобы он не ворвался в кухню и не утащил все конфеты.

Когда они вернулись с блюдом, на котором хотели разложить угощение, и открыли заднюю дверь, то обнаружили, что форма и конфеты таинственным образом исчезли! Только представьте себе их смятение!

Тщательные поиски разрушили все их надежды. Вероятно, в этот вечер сама судьба решила, оставить их без конфет.

– Может, горячая форма растопила снег и утонула? – предположила Фанни, зарываясь в сугроб.

– Думаю, конфеты уклали сталые кошки, – сказала Мод, которая даже не заревела, вопреки обыкновению.

– Ворота не заперты. Наверное, их взял какой-нибудь нищий. Надеюсь, это пойдет ему на пользу, – добавила Полли.

– Если бы Том мог выбраться, я бы подумала, что это он стащил. Но он же не крыса, чтобы выбраться через окошко погреба, – безутешно вздыхая, сказала Фанни, начиная думать, что эта двойная потеря – наказание за ее обман.

– Давайте выпустим Тома и все ему расскажем, – предложила Полли.

– Он начнет орать. Лучше откроем дверь и ляжем спать, пусть вылезает, когда ему заблагорассудится. Гадкий мальчишка! Если бы он не донимал нас, мы бы отлично провели время.

Отперев погреб, девушки объявили невидимому пленнику, что он свободен, и ушли очень расстроенные. На лестнице они вдруг остановились, как будто увидели привидение. Через перила перевесился Том, хмурый, но торжествующий, с конфетой в каждой руке.

– Хотите попробовать? – спросил он.

– Как же он выбрался?! – воскликнула Фанни, которая от удивления чуть с лестницы не свалилась.

– Люк для угля! – ответил призрачный голос из мрака наверху.

– Господи. Он открыл крышку, вылез на улицу, украл конфеты и через окно в сарае забрался в дом, пока мы его искали.

– Наши конфеты украли кошки! – передразнил их Том.

И тут Полли села на ступеньку и принялась хохотать.

– Оставь Мод кусочек, пожалуйста. Мы с Фан даже думать о них не можем. А тебя затошнит, если ты все съешь, – крикнула Полли, немного придя в себя.

– Моди, иди в постель и не забудь заглянуть под подушку перед сном, – ответствовал им оракул. Исполнив ликующее соло на кастрюле, Том захлопнул дверь своей комнаты.

Девочки легли в постель. Мод спокойно дремала, обнимая липкий сверток, найденный там, где нечасто найдешь конфеты из патоки. Полли очень устала и вскоре заснула, а Фанни лежала без сна дольше обычного, думая о своих бедах. У нее болела голова, а досада, которая всегда следует за приступом гнева, не давала ей спокойно уснуть. А розовое личико на соседней подушке под маленьким ночным чепцом было таким умиротворенным…

Свет был выключен, но Фанни увидела, как фигура в сером халате прокралась мимо двери и вскоре вернулась.

– Кто там? – воскликнула она так громко, что Полли проснулась.

– Это я, дорогая, – мягко ответила бабушка, – у бедняги Тома ужасно разболелись зубы, и я спустилась поискать для него лекарство. Он просил меня не говорить тебе, но я не могу найти бутылку и не хочу беспокоить маму.

– Она у меня в шкафу. Поделом старине Тому за все его проделки, – довольно сказала Фанни.

– Думаю, он надолго запомнит наши конфеты, – рассмеялась Полли, и обе уснули, оставив Тома наедине с зубной болью и нежными заботами бабушки.