Дело Теней E-Book

Анастасия Безденежных

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 514

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Смесь атмосферного городского фэнтези и детектива в сеттинге альтернативной магической России. Эстетика волшебной Академии, интриги в Управлении делами магов и очарование московских улочек. Магическая Москва, наши дни. Из Академии стихий пропадают студенты. Их находят мертвыми со следами теней — пугающих тварей из мира хаоса. Подозрения падают на стражей — магов, способных заклинать тени. Преподаватель Кирилл Ард, единственный страж Академии, уверен, что их подставили. Вместе со своим бывшим напарником, начальником Службы стражей Николаем Поулгом, он берется за расследование, чтобы вычислить настоящего преступника. Пока Кирилл ищет следы убийцы в мире хаоса, Николай обнаруживает в центре Москвы таинственную темную башню, окруженную заклинаниями. Тем временем в Академии тень снова нападает на студентку, но на этот раз девушке удается выжить…

Leseprobe

Анастасия Безденежных Дело Теней

© Безденежных А.В., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Дождь из пепла льётся из глаз,Чёрная бездна смотрит на нас.Дальше не будет дороги другой,Если ты в пекло, я – за тобой [1].

Глава 1

Город ослепляет.

Кирилл щурится: на яркие фонари, смазанный свет фар, неоновые вывески магазинов и витрин. Надписи плывут, мир двоится, и кашель вырывается из горла. Преодолев головокружение, Кирилл резко оборачивается и бросает короткий взгляд на разрыв в воздухе, мерцающий по краям синим. За ним виднеется серо-белый лес, из которого тянет дымом и дождём, но никто не пытается вырваться в город, полный бурлящей энергии жизни.

Оглянувшись и проверив, что улица пуста, Кирилл подносит к центру разрыва металлическую пластину с вырезанным на ней узором из линий. Медленно, будто невидимый ткач сшивает воздух, сходятся края бреши, отрезая лес за ней от городского проулка с высокими домами, припаркованными вдоль тротуара машинами и аптекой. Прохожих так и нет, и хорошо – магию непросто увидеть, но внимательный наблюдатель мог бы заметить.

Всё. Теперь здесь безопасно, можно и покурить. Кожа под формой стража – чёрный плотный мундир с косым рядом пуговиц, тактические штаны и высокие ботинки – неприятно ноет от только что выпущенной магии огня, выжигающей и его самого. Кирилл отряхивает одежду, замечая, как с ладони стекает сизая дымка, а потом с досадой хлопает себя по карманам брюк в поисках пачки сигарет. Наконец нащупывает в кармане штанов мятую пачку «Кента» и, опершись спиной о холодный фонарный столб, Кирилл щелчком пускает на кончик большого пальца ровный огонёк. Короткая затяжка, горький дым входит в лёгкие, даруя ощущение реальности этого мира.

Кирилл любит Москву. Прислушивается к гулу машин, что мчатся по Тверской, замечает, как мимо пробегает кошка, носком ботинка поддевает золотистый сухой листок, упавший с хилого деревца, кое-как пробившегося в центре мегаполиса. Он дома.

Задумавшись, Кирилл не сразу слышит звонок. Телефон настойчиво вибрирует и светится оповещением сообщения, блики экрана пляшут на металлических браслетах. Конечно, от Николая.

«Встретимся в „Пещере”».

Табачный дым опутывает яркий экран, пока Кирилл строчит ответ.

«Вообще-то рабочий день давно закончился».

«Это важно. Жду».

Кирилл бормочет ругательства под нос, кидает телефон обратно в карман и направляется в сторону метро.

Он выныривает из подземки под морось. Идёт вдоль улицы, мимо ярких витрин, нескольких кафе и книжного магазина до поворота в маленький переулок. В темноте осеннего вечера не сразу можно приметить скрытую иллюзией дверь в бар «Пещера». На металлической табличке сбоку переливается фиолетовым рисунок двух треугольников, один перевёрнут, их пересекает пара линий – символы четырёх стихий.

В полуподвальном помещении вместо привычного электрического освещения бьётся пламя в мутных плафонах, а в воздухе рассеяна приятная прохлада. Стойка из потемневшего от времени дерева и стены кирпичного цвета. В меню – лучшие в городе ягодные настойки. По крайней мере, так утверждает Николай, а он знает в них толк.

Посетителей почти нет. В дальнем углу за барной стойкой, углубившись в последний выпуск газеты «Летучие ведомости», сидит Николай: на нём круглые очки для чтения, ботинки начищены, мундир стража застёгнут на все пуговицы, тёмные волосы аккуратно уложены.

Кирилл садится рядом. Встречается с цепким взглядом и ждёт, пока Николай сложит газету. За стойкой – хмурый бармен, похожий на гору, разрисованную цветными мелками. Он молча кивает Кириллу и ставит перед ним стопку с тёмно-красной настойкой, как у Николая. Сделав маленький глоток, Кирилл спрашивает:

– И какого чёрта произошло?

– Как всегда, дурные новости.

Николай тоже отпивает из своей стопки и слегка хмурится, видимо, собираясь с мыслями, а потом ставит её на коричневую папку, подписанную ровным почерком, но Кирилл не различает мелкие буквы.

Николай Поулг – исполняющий обязанности начальника Службы стражей по России, он несёт ответственность за тех, кто каждый день рискует своими жизнями в сражениях с тенями. Как и за тех, кто изучает их хаос в пограничном мире серых и чёрных оттенков, переменчивом и опасном. Он получил своё назначение два года назад, в двадцать восемь. Многие возмущались: слишком молод, слишком неопытен, слишком амбициозен. Но Николай смог доказать, что готов и к такой ответственности, и к тому, чтобы дипломатично решать конфликты между Службой и Управлением по делам магов, которые вечно совали нос в дела стражей.

Кирилл предпочитает прямые стычки с тенями – так честнее и проще, чем готовить очередной отчёт для Управления по делам магов и доказывать, что стражи чего-то стоят. Впрочем, Николай не оставляет тренировок и сам иногда выезжает на прорывы.

Молчание затягивается, но Кирилл не торопит. После пары глотков настойки Николай поясняет:

– Похитили студентку, пока тебя не было в Академии. Скорее всего, замешаны тени. Сначала даже подозревали тебя, представляешь? Я объяснил, что ты ни при чём.

– Опять на нас всех собак вешают.

– Так проще.

Да уж. Если где-то замешаны тени, то легко сразу стражей обвинить: не справились, не успели, за что только им платят? Кирилла бесит такое отношение, хотя пора бы уже привыкнуть.

Николай говорит нарочито спокойно, в его голосе – шорох углей. Кирилл знает многих, на кого этот голос действует как заклинание или угроза, но на самом деле у Николая это просто вошло в привычку: помогало в особо тяжёлых переговорах.

На сердце погано: у них с Николаем на двоих слишком много тайн и воспоминаний, которые так и норовят придавить, когда Кирилл хотел бы забыть.

Он залпом допивает терпкую настойку, с облегчением чувствуя, как уходит привкус дыма и пыли, и уточняет:

– Кого похитили?

– Неважно. Дело в самом похищении и в том, что обвиняют стражей. Это не то, что я ожидал, когда просил тебя вести курс по миру теней. И мне интересно, – ох уж эти его паузы, – почему в отчёте про Академию ты не отметил никаких странностей? Их не могло не быть.

Кирилл выпрямляется и откидывает голову, не скрывая усмешки. Влажные от дождя кончики волос щекочут шею.

– Я там всего три недели и вообще-то занят лекциями. Вот тебе бы там понравилось, тонна бумажек и планирования. А студенты! С ними же заниматься надо. Проводить семинары, проверять эссе. Ты правда думаешь, что отправил меня на курорт? А патрули, между прочим, никто не отменял.

Кирилл раздражён, на его руках вспыхивает багряное пламя. Он спрыгивает со стула и начинает расхаживать из стороны в сторону, подгоняемый неугомонной стихией внутри. Николай монолитно спокоен. Только поворачивается и уточняет:

– Пропала Хлоя Монтейн. Не знаком с ней?

– Вроде нет, – Кирилл вспоминает знакомых студентов, но имя никак не цепляется ни к одному из них.

– Здесь всё, что нам известно. – Николай стучит пальцами по папке, прижатой стопкой. – Я прошу тебя заняться этим делом. Может быть, ты сможешь узнать больше, используя свои методы.

– Это какие?

– Я про твою тень.

Ах да. Но правда, ведь Кирилл обладает некоторым преимуществом, пусть и весьма своеобразным. Отвечать не хочется. Допив настойку и дождавшись, пока бармен поставит новую стопку, Николай спрашивает тем спокойным тоном, за которым прячет тревогу:

– Как ты справляешься?

Кирилл замирает и по привычке щёлкает пальцами, выпуская огонёк, который тут же и гасит. Будь на месте кто угодно другой, он бы послал ко всем теням. Коснувшись левого запястья по привычке, Кирилл пожимает плечами:

– Как обычно. Хожу в мир теней, кручу пои, контролирую заклинание. Печать на месте.

Он отворачивается, чтобы избежать взгляда – не начальника Службы, но друга, который готов протянуть руку и вытащить из любого дерьма, вот только не в этот раз. Ведь не просто так Кирилл разрушил клятву – чтобы не навредить Николаю.

– А как Академия?

– Знаешь, интересно. – Кирилл садится обратно и допивает настойку, но качает головой на вопросительный взгляд бармена. Хватит. Перед глазами опять всё плывёт, голова кружится. – Хорошо, что это дополнительные лекции, а не основные, так что туда записались те студенты, которым действительно интересно.

В Академии стихий несколько лет назад ввели курс по миру теней, но преподавателей выбирали из теоретиков, которые даже не знали, как печать открыть. Или каков на вкус воздух там, где обычный маг пропадёт. Конечно, ведь сильные практики сражаются в городе и закрывают прорывы, а кто постарше – ещё и преподают в Школе стражей. В результате долгих переговоров Николай добился от директора Академии, профессора Малди, и попечительского совета отправить Кирилла – с большим опытом как стража.

Кирилл до сих пор не уверен, что справляется, о чём и говорит Николаю.

– Я читал отзывы на сайте Академии. Тебя хвалят, по крайней мере студенты. И ты видел многое – как ни один другой страж. Тебе есть о чём рассказать.

Кирилл прикрывает глаза. Да что сегодня за вечер! Да, Николай прав: Кирилл мог бы поведать про те слои мира теней, из которых они с Николаем едва вырвались, где мир стискивал и крошил кости, извращал заклинания и требовал крови. Но не все эти истории для студентов.

– Я чертовски устал. Папку я заберу и буду держать в курсе.

Кирилл не лукавит: рядом проявляется дымчатая тень, с которой он однажды заключил сделку и запер заклинанием, но его контроля не всегда хватает, чтобы её сдерживать. Николай напрягается: он готов выставить каменные щиты, способные удержать самое горячее пламя. Николай откидывается на спинку стула и флегматично напоминает:

– Кирилл. Здесь нет угрозы. Надеюсь, ты не пугаешь тенью всех подряд в Академии.

– Нет. – Кирилл морщится и едва не показывает средний палец – всему миру. Два года назад Шорохов, их наставник и начальник, передал Службу Николаю, но ещё раньше… нет, Кирилл точно не хочет вспоминать всё то дерьмо.

Николай одним мягким движением встаёт со стула. Пока он надевает тёмно-серое пальто, Кирилл ощущает вокруг себя магию земли, которая отзывается в ладонях. Николай медлит, потом говорит:

– У меня ещё одна встреча сегодня, так что я тебя оставлю.

– А-а-а, это многое объясняет. Мне стоит запомнить её имя? Или на следующей неделе твоё внимание привлечёт новая красотка?

– Не завидуй. В конце концов, свет клином не сошёлся на тех, кто шарахается от стражей или от твоей тени.

Кирилл не отвечает на этот выпад и только наблюдает, как Николай вызывает такси. В дорогом пальто из шерсти, чёрной форме стража и идеально начищенных ботинках он похож на бизнесмена – если не знать, как смертоносен удар его кинжала. Если не знать, что ещё со времён обучения на стража его называют «каменным сердцем». Если не знать… а, слишком много прошлого.

– Буду ждать новостей. Хорошего вечера.

Николай коротко кивает и выходит из пустого бара, подняв воротник пальто. На стойке остаётся тонкая папка с информацией о Хлое, в мыслях – груз прошлого. Кирилл надолго не задерживается: выкуривает всё-таки одну сигарету и выходит в промозглую ночь. Внутри него неистово бьётся хаотичное создание мира теней, изгибается натянутой струной. Ей подавай родной мир, кровь или жгучую магию огня.

Тихий и пустой частный дом в одном из зелёных районов Москвы встречает покалыванием защитных заклинаний.

Вспыхивают на руках огненные цветы, опадая лепестками из искр. Кирилл добирается до просторной гостиной, больше похожей на индустриальный лофт, где на стене среди жестяных табличек висят пои. Ему сейчас даже не нужно масло для них.

Кирилл двигается быстро и точно. Под ритм музыки, что звучит в голове. Под ритм собственного сердца. Он вертит пои, и в воздухе сменяют друг друга узоры из пламени: круги, волны, вихри.

Тень вьётся рядом: её питает магия огня. И тогда она меньше пытается вырваться.

Кирилл уже на пределе сил, но продолжает двигаться, создавая вокруг себя огненные бури. Пот заливает глаза, руки устали. Ещё немного… он чувствует, что тень насытилась. Она прячется обратно, успокоившись. Кирилл откидывает в сторону пои, отгоняя цветные круги перед глазами. В душ и спать.

Он знает: однажды ему придётся сгореть дотла. Но пока у него есть дела поважнее – время варить кофе.

* * *

Академия стихий притаилась в одном из зачарованных лесопарков Москвы.

Если и забредёт сюда случайный прохожий, то наткнётся лишь на непримечательные развалины старой усадьбы и уйдёт прочь, отвлёкшись на птичку или странный звук. Для совсем любопытных маги приготовили вздохи за спиной, гул ветра, иллюзии в виде звериных трупов. Жестоко, но действенно.

В Академии запах сушёных трав мешается с шелестом книжных страниц. В саду и оранжереях растут фантастические растения, а по ночам распускаются цветы неоновых оттенков. Среди студентов ходят слухи, что не стоит тревожить воды подземного озера: впрочем, к нему мало кто спускается.

В кофейне «Гвоздика и кости» при Академии уже никого нет: вечер поздний, студенты давно разошлись по комнатам, а преподаватели предпочитают собираться в каминной гостиной. Кирилла устраивает одиночество, которое сейчас он делит со Сташеком – владельцем кофейни, а тот не возражает и только подливает кофе.

Хлоя Монтейн обречённо смотрит с фотографии, а потом теряется в сизых клубах дыма, которые Кирилл выпускает через нос. Сташек, низенький и круглый, похожий на доброго дядюшку из фэнтезийной таверны, с печальным вздохом обречённого призрака наливает очередную порцию кофе и устраивается напротив, вытирая руки о фартук цвета кофе с молоком. Голос Сташека всегда бодрый, даже такими вечерами:

– Я добавил кое-какой бальзам, а то на тебя смотреть страшно!

Кирилл лишь кивает и потирает глаза. Проверка печатей стражей Академии, срочные ходки в мир теней, подготовка к лекциям и семинарам – всё свивается в клубок будней, поспать удаётся крайне мало. Усталость стучит в затылке, накрывает тяжестью, давит на плечи и спину.

Кирилл постукивает карандашом по столу. Блокнот для записей девственно пуст – нет у него никаких идей, кому могла понадобиться Хлоя. В её досье нет ничего особенного.

– Сташек, у тебя есть виски?

– Лучше! Есть пряный ром домашнего производства.

– Неси.

Сташек с энтузиазмом удаляется в кладовку. Кирилл снова перелистывает досье, пытаясь найти хоть какие-то зацепки среди скупых строчек. Справка об успеваемости, список друзей и родственников, краткая биография. Ребята из Управления уже обыскали комнату Хлои – никаких улик. Пусто. Как и в голове у Кирилла. Это бесит. Может, если бы выдалась хоть одна ночь без кошмаров…

Сташек возвращается с мутной бутылкой и двумя рюмками. Споро разливает ром и подталкивает к Кириллу. Тот залпом выпивает и заходится кашлем.

– Что за дрянь? – Он прищуривает один глаз и косится на бутылку. – Сколько градусов в этой хрени?

– Чуть больше сорока. Ну как, полегчало?

– Давай ещё по одной.

Да, становится легче. Вздохнув, Кирилл откладывает досье и подвигает стопку эссе второго курса. В такие моменты он проклинает тот день, когда согласился на авантюру Николая. О стражах и мире теней ходит столько слухов, неудивительно, что многие другие маги держатся от них в стороне. Николай, который всегда радел за совсем иное отношение к стражам, хотел найти того, кто сможет рассказать студентам обо всём этом без прикрас – но и без предубеждений. Кирилл не уверен, что именно повлияло на выбор Николая: то ли тот самый многолетний опыт, то ли их дружба. Знал ведь, что Кирилл не откажется.

А теперь Кирилл погребён под формальностями академического образования, подготовками к лекциям по теме: «Мир теней глазами студентов». Будто ему мало сражений на прорывах! Те участились в последний месяц, тени как с цепи сорвались.

Но самое удивительное, что вообще-то Кириллу нравится. Рассказывать, объяснять, показывать простейшие защитные заклинания.

– Тебе помочь? – Сташек ловко закручивает крышку бутылки. В глазах искры бесенят, вокруг – запах свежемолотых зёрен.

– Ты что, разбираешься в магии теней?

– Я разбираюсь в студентах. – Сташек подмигивает, усаживается напротив и ставит рядом с ними по дымящейся кружке с кофе. – Назови мне тему и какие-нибудь ключевые слова, я разберусь. На тебя смотреть страшно.

Проходит час, Кирилл с трудом пристраивает очередной окурок в заполненную пепельницу. В другое время Сташек давно бы её поменял, но сейчас, похоже, увлёкся чтением. Он почёсывает переносицу и уточняет почти удивлённо:

– А что такое «якорь»?

– Якорь? Ты про корабли?

– Нет, я всё ещё про твой незабвенный мир теней!

– Давай сюда, сам прочитаю.

Сташек пожимает плечами и всё-таки наливает третью стопку. Кирилл погружается в чтение, а закончив, долго смотрит на имя автора: Кристина Кристрен.

Он вспоминает её почти сразу: ореол пушистых медных волос, невысокая, хрупкая. Постоянно ходит в клетчатых юбках, даже на велосипеде по лесу ездит в них же. Если не робеет, задаёт любопытные вопросы, и Кирилл не сразу находится с ответами, но тем интереснее. Кристина первая из всей группы приходит на его занятия, а после срывается одна из первых. Несколько раз между ними повисало неловкое молчание: Кристина сидела, опустив взгляд и сжавшись, а он не понимал, что не так. Кристина почти никогда не смотрит на Кирилла, хотя на вопросы отвечает чётко. Из всего курса она выглядит самой пытливой и заинтересованной, и Кирилл даже хотел как-то отметить это, но её смущение сбивало.

И вот теперь он держит в руках эссе, в котором Кристина пишет про якорь – магическую связь между двумя магами, которая помогает вернуться в мир людей из мира теней и выдёргивает будто тот самый корабельный якорь. Для обретения такой связи необходим ритуал на крови и стихиях самих магов. Кирилл постукивает карандашом, отмечая, что основной смысл Кристина поняла верно, хотя эту тему не проходят даже в Школе стражей. Все знания хранятся в архиве Службы. Да и сам Кирилл не собирался об этом рассказывать: ритуал не всегда удаётся даже у опытных магов, он подходит только стражам, в отличие от тех же защитных заклинаний. К тому же якорь может как спасти, так и утянуть за собой и навредить второму магу. Конечно, такие тонкости Кристина не смогла бы найти в библиотеке Академии. И всё же эссе восхищает и вызывает приятное недоумение, а в конце Кристина рассуждает, как бы якорь мог быть полезен, если понять верно ритуал. Зачем студентке второго курса зарываться в тонкости работы стража?

Кирилл тянется к сигарете, не сразу замечая, что та почти потухла.

– Что с тобой? – Во взгляде Сташека удивление.

– Работа хорошая. – Кирилл откладывает эссе в сторону и берёт следующее.

* * *

Кристина сидит прямо на парте в первом ряду пустой аудитории. Кирилл Романович попросил задержаться после лекции, но его срочно позвал в учебную часть профессор Малди, который не только возглавляет Академию, но и ведёт курс по боевым заклинаниям.

Ожидание невыносимо – как и те чувства, которые вызывает у Кристины весь Кирилл Ард, от косой линии медных пуговиц на форме стража до ярко-синего взгляда.

Когда она увидела его в первый раз, показалось, что её вывернули наизнанку, а потом навели наваждение или опоили дурманящим зельем. Лекция за лекцией он околдовывал её. Его хрипловатый голос, обжигающие взгляды, кривая усмешка – всё тревожило её чувства. А сами занятия! Кристина с интересом слушала лекции про мир теней, тщательно готовилась к семинарам, перерыла всю библиотеку Академии в поисках книг про стражей, и как же мало их оказалось! Предмет увлекал, раскрывал тайны незнакомой магии, которую хотелось понять.

Она бы справилась с чем-то одним – с мужчиной, который забрал её сердце, или с новым увлекательным курсом, но такая смесь… о, уже слишком.

Дверь со стуком распахивается: входит Кирилл Романович с пачкой листов в руках и бросает опаляющий взгляд в её сторону. Кристина помимо воли рассматривает его высокие ботинки с тугой шнуровкой, заправленные в них чёрные брюки, похожие на те, в которых отец или дедушка отправляются в походы. Да что ж такое! Она всё-таки поднимает взгляд. Кирилл Романович садится на учительский стол, одной ногой упирается в пол. Щурится, и во взгляде мелькает что-то мальчишеское и задорное. Высокий, поджарый – как и положено тому, кто сражается с врагами, – и ей он кажется непоколебимым защитником.

Рукава чёрной рубашки закатаны, обнажая линии вен. Кристина поневоле скользит по ним взглядом и, как всегда, зависает на геометрической татуировке на внутренней стороне правого предплечья. Кристину всё время тянет рассмотреть её, но это же неуместно! Но теперь отвести взгляд становится всё сложнее. От звука его голоса кожа покрывается мурашками.

– Кристина Кристрен.

Кирилл откладывает эссе в сторону и складывает руки на груди. Кристина выпрямляется и ждёт вердикта. Пальцы сжимаются на сумке с учебниками под пристальным льдистым взглядом.

– Ты во всех предметах так усердна?

– Я не совсем понимаю…

– Твоё эссе. – Он накрывает ладонью стопку бумаг, а она невольно следит за каждым его движением. – Ты пишешь о якоре, о котором я не рассказывал. И если уж ты выбрала такую сложную тему, почему не пришла ко мне?

Кристина мнётся, не зная правильного ответа. Она и раньше никогда не была достаточно уверена в себе, а рядом с Кириллом Романовичем смущается от каждого взгляда и движения. Она для него – одна из десятка студентов. Слишком незначительная, будто маленький надоедливый эльф, который забрался в огромный сад и решил нашалить, а его поймали и пригвоздили за проделки. И сделал это Кирилл Романович – страж, стоящий между людьми и созданиями хаоса.

Она слышала, что он провёл несколько лет в мире теней, не выходя в город. И что в нём запечатана тень, которая может разрушить всю Москву, но как же тогда ему доверили курс в Академии? Ведь что Управление по делам магов, что профессор Малди пекутся о безопасности магов – так всегда и отец говорил. Да и Кристина сама видела на занятиях, что пламя на его руках горит ярче, чем у других знакомых сухри.

Кристина молча опускает голову, позволяя копне волос скрыть вспыхнувшие щёки.

– Вот, пожалуйста, – Кирилл поднимается и подходит ближе, – ты снова молчишь. Это какое-то предубеждение против меня? Предрассудки против стражей?

Кристина вспоминает наставления отца: не связывайся с сухри – их магия слишком дерзкая и горячая, а ещё держись подальше от стражей, пусть они и защищают нас, но их век короток и тяжек. Но разве когда-либо родительские наказы ограждали пылкие сердца от незваных чувств? И у неё самой нет ни предрассудков, ни страха, как у некоторых студентов, только благодарность и робость перед их опытом и формой.

Она украдкой смотрит на Кирилла: он выше на целую голову, а от едва заметных прикосновений его магии к коже невольно вздрагиваешь. Невыносимо! Кристина тут же опускает взгляд: на свои ботинки – тёмно-бордовые «мартинсы» с цветными шнурками, покрытые брызгами от осенних луж. Глупые ботинки. Как и вся она. Еле шепчет:

– Я умею пользоваться библиотекой.

– Не сомневаюсь, – в голосе слышится едва ли не насмешка, но тон тут же смягчается: – Кристина, я не кусаюсь. Мне интересно, потому что твоё эссе отличается от прочих. А библиотека не всегда даёт ответы. Если хочешь…

– Всё в порядке, я справляюсь сама.

Он слишком близко. Кристина едва не кричит: «Отойди, отодвинься, исчезни!» И в то же время хочет податься вперёд, вдохнуть терпкий запах бергамота, коснуться искр на пальцах… о чём она вообще думает? Кажется, проходит вечность, прежде чем Кирилл осторожно добавляет:

– Я поставил тебе «отлично».

– Я могу идти?

– Конечно, я же тебя не держу. И, Кристина, ты правда можешь спросить у меня всё, что тебя волнует. Для этого я здесь.

Она подавляет неуместное желание молить его о прикосновениях и проскальзывает к выходу, не оборачиваясь. В коридоре переходит на бег, торопясь вырваться на промозглый осенний воздух.

Глава 2

ОКОЛО ЧЕТЫРЁХ ЛЕТ НАЗАД

Кристина вертела в руках бледно-сиреневый кварц, рассматривая его в мерцании свечей, расставленных по комнате. Фиолетовые, чёрные, бордовые – они плясали светлячками огоньков, а оплывший воск складывался в причудливые образы. На низком журнальном столике устроилась Лиза – она уселась, скрестив ноги. В разрезах чёрных джинсов с кучей булавок виднелись голые коленки, поверх сетчатой футболки – художественно рваный топик. Она тоже перебирала кусочки аметиста и кварца сине-фиолетовых оттенков. Кристина невольно любовалась старшей сестрой: в Лизе так много неуёмной жизни, что она постоянно вертелась, дёргала кончик хвоста и прищуривалась на каждый кусочек камня.

Из колонки звучали григорианские хоралы – Кристине они помогали сосредоточиться. Отложив очередной камешек, она потянулась за кружкой с крепким чёрным чаем, отдающим кислинкой шиповника.

Кристина улыбнулась, услышав, как Лиза начала негромко подпевать мелодии – она с детства обожала музыку и мечтала поступить в колледж на вокал.

– Ты сегодня задумчива. – Лиза подняла взгляд от миски и покатала между ладоней камешек. – Больше, чем обычно.

Кристина поправила манжеты чёрного платья, напоминающего наряд Уэнсдей. В свои шестнадцать она думала, что Лиза не просто старше на три года: она уже совсем взрослая, со своей жизнью, в которой романы с мужчинами переплетались с путешествиями на мотоцикле и рок-музыкой. Торчали тонкие ключицы, а в аромат свечей вплетался запах сигарет, которые сестра курила втайне от отца уже год. Почему-то этот аромат казался Кристине тёплым, а вовсе не раздражающим.

Кристина взяла следующий кусочек кварца: немного грубый, но глубокого фиолетового цвета. В нём она видела красоту ночного неба, а неровные грани походили на краешки созвездий. Преодолев робость, Кристина тихо спросила:

– Тебе никогда не хотелось узнать всё о магии?

– Нет уж. Мне хватило школы. – Лиза недовольно поморщилась.

– Мы изучали и химию, и физику, и историю, а о магии рассказывали так мало. – И Кристине от этого было грустно. – Но ведь в стихиях сокрыто столько тайн и живого волшебства. Я бы хотела дотянуться до самых истоков: как возникла магия, о чём говорят старинные легенды, какие остались древние заклинания. Хочу познать красоту света, мощь шторма. Ощутить полёт.

– Прокатить тебя на байке? – Лиза, как всегда, хотела действовать, а не рассуждать. Она и кварцы разглядывала быстро, откладывая те, что не подойдут для амулетов, и брала следующие: будто хрустальные, фиолетовые и серебряные капли плясали между пальцев.

– Это не то.

Кристина снова взяла кварц, но мысли витали далеко. Она хотела познать магию. Создавать что-то большее, чем амулеты. Лиза сморщила нос и вдруг предложила:

– Если тебе так интересно – поступай в Академию. Один мой знакомый говорит, что там полно предметов про тонкости магии и всей этой научной фигни. Даже есть курс по миру теней!

– Ты же знаешь отца, – с горечью ответила Кристина. – Он не позволит.

Конечно, Лиза знала, и сочувственное молчание повисает в комнатке.

Их мамы не стало два года назад, когда она случайно оказалась не в то время и не в том месте, и её задело отдачей от запрещённого ритуала. Конечно, Управление арестовало виновных, принесло соболезнования и расщедрилось на компенсацию, но ничто из этого не могло унять боль от потери. Отец, раздавленный горем, винил магию и почти отказался от её использования. Забросил лавку, перестал заниматься артефактами. Тогда он уже почти не мог повлиять на старшую дочь, а вот Кристина вкусила всю прелесть гиперзаботы и контроля. Другие отцы запрещали свидания, её отец запрещал творить заклинания выше бытового уровня, и никакие разумные доводы не могли его переубедить. Он закопался в бумаги и даже устроился на какое-то время в Управление по делам магов, но хватило его ненадолго. И амулеты-то разрешал делать довольно-таки простые, хотя обе дочери впитали науку деда, который и показал, как запирать заклинания в камни и кристаллы.

Лиза крепко сжала прохладные ладони сестры, и будто ласковые прикосновения пёрышек защекотали запястья.

– Дедушка будет рад, если ты пойдёшь по своему пути, – он создавал мастерскую из любви к магии, а не ради денег. В тебе так много от него: познания и созидания. Поступай в Академию.

– Это будет сложно… Курсы точно мне не светят. Придётся штудировать учебники самой.

– У тебя всё получится, – Лиза придвинулась ближе и хитро подмигнула, – только не влюбляйся в сухри – отец этого не переживёт.

* * *

Кирилл чертовски вымотан.

Помимо Хлои Монтейн бесследно пропали ещё трое студентов: Владислав Корни, студент третьего курса, лекарь, и Анна Шварх со второго. Улик нет, да и студенты с преподавателями ничего не видели. Будто и Хлоя, и Влад, и Анна обратились призраками и растворились в коридорах Академии. Управление и Служба ничего не могут сказать их родным, которые хотят хотя бы просто узнать, что с ними, и чуть ли не каждый день звонят то одним, то другим.

Опросы свидетелей, лекции, проверки печатей Академии, через которые могут проникнуть тени, поиски следов похитителей Хлои сливаются в тревожную и однообразную пелену, которую разбивают лишь редкие и тревожные часы сна. Единственные следы, которые нашёл Кирилл в одном из коридоров, ведут в мир теней, и он идёт по ним, забираясь так далеко, как может себе позволить, но не находит ничего. Будто Хлоя – с обречённым взглядом и в форме Академии – канула в небытие и осыпалась бесцветными лепестками.

Кирилл часто засыпает прямо за рабочим столом, среди заполненных окурками пепельниц и черновиков отчётов. Он мешает привкус дыма с ритуалами стражей, бесконечно задаёт одни и те же вопросы: кто что видел? С кем общались студенты в последний раз? Что общего между ними?

Студенты и преподаватели привыкают к нему. Не обращают внимания на постоянные сигареты в пальцах, но всегда держатся в стороне. А у него до сих пор нет ни одной толковой зацепки.

Сташек поит его кофе, порой исподтишка добавляет бальзам и делится историями студенческой жизни, пока Кирилл изучает узор столешницы, уже не в силах думать. Он не благодарит за беседу, только усмехается и тяжело поднимается, унося очередную чашку в кабинет, который ему выделил профессор Малди для расследования. А бальзам от Сташека хорош – отгоняет кошмары и помогает уснуть, когда не выходит от перенапряжения.

Возвращаясь в пустой дом, Кирилл думает, что хорошо бы попить чай у Саши и Сюзанны. Саша работает печатником в Службе: закрывает прорывы, открывает проходы в мир теней, вычерчивает на металлических пластинах линии, чтобы стражи могли воспользоваться ими самостоятельно. Его супруга, Сюзанна, ведёт занятия по воздушной йоге как для людей, так и для магов, и заглядывает в будущее. В их просторной квартире в центре развешаны ловцы снов, звучит музыка ветра, пахнет выпечкой и травяным чаем. Будто приют для уставших путников. Кирилл предлагал, чтобы именно Саша вёл курс теней, но Николай хотел поставить того, кто сражается и знает защитные заклинания.

Порой Кирилл не помнит, когда ел последний раз. Только оседает во рту вкус булочек с корицей, которые Сташек, бормоча что-то вроде «на тебя смотреть уже страшно», подаёт к кофе. Николай принимает короткие отчёты о поисках и отпускает без лишних вопросов – он, конечно, тоже переживает за каждого пропавшего, но пока не знает, как ещё искать. Может, дело вообще не в тенях? Но Управление особо не помогает: считает, что это дело стражей.

В расследование вклиниваются лекции.

Кирилл рассказывает о тенях: о тварях, сотканных из чёрного дыма, огня и земли, похожих на бестелесных духов, правда, некоторые созданы из плоти и крови. Откуда они берутся, неизвестно. Некоторых можно уничтожить особыми кинжалами, рассекающими дым как шёлк. Других можно выжечь заклинаниями, которым учат стражей. И каждое заклинание – будь то огненный вихрь, каменные щиты или ледяные стрелы – искажается в их мире. Захочешь вызвать огненный шар, а получишь стену огня. Или магия обратится против тебя и уничтожит. Поэтому так важна концентрация и контроль.

Тени питаются кровью милинов и сухри, в которой и заключена магия. Они отравляют кровь, если проникают в неё подобно змеям, а особо сильные могут занять тело человека и свести его с ума. Они не знают пощады, сочувствия или злости. Их природа – хаос.

Кирилл чертит схемы и перечисляет разновидности созданий, показывает, как работает печать, и просторную аудиторию озаряют зеленоватые сполохи. Студенты вместе с ним выстраивают простейшие щиты, заточенные под магию теней.

Но это, скорее, иллюзия защиты.

И всё равно даже те, кто добровольно записался на курс, порой предпочитают читать под партами последние выпуски журналов, играть в карты и левитировать бумажных драконов по аудитории. Они прячут страх за байками и разговорами о приворотных зельях, за стаканчиками кофе и вопросами, есть ли у Кирилла девушка. Он усмехается и отшучивается, переводит тему. Действительно же вызывает интерес оружие стражей и масла с зельями. Но этим занимаются алхимики Службы. Ну, и Николай. Кирилл же – воин.

Он старается не обращать внимания, что Кристина и ещё пара студентов ловят каждое его слово. Они не боятся спорить, задавать вопросы, в том числе про исчезнувших студентов, и Кирилл опять говорит уклончиво – не потому что хочет лгать, а потому что не знает ответов.

С каждым занятием Кирилл замечает, что Кристина смелеет. Она смотрит на него серьёзно, когда слушает лекции, не отвлекается на занятиях, особенно на семинарах. Иногда ему кажется, что он читает лекции именно ради неё, даже когда устаёт до изнеможения. Один внимательный студент – бесценно, особенно… Кирилл резко обрывает эти мысли.

Он часто обедает в одиночестве у озера, кроша хлеб сизым голубям. Едва обращает внимание на вкус, но иногда видит стайки студентов, которые собираются в отдалении и бросают на него взгляды, но никто не подходит, наверное, не рискуют. Кристины среди них нет. Невольно Кирилл вспоминает её манеру всё время поправлять лямку рюкзака и как она слегка хмурится перед тем, как ответить, будто сомневаясь, верны ли её слова. А на последнем занятии, явно робея, она вручила ему крохотный кусочек кварца на кожаном шнурке, завёрнутый в коричневую бумагу. Шепнула:

– На удачу.

И тут же исчезла, а он стоял как дурак, не успев даже толком поблагодарить. Но с тех пор не снимает шнурок с кварцем.

По утрам он бегает в лесу Академии, впитывает энергию земли и ощущает связь со второй стихией, когда подошвы вжимаются в почву. Огонь всегда тёк в нём будто вместо крови, а земля отзывалась не так охотно, и бег – возможность насытиться её мощью. По утрам лес тих и безмятежен. Пахнет смолой, скрипит соснами. Бег помогает не уснуть после ночи, половину которой Кирилл тратит на кофе вперемешку с травяными бальзамами и черчением раскладки слоёв мира теней, чтобы рассчитать время на ритуал. Появилась зацепка, но Кириллу нужна неделя. Неизвестность дёргает нутро, сдавливает сердце. Возможно, пропавших ребят уже нет в живых.

Это не значит, что он перестанет искать.

* * *

Мягко шуршат шины велосипеда по лесной дороге, усыпанной сосновыми иголками. Осеннее холодное солнце заливает лес, цепляясь за ветки деревьев и отражаясь в редких лужицах, покрытых тонким полупрозрачным льдом.

Кристина с детства обожает магию благодаря дедушке. Он учил её в детстве, шептал сказки и показывал волшебные амулеты, изготовленные в его домашней мастерской. Именно он считал, что младшей внучке как нельзя лучше подойдёт Академия.

Кристина поступила со второго раза: в первый раз не справилась с экзаменами. Расстроившись, она несколько дней провела в своей комнате, и даже Лиза не смогла её растормошить. Пережив давящий стыд от провала, Кристина собралась и повторно пошла на подготовительные курсы. На тот момент отец уже знал про её планы и то и дело ворчал, пока не вмешался дедушка, пообещав всевозможную поддержку. И Кристина справилась! Даже получила грант на бесплатное обучение. Чтобы сохранить его, она должна сдавать сессии на отлично и вести собственный научный проект, который через два года станет выпускной работой. Кристина выбрала экологию.

Она влюбилась в Академию с первого дня: в аудитории, залитые солнцем, в запах магии и поле для тренировок боевых заклинаний, в сосновый лес за воротами. Сестра её восторги не разделяла, и летом только закатывала глаза от эмоциональных рассказов про декана факультета, про курс по травам и про управление воздушными потоками. Впрочем, сама Лиза почти всё лето колесила по Восточной Европе, в которой проходили магические ярмарки. Туда она вывозила амулеты, принимала заказы и заводила полезные связи, правда, Кристина точно знала – некоторые носили весьма интимный характер.

Осенью Лиза осела в Москве, а Кристина вернулась к учёбе. И часто по утрам выезжала кататься на велосипеде по дорожкам Серебряного Бора, который окутывал Академию со всех сторон.

Кристина напевает себе под нос и улыбается, отпуская из себя всё напряжение и усталость после тяжёлой учебной недели.

When your dreams all failAnd the ones we hailAre the worst of allAnd the blood’s run stale [2].

Она не позволит своим мечтам разрушиться.

В её руках сила бурь и ветров. В сердце пылают надежда и вера, что всё возможно. Кристине кажется, будто внутри колышется море, обычно спокойное, но готовое стать штормом, если нужно.

Мысли утекают далеко, и Кристина, потерявшись в них, едва не проезжает поворот. Велосипед резко дёргается, когда она слишком сильно выжимает тормоз, её толкает вперёд. Остановившись, Кристина глубоко вдыхает и наклоняется, чтобы проверить, не повело ли колесо. Сквозь музыку в наушниках слышит знакомый хрипловатый голос:

– Ты не ушиблась?

When you feel my heatLook into my eyesIt’s where my demons hideIt’s where my demons hide.

Музыка стихает, наушник белой нитью с каплей повисает на шее, Кристина ловит его и вынимает из плейера. Она оборачивается, и щекам тут же становится жарко: перед ней Кирилл Романович в чёрной футболке, спортивных штанах и кроссовках – кажется, для бега. Он упирается руками в колени, глубокими вздохами выравнивая сбившееся дыхание, а тёмные пряди падают на лоб.

– Нет, – голос такой тихий, что Кристина повторяет уже громче: – Нет, всё в порядке.

Украдкой разглядывая Кирилла Романовича – ей интересно видеть его вне аудитории, – она вынимает тяжёлый термос из подстаканника на раме. С удивлением и каким-то сладким чувством замечает, что на шее у Кирилла Романовича висит подаренный ею кварц на кожаном шнурке. Он сам выпрямляется, шумно выдыхая. Сейчас не видно сизого дыма, который обычно вьётся вокруг него. А жаль, ему идёт. Зато пробивающееся сквозь высокие сосны солнце красиво подсвечивает черты его лица, тёмные волосы блестят под его лучами. Кирилл Романович чуть щурится – о, этот его ярко-синий взгляд! – и замечает:

– Думал, я единственный, кто любит утреннее одиночество.

– Обычно мы катаемся вместе с другом, но он сегодня решил поспать.

Заваренный с мёдом и имбирём чай бодрит. Кислые ягоды шиповника разбавляют сладкий привкус, придавая бодрости и… смелости. Сейчас Кристина наедине с Кириллом Романовичем, в спокойствии и свете утра, и сердце бьётся о клетку рёбер с каким-то глупым неистовством. Некстати вспоминается, как Ада – с которой они ведут экологический проект – прямо спросила у Кирилла Романовича, есть ли у того девушка. Кристина тогда чуть со стыда не сгорела, но короткий ответ «нет» отчего-то успокоил. И теперь… а что теперь?

Впрочем, то ли из-за простора леса, то ли из-за бодрящего вкуса чая Кристина почти не смущается. Разве что немного.

– Я его прекрасно понимаю, – вздыхает Кирилл Романович.

– Что же вам мешает спать? – Кристина сама пугается своей смелости.

Он усмехается так горько и устало, что у неё щемит сердце. Глупый вопрос. Сама же знает, что он работает как проклятый, разыскивая пропавших ребят, а ведь ещё лекции и Служба. Он хоть спит иногда?

Но в его ответе звучит некое ехидство:

– Мрачные делишки стражей. Не бери в голову. А то ещё узнаешь, что все слухи про нас – правда.

Её щёки вспыхивают, она крепче сжимает едва тёплый термос, теряясь с ответом. Ну вот! А ей только показалось, что она успокоилась и смогла вести беседу, не смущаясь каждого слова. И она не может перестать изучать его. Если приглядеться, можно заметить на лице светлые-светлые веснушки. Будто искры.

Кирилл начинает разминаться и потягиваться, и от этого легче не становится. Особенно когда футболка задирается вверх, обнажая живот и тёмную линию под пупком. Лиза рассказывала, что с неё так задорно слизывать соль после того, как выпьешь текилы. Кристина отмахивается от фантазий и прислушивается к объяснениям Кирилла Романовича:

– Пробежка помогает взбодриться после бессонной ночи. Студентам проще, вы можете подремать на лекциях. Вот скажи, а тебе правда удобно ездить на велосипеде в юбке?

Кристина опускает взгляд, осматривая клетчатый подол, и поправляет складки. Неужели Кириллу Романовичу так важно, как она катается? Но он выглядит вполне серьёзным, словно ему и правда интересно. Юбка достаточно длинная, свитер защищает от ветра, а кеды не скользят по педалям. Кристину устраивал её наряд, пока про него не спросил Кирилл Романович. Она пробует смущенно объяснить:

– Обычно мне удобно. К тому же я ведь не спрашиваю вас, не холодно ли вам в одной футболке. О! Кстати! Хотите чай?

Чай – самая безобидная вещь на свете. В нём только тепло и уют, который можно делить пополам, даже если вы совсем далеки друг от друга – так всегда говорила мама. Кристина вздыхает: ей хотелось бы быть чуть ближе. Пить вместе чай, касаясь даже не пальцами, но лёгким ветром и тлеющими травами. Хотя бы так! Не говоря уже о большем. Взгляд Кирилла Романовича пробегает по ней, а вопрос сбивает с толку:

– В нём есть виски?

– Э-э-э… нет…

Только ей показалось, что она может быть спокойна рядом с ним, как снова смущается. Интересно, а ощущает ли Кирилл Романович её магию, вот-вот готовую сорваться с кончиков пальцев и разлететься мелкими брызгами? Его-то Кристина чувствует.

– Да ты просто образчик здорового образа жизни! – Он улыбается. – Прости за колкость. Это всё утра, не люблю их.

– Прямо как моя сестра. Она тоже ворчит, даже если просыпается поздно. А потом пьёт не меньше литра кофе.

– Понимаю! Что ж, я с удовольствием попробую твой чай. И нет, мне не холодно. Видимо, из-за своей магии мне всегда жарче, чем остальным.

– Как же вы тогда выносите летний зной?

– С трудом. – Он подмигивает и берёт термос.

Пьёт аккуратно, маленькими глотками. В уголках льдисто-синих глаз застыли тени бессонных ночей и тревога, а лучи солнца наполняют воздух каким-то нереальным сиянием. Кристина задирает голову и смотрит на ветви сосен, пытаясь справиться со смятением.

Всё это время она выстраивала невидимую границу между ними из кирпичей «студент» и «преподаватель». Сейчас же, вне стен Академии, когда вокруг вздымается осенний лес, эта граница растворяется, как невесомый туман на рассвете. И вместе с этим исчезает уверенность, что Кристина сможет легко отречься от своих чувств. Она не может удержаться и снова смотрит на него: обнажённые жилистые руки, кожаные браслеты на запястьях, кончик геометрической татуировки. Ей кажется, что Кирилл Романович чувствует её взгляд, поэтому быстро отводит его. Высматривает среди веток белок, которых здесь часто можно встретить. Хоть как-то отвлечься!

Но воображение отлично запечатлело и узор вен, и маленький шрам на тыльной стороне ладони, и свежий ожог на запястье.

– Спасибо, вкусно, – голос Кирилла Романовича заставляет вынырнуть из омута мыслей. – Ну что, не хочешь со мной прокатиться?

Надеясь, что не очень покраснела, Кристина переводит взгляд обратно на него. Он выглядит… обычно. Часто вокруг Кирилла Романовича вспыхивают искорки или сгущается темнота, но сейчас перед ней молодой мужчина на пробежке. Возможно, ему нужна такая обыденность, что-то простое и лишённое дымчатого шлейфа магии.

Не в силах устоять перед соблазном провести наедине ещё несколько минут, спрашивает:

– А вам не тяжело бежать рядом с велосипедом?

– Нет, Кристина, мне не тяжело, – вдруг непривычно тепло улыбается он и чуть задерживает на ней взгляд. Возвращает термос, который легко встаёт в подстаканник. – Я буду только рад проводить тебя.

* * *

Кириллу нравится бежать под шорох велосипедных шин. Это последнее утро перед долгим рейдом в тени, и голова забита делами: нужно запастись маслами для кинжала, проверить набор зелий, передать план лекций преподавателю, который будет его замещать. И Кирилл наслаждается пробежкой, тем более воздух вокруг Кристины напоён свежестью весенних дождей.

Тропинка слишком узкая для двоих, и Кристина быстро сворачивает на широкую аллею. Кирилл легко догоняет её и экономными прыжками бесшумно скользит рядом. Легонько щёлкают педали, пахнет соснами, а солнце заливает лес, и сейчас даже хочется надеть солнечные очки. Кристина вдруг нарушает молчание:

– Мне всегда казалось, что бег и курение несовместимы.

– Здоровый образ жизни вообще мало с чем совместим. Рано или поздно даже его поклонники умирают.

– Зачем тогда бегать?

– Тебе интересно или это какие-то вопросы с подвохом?

Она опускает взгляд, смотрит на то, как колёса проезжают по сосновым иглам. Действительно, сначала сам предложил её проводить и навязал свою компанию, а теперь не готов ответить на простой вопрос. Кирилл невольно любуется, как ловко Кристина справляется с корнями, когда те попадают под шины, как придерживает скорость, чтобы ему было удобнее. И поясняет:

– Магия стражей требует силы и выносливости. Я много занимаюсь, чтобы не терять форму. И с заклинаниями, и с кинжалами, и даже бегаю. Тем более что земля придаёт сил, хотя с такой магией я хуже обращаюсь.

Кристина бросает на него удивлённый взгляд. Может, ещё не сталкивалась с магией, отнимающей все силы, от которой хочется упасть и никогда не вставать? Лучше бы никогда и не пришлось. Или такое недоумение от его развёрнутого ответа?

Они сворачивают на асфальтовую дорожку, скоро появятся ворота Академии, и Кириллу жаль, что время пролетело так быстро. Лес с шуршанием пожухлых листьев и золотом солнца зовёт остаться.

И опять Кристина удивляет вопросом:

– Мир теней действительно такой мрачный и страшный, как вы рассказываете? Или в нём есть место для красоты?

Кирилл отвечает не сразу, задумывается. Есть тайны, о которых лучше не знать студентам, но никто из них никогда не спрашивал о красоте мира теней.

– Те места, куда приходится ходить по службе, да. Но есть и другие… слои. Помнишь, я рассказывал, что есть глубокие и редкие тени? – Она кивает, и Кирилл продолжает: – В редких слоях можно встретить удивительные пейзажи. Некоторые стражи даже живут среди покоя сумрака. Один мой друг как-то нарисовал серию гравюр. И добавил к ним описание. Как же там было? А, вот: «Поля, на которых цветут травы и цветы всех полутонов чёрного; закаты распускаются сизыми туманами и молочной белизной. И деревья с корой цвета маренго качают антрацитовыми листьями».

Перед глазами проплывает мир теней, каким Кирилл редко его застаёт. И всё же – вопрос Кристины напомнил ему о тех краях, которые полнятся безмятежным покоем. Где переплетаются красота цвета серого камня и вздыбленной пены.

– Я хотела бы там побывать, – её голос звучит едва ли не мечтательно, и Кириллу тут же становится тревожно. Нет! Не хватало ещё, чтобы и она тоже исчезла.

– Кристина, запомни, – он знает, что голос звучит резко, но иначе не может, – никогда, слышишь? Никогда не ходи в мир теней. Кто бы тебя ни звал и что бы тебе ни обещал. Даже со стражем. Это больше, чем смертельная опасность.

Кристина притормаживает, чуть не сбивается, и Кирилл невольно придерживает руль её велосипеда. Ну вот! Он не хотел её напугать, просто… чёрт возьми, да за этим просто скрывается куда больше, чем он готов признать!

– Даже с вами? – совсем тихо спрашивает Кристина и смотрит прямо на него. Вот так открыто и смело, и Кирилл чувствует некоторую оторопь.

– Я такой же страж, как и остальные, – резко отвечает Кирилл, не сводя с неё пристального взгляда. – Со мной не безопаснее и не проще.

– Но о вас говорят как о самом сильном.

– Не всему стоит верить.

Ведь однажды он не справился.

Кирилл убирает руку с руля и отстраняется. Его магия почти видима, сотканная из дыма костров и вечерних сумерек. От утреннего спокойствия не осталось и следа. Настроение резко портится, и ни лес, ни солнце, ни эта прогулка больше не радуют. А может, дело в том, что Кириллу жаль: в ближайшую неделю ему всё это не светит, как и сбивающие с толку вопросы, как ощущение лёгкой магии, когда рядом Кристина, как и…

Да что с ним? Кирилл собирается:

– Не связывайся с магией, от которой шарахаются остальные. Она не для нежных созданий вроде тебя.

– Я сама выберу, что мне подходит и с чем иметь дело. – Кристина совсем замедляет ход и останавливается. Она не смотрит на него, но её голос звучит твёрдо: – Я всегда видела только одну сторону магии. Колдовство для вкусного ужина, для того, чтобы вышить узорные кружевные салфетки, для игры света в лампах. А мне хотелось… заглянуть за эту простоту. Ощутить силу, которая когда-то принадлежала самой природе и двигала горы и моря.

Она перебирает пальцами в воздухе, и по ним струится вода, скручиваясь в спирали, переливаясь солнечными бликами. В осеннем лесу – дурманящий голову ветер весны.

– Стать морем, ветром, шумом дождя, прикоснуться к свету.

Кристина сжимает кулак, и магия схлопывается. Кирилл замирает, овеянный запахами весны и прикосновением ласкового ветра. Будь он смелее в желаниях, попросил бы повторить. Её магия завораживает. Кристина робко улыбается, поднимая на него глаза. Какие же они… как лесные травы.

– Глупости, правда?

– Нет, – серьёзно говорит он и моргает несколько раз, выныривая из наваждения. – Нельзя назвать глупостью то, что даровано нам по праву рождения. У тебя есть задатки сильного мага. Тебе не подходят заклинания для вязания и чаепития.

– Мне приятно это слышать. От вас, – несмело улыбается она.

– Кристина…

Он хочет сказать ей, что его не будет неделю, чтобы никто не пропал, что им поставят замену, что иногда он готовит лекции, думая о ней, что он обязательно вернётся. Но слов не находит. Или смелости на них.

– Вы носите его. – Она кивает на амулет на шее. – Это хорошо.

– Конечно. Это же твой подарок. Он точно принесёт удачу.

Кирилл делает шаг, сам не особо понимая, для чего, но Кристина вдруг отворачивается:

– Вы правы. Нам пора.

Она отталкивается от земли и берёт разгон, а Кирилл, смахнув наваждение, спешит за ней. Под ногами твёрдая осенняя земля, шуршат красно-оранжевые листья. Кирилл с Кристиной держатся наравне до чёрных кованых ворот Академии, а после, не сговариваясь, сворачивают к велостоянке.

– Спасибо за прогулку. – Кристина аккуратно слезает с велосипеда и начинает возиться с замком. Её щёки раскраснелись, прядь волос упала на лицо, и Кирилл едва не тянется, чтобы убрать её.

– Может, стоит чаще по утрам выбираться в лес. Теперь я знаю, что там встречаются фейри.

– И мрачные стражи.

На миг они замирают в тишине утра, сблизившись на лесной прогулке. Но тут же эти хрупкие ощущения разбиваются окриком со стороны оранжереи:

– Кри-и-и-и-с! – Оттуда машет незнакомая девушка в рабочем сером комбинезоне, испачканном землёй. – Сюда! Кажется, опять настройки слетели! Нужна твоя помощь.

– О, бегу! Кирилл Романович… до встречи на занятиях.

– Как всегда, в четыре.

Кирилл смотрит, как Кристина спешит на крик подруги, оставляя за собой маленькие завихрения воздуха с голубоватым светом. И ему ничего не остаётся, кроме как признать права начавшегося дня со всеми его заботами и срочными делами.

Глава 3

Осенний ветер треплет волосы. Николай откидывает их со лба и плотнее запахивает пальто, чтобы скрыть ремень с ножнами и набедренную сумку с порошками и маслами. Многие стражи полагаются на магию и кинжалы, а вот Николай предпочитает сочетать заклинания с зельями. И даже носит с собой маленькое зелье, исцеляющее раны.

Тени травят саму магию.

После них заклинания не слушаются, а яд просачивается под кожу, оставляя на ней пятна будто от сажи, которые зудят, и ноют, и тянут. А порой и кровоточат так, что не остановить. Маг истощается и может умереть, если не выгнать этот яд.

Стражей же учат другим заклинаниям. Учат защищать кожу маслами и щитами, уворачиваться от стремительных существ, отыскивать в мире теней особые травы и корешки, на которых можно делать кровоостанавливающие настои. Николай ещё со времён учёбы интересовался алхимией, но понял, что заниматься только ей одной не хочет. Поэтому выбрал путь стража, но эксперименты с зельями не бросил, как и привычку брать с собой необходимый минимум.

Возможно, поэтому стражей недолюбливают и опасаются другие маги: мол, им доступны какие-то этакие тайны, которые они скрывают от всего магического сообщества. Конечно. Особенно как убивать теней. То-то набор в Школу стражей в этом году едва добрался до минимального количества учеников.

Николай на всякий случай проверяет телефон и едва заметно вздыхает. О студентах никаких вестей, и он считает это личным проигрышем. И каждый день ожидает, что исчезнет ещё кто-то. Рабочие чаты как всегда: стражи перекидываются сообщениями о прорывах, отписываются, кто вернулся со смены, подсвечивают подозрительные места для печатников. На Николая чуть не налетает какой-то прохожий, а он, засмотревшись на оповещения, поздно замечает. Так и теней пропустит. Убрав телефон во внутренний карман пальто, Николай осматривается. Серый пасмурный день навис над городом свинцовой тяжестью, ветер обещает скорый дождь. Здесь, в преддвериях Москва-Сити, ведётся очередная стройка, слышится шум бетономешалки и того, как что-то варят и сверлят. Вздымается вдалеке пыль, где-то сбоку грохочет электричка.

Для Николая Москва вот такая. Шумная, с рокотом машин и поездов, в вечном движении, с искрами, что сыпятся с рельсов, с запахом сварки, и в этом тоже есть своя стихия: самого мегаполиса. А магия – невидимый инструмент, по какой-то причине доступный только некоторым. И жители Москвы вовсе не догадываются, что каждый день по городу рассыпаются стражи, пытаясь уберечь их от опасности и тех тварей, которые, столкнувшись с обычным смертным, выжгут в нём жизнь и заберут её без жалости.

Николай останавливается под мостом. Улица перегорожена решётками и оранжево-белыми конусами, но вроде бы точка та самая. В ожидании Аманды Николай на всякий случай проверяет, нет ли здесь тонких мест – таких, где могут прорваться тени, например, учуяв следы ритуала, пролитую кровь или где раньше уже вскрывали печать. Иногда Николай думает, что за столько веков граница между этим миром и миром хаоса давно стала решетом. Печатник из него никакой, но он мог отметить на карте опасные точки.

Впрочем, сейчас здесь всё спокойно.

Николай видит, как Аманда выходит из такси, но силуэт чуть размывается: видимо, на ней отводящее взгляд заклинание. Как опытный маг воды и воздуха, Аманда отлично умеет обращаться с ними. Сухопарая, подтянутая, чуть за сорок, с ёжиком белых волос и раскосыми глазами, она напоминает Николаю змею: ловкую, хитрую и в то же время мудрую. Она много лет возглавляет Бюро магического порядка и следит, чтобы маги не привлекали к себе лишнего внимания. Вместе с Николаем они тесно сотрудничают: её ребята быстро устраняют следы теней и заклинаний после прорывов, готовят пресс-релизы, договариваются, чтобы стражи охраняли концерты или выступления, и оформляют разрешения на магические лавки под видом обывательских магазинов. Именно в Бюро работают те, кто знает про мир магов, но таковым не является. Аманда присматривает и за магами Управления, чтобы они не оставляли где ни попадя артефакты или проводили ритуалы вдали от глаз. С Николаем они сошлись на любви к «Егермейстеру» и неприязни к закостенелости Управления.

Пару дней назад Аманда написала, что им надо встретиться.

Николай приветствует её коротким кивком и переходит сразу к делу:

– Это прямо здесь?

– Нет, дорогой, придётся прогуляться. – Аманда надевает солнцезащитные очки с синими стёклами и идёт вперёд. – И будь наготове. Знаю, сейчас скажешь, что ты всегда готов, но всё же. Не нравится мне то место.

– Там есть тени? – уточняет Николай и следует за ней. Пальцы откидывают полу пальто и ложатся на рукоять кинжала, лезвие которого смазано маслом.

– А я не могу понять, – загадочно отвечает Аманда и показывает на светофор. – Нам туда. Держись рядом.

Николай раздумывает, не начать ли задавать вопросы, а потом решает подождать. У него нет причины не доверять Аманде, да и сначала лучше взглянуть на то, что привлекло её внимание. Может, стоило взять с собой Кирилла? Возможно, всё дело в его сделке, но он, как никто другой, отлично чувствует тени и не просто так носится по городу бешеным псом, когда не занят в Академии, – ищет, где они могут появиться. Николай досадливо морщится. Как будто он не справится сам. Или как будто Кириллу нечем заняться.

Да и Аманда знает боевые заклинания. Несколько лет назад она оказалась рядом с прорывом и отбивалась как могла, пока не появились стражи. После этого Аманда полгода проходила реабилитацию и даже на пару месяцев оставила Бюро под управление своего заместителя, Димы Мойовы. И ворчала, что Николай вздумал навестить её в больнице, когда она так неприглядно выглядит.

Аманда уверенно идёт вперёд, сворачивает в проулок между высотками в стороне от Сити. Каждая башня носит яркое название, но Николай не знает ни одного. Они ныряют под красно-белую ленту на территорию стройки. Здесь ярче ощущается запах горячего железа и влажной взрытой земли. Николай собирается: он чувствует опасность, хотя не может объяснить, откуда та исходит.

– Возьми меня за руку. – Аманда протягивает ладонь. – Давай же.

Николай сжимает сухие пальцы и шагает за Амандой, которая чертит в воздухе малую печать, которой открывают проход на изнанку Москвы. Такая есть у всего мира людей, будто чёрно-белое отражение, где нет жизни, а здания созданы из дыма и чернил. Сам же мир теней – отдельный, и пройти в него можно как через преддверье, так и открыв печать напрямую.

Николай чувствует запах соли и водорослей, который сбивает с толку. Откуда бы? Это Москва, она пахнет рекой, бензином и утренним кофе, а не морем. Но тут он едва не спотыкается, потому что они оказываются в ином месте. Туман клубится под ногами, шум стройки стих.

Перед ними высится тёмная башня, похожая на одну из тех, что в Сити, только стёкла матово-чёрные, а у входа вьётся то ли дым, то ли туман. Никого нет. Не суетятся строители или офисные работники, не видно машин и такси. Николай хочет подойти ближе, но Аманда крепче сжимает его пальцы:

– Не подходи ближе. Может быть опасно.

– Хм, я не чувствую теней.

– Ты же не Кирилл.

Николай молчит и внимательно осматривает высотку: тёмный шпиль на фоне свинцового неба, и жизни нет за этими окнами. Да и вообще здание выглядит заброшенным и недостроенным. Впрочем, его сейчас интересует, есть ли здесь опасность. Аманда поднимает с земли камешек и заклинанием отправляет его в полёт в сторону здания. Короткая вспышка: камень разлетается на мелкие кусочки. Значит, тут щиты… какие? Николай всё-таки подходит ближе и, вынув из памяти какой-то простейший узор печати, проводит пальцами перед собой, и в воздухе остаётся след из зеленоватых искр. Николая чуть не сдувает порывом ветра, ледяного и солёного. Быстро справившись с удивлением, он тут же закрывает печать – теми же движениями. И отступает.

– Чертовщина какая-то. Я не понимаю. Башня вроде стоит на изнанке Москвы, но тут даже от простой печати такой проход открывается… и так близко к людям.

– Что, не понравилось? Вот и мне. – Аманда подходит ближе и задирает голову в пасмурное небо. За стёклами очков не разобрать её взгляда. – Я не была уверена, это по части Управления или твоей. Видимо, всё-таки тени.

– Похоже на то. – Николай оглядывается, пытается разглядеть в этом месте самих теней, будто те вот сейчас вырастут из-под земли. Такое тоже бывало. – Я попрошу печатников посмотреть.

– Нехорошо, что эта штука торчит посреди города, – цокает языком Аманда.

– А как ты вообще её нашла?

– Ну как. Я ведь тоже люблю этот город. И мои ребята часто шарятся по всей Москве, только ищут не теней, а то, что может вызвать подозрение у обывателей. Один особо любопытный парень решил облазить Сити.

Оба молчат. Николай размышляет, кого лучше сюда отправить. Кирилла бы, но он по уши занят. Пусть сначала посмотрят печатники, значит, попросит их главу. А потом уже подумает, что делать дальше.

В кармане пиджака вибрирует телефон, и Николай тянется за ним. А, напоминание о встрече с Управлением, вот же пакость какая. Но делать нечего, на то он и начальник Службы, чтобы тратить время на очень важные совещания. Аманда смотрит с лёгким сочувствием и осторожно отступает от башни. Она двигается мягко, почти неслышно, Николай за ней. Они расходятся у светофора перед Сити: Аманда предпочитает такси, а он сам – метро и ходить пешком, поэтому его путь лежит к электричке до Беговой, а потом – в Службу. Чертовски хочется кофе.

Служба стражей занимает старинный особняк на одной из набережных Москвы – ровно напротив Управления по делам магов. Николай всегда считал, что Шорохов организовал Службу именно так, чтобы мозолить глаза тем, кто многие десятилетия считал стражей отбросами, несмотря на все сражения с тенями.

Николай как-то отыскал в Архиве старинные фото особняка, находившегося под юрисдикцией Управления. Если снаружи здание выглядело прилично, то внутри царила разруха. И как именно Шорохов умудрился завладеть им, Николай так и не узнал.

В холле Службы звучит ненавязчивая музыка, в которую вплетается треск костра в лесу и голоса птиц. Пахнет потухшими спичками, дымом от трав и кожей; у одной из стен на полу вычерчены сложные узоры печатей – такие же узоры наносятся на медальоны стражей и помогают экстренно вернуться в Службу, но Николай предпочитает этим не злоупотреблять. Можно ненароком привлечь внимание теней.

После встречи с Амандой он торопится в свой кабинет: коротко кивает печатникам и стражам, замечает, что в одном из конференц-залов обсуждают карту прорывов; слышит операторов горячей линии стражи, которые принимают срочные вызовы. Коридоры освещены лампами, в которых пляшет огонь: стражи любят смешивать древние стихии с современными технологиями, хотя находятся и противники такого подхода. Иногда Николаю кажется, что Служба – это свой особенный мир, который пахнет маслом и искрами, гудит вибрациями от заклинаний, пышет пламенем. Мир, порученный ему.

Николай входит к себе и быстро снимает пальто. Ставни на окнах плотно закрыты, и только пламя в лампах оранжевым светом озаряет кабинет: массивный дубовый стол, перед которым полукругом стоят несколько глубоких кожаных кресел, книжный шкаф и отдельный стеллаж – под инструментарий для алхимии. Там же скрыты и пузатые бутылки с крепкими ягодными настойками. Для особо тяжёлых дней.

Некоторые стражи сравнивают его кабинет с подобием подземелья или пещеры: в вечном полумраке, без дневного света – что неправда, ставни часто распахнуты – да ещё этот странноватый землистый запах, к которому примешивается вонь от реагентов. Но Николай действительно любит вот так. И даже не так давно и в спальне в квартире повесил шторы блэкаут. Порой они помогали уснуть – без кошмаров.

Он садится в мягкое кожаное кресло и, прикрыв глаза, откидывается на спинку. Пара минут тишины перед тем, как нырнуть в отчёты, встречи и вести из города.

Виски ломит. Тянет левое запястье. Как же чертовски глупо это ощущать! Ведь три года как всё выжжено, и теперь каждый сам по себе, так почему же вдруг болит? Это несносное саднящее ощущение так некстати отвлекает и, что хуже, напоминает о прошлом. Ерунда, пройдёт, особенно если выпить обезболивающее, сделав вид, что всё из-за головной боли. А что сердце шипит от досады и одиночества, так это от усталости. Впрочем, хватает и тех, кто скажет, что у Николая Поулга вовсе нет сердца.

В дверь стучат. Николай негромко откликается и смахивает назойливые мысли, как мух. Не до них сейчас.

В кабинет входит банда: до встречи с Управлением десять минут, а Николай просил всех собраться пораньше. По креслам рассаживаются Сергей, глава печатников, Яна, старшая над стажёрами и одна из лучших стражей, и Варвара, его секретарь и хранитель Архива, которая тут же предлагает кофе. Николай кивает и коротко приветствует каждого. Сергей, мужчина пятидесяти лет с широкими плечами и коротким ёжиком светлых волос, смотрит исподлобья и глухо отзывается коротким «здрасьте». Прокашливается, достаёт пачку сигарет, но не закуривает. Именно с ним Николай так и не смог найти общий язык за все годы службы.

Сергей относится к той породе прожжённых специалистов, которые считают, что и в тридцать ты ещё юнец, а опыта набираться и набираться. Он хорош в печатях как никто, но не любит делиться схемами, которые придумывает сам. У Сергея жена и двое сыновей, но он часто задерживается в Службе и уходит даже позже Николая. Он очень уважает Шорохова и ждёт, когда же тот вернётся.

Яна же совсем другая. Когда Николай с Кириллом выпустились из Школы стражей, оба были уверены, что после Шорохова и его тренировок знают всё. Но Яна показала им совсем иную Москву – в ней копошились тени, в ней приходилось изворачиваться, чтобы не только уничтожить их, но и не навредить остальным. Яна учила уважать покой мирных жителей в то время, как Шорохов плевать хотел, какие будут потери, главное – уничтожить теней. А её мудрые советы им не раз помогли.

В свои сорок пять Яна выглядит куда моложе своего возраста, сохраняет юношеский задор, красит пряди в красный и легко находит общий язык со свежеиспечёнными стражами, которые рвутся в бой. А ещё обладает роскошной фигурой, носит косу ниже пояса и набор кинжалов, сделанных на заказ. И каждый вечер после работы на набережной её ждёт муж с пирожками, которые печёт сам.

– А Кирилл-то? Будет? – Сергей щурится и упирается локтями в колени.

– Нет. Занят. – Николай хочет успеть проверить почту от него и благодарит вернувшуюся Варю с подносом с кофе. Повинуясь изящным движениям её рук, чашки левитируют и опускаются рядом с каждым. – Соня вот-вот будет. Если у вас есть для меня новости, делитесь. Что в городе?

– С каких пор об этом отчитываются печатники? Да как обычно. Тут-там прорывы. Тут-там стычки. Ничего этакого. – Сергей смотрит на чашку с кофе, но не притрагивается.

– Их больше. И теней, и точек, где они входят, – чётко говорит Яна. – У меня три выезда со стажёрами. Ребята толковые, но без ранений не обошлось. Отловили несколько на Фрунзенской набережной, потом в Филёвском парке и на Южной. Я тебе пришлю координаты, пусть печатники поработают. – Закончив, она с явным удовольствием берёт чашку и дует на маслянистый кофе.

– Мы работаем, – цедит Сергей.

– Не сомневаюсь, – спокойно отвечает Николай. – Давайте так: если есть любые странности в городе, вы тут же говорите о них мне.

Сергей продолжает сверлить взглядом кофейник, а Яна пожимает плечами так, что Николай легко считывает: «Я-то скажу, ты знаешь». Откровенно говоря, его сейчас больше волнует Академия – именно там пропадают студенты. Бесследно. А ему нечего даже сказать их родителям и близким! Как нечего было сказать тем стражам, которые пришли много лет назад в их дом. Нет, сейчас он не будет об этом думать.