Авионеры. Лестница героев E-Book

Марина Ясинская

• Herausgeber: Росмэн / Rosman
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Авионеры
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 551

Beschreibung

После падения Сириона Арамантиду будто парализовало. Империя погрузилась в оцепенение, помогая тем самым Третьему континенту. Правительство капитулировало, воздушный флот захвачен, большинство авионер взяты в плен или погибли, пытаясь сбежать. Непокоренным остался лишь мыс Горн. Майор эр Мада сумела вывести из столицы своих верных соратниц, вскоре к ним присоединилась Николь рей Хок. Девушка едва освоилась в роли воздушного бойца. Но нет времени набирать опыт. Каждая из них сейчас важна, как никогда. Уцелевшие остатки флота Империи не собираются сдаваться. Они намерены противостоять Третьему континенту, и Ника вступит в эту схватку наравне со всеми. Только от этих бесстрашных девушек теперь зависит судьба Арамантиды. Хватит ли им решимости и доблести, чтобы принять последний бой?

Leseprobe

В серии «Авионеры» вышли книги:

1. Сердце лётного камня

2. Крушение небес

ГЛАВА 1

Маленький Тайрек частенько задерживался возле витрины кондитерской «Феррош», чтобы поглазеть на выставленную на ней красоту. Коробки сладостей походили на произведения искусства, а изящно упакованные в них конфеты — на россыпь драгоценностей.

В тот раз он тоже остановился у витрины, хотя отец отправил его на рынок за молоком и хлебом и строго-настрого наказал не задерживаться. Тайреку казалось, что там, за стеклом, существует какой-то особенный, сказочный мир, мир зерен какао, сахарной пудры и ванилина, изюма, орехов и цукатов, в котором всем заправляет главная волшебница — мадам рей Рош. Ах, как бы он хотел стать ее помощником, когда вырастет!

Внутрь кондитерской Тайрек заходил редко; мадам рей Рош не особенно жаловала праздных зевак, а позволить себе купить ее шоколад мог далеко не каждый. Сладости из кондитерской «Феррош» были роскошью и появлялись в семье Тайрека только по праздникам, да и тогда ему удавалось полакомиться лишь парой конфет — все остальное он украдкой передавал младшей сестре. Тайрек очень любил шоколадные конфеты, но то выражение бесконечного счастья, которое появлялось на перемазанном личике Иды, стоило того, чтобы отдать ей свою долю.

— Не подскажешь, какие конфеты здесь самые вкусные? — услышал Тайрек рядом с собой мужской голос.

На него с улыбкой смотрел незнакомый, хорошо одетый джентльмен. Тайрек никогда его раньше не видел. Не то чтобы он знал в лицо всех жителей их небольшого города; хотя на первый взгляд этот мужчина выглядел точно так же, как и все остальные джентльмены, — узкие брюки и сюртук, аккуратный узел шейного платка, ухоженные ногти и напомаженные волосы, было в нем что-то неуловимое, что выдавало приезжего. То ли необычный перстень с крупным зеленым камнем, то ли шелковая белая подкладка на черном фрачном плаще... то ли слишком заметный загар на лице; бледность тогда была в моде, и джентльмены старались оберегать свою кожу от солнечных лучей.

— У мадам рей Рош все конфеты вкусные, — ответил Тайрек и непроизвольно сглотнул слюну.

Входная дверь кондитерской открылась, выпуская волны густого аромата свежего шоколада, а вслед за ним — модно одетую покупательницу со своим спутником, который с довольным видом держал в руках подаренный ему шоколад.

— Прямо-таки все? — с лукавой улыбкой переспросил незнакомец. Улыбка почему-то не отражалась в глазах, и это Тайрека несколько смущало.

— Не знаю, — тем не менее честно признался он. — Я не все пробовал.

— А какие именно ты еще не пробовал?

— Ну, например, трюфели в вафельной обсыпке, — вздохнул Тайрек. Трюфели появились у мадам рей Рош всего пару месяцев назад и сразу стали одним из самых популярных — и самых дорогих — лакомств кондитерской.

— Представляешь, я их тоже не пробовал, — признался незнакомец. — Предлагаю исправить это недоразумение.

Тайрек непонимающе нахмурился. Что значит «исправить»?

— Надо их попробовать, — пояснил джентльмен.

— Трюфели? — опешил Тайрек. — Но они же ужасно дорогие, а у меня нет денег...

— Пустяки, я угощаю, — заверил джентльмен, открыл дверь кондитерской и приглашающе взмахнул рукой. Перстень на пальце словно подмигнул своим зеленым камнем. — Идешь?

Робкая мысль о том, с чего бы это посторонний джентльмен вдруг вздумал угощать незнакомого мальчишку конфетами, да еще такими дорогими, уступила желанию попробовать заветное лакомство.

Несколько ошеломленный происходящим, Тайрек неуверенно зашел в кондитерскую вслед за незнакомцем. Тот тем временем спокойно протянул мадам рей Рош несколько монет и получил взамен небольшую бумажную коробочку. Быстрым движением сорвал крышку и протянул мальчику обсыпанный мелкой вафельной крошкой трюфель в крошечной узорной бумажной салфетке.

— Держи.

Тайрек тут же отправил конфету в рот — и зажмурился от удовольствия, когда вкус нежнейшего сливочного крема смешался со вкусом темной шоколадной глазури.

— Мм! — промычал стоявший рядом незнакомец, доедая свой трюфель. — Ты прав, конфеты действительно вкусные. Хочешь еще?

— А можно? — недоверчиво спросил Тайрек.

Вместо ответа джентльмен протянул ему еще один трюфель.

— Спасибо, — поблагодарил Тайрек и бережно зажал неожиданный подарок в ладони.

— Ты что же, не будешь его есть? — удивился незнакомец.

— Нет... Сестренке отнесу, — мотнул головой Тайрек.

— Какой хороший мальчик, — похвалил его джентльмен. Улыбка по-прежнему не отражалась у него в глазах, но сейчас Тайрека это уже не беспокоило; после такого роскошного подарка он проникся к незнакомцу симпатией.

А тот, похоже, тоже был настроен весьма дружески, потому что продолжил расспросы:

— Твоя сестра, наверное, младше тебя?

— Младше, — кивнул Тайрек. — Ей всего четыре, — добавил он с легким оттенком снисходительности, вполне позволительной с высоты своего девятилетнего возраста.

— И как ее зовут?

— Ида.

— Мм... Ты знаешь, а ведь я так и не знаю, как зовут тебя самого.

— Действительно, — доверчиво улыбнулся мальчик. — Меня зовут Тайрек.

— Тайрек?.. — вопросительно произнес незнакомец, ожидая продолжения.

— Эр Трада, — поспешил исправиться мальчик. — Мое полное имя — Тайрек эр Трада.

— Очень приятно, — кивнул джентльмен, но сам в ответ представляться почему-то не спешил. — Ты же наверняка живешь где-то неподалеку?

— На улице Ночного Ветра, это всего в паре кварталов отсюда, — махнул Тайрек рукой, указывая направление.

— Что ж, спасибо, — поблагодарил его незнакомец и весь как-то подобрался, словно внезапно куда-то заспешил. — Ты мне очень помог.

— Правда? — удивился мальчик.

— Конечно. Если бы не ты, я бы никогда не попробовал самые вкусные шоколадные конфеты в городе.

Только дойдя до рынка, Тайрек понял, что так и не узнал имени незнакомца. Впрочем, какая разница? Когда случаются чудеса, вовсе не обязательно знать, кто именно за ними стоит; нужно просто принимать их с благодарностью.

Тайрек расплылся в улыбке. А уж как обрадуется Ида, когда он угостит ее трюфелем!

То, что случилось что-то нехорошее, Тайрек понял, едва только повернул на свою улицу. Все выглядело точно так же, как обычно, но непонятно откуда взявшееся предчувствие беды не проходило. Напротив, оно только усилилось, когда Тайрек увидел, что дверь в их апартаменты приоткрыта... и когда понял, что изнутри не доносится привычного щебета Иды.

— Папа? Мама? — позвал Тайрек, осторожно приоткрывая дверь и боясь, что ему никто не ответит.

Но ему ответили.

— Твою семью перевезли в безопасное место, Тайрек, — услышал он мужской голос, который показался мальчику смутно знакомым, и в кухонном проеме появился высокий темный силуэт.

Свет падал из-за спины, и Тайрек, как ни старался, не мог разглядеть лица незнакомца.

— В какое такое место? — спросил он дрожащим голосом.

— На родину твоей матери... На Третий континент.

Тайрек не сразу понял, что раздавшийся совсем рядом стеклянный грохот издала бутылка молока, которая разбилась, когда сумка с продуктами выпала у него из рук.

— Какую еще родину? — растерянно прошептал он.

— Тайрек, не глупи. Твоя мать — тайный агент Третьего континента.

Тайрек покачал головой, отказываясь верить в услышанное. Нет... Не может быть! Его мама, всегда такая добрая, пусть и строгая иногда, не могла быть шпионом!

А незнакомец продолжал говорить, то ли не замечая, что каждое его слово все больше разрушает мир Тайрека, то ли просто не обращая на это внимания.

— Она находилась здесь на задании: произвести на свет ребенка — урожденного гражданина Арамантиды, который впоследствии сможет пройти любую проверку и проникнуть в любое учреждение Империи. Тебя.

У Тайрека внезапно пересохло в горле. Слова незнакомца не до конца проникали в его сознание, сейчас мальчика больше всего на свете интересовало лишь одно.

— Я их еще увижу?

— Обязательно, — заверил незнакомец. — Если будешь хорошо на нас работать, то обязательно увидишь! Но тебе придется как следует постараться и делать все, что тебе говорят. Иначе...

Тайрек ощутил странное головокружение, стены родного дома словно расплылись и отступили на задний план, а пустота вокруг наполнилась постепенно нарастающим звоном, который поглощал все вокруг.

В этом потерявшем четкость мире Тайрек увидел, как к нему приблизился темный силуэт незнакомца и прямо перед глазами появилась рука, а на ней — перстень, который подмигнул ему зеленым камнем...

Тайрек открыл глаза и резко сел, ощущая, как часто бьется сердце. Сделал несколько ровных глубоких вдохов, стараясь его унять.

Головокружение отступало, по влажной от испарины спине пробежал озноб. Все хорошо. Он в камере, в арестантской на мысе Горн. Ждет, когда же его наконец позовут на допрос.

Когда мир вокруг принял четкие очертания и дыхание восстановилось, Тайрек снова лег на жесткий тюремный матрац. Воспоминания о ночном кошмаре все еще витали рядом, но, пожалуй, впервые они не задевали его так сильно, как прежде. До недавних времен Тайрек считал тот день из далекого детства, когда он потерял свою семью, худшим в своей жизни.

Он ошибался.

* * *

Обычно через Шайрели в Патагон раз в день проходил рейсовый паробус; на нем добраться до мыса Горн можно было бы за несколько часов. Но падение Сириона словно парализовало всю Империю; казалось, что та лишилась не только правительства, но и таких ординарных вроде бы вещей, как транспорт. В итоге путь, который в обычных условиях занял бы у Ники самое большее сутки, растянулся на несколько дней — непозволительно долго, учитывая обстоятельства.

Поначалу предстоящий поход Нику пугал: вдруг она свернет не туда или не сможет найти ночлег? Вдруг начнется вьюга и сделает дорогу непроходимой? А вдруг она наткнется на вражеский разъезд? Но стоявшие на перекрестках указатели не давали сбиться с пути, погода не спешила посылать снежные бури, а дороги были совершенно безлюдны, и беспокойство само собой поутихло. Зато его место заняли тревожные мысли о том, что сейчас происходит в Арамантиде. Смогли ли авионеры провести контратаку и вышибить врага из Сириона? А если нет, то что же будет дальше? Неужели Арамантида, великая и могущественная империя, правящая небом и миром, потерпела поражение?

Мыс Горн по-прежнему маячил где-то далеко впереди, а простое деление оставшегося до него расстояния на количество миль, которые Ника проходила за час, выдавало такие удручающие результаты, что в какой-то момент девушка решила просто перестать об этом думать и сосредоточилась лишь на том, чтобы переставлять ноги: шаг за шагом, шаг за шагом.

Бредя по заснеженной дороге и пряча лицо в поднятый до самых глаз вязаный шарф, Ника гнала от себя мысли о том, что, возможно, никакой летной базы на мысе Горн больше не существует.

Все три дня Нике везло: в первый вечер пути на перекрестке ей попалась скрипучая телега, возница которой предложила переночевать у нее в доме, а в последующие вечера, на счастье девушки, ей встречались мобили, возницы которых подбрасывали ее до ближайшей придорожной станции паробусов, так что ночевать под открытым небом не пришлось.

Когда на четвертый день пути после обеда на горизонте показались силуэты Патагона, Ника испытала одновременно и облегчение — конец ее долгого пути уже близок! — и тревогу: что происходит в городе и на летной базе?

До окраины Патагона Ника добралась только к исходу дня, и сердце противно заныло. Город был цел — никаких следов бомбежки, — но он словно вымер. Не горели газовые фонари, не лился свет из окон ресторанов и трактиров, а на улицах не было видно ни мобилей, ни конок, ни людей. Всегда энергичный, даже по вечерам бурлящий жизнью, сейчас Патагон походил на призрак.

Ника шагала по безжизненным улицам, надеясь, что ближе к центру, на главной площади или у городской ратуши, она все-таки кого-нибудь встретит и попросит подвезти ее на базу. По сравнению с тем расстоянием, которое она уже прошла, оставшаяся часть пути была несущественна, и все же девушке очень хотелось быстрее оказаться на месте.

Добравшись наконец до главной площади Патагона, Ника увидела перед зданием городской ратуши группу людей с объемистыми рюкзаками и вещевыми мешками, перекинутыми за спины, и замерла. Кто это такие? На местных жителей они не похожи...

Ника настороженно приближалась, разглядывая незнакомцев, и тут один из них сделал шаг вперед, и она услышала хорошо знакомый ей женский голос:

— Николь рей Хок, не потрудитесь объяснить, какими ветрами вас сюда занесло?

А затем дама стянула закрывающий лицо шарф, и девушка ахнула от неожиданности:

— Мадам эр Мада!

* * *

Куда подевалась Ёр?

Ансель возвращался к этому вопросу снова и снова, потому что после того дня, когда Ёр вернула память Мие, а потом шокировала его, заявив, что она — сердце камня, юноша ее больше ни разу не видел.

Пожалуй, Ансель был готов к тому, чтобы решить, будто Ёр ему просто привиделась, если бы не одно «но»: Мия тоже видела Ёр. А значит, та и впрямь существовала. Получается, их разговор — тот странный, сумбурный разговор, породивший больше вопросов и неясностей, чем ответов, — ему не померещился.

«Что значит — сердце камня? — спросил Ансель тогда. — Хочешь сказать, ты — сердце летного камня? Но... как такое может быть?»

Вместо ответа Ёр только таинственно улыбнулась.

«Как ты можешь быть сердцем летного камня? У меня же нет аэролита!»

«Ты прав, аэролита у тебя нет», — загадочно подтвердила Ёр.

«Тогда я не понимаю...»

Ёр молчала, глядя на Анселя, как ему показалось, с легким сочувствием и снисходительностью.

«Пожалуйста, объясни!» — буквально взмолился тогда юноша.

Ему показалось, что Ёр в очередной раз промолчит, но через несколько долгих мгновений ее голос все-таки зазвучал у него в голове.

Правда, заговорила Ёр вовсе не о летных камнях.

«Ты видел сон про мужчину и женщину... — начала она. — Но это далеко не вся история. Хочешь знать, что было дальше?»

Честно говоря, Анселя куда больше интересовал вопрос камня и загадочной природы самой Ёр, но он кивнул; юноша понимал, что та все равно будет рассказывать ему лишь о том, что сама сочтет нужным. А так, глядишь, начавшийся разговор дойдет и до волнующих его вопросов.

«После того как мужчина упал в пропасть, а женщина присвоила его камень, она вернулась к себе домой. Женщина получила полеты, которые хотела она, и власть, которую жаждал мужчина. Так родилась Империя, которую вы называете Арамантидой. Однако женщина не знала, что мужчина выжил после страшного падения. Перед смертью он успел рассказать о том, что произошло, подобравшему его у скал рыбаку и заповедал вернуть то, что принадлежит мужчинам по праву, — имперолит, камень власти. Послание мужчины достигло его родных земель, которые вы называете Третьим континентом. Его соплеменники собрали войско, чтобы идти войной в земли женщины. Так началась война, которая продолжается до сих пор...»

Рассказ Ёр больше походил на легенду: ни дат, ни имен, ни конкретики. Но Ансель почему-то не сомневался, что это — правда, от начала до конца.

Молчание затягивалось, и Ансель понял, что продолжения не будет.

«Если женщина принесла с собой только один аэролит, откуда взялись остальные?» — спросил тогда он.

«Первый летный камень породил себе подобных, ведь женщина просила полетов не только для себя, но и для всех».

«А камень власти? Он тоже породил себе подобных?»

«Нет, имперолит остался один, ведь мужчина просил власти только для себя».

«И что же, он по-прежнему существует?» — уточнил Ансель, сам не до конца веря в то, что говорит. Наверняка имперолит — это всего лишь иносказание, красивая метафора, к которым так любят прибегать легенды, а вовсе не реальный камень.

Однако Ёр медленно кивнула, и Ансель почувствовал, как сердце пропустило удар.

Он никогда не думал, что в мыслях можно говорить шепотом. Но именно так у него и вышло — шепотом:

«И где же он сейчас находится? По-прежнему в Арамантиде?»

Ансель ждал ответа затаив дыхание, но получить его не успел: по базе разнесся низкий, отдающий неприятной дрожью в ушах сигнал общего сбора. Устав требовал явиться на этот сигнал немедленно, и, как бы Анселю ни хотелось продолжить разговор с Ёр, выбора у него не было. Бросив полный сожаления взгляд на загадочное существо с Седьмого Неба, механикер побежал к командному пункту.

В дверях штаба уже стояла генерал эр Спата.

— Наш союзник в войне с Третьим континентом совершил страшное предательство, — без предисловий обратилась она к собравшимся. — Морской флот Винландии захватил в плен все летные и наземные войска Арамантиды, которые мы перевозили на их кораблях.

Анселю показалось, что земля в буквальном смысле зашаталась у него под ногами, уж слишком ошеломляющей оказалась эта новость, и мозг просто отказывался ее принять. Арамантида осталась без армии?

Беседа с Ёр тут же отошла на второй план, а последовавшая затем новость о падении Сириона настолько оглушила и ошеломила, что несколько дней Ансель даже и не вспоминал о загадочном существе с Седьмого Неба.

Лавиной навалились новые тревоги: что теперь будет с ними, с мысом Горн и со всей Арамантидой? Как отражать участившиеся атаки на границе, как успевать чинить поврежденные авионы? И куда, во имя ветров, подевался Тайрек? А тут еще Ника до сих пор не вернулась с последнего задания...

О Ёр Ансель вспомнил лишь несколько дней спустя и даже предпринял пару попыток найти ее на базе, но они не увенчались успехом. А расспрашивать остальных он не стал — хотя бы потому, что просто не знал, как сформулировать вопрос. «Не видели ли вы существо, очень похожее на монкула, но не монкула?»

В любом случае Ёр пропала, и Анселю оставалось лишь гадать, кто же она такая и увидит ли он ее когда-нибудь еще. А еще — правду ли она ему рассказала про то, как началась война между Арамантидой и Третьим континентом, и если да, то где он, этот могущественный имперолит?

* * *

Мадам эр Мада времени даром не теряла, быстро взбежала по ступеням крыльца элегантного особняка, стоявшего сбоку от ратуши, и с силой заколотила кулаками в дверь.

— Мадам мэр, немедленно открывайте! Сейчас не время отсиживаться за закрытыми дверьми, тем более что безопасность они дают весьма иллюзорную. Откройте эту треклятую дверь и внестите свой вклад в оборону нашей Империи!

Через несколько мгновений входная дверь слегка приоткрылась.

— Майор эр Мада! — донеслось тихое восклицание из темного проема, и на пороге появилась мэр собственной персоной.

Удивившаяся было поначалу Ника запоздало сообразила, что, разумеется, мэр знает прославленную авионеру! Прежде чем возглавить летную школу в столице, мадам эр Мада провела несколько лет на мысе Горн.

— Я привела подкрепление, и нам срочно требуется транспорт, — деловито сообщила мадам эр Мада.

Ответа мэра Ника не услышала, потому что кто-то осторожно потянул ее за рукав, и она услышала еще один знакомый голос:

— Ника! Неужели это и правда ты?

Девушка обернулась и увидела позади себя... Вильму! А за ней стояли еще несколько ее бывших однокашниц!

— Как видишь, — подтвердила Ника, ощущая, как против воли расплывается в улыбке. Она никогда не питала теплых чувств к Вильме, не раз изводившей ее насмешками, да и с другими ученицами не была особенно близка, но, разрази ее гром, как же она была сейчас рада их видеть!

Вильма, похоже, испытывала схожие чувства, потому что, к полной неожиданности Ники, порывисто ее обняла. А остальные однокашницы смотрели на Нику с каким-то особенным выражением, значение которого девушка пока не могла понять... Впрочем, сейчас было не до этого.

— Как вы здесь оказались?

— Мы сбежали! Третий континент сразу же взял под контроль все авиодромы и арестовал большинство авионер, находившихся в столице, но мадам эр Мада чудом сумела нас вывести... и вот мы здесь.

Ника обвела взглядом девушек. Неужели здесь весь ее класс в полном составе?

Вильма словно услышала ее мысли и вздохнула.

— Нет, нас тут чуть больше половины. Ну и несколько летных инструкторов и механикер из школы и Конструкторской.

— А остальные? — спросила Ника, страшась услышать худшее.

— Кто-то погиб во время побега. Кто-то с самого начала не захотел рисковать и остался в Сирионе. А некоторые... — Девушка сглотнула и едва слышно прошептала: — Некоторые решили сотрудничать с Третьим континентом.

Ника глубоко вздохнула. Авионеры — гордость Империи. Лучшие из лучших. Мысль о том, что некоторые из них способны на предательство, просто не укладывалась в привычную с детства картину мира.

Что ж, вероятно, так и познается истинная сущность авионеры — да и вообще любого человека; именно в экстремальных ситуациях, когда на кону твоя собственная жизнь, ты показываешь свое настоящее лицо.

— А как дела на мысе Горн? — вырвал девушку из печальных размышлений голос Вильмы.

— Не знаю.

— Как не знаешь? А нам сказали, что тебя отправили туда на службу...

— Меня и отправили, — подтвердила Ника. — Просто меня не было на базе, я отвозила в столицу замкомандующую летной базы, а на обратном пути ввязалась в воздушный бой, и мой авион сбили...

Во взгляде Вильмы появилось то же самое выражение, что и в глазах других девушек, и Ника наконец-то поняла его значение! А вернее сказать — узнала. Когда-то точно так же она сама смотрела на авионер мыса Горн — с восторгом и восхищением, ведь она видела перед собой героинь, о подвигах которых читала в газетах.

И хотя себя Ника героиней не считала, в глазах своих бывших однокашниц она все равно была окружена тем особым ореолом, который отличает авионер, а особенно — боевых авионер, от всех остальных.

— Тебя сбили! — ахнула Вильма. — Но как же ты...

Договорить она не успела, потому что раздалось рычание моторов, и на площади появилась цепочка мобилей, готовых отвезти их на летную базу.

* * *

Тайрек в сотый раз прошелся по камере взад-вперед и в очередной раз убедился, что в ней ровно десять шагов в длину и семь — в ширину.

Подойдя к двери, он обеими руками схватился за решетку, тщетно попытался потрясти и, вновь удостоверившись, что та не поддается, приник к прутьям и закричал:

— Эй, кто-нибудь! Слышите меня? Отведите меня к генералу! У меня важные сведения! Э-эй!

Не так, совсем не так Тайрек представлял себе последствия своей явки с повинной к генералу эр Спата. Он был уверен, что, как только следовательницы Гардинарии соберут на него все данные, тут же начнутся допросы, но почти сразу все пошло не по плану. Его отвели в камеру в арестантской — и словно забыли о нем.

Прошла уже почти неделя, а к Тайреку не пришли ни из Гардинарии, ни конвой из штаба, ни даже Делла. Впрочем, последнее его не удивляло; Тайрек полагал, что адъютанта генерала, узнав, что связалась со шпионом, могла и сама попасть под подозрение. А если даже и нет, то она наверняка сейчас делает все возможное, чтобы держаться от него как можно дальше. И это неудивительно, ведь, по сути, их связывал только голый расчет: адъютанта была нужна Тайреку для доступа к информации, а он ей — чтобы развеяться и потешить свое самолюбие.

Словом, единственными людьми, которых за последние дни видел Тайрек, были караульные — суровые, молчаливые, крепкие дамы неопределенного возраста. Они появлялись три раза в день с водой, едой и свежими бинтами. На все вопросы Тайрека караульные отвечали молчанием. И даже хваленое обаяние юноши, которое до сей поры работало безотказно, разбивалось об их безразличие, словно волна о гранитную набережную. Многозначительные взгляды, забавные шутки, льстивые замечания и красочные комплименты — весь арсенал Тайрека оказался бессилен.

Что же такого произошло, что командование забыло об обнаруженном в самом сердце их базы вражеском лазутчике?

Вывод напрашивался сам собой: похоже, удар Третьего континента по Сириону прошел успешно, и сейчас военное руководство мыса Горн слишком занято другими делами, настолько серьезными, что они полностью затмевали поимку вражеского шпиона — событие, которое в иных условиях вызвало бы самое пристальное внимание.

Вздохнув, Тайрек поднял пустую железную миску из-под супа и принялся методично колотить ею по прутьям решетки. Противный звук, который он извлекал в результате этого незамысловатого действия, вонзался прямо в мозг и заставлял самого Тайрека морщиться, но это был проверенный метод, который воздействовал даже на его каменных конвойных.

Нехитрый прием подействовал и на этот раз; поняв, что пленник собирается колотить по прутьям до тех пор, пока на шум кто-то не явится, у дверей камеры Тайрека показалась одна из конвойных.

— Миску, — протянула она руку.

Тайрек тут же отступил на шаг от решетки и обаятельно улыбнулся. Пускай его улыбка здесь еще ни разу не срабатывала, но ведь никогда не знаешь, в какой момент тебе повезет, а потому надо продолжать пытаться.

— Как я рад вас видеть, мадам! — с максимальной радостью, на которую он только был способен, выдал Тайрек. — Мне очень не хватало вашего чудесного общества!

Ударный залп обаяния, выпущенный юношей, прошел мимо цели.

— Миску, — повторила конвойная и положила руку на кольцо с ключами, недвусмысленно давая понять, что если узник не выполнит ее просьбу добровольно, то она просто позовет подмогу, откроет камеру и заберет желаемое силой.

— Я буду счастлив удовлетворить и эту, и любую другую просьбу такой очаровательной и красивой дамы, как вы, — торопливо выпалил Тайрек, — но могу я взамен попросить вас о крохотной любезности?

Конвойная бросила на него обвиняющий взгляд; льстивый комментарий о ее красоте и очаровании даму явно не впечатлил. А может, она просто здраво себя оценивала и понимала, что уж чего-чего, а вот очарования и красоты за ней не водилось.

— Я прекрасно понимаю, что я не в том положении, чтобы просить о личных одолжениях, но мне почему-то кажется, что вы, как сознательная гражданка Империи, переживаете за судьбу своей страны и поэтому все-таки выполните мою просьбу, — решил попробовать другую тактику Тайрек.

И не прогадал — пожалуй, впервые конвойная взглянула на него, а не сквозь него.

Воодушевленный крошечным успехом, юноша решил сразу выложить свою самую сильную карту.

— У меня есть важная информации, которая может помочь Арамантиде справиться с Третьим континентом. Уверен, мадам генерал захочет ее услышать. Особенно сейчас, когда враг захватил Сирион, — наугад добавил Тайрек напоследок.

Конвойная молча развернулась и ушла, и было совершенно непонятно, поверила она узнику или нет и передадут ли его послание генералу.

Вздохнув, Тайрек отошел от двери, сделал пару кругов по тесной камере, а затем опустился на тощий матрац на полу и приготовился ждать.

* * *

Ника поймала себя на мысли, что с момента начала службы на мысе Горн она побывала в кабинете генерала эр Спата больше раз, чем иные авионеры за долгие годы. Но что поделать, если она постоянно влипала в какие-то истории?

Вот и сейчас, едва вернувшись на базу, девушка вновь оказалась в штабе. Сначала мадам эр Мада докладывала о последних событиях в Сирионе: о захвате Третьим континентом авиодромов и железных дорог, об аресте всех важных чиновниц правительства, о занявшем город вражеском десанте и, наконец, о том, как ей удалось вывести учениц летной школы из города.

А потом настал черед Ники, и чем дольше она пересказывала события последних дней, тем некомфортнее ей становилось. Это было даже хуже, чем в тот самый первый раз, когда она ожидала, что генерал накажет ее за самовольный полет на «Грозе». Тогда взгляд генерала был непроницаем, сейчас же в ее глазах читалось откровенное осуждение — как и в глазах командиров эскадрилий. И даже майор рей Данс, обычно всегда поддерживавшая своих авионер, на этот раз тоже неодобрительно молчала.

— Итак, подытожим, — медленно произнесла генерал эр Спата. — Николь рей Хок улетела с Окракока, оставив рей Дора в заложниках у пиратов.

— Но он... — начала было Ника, собираясь повторить, что авионер сам так решил... Хотя слишком сильно упирать на этот момент она боялась, чтобы командование не заподозрило Тристана в предательстве.

Однако главнокомандующая прервала ее властным жестом.

— Причины, по которым рей Дор остался с пиратами, мы сейчас не обсуждаем. Далее, вы не доставили замкомандующую лин Монро на базу, как вам было приказано, а отправились в Сирион, нарушив тем самым не только мое распоряжение, но еще и правила безопасности, требующие обязательного отдыха между длительными перелетами, — продолжала перечислять Никины проступки генерал. — Оставим сейчас и причины, по которым замкомандующей взбрело в голову немедленно лететь в столицу. Наконец, на обратном пути на базу вы потеряли — в такое критичное для нашей Империи время! — «Грозу», самый мощный боевой авион Арамантиды.

Ника опустила голову. Если оставить лишь голые факты, то да, все было именно так, как сказала генерал. Да она и сама уже не раз корила себя за случившееся. Надо было хотя бы попытаться вытащить Тристана! А она просто оставила его в руках пиратов и улетела! Точно так же, как улетела из столицы от своей лучшей подруги, оставив ее в беде! И не стоило слушаться лин Монро! Был же четкий приказ генерала возвращаться на базу!

А дальше одно вытекало из другого. Если бы Ника не отправилась в Сирион, то не потеряла бы «Грозу»! Но раз уж она сделала такую глупость и наперекор здравому смыслу полетела в столицу, то не надо было ввязываться в тот бой с авиолетами! Следовало понять, что целая и невредимая «Гроза» куда важнее для Империи, чем пара попавших в беду авионов. Но Ника все равно решила вмешаться, хотя прекрасно понимала, что враг значительно превосходит их числом и что она — не Тристан, у нее нет его опыта и навыков, чтобы рассчитывать на успех при таком непростом раскладе!

Ника злилась на себя. Получается, раз за разом, на каждом шагу она делала неверный выбор, совершая одну непростительную ошибку за другой... Хотя в те моменты ей казалось, что она поступает правильно. Но сейчас, когда генерал холодно и сухо перечислила все проступки Ники, картина получилась крайне неприглядная.

Тишина становилась невыносимой, но девушка не поднимала головы, обреченно ожидая своего приговора. Впрочем, сейчас никакое наказание ее не страшило. Арестуют ли ее или вовсе вышвырнут с базы — все это меркло по сравнению с осознанием того, что это из-за нее база лишилась и Тристана, и «Грозы»...

— Ну, и что нам с ней делать? — раздался наконец голос главнокомандующей, и Ника поняла, что та обращается к командирам эскадрилий.

— Мадам генерал, позвольте высказаться мне, — первой заговорила директриса летной школы, и Ника глубоко вдохнула, собираясь с силами.

Девушка не ждала от мадам эр Мада ничего хорошего, ведь та много раз недвусмысленно давала понять, что Нике не место среди авионер, и не раз досадовала, что ее аэролит не достался какой-нибудь другой, более подходящей девушке из уважаемой, проверенной семьи. И что самое ужасное, получается, директор школы была права, когда говорила о том, что Ника — недостойная кандидатура в авионеры!

— Безусловно, за свои необдуманные действия рей Хок заслуживает самого сурового наказания, — холодно продолжила мадам эр Мада. — Даже если сделать скидку на ее неопытность и на чрезвычайные обстоятельства, многие ее решения остаются непростительными. Совершенно очевидно, что стоило бы созвать военный трибунал, и я уверена, он бы вынес самый суровый приговор.

— Вплоть до лишения летного камня, — вмешалась майор рей Фол, и земля ушла из-под ног Ники. Неужели ее лишат аэролита? Хуже наказания и придумать нельзя!

— Однако я считаю, что в нынешних условиях мы не можем позволить себе разбрасываться авионерами, — продолжила мадам эр Мада. — Каждая, даже самая неумелая, на счету.

Сердце девушки пропустило удар. Нике очень хотелось взглянуть на других командиров, чтобы угадать по выражению их лиц, о чем они думают. Но она слишком боялась того, что может увидеть.

— Согласна, — после изнурительно долгой паузы поддержала директрису майор рей Данс.

— Согласны, — откликнулись командиры Стрел и Тени.

— Пожалуй, — нехотя присоединилась к ним командир Гранита.

— Рей Хок!

Ника вздрогнула, вытянулась по струнке и уставилась на генерала.

— Вы остаетесь в Танго. Но вам категорически запрещено взлетать. Во всяком случае, без прямого на то приказа начальства. Все ясно?

— Так точно, мадам генерал! — словно в полусне отчеканила Ника.

— Свободны, — устало кивнула генерал, и Ника на негнущихся ногах вышла в приемную. От накатившего облегчения закружилась голова. Ее не лишат летного камня. И даже не арестуют...

ГЛАВА 2

Услышав подозрительный шум за окнами, Агата осторожно отодвинула штору и выглянула наружу.

По пустынной улице с грохотом ехало необычное сооружение, нечто среднее между велосипедом и мобилем. В нем сидели вооруженные солдаты в чужой форме.

Агата вздрогнула. Прошло уже несколько дней, а она все не могла привыкнуть к мысли, что Сирион захвачен Третьим континентом. К запаху вареной капусты и то привыкла, а к этому — никак!

Когда военный патруль проехал, Агата закрыла штору, уселась на скрипучую кровать и задумалась о том, сколько в ее жизни произошло важных перемен за такой короткий срок. Из уютного родного дома и самой обычной гимназии в провинциальной Кибири — в бедненькие, но чистенькие апартаменты Шатров и скандальную бульварную газетенку. Из цирковых апартаментов и «Столичного экспресса» — в запрещенную газету Либерата и подпольную штаб-квартиру шпионов. А из штаб-квартиры — на улицу, без денег и крыши над головой... И, как вскоре оказалось, без свободного Сириона.

Последнее до сих пор было особенно трудно принять. Тихо ускользнув из парка Ржавых Каруселей рано утром после бурного разговора с Кирби накануне, Агата бесцельно слонялась по улицам, гадая, где ей укрыться и от властей — ведь она наверняка до сих пор в розыске Жандармерии, — и от вражеских агентов и их информаторов. И поначалу на доносящийся издалека грохот она не обращала внимания. Мало ли, может, какие-то строительные работы. Или гроза... Хотя — какая гроза зимой?

И лишь позже, когда грохот стал громче и в нем отчетливо прорезались пулеметные очереди, Агату осенила догадка: да это же звуки самого настоящего воздушного боя! Во всяком случае, в синема-лентах они звучали именно так!

Но где стреляют и — самое главное — кто?

Уже не беспокоясь о том, что ее кто-то узнает, Агата, как и многие другие жители города, забралась на крышу одного из домов и увидела, что в небе к востоку от Сириона разворачивается грандиозная битва...

Девушка стиснула кулаки и напряженно наблюдала за происходящим. И не могла поверить своим глазам: вражеская воздушная армия была огромной и в разы превосходила силы защитников столицы. Но как они оказались возле Сириона? Ведь новостей о прорыве на мысе Горн не было!

Охватывающую жителей города панику Агата ощущала почти физически. За всю историю Арамантиды, даже до эпохи Полетов, Сирион ни разу не оказывался в руках врага, поэтому даже сейчас все до последнего ждали чуда, уверенные, что вот-вот появятся еще несколько эскадрилий авионов и переломят ход боя. Обязательно появятся, ведь Арамантида — самая мощная Империя в мире, она никогда не проигрывает!

Но когда последний авион был сбит, Агате пришлось принять обрушившуюся на нее и остальных жителей столицы реальность, хотя мозг просто отказывался поверить в случившееся. Сирион не мог пасть!

Оказалось, еще как мог...

Инстинкт самосохранения требовал от Агаты бежать и прятаться от неведомой опасности. Однако девушка не представляла, куда ей податься. Денег на гостиницу или доходный дом у нее не было. В апартаменты, где они жили с Никой, хозяйка ее вряд ли пустит, напуганная визитом Жандармерии. В приюты для бездомных? Агата поежилась. Переночевать на вокзале? Но как только войска Третьего континента займут город, то его захватят одним из первых, вместе с остальными ключевыми объектами Сириона. Вернуться в Кибирь к родителям, где ее без всяких сомнений примут... Заманчивый выход, но у нее по-прежнему нет денег, чтобы заплатить за проезд. К тому же рейсовый паробус в Кибирь по расписанию отбудет только послезавтра.

Агата грустно вздохнула. Как же так вышло, что после стольких месяцев жизни в Сирионе у нее нет друзей, к которым она могла бы обратиться в такую отчаянную минуту? Хотя... Тайрек, сосед приятеля Ники, с которым она болтала на празднике Воздушных Шаров, упоминал, что они с Анселем снимают комнату в Пестром квартале. Помнится, он еще говорил, что из окна можно углядеть шпиль Облачной ратуши, и, комично наморщив нос, жаловался, что домоправительница постоянно потчует жильцов ужасной вареной капустой.

Удручающе мало сведений для поиска в довольно-таки большом районе, но других вариантов у Агаты не было. Так что вскоре девушка торопливо шагала по пустынным улицам Пестрого квартала, обращая внимание на все здания выше трех этажей, окна которых смотрели бы в сторону центра столицы. Таковых оказалось не так уж и мало, и, проходя мимо очередного дома, отвечающего этим нехитрым критериям, Агата почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Она ни за что не найдет здесь Тайрека!

...Девушку остановил сильный запах вареной капусты. Агата замедлила шаг и окинула внимательным взглядом здание, откуда доносился этот аромат. Пять этажей, одна из сторон обращена к центру города. Неужели оно?

Дверь на стук открылась не сразу, да и то хозяйка доходного дома лишь высунула нос в узкую щелку:

— Чего надо?

— Здравствуйте. Извините за беспокойство. Вы не подскажете, Тайрек эр Трада здесь живет?

— Уже нет, — довольно нелюбезно ответила дама.

Сердце Агаты упало. Вот и все. Она нашла нужный дом, но ей это не поможет.

Заметив растерянный вид девушки, домовладелица открыла дверь чуть пошире:

— А вы ему кем приходитесь?

— Я... — Агата на миг замялась. — Тайрек — мой кузен. Видите ли, я давно собиралась перебраться в столицу и некоторое время назад отправила ему письмо с просьбой помочь снять мне жилье на первое время, — вдохновенно соврала она. — Но я не знала, когда именно приеду, и мой кузен предложил пожить некоторое время у него. Недавно я получила работу в одной из столичных газет и отправила ему телеграмму, что сегодня приезжаю. Тайрек не ответил, но я не беспокоилась, ведь адрес у меня есть. И вот сегодня утром я вышла на станции, а в городе творится что-то странное...

— Ох, и не говорите! Ужас что творится! — закивала хозяйка дома и внезапно распахнула дверь. — Да вы входите, входите, на улице же так холодно!

Обнадеженная реакцией домовладелицы, оказавшейся полноватой неопрятной дамой в очках и с фальшивыми каштановыми кудрями, Агата зашла в теплое помещение, пропахшее вареной капустой. Хозяйка проводила ее в свои апартаменты на первом этаже, усадила за стол на кухне и предложила чаю, который девушка с благодарностью приняла. Чай немного отдавал капустой, но главное — он был горячим. А еще на столе стояла вазочка с печеньями, и здорово проголодавшейся Агате они показались настоящим деликатесом.

Честно признаться, забота домовладелицы девушку немного удивила. Конечно, умом она прекрасно понимала, что нельзя делать выводы о характере людей по их внешности, и все же Агата решила, что хозяйка доходного дома — грубоватая, бесцеремонная и бесчувственная, привыкшая криком наводить порядок среди своих не самых благополучных постояльцев.

А домовладелица тем временем тоже присела за стол, привычным жестом проверила, не съехали ли фальшивые кудри, подперла щеку рукой и покачала головой.

— Да, в неудачное время вы приехали в столицу, милочка. Кто мог подумать, что враг заявится прямо сюда? Что теперь будет — и ума не приложу! Бой-то закончился, и, похоже, наших авионер побили...

— Скажите, а как давно переехал Тайрек? — перебила Агата. Судьба столицы и Империи, конечно, очень важна, но крыша над собственной головой для нее сейчас куда насущнее.

— Да уж с конца ноября, — ответила домовладелица. — Они сразу оба пропали, и Тайрек, и его сосед. Сосед, правда, забежал на минуту вещи собрать, говорил, что улетает на мыс Горн. Врал, наверное, — что джентльмену делать на мысе Горн? Ну и Тайрек ваш на следующий день тоже исчез.

— Тайрек, Тайрек... — вздохнула Агата. — А я так рассчитывала на его помощь! Мне же жить негде. А на вокзале еще и кошелек вытащили — представляете, какие люди? Город атакуют враги, а они по карманам приезжих шарят!

— Бессовестные! — разделила фальшивое возмущение девушки домовладелица.

— Меня, конечно, предупреждали быть осторожной, говорили, что в столице совсем не так, как в нашей Кибири, — продолжила Агата, вживаясь в роль наивной провинциалки, — но я, признаться, была уверена, что люди просто сгущают краски. Думала, главное — добраться до места, а там уж кузен мне поможет...

Агата замолчала. Сейчас ей даже не приходилось притворяться расстроенной и растерянной, она действительно так себя чувствовала!

— Можно, конечно, попросить аванс у редакции газеты, где я буду работать, — задумчиво, словно размышляя вслух, протянула девушка, — но будет ли вообще теперь выходить газета?

— Хороший вопрос, — сочувственно закивала домовладелица, сняла очки и, подышав на них, протерла краем заляпанного фартука.

— И домой пока не вернуться, — продолжила рассуждать Агата. — Наверное, сейчас все поезда встали, никуда не ходят! Н-да, весело... — грустно вздохнула она. — Денег нет, крыши над головой нет, кузен куда-то пропал... Съездила в столицу называется!

Агата бросила взгляд в окно, и ее глаза расширились, когда она увидела, как над крышами домов величественно проплывает баллон зепеллина. Вид этого чужого, хищного летного аппарата заставил девушку вздрогнуть, напомнив о том, что произошло.

Видимо, не по себе стало не только Агате, но и хозяйке дома, потому что та, проследив за взглядом девушки и увидев вражеский летный аппаратат, обхватила себя руками и покачала головой. А затем вдруг предложила:

— Вот что, ты можешь пока пожить в бывшей комнате своего кузена.

— Вы серьезно? — обрадовалась Агата и не думая отказываться. Именно на это она изначально и надеялась, на ходу придумывая свою душещипательную историю. — Спасибо, вы меня просто спасаете...

— Пустяки, милочка. Кстати, ты можешь звать меня мадам эр Кебба.

— Агат... — Девушка запнулась. Что, если мадам эр Кебба видела плакаты «Их разыскивает Жандармерия» и запомнила ее имя?

Притворившись, что она просто закашлялась, Агата протянула хозяйке руку:

— Санна рей Мик.

— Очень приятно, — улыбнулась мадам эр Кебба и, порывшись в переднике, протянула ей ключ. — Пятый этаж, первая дверь слева. Комната небольшая, но все самое необходимое в ней имеется.

— Я просто не знаю, как вас благодарить! — совершенно искренне воскликнула девушка.

— Не думай об этом, — отмахнулась мадам эр Кебба. — Похоже, впереди тяжелые времена, так что надо помогать друг другу. А в семь спускайся на ужин. Сегодня будет тушеная капуста.

* * *

Когда примчавшуюся на всех парах в Министерство полетов мадам лин Монро арестовали, она думала, что ее немедленно бросят в тесную маленькую камеру, кишащую крысами, или даже в вырытую прямо в земле яму, закрытую сверху решеткой, — словом, поместят в отвратительное, темное и мрачное место вроде тех, которые обычно готовила команда синематоров для съемок приключенческих лент.

Лин Монро никак не ожидала, что ее приведут в один из уютных залов собраний министерства и просто оставят там вместе с другими арестованными.

Министра полетов Грету рей Гран, высокую, сухощавую даму в возрасте, со строгим пучком седых волос и жесткими линиями скул, Эва увидела сразу же. Но прежде чем успела сказать хоть слово, та первой к ней обратилась:

— Мадам лин Монро, а вы-то что здесь делаете? Вас же вроде откомандировали на мыс Горн?

— Я там и была, мадам министр, — ответила Эва, ощущая невольный трепет. Это было новое для нее чувство; обычно все трепетали при виде ее, звезды синемы, а не наоборот. — Но во время одного из воздушных боев меня затянуло в полосу циклонов и выкинуло на Окракоке, где я попала в руки пиратов, — ловко переплетая правду, приукрашенную правду и откровенную ложь, продолжила она. — К счастью, вскоре меня освободили, и я сразу полетела сюда.

— Зачем?

— Э-э…

Мадам лин Монро задумалась. Она не знала, как выразить словами тот неожиданный порыв души, который охватил ее, когда она поняла, что Тристан, тот самый ненавидимый ею Тристан добровольно остается у пиратов вместо нее.

Эва давно привыкла к тому, что ею, звездой синемы, восхищались, ей поклонялись, считали настоящей героиней и признавались в любви. Но она сильно сомневалась, что кто-нибудь из ее многочисленных поклонников обменял бы свою свободу на ее.

А вот рей Дор обменял. Не мешкая и не сомневаясь. Тот самый рей Дор, которого она терпеть не могла и никогда этого не скрывала!

Почему он пошел на это?

Ответ напрашивался сам собой: рей Дор понимал, как важна лин Монро для Арамантиды. И потому поступил так, как до2лжно, а не как хотелось.

Впечатляющее проявление гражданского долга, да еще в столь непростой ситуации, затронуло Эву до самой глубины души — и в ней что-то перевернулось. Если даже такой хам и бунтарь, как рей Дор, понимает, что в тяжелые времена каждый должен отдать всего себя ради победы, то уж она, народная героиня, тем более обязана это сделать! Поднять боевой дух жителей Арамантиды, вдохновить людей на борьбу с врагом — вот ее миссия!

Именно поэтому, вместо того чтобы возвращаться на мыс Горн, лин Монро приказала Нике доставить ее в Сирион. И едва «Гроза» остановилась на летной полосе, Эва выскочила наружу и немедленно отправилась в Министерство полетов. Она попросит министра собрать жителей города на площади Первого Полета, обратится к ним с речью, поделится своим собственным новообретенным пониманием долга перед страной — и вдохновит их на подвиги.

Новая цель полностью поглотила Эву. Она была настолько погружена в свои мысли, так тщательно продумывала речь, с которой обратится к жителям Сириона, что не замечала ничего вокруг. Она не обратила внимания на то, как необычно пусты улицы, и, мимолетно удивившись, что не видно ни трамваев, ни паробусов, просто продолжила путь пешком. Даже отдаленному грохоту она не придала особого значения.

И только когда лин Монро вошла в здание министерства, она наконец заметила, что происходит нечто странное. В разгар дня в коридорах всегда стоял тихий гул, сновали туда-сюда мелкие клерки, доносился стук печатных машинок, торопились на собрания чиновницы и авионеры. Сейчас же в опустевших холлах царила неестественная тишина. А когда в коридоре, ведущем к кабинету министра полетов, Эве преградили дорогу вооруженные мужчины в незнакомой военной черно-красной форме и заявили, что берут ее под арест, она с ужасом начала понимать, что произошло. Сирион захвачен!

— Так что привело вас в столицу? — повторила свой вопрос мадам рей Гран.

— Желание помочь, — совершенно искренне ответила Эва. — Я узнала о беспорядках и решила, что тут я буду нужнее, чем на мысе Горн. Мыс Горн, знаете ли, и так крепко стоит на ногах, я об этом позаботилась, — с оттенком гордости добавила она.

— Боюсь, сейчас ваши способности нам уже не помогут, — с легкой досадой произнесла министр.

— Все так плохо? — непроизвольно понизив голос, спросила лин Монро, сама не зная зачем, ведь ответ и так был очевиден.

— Ну, как сказать, — криво усмехнулась мадам рей Гран. — Сирион захвачен врагом, оборона разгромлена, а нам предложили капитуляцию. Публичную, на глазах у всех жителей города, чтобы все увидели, что власть законно переходит в другие руки. А если мы откажемся, то... — Министр пожала плечами. — Нам довольно прозрачно намекнули на публичную казнь.

Эва растерянно оглядела всех собранных в зале высокопоставленных чиновниц министерства, пытаясь понять по выражениям их лиц, о чем те сейчас думают.

Летя в Сирион, мадам лин Монро была переполнена решимости поднять весь народ Империи на борьбу, собиралась раскрыть перед толпой свою душу, отдать свое сердце, лишь бы зажечь в них огонь. Но сейчас ее порыв никому не нужен, сейчас уже слишком поздно.

Конечно, подвиг еще можно совершить, демонстративно отказавшись от капитуляции, да только слишком высока за него цена. Как никто другой, Эва знала, что героические смерти хороши лишь в лентах синемы. Одно дело — геройствовать понарошку, и совсем другое — по-настоящему, с риском быть убитой. Смерть — это так окончательно! А если они погибнут, кто тогда будет освобождать Арамантиду, кто подаст людям пример?

— Мы могли бы притвориться, что сдались, а потом потихоньку выжить их из Империи, — тихо предложила Эва. — Однажды мы уже сумели забрать власть у мужчин в свои руки! Сможем повторить еще раз; не думаю, что мужчины Третьего континента так уж отличаются от тех, которые были когда-то у власти в Арамантиде.

— Да, но тогда… — начала министр полетов и резко замолчала, словно спохватившись. — Тогда все было иначе. Повторить так, как тогда, нам не удастся, — закончила она, оставив Эву теряться в догадках, что же, разрази ее гром, это значит.

* * *

Майор рей Данс первой подняла тему, которая была у всех на уме.

— Что мы будем делать с рей Дором?

— А что с ним делать? — немедленно, словно только и ждала этой реплики, откликнулась командир Гранита. — Пусть остается у пиратов. Предатель заслуживает своей судьбы!

— С чего вы решили, что Тристан — предатель? — ледяным тоном осведомилась командир Танго.

— Вы забыли, что рассказала рей Хок? Тристан ушел к пиратам сам, добровольно, а не под дулом пистолета!

— Но это ничего не доказывает! Я давно знаю Тристана и уверена, что он не способен на предательство!

Разжалованная в майоры мадам рей Фол демонстративно закатила глаза:

— Голубушка, всем хорошо известно, что Тристан был вашим любимчиком и вы покрывали все его выходки. Так что ценность вашего мнения сравнима с прошлогодним снегом...

Майор рей Данс метнула быстрый взгляд на генерала. Та сидела, откинувшись на спинку стула, и отстраненно наблюдала за происходящим. По ее ничего не выражающему лицу было невозможно понять, о чем она думает.

— А я согласна с рей Данс, — подключилась к разговору полковник рей Хольт. — Рей Дор начинал свою службу на мысе Горн на моих глазах и за все эти годы ни разу не дал повода усомниться в своей лояльности.

Командир Гранита недовольно поджала губы, но промолчала. Спорить с куда более опытным командиром Стрел, которая к тому же была выше ее по званию, майор рей Фол не рискнула. Ко всему прочему еще слишком свежи были у всех воспоминания о ее собственном провале, когда в ночь Проводов Года именно из-за нее Гранит не сумел организовать надлежащую оборону и остановить атаку врага на летную базу.

— Не всегда нужно наставлять на человека оружие, чтобы заставить его сделать что-то вопреки его воле, — негромко заметила обычно сдержанная и молчаливая подполковник рей Борн.

Наступила долгая пауза, когда каждая из присутствующих обдумывала услышанное.

Нарушила тишину снова майор рей Данс; у нее была вполне конкретная цель, и она не собиралась сворачивать с пути.

— Мадам генерал, я хочу официально заявить, что, по моему мнению, требуется немедленно снарядить спасательную экспедицию!

Главнокомандующая не успела ничего сказать, ее опередила командир Гранита.

— Рисковать жизнями ради мужчины?

— При чем тут это? — неожиданно вмешалась молчавшая до этого момента Анелия эр Мада. — Рей Дор — авионер. А насколько я помню, мы своих никогда не бросаем!

— Да, но разумно ли ставить под угрозу сразу несколько жизней ради спасения одной, особенно во время боевых действий, когда на счету каждая авионера? — поменяла тактику майор рей Фол, поняв, что замечание мадам эр Мада встретило понимание у остальных собравшихся командиров.

— Совсем недавно мы точно так же рисковали жизнями авионер ради одной лин Монро, — напомнила майор рей Данс.

— Да, но лин Монро — народная героиня, — парировала командир Гранита. — А рей Дор…

— А рей Дор — герой мыса Горн, — решительно перебила майор рей Данс. — И герой настоящий, в отличие от мадам лин Монро.

— Герой, о котором в Арамантиде никто не знает, — тихо фыркнула майор рей Фол.

— Зато о нем знают все на мысе Горн. И нравится лично вам это или нет, но здесь его искренне уважают и любят. А мыс Горн сейчас — последняя надежда Империи, — отчеканила командир Танго. — Нам и так нелегко отбивать атаки Третьего континента, особенно сейчас, когда не приходится ждать подкрепления, а вся остальная Арамантида, того и гляди, падет. Еще несколько дней, и мы будем держать оборону исключительно за счет боевого духа, того самого, который так упорно тренировала мадам лин Монро, — невольно усмехнулась, оценив иронию ситуации, майор рей Данс. — Возвращение рей Дора на базу сотворит с боевым духом всего летного состава чудо и вдохновит авионер на то, чтобы стоять до последнего.

— Это если нам и впрямь имеет смысл стоять до конца, — негромко, но вполне разборчиво произнесла майор рей Фол и оглядела остальных командиров. — Империя-то, похоже, пала, и соотношение сил совсем не в нашу пользу...

Майор рей Данс выдохнула и вызывающе вздернула подбородок; похоже, ее оскорбил намек командира Гранита. Более опытная полковник рей Хольт задумчиво прищурилась и отвела взгляд. По лицу подполковника рей Борн пробежала быстрая тень сомнения.

Однако никто не спешил высказываться первой, все повернулись к генералу эр Спата, ожидая, что скажет она.

Главнокомандующая заговорила не сразу, но ее голос прозвучал твердо, без намека на сомнение.

— До той поры, пока жива хотя бы одна авионера, до той поры, пока она может подниматься в небо и сражаться с врагом, Арамантида не может пасть, — заявила она. — Мы будем стоять до конца.

* * *

— Механикер рей Марн, срочно на станцию! — услышал Ансель голос курьера и вздрогнул от неожиданности. Неловко вскочив, сделал вид, будто копался в инструментах, и неестественно деловито переспросил:

— На станцию?

Но курьера уже и след простыл.

Ансель облегченно выдохнул. Ему не хотелось, чтобы кто-то застал его за таким странным занятием, — и уж тем более не хотелось объяснять, для чего он копается в груде булыжников.

Положа руку на сердце, он и сам толком не мог этого объяснить. Точнее, мог, но причины звучали крайне нелепо. Слова Ёр о том, что она — то, что называют сердцем камня, все никак не шли у него из головы.

К сожалению, Ёр с тех пор Ансель так и не видел, и получить от нее ответы на свои вопросы не мог. Потому сейчас он проверял одну из своих версий. Раз Ёр сказала, что Ансель ее разбудил и что она — сердце камня, то получается, пробуждение должно было произойти на Седьмом Небе. А раз Ёр была здесь, на мысе Горн, значит, и разбуженный им камень должен быть где-то тут!

Да, версия невероятная, но ведь разбудил же как-то свой летный камень Тристан! А то, что ни к нему, ни к другим авионерам не являлись сердца их аэролитов в человеческой форме, — ну так ни один из них не будил камни на Седьмом Небе! Может, это такой побочный эффект?

Выстроив эту неоднозначную, сильно натянутую версию и условно приняв ее за верную, Ансель немедленно задался вопросом: где же его летный камень? Ёр он видел, а свой гипотетический аэролит — нет.

И тут Ансель вспомнил: для того чтобы выровнять баланс поврежденной «Грозы», они вместе с Тайреком наполнили булыжниками несколько ящиков и разместили их в трюме. Эти ящики до сих пор стояли в углу ангара, куда их сгрузили после того, как авион вернулся на мыс Горн. Разбуженный им аэролит мог находиться только в них.

Пусть и крайне сомнительная, эта теория не давала Анселю покоя. Он убеждал себя, что в ней слишком много натяжек и несостыковок, но настырный внутренний голос продолжал нашептывать: «А что, если это правда?»

Наконец Ансель сдался и, когда у него выдалась свободная минутка, отправился в ангар, разыскал те самые ящики и принялся перебирать булыжники.

Юноша по очереди брал в руки каждый камень, с замиранием сердца ожидая, что вот-вот один из них засияет в его руках, а он почувствует то невероятное ощущение единения, о котором рассказывали авионеры. Но чем больше пустели ящики, тем больше росла уверенность Анселя в том, что он просто идиот.

Курьер застала юношу в тот момент, когда на дне последнего ящика осталось лишь несколько камней. Фыркнув над собственной наивностью, Ансель решил все-таки не бросать дело, когда он так близок к его завершению.

Взяв в руки последний камень, Ансель ощутил, как на короткий миг сердце замерло в хрупкой надежде, — и криво ухмыльнулся. Разумеется, и этот оказался самым обычным булыжником. Что ж, пора прекратить забивать себе голову всякими глупостями.

Приняв это решение, юноша поспешил на железнодорожную станцию, расположенную совсем рядом с базой. Там его уже ждали и отвели к платформе с каким-то громоздким грузом, накрытым объемной конструкцией из фанеры и плотной ткани.

— На креплениях — печати Имперской Конструкторской и Министерства полетов, — сообщила Анселю начальница состава и протянула лист бумаги. — А здесь — письменное распоряжение мадам рей Брик, пусть небо ей будет крыльями, чтобы печати вскрыл лично Ансель рей Марн.

Сунув в руки онемевшему от неожиданности Анселю письменное распоряжение, начальница состава заторопилась прочь, наблюдать за разгрузкой остальных вагонов. А механикер еще некоторое время стоял на месте, чувствуя, как колотится сердце в груди. Юноша вспомнил о последнем письме мадам рей Брик, в котором она сообщала, что кое-что ему отправила, но не написала, что именно, на случай, если корреспонденцию перехватят шпионы. Однако она уверяла, что когда Асель это получит, то сразу поймет, что нужно делать.

Пальцы, срывающие с креплений печати, слегка дрожали — то ли от волнения, то ли от порывов холодного зимнего ветра. Фанерные панели поддались не сразу, но когда Анселю наконец немного удалось сдвинуть одну из них в сторону и заглянуть внутрь вагона, у него перехватило дыхание, а на глаза непроизвольно навернулись слезы.

Да, мадам рей Брик была права: он знает, что это такое и что нужно делать.

* * *

Зайдя в казарму, Ника замерла на пороге: в глаза сразу бросилось значительно увеличившееся количество идеально застеленных коек.

Девушка сглотнула ком в горле. Конечно, она понимала, что авионеры гибли во время боев, а за последние дни боев было… немало. И все же вид этих пустых коек подействовал почти так же, как если бы она увидела надгробия могил.

В казарме было пусто. Ника присела на свою постель и с облегчением выдохнула, увидев, что одеяло на койке напротив смято. Значит, Черная Берта жива. Ника откинулась на подушку, прикрыла глаза и подумала, что слишком взвинчена для того, чтобы уснуть.

И немедленно провалилась в сон — путешествие из Шайрели и переживания последних дней изнурили Нику куда больше, чем она осознавала.

Когда девушка проснулась, за окнами было уже светло. Казарма вновь пустовала, что вполне объяснялось временем завтрака. Поняв, что жутко проголодалась, Ника поднялась, поплескала себе в лицо водой из умывальника и отправилась в «деревяшку».

Внутри все было как обычно: тепло от горящего камина, вкусные запахи выпечки и жаркого, тихий гул голосов. Вот только эти голоса стихали за теми столами, мимо которых проходила Ника, и снова набирали силу за ее спиной. А холодные, осуждающие взгляды Ника ощущала почти физически.

Гадать о причинах долго не пришлось.

— Бросила рей Дора на произвол судьбы и сбежала, — донесся до нее шепоток. — А потом разбила «Грозу» в океане!

Ника едва не споткнулась от неожиданности — и от несправедливых обвинений. Все было совсем не так!

Больше всего девушке хотелось выбежать вон из «деревяшки», но это означало проявить слабость. Потому Ника глубоко вдохнула, собираясь с силами, и постаралась поступить так же, как Ванесса: гордо вздернула подбородок и с независимым видом пошла дальше, притворяясь, будто все это ее ничуть не задевает.

И вдруг подумала: а что, если Ванесса в такие моменты тоже переживает, а высокомерие — лишь маска, за которой она скрывает настоящие эмоции?

Ника не глядя наложила себе в тарелку что-то из съестного, невидящим взглядом обвела зал и уселась за ближайший пустой стол. Нацепила что-то на вилку, машинально положила в рот и прожевала, не почувствовав вкуса. Держать лицо, главное — держать лицо! Авионера — это лицо Империи, ее гордость и сила, и она не имеет права расстроенно хлюпать носом!

— Ника! — услышала она голос Нильсона. В следующий момент медбрат опустился рядом с ней на скамью. — Как же я рад тебя видеть! Я места себе не находил, пока тебя не было!

Девушка равнодушно кивнула. Обычно внимание и забота Нильсона всегда поднимали ей настроение, но сейчас ей было слишком плохо.

— Устала? — заметил юноша ее мрачное настроение.

— И это тоже, — неохотно ответила Ника.

— Тоже? А что еще? — встревожился Нильсон.

Отвечать не хотелось; более того, расспросы медбрата вызывали раздражение. Умом Ника понимала, что юноша всего лишь проявляет беспокойство, но эмоциям не было до этого никакого дела. Эмоции хотели взорваться и выплеснуться на ни в чем не повинного слушателя, которому не посчастливилось оказаться рядом...

Девушка глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки. Дамы, в отличие от джентльменов, умеют контролировать свои чувства. Во всяком случае, должны уметь.

— Расстроилась из-за того, что обо мне болтают на базе, — наконец ответила она.

— Ты про эти глупые слухи о рей Доре и «Грозе»? — сочувственно спросил Нильсон, беря девушку за руку.

На миг Ника испытала облегчение. Как же это приятно, когда тебя не осуждают и не обвиняют!

— Легко им говорить! — возмущенно продолжил юноша. — А вот оказались бы сами в логове пиратов, и я бы посмотрел, что бы делали эти болтуны… Да точно так же улетели бы!

От неожиданности Ника на миг застыла, а затем выдернула руку из руки Нильсона. Он поверил в то, что она бросила рей Дора и сбежала! И пусть он ее не осуждает, даже оправдывает, но... но как он мог подумать, что она способна на такой поступок?

Утихшее было раздражение забурлило с новой силой. Почти оттолкнув от себя полную тарелку, Ника резко поднялась и быстрым шагом направилась к выходу. Сбитый с толку Нильсон заторопился следом:

— Ника… Ника, подожди! Ты что, обиделась? Я что-то не то сказал?

Выйдя на улицу, Ника круто развернулась:

— Я не бросала Тристана, ясно тебе?

— Конечно, не бросала, — примирительно ответил медбрат. — Ситуация наверняка была безвыходной, и это вынудило тебя...

— Да никто меня не вынудил! — еще сильнее разозлившись, выкрикнула Ника. — Тристан сам ушел с пиратами! Ничего не объяснив! А тут еще эта лин Монро…

— Лин Монро? — непонимающе нахмурился Нильсон. — А она-то тут при чем?

Осознание того, что она едва не выболтала секретную информацию, подействовало на Нику, словно ушат холодной воды. Никто не знал, что лин Монро угодила в плен к пиратам. И не должен был знать.

Так ничего и не сказав, Ника отвернулась и зашагала прочь.

— Ника! — услышала она за спиной растерянный голос Нильсона. — Ника, прости! Я не хотел тебя расстраивать!

Девушка не остановилась. Она шла, сама не зная куда, ей хотелось оказаться подальше ото всех.

Ноги сами принесли Нику к ангару, где раньше стояли «Гроза» и «Молния», а теперь — только «Молния».

Снова нахлынуло чувство вины. Усевшись на какой-то перевернутый ящик, Ника в сотый раз принялась прокручивать в голове тот бой под Сирионом. Она могла бы сохранить авион, будь она чуть внимательнее... или уйди она в «волну» вместо штопора... или...

— Могу немного поднять тебе настроение, — услышала она вдруг знакомый голос, и из полутьмы ангара появился Ансель. — Хочешь?

Первым порывом Ники было ответить, что она вообще ничего сейчас не хочет! И ничто на свете — ничто! — не сможет поднять ей настроение.

Но Ансель без дальнейших расспросов и уговоров протянул ей руку, словно и не сомневался, что она согласится, и Ника почему-то позволила механикеру провести себя через территорию всей базы и пропускной пункт до разгрузочного перрона железнодорожной станции с загнанной в тупик платформой, на которой стояло что-то очень громоздкое, накрытое объемной конструкцией из фанеры и плотной ткани. А затем Ансель таинственно улыбнулся, приподнял край ткани и поманил Нику пальцем. Девушка безо всякого интереса заглянула внутрь — и ахнула, невольно отступив на шаг.

И почувствовала, как непроизвольно расплывается в восторженной улыбке.

ГЛАВА 3