Аня: любовь по-немецки E-Book

Элий Вайнерман

• Herausgeber: Время
• Kategorie: Poesie und Drama
• Serie: Поэтическая библиотека
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2021

Seitenzahl: 75

Beschreibung

В новую книгу Элия Вайнермана «Аня: любовь по-немецки» вошли стихи, написанные на протяжении нескольких лет, и небольшое прозаическое вступление «Аня» — пронзительный рассказ об утраченной любви. Тема любви, то восторженной, то горькой, словно задаёт тон всему, о чём говорит поэт — от лирических откровений до философских размышлений о судьбах человечества. Простые и сложные, лаконичные и трогательные, эти стихи создают впечатление погружения в поток времени, в котором органично переплетены наблюдения и воспоминания автора.

Leseprobe

Информация от издательства

Художественное электронное издание

Оформление — Валерий Калныньш

Вайнерман, Э.

Аня: любовь по-немецки / Элий Вайнерман. — М. : Время, 2021. — (Поэтическая библиотека).

ISBN 978-5-9691-2206-2

В новую книгу Элия Вайнермана «Аня: любовь по-немецки» вошли стихи, написанные на протяжении нескольких лет, и небольшое прозаическое вступление «Аня» — пронзительный рассказ об утраченной любви. Тема любви, то восторженной, то горькой, словно задаёт тон всему, о чём говорит поэт — от лирических откровений до философских размышлений о судьбах человечества. Простые и сложные, лаконичные и трогательные, эти стихи создают впечатление погружения в поток времени, в котором органично переплетены наблюдения и воспоминания автора.

© Элий Вайнерман, 2021

© «Время», 2021

АНЯВСТУПЛЕНИЕ

Мы встретились в общежитии Политехнического института одного из больших поволжских городов. Звали меня тогда Эдуардом, очень несуразное имя. Аня — из поволжских немцев, сосланных в Казахстан. Мы быстро сошлись душами, но я знал, что у моей матери до войны было много двоюродных братьев и сестёр. Всех их убили немцы. Сохранилась лишь фотокарточка одной из них, девочки лет пяти. Я мучился: что бы я сказал погибшим родственникам, если бы женился на немке? Как будто Аня была виновна в преступлениях немцев из другой страны.

История могла бы иметь бы счастливый конец, я уже собирался просить у Ани руки, если бы… Однажды вечером, когда я пришёл к Ане, коридоры в общежитии были непривычно пусты. По телевизору шёл популярнейший сериал о советском разведчике в гитлеровском Берлине. Аня не смотрела его. «Всегда показывают только немцев-нацистов, как будто других нет», — обиженно сказала она. Раньше все наши разговоры были лишь о нас двоих. Я промолчал, но подумал: мы никогда не поймём друг друга. Был я молод, и всё ещё по-юношески категоричен, и, сам того не осознавая, жесток.

Молодость и незрелость — не оправдание. Аня была моложе меня, но оказалась умнее и жертвеннее. Она была терпелива, добра и милостива. После того злосчастного вечера я не скрывал от неё своей бурлящей неприязни к немцам и презрения к ним. Бездомную собаку не ударь, а немцы убивали людей. Сколько было «других» немцев? Аня пыталась умиротворить меня, даже говорила мне, что родина её предков — на границе с Голландией, там немцы более похожи на голландцев, чем на остальных немцев, но передо мной вновь вставала чёрно-белая фотография моей никогда не выросшей двоюродной тётки-девочки лет пяти. Мы с Аней не поссорились. Я просто перестал к ней приходить… Не сказав слов прощания.

Последний раз мы случайно встретились с ней на улице. Аня старалась держаться бодро, улыбалась, но получалось это у неё плохо. Неловкая, жалобная улыбка не могла скрыть её радость и смущение от неожиданной встречи, неуверенность в себе, грусть. И у неё по-прежнему были добрые глаза. А я не нашёл ничего более важного, чем пересказать ей недавно прочитанную мной и произведшую на меня большое впечатление историю о том, как Томас Манн назвал оскорблением Бетховена исполнение его «Героической симфонии» в нацистском Берлине. Какое отношение имела к этому Аня? И об этом ли мне надо было с ней говорить?

Так за негодяев Третьего рейха пришлось заплатить нам, но это тоже не оправдание. Виноват я. В жизни каждого из нас совсем немного людей, которые могут нас любить…

СТИХОТВОРЕНИЯ

Ответов я не даю. Я спрашиваю.

Прохожая, я мог тебя любить…

***

Я не пойму, зачем ведёт нас память

В какие-то случайные места,

Где мимоходом мы прошли, —

И что осталось?

Тень на аллеях,

В окнах пустота.

А может, несвершившегося

Жаль нам?

Прохожая, я мог тебя любить.

Себя назвать. Тебя остановить.

***

О чудный мир, в котором за листвой

Полночной яблони мне открывалась тайна:

Загадка женщины, шагов звук, нежный лик,

Смятение и трепет ожиданья.

Я верил в совершенство мирозданья,

В безверии сад выцвел и поник.

И лишь во сне, где молодости миг,

Лик светлый женщины, её шагов звучанье.

***

С какой поры мы забываем море,

Не смотрим на загадочные звёзды

В саду ночном, где бабочки взлетают

На свет огня в окне в притихшем доме

И хрупкими телами тщетно бьются

О стёкла…

Я искал твой лунный образ,

Взгляд ласковый в бегущем океане,

На островах, безвестных Магеллану.

Крошились айсберги, шторма корабль швыряли.

Я на земле услышал нежный голос

В саду ночном, где бабочки стучали

Отчаянно в светящиеся окна.

***

Акаций листья опадают.

Последний кадр. Немая лента.

Конец истории, картины.

Уходит в вечность наше лето.

А мы совсем не ожидали:

Как-будто в мире нет смещенья

Времён, страстей и обещаний —

Лишь утро, птиц в деревьях пенье.

Вернуться в лето и в начало,

Хоть листья сохнут, опадают.

Дай руку в тёмном кинозале.

Актёры снова нас играют.

***

Водоворот весенний

С каждым ручьём слышней —

Песнь страстная, песнь шальная,

Зовущая Лорелей.

Волна затопила лодку,

Рванулось весло из рук.

Читает юноша Гейне,

Бушует апрель вокруг.

Что скалы ему и гибель!

Он любит, его черёд.

Мир вешней бурлит водою

Поёт Лорелей, зовёт.

***

За винной лозою под солнцем лес

Оттаял, летят грачи.

Высокий замок. Гранит, горностай.

Бойницы, в крови мечи.

Луч дальний, небесный,

Твой вспыхнул свет.

Зачем ты меня позвал!

Девушка в платье чёрном.

В руке хрустальный бокал.

Вино в нём клубится с ядом.

Спасти! Я опоздал.

Вроде бы только сказка.

Мир съёжился, чуждым стал.

***

Я на небо седьмое

Не люблю восходить,

Пусть зовёт к нему, мчится

В день ненастный такси.

Хоть на нём оживает

Из опавшей листва,

Мы с тобой повторяем

Первой встречи слова.

Поворот за холмами.

Ещё шаг — океан!

Яхты. Пёстрые флаги.

Из каких они стран?

Но с небес возвращенье

В день потухший, пустой.

Бьются голые ветки.

Не прошепчешь мне: «Мой...»

В ГОРОДЕ ЭТОМ ХМУРОМ

Девушки некрасивы

В городе этом хмуром —

Кажутся неуклюжи

Под ливнями их фигуры.

Но к ним подойдёшь ты близко,

В глаза, осмелев, заглянешь —

Цвет их прекрасней неба,

Боль в них — раненой лани.

О ЛЮБВИ

Счастливейшая музыка страданий —

Одна желанная из всех под небом бед.

***

Помилуй, музыка! Не звучи.

Тебя я хотел забыть.

Зачем возвращаешь мне зыбкий март,

Когда летели грачи.

Слепцом стать, оглохнуть! Через года

Обиженный, хрупкий взгляд.

Оттаяло небо. Летят грачи.

«Любовь не сберёг», — кричат.

Поэмы конец. Мне о нём рассказать?

В раскаянье все умны.

На старой могиле лоза вьюнка.

Музыка, замолчи!

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Унылая дорога

Средь скошенных полей.

Обугленная роща.

Ты пел здесь, соловей!

Рассвет — скупец угрюмый —

Косым лучом мелькнёт —

Горит, тепла не дарит,

Цвет алый бережёт.

Вздохнёшь с стыдливой грустью:

О юности земля!

Заре не веришь, небу.

Лжёт солнце ноября.

Себе не доверяешь.

Свет лился. Три сосны.

Я расставался, клялся

Вернуться до весны.

Круги в стволах засохших —

Угрюмых вёсен счёт.

Но разве оправданье —

Судьбы круговорот?

Безлюдно возвращенье.

Бежать! В вагон! Cкорей!

Стук. Тени набегают.

Ты пел здесь, соловей.

***

Среди объятий в день весенний

Вернётся мир давно забытый,

И снова нет тебе пощады,

Он перечислит все обиды.

Вновь тусклый свет окон вагонных,

Полночный путь без остановки.

Ты — паренёк совсем зелёный,

Перед попутчицей неловкий.

А остальное — страсть, размолвка,

Где неуклюже объясненье, —

Ему конца нет в жизни долгой.

Что год, то дальше от прощенья.

***

Пою тебя, но взгляд я твой не видел.

Без встречи мы сдружились на земле.

Я принял — жизни прежние обиды

Пути тебе закрыли в мир ко мне.

Мы не разделим сладостное утро.

Среди людей друг друга не узнать.

Тебя представить рядом. Ночь. Обрывки

Сонетов недописанных листать.

***

Наш разговор других не удивит.

Поэты нас оплакивать не будут.

Деревья вешние легко о нас забудут

Хотя взывали к нам средь них бродить.

Но нас художник вдруг отобразит

В необъяснимом для него порыве.

Ему расскажет небо: мы любили,

И кисть его нас снова возродит.

***

Сегодня ты рисовала

Сиреневые цветы.

Они на сирень похожи.

Их трепетны лепестки.

И я заблудился в мире,

Не мне теперь различать

Сирень твоего мольберта,

Кустов сиреневых прядь.

Цветы на твоём рисунке

Раскрылись, влюбляют нас.

Как мне не желать сирени

Волос твоих, губ и глаз!

***

В вечернем замке девушки поют

О королях, коронах, королевах.

Раскладывают карты.

Ждут любви.

Ждут. Спать идут в холодные постели.

Белы как снег и, словно снег, чисты.

Разведены, без путников, мосты.

Ров. Монотонно кружатся часы.

Я пил вино несбывшийся мечты.

Оскомина от выпитой слезы.

И пенье девушек вечернее из замка.

***

Весна! Весна! Зачем отваги

Ты ожидаешь от меня —

Из дома выйти одиноко

В бурленье радостного дня.

Но, глядя на людей прохожих,

Лиц дорогих мне не найти.

Сойду с дороги, уступая

Другим весенние пути.

ТОСТ

«Каждая женщина прекрасна» —

Горькая фраза,

Выдумали её добросердечные лжецы,

Чтобы не печалить дурнушек.

Так выпьем за мужчин,

Открывших их красоту!

ВЕЧНАЯ МЕЧТА

Лицо в лучах.

Откроет двери.

А год добавит круг деревьям.

ПЕСНЬ

Справа море, слева море.

Бирюзовая волна

Почернела. На просторе

Лодка утлая видна.

Ты куда плывёшь, безумец? —

В шторм бушующий гребёшь.

Потерял — уж не отыщешь.

Упустил — то не вернёшь.

Чудо-девица любила,

Ночью лунною звала.

Не пришёл я. Обернулась

В чудо-рыбку, уплыла.

Мне в волне погибнуть слаще,

Чем всю жизнь по ней страдать.

Я готов за ней в пучину —

Целовать, расколдовать.

Шторм утих. Светлело море.

Бирюзой волна цвела.

Одиноко на просторе

Лодка утлая плыла.

***

Зачем, о роза, тебе шипы?

Ведь зазываешь прохожих ты.

Бутон раскрывши, в цвету зовёшь,

Их умоляешь: люби — сорвёшь.

Зачем, о роза, тебе шипы?

Самой же больно, что жалишь ты.

***

Цепь лыжниц вдоль долины.

Смех девушек цветущих.

Меняются картины,

Увидишь — не отпустят.

Но лыжницы уходят.

Из них кто обернётся?!

Мечта витает близко,

В любви мне признаётся.

АНТИЧНОСТЬ

Прости меня, но лучше — позабудь,

Чем изнывать в мучениях разлуки.

Жар губ моих твои запомнят руки —

От поцелуев закрывала грудь,

А я стонал. Блаженство к ней прильнуть! —

Не ожидая ярости разлуки.

АНТИЧНОСТЬ

Рабыня голая вина мне налила,

Под персиком ковёр нам расcтелила.

«О, если б ты свободной родилась,

Я на коленях вымолил бы милость

Твоей любви!» — я ей шептал.

Сознанье помутилось?

Нет! Я прозрел, суть судеб прояснилась.

В стенаньях сладостных

Я твой счастливый раб.

***

Не будет ни весны, не будет и печали.

Ушла от нас с росой, и смутные с ней дни.

Родиться бы с умом нам — юным стариками!

Не мучаясь под старость, жили б мы.

…Но юность ждёт весны.

О, КАПИТАН, КАПИТАН!

Услышишь ты голос c ночной реки,

Герой, прошедший десятки стран, —

То девушки зов или плеск волны.

О, капитан, капитан!

Оцепенеешь, в окне ища тень,

Забыв про микстуры, настои для ран.

Призрачный голос, незваный сон.

О, капитан, капитан!

Вдруг заплачешь мальчишкой, лицо искривив,

Ребёнком — и то не рыдал.

Как будто не гибнул в сражениях ты,

Не шёл на пушечный вал.

Несносно в доме станет своём.

Легче в бездну морскую,

В шторма, в ураган.

«Голос, умолкни!» Нещаден зов.

О, капитан, капитан!

Ты выйдешь на берег крутой в траве

(Разрасталась годами, бил ветер, рвал, рьян) —

Истлевший след найти! отыскать!

О, капитан, капитан!

Но травы дремучи, река черна.

Кромешной тьмы океан.