Зона Севера. Хакер E-Book

Андрей Буторин

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Сталкер
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 355

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Спустя три года после прощания с друзьями и возвращения в родной мир Капон редко вспоминает, что был когда-то сталкером. Он вновь стал программистом Андреем Кожуховым, или, как назвал его когда-то сочинитель Васюта, «хакером в хорошем смысле этого слова». Но бывших сталкеров не бывает. Тем более нынешняя работа Капона напрямую связана с подаренным кибером Заном логическим блоком, благодаря которому хакер с коллегами создали суперкомпьютер с искусственным разумом — ИРу. Да и некоторые странные, тревожные события заставляют Кожухова осознать, что Зона Севера никуда не делась: и медведей вокруг секретного городка становится слишком много; и внезапно отказывают тормоза его верного внедорожника, что едва не стоило ему жизни; и он будто читает порой чужие мысли... Но самое ужасное — сразу нескольким людям, включая самого Андрея, начинает сниться одинаковый до мелочей сон: взрыв Кольской атомной электростанции, которая совсем рядом с ними. Не пора ли вспомнить сказанное еще в древности: «Бойтесь данайцев, дары приносящих»?

Leseprobe

Андрей Русланович Буторин Зона Севера. Хакер

© Буторин А., 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

Время летит быстро, особенно когда есть чем заняться. А уж если это такое дело, которое тебе нравится, затягивает с головой… У Андрея Кожухова было именно такое дело. С тех пор как ему, тогда еще сталкеру с позывным Капон, подарил свой логический блок разумный кибер Зан из параллельной реальности, прошло уже три года, а казалось, что это было лишь три недели назад. Ну хорошо, три месяца… Правда, ни за три месяца, ни тем более за три недели не удалось бы продвинуться так далеко в решении этой поистине фантастической задачи – созданию искусственного интеллекта. Настоящего разума, подобного человеческому, а не просто безмозглой псевдоинтеллектуальной игрушки, которую привыкли называть ИИ все кому не лень. Ведь и Зан сделал свой подарок именно для этой цели – помочь нашему миру сделать прорывной шаг в будущее, как бы высокопарно это ни звучало.

Конечно, Андрей бы ничего не сумел сделать в одиночку – не хватило бы ни знаний, ни умений, ни технических средств. Но, к счастью, тогда, три года назад, он узнал о небольшой компании «ЭРа» (сокращенно от «Электронные Разработки»), возглавляемой мурманским богачом-энтузиастом Даниилом Артемьевичем Ерчихиным, и обратился с безумным предложением к нему. Да, Андрей дал Зану слово, что не станет рассказывать об истинном происхождении блока, поэтому пришлось сочинить легенду, что загадочный «черный ящик» (блок и правда был темно-серого, почти черного цвета) он нашел во время лесного похода и считает его наследием древних гиперборейцев, но какая, собственно, разница? Главное, что изучение этой находки и впрямь дало существенный толчок в нужном направлении.

Ерчихин, сам не будучи специалистом в данной сфере, был тем не менее серьезно увлечен темой искусственного интеллекта и не жалел для этого ни сил, ни средств, ни своего умения решать организационные, юридические и прочие многочисленные вопросы. А они, особенно поначалу, вырастали как грибы в том самом лесу, где когда-то «нашел» блок Андрей и где теперь на базе той самой мурманской «ЭРы» обосновалась большая секретная лаборатория. Да что там – настоящий научный городок! Ерчихину даже удалось согласовать все с ФСБ и военными, так что для посторонних глаз и ушей доступа туда в принципе не имелось. Все было направлено на достижение цели – создание искусственного разума, к чему специалисты городка уже вплотную приблизились.

Андрей все эти три года тоже был в их числе. Он перестал быть сталкером и стал теперь хакером. «В хорошем смысле этого слова», как сказал перед расставанием Васюта, который в той, параллельной реальности Помутнения, наряду с Ломом, Заном и прочими наверняка и сейчас оставался по-прежнему сталкером. А кем ему еще там быть? Правда, и сам Андрей, который теперь даже мысленно не называл себя Капоном, все же порой и здесь чувствовал отголоски Помутнения, ведь этому невероятному, таинственному явлению тогда частично удалось проникнуть и в этот мир через открываемые сталкерами переходы. Недаром ведь долгое время действовала здесь аномалия, не позволяющая перенести в другое место подаренный кибером блок. И кто знает, не затаились ли где-то еще и другие? Нет, даже став хакером, Андрей все равно некой частью себя оставался и сталкером, помня, что Зона Севера, как они с друзьями назвали Помутнение, пусть и затаившись, все еще может быть рядом.

Глава 1

Курносый рядовой в новеньком камуфляже так неспешно шел к воротам и настолько медленно их потом открывал, что Андрею хотелось выскочить из внедорожника и ускорить действия солдатика «волшебным пенделем». Но не выскочил, конечно, сдержался. Да и парнишку можно было понять. Как там говорится? Солдат спит – служба идет. Особенно такая служба. Когда делать нечего, время тянется и тянется… А делать в этой якобы воинской части служивому люду и впрямь было нечего, разве что, вот, ворота открывать. И закрывать потом, разумеется. Ну, еще чужих на территорию не пущать, в том числе и медведей, которых развелось в последние годы столько, что за пределы городка, обнесенного высоким бетонным забором с колючей спиралью типа «егоза» поверху, выходить совершенно не хотелось, пусть грибов-ягод в округе, как говорили любители «тихой охоты», можно было черпать сразу ведрами.

Один из таких любителей – Мишка Кочергин – неожиданно возник возле Андрюхиного «Севера», и, заикаясь сильнее обычного, встревоженно закудахтал:

– Т-ты к-куда эт-то?! Т-ты к-куд-да?.. А м-мед-дведи?

– Я в Мончегорск, – опустив стекло, усмехнулся Андрей. – Там только лось, да и то бронзовый. Веришь?

– К-как-кой лось? – встрепенулся толстяк Кочергин. – Л-лось – тоже оп-пасно… Ах, т-тот лось! П-памятник… – Он взмахнул рукой, вытерев заодно со лба пот. – Т-ты в-все ш-шутишь. А вот м-мне с-совсем н-не с-смешно б-было, когда м-мы с т-тезкой в л-лесу н-нос к н-носу…

Михаил собрался в двадцатый уже, наверное, раз поведать о своей недавней встрече с косолапым, но переминавшийся с ноги на ногу солдат уныло протянул:

– Господи-ин Кожухов, вы е-едете, не-ет? Ворота же нараспашку!

– А тебе что, дует? – поинтересовался Андрей.

Рядовой нетерпеливо запыхтел. Возможно, у них и впрямь были какие-то правила, запрещающие долго держать ворота открытыми.

– Ладно, – вытянув из окна руку, хлопнул Кожухов по локтю приятеля. – Не переживай, я в лесу не буду останавливаться.

– Вот и п-правильно, – успокоился и почти перестал заикаться Кочергин. – И н-не надо. А то с-смех же просто: д-двадцать первый век на дворе, а м-медведей стало б-больше, чем людей…

– Госпо-оди-ин Ко-ожухов! – набрав в грудь воздуха, взмолился солдатик.

– Еду, еду, – сказал Андрей и кивнул Мишке: – Давай, пока. ИРу не обижай. И другим не позволяй.

– К-костьми лягу, – прижал Кочергин ладонь к сердцу. – А ты п-привет от меня передавай дяде В-васе с теть К-катей.

– Обязательно, – включив стеклоподъемник, улыбнулся Кожухов и выехал наконец за ворота.

Михаил Кочергин, пусть и был куда толще Васюты, да еще и сильно заикался, все равно чем-то напоминал Андрею оставшегося в ином мире приятеля. Раньше он не считал того таким уж закадычным другом, но теперь скучал по нему, вспоминая и Васютины, порой нелепые, высказывания, и его прикольные, на все случаи жизни, частушки-садюшки… Кочергин стихов не сочинял, но все равно Андрей был рад, что этот неуклюжий увалень есть, пусть и не совсем уж рядом. По-настоящему рядом, если говорить начистоту, с Андреем не было за эти три года никого. Разве что в каком-то смысле ИРа…

В боковое зеркало он увидел, как смыкаются высокие бурые створки ворот. На каждой по двуглавому орлу со скрещенными топорами в лапах – эмблемой инженерных войск. А почему нет? Какая разница, каких именно, пусть хоть воздушно-десантных, если городок лишь для чужих считался военным. На самом же деле его обитатели ни с кем воевать и никого защищать не собирались. Они сами защищались – от ненужного внимания и посторонних глаз. Городок располагался в лесу, в паре десятков километров от Кольской атомной электростанции, от города Полярные Зори. Поначалу у них просто не было другого выбора – аномалия не позволяла вынести из весьма ограниченной зоны предмет исследований – логический блок. Но потом, когда действие аномалии иссякло, оказалось, что это место отлично подходит и само по себе. Основные модули суперкомпьютера, главного, не считая логического блока, инструмента проекта, выделяли огромное количество тепла и потому размещались глубоко под землей, где на Кольском полуострове даже летом находится вечная мерзлота. Близость же атомной станции также была чрезвычайно выгодна – энергии система потребляла много. Ужасающе много. И ее поступление должно было осуществляться беспрерывно. Тянуть провода куда-то слишком далеко – это и невыгодно, и сложно, и чересчур бросается в глаза. Проложить под землей двадцать километров кабеля – особенно под каменистой Кольской землей – дело тоже не особо легкое, но специалисты с этим справились. А после этого другие специалисты, включая Андрея Кожухова и Михаила Кочергина, тоже отправились под землю – поближе к инструменту своей работы – суперкомпьютеру. Но далеко не все из них обслуживали сверхмощное и супербыстрое компьютерное «железо». Некоторые, и Андрей в том числе, пытались вложить в него душу, как в переносном, так и в самом прямом смысле. Главной целью проекта, как уже говорилось, являлось создание искусственного интеллекта. Не условного, а настоящего, истинного разума. Такого же, как у человека, только нечеловеческого. Он должен был мыслить, но в тысячи, миллионы раз быстрее и лучше, чем человек. Точнее, она. Но это потом. Поначалу оно было только умным, но не разумным железом, погруженным в вечную мерзлоту заполярного Севера.

* * *

Андрей старался хотя бы раз в месяц навестить в выходные родителей, которые жили в родном Мончегорске. От засекреченного городка до трассы Мурманск – Санкт-Петербург было не больше двух десятков километров. Правда, грунтовая дорога, проложенная еще при строительстве и больше ни разу не ремонтировавшаяся, оставляла желать лучшего, но поговаривали, что так и было задумано, чтобы не привлекать к себе излишне любопытных. А военная техника, имевшаяся в распоряжении ученых, равно как и внедорожники «Север», которые с большими скидками от «ЭРы» приобрели почти все основные специалисты, и по такой дороге вполне себе проезжали. Если сильно не гнать. Зато выехав на шоссе, можно было вдавить от души и меньше чем за час покрыть оставшиеся девяносто километров.

Что Кожухов и сделал. В смысле, вдавил. И мысли, не занятые больше трудностями лесной дороги, снова вернулись к Михаилу Кочергину. Точнее, к его недавней встрече с медведем, о которой тот всем уже прожужжал уши. И хотя Мишка только что еще раз повторил, как ему при этом было не смешно, случай-то как раз получился довольно веселым.

Мысли тут же перенеслись к ИРе… Нет, тогда у нее еще не было имени. Но уже был голос – его «подарила» зарождающемуся искусственному разуму техник-программист Лана Горюнова, довольно приятная девушка, лет на пять-шесть младше Андрея, тридцатника ей еще вроде как не было, хотя и его, тридцатипятилетнего, по новым законам пока еще причисляли к молодежи. Впрочем, таких, как они с Ланой, было в коллективе едва ли не большинство. Здесь ценился не возраст, а знания. И способность их применить. А еще – умение нестандартно, творчески мыслить. Чтобы создать мысль в холодном железе, нужно в своей голове иметь нечто особенное. Возможно, для этого следовало быть достаточно безумным.

Голос Ланы, как и сама девушка, Андрею нравился, и несколько раз он невольно обратился так к его новому обладателю – искусственному разуму. То есть теперь уже как бы обладательнице. Но это не понравилось им обеим. Лана вообще едва не обиделась на Кожухова, а машина была безэмоциональна, но категорична:

– Идентификатор должен быть уникальным.

– Может, ты сама предложишь? – буркнул Андрей.

– Нет. Люди не присваивают себе имена сами.

– Но ты же… – Кожухов замялся.

– Не человек? Дай мне имя – и я стану им немного больше, чем сейчас.

– Хорошо, но… – Андрей задумался. Первой мыслью было связать имя с «прародителем», чей логический блок стал первоосновой проекта. И что тогда – Зана? Как-то не очень. И придется объяснять остальным, откуда такое странное имя. Нет, это плохая идея. Тогда что? «ИИ», «Искины», которые закрутились в голове, таже были не тем, что нужно. Тем более, как сказал искусственный разум, «идентификатор должен быть уникальным». Искусственный разум?.. А что, если… ИР? Нет, не то. К тому же имя предпочтительней женское. Или похожее на такое. Но тогда… Тогда ИРа! Тем более никаких «настоящих» Ирин у них нет. Впрочем, кажется, кто-то из обслуживающего персонала Ирина… Нет, там Ираида. Но ведь тоже как бы Ира… Хотя та Ираида никогда и близко не подойдет к этой ИРе, так что данную неуникальность можно было не принимать во внимание.

Имя машине понравилось.

– ИРа – хорошо. Лаконично, информационно, красиво.

Андрей тогда удивился: искусственный разум впервые посчитал что-то красивым. А вот что значит «смешно», ИРа так и не могла понять.

Сидя сейчас за рулем «Севера», Кожухов и вспомнил как раз тот случай, когда он рассказал ИРе о встрече Мишки Кочергина с медведем. Он вообще взял за правило рассказывать электронной собеседнице все – как если бы делился с обычным, живым человеком. Он считал, что и сама подобная, зачастую весьма абстрактная информация, и неформальный, неструктурированный, живой способ ее подачи пойдут формированию настоящего разума только на пользу.

– Представляешь, – начал он тогда, – Кочергин вчера столкнулся с медведем!

– С какой скоростью? – заинтересованно, что уже понравилось Андрею, спросила ИРа. – Медведь был неподвижен? Какова его примерная масса?

– Зачем это тебе?

– Чтобы определить последствия столкновения. Массу Михаила Кочергина я с большой вероятностью знаю – сто десять килограммов без учета одежды. В момент столкновения на нем была одежда?

– В момент, я думаю, была… Тьфу! Конечно же была. Он же не голым в лес за грибами пошел!

– Зачем вместо грибов он столкнулся с медведем?

– А ты… – Кожухов досадливо поморщился, – ты правда не понимаешь причину?

– Медведь – опасный хищник, – сухо, едва ли не с нотками обиды в голосе, отчеканила ИРа. – Михаил Кочергин достаточно умен, чтобы знать это. Вряд ли он стал бы сознательно рисковать своей жизнью. Поэтому с большой вероятностью я считаю это случайностью.

– Это и было чистой случайностью, – невольно заулыбался Андрей. В лаборатории были установлены камеры, одна – непосредственно над основной мониторной пленкой, поэтому он знал, что ИРа видит эту улыбку. Но как ее воспримет? То ли он радуется верному ответу, то ли смеется над наивностью собеседницы… И Кожухов поспешно добавил: – Ты сделала совершенно правильный вывод. Но сейчас это ни к чему. Я просто делюсь с тобой интересной историей.

– Интересной? Человек едва не погиб – это интересно?

– Конечно же нет, – вновь поморщился Андрей. – Но я еще не закончил рассказ.

– Продолжай, я слушаю.

– Все вышло не просто случайно, но еще и забавно. Мишка… Михаил Кочергин, взбирался на небольшую горушку. И так вышло, что с другой стороны на эту же горушку поднимался другой мишка – косолапый…

– Ты имеешь в виду не человека, а животное? Мишка – от слова «медведь»?

– Да, все правильно. Медведя часто называют мишкой, мишуткой…

– Я поняла. Продолжай.

– Так вот… Взбираются два «мишки» на эту горку и другу друга, понятно, не видят. А в итоге вышло так, что наверху они оказались одновременно. И вот тогда-то…

– …столкнулись, – закончила за Кожухова ИРа.

– Условно говоря, да. Физически они не сталкивались; в смысле, друг друга не касались, а вот увидеть, конечно, увидели. И оба с испуганным ревом снова ринулись вниз.

– Чего испугался медведь? Михаил Кочергин был вооружен?

– Только корзиной, – усмехнулся Андрей. – Веришь?

– У меня нет причин сомневаться в твоих словах. Но тогда непонятно. Ведь медведь сильней невооруженного человека.

– В том-то и заключается интерес этой истории. Обоих напугала неожиданность встречи. И медведь, и человек повели себя одинаково – дали деру. Согласись, смешно же?

– Я не умею смеяться, ты ведь знаешь.

– Но ты хотя бы понимаешь, что это смешно?

– Нет. Испуг – это неприятная реакция. А риск, которому подвергся Кочергин, вызывает лишь озабоченность. Я бы не советовала вам ходить в этот лес без оружия. Смех не может отпугнуть хищных животных. Для этого нужно смеяться очень громко, используя усиливающую звуки аппаратуру. И даже в этом случае я не гарантирую стопроцентный успех.

То, что ИРа не понимала природу смеха, что у нее напрочь отсутствовало чувство юмора, не могло быть категорическим доказательством ее неразумности, это Андрей понимал. Зато он не без основания считал, что наличие этого чувства если и не стопроцентно доказывало бы наличие у нее разума, то сильно повышало бы шансы его признать. Да, можно сымитировать смех, можно назвать смешными какие-то общеизвестные факты и случаи – те же почерпнутые из глобальной сети анекдоты. Но понять – не уяснить, а именно осознать на уровне чувственного восприятия, смешно что-то или нет, – этого ИРа пока не могла. Или не научилась еще выделять подобное осознание на фоне происходящих в ее электронном мозгу процессов. А то, что она не имитирует смех, Андрею с одной стороны нравилось. Похоже, ИРа вообще не умела притворяться и лгать даже по мелочам. Казалось бы, очевидный плюс для носителя любого разума – естественного ли, искусственного… Но вот именно что «с одной стороны», именно что «казалось бы». Потому что притворство и ложь – неотъемлемая часть разума. Сама эволюция научила человека притворяться и лгать. Может, все дело в том, что к ИРе эволюция не имела непосредственного отношения? Ее предкам не приходилось выживать, используя для этого хитрость, изворотливость, а зачастую и прямой обман. И все же Кожухов бы откровенно обрадовался, скажи ему ИРа что-нибудь вроде: «У меня шестой модуль памяти зашестерил», а потом бы добавила: «Шучу». Даже «юмор» на уровне детского сада из ИРиных «уст» доставил бы ему больше удовольствия, чем выступление самых знаменитых комиков.

Но – нет. «Я не умею смеяться, ты ведь знаешь». Впрочем, признание этого само по себе имело большое значение. И опять невольно вспомнился Зан. Кибер поначалу тоже не умел шутить, но потом все-таки научился, хотя разумным он, безусловно, был и безо всяких шуток. А вот насчет лжи… Было дело, они с Ломом и Силаданом вообще были почти уверены, что кибер хитрит, ведет двойную игру. Но когда он пожертвовал своим резервным блоком как раз для того, чтобы его не считали лжецом, мнение Андрея, откровенно говоря, поменялось. Но все же не безоговорочно. Во всяком случае, даже если кибер не вел двойной игры, это еще не значило, что он не умел врать в принципе.

* * *

За воспоминаниями и размышлениями дорога показалась Кожухову на удивление короткой. Казалось бы, только что проезжал ведущую к Кольской АЭС отворотку – и вот уже дымят впереди справа трубы Кольской горно-металлургической компании. Пусть уже не так дымят, как полвека, даже как лет десять назад – современные технологии газоочистки и добычи металла в принципе безусловно дают о себе знать, – но все-таки дымят, родимые. Даже внутри от не самого приятного зрелища что-то ностальгически шевельнулось. А что вы хотели? Не будь комбината, не было бы и самого Мончегорска. Тут и прадед работал, и дед, и отец. Лишь только он, Андрей Кожухов, прервал семейную «металлургическую» династию, изменил комбинату, но ведь было ради чего. И потом, династию он в какой-то мере все-таки продолжил, ведь его отец, Василий Петрович Кожухов, тоже был программистом, работая, правда, до самой пенсии на Кольской ГМК. Так что Андрей не считал себя совсем уж отщепенцем. Династия Кожуховых не прервалась, она просто сделала плавный поворот от металлургии в другую сторону.

А вот когда он делал поворот с питерской трассы к городу, это вышло у него со скрипом. В самом прямом, буквальном смысле. «Север» по-прежнему хорошо слушался руля, но что-то в нем стало неприятно, хоть и тихо поскрипывать. Насколько хорошо Андрей разбирался в компьютерах, настолько плохо дружил с более крупной техникой – автомобилями в частности.

«Вот тебе и передовая отечественная разработка для экстремальных районов! – мысленно буркнул он. – И года еще не отъездил». Справедливости ради, он тут же вспомнил, сколько раз выручал его «Север» на любом бездорожье, в дождь, метель, мороз… И на самом ведь деле выносливая рабочая лошадка. Ну заскрипела немного, но едет же. По возвращении покажет автомеханикам – те свое дело знают, быстро разберутся и лошадку вылечат. Можно было, конечно, заехать в какую-нибудь мастерскую Мончегорска, но Андрей не знал, которая из них заслуживает большего доверия. Да и времени терять не хотелось, лучше провести его с родителями. Ничего, доскрипит «Север» до места.

Зато на автозаправку при въезде в город Андрей решил все же заехать. Конечно, можно было это сделать на обратном пути, бак еще не был пустым, но в привычки Кожухова не входило оставлять что-то на потом. Ведь кто его знает, как сложатся обстоятельства. Или просто-напросто забудет это сделать и придется потом куковать на трассе.

Поэтому он свернул к заправке, сунул пистолет в горловину бака и услышал из подъехавшей сзади машины:

– Андрюха, привет!

Кожухов оглянулся. Из открытого окна стоявшего за ним автомобиля высовывалась голова бывшего одноклассника Сашки Хопчина по прозвищу Копчик.

– Привет, – ответил Андрей без особого воодушевления.

С Копчиком в школе они не дружили, парень казался ему пустым, недалеким, хотя учился ровно, без явных провалов. Теперь же связь с ним и вовсе прервалась; как-то за последние лет пять, а то и больше, не довелось ни разу пересечься. И говоря откровенно, Кожухов был бы не против, если бы так продолжалось и впредь. Все эти ненужные «как ты?», «что ты?», «где ты?» вызывали у него раздражение, а теперь, с учетом специфики его работы, и вовсе были заставляющей лгать и выкручиваться помехой.

Радовало одно: долго болтать не получится – сзади подъехала еще одна машина, так что место было нужно освобождать побыстрее. Тем более как раз и бак наполнился. Андрей заплатил за бензин, но когда, вернувшись к машине, садился в нее, Хопчин махнул ему:

– Не уезжай, подожди меня, я быстро!

Кожухов хотел сказать, что он торопится, но почему-то не сказал, будто язык к нёбу приклеился. Разозлившись на себя, он, едва не заглохнув, резко тронулся с места и собрался уже мысленно послать одноклассника куда подальше и молча уехать, однако все же повернул к пятачку стоянки и уже вслух чертыхнулся, услышав все-тот же неприятный, а теперь уже и раздражающий скрип.

Вскоре подкатил к нему Сашка. Вышел, приглашающе кивнул. Кожухов выбрался из «Севера», с трудом изображая приветливую улыбку.

Бывшие одноклассники пожали друг другу руки, и, в полном соответствии с ожиданиями Андрея, Хопчин спросил:

– Как ты? Что-то не видел тебя давно. Уехал, что ли? Нет, номера местные… Или в Мурманск подался?

– Не в Мурманск, – сказал Кожухов и брякнул зачем-то: – В Полярные Зори.

– На КАЭС, что ли? Круто!

– Да не, там… это… конторка одна.

– И че делаешь в конторке?

– Программирую, – не стал вдаваться в подробности Андрей.

Но Копчик не отставал:

– Чего программируешь? На Кольской своих программистов, поди, хватает, не они же вашу конторку наняли?

– Не они.

– А кто?

– Да какая тебе разница? – начал злиться Кожухов. – И мне тоже без разницы. Начальник дает задание – я делаю, веришь? Мне главное, что за это платят.

– Короче, бабло стрижешь, – по-идиотски гоготнул Сашка. – На «Севере», вон, рассекаешь – и то хорошо.

– Мне хватает, – буркнул Андрей.

– Да ладно тебе, – двинул его плечом в плечо Копчик. – Я ж и говорю: «Север» – тачка путевая, как раз для наших мест. А я знаю, что говорю, я ж теперь мастерскую держу.

– Какую мастерскую? – удивился Кожухов такому повороту. – Авто?..

– Не, холодосы чиню, – опять гоготнул Сашка и снова боднулся плечом: – Ну ты че? Конечно, авто. Так что если вдруг заскрипит или колеса отвалятся – сразу ко мне, исправим в лучшем виде!

– Заскрипел уже, – буркнул Андрей.

– Че, точно? – обрадовался Хопчин. – А ну, дай прокачусь!

Он отодвинул Кожухова, прошел к «Северу», по-хозяйски уселся в него и сделал пару кругов по стоянке. Выбрался наружу и деловито закивал:

– Скрипит. Поехали ко мне.

– Это надолго? – поморщился Андрей, снова злясь на себя, что болтанул лишнего. Ничего бы не случилось с его «Севером» и до возвращения, а теперь от Копчика не отвяжешься. И неизвестно еще, что он за мастер – может, и впрямь лишь на ремонт холодильников годный.

– Пока не знаю, – продолжал строить крутого спеца Сашка. – Там у тебя или сайлентблоки высохли, или подшипник менять. А может, наконечники…

– Это надолго? – снова повторил Кожухов. – Мне в воскресенье назад.

Вообще-то Андрей собирался уезжать рано утром в понедельник. Но он приврал в надежде на то, что Копчик не успеет за такой срок, а потому и браться не станет. Сказал, и пожалел, что не назвал субботу. Впрочем, это бы тоже вряд ли помогло, поскольку Сашка успокаивающе выставил ладонь:

– Спокуха! Завтра можешь забирать. Давай садись и гони за мной.

Мастерская Хопчина располагалась в районе гаражных блоков на Ленинградской набережной. Родители Андрея жили на проспекте Металлургов, напротив бывшего магазина «Малыш». Не то чтобы очень далеко, но и не совсем рядом.

– Тебя подбросить? – спросил Сашка, когда Андрей загнал «Север» в ремонтный бокс.

Кожухову так уже хотелось поскорей расстаться с бывшим одноклассником, что он поспешно замотал головой:

– Не-не! Я давно не был в Мончегорске, хочу прогуляться.

– Поностальгировать? – гоготнул Копчик так, будто сказал нечто пошлое.

– Типа того, – ответил Андрей, поспешно направляясь к воротам.

– Ну давай, завтра маякну, когда забирать.

Кожухов не оглядываясь кивнул:

– До завтра.

Вообще-то он думал вызвать, отойдя чуток от мастерской, такси. Но потом решил и в самом деле прогуляться. За последние годы набережную Имандры благоустроили, облагородили, пройтись по ней показалось Андрею и впрямь удачной идеей. Благо и погода способствовала.

Дойдя до памятника Защитникам Заполярья, он свернул на проспект Металлургов и вскоре уже подходил к знакомому с раннего детства дому со сквозным проходом, который все называли аркой, хотя свод у этой «арки» был вполне себе плоским.

Кожухов лет еще в пять, может, чуть позже, придумал для себя, что эта арка волшебная. И что если, проходя сквозь нее, загадаешь желание, оно обязательно сбудется. Только идти нужно быстро и желание придумывать уже под арочным сводом. Успеешь – все будет хорошо, нет – тоже ничего страшного, но это желание не сбудется, и снова его можно будет загадать только через сто или больше дней. И – да – конечно же нельзя загадывать ничего такого, что точно не может сбыться. Например, что ты станешь королем всей Земли и будешь править так, что все люди будут счастливы. Или чтобы инопланетяне прилетели нельзя загадывать, хотя они и могут прилететь вообще-то… Но в пять лет, и даже в семь, Андрюша просто боялся, что могут прилететь злые инопланетяне, которые захватят Землю, и всем станет очень плохо.

Сейчас Кожухов едва не рассмеялся вслух, вспомнив эти детские придумки. И все же, шагнув в проход, шепнул вдруг:

– Хочу, чтобы ИРа стала разумной! – А потом фраза уже будто сама продолжилась мысленно: «…и захватила Землю».

Вот теперь уже он не смог удержаться от смеха. Так и вышел, хохоча, с другой стороны арки. И едва не столкнулся с отцом.

– Привет! – продолжая улыбаться, протянул он руку. – Гуляешь?

– Я-то гуляю, – ответил на приветствие Василий Петрович, – мне можно. Нужно даже. А вот ты почему гуляешь? Да еще ржешь на всю улицу. В аварию, что ли, попал?

– А… какая связь? – удивленно заморгал Андрей.

– Прямая. Разбил тачку, ушиб голову. Как следствие, идешь пешком и ржешь.

– Умеешь алгоритмы строить, – усмехнулся Андрей. – Недаром программист.

– Я уже пенсионер, а не программист, – внимательно посмотрел на него отец. И уже вполне серьезно спросил: – Так что с машиной? Я угадал насчет аварии?

– Все в порядке с машиной, – приобнял его Кожухов за плечи. – Мелкая неисправность, в ремонт отдал. До завтра обещали сделать. Сам-то как?

– Самостоятельно пока. Пошли домой, мать заждалась.

Глава 2

Встречи с родителями всегда приносили Андрею удовольствие и радость. Хотя теперь все чаще еще и немножечко грусти. Да, в их шестьдесят три и мать, и отец стариками вовсе не выглядели, но и моложе все-таки не становились. Но как бы то ни было, Андрей их очень любил. Поэтому и поездки сюда, в Мончегорск, являлись для него не какой-то нудной обязанностью, а самой настоящей душевной потребностью. Оттого и уезжать, как всегда, не хотелось. Но в этот раз что-то у него свербило в душе, он ловил себя на том, что тревожится об ИРе. Совершенно беспричинно – что с ней могло случиться? – но тем не менее странное беспокойство не проходило.

В конце концов это заметила и мама:

– Что случилось, Андрюша? – тихо, чтобы из соседней комнаты не услышал муж, спросила Екатерина Леонидовна. – Неприятности на работе?

– Нет, мам, на работе все в порядке, – широко, пожалуй даже слишком, улыбнулся Андрей. – Обычная рутина. Веришь?

– Но я ведь вижу, что ты как на иголках. Может… девушка?.. Ты прости, что я опять на эту тему, но ведь…

– Мама, не надо, – положил ей руки на плечи Андрей. – Девушки нет. И я знаю, что ты хочешь сказать. Мне тридцать пять, пора обзаводиться семьей и все такое в том же духе. Правильно?

– Неправильно, – сбросила его руки мама. – Неправильно, что ты все это переводишь в шутку. Но тебе и правда пора…

– Чего ему пора? – заглянул в дверной проем отец. – Уезжать, что ли? Так еще воскресенье только.

– Вы знаете, а я и правда поеду, – сказал вдруг Андрей, понимая, что иначе он из-за этой дурацкой тревоги не сможет заснуть. – Только не обижайтесь! У меня и в самом деле на работе… не то чтобы неприятности, просто некоторые проблемы, и я теперь только о них и думаю. Но я скоро опять приеду.

– Вот-вот, – сказал Василий Петрович, заметив, что у супруги навернулись на глаза слезы. – Давай, решай быстрее свои проблемы и приезжай без них. Где-нибудь недельки через три – как раз волнушки пойдут, поможешь насобирать для солений, чтобы на всю зиму хватило.

– Тебе бы только твои волнушки! – махнула на него супруга. – Сам насобираешь, Андрюша и так в лесу живет, пусть дома дольше побудет.

Родители знали, что он работает не в самих Полярных Зорях, а в расположенном в лесу военном городке – эту полуправду родным дозволялось рассказывать. Иначе они бы захотели его навестить, и как бы ему пришлось выкручиваться? А так – закрытый городок, программист при воинской части, что было фактически правдой.

– Тогда после работы не в потолок плюй, а в лес ходи, грибы собирай. И мозги проветришь, и волнушек мне привезешь. Я тебя сейчас научу, как их замачивать…

– Да отстань ты от ребенка со своими волнушками! – всерьез начала сердиться Екатерина Леонидовна. И чтобы сразу прервать ненужную ссору, Андрей объявил, выдав на сей раз стопроцентную правду:

– У нас в лес опасно ходить, медведей много развелось. Недавно Мишка Кочергин нос к носу с одним столкнулся.

Мама, прижав ко рту ладонь, ахнула:

– И что с ним?..

– Все обошлось, но мне что-то не хочется повторять его подвиги, верите?

– Даже не вздумай! – замахала руками Екатерина Леонидовна. И набросилась на мужа: – А ты вообще! Говоришь, сам не знаешь чего. Какие волнушки, когда в лесу медведи?!

– Вообще-то это логично, что медведи именно в лесу, – проворчал Василий Петрович. – Было бы куда удивительней, если бы они гуляли по городу.

Между прочим, насчет большого количества медведей именно в том их районе Андрей не раз уже думал. И всякий раз невольно связывал это с пресловутым Помутнением, со зловещей и таинственной Зоной Севера. В параллельном мире она породила в тех же границах отвратительных, злобных мерзодведей – помесь обычных косолапых с омерзительными монстрами, – с которыми им, членам группировки «Сталкер», приходилось не только сталкиваться, но и сражаться. И теперь его не покидала мысль, что Помутнение, успев частично проникнуть и сюда, продолжило влиять на место своего пребывания. Да, эффективность такого влияния была тут значительно ниже, на уродливых монстров ее, к счастью, не хватало, а вот на увеличение популяции обычных медведей – вполне. А может, и не вполне обычных, кто знает? Выяснять это, честно говоря, совсем не хотелось. И заострять в разговоре с родителями медвежью тему – тоже. Следовало ее поскорее сменить.

– Так вы не обидитесь, если я уеду сегодня? – спросил Андрей.

– Поезжай, если надо, – вздохнула мама.

– На обиженных воду возят, – сказал, надевая ветровку, отец. – А я пойду пивка возьму, пожалуй.

* * *

Конечно, Андрей чувствовал себя виноватым, что уехал раньше обычного. Видел, какими грустными стали мамины глаза, да и отец отводил взгляд – тот вообще с годами стал сентиментальным, хоть и старательно пытался это скрывать. Андрей все прекрасно замечал и был за себя рад: значит, его душа не зачерствела, он понимает родителей, видит их любовь к себе, принимает ее с благодарностью и отвечает взаимной любовью. Но вот сейчас… Ему действительно сейчас было тревожно. Непонятно отчего, только от этого было не легче, а как бы не наоборот. Правда, помимо непонятного чувства тревоги, которое назвать уважительной причиной у него язык не поворачивался, он придумал себе более убедительное оправдание. Да, Сашка Хопчин, как и обещал, вернул ему в субботу отремонтированный «Север». Да, скрипы во внедорожнике прекратились – по словам бывшего одноклассника, пришлось поменять наконечники рулевых тяг. Но говоря откровенно – и это было истинной правдой! – безоговорочно доверять Копчику Кожухов так и не смог. А вдруг тот произвел ремонт некачественно? И вот поедет Андрей утром понедельника в свой городок, а машина по дороге сломается, и он опоздает на работу. Так же, в случае чего, у него будет приличный запас времени, чтобы вызвать из городка машину, которая его отбуксирует.

Кстати, раз уж поехал раньше… Кожухов отнял от руля руку, приподнял, начал говорить:

– Кочер…

Начал и прервался, передумал. К чему Мишке знать, что он приедет раньше? Приедет, тогда и сходит к нему, поговорит с глазу на глаз – может, друг тревогу и развеет. А сейчас – что? Или он хочет услышать, как Миха обрадуется, чтобы на душе полегчало? Дурость какая!

Он не успел вернуть руку на баранку. Брун – так по-свойски называла молодежь, да в принципе уже и не только она, универсальные браслеты, заменявшие собой практически все мобильные гаджеты недавнего прошлого – переспросил, без вопросительной, правда, интонации:

– Кочергин Михаил. Осуществить набор.

– Отбой, – сказал Андрей и сосредоточился на дороге и поведении «Севера».

Похоже, сомневался он в Хопчине зря. Внедорожник шел по трассе уверенно, ничего в нем не скрипело, ничего не отваливалось, так что в итоге Андрей разогнался под сотку, да так и держал до самой отворотки к городку. Когда повернул на лесную грунтовку, волей-неволей пришлось сбросить скорость, а через пару сотен метров и остановиться – там находился первый КПП. Андрей предъявил пропуск и, пока поднимался шлагбаум, слышал, как сержант в караульном домике-будке докладывает на контрольно-пропускной пункт городка:

– Пост номер один проехал Кожухов Андрей Васильевич, автомобиль «Север» номер «Ха триста пятнадцать Вэ Вэ», регион пятьдесят один.

«Интересно, – подумал Андрей, проезжая дальше, – а если я, например, и впрямь захочу грибов пособирать, невзирая на медведей? Вот остановлюсь сейчас и пойду шастать по лесу часа на полтора… На КПП городка начнут бить тревогу: мол, такой-то такой-то пропал, первый КПП проехал, а до нас не добрался?»

Ему правда стало интересно, потому что до них такой информации не доводили. Было понятно, что обязательно нужен пропуск – и личный, и на машину, а вот насчет того, за какое время следует добираться, никто не говорил. Только ведь не зря сержант передал сейчас его данные – для того, чтобы на том КПП знали: скоро он будет. А если не появится, скажем, за час – наверняка доложат начальству или куда там у них положено докладывать. Но проверять эти мысли на практике Кожухов, конечно же, не собирался. Тем более он все еще думал, что действие Зоны Севера, частично проникшей в эту реальность через открывавшийся несколько раз переход, окончательно не прекратилось. Поэтому оставалась и вероятность угодить в какую-нибудь остаточную аномалию. А ему это надо? Разумеется, нет.

Однако недаром говорят, что мысли вполне могут материализоваться. Захотел узнать, «что будет, если…», – получай. Когда лесная дорога сворачивала влево, в объезд озера Пасма, она вдобавок шла немного под уклон. По левой ее стороне здесь был довольно крутой, хоть и невысокой, не больше метра откос, и Кожухов, хоть и так ехал не быстрее сорока кэмэ в час – больше на этом каменисто-ухабистом участке было и не разогнаться, – при входе в поворот притормозил. Точнее, нажал на педаль тормоза. Скорость машины не изменилась. Он нажал еще. И еще, и еще… По сути, он вполне мог повернуть и на такой скорости, нужно было лишь забыть о неработающем тормозе и переключить внимание на управление. Но Андрей Кожухов, говоря откровенно, был неважным водителем. Он отвлекся на тормоз, невольно стал паниковать, слишком резко крутанул руль – да и то когда уже было поздно, – и в итоге кувырнулся под откос. «Север» боком перевернулся через крышу и встал на колеса. Андрея в процессе этого сальто швырнуло вправо, затем влево, а потом он уже не знал, что с ним происходило, поскольку, приложившись головой о дверцу, благополучно вырубился. На самом деле благополучно, даже не разбил стекло. На нем вообще не было ни царапины – лишь большая шишка с левой стороны лба. Ну и, как следовало ожидать, сотрясение мозга.

Но об этом он узнал уже позже, в клинике. Тогда же он провел без сознания минут сорок, может, чуть больше. Как оказалось, тревожный сигнал о том, что сотрудник миновал первый контрольно-пропускной пункт, но не прибыл на место, подали через час. Из городка тут же выпустили дроха – как повсеместно называли охранных дронов, которых активно использовали как полиция с военными, так и прочие имеющие на то лицензию ведомства. Дрох нашел внедорожник Кожухова сразу. А ехать до места аварии от городка было всего ничего – чуть меньше километра. Вот за ним и приехали. Убедились, что жив, привели в чувство, доставили в клинику. В научном городке она была своя, небольшая, но оборудованная всем необходимым, в том числе и неплохими врачами. Разумеется, совсем уж серьезные проблемы там было не решить, но на этот случай в городке имелся вертолет, который доставил бы сложного больного в Мурманск.

Впрочем, Андрей таким пациентом не являлся. Сотрясение мозга – дело тоже, конечно, нешуточное, но его лечение было уж точно по плечу местным специалистам. На всякий случай они даже сделали Кожухову МРТ – магнитно-резонансный томограф в клинике также имелся.

Плохо, что его заставили провести на больничной койке почти две недели. Хотели даже три, но через десять дней Андрей взмолился, чтобы его отпустили, ссылаясь на то, что чувствует себя превосходно и что его ждет важная работа. И то и другое было верным, поэтому ему пошли навстречу и выписали. Этому в большой мере способствовало то обстоятельство, что Кожухов находился в числе добровольных тестировщиков «печки», как называли между собой сотрудники персональные чипы – ПЧ, – которые, кстати, уже без повышенной секретности, экспериментально производили у них же в городке. Персональные чипы размером чуть больше макового зернышка вводили подкожно в районе основания черепа, что позволяло затем проводить быструю и полную диагностику основных медицинских показателей носителя с помощью специального оборудования, причем дистанционно. Как минимум площадь научного городка это оборудование охватывало, а этого для опытной эксплуатации было вполне достаточно. И «печка» Андрея показывала, что с ним действительно все в порядке.

Оказалось, что все в порядке и с «Севером»; автомеханики городка к выписке Кожухова привели его в порядок. Пострадал лишь корпус, да и то не сильно: где надо, подрихтовали, где надо, подкрасили – и машинка снова стала как новенькая. Но Андрея больше волновал вопрос: почему отказали тормоза? Грешным делом, он уже начал думать, что Сашка Хопчин что-то случайно повредил в тормозной системе, устраняя другую неисправность.

– Была пробита трубка, – сказал местный мастер. – Нарушилась герметичность в системе, попал воздух – вот и…

– А чем она была пробита? Как это могло получиться? – тут же спросил Андрей.

– Скорее всего, камнем, – пожал плечами автогуру. – Сам знаешь, какая у нас дорога. Правда, это надо умудриться, все ж снизу закрыто… Но могло колесом подцепить камешек – и «удачно» запулить по трубке. Не знаю, короче. Да ты не бери в голову, все мы тебе поменяли, все подтянули – можешь ездить и не бояться.

И все-таки версия с камнем Кожухова не убедила. Если все закрыто, как сказал мастер, то такая вероятность слишком уж, наверное, мала. Но и грешить на Копчика тоже было как-то… неправильно, что ли. Нечестно. Андрей подумал, что зря не спросил у автомеханика, можно ли случайно повредить тормозную трубку при замене наконечников рулевой тяги. Решил, что обязательно спросит при случае. Если не забудет, конечно. А еще он подумал, что не зря вспоминал о Зоне Севера – ведь это могло быть и ее происками. Он хорошо помнил о гравитационных аномалиях Помутнения. И если предположить, что подобная аномалия до сих пор оставалась и здесь, только стала очень маленькой, она вполне могла повредить локальным воздействием повышенной гравитации трубку.

* * *

В лабораторию он летел, как на крыльях. Расхожая фраза, но Андрей и впрямь ощущал радостную приподнятость, которая подобно крыльям едва не отрывала его от пола. Падая в кресло, махнул рукой по основной мониторной пленке, следом задействовал, коснувшись, и две вспомогательные – справа и слева. Подключился к ИРе, пробежался взглядом по цифрам и кривым показателей, кивнул – то ли удовлетворившись увиденным, то ли приветственно, и вдруг почувствовал волнение, словно при свидании с девушкой.

– Соскучилась? – выдавил он с неожиданной хрипотцой и откашлялся.

– Нет, – ответила ИРа. – Мне незнакомо это чувство. Я постоянно чем-то занята. Но я беспокоилась о твоем здоровье. Почему ты кашляешь? У тебя были проблемы с мозгом, твои легкие в полном порядке.

Кожухов как следует не успел удивиться – быстро сообразил, что у ИРы есть доступ не только к глобальной, но и к внутренней сети городка: искусственный разум был ценен не только в научном, но и в практическом смысле, помогая решать многочисленные задачи. А клиника тоже, конечно же, была подключена к этой сети. Другое дело, стоило ли давать ИРе доступ к медицинским данным пациентов, ведь такая информация являлась конфиденциальной… Впрочем, сетевого администратора можно было понять: для него ИРа была не личностью, а мощной компьютерной системой, способной практически мгновенно обрабатывать гигантские массивы данных.

Удивительно, что сам Андрей понял это тоже мгновенно. Будто не догадался, не подумал и сделал выводы, а уже все заранее знал. Но знать он этого не мог, был уверен, что никто не доводил до него информацию на эту тему.

Он вдруг осознал, что вообще соображает сегодня на удивление четко и быстро. Вспомнил, как, сев в кресло, пробежался глазами по ИРиным данным и сразу, не обдумывая, их воспринял. Ну да, он привык уже к этим числам и графикам, прекрасно знал, к чему относится каждый конкретный показатель, и все же обычно ему требовалось хотя бы с полминуты, чтобы осознать и оценить полную картину. А сейчас это вышло сразу: посмотрел – и все понял.

«Вот что значит соскучиться по работе, – подумал он. – И сотрясение пошло мозгу на пользу – серому веществу, видать, тоже порой нужна встряска». Он усмехнулся такой мысли, и это не ускользнуло от внимания машины:

– Я сказала что-то смешное?

– Нет, ты все сказала правильно, ИРа. У меня действительно были проблемы только с мозгом, я кашлял не из-за болезни – так, рефлекторно. А смешно мне стало потому, что я вроде как лучше стал соображать после сотрясения. Но поскольку этого не может быть, я и усмехнулся. Тоже рефлекторно, не принимай на свой счет.

– Хорошо, не буду. И ты прав: сотрясение мозга не способствует улучшению мыслительной деятельности.

– Вот и я о том же, – улыбнулся Андрей. – Будем считать это незапланированным уроком юмора. Хотя по настоящему смешное как раз и случается без всякого плана. Веришь?

В лаборатории появился коллега – Лев Лебедев. Он был старше Андрея всего лет на пять, но, бородатый и вечно хмурый, казался пятидесятилетним. Шуток он, подобно ИРе, не понимал, а если и понимал, то никак на них не реагировал. За исключением тех, что кто-нибудь по неосторожности адресовал лично ему. В ответ на подобное Лебедев мог и ударить. Молча, не меняя выражения лица. Неудивительно, что общаться с ним предпочитали исключительно по работе. К слову сказать, программист он был что надо.

«Порадовать, или пусть сам…» – услышал… нет, прочел во взгляде Льва Андрей. И тут же себя одернул: чтобы Лебедев и вдруг решил кого-то радовать? Да и как можно что-то по взгляду…

– Выздоровел? – прервал его размышления подошедший ближе коллега. Вопрос из его уст прозвучал сожалением: мол, чего ж ты не помер-то? – Порадовать тебя?

«Ох ты! – едва не выдал вслух Кожухов. – Да мне пора в ясновидящие заявку подавать!» Но сказал все же другое:

– Здоров вроде. Чего и тебе желаю. А от радости кто же откажется?

– Пока ты лечился, мы сделали ИРе апгрейд. И весьма глобальный. Несколько модулей переписали заново, добавили связи между…

– Погоди-погоди! – замахал руками Андрей. Он знал, что у Льва помимо минусов имелись и очевидные плюсы. Помимо программерского таланта, Лебедев отличался совершенно не ассоциирующейся с ним скромностью. Он редко говорил: «Я сделал, я придумал, я написал», чаще: «Мы сделали». Вот и сейчас наверняка если не все, то основное совершил лично Лебедев. А если не утерпел, чтобы этим похвастаться, наверняка сотворил что-то действительно стоящее. И Андрей повторил: – Погоди! Ты не рассказывай, ты лучше покажи!

– А чего там показывать? – буркнул коллега. – Там замучаешься показывать. Сам смотри. Все изменения зарегины в лог-файле. Читай и пробуй. Сейчас…

Лебедев взялся за угол пленки вспомогательного монитора, растянул ее вверх-влево и вывел в пустую область древовидную структуру каталогов, настолько ветвистую, что издали она казалась нарисованным для красоты сложным узором, а не чем-то реально полезным. Пальцы Льва забегали по веткам структуры, словно он и впрямь плел из них некий узор. Однако узор не сплетался… Угрюмое лицо Лебедева стало еще угрюмей.

– Горюнова! – рыкнул он в брун.

– Да, Лев Львович, – тоненько пропищало из браслета.

– Где лог с апгрейдами?!

– В моем каталоге…

– А почему он в твоем каталоге, а не в системе?!

– Вы же просили… вот я и… – послышалось уже от входной двери.

Лана Горюнова впорхнула в лабораторию легкой белокурой пташкой и запорхала между мониторными пленками, касаясь их пальцами-перышками.

– Вот… – выдохнула она, раскрыв на правой пленке текстовый файл.

– Вот, – эхом проворчал Лебедев, кивнув Андрею. – Читай.

– Угу, – уставившись на экран, бормотнул Кожухов и тут же расцвел: – Круто!

– Что «круто»? – посмотрел на него Лев. – Ты читай!

– Я… прочитал, – сглотнул Андрей, сам испугавшись того, что сказал.

– Что ты прочитал?

– Все…

– Иди ты знаешь куда! – круто развернулся и зашагал к выходу Лебедев.

– Лев! Стой! – вскочил с кресла Кожухов. – Я не шучу! Я правда прочитал, веришь? Хочешь, скажу, что там написано?

– Ну?.. – резко тормознул Лев Львович.

Андрей не слово в слово, но фактически верно перечислил все зафиксированные в файле изменения.

– Дурачка из меня решили сделать?! – и впрямь будто лев взревел Лебедев, переводя гневный взгляд с Ланы на Андрея и обратно. – Сговорились?! Ну, Горюнова, ты этот лог надолго запомнишь, я тебе обещаю.

И он, подтверждая уже не имя, а фамилию, вылетел из лаборатории, взмахнув полами белого халата, а едва не плачущая Лана с обидой посмотрела на Кожухова:

– Зачем ты так? Теперь он меня съест. Знаешь, какой он злопамятный!

– Но я… Я ничего… – забормотал Андрей. А потом вдруг тоже начал злиться: – Почему он тебя станет есть? За что? Ты мне этот файл разве показывала?

– Нет… Но ты же…

– Что «я же»? Я его действительно увидел первый раз в жизни. Но я его реально прочел! Вот сейчас, только что! При вас с Лебедевым! Веришь? Кто тут в чем виноват?

– Но это же невозможно, – заморгала Лана.

– Я тоже так думал, – проворчал, смягчив тон, Кожухов. – Оказалось, возможно. Сама видела. Желаешь убедиться? Открой любой текст, инструкцию какую-нибудь, хэлп, глоссарий… Открой-открой, я не шучу.

Лана ткнула в директорию «Техническая документация» и открыла файл с описанием системы охлаждения блока резервной памяти. Девушка была в курсе, что Кожухов в технике не силен, а уж изучать какую-то систему охлаждения не стал бы даже за деньги.

Тем не менее через пару-тройку секунд, едва его взгляд завершил путь по видимой на пленке части текста, Андрей, глядя на Лану, повторил его содержимое едва ли не дословно.