Здравствуй, 1984-й E-Book

Дмитрий Иванов

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Попаданец
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 339

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Мужчина в самом расцвете сил, но постарше Карлсона, попадает в прошлое. Задачи спасать СССР нет, но почему бы и нормально не пожить, раз уж выдали лишних тридцать лет жизни. Молодое тело, новые родственники, друзья, девушки… но и маньяки где-то рядом гуляют… Послезнание развития событий в помощь!

Leseprobe

Дмитрий Валерьевич Иванов Здравствуй, 1984-й!

Весь мир в серии выдуман,

совпадения имен и фамилий случайны.

© Дмитрий Иванов, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

Последние двадцать с лишним лет я трудился инженером-геодезистом в различных компаниях. Работа ответственная, но хорошо оплачивалась. Со временем я перестал работать постоянно и то и дело устраивал себе каникулы, отдыхая по заграницам. Вот и сейчас, вернувшись домой после затяжной вахты, я решил отдохнуть несколько месяцев. Благо живу один, обе жены к моему полтиннику уже в прошлом, дети выросли, а родители еще полны сил и здоровья. Обязанностей минимум, а потребности небольшие. Не скажу, что я аскет, скорее наоборот – сибарит, что удивительно при моей кочевой профессии. Люблю жизнь во всех ее проявлениях, выпиваю раз в неделю с друзьями обычно, люблю путешествия, не чураюсь женского пола, в том числе и за деньги. В свое время я немного занимался боксом и борьбой, еще со школы, и имел первый разряд и там, и там. Потом, уже после армии, бросил это дело, хотя спорт по-прежнему любил, как зритель. Вот и сейчас, удобно усевшись на диванчике, решил посмотреть несколько боев ММА. Но не тут-то было – экран не загружался. Приставка интернета и телевидения не работала. Я в раздражении вышел на балкон, пытаясь найти в записной книжке телефона номер интернет-провайдера. Мое внимание привлек небольшой летающий объект в виде мерцающей зеркально начищенным боком полусферы. «Что это за хрень? На дрон не похоже», – недоумевал я.

Внезапно глаза мои стали слипаться, и последнее, что я слышал в своей голове, было: «Мир-дублер, совпадение личности – ноль, заброс возможен». И я погрузился в сон.

Слышу сквозь сон странное жужжание, будто громадный шмель пытается совершить посадку где-то рядом. Открываю глаза и понимаю – все вокруг незнакомое, тело тоже не мое. Холодная испарина покрывает лоб, проверяю – хоть пацан, и то хлеб. Не сон точно, это я понял сразу. Галлюцинация? Нет, все очень реалистично. Комната в деревенской избе, плохо покрашенный потолок, кровать с резными спинками, полированный шкаф с одной створкой и почему-то закрытое ставнями деревянное, уже почти рассохшееся от времени окно. Комната не древняя, скорее совковая. Вон плакаты с чемпионом СССР по футболу «Днепром», а вон радио. Кстати, не похоже на современную модель это устройство. Так это же «Спидола» – древность неимоверная, а выглядит новой! Рядом с кроватью действительно жужжит здоровый «полосатый мух» – ос называется.

«Истерики нет, даже шучу», – мысленно отмечаю этот позитивный факт. Иду к зеркалу, качаясь с непривычки, ноги ватные, чуть не упал. Постепенно тело привыкает к сознанию, и до зеркала я дошел уже уверенно. Вглядываюсь и понимаю, что смутно знаком с этой физиономией, но пока вспомнить не могу. Парень лет пятнадцати, не спортсмен, но и не задохлик, не урод, хотя лицо интеллектом не обезображено. Это я – теперь он? Путается подсознание. Еще раз проверяю мужское хозяйство, вроде не меньше моего бывшего. Иду назад к кровати уже увереннее, сознание управляет телом с каждой секундой все лучше.

«Инопланетяне, твари!» – решил я про себя. Что мы имеем? Эти гады существуют! Хотя голос в голове был мне понятен, может, это какие-то хитромудрые потомки? И что такое «мир-дублер»? И вообще, для чего меня засунули в это тело? Но есть и хорошая новость – я теперь лет на тридцать-сорок моложе! Это отлично, жизнь, как вы помните, я любил. Только кто же я? И главное – где? Стал искать любые вещи, которые могут мне указать на факты моего попаданства. Взор падает на плакат с футболистами. Год тысяча девятьсот восемьдесят третий, а плакат новый. Не может быть! Я опять в СССР?

– Толян! – слышу истошный крик с улицы. – Толян! Толян!

Как ни странно, тело мое на «Толяна» откликается. Решаю наконец выйти из своей комнаты в проходной зал и сразу натыкаюсь на пьяного мужика, спящего в соседней комнате на диване. Мужик здоров, вонюч и волосат. Проходная комната выглядит также по-совковому убого, но если подходить к обстановке в ней по меркам СССР, то даже богато. Один пузатый тройней цветной телевизор чего стоит! Выхожу на крыльцо, оставляя по левой стороне неосмотренную кухню. В сенях надеваю удобные галоши. На улице вовсю буйствует весна. Во дворе дома я вижу полуразобранный мотоцикл «Восход», туалет типа сортир и сарай, крытый железом. Тут же во дворе виновато ластится ко мне огромный белой масти страхолюдный пес на цепи.

– Фу, Снежок! – отмахиваясь машинально от его слюнявых ласк, иду к высокому забору, вернее, к калитке.

«Собака меня узнала, а я вспомнил ее имя!» – стрельнула мысль. Открываю калитку, и все в моем сознании встало на свои места. Во-первых, я увидел своего бывшего одноклассника, только не огромным толстяком, каким я его видел год назад на встрече выпускников, а тощим подростком лет пятнадцати, и, во-вторых, пацан с улицы обрадованно произнес мою фамилию.

– Штыба, где ты ходишь? Договорились же, – возмущенно начинает выговаривать мне Петр Складнев, вернее его лайт-версия. Ну, не могу я их отождествлять – ту гориллу и этого худосочного парнишку.

Штыба! Это же мой бывший одноклассник, как и, собственно, этот самый Петя. Я попал в Толяна?! А я все гадал, чего мне лицо знакомо? После школы я его ни разу не видел. Он ушел сразу после восьмого класса, а потом, слышал, года через три застрелился из охотничьего ружья. От осознания этого факта я замираю.

– Ты заболел, что ли? – недоуменно смотрит на мои тормоза Петька.

А вот не знал я, что они с Толяном дружили.

Толя Штыба был из категории двоечников и оценки получал исключительно не выше тройки, я же в своем прошлом теле, наоборот, тройку видел только по праздникам и учился в целом неплохо. Как-то так сложилось, что в классе мы жили дружно, но общались только в своих группах – «умники» и «тупари». Впрочем, «тупарями» это мы их называли, а они наверняка нас называли похлеще.

– Спал я, – говорю полуправду Петьке.

– Ты так и пойдешь? – тут же успокаивается он. – Я понимаю, май-месяц, но холодно же еще. Надень хоть куртку.

Оглядываю себя, и точно – кроме растянутых трико и майки нет на мне ничего нет. Ну, галоши еще.

– Щас, – коротко буркнув Петру, я опять иду в дом, вернее, в сени.

Там методом тыка нашел свои куртку и ботинки.

– Внучок, ты куда? Корову скоро приведут. Доить кто будет? – услышал я тихий голос еще крепенькой старушки за спиной.

«Бабуля», – мелькнуло в голове.

Нет, нормально, да? С какого хрена я должен доить? Между прочим, я вообще молоко не пью. Хотя это я в своем прежнем теле не пил, а тут, может, и нравится мне молочная диета.

– А когда приведут? – решаю не провоцировать конфликт.

– Часа через четыре, как обычно. Не забудь. И уроки на завтра сделай, – говорит старушка и скрывается так же незаметно, как и появилась.

В голове появилось знание, что корову я дою только вечером, утром бабка меня от этой обязанности освободила, а ведь основная дойка утром. Давала наша кормилица до тридцати литров молока в день! Летом, конечно, был такой случай, сейчас все рекорды в прошлом, и бывает и десять литров, и двенадцать. Бабка его в основном продает.

Спокойно уже выхожу на улицу и размышляю. Время определилось с точностью до месяца, скорее всего, судя по погоде – май, и май тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года, ибо в следующем году Толик Штыба уже не учился с нами. Ему хватило восьми классов.

– Тебя хрен дождешься. Уйдет Верка! – недовольно бурчал Петр.

– Пошли-пошли, – перебиваю его и следую за ним по улице.

Напротив моего нового дома магазины – хлебный и вино-водочный, и в обоих очереди.

Оглядываю с любопытством контингент в очередях. Люди одеты по-разному, в основном в наряды неброских цветов и фасонов, много деревенской одежды и обуви, вроде галош.

– Одеты как обсосы, – неожиданно вслух говорю однокласснику.

– Как кто? Алкаши, что ли? А чего ты хотел? Бухают уже пятый день. Как на Девятое мая начали, так и пьют, – усмехнулся Петя.

– А завтра у нас четырнадцатое? – посчитав в голове, спрашиваю я.

– Ага, понедельник, годовая контрольная по математике, – подтверждает он мои расчеты.

Бодро иду за проводником, а в голове пытаюсь вспомнить события тех давних лет. Ничего в голову не лезет. Хотя, стоп! На контрольных Толян пытался списывать, можно попросить Петра помочь. Хех! Да я сам сейчас кому хошь помогу. Ладно, разберемся позже. Пока я вижу, мы к бане пришли. Наш поселок состоял из старой деревенской половины, где были дома на одного-двух хозяев, у каждого своя баня. И новой, почти городской, там было несколько пяти- и двухэтажек. Так вот, жители этой части поселка обычно ходили в поселковую баню, деревянную, старой еще постройки.

– Смотри, Верка пошла на три часа в баню. Дырку не заделали пока, пойдем смотреть, – азартно предложил Петя.

Мля, Верка Архарова! Я вспомнил, что это одна из первых красавиц класса, она и в свой сорокет, когда я ее видел последний раз, выглядела очень аппетитно, хотя двоих детей имела. Но кроме этой информации я вспомнил, как Толяна перед самым окончанием восьмилетки исключили из комсомола! Как раз за этот случай с баней. Помню точно, что Петра не тронули, все-таки его отец – начальник автобазы.

– Знаешь, я передумал, – спокойно говорю изумленному сластолюбцу.

– Ты что, дурак? Когда такой случай будет? Дырку, может, завтра найдут! – начал уговаривать меня он. – Ты же по Верке страдаешь!

– Мне сейчас Аленка Фаранова нравится, – вспомнил я другую красавицу из параллельного класса.

– Ну, сам смотри, – кричит разочарованный друг вслед. – Чё попало – ни сисек, ничего у нее нет.

Блин, а ведь точно, плоская она была до десятого класса, но потом расцвела. Грудь не выросла, но сама похорошела. А вот в восьмом классе и посмотреть не на что. Тьфу. Я что, серьезно рассуждаю об этих малолетках? «Толку от них нет никакого, – подтверждает подсознание. – Вот у Галины все на месте, кроме мужа, только надо бутылку купить как-то. Тогда, может, даст».

Это чего? Толян внутри моей башки ожил? Думаю про себя и неожиданно узнаю подробности, которых раньше не знал, – Толик уже год прёт эту Галину. Не постоянно, а раз в квартал, когда водку может достать, и когда Галка захочет. Разбитная вдовушка с маленьким ребенком, живущая на соседней улице, привечала не всех, был у нее и постоянный любовник – женатик из райкома, а Толик, скорее, как экзотика. И вот зачем мне эти знания? А следом прилетает информация и о семье Толика. Мы не общались, и я не знал, как у него обстоит дело дома, в гостях даже ни разу не был, впрочем, как и он у меня. Я теперь живу с его громилой-отцом, работающим в колхозе забойщиком, и бабушкой. Мать Толика умерла десять лет назад, и батя с тех пор трезвым бывал изредка. Лупа-сил меня по-черному, и его я, наверное, ненавидел. На бабку мне было наплевать, но ее полезность я признавал, да и любил по-своему. Она ухаживала за скотиной. Парочка свиней обитали в хлеву, еще были корова и телок годовалый, это их должен привести пастух с выпаса. Снег сошел недавно, меньше месяца назад, а уже трава наросла, вот и выгоняют отощавшую за зиму скотину на выпас. Пастуху платим семь рублей в месяц, это недорого, все дешевле, чем корма покупать. Сено косил для живности тоже в основном я. Я и косить умею?!

«Косить и забивать я и в прошлом теле мог», – опошлило все подсознание.

Глава 2

Поразмыслив, понимаю – корову подоить сумею, и более того, мне это дело нравилось! Чудеса!

Сегодня выходной, воскресенье, до дойки коровы еще часа три. Пойти посмотреть на самого себя? Я ведь должен быть тут в этом времени?

Иду в другой конец поселка смотреть на себя самого в юности и размышляю. Думаю, с моими знаниями поступить в любой вуз я смогу, ну, или почти любой. Незачем бросать школу в восьмом классе. Я легко смогу окончить и десять. Погружаюсь в воспоминания. В своей прошлой жизни я пытался поступать в МФТИ и сдал экзамены неплохо, даже по их меркам, сочинение – на три, математику и физику – на четыре. Вполне себе проходной балл в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году. Но меня не взяли. МФТИ был тогда наособицу и творил, по меркам СССР, произвол. Там не было проходного балла, и они могли взять и со всеми тройками и, как пугали летние хвостатые студенты – соседи абитуриентов, могли не взять со всеми пятерками. Этих хвостатых студентов было полно в общаге при моем поступлении. Они научили нас, абитуру, куче шуток и анекдотов, преферансу и бриджу, а я еще факультативно покурил кальян.

Но была и обратная сторона произвола МФТИ – непрошедших туда по конкурсу брали в любой вуз страны без экзаменов (кроме семи вузов первой категории, таких как МГУ, ЛГУ, КГУ, НГУ и прочие). И вузов, желающих взять таких бедолаг, как я, было навалом. Около списков зачисления стояло два десятка столов, и представители различных вузов зазывали к себе непрошедших по конкурсу, обещая поступление вне конкурса, общагу, стипендию! Я долго выбирал между МИСИС (там работал некий академик Арбузов) и Куйбышевским авиационным, а выбрал родной Новочеркасский политехнический институт. Его представителей в Долгопрудном я не нашел, но, приехав в приемную комиссию этого вуза, был взят в плен третьим размером груди сотрудницы этой самой комиссии. Меня тут же зачислили, сразу дали место в общежитии и даже выписали студенческий билет! Наверное, чтобы я не ушел к ветеринарам, а такие мысли были у меня – девок там было больше среди студентов. Год учебы, потом армия (отсрочки тогда не было), но пришедший к власти Горбачев отправил всех солдат-студентов назад доучиваться, так что я не дослужил несколько месяцев, демобилизовавшись в сентябре тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.

Пока вспоминал, дошел до домика на два хозяина с небольшим участком земли, где я обитал с родителями в прошлой жизни в это время. В огороде копается бабка, что само по себе странно – не было бабок у нас.

– Скажите, а Буслики здесь живут? – обратился через ограду я к ней.

– Филимоновы мы, не знаю никаких Бусликов, – разогнулась старушка.

– А куда они уехали? – растерялся я.

– И не жили такие тут никогда, мы как домик поставили, так и живем тут, – ответила бабка и потеряла интерес к беседе, вернувшись к своим грядкам.

Недоумевая, иду домой. Как это меня нет? И мое угрюмое и неведомое до конца пока подсознание согласно с бабкой – нет никаких Бусликов в поселке! Может, это другой мир, в котором есть все мои друзья, но нет меня? Надо почитать газеты, есть ли различия в истории? Пинаю стеклянную бутылку из-под лимонада, но тут же, нагибаясь, зачем-то подбираю ее. «Двадцать копеек», – смилостивилась пояснить память Толика. А то я сам не знаю, почем бутылки принимают. Потом почитаю учебники, поищу отличия, и вообще, думать, что делать во взрослой жизни, пора. Еще этот скорый развал СССР.

Отогнав Снежка и зайдя в дом, раздеваюсь и разуваюсь, не спеша все осматривая. Одежды много в сенях, но вся рабочая. Дома меня встречают похмельный отец и бабка Светлана.

– Иди ужинай, – подпихивает меня в бок бабуля в сторону кухни и подальше от отца.

Захожу. Нос обнаруживает приятный запах борща, я сглатываю слюну и наливаю себе тарелку, не забыв положить сметаны из старой с обломанным краем крынки. Поскольку отец работал забойщиком, мясо в доме не переводилось. Кроме ворованного колхозного, был и калым, ведь со всей округи вели бате на забой свою личную скотину простые граждане. Нет, свинью многие могли и сами забить, а вот с бычком не так все просто. Платили ему чем? Мясом да спиртным в виде водки или самогонки. Поэтому трезвым отец бывал нечасто. Оглядываю помещение, взгляд падает на маленький пузатый холодильник – надо его проинспектировать потом. В большом, я точно знаю, молоко и мясо хранится. Плита есть электрическая, есть и обычная на дровах, на ней сейчас в большой столовской кастрюле варится еда для поросят наших. Вроде бабка крупы сыплет да хлеба им. Есть и куры, но там мешок комбикорма стоит снаружи стайки, и кормлю пернатых зачастую я. На кухне все просто, но основательно. Мощный стол, удобная лавка и несколько самодельных табуретов тоже монструозного вида.

Сметана у меня в борще своя – бабкин промысел. А вкусно-то как!

На кухню заходит бабуля с пустой, уже помытой, бутылкой, той, что я подобрал.

– Я ее к твоим поставлю, – говорит она и ставит бутылку в незамеченный мной встроенный шкафчик под окном.

Подлила борща, добавила сметаны, вздохнула и вышла. А я, наевшись и вымыв посуду, беру кусок халвы из стоявшей на столе миски, наливаю чаю из закопченного чайника с печки и иду к себе. Там первым делом я переоделся и нашел свой школьный дневник. Открываю – мать моя женщина! Одни двойки, за редким исключением. Что поразило – домашка на завтра записана, чего не ожидал от хулигана и двоечника. Математика – ничего, физра – ничего, черчение – ничего, география – какие-то параграфы. Нахожу учебник «География СССР» для седьмых-восьмых классов за авторством Строева тысяча девятьсот шестьдесят пятого года издания аж! Учебник весь потрепанный, уверен, что не мной. Читаю заданный параграф по союзным республикам Средней Азии. Неожиданно увлекло, да так, что не заметил, как в комнату зашел отец.

– Толька, первый раз тебя с книжкой вижу, случилось что? – хохотнул он перегаром на меня.

– А что еще делать? – с недоумением смотрю на него и добавляю: – Корову пока не привели.

– Баню затопи иди, завтра на работу, а я грязный, как свинья, – дает команду отец и разворачивается к выходу.

– Сейчас дочитаю, – решаю не спорить с ним, хотя, по моему мнению, он и сам мог растопить.

– Я тебе что сказал?! – поворачиваясь, орет отец, и его глаза наливаются кровью. – Встал и пошел, пока… не дал! Сидишь на моей шее, скотина.

Он размахнулся для тумака, но я, хоть и офигевший, подсел под его руку, и его кулак просвистел над моей головой. Но батя ловко второй рукой припечатал по лбу, и мне, сидящему, увернуться не удалось. Падаю на кровать в полном шоке. Отец, видимо, удовлетворенный победой, выходит из комнаты. Это я тут так долго не проживу. Толяну, поди, все мозги вышиб, вот он и учился плохо. И как он сказал про меня? Иждивенец? Охренеть. Нет, надо сваливать в техан после восьмого, в другой город, иначе или он меня зашибет, или я его. А я, дурак, еще думал над десятилеткой. Тут бы пару месяцев дожить.

Затопил баню, потом подоил корову. Оказывается, я это дело любил, а так-то бабка и сама могла. Но дойка меня реально успокоила. Уснул быстро и проснулся рано. Как думаете, от чего? Да, правильно! Петух прокукарекал. Я уже и забыл, каково это, когда просыпаешься утром, и ничего не болит, а член стоит – Верка, зараза, приснилась. Бодро вскочил, начал разминаться, а тело деревянное, сила есть, и немалая, а растяжки нет. Начал тянуться и не заметил, как заглянул отец.

– Ты точно головой ударился, – гоготнул он, видя мои потуги на ниве физкультуры.

– Не бился я, ты вот дал по лбу, я и поумнел сразу, – подколол его я.

– Ладно, выпил чуток, а ты хамишь, ничего с тобой не будет, на вот два рубля на обед.

И он, не заметив издевки, протянул мне два железных рублевых кругляша, оба с Лениным.

– Меня вон отец, знаешь, как бил?

Деньги я взял, так как из мелочи у себя нашел копеек сорок всего по карманам, надо поискать заначку потом, не может ее не быть. Может, копилка какая есть? Не спеша оделся, позавтракал стаканом молока и пирожками с картошкой, бабуля еще два завернула с собой, и, взяв сменку, пошел в школу. Портфель у меня старый, но еще годный. Рано, конечно, идти. Гадский петушара, поднял меня ни свет ни заря. Все вокруг уже начинает цвести, глаз радуется. Прохладный ветерок обдувает мою коротко стриженную голову. Мода тут такая. Вот и школа, двухэтажное П-образное серое здание с лозунгом ко дню Победы над входной дверью. Все вокруг и знакомо, и нет. Предвкушаю встречу с однокашниками.

Раздевалка с кучей обуви и одежды в углу. Забытые вещи, каждый день что-нибудь да забывают, а некоторые хранятся с зимы, как эти варежки на резинке, одиноко висящие на крючке. А вообще раздевалка пустая – я один из первых пришел. Снимаю курточку, надеваю кеды и поднимаюсь на второй этаж в класс математики. Там открыто и пусто, сажусь, как всегда делал в своей прошлой жизни, на первую парту. Зрение у меня было слабое, а очки носить не любил, но вспоминаю, что Толян сидит не тут, и пересаживаюсь на последнюю. От нечего делать читаю геометрию Погорелова за шестой-десятый классы и неожиданно понимаю, что я забыл формулу соотношения геометрических функций и тому подобное. Да я даже дискриминант забыл, как вычисляют. Быстренько повторяю. За время после школы и института я многое забыл из того, чем не пользовался. У меня, оказывается, еще и логарифмическая линейка в портфеле лежит. Постепенно все в голове встает на свои места, читаю чуть ли не по диагонали уже, все давным-давно понятно было, и сейчас, после повторения, могу этими знаниями пользоваться. За листанием учебника меня и застала наша математичка Вера Николаевна, пришедшая на контрольную раньше всех. Ну, кроме меня.

– Что, Анатолий, картинки рассматриваешь? Готов к контрольной? – пахнула на меня духами молодая еще женщина, заглядывая в мой учебник.

– «Математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит», – процитировал я слова Ломоносова, чем до крайности удивил эту тридцатилетнюю девушку.

– Ну-ну, – только и сказала она и, поймав мой взгляд на своем втором размере, еще больше смутилась.

Насколько я помню, она так и не вышла замуж, но к моменту моего переноса еще была жива и прекрасно себя чувствовала. «А она ничего так», – оценил математичку я. С тонкой талией и длинными волосами, которые в данный момент собраны в пучок, она смотрелась неплохо, дело портил разве что блеклый серый цвет блузки. «Ей бы прозрачную рубашку надеть, да юбку покороче», – подумал я и, мотнув головой, сбросил видение голой Верки в голове.

Вера Николаевна разложила листки по партам и, уже оправившись от удивления, строгим голосом сказала:

– Пользоваться на контрольной ничем нельзя, кроме ручки, линейки и логарифмической линейки.

– Не знаю, как ей пользоваться, – бормочу я, разглядывая давно забытый девайс.

– Было бы странно, если бы знал, – усмехнулась математичка.

– Ниче, цыплят по восемь считают! – шучу и прячу линейку в портфель.

– Ой, Штыба, ты сегодня в ударе! Плюс один балл тебе по контрольной, развеселил, – улыбается учительница.

– Боюсь, не разрешат вам шестерку поставить! – тоже улыбаюсь ей.

– Ничего, можно и три раза по два, тоже шесть в итоге, – предлагает математичка.

– Тогда хотя бы два раза по три! – не соглашаюсь я.

Глава 3

Тем временем класс начал заполняться детьми. Зашла и Верка, а следом за ней с мордой побитой собаки вчерашний вуайерист Петя. Значит, заловили сластолюбца. На меня мало кто обращал внимание. Так, привет-привет. Даже за руку не все здоровались. Отличники и хорошисты сразу закучковались вместе, причем парни отдельно, девочки отдельно. Двоечники, как правило, были и похуже одеты, да и второгодниц у нас две было. Одна года на четыре зависла в школе, и сразу после восьмого, как я помню, вышла замуж. Я ей очень нравился, помню, но от нее шарахался. Дурак. Фигурка у девочки ничего так, а вот одевается плохо, меня это и отпугивало. А мог бы девственность потерять года на два раньше. Со мной за партой сидел долговязый Кондрат, такой же двоечник, как и я, – мой, вернее, Толика, первый кореш в школе. Он и пришел последним, и сел рядом, небрежно бросив портфель на пол.

Прозвенел звонок, вызвав у меня очередные воспоминания, и учительница начала урок.

– Как вы знаете, сегодня у нас годовая контрольная, скоро конец учебного года, и это ваша последняя возможность исправить оценку в аттестате, – бубнила математичка, да так нудно, что часть ее бормотаний я пропустил.

– А перемена будет? – вырвал меня из размышлений чей-то девичий голосок.

– Нет, перемены не будет, урок сдвоенный, хотя выйти, конечно, можно, – разъяснила Вера Николаевна.

Раздали варианты контрольной – шесть штук по числу рядов школьников, в классе было три ряда парт. Списать можно было у тех, кто сзади сидит и спереди, но у меня позади стена. Я с удовольствием глядел на молодых одноклассников, вспоминая. К моменту переноса многих из них в живых уже не было, а первым летом вместе с родителями разобьется Жуков Игорь. Я к нему неплохо относился, он был не таким снобом, как остальные. Второй от рака умрет та самая Фаранова, по которой якобы я сейчас сохну, но ее нет сейчас в классе, она «бэшка». Не помню точно, когда умрет, дочку успеет родить, лет в двадцать, наверное. Интересно, смогу я повлиять на эти события? Смотрю по сторонам – все заняты делом, корпят над листками. Забавно выглядит Петр. Он поминутно оглядывается на сидящую сзади Верку. Та думает, что он пытается списать у нее, и возмущенно шипит. А Петька пытается задобрить щенячьим взором соседку сзади. Надо будет спросить у него, как там вчера прошел осмотр женского юного тела.

– Штыба, хватит на девочек смотреть, решай контрольную, – хлопнула листком с задачами передо мной учительница, вызвав гогот остальных присутствующих.

«Вот кони!» – ругнулся я на них про себя и углубился в задачи. Ничего особенного. Единственным удивлением для меня было, что это контрольная по алгебре. Оказывается, нет такого предмета сейчас, как математика. Вместо нее есть геометрия и алгебра! Два отдельных предмета. Четыре задачки, одна легче другой. Что вы хотите – восьмой класс! Решаю минут за десять на черновике, потом столько же еще переношу решение на отдельный выданный лист со штампом школы. Поднимаю голову и вижу округленные глаза Кондрата. Он видел мою жесткую расправу с задачками.

– Откуда ответы? Знал? И кто решал их тебе? – шепотом спросил он, истолковав мои успехи по-своему.

Я еще вчера решил не париться с конспирацией, ведь после восьмого класса уже через пару недель многих своих одноклассников долго не увижу.

– Сам решил! – ответил я и слегка подвинул задачи Кондрата к себе.

Быстро решаю парочку и поворачиваю листок к нему. Он, явно офигевая, переписывает себе обе решенных мною задачи, а я тем временем иду сдавать решение.

– Толя! Что ты вскочил? Решай. Времени еще много, – возмущенно говорит Вера Николаевна.

– Да я решил все уже, – отвечаю ей, вызвав опять смех окружающих.

Иду на выход, видя, как учительница недовольно хмурит брови. Она решила, что я надеюсь на тройку, ведь сама пообещала мне плюс один балл. Уже закрывая дверь, вижу, что она решила все же почтить своим вниманием мои каракули. Да, каракули, с письмом у меня не очень, оказывается.

Иду в столовую, так как болтаться по коридору чревато лишней нагрузкой. Директор школы, чей шестидесятилетний юбилей мы недавно праздновали – фронтовик. Увидит кого без дела, работу найдет, вот хотя бы двор мести. В столовой, несмотря на раннее утро, уже есть чем закусить, привезли откуда-то сорокалитровую кастрюлю с беляшами! Жирные, мягкие, горячие, истекающие внутренним соком. Вот и пригодился рублик, выданный отцом. Два беляша, стакан свежесваренного компота. Жизнь хороша! «А хорошо жить еще лучше», – добавило цитату подсознание. Шутки шутками, а два урока делать нечего. Ну, хорошо, не два, а полтора. Пойти в спортзал посмотреть на девочек из десятого? У них как раз физра. Заглядываю в щель, но все видимое пространство занимает фигура толстенькой Марины, моей, кстати, соседки по улице. Никакого удовольствия смотреть на ее толстую задницу нет. Чертыхнувшись, решаю сходить в библиотеку. Поднимаюсь наверх на второй этаж и, удачно разминувшись с директором, чей басок громыхал где-то неподалеку, захожу в обитель знаний. Толик тут бывал два раза в год, когда брал учебники и когда сдавал. Я в свое время бывал чаще, особенно любил фантастику и военные мемуары, не брезговал и приключениями. Библиотекарша – сушеная вобла лет сорока пяти, удивленно подняла на меня глаза.

– Заблудился?

Епть, она еще и юморит! Не помнил я такого за ней.

– Дверь с той стороны закрой, – уже неприкрыто хамит вобла.

«А ведь она меня не любит. И за дело», – вспоминаю я. Учебники, что я возвращал, обычно были в ушатанном состоянии. Но информационный голод толкает меня на примирение с женщиной явно не моей мечты.

– Есть справочник для поступающих в техникум? – не замечая наезда, спрашиваю я.

– Может, сразу в вуз? – морщится ее и так сморщенная физиономия. – Ладно, вон там в шкафу лежат. Полистай, если буквы еще не забыл.

– А что старый такой? – возмущенно оборачиваюсь к ней, держа в руках справочник для поступающих в средние специальные учебные заведения СССР в тысяча девятьсот восьмидесятом году.

– Где? – изумляется дама. – Новый он! Всего четыре года! Что там могло измениться?

Вообще да! Что там могло поменяться? Это вам не двадцать первый век с его постоянно меняющимися реалиями, тут, к примеру, цены на товар прямо на нем и размещены. Сажусь за парту и листаю, найдя сначала РСФСР, а затем и Ростовскую область. Вариантов немного на самом деле. Я, пользуясь информацией из будущего, знал все рыбные места. Для меня важно было получить полное среднее образование, стипендию, общагу, ну, и денежную специальность на всякий случай. Первый вариант – мореходка, второй – геология, по моей прошлой специальности, звучит сейчас как топография. Мореходку я вычеркнул, хотя мест, где можно получить образование, полно. Оно мне надо во флоте потом служить три года? Хотя Горбачев и матросов отправит домой. А вот в ближайшем к моему поселку большом городе был подходящий для меня техан – Новочеркасский геологоразведочный. Там имелось отделение инженерной геологии, и, как вижу из справочника, я мог получить специальность топографа. Вторым плюсом было то, что техан готовил специалистов для Кубы, Болгарии и прочих стран братского зарубежья, ну и не совсем братского, вроде Пакистана. Немного их было, выпускников, – около сотни, но были, а это возможные связи. У меня так приятель года на три младше меня после техана получил приглашение в Монголию от своего соседа по общаге. Уехать за границу было круто. Вспоминаю фразу – «Курица не птица, Монголия не заграница», или там Болгария была? Но как вариант знакомство с Дамдины (так звали этого монгола) оставлю. Кстати, это одно из самых простых монгольских имен, папа у Дамдина был Зандаахуугтин, например. Что имя, а что фамилия, я уже забыл. Общага в техане, конечно, не новье, лет двадцать сейчас этой пятиэтажке на улице Крылова, 6, но жить там можно было. Куда по жизни двигать дальше, я пока не решил, есть время подумать. В каком вузе учиться? Как потом откосить от армии? Ведь терять два года мне не хотелось, и Толян у меня в голове был полностью со мной согласен. В техникуме есть неплохой относительно новый спортзал, я там участвовал в соревнованиях по борьбе, помню.

Выписываю адрес приемной комиссии, даты поступления, нужные экзамены числом аж три штуки. Сочинение, математика, история – ничего сложного. Историю разве что придется повторить, и то не события (я их помню), а то, как трактуют их сейчас.

– Лучше училища смотри, техникум не потянешь, – напугала меня неслышно подошедшая сзади библиотекарь.

– Ирина Игоревна, что вы подкрадываетесь? – возмутился я, с перепугу вспомнив ее имя и отечество.

– Скажешь тоже – подкрадываюсь! Интересно стало просто, удивил ты меня, еще и имя мое знаешь откуда-то? Следишь за мной, Штыба? – хихикнула она.

А она точно юмористка, оказывается. Тут дверь отворилась, и в библиотеку ввалился медведем наш директор школы – Николай Николаевич. И сразу увидел меня.

– Так, а чего не на уроке? Какой у тебя сейчас урок? – вопросил он, грозно вперив в меня взгляд.

– Контрольная у нас, я уже все написал, – решил начать жизнь честного человека я.

– Ой, насмешил!

– Ой, умора! – хором не поверили мне собеседники.

– Я тебя три раза хотел на второй год оставить, если бы не отец… гм… это неважно.

– Давай сходим в класс и узнаем, чего ты там нарешал, – предложил Николай Николаевич.

«Интересно, папа башлял деньгами или мясом?» – отмечаю про себя оговорку директора.

Не спеша встаю и с видом английской королевы, оскорбленной предложением бухнуть спирту, иду на выход под прицелом взглядов взрослых юмористов. Зайдя в класс, директор вызвал Веру Николаевну в коридор, попросив посмотреть за классом библиотекаршу.

– Вера, случайно поймал вот твоего оболтуса. Хорошо так спрятался, если бы искали его, то ни в жизнь не нашли. Представляешь – он сидел в библиотеке! – продолжил карьеру Хазанова директор. – Говорит, все решил. Ты там посмотри, наверное, на листках прочерки поставил и сдал.

– Вы знаете, вообще у нас по два раза проверяют годовую контрольную, – начала оправдываться Вера Николаевна. – Но я уверена, и второй проверяющий тоже поставит пятерку. Он все решил верно.

– Списал? – кривится директор. – А вы куда смотрели, Верочка?

– Не мог он списать, сидел в углу на последней парте, перед ним Ира Томнина, ничего сама еще не решила, я вижу. Сзади стена, слева окно, справа Кондрат, не сильно знаниями от окна отличающийся, да и с другим вариантом заданий. У кого ему списать? – протестует математичка.

– Значит, раньше знал задания, – категорично не хочет верить в меня директор.

– Мы эти задания окончательно составили минут за пять до контрольной! Никто не успел бы решить, да и просто увидеть, – спокойно приводит аргументы Вера.

– Значит так, парень, как там тебя? – сбивается директор.

– Анатолий Штыба, – подсказывает Вера Николаевна.

– Так вот, Анатолий, давай договоримся так, ты мне скажешь, как ты провернул эту аферу, а я тебе гарантирую тройки по всем предметам, – жестко сказал Николай Николаевич.

– По физре и по черчению у меня четверки выходят, – вспомнил я.

– Не придуривайся! Все ты понял, где четверки, там они и останутся. Рассказывай давай, – Вера тоже загорелась желанием узнать мой секрет.

Глава 4

– Аферы нет, просто задачки легкие, – решаю говорить правду я – уж потерплю до конца года всеобщее внимание.

– Что же, пошли проверим. Верочка, дайте ему другой вариант, – просит директор.

– Есть способ лучше. Я сейчас сама напишу несколько заданий, уж придумаю новые, а ты, Толя, постарайся их выполнить, – решительно произносит математичка и скрывается в кабинете, чтобы появиться оттуда минуты через три, за которые директор во мне чуть дыру не прожег взглядом.

Отправив Ирину Игоревну на свое рабочее место в библиотеку, а Веру Николаевну оставив следить за контрольной, директор под конвоем сопроводил меня к себе в кабинет. Там он закурил трубку, на что я поморщился. Отвык я от табака, да и мало кто курил в будущем в помещении, а здесь это казалось естественным. Директору и в голову не пришло спросить разрешения, хотя бы из вежливости.

Смотрю на листок. Задачки, на мой взгляд, сложнее, но для меня они – плюнуть и растереть. Почти не думая, пишу решения. Николаич изумленно смотрит на меня.

– Ты нарочно ерунду пишешь? Думаешь, не проверю тебя? – наконец осведомляется он.

– Готово, – подаю решения задач директору, не обращая внимания на наезды. – Проверяйте.

– Тут сиди и ничего руками не трогай, – говорит директор и почти убегает.

«Блин, он сам их решить не может, – понимаю я. – К Вере пошел». Что тут у него интересного в кабинете? Я решаю осмотреться. Ничего особенного – длинный Т-образный стол, заваленный со стороны директора бумагами, ряды стульев, два шкафа, один платяной, один парадный с кубками и прочими наградами. Портреты Ленина и Черненко на стене. Уже Черненко? Забыл даже, кто генеральный секретарь сейчас. Скоро к власти придет Меченый. Открываю верхний ящик стола, а там маленький портрет Сталина! Вот так поворот, директор – сталинист? Хотя многие фронтовики с уважением относились к вождю. Да и сам Черненко, я читал, почитал Сталина. Сажусь обратно на стул и жду хозяина кабинета.

– Все правильно решил, извини за подозрения! – сказал вернувшийся директор. – Тебя по голове не били? Шибко умный стал.

– Как не били, били, папка не забывает, – не поддерживаю шутливого тона я.

– Я вот что предложить хотел – ты, если надумаешь идти в девятый класс, то говори. Не будешь дурака валять – справишься. Голова, я вижу, соображает у тебя, – пропустил мимо ушей мои слова Николай Николаевич.

– Не-а, сейчас полистал справочник и выбрал, куда идти. В Новочеркасск поеду, в техникум геологический поступать.

– Хм, ну, вариант неплохой, и в вуз можно идти после него. Но, если надумаешь… Ладно, иди, погуляй до третьего урока, что там у вас, кстати?

– География.

– По географии тоже пятерку получать собрался?

– Учил, если спросят – отвечу.

Разговор мне перестал нравиться, и я с удовольствием слинял из кабинета, как только меня отпустили. Немного послонявшись по школе, иду в кабинет географии на первый этаж и сталкиваюсь с Веркой Архаровой. Она, видимо, тоже сдала задачи и вышла из класса.

– Толик, стой! – капризно произнесла девушка, выгодно, как ей казалось, поворачиваясь ко мне вполоборота, чтобы я мог оценить и уже заметную грудь, и выпирающую под шерстяным платьем попку.

– Чего тебе? – спросил я, посмеявшись про себя над ее потугами соблазнения.

– Ты, как Петя мне сказал, тоже хотел в бане на меня посмотреть, но испугался и сбежал? – попыталась вогнать меня в краску она.

И ей бы это удалось, если бы в теле Толика сейчас не был я – старый циник, любящий теток раза в два старше ее.

– Я не сбежал, просто неинтересно было. Ладно если бы ты там одна была, а если вместо тебя увижу крокодилицу какую? Спать потом страшно будет, – отмазался я.

– Шустрый ты стал, – задумчиво молвила красавица, разглядывая меня. – А с контрольной почему ушел? Уж одну задачку Ирка тебе даст списать.

– У меня принципы теперь, я бы и сам брать не стал.

– Куда после восьмого, к отцу, скорей всего? – сменила тему Вера, что было странно, ведь до этого момента она со мной не общалась и моей жизнью не интересовалась.

– Наоборот, подальше от бати. В Новочеркасск хочу, в техан геологический, – озвучиваю ей свой выбор.

– В техан? А потянешь? И почему от отца подальше? – заинтересовалась она.

– Бьет меня, когда бухает. А бухает он все время, – не подумав, говорю правду.

– Что вы тут сплетничаете? – спросил у нас подошедший одноклассник Сергей Каркатов.

– Да вот, Толю, оказывается, отец бьет! Ремнем по попе, говоришь? – ехидно спросила Верка, обратив взор своих прекрасных глаз на первого здоровяка в классе.

Вот удивительно, Серега такой же здоровенный тупарь, как и я, но с ним все общаются. После армии он воевал в Афгане, единственный из класса, и потом эта тема будет главной в его жизни. Бухал с боевыми друзьями, те его пристроили работать в мастерскую по покраске автомобилей. Парень так и не женился и гордился этим на встречах одноклассников.

Постепенно народ подходил и заполнял пустой класс. Пришел и Петя и сразу подсел ко мне, благо Кондрата пока не было.

– Молодец, что не пошел вчера, – зашептал он. – Меня поймали, когда подглядывал, и сегодня отца в школу вызвали. Из комсомола грозят исключить.

– Да не исключат, не переживай! Оно им надо, скандал в конце года, да и бате не нужны лишние разговоры, – успел шепнуть ему, и тут вошла в класс учительница по географии.

Я ожидал, что меня будут спрашивать, и не ошибся. Бодро оттараторил заданные параграфы, добавив от себя информацию про высыхание Аральского моря и скорое его исчезновение. Мол, разделится море на две части.

– Удивил, Штыба. Если бы не бредни про высохшее море, было бы пять, а так четыре! Давай дневник! – опустила меня с небес географичка.

Нет, ну, не идиот ли я? Зачем стал выёживаться, демонстрировать навыки провидца? Еще бы про Перестройку им рассказал.

Физра прошла спокойно, было немного стыдно за свои старые трико и майку, но потом плюнул на презрительные взгляды умников и чувствовал себя комфортно. На черчении рисовал шар, стоящий на свету. У меня способностей к рисованию не было никогда, а вот Толян умел. Поскольку мышечная память уже кое-как работала, шар вышел неплохим, как и его тень. После уроков еще немного прошелся по коридорам, но толпы детей, с ором бегающих рядом, меня стали раздражать. Оделся и пошел домой. Знаю, бати нет еще, а значит, есть время провести осмотр своего жилища.

Дома хорошо. Снежок облизал меня, бабуля без слов налила мне вчерашний борщ, корову еще не привели. Стал осматривать комнаты, а их в доме три. В одной, самой маленькой, спал я, потом общий зал и бабулина довольно большая комната. Причем единственная с открытыми ставнями окон, выходили они в огород, который уже радовал ростками зелени. Нашел свою заначку в семнадцать рублей сорок копеек. С учетом оставшихся со сдачи от выданных отцом двух рублей вышло почти девятнадцать рублей. Негусто. Была еще дюжина бутылок в заначке, это два рубля сорок копеек, а вот даст ли отец денег на поступление или нет, неизвестно.

После восьмого класса у школоты было три экзамена – русский язык, алгебра и геометрия. И все. В десятом классе письменно сдавали математику и русский (сочинение), остальные же предметы – литература, физика, химия, иностранный язык – экзаменаторы принимали устно. Раздражало, что экзамены в техникум будут проходить с первого по двадцатое августа. Долго мне еще придется дома с отцом жить, почти все лето. И свалить некуда – пятнадцать лет всего мне. Пока корову не привели, сижу, думаю о своей жизни в дальнейшем.

Спасать СССР я не планирую – очутиться в одной стране с бывшими советскими республиками не хочу. Я бы и Кавказ отделил с удовольствием. Свалить из страны или, зная подводные камни, попробовать подняться во время развала СССР? Что имеем? Сейчас мне пятнадцать, скоро шестнадцать, и до моего совершеннолетия еще два года. Потом надо как-то под призыв не залететь, через вуз не получится, ведь студентов не будут забирать только с восемьдесят девятого года. Если поступлю в техникум, то четыре года можно не переживать, до восемьдесят восьмого. А потом что? Год бегать от призыва и поступать в вуз? Чисто в теории можно, а можно и за границу свалить, жаль, не помню, когда железный занавес откроют. Важно и на что жить. Стипендия в техникуме сейчас всего тридцать рублей, но зато ее дают всем, даже троечникам. Для горняков, нефтяников и еще кого-то есть добавка в семь рублей, были надбавки и за хорошую учебу, сколько – не помню. Тот мой знакомый из техана говорил вроде про какие-то талоны на питание. В общем, с голоду не помру. Есть и варианты заработка. Я, например, годик в своем прошлом занимался фарцовкой, и выходило до сотни рублей в месяц. Более дальние планы составлять проще, ведь я знаю, какие идеи в бизнесе сработают в будущем, к старости битков прикуплю, да и хороший геодезист в любой стране нужен.

Ездил пару раз на Кипр и в Бразилию в командировки. Хотя, стоп! Я в техан иду тупо переждать время до совершеннолетия, а нужно ли мне вообще образование или нет? Скоро страна развалится и заработать можно будет на ровном месте, вон хоть в МММ вложиться. Продать только вовремя успеть, до августа. Я в свое время так телевизор купил, очень хотелось тогда еще вложить деньги, но понимал, что лавочка вот-вот прикроется.

Итак, пока техникум. Осталось решить вопрос – что делать летом? Нет, работу мне дома по хозяйству всегда найдут, хотя бы сено косить, но это неинтересно, да и некомфортно мне тут, сижу как в тылу врага. Вон он, кстати, пришел – слышу пьяный голос. Рано сегодня что-то, калыма не было, скорее всего.

– Толик, иди во двор, глянь на мопед. Рассчитались им за трех бычков. Может, починишь? Там ерунда, говорят. Твой будет, – заглянула на секунду в комнату батина голова.