Водяной нож E-Book

Паоло Бачигалупи

• Herausgeber: Азбука
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 427

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Середина XXI века. В юго-западных штатах США царит великая сушь, стремительно сокращаются запасы воды, крупные города ведут смертельную борьбу за доступ к последним гидроресурсам. Анхель Веласкес, профессиональный шпион и убийца, нанятый Управлением водопользования Южной Невады, применяет самые жестокие методы, чтобы вода доставалась только «тем, кто ее достоин», и чтобы в аркологических комплексах, построенных на территории Лас-Вегаса, не хирела роскошная жизнь. Однажды он получает задание отправиться на юг, в соседнюю Аризону, и выяснить, почему ее обезвоженная столица не только до сих пор жива, но и, что гораздо опаснее, получила шанс возродиться… Кроме романа «Водяной нож», в сборник вошли сюжетно примыкающие к нему рассказы.

Leseprobe

16+

Paolo Bacigalupi

THE WATER KNIFE

Copyright © 2015 by Paolo Bacigalupi

SHOOTING THE APOCALYPSE

Copyright © 2015 by Paolo Bacigalupi

A HOT DAY’S NIGHT

Copyright © 2015 by Paolo Bacigalupi

CITY OF ASH

Copyright © 2015 by Paolo Bacigalupi

Published in agreement with the author, c/o BAROR INTERNATIONAL, INC.,

Armonk, New York, U.S.A.

All rights reserved

Перевод с английского Михаила Головкина, Павла Кодряного, Андрея Полошака

Серийное оформление Виктории Манацковой

Оформление обложки Ильи Кучмы

Бачигалупи П.

Водяной нож : роман, рассказы / Паоло Бачигалупи ; пер. с англ. М. Головкина, П. Кодряного, А. Полошака. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2024. — (Звезды новой фантастики).

ISBN 978-5-389-26586-8

Середина XXI века. В юго-западных штатах США царит великая сушь, стремительно сокращаются запасы воды, крупные города ведут смертельную борьбу за доступ к последним гидроресурсам. Анхель Веласкес, профессиональный шпион и убийца, нанятый Управлением водопользования Южной Невады, применяет самые жестокие методы, чтобы вода доставалась только «тем, кто ее достоин», и чтобы в аркологических комплексах, построенных на территории Лас-Вегаса, не хирела роскошная жизнь. Однажды он получает задание отправиться на юг, в  соседнюю Аризону, и выяснить, почему ее обезвоженная столица не только до сих пор жива, но и, что гораздо опаснее, получила шанс возродиться…

Кроме романа «Водяной нож», в сборник вошли сюжетно примыкающие к нему рассказы.

© М. А. Головкин, перевод, 2017

© П. Кодряной, перевод, 2016

© А. С. Полошак, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024Издательство Азбука®

Водяной нож

ГЛАВА 1

___________

С потом связаны целые истории.

Пот женщины, которая по четырнадцать часов, не разгибаясь, работает под палящим солнцем на луковом поле, отличается от пота мужчины, молящегося Санта-Муэрте, чтобы federates на КПП не были подкуплены его врагами. Пот десятилетнего мальчика, который смотрит в дуло пистолета, отличается от пота женщины, которая ковыляет по пустыне и молит Святую Деву, чтобы тайник с водой оказался именно в месте, обозначенном на карте.

Пот — это сжатая история тела. Пот выступает на лбу, оставляет соленые пятна на рубашке. Пот расскажет тебе все о том, как человек оказался в нужном месте в неподходящее время, и о том, проживет ли он еще день.

Анхелю Веласкесу, который сидел высоко над центральной скважиной Кипарис-1 и наблюдал за тем, как Чарльз Брекстон топает по Тропе каскадов, пот на лбу адвоката говорил, что некоторые люди слишком много о себе воображают.

Брекстон мог сколько угодно расхаживать по офису и орать на секретарш, сколько угодно мог красться по залу суда, словно маньяк с топором, подстерегающий новую жертву, — но по большому счету он был под каблуком у Кэтрин Кейс. А если Кэтрин Кейс приказывает что-то сделать быстро, то ты, pendejo1, не просто бежишь, а бежишь до тех пор, пока у тебя сердце не останавливается.

Брекстон нагибался, проходя под папоротниками, ковылял мимо ползучих стеблей баньяна по отлогой тропе, петлявшей вокруг скважины. Он протискивался через группы туристов, фотографирующихся на фоне водопадов и висячих садов. Он раскраснелся, но все равно упорно шел вперед. Его обгоняли бегуны в коротких шортах и майках; в ушах у них звучала музыка и стук здоровых сердец.

Пот может очень многое рассказать о человеке.

Пот Брекстона означал, что юрист все еще способен испытывать страх. А для Анхеля это означало, что Брекстону по-прежнему можно доверять.

Брекстон заметил, что Анхель сидит на мосту, выгнувшемся над широким стволом скважины. Он устало помахал Анхелю, жестом призывая его спуститься. Улыбаясь, Анхель махнул ему в ответ, притворяясь, что не понимает.

— Спускайся! — крикнул Брекстон.

Анхель снова улыбнулся и помахал рукой.

Адвокат обреченно ссутулился и пошел на штурм последнего подъема.

Анхель облокотился на перила, наслаждаясь видами. Солнечные лучи падали на бамбук и листья дождевого леса, подсвечивали тропических птиц и пускали зайчиков по волнам прудов с карпами.

Люди далеко внизу казались меньше муравьев. Это были вовсе даже не люди, а подобия туристов, местных жителей, работников казино — совсем как на макете Кипариса-1: масштабные модели людей, которые пьют масштабные модели латте на террасах масштабных моделей кафе. Масштабные модели детей гонялись за бабочками на туристских тропах, а масштабные модели взрослых играли в блек-джек за масштабными моделями столов в глубоких гротах казино.

Задыхаясь, подошел Брекстон.

— Почему ты не спустился? Я же просил.

Он уронил свой чемоданчик на доски настила и прислонился к ограждению.

— Что принес? — спросил Анхель.

— Бумаги, — прохрипел Брекстон и утомленно махнул в сторону чемоданчика. — Карвер-Сити. Только что получили решение суда. Мы их порвали.

— И?

Брекстон попытался сказать что-то еще, но не смог. Его лицо отекло и покраснело. Анхель прикинул, будет ли ему жаль адвоката, если у того сейчас случится сердечный приступ.

Впервые Анхель и Брекстон встретились в конторе адвоката, которая находилась в штаб-квартире Управления водных ресурсов Южной Невады. В его кабинете были окна во всю стену, и за ними открывался вид на Карсон-крик, где ловилась рыба на муху. Воды речушки падали каскадами по уровням аркологии туда, где их закачивали обратно наверх через новую очистительную систему. Большой, дорогой вид на радужную форель и водную инфраструктуру — хорошее напоминание о том, почему Брекстон защищает в суде интересы УВРЮН.

В офисе Брекстон помыкал тремя ассистентками — все они по стечению обстоятельств были стройными девушками, недавними выпускницами юридических колледжей. Фирма заманила их обещаниями предоставить постоянное жилье в Кипарисе. С Анхелем же он разговаривал снисходительно, словно тот — очередной питбуль Кэтрин Кейс, которого нужно терпеть до тех пор, пока он убивает других, более крупных псов.

Анхель, со своей стороны, во время встречи пытался понять, как человек вроде Брекстона мог вырасти до таких размеров. Люди за пределами Кипариса не толстели так, как он. За всю свою жизнь Анхель ни разу не видел существа, похожего на Брекстона, и восхищался плотской оболочкой человека, ощущавшего себя в полной безопасности.

Когда их встреча завершилась, Анхель решил, что если Кэтрин Кейс права насчет конца света, то из Брекстона получится хороший обед. Последнее соображение, в свою очередь, помогло ему не убить этого pendejo из «Лиги плюща» за то, что тот морщил нос при виде бандитских татух и шрама от удара ножом, протянувшегося по лицу и шее Анхеля.

«Времена действительно меняются», — подумал Анхель, наблюдая за тем, как с носа Брекстона стекает пот.

— Карвер-Сити проиграл апелляцию, — наконец выдохнул Брекстон. — Судьи собирались вынести решение уже утром, но из-за ошибки в расписании одну и ту же комнату выделили сразу для двух процессов. Решение отложено до конца рабочего дня. Люди Карвер-Сити забегают как сумасшедшие, готовя новую апелляцию. — Он поднял и открыл чемоданчик. — Но они не успеют.

Адвокат протянул Анхелю стопку бумаг с лазерными голограммами.

— Вот судебные постановления. У тебя есть время до завтрашнего утра, когда откроются суды. Как только Карвер-Сити подаст на апелляцию, будет уже совсем другая история. Тогда тебя ждет как минимум гражданская ответственность. Но до завтрашнего утра ты просто защищаешь право граждан великого штата Невада на частную собственность.

Анхель принялся просматривать документы.

— И все?

— Все, что тебе нужно, — если уладишь сделку сегодня. Если протянешь до завтра, снова начнутся переносы заседаний, судебные препирательства и так далее.

— И тогда получится, что ты зря потел.

Брекстон ткнул толстым пальцем в сторону Анхеля.

— Смотри у меня.

Анхель рассмеялся, услышав эту замаскированную угрозу.

— Прописку я уже получил, cabron2. Иди секретарш своих пугай.

— Хоть ты и любимчик Кейс, я все равно могу испортить тебе жизнь.

Анхель даже не оторвал взгляда от бумаг.

— Хоть ты и пес Кейс, я все равно могу сбросить тебя с этого моста.

Если судить по штампам и печатям, бумаги были в порядке.

— Какой же у тебя компромат на Кейс, что ты такой неуязвимый?

— Она мне доверяет.

Брекстон недоверчиво рассмеялся, а Анхель тем временем снова сложил документы в стопку.

— Люди вроде тебя все записывают, потому что знают: каждый человек врет. Такая тема у вас, адвокатов. — Ухмыляясь, он толкнул Брекстона в грудь пачкой бумаг. — Поэтому мне-то Кейс доверяет, а с тобой обращается как с собакой.

И он ушел, оставив Брекстона сердито таращиться на него с моста.

Спустившись по Тропе каскадов, Анхель достал мобильник и набрал номер.

Кэтрин Кейс ответила после первого же звонка. Ее голос звучал резко и формально:

— Кейс.

Анхель представил ее себе, Королеву Колорадо, склонившуюся над столом. На стенах, от пола до потолка, карты штата Невада и бассейна реки Колорадо — ее владения, представленные в виде данных, поступающих в реальном времени. Красным, оранжевым или зеленым светились линии мельчайших речушек, цветом отмечая параметры потока в кубических футах в секунду. Цифры, мигающие над водосборными бассейнами Скалистых гор — красные, оранжевые, зеленые, — указывали количество снега и обозначали отклонение от нормы таяния. Вспыхивали другие числа — глубина дамб и резервуаров, от плотины «Блю меса» на Ганнисон и «Навахо» на Сан-Хуан до «Огненного ущелья» на Грин. И над всем этим светились цены фьючерсов в бегущей строке NASDAQ и опционы на покупку на открытом рынке — на тот случай, если Кейс понадобится увеличить глубину озера Мид. Неумолимые числа, которые правили ее миром так же, как она — Анхелем и Брекстоном.

— Поболтал с вашим любимым адвокатом, — сказал Анхель.

— Только не говори, что ты снова с ним поссорился.

— Этот pendejo — тот еще фрукт.

— Ты тоже не подарок. Получил что нужно?

— Ну да, Брекстон дал мне кучу мертвых деревьев. — Он взвесил в руке пачку документов. — Даже не знал, что в мире еще столько бумаги.

— Что написано пером, не вырубишь топором, — сухо сказала Кейс.

— Да уж, страниц пятьдесят-шестьдесят вы вырубили.

Кейс рассмеялась:

— Первое правило бюрократии: любое важное сообщение должно быть в трех экземплярах.

Анхель сошел с Тропы каскадов и направился вниз, к лифтам, которые доставят его на центральную парковку.

— Босс, тут на бумагах сотня подписей, и каждая говорит, что я вправе делать все, что захочу. «Верблюжьи войска» могут и сами справиться. Это же просто доставка сообщения, только называется по-другому.

— Нет. — Голос Кейс зазвучал тверже. — Эта история тянется по судам уже десять лет, и я хочу, чтобы она закончилась раз и навсегда. Мне надоело раздавать квартиры в Кипарисе племянникам судей — только для того, чтобы и дальше претендовать на то, что принадлежит нам по праву.

— Не беспокойтесь. Мы все сделаем, Карвер-Сити и опомниться не успеет.

— Хорошо. Когда все закончится, дай мне знать.

Анхель успел проскочить в закрывающиеся двери экспресс-лифта и подошел к окну. Лифт ускорился, понесся мимо уровней аркологии, мимо размытых силуэтов людей — матерей, толкающих двойные коляски, подруг-на-час, виснущих на руках бойфрендов-на-выходные, туристов со всего света, щелкающих фотоаппаратами и отправляющих родным СМС о том, что они побывали в Висячих садах Лас-Вегаса. Мимо папоротников, водопадов и кафе.

Внизу за столами сейчас меняются крупье. В гостиницах просыпаются круглосуточные тусовщики, выпивают первую стопку водки, наносят на кожу блестки. Горничные, официанты, повара и обслуживающий персонал — все уже трудятся изо всех сил, чтобы не потерять прописку в Кипарисе.

«Все вы здесь благодаря мне, — подумал Анхель. — Без меня вы были бы словно перекати-поле — хрупкие косточки, тонкая кожа. Ни тебе карт, ни тебе шлюх, никакой выпивки, никакой работы... Без меня вы — никто».

Доехав до нижнего этажа, лифт с тихим звоном остановился. Дверь открылась, и Анхель увидел свою «теслу», которая ждала его под присмотром служащего.

Полчаса спустя он шагал по закипающей от жары бетонной площадке авиабазы «Малрой». Над ней поднимались потоки теплого воздуха, а над Спринг-Маунтинз садилось кроваво-красное светило. Сорок девять градусов, а солнце только сейчас завершает свою работу. На базе зажглись прожекторы, которые тоже добавили немного тепла.

— Принес бумаги? — завопил Рейес, перекрикивая вой «апачей».

— Федералы обожают нас, пустынных крыс! — Анхель протянул документы. — По крайней мере, будут обожать еще четырнадцать часов!

Полковник Рейес раньше был морским пехотинцем-разведчиком, служил в Сирии и Венесуэле, затем в горячих точках Сахеле и Чихуахуа и лишь потом наконец получил теплое местечко в Национальной гвардии Невады.

«Штат Невада лучше платит», — говорил он.

Рейес махнул Анхелю, приглашая его садиться в вертолет командования. Вокруг них стартовали ударные вертолеты, сжигая прорву синтетического топлива. Национальная гвардия Невады, она же «верблюжьи войска», она же «долбаные гвардики из Вегаса» — в зависимости от того, кому только что засадили в задницу ракету «Аид», — готовилась обрушить гнев Кэтрин Кейс на головы ее врагов.

Анхель надел кевларовый бронежилет, опустил на глаза защитные очки и подключил наушники к системе связи, чтобы слышать переговоры экипажа. Рейес сел в кресло командира и принялся отдавать приказы.

Вертолет рванул в небо. Перед глазами Анхеля на стеклах очков появились те же данные, что и у пилота, — военные граффити, помечающие объекты Лас-Вегаса яркими цветными значками: обсчет целей, значимые здания, символы «свой/чужой», загрузка ракет «Аид», информация о боеприпасах для пулемета, индикатор топлива, тепловые сигнатуры на земле.

Тридцать шесть и шесть.

Люди. Одни из самых холодных объектов там, внизу. У каждого своя метка, и никто из них об этом не знает.

Смуглая, черноволосая, черноглазая женщина с биркой «Гупта» на груди подошла проверить, плотно ли пристегнут ремень у Анхеля.

— Я, наверное, знаю, как пристегиваться, да? — ухмыляясь, крикнул он.

Гупта даже не улыбнулась.

— Приказ мисс Кейс. Если мы плюхнемся и вы погибнете потому, что не пристегнулись, у нас будет очень глупый вид.

— Если мы плюхнемся, то погибнем все.

Но она все равно проверила его ремни. Рейес и «верблюжьи войска» были очень дотошными и за долгие годы отшлифовали свои методы до блеска.

Гупта сказала что-то в микрофон гарнитуры, села в кресло перед экраном пулемета и пристегнулась.

Желудок Анхеля ухнул куда-то вниз, когда их вертолет стал разворачиваться, присоединяясь к группе других летучих хищников. По визору потекла новая информация, яркая, словно ночной Вегас.

УВРЮН 6602, пошел.

УВРЮН 6608, пошел.

УВРЮН 6606, пошел.

Экран высвечивал позывные и числа — цифровое подтверждение того, что почти невидимый рой саранчи заполнил чернеющее небо и устремился на юг.

В наушниках затрещал голос Рейеса:

— Начать операцию «Медовое озеро».

Анхель рассмеялся:

— Кто это придумал?

— Нравится?

— Я люблю мед.

— А кто его не любит?

И они с грохотом помчались на юг, к озеру Мид. Изначально в нем было двадцать шесть миллионов акрофутов воды, а теперь из-за большой засухи — вдвое меньше. «Спасательный крут», оно вечно было в опасности, вечно на грани того, чтобы опуститься ниже уровня водозабора № 3. Критически важная капельница, не дававшая сердцу Лас-Вегаса остановиться.

Внизу раскинулись огни центральной части Вегаса: неоновые вывески казино, аркологии Кипарис — здания, сочетающие в себе новейшие достижения архитектуры и экологии. Отели и балконы. Купола и покрытые росой вертикальные фермы с сочными листьями, гидропоникой и ослепительными лампами полноспектрального света.

Рекламные щиты, обещавшие шоу, вечеринки и выпивку, в военном оптическом приборе превращались в ориентиры для целей. Узкие ущелья городских улиц, предназначенные для того, чтобы изменять направление пустынного ветра, становились аллеями для снайперов, радужные крыши с фотоэлементами — зонами высадки. Аркологические города Кипарис стали ключевыми высотами и основными зонами атаки — благодаря тому, что выделялись на фоне Вегаса и затмевали собой все остальное.

Вегас закончился резкой черной линией.

Боевые программы обнаружили живых существ — прохладные точки в темном тепле городского скелета, в бесконечных рядах домов, которые годились разве что на разборку. По одной причине: Кэтрин Кейс решила, что они больше не заслуживают воды.

Тьму пронзал свет редких, одиноких костров — маяков, отмечавших места, где находились обезвоженные техасцы и зонцы. Те, у кого не было ни денег на то, чтобы попасть в Кипарис, ни другого жилья. Королева Колорадо устроила настоящую бойню в этих кварталах: ее первые кладбища, появившиеся через несколько секунд после того, как она отключила воду.

— Если они не могут охранять свои водопроводные магистрали, пусть пьют ржавчину, — сказала Кейс.

За это ей до сих пор присылали письма с угрозами.

Вертолеты пересекли буферную зону разрушенных пригородов и вылетели в пустыню. Изначальный ландшафт времен Ветхого Завета: креозотовые кусты, древовидные юкки, колючие и одинокие, пересохшие русла, белый песок, кварцевая галька.

Теперь, когда скальпель солнца наконец перестал резать пустыню, она почернела и начала остывать. Там есть животные — почти безволосые койоты, ящерицы, змеи и совы. Целый мир, оживающий только после заката.

Анхель смотрел на крошечные тепловые метки животных и думал, глядит ли на него пустыня в ответ. Может, какой-нибудь тощий койот сейчас поднял голову, услышав приглушенный гул вертолетов, и подивился натиску летающих людей?..

Прошел час.

— Почти у цели, — нарушил тишину Рейес.

Анхель наклонился вперед, вглядываясь.

— Вот она, — сказала Гупта.

Черная лента воды петляла по пустыне, прорезая горные хребты.

Лунный свет разлился по воде гладким серебром.

Река Колорадо.

Извиваясь, словно змея, она ползла по бледной пустыне. Калифорния еще не втянула данный участок реки в соломинку; когда-нибудь она это сделает.

Столько испарений — нельзя допустить, чтобы солнце вечно похищало воду. Но пока что река по-прежнему текла под открытым небом, благоговейно охраняемая гвардиками.

Переговоры по рации стихли; все замолчали при виде такого огромного количества воды.

Даже теперь, когда она уменьшилась в размерах из-за засух и отводных каналов, река Колорадо пробуждала священный трепет. Семь миллионов акрофутов воды, а раньше было шестнадцать... но все равно — столько воды, прямо здесь, на земле...

«Не удивительно, что индусы боготворят реки», — подумал Анхель.

В лучшие времена река Колорадо тянулась более чем на тысячу миль, от белоснежных Скалистых гор через красные каньоны Юты и дальше, к синему Тихому океану — бежала быстро, не встречая на своем пути препятствий. И повсюду рядом с ней возникала жизнь. Если фермеру удавалось прорыть канал, если строителю удавалось выкопать колодец рядом с ней, если владельцу казино удавалось опустить в нее насос — возникали безграничные возможности. Человек мог выжить в сорокаградусную жару, в пустыне мог расцвести город. Река была благословением.

Анхель попытался представить себе, как выглядела река, когда бежала быстро и свободно. Сейчас она текла медленно, закупоренная огромными плотинами. «Блю меса», «Огненное ущелье», «Морроу пойнт», «Солджер-Крик», «Навахо», «Глен-каньон», «Хувер-дэм» и многие другие. И там, где плотины задерживали реку и ее притоки, появлялись озера, в которых отражалось небо и солнце: озеро Пауэлл, озеро Мид, озеро Хавасу...

В наше время до границы не доходило ни капли воды, сколько бы Мексика ни жаловалась, ссылаясь на Договор о реке Колорадо и на Закон о реке. Дети в Картельных Штатах вырастали и умирали, думая, что река Колорадо — такая же выдумка, как и чупакабра, о которой рассказывала Анхелю старая abuela3. Черт побери, большинству жителей Юты и Колорадо не разрешалось брать воду из каньона, над которым сейчас летел вертолет Анхеля.

— Десять минут до контакта, — объявил Рейес.

— Ожидаем сопротивления?

Рейес покачал головой:

— Для обороны у зонцев слишком мало сил. Почти все их части еще в Арктике.

Это все устроила Кейс — подкупила кучу политиков с Восточного побережья, которым плевать, что происходит по эту сторону континентального водораздела. Она снабжала продажных ублюдков шлюхами и кокаином, она топила их в океане налички для предвыборных кампаний, и когда у Комитета начальников штабов появлялась срочная необходимость защитить трубопроводы где-то в гудронных песках на далеком севере, единственными, кто мог выполнить задачу, внезапно оказывались пустынные крысы из Национальной гвардии Аризоны.

Анхель вспомнил то время, когда эти части отправляли на операцию, и бесконечные потоки болтовни в новостях. Давай-давай! Энергия! Безопасность!.. Ему нравилось смотреть, как журналюги давят на патриотизм и поднимают свои рейтинги. Американцы снова могли почувствовать себя крутыми безбашенными отморозками.

Это солидарность, детка.

Солдаты «верблюжьих войск» опустились в каньон и полетели над черной водой. Река змеилась, стиснутая с двух сторон каменистыми холмами, которые толкали ее к цели.

Анхель ухмылялся, чувствуя знакомый прилив адреналина, — как в те секунды, когда ставки уже сделаны и можно только смотреть на то, какие карты выложит крупье.

Он прижал бумаги с судебным запретом к груди. Все эти печати и штампы с голограммами, ритуалы с исками и апелляциями ведут к одному моменту, когда можно наконец сбросить перчатки.

Аризона и опомниться не успеет.

Он рассмеялся:

— Времена действительно меняются.

Гупта отвернулась от пулемета и бросила взгляд через плечо.

— Что вы сказали?

«Молодая», — понял Анхель. Он был таким же, когда Кейс устроила его в гвардики и организовала постоянное разрешение на жительство в штате. Бедный, отчаявшийся человек, подлежащий высылке из страны, пытающийся найти какой-нибудь — любой — способ остаться по эту сторону границы.

— Тебе сколько лет? Двенадцать?

Она мрачно взглянула на него и вернулась к своей системе наведения.

— Двадцать, старик.

— Не злись. — Он указал вниз, на Колорадо. — Ты слишком молодая, не помнишь, как было раньше. Раньше нужно было встречаться с адвокатами и бюрократами, с их кучами бумаг, с чехлами для ручек...

Анхель замолчал, вспоминая старые времена, когда он — телохранитель — стоял позади Кэтрин Кейс во время встреч с лысыми бюрократами из городских служб водоснабжения, Бюро мелиорации. Министерства внутренних дел. Они говорили о принципах мелиорации, о сотрудничестве, эффективной обработке сточных вод, повторной переработке, создании банков воды, уменьшении испарений, вырубке тамарисков, ив и тополей. Пытались переставлять шезлонги на «Титанике», играли честно, верили, что если как следует обмозговать проблему, то ее общими усилиями удастся решить.

А потом Калифорния порвала книжку с правилами и выбрала новую игру.

— Вы что-то сказали? — повторила Гупта.

— Не-а. — Анхель покачал головой. — Игра изменилась, вот и все. В старую игру Кейс отлично играла. — Он ухватился за сиденье, чтобы удержать равновесие: вертолет вынырнул из каньона и стал снижаться над целью. — Впрочем, в новой у нас тоже неплохие результаты.

Впереди во тьме сияла их цель — целый комплекс, одиноко стоящий посреди пустыни.

— Вот он.

Огни стали гаснуть.

— Они знают, что мы здесь, — сказал Рейес и начал отдавать приказы.

Вертолеты разлетелись в разные стороны, выбирая подходящие цели для атаки. Их вертолет, в сопровождении двух беспилотников поддержки, нырнул вниз. В очках Анхеля еще одна группа рванула вперед, освобождая пространство. Он сжал зубы: вертолет задергался, маневрируя. Пилот выжидал, пытаясь выяснить, не захочет ли кто-нибудь на земле сбить его машину.

Вдали, на горизонте, виднелось оранжевое свечение Карвер-Сити. Яркие, сияющие дома и офисы, городской ореол на фоне ночного неба. Сколько электрических огней, сколько кондиционеров. Сколько жизни.

Гупта сделала пару выстрелов. Что-то вспыхнуло, и вверх взлетел фонтан пламени. Вертолеты прошли вдоль края водозаборных и водоочистных комплексов. Повсюду водоемы и трубы.

Черные «апачи» сели на крышах и парковках, опустились на мостовую, извергли из себя солдат. Другие вертолеты, жужжа, словно огромные стрекозы, полетели дальше. Кварцевый песок, поднятый лопастями ротора, бил в лицо.

— Представление начинается! — Рейес сделал знак Анхелю. Тот в последний раз проверил бронежилет и застегнул ремешок каски.

Гупта, улыбаясь, наблюдала за ним.

— Пушку дать, старик?

— Зачем? — отозвался Анхель, выпрыгивая из вертолета. — У меня есть ты.

Его окружили гвардики, и вместе с ними он рванул к главному входу комплекса.

Зажглись прожекторы; рабочие бросились наружу, понимая, что сейчас произойдет. «Верблюжьи войска» с автоматами на изготовку высматривали цели. Из громкоговорителя полетели слова Гупты:

— Всем лечь на землю. Ложись! ЛОЖИСЬ!

Гражданские залегли.

Анхель подбежал к перепуганной женщине, сжавшейся в комок.

— Есть тут некий Саймон Ю? — заорал он, перекрикивая шум вертолетов.

От страха она не могла говорить. Пухлая белая тетка с каштановыми волосами. Анхель усмехнулся:

— Послушайте, леди, я просто бумаги вручаю.

— Он внутри, — наконец выдохнула она.

— Спасибо. — Анхель хлопнул ее по спине. — Может, выведете отсюда своих коллег? А то вдруг тут станет жарко.

Вместе с солдатами он выбил двери водоочистного комплекса. Завидев «верблюжьи войска», с топотом мчащиеся по коридорам, гражданские прижались к стенам.

— Прибыл Вегас! — радостно завопил Анхель. — Раздвигайте булки, мальчики и девочки!

Его заглушили приказы Гупты:

— Уходите! У вас тридцать минут на то, чтобы покинуть территорию комплекса. Те, кто останется, будут препятствовать отправлению правосудия!

Анхель и его команда добрались до центра управления. Мониторы с плоскими экранами, компьютеры, регулирующие мощность потока, качество воды, добавку химикатов, эффективность работы насосов, — а также целая толпа инженеров, которые высовывались из своих загончиков, словно удивленные суслики. «Верблюжьи войска» рассыпались, взяли комнату под контроль.

— Где тут у вас начальник? Мне нужен некий Саймон Ю, — потребовал Анхель.

Какой-то мужчина выпрямился.

— Это я.

Худощавый, загорелый. Начес на лысине. На щеках шрамы от фурункулов.

Анхель бросил ему бумаги:

— Вы закрываетесь.

Ю неуклюже поймал документы.

— Черта с два! Еще будет апелляция.

— Апеллируй сколько хочешь — но завтра. А сегодня суд приказывает тебе прекратить работу. Смотри, там подписи.

— Мы снабжаем водой сто тысяч человек!

— Судьи говорят, у нас преимущественное право, — сказал Анхель. — Радуйтесь, что мы не отбираем у вас воду, которая уже в трубах. Если наберете ее в ведра и будете экономить, пару дней продержитесь, пока все не прояснится.

Ю пролистал бумаги.

— Это фарс! Это решение... оно фактически не существует! Мы остановим его исполнение, а затем оно будет отменено.

— Я знал, что ты так скажешь. Но проблема в том, что сейчас не завтра. Сейчас сегодня. А сегодня судьи говорят, чтобы ты перестал красть воду штата Невада.

— Вас привлекут к ответственности! — выпалил Ю. Он совершал просто героические усилия, чтобы сохранять спокойствие. — Мы оба знаем, насколько серьезное это дело. За все, что произойдет с Карвер-Сити, отвечать вам. У нас есть камеры слежения, все это станет достоянием общественности. Когда пойдут решения по искам, вам не поздоровится.

Ю был идейным — одним из тех, кто идет работать в правительство, чтобы сделать мир лучше. Настоящий чиновник старой школы, действительно заботящийся о благе людей. И вот теперь он уговаривал Анхеля, играл с ним в игру «проявим благоразумие, не будем торопиться».

— Это разозлит влиятельных людей, — продолжал Ю. — С тобой расправятся. Федералы не допустят, чтобы тут творилось такое.

Анхель подумал, что Ю похож на динозавра. Как, черт побери, он дожил до наших дней?

— Влиятельные люди? — Анхель тепло улыбнулся. — Может, у тебя договор с Калифорнией, а я и не в курсе? Твоя вода принадлежит им, а я почему-то об этом не знаю? Потому что, с нашей точки зрения, ты сейчас качаешь какую-то дрянную воду, купленную на вторичном рынке у какого-нибудь фермера в западном Колорадо, — и козырей у тебя не осталось. Эта вода должна была давным-давно достаться нам. В бумагах так и сказано.

Ю угрюмо взглянул на Анхеля.

— Да ладно, — Анхель легонько ткнул его в плечо, — не грусти. Мы давно в этой игре и знаем: кто-то должен проиграть. По Закону о реке все достается тому, у кого преимущественное право. А всем остальным? — Анхель пожал плечами. — Ничего.

— Кого ты подкупил? — спросил Ю. — Стивенса? Арройо?

— Какая разница?

— Речь идет о жизни ста тысяч людей!

— Не нужно было рисковать ими, приобретая такие хреновые права на водопользование, — заметила Гупта из противоположного конца комнаты, где она следила за мигающими индикаторами насосов. Ю посмотрел на нее с ненавистью.

— Солдат прав, Ю. — Анхель подавил усмешку. — У тебя предписание. Даем вам еще двадцать пять минут на то, чтобы убраться отсюда, а потом забросаем все ракетами. Так что валите.

— Вы нас взорвете?

Солдаты рассмеялись.

— Ты же видел наши вертолеты, да? — спросила Гупта.

— Я не уйду, — холодно сказал Ю. — Можете меня убить, если хотите. Посмотрим, что из этого выйдет.

Анхель вздохнул:

— Я так и знал.

Не дав Ю ответить, Анхель повалил его на пол. Вдавил колено в спину. Выкрутил руку.

— Вы уничтожаете...

— Да, да. — Анхель вывернул вторую руку Ю и надел на него наручники. — Весь город, мать его. Сто тысяч человек. И еще чью-то площадку для гольфа. Но, как ты заметил, трупы действительно осложняют дело. Поэтому мы тебя отсюда вытащим. Завтра можешь подать на нас в суд.

— Не имеете права! — сдавленно выкрикнул Ю.

Анхель встал на колени рядом с беспомощным человеком.

— Саймон, по-моему, ты принимаешь все близко к сердцу. Не надо. Мы просто винтики в машине. — Он рывком поставил Ю на ноги. — Каждый из нас лишь выполняет свою работу. — Он подтолкнул Ю к дверям и обернулся к Гупте. — Проверь остальные комнаты, убедись, что в них никого нет. Чтоб через десять минут тут все пылало!

Рейес ждал у вертолета.

— Сюда летят зонцы! — крикнул он.

— Хреново. Сколько осталось?

— Пять минут.

— Твою мать!.. — Анхель крутанул в воздухе пальцем. — Тогда заводи машину! Я получил то, за чем пришел.

С гневным визгом ожили лопасти ротора. Их вой заглушил слова Ю, но на его лице ясно читалась ненависть.

— Не принимай это на свой счет! — крикнул ему Анхель. — Через год возьмем тебя на работу в Вегас! Не стоит тебе здесь гнить, УВРЮН нужны люди вроде тебя!

Анхель попытался затащить Ю в вертолет, но тот сопротивлялся, бросая на него яростные взгляды. Машины гвардиков стали взлетать. Анхель снова потянул Ю за собой:

— Нам пора, старик.

— Черта с два!

Внезапно Ю вырвался и побежал обратно к водоочистительному комплексу. Он спотыкался, тем не менее решительно двигался к зданию, которое покидали последние люди из его команды.

Анхель огорченно переглянулся с Рейесом.

Преданный сукин сын. Бюрократ, но преданный — до самого конца.

— Уходим! — крикнул Рейес. — Если зонцы приведут вертолеты, начнется бой, и тогда уже федералы с нас не слезут. Есть вещи, с которыми они мириться не намерены, и одна из них — это перестрелки между войсками штатов. Сваливаем отсюда!

Анхель оглянулся на бегущего Ю.

— Дай мне еще минуту!

— Тридцать секунд!

Анхель с отвращением посмотрел на полковника и помчался за Ю.

Вокруг, словно листья на горячем пустынном ветру, взлетали вертолеты. Анхель бежал сквозь облако песка, жмурясь от его укусов.

Беглеца он догнал у входа в комплекс.

— Упорный ты.

— Пусти!

Анхель с силой впечатал его в землю. От удара у Ю перехватило дыхание, и Анхель воспользовался этим, чтобы сковать ему еще и ноги.

— Не трогай меня, сука!

— В другой ситуации я бы просто зарезал тебя, как свинью, и все. — Анхель, кряхтя, взвалил Ю себе на спину. — Но так как мы сейчас действуем открыто, у всех на виду, этот вариант исключается. Хотя лучше меня не провоцируй. — Он заковылял к одинокому вертолету.

Работники водоочистительного комплекса прыгали в машины и уезжали прочь, поднимая столбы пыли. Крысы, бегущие с тонущего корабля.

Рейес сверкнул глазами:

— Бегом, мать твою!

— Я уже здесь! Уходим!

Анхель забросил Ю в вертолет и, уцепившись за полозковое шасси взлетающей машины, забрался в кабину.

Когда он пристегивался в кресле, Гупта уже вела огонь из пулемета.

Дисплей в очках Анхеля вспыхнул от множества целей. Он выглянул из открытой двери, пока боевая программа подгружала схему водоочистной станции: фильтрующие башни, двигатели насосов, источники энергии, запасные генераторы...

Вертолет выплюнул ракеты. Они бесшумно полетели, оставляя за собой огненные дуги, и с грохотом взорвались во внутренностях водозаборной инфраструктуры Карвер-Сити.

В ночи поднялись огненные грибы, окунув пустыню в оранжевый свет, подсветив силуэты черной «саранчи»: зависшие на одном месте вертолеты дали еще несколько залпов.

Саймон Ю лежал у ног Анхеля и, не в силах остановить уничтожение, смотрел на то, как рушится мир. В отсветах взрывов Анхель наблюдал за его лицом. Из глаз Ю лилась вода, не менее выразительная, чем пот: Саймон Ю оплакивал то, что с таким упорством пытался спасти. У этого урода лед в крови; по нему не скажешь, но в крови у него лед.

«Это конец света, — подумал Анхель, когда в водоочистную станцию ударили новые ракеты. — Черт побери, это конец света».

И вдруг ему в голову пришла другая мысль — незваная:

«А я, значит, дьявол».

ГЛАВА 2

___________

Люси проснулась от нежных, шуршащих звуков дождя и расслабилась — впервые за последний год.

Напряжение исчезло так неожиданно, что на мгновение ей показалось, будто она наполнена гелием. Невесомая. Печаль и ужас отошли, словно старая змеиная шкура; они были слишком узкие, шершавые и сухие, чтобы остановить ее взлет.

Она стала новой, чистой и легкой, словно воздух, — и зарыдала от ощущения свободы.

А когда окончательно проснулась, то увидела, что окна ее дома гладит не дождь, а песок, и на нее снова обрушилась вся тяжесть жизни.

Люси неподвижно лежала в постели, дрожа от чувства утраты и вытирая слезы.

Сон казался таким реальным: дождь, мягкий воздух, запах распускающихся бутонов. Ее поры и глинистая почва пустыни раскрывались, приветствуя этот дар, — и земля, и тело принимали чудо воды, падающей с неба. Божьей воды, как называли ее поселенцы, которые заняли прерии Среднего Запада, а затем двинулись в засушливые земли по ту сторону Скалистых гор.

Божья вода.

Вода, которая падала по своей воле, прямо с неба.

Во сне Люси вода была нежной, словно поцелуй. Благословение и отпущение грехов, сходящие с небес. А теперь вода исчезла. Губы Люси пересохли и потрескались.

Люси отпихнула потные простыни, встала и подошла к окну. Немногочисленные фонари, еще не расстрелянные уличными бандами, походили на тусклые луны; их свет с трудом пробивал красноватую дымку. Буря усиливалась прямо на глазах; фонари погружались во тьму, оставляя после себя светлые пятна на сетчатке. Старая христианская тема: свет покидает мир. Возможно, смерть Иисуса. Свет, гаснущий навсегда.

Иисус уходит, Санта-Муэрте приходит.

Люси снова легла в кровать, прислушиваясь к тому, как ветер стегает ночь. Где-то на улице выла собака — наверное, дворняжка: умоляла впустить ее в дом, в безопасное место. К утру она умрет — очередная жертва Большой засухи.

К этому стону присоединился еще один — из-под кровати: Санни сжался в комок и дрожал от перемены давления.

Люси пошла налить воды в миску. При этом она невольно проверила ее уровень: знала, что осталось двадцать галлонов, однако не удержалась и посмотрела на светодиодный индикатор, чтобы подтвердить свои подсчеты.

Потом присела на корточки у кровати и подвинула миску поближе к псу.

Санни жалобно посмотрел на нее из тени. Вылезать наружу, чтобы попить, он не захотел.

Будь Люси суеверной, она заподозрила бы, что Санни — косматая австралийская овчарка — что-то знает. Слышит, как по воздуху бьют крылья дьявола. Китайцы верили, что животные чуют землетрясения. В Китае коммунисты однажды эвакуировали девяносто тысяч человек из города Хайчэн за несколько часов до крупного землетрясения. Люди спаслись, потому что доверяли ощущениям животных.

Ей рассказывал об этом биотехнолог из «Тайян интернешнл» — доказывал, что китайцы видят мир таким, какой он есть на самом деле, и все планируют заранее. И поэтому Китай более стойкий, чем тот жалкий регион Америки, в который его отправили.

Если с тобой говорит животное, к нему нужно прислушаться.

Санни, дрожа, забился под кровать и скулил — негромко и жалобно.

— Выходи, малыш.

Он не сдвинулся с места.

— Ну, давай. Буря ведь не здесь, а снаружи.

Никакой реакции.

Люси села на пол, скрестив ноги, и посмотрела на Санни. Кафельный пол, по крайней мере, был прохладный.

Почему она не спит на полу? Зачем летом возиться с кроватью и простыней? Да и осенью, если на то пошло?

Люси легла на живот, прижалась кожей к плиткам. Засунула руку под кровать — туда, где был Санни.

— Все хорошо, — шепнула она, перебирая пальцами его шерсть. — Ш-ш, все хорошо. У нас все хорошо.

Она постаралась расслабиться, однако по спине бежал холодок, неприятно покалывавший кожу.

Неудивительно, что Санни не вылезает из-под кровати.

Сколько ни убеждала себя Люси в том, что пес спятил, примитивная часть ее разума верила: собака пытается ей что-то сообщить.

Снаружи было какое-то ужасное существо, темное и голодное, и Люси не могла отделаться от ощущения, что оно обратило свое внимание на нее, на Санни и на этот крошечный островок безопасности, небольшое глиняное убежище, которое она считала своим домом.

Люси встала и проверила засовы на двери в пылевую камеру.

У тебя паранойя.

Санни снова заскулил.

— Заткнись, малыш.

Ее беспокоил даже звук собственного голоса.

Она еще раз обошла дом, проверила все окна. Посмотрела на свое отражение в кухонном окне.

Разве я его не закрыла?

Она откинула покрывало из Гватемалы, почти ожидая увидеть во тьме чье-то лицо. Сейчас, во время бури, за ней никто не следил, но она все равно надела джинсы и от этого почувствовала себя защищенной. Ложиться спать она передумала. Теперь ей уж точно не заснуть.

Значит, можно и поработать.

Люси раскрыла ноутбук и приложила палец к сканеру. Ввела пароль, слушая, как ветер стегает дом. Уровень домашних аккумуляторов был ниже, чем ей хотелось бы. На них дали двадцатилетнюю гарантию, но Шарлин постоянно говорила, что все это фигня. Люси надеялась, что к утру буря пройдет и тогда можно будет вытащить солнечные батареи и восстановить заряд.

Санни снова взвизгнул.

Не обращая на него внимания, Люси включила программы, отслеживающие ее доходы.

Затем выложила новый текст с фотографиями, которые сделал Тимо.

Честно говоря, текст «продавали» именно картинки: грузовик, нагруженный пожитками, тщетно пытается уехать подальше от Финикса. Очередной материал типа «порнография коллапса». Статья разошлась по Интернету, ее взяли новостные синдикаты; однако, к удивлению Люси, текст не получил того внимания, на которое она рассчитывала.

Люси изучила ленту новостей, пытаясь найти причину, из-за которой упала ее доля просмотров. У реки Колорадо что-то произошло — перестрелка или взрыв бомбы.

#КарверСити, #РекаКо, #ЧерныеВертолеты...

Крупные новостные организации уже подхватили эту историю. Люси включила видеоролик и увидела менеджера по водопользованию, извергавшего потоки брани по адресу Лас-Вегаса. Она бы решила, что он псих, если бы позади него не виднелись разрушенные здания и пламя: доказательства того, что Лас-Вегас действительно пришел туда со своими ножами для воды и круто все порезал.

Лысеющий человек кричал, что гвардики из Невады похитили его, а затем бросили в пустыне, и что он сам добрался автостопом до развалин своей водоочистительной станции.

— Кэтрин Кейс наплевала на тот факт, что мы подаем апелляцию! У нас есть права!

— Вы обратитесь в суд?

— Конечно, черт побери. На этот раз она зашла слишком далеко.

История о том, что Карвер-Сити выпустили кишки, появилась и на других сайтах. Телестанции Аризоны, видные деятели — все пробуждали гнев, разжигали огонь местной вражды, тем самым увеличивая посещаемость сайтов и прибыль от рекламы. Доходы еще увеличатся, когда появятся сотни комментариев и когда люди выложат статью в местные социальные сети.

Люси пометила эту историю, чтобы следить за ней, затем обратилась к собственным источникам, стала искать информацию в бушующем море социальных СМИ, разыскивая истории, до которых она могла бы добраться первой и заявить о своем авторстве.

Десятки новых комментариев с хештегом #ФиниксСливается:

Сегодня уехал бы снова, если бы не чертова буря репрессия #ФиниксСливается

Как узнать, что ты на самом дне: ты пьешь мочу и говоришь себе, что это родниковая вода. #ФиниксСливается #Пакет«Клирсэк»

Есть! Мы едем на север! #Лотерея #ПокаСуки

Вертушки в каньоне. Кто знает, что там? #РекаКо #ЧерныеВертолеты

Они все еще у дверей! Твою мать, где кавалерия

@ПолицииФиникса

По шоссе 66 не ездите. #КалифОполчение #СтаяБеспилотников #ММ16

Какого буя? Когда закрылся бар Сэма? #НужноВыпить #ФиниксСливается

Фото: Рекламный щит «ФИНИКС ПОДНИМАЕТСЯ» с прилипшими к нему пакетами «Клирсэк». LOL. #ФиниксСливается. #ИскусствоФиникса #ФиниксПоднимается

Люси несколько лет следила за жителями Финикса, за их хештегами и комментариями. Опосредованная карта гибнущего города. Виртуальное эхо реальной катастрофы.

Она представляла себе Финикс сточным колодцем, засасывающим все — здания, улицы, жизни, историю. Все кренилось и скользило в зияющую пасть катастрофы: песок, кактусы-сагуаро, кварталы.

Люси кружилась над этой дырой и все документировала.

Критики обвиняли ее в том, что она — просто еще один порнограф коллапса, еще один журналюга, охотящийся за непристойными изображениями, еще один из тех стервятников, которые слетелись в гибнущий Детройт или в Хьюстон после землетрясения. Однако порой у Люси возникало чувство, что она не столько эротизирует смерть города, сколько раскапывает будущее, которое появляется внизу. Она словно бы говорила: «Это мы. Вот как мы все закончим. Дверь только одна, и мы все выйдем через нее».

Когда Люси, начинающий репортер, только прибыла в город, она шутила про зонцев, наслаждалась простыми историями и микроплатежами. Зарабатывала по-быстрому на баннерах.

#Заголовок — приманка

#ПорноКоллапса

#ФиниксСливается

Жители Финикса и его пригородов были новыми техасцами, новыми Веселыми Перри, а Люси и ее коллеги из CNN, «Синьхуа», «Киндл пост», «Франс-пресс» и «Гугл/Нью-Йорк таймс» с радостью пожирали труп. Страна уже видела, как разрушается Техас, поэтому механизм все знали. В Финиксе происходило то же, что и в Остине, только более масштабное, жуткое и необратимое.

Коллапс 2.0: отрицание, коллапс, принятие, беженцы.

Люси наблюдала за тем, как зонцы врезаются в стену, — наблюдала вживую и в подробностях. Рассматривала труп в мощный микроскоп, одновременно потягивая холодное пиво «Дос Эквис».

#ЛучшеОниЧемМы.

А затем она познакомилась кое с кем из зонцев. Пустила корни в городе. Помогла своему другу Тимо выпотрошить его дом, вырвать трубы и провода, словно кости из трупа.

Они вытащили окна-глаза, оставив дом слепо таращиться на такие же безглазые дома на противоположной стороне улицы. И она написала о том, как дом, в котором жили три поколения людей, обесценился, потому что в пригороде закончилась вода, а Финикс не разрешил подключиться к своей сети.

Это #ПорноКоллапса, конечно, но теперь Люси оказалась одним из действующих лиц — вместе с Тимо, его сестрой Мартой и ее трехлетней дочерью, которая плакала без умолку, пока взрослые разрушали единственный в ее жизни дом.

Под кроватью снова взвизгнул Санни.

— Буря пройдет, — рассеянно сказала Люси, а потом задумалась — пройдет ли?

Все метеорологи утверждали, что в этом году можно ожидать рекордное число пылевых бурь. Шестьдесят пять уже зафиксировано, а дальше будет еще.

Но что, если пыльные бури никогда не закончатся?

По телевизору это называли засухой, но слово «засуха» означало, что это не статус-кво, а временное явление, которое закончится.

Но может, им суждено жить под вечной завесой из пыли, дыма лесных пожаров, в вечной засухе, и единственным рекордом будет число солнечных дней?

На экране засверкало извещение о новостях. Радиосканер тоже оживился — затрещали рации на полицейских частотах. Что-то произошло. В лентах социальных сетей это тоже заметили.

Куча копов@Хилтон6. Наверняка там трупы.

#ФиниксСливается

На место вызывали подкрепления.

Там не какая-нибудь проститутка или работница фабрики, которую изнасиловали и бросили в пустой бассейн. Важная персона. Тот, от кого не мог отмахнуться даже Департамент полиции Финикса.

Люси в последний раз с завистью взглянула на Санни, так и не вылезшего из-под кровати, и со вздохом выключила компьютер. До Карвер-Сити она, может, и не доберется, но эта, новая история была слишком важной, чтобы ее игнорировать — даже в бурю.

Люси надела респиратор и защитные очки «Дезерт адвенчер Про II» — прошлогодний подарок от ее сестры Анны. Она в последний раз вдохнула чистый воздух, взяв фотоаппарат, надежно завернутый в пленку, вышла наружу и побежала наугад туда, где, по ее представлениям, стоял пикап. Песок царапал кожу. Добравшись до машины, она нащупала ручку и наконец открыла дверцу. Захлопнула ее за собой и села, слушая, как стучит сердце и как ветер трясет кабину.

Песок шуршал по стеклу и металлу.

Когда она запустила двигатель, в салоне закружились частицы пыли; красные индикаторы на приборной панели окрашивали их завесу в красный цвет. Люси нажала на газ и попыталась вспомнить, когда в последний раз меняла воздушные фильтры. Надеясь, что машина не умрет по дороге, она включила фары и поехала по улице, покрытой выбоинами, — скорее по памяти, чем руководствуясь зрением.

Вести автомобиль было почти невозможно: дорога впереди исчезала за стеной пыли. На обочине стояло несколько машин. Кто-то решил переждать.

Кто-то поумнее ее.

Люси медленно ехала по переулкам, думая о том, зачем вообще она это затеяла, ведь в такую погоду хорошие снимки не сделаешь. И все же что-то заставляло ее спешить, хотя ветер едва не сбрасывал «форд» с дороги. Шестиполосные бульвары Финикса, проложенные в эпоху оптимизма, были так завалены песком, что машины двигались цепочкой по одной полосе между образовавшимися барханами, приклеивались к задним габаритным огням едущего впереди; двигались по городу, который заглатывала пустыня.

Наконец впереди возникли тусклые огоньки многоэтажки, сигнальные огни «Хилтона-6» и еще более мощное освещение на строительной площадке, где над остальным Финиксом возвышалось наполовину ожившее чудовище — аркологический город Тайян.

Балки Тайяна сверкали в бурой дымке, словно призрачные кости.

Люси припарковалась там, где, по ее ощущениям, находилась обочина, оставив включенными фары и габаритки, навалилась на дверцу и открыла ее, преодолев сопротивление ветра.

На дороге лежали горящие фальшфейеры. Из темноты появились силуэты людей в форме, бешено размахивающих фонарями, и полицейские машины с красно-синими мигалками.

Люси подошла ближе, слушая собственное дыхание. Респиратор запотел от жидкости, испаряющейся из легких. Она протискивалась мимо полицейских, тщетно пытавшихся взять под контроль место преступления.

На бульваре перемешивались реки крови и пыли.

Налобный фонарь Люси осветил пару недвижных тел. «Просто новые трупы», — подумала она. Затем луч фонаря выхватил одно из лиц, почерневшее от корки из пыли и крови.

Люси ахнула.

Рядом толпились копы и специалисты, пытались, поборов бурю, рассмотреть хоть что-нибудь через стекла казенных масок и противогазов. Люси шагнула вперед, стараясь доказать себе, что ее ночные кошмары не воплотились в реальность.

В глазницах трупа не было глаз, но она все равно его узнала.

— О, Джейми, — прошептала она. — Что ты здесь делаешь?

Кто-то схватил ее за плечо.

— Что вы здесь делаете? — крикнул полицейский. Его голос был заглушен песком и противогазом.

Не дожидаясь ответа, он потащил ее обратно.

Люси позволила увести себя за хлопающую и развевающуюся на ветру ленту, которую разматывали копы.

ОСТОРОЖНО — CUIDADO — 危险 — ОСТОРОЖНО

Всего пару недель назад она сама призывала Джейми к осторожности — здесь же, в баре «Хилтона-6», где теперь посетители прижимались лбами к стеклу, чтобы получше рассмотреть его труп на отполированной песком улице.

Он был так уверен в себе.

Они пили в баре «Хилтона-6»: Люси — грязная после недели без душа, Джейми — такой начищенный, что едва не сиял в полутьме. Его светлые волосы совсем не были похожи на ее жирные сосульки, покрытые песком, — тем самым песком, который дрейфовал по тротуарам за панорамными, от пола до потолка, окнами бара.

Джейми мог позволить себе проводить в душе хоть целый день — и любил это подчеркнуть.

Бармен наливал что-то зеленое и холодное в бокал для мартини; серебряный миксер звякал о золотые перстни с черепами на коричневых пальцах...

Эти черепа запомнились Люси потому, что она перевела взгляд с них на бармена и, заглянув в его карие глаза, поняла: если бы не Джейми, ее бы давно оттуда выставили. Даже сотрудники гуманитарных организаций приводили себя в порядок, прежде чем пойти в бар заливать алкоголем воспоминания о рабочем дне. А у Люси был вид еще одной беженки из Техаса.

— Джон Уэсли Пауэлл предвидел все это в тысяча восемьсот пятидесятом, — говорил Джейми. — Если уж этот козел мог сесть на берег реки Колорадо сто пятьдесят лет назад и понять, что воды на всех не хватит, то, наверное, нам бы тоже следовало сообразить.

— Тогда людей было меньше, чем сейчас.

Голубые глаза Джейми холодно взглянули на нее.

— А теперь их станет гораздо меньше.

Негромкие разговоры работников гуманитарных организаций и сотрудников ООН смешивались с сюрреалистичными мотивами финской погребальной музыки. Агентство международного развития. Армия спасения. Специалисты по засухе из Красного Полумесяца. «Врачи без границ». Красный Крест. И остальные: банкиры-китайцы из Тайяна, которые выбрались из своей аркологии и пошли гулять по трущобам. Руководители «Халлибертона» и «Ибиса», приехавшие искать воду. Они утверждали, что могут устроить гидравлический разрыв водоносных пластов и превратить их в фонтанирующие скважины — и Финиксу нужно всего лишь оплатить расходы. Частные охранники — и при исполнении, и отдыхающие. Высшие чины службы по борьбе с наркотиками. Несколько богатых беженцев — Веселых Перри негромко переговаривались с «койотами», которые переправят их через последнюю границу и вывезут на север. Странное сочетание сломленных людей, доброхотов и хищников, обитающих в осколках цивилизованного мира. Шпаклевка, заполняющая трещины катастрофы.

Джейми, похоже, прочитал ее мысли.

— Все они падальщики. Все до единого.

Люси отхлебнула пива и с наслаждением прижала холодный стакан к щеке, покрытой коркой засохшей пыли.

— Пару лет назад ты бы сказал то же самое про меня.

— Нет. — Джейми продолжал наблюдать за падальщиками. — Ты должна была оказаться здесь. Ты — одна из нас. Как и остальные идиоты, которые не видят, к чему все идет. — Он выпил водки.

— О, я знаю, к чему все идет.

— Тогда почему не уехала?

— Здесь больше жизни.

Джейми резко и цинично рассмеялся. Его смех нарушил приглушенный полумрак бара и потревожил клиентов, которые лишь притворялись расслабленными.

— Люди по-настоящему живут только перед смертью, — сказал он. — Ты не ценишь жизнь до тех пор, пока не окажешься в полной жопе.

Они немного помолчали, потом он продолжил:

— Мы знали, что все полетит к чертям, но все равно смотрели и ничего не делали. За подобную тупость нужно премию давать.

— Может, просто не знали, как в это поверить, — возразила Люси.

— Вера. — Джейми фыркнул. — Я мог бы поцеловать тысячу крестов. Долбаная вера. Вера — это для Бога. Для любви. Для доверия. Я верю, что могу на тебя положиться. Я верю, что ты меня любишь. Я верю, что Бог смотрит на нас и смеется.

Потягивая водку, он крутил бокал для мартини двумя пальцами и смотрел, как в нем плавают оливки.

— Думаешь, такие люди, как Кэтрин Кейс в Вегасе, во что-то верят? Тут главное — видеть. Чистая информация. В информацию не верят, ее проверяют. — Джейми скорчил гримасу. — Мы и облажались в тот момент, когда решили, что слово «информация» сочетается со словами «верить» и «не верить».

Он махнул рукой в сторону пыльной авеню. Проститутки из Техаса зазывали клиентов, мимо медленно проезжали машины: тусовщики из Калифорнии и пятаки из аркологии прибыли, чтобы выбрать самых отчаявшихся.

— То, что нужно было испытывать и проверять, мы превратили в вопрос веры. Долбаные Веселые Перри, молящиеся о дожде... Неудивительно, что китайцы нас обставили.

Он снова помолчал, затем сказал:

— Надоело притворяться, что у нас есть выход. Надоело судиться с жалкими вшами, которые высасывают наши водоносные слои, надоело защищать идиотов.

— Есть идея получше?

Глаза Джейми сверкнули.

— Разумеется.

Люси рассмеялась:

— Ни фига. Ты увяз так же, как и все мы.

— Зонец до самой смерти? Ты это хочешь сказать?

— Если я зонец, то ты уж точно.

Джейми оглянулся, наклонился к ней.

— Думаешь, я останусь здесь? — тихо спросил он. — Буду и дальше работать на «Финикс уотер» или Солт-Риверский проект, надеясь, что они обо мне позаботятся?

— А что, тебя кто-то нанимает? Ты получил предложение от УВРЮН или Сан-Диего?

Джейми разочарованно посмотрел на нее.

— Работа? По-твоему, мне просто нужна новая работа? Что я возьму деньги у Калифорнийского Департамента природных ресурсов? Думаешь, я хочу работать в очередном юридическом отделе управления по водопользованию? Я не собираюсь перекладывать бумажки до конца своих дней.

— Особого выбора у тебя нет. Здесь мало кто раздает билеты на самолет, улетающий из Аризоны.

— Знаешь, Люси, иногда мне кажется, что ты умнейший человек на свете... а потом ты как ляпнешь, и я понимаю, насколько ты тупая. Ты мелко мыслишь.

— Я когда-нибудь говорила, что у тебя удивительные навыки работы с людьми?

— Нет.

— Отлично. Значит, не пришлось тебе врать.

Джейми это не остановило. Он улыбнулся — словно пророк, которому прекрасно известно, как устроены небеса. Так же улыбались в своих палатках проповедники Веселых Перри, когда Люси спрашивала их, почему они думают, что Бог пошлет им дождь, если климатологи обещают засуху.

«Дождь придет, — отвечали они уверенно. — Дождь придет».

Они знали, как устроена Вселенная. Они раскрыли все тайны Бога.И вот теперь Джейми вел себя так же.

— Что у тебя за проект? — настороженно спросила Люси.

— Допустим, я скажу тебе, что нашел способ нарушить Договор о реке Колорадо.

— Тогда я отвечу, что ты заврался.

— Сколько ты готова заплатить за победу? — настаивал Джейми.

Люси замерла, не донеся бокал с пивом к губам.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Что, если я дам тебе преимущественное право, которое можно предъявить даже в Верховном суде? Право, которое точно будут защищать федералы? Никаких «он сказал, она сказала», никаких «Вегас закачал или не закачал столько-то воды», никаких «фермер отвел или не отвел столько-то акрофутов на свое поле». Ничего такого. Я дам такие права на водопользование, что на каждой, мать ее, плотине на реке Колорадо будут стоять морпехи и следить, чтобы вся вода текла прямо к тебе. Такие права, что ты сможешь поступать так же, как Калифорния поступает с городами. — Он внимательно следил за ней. — Ну, сколько ты готова заплатить?

— Я скажу, что ты под кайфом, и не заплачу ни одного юаня. Извини, Джейми, я тебя знаю. Ты — человек, который переспал со мной только для того, чтобы проверить, приятно ли делать это с женщинами.

Джейми ухмыльнулся, не выражая никакого сожаления.

— А если я сказал правду?

— Насчет того, что ты натурал, или насчет прав на воду?

— Это был просто эксперимент.

— Какой же ты говнюк.

Но Джейми не отставал.

— Ты никогда не задумывалась, почему Лас-Вегас — город, который миллион лет назад должен был засохнуть и развеяться по ветру, — живет припеваючи, а мы носимся, словно курица с отрубленной головой?

— Они более дисциплинированные.

— Да, черт побери! Эти суки разбираются в азартных играх, верно? Они смотрят в свои карты — на свои вонючие триста тысяч акрофутов воды из реки Колорадо — и понимают, что они в жопе. Они не обманывают себя, как мы. Не пытаются блефовать, делать вид, что у них хорошая рука.

— Но как это связано с правами?

— Мы все играем в одну и ту же игру. — Джейми начал есть оливки, насаженные на зубочистку. — Я целыми днями работаю с бумагами — слежу за игрой, разбираюсь в основополагающих правах, обращаюсь в суд с ходатайствами. И все мы — Калифорния, Вайоминг, Невада, Колорадо — занимаемся одним и тем же, пытаемся урвать побольше — но так, чтобы федералы не заметили и не ввели военное положение. И если в твоей команде такой человек, как Кэтрин Кейс, у тебя все нормально. — Он пытливо взглянул на Люси. — Но что, если все играют в неправильную игру?

— Я не понимаю, — раздраженно ответила Люси.

— У меня джокер. — Джейми откинулся на спинку стула и улыбнулся, словно довольный кот.

— Знаешь, ты сейчас похож на человека, который пытается продать недвижимость в Новом Орлеане.

— Возможно. А может, это ты слишком долго просидела в пыли и поэтому не видишь всей картинки.

— А ты видишь.

На его лице снова появилась мерзкая улыбочка.

— Теперь — да.

...Сейчас Джейми лежал в пыли — мертвый, и кто-то вырвал ему глаза. Люси снова попыталась подойти к нему, но копы не были настроены подпускать посторонних. И она стала осознавать ситуацию. С некоторым запозданием вернулся рассудок.

Труп Джейми не имел значения, в отличие от живых — копов, водителей, медленно объезжающих сигнальные огни, врачей «скорой» в респираторах, ждущих сигнала, когда можно будет увезти мертвецов. В отличие от людей в баре «Хилтона-6», которые следили за происходящим из окна.

Среди них, возможно, находится человек, который смотрит не на кровищу, а на нее.

Люси попятилась. Может, ее вычислили и бежать уже поздно?

Она покинула место преступления, представляя себе, как город наконец утащит и проглотит ее — как проглотил Джейми.

Кто это сделал, Джейми?

А затем более важный вопрос:

Что ты им рассказал обо мне?

ГЛАВА 3

___________

На поверхности водяного насоса «Красный Крест/Китай — Дружба» виднелась неровная полоса с рваными краями: кто-то провел по углепластику острым инструментом, как когда-то ее папа распахивал плугом землю Сан-Антонио. Только сейчас это было сделано с яростью.

Мария не знала, кто напал на насос и чего этим собирались добиться. Мать-перемать, насос ведь бронированный. Она видела, как от его бетонного каркаса отскакивает бульдозер.

Через поцарапанный пластик ярко проступала цена:

$6,95/литр — Y4/гун цзинь.

«Гун цзинь» по-китайски — литр. Y — «юань». Каждый, кто жил рядом с аркологией Тайян, знал и это число, и эту валюту, потому что всем сотрудникам платили в юанях, да и сам насос тоже построили китайцы. Ведь мы же друзья, верно?

Мария учила китайский. Могла досчитать до тысячи и писать иероглифы. И, ар, сан, сы, у, лю, чи, ба...4 Тоны она запоминала тоже. Она училась так быстро, как только могла, с помощью одноразовых планшетов, которые китайцы раздавали всем, кто попросит.

Цена за литр воды сияла в горячей тьме, голубая, размытая от ударов, в которые люди вкладывали весь свой гнев, — но все равно достаточно различимая.

$6,95/литр.

Каждый раз, когда Мария видела порез на поверхности насоса, она думала о том, что знает человека, который это сделал. Dios mio5, ведь этот человек — она. Каждый раз, глядя на холодные голубые цифры, она приходила в ярость. Просто у нее никогда не было такого инструмента, который мог бы повредить насос. Требовалось что-то особенное. Не отвертка. Пожалуй, один из тех резаков из Иокогамы, которые использовались при строительстве Тайяна, когда там еще работал ее отец.

— Они превращают двутавровые балки в воду, mija6, — говорил он. — В это невозможно поверить, даже когда стоишь совсем рядом. Волшебство, mija. Волшебство.

Отец показывал ей особые перчатки, благодаря которым он не отрезал себе пальцы. Блестящая ткань давала полторы секунды, прежде чем рука исчезнет в клубе дыма.

Волшебство, говорил он. Или большая наука. Какая разница? Китайцы знали, как работать над крупными проектами. Строить эти cabrones умели. У китайцев были деньги на то, чтобы превратить волшебство в реальность, — и они учили обращаться со своей техникой каждого, кто готов горбатиться по схеме «полдня работаешь, полдня отдыхаешь».

Каждое утро, когда солнце начинало выжигать небо до синевы, отец возвращался и рассказывал Марии о чудесах, которые видел ночью, пока работал на высоких голых балках аркологии. Говорил о том, как огромные строительные принтеры разливают материалы, как визжат пресс-формы, как краны возносят собранные конструкции наверх.

Строительство по принципу «точно в срок».

Стены и окна покрывали силиконовым фотоэлектрическим покрытием. Наносишь его, как краску, и пожалуйста — у тебя в сети ток. В Тайяне не бывает веерных отключений, как в остальном Финиксе. Эти люди сами себя обеспечивали электричеством.

И рабочих обедами кормили.

— Я работаю в небе, — говорил отец. — Теперь все будет хорошо, mija. Мы выкарабкаемся. Ты будешь учить китайский, а потом мы отсюда уедем — и не обязательно на север. Можем и за океан махнуть. Они много строят, китайцы. После этого проекта сможем поехать куда захотим.

Это была их мечта. Папа учился резать все на свете и скоро смог бы разрезать барьеры, которые удерживали их в Финиксе, как в ловушке. Они бы добрались до самого Вегаса, Калифорнии или Канады. Черт побери, да он бы смог прорезать им путь через океан до Чунцина или Куньмина! Он бы строил. Новые навыки помогли бы ему разрезать все — и барьеры, и калифорнийских гвардиков, и тупые законы о границах штатов, по которым ты должен был сидеть в зоне для беженцев и голодать, а не уехать туда, где вода все еще текла с неба.

— Резаки из Иокогамы режут все, — говорил отец и щелкал пальцами. — Как масло.

Возможно, по насосу Красного Креста провели именно таким резаком. Но даже если такой резак и мог проложить тебе дорогу в Китай, добыть с его помощью стакан воды в Финиксе шансов не было.

Какая цена заставила человека напасть на насос?

Десять долларов за литр?

Двадцать?

Может, и всего лишь 6,95, как сейчас, — но для этих людей она была тем же, что и первый удар дубинкой по зубам от полицейского, тем, с чем нельзя смириться. Может, эти люди из стародавних времен не знали, что теперь вода будет стоить $6,95 — отныне и навсегда. Может, они не знали, что за такую цену нужно благодарить судьбу, а не резать насос?

— Зачем мы сюда пришли? — в пятый или шестой раз спросила Сара.

— У меня предчувствие, — ответила Мария.

Сара с отвращением хмыкнула:

— Ну да. А я устала.

Она закашлялась, закрывая рот руками. Из-за бури ночью ей стало хуже: пыль набилась в легкие. Сара снова кашляла кровью, но об этом они с Марией говорили все реже.

— Если что-то произойдет, я хочу это увидеть, — вполголоса произнесла Мария, не отрывая взгляда от цены.

— Как в тот раз, когда тебе приснилось пламя и человек, который вышел из него невредимым? Прошел, как Иисус по воде, только по огню? Ты говорила, что это тоже произойдет.

Мария не поддалась на провокацию. Она видела сны, вот и все. Ее мать называла их «благословения». Шепот Бога. Шелест крыльев святых и ангелов. Некоторые из этих снов были страшными, другие непонятными, а смысл третьих прояснялся только позднее — например, сон о том, что ее отец летает. Ей казалось, что это хороший сон о том, что они выберутся из Финикса, и только потом она узнала, что это был кошмар.

— Хочешь увидеть... — раздраженно буркнула Сара.

Она тщетно пыталась найти участок бетона, который не пропитался дневным теплом, наконец сдалась и села на фургон, отпихнув собранные Марией пластиковые бутылки.

— Значит, ты хочешь тусоваться с техасцами, и из-за этого я должна пропустить дневной сон.

— Ты сама из Техаса, — сказала Мария.

— Говори за себя, девочка. Эти shagua7 pendejos даже в ванне мыться не умеют. — Сара сплюнула на мостовую что-то черное.

— Ты тоже не умела мыться с помощью губки и ведра, пока я тебе не показала.

— Ну да, но я-то научилась, а они грязные, — возразила Сара. — Сраные техасцы, которые ни хрена не знают. А я тебе не Веселая Перри.

В некотором роде это была правда. Сара избавлялась от техасской манеры растягивать гласные, выскребала из речи техасские словечки, а с кожи — техасскую грязь, терла с такой силой, какую могла выдержать ее белая кожа. Марии не хватало духу сказать ей, что люди все равно за милю чуют в ней уроженку Техаса.

Хотя, конечно, техасцы у насоса воняли. От них пахло страхом и старым, засохшим потом. От них пахло пластиком и мочой. Их запахи перемешивались, потому что они лежали как сардины в банке в фанерных гетто, которые они строили впритык к каждому насосу Красного Креста.

Кварталы вокруг насоса «Дружба» были оазисом жизни в разоренных засухой пустошах, в которые превратились пригороды Финикса. Здесь, среди торговых центров и особняков для среднего класса, беженцы палатками перегораживали улицы и парковки. Здесь они воздвигали деревянные кресты и молились о спасении. Здесь они писали числа и имена, ставили фотографии родных, потерянных на кровавых дорогах Техаса. Здесь они читали листовки, которые раздавали мальчишки — подручные профессиональных «койотов»:

ПЕРЕХОД С ГАРАНТИЕЙ!

ТРИ ПОПЫТКИ попасть в КАЛИФОРНИЮ,

Или мы ВЕРНЕМ ВАМ ДЕНЬГИ!

ОДИН ПЛАТЕЖ, ВСЕ ВКЛЮЧЕНО:

Грузовик до границы. Плот и спасательные пояса. Автобус или грузовик до Сан-Диего или Лос-Анджелеса.

ПИТАНИЕ ВКЛЮЧЕНО!

Здесь, рядом с насосом, была жизнь. Костры, в которые бросали доски, выломанные из брошенных особняков. Палатки Красного Креста, перекосившиеся от песка, который принесла недавняя буря. Врачи и добровольцы в респираторах, защищающих от пыли и грибка — возбудителя кокцидиоидомикоза, занимались беженцами, лежащими на раскладушках, ставили капельницы исхудавшим младенцам с потрескавшимися губами.

— Так в чем дело, сестренка? — вновь спросила Сара. — Почему я здесь, когда должна быть с клиентом? Мне нужно зарабатывать, нужно за квартиру платить...

— Тсс. — Мария жестом призвала подругу к молчанию. — Это рыночная цена.

— А что с ней? Она же никогда не меняется.

— По-моему, иногда меняется.

— Никогда такого не видела.

Снова зашуршала мини-юбка: Сара искала удобное место. В тусклом голубом сиянии, исходившем от цены на насосе, Мария видела силуэт подруги: блестящий стеклянный кристалл в пупке, короткий топ, обтягивающий грудь, плоский живот. Все признаки юного тела. Каждый элемент костюма старался обратить на нее внимание Финикса.

«Мы все стараемся, — подумала Мария. — Все мы пытаемся выжить».

Сара шевельнулась, расталкивая бутылки с этикетками «Пьюрлайф», «Софтуотер», «Агва асуль» и «Эрроухед». Одна из бутылок с грохотом упала на мостовую. Сара нагнулась, чтобы ее поднять.

— Знаешь, в Вегасе воду дают бесплатно, — сказала она.

— Фанпи. — Это китайское слово Мария подцепила у прорабов, которые работали на стройке вместе с ее отцом.

Чушь.

— Сама ты фанпи, loca8. Это правда. Тебе разрешают брать воду прямо из фонтанов, которые стоят перед казино. Вот сколько у них воды.

Мария пыталась не спускать глаз с насоса и цены на нем.

— Так они делают только Четвертого июля. Типа проявляют патриотизм.

— Не-а. В «Белладжио» — каждый день. Любой может подойти и получить стакан воды. — Сара постучала по краю фургона пустой бутылкой «Аква фины». — Вот увидишь. Когда я приеду в Вегас, ты все увидишь.

— Потому что твой мужик возьмет тебя с собой, — сказала Мария, даже не пытаясь скрыть сарказм.

— Вот именно, — парировала Сара. — Он бы и тебя взял, если бы ты с ним тусовалась. Нас обеих бы взял — он любит зажигать. Просто будь с ним дружелюбной. — Помедлив, она продолжила: — Знаешь, ты тоже можешь быть его подругой. Я не жадная.

— Да, я знаю.