Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Азбука
- Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
- Serie: ?????? ????? ???????
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2022
Его зовут Гарри Блэкстоун Копперфилд Дрезден. Можете колдовать с этим именем — за последствия он не отвечает. Когда дела принимают странный оборот, когда то, чему положено хорониться во мраке, выползает на свет, когда никто больше не может помочь вам, звоните... Кому? Ему, Гарри Дрездену. Имя его есть в «Желтых страницах»… С вампирами у Гарри всегда были проблемы. А тут еще старый друг Дрездена вампир Томас просит его расследовать череду убийств кинозвезд, совершившихся на рабочей площадке прямо во время съемок. Но почему обычное вроде бы, не связанное с магией дело вызвало такой интерес в вампирских кругах Чикаго? Вот и Гарри в недоумении («Кровавые ритуалы»)… Маг и некромант Кеммлер, казненный за множество преступлений по приговору Белого Совета магов, хоть и предан законной смерти, но Слово его живет. И тот, кто первым доберется до манускрипта, который Кеммлер оставил миру, и совершит чудовищный ритуал, описанный в нем подробно, получит власть над мертвыми и живыми («Барабаны зомби»)… Цикл романов о Гарри Дрездене занимает достойное место в одном ряду с таким известным образцом фэнтези-детектива, как сериал о приключениях Гаррета, вышедший из-под пера Глена Кука.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 1240
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Jim Butcher
BLOOD RITES
Copyright © 2004 by Jim Butcher
DEAD BEAT
Copyright © 2005 by Jim Butcher
Published by permission of the author and his literary agents, Donald Maass Literary Agency (USA) via Alexander Korzhenevski Agency (Russia)
All rights reserved
Перевод с английского Николая Кудряшева
Серийное оформление и оформление обложкиВиктории Манацковой
Ранее роман «Кровавые ритуалы» публиковался под названием «Обряд на крови»
Батчер Дж.
Архивы Дрездена : Кровавые ритуалы ; Барабаны зомби : романы / Джим Батчер ; пер. с англ. Н. Кудряшева. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2022. — (Звезды новой фэнтези).
ISBN 978-5-389-20920-6
16+
Его зовут Гарри Блэкстоун Копперфилд Дрезден. Можете колдовать с этим именем — за последствия он не отвечает. Когда дела принимают странный оборот, когда то, чему положено хорониться во мраке, выползает на свет, когда никто больше не может помочь вам, звоните... Кому? Ему, Гарри Дрездену. Имя его есть в «Желтых страницах»…
С вампирами у Гарри всегда были проблемы. А тут еще старый друг Дрездена вампир Томас просит его расследовать череду убийств кинозвезд, совершившихся на рабочей площадке прямо во время съемок. Но почему обычное вроде бы, не связанное с магией дело вызвало такой интерес в вампирских кругах Чикаго? Вот и Гарри в недоумении («Кровавые ритуалы»)…
Маг и некромант Кеммлер, казненный за множество преступлений по приговору Белого Совета магов, хоть и предан законной смерти, но Слово его живет. И тот, кто первым доберется до манускрипта, который Кеммлер оставил миру, и совершит чудовищный ритуал, описанный в нем подробно, получит власть над мертвыми и живыми («Барабаны зомби»)…
Цикл романов о Гарри Дрездене занимает достойное место в одном ряду с таким известным образцом фэнтези-детектива, как сериал о приключениях Гаррета, вышедший из-под пера Глена Кука.
© Н. К. Кудряшев, перевод, 2007
© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа„Азбука-Аттикус“», 2022Издательство АЗБУКА®
Посвящается вам, мои племянницы и племянники: Крейг, Эмили, Денни, Элли, Габриэль, Лори, Анна, Майки, Кейтлин, Грета, Фостер, а также Младенец-Имя-Которому-Еще-Придумают. Надеюсь, когда вы подрастете, станете получать от чтения не меньше удовольствия, чем ваш дядя.
Благодарности
Мне хотелось бы поблагодарить многих людей за их постоянную поддержку, поощрение и терпение, которых они не жалели лично для меня. Это Джун и Джой Уильямс из «Баззи мультимедиа», редактор Джен, агент Джен, специалист по контрактам Джен и разные другие Джен, по которым я скучал. Это люди из электронной почты Макэнелли, жители приюта «Бета-Фу», художники, которые поделились результатами своего творческого вдохновения со мной и другими ценителями. И наконец, все критики, которые обратили внимание на мою работу; даже самые негативные отзывы стали ценным пиаром, и я очень благодарен всем вам за то, что нашли время выразить свое мнение о прочитанном.
Безусловно, следует упомянуть членов моей семьи и их постоянную поддержку — или, по крайней мере, терпение. Теперь, когда я вернулся в Индепенденс, вокруг меня большое число родственников, которые столько для меня делают, что всего и не перечислить, но я хотел поблагодарить вас всех за вашу любовь и энтузиазм. Я счастливый парень.
Как всегда, те, кого я упомяну особо, — это Шеннон и Джей-Джей. Они живут здесь. Они этого заслуживают. Как и наша болонка Фрост, которая заботится о том, чтобы мои ноги не мерзли, пока я пишу.
Дом горел, и в этом не было моей вины. Честно. Башмаки мои скользили по кафельному полу, так что мне пришлось сбавить скорость, сворачивая за угол. Двери уже маячили впереди — спасительный выход из заброшенного школьного здания на юго-западной окраине Чикаго. Пыльный вестибюль освещался лишь с улицы, и у дверей пустых классных комнат стекались густые лужи черноты.
В руках я держал покрытый замысловатой резьбой деревянный ящик, от веса которого у меня уже начинали ныть плечи. В свое время я схлопотал в оба по пуле, так что нытье усталых мышц быстро сменилось тупой болью. Чертов ящик был тяжел даже без учета его содержимого.
Внутри ящика, скуля и повизгивая, перекатывались от стенки к стенке с десяток маленьких щенков — серых с черным, с торчащими ушками. Один из них, ухо которого — очевидно, в силу похождений на стороне кого-то из его породистых предков — торчало не вверх, а вбок, был явно то ли храбрее, то ли глупее своих сестер и братьев. Он единственный дотянулся передними лапами до края ящика, высунул мордочку наружу и, глядя большими темными глазами куда-то мне за спину, разразился рычаще-пискливым лаем.
Я прибавил скорости. Мой черный кожаный плащ хлопал по ногам. Потом я услышал свистящий звук и, как мог, вильнул влево. Пылающий шар из какой-то зловонной дряни, с виду напоминавшей смолу, просвистел мимо, ударился об пол в нескольких ярдах от меня и расплескался лужицей голодного огня. Я попытался обогнуть его, но башмаки явно делались в расчете на спокойную ходьбу, а не на бег по пыльной плитке. Ноги мои уехали вперед, и я упал.
Насколько мог, я контролировал падение, так что приземлился на пятую точку и некоторое время продолжал движение спиной к огню. На какую-то секунду мне стало довольно жарко, но зашитые в мой плащ обереги не дали ему, а заодно и мне загореться.
Еще один огненный шар устремился в мою сторону; я и увидеть-то его едва успел. Дрянь, из которой был сделан шар, как напалм, липла ко всему, на что попадала, и полыхала со сверхъестественным неистовством — несколько стальных стеллажей только что сгорели на моих глазах в труху.
Шар угодил мне в левую ключицу и, скользнув по защищенному заговорами плащу, размазался по стене у меня за спиной. Я инстинктивно дернулся, потерял равновесие и выронил ящик. Пухлые щенки с протестующим визгом высыпались на пол.
Я оглянулся.
Демоны-хранители напоминали бы безумных лиловых шимпанзе, если бы не пара черных как смоль крыльев, выраставших из-за плеч. Трое из них каким-то образом ускользнули от моего тщательно наложенного парализующего заклятия и теперь преследовали меня по пятам, нагоняя с каждым скачком и взмахом черных оперенных крыльев.
На глазах у меня один из них присел, сунул руку между кривыми ногами и... не вдаваясь в подробности, скажу только, что вооружился он тем боеприпасом, который с таким успехом используется приматами в зоопарках. С пронзительным воплем обезьянодемон швырнул его в меня, и уже в воздухе тот воспламенился. Пришлось низко пригнуться, чтобы это зажигательное дерьмо не врезалось мне в нос.
Я сграбастал щенков, бесцеремонно сунул их в ящик и побежал дальше. Шимпадемоны разразились злобным воем.
Писклявый лай за спиной заставил меня оглянуться. Маленький кривоухий щен властно расставил пухлые лапы и встречал приближающихся демонов возмущенным лаем.
— Черт! — рявкнул я и дал задний ход.
Ближняя обезьяна прыгнула на щенка. Я сделал рывок, достойный первой лиги, поскользнулся, полетел ногами вперед, но все-таки извернулся и четко врезал каблуком демону в шнобель. Меня трудно назвать тяжеловесом, но ростом я выше шести футов, да и сложения по меньшей мере среднего. В общем, удар вышел вполне ощутимый: демон взвыл, отлетел назад и врезался спиной в металлический шкаф для одежды, оставив на нем вмятину в несколько дюймов глубиной.
— Глупый маленький пушистик, — буркнул я, возвращая щенка в ящик. — Вот поэтому я и держу кота.
Впрочем, щенок меня не слушал, а продолжал свою тираду.
Я увернулся еще от двух огненных какашек и снова рванул к выходу. Коридоры и вестибюли наполнялись дымом, и я закашлялся. Там, откуда я бежал, уже сделалось светло от пожиравшего ветхие стены огня.
Добежав до двери, я на мгновение притормозил, чтобы открыть ее бедром.
Что-то повисло у меня на спине, и цепкие пальцы дернули голову за волосы назад. Чертов шимпадемон принялся злобно кусать меня в шею и ухо — больно кусать. Я сделал попытку стряхнуть его, но он держался крепко. Зато я увидел второго демона, нацелившегося на мое лицо, так что мне пришлось отпрянуть, избегая столкновения.
Я отпустил ящик и руками попытался сорвать демона со спины. Он взвыл и укусил меня за руку. Вскрикнув от боли и досады, я развернулся и изо всех сил бросился спиной вперед на ближайшую стену. К сожалению, шимпадемон явно знал уже подобную тактику. В последнее мгновение он отцепился от моих плеч, и я врезался затылком в шеренгу металлических шкафов.
Секунду-другую я ничего не видел из-за вспыхнувших у меня в глазах ярких звезд. Когда зрение наконец прояснилось, я увидел демонов, с двух сторон устремившихся к ящику со щенками. Оба швырнули в ящик по горящему комку, и деревянные стенки занялись.
На стене висел древний огнетушитель, и я схватил его. Тот демон, что висел только что у меня на спине, снова бросился в атаку. Я двинул предохранителем огнетушителя ему по носу, разбив оба — и нос, и предохранитель, — перехватил красный цилиндр и окатил резной ящик белой пеной. Огонь погас, не успев разгореться, а я тем временем, чтобы не терять заряда зря, выпустил остаток струи в двух оставшихся демонов, залепив им физиономии пеной. Потом схватил ящик, выволок за дверь и тут же захлопнул ее за собой.
Дверь содрогнулась от пары ударов, а потом наступила тишина.
Задыхаясь, я опустил взгляд на полный скулящих щенков ящик. Из-под хлопьев белой пены на меня смотрели несколько влажных черных носиков и глаз.
— Адские погремушки! — прохрипел я. — Вам, ребята, крупно повезло, что брату Вану так необходимо заполучить вас обратно. Если бы он не уплатил половину вперед, я бы сейчас сидел в этом ящике, а вы бы меня несли.
Ответом стало оживленное повиливание десятка хвостиков.
— Вот балбесы, — буркнул я и, перехватив ящик поудобнее, потащил его на стоянку.
Я одолел примерно половину расстояния, когда стальные двери старой школы со скрежетом слетели с петель. Изнутри послышался громкий басовитый рык, а потом на крыльцо вывалился еще один шимпадемон — только размером с Кинг-Конга.
Этот был фиолетового цвета. С крыльями. И вид он имел изрядно разъяренный. При росте никак не меньше восьми футов он весил, должно быть, раза в четыре, если не в пять больше, чем я. На моих глазах еще две мелкие крылатые обезьяны вылетели из дверей и, столкнувшись с Конгом, просто-напросто слились с ним. Конг при этом потяжелел фунтов на восемьдесят и увеличился в размерах. Черт, да это уже не Конг был, а Годзилла какая-то! Вот оно в чем дело: изначальная толпа демонов-хранителей, должно быть, избежала моего связывающего заклятия, объединив всю свою энергию в едином теле.
Конгзилла развернул крылья, вполне подходящие для небольшого самолета, и прыгнул на меня. Неправильно это: не должна такая злобная махина перемещаться с такой легкостью и, я бы сказал, изяществом. Впрочем, обладая, помимо профессии чародея, смежной профессией сыщика, я повидал на своем веку немало злобных тварей — изящных и не очень. И опыт научил меня чрезвычайно эффективному — можно сказать, безотказному — способу общения с большими и опасными монстрами.
Тикать.
Со всех ног.
До стоянки и ожидавшего меня там «Голубого жучка», моего старого доброго потрепанного «фольксвагена», оставалось не больше тридцати или сорока ярдов, а я при необходимости — имея хороший стимул — способен развивать очень даже неплохую скорость.
Конг взревел. Это меня весьма стимулировало.
Послышался грохот, как от взрыва авиабомбы средней мощности, и вспышка красного огня затмила на мгновение свет ближних уличных фонарей. Еще один огненный шар ударил в мостовую в нескольких футах от меня и разорвался, как пушечное ядро времен Гражданской войны, выщербив здоровую — как раз гроб поместится — воронку. Исполинский демон взревел, пронесся надо мной на своих черных крыльях и заложил вираж, заходя в новую атаку.
— Томас! — заорал я. — Заводите машину!
Пассажирская дверца отворилась; из нее высунулся неправдоподобно красивый молодой темноволосый человек в обтягивающих джинсах и кожаном пиджаке на голое тело и уставился на меня поверх круглых очков с зелеными стеклами. Потом взгляд его скользнул куда-то мне за спину, и он разинул рот.
— Да заводите же, мать вашу! — рявкнул я.
Томас кивнул и нырнул обратно в «жучок». Тот кашлянул, вздрогнул и ожил. Зажглась уцелевшая фара, Томас врубил передачу и вырулил на улицу.
Какое-то мгновение мне казалось, будто он вознамерился меня бросить, но он притормозил, чтобы я смог догнать его. Перегнувшись через пассажирское сиденье, он распахнул правую дверцу. Я поднажал еще немного и запрыгнул в машину, едва не выронив при этом ящик. Все же мне удалось благополучно затащить его в салон — за какое-то мгновение до того, как колчеухий щен подтянулся к краю ящика, явно намереваясь вернуться в бой.
— Что это, черт подери, такое? — закричал Томас. Осенний ветер, врывавшийся в опущенные окна машины, трепал его шикарные черные кудри до плеч, так что ему то и дело приходилось смахивать их с лица. — Что это, Гарри?
— Гоните же... потом объясню, — прохрипел я.
Ящик со скулящими щенками я сунул на заднее сиденье... вернее, туда, где ему полагалось находиться, а сам достал жезл и высунулся в окно чуть не на две трети — так, что сидел на опущенном стекле, изогнувшись, чтобы сподручнее было целиться жезлом в демона. Я сконцентрировал всю свою волю, всю свою магию, накачивая ее в жезл, и конец его засветился зловещим алым цветом.
Я уже приготовился было разрядить в демона огненную струю, когда тот набрал новую пригоршню своего зажигательного дерьма и швырнул в нашу машину.
— Берегись! — завопил я.
Должно быть, Томас тоже увидел это в зеркале заднего вида. «Жучок» вильнул как безумный, и огненный шар ударил в асфальт, лопнув с грохотом, от которого повылетали окна по обе стороны улицы. Томас обогнул припаркованную у тротуара машину, вылетев на газон, и едва справился с управлением. Машину тряхнуло, и я потерял равновесие. Я уже прикидывал, есть ли у меня шанс, грохнувшись на землю, ничего себе не сломать, когда Томас ухватил меня за лодыжку. Он не только удержал меня, но и втащил обратно в машину с такой силой, которая потрясла бы любого, не знающего, что на самом деле он не человек.
На этот раз он продолжал придерживать меня за ногу, и, когда демон спикировал на нас снова, я наставил на него жезл и рявкнул:
— Fuego!
Струя белого огня сорвалась с конца моего жезла и прочертила вечернее небо, на мгновение ярко осветив улицу. При такой тряске я почти не сомневался, что промахнусь, но — против всех ожиданий — огненный разряд угодил Конгзилле точно в пузо. Тот завопил и, вильнув, врезался в землю. Томас, крутанув баранку, выехал с газона обратно на мостовую.
Демон уже поднимался.
— Тормозите! — рявкнул я.
Томас ударил по тормозам, и я снова едва не превратился в размазанную по обочине пиццу. Я цеплялся что есть силы, но восстановить равновесие сумел, только когда демон уже встал на ноги.
Выругавшись от досады, я приготовил новый заряд и как мог точнее прицелился.
— Что вы делаете? — воскликнул Томас. — Вы же его остановили и ранили; бежать надо!
— Нет, — огрызнулся я. — Если мы оставим его так, он будет набрасываться на всех, кто ему подвернется.
— Но не на нас же!
Я пропустил его реплику мимо ушей и накачал в жезл столько энергии, что от него начали подниматься струйки дыма.
А потом влепил заряд Конгу прямо меж глаз.
Огонь ударил его с силой чугунной чушки, которой ломают дома. Голова демона разом превратилась в фиолетовое облачко, от которого во все стороны полетели алые искры. Признаюсь, красивое вышло зрелище — любо-дорого смотреть.
На самом-то деле у демонов, являющихся в мир смертных, настоящего тела нет. Они создают его видимость — как одежду. Пока сознание демона обитает в созданном им теле, оно ничем не отличается от настоящего, материального. Однако, оставшись без головы, даже Конг не способен поддерживать тело необходимой энергией. Несколько секунд тело еще дергалось на земле, а потом застыло, на глазах превращаясь в растекающуюся груду слизи — эктоплазмы, материи из Небывальщины.
От накатившего облегчения у меня закружилась голова.
И я мешком плюхнулся обратно на сиденье «жучка».
— Прошу прощения за настырность, — выдохнул Томас, тактично выждав с полминуты. — Что. Черт. Подери. ЭТО. Было. Такое.
Я сидел, глядя перед собой в ветровое стекло и пытаясь перевести дух. Потом перегнулся через спинку проверить, в порядке ли щенки и ящик. Они оказались в порядке, и я снова сел прямо, закрыл глаза и вздохнул.
— Шень, — произнес я наконец. — Китайские духи. Демоны. Способны менять форму.
— Господи, Дрезден! Да из-за вас меня едва не угробили!
— Не говорите ерунды. С вами все в порядке.
Томас нахмурился:
— Могли бы хоть предупредить!
— Я и предупредил, — возразил я. — Я сказал вам у Мака, что подброшу вас до дому, только надо заехать по дороге по одному делу.
Томас нахмурился еще сильнее:
— «По делу» означает заправить бак бензином, забежать в маркет за пакетом молока или еще что-то подобное. Это не означает спасаться бегством от летающей фиолетовой гориллы-пиромана, которая швыряется в тебя зажигательным дерьмом.
— В следующий раз захватите с собой пушку.
Он испепелил меня взглядом:
— Куда мы теперь?
— В аэропорт.
— Зачем?
Я махнул рукой в сторону заднего сиденья:
— Вернуть моему клиенту похищенную собственность. Он хочет как можно скорее вернуться с ней в Тибет.
— Вы больше ничего не забыли мне сказать? Какие-нибудь там вомбаты-ниндзя или еще чего?
— Я хотел, чтобы вы увидели, на что это похоже.
— О чем это вы?
— Ну же, Томас! Вы ведь ни за что не пришли бы к Маку просто посидеть и поболтать. Вы богаты, у вас связи, вы, в конце концов, вампир, мать вашу. Наверняка добрались бы домой как-нибудь и без моей помощи. Взяли бы такси, лимузин вызвали или какую-нибудь девицу охмурили бы: вам это раз плюнуть.
Хмурое выражение лица у Томаса разом исчезло, сменившись лишенной выражения маской.
— Да? И правда, кой черт я здесь делаю?
Я пожал плечами:
— Ну, вряд ли вы здесь затем, чтобы напасть на меня. Я так думаю, вы хотели поговорить.
— Какова сила мысли! Шерлок Холмс отдыхает!
— Так вы издеваться будете или говорить все-таки?
— Угу, — кивнул Томас. — Мне нужна помощь.
Я фыркнул:
— Помощь? Вы что, забыли, что формально мы в состоянии войны? Чародеи против вампиров. Слышали об этом?
— Ну, если вам так больше нравится, можете сделать вид, будто я выбрал особо изощренную тактику проникновения во вражеский стан, — ухмыльнулся Томас.
— Так-то уже лучше, — согласился я. — А то, понимаете, обидно: я, можно сказать, развязал войну, а вы не желаете помогать мне по части поддержания враждебности.
Он расплылся в улыбке:
— Готов поспорить, вы все гадаете, на чьей я стороне.
— Ничуть, — фыркнул я. — Вы на своей собственной.
Улыбка сделалась еще шире. Улыбка у Томаса из разряда тех ослепительно-белозубых, от которых трусики у девиц испаряются сами собой.
— Несомненно. Но я ведь оказал вам кое-какие услуги за последнюю пару лет.
Я нахмурился. Правда ведь, он помог мне несколько раз, хотя я и не знал почему.
— Угу. И что?
— Что? Теперь моя очередь. Я помогал вам. Теперь я жду платы.
— Ага. И чего вы от меня хотите?
— Мне хотелось бы, чтобы вы занялись делом одного моего знакомого. Ему нужна ваша помощь.
— Ну... со временем у меня сейчас хреновато, — замялся я. — Надо же и на жизнь зарабатывать.
Томас стряхнул с тыльной стороны ладони в окно кусок обезьяньего напалма.
— Вы называете это жизнью?
— Вообще-то, работа обычно составляет заметную часть жизни. Может, вам доводилось слышать о такой штуке... называется «работа»? Тогда смотрите: вот что бывает, когда вам то и дело приходится биться лбом о разные стены до тех пор, пока вам не заплатят... и то меньше, чем полагалось бы. Вроде как в этих японских телевизионных играх, только славы никакой.
— Плебей! Я же не прошу вас поработать за так. Он оплатит все как положено.
— Ха! — просветлел я. — И с чем ему нужно помочь?
Томас нахмурился:
— Он полагает, что кто-то пытается его убить. Я думаю, он прав.
— Почему?
— В его окружении уже случились две подозрительные смерти.
— А именно?
— Два дня назад он послал водителя, девушку по имени Стейси Уиллис, положить в машину сумку с клюшками для гольфа: хотел пройти несколько лунок до ланча. Уиллис открыла багажник, и ее искусал до смерти пчелиный рой, каким-то образом поселившийся в лимузине за то время, что ей потребовалось, чтобы пройти от машины до дома и обратно.
Я кивнул:
— Угу. Тут не поспоришь. Зловеще подозрительно.
— На следующее утро его личный помощник, молодая женщина по имени Шейла Баркс, попала под потерявшую управление машину. Мгновенная смерть на месте.
Я поджал губы:
— Ну, на слух тут ничего особенно странного.
— Дело в том, что она в это время каталась на водных лыжах.
Я моргнул:
— Тогда какого черта там делала машина?
— Ехала по мосту над водоемом. Пробила ограждение и рухнула прямо на нее.
— Ух. Есть соображения, кто за этим стоит?
— Никаких, — вздохнул Томас. — Думаете, это энтропийное проклятие?
— Если так, то слишком неуклюжее. Зато чертовски сильное. Экие мелодраматические смерти вышли...
Я еще раз оглянулся проверить, как там щенки. Они сбились в пыльную куча-мала и дрыхли. Колчеухий щен дрых на самом верху. Он сонно открыл глаза, предостерегающе рыкнул на меня и снова уснул.
Томас тоже оглянулся на ящик:
— Славные какие пушистики. Откуда они взялись?
— Сторожевые псы какого-то монастыря в Гималаях. Кто-то стырил их там и привез сюда. Двое монахов наняли меня, чтобы я вернул их обратно.
— Что, неужели у них там в Тибете собак не хватает?
Я пожал плечами:
— Они полагают, что в крови этих собак сохранились гены фу.
— Фу... это, кажется, что-то вроде эпилепсии?
Я фыркнул и, высунув руку в окно, опустил ее ладонью вниз.
— Монахи считают, что они ведут род от божественной собаки-духа. Небесного духа-хранителя. Собаки фу. Они уверены, что потомство этих собак уникально.
— А это так и есть?
— Откуда мне, черт возьми, знать, приятель? Я всего лишь специалист по поиску и возврату того, что пропало у клиентов.
— Еще в некотором роде чародей.
— Мир велик, — вздохнул я. — Невозможно знать все.
Некоторое время Томас молчал под шуршание шин и взрыкивание раздолбанного мотора.
— Э... вас не обидит, если я спрошу, что случилось с вашей машиной?
Я огляделся. Признаться, интерьер моего «жучка» и впрямь несколько отличался от стандартного «фольксвагена». Обшивка сидений исчезла. Собственно, исчезла и подкладка. То же относилось к коврикам на полу и тем частям приборной панели, что были сделаны из дерева. Оставалось, конечно, немного пластика — винила там или полиуретана, — и все металлические детали тоже никуда не делись, однако все остальное безжалостно ободрали, не оставив и клочка.
Конечно, я в меру сил подремонтировал кое-что с помощью нескольких саморезов, проволоки, дешевых ковриков из супермаркета «Уолмарт» и нескольких катушек изоленты. Это придало моей машинке этакий постмодернистский дух; точнее, она смотрелась как произведение художника-авангардиста, выполненное из обломков, которые остались после обмена ядерными ударами.
С другой стороны, теперь внутри моего «жучка» очень чисто. Черт, я же говорю, что мой стакан наполовину полон!
— Плесенные демоны, — сказал я.
— Вашу машину слопали плесенные демоны?
— Вроде того. Их вызвали из гнили, что наверняка водилась у меня в салоне, и они использовали всю органику, какую смогли здесь найти, для создания своих тел.
— Так это вы их вызвали?
— Черт возьми, нет, конечно. Подарочек от одного грубияна, с которым я имел дело пару месяцев назад.
— Я не слышал, чтобы у вас были громкие дела этим летом.
— Жизнь-то не останавливается, приятель. И моя жизнь не вся состоит из сражений с полубогами и воюющими потусторонними народами, из отгадок разных тайн прежде, чем они меня успеют укокошить.
Томас выгнул бровь:
— Ну да, она состоит еще из плесенных демонов и зажигательных обезьяньих какашек?
— Что я могу сказать? Раз уж слово «магия» кончается на «ия», приходится и мне этим заниматься.
— Ясно. Эй, Гарри, можно спросить у вас еще кое-что?
— Полагаю, да.
— Вы правда спасли мир? Я имею в виду, спасали два последних года подряд?
Я пожал плечами:
— Вроде того.
— Говорят, вы укокошили принцессу фэйри и остановили войну между Летом и Зимой, — сказал Томас.
— По большей части я спасал собственную задницу. Просто так случилось, что мир тогда оказался примерно в том же месте.
— Да, такое в страшном сне не привидится, — кивнул Томас. — А эти жуткие парни-демоны в феврале?
Я покачал головой:
— Они выпустили на волю довольно жуткую заразу, но это продлилось недолго. Они надеялись, что все это разрастется в один славный апокалипсис. Понимали, что шансы невелики, но попытались все равно.
— Как в лотерее, — предположил Томас.
— Пожалуй, да, похоже. Этакая лотерея геноцида.
— И вы их остановили.
— Я помог сделать это и остался при этом в живых. Впрочем, хеппи-энда не вышло.
— Почему?
— Мне не заплатили. Ни за то дело, ни за другое. На горящем обезьяньем дерьме я зарабатываю больше. Это неправильно, но это так.
Томас усмехнулся и покачал головой:
— Все равно не понимаю.
— Чего?
— Зачем вы занимаетесь всем этим.
— Чем — этим?
Он поерзал на остатках водительского сиденья.
— Воплощением Одинокого Рейнджера. Всякий раз, когда вы ввязываетесь в какую-нибудь историю, вам квасят физиономию в кровь, а зарабатываете вы на этом столько, что едва сводите концы с концами. Живете в маленькой темной и холодной дыре. Один. У вас нет ни женщины, ни друзей, и ездите вы на этой помойной жестянке. Жалкая жизнь.
— Вы действительно так считаете? — спросил я.
— Говорю то, что вижу.
Я рассмеялся:
— А вы как думаете, зачем я этим занимаюсь?
Он пожал плечами:
— Все, на что хватает моей фантазии, — это что вы либо полны какой-то мазохистской, закоренелой ненависти к себе, либо просто с катушек съехали. Версию неслыханной тупости всерьез рассматривать не будем из уважения к вам.
Я продолжал улыбаться:
— Да вы меня совсем не знаете, Томас. Ни капельки.
— Мне кажется, это не так. Я видел вас в сложных обстоятельствах.
Я пожал плечами:
— Да, видели — и что? День или два из целого года? И как правило, когда что-нибудь вот-вот убьет меня, раскатав в труху.
— И что?
— А то, что в остальные триста шестьдесят три дня в году моя жизнь совсем другая, — сказал я. — Вам про меня почти ничего не известно. Моя жизнь не сводится к магическому мочилову или творческой пиромании по всему Чикаго.
— С последним не поспоришь. Я слышал, несколько месяцев назад вы еще и в Оклахому мотались. Что-то там связанное с торнадо и Национальной лабораторией по изучению ураганов.
— Так, оказывал мелкую услугу новой Летней Леди — преследовал одного неотесанного штормового сильфа. Пришлось помотаться там в этих багги, в которых охотятся за торнадо. Видели бы вы лицо водителя, когда до него дошло наконец, что как раз торнадо-то нас и преследует.
— Славная история, Гарри, но о чем это все говорит?
— Только о том, что вы не имеете ни малейшего представления об изрядной части моей жизни. Скажем, у меня есть друзья.
— Охотники за монстрами, оборотни и говорящий череп.
Я покачал головой:
— Не только. К тому же мне нравится мое жилье. Черт, да если уж на то пошло, мне нравится моя машина.
— Вам нравится эта... эта груда металлолома?
— Ну, внешне она, конечно, не слишком впечатляет, зато на нее можно положиться. Старая боевая кляча.
Томас снова поерзал на прикрывавшем пружины коврике.
— Знаете, вы просто вынуждаете меня всерьез задуматься о третьей причине. О неслыханной тупости.
Я пожал плечами:
— Мы с «жучком» умеем надирать задницы. В меру сил наших четырех цилиндров, но умеем.
Лицо у Томаса вдруг утратило всякое выражение.
— А что насчет Сьюзен?
Хотелось бы мне хранить вот такое бесстрастное выражение лица, когда я злюсь. Хотелось бы, но получается неважно.
— А при чем тут она?
— Вы за нее переживаете. Вы позволили ей стать частью вашей жизни. Она пострадала из-за вас. Она попала в лапы всякой дряни и едва не погибла. — Он смотрел прямо перед собой, на дорогу. — Как вы живете со всем этим?
Я начал было злиться, но взял себя в руки. Я покосился на профиль Томаса, высвеченный светофором, — он изо всех сил старался казаться бесстрастным, делая вид, будто его ничего не трогает. Из чего следовало: что-то трогает его, причем очень. Он думал о чем-то, чрезвычайно для него важном. И я догадывался о чем. О ком.
— А как Жюстина? — спросил я.
Лицо его совсем превратилось в маску.
— Это не важно.
— Ладно. Но все-таки — как Жюстина?
— Я вампир, Гарри. — Он произнес это ледяным голосом, однако не совсем уверенно. — Она моя подру... — Голос его чуть дрогнул, и он попытался скрыть это, слегка закашлявшись. — Она моя любовница. Пища. Вот как.
— А-а-а, — кивнул я. — Знаете, а мне она нравится. Еще с тех пор, как шантажом заставила меня помогать вам тогда, на маскараде у Бьянки. Это требует смелости.
— Угу, — буркнул он. — Это у нее есть.
— Вы с ней давно встречаетесь?
— Четыре года, — сказал Томас. — Почти пять.
— А еще кто-нибудь был за это время?
— Нет.
— «Макдоналдс», — произнес я.
Томас удивленно повернулся ко мне:
— Что?
— «Макдоналдс», — повторил я. — Я люблю перекусить в «Макдоналдсе». Но даже если бы я мог себе это позволить, я бы не стал пять лет подряд обедать только там.
— О чем это вы? — спросил Томас.
— Да яснее ясного — о чем. О том, что Жюстина для вас не только пища.
Он снова повернулся ко мне и долгое мгновение на меня смотрел. Выражение лица его сделалось совсем уже отстраненным, глаза — не по-человечески бесстрастными.
— Пища, — сказал он. — Что же еще?
— Почему это я вам не верю? — заявил я.
Томас все смотрел на меня, и взгляд его похолодел еще сильнее.
— Сменим тему. Вот прямо сейчас.
Я подумал и решил не искушать судьбу. Он так старался не выдать своих чувств, что я невооруженным глазом видел, сколько всего кипит в нем. Если он не желает говорить об этом, не стоит терзать его дальше.
Черт, если уж на то пошло, мне и не хотелось на него давить. Конечно, Томас — хитрозадый, скользкий тип, вызывающий у подавляющего большинства собеседников желание прикончить его. И раз у нас с ним столько общего, он против воли вызывает у меня некоторую симпатию. В общем, я не стал загонять его в угол.
С другой стороны, так недолго и забыть о том, кто он такой, а вот этого я себе позволить никак не могу. Томас — вампир Белой Коллегии. Они не пьют кровь. Они питаются эмоциями, чувствами, черпая с ними из своей жертвы жизненную энергию. Насколько хватает моих познаний, лучше всего для этого подходит секс; поговаривают, что их брат способен соблазнить даже святого. Я видел раз, как Томас начал кормиться, и то, что было в нем нечеловеческого, завладело им целиком. Оно превратило его в ледяное, прекрасное, белое, как мрамор, воплощение голода. Не самое, в общем, приятное воспоминание.
Конечно, Белые представляют собой куда менее значительную силу, нежели Красные, да и организованной агрессивности у них на порядок меньше. Нет у них и подавляющей, наводящей ужас энергии Черной Коллегии. Зато они лишены обычных, присущих остальным вампирам слабостей. Солнечный свет не представлял для Томаса никакой угрозы, и, насколько я мог судить, кресты и прочие священные символы тоже не особо его пугали. Однако же то, что из всех вампирских Коллегий они менее всего отличаются от людей, не делает Белых менее опасными. Собственно, на мой взгляд, в некотором роде они представляют собой куда более серьезную угрозу. Скажем, я хорошо знаю, что делать, когда какая-нибудь покрытая слизью сволочь из адских закоулков бросается мне в лицо. Не так просто оставаться начеку, имея дело с кем-то, столь похожим на меня самого.
Кстати, напомнил я себе, все идет к тому, чтобы я согласился помочь ему и взялся за работу так, словно Томас — обычный клиент. Возможно, это не самый умный поступок из всех, что я делал. Который вполне может привести к смертельно опасным последствиям.
Он снова замолчал. Я остывал после беготни, драки, воплей и всего такого, и в машине становилось до неуютного холодно. Я поднял стекло, отгородив салон от свежего осеннего воздуха.
— Ну, — произнес он наконец. — Так вы поможете мне?
Я вздохнул:
— Мне и в одной машине-то с вами не полагалось бы находиться. У меня и без того хватает проблем с Белым Советом.
— Ну и дела, чтобы ваши да вас не любили! Поплачьтесь мне в жилетку!
— Смейтесь, смейтесь, — буркнул я. — Как его зовут?
— Артуро Геноса. Он кинопродюсер. Основал новую компанию.
— Он-то сам подозревает что-нибудь такое?
— Вроде бы да. Он, вообще-то, нормальный, но здорово суеверен.
— Почему вам хотелось бы, чтобы он обратился ко мне?
— Ему нужна ваша помощь, Гарри. Если ему не помочь, сомневаюсь, что он доживет до следующей недели.
Я нахмурился:
— Энтропийные проклятия — дело опасное, даже когда они действуют узконаправленно. А тем более когда лупят наудачу, как эти. Пытаясь отразить их, я буду рисковать своей задницей.
— Я для вас тоже рисковал.
С минуту я обдумывал все это.
— Ладно, — сказал я наконец. — Ваша взяла.
— Я, кстати, с вас за это денег не просил.
— Ладно, — повторил я. — Я поговорю с ним. Но никаких гарантий. Только если я возьмусь за дело, вам придется приплатить мне за это — поверх того, на что раскошелится этот ваш Артуро.
— Вот, значит, как вы возвращаете долги.
Я пожал плечами:
— Не хотите — вылезайте из моей машины.
Он покачал головой:
— Идет. Получите вдвойне.
— Нет, — сказал я. — Я не про деньги.
Он выгнул бровь и уставился на меня поверх своих пижонских очков.
— Я хочу знать почему, — продолжал я. — Хочу знать, почему вы мне помогали. Если я возьмусь за дело, вы должны мне об этом рассказать.
— Вы же мне все равно не поверите.
— Я назвал условия. Хотите — принимайте, хотите — нет.
Томас нахмурился, и несколько минут мы ехали молча.
— Хорошо, — сказал он. — Заметано.
— Отлично, — кивнул я. — По рукам?
Пальцы его показались мне ужасно холодными.
Мы приехали в аэропорт О’Хара. Я встретился с братом Ваном в часовне международного терминала. Это был невысокий жилистый азиат в просторном балахоне цвета заходящего солнца. Лысая голова блестела, как бильярдный шар, мешая точно определить возраст, впрочем, к уголкам глаз и губ сбегались морщинки, как это бывает у людей, которые часто улыбаются.
— Мисс сэр Дрезден, — просиял он, когда я вошел, держа в руках ящик со спящими щенками. — Наш маленькие собачка подарить вы нам!
По части английского брат Ван уступал даже мне с моей латынью, а это кое-что да значит, однако мимика не оставляла сомнений в его настроении. Я улыбнулся в ответ и с легким поклоном вручил ему ящик:
— Мне было приятно.
Ван принял ящик, очень осторожно поставил его на пол и еще осторожнее стал перебирать его содержимое. Я терпеливо ждал, оглядываясь по сторонам. Маленькая часовня на деле представляла собой обыкновенное пустое помещение, пространство для медитации — чтобы любой верующий, во что бы он там ни верил, мог найти себе место почтить свою веру. В часовне перекрасили стены и постелили на пол синий ковер вместо бежевого. У дальней стены соорудили новый подиум, окруженный полудюжиной рядов мягких скамей.
Должно быть, такое количество крови не могло не оставить следов, сколько ее ни отмывай.
Я осторожно ступил на то место, где старик отдал свою жизнь, чтобы спасти мою. Я испытывал грусть, но без горечи. Доведись нам пройти это заново, и он и я сделали бы тот же выбор. Жаль только, наше знакомство длилось совсем недолго. Не каждый способен научить тебя чему-то из области веры, не сказав об этом ни слова.
Брат Ван нахмурился, увидев запорошившую щенков от головы до хвостиков белую пыль, потрогал ее пальцем и осторожно понюхал.
— Упс, — сказал я.
— А, — закивал брат Ван. — Упс. Хорошо, упс.
Он снова заглянул в ящик и нахмурился.
— Что-то не так? — осведомился я.
— Есть это все один маленькие собачка здесь лежать?
Я пожал плечами:
— Здесь все, что находились в здании. Не знаю, забирали ли они кого-нибудь до моего прихода.
— Хорошо, — повторил брат Ван. — Меньше лучше есть, чем ничего. — Он выпрямился и протянул мне руку. — Спасибо есть вам большой от мой братья.
Я обменялся с ним рукопожатием:
— Всегда пожалуйста.
— Я спешить рейс домой самолет.
Ван порылся в складках балахона, достал конверт, передал мне, еще раз поклонился, взял ящик со щенками под мышку и вышел.
Я пересчитал монашеские деньги, — возможно, это кое-что говорит о моем цинизме. Я выставил им очень даже неплохой счет, — в конце концов, мне пришлось сначала определить личность чернокнижника, похитившего щенков, потом выследить его и черт знает сколько слоняться вокруг, чтобы узнать, во сколько он обычно отправляется перекусить. У меня ушла целая неделя — по шестнадцать часов в день — на то, чтобы вычислить тщательно замаскированную комнату, где держали щенков. Меня попросили также вернуть щенков, поэтому мне пришлось сначала опознать стороживших их демонов, а потом вывести формулу заклятия, которое нейтрализовало бы их без побочных последствий — например, не спалив при этом к чертовой матери всю школу. Упс...
Короче, все это, вместе взятое, принесло мне пару славных, пухлых таких пачек Бенов Франклинов. Я посчитал всю уйму часов, ушедших на выслеживание, и добавил процент за разработку сложного заклятия. Конечно, знай я заранее про зажигательные какашки, содрал бы с них больше. В конце концов, за риск тоже надо платить.
Я вернулся к машине. Томас сидел на покатом капоте «жучка». Он не позаботился отогнать его на стоянку, оставив «жучок» торчать прямо посередине зоны погрузки-разгрузки подъезжающих машин. Дежурный коп явно подошел с целью проучить нарушителя, но так случилось, что дежурный коп оказался довольно-таки привлекательной женщиной, а Томас — он и есть Томас. Когда я подошел, ее форменная фуражка красовалась на его голове, сдвинутая под залихватским углом, а девица-коп громко смеялась над какой-то его шуткой.
— Эй, — сказал я. — Поехали-ка. Дел невпроворот.
— Увы, — вздохнул он, снимая с головы фуражку и с легким поклоном возвращая законной владелице. — Если, конечно, вы не хотите меня арестовать, Элизабет?
— Как-нибудь в другой раз, — улыбнулась та.
— Эх, не повезло, — заметил Томас.
Она еще раз улыбнулась ему, потом перевела взгляд на меня и нахмурилась:
— Вы, случайно, не Гарри Дрезден?
— Угу.
Девица кивнула, надевая фуражку:
— Я так и решила, что это вы. Лейтенант Мёрфи говорит, вы неплохой парень.
— Спасибо.
— Это не комплимент. Очень многие недолюбливают Мёрфи.
— Ах, да что вы говорите! — ухмыльнулся я. — Я сейчас просто покраснею от лести.
Девица сморщила носик:
— Что это за вонь такая?
Я постарался сохранять невозмутимое выражение лица:
— Горелые обезьяньи какашки.
Секунду-другую она настороженно смотрела на меня в ожидании подвоха, потом закатила глаза. Тем не менее она отошла на тротуар и двинулась прочь от нас. Томас спрыгнул с округлого носа «жучка» на мостовую и бросил мне ключи. Я перехватил их в воздухе и полез на водительское место.
— Ладно, — сказал я, когда Томас уселся рядом. — Где мне лучше переговорить с этим вашим парнем?
— Он устраивает сегодня небольшую вечеринку для своей съемочной группы на Золотом Берегу. Напитки, танцы, закуски, все такое.
— Закуски, — мечтательно произнес я. — Я в деле.
— Только обещайте не набивать карманы арахисом и печеньем.
Томас назвал мне адрес шикарного многоквартирного здания в нескольких милях к северу, и я тронул «жучок» с места. На протяжении всей поездки Томас молчал.
— Здесь направо, — сказал он наконец и протянул мне белый конверт. — Отдадите это охране.
Я свернул туда, куда он показал, и опустил стекло, чтобы протянуть конверт охраннику, сидевшему в небольшой будке при въезде на стоянку.
Чуть писклявый, клокочущий рык послышался откуда-то прямо из-под моего сиденья. Я вздрогнул.
— Это еще, черт возьми, что такое? — спросил Томас.
Я подъехал к будке и затормозил. Навострив свое магическое чутье, я попытался нащупать им источник продолжающегося рычания:
— Вот дерьмо! Похоже, это один из...
Какой-то липкий, тошнотворный холод коснулся моих чувств, лишив меня дыхания. Вместе с ним на меня нахлынул призрачный запах склепа — зловоние затхлой крови, гниющей плоти. Я застыл, пытаясь найти его источник.
Тот, кого я принял за охранника, был вампиром Черной Коллегии.
Внешне он казался молодым человеком. Черты лица показались мне знакомыми, хотя разложение мешало опознать его точно. Роста он был небольшого. Смерть превратила его в гротескную пародию на человека. Глаза застилала белесая пленка; клочки мертвой плоти сползали с его тронутых тлением губ, прилипая к пожелтевшим гнилым зубам. На голове торчали похожие на пересохшую траву волосы, между которыми зеленело что-то вроде мха или лишайника.
Он рванулся ко мне с нечеловеческой стремительностью, но мои чародейские чувства успели подать тревожный сигнал, и я отдернул руку, не дав ему схватить меня за запястье.
Он успел поймать меня за рукав самыми кончиками пальцев. Я дернул руку, однако сил даже в пальцах у вампира оказалось больше, чем у меня в плечах, так что мне пришлось напрячься как следует, чтобы высвободиться. Я вскрикнул; довольно жалкий вышел звук — перепуганный, резкий.
Вампир не отставал, змеиным движением выскользнув из окна будки. Я вдруг с ужасом сообразил, что, если он схватится со мной врукопашную в машине, меня придется потом выскребать по частям из металлолома.
Сил избежать этого у меня явно не хватало.
Похоже, по части реакции Томас все-таки уступал мне, потому что нападавший успел залезть в машину по плечи, когда он наконец выдохнул: «Дьявольщина!»
Я с размаху заехал вампиру Черной Коллегии в лицо левым локтем. Причинить ему боль я не мог, но это подарило мне драгоценную секунду. Я добавил еще, своротив ему скулу набок, а другой рукой тем временем отчаянно зашарил в стоявшем на полу между сиденьями, прямо за ручником, ящичке. Там у меня хранилось единственное оружие, способное помешать мертвецу-вампиру растерзать меня в клочья. Черный вампир впился в меня своими костлявыми, когтистыми лапищами. Не будь мой плащ укреплен охранительными заклятиями, он запросто вырвал бы сердце у меня из груди, однако толстая, да еще и заговоренная кожа продержалась секунду-другую, позволив мне изготовиться к контратаке.
Вампиры Черной Коллегии известны ровно столько времени, сколько помнит себя человечество. В их распоряжении немереное количество вампирских энергий — тех самых, о которых писал Стокер. Но и уязвимые места у них тоже имеются: они боятся чеснока, Символа веры, солнечного света, проточной воды, огня, осиновых кольев... В своей книге Брэм Стокер рассказал всем, как их убивать, так что в начале двадцатого столетия их почти полностью истребили. Выжили только самые умные, самые быстрые, самые безжалостные представители рода, обладатели многовекового опыта во всем, что касается жизни и смерти. Особенно смерти.
Впрочем, сомневаюсь, чтобы даже этот многовековой опыт подготовил кого-либо из них к тому, что его огреют воздушным шариком, наполненным водой.
Точнее, святой водой.
У себя в машине я держу под рукой три таких шарика. Я схватил один из них и с размаху врезал Черному вампиру по морде. Шар лопнул, окатив святой водой всю голову вампира. Везде, где капли попадали на кожу гнусной твари, плоть исчезала в ослепительной вспышке серебристо-белого света.
Вампир издал сиплый, скрежещущий вопль и задергался в конвульсиях. Взмахнув рукой, он зацепился за руль, и металлическая баранка со скрипом погнулась.
— Томас! — прохрипел я. — Да помогите же!
Впрочем, Томас уже действовал. Он сорвал с себя ремень безопасности, подобрал колени и, резко развернувшись влево, с криком изо всех сил ударил мертвеца-вампира пятками в лицо. Физической силой Томас наверняка уступал Черному вампиру, но даже так оставался на порядок сильнее меня. Удар вышвырнул того из машины, и он, пробив спиной фанерную стенку будки, полетел на землю.
Писклявое рычание сменилось яростным тявканьем. Вампир Черной Коллегии слабо дергался на земле, пытаясь подняться. Теперь я лучше разглядел ущерб, нанесенный ему святой водой. Почти четверть головы — от левого уха до угла губ — просто исчезла, ожоги продолжали гореть неярким золотым огнем. Из чудовищной раны сочилась комковатая черная слизь.
Я достал из ящика еще один шарик и занес руку для нового броска.
Вампир испустил свистящий, полный страха и злобы вопль, повернулся и бросился прочь, без труда пробив вторую стенку будки.
— Уйдет ведь! — бросил Томас, возясь с заедающей дверной ручкой.
— Не смейте! — рявкнул я, перекрывая тявканье. — Это приманка.
Томас застыл:
— С чего вы так думаете?
— Я узнал этого парня, — пояснил я. — Он был на маскараде у Бьянки. Только тогда он был еще живой.
Каким-то непостижимым образом Томас ухитрился побледнеть еще сильнее.
— Один из тех бедолаг, которых обратила та сучка из Черной Коллегии? Наряженная Гамлетом?
— Ее зовут Мавра. Да, он самый.
— Вот дерьмо, — пробормотал он. — Вы правы. Похоже на западню. Может, она следит за нами сейчас из засады... ждет, пока мы окажемся в темном переулке.
Я крутанул руль в одну сторону, потом в другую. Руль немного заедало, но, в общем, управлять это не слишком мешало. Да здравствует «Голубой жучок», Великий и Могучий! Я нашел на стоянке свободное место и втиснул на него свою машинку. Щенячий лай снова сменился рычанием.
— Мавра может обойтись и без темного переулка. У нее талант на завесы. Она могла бы сидеть, скажем, на багажнике — а мы бы ее и не заметили.
Томас облизнул пересохшие губы, беспокойно шаря взглядом по стоянке:
— Думаете, она приехала за вами?
— Запросто. Я не дал ей уничтожить тот меч, Амораккиус, и она была союзницей Бьянки... до тех пор, пока я ту не убил. К тому же мы находимся в состоянии войны. Странно еще, что она не объявилась раньше.
— Господи... Она чертовски пугает меня.
— Меня тоже.
Я нагнулся и пошарил рукой под водительским креслом.
Рука наткнулась на маленький пушистый хвост, я легонько потянул за него и как мог осторожнее извлек щенка на свет божий. Разумеется, это оказался все тот же сумасшедший колчеухий щен. Он все рычал, не обращая на меня внимания, и с ожесточением мотал мордахой из стороны в сторону.
— Хорошо еще у нас нашелся сторож. Черный вампир запросто мог убрать нас обоих.
— Что у него в зубах? — перебил меня Томас.
Щен выпустил то, что он трепал с такой яростью, и предмет плюхнулся на пол «жучка».
— Ха, — хмыкнул я. — Это же вампирское ухо. Должно быть, святая вода отожгла на фиг.
Томас покосился на ухо и слегка позеленел:
— Оно шевелится.
Щен тявкнул и потянулся к извивавшемуся на полу клочку прогнившего уха. Я с максимальной осторожностью подобрал его кончиками пальцев и выкинул в окно. Похоже, такой оборот событий вполне устраивал пса — он сел и разинул пасть в щенячьей ухмылке.
— Отличная у вас реакция, Гарри, — заметил Томас. — Когда эта гадость на вас бросилась... Нет, правда хорошая реакция. Быстрее моей. Как вам, черт подери, такое удается?
— Ни хрена мне не удается. Я заметил какую-то помеху только после того, как вот этот начал рычать, всего за пару секунд до того, как тот на меня бросился.
— Ух ты, — сказал Томас. — Вот и говори после этого про везение.
— Угу. Мне без везения никак.
Щен вдруг крутанулся на месте, развернувшись мордой в ту сторону, где скрылся вампир, и снова зарычал.
Томас настороженно застыл:
— Эй, Гарри, знаете что?
— Что?
— Мне кажется, нам лучше зайти в дом.
Я поднял щенка с пола и прощупал темноту своими чувствами, но ничего не обнаружил.
— Незаметность — лучшая гарантия от уничтожения, — сказал я. — Пошли.
Мы с Томасом вошли в здание. Охранник, которому полагалось бы сидеть в будке на стоянке, пил кофе со своим коллегой, дежурившим на входе. На лифте мы поднялись на верхний этаж. В холл открывались только две двери, и Томас постучал в ближайшую; пока мы ждали, из-за двери громыхала музыка. От чистого, без единого пятнышка, ковра пахло чем-то вроде львинозевов. Томасу пришлось постучать еще раз, прежде чем нам открыли.
Дверь отворила, выплеснув на нас волну громкой музыки, красивая женщина лет сорока — сорока пяти. Пять футов шесть дюймов роста, темно-каштановые волосы подколоты двумя палочками для еды. В одной руке она держала стопку использованных бумажных тарелок, в другой — пару пустых пластиковых стаканчиков; ярко-зеленое вязаное платье выгодно подчеркивало ее формы, которым позавидовала бы девица с плаката времен Второй мировой.
Лицо ее сразу же осветилось улыбкой.
— Томас, как я рада! Жюстина сказала, что ты заглянешь.
Томас уже улыбался самой неотразимой из всех своих белозубых улыбок. Он шагнул вперед и расцеловал женщину в обе щеки.
— Мэдж, — произнес он. — Хороша! Ты-то что здесь делаешь?
— Это моя квартира, — ответила она несколько холоднее.
Томас расхохотался:
— Да ну! Ты шутишь!
— Старый дурак раскрутил меня на инвестиции в его предприятие. Должна же я быть уверена, что он не пустит эти деньги на ветер. Вот я и приглядываю за ним.
— Ясно, — улыбнулся Томас.
— А ты? Неужели он уговорил-таки тебя сниматься?
Томас прижал руку к груди:
— Застенчивого школьника вроде меня? Да меня от одной только мысли об этом в краску бросает.
Мэдж рассмеялась — не без ехидства, как мне показалось. Рука ее как бы невзначай коснулась Томасова бицепса. То ли ей доставляло удовольствие разговаривать с Томасом, то ли в прихожей было холоднее, чем мне казалось.
— А кого ты привел?
— Мэдж Шелли, это Гарри Дрезден. Я привел его для делового разговора с Артуро. Гарри — мой старый друг.
— Ну, я не утверждал бы этого столь категорично. — Я улыбнулся и протянул ей руку.
Она попыталась перехватить удобнее свои тарелки и стаканы, потом виновато рассмеялась:
— Как бы мне все это на вас не вывалить. Вы актер? — Она смерила меня оценивающим взглядом.
— «Быть иль не быть», — с готовностью процитировал я. — Ай’л би бэк.
Она улыбнулась и кивнула в сторону щена, удобно устроившегося у меня под левой рукой:
— А это что у вас за друг?
— Безымянный пес. Как Клинт Иствуд, только пушистее.
Она снова рассмеялась и повернулась к Томасу:
— Ясно, почему он тебе нравится.
— Ну, он не лишен забавности, — согласился Томас.
— И он давно уже собирался завалиться спать, — подхватил я. — Не хотелось бы показаться бестактным, но мне нужно переговорить с Артуро прежде, чем я усну стоя.
— Понятно, — кивнула Мэдж. — В гостиной... в гостиной сейчас, пожалуй, шумновато. Проведу-ка я вас обоих в кабинет и позову туда Артуро.
— Жюстина здесь? — спросил Томас чуть напряженней обычного, впрочем сомневаюсь, чтобы Мэдж это заметила.
— Где-то здесь, — бросила она, поворачиваясь к двери, ведущей вглубь квартиры. — Я скажу ей, что вы приехали.
— Спасибо.
Следом за Мэдж мы прошли в гостиную. Там царил полумрак, но я разглядел человек двадцать, мужчин и женщин. Кто-то танцевал, другие стояли, разговаривая или смеясь, — словом, все как обычно на вечеринках. В воздухе плавали клубы дыма, по большей части не сигаретного. Разноцветные огни вспыхивали, гасли и перемигивались в такт музыке.
Томас шел передо мной. Его походка чуть изменилась — я даже не мог бы сказать, чем именно. Шагал он не то чтобы быстрее, но более плавно, что ли. Взгляд его шарил по комнате — томный, ленивый взгляд, — и все до единой женщины, мимо которых он проходил, оглядывались ему вслед.
На меня так не смотрели. Даже на щенка, посапывавшего у меня на руках. И то сказать, я, конечно, не Квазимодо, но трудно тягаться с Томасом, когда тот скользит по комнате этаким хищным ангелом.
Мэдж проводила нас в маленькую, уставленную книжными полками комнатку. В углу виднелся стол с компьютером.
— Присаживайтесь, — сказала Мэдж. — Пойду поищу его.
— Спасибо, — кивнул я и уселся в кресло у стола.
Она вышла, скользнув напоследок взглядом по Томасу. Тот с рассеянным видом присел на краешек стола.
— Что-то вид у вас задумчивый, — заметил я. — А это само по себе необычно. Что-нибудь случилось?
— Я проголодался, — ответил Томас. — И... да, призадумался. Мэдж — первая бывшая жена Артуро.
— И устраивает у себя его вечеринку?
— Угу. А мне казалось, она этого парня недолюбливает.
— Что она там говорила насчет инвестиций?
Томас пожал плечами:
— Артуро откололся от большой студии на Западном побережье, чтобы основать собственную. Мэдж — женщина прагматичная. Из тех, кто может не переваривать человека, но при этом оставаться профессионалом и работать с ним. Отдавать должное чужим способностям. Если она считает дело выигрышным, ей наплевать на плохое отношение к тому, кто этим делом занимается. Да, вполне в ее духе: вложить средства в новую компанию Артуро.
— О каких деньгах мы вообще говорим?
— Не знаю точно, — признался Томас. — Цифра семизначная, наверное, а то и больше.
Я присвистнул:
— Ничего себе денежки!
— А то, — согласился Томас.
Сам-то он был достаточно богат, чтобы один-два лишних знака в сумме не особенно волновали его.
Я хотел задать ему еще пару вопросов, но тут дверь открылась, и вошел мужчина лет сорока пяти — пятидесяти, в темных брюках и серой шелковой рубахе с закатанными по локоть рукавами. Суровое волевое лицо обрамляла впечатляющая седая шевелюра. Коротко стриженная темная бородка оттеняла яхтсменский загар; к уголкам губ и глаз сбегались светлые лучики морщин.
— Томми! — вскричал мужчина, делая шаг к моему спутнику. — Эй, я так и надеялся, что ты придешь сегодня. — Говорил он с хорошо заметным средиземноморским акцентом. Он хлопнул Томаса по плечам и расцеловал в обе щеки. — Хорошо выглядишь, мальчик, — нет, правда классно. Ты просто обязан поработать со мной.
— Перед камерой я выгляжу неважно, — мотнул головой Томас. — Но рад повидаться с тобой. Артуро Геноса, это тот самый Гарри Дрезден, о котором я тебе говорил.
Артуро смерил меня взглядом:
— Ну и верзила.
— Ем много кальция, — хмыкнул я.
— Привет, пушистик, — сказал Артуро и почесал сонного щенка за ухом. Щен зевнул, лизнул ему палец и тут же уснул снова. — Ваша собачка?
— Временно, — ответил я. — Вообще-то, это моего клиента.
Артуро кивнул, размышляя, судя по всему, насколько он может открыться мне.
— Вам известно, мистер Дрезден, что такое стрега?
— Тот, кто практикует местную итальянскую разновидность народных магических искусств, — ответил я. — Гадания, приворотные зелья, исцеление бесплодия, обереги. А еще они умеют насылать весьма эффективные проклятия — они называют эту методику «малоккио». Вражий Глаз, или, проще говоря, сглаз.
Он удивленно поднял брови:
— Похоже, кое-чего вы знаете.
— Достаточно, чтобы попадать в ситуации, — кивнул я.
— Но сами-то вы в это верите?
— Во Вражий Глаз?
— Да.
— Мне приходилось видеть вещи и более странные.
Артуро кивнул:
— Этот чувак, Томми, сказал вам, что мне нужно?
— Он сказал, что вы опасаетесь проклятия. Сказал, что погибло несколько человек из вашего близкого окружения.
На мгновение волевое лицо Артуро дрогнуло, и я увидел под маской невозмутимой уверенности горечь.
— Да. Две женщины. Обе — славные души.
— Так-так, — сказал я. — Допустим, что это и правда было проклятие. Что заставляет вас думать, что оно нацелено на вас?
— Ничто другое их не связывает, — ответил Артуро. — Насколько мне известно, я единственное, что было у них общего.
Он выдвинул ящик и достал оттуда пару папок из плотной бумаги.
— Документы, — пояснил он. — Информация об их гибели. Томми сказал, вы могли бы помочь.
— Возможно, — кивнул я. — Но с чего кому-то насылать на вас проклятие?
— Студия, — вздохнул Артуро. — Кто-то пытается помешать моей компании встать на ноги. Прикончить ее прежде, чем мы выпустим первый фильм.
— Чего вы от меня ждете?
— Защиты, — ответил Артуро. — Я хочу, чтобы вы защитили на время съемок моих людей. Не хочу, чтобы с кем-нибудь случилось еще что-то.
Я нахмурился:
— Это может оказаться непростой задачей. Вам известно, кто мог бы желать вашего провала?
Артуро смерил меня хмурым взглядом и подошел к шкафу. Открыв дверцу, он достал с полки початую бутылку вина, зубами выдернул пробку и сделал большой глоток.
— Если бы я это знал, мне не пришлось бы нанимать детектива.
Я пожал плечами:
— Я чародей, а не предсказатель. Хоть предположения у вас есть? Кто угодно, заинтересованный в неудаче вашего предприятия?
— Люсиль, — подал голос Томас.
Артуро покосился на Томаса и насупился еще сильнее.
— Кто такая Люсиль? — поинтересовался я.
— Моя бывшая жена. Вторая, — ответил Артуро. — Люсиль Деларосса. Но она в этом не замешана.
— Откуда вы знаете? — спросил я.
— Она бы не стала, — буркнул он. — Я уверен.
— Почему?
Он покачал головой и уперся взглядом в свою бутылку:
— Люсиль... Ну, скажем так: я женился на ней не из-за ее ума.
— Не обязательно быть особенно сообразительным для враждебных действий, — возразил я, хотя сам вряд ли смог бы вспомнить кого-либо, занимающегося магией, но при этом лишенного мыслительных способностей. — Ладно. А еще кто-нибудь? Сколько там у вас еще бывших жен?
Артуро отмахнулся:
— Трисия не стала бы мешать съемкам.
— Почему? — спросил я.
— Она исполняет главную роль.
Томас застонал:
— Господи, Артуро...
Тот поморщился:
— У меня не было выбора. У нее на руках действующий контракт. Она бы меня в порошок стерла в суде, не возьми я ее на роль.
— Скажите, а четвертая бывшая жена имеется? Трех я худо-бедно еще запомню. Если их больше, мне придется записывать.
— Пока нет, — буркнул Артуро. — Я холост. Так что три.
— Ну что ж, и на том спасибо, — сказал я. — Послушайте, если только тот, кто насылает проклятие, не устроит чего-нибудь у меня перед носом, я не слишком-то много могу сделать. Мы называем проклятия типа сглаза энтропийными, и выследить их другими способами практически невозможно.
— Моих людей необходимо защитить от малоккио, — заявил Артуро. — Вы можете это сделать?
— Если я буду рядом, когда это случится, — да.
— Сколько это будет стоить? — спросил он.
— Семьдесят пять в час плюс накладные расходы. Тысячу вперед.
Артуро даже не моргнул:
— Заметано. Съемки начинаются завтра в девять утра.
— Я должен находиться поблизости. По возможности в пределах видимости, — сказал я. — И чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.
— Верно, — согласился Томас. — Ему необходима легенда. Если он просто станет торчать на виду, нехороший парень спокойненько дождется, пока он уйдет или в туалет выйдет.
Артуро кивнул.
— Микрофон, — сказал он.
— Что?
— Вы можете держать микрофон, — пояснил Томас.
— Не уверен, что это удачная идея, — заметил я. — Моя магия неважно взаимодействует с техникой. С электроникой в особенности.
Артуро раздраженно поморщился:
— Отлично. Съемочный ассистент.
Откуда-то из его штанов послышалось жизнерадостное чириканье, он достал из кармана мобильник и, негромко говоря что-то, отошел в противоположный угол комнаты.
— Съемочный ассистент? — спросил я. — Что это?
— Посыльный, — ответил Томас. — Мальчик на побегушках.
Он вдруг порывисто встал.
В кабинет постучали. Дверь открылась, пропуская в кабинет девушку, — она выглядела настолько юной, что ей, пожалуй, отказались бы продать спиртное. Темноволосая, темноглазая, роста чуть выше среднего, одетая в белый пушистый свитер и короткую черную юбку, она производила ошеломительное впечатление даже по сравнению с очень и очень породистой публикой там, в гостиной. Конечно, в последний раз, когда я ее видел, всю одежду ее составляла красная упаковочная ленточка, повязанная на манер галстука, так что, возможно, я не совсем объективен.
— Жюстина, — произнес Томас, и в голосе его явственно послышалось облегчение сродни тому, которое испытывают моряки при крике «земля!», раздавшемся с мачты.
Он шагнул к девушке, обнял ее и поцеловал.
Щеки у Жюстины порозовели, и она издала тихий задыхающийся смешок, а потом слилась с ним в поцелуе — таком, словно, кроме него, в мире ничего больше не существовало.
Дремавший у меня на руках щен пошевелился, открыл глаза, уставился на Томаса и негромко, но явно неодобрительно зарычал.
Поцелуй продлился не то чтобы очень долго, но, когда губы их оторвались друг от друга, она раскраснелась, и я заметил, как бьется жилка у нее на горле. В лице ее я не увидел ничего, кроме страсти — открытой, необузданной. Огонь ее взгляда испепелил бы меня, наверное, на месте, окажись я к ней ближе на пару футов. Какое-то мгновение мне казалось, что она повалит Томаса на ковер прямо здесь и сейчас, не сходя с места.
Вместо этого Томас повернул ее к себе спиной, легонько прижав руками к своему телу. Он чуть побледнел, а серые глаза посветлели. Секунду он прижимался щекой к ее волосам.
— Ты ведь знакома с Гарри, — произнес он наконец.
Жюстина подняла на меня чуть мутноватый взгляд и кивнула.
— Здравствуйте, мистер Дрезден, — пробормотала она и сделала глубокий вдох, явно пытаясь собраться с мыслями. — Ты замерз, — сказала она Томасу. — Что случилось?
— Да ничего, — беззаботно отозвался Томас.
Жюстина склонила голову набок и отступила от него на крохотный шажок. Томас удивленно моргнул, но не пытался удержать ее.
— Как это — ничего? — не сдавалась она, коснувшись его щеки пальцами. — Ты же совсем озяб.
— Не хочу, чтобы ты переживала из-за этого, — сказал Томас.
Жюстина покосилась через плечо в мою сторону. Я оглянулся на Артуро — тот продолжал общаться по мобильнику.
— Черная Коллегия, — пояснил я вполголоса. — Мне кажется, это был один из приспешников Мавры.
Жюстина округлила глаза:
— О боже! Никто не пострадал?
— Только сам Черный вампир, — заверил я ее и погладил притихшего щенка по пушистому лбу. — Вот этот юноша первым заметил его приближение.
— Томас, — Жюстина снова повернулась к нему, — ты же говорил мне, чтобы я больше не боялась Мавры.
— Во-первых, мы не знаем наверняка, что это Мавра, — возразил Томас и выразительно посмотрел на меня поверх ее головы, делая знак помалкивать в тряпочку. — А во-вторых, они охотятся за Дрезденом. Я просто помогал ему немного, — в конце концов, это ведь я пригласил его сюда.
— Истинная правда, — подтвердил я. — Томас двинул Черного вампира ногами по голове и прогнал его.
— Господи... Я рада, мистер Дрезден, что все обошлось, но этого вообще не должно было случиться. Томас, нам не стоило даже приезжать в Чикаго. Если ты не...
Томас осторожно приподнял ее подбородок пальцем и заглянул ей в глаза. Жюстина вздрогнула и осеклась на полуслове, приоткрыв рот. Зрачки ее расширились, не оставив места радужке. Она чуть пошатнулась, и Томасу пришлось придержать ее.
— Успокойся, — медленно произнес он. — Я все улажу.
Она едва заметно сдвинула брови, с трудом шевеля губами:
— Не... хочу... чтобы... с тобой... что-то... случилось...
Взгляд Томаса вспыхнул. Он поднял руку и осторожно коснулся кончиком указательного пальца пульсирующей жилки у нее на горле. Потом медленно прочертил им плавную спираль по ее коже, не доводя дюйма до ключицы. Она снова вздрогнула, и глаза ее окончательно утратили какое-либо выражение. Что бы то ни было у нее в голове, все вылетело разом, оставив ее стоять, покачиваясь и издавая негромкие, лишенные содержания звуки.
И ведь ей это нравилось. Хотя, насколько я понимал, у нее и выбора-то не имелось.
Щенок у меня на руках снова недовольно заворчал, и меня захлестнула волна горячего негодования.
— Прекратите, — негромко, с трудом сдерживаясь, произнес я. — Убирайтесь из ее головы.
— Не лезьте не в свое дело, — отозвался Томас.
— Черта с два не мое! Бросьте эти свои штучки с чужим сознанием. Сейчас же. А то выйдем поговорим.
Томас все-таки повернулся ко мне. В глазах его полыхнула холодная ярость, рука сжалась в кулак. Потом он тряхнул головой и закрыл глаза.
— Чем меньше она будет знать подробностей, — сказал он, — тем лучше. Безопаснее.
— Безопаснее? От кого?
— От любого, которому могу не нравиться я или моя семья, — раздраженно фыркнул Томас. — Если она будет знать о происходящем не больше любой другой, у них не будет смысла преследовать ее. Это то немногое, что я могу сделать, чтобы защитить ее. Не мешайте, а то я и сам не прочь буду переговорить с вами.
