Флинг E-Book

Мюррей

• Herausgeber: Инспирия
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 400

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Тара полюбила Колина с первого взгляда. Колин полюбил Тару с первой ссоры. Они были уверены, что созданы друг для друга, но спустя шесть лет брака их чувства притупились. Не сговариваясь, супруги скачали «Флинг» - новое приложение, способное найти идеальную пару, подходящую под все критерии, и с головой бросились в переписки с таинственными незнакомцами. Сумеет ли их брак выдержать подобное развлечение?

Leseprobe

Джозеф Мюррей Флинг

Моим замечательным родителям, Кэтлин и Финиану, которые научили меня тому, что у всего есть причина.

Cupcake. Бестселлеры Буктока. Джозеф Мюррей

Joseph Murray

FLING

Copyright © Joseph Murray 2023

This edition is published by arrangement with Marianne Gunn O’Connor Literary, Film & TV Agency and The Van Lear Agency LLC

Перевод с английского Сергея Самуйлова

Иллюстрация на обложке Катерины Киланянц

Во внутреннем оформлении использована иллюстрация © moroz_stock / Shutterstock.com / FOTODOM. Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Самуйлов С., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Синхроничность (сущ.)

1. Совпадение во временном промежутке нескольких событий, не имеющих общих причин, но объединенных новым смыслом.

Карл Юнг

2. Необъяснимое и наполненное глубоким смыслом совпадение, которое волнует душу и предлагает человеку иной взгляд на собственную судьбу.

Фил Козино

Глава 1

– Пойдем домой, – взмолилась Тара.

Она чувствовала себя так, словно ее жизнь только что закончилась. Справа от нее, пытаясь переварить ошеломляющую новость, неподвижно сидел ее муж Колин. Оставшийся за своим столом доктор Уайт объяснял, что перенос эмбрионов оказался неудачным и, таким образом, их третья попытка ЭКО провалилась.

В этот момент Таре показалось, что время остановилось. Она не слышала никаких слов – лишь странный звон в ушах, как будто где-то поблизости только что взорвалась бомба. Смысл сказанного доктором Уайтом до нее не доходил, заблокированный пронзительным гулом поражения. Впрочем, и не понимая слов, Тара была в курсе, о чем идет речь. На этом этапе она знала весь этот треп наизусть и поняла все в тот миг, когда увидела уже знакомое усталое, извиняющееся выражение на лице доктора Уайта, говорящее, что ее мечта о материнстве останется нереализованной.

– Домой? – Колин повернулся к ней. – Да ведь мы буквально только что приехали!

– Понимаю, вы разочарованы… Но будьте уверены: надежда еще есть, – неубедительно, словно зачитывая текст с телесуфлера, сказал доктор Уайт.

– Извините, доктор, но я больше не могу этим заниматься, – сказала Тара, хватая свою сумочку. – Не сочтите за грубость, но я просто очень хочу домой.

– Тара, нам нужно знать, какие еще есть варианты, – обратился к ней Колин, явно расстроенный желанием супруги уйти.

– Колин, мы знаем, как это бывает. Мы сейчас в той точке, когда все снова начинается с нуля. Это возвращение к исходному положению.

– Могу сказать, что многие пары не добиваются успеха с процедурой ЭКО до четвертой, а иногда и пятой попытки. У нас была одна пара, у которой ничего не получалось до восьмого раунда, – объяснил доктор Уайт.

Тара вздрогнула. Сама мысль о том, что ей придется проходить через это испытание еще раз, не говоря уже о многократном повторении, представлялась ей невыносимой. Колин постоянно твердил, что в третий раз все будет хорошо. Проблеск надежды еще сохранялся после провала первой и второй попыток, и ему почти удалось убедить ее в успехе. И вот она здесь – в третий раз подряд переживает худший в своей жизни опыт.

– Доктор, я думаю, нам пора признать, что мне не суждено стать матерью, – с тяжелым сердцем сказала Тара.

– Прекрати такие разговоры! – недовольно поморщился Колин.

– Да ладно тебе! Мне почти тридцать семь. На данный момент мои яйцеклетки – это, по сути, перекати-поле.

Доктор Уайт едва не рассмеялся, но Колин бросил на него неодобрительный взгляд.

– Тара, это всего лишь третья попытка. Давай, на четвертый раз точно сработает!

– Колин, ты говоришь это каждый раз. А через несколько лет будешь твердить, что удача приходит на пятнадцатый. Мы уже потратили тридцать тысяч! Нам нужно перестать выбрасывать деньги на ветер, – сказала Тара, глядя на дверь и собираясь уходить. Она чувствовала, что задыхается.

– Ну, может быть, у них есть программа лояльности или что-то в этом роде… – Колин с надеждой взглянул на доктора Уайта.

– О да, Колин, мы просто купим абонемент на выходе – и наш следующий визит будет бесплатным. Мы говорим о моих яйцеклетках, а не о чашке кофе! – Тара закатила глаза. – В любом случае, им наплевать на нашу лояльность. Они продали нам эти дурацкие дополнительные опции, от которых нет никакого толку.

– Ну вы же выбрали пакет премиум-класса, – объяснил доктор Уайт.

– Да, и что мы можем предъявить в подтверждение? Я имею в виду, что нам с этим сделать? Сложить в гребаную сумку и носить с собой? Или надеть топ с надписью «Я попробовала ЭКО и получила вот эту паршивую футболку»?

– Тара, мы говорим о серьезных вещах, – хмуро заметил Колин.

Она знала, что ведет себя нелепо. Но также знала, что если не засмеется, то заплачет. А плакать не хотелось. Тара проходила через эту чепуху достаточно много раз, чтобы понять, какой это фарс. А раз так, у нее было полное право смеяться.

Вот во что все вылилось – в одну большую шутку.

– Я полностью понимаю ваше разочарование, Тара, – сказал доктор Уайт. – Но нельзя приготовить омлет, не разбив яйца.

– Что ж… Извините, доктор, но я заказала оплодотворенные яйцеклетки, а не омлет, – подытожила Тара, вставая. – А теперь извините, но я действительно хочу домой. – Она повернулась и вышла из комнаты, полностью взяв решение на себя.

Колин вздохнул и вяло поднялся со стула.

– Уверен, в конце концов она придет в себя, – сказал доктор Уайт.

– Вы явно не знаете мою жену… – ответил Колин, следуя за ней к машине.

На обратном пути Тара пыталась молча переварить новость. Она не желала говорить об этом, а просто хотела вернуться домой. Прислонившись к окну и накручивая на палец прядь пепельно-русых волос, она с раздражением отметила, что небо в этот день бесконечно голубое, доведенное до совершенства обилием оттенков. Ну конечно, небо не может не быть ясным в тот единственный день, когда ей хочется дождя! Когда оно должно плакать, потому что у нее слез не осталось… Появись на нем хоть облачко, она восприняла бы его как знак того, что во всем плохом есть что-то хорошее.

После неудачи с первой процедурой ЭКО Тара пережила эмоциональный крах. Помимо того, что она так и не забеременела, Тара оплакивала миллионы не сбывшихся возможностей. Вторая неудачная попытка напоминала первую, но слезы были уже от гнева, а не от отчаяния. Однако на этот раз все вышло по-другому. Тара не чувствовала ни грусти, ни злости. Вообще ничего! Ее грудь заполнила всепоглощающая пустота. Она внезапно поймала себя на том, что подвергает сомнению всю свою систему убеждений. Мир Тары порой казался сложным, но его краеугольным камнем всегда была вера в судьбу.

Тара искренне верила, что у каждого есть свой путь, предопределенный свыше. Она отказывалась принимать научную теорию о том, что жизнь – это набор случайностей. По ее мнению, при такой точке зрения все вообще теряет смысл. В конце концов, Вселенная началась с хаоса, а потом в ней каким-то образом сформировался спонтанный порядок.

Это было единственным доказательством, в котором она нуждалась: значит, где-то в мире есть сила, превосходящая ее собственную. Отец Тары, Пэдди Фитцсимонс, был набожным католиком вплоть до своей кончины, а мать, Шеннон, – известной целительницей и экстрасенсом. Так что Тара представляла собой необычное сочетание религиозного и духовного. Она верила в высшую силу, но видела ее, скорее, как поток энергии, а не бородатого дедушку в небе. Она знала, что у нее нет ответов на все вопросы, но верила в веру. Независимо от того, кто как это называет: фатумом, Божьим планом, роком, провидением или предначертанием судьбы, – в итоге все возвращается к тому, что всегда говорила ей мать.

Все происходит по какой-то причине.

Но в чем причина? Почему Вселенная препятствует осуществлению ее мечты? В представлении Тары это могло значить только одно: Вселенная совершенно ясно говорила ей, что быть матерью – не ее предназначение. А значит, у нее нет другого выбора, кроме как прислушаться. Проглотить эту пилюлю было трудно, но Тара знала, что сопротивление ни к чему не приведет. Четвертая попытка означала бы, что она плывет против течения судьбы. И хотя Тара с первого дня сказала Колину, что попробует только три раза, она знала: он ее решения не примет.

Мысли потекли в прошлое, к тому вечеру, когда она встретила Колина. В то время Тара училась в дублинском Тринити-колледже, но всегда возвращалась домой в Голуэй, чтобы поработать по выходным в пабе «О’Мэлли». Одной судьбоносной ноябрьской ночью туда забрел молодой человек, заказавший пинту «Гиннеса». Тара полагала, что увидит мужчину гораздо старше себя, но когда обернулась… Это был он, парень ее мечты! До невозможности красивый, с короткими каштановыми волосами и глазами цвета океана, в которых можно было утонуть.

Вот тогда Тара впервые испытала то, что, как она полагала, называется синхроничностью, – удивительное ощущение, напоминающее одновременно дежавю и женскую интуицию. В животе запорхали те самые бабочки, по рукам побежали мурашки, а на затылке шевельнулись волосы. Она как будто настроилась на скрытую частоту Вселенной и внезапно подключилась к более глубоким вибрациям жизни. Ее духовный компас дал понять, что она на верном пути, назначенном ей судьбой. Все сложилось, и Тара оказалась в нужное время в нужном месте – том самом, единственном, предназначенном только ей.

Она влюбилась в Колина с первого взгляда. Она уже принадлежала ему в тот момент, когда бокал пива был употреблен согласно назначению. «Из всех пабов во всех городах Ирландии ты должен был зайти в мой», – сказала она Колину. Вопреки голосу рассудка девушка отбросила осторожность и забралась на заднее сиденье его мотоцикла, чтобы добраться до пирса Ниммо. Когда Колин поцеловал ее в мерцающем лунном свете, она растаяла в его объятиях, сдавшись без боя и с полной готовностью.

Позже той ночью она тайком затащила его в свою спальню. Несмотря на то что они только познакомились, она была готова отдаться ему полностью, как и делала потом всю оставшуюся жизнь. В то время ее чувства не были логичными, но чутье всегда подсказывало Таре, что она на правильном пути.

За все время ЭКО это ощущение правильности выбранного пути не возникало у нее ни разу. В глубине души Тара сознавала, что этому не суждено случиться. И хотя мечте стать матерью пришел конец, она знала, что возьмет себя в руки и обретет новую мечту. Череда следовавших одна за другой неудач обогатила ее разве что отвратительным жизненным опытом. Теперь она ждала другой мечты, которая принесла бы бесконечную радость, а не сплошное разочарование. Пришло время перевернуть злосчастную страницу и начать новую главу, открывающую другие возможности.

Чувствуя себя неуютно из-за тишины в машине, Колин включил приемник и сразу настроился на «Радио Нова» – станцию, которую слушал с почти религиозным благоговением. Словно в насмешку из динамика зазвучала песня Depeche Mode «Enjoy the Silence».

– Давай, по крайней мере, поднимем себе настроение и послушаем ABBA, – вздохнула Тара.

– Может, все-таки обсудим варианты? – спросил Колин и выключил радио.

– Ну вот опять…

– Это всего лишь третья попытка. Успех строится на неудаче.

– Нет, правда: меня действительно не интересуют советы из книжки о самопомощи.

– А между тем именно так все и достигается! Никто никогда не получал желаемое без борьбы, просто поднимая руки.

– Знаю, у тебя доброе сердце, но есть предел тому, сколько неудач может вынести человек. Если однажды ты провалил экзамен, то, конечно, его можно пересдать, подготовившись получше. Но если ты завалил испытание трижды, не стоит ли подумать, что Вселенная дает тебе знак: этот конкретный предмет не твой? – спросила Тара, пытаясь объяснить мужу свою точку зрения.

– Ох, только, пожалуйста, не начинай! Эти твои знаки Вселенной – полная чушь.

– Никакая не чушь! Если из-за чего-то приходится страдать, если за что-то нужно бороться, значит, это не твое и твоим не станет. То, что предназначено тебе, мимо не пройдет. Так или иначе оно упадет тебе в руки.

– Нет, Тара! Жизнь – это борьба за то, чего ты хочешь, – стоял на своем Колин. – Стоит попробовать, так сказать, сделать последний выстрел.

– В том-то и дело, что это не просто выстрел. Это десятки уколов, гормональных инъекций… А мне сейчас нужно лишь одно – рюмка текилы.

– Все усилия окупятся, когда будет результат.

– Конечно. Есть таблетки от бесплодия, от которых становишься сумасшедшей. А еще нужно глотать двадцать разных витаминов каждое утро. Тебе легко сказать «давай попробуем еще раз», когда все, что от тебя требуется, – это наполнить чашечку!

– Ого, так это мой единственный вклад? – обиженно спросил Колин. – А кто делает тебе инъекции? Кому приходится иметь дело с перепадами настроения, когда ты принимаешь гормоны?

– Подумай хорошенько, прежде чем произнесешь следующие слова, – предупредила Тара, давая ему шанс отступить.

– Я просто говорю, что мы в этом деле вместе. Я прошел с тобой весь путь, – сказал он, разряжая ситуацию.

– Я знаю. Но это совсем другое дело! Речь идет о моем теле. Я просто не могу пройти через все это снова… Мы медленно отдаляемся друг от друга с тех пор, как начали это путешествие. Я хочу вернуть нашу жизнь! Я хочу вернуться к тому, чтобы быть собой, – объяснила Тара.

– Почему ты не можешь понять, что в конце концов игра стоит свеч? Наш шанс на успех – пятнадцать процентов.

– Да, но шанс на неудачу – семьдесят пять, – вздохнула Тара.

Математика никогда не была ее сильной стороной, но Колин знал, что если поправит жену, то только лишь укрепит ее доводы.

– Каковы бы ни были шансы, я знаю, что они у нас есть.

– Моя матка – не игровой автомат, Колин. Каждый раз, когда мы ставим десять тысяч на эту несбыточную мечту, то всегда проигрываем. А заведение всегда выигрывает, – отрезала Тара.

– Есть еще много вариантов повысить шансы! Например, если бы мы были готовы найти донора яйцеклеток…

– Я с самого первого дня говорю тебе, что хочу быть биологической матерью своего ребенка, – перебила его Тара.

– Ты его и родишь. По сути он будет твой. Какая разница, что это не твоя яйцеклетка?

– Ну для протокола: твои пловцы тоже не завоевали ни одной олимпийской медали. Я соглашусь на донорство яйцеклетки, если ты согласишься на донорство спермы, – сказала Тара, прекрасно понимая, что Колин отвергнет эту идею.

– Ты, должно быть, шутишь… Тогда я не буду отцом! – огрызнулся Колин.

– Хорошо. Тогда смешаем твою сперму со спермой двух других доноров, а потом, лет через двадцать, пригласим вас троих на свадьбу ребенка в Грецию и выясним, кто же все-таки отец, – предложила Тара.

– Я не дурак, Тара, и знаю, что на этом строится сюжет Mamma Mia! Ты постоянно заставляешь меня смотреть этот чертов фильм, – раздраженно сказал Колин. – Не понимаю, как ты можешь говорить об этом в таком шутливом тоне…

– Могу, потому что слез у меня уже не осталось. Мне хочется снова смеяться! С меня хватит неудач. Мы не можем продолжать делать одно и то же снова и снова, ожидая другого результата. Это буквальное определение безумия. Мне почти тридцать семь. Ради Бога…

– Только не надо мне вот этого оправдания! Твоя мать родила тебя в тридцать восемь.

– Это потому, что такова была ее судьба. Но это явно не мое. Очевидно, у Вселенной на мой счет другие планы. Может быть, я собираюсь получить степень магистра, или открыть собственный бизнес, или путешествовать по миру, или…

– Предполагается, что ты станешь матерью, – перебил ее Колин.

Тара вспыхнула от злости. Дело было не столько в том, что он сказал, сколько в том, как это было сказано. Она пыталась убедить себя, что располагает миллионом вариантов дальнейшего устройства жизни, но теперь муж намекает, что у нее есть своего рода женский долг – родить ему ребенка. Всякий раз, когда Колин отпускал подобные замечания, даже по ошибке, внутри нее словно щелкал переключатель.

– Это ты к тому, чем полагается заниматься женщинам, не так ли? Мое единственное предназначение – родить мужу ребенка, ты к этому клонишь? – спросила она, обжигая его взглядом.

– Я вовсе не это имел в виду. Господи, ты снова превращаешься в совершенно другого человека!

– Я Близнецы, Колин. И ты знал, что получаешь, когда женился на мне.

– Нельзя использовать знаки зодиака для оправдания всего на свете, – вздохнул Колин.

– Слышу глас Тельца! – Тара закатила глаза.

– Почему мы не можем просто обсудить другие…

– Колин, я знаю, ты хочешь продолжать, – перебила его Тара. – Но я приняла решение и больше не буду его обсуждать.

Именно в этот момент Тара почувствовала, что между ней и Колином образовалась невидимая трещина.

Долгое время они медленно отдалялись друг от друга, но теперь, когда у них не стало общей цели – создать настоящую семью, в их браке, как ей показалось, что-то изменилось.

В машине снова повисло молчание.

По дороге домой Колин поймал себя на том, что его глубоко беспокоит точка зрения Тары. Он не мог понять, почему она так быстро решила прекратить попытки завести ребенка, не учитывая при этом мнения мужа. Его как будто лишили права голоса по вопросу, влияющему на их дальнейшую жизнь. Бóльшая часть его сбережений ушла на ЭКО, и в случае отказа от дальнейших усилий получалось так, что эти деньги потрачены впустую. Но ведь мечта стоит любых затрат! Он не мог просто сидеть сложа руки, позволяя ей единолично определять их будущее.

Колин не разделял мистических воззрений Тары. Он часто в шутку называл себя атеистом-энтузиастом и считал, что люди – всего лишь крошечные пылинки, живущие на камне, плывущем в космосе. Многие находили его точку зрения довольно циничной, но Колину такой взгляд представлялся вдохновляющим. Если жизнь бессмысленна, полагал он, то призвание каждого состоит в том, чтобы наполнить ее смыслом. Если и существует какой-то закон, которому следует Вселенная, то это закон Мерфи: «Если что-то может пойти не так, оно пойдет не так». Препятствия неизбежны, их нужно преодолевать, но это делает победу еще более желанной. Только сопротивление придает значимость мечте – вот в чем смысл жизни!

Но создание семьи – командное дело, а его товарищ по команде, похоже, ушел с поля только потому, что они пропустили три гола. Жизнь – это не те голы, которые ты пропустил, а те, которые забил. И в матче оставалось еще много времени. Где он, боевой дух Тары – той девушки, в которую он влюбился?

Колин и Тара всегда ссорились как кошка с собакой, в этом не было ничего нового. Супруги шутили, что если Тара верит в любовь с первого взгляда, то Колин – в любовь с первой схватки. После того как восемнадцать лет назад она в «О’Мэлли» налила ему «Гиннесс», он сразу же заявил, что пиво в Дублине гораздо лучше, чем в Голуэе. Пока она разглагольствовала о том, какой он разгильдяй и баламут, Колин мало-помалу очаровывался рыжеволосой девушкой с изумрудными глазами. Эта стычка была первой в долгой истории распрей из-за всяких глупостей. Но в этих ссорах всегда присутствовал элемент насмешки и игры. На протяжении многих лет споры служили своего рода прелюдией. Порой Колин сам затевал ссору из-за какого-нибудь пустяка только ради следующего за этим умопомрачительного секса.

Но с годами этот элемент игры понемногу износился. Секс превратился в рутинную работу – лишь средство достижения цели. В нем отсутствовали какие-либо эмоции или спонтанность. У Тары в календаре были отмечены даты овуляции, и оттого он все больше напоминал некое механическое упражнение. При этом весь сексуальный опыт понемногу десексуализировался и походил на спаривание двух млекопитающих. Они как будто забывали о близости во время секса.

Но теперь, когда Тара заговорила о том, чтобы отказаться от продолжения рода, он понял, что секс вообще не будет служить никакой цели. Ее опрометчивое решение означало, что свет в конце тоннеля для Колина внезапно исчез. Он знал, что рождение ребенка ознаменует возрождение их любви. Но если Тара сдастся, как они смогут вновь разжечь эту призрачную искру?

Он задавался вопросом, как будет выглядеть оставшаяся часть жизни, если его стремление стать отцом никогда не осуществится. Такое даже представить было невозможно! Жизнь, которую он наметил с Тарой, исчезла в одно мгновение. Она хотела позволить судьбе взять штурвал в свои руки, но он боялся, что их несет на камни. Думая о построенной ими жизни и неопределенности будущего, Колин поежился.

Супруги вернулись домой, когда день уже начал клониться к вечеру. Тара выпрямилась, как только Колин свернул на Хиллкрест Гроув – живописный тупичок в зажиточном южном районе Дублина, где они обитали. Хиллкрест был идеальным местом для жизни! Даже слишком идеальным. Газоны всегда подстрижены, «Рендж роверы» вымыты, зубы отбелены. Выросшая в сельской местности Тара всегда чувствовала себя здесь чужой. Ей казалось странным, что идея субурбии проникла в повседневную ирландскую жизнь. Все это казалось пустой ссылкой, копией чего-то никогда не существовавшего. Она привыкла к каменным стенам, а не к белым заборам из штакетника. За этим сверхъестественным лоском совершенства, гиперреальным занавесом не скрывалось ничего. Но… шоу должно продолжаться.

Они уже подкатили к своей подъездной дорожке, когда Тара увидела соседку, Селин Лофтус, которая делала селфи на лужайке перед своим домом. У Селин было десять тысяч подписчиков в социальных сетях, и поэтому она считала себя инфлюэнсером. Тара распознавала нарциссистку с первого взгляда, а в Селин самодовольства было больше, чем кукол в русской матрешке. На каждого, кто не был чистокровным дублинским южанином, она смотрела свысока. Из-за ее снобизма Тара про себя окрестила соседку злой ведьмой Саутсайда.

К сожалению, внешне Селин не была похожа на ведьму. Напротив, она была тошнотворно совершенна: упругие светлые волосы, высокие скулы и грудь размера D. Женская половина Хиллкреста боготворила землю, по которой ходила Селин, и все ее подписчицы служили представителями бренда ее собственной витаминной компании Yummy Mummy. Хотя Тара не могла этого доказать, интуиция подсказывала ей, что бизнес-стратегия Селин – не более чем замаскированная финансовая пирамида. К сожалению, Yummy Mummy вросла слишком глубоко, чтобы подвергать сомнению ее харизматичного лидера, а потому пирамида продолжала расти. Много лет назад Селин пыталась завербовать соседку, но у нее ничего не вышло, поскольку Тара видела ее насквозь. В результате две женщины стали заклятыми врагами и каждый раз, когда пути их пересекались, убивали друг дружку добротой.

Заметив проезжавших мимо ее дома Тару и Колина, Селин принялась отчаянно махать им, как будто горела желанием поделиться срочными новостями.

– О боже, – сказала Тара Колину. – Нас зовет Селин. Я все еще не могу поверить, что ты рассказал ей об ЭКО. Теперь у нее есть преимущество. – Тара опустила стекло и изобразила улыбку.

– Привет обоим! Я как раз вышла кое-что посеять. Тара, ты ужасно выглядишь! Все в порядке? – Селин наклонилась поближе, всматриваясь ей в лицо.

– О да, я в порядке. Мы просто ходили по магазинам, и я не потрудилась накраситься, – солгала Тара. Она совсем не хотела, чтобы Селин распускала сплетни.

– Это хорошо, что тебе наплевать на мнение посторонних! Я всегда восхищалась твоей уверенностью. – Хуже оскорблений Селин могли быть только ее комплименты. В каждой ее лести звучала нотка злобы. Ее двусмысленные комплименты были подобны теплому объятию, за которым следовал холодный удар ножом в спину.

– Мы можем чем-нибудь тебе помочь, Селин? – поторопила ее Тара.

– Я просто хотела сообщить, прежде чем объявлю об этом в социальных сетях сегодня вечером… – Селин наклонилась еще ближе. – Я БЕРЕМЕННА!

От боли у Тары замерло сердце. На данном этапе судьба определенно сыпала соль на рану.

– Поздравляю, Селин! – Колин подался ей навстречу.

– Большое спасибо вам обоим! Уже четыре месяца. Вы можете в такое поверить? Я действительно хотела завести третьего ребенка до того, как мне исполнится тридцать пять. Мне казалось, я слышу, как тикают мои биологические часики: тик-так, тик-так – каждую ночь, – засмеялась она.

Тара знала, что это выпад в ее адрес. Бестактность Селин всегда была расчетливой. Тара даже предполагала, каким будет следующий вопрос.

– А как насчет вас? Маленькая птичка рассказала, что тебе не очень повезло с ЭКО… – продолжала Селин, изображая беспокойство. – Знаете, лучший в стране специалист по фертильности – мой дорогой фолловер.

– По-моему, общепринятая фраза – «мой дорогой друг», – пробормотала Тара.

– Ради меня он готов сделать что угодно. Процент успеха у него – девяносто баллов. Скажи только слово, и я внесу тебя в список его клиентов!

Именно это Тара и ожидала. Как и все лидеры культа, Селин использовала правило взаимности. Сделав однажды что-то для вас, она рано или поздно непременно пришла бы за ответной услугой. В общении с Селин всегда следовало учитывать вопрос цены, и Тара не была заинтересована в заключении сделки с дьяволом, каким бы ангелом он ни представлялся.

– Было бы здорово, Селин! – вмешался Колин, и Тара незаметно толкнула его локтем в бок.

– Нет, спасибо, Селин. У нас все в порядке.

– Конечно, Тара. Но, пожалуйста, дай знать, если передумаешь. Нет ничего, чего бы я ни сделала для другой девушки. И не слушай, что говорят люди! Ты все еще в расцвете сил, – сказала Селин, сверкнув яркими зубами в недоброй улыбке.

Тара с облегчением подняла стекло – разговор окончен.

– Этот ее знакомый специалист по ЭКО звучит многообещающе. Возможно, она смогла бы нам помочь, – сказал Колин, сворачивая на подъездную дорожку к их дому.

– Она не хочет нам помогать. Она хочет владеть нами! Все это – просто уловка, чтобы превратить меня в очередную Yummy Mummy, попавшую в ловушку ее финансовой пирамиды, чтобы она могла чувствовать себя Клеопатрой. Поверь мне: если ты попросишь Селин о помощи, то в конечном итоге пожалеешь об этом.

– Она просто пыталась быть милой, Тара, – устало вздохнул он.

Ее никогда не переставало удивлять, как мало мужчины знают о женщинах. С другой стороны, Селин смогла одурачить всех. Только Тара знала, что она слишком сладкая, чтобы быть полезной.

Выйдя из машины, Тара посмотрела на дом номер 3 по Хиллкрест Гроув. Заходящее солнце окрашивало фасад в теплые оранжево-красные цвета. Тара вспомнила тот день, когда впервые увидела этот дом, словно сошедший с картины импрессиониста. Точно так же, как в тот момент, когда она впервые увидела Колина, Тара испытала синхроничность и интуитивно поняла, что однажды этот дом станет ее собственным.

Облицованные камнем стены напоминали маленькие зазубренные кусочки пазла, из которых складывался дом ее мечты. Шикарный интерьер создавал атмосферу коттеджа, но, конечно, гораздо бóльших размеров. Это был настоящий монстр, но она знала, что наполнит его жизнью, смехом и любовью, хотя Колин и запретил использовать любой декор с надписью «Живи. Смейся. Люби». Однако он позволил ей повесить над входной дверью табличку с ирландской пословицей «Is glas iad na cnoic i bhfad uainn», что означало «Далекие холмы всегда зеленее». Предполагалось, что это напомнит ей о необходимости ценить то, что у нее есть.

Но теперь, когда она открыла входную дверь, теплые цвета фасада сменились ледяным холодом суровой, синей реальности. В огромном доме постоянно было холодно, как будто никакое тепло не могло накормить ненасытного зверя. Тара всегда думала, что тепло детей однажды разморозит замерзший очаг…

Похоже, она ошибалась. Забравшись той ночью в постель, Тара ощутила пустоту в груди. В тридцать шесть лет, когда мечты о материнстве разбились вдребезги, она чувствовала, что где-то на этом пути совершила какую-то ошибку, выбрала неверный поворот, который увел ее от предназначения.

Встреча с Колином, обретение дома мечты – все это произошло просто и без усилий, само собой. Казалось, чем больше она хочет ребенка, тем меньше вероятность наступления этого события. Она как будто стояла на перекрестке без указателей, которые подсказали бы ей, какая дорога куда ведет, без духовного компаса, который помог бы интуитивно выбрать правильный путь.

Тара всегда верила, что ясное осознание своего будущего приведет ее к той жизни, о которой она мечтает. Она все еще верила в судьбу, но больше не чувствовала, что та на ее стороне. Ей всегда казалось, что Вселенная болеет за нее. Теперь же фортуна как будто покинула ее… Возможно, ее участь – это не то, что будет радовать, а то, с чем просто придется смириться.

В конце концов Тара пришла к ясному осознанию сурового факта, что потеряла веру в судьбу.

Судьба, однако, не утратила веры в Тару.

Глава 2

Шесть месяцев спустя

Этим сентябрьским утром Тара проснулась с чувством пустоты, которое в последнее время стало слишком знакомым. Она посмотрела на Колина, который все еще крепко спал, похрапывая с утонченностью бензопилы. Будильник, заведенный на семь утра, все еще звенел у нее в ухе, а она уже подумывала о том, чтобы снова опустить голову на подушку. Такие мысли – рискнуть карьерой ради нескольких лишних минут в постели – приходили в голову все чаще.

– Выключи будильник, – простонал Колин, просыпаясь.

Его работа начиналась в половине десятого, что давало ему возможность утром полежать на полчаса больше. Тара убила бы за такую привилегию! Но жаловаться бесполезно. День начался независимо от ее желания.

Тара встала с кровати и направилась в ванную – за быстрым обжигающе горячим душем. Она знала, что волосы нужно вымыть, но ей была невыносима мысль о сушке феном, поэтому пришлось довольствоваться верным сухим шампунем в спрее. В последнее время она все чаще прибегала к его помощи, вместо того, чтобы мыть голову.

Закончив с волосами, Тара почистила зубы, нанесла легкий макияж и надела белую блузку и серый брючный костюм.

На кухне она собралась приготовить кофе, но обнаружила, что в шкафчике нет чашек. И в буфете тоже.

В обязанности Тары входила ежевечерняя загрузка грязной посуды в посудомоечную машину, тогда как Колину предписывалось каждое утро доставать оттуда чистую. Проблема заключалась в том, что Колин не утруждал себя этим уже три утра подряд.

А поскольку посудомоечная машина была заполнена, Тара не смогла загрузить ее накануне, и теперь грязная посуда просто лежала в раковине. Тара могла бы и сама достать чистые чашки и тарелки из машины, но не стала делать это из принципиальных соображений. Так строилась теперь ее жизнь.

Со вздохом сожаления Тара все же вытащила из машины одну чистую чашку и приготовила себе бодрящий напиток. Видит Бог, без этого было не обойтись.

Предыдущие шесть месяцев забрали у нее все силы. К настоящему времени она уже смирилась с мыслью о том, что не станет матерью, но Колин не желал этого признавать и несколько раз пытался поднять больную тему, хотя обсуждать было нечего. Тара приняла решение, и ей нужно было, чтобы он осознал этот факт и они могли вернуться к тому, как все было раньше. Тара хотела той жизни, которая сломалась, когда ЭКО потерпело неудачу, поразив их брак в самое сердце и оставив в нем мучительную рану. Их отношениям требовалось серьезное лечение, но Колин упрямо не давал язве затянуться.

По мере того как дни складывались в недели, а недели – в месяцы, трещина между ними становилась все шире, так что в конце концов каждую ночь в постели их разделяла стена. Тара понимала его боль, но злилась с его попыток заставить ее чувствовать себя виноватой за что-то неподвластное ее контролю. Неудача с ЭКО разбила ей сердце, но что хорошего в бесполезном упорствовании? Она хотела сосредоточиться на том, что могла сделать, а не на том, чего не могла. Однако Колин счел это решение эгоистичным. Боже упаси, чтобы у женщины было другое предназначение, кроме рождения детей!

Он спустился по лестнице в халате – предмете одежды, который она постепенно начала ненавидеть. Не сказав ни слова, принялся копаться в морозилке.

– Что ты ищешь? – спросила она.

– По-моему, где-то здесь завалялись два стейка рибай, – ответил он. – Хочу разморозить их к ужину.

– На верхней правой полке.

– А, – сказал Колин, доставая стейки и выкладывая их на стол. – В последнее время мы слишком часто готовим обеды в микроволновке. Было бы неплохо поесть нормальной еды!

Тара знала, что эта стрела пущена в ее сторону. Это правда: она стала отдавать предпочтение блюдам, приготовленным в микроволновой печи. Но если он не желает пошевелить и пальцем, то с какой стати должна стараться она?

– Ты собираешься сегодня разгружать посудомоечную машину? – спросила Тара.

– Конечно. Я разгружу ее, когда ты пойдешь на работу.

– А сделать это прямо сейчас ты не можешь? Машина заполнена с пятницы!

– Тебе нужна чашка? – спросил он.

– Нет, у меня есть чашка.

– О, прекрасно. Тогда я сделаю все перед тем, как уходить.

Тара поморщилась. Потому что знала: не сделает. Но и ссориться не хотела: не было сил.

– Прекрасно. – Тара взяла сумочку. – Тогда до вечера.

– До вечера.

Машина Тары ползла в плотном утреннем потоке. В это ужасное лето прогнозы солнечной погоды то и дело подводили и все оборачивались проливными дождями. Но зато сентябрь выдался на редкость теплым, как будто летняя жара решила задержаться и не спешила уходить.

Именно во время утренней поездки на работу Тара совершала ставший привычным ежедневный ритуал размышлений о будущем. Она всегда была мечтательницей и, хотя терпеть не могла этот медленный дрейф в своем синем «Ниссане-Микра», давно овладела искусством забывать об окружающем и уходить в призрачный туман собственных мыслей.

В июне был ее день рождения, и ей официально исполнилось тридцать семь лет. Тем не менее она не сделала ровным счетом ничего, чтобы отметить это событие. Счет 4:0 уже маячил на горизонте, и ей казалось, что дни рождения нужно скрывать, а не праздновать. Тем не менее, несмотря на то что неудача с ЭКО представлялась трагическим концом всех амбиций, Тара была полна решимости доказать, что ее жизнь только начинается. Проблема заключалась в другом: она до сих пор понятия не имела, что делать со всем остальным. Перед ней простиралось так много разных дорог, но она все еще оставалась на месте, пойманная в ловушку инерции часа пик. Если бы только знать, какая дорога быстрее приведет ее к встрече с судьбой! Она провела так много лет в ожидании еще одного мгновения синхроничности, знака Вселенной, который подтвердил бы, что она на правильном пути…

Но Вселенная молчала.

Чего только ни отдала бы Тара, чтобы вернуться в прошлое – до того, как ее брак начал трещать по швам. Она не возражала, что Колин пропустил ее тридцать седьмой день рождения, но ее убивало то, что он казался равнодушным к седьмой годовщине их свадьбы. Прежде он каждый год дарил ей открытку, бутылку вина, шоколадные конфеты и букет цветов, однако в этот раз обошелся одной открыткой. И даже не какой-то особенной, со смыслом, а самой простенькой, купленной в последний момент на заправочной станции. Эта открытка сказала все, что ей нужно было знать. Похоже, ему просто наплевать.

Мать Тары всегда говорила, что в любых отношениях нужен цветок и садовник. Колин всегда заботился о ней, удовлетворял ее потребности без всяких просьб с ее стороны, но с тех пор, как она решила отказаться от ЭКО, динамика в их браке изменилась. Раньше Колин был солнечным светом в человеческом облике, и ее всегда тянуло к этому сиянию. Теперь это выглядело так, будто жизнь погасила его искру. Тара обнаружила, что увядает в тени его любви, вместо того чтобы купаться в ее лучах. То, что должно было стать летом ее жизни, превратилось в суровую зиму безразличия. Колин смирялся с перспективой того, что его цветок не принесет плодов, и его желание заниматься садом постепенно остывало. Может быть, она и не смогла принести ему плодов, но разве она не заслуживает того, чтобы расцвести?

Как бы ни было неприятно это признавать, Таре действительно нужен мужчина, который дополнял бы ее. Она не была цветком в пустыне, способным выжить в одиночестве. Она была нежной орхидеей, которая нуждалась во внимании. Она скучала по своему мужу – по тому, каким он был раньше. Временами ей хотелось, чтобы он возненавидел ее. Она терпеть не могла безразличие. Их прежние пылкие схватки сменились холодной пассивной агрессией. Теперь Колин просто позволял ей выигрывать в каждом споре. «Ладно, ты права, я ошибаюсь», – покорно говорил он. Но Тара не хотела быть правой, не хотела побеждать. Она хотела, чтобы он стиснул ее в объятиях и запечатал ее губы поцелуем. Она хотела, чтобы он подхватил ее, словно ветер, как сделал той ночью на пирсе Ниммо.

Боже, как же ей этого не хватало!

Они всегда были противоположностями – именно это когда-то и свело их вместе. Теперь же как будто некая сила обратила вспять тот магнетизм, и они начали отталкивать друг друга, забывая то, что с самого начала делало их идеальной парой. Конечно, случилось это не за одну ночь, но в каком-то смысле так было только хуже. Словно в замедленной съемке, Тара наблюдала, как брак разваливается у нее глазах. Она уже боялась думать о том, что станет с ними через полгода.

Может быть, все просто, и Колина больше не тянет к ней. Ореол ее сексапильности померк, это она знала точно. Заряд либидо уже многие годы держался на одном проценте, но ни малейшего интереса к его подзарядке Колин, казалось, не проявлял. Каких-либо усилий заставить ее почувствовать себя желанной он давно уже не прилагал, и соответственно со временем и ее влечение к нему начало угасать.

Ее сексуальная засуха была не только метафорической, но и вполне физической. Временами она чувствовала себя пустыней Сахарой. И ведь никто даже не предупреждал, что такое может случиться! Отыскав свои симптомы на WebMD [1], Тара убедила себя, что смертельно больна. Ипохондрик по натуре, она могла легко, за несколько кликов, превратить головную боль в кровоизлияние. Ее врач, однако, заверил, что беспокоиться не о чем, что ее ощущения – неизбежная составляющая естественного процесса старения, в особенности для женщин, которые больше не ведут активную половую жизнь. Но в том-то и дело, что Тара хотела вести именно такую жизнь! Помилуйте, ей всего тридцать семь… Она не просила наслать на нее эту засуху. Ее тучи были темны и тяжелы.

Она все еще жаждала желания.

Жаждала этого неистового, сбивающего с ног порыва. «Конечно, – размышляла она, – большинству женщин по душе идея моногамии, но ни одной не нравится идея монотонности. Разнообразие – вот перчик жизни!» Ничто не заводило ее так, как попытки Колина проявить инициативу. Раньше он сам был жаден до новых впечатлений. Однажды в колледже он удивил ее, добыв проездные «Интеррейл» [2], и они путешествовали по Европе, каждую ночь занимаясь любовью в другом городе. Он мог, услышав хорошие отзывы о новом ресторане, заказать им столик, даже не спрашивая ее мнения.

Теперь же, если бы Тара захотела чего-то, ей пришлось бы неделями вколачивать эту идею ему в голову. Куда ушла его былая непосредственность? А ведь ей и не нужно было что-то особенное! Даже короткого путешествия на машине хватило бы, чтобы разогнать кровь. Сидеть впереди, слушать ABBA и чувствовать на бедре горячую руку мужа.

ABBA всегда была ее любимой группой, хотя большую часть музыки написала до ее рождения. Тара отличалась любовью к винтажу. В прошлом все было проще! В девяностые она росла под гранж, к которому осталась равнодушна. Но ритмы семидесятых трогали струны ее души.

Вот только ее нынешняя жизнь не заслуживала «золота ABBA» [3]. Ее внутренний саундтрек звучал унылой какофонией меланхоличных минорных нот. А ей хотелось наполнить свой мир музыкой! Пустота в груди росла, и черная дыра затягивала все сильнее. Ей срочно требовался антидот от неумолимо приближающейся смерти.

Она хотела снова чувствовать себя живой.

Громкий и нетерпеливый гудок идущего позади автомобиля вырвал ее из грез наяву и вернул к реальности. Светофор моргнул зеленым глазом, и Тара поспешила вперед, догоняя ушедший поток машин.

Она опаздывала и в какой-то момент едва не выехала на полосу для автобусов, чтобы проскочить мимо ползущих автомобилей к следующему перекрестку. Но мысль мелькнула и ушла. Тара частенько подумывала выкинуть что-то этакое, перейти черту, но ей не хватало решимости довести дело до конца. В результате она всегда оставалась на своей полосе. Она расслабилась, напомнив себе, что опаздывает каждое утро и, следовательно, в некотором смысле остается в графике.

До пункта назначения оставалось еще сорок минут, и Тара, чтобы не отвлекаться, включила радио. Переходя со станции на станцию, она услышала надрывный женский голос и остановилась на утреннем ток-шоу, где обсуждались актуальные вопросы. Звонившая слушательница еще говорила, и Тара прислушалась.

– По правде говоря, Джо, меня от этого воротит, – жаловалась женщина. Тара прислушалась: что бы ни случилось с незнакомкой, похоже, ей и впрямь пришлось нелегко.

– Это ужасно, Мэри, – сказал Джо, ведущий ток-шоу. – Для тех, кто только что присоединился к нам по пути на работу: мы обсуждаем новое читинговое приложение под названием «Флинг». Женатые мужчины и замужние женщины могут заводить в онлайне анонимные интрижки.

«Интересно» – подумала Тара и прибавила громкости, чтобы ничего не упустить.

– Уже само существование такого приложения – полный позор для страны. Я, когда впервые о нем услышала, чуть со стула не упала. Для меня это был такой шок, как будто плетью огрели. И каково же мне было узнать, что мой Джим занимается этим самым у меня за спиной! – не умолкала Мэри.

Тара невольно рассмеялась. Мэри не пыталась никого рассмешить, но ее огорчение было таким искренним, что придавало сцене в эфире комичный эффект.

– Мэри, вот я читаю, что с прошлой пятницы, когда приложение было выпущено, его скачали тысячи пользователей. Как вы думаете, в чем причина такого спроса на «Флинг»? – спросил Джо.

– Я так вам скажу… Это показывает, куда катится Ирландия. В мое время у людей была такая штучка, как стыд, но с тех пор многие его потеряли. Я готова опуститься на колени и отстоять новену [4] во спасение этой страны. Подумать только! Мой Джим выставил меня дурой после сорока лет брака… – продолжала Мэри, едва успевая переводить дыхание между предложениями.

– У нас на связи еще один слушатель, желающий поделиться своим мнением по этому вопросу, – вмешался Джо. – Джим, ты на линии.

Тара прибавила громкость радио. Из застрявших в пробке соседних машин доносились те же голоса. Она определенно не была единственной, кому до смерти хотелось услышать продолжение.

– Мэри Малдун, это твой муж Джим. Сейчас же повесь трубку! – потребовал Джим.

– Джим! – закричала Мэри, узнав голос супруга. – Это тебе надо повесить трубку! Хочешь еще больше меня опозорить?

– Это ты устраиваешь сцену, предъявляя всем наше грязное белье. Тебя полстраны слышит! – рявкнул Джим.

Тара была в шоке от услышанного. Это ток-шоу нравилось ей всегда, но сегодня они выдали захватывающее представление.

– Тебе следовало подумать об этом до того, как ты скачал «Флинг»! – взвизгнула Мэри.

– Ну ты никогда не говорила мне, что наши свадебные клятвы приравниваются к обету безбрачия. Если да, то я с таким же успехом мог бы стать священником! Может быть, если бы у нас был секс, я бы и не стал его скачивать! – крикнул в ответ Джим.

– Я скорее сойду в могилу, чем когда-либо прикоснусь к такой змее, как ты, Джим Малдун! Ладно, теперь пожинай, что посеял, потому что я сию же секунду вышвырну тебя из дома! – крикнула Мэри и, похоже, бросила трубку.

С линии Джима донесся короткий визг, как будто кошке наступили на хвост, вслед за которым хлопнула дверь. В эфире на мгновение повисла тишина: похоже, Джим все же был изгнан из дома.

– Мэри? Джим? Похоже, мы потеряли обоих. А на чьей стороне вы? Можно ли оправдать обман? Склонны ли люди к изменам? Общественное мнение здорово разделилось по этому вопросу! Сейчас на связи с нами предприниматель, создавший приложение «Флинг». Ричард Маллиган, добро пожаловать на шоу!

– Спасибо за приглашение, Джо! – Голос Ричарда был поразительно глубоким.

«Интересно, – подумала Тара, – как он выглядит в реальной жизни».

– Итак, Ричард, все говорят о твоем приложении. Насколько я могу судить, запуск прошел успешно, не так ли?

– Ты совершенно прав, Джо. На данный момент у нас около четверти миллиона загрузок, – уверенно заявил Ричард.

– То есть его скачали двести пятьдесят тысяч человек? Это значительная часть состоящих в браке мужчин и женщин в нашей стране! Но ты, конечно, в курсе, что в обществе нет согласия по этому вопросу, – сказал Джо, беря на себя роль адвоката дьявола.

– Да, я слышал выступавших до меня Мэри и Джима. Многие, конечно, встанут на сторону Мэри, но немало и таких, кто разделяет мнение Джима. Когда двое несчастны, неверность неизбежна, – по-прежнему уверенным тоном ответил Ричард.

– Что ты можешь сказать тем, кто утверждает, что вы нарушаете святость брака, допуская измену, и, возможно, даже извлекаете выгоду из разрыва отношений между людьми?

– Скажу так. В прошлом году мы провели анонимный опрос среди состоящих в браке мужчин и женщин, поставив вопрос так: «Хотели бы вы завести роман на стороне, не рискуя при этом быть пойманными?» Девяносто два процента ответили, что подумывали об этом, а восемьдесят шесть заявили, что перешли бы от фантазий к делу, если бы знали, что это сойдет им с рук. Все сводится к спросу и предложению! Двести пятьдесят тысяч загрузок подтверждают тот факт, что спрос существует, – со спокойной мужской уверенностью ответил Ричард.

Приведенные цифры шокировали Тару, хотя она и сама задумывалась о том, каково было бы переспать с кем-то, кроме Колина. Приведенная Ричардом статистика показала: она такая не одна. А значит, не такая уж и виноватая! Почти нормальная.

– Когда у людей есть неудовлетворенные потребности и желания, нельзя винить их за то, что они хотят чего-то большего, – продолжал Ричард. – Люди чувствуют себя в западне собственной жизни и хотят сбежать из нее хотя бы ненадолго. В каждом человеке есть импульс сделать что-то плохое. Просто так – посмотреть, сойдет ли это с рук. Кто не сгибается, тот ломается.

Внимание Тары Ричард определенно привлек. Он как будто выражал ее тайные мысли и обращался непосредственно к ней.

– Некоторые называют «Флинг» «Тиндером» для женатых. По-твоему, это справедливое сравнение? – спросил Джо.

– Не совсем. Наш пользовательский интерфейс значительно отличается от «Тиндера». Ни фотографий лиц, ни настоящих имен, ни личных имейлов – ничего, что могло бы привести к вам. Наш алгоритм найдет вам подходящую пару, основываясь не на внешности, а скорее, на том, что вы ищете, – объяснил Ричард.

– Но насколько безопасно знакомиться с кем-то онлайн, если ты не знаешь, кто он на самом деле? – спросил Джо тоном обеспокоенного слушателя.

– Хороший вопрос! Одно из правил «Флинга» – никогда не встречаться в первый раз в уединенном месте. Если общение перемещается из онлайна в реальность, первую встречу нужно обязательно провести в общественном месте – например, в ресторане.

– Итак, Ричард, ты устраиваешь идеальный роман для двух совершенно незнакомых людей?

– Совершенно верно.

– И в некотором смысле походишь на злого Купидона.

– Можно сказать и так. Но ведь что такое зло, если не обратная сторона добра? Большинство людей в наше время довольствуются тем, что просто выживают. «Флинг» – для тех, кто хочет жить.

Да уж, Ричард Маллиган определенно знал, как задеть за живое!

– Сейчас я зачитаю несколько сообщений, которые мы получаем. Вот Пол из Донегола говорит: «Если кто-то несчастлив и идет налево, не вините приложение». Кэти из Корка: «Надо бы вмазать этому парню Ричарду Маллигану по роже – заслужил». Морин из Мита пишет: «Правительство должно принять меры и запретить это приложение – оно провоцирует измену». Что скажешь, Ричард?

– Я понимаю, почему люди хотят обвинить меня в своих проблемах. Но обвинять приложение в романе на стороне – все равно что обвинять балаклаву в ограблении банка, – самодовольно возразил Ричард.

– Тебя беспокоит негативная реакция на приложение? – спросил Джо.

– Ни в коем случае! Любая реклама – это хорошая реклама. Я еще ни цента не потратил на маркетинг. Но гарантирую, что люди, осуждающие «Флинг», пользуются им больше других. Лицемерие – основа общества, – заключил Ричард.

– Ты почувствовал бы себя виноватым, если бы ваше приложение привело к росту числа разводов? – спросил Джо.

– Причина развода всегда одна, Джо.

– Какая же?

– Брак.

– Что ж, Ричард, большое спасибо, что уделил нам время! – вежливо сказал Джо.

– Не за что, – сказал Ричард, прежде чем дать отбой.

– Итак, что вы, наши слушатели, думаете об этом приложении? Завели бы вы анонимный роман, если бы это могло остаться в тайне? Это плохо – или моногамия ушла в прошлое? Сообщите нам свое мнение в социальных сетях с помощью хештегов #ПоддержимМэри или #ПоддержимДжима, – подвел итог Джо.

«Интересно», – подумала Тара. Тема определенно заинтриговала ее. Бедняжку Мэри, конечно, выставили полной дурой, но она действительно говорила как ужасная старая ханжа. Ей было жаль, что Джима публично унизили по радио, но ведь он и в самом деле пытался обмануть жену! И если Ричард получил четверть миллиона загрузок, значит, сумел нащупать что-то в глубине людских душ. И дело, наверное, не столько в желании сделать что-то плохое, запретное, сколько в возможности избежать наказания за нарушение правил.

Тара высунула голову из окна и увидела впереди растянувшуюся на мили очередь. В этот момент что-то вдруг нашло на нее, или, точнее, она преодолела что-то в себе. Она посмотрела в левое боковое зеркало и не увидела ни одного автобуса. Просигналив, Тара выехала на выделенную для них полосу, вдавила педаль газа и устремилась вперед – к центру города.

Глава 3

Впервые за много лет Тара явилась на работу вовремя. Ладони ее вспотели, сердце колотилось как бешеное, и, припарковав машину на подземной автостоянке офисного здания, она ощутила небывалый прилив сил. Получилось! Она перешла черту, и это сошло ей с рук. В лифт она вошла с дерзкой улыбкой, готовая к предстоящей неделе.

Она уже не первый год работала старшим консультантом по маркетингу в фирме «Инсайт». Это было одно из тех ультрасовременных маркетинговых агентств, руководство которых одержимо такими словами, как «дисрапция» и «гроус-хакинг» [5], а сотрудники имеют такие должности, как «data-ниндзя» и «бренд-рок-стар». Временами этот жаргон казался Таре глупым, но фирма имела хорошую репутацию за счет инновационности и проведения кампаний, становившихся, как правило, вирусными.

Однако, несмотря на все это, Тара по-прежнему считала «Инсайт» клубом для мальчиков. Она упорно боролась за свое место под солнцем и, хотя ее коллеги-мужчины никогда не проявляли к ней открытого неуважения, знала, что, как бы сильно ни старалась, одной из них ей не стать никогда. Совет директоров состоял исключительно из мужчин, и именно он был источником просачивающегося наружу легкого, но все же ощутимого сексизма. Невидимый невооруженным глазом, он был спрятан у всех на виду.