Женщина-рисунок E-Book

Татьяна Тронина

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Истории любви. Романы С.Демидовой, А. Луниной
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 339

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Соня считала, что любовь, привязанность, брак – не для нее. Ну не было вокруг мужчин, способных взволновать ее сердце! Да и слабое здоровье свое воспринимала Сонечка как преграду для серьезных отношений. Живопись – вот удел нежной и хрупкой девушки. Думала ли она, что столкнется с настоящей страстью, что ради любви ей придется пойти на жертвы, поссориться с родными и оказаться в центре международных интриг…

Leseprobe

Татьяна Тронина Женщина-рисунок

* * *

—…Нарисованная роза должна пахнуть!

Руководитель отдела рекламы кондитерской фабрики «Б. Чиркунов» потыкал указкой в увеличенную проекцию розы, висевшую над столом, и страстно обратился теперь уже ко всем присутствующим:

– А она пахнет? Скажите честно, она – пахнет?

Члены худсовета задумались.

Соня с тревогой вгляделась в их лица – что скажут?.. У нее не было никаких иллюзий в отношении своего рисунка, но совсем уж бездарным она его тоже никак не считала. Обычная роза… Лепестки, листья, стебель с колючками – реализм в чистом виде! Тем более что Соня рисовала с натуры – специально для того купила розу в цветочном магазине. Долго выбирала самую красивую, самую живописную, спорила с продавщицей, недовольной тем, что Соня разворошила все ее букеты…

– Пахнет-пахнет! Еще как! – нетерпеливо крикнула менеджер из отдела рекламы Таисия Петровна – полная дама «элегантного возраста», и оглянулась на часы, висевшие на противоположной стене. Часы были украшены гирляндой, внизу болталась стеклянная сосулька серебристого цвета.

14.00 – показывали часы. Они напоминали о том, что до Нового года оставалось всего десять часов. И за эти десять часов надо было переделать кучу дел. Таисия Петровна являлась матерью большого семейства, и ее муж придерживался традиционных ценностей: Новый год – праздник семейный, который надо встречать дома, за столом, а на столе, помимо шампанского и мандаринов, должны присутствовать еще оливье и селедка «под шубой». Ну и прочие разносолы, приготовление которых лежало на Таисии Петровне…

Допустим, холодец она сварила еще накануне, а вот салатики еще предстояло настрогать! Ну и о себе, любимой, тоже не стоило забывать – одеться, накраситься, уложить кудри… Для супруга же старается! Как-никак, тридцать лет вместе, как один день…

Нетерпение Таисии Петровны все и испортило.

Руководитель отдела рекламы, непосредственный начальник Таисии Петровны и одновременно мужчина новой формации (из тех, кто забывает про отпуск и больничных не берет принципиально), заметил взгляд своей подчиненной на часы и моментально отреагировал. Он дернулся, точно от удара током, и патетично возвысил голос:

– Да? Вы уверены?.. А чем она пахнет?!

Здесь надо отметить, что руководитель отдела рекламы, Валерий Анатольевич, сам себе выпестовал язву желудка (душевными терзаниями и ненормированным рабочим днем). Посему он не пил шампанского, не ел мандаринов, а тяжелая и жирная пища ему была вообще строго противопоказана. Кроме того, у начальника отдела рекламы отсутствовала семья (ибо все свое время и силы он отдавал только работе). На Новый год руководитель отдела рекламы запирался у себя дома, включал DVD-проигрыватель и смотрел что-нибудь из классики (Тарковский, Бергман, Феллини, Эйзенштейн) или арт-хауса. Под утро он принимался плакать и напряженно думал о смерти. А первого числа он уже ехал на работу и думал только о работе и о том, что если бы не он, то все производство давным-давно бы развалилось… И так до следующего Нового года.

Поэтому руководителю отдела рекламы было глубоко противно все, что было связано с приемом пищи, семейными ценностями и праздничной эйфорией.

– Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет… – пробормотал технолог. Технологу недавно исполнилось сорок пять лет, и он являл собой тип мужчины в самом расцвете сил. Его все в этой жизни устраивало, ему было все интересно, и во всем происходящем он находил позитив. Вечером они с женой собирались идти в Большой театр, на «Щелкунчика». Опоздать на спектакль технолог ничуть не боялся, ибо был оптимистом. Он вгляделся в рисунок и произнес то, что думал: – Роза Софьи Александровны пахнет сладкими духами. Такой, знаете, компотно-фруктовый оттенок чувствуется…

– Весной она пахнет! – в кабинет заглянула молоденькая блондинистая бухгалтерша. Схватила какие-то папки и убежала. Бухгалтершу ждал дома ревнивый муж, временно безработный (уже полгода как). Все его силы уходили на ревность и выяснение отношений. Вот и сегодня он наверняка собирался закатить жене скандал – ну как же так, не может быть, чтобы людей задерживали допоздна, тридцать-то первого декабря… Бухгалтерша это чувствовала, но домой бежать не собиралась. Да пусть будет скандал – может, хоть так дело сдвинется с мертвой точки!

– Роза Софьи Александровны ничем не пахнет, – с мукой в голосе произнес руководитель отдела рекламы. – Она вообще не выглядит настоящей. Это папье-маше. Тряпка! Кладбищенский ширпотреб!

– Скажете тоже! – испугалась Таисия Петровна и опять скосила глаза на часы. – Вполне приличная роза!

– Софья Александровна, а вы что об этом сами думаете?

Соня пожала плечами:

– Мне кажется, мой рисунок полностью отражает концепцию.

– Да? Вам кажется?.. А вы не забыли, что конфеты, дизайн обертки которых поручено вам разработать, будут реализовывать в День всех влюбленных? – нервно напомнил руководитель отдела рекламы.

– Нет, не забыла… – спокойно отозвалась Соня. – Молочный шоколад с кремово-ликерной начинкой, в форме сердечка, обертка – на красном фоне белый овал, в центре его – роза… Все в одной стилистике, форма полностью отражает содержание.

– А где же креатив? – саркастически спросил руководитель отдела рекламы. – Послушайте, Софья Александровна, в условиях нынешней конкуренции…

– Да нормальный дизайн, чего вы привязались, Валерий Анатольевич… – вклинился технолог. – Классический вариант подарка на чуждый нам праздник, Валентинов день этот самый… У нас, русских, между прочим, есть свой день влюбленных – день Петра и Февронии! Ну да ладно, пусть будет валентинка, лишь бы любили друг друга, – тут же позитивно осадил он себя. – Шоколадное сердечко… А креатив тут – во вкусе, а уж ко вкусу никто не придерется, уникальная технология, пальчики оближешь… Вы вот сами какие валентинки привыкли дарить?

Провокационный вопрос! Руководитель отдела рекламы побледнел. Потом пошел пятнами. Кадык на его шее заходил вверх-вниз. Он явно не находил слов. Но когда он их найдет наконец… Страшно представить, что будет.

«Этак мы тут до ночи заседать будем!» – подумала Соня и, быстро встав, взяла в руки макет будущего лакомства – маленькое сердечко. Так конфета должна была выглядеть в реальности…

– Вот, полюбуйтесь… – она подняла макет повыше. – Конфета небольшого размера. Главная нагрузка – на цвете основного фона и форме. Фон – ярко-алый, форма – сердечко. Классика, словом. Рисунок еще… Роза. Это – цветок любви. Не фикус, не кактус, не орхидея… Что символизирует роза? Любовь. Изображать же ягоды, фрукты и зверят – совсем людей с толку сбивать. Главное, повторяю, – форма и цвет основного фона обертки. Спорить о том, пахнет роза или нет, – бессмысленно… Конфета недорогая, основные покупатели – школьники и студенты. Купили оптом горсть и убежали… Вглядываться никто не будет. Да, обратите внимание, у меня роза на белом фоне и заключена в два кольца – синее и золотое. Цвета все торжественные и праздничные. Креатив – именно в ярком цвете и форме. В классике то есть, как и сказал Игорь Андреевич… – она кивнула в сторону технолога. – Все.

Руководитель отдела рекламы вздохнул и принялся ожесточенно листать свой блокнот.

«Кажется, разжевала…» – подумала Соня и встретилась глазами с Левой Итиным, экспертом по связи с общественностью.

Лева оскалил в улыбке длинные передние зубы и незаметно показал Соне кулак с поднятым большим пальцем – дескать, хорошо ты Анатольевича отбрила. Соня вежливо улыбнулась в ответ. Итин кивнул ей – гладко выбритая его голова, формой напоминающая дыню, сверкнула отраженным от электрических ламп светом…

– Ну что ж, господа… – снова вздохнул руководитель отдела рекламы, пролистав блокнот до последней страницы. – Пора закругляться. Софья Александровна, ваш дизайн-проект меня устраивает, тут, пожалуй, Америки точно не откроешь…

Все зашумели, задвигали стульями, потянулись к выходу из конференц-зала.

– Минутку… Чуть не забыл. С наступающим вас всех!

– И вас, Валерий Анатольевич…

– С Новым годом!

…Высыпали в коридор.

– Господи, я думала, никогда не закончится… – простонала Таисия Петровна.

– Мальчики, девочки, просим вас в бухгалтерию, там стол накрыли… – из-за угла выскочила все та же блондинистая бухгалтерша – Наташа, кажется.

– Нет-нет-нет! Меня муж ждет! Столько дел…

– Меня тоже ждет… Подождет! – мстительно закричала Наташа. – Я, между прочим, за двоих пашу…

– Нет-нет-нет, до города два часа… а пробки!

– Точно, сейчас самые пробки! – всполошился кто-то.

Соня пробок не боялась – она, как всегда, собиралась ехать до Москвы на электричке. Кондитерская фабрика «Б. Чиркунов» находилась далеко за МКАДом.

– Сонечка, и вы! – Наташа поманила за собой Соню. – Вы, насколько я помню, счастливица, без семьи…

«Сволочь какая! – беззлобно подумала Соня. – Все-то они знают!» И подтвердила:

– Да, мужа и детей у меня нет. Но другие родственники… Мы вместе собирались праздновать.

– Какие родственники? – спросил Лева Итин, цепляя Соню под локоть.

– Мачеха и сводная сестра еще… – ответила Соня, пытаясь незаметно высвободить руку.

Но Итин держал крепко. И как-то чересчур интимно.

– Ничего, подождут… – бодро произнес он. – Я на машине, Сонечка, я вас подвезу прямо до дверей. Можно на «ты», а?.. Коллеги ведь!

– Нет, я пас! У меня билеты на спектакль! – технолог помахал всем рукой, побежал к выходу. – С Новым годом всех!

– Здоровья, счастья! – тоже махнула на прощание Таисия Петровна, пятясь назад.

– Сонечка, у тебя праздничное настроение? – глубоко интимным голосом спросил Итин.

– О да! – горячо согласилась Соня, не оставляя попыток высвободиться.

Она странно себя чувствовала. Безусловно, это были ее коллеги – все вместе они работали на кондитерской фабрике «Б. Чиркунов». Но, с другой стороны, Соня являлась, что называется, фрилансером – то есть свободным работником. Точнее – свободным художником. Ей давали задание (дизайн-проект конфетных оберток, например вот как сейчас), и она преспокойно выполняла его у себя дома. Потом ее проекты обсуждались на худсоветах…

Из присутствующих она была знакома со всеми, но дальше «здравствуйте – до свидания» дело не шло.

Вот, например, Лева Итин. Соня про него знала только то, что он жуткий бабник и его надо опасаться (совет Таисии Петровны, как-то данный Соне за обедом в фабричной столовой).

До сегодняшнего дня Итин не обращал на Соню внимания и бегал в основном за девочками из бухгалтерии. Но сейчас буквально прилип к ней.

Что это значило?

Это значило только одно – в новогоднюю ночь Лева Итин оставался без женского общества. Видимо, все его послали… Ну да, бабник же. Никто не любит бабников. Осталась только Соня. НЗ (неприкосновенный запас). Его последняя надежда!

– Прошу…

– Лева, открой шампанское, пожалуйста!

– Я-то открою, но только учтите – я за рулем! – Итин наконец отвалился от Сони. – Мне вон еще девушку до дома везти.

Все многозначительно посмотрели на Соню. Соня криво улыбнулась. «А что делать? Орать во все горло, что я только под страхом расстрела свяжусь с Левой?..»

Хлопнула пробка. Запенилось, зашипело игристое вино в бокале…

– С наступающим!

Выпили, заговорили разом:

– Чей год-то отмечать будем? Собаки? Лошади?

– Дракона! Надо надеть черное с красным и…

– Вот, граждане, дожили – уже и Новый год по-китайски отмечаем! Как они нам скажут, так мы оденемся!

– Между прочим, их Новый год еще через месяц только праздновать полагается…

– Скоро весь мир будет по-китайски жить! А у меня жена, представляете, совсем чокнулась на фэн-шуй… Кровать то туда подвинет, то сюда, то шкаф заставляет по периметру двигать, то зеркало в туалете повесит… Брошу я ее.

– А еще, говорят, индийцы этих китайцев скоро по численности догонят!

– Индейцы? – искренне удивилась Бронислава Антоновна Потоцкая – милая пожилая дама лет восьмидесяти, из приглашенных (утром на фабрике давали праздничный концерт в честь ветеранов). Пятьдесят лет назад Бронислава Антоновна создала обертки к известным всему Советскому Союзу конфетам «Гусиная шейка», «Попробуй отними» и «Красный трюфель». Фабрика «Б. Чиркунов» считалась преемницей старых традиций. – Помню фильмы с замечательным молодым актером Гойко Митичем, в которых он исполнял роль Чингачгука…

– Да нет, Бронислава Антоновна, мы об индийцах говорим! О тех, которые в Индии живут… Бхагавад Гита как она есть!

– Какая Бхагавад? Камасутра!

– А, «Зита и Гита»! – сообразила наконец Потоцкая.

Лева Итин быстро перехватил несколько бутербродов с праздничного стола и, жуя на ходу, стал пробираться обратно к Соне.

Соня юркнула в сторону и спряталась за Потоцкой.

– Бронислава Антоновна, расскажите, пожалуйста, как вы свои замечательные обертки придумывали? – спросила Соня у своей пожилой коллеги. Спросила тем не менее с искренним интересом.

– Ой, деточка, сама не понимаю… Так уж вышло! – оживилась Потоцкая. – Сядем вот сюда, на диванчик, я расскажу… Я ведь после окончания художественного училища пошла работать в «Медкнигу». Рисовала иллюстрации к учебникам по анатомии человека. Да, а ты как думала! Ведь фотография всех тонкостей человеческого организма не передаст, только художник сможет изобразить печень или там селезенку так, чтобы будущий медик их уж никак не перепутал…

– Ой!

– Да-да! От меня зависело, насколько хорошие врачи будут работать у нас впоследствии в медицинских учреждениях… Ради такого дела мне пришлось выучить анатомию! Хоть ночью сейчас разбуди – расскажу строение черепа и как должна выглядеть кровеносная система… Мускулюс трицепс, мускулюс квадрицепс, мускулюс глютеус, делириум тременс… До сих пор помню латынь! Часто приходилось рисовать с натуры.

– Ой…

– Да-да, деточка… Однажды меня случайно заперли в морге, и я целую ночь… Впрочем, я отвлеклась – вы же, деточка, хотели узнать, как я стала рисовать обертки?

– И как же? – Соня краем глаза следила за лавирующим вокруг столов Левой. Итин, слава богу, пока еще не нашел ее. Потом отвлекся на новую порцию бутербродов…

– Партия сказала – «надо». И меня направили на кондитерскую фабрику, – продолжила свои воспоминания Бронислава Антоновна. – Первый заказ – нарисовать коробку конфет к юбилею Седьмого ноября. Создать макет, так сказать, коробки… И дали указание – Ленина и Мавзолей рисовать нельзя.

– Почему? – спросила Соня.

– Это слишком серьезные изображения для конфет. Я целую ночь не спала, все придумывала, что бы такое изобразить на коробке… И придумала! Нарисовала Зимний дворец и марширующих на его фоне матросов. Получилось очень торжественно и празднично! Мне за этот рисунок потом дали огромную по тем временам премию!

– Здорово! А у нас на худсоветах очень строго… – призналась Соня.

– Деточка, ваши худсоветы по сравнению с нашими, тогдашними – просто утренник в детском саду! – замахала руками Потоцкая. – На наших как начнут разбирать, соответствует ли рисунок идеологически-воспитательным целям… Ведь конфеты дети едят! Сколько раз худсовет не одобрял моих рисунков! И оставалась я с носом, без денег. Так и жила – то густо, то пусто…

– Да и сейчас то же самое! – засмеялась Соня. – Вот сегодня пристали – «ваша роза не пахнет»!

– Надо же! Выходит, времена не меняются… – всплеснула руками Бронислава Антоновна. – Но ничего, деточка, привыкнешь… Ты еще совсем юная, двадцати, поди, и нет еще? – дальнозорко прищурилась она.

– Мне двадцать девять.

– Да?! И не замужем? Такая хорошенькая?.. Волосики светленькие, глазки голубенькие… Принцесса из сказки! И – не замужем?! В наши времена тебя бы старой девой давно считали…

– Бронислава Антоновна, я не хочу замуж. Совсем! Ну их всех… Так хорошо одной!

– И ты счастлива – одна-то?

– Да! Да!.. – опять засмеялась Соня.

– Не может быть, – возмутилась Бронислава Антоновна и огляделась: – Да что там, кто у нас тут есть, холостой… Живо тебя сведу!

– Бронислава Антоновна, умоляю! – в ужасе зашептала Соня. – Не надо меня ни с кем сводить!

– Вздор! – безапелляционно возразила пожилая дама. – Ты пока жизни не знаешь, а я знаю. Это что за юноша? – ее сухой, крючковатый палец указал на Леву. – Холостой?

– Умоляю!..

– Кольца на пальце нет у него… Значит, холост. Молодой человек! – возвысила голос Бронислава Антоновна. Лева повернул голову и перестал жевать, заметив Соню.

Рысью побежал на зов.

– Да, дорогая Бронислава Антоновна? – сладко спросил Лева, не отводя глаз от Сони.

– Как вас, юноша… всех не припомню…

– Лев! – чеканно, с гордостью ответил Итин.

– Лев! Чудесно… Лев, вот девушка одна скучает… А мне пора. Сейчас уже машину подадут. Ну все, с наступающим вас, мои дорогие. Будьте счастливы! – с особой интонацией произнесла Потоцкая и шустро, несмотря на возраст, засеменила прочь.

– Да, не стареют душой ветераны! – сказал Лева и немедленно спикировал на диван рядом с Соней. – Бутербродик?

– Нет, спасибо, не хочу наедаться… – Соня попыталась отодвинуться. – Вечером Элеонора обещала пир горой…

– Элеонора?

– Да, мачеха… Я живу с мачехой и сводной сестрой. Сестру зовут Снежана… – Соня слегка приврала – они с родней жили не вместе, не в одной квартире, а были соседями по лестничной клетке. Леву, по идее, должно было отпугнуть присутствие родственников рядом с Соней.

Но Леву это ничуть не отпугнуло.

– Да? Мачеха и сводная сестра? – улыбнулся он, опять показав длинные передние зубы. – Супер! Совсем как в сказке… Они злые? Допекают тебя? Слушай, но мы можем поехать сразу ко мне, зачем портить себе праздник…

– Нет-нет! – испугалась Соня. – Элеонора и Снежана – чудесные люди! Я их обожаю… Они меня ждут! Я не могу их подвести…

Тут Соня не соврала. Новый год они договорились встретить втроем – семья как-никак. Даже после смерти отца эта традиция не прервалась.

– Тогда поехали к тебе. Посидим, потом поедем ко мне. Будем гулять всю ночь! – раздувая ноздри, хищно сказал Лева.

Соня онемела. Подобной бесцеремонности она никак не ожидала. На худсовете от нападок начальства и то было проще отбиваться!

– Э-э… а-а… – начала она, пытаясь подобрать слова.

– Да? Ну и отлично! Все, заметано! – возликовал Лева Итин. – Слушай, Крымова, ты отличная девчонка… По секрету – какие мужчины тебе нравятся?

Соня опять смешалась. Она еще не успела отвергнуть предложение Итина встретить Новый год вместе, а тут новый вопрос… Как лучше – сначала деликатно послать Леву, а потом сказать, что никакие мужики ей не нравятся, что больше всего в жизни она ценит покой и душевное равновесие? Или переоформить ответ: мужиков и тягу к покою – сначала, а потом логически закончить тем, что Лева ей задаром не нужен?

– Ну любимые актеры у тебя, например, есть? – Лева цапнул со стола бокал с шампанским, вручил его Соне, а пустой отнял. – Пей… С наступающим тебя! Я не пью, вот видишь, соком с тобой чокаюсь… Непьющие мужчины нынче на вес золота, согласна?

Соня опять задумалась. Ответить «да» (а ведь правда, непьющих мужчин мало), потом – тем не менее – заявить, что мужики ей до лампочки, а покой превыше всего, а затем логическим путем закончить речь, деликатно послав Леву Итина куда подальше? Ведь не встречать же вместе с ним Новый год, правда?!

– Сонь, так какой у тебя любимый актер, а? – игриво толкнул ее плечом Лева.

– Я забыла его фамилию…

– Слушай, а как тебе Вин Дизель? Тебе нравится Вин Дизель?

Соня поняла мысль Левы. Лева думал, что он похож на Вина Дизеля – тоже лысый и голова дынькой. Но Лева, скорее, был карикатурой на Вина Дизеля…

– Ты знаешь, я думаю… – издалека начала Соня, пытаясь в единое целое слепить сразу несколько своих мыслей, но тут заиграла музыка, и бухгалтерша Наташа стала бросать в присутствующих конфетти.

Кто-то из младшего персонала был уже слегка под градусом. Молодой, в офисном костюме, парень (кажется, из одного отдела с Итиным) пружинящей походкой скользнул к ним.

– Блондиночка, можно вас? – склонился он над Соней.

Соня приняла его за своего спасителя. Она приподнялась уже, но Итин твердой рукой усадил ее обратно.

– Девушка не танцует, – холодно произнес он.

– Титькин, ты что себе позволяешь? – обиделся парень.

– Я – Итин. А на тебя, Светлов, я завтра докладную начальству подам… – стальным голосом произнес Лева. – Я все скажу… Все твои шуточки передам, и как ты о Борисе Борисовиче отзывался, и что ты в «Одноклассниках» в рабочее время сидишь, и сколько раз раньше времени рабочее место покидал…

Судя по всему, список обвинений был довольно длинным, а Итин желал озвучить все прегрешения этого самого Светлова. Это вам не банальное приглашение к мордобою – «давай выйдем!». Поэтому нельзя было не воспользоваться моментом!

Соня переползла через бортик дивана, затем попятилась к выходу. Вокруг смеялись, шумели, летало в воздухе конфетти…

Соня подхватила свою сумочку и через мгновение уже была в коридоре. Тихо, темно наполовину. Соня побежала по коридору. В гардеробной нашла свое пальто и, на ходу пытаясь попасть в рукава, заскакала по очередному коридору к проходной.

Сзади хлопнула дверь, раздались чьи-то возбужденные голоса. «А вдруг Итин сейчас побежит за мной?» – с ужасом подумала Соня. И еще быстрее рванула вперед.

…На улице уже смеркалось. Соня на миг оглянулась – над ней возвышался корпус офисного здания «Б. Чиркунов» (десять тысяч тонн высококачественного шоколада в год).

Далее громоздились фабричные корпуса (высококлассное оборудование производства фирм Италии и Германии, непрерывный цикл производства).

Горизонт между корпусами терялся в сиреневой дымке, пропитанной сладким запахом какао, вдали черной стеной стоял лес.

Соня рванула к воротам.

– С наступающим! – торопливо крикнула она очередному вахтеру, проскочив через стеклянную вертушку на улицу.

Черное асфальтовое шоссе, по которому на скорости проезжали машины… У остановки – толпа (в основном те, что работали на фабрике), люди весело переговаривались. Затормозила маршрутка. Соня полезла вперед.

Общественный транспорт здесь ходил довольно часто, но для Сони было очень важно удрать побыстрее от Итина. Соня вдавилась в толпу…

– Девушка, не торопитесь, сейчас еще маршрутка подойдет…

Соня затанцевала на месте, пропуская какую-то массивную тетку в зеленом драповом пальто, груженную пакетами. Зеленое пальто неожиданно замерло, перегораживая проход в салон.

– Женщина, побыстрее! – нетерпеливо крикнула Соня.

– Куда быстрее-то? – отозвалось недовольно пальто. – Здесь места нет…

Соня с досадой захлопнула дверь, и маршрутка сорвалась с места.

На остановке оставалась только одна Соня. «Минут десять теперь ждать, не меньше… А то и все пятнадцать!»

Соня оглянулась и увидела, как начали плавно разъезжаться ворота фабрики, пропуская автомобиль. Это мог быть Лева Итин! Сейчас он увидит Соню на остановке, притормозит, и от него уже не отвязаться…

«Спрятаться?» – она оглянулась. Но за стеклянным павильоном не укроешься… И тогда Соня побежала с небольшого косогора – прямо в лес.

Здесь надо заметить, что на общественном транспорте до станции было минут двадцать езды. Но Соня слышала, что до станции пешком напрямую – те же двадцать минут. Летом большинство людей по лесу и добирались до станции… Да и сейчас, зимой, любители пеших прогулок и свежего воздуха именно так и делали… А экономия какая! Известно же, какой нынче дорогой общественный транспорт!

Места были спокойные, тихие, сроду никаких происшествий не случалось… Заблудиться Соня тоже не боялась. Это невозможно – заблудиться в подмосковном жиденьком лесочке! И не холодно – минус пять – минус семь где-то… В Москве, наверное, как всегда в новогоднюю ночь, – ноль.

Соня побежала по утоптанной снежной тропинке. Сначала она бежала вдоль забора, за которым прятались фабричные корпуса, потом тропинка повернула влево. От выпитого шампанского стало жарко. Соня засмеялась – она была отчаянно рада, что сумела так ловко обхитрить Леву Итина…

Сиреневые сумерки становились все гуще. На очередном косогоре Соня поскользнулась и бухнулась в снег. Вскочила, отряхнулась, еще полная предновогодним, бездумным весельем… И вдруг обнаружила, что тропинки-то и нет!

«Ведь была же только что!» – Соня принялась, утопая в снегу, бегать по кругу.

Ни намека на тропинку.

Тогда Соня прислушалась, надеясь по шуму электричек угадать направление. Никакого шума. Лишь вороны хрипло каркали где-то высоко в черных ветвях.

– О господи!..

Нет, Соне не стало страшно. Ей стало… как-то неприятно, что ли. Неприятная ситуация.

Девушка – одна, в лесу, накануне новогодней ночи. Напоминает страшную сказку… Интересно, а волки тут водятся?

«Может, вернуться назад?» – Соня принюхалась – но густой шоколадный запах равномерно окружал ее со всех сторон. «А где он, этот… зад?» По запаху не выйдешь.

Соня закружилась на месте и поняла, что уже окончательно не понимает, откуда она пришла.

– Ау! – закричала Соня. – Ау!!!

Она надеялась, что кто-то из прохожих ее сейчас услышит. «Да кто сейчас пешком-то на станцию захочет идти? – неожиданно пришла в голову новая мысль. – Все домой торопятся – праздник же!» И вообще, тридцать первое декабря – хоть и рабочий день, но большинство людей отпустили после обеда, еще до сумерек.

Соня побежала, по колено проваливаясь в снег. Это ж надо, в Москве снега нет, а тут его почему-то вон сколько… Черные деревья. Еще не темно, но… сумерки.

Сумерки. Солнца нет. Все вокруг тусклое и холодное.

– Ау-у!

Соня уже едва не плакала, праздничное настроение улетучилось напрочь. «Нет, но это невозможно – заблудиться в подмосковном лесу!»

«А почему нет? – возразила она себе тут же. – Подмосковье – огромное. Через час станет совсем темно. Я окончательно заблужусь…»

Соня попыталась вспомнить, что в подобных ситуациях принято делать. «Кажется, надо определить, где юг, а где восток… то есть север. Север там, где эти… мхи. На деревьях. А запад – там, где солнце садится. Но сегодня солнца не было… И вообще – ну определю я стороны света – а толку-то?! Все равно я не знаю, в какую именно сторону надо идти!»

Тогда Соня решила идти в одном направлении. Если все время придерживаться одного направления, а не очумело метаться по лесу, то рано или поздно точно куда-нибудь выйдешь…

Минут пятнадцать Соня четко шла вперед. И в самом деле – среди деревьев засиял просвет, и Соня увидела край какого-то огромного, занесенного снегом поля. Из снега уныло торчали островки пожухлых каких-то былинок. Вдали мерцали огни.

Соня хотела обрадоваться, но почему-то не смогла.

Страх тоже покинул ее. В сердце осталась холодная, бесприютная пустота. «Куда я тороплюсь? Зачем? Зачем я живу? Зачем все это?» Соня безвольно опустила руки и остановилась. Сумка соскользнула у нее с плеча – и шлепнулась прямо в снег. В сумке были подарки для Снежаны и Элеоноры, кстати… Ну и медицинская карта, с которой Соня никогда не расставалась.

«Началось. Опять», – отстраненно, где-то на краешке сознания, мелькнула мысль.

Это было началом приступа.

«Сейчас я потеряю сознание. И упаду…» – вяло подумала Соня. Она уже привыкла к этим странным приступам – странным потому, что ни один врач не мог назвать точного диагноза. Она сдала кучу анализов, несколько раз лежала в самых разных больницах, проходя всесторонние обследования, – бесполезно. Ни анализы, ни обследования не выявили какого-либо серьезного заболевания.

Практически здорова. А вот поди ж ты – ни с того ни с сего вдруг падает в обмороки, лет с восемнадцати это началось…

Иногда Соня падала в обморок несколько раз в месяц, иногда – раз в несколько месяцев. Вдруг чувствовала холод в сердце, тоску, и – бух навзничь! Несколько раз серьезно расшибалась. Потом научилась точно определять начало приступа и сразу же ложилась куда придется, не обращая внимания на реакцию окружающих.

Снежана и Элеонора уже привыкли, а вот незнакомые люди – пугались, вызывали «Скорую». Не единожды обмороки случались на улице, в оживленном месте…

Неприятно, но, в общем, ничего страшного. Всегда обходилось.

Но свалиться в обморок в зимнем лесу?

Когда никого нет рядом? Никто не разбудит, не заставит подняться!

Может быть, ее найдут потом. После Нового года. Начнут искать, узнают, опросив свидетелей, что в электричку она так и не села. Пойдут и увидят девушку на краю леса, лежащую на снегу. Белую-белую. С белыми волосами, примерзшими к ледяной корочке на снегу. С заиндевевшими ресницами. В сумке обнаружат ее медицинскую карту, поймут, что с ней случилось.

Что, в принципе, давно должно было случиться.

«Разве я не ждала смерти? – подумала Соня, чувствуя, как немеют ноги и руки – еще чуть-чуть, и она сама упадет на снег рядом со своей сумкой. – Разве я не знала, что все именно этим и закончится? Знала. Ждала. Ни с кем не связывала свою жизнь. Никого не любила. Не устраивалась на постоянную работу. Зачем? Нет смысла…»

Соня попыталась вздохнуть, но у нее не получилось. Тело окончательно обмякло.

И Соня стала падать.

Рухнула на бок, потом в последнем усилии перекатилась на спину. Уставилась в темно-серое, сумеречное небо, перечеркнутое черными ветвями деревьев. Ни звезд, ни луны – густые темные облака спрятали небосвод, словно затянули его огромным пуховым одеялом.

Соня моргнула, и глаза ее закрылись. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Холод медленно стал забирать ее в плен, убаюкивать. Впрочем, еще минуту ее сознание бодрствовало – за эту минуту Соня успела вспомнить свою жизнь: детство, смерть мамы, женитьба отца на Элеоноре, соседке по лестничной клетке; учеба в школе, учеба в институте, смерть отца, работа на кондитерской фабрике… Несколько кавалеров – но так, ничего серьезного.

Всё.

Вот и всё.

* * *

– …Я все скажу!.. Все твои шуточки передам, и как ты о Борисе Борисовиче отзывался, и что ты в «Одноклассниках» в рабочее время сидишь, и сколько раз раньше времени рабочее место покидал… – стальным голосом перечислял Лева Итин, чувствуя, как в груди закипает холодная, беспощадная ярость.

– Ябеда-корябеда! – захохотал Светлов и щелкнул Леву по носу.

Этого Лева уже стерпеть не мог. «Все, – сурово подумал он. – Точно докладную напишу! И добавлю, что он морально разлагает коллектив! Пьет пиво в обеденный перерыв! Напишу, чего бы мне это ни стоило!..»

Лева усмехнулся и мужественно повернулся спиной к этому гаду Светлову. Он чувствовал себя героем боевика. Вин Дизелем.

И тут Лева обнаружил, что хорошенькая блондиночка, Соня то есть, исчезла.

Вот только что сидела на диване, изящно положив одну стройную ножку на другую, отчего из-под синенького платья (в тон глазкам) выглядывало ровное, восхитительное колено, держала в ручках бокал, мило хихикала, и бац – уже нет ее!

Лева оглядел комнату. Гад Светлов танцевал с Наташей, другие хохотали у праздничного стола, в воздухе кружилось конфетти, музычка опять же…

Никто не думал расходиться. Хотя, между прочим, уже отмечали Новый год – неделю назад корпоратив был! Не нагулялись, видно. А тогда гуляли в клубе на Берсеневской набережной. Кстати, гад Светлов и тогда безобразно себя вел – мало того что напился, так еще и двухлитровую бутылку водки в подарочной упаковке упер с праздничного стола! Думал, что никто не заметит! Не-ет, Лева Итин все заметил!

«Надо и об этом еще в своей докладной упомянуть!» – решил Лева. И пошел искать Соню – может, опять болтает с какой-нибудь старухой?..

Но Сони нигде не было.

– Наташка, ты видела художницу? Ну ту, беленькую?

– Соню? Соня ушла!.. Га-га-га… – Наташа закатилась от хохота.

– Не смешно, – оборвал Наташу Итин и вышел в коридор.

– Очень ты ей нужен… – Наташа высунулась следом.

– Да, нужен! – огрызнулся Лева.

Наташа – дура. По большому счету, на нее тоже следовало написать докладную. Или нет – лучше позвонить ее супругу и голосом анонима намекнуть, что Наташка путается с кем ни попадя. Супруг озвереет – он у нее чокнутый, не случайно на работу его никто не берет… Он ее убьет.

А если Наташка перед смертью решит признаться супругу, с кем именно у нее был роман? А кто был любовником Наташки?

Он, Лева.

И обманутый супруг вторым пунктом пойдет убивать Леву.

Нет, не годится. «Докладную писать на Наташку не буду, супругу голосом анонима тоже не буду звонить!» – благородно решил Итин.

И побежал по коридору, на ходу доставая ключи от своего авто. Лева не должен был упустить Соню!

…Тут необходимо сделать небольшое отступление, касающееся личной жизни Левы.

Лева (с его точки зрения) был веселым, живым, легким на подъем молодым человеком, с красивой внешностью. Копия Вин Дизеля в молодости! У Левы было много девушек. Что ни день – новый роман. А то и два! Но почему-то эти романы долго не длились. Девушки попадались все капризные, со сложными характерами. Ни одной нормальной!

Кроме, разве что, Зины Бобринец. Зина Бобринец очень любила Леву. Она была его верной и преданной подругой последние лет пять. Но Зина Бобринец весила сто пятнадцать килограммов, и у нее росли жесткие черные волосы над верхней губой – последствие неудачной эпиляции. Раньше у Зины над верхней губой росли просто волосы…

Короче, этот Новый год Леве было решительно не с кем встретить. Не с Зиной же! На работе у него сложились очень непростые отношения со всеми девушками и замужними дамами – ни одна из них больше не желала иметь с Левой дела, другие приятельницы куда-то разбежались (все-таки современные женщины – хищницы, олигархов себе ищут!). Новых романов Лева ни сегодня, ни вчера не успел завести – работы много было.

И что, в новогоднюю ночь – одному?

На худсовете Лева положил глаз на Соню, художницу. Он и раньше на нее посматривал – миленькая, хорошенькая такая, но уж больно скучная! Огня в ней нет, кокетничать не умеет. К такой если подойдешь – женись. А жениться Леве было пока рано.

«Может, она только кажется скромницей? – задумался Лева. – А на самом деле – ого-го! Недаром говорят – в тихом омуте черти водятся!»

И Лева Итин решил приударить за Соней. А она вот – сбежала! Не тащиться же к Зине…

…Лева быстро сел в машину, вырулил со служебной стоянки. Выехал на шоссе, надеясь перехватить Соню у остановки. Но маршрутка только что уехала! Лева хотел поехать вслед за маршруткой и перехватить Соню у станции. Потом вдруг краем глаза заметил черное пальтишко, мелькнувшее слева, среди деревьев. Прядь светлых волос, выбившаяся из-под берета, полоснулась на ветру… Соня!

«А, она пешком решила идти до станции!» – догадался Лева.

И вдавил педаль газа. Вин Дизель не сдается!

На станции он был через рекордные десять минут. Вдвое быстрее обычного! Никого. Лева остановил машину у единственного прохода, ведущего к платформе, – мимо точно никто не проскочит. Ждал.

Минут через пять повалил народ из той самой маршрутки. Через пятнадцать минут – новая толпа. Сони все не было.

Прошло уже полчаса!

Лева подождал еще пятнадцать минут.

Сони не было.

«В лесу она, что ли, заблудилась?» – с досадой подумал Лева. Потом неожиданно вспомнил, как кто-то говорил о какой-то странности Сони. Типа она болела чем-то, что ли… А вдруг ей стало плохо в лесу? Или она просто упала, ногу подвернула?

«Надо бы узнать ее телефон… У Наташки сейчас спрошу!» – Лева решительно достал свой сотовый из кармана, а потом положил его обратно. Будет очень глупо, если он зазря поднимет панику. Лева не хотел выглядеть глупо. Наташка тогда отыграется на нем по полной… Скорее всего, Лева просто не заметил Соню, слившуюся с толпой. Девушка наверняка теперь уже в электричке трясется! Ну и не надо. Ишь, гордая какая…

– Надо ехать к Бобринец. Надо ехать к Бобринец…

И тут Лева увидел одинокую девушку, спешащую на шпильках к станции. Ботфорты на шпильках, узкие джинсики, огромный лисий воротник, светлые кудри…

Лева опустил стекло и, ни на что особо не надеясь (просто так, из принципа), крикнул незнакомке:

– Девушка, вас до Москвы подбросить?

– А вам не трудно? – кокетливо улыбнулась девушка.

«Прелесть какая! – с восторгом подумал Лева. – А Зине я просто позвоню, поздравлю с наступающим. Она и этому рада будет!»

– Ну что вы! Это мой мужской долг – помочь девушке… Садитесь.

Девушка впорхнула в салон, опустилась на переднее сиденье, пристегнулась.

– Лев, – мужественно представился Итин.

– Ольга.

– Оленька… – Итин тронул машину с места. – Оля, у вас есть любимый актер?..

* * *

Вспышка. Еще вспышка.

Голос.

О чем говорит? Слов не разобрать.

Опять вспышка.

Она летит. Ее поднимают вверх! Вот она, жизнь после смерти!

Соня на миг открыла глаза.

Увидела совсем рядом лицо. Очень странное лицо. Страшное и красивое одновременно! Примерещилось, наверное.

Соня снова закрыла глаза.

Ее несли как будто. Мерное потряхивание, хруст снега под ногами. Голос. Слов опять не различить!

Соня застонала, пытаясь избавиться от наваждения. Потом снова ее сознание растворилось в холодных зимних сумерках.

На грани сна и яви вдруг вспомнились стихи Некрасова из школьной программы по литературе, про замерзающую в зимнем лесу крестьянку:

В сверкающий иней одета,Стоит, холодеет она,И снится ей жаркое лето —Не вся еще рожь свезена…

…Она очнулась – резко, быстро, словно после назойливой трели звонка. Села.

– Лежите-лежите… Как, вам уже лучше?

«Кто это говорит? – Соня провела ладонями по лицу. – Где я? Что случилось?»

Она медленно огляделась и обнаружила, что находится в какой-то комнате. Лежит на диване, под одеялом. Вокруг вполне приличная, но очень спартанская обстановка – шкаф, стол, стулья, льняные занавески на окнах… Между неплотно задернутыми занавесками проглядывало темно-синее небо. «Значит, уже совсем стемнело… Сколько же времени прошло?» Соня посмотрела вверх, на лампу под ярко-оранжевым абажуром, и этот теплый, яркий свет взбодрил ее окончательно.

– Выпейте… – чья-то рука поднесла к ней маленький граненый стакан. Внутри стакана плескалось что-то темно-золотое, яркое – и Соня, точно маленькая девочка, завороженно уставилась теперь на эту жидкость, в которой мелькали блики отраженного света.

– Что это? – шепотом спросила она.

– Это коньяк. Пейте.

Соня взяла стакан. Подняла голову. Перед ней стоял мужчина.

Взглянув на него пристально, Соня испугалась – мужчина вдруг показался ей призраком, галлюцинацией, отголоском недавнего морока. Страж загробного мира, прекрасный и страшный одновременно. Библейский персонаж. Осталось только угадать – ангел или демон он?

Кажется, это лицо она видела – там, в лесу, умирая…

Выходит, этот человек спас ее. Спас от смерти.

– Пейте залпом, не нюхайте… Ну, быстро!

Соня опрокинула в себя содержимое стакана и закашлялась. У нее было ощущение, что она глотнула огонь.

– Как?

– Лучше… – сипло ответила Соня и вернула мужчине пустой стакан. – Вы кто?

– Кто я? Я – человек… – пожал тот плечами и сел на стул напротив. Соня заворочалась, поправляя пуховое одеяло, в которое была укутана. Все-таки она его боялась, своего спасителя.

Он был… Он был… Как описать его внешность? Он был, мягко говоря, не славянином. Очень смуглый. Жгуче-черные вьющиеся волосы до плеч, и то ли длинная щетина, то ли короткая бородка на лице… Черные глаза.

Пожалуй, больше всего Сонин спаситель напоминал цыгана. Очень смуглый – шоколадный, кофейный оттенок кожи.

И как хорошо говорит по-русски… Хотя, судя по произношению, приезжим этот человек не был. Так четко, без акцента, растягивая гласную «а», говорят те, кто с рождения живет в России.

Ликом черен и прекрасен.

Откуда эти слова? А, из какого-то старого фильма… Ликом черен и прекрасен.

Ликом черен и прекрасен… Соня без сил опустилась назад, на подушки. Она чувствовала, как пылают ее щеки, как пульсирует кровь по артериям.

– Спасибо, – произнесла она и вдруг заплакала. Слезы обожгли ей щеки.

– Тихо, тихо… да что такое?.. – перепугался ее спаситель. – Тут радоваться надо, не плакать. Вы ведь насмерть могли замерзнуть!

– Может, я хотела замерзнуть? – вырвалось у Сони. – А вы мне помешали! – Она помолчала, давясь слезами. – Нет, я шучу, шучу, конечно…

Мужчина серьезно смотрел на нее. «Господи, глаза-то у него какие чернющие… Даже смотреть в них жутко!»

– Как вас зовут? – спросил он.

– Меня? Я Соня.

– София или Софья? – уточнил мужчина.

– Софья. А… вы?

– Меня зовут Иса.

– Иса?

– Иса. Одно «с». Ударение на последней гласной, – привычно объяснил он.

«Явно образованный. Интеллигентный. Да кто он такой?! Иса. Ну а кто же еще, как не Иса, на Иван Иваныча Иванова он никак не тянет…»

На Исе были джинсы, черная водолазка, клетчатая плотная рубашка сверху. Вполне городской вид… Стиль casual – как принято сейчас говорить. Соня окончательно перестала его бояться.

– Как вы оказались в лесу? – спросил Иса. Голос у него был приятный, не низкий и не высокий, без лишних модуляций.

– Я на станцию шла, – честно ответила Соня.

– Куда?.. Но станция – совсем в другой стороне! – удивился Иса.

– Да?!

– Да.

Они помолчали.

– Я работаю на кондитерской фабрике… Торопилась на электричку. Пошла напрямую… – О Леве Итине Соня даже вспоминать не хотела. – И вот…

– Это чудо, что я вас заметил. Я зимние пруды проверял, шел краем… Осматривал проруби. Оглянулся совершенно случайно. Уже почти темно было. Смотрю – человек там, за деревьями. Да, девушка лежит… вы то есть, Софья, – он усмехнулся. – Что с вами случилось?

– Я в обморок упала.

– Весело! Нашли время и место… – опять усмехнулся Иса. – Еще чуть-чуть, и замерзли бы насмерть. Вот, отнес вас к себе. И сумку вашу захватил.

– Спасибо, – повторила Соня. – Там подарки. Новогодние…

– С наступающим вас! – он улыбнулся, показав ряд ослепительно-белых – на фоне кожи – зубов. Соне вдруг снова стало жутко. – Дайте руку.

– Зачем?

– Дайте.

Он сам взял ее руку, потрогал пальцы. Его смуглые руки, и ее – бело-розовые. Его пальцы – длинные, твердые, сильные, и ее – коротенькие, нежные, слабые. Этот контраст поразил Соню, щеки у нее запылали еще жарче. Зачем он прикасается к ней? Оттолкнуть его? Или прижаться к его рукам щекой, остудить свой жар?

– Теплые… Это хорошо, – он выпустил ее руки, отстранился. – А на ногах пальцы – чувствуете их? Пошевелите! Чувствуете?

– Да, – выдавила из себя Соня. Послушно пошевелила пальцами под одеялом.

– Ну и славно. Значит, ничего себе не отморозили. В больницу ехать не обязательно.

– Какая больница! – опомнившись, всполошилась она. – Меня дома ждут…

– Я отвезу вас до станции.

– Спасибо! – отозвалась Соня и села.

– Ваши сапоги… Я осмелился снять – ничего?.. Помочь? – он уже хотел наклониться к ее ногам, но Соня энергично запротестовала:

– Нет, ни в коем случае! Мне гораздо лучше! Я сама!

Иса отошел.

Соня натянула на себя свои сапожки. Иса принес ее пальто, берет, сумку…

– Сюда… – он накинул себе на плечи «аляску» и вывел Соню во двор. Было уже темно, вдали мерцали огни… Судя по всему, дом Исы находился где-то на отшибе. – Здесь ступеньки, не поскользнитесь.

Они сели в машину – неуклюжий на вид «внедорожник». Соня в машинах не разбиралась совершенно, но что-то подсказало ей, что Иса отнюдь не беден. И дом, и авто, и одежда – все выглядело добротным и весьма приличным. «Кто он? – подумала она. – Чем занимается? О каких прудах говорил?»

– Пристегнитесь.

– Что? А, да…

Ворота стали автоматически разъезжаться. Иса надавил на газ. И в этот самый момент Соня ощутила нечто вроде разочарования. Как? Она ведь так и не поняла, кто он, что он, этот Иса… Она не разгадала загадку, она не получила ответа ни на один вопрос, а вопросов у нее было много. И вовсе не в благодарности к своему спасителю было дело, интерес Сони крылся в чем-то другом… Расспросить Ису сейчас, пока они едут к станции?

А смысл?

Лучше сразу выкинуть его из головы.

И о чем спрашивать… «Почему вы такой черный? Почему такой красивый?..» Никто не задает подобных вопросов. Глупых вопросов…

Соня сглотнула и отвернулась, глядя на проносящийся мимо черный лес. У нее было странное чувство. Нечто подобное она испытывала, например, когда заканчивалось лето и начинались осенние дожди, резко холодало. Разочарование (как же быстро лето промчалось!) и смирение одновременно (а что поделать, такова жизнь, все равно ничего нельзя изменить…).

– Как вы себя чувствуете? – не отрывая глаз от дороги, спросил Иса.

– Все в порядке, – отозвалась Соня. Она повернулась и опять уставилась на его профиль – четкий, идеально правильный. Эта чеканная «правильность» его лица завораживала ее.

– Черт…

– Что? – очнулась она, отвернула от Исы голову, посмотрела вперед.

Впереди был поворот.

– Что происходит?

Иса нажимал на тормоз. Судя по всему, он не мог сбросить скорость перед поворотом… Его руки на руле. Соня ничего не понимала. Все происходило быстро, точно во сне. Она только что пережила одну опасность и никак не ждала, что может попасть в новый переплет.

Черный лес, черная дорога, яркий свет от фар, поворот… Машину вдруг завертело на скользкой дороге.

– Ай!

– Держитесь… – сквозь зубы выдавил Иса, вцепившись в руль.

Соня зажмурилась.

Поворот. Разворот. Глухой удар. Соню крепко тряхнуло, но ремень безопасности удержал ее на месте.

Тишина.

– Живы? – голос Исы.

– Кажется… – шепотом ответила Соня. Она никогда в жизни не попадала в автомобильные аварии. И что за день сегодня такой! Чуть не замерзла – раз, чуть не разбилась – два… Чего еще ждать?

Она приоткрыла глаза и посмотрела на часы на приборной панели. «Если я прямо сейчас сяду на электричку, то еще успею до Нового года… Элеонора и Снежана там с ума сходят, наверное!»

Соня открыла глаза пошире.

Машина стояла на обочине, впечатавшись передней частью в дерево.

– Что это было? – все так же шепотом спросила Соня.

– Что-то с тормозами. Не знаю. Ерунда какая-то… – Иса вышел из машины, хлопнув дверцей.

Попытался открыть капот. Проваливаясь в снег, обошел машину, потом снова вернулся в салон. Повернул ключ зажигания, но машина и не думала заводиться.

– Все. Приехали.

– И что теперь? – робко спросила Соня.

– До станции километров шесть-семь. Сейчас попытаюсь поймать попутку… – Иса снова вылез из машины. Но дорога была пуста.

Соня посидела минут пять, потом тоже вышла из машины. Проваливаясь в снег, выбралась на дорогу. Иса стоял к ней спиной, засунув руки в карманы «аляски», слегка расставив ноги.

– Идите обратно, в машину, – сказал он, не оборачиваясь. – Замерзнете.

– Нет, – сказала Соня. – Я пешком до станции пойду. Она где? Если идти по шоссе, я дойду? Семь километров – это совсем немного…

«Шла Саша по шоссе и сосала сушку!» – мелькнула в голове детская скороговорка.

– Это вам так кажется. А если опять в обморок упадете?

– Не упаду, – упрямо ответила Соня, притоптывая ногами. «Сла Шаша по шоссе и шошала шушку… Шла Саша по соше… Тьфу ты!»

– Ну ладно, не упадете… Но когда окажетесь у станции, электрички уже не будут ходить. Ночной перерыв.

– Да?!

Соня с беспокойством и надеждой вгляделась в даль – успеть бы до ночи на станцию! Пустое шоссе, освещенное редкими фонарями, и ни одной машины.

– Вам холодно! – Иса обернулся, оглядел ее с головы до ног, как показалось Соне – с неприязнью.

Выхватил из кармана сотовый, нажал несколько кнопок, потом с досадой сунул сотовый обратно:

– Не ловит ни хрена… Вот что, идемте обратно ко мне. Мы не так уж далеко отъехали.

Соня колебалась недолго. Холодно.

– Да… Вернемся.

Они зашагали по шоссе рядом.

– И что теперь? А как ваша машина? Так ее и бросим? – спросила Соня.

– Так и бросим. Сегодня бесполезно что-либо делать… Новый год. Завтра буду разбираться со всем этим.

– Ужасно…

– Нет, почему? – пожал Иса плечами. – Мы живы, здоровы. Нам повезло. Хотя не понимаю, что с тормозами случилось… Ведь недавно техосмотр проходил! Ерунда какая-то…

– Это из-за меня. Если бы не я, машина не разбилась бы, – печально произнесла Соня.

– Вы тут ни при чем, – сдержанно произнес Иса. – Гололед…

Впереди показался его дом за высоким забором. Ни одна машина так и не проехала мимо. Ощутимо похолодало.

…Они вбежали в дом.

– Давайте пальто… Проходите, я чай сейчас сделаю. Накиньте на себя вот это!

Соня закуталась в широкий плед, села обратно на диван.

Иса вернулся через некоторое время, поставил на столик поднос с чашками.

– Пейте…

– Вы такой добрый… Спасибо, – сказала Соня, держа в ладонях горячую чашку. – Послушайте… вам столько хлопот от меня!

– Пустяки.

Они помолчали. Соня пила чай, а Иса молчал, глядя в пространство перед собой. О чем он думал?

– Утром приедет мой сосед из города, я возьму у него машину, отвезу вас к станции…

Только сейчас Соня осознала, что всю эту ночь ей придется провести рядом с Исой. Всю эту новогоднюю ночь…

– Вы ждете гостей? – тихо спросила Соня.

– Нет. Я всех отпустил. У меня работа… Поскольку я главный, то решил никого не напрягать. Пусть люди отдыхают.

– Что за работа? – осмелилась спросить Соня.

– Прудовое хозяйство. Там пруды, рыба в них зимует… Все время надо присматривать. Вот, брал днем пробы воды в проруби… И вас нашел.

– Как интересно… Пруды! А я думала – поле какое-то… А что за рыба?

– Форель. Выращиваем, потом в магазины сдаем.

– Очень полезное дело! – Соня почему-то обрадовалась. – Я… я очень уважаю, когда мужчины чем-то настоящим занимаются, полезным для общества, а не перепродают всякую ерунду… Менеджеры, топ-менеджеры – какая скука!

«Боже, что я за ерунду говорю?!» – ужаснулась она и покраснела.

– А вы, значит, на кондитерской фабрике трудитесь? Очень уважаю, когда женщины занимаются чем-то настоящим! А не шпалы кладут… – улыбнулся он. – Конфеты – это тоже очень полезно.

– И главное, вкусно! – засмеялась она. – Только я не конфеты делаю, а рисую обертки к ним. Я художница. Хотите, вас нарисую?

– Хочу.

– Отлично! Где у вас… – она огляделась нетерпеливо. – Чего-нибудь… Карандаш, бумага?

– Сейчас… – Иса принес ей бумажный лист, карандаш.

Соня принялась усердно рисовать.

– Шевелиться можно?

– Нет пока… Я скажу, когда можно… Я быстро! У меня сестра шутит – тебя, Соня, на Арбат, шаржи на прохожих рисовать…

– Вы на меня тоже шарж рисуете? – с интересом спросил Иса.

– Нет. Вот… Как?

– Быстро вы! – Иса взял рисунок. – И похоже, кажется. Я на стену повешу.

– Ну что вы! Это так, безделица!..

– У вас суровая сестра…

– Снежана? Нет, она добрая… Ой, господи! Где моя сумка? А, вот… – Соня выхватила свой сотовый из сумки, принялась нажимать на кнопки. Но каждый раз в телефоне раздавалась мелодичная трель и на экране выскакивала надпись – «нет связи».

– Не соединяют!

– Бывает. Тут связь плохая, а по праздникам вообще не дозвониться, – сказал Иса.

– Да?.. – совсем растерялась Соня. На всякий случай попыталась послать эсэмэску, потом другую, но ее послания немедленно возвращались обратно. – Ужас какой…

– Вас ждут?

– Ну да, я же говорю – мачеха, сестра… Сводная сестра то есть. Они волнуются! – Соня не выпускала телефон из рук, пытаясь то позвонить, то послать сообщение. То на номер Элеоноры, то – Снежаны. – Нет, это день невезения, очевидно! – Она нервно рассмеялась. – И вам, Иса, от меня одни проблемы!

Иса посмотрел на нее, потом встал.

– Я скоро…