Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Азбука
- Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
- Serie: Собрание
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2021
Кто он, загадочный Даниил Хармс, — наивный гений, мастер эпатажа или лукавый мистификатор, тщательно скрывавший свою, как писал Маршак, "классическую основу"? Хармса, как одного из самых неординарных и парадоксальных писателей XX столетия, читают и изучают в России и за рубежом, однако и по сей день его работы остаются в числе самых удивительных загадок русской литературы. Бесспорным остается необыкновенный талант автора, а также его удивительная непохожесть – ничего подобного ни в России, ни за рубежом не было, нет, и вряд ли когда-нибудь будет... В третий том Собрания сочинений включены детские стихи, проза и драматические произведения Даниила Хармса.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 309
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Составление, вступительная статья и примечания Валерия Сажина
Тексты публикуются в соответствии с авторской орфографией и пунктуацией.
Ранее настоящий том выходил под названием «Тигр на улице».
Серийное оформление и оформление обложки Вадима Пожидаева
Хармс Д.Собрание сочинений : в 3 т. Т 3 : Из дома вышел человек / Даниил Хармс. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2020.
ISBN 978-5-389-19333-8
16+
Кто он, загадочный Даниил Хармс, — наивный гений, мастер эпатажа или лукавый мистификатор, тщательно скрывавший свою, как писал Маршак, «классическую основу»? Хармса, как одного из самых неординарных и парадоксальных писателей XX столетия, читают и изучают в России и за рубежом, однако и по сей день его работы остаются в числе самых удивительных загадок русской литературы. Бесспорным остается необыкновенный талант автора, а также его удивительная непохожесть — ничего подобного ни в России, ни за рубежом не было, нет и вряд ли когда-нибудь будет...
В третий том Собрания сочинений включены детские стихи, проза и драматические произведения Даниила Хармса.
© Д. И. Хармс (наследники), 2020© В. Н. Сажин, состав, статья, примечания, 2011© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020Издательство АЗБУКА®
© Серийное оформление.ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020Издательство АЗБУКА®
Даниил Хармс — авангардный детский писатель1
Как правило, если писатель сочиняет для взрослых и одновременно для детей, эти ипостаси его творчества редко пересекаются. Тем более, когда речь идет о Хармсе, кажется маловероятным, чтобы его стихотворное или прозаическое творчество для детских журналов «Ёж» или «Чиж» сопрягалось с тем, что систематически писалось им (а при жизни никогда не печаталось), так сказать, для взрослых.
Между тем, например, нередко выступая перед публикой, возрастного состава аудитории он совершенно не различал. Как перед взрослыми, так и перед детьми, Хармс являлся в своей традиционной экстравагантной одежде и с трубкой: «Вот он медленно поднимается на сцену среди страшного гомона — длинноногий, чопорный, торжественно спокойный. <...> молча выходит на середину сцены, поправляет манжеты и как-то становится еще выше ростом. Как у него это получается, — непонятно. Загадочный его вид, необычный костюм и трубка в зубах (хотя она сейчас и не дымит) сами по себе действуют волшебно-успокоительно. Шум затихает, все в зале повернулись к сцене и уставились на странно молчащего человека»2. Конечно, Хармс никогда не читал детям своих «взрослых» произведений, но, например, в общежитии студентов Университета на Мытнинской набережной в конце 1929 года с удовольствием читал только что написанное им для детей стихотворение «Га-ра-рар!»3, а по воспоминаниям В. Каверина, «Такие стихи (Хармса. — В. С.), как „Иван Иваныч Самовар“, читали и взрослые и дети»4.
Точно так же и в повседневном поведении Хармс не дифференцировал окружавшую его среду и вел себя среди взрослых и детей совершенно идентично. Примеров тому множество. Современники вспоминают о разнообразных чудачествах Хармса. Например, его манеру, когда в гостях Хармсу подавали чай, вынимать термометр и замерять температуру напитка. О том же вспоминает Лев Друскин, которому в юном возрасте в группе воспитанников ленинградского Дома детской книги довелось под руководством Хармса совершить путешествие на Украину: «Он коротко кивал нам, садился, наливал стакан и опускал в чай градусник. Он внимательно следил за темным столбиком и, когда температура удовлетворяла его, вытаскивал градусник и завтракал. Если было свежо, он просил закрыть ближайшее окно, чтобы масло от сквозняка не прокисло»5.
Полагаю, что эти и множество подобных примеров позволяют уверенно констатировать единство поведения Хармса во взрослой и детской среде, как в быту, так и на сцене.
Что же происходило в литературном творчестве?
25 ноября 1927 года Житков сообщал своей приятельнице Е. П. Бахаревой: «Мы тут учредили Ассоциацию детских писателей при Доме печати. Начали дело с Колькой Олейниковым. Хотим вырабатывать новую детскую. Мне вся детская литература недетской кажется. Не по тем путям ассоциаций идет книжная мысль, что у детей <...>. Приглашаем молодого поэта Хармса, Женьку Шварца и художников Пахомова и Соколова.
Поглядим, что из этого выйдет: выработаем хоть одну действительно детскую книгу.
Мы откидываем всякую мораль, всякую педагогическую задачу. <...> Мы не собираемся развращать детей, но толочь им в нос и в затылок, что надо умываться и нехорошо рвать книг — как бы это ни было восхитительно написано — давно пора бросить <...>»6. Буквально в это же время, судя по записным книжкам Хармса, началось интенсивное (чуть ли не ежедневное) его общение с Маршаком7, который заведовал детским отделом ОГИЗа и организовывал издание детского журнала «Ёж», выпуск которого был намечен на январь 1928 года: Хармсу, не написавшему до тех пор ни одного произведения для детей, было предложено сотрудничество. Насколько ему пришлось по душе это неожиданное предложение, можно судить по энергичному творческому отклику молодого писателя.
Тотчас же, в ноябре 1927 года, Хармс написал стихотворение «Иван Иваныч Самовар». Оно далось ему, вероятно, тем более легко, что стало парафразом написанного ровно за два года до того, в ноябре 1925 года, стихотворения «О том как иван иванович попросил и что из этого вышло». Что сделал Хармс? Он взял свое самое раннее — эротическое — стихотворение, в котором Иван Иванович просит у жены нечто неназываемое («неприличное» — по авторскому примечанию), а она ему «не дает»; и произвел в новом — детском — стихотворении инверсию: здесь уже у Ивана Ивановича «просят», а он, по своему усмотрению, иным «дает», а Сереже «не дает» (Хармс при этом оставляет, разумеется имплицитно, эротическую символику: самовар с краником, именуемый Иваном Ивановичем). В этом первом хармсовском детском стихотворении еще был намек на нравоучение (Иван Иванович «кипяточку не дает» опоздавшим и лежебокам), но этот резонирующий финал практически поглощался описанием бесконечной череды все идущих и идущих к самовару персонажей, будто стихотворение было написано не ради этого финала, а для демонстрации самого по себе кумулятивного эффекта.
Следующие детские сочинения Хармса будут уже совершенно в духе провозглашенного Житковым отказа от какой бы то ни было дидактики и вне предвзятых педагогических задач. «Иван Топорыжкин», «Почему?», «Уж я бегал бегал бегал», «О том, как папа застрелил мне хорька», «Га-ра-рар!» — все эти произведения, написанные Хармсом в 1928–1929 годах, и ряд последовавших за ними будут демонстрировать, насколько органичной для писателя оказалась предложенная ему творческая задача.
В каких же чертах она была схожа с уже сложившимися у Хармса к 1927 году творческими принципами, особенно ярко проявившимися в тогда же поставленной на сцене «Елизавете Бам»?
Пойдем от обратного (Хармс любил инверсию) и скажем, чего не было от традиционной литературы в тех произведениях, которые Хармс стал писать для детей, следуя сложившимся у него к тому времени авангардным творческим установкам.
В некоторых из них отсутствует классическое разворачивание сюжета от завязки к кульминации и развязке — напротив: Иван Топорыжкин трижды пошел на охоту в одном стихотворении и с точки зрения начала действия первая строфа ничем не отличается от любой другой, а завершающие стихи каждой из трех строф отнюдь не свидетельствуют о завершении текста. То же самое происходит в стихотворении «Уж я бегал бегал бегал», где действие стремится к бесконечности, и Хармс специально акцентирует это свойство текста, вводя заключительную, небывалую в литературном тексте (я бы сказал — антилитературную) ремарку «и т. д.», а подобное по конструкции стихотворение «Га-ра-рар» обрывает тоже нестандартной ремаркой «Всё».
Далее. У описываемых событий или действий персонажей нет не только психологической, но вообще какой-либо осмысленной мотивировки, поэтому лучшим способом их связи в единый текст оказывается безличностная арифметика: отсюда возникают такие тексты, как «Миллион», «Во-первых и во-вторых», «17 лошадей» и т. п.
Все это была та самая «бессмыслица» (по выражению хармсовского друга и единомышленника А. Введенского), которую оба они со второй половины 1920-х годов сделали, каждый по-своему, творческим кредо.
До сих пор речь была о том, какие черты своего «взрослого» творчества Хармс в трансформированном виде реализовывал в создании произведений для детей.
Но было и противоположное движение: в работе для детей Хармс сформировал такие свойства поэтики, которые отмечаются как авангардные во взрослом его творчестве.
Остановлюсь лишь на одном из таких свойств.
Вот «История дерущихся» Хармса: «Алексей Алексеевич подмял под себя Андрея Карловича и, набив ему морду, отпустил его.
Андрей Карлович, бледный от бешенства, кинулся на Алексея Алексеевича и ударил его по зубам.
Алексей Алексеевич, не ожидая такого быстрого нападения, повалился на пол, а Андрей Карлович сел на него верхом, вынул у себя изо рта вставную челюсть и так обработал ею Алексея Алексеевича, что Алексей Алексеевич поднялся с полу с совершенно искалеченным лицом и рваной ноздрей. Держась руками за лицо, Алексей Алексеевич убежал.
А Андрей Карлович протер свою вставную челюсть, вставил ее себе в рот, пощелкал зубами и, убедившись, что челюсть пришлась на место, осмотрелся вокруг и, не видя Алексея Алексеевича, пошел его разыскивать»8.
Полагаю, те, кто знаком с творчеством Хармса, припомнят череду подобных его произведений, где спонтанно происходят подобные немотивированные жестокие «истории»: «Случаи», «Некий Пантелей ударил пяткой Ивана...» и др., написанные в 1937–1939 годах. «История дерущихся» — первый такой рассказ во «взрослом» творчестве Хармса: он написан 15 марта 1936 года. Но впервые подобный каскад несчастных происшествий явился в детской «Сказке» Хармса, напечатанной в 1935 году в № 7 журнала «Чиж». Напомню. Здесь Ваня садится писать сказку, но только стоит ему ее начать, например: «Жил-был король...», — как Леночка объявляет, что такая сказка уже есть, и оказывается, что ее содержанием является драка короля с королевой. «Тут королева рассердилась и ударила короля тарелкой. А король ударил королеву миской. А королева ударила короля стулом. А король вскочил и ударил королеву столом» — и т. д. Здесь, в детской прозе, Хармс впервые опробовал сюжет с перманентной и необъяснимой жестокостью. Причем сюжетом-то его как раз можно назвать лишь условно: Хармс именно разрушал классический литературный сюжет, и последующие взрослые вещи в этом роде — короткие сцены без начала и конца. Но намек на эту последующую деструкцию содержится уже в детской «Сказке»: как только Ваня начинает писать очередную сказку, Леночка обрывает его рассказом о том, что такая, и иная, и еще другая сказки уже есть. Таким образом, парадоксальность сюжета «Сказки» состоит в невозможности сложить сюжет. И это как раз еще одно из тех свойств поэтики Хармса, за которые она именуется авангардной.
Современная Хармсу критика, писавшая о его творчестве для детей, все это прекрасно видела и именно так и характеризовала — только оценивала по-разному.
«Действительно, не стихотворение, а просто ерунда» (по поводу стихотворения «Врун»)9; «Величину повторяющейся части стихотворения Хармс довел до предела. Он словно задал себе и решает сложные математические задачи»10; «...основное в Хармсе и Введенском — это доведенная до абсурда, оторванная от всякой жизненной практики тематика, уводящая ребенка от действительности <...>11. Далее Берггольц в своей разносной статье о «контрреволюционном» творчестве Хармса называет (и совершенно справедливо!) его метод «иррациональным»12.
Но самые точные слова о существе творчества Хармса для детей сказал он сам: «В область детской литературы наша группа принесла элементы своего творчества для взрослых, т. е. заумь <...>»13; «К наиболее бессмысленным своим стихам, как, напр., стихотворение „о Топорыжкине“, <...> отношусь весьма хорошо, расценивая их как произведения качественно превосходные. И сознание, что они неразрывно связаны с моими непечатающимися заумными произведениями, приносило мне большое внутреннее удовлетворение»14. Вот такое откровенное и терминологически точное авторское интервью. Беда только, что оно давалось под протокол следователю, ведшему дело Хармса и его друзей, обвинявшихся в декабре 1931-го — январе 1932 года в антисоветской деятельности. Если бы не полицейский характер источника, к которому традиционно принято относиться с недоверием, можно было бы сказать, что Хармс здесь выступил идеальным интерпретатором собственного творчества. Как видим, Хармс не только был последователен и органичен в творчестве для детей, но и вырабатывал в этой области те свойства поэтики, которые столь же органично из детского творчества перетекали в его взрослые вещи.
Валерий Сажин
1 С классической основой! — См. вступительную статью к тому 1 наст. изд.
2Семенов Б. Чудак истинный и радостный // Аврора. 1977. № 4. С. 72.
3 Написано 7–16 октября 1929 г.; опубл.: Ёж. 1929. № 12. С. 5–7. Воспоминания об этом см.: Рахтанов И. Из прошлого детской литературы // Детская литература. Вып. 2. М.: Детская литература, 1962. С. 129; Гор Г. С. Замедление времени // Звезда. 1968. № 4. С. 183.
4Каверин В. Он любил удивлять // Каверин В. Собрание сочинений: В 8 т. М: Художественная литература, 1982. Т. 6. С. 472.
5Друскин Л. Спасенная книга: Воспоминания ленинградского поэта. OverseasPublicationsInterchangeLtd., 1984. С. 54.
6Черненко Г. «Я ему был рад так же, как и он мне»: (Даниил Хармс в письмах Бориса Житкова) // Хармсиздат представляет: Советский эрос 20–30-х годов. Сборник материалов. СПб.: М. К. & Хармсиздат, 1997. С. 15.
7Хармс Д. Полн. собр. соч.: <В 5 т. 6 кн.>. СПб., 1997–2002. Кн. 1. С. 184, 186–189.
8Хармс Д. Полн. собр. соч. Кн. 2. С. 337.
9Патреев-Мещеряк А. «Ёж» залез в джунгли // Нижегородский просвещенец. 1931. № 10. С. 57.
10Бухштаб Б. Стихи для детей // Детская литература: Критический сборник. М.; Л., 1931. С. 119.
11Берггольц О. Книга, которую не разоблачили // Наступление. 1932. № 2. 16 марта.
12 Указ. соч. // Наступление. 1932. № 3. 22 марта.
13 См. Приложение I (Протокол допроса Хармса 23 декабря 1931 года).
14 Там же.
1927
1
Иван Иваныч Самовар
Иван Иваныч СамоварБыл пузатый самовар,Трехведерный самовар.
В нем качался кипяток,Пыхал паром кипяток,Разъяренный кипяток;
Лился в чашку через кран,Через дырку прямо в кран,Прямо в чашку через кран.
Утром рано подошел,К самовару подошел,Дядя Петя подошел.
Дядя Петя говорит:«Дай-ка выпью, говорит,Выпью чаю», говорит.
К самовару подошла,Тетя Катя подошла,Со стаканом подошла.
Тетя Катя говорит:«Я конечно, говорит,Выпью тоже», говорит.
Вот и дедушка пришел,Очень старенький пришел,В туфлях дедушка пришел.
Он зевнул и говорит:«Выпить разве, говорит,Чаю разве», говорит.
Вот и бабушка пришла,Очень старая пришла,Даже с палочкой пришла.
И подумав говорит:«Что-ли выпить, говорит,Что-ли чаю», говорит.
Вдруг девченка прибежала,К самовару прибежала —Это внучка прибежала.
«Наливайте! — говорит,Чашку чаю, говорит,Мне послаще», говорит.
Тут и Жучка прибежала,С кошкой Муркой прибежала,К самовару прибежала,
Чтоб им дали с молоком,Кипяточку с молоком,С кипяченым молоком.
Вдруг Сережа приходил,Всех он позже приходил.Неумытый приходил.
«Подавайте! — говорит,Чашку чая, говорит,Мне побольше», говорит.
Наклоняли, наклоняли,Наклоняли самовар,Но оттуда выбивалсяТолько пар, пар, пар.
Наклоняли самоварБудто шкап, шкап, шкап,Но оттуда выходилоТолько кап, кап, кап.
Самовар Иван Иваныч!На столе Иван Иваныч!Золотой Иван Иваныч!
Кипяточку не дает,Опоздавшим не дает,Лежебокам не дает. ВСЁ
Д. Хармс1927
1928
2
Иван Тапорыжкин
Иван Тапорыжкин пошел на охоту,с ним пудель пошел, перепрыгнув забор,Иван, как бревно провалился в болото,а пудель в реке утонул, как топор.
Иван Тапорыжкин пошел на охоту,с ним пудель вприпрыжку пошел, как топор.Иван повалился бревном на болото,а пудель в реке перепрыгнул забор.
Иван Тапорыжкин пошел на охоту,с ним пудель в реке провалился в забор.Иван как бревно перепрыгнул болото,а пудель вприпрыжку попал на топор.
Даниил Хармс1928
3
Приключения ежа
<1>
Пришел к парикмахеру Колька Карась.— Садитесь, — сказал парикмахер, смеясь.Но вместо волос он увидел ежаИ кинулся к двери, крича и визжа.
Но Колька проказник не долго тужилИ тете Наташе ежа подложил.
А тетя Наташа, увидев ежа,Вскочила, как мячик, от страха визжа.Об этих проказах услышал отец:— Подать мне ежа! — он вскричал наконец.
А Колька, от смеха трясясь и визжа,Принёс напечатанный номер «Ежа».
<2>
— Помогите! Караул!Мальчик яблоки стянул!
— Я прошу без разговораОтыскать немедля вора!
Ванька с Васькой караулят,А старушка спит на стуле.
— Что же это? Это что ж?Вор не вор, а просто еж!
— До чего дошли ежи!Стой! Хватай! Лови! Держи!
...Еж решился на грабеж,Чтоб купить последний «Еж»!
1928
4
— Отчего ты весел, Ваня?— У меня Ежи в кармане.
За ежом пошел я в лес,только еж в карман не влез.
— Что ты, Ваня, все поешь?— У меня в кармане «Еж».
Вот и мне попался еж!От такого запоешь!
— Ты соврал, курносый Ванька!Где твой еж? А ну, достань-ка.
— Это правда, а не ложь,посмотрите, вот он — «Еж»!
1928
5
Почему
ПОЧЕМУ:
Повар и три поварёнка,повар и три поварёнка,повар и три поварёнка выскочили во двор?
ПОЧЕМУ:
Свинья и три поросёнка,свинья и три поросёнка,свинья и три поросёнка спрятались под забор?
ПОЧЕМУ:
Режет повар свинью,поварёнок — поросёнка,поварёнок — поросёнка,поварёнок — поросёнка?
Почему, да почему? — Чтобы сделать ветчину.
Д. Хармс1928
6
Театр
Музыканты забренчали,Люди в зале замолчали.
Посмотри на Арлекина-Кольку!
Вот он с Ниной-КоломбинойПляшет польку.
«Динь-динь-дили-дон»,Вот кот Спиридон.
Что за шум вдалеке?Глянь-ка:
На Коньке ГорбункеЕдет Ванька!
Распроклятого буржуяВ три минуты уложу я.
Девчонка комсомолкаНе боится волка.
Из ковра и двух зонтовДля спектакля змей готов.
У Петрушки Палка,Мне Марфушку Жалко.
Спящая красавицаСпит не просыпается.
Вот пред вами вся орава.Браво! браво! браво! браво!
1928
1929
7
Уж я бегал бегал бегали усталСел на тумбочку, а бегатьперестал
вижу по небу летит галка,а потом ещё летит галка,а потом ещё летит галка,а потом ещё летит галкаПочему я не летаю?Ах как жалко!
Надоело мне сидетьЗахотелось полететь
Разбежался я подпрыгнулКрикнул Эй!Ногами дрыгнул.
Давай ручками махатьДавай прыгать и скакать.
меня сокол охраняетсзади ветер подгоняетснизу реки и лесасверху тучи-небеса.
Надоело мне летатьЗахотелось погулятьтоптоптоптопЗахотелось погулять.
Я по садику гуляюя цветочки собираюя на яблыню влезаюв небо яблоки бросаюв небо яблоки бросаюна удачу на авосьпрямо в небо попадаюпрямо в облако насквозь.
Надоело мне бросатьсяЗахотелось покупатьсябульбульбульбульЗахотелось покупаться.
ПосмотритеПосмотритекак плыву я под водойкак я дрыгаю ногами,помогаю головой.
Народ кричит с берега:
Рыбы рыбы рыбы рыбырыбы жители водыэти рыбыдаже рыбыхуже плавают чем ты!
Я говорю:
Надоело мне купатьсяплавать в маленькой рекелучше прыгать, кувыркатьсяи валяться на песке.
мне купаться надоелоя на берег и бегоми направо и налевобегал прямо и кругомУж я бегал бегал бегали усталсел на тумбочку, а бегатьперестал
и т. д.
Даниил Хармс1929 май 17
8
О том, как папа застрелил мне хорька
Как-то вечером домойВозвращался папа мой.Возвращался папа мойПоздно по полю домой.Папа смотрит и глядит —На земле хорёк сидит.На земле хорёк сидитИ на папу не глядит.
Папа думает: «Хорёк —Замечательный зверёк.Замечательный зверёк,Если только он хорёк».
А хорёк сидел, сиделИ на папу поглядел.И на папу погляделИ уж больше не сидел.
Папа сразу побежал,Он винтовку заряжал,Очень быстро заряжал,Чтоб хорёк не убежал.
А хорёк бежит к реке,От кустов невдалеке,А за ним невдалекеМчится папа к той реке.
Папа сердится, кричитИ патронами бренчит,И винтовочкой бренчит,— Подожди меня! — кричит,
А хорёк, поднявши хвост,Удирает через мост.Мчится с визгом через мост,К небесам поднявши хвост.
Папа щелкает курком,Да с пригорка кувыркомПолетел он кувыркомИ — в погоню за хорьком.
А ружьё в его рукахЗагремело — тарарах!Как ударит — тарарах!Так и прыгнуло в руках.
Папа в сторону бежит,А хорёк уже лежит.На земле хорёк лежитИ от папы не бежит.
Тут скорее папа мойПотащил хорька домой.И принес его домой,Взяв за лапку, папа мой.
Я был рад, в ладоши бил,Из хорька себе набилСтружкой чучело набил,И опять в ладоши бил.
Вот перед вами мой хорёкНа странице поперёк.Нарисован поперёкПеред вами мой хорёк.
Даниил Хармс1929
9
Кто из вас прочитал,Кто из вас не читалПриключенья в последнем «Еже»?Ты еще не читал,Он еще не читал, —Ну а мы прочитали уже,
Интересный рассказСпециально про васНапечатан в последнем «Еже»,Пионерский приказСпециально для васНапечатан в последнем «Еже».
Мы считаем, что «Еж»Потому и хорош,Что его интересно читать.Все рассказы прочтешь,И еще раз прочтешь,А потом перечтешь их опять.
Как портной без иглы,Как столяр без пилы,Как румяный мясник без ножа,Как трубач без трубы,Как избач без избы —Вот таков пионер без «Ежа».
1929
10
Га-ра-рар!
Бегал Петька по дороге,по дороге,по панели,бегал Петькапо панелии кричал он:— Га-ра-рар!Я теперь уже не Петька,разойдитесь,разойдитесь!Я теперь уже не Петька,я теперь автомобиль.
А за Петькой бегал Васькапо дороге,по панели,бегал Васькапо панелии кричал он:— Ду-ду-ду!Я теперь уже не Васька,сторонитесь!сторонитесь!Я теперь уже не Васька,я почтовый пароход.
А за Васькой бегал Мишкапо дороге,по панели,бегал Мишкапо панелии кричал он:— Жу-жу-жу!Я теперь уже не Мишка,берегитесь!берегитесь!Я теперь уже не Мишка,Я советский самолёт.
Шла корова по дороге,по дороге,по панели,шла коровапо панелии мычала:— Му-му-му!Настоящая корова,с настоящимирогами,шла навстречу по дороге,всю дорогу заняла.
— Эй, корова,ты, корова,не ходи сюда, корова,не ходи ты по дороге,не ходи ты по пути.— Берегитесь! — крикнул Мишка,— Сторонитесь! — крикнул Васька,— Разойдитесь! — крикнул Петькаи корова отошла.
Добежали,добежалидо скамейкиу воротпароходс автомобилеми советскийсамолёт,самолётс автомобилеми почтовыйпароход.
Петька прыгнул на скамейку,Васька прыгнул на скамейку,Мишка прыгнул на скамейку,на скамейку у ворот.— Я приехал! — крикнул Петька.— Стал на якорь! — крикнул Васька.— Сел на землю! — крякнул Мишка,и уселись отдохнуть.
Посидели,посиделина скамейкеу воротсамолётс автомобилеми почтовыйпароход,пароходс автомобилеми советскийсамолёт.
— Кроем дальше! — крикнул Петька.— Поплывем! — ответил Васька,— Полетим! — воскликнул Мишка,и поехали опять.И поехали, помчалисьпо дороге,по панели,только прыгали, скакалии кричали:— Жу-жу-жу!
Только прыгали, скакалипо дороге,по панели,только пятками сверкалии кричали:— Ду-ду-ду!Только пятками сверкалипо дороге,по панели,только шапками кидалии кричали:— Га-ра-рар!
ВСЁ
Даниил Хармс7–16 октября 1929
1930
11
Миллион
Шёл по улице отряд,Сорок мальчиков подряд:раз, два,три, четыре,и четырежды четыре,и четыре на четыре,и еще потом четыре.
В переулке шёл отряд:Сорок девочек подряд.Раз, два,три, четыре,и четырежды четыре,и четыре на четыре,и еще потом четыре.
Да как встретилися вдругстало восемьдесят вдруг!Раз, два,три, четыре,и четырена четыре,на четырнадцатьчетыре,и потом еще четыре.
А на площадь повернули,а на площади стоитне компания,не рота,не толпа,не батальон,и не сорок,и не сотня,а почти что миллион!
Раз, два, три, четыре,и четыреждычетыре,сто четырена четыре,полторастана четыре,двести тысячна четыреи потом еще четыре!
ВСЁ.
Даниил Хармс29 июня 1930 года
12
Врун
Вы знаете?Вы знаете?Вы знаете?Вы знаете?
Ну конечно, знаете!Ясно, что вы знаете!
Несомненно,Несомненно,Несомненно знаете!
Нет! нет! нет! нет!Мы не знаем ничего,Не слыхали ничего,Не слыхали, не видалиИ не знаемНичего!
А вы знаете, что у?А вы знаете, что па?А вы знаете, что пы?Что у папы моегоБыло сорок сыновей.Было сорок здоровенныхИ не двадцатьИ не тридцать,Ровно сорок сыновей!Ну! ну! ну! ну!Врешь! врешь! врешь! врешь!Еще двадцать,Еще тридцать,Ну еще туда-сюда,А уж сорок,Ровно сорок —Это просто ерунда!
А вы знаете, что со?А вы знаете, что ба?А вы знаете, что ки?Что собаки-пустолайкиНаучилися летать?Научились, точно птицы,(Не как звери,Не как рыбы)Точно ястребы летать!Ну! Ну! Ну! Ну!Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!Ну, как звери,Ну, как рыбы,Ну еще туда-сюда,А как ястребы,Как птицы,Это просто ерунда!
А вы знаете, что на?А вы знаете, что не?А вы знаете, что бе?Что на небеВместо солнцаСкоро будет колесо?Скоро будет золотое,(Не тарелка,Не лепешка),А большое колесо!Ну! Ну! Ну! Ну!Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!Ну, тарелка,Ну, лепешка,Ну, еще туда-сюда,А уж если колесо —Это просто ерунда!
А вы знаете, что под?А вы знаете, что мо?А вы знаете, что рем?Что под морем-океаномЧасовой стоит с ружьем?Часовой стоит под морем(Не с дубиной,Не с метелкой),А с заряженным ружьем!Ну! Ну! Ну! Ну!Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, с дубиной,Ну, с метелкой,Ну, еще туда-сюда,А с заряженным ружьем —Это просто ерунда!
А вы знаете, что до?А вы знаете, что но?А вы знаете, что са?Что до носаНи руками,Ни ногамиНе достать,Что до носаНи руками,Ни ногамиНе доехать,Не допрыгать,Что до носаНе достать!Ну! Ну! Ну! Ну!Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!Ну, доехать,Ну, допрыгать,Ну, еще туда-сюда,А достать его руками —Это —ПростоЕрунда!
Даниил Хармс1930
13
Видишь, под елочкой маленький дом.В домике зайчик сидит за столом,Книжку читает, напялив очки,Ест кочерыжку, морковь и стручки.
В лампе горит золотой огонёк,Топится печка, трещит уголёк,Рвётся на волю из чайника пар,Муха жужжит и летает комар.
Вдруг что-то громко ударило в дом.Что-то мелькнуло за чёрным окном.Где-то раздался пронзительный свист.Зайчик вскочил и затрясся как лист.
Вдруг на крылечке раздались шаги.Топнули чьи-то четыре ноги.Кто-то покашлял и в дверь постучал,«Эй, отворите мне!» — кто-то сказал.
В дверь постучали опять и опять,Зайчик со страха залез под кровать.
К домику под ёлочкойпутник идёт.Хвостиком-метёлочкойследы свои метёт.Рыжая лисичка,беленький платок,Чёрные чулочки,острый коготок.К домику подходитНа ципочки встаётГлазками поводитЗайчика зовёт:«Зайка зайка душенька,Зайка мой дружок,Ты меня послушай-каВыйди на лужок.Мы с тобой побегаемЗайчик дорогойПосле пообедаемСидя над рекой.Мы кочны капустныена лугу найдём.Кочерыжки вкусныевместе погрызём.Отопри же дверцу мнеЗайка, мой дружок,Успокой же сердце мне,выйди на лужок».
<1930>
1931
14
Миша Гришу вызывает
На соревнованиеМиша Гришувызывает.Вот тебе задание:кто скорей узнает,как битьмолотком,как рубанкомстругать,научиться без запинкикниги разные читать.И тебя я вызываю,вызываю, мой отец,будь ударником в колхозев самом деле, наконец.
Д. Х.1931
15
Влас и Мишка
В колхозе у насЕсть колхозник ВласИ лодырь Мишка —У каждого трудкнижка.А посмотрим их трудкнижкиА посмотрим их делишки:Влас и сеял и пахал,Мишка только отдыхал.Власу осенью награда,Мишке — кукиш.Так и надо!Как колхозники будут делить урожай?
Д. Хармс1931
16
Сдай в срок
Хлеб сдай,лён сдай,хлопок сдайв срок!Знай, знай, знай, —это будет впрок.Нам заводы помогают,нам заводы высылаютситец, косы и косилки,трактора и молотилки,обувь крепкую из кожи.Ты заводу вышли тоже,только быстро,только дружно,ровно к срокувсе, что нужно.
Д. Х.1931
17
Что мы заготовляем на зиму
Мы работаем летом в колхозах,Разделившись на бригады.В поле, в лесу, в огородеи в саду между яблоньи кустов смородинымы бегаемс лопатами, граблями, лейкамив одних только синих трусиках.И солнце печет наши спины,руки и шеи.
Теперь мы будем к зимеделать запасыи сдаватьв Плодовощсоюз.Пусть оттудазапасы пойдутпо рабочими детскимстоловым.
Из малины и клубникимы сварили варенье.Чернику засушими будем зимойчерничные есть кисели.Крыжовник и вишнимы в банку положим,пробку зальем сургучом,чтоб туда не попали микробыи плесень.
Ягоды свежие будут лежать.Мы банку откупорим в марте.Теперь давайте сушить грибы,нанизывать на ниткуих шапочки.То-то будет зимойгрибная похлебка.В этом боченке у насбудут соленые грузди.А в этом — соленые рыжики.Эх, не забудьте, ребята,к зиме насолить огурцов.
Вот перед вами боченоксветлозеленых огурчиков.Залейте их крепким рассоломи листик дубовыйкиньте туда.К зиме огурцы потемнеют,важными станут и толстыми.Смотри,когда будешь их кушать,держи огурец над тарелкой,чтоб не закапать штаныогуречным рассолом.А курам —суши тараканов;лови их летомна печке.Зимой будут куры клеватьих с большимаппетитом.
А если,купаясь летом в реке,ты найдешь на берегупростую зеленую глину,то запаси этой глиныпобольше.Будешь зимойлепить из нее человечков.И, может быть,вылепишь тысебя самого,пионера на летней работе.Да так хорошои так умело,что тебя отольют из чугунаили из бронзыи поставят в музеена первое место.
А люди скажут:«Смотрите —Это новый, советский художник».
Даниил Хармс1931
18
Лыжная прогулка в лес
Когда на улице мороз,а в комнате пылает печь,Когда на улице так больно щиплет носи снег спешит на шапку лечь.И под ногами снег хрустити падает за воротники белый снег в лицо летити человек весь белый в миг.Тогда мы все бежим бегомна зимнюю площадку, —Кто свитр подпоясывает кушаком,кто второпях натягивает тёплую перчатку.Вожатый дышет на морозе пароми раздаёт нам лыжи.Мы надеваем лыжи и становимся по парам.Вперёд становится кто ростом ниже,а сзади тот, кто ростом выше. И вот:Вожатый сам на лыжи влез,он поднял руку, крикнул: «в ход!»и мы бежим на лыжах в лес.Бежим на лыжах с снежных гор.мы по полю бежимс холмов бежим во весь опорхохочем и визжим.И снег летит нам прямо в ротИ Петька, самый младший пионер, кидается снежком.Кричит вожатый: «Поворот!»Но круто поворачиваться мы на лыжах не умеем и поворачиваемся пешком.
Вот мы в лесу, в лесу сосновомБежим на лыжах мы гуськом. И снег визжит,Вот пень с дуплом — уютное жилище совам,Вот дерево поваленное ветром поперёк пути лежитВот белка пролетела в воздухе над намиВот галка села на сосну и с ветки снег упал,«Глядите заяц!» крикнул Петька замахав рукамиИ верно заяц проскакал.
Мы бегаем в лесу, кричим ау, хватаем снег в охапку,Мы бегаем в лесу поодиночке и гуськом и в ряд.Мелькают между сосен наши шапкиИ щёки наши разгорелись и горят.И мы несёмся там и тутИ силы наши всё растут.Мы сквозь кусты и чащи лупим.Мы комсомольцам не уступим!
Даниил Хармс4 декабря 1931 года
19
Ночь
Дремлет сокол. Дремлют пташки.Дремлют козы и барашки,А в траве в различных позахСпят различные букашки.
Дремлет мостик над водой,Дремлет кустик молодой.Пятаков Борис ПетровичДремлет кверху бородой.
<1931>
20
Буря мчится. Снег летит.Ветер воет и свистит.Буря страшная ревет,Буря крышу с дома рвет.
Крыша гнется и грохочет.Буря плачет и хохочет.Злится буря, точно зверь,Лезет в окна, лезет в дверь.
<1931>
21
На Фонтанке 28Жил Володя КаблуковЕсли мы Володю спросим:— Эй, Володя Каблуков!Кто на свете всех сильнее?Он ответит: Это я!Кто на свете всех умнее?Он ответит: Это я!Если ты умнее всехЕсли ты сильнее всех
<1931>
1933
22
Профессор Трубочкин,входя:
Здравствуйте ребята!Здравствуйте ребята!Здравствуйте ребята!
Ребята:
Здрасте профессор!Здрасте профессор!Здрасте профессор!
Профессор Трубочкин:
Давно мы не видались!Давно мы не видались!Давно мы не видались.
Ребята:
А где ж вы это были?А где ж вы пропадали?Откуда вы пришли?
Профессор Трубочкин:
Был я в Америкебыл я в Австралииплавал я по морюлазал я на горы.
Был я в Америкебыл и в Австралиибыл и на Северном полюсе
На дно морское опускалсяс фонариком в рукахна дирижабле поднималсяи был на облакахя видел птичьи гнёзда,что в пору и слонуСмотрел в трубу на звёздына звёзды и луну.Я слышал пенье пташекСмотрел как дышет клопрассматривал букашекв огромный микроскоп
20 сентября 1933 года
1935
23
Крысаков и две собачки
<1>
Любитель маленьких щенковИван Иваныч Крысаков.
Он каждый вечер ровно в пятьИдет на улицу гулять.
— Погасла трубка. Не беда.Ее зажжем мы без труда.
В кармане книжка и пакет,И только спичек нет как нет.
— Иван Иваныч, погляди —Табак и спички позади.
— Друзья мои, я очень рад,Вот вам в награду мармелад.
Иван Иваныч КрысаковБерет за пазуху щенков,
Приносит их к себе домойИ ставит на пол пред собой.
— Отныне, милые друзья,Вы заживете у меня.— Но, чур, не прыгать, не скакать,Когда я буду рисовать.
Иван Иваныч вдруг зевнул,В кровать зарылся и заснул,
И двое маленьких щенятВ ногах хозяина храпят.
<2>
Иван Иваныч КрысаковПроснулся весел и здоров.
Мольберт подвинул, и чуть светРисует тетушкин портрет,
А два приятеля в углуКончают завтрак на полу.
Но из-за кости мозговойВдруг начинают страшный бой.
Уже вцепился в Бома Бим,Как вихрь он бросился за ним.
И от него несчастный БомВизжа спасается бегом.
— Держи его!Прыжок, другой...— Иван Иваныч, что с тобой?
— Куда девался твой портрет?Увы, на шею он надет.
И горько плачут две собаки:Вот до чего доводят драки.
1935
24
Новый город
Скажи, товарищ,НеужелиЧетыре года не пройдут,Как этот лесИ холм зеленый,И это поле —Вдруг исчезнут?Скажи, товарищ,НеужелиКогда-нибудьНа холм зелёныйВзойдёт разведчик молодойС мохнатой сумрачной собакой,И люди шумною толпойЗелёный холмВозьмут атакой?Раскинут лагерь.Смех и говор.Горит костер.И ловкий поварУже в котле мешает ложкой,Уже протоптанной дорожкойБежит с ведром к реке посланец,Уже раскрыт походный ранец,И вынут плед оттуда прочь, —Должно быть, скоро будет ночь...
Смотри! Прошло четыре года,Зажёгся новый день, и вот:Преображенная природаНад миром заново встаёт.Бежит с холма трамвай шумливый,Сады раскинуты кругом,И над толпою торопливойСоветский флаг шумит крылом.
Машины пилят, рубят, роют,Одни поют, другие воют,Тромбуют, режут, пашут, сеют,Стоят, ползут, летают, реют.И там, где раньше в лес дремучийВела звериная тропа,Бросая в небо дыма тучи,Стоит высокая труба.А рядом дом,За ним другой.Железный мост,Вися дугойЧерез овраг, —Огнями блещет.А там,В овраге,Бурно плещетИ зло бурлитПоток подземный,РевётИ пеной воду мутит,И точно вихрьТурбину крутит!
Скажи, товарищ,НеужелиЗдесь был когда-то лес дремучий,И поле, с ветрами играя,Травой некошеной шуршало;И среди поля холм зеленыйСтоял, как поля страж зеленый,Скучал, томился и не ведалВеликой участи своей?
Даниил Хармс1935
25
Жил-был музыкант Амадей Фарадон,Амадей Николай Фарадон.Когда он на флейте играл тю-лю-лю,лягушки плясали Турлим тю-лю-лю, Турлим тю-лю-лю, Турлим!
Когда он играл на трубе Ту-ру-ру,собаки плясали Фарлай ту-ру-ру, Фарлай ту-ру-ру, Фарлай!
Когда он на цитре играл динь ди ринь,циплята плясали Тундрун динь ди ринь, Тундрун динь ди ринь, Тундрун!
Когда Николай Амадей ФарадонИграл на литаврах дун дун дири дон,Коровы плясали Дун дун Дири дон, Дун дун Дири дон, Дун дун.
<Ноябрь 1935>
26
Что это значит?
У трамвайной остановкиЯ задумчиво стоял.У трамвайной остановкиЯ трамвая поджидал.
Вдруг смотрю,Смотрю — и вижу:Храбрый Шульц бежит рыча,А за нимВсе ближе, ближеМчится Якли хохоча.
Скачет Марли,Скачет ЕрглиВ полосатом колпаке,Скачет Михель,ГансИ ВейтлиС толстой палкою в руке.
Боб, соломинка и угольМчатся быстро впопыхах.Серый волк бежит угрюмоС Красной Шапочкой в зубах.
А за нимБыстрее ланиВ шляпе с лентой и пером,В темно-бархатном кафтанеГулливер бежит бегом.
А за нимРуками машутИ бегут,Смотрите, —Вон,Ваня МоховС Умной Машей,А за МашейСкачет слон.
А за нимиПо дорогеМчится с криками народ.Я стою, расставив ноги,Широко разинув рот.
Это что, скажите, значит?Объясните,ОтчегоВсе бегут, летят и скачут —
