Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
Классика крутого детектива от прославленного английского писателя. Первые три романа о расследованиях агента ФБР Лемми Коушена. Министерству финансов США необходимо отправить своим английским коллегам золотые слитки на огромную сумму. Операция держится в строгом секрете, но, как часто бывает, происходит утечка информации. Двое дерзких гангстеров придумывают способ перехватить драгоценный груз, а Лемми Коушену в этот раз придется выдать себя за провинциального бизнесмена, впервые приехавшего в Нью-Йорк поразвлечься.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 275
Veröffentlichungsjahr: 2025
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Peter CheyneyPOISON IVYПеревод с английского Игоря ИвановаСерийное оформление Вадима ПожидаеваОформление обложки Владимира Гусакова
Чейни П.
Ядовитый плющ : роман / Питер Чейни ; пер. с англ. И. Иванова. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2025.
ISBN 978-5-389-30151-1
16+
Классика крутого детектива от прославленного английского писателя. В романе «Ядовитый плющ» агенту ФБР Лемми Коушену предстоит распутать еще одно непростое дело. Министерству финансов США необходимо отправить своим английским коллегам золотые слитки на огромную сумму. Операция держится в строгом секрете, но, как часто бывает, происходит утечка информации. Двое дерзких гангстеров придумывают способ перехватить драгоценный груз, а Лемми Коушену в этот раз придется выдать себя за провинциального бизнесмена, впервые приехавшего в Нью-Йорк поразвлечься.
© И. Б. Иванов, перевод, 2025© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2025Издательство Азбука®
Глава 1
Сбой на старте
Отдел дешифровки
Канцелярия заместителя директора
Федерального бюро расследований,
НЕБРАСКА
Для передачи:
специальному агенту Лемьюэлу Г. Коушену,
действующему в округе Аллайанса,
НЕБРАСКА
От: директора Федерального бюро расследований,
Министерство юстиции Соединенных Штатов,
Вашингтон
Операция 42-7-3-36
Направить специального агента Лемьюэла Г. Коушена в Нью-Йорк для установления негласного контакта со специальным агентом ФБР Майрасом Дунканом из Чикагского подразделения ФБР, от которого будут поступать все дальнейшие указания.
Специальный агент Коушен будет действовать под именем Перри Чарльза Райса, коммивояжера по продаже акций из города Мейсон-Сити, штат Айова. Его встреча с Майрасом Дунканом произойдет в неформальной обстановке. Место встречи — «Кафе Мокси» в портовой части Нью-Йорка.
Дункан будет действовать под именем Харвеста В. Мелландера, богатого промышленника со Среднего Запада, приехавшего в Нью-Йорк поразвлечься. Коушен опознает его по отсутствующей верхней фаланге мизинца правой руки. Дункан опознает Коушена по шраму от бритвы на левой ладони.
Необходимые средства получить в местном отделении ФБР. Приступить к исполнению немедленно.
Прочесть, запомнить, уничтожить.
Обрадовало меня это послание или нет? По правде говоря, мне осточертело ошиваться в этом Аллайансе. Жизнь в провинциальном городишке ничем не лучше ссылки. Мне уже начало казаться, что скоро на голове начнет расти трава, годная для сенокоса. Но как бы то ни было, пути нашей главной конторы неисповедимы. Сдается, федералы не просто так загнали меня в эту дыру. Надо, чтобы поутих весь шухер, который я устроил с Мирандой ван Зельден.
Похоже, начальство приготовило мне шикарное приключение, раз уж оно вытаскивает из Чикаго Майраса Дункана и велит нам встретиться в Нью-Йорке. Работенка явно не для изнеженных сосунков. Уж поверьте, этот Дункан — крутой парень, настоящий ас. Вряд ли кто еще заработал столько медалей за ликвидацию гангстерских шаек.
Поезд, скажу вам, отличное место, чтобы неспешно подумать о том о сем. Вот я и думаю всю дорогу, развалившись на сиденье. Немало таких, кто считает профессию федерала неблагодарной. Доля правды в этом есть. Но для парней вроде меня, которым нравятся приключения и которые порой не прочь сменить обстановку на противоположную, это вполне достойное занятие. Конечно, если кто-то не всадит в тебя пулю раньше, чем ты в него. Само собой, мне любопытно, что еще приготовила для Лемми Коушена судьба и в какие передряги он попадет, пока не настанет время, образно говоря, сдать билет и расписаться в платежной ведомости.
Приезжаю в восемь вечера. Выхожу с вокзала и решаю остановиться в одном из отелей западной части Двадцать третьей улицы, где меня не знают. Регистрируюсь под именем Перри Ч. Райса и задерживаюсь, чтобы поболтать с администратором. Пусть решат, что к ним пожаловал провинциальный лопух, считающий Нью-Йорк отличным местом для приезжих. Большеват, конечно, город, а в остальном все о’кей.
Пополоскавшись с дороги в ванне, достаю смокинг. Фасон вполне по этому Райсу, провинциальный шик. Выхожу поболтаться по городу и угоститься бурбоном, а часов около десяти прыгаю в такси и качу в район порта, в заведение Мокси.
Эта дыра, гордо именуемая кафе, — обычный подвал, куда приходят выпить. Место незнакомое. Я вообще плохо знаю Нью-Йорк, на заданиях здесь бывал не часто, потому-то меня и выбрали для новой работенки. Так вот, это портовая забегаловка, где можно налакаться паленого виски и получить порцию иных удовольствий, включая проломленный череп и нырок в Ист-Ривер с утюгом на шее.
Спускаюсь в зал, крепких парней тут хватает. Они проезжаются по мне взглядом, но мой наряд их не особо удивляет. Значит, фраерочки в смокингах забредают сюда. В углу за стойкой вижу верзилу. Слышу, что все называют его Мокси. Подхожу, заказываю порцию канадского виски без всякой содовой. Мокси смотрит на меня так, словно и сам не прочь глотнуть. Пока он наливает, несу разную чушь про то, как здорово жить в Мейсон-Сити, где делают кирпичи и свекольный сахар. Когда умолкаю, у Мокси и всех вокруг складывается безошибочное мнение, что я непроходимая деревенщина. Того и гляди папоротники из ушей начнут расти.
Торчу в этой дыре минут двадцать, попивая ржаной виски. Потом вижу: в зал входит парниша среднего роста, крепенький такой, даже полноватенький. Улыбается во весь рот. На нем серый костюм из дорогих, а в галстук воткнута большая булавка. Правая рука засунута в пройму жилетки. Верхней фаланги на мизинце нет. Нехитрые расчеты подсказывают: это и есть мой связной Майрас Дункан, он же Харвест В. Мелландер.
Пришел не один. С ним пара дамочек. Его спектакль понятен: провинциала водят по Нью-Йорку, показывая город. Все садятся за стол, но вскоре подходит какой-то тощий хмырь и уводит дамочек.
Я ничего не делаю. Сижу на табурете и жду.
Вскоре Харвест В. Мелландер, чуть пошатываясь, подходит к стойке. Он здорово разыгрывает из себя благодушного и хорошо набравшегося простака. Заказывает порцию бурбона на четыре пальца, пьет, поглядывает на меня и улыбается.
— Слышь, приятель, — говорит он мне, — не сочти за обиду, но не Райс ли ты из Мейсон-Сити?
Отвечаю «да» и спрашиваю, откуда он меня знает. Он «напоминает» мне обстоятельства нашего знакомства. Как-то на нашей главной улице ему случилось попасть в аварию, а я оказался поблизости и пустил его переночевать.
Хлопаю себя по лбу, подыгрывая. Дальше начинаются «надо же!», «вот так встреча!» и все такое. Около часа мы угощаем друг друга выпивкой и болтаем, не закрывая рта. Словом, работаем на картинку «встретились в Нью-Йорке два лопуха». На нас перестают обращать внимание и даже радуются, когда мы, прихватив бутылку бурбона, перемещаемся в конец зала, приземляемся за столик и продолжаем рассказывать байки о «старых добрых временах».
Я поворачиваю руку так, чтобы Дункан видел шрам от бритвы, которой один хмырь полоснул меня четыре года назад. Он подливает мне в стаканчик и говорит:
— О’кей, приятель. Теперь к делу. Будем мы с тобой гоняться за призраками. Поверь, работенка, в которую мы встряли, настолько тонкая, что никто ничего о ней не знает, включая меня. Полагаю, и ты тоже не знаешь.
— Сущая правда, — отвечаю я и громко икаю. — Я, Харвест, ни в зуб ногой. А вообще, какой там замес? Никак кто-то решил президента грохнуть или еще что?
Он закуривает сигару. Шума вокруг нас хватает, что позволяет говорить свободно.
— Впрочем, кое-что все же известно, — говорит он, — сейчас расскажу. Бюро получило наводку, что кто-то собирается протянуть шаловливые ручонки к грузу золота. Через неделю оно должно поплыть в английский Саутгемптон. Каким образом в Бюро стало известно, что у кого-то от этого золота зудит в заду, не знаю, но это не просто слухи, и тебе предстоит разнюхать, что к чему. Моя задача — сообщить тебе все имеющиеся сведения. Через пару дней я свалю, а расхлебывать кашу тебе. Можно было подумать, Бюро позабыло о твоем существовании, но нет же, выбрали тебя.
Я закуриваю сигарету и наливаю себе еще бурбона. Мне приятно это слышать.
— Слушай, Харвест, я догадываюсь, откуда они черпают сведения. Прямо-таки полицейские галлюцинации. Возможно, местные копы любят ходить в кино или что-то в этом роде.
Он улыбается:
— Я тоже так подумал, но все гораздо проще. Дело было так. В одном дивном местечке случилась заварушка, и там некоему крутому перцу вломили по башке бутылкой «Белой скалы». Естественно, здоровья это ему не прибавило. У него внутри как будто две песенки разом зазвучали, и ему никак было не решить, какую слушать. Он так и не оправился.
Погрузили этого бедолагу в полицейский фургон, повезли в Бельвью [1]. А он бредить начал. Пасть не закрывается. Сначала нес чушь, потом вдруг заговорил об отправке груза золота. Утверждает, что ему об этом все досконально известно. Дескать, он знает количество отправляемого золота, корабль, на котором оно поплывет, номер ордера казначейства Соединенных Штатов на перевозку и вообще все, что угодно. Словом, знает каждую мелочь, а откуда — никого не касается.
Карсон — нью-йоркский федерал — все это аккуратненько застенографировал. А помятый перец, выдав сведения, не то что отрубился — копыта откинул. И что прикажешь делать?
— Да, тут особо не разгуляешься, — говорю ему. — Ну а местные федералы ушки навострили?
— Тут я тебе ничего сказать не могу. Моя задача — шнырять и пытаться налаживать контакты на периферии шаек. Может, так ненароком удастся разнюхать, у кого ручки чешутся сцапать этот груз. Но до сих пор никаких зацепок.
Мы с тобой оба знаем: в Нью-Йорке сыщется не более пяти отчаянных голов, считающих, что им по силам встрять и умыкнуть золотишко на восемь миллионов долларов. Теперь тебе надо познакомиться с этой пятеркой, позволить им тебя облапошить и вытрясти твои денежки, но попытаться влезть в их круг.
Дункан-Мелландер достает из жилетки зубочистку и принимается ковырять в задних зубах. Потом ему приходит мысль. Глаза у него вспыхивают. Он смотрит на меня и снова улыбается:
— Расскажу тебе еще кое-что. Может, и сгодится... Карсон быстренько докладывает в Бюро, они выдергивают меня и поручают эту работу, я подбираю себе троих толковых ребят из отдела полиции, и ребятишки начинают шустрить. Задача у них такая: тихонечко втереться в шайку или вступить в контакт с кем-то из крутых парней. Вроде бы рутина. Только эта рутина стоила жизни всем троим. Макнила, чу́дного паренька из Квинса, застрелили возле Бруклинского моста. Как это случилось, никто в толк не возьмет. Второго — Фрэнтон его звали, башковитый малый, — выловили из Ист-Ривер. Он всегда носил с собой водонепроницаемый кисет. В кисете нашли бумажку с надписью: «Как-нибудь загляни к нам снова». Третий — бывалый коп, на мякине не проведешь. Служил в отряде по борьбе с наркотиками. Ему нанесли смертельный удар дубинкой. Он и понять не успел, кто его огрел.
Мой напарник умолкает. В зале появляются новые посетители. Некоторые занимают соседние столики.
— О’кей, — говорит он и фальшиво икает, да так громко, что слышно на милю вокруг, — теперь ты имеешь некоторое представление. У меня есть еще пара человек, которые трутся вокруг этого дела и вынюхивают. Не из федералов. Обычные люди, которые шкуру свою ценят и на риск не пойдут... Ладно, двину-ка я отсюда. Встретимся с тобой в час ночи в клубе Джо Мадригола. Может, сумею тебе кое-что показать.
Он тепло пожимает мне руку и неспешно идет к выходу.
Я остаюсь сидеть и шевелить всеми своими извилинами, поскольку эта работенка вовсе не кажется мне легкой. Предстоит искать иголку в чертовой пропасти стогов. И в то же время, Мелландер сказал правду. Во всем Нью-Йорке отыщется не более пяти крупных гангстеров, которые отважатся на дело такого масштаба, но даже для них это сумасшедший риск. Проникнуть в банду, что называется, с черного хода — единственный шанс хоть что-то узнать. Только так и надо браться за это дело.
В любых передрягах я всегда следовал отличному правилу: не возбухать, пока по тебе по-настоящему не вдарит. Полным-полно тех, кто начинает дергаться раньше времени, теряя силы, да и волосы тоже. (А вы не знали, что у излишне нервных выпадают волосы?) Я слишком давно гоняюсь за преступниками, чтобы сверх меры волноваться.
Сейчас меня волнует лишь то, что мой добрый друг мистер Мелландер ушел, предоставив мне оплачивать нехилый счет. Мелких денег у меня при себе нет. Даю официанту крупную купюру и, пока он ходит ее менять, чтобы принести мне сдачу, быстро обдумываю ситуацию.
В общем, для меня это желанная перемена. Работенка для мозгов, и я готов преподнести себе букет за то, что мне ее поручили.
Потом спускаюсь на землю, вспоминая, что еще даже не брался за работу и есть вероятность вместо почестей схлопотать по роже, а то и удостоиться бронзового гроба и посмертной речи директора Бюро. Это значит, нужно глядеть в оба и беречь собственную шкуру.
Допиваю бурбон. Официант приносит сдачу. Меня шибает мысль, что Нью-Йорк — стремное место. Вот так-то, парни.
Но вообще-то, здесь водятся потрясающие дамочки, а дамочки интересовали меня всегда; конечно, при условии, что ухлестывание за ними не мешает выполняемой работе.
С этими мыслями покидаю заведение Мокси.
Возвращаюсь в номер своего нешикарного отеля, валюсь на кровать и усиленно шевелю извилинами по поводу всей этой заварушки с перевозкой золотых слитков. Где-то завелась крыса, отчего те трое полицейских и получили билетики в один конец, даже толком не успев встрять. Учтите, меня это совсем не удивляет. Любому полицейскому нужен широкий круг осведомителей, иначе он не будет в курсе происходящих и намечающихся событий. А осведомители, даже если им и платят, не всегда держат язык за зубами. Могут и сболтнуть лишнее, забыв, что гангстеры всегда держат ухо востро и вовсе не прочь поупражняться в стрельбе по живым мишеням.
Потому-то правительство и додумалось до создания ФБР. Идея была такая: мы работаем сами по себе и без надобности не суемся к копам. Поверьте: мы это делаем лишь в тех случаях, когда буквы в слове «надобность» становятся по десять футов каждая. Есть у нас и другое отличие от полиции. Мы очень разношерстная публика. Федералом может оказаться адвокат, актер на сцене или прощелыга, уносящий ноги от дамочки, не заплатив ей. Словом, все, о ком вы только способны подумать, и куча других, о ком вы вообще не подозреваете.
Я доволен, что начальство поручило мне это дело. Работенка серьезная, а если Майрас Дункан введет меня в курс дела и вскоре свалит, оставив все на меня, значит начальство считает, что я великолепно справлюсь и один. Похоже, в Вашингтоне довольны мной после того, как я провернул в Англии это дельце со спасением Миранды ван Зельден. Правда, не один, а с помощью английских копов.
Мысли уносятся к Миранде. Вспоминаю, какая она шикарная цыпочка. Фигурка такая, что и слепой вытаращит глаза. Попутно задумываюсь, какие красотки могут мне встретиться и придется ли мне с ними общаться, пока я буду искать лазейку и втираться в доверие к шайке, замышляющей похитить золотые слитки.
Думаю, вы уже поняли, что женщины меня очень даже интересуют. Поверьте моему слову: это очень интересные существа. А если женщина не пробуждает к себе интереса, ей нужно срочно исправлять свое положение. Даже если она не красивее полудюжины сморщенных сосисок, в ней обязательно найдется какая-нибудь изюминка, заставляющая мужчин пускать слюнки, писать восторженные письма и поступать на заочные курсы под названием «Как стать загадочной личностью». Вот в таком духе.
Говорю вам: женщины — настоящие жемчужины. Без шуток. Убедился в этом на собственном опыте общения с ними. В девяти случаях из десяти, если вы правильно себя ведете, женщина обязательно выболтает нужные вам сведения и сама этого не заметит. Скажу больше: в Миссури одна подружка гангстера выложила мне все про своего ненаглядного только лишь потому, что ей понравилось, как я зубоскалил, пока она рассказывала, сколь же сильно мечтает оторвать этому парню уши.
Часы показывают половину первого. Что ж, самое время отправляться в заведение Джо Мадригола на встречу с Харвестом В. Мелландером. Здесь недалеко: всего десять минут на такси. Привожу себя в порядок и попутно решаю, брать ли ствол, потому что, когда при Лемми Коушене нет «люгера», толку от него не больше, чем раввину от куска свинины, вымоченной в маринаде. Как-никак троих молодцов уже застрелили. Пораскинув мозгами, прихожу к выводу, что такой парень, как Перри Чарльз Райс, не болтается по городу со стволом. Оставляю оружие в номере. Забегая вперед, могу сказать, это чертовски помогло Перри Райсу и Лемми Коушену. Потерпите, скоро сами все поймете.
Ночка очень даже приятная, особенно в свете того, что я глотнул бурбона на дорожку. Порученное дело наполняет меня гордостью. Чувствую себя везунчиком, сорвавшим джекпот, когда остальные еще даже не успели сделать ставки.
Вскоре оказываюсь возле заведения Джо Мадригола — ночного клуба «Селект». То есть места для избранных, если судить по названию. Неплохая шутка. Этот Джо Мадригол — грек по происхождению, и если хотя бы часть историй, которые я слышал о нем, соответствуют действительности, получается, он из числа пресловутых сорока разбойников.
Место шикарное, из тех ночных клубов, что постоянно показывают в кино, но только с настоящей выпивкой. Через широкие двери с позолотой вы попадаете в просторный вестибюль. Потом несколько ступенек вверх, еще несколько дверей, и наконец клуб. Справа гардероб. Дальше еще несколько широких ступенек, и вот он, зал. Центральная часть — для танцев, вокруг столики. В правом конце — сцена вровень с полом, закрытая занавесом. Слева, на полпути к сцене, тупиковый коридорчик с несколькими телефонными будками. Почти у самого входа в зал, справа, — бар, где двое барменов в модных белых пиджаках смешивают коктейли. Справа от сцены возвышение для оркестра, который сейчас играет потрясающую мелодию в стиле свинг. Услышав ее, думаю, и сам Карузо пожалел бы, что не стал джазовым певцом и танцором.
Отдаю гардеробщице шляпу и двигаюсь прямиком к бару, готовый произнести: «Порцию канадского виски», но тут мой взгляд натыкается на физиономию в другой части зала, и она кажется мне знакомой. Человек этот прилично набрался, но еще твердо держится на ногах. Присматриваюсь. Ого! Да это же Джерри Тирни, репортер из «Чикаго ивнинг сан энд газетт». Встреча меня отнюдь не радует, поскольку парень знает меня как Лемми Коушена. Надо сразу его предупредить, чтобы помалкивал о моей причастности к федералам, иначе могут возникнуть сложности.
Скажу вам, что этот Джерри Тирни — очень даже неплохой парень и я пару раз прибегал к его помощи. У него просто талант разнюхивать штучки, которые ты не хочешь проверять по линии своего ведомства. Здравомыслием он тоже не обижен и умеет держать язык за зубами. Сейчас он, похоже, собирается свалить из клуба, поэтому спешно иду к нему.
— Слушай, Похмельщик, — начинаю я, — собери мозги в кучку и обрадуйся встрече со своим старым другом Перри Чарльзом Райсом, который подустал торговать акциями в Айове и решил развеяться. Ты же не настолько пьян, чтобы этого не вспомнить, верно?
Это прозвище как раз по нему. Он всегда находится в полупьяном состоянии. Не знаю, сколько лет назад он в последний раз был абсолютно трезв. Но мозги у него работают исправно. Он смотрит на меня, улыбается во весь рот и говорит:
— Провалиться мне на этом месте, если передо мной не старина Перри... Что ты тут делаешь, сучий потрох? Как поживает твой грозный босс? Нашу встречу надо отметить, Перри...
С этими словами он хватает меня за руку и тащит в бар. По пути я шепчу ему на ухо, что меня сюда привело одно дельце, а дальше предупреждаю его, как предупреждают болтливых гостей на разных торжествах, чтобы не сморозили чего-нибудь компрометирующего. Сейчас я — мистер Райс, и, если он это забудет, я выйду из себя и надеру ему зад.
Выдав предупреждение, снова разглядываю заведение Джо Мадригола. Как я уже говорил, место шикарное и вдобавок дорогое. Чтобы тут поразвлечься, надо выложить кругленькую сумму. Тем не менее народу здесь хватает. Люди выпивают, закусывают, наслаждаются жизнью. Значит, денежки у них водятся.
Интересно, почему мой друг Харвест В. Мелландер назначил мне встречу именно здесь и какое отношение ночной клуб имеет к нашей совместной работенке? А впрочем, ничего удивительного. Если взять статистику по Штатам и другим странам, преступлений в ночных клубах замышляется куда больше, чем в прочих местах.
А потом я вижу нечто, от чего у меня перехватывает дыхание. Дамочка!
Выходит из дверцы сбоку от эстрады, где кончается пространство для танцев. И хотя я и перевидал достаточно женщин, таких, как эта, еще не встречал.
Думаю, среди вас есть образованные люди, которые слышали про древнегреческую дамочку по имени Елена и заварушку, закрутившуюся из-за нее, с участием тысячи кораблей. Такое красивое было у нее лицо. Говорю вам, лицо этой дамочки могло бы привести в движение весь Военно-морской флот Соединенных Штатов и парочку подводных лодок. Высокая, она двигалась как королева. Ее фигура не дала бы уснуть Рипу ван Винклю [2], и тот щипал бы себя за нос, пытаясь понять, явь перед ним или сон. Белый овал лица этой цыпочки — совершенный мрамор. А ее прекрасные глаза смотрят прямо на тебя и видят насквозь.
Вы еще сомневаетесь в ее красоте?.. Говорю вам, ротик у этой дамочки идеален настолько, что невольно тянет посмотреть на него еще раз и убедиться: нет, не показалось.
А рядом с ней хмырь, до того уродливый, что в колледже для гаргулий ему бы предоставили бесплатное место. Поверьте, даже смотреть на него было противно. Толстый коротышка с бледной от страха рожей. То, что он испуган, стало понятно сразу. Я видел перепуганных парней, но этот уродец превосходил их всех. Он мог бы дать им сто очков вперед.
Итак, эти Красавица и Чудовище выходят в зал и останавливаются в нерешительности. Потом собираются сесть за один из столиков у возвышения для оркестра, но тут из той же двери выходит другой парень и присоединяется к ним.
Худощавый, мускулистый, симпатичный. Правильные черты лица, однако взгляд тяжелый и свирепый, как у живодера. Кажется, попадись ему кошка, повыдернет все лапы и не вздрогнет. Словом, жестокий тип. Прикид, конечно, модный, даже пара бриллиантов поблескивает на манишке. Настоящих, а не стекляшек из магазина, где всё по десять центов.
Парень улыбается красотке и что-то ей говорит. Она поворачивается к гаргулье и что-то говорит ему, после все трое скрываются за дверцей.
Понятное дело, поведение этой странной троицы меня заинтересовало. Поворачиваюсь в сторону бара, чтобы спросить о них Похмельщика. Он завсегдатай ночных клубов. В Чикаго и Нью-Йорке не найдется заведения, где бы он не побывал. Не знаю, говорил ли я вам, но Джерри Тирни специализируется на криминальной хронике. Газета позволяет делать ему то, что он пожелает, и внакладе не остается. Он сует свой нос везде и не раз помогал мне в работе.
Снова окидываю взглядом зал. Заведение процветает. Посетителей прибавилось, и все охотно тратят денежки. Выстреливают пробки от шампанского. Среди женщин попадаются красивые, умеющие завлекательно покачивать бедрами в танце.
Похмельщика я вижу в конце барной стойки, где он попивает ржаной виски и разговаривает с каким-то провинциалом, явно оплатившим ему выпивку. Я подзываю репортерскую ищейку и спрашиваю про дамочку, скрывшуюся за дверцей. Пытаюсь обрисовать словами ее облик, и это помогает ему понять, о ком речь.
Он смотрит на меня и улыбается. Улыбка у Похмельщика как у героя мюзикла. Есть в ней что-то болезненное. Наверное, потому, что повидал немало убийц.
— Перри, так это же Карлотта. Ты не знаешь Карлотту? Нет? Тогда... тебе надо с ней познакомиться. Только береги глаза, Перри, не то ослепнешь. Поди, слышал о мотыльках, летящих на огонь?
Он делает большой глоток виски.
— Она прелесть, — продолжает Похмельщик. — Но характер паршивый. Зато как поет!
Узнаю, что Карлотта постоянно выступает в «Селекте», характер у нее взрывной и немало парней после недолгого общения с ней убеждались в этом на собственной физиономии. По словам Похмельщика — а он, поверьте, знает, о чем говорит, — у нее комплекс Клеопатры. Любой парень с толстым кошельком годится на роль Марка Антония. Похмельщик по большому секрету рассказывает мне, что гаргулью в ночных клубах зовут Вилли Простофиля.
Само собой, у Вилли Простофили есть и настоящее имя — Чарльз Фрин, но так его не называют. С недавних пор он по уши втрескался в Карлотту и пытается завоевать ее сердце.
Однако Карлотта — женщина жесткая и расчетливая. Ее цель — распотрошить кошелек гаргульи, поскольку парниша не знает, куда деньги девать.
Эти местные страсти настолько меня увлекают, что я почти забываю о встрече с Майрасом Дунканом, точнее, с мистером Харвестом В. Мелландером. А часы показывают двадцать минут второго. Он опаздывает почти на час. Насколько знаю, Дункан чертовски пунктуален и не было случая, чтобы он куда-то явился не вовремя.
Жду еще несколько минут, потом у меня возникает мысль позвонить в пивнушку Мокси, где мы с Дунканом встретились, и узнать, не оставил ли он мне какого-нибудь сообщения и не пытался ли позвонить сюда, поскольку сейчас это единственное место, где он может меня застать. Нащупываю в кармане пятицентовик, огибаю столики и иду в коридорчик, где видел телефонные будки.
Добравшись туда, вижу, что коридорчик невелик: всего пятнадцать футов. В нем три будки, все выкрашены в господствующие цвета заведения — кремовый и золотистый. Окошечки будок закрыты одинаковыми клетчатыми занавесками. Коридорчик освещается тремя лампочками в форме лилий — по одной над каждой будкой.
Я выбираю последнюю. Сейчас объясню почему. Две другие просматриваются из зала, а мне вовсе не хочется привлекать к себе внимание.
Будки узкие, а потому телефонная книга лежит снаружи, на полочке. Нахожу номер заведения Мокси, достаю пятицентовик, открываю дверь и... испытываю настоящее потрясение.
Привалившись к стене, с зажатой в руке телефонной трубкой, стоит не кто иной, как Майрас Дункан, он же мистер Харвест В. Мелландер. Шляпа съехала набок, прикрыв один глаз. На пол стекает струйка крови. В него стреляли почти в упор, три раза. На светло-сером костюме остались следы от пороха, которые не спутаешь ни с чем.
Полученное задание сразу перестает мне нравиться, поскольку никаких сведений от Дункана я уже не получу. Это первое. Второе: федералов здесь явно не жалуют. Убрав мистера Мелландера, эти люди осложнили мне работу.
Закрываю дверь будки, возвращаюсь в бар, заказываю порцию ржаного виски; пока пью, обдумываю, как быть дальше. Затем иду в гардероб и спрашиваю у девушки, не найдется ли у нее куска картона размером двенадцать на двенадцать дюймов.
Награждаю гардеробщицу обаятельным взглядом, и она откликается на мою просьбу. Отрывает днище белой коробки, подает мне картонку и веревочку, которую я тоже просил. Протягиваю девушке доллар, а сам отправляюсь в мужской туалет.
Чтобы туда попасть, надо подняться еще на пол-этажа. Оказавшись там, запираюсь, достаю авторучку и крупными печатными буквами вывожу надпись на картонке. Затем проделываю дырочки по углам и продеваю туда концы веревки. Этот плакатик я прячу под пиджаком и возвращаюсь в зал.
В баре выпиваю еще одну порцию ржаного виски, после чего вновь отправляюсь к тупичку с телефонными будками. Заглянув в последнюю, обнаруживаю мистера Мелландера в прежнем положении. Увы, чуда не произошло, за время моего отсутствия он не воскрес.
Закрываю дверь будки и вешаю на ручку самодельное объявление, гласящее: «НЕ РАБОТАЕТ», возвращаюсь в бар и заказываю большую порцию виски.
Сдается мне, что это дельце обещает быть очень даже непростым.
Глава 2
Вилли угостили
К этому моменту у меня складывается четкое ощущение, что в заведении Джо Мадригола есть некто хорошо осведомленный. Убийца Майраса Дункана наверняка знал, что тот расследует всю эту заваруху с золотыми слитками, а значит, подобная участь может ждать и меня.
Выходит, этот некто имеет доступ к строго секретной информации, как сказали бы у нас в ведомстве. Достаточно вспомнить слова Дункана про того хмыря, что получил бутылкой по голове, и про его монолог в больничке. Он ведь тогда много чего порассказал о готовящемся путешествии золотых слитков.
Правда, сейчас мне от этого ни жарко ни холодно. Самое разумное — задержаться в клубе и подождать, пока не случится еще чего-то, хотя во мне шевелится паршивая мысль, что следующим, кого ухлопают, могу быть я.
Но сейчас меня больше всего занимает то, сколько времени Майрас Дункан пробыл в телефонной будке, пока его не грохнули. Другой не менее интересный вопрос: его застрелили до того, как он сделал звонок, или после? Если после, не исключено, что он звонил в пивнушку Мокси и оставил послание для меня. Остается лишь позвонить туда и спросить, не оставлял ли кто сообщение для мистера Райса. Поразмыслив, решаю сам не звонить, а попросить Похмельщика. Мне же лучше всего не отходить от барной стойки и не забредать в укромные углы, где можно схлопотать пулю.
К счастью, Похмельщик еще не свалил отсюда. Прошу его сходить в будку, позвонить к Мокси и спросить, нет ли каких сообщений для мистера Райса. Репортер соглашается. Смотрю, как он огибает слева танцевальное пространство, ненадолго останавливаясь, чтобы переброситься шуткой со знакомыми парнями. Вижу, что он тоже не хочет заходить в будки, которые просматриваются из зала, и идет в конец. Через пару секунд он возвращается и заходит в будку справа. (Надеюсь, моего объявления ему хватило и он не полез проверять, действительно ли тот телефон не работает.)
Похмельщик возвращается и говорит, что никаких звонков к Мокси с сообщениями на мое имя не поступало. Сам он отсюда сваливает, поскольку у него назначена встреча. Спрашивает, где я остановился, обещает заглянуть ко мне пропустить по стаканчику. После выпивает прощальную порцию и исчезает.
Через несколько минут барабанщик оркестра выдает настоящую канонаду, и свет плавно угасает. Зал погружается в темноту, и только полдюжины настенных светильников еще позволяют разглядеть столики и сидящих за ними. На занавес падает луч прожектора. Створки занавеса расходятся. Теперь прожектор освещает Карлотту. Она в черном платье, которое сидит на ней словно влитое. Черт побери, как я жил до сих пор, не подозревая о существовании этой дамочки?
Похмельщик был прав. Петь она действительно умеет. Поверьте, публику в клубе Джо Мадригола не проведешь. Во всяком случае, завсегдатаев. Уж они-то переслушали достаточно певиц. Но то, как эта дамочка начинает исполнять медленную балладу о вечных поисках любви и вечных неудачах... поверьте, вы бы не отказались ее послушать.
Когда она заканчивает припев и переходит ко второму куплету, мне думается, я бы мог много чего сделать для этой цыпочки — конечно, при условии, что не потеряю голову и не обожгу себе крылышки, о чем предупреждал Похмельщик.
Кажется, когда Карлотта допоет свою балладу, она присядет за столик к Вилли Простофиле, даром что он похож на гаргулью. Этот человек расположился справа от сцены, заняв ближайший от Карлотты столик. И тут мне приходит в голову познакомиться с ними обоими. Я просто обязан это сделать в память о Дункане. И потом, любопытство — врожденная черта моего характера.
Потому я отклеиваюсь от стойки и начинаю тихонечко огибать столики, двигаясь вдоль правой стены и пробираясь туда, где сидит Вилли. Иду очень осторожно, не поднимая шума и не привлекая к себе внимания.
Карлотта заканчивает второй куплет и доходит до середины припева. Мне до столика Вилли Простофили остается не более десяти футов. Его лица я не вижу, поскольку настенный светильник у него за спиной не горит. Наверное, специально выключили, чтобы не мешал освещению сцены. Достаю сигарету и уже собираюсь чиркнуть зажигалкой, как вдруг слышу негромкий хлопок. Звук знакомый, его я уже слышал, и не раз. Чем-то напоминает звук пробки, вылетающей из бутылки с шампанским, только гораздо тише. И еще у этого звука есть странный металлический оттенок. Говорю вам, мне хорошо знакомы подобные звуки. Такой звук производит выстрел из автоматического пистолета, снабженного глушителем.
Карлотта завершила припев и свое выступление. Она кланяется слушателям. Свет плавно зажигается, а зал взрывается аплодисментами, которые мгновенно стихают, когда присутствующие замечают, что кто-то застрелил Вилли Простофилю. Он опрокинулся на стол, ударившись головой о вазу с цветами, стоящую в центре. По белой скатерти и салфеткам расплываются красные пятна.
Я останавливаюсь как вкопанный и наблюдаю за Карлоттой; та и глазом не моргнула. Она очень спокойно посмотрела на тело, которое еще совсем недавно звалось Вилли Простостофилей, затем повернулась и ушла вглубь сцены. Две половины занавеса сомкнулись за ее спиной.
Скорее всего, отправилась к себе в гримерку.
На ступенях зала появляется Джо Мадригол. Вижу, что он изрядно напуган.
— Леди и джентльмены, — блеющим тоном начинает он, говоря с характерным акцентом, — прошу вас сохранять спокойствие и не покидать своих мест до приезда полиции. Кто-то у вас на глазах убил этого человека. Приготовьтесь к тому, что полицейские зададут вам кучу вопросов.
Произнеся это, он запирает двери зала на ключ. В клубе поднимается жуткий шум. Все говорят на повышенных тонах и толпятся вокруг столика, глазея на труп Вилли. Многие женщины делают вид, будто дико шокированы случившимся, но я замечаю, что их шок наступил не раньше, чем они вдоволь насмотрелись на убитого.
Воспользовавшись суматохой, обхожу злополучный столик и направляюсь к дверце справа от эстрады. Она опустела, поскольку музыканты перешли в зал, присоединившись к публике. Попадаю в коридорчик сбоку от сцены. Он выводит меня за кулисы. Оттуда перехожу в другой коридорчик. Здесь несколько дверей. Похоже, это и есть гримерные. Дальняя дверь приоткрыта — на пол падает полоска света. Оттуда доносятся голоса. Несложно догадаться, что собеседник Карлотты — тот самый щеголь с жестокой физиономией, который говорил с ней и Вилли Простофилей, когда я только появился в клубе.
Прохожу по коридорчику, открываю дверь. Я не ошибся. Карлотта сидит за туалетным столиком, но ее вращающийся стул повернут в сторону парня, дымящего сигаретой в углу комнаты.
— Эй, приятель, чего тут забыл? — хмуро спрашивает парень.
Я улыбаюсь.
— Извините за вмешательство, но мне показалось подозрительным, что вы оба решили уйти сюда, когда в зале несколько минут назад застрелили человека. Он ведь, кажется, был вашим другом? — спрашиваю я, поглядывая на обоих.
Карлотта молчит, а парень бросает окурок и достает новую сигарету. Его веки полуопущены, отчего кажется, будто он смотрит в пол.
— Приятель, почему бы тебе не заняться своими делами, вместо того чтобы лезть в чужие? — спрашивает парень. — Мы вроде бы живем в свободной стране. Кто просил тебя соваться в гримерку со своими расспросами? И вообще, кто ты такой?
Я улыбаюсь еще шире:
— Моя фамилия Райс. Я из Мейсон-Сити, штат Айова. А сюда зашел потому, что мой друг Джерри Тирни, репортер, обещал познакомить меня с этой дамой. Он бы и познакомил, но спешил на встречу. Вот я и решил познакомиться сам. Как поживаете, прелестное создание? — спрашиваю я, глядя на Карлотту.
Она смотрит на меня и начинает говорить. Смешно признаться, но мне еще не встречались женщины, у которых, помимо внешней красоты, был бы еще и красивый голос. Карлотта — приятное исключение. Голос просто идеально подходит ее лицу. Поверьте, он льется, как кленовый сироп, но сейчас я не столько слушаю, сколько смотрю в ее прекрасные глаза, на которые я обратил внимание сразу. Теперь у меня была возможность познакомиться с их выражением. На меня жестко и холодно смотрели зеленые кошачьи глаза. Повторяю: жестко и холодно.
— Рада встрече, мистер Райс, — сказала она, — но, по-моему, сейчас не самое удачное время для знакомств. И прежде чем задавать свои вопросы, вам не мешало бы ответить на чужие.
Она повернулась к парню в углу.
— Руди, этот парень был там, — сказала она. — Я следила за ним, когда пела, и видела, как он пробирался к столику Вилли. Может, он что-то знает насчет этой стрельбы.
Руди смотрит на меня и улыбается.
— Может, и знает, — говорит он. — Копы наверняка захотят побеседовать с вами, мистер Райс.
Я улыбаюсь еще шире.
— Я не против. Но едва ли я смогу рассказать им что-то стоящее. Чтобы застрелить человека, нужно иметь пистолет, а его у меня отродясь не было. Пистолеты опасны. Иногда стреляют и калечат людей... И вот что, любезный: Вилли мог застрелить кто-то, находившийся в этом коридорчике, у самой двери на сцену. — Довожу улыбку до максимума. — Кстати, у вас есть пистолет?
Он вскакивает на ноги.
— Слушай, мужик, убирайся отсюда, — рычит он. — Никто тебя не звал в гримерку, и тебе здесь нечего делать. Вали, иначе добром это не кончится. Когда вопросы задают копы, я отвечаю. А остальным готов рыло разукрасить.
Я слегка киваю Карлотте, как бы приподнимая шляпу, которой на мне нет.
— Ладно, ребята, — говорю я. — Мистер Райс не из тех, кто сует нос туда, куда его не просят. До встречи! И не делайте ничего такого, чего бы я не стал делать сам.
Отпустив эту шуточку, выхожу через дверцу на сцену, а оттуда в зал. Все по-прежнему взвинчены. Лейтенант полиции и четверо копов из убойного отдела ходят между столиками и опрашивают посетителей. Едва я появляюсь, этот лейтенант по фамилии Райсслер сразу принимается за меня, поскольку Джо Мадригол и еще двое посетителей видели, как я пробирался к столику Вилли Простофили. Ясное дело, они думают, будто это я его грохнул.
Лейтенант держится со мной очень сурово. Я предлагаю ему сбавить обороты. Если он обвиняет меня в убийстве, пусть предъявит оружие, из которого я стрелял. Но если он готов задавать вопросы спокойно и вежливо, я охотно отвечу.
Он спрашивает, где я находился. Говорю, что ходил в гримерку переброситься парой фраз с мисс Карлоттой. Когда живешь в Мейсон-Сити, случай познакомиться с такой шикарной дамочкой выпадает не часто. Я также показываю ему дверцу в задней части сцены и говорю, что убийца вполне мог появиться оттуда, пока Карлотта исполняла свою балладу, и что в зале было темно. Появиться, застрелить Вилли, а затем тихо свалить из зала было бы раз плюнуть.
Лейтенант отвечает, что, когда ему понадобятся мои соображения, он спросит о них. Я шучу: дескать, всегда готов поделиться. Потом добавляю, что люблю читать детективные романы.
В этот момент Карлотта и парень, которого она называет Руди, выходят в зал. Лейтенант тут же переключается на них. Не буду утомлять вас подробностями. Скажу лишь, что этот Райсслер — парень толковый и дело свое знает. Он говорит, что убийца находился в радиусе десяти-пятнадцати футов от жертвы, поэтому все, кто в тот момент были в пределах означенного радиуса, включая меня, поедут с ним в отделение для задушевной беседы.
Лейтенант забирает из клуба и Карлотту с ее дружком Руди, поскольку его насторожило, что после убийства Вилли они не остались в зале, а ушли в гримерку.
Пока длится эта мутотень, я не раскрываю рта. Закуриваю и прикидываю, сколько же времени пройдет, пока кто-то из этих умников-полицейских обнаружит, что трупа в клубе два и что тело Майраса Дункана, он же мистер Харвест В. Мелландер, по-прежнему находится в телефонной будке, держа трубку в окоченевшей руке.
И еще одна мыслишка тихонечко так вертится у меня в мозгу. Интересно, смогут ли на телефонной станции мне сказать, в какое время они отключили этот номер? Иными словами, пытался ли кто-то позвонить по нему уже после того, как Майраса Дункана застрелили? В таком случае я буду хотя бы примерно знать, когда Майраса ухлопали.
Мои размышления прерываются, поскольку к клубу подкатывают полицейские фургоны. Нас туда грузят, привозят в отделение, где начинается долгая и занудная процедура допроса. Все это время я держу ушки на макушке и узнаю полное имя Карлотты: Карлотта де ля Рю. По мне, так это липовое имя, сценический псевдоним, а на самом деле ее вполне могут звать Лотти Хиггинс.
Узнаю также имя ее дружка — Руди Сальтьерра. Надо сказать, держится он спокойно и собранно, без малейших признаков беспокойства.
