Град разбитых надежд. Охотник E-Book

Мария Токарева

• Herausgeber: Mainstreem
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 707

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Осколок города, сжатый в когтях гигантского Змея — вот и все, что осталось от их мира. Они живут в страхе перед тем, что обитает за стеной. Множество людей в западне улиц и домов, рискующие обратиться в монстров и быть убитыми охотниками. В этом городе не место надеждам, не место мечтам. Есть ли шанс выжить и сохранить человечность, когда начнется «эпидемия превращений»? Опытный охотник Джоэл пытался разобраться и устранить причину бедствия. Но выдержит ли он все испытания темного града?

Leseprobe

Мария Токарева Град разбитых надежд. Охотник

© Токарева Мария, текст и иллюстрация на форзаце, 2025

© Дурасова Алена, внутренняя иллюстрация, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

Иллюстрация на переплете Ольги Зиминой

Дизайн переплета Ольги Жуковой

Часть I

Глава 1 Алый Глаз

Джоэл шел по кварталу Ткачей, когда повстречал смерть.

Но обо всем по порядку. Мрак окутал Вермело намного раньше. Джоэл точно не помнил: может, за год до всего этого, может, за месяц. Без разницы, ведь город уже сотни лет выживал среди тянущегося кошмара.

* * *

Смеркалось, сперва ночь обещала быть спокойной, но вновь зажегся Алый Глаз Змея. В этот вечер слишком ярко и рано. К тому же в груди теснилось нехорошее предчувствие. «Сомнамбулы снова разгуляются, проклятье Хаосу. Думал, высплюсь перед допросом в психушке, ан нет, они сегодня точно разгуляются», – со злостью рассуждал Джоэл, меся грязь на разбитой мостовой.

До смены оставалось три часа, ноги зябли в старых сапогах, одолевала дремота, как обычно. Но охотникам не полагалось спать больше пяти часов. Для поддержания бодрости выдавали кофейные зерна – вот уж великая награда. Жесткая оболочка неприятно скрипела на зубах. Джоэл сплюнул горькую кашицу и нырнул под ветхую каменную арку, попав в квартал Шахтеров.

Эту часть города Джоэл изучил хорошо, здесь он родился и вырос – среди закопченных стен и разлагающихся помоев. Годами в полутрущобных районах ничего не менялось: все та же отваливающаяся штукатурка двухэтажных халуп, все те же работяги и нищие.

Все так же много заданий для охотника на сомнамбул, потому что в этой части Вермело счастливые сны не водились. Но Джоэл находил в таком постоянстве успокоение. Он точно знал, где чья лачуга, а значит мог просчитать, где появятся новые кошмары. Образы из них вылезали тоже знакомые, пусть и омерзительные. Еще он без труда находил дорогу в лабиринте проулков даже в полной темноте. Джоэл утешал себя этим унылым постоянством.

Впрочем, иногда оно раздражало: в дрянном трактире на Рыбной улице неизменно подавали крысятину. Рыбы там отродясь не пробовали. Улица носила старинное название, которое с трудом различалось на выцветших табличках, потому что до пришествия Хаоса в конце нее красовался порт. И оттуда гигантские корабли под косыми парусами уходили прямо в океан. Что такое океан? Джоэл за тридцать семь лет так и не узнал. История про корабли давно превратилась в легенду. Ныне улица упиралась в тупик каменной стены, за которой царил Хаос.

Никто не ведал, сколько веков или тысячелетий назад он пришел, потому течение времени не совпадало в разных его уголках. Джоэл предполагал, что город, вернее, осколок огромного города, выживает – или медленно умирает – уже около двухсот лет. Значит, такое существование в зловонном скоплении лачуг и оживших кошмаров оказалось приемлемым для остатков человечества.

Хотя крысятина в жидкой подливе от этого не делалась вкуснее. И нетрезвая публика в трактире не становилась приятнее. Джоэл молча ел, посматривая на сомнительных типов, которые уже примерялись к его кошельку. Отважные же попались щипачи, если собирались добраться до собственности охотника.

– Все экономишь? – раздался насмешливый голос. Воры тут же поморщились и потеряли интерес к одинокому посетителю, сосредоточившись на разбавленном пойле. Двоих охотников они опасались. – А ну, пошли отсюда! – грозно шикнул на них вошедший, хотя сам буквально светился беззаботной радостью. – Эй, хозяин, подай-ка твое фирменное блюдо!

– Ли, – сухо поприветствовал Джоэл вошедшего напарника. – Да, экономлю. А ты, можно подумать, в квартале Богачей живешь и в их рестораны ходишь.

– Отчего же не ходить? Копить нам все равно не на что: ни дома, ни семьи. Не полагается, – небрежно рассмеялся Ли, отчего в его темных миндалевидных глазах заплясали медовые искорки. – Был я там однажды, у богачей: те же крысы, только подлива пожирней. Но знаешь… Иногда рыба, иногда курятина. Иногда даже баранина. А здесь крысы и крысы.

– Это не крысы! – проворчал краснолицый трактирщик, поднося тарелку с сомнительным месивом. Обманывал он, наверное, только самого себя.

– О! Как я забыл: это же фирменные тараканы!

– Еще слово о нашей стряпне – и я выставлю вас, господин охотник, – в шутку пригрозил трактирщик.

– Только попробуй, – негромко стальным тоном предупредил Джоэл, с неодобрением качая головой. – Ли, что за ребячество?

– Сегодня я говорю только правду, и ничего, кроме правды. Это по случаю… э-э-э… какой там сегодня праздник по календарю древних людей? У них было много праздников! А у нас-то…

Долговязая фигура Ли в новом черном плаще с серебристой вышивкой выглядела лишней в провонявшем тухлятиной трактире. Джоэл не понимал, зачем так выряжаться перед боевым дежурством. Кропотливую работу слепнущих золотошвеек уже к утру могли испортить острые когти. Джоэлу хватало короткого форменного плаща темно-бурого оттенка. Ли же постоянно устраивал представления даже в неподходящих местах.

– Ладно, бери уже крысятину и не выступай. Нам еще всю ночь патрулировать, – отмахнулся Джоэл, пока Ли заботливо пристраивал щегольскую треуголку на краю замызганного стола.

– Вечно ты угрюм, как Хаос, – рассмеялся напарник, вольготно садясь напротив и закидывая ногу на ногу.

– По-твоему, лучше рубить сомнов с радостной улыбкой? Тогда меня, пожалуй, загребут в психушку, – осклабился Джоэл.

– Взбодрись! Может, наконец пригласишь куда-нибудь Джолин.

Джоэл вздрогнул. Память хлыстом прорезал образ. Эти огромные синие глаза, маленькие руки, нервно вцепившиеся в дверной косяк… Сколько растерянности и загадки таилось в ней. Джолин тревожила холодный рассудок. Приходилось напоминать себе, что она – просто часть нелегкой работы, а не что-то большее.

– Заткнись, Ли, – сдержанно ответил Джоэл. – Я не собираюсь ее никуда приглашать. Джолин просто… нуждается в помощи.

– О, и какой же? – съехидничал Ли.

– В помощи охотников, болван. Ты и сам знаешь, что мы находим вЛовце Снов[1] возле ее дома. Что-то в том районе нечисто.

Ли больше не паясничал, и в его больших глазах потухли медовые искорки. Тонкие губы вытянулись в плотно сжатую линию.

– Во всем городе нечисто, – ответил он совершенно серьезно. Повисла пауза, наполненная безотчетной тревогой.

– Иногда ты не такой идиот, каким хочешь казаться, – одобрительно кивнул Джоэл, намекая, что все еще готов выслушивать шутки и подколки. Если они не касаются Джолин. Нет, о ней лучше вообще не говорить перед дежурством. Это Джоэл понял еще в первую встречу с ней.

– Вот опять, Джо, доброго слова от тебя не дождешься! – посетовал Ли, картинно всплеснув длинными руками. В такие моменты он корчил смешные рожицы, манерно поигрывая густыми каштановыми бровями. От его ужимок даже мрачный напарник невольно улыбался. Возможно, поэтому они и сработались, уже пять лет вместе патрулируя разные части города. Только при мысли о грядущем карауле Джоэл растерял скудные крупицы веселости. Дурное предчувствие продолжало грызть червячком беспокойства.

Сумрак уже облепил первые этажи приземистых зданий. Тени сгущались, а небо теряло грязно-горчичный оттенок, заполнялось тревожными алыми разводами. Змей Хаоса поворачивался другим глазом. Желтый Глаз по привычке старых времен символизировал день. Он и светил ярче, и давал подобие тепла, как загадочное солнце из легенд. Но Красный… Считалось, из-за него и начались все беды Вермело.

«Кто сегодня превратится в сомна? Кем он окажется? Мерзким преступником или законопослушным гражданином?» – прикидывал Джоэл. На его памяти попадались обращенные из самых разных слоев общества. За семнадцать лет службы он понял одно: сомнамбула дремлет в каждом. И в бедном, и в богатом, и в молодом, и в старом. Снаружи все пытались выглядеть порядочными, но внутри у каждого водилась разная гниль. Закон их мира, закон их города, да и вообще жизни.

Так прозябал Вермело – древняя столица, центр промышленности. Вернее, осколок древней столицы, сохранивший чопорные нравы прежних времен. Так он себя представлял официально, с лицевой стороны. А с изнанки проступали все формы извращений и тяги к саморазрушению.

Вместо власти возникла группка богатеев сомнительного происхождения. Королевская чета канула вместе со всем двором в Хаос двести лет назад: они не успели вернуться из загородной резиденции.

Вместо единой религии плодились все новые и новые секты. Кто-то призывал отказаться от земных наслаждений, якобы гарантируя защиту от превращения в сомна. Кто-то, наоборот, твердил, что судьба постигнет каждого, поэтому предлагал буйно наслаждаться каждым моментом, не заботясь о последствиях.

«Этот город давно прогнил. Не верь глазам своим, не обманывайся чистотой богатых кварталов и не отворачивайся от скорбной нищеты бедных. Все в равной мере получат страдания. Только суждено ли хоть кому-то оказаться в кругу спасенных? А впрочем, все это какая-то метафизика», – думал Джоэл, посматривая по сторонам.

В трактире скопилось немало народу, но постепенно публика расходилась. После всеобщего сигнала «отбой» наступал комендантский час. Под свет Красного Глаза выходить разрешалось только охотникам. Такой порядок установился еще двести лет назад. А ведь раньше существовали как-то иначе… Раньше, наверное, верили в спасение всего человечества. Только теперь от него осталось не больше тридцати перенаселенных районов, трех шахт и десятка лоскутков полей – больше ничего. За стеной – смерть. Гигантский Змей. В таком обществе едва ли задумаешься о всеобщем спасении.

– Красный Глаз сегодня особенно яркий, – пробормотал трактирщик и вздрогнул. – Простите, господа охотники, я закрываюсь.

Конечно, ему надлежало спешно бежать в спальню и натягивать ночной колпак. Считалось, что во сне воздействие Красного Глаза не так сильно. Но Джоэл уже знал, что у трактирщика в Ловце Снов запутается множество бесформенных кошмаров. С каждым днем все больше и больше, гуще и гуще. Верный признак скорого превращения в сомна. Это трактирщик и сам понимал. И хорошо: Джоэл не любил напоминать о неизбежности заранее приговоренным. Пока краснолицый здоровяк отчаянно играл в добропорядочного горожанина. Играл в спасенного.

Ныне признанная религия Вермело, сохранившая догмы старых времен, настаивала на том, что есть избранные и проклятые. Якобы заранее, еще до рождения человека, это определяется великим божеством. Избранных мало, зато они никогда не превратятся в сомнов, а после смерти займут свое место в мире вечного блаженства, вроде как напоминающем яблоневый сад. Но описания благословенного места канули в веках. Зато остались подробные и яркие картины с изображением огненной бездны, в которую после смерти низвергаются грешники. Проповедники с помостов особенно ярко повествовали об их мучениях, кажется, наслаждаясь выдуманными деталями. Скрытые палачи. Они тоже нередко перекидывались в монстров, хотя это не разглашалось.

Поэтому Джоэл не верил ни во что. Он давно уяснил, что превращение в сомнов крайне сложно предугадать: за фасадами приличной жизни скрывались темные тайны, а ордера на обыск охотникам обычно не выдавали. Запутавшиеся в Ловцах Снов кошмары не служили достаточным доказательством преступных намерений.

Появление монстров все так же легко объяснялось проповедниками. Ведь в их теории никакие поступки человека не влияли на его избранность. Оставалось только делать вид, будто ты избранный: честно трудиться и приумножать богатство. Жители трущоб, правда, не слишком об этом заботились. Поэтому Джоэл отчасти больше уважал весь трактирный сброд, чем напыщенных богатеев из приличных районов.

«Обращения зависят не от накопленных барышей, а от чего-то другого. Разумеется, от Красного Глаза. Но и от чего-то еще, – размышлял Джоэл, задумчиво пережевывая остатки крысятины. – Если бы мы смогли понять, возможно, изобрели бы средство. Распознали бы симптомы, как у любой болезни. А это, несомненно, болезнь. Болезнь из Хаоса, от Змея, может, его гипноз. Умеют же обычные змеи гипнотизировать своих жертв. Вот и здесь. Нельзя смотреть в Красный Глаз».

– Джо! Опять ты сидишь мрачный, как Хаос, – окликнул Ли. Все это время он о чем-то увлеченно рассказывал. То ли расписывал любовные приключения в доме чьей-то неверной жены, то ли пересказывал детали удачной погони, свидетелем которой на днях был и Джоэл. Оставалось только удивляться, когда Ли успевал поесть в перерывах между трескучей болтовней.

– Ты меня вообще слушал? – с деланой серьезностью обижался он, а Джоэл со смехом отвечал:

– Вообще нет.

– Изволь, я могу и повторить.

– Вот уж не сомневаюсь. Мне тебя еще всю ночь слушать на посту. Если, конечно, ночь выдастся тихой.

Но Джоэл с самого утра предчувствовал, что караул не будет скучным и спокойным. Неприятное ощущение давно кололо под сердцем – чутье охотника, своего рода инстинкт. Ожидание беды сгустилось к вечеру, и теперь от него буквально шипел затхлый воздух трактира, напитанный вонью немытых тел, дыма и сивушного перегара. В этом мареве смешением всех чувств на одной струне звенело нечто зловещее. Поэтому Джоэл не удивился, когда мимо окна промелькнула едва уловимая тень.

– Ли! Хватай меч и маковый порошок! – воскликнул он, опрокидывая пустую тарелку.

– Что-то рано для сомнов. Может, щипач убегает? – встрепенулся Ли и с неохотой подобрал сметенную со стола любимую треуголку.

– С клыками и когтями? – не поверил Джоэл. – За мной! Быстро!

Ли с ленцой размял плечи, но больше не мешкал и даже обогнал напарника, когда тот неудачно споткнулся о перевернутый в спешке стул и вписался в дверной косяк. Левое плечо отозвалось глухой болью. Охотники не замечали мелких порезов и синяков, но на прошлой неделе вдоль лопатки неудачно проехались когти мелкого сомна. Ли тогда не поверил, что друг случайно попал под удар. Верно не поверил, снова раскусил, что его прикрывали.

«Прыткий мальчишка! Тридцать лет – ума нет. Так жаждет раньше меня засунуть голову в пекло?» – мысленно ругался Джоэл, но вслух ничего не высказывал. Они уже неслись по улице, сосредоточившись на том, чтобы не сбить дыхание, поэтому переговаривались кивками и системой коротких жестов. Впрочем, Ли успевал даже теперь потрепать языком:

– Еще только зажегся Красный Глаз. Когда только успел обратиться, урод? Я, между прочим, не доел фирменное блюдо! Как я теперь без крысятины с тараканами?

– Болтать надо меньше. Он не урод. Мы не знаем, кем он был.

– Сейчас он урод! – ухмыльнулся Ли.

Джоэл относился к сомнам с определенным уважением и воспринимал их уничтожение как убийство некогда разумного существа – точнее, человека. Шуточки Ли раздражали, хотя Джоэл сознавал: напарник на свой лад борется с нервозностью. Все охотники понимали, что занимаются узаконенным истреблением остатков человечества. Иного варианта не существовало.

Единственным надежным средством против обращенных служил острый клинок. Из сомна в человека никто не возвращался. Иногда их ловили и доставляли в психушку, передавая равнодушным ученым. Порой об этом даже просили родственники новоявленного чудовища. Но слабые надежды отчаявшихся ни разу не оправдывались. Поэтому Джоэл без колебаний вытащил меч.

Сомн свернул в узкие переулки. Бежал он неразборчиво, наугад, часто ударялся о стены и заводил себя в тупики. При очередном столкновении он издавал булькающие и кашляющие звуки, резко тормозил и быстро менял направление.

«Неместный. Явно из центральных районов», – отметил Джоэл, сетуя, что монстра не засекли другие охотники. Наверняка за ним уже протянулся кровавый след из запозднившихся горожан. Но теперь-то ему крепко сели на хвост. В переносном смысле, потому что хвоста у бесформенной массы, рассыпающейся пепельными ошметками, не существовало. Из нее иногда выпрастывались метровые когти и пара щупалец с присосками. Обращенный, судя по всему, не видел в кошмарах конкретный образ зла и ужаса.

«Похоже на бредовый сон», – автоматически вспоминал классификацию сомнов Джоэл.

– Проклятье Хаосу! Это он обратился на стыке Глаз! – изумился Ли, озвучивая общие опасения. – Раньше такого не было.

– Обходи слева! – скомандовал Джоэл, хотя они понимали друг друга и без слов. Ли унесся в указанном направлении, огибая сомна по переулку. Гулко звякнули высокие подкованные сапоги по ровной брусчатке безмолвной улицы.

Городские пейзажи сменились. Лес ободранных стен редел, попадались чугунные ограды небольших особнячков. И лучше бы монстр в прыжке напоролся на одну из них. Это оказалось бы в некотором роде милосерднее – случайная смерть, воля судьбы. Да кого Джоэл дурачил? Сомны крайне редко калечили себя. Даже самый неуклюжий увалень в обличье монстра обретал сноровку опаснейшего хищника. Случайности на таких никогда не действовали, поэтому за охотниками закрепилось второе имя – Карающая Рука Судьбы.

Преследование продолжалось. Неразборчивая тень туманом стелилась сквозь мрак, озаренная отблесками Красного Глаза, который неподвижно завис в черном небе. Лишь веретенообразный зрачок рептилии то сужался, то расширялся. Змей наблюдал за своими порочными творениями. Наверняка следил и за этим беглецом.

«Класс опасности – средний. Всего-то средний, если это бредовый сон. Ничего, ничего. И не с такими справлялись», – успокоил себя Джоэл, когда Ли на короткое время скрылся из виду. Хотя на счету у обоих охотников уже было немало истребленных чудовищ, волнение за напарника никуда не исчезало. Даже спустя пять лет. Пожалуй, наоборот, усиливалось, потому что все эти годы им слишком везло.

Джоэл привык ждать беды, если удача долго сопутствовала ему. Удача страшнее сомна: не скалится слюнявой пастью, а улыбается кукольным лицом, как дешевая шлюшка, чтобы потом заманить в темный переулок к бандитам с заточками. В сладком вкусе везения таился смертельный яд. Это Джоэл усвоил еще с пятнадцати лет.

«Все-все, вот и Ли», – немного успокоился он, когда напарник вновь вынырнул из проулка.

– Я достану этого урода! – звонко возвестил Ли, ускоряясь и подсекая сомна. Тревога вновь сковала Джоэла холодом, когда когти черного облака прорезали воздух возле лица Ли.

– Прыткий! Чтоб его! – прошипел Джоэл, сделав стремительное сальто назад. Пришлось отступить, а монстр воспользовался минутным замешательством и вскочил на ближайшую крышу. Охотники уперлись в тупик, едва не врезавшись в каменную стену, и переглянулись.

– Опять стимулятор?

– Есть варианты?

Ли поморщился и вздохнул, доставая из подсумка на поясе два маленьких шприца-автомата. В них поблескивала синяя жидкость – специальная разработка для охотников. Свежая партия, вышедшая из серого здания научных лабораторий, прилегающих к городской больнице. Официально это здание носило имя Цитадель Охотников. В народе же это напоминавшее крепость строение имело дурную славу и называлось незатейливо: психушка. Но в таланте суетливых ученых, занимающихся снаряжением охотников, сомневаться не приходилось.

От стимулятора в глазах сначала вспыхнули яркие искры, потом жар накрыл тело сбивающей волной. Лишь для того чтобы через миг ноги напружинились, а руки перестали ощущать вес меча. После действия чудесного снадобья охотники без труда запрыгнули на крышу трехэтажного особняка вслед за сомном. И понеслись за монстром с его же скоростью, перескакивая улицы и с легкостью цепляясь за случайные карнизы и лепнину. Тело обретало сверхчеловеческую ловкость. Теперь у врага не осталось преимуществ, и, похоже, он понимал бессмысленность своей беготни.

«Да куда ты мечешься?» – досадовал Джоэл, замечая, что они наворачивают круги по Торговому кварталу. Очевидно, обращенный раньше здесь жил.

– Джо, глянь! Проклятье Хаосу! – выругался в замешательстве Ли, когда с высоты крыши открылся вид на залитую кровью мостовую.

Поперек базарной улицы лежала смятая палатка, а из-под нее торчали ноги двух растерзанных трупов. Еще трое неразборчивым месивом вываленных потрохов и оторванных конечностей тянулись вдоль окрестных домов. Сомн несся напролом, раскидывая и вскрывая неудачливых прохожих. Он начал свой бессмысленный бег до комендантского часа. Запоздалые горожане не успели разойтись.

«Где-то здесь его дом. Или здесь он обратился. Проклятье Хаосу! Раньше времени! Раньше Красного Глаза», – вскоре понял Джоэл. Прежде такого не случалось, но в последнее время в Вермело все пошло вкривь и вкось.

Возможно, наступали последние дни их выживания. Иначе с чего бы в сузившемся зрачке Змея чудилось злорадство победителя? Иногда хотелось встать на самой высокой крыше и крикнуть: «Зачем? Зачем ты с нами это делаешь?» Порой Джоэл так и поступал, когда оставался в одиночестве. Но не в этот раз, ведь счет шел на секунды. Зрелище растерзанных тел радости не прибавило, лишь подогрело злобу.

Сомн замер на какое-то время, уставившись на своих жертв, а потом издал булькающий стон, похожий на плач. Где-то в нем еще теплилась искра человечности. Если бы существовал способ ее вытащить! Джоэл обругал себя за мягкотелость, к тому же Ли прервал короткие размышления:

– Попался!

С этими словами он выхватил мешочек с маковым порошком и, подобравшись вплотную к сомну, кинул охапку черной пыли тому в морду. Вернее, в облако тумана с горящими впадинами красных глаз. Маковый порошок срабатывал безотказно, тормозя и усыпляя слабых сомнов. Но этот «клиент» оказался крепким, поэтому Ли снова пощекотал нервы Джоэлу. Обошлось. Предотвратил. От неминуемого удара когтей Ли защитил клинок подоспевшего напарника.

Сомн вывернулся, хлестнув щупальцами, а потом резким тяжелым прыжком рухнул с крыши. Его судорожные движения замедлились, тяжело проскрежетали по камням длинные когти. Больше он никуда не бежал, безуспешно отплевывая маковый порошок. С врагом боролись его же оружием: усыпляли сны – точнее, монстров из оживших снов.

– Готов? – спросил Джоэл, занося изогнутый клинок для мощной атаки сверху.

– Да, – кивнул Ли.

Стимулятор разгонял кровь, она гулко стучала в висках, обостряя восприятие и притупляя мысли. Больше сожалений не осталось. Клинки словно пели, предвкушая сокрушительный удар, от которого невозможно уклониться. Охотники единым слаженным движением спрыгнули с крыши, вонзая два меча в основание шеи бесформенной массы, прямо в холку пепельного зверя. Хруст позвонков и раздираемой плоти. Задушенный рев, подергивания щупалец и лап. Тишина – вот и все.

Азарт битвы схлынул, едва успев разгореться. Вдоль лезвия сочилась густая кровь. Призрачная масса осела, растекаясь туманом и постепенно обретая прежние очертания. Когти втягивались и уменьшались, медленно формируя переломанные вывернутые руки. На месте морды проступало искаженное ужасом смерти лицо.

Неприятнее всего в работе охотника было не изматывающее преследование и не момент убийства, а вот такое созерцание обратного превращения.

– Кем он был? – задумался Ли, деловито обходя поверженного сомна. Напарник уже спрятал меч в ножны и поправил сбитую набок шляпу. Всем видом он демонстрировал равнодушие, и только Джоэл знал, что Ли до сих пор не огрубел и не оглох к чужой безнадежной боли.

– Узнаем, когда вернется в свой первоначальный облик, – отозвался Джоэл, вытирая о жухлую траву клинок.

Кровь потекла узорными линиями по ложбинкам меж камней. В мерцании Красного Глаза рубиновые капли светились. Или так действовали стимуляторы. Во всем мире оставалось только два цвета: красный и черный. Как символы вечной войны и неизбежной смерти.

– Джо, здесь еще один труп. Еще два… – заметил Ли, изучая ближайший проулок. Джоэл подошел к нему, не желая дальше смотреть на сомна, который все больше напоминал щуплого человека в длинной ночной сорочке.

– Охотники, – бесцветно констатировал Джоэл.

Трупы лежали вповалку в узком проеме меж домами. Одному оторвало голову, второй частично повис на заборе, отгораживающем фасад от заднего двора. На другую сторону некрашеных досок свешивались выпавшие размотанные потроха. Судя по всему, не посчастливилось одному из патрулей Торгового квартала. Охотники бежали по крышам, потом сомн разделался с ними и кинулся в квартал Шахтеров. Бредовый сон, средний класс опасности… Почему не сумели отбиться?

Вероятно, они не ожидали нападения. Четко вырисовывалась картина несвоевременно раннего превращения. Сперва сомн выскочил из дома, разворотил палатку, потом понесся по улице, раскидывая прохожих, у поворота за ним кинулись два охотника. И всех настигла погибель.

В это время Джоэл еще мирно сидел в таверне, слушая вполуха байки Ли. Он ел перемолотую крысятину, не подозревая, что совсем неподалеку так же перемалывают его товарищей.

– Один из них был каким-то дальним родственником Батлера? Да? – неуверенно поинтересовался Ли. Высокий голос дрогнул надтреснутым стеклом. В нем не осталось привычной веселости. Действие малой дозы стимулятора заканчивалось, после него всегда наступал период печали и апатии. Если сказать точнее – ломки. Наверное, всякие мысли из-за нее и заползали в голову.

– Я все сообщу Батлеру, – успокоил Джоэл, зная, как тяжело приносить невеселые новости. Но он привык, а для Ли гибель каждого охотника все еще несла замешательство и смятение. Хотя убитые горожане уже и для него превратились в цифры скорбной статистики.

– Не пойму я, – вздохнул Ли, надвигая пониже треуголку. – Как этот дохляк мог превратиться в такую тварь?

Джоэл посмотрел на убитого, который окончательно принял облик лежащего ничком тощего человека, невысокого заморыша. Джоэл наклонился над ним, перевернул лицом вверх. Застывшая маска не пугала, не вызывала отвращения. Лишь безотчетную тоску.

– Глаза красные. Нос и губы ободраны. Чем-то болел. Если болел, значит, хотел спать, – невозмутимо констатировал Джоэл. – Ли, похоже, у нас не просто обращение, а сокрытие преступления.

– Значит, завтра днем кого-то опять потащим на допрос? – буднично поинтересовался напарник, втягивая голову в плечи.

– Да.

– Ладно, надо телеграфировать в Цитадель Охотников, – кивнул Ли. Телеграфные станции работали всю ночь. Больше почти никаким конторам подобное не позволялось. Телеграф, пункты первой помощи, специальные мастерские оружейников – в ночном Вермело все подчинялось охотникам. Они вставали последним рубежом между миром людей и волей Змея.

– Да. Пусть забирают тело для дальнейшего изучения, – отдал распоряжение Джоэл, хотя Ли и сам прекрасно знал, как действовать.

Они переговаривались ровными голосами, намеренно забывая, сколько трупов и замершей боли их окружает. Она застывала в паутинно-вязком воздухе, застревала иглами немого укора тем, кто не спасал, а только уничтожал. Но другой жизни Джоэл не ведал, как и способов борьбы с сомнами.

– Так, сообщил… Поторопились бы они: мало ли что еще стрясется этой ночью, – тревожно протянул Ли, возвращаясь из пункта связи.

Вскоре из гарнизона прибыл специальный отряд чистильщиков, которые уносили трупы для опознания и изучения. В подразделении состояли покалеченные охотники и радостные долгожители, перешагнувшие порог шестидесяти лет. Из профессии никто не уходил – вернее, уходили, но либо в морг, либо на другую сторону вечного противостояния. Большинство охотников в конечном счете сами обращались в сомнов. Но покрытым шрамами старикам с тележками повезло. Они просто таскали трупы.

– Будьте завтра утром в Цитадели Охотников для дальнейшего расследования. Вам телеграфируют, когда установят личность обратившегося, – заключил подоспевший коронер. – Сейчас возвращайтесь на пост в квартале Шахтеров. Мы остаемся для изучения места преступления.

Приказы от командования передавали быстро и четко, без ненужной бюрократии и дополнительных посредников. Излишнюю иерархию любили на восточной стороне города, в гарнизоне военных. А у них, на западном краю, не существовало чинов. Все звались просто охотниками.

– Есть, – четко кивнул Джоэл.

– Да, приказ-то понятен, но исполнять не хочется, – протянул Ли, когда они снова остались вдвоем на опустевшей улице.

Свидетелем ночной погони растекалась кровавая сеть в трещинах мостовой. Она скопилась в мутную лужу у забора, из которой с жадным чавканьем лакал бродячий пес. Повезло же животным: они не обращались, точно Змей намеревался уничтожить только людей. Человек – вестник порядка, мешающий Хаосу. Хотя иногда его порядок похуже Хаоса.

Мысли снова забивали голову Джоэла. В последнее время его слишком часто стали занимать вопросы справедливости и мироздания. Непозволительное вольнодумие для охотника. Но теперь даже Ли притих, поэтому никто не отгонял думы, этот рой помойных мух.

Хотя отвлечься от мыслей было не на что: остаток ночи прошел спокойно. Охотники патрулировали Рыбную улицу, а на черном небе горел и переливался красными всполохами Алый Глаз. Говорили, в незапамятные времена так же сверкала луна. Что такое луна, жители Вермело давно позабыли. Зато осталась смена времени суток. Джоэл боялся, что однажды их вечному врагу наскучит монотонно вертеть гигантской невидимой головой. И настанет вечная ночь ужаса, власть кошмаров и сомнамбул. Вот тогда древнему городу и придет конец.

– Еще допрос, – зевнул Ли, когда Змей начал медленно поворачиваться безопасным Желтым Глазом. – Не выспимся.

– Расследование важнее, – сдержанно кивнул Джоэл и потряс головой, чтобы выбросить из нее картины апокалипсиса, который на разные лады предсказывали всевозможные секты. Нет уж! Так и фанатиком недолго стать. Они с Ли выполняли свою работу, честно и на совесть. Остальное не интересовало. Но, похоже, напарника тоже мучили собственные темные измышления.

– Да уж, важнее. А мне так вообще лучше не спать! – фыркнул невесело Ли. – С такими-то кошмарами… Джо…

Голос его сорвался, худое лицо с острыми скулами вытянулось. На нем остались только болезненно расширенные умоляющие глаза. Джоэл уже знал, что услышит, и не желал этого. Не желал, чтобы по его душе снова водили отточенным лезвием неизбежности.

– Пообещай мне. Пообещай, – просил Ли. – Нет, поклянись! Когда со мной случится это, ты сам убьешь меня. Сразу.

– Ли. С тобой этого не случится. Никогда, – в сотый раз заверил его Джоэл, кладя руку на плечо. Ли ссутулился и опустил глаза.

– Ты же сам знаешь. С такими кошмарами, которые ты вылавливаешь из моего Ловца Снов, долго не живут.

– Это неизвестно. Все неизвестно, если речь идет про Хаос. Пусть говорят, что у них наблюдения и данные. Хаос плевал на цифры. Да, ядом змеиным вот так и плевал.

Джоэл сознавал, что твердит какую-то чепуху, но Ли немного повеселел, в уголках губ вновь заиграла улыбка.

– Все, пора. Надо довести до конца расследование инцидента на базарной улице, – настроился на деловой лад Ли и приосанился.

Уже через полчаса в Цитадели Охотников им сообщили адрес обращенного и имена его жертв. Описание событий обозначалось именно так, как представил изначально Джоэл.

– Мы бы и сами справились. Могли бы еще ночью все завершить и написать отчет. Пф, само собой: в доме на базарной улице вдребезги разбито окно. Кто бы это мог быть, действительно, – ворчал всю дорогу Ли, пересекая просыпающийся город.

Открывались лавочки и таверны, готовили двухколесные повозки рикши, хозяйки развешивали на перилах балконов платья и кимоно. Облезлая гризайль[2] на стенах не выглядела жуткой пляской теней. Утренний Вермело отличался от ночного. Горожане с опаской выползали из домов, оглядывались и радостно принимались за дела, если не находили на своей улице следов бойни.

На базарной же в это утро царило угнетающее затишье. Разрушенную палатку унесли, кровь почти смылась, но жители района знали, что случилось под покровом мрака.

– Ночью нельзя врываться в дома и будить спящих с допросами. Святой закон, – напомнил Джоэл.

– Да-да, я знаю. Это я так, – отмахнулся Ли. Он без малого четырнадцать лет жил среди охотников и девять из них активно патрулировал улицы. Навидался разных случаев не меньше Джоэла, но не оброс броней циничного равнодушия.

Наверное, поэтому на его лице возникла тень смятения, когда они поднялись на второй этаж опрятного домика в Торговом квартале. Общий коридор и лестничную клетку украшали аккуратные синие обои в мелкий цветочек, возле дверей трех квартир верхнего этажа лежали чистые коврики. Ничто не указывало на то, что здесь накануне случилось обращение. Обитатели этого места всеми силами тянулись к идеалу «спасенных», описанному официальной религией. Безупречный порядок считался одним из критериев. Видимо, ложным, раз не всем помогал.

– Я постучу или ты? – замялся Ли у порога нужной квартиры, и его кулак застыл возле выкрашенной в белый двери.

– Возможно, стучать уже не к кому, – задумался Джоэл.

Обращенный недавно женился. Неделю назад чета праздновала годовщину, наверняка мечтая завести детей и вместе тихо состариться. А теперь, возможно, молодая жена застыла растерзанным трупом, как и те несчастные на улице. Для выяснения невеселых деталей и послали охотников.

Джоэл постучал, вновь обругав себя за слишком буйную фантазию. Она всколыхнулась вместе с Вермело, по которому прокатилась череда обращений, воспалилась тревожными образами, будто надвигалось нечто ужасное.

– Добрый день, – донеслось из-за двери. – Кто это?

– Охотники. Откройте, – решительно потребовал Джоэл. Он достал удостоверение, прикладывая корочку к дверному глазку. Белая преграда двери отворилась, из-за нее выглянула невысокая женщина.

– Полагаю, вы знаете, почему мы пришли к вам, – неуверенно начал Ли, опуская глаза.

При иных обстоятельствах он бы не упустил случая пофлиртовать с такой дамой. Она была красива: стройную выточенную фигуру облегало простое сизое платье, не скрывающее плавных линий. На плечи медными спиралями ниспадали локоны. Но вся прелесть этой женщины стиралась и разбивалась вдребезги тяжким горем, постигшим ее в минувшую ночь.

– Нет, не знаю. Ничего не понимаю… – тревожно выдохнула она. Джоэл почувствовал опасный подвох:

– А если подумать? Неужели вы уже забыли, как накануне ваш муж вылетел на базарную улицу из окна второго этажа?

Женщина закрыла лицо руками, прислонившись к дверному косяку. Горло ее сдавливал спазм. Она отпустила дверь, и та протяжно заскрипела, качнувшись на петлях.

– Вам повезло остаться в живых, – начал Ли, но Джоэл украдкой махнул рукой, призывая замолчать. По опыту он знал, что такие слова не утешают родных обращенного. Женщина, вопреки ожиданиям, не разревелась и не забилась в истерике. Она знала, она была соучастницей, и осознание преступления давало ей силы держаться.

– Вы убили его? – глухо, но с вызовом спросила она, гордо вскидывая голову. Медные кудри откинулись назад.

– Это вы убили его, – решительно осадил Джоэл. – Почему вы не отправили мужа в лечебницу?

– Там людей превращают в сомнов! Ни за что! У него была легкая простуда.

Усталость после долгой ночи давила на нервы, натягивала их струнами. И внезапное откровение подозреваемой провело по ним острым смычком, пробудив хладнокровную ярость.

– Легкая простуда? И вы дали ему поспать днем без усиленного Ловца Снов? – прорычал Джоэл. – Видимо, простуда была не такой уж легкой, раз он превратился в сомна.

Женщина отступила на шаг. Дверь в однокомнатную квартиру растворилась настежь, демонстрируя перевернутую мебель, искромсанные подушки, опрокинутую ширму с вышивкой и высаженное вместе с рамой окно.

– Он… он не мог видеть такие кошмары. Он был таким хорошим, таким нежным, – всхлипывала женщина. Ее уверенное спокойствие раскололось, как рамки семейных фотографий, разбросанные по полу.

– Если бы вы отправили его, как все, в лечебницу, возможно, он бы вышел к вам здоровым и живым. Но теперь уже поздно. Вы сами во всем признались, – беспощадно оборвал Джоэл.

– Джо, – окликнул Ли, который неуверенно застыл позади. Он не привык действовать жестко. Вид крупных слез на лице подозреваемой вгонял его в ступор, как шестнадцатилетнего юношу. Поэтому Джоэл обычно не брал напарника на допросы. В конце концов, они оба жили в квартале Охотников, но задания им иногда давали, будто кто-то переселил их в квартал Палачей.

– В чем? В чем я призналась? – растерянно пробормотала женщина. Она едва держалась на ногах. Накрахмаленная юбка шелестела по полу, как крылья бабочки, бьющейся о стекло.

– В тяжком правонарушении. Из-за вашего мужа сегодня три женщины остались вдовами и еще двое мужчин потеряли жен. А Вермело лишился двух отличных охотников. Семь растерзанных жертв. Вот цена вашей «легкой простуды». Вы идете с нами.

С этими словами Джоэл решительно переступил порог и потянулся к женщине, чтобы заковать ее в наручники. Она отступила на шаг к перевернутой кровати, где еще накануне спал ее муж. Теперь там летали белые перья выпотрошенных подушек и перин, застревая в медных волосах. Они придавали подозреваемой невольное сходство с умирающей птицей. А кто она еще? Птица в ловушке.

Такой Джоэл и запомнил эту глупую несчастную женщину. Такой, а не обритой арестанткой, которой она стала уже вечером, доставленная в тюрьму гарнизона. Сокрытие сомна – самый страшный грех «благословенного» города Вермело. Шансов на оправдание не было. Ее заковали в наручники и увели на допрос в каменные мешки подвалов психушки. Допрос – это так называлось официально. Охотники знали: на опыты.

Тяжело знать правду и все равно оставаться частью системы. Их, охотников, переселяли в квартал Палачей, не меняя адресов. Легче «переселить» изломанную душу, сделать преступником на стороне закона. И так в зеркале постепенно проявлялся какой-то другой человек: не суровый, но справедливый охотник, не страж на границе Хаоса, а палач.

Оставалось только утешать себя, что иного пути нет. Джоэл уже не в первый раз приводил сентиментальных опасных дурачков, которые верили, что любовь и нежность спасут их дорогого обращенного. Они представляли угрозу порядкам Вермело, но каждый раз что-то каменело в сердце охотника, будто это он настоящий преступник.

Джоэл невольно проводил по черным волосам в поисках зацепившихся за них белых перьев. Перья или новая седая прядь? Не от прожитых лет, не от узнанных тайн, а от того, что увидел, от того, что сотворил. И, похоже, напарник тоже считал его преступником.

Ли целый день молчал, обижался. Не желал разговаривать с Джоэлом, пока тот судорожно размышлял: «А как бы я поступил, если бы Ли превратился в сомна? И Джолин… ей грозит реальная опасность уже сейчас. Но какая? Я должен, должен понять, что не так с ее домом».

Глава 2 Ловцы Снов

Огненный Ворон безмолвно реял в пепельных тучах, разрывая когтями небо. Его каменное оперение тяжелыми снарядами срывалось на землю, пробивало крыши, прошивало насквозь мечущихся в панике людей.

– Царь Чудовищ, Вечный Царь! – шипел гигантский Змей, и в его голосе слышалось злорадство. Себя восхвалял или птицу, несущую погибель?

Угольный силуэт застил полнеба. Джоэл стоял на улице с запрокинутой головой, и над ним разверзлось противостояние двух монстров, двух вестников конца. А вокруг горел Вермело, дома раскалывались щепками, люди падали навзничь, и из них выпрыгивали монстры, раздирая грудные клетки. Ребра топорщились желтоватым частоколом, усыпанным алыми брызгами. Трупы били руками и ногами, сгорая в вечном пламени.

Огонь, всюду огонь – Джоэл видел его каждый раз, стоило сомкнуть глаза. И даже если сознавал нереальность происходящего, первобытный ужас обручем охватывал голову, паникой сдавливал цепенеющие руки и ноги. Бежать, скорее бежать!

Но охотники перед сном приковывали себя к деревянному креслу. Так предписывал устав. И приходилось дергаться вмерзшей в лед рыбой, обездвиженной и беспомощной. От этого кошмары лишь усугублялись – от затекшего тела, ноющей спины и неестественно запрокинутой головы. Но о том, в какой позе надлежит спать охотникам, ученые из психушки написали не один трактат. Вроде бы такое состояние балансирования на грани безумия от отсутствия нормального сна отсрочивало превращение в сомна. В поддержку этого с энтузиазмом кивали старики из отряда чистильщиков.

Джоэл не верил, чуял какой-то подвох, но не находил ключа к разгадке. Поэтому он ненавидел. Ненавидел весь этот город и Цитадель Охотников. Но в видении его ярость адресовалась не конкретным людям, а неразборчивому сгустку: то ли Змею, то ли неведомому Ворону.

Вермело сгорал дотла, смрад темных улиц истлевал золой. Жители молили о помощи, выкидывая детей с верхних этажей, но внизу их ждала лишь обезумевшая звериным буйством толпа. Творилось нечто большее, более страшное, не обычный пожар, который являлся каждую ночь. Восстание? Народный бунт? Конец света?

Сбежать бы от всего! Кинуться за стену! Ведь во сне можно. Но Джоэла держали кожаные ремни. Оранжевые языки диковинными хищными лилиями подбирались к нему из переулков, тянулись к ногам, поднимались к лицу, охватывая колыханием смертельных шелков. Боль не приходила, а от огня веяло хладом подземелий.

«Нет! Нет!» – молча кричал Джоэл, глядя в небо.

Ворон сражался со Змеем, вцеплялся клювом в бесконечно длинный хвост, а враг его вгрызался отравленными зубами в тело птицы. И вместе они замыкались кругом смены грешных времен, разных и одинаковых в своем темном повторении. Длился пламенный сон о прошлом, или прошлое узрело видение о грядущем…

Джоэл усилием воли распахнул глаза и тут же обернулся на Ловец Снов. Круглая сеть с особым узором висела над головой, точно диковинная шляпа с двухметровыми полями на обруче каркаса. В ней ничего не застряло. Ни единого образа. И лишь внимательный глаз замечал, что пеньковые веревки и шелковые нити, из которых охотники свивали ловушки для кошмаров, покрывала едкая копоть.

Монстры Джоэлу не являлись никогда. Другое дело Ли. Его Ловец Снов всегда наполнялся самыми фантастичными созданиями: многорукими и многоногими химерами, из разных частей которых неизменно выглядывали слюнявые пасти и получеловеческие головы с седыми пучками грязных волос. Явно чей-то искаженный образ. Но чей?

Джоэл никогда не спрашивал, кто так упрямо атакует сны напарника, и радовался, что сам не входит в группу с «повышенным риском превращения». К охотникам из нее тщательно присматривались ученые, заставляя отчитываться о малейших изменениях. Нет, о снах друга Джоэла никто не принудил бы рассказать. Он поклялся еще в первый год их знакомства. Поклялся молчать до самого обращения. Страшная клятва. Но необходимая. Хотя с такими видениями неизвестно, кому пришлось бы исполнять ее раньше.

Ворон и Змей продолжали вечный поединок где-то на периферии сознания, и уставший мозг прокручивал несуществующие события. Джоэл вытянул свободную правую руку и еще раз проверил Ловец Снов, но собрал только горсть золы. Затем он отстегнул кожаные браслеты от левой руки и лодыжек, свернул сеть и пошел бриться в общую ванную комнату.

После боевых заданий и лицезрения трупов всех охотников помещали в карантин – точнее, заставляли ночевать не в своих скромных домишках в квартале Охотников, а в крепости психиатрической больницы. Об этой мере предосторожности не распространялись, но широко применяли.

Верных служителей общества запирали на время сна в узких клетушках с неудобными деревянными стульями. Там они проводили положенные пять часов сна и вновь возвращались к выполнению обязанностей, если, конечно, не перекидывались сами от переизбытка впечатлений.

В соседней камере кое-как спал Ли. Джоэл знал, что напарника продержат в карантине дольше, и из солидарности сам оставался в крепости, хотя после «мер предосторожности» разваливалась спина.

Джоэл, разминая плечи, добрался до ванной комнаты и в состоянии, близком ко сну наяву, успел задуматься, какова вероятность обращения, если вообще не спать. Возможно, они искали корень зла не в том месте, возможно, виновата была непомерная усталость.

Иногда он мечтал послать к Хаосу всю эту службу с дурацкими правилами, забрать Ли из крепости, избавив друга от надзора, и устроиться фермером в яблоневые сады юго-восточной части Вермело. Он однажды спас их хозяина от сомна, их бы там приняли.

Но глупые мечты разбивались о простое напоминание себе: без надзора ученых Ли обратится… Или так Джоэла намеренно запугивали. Он запутался, кому верить. И ненавидел всю эту порочную давящую систему. Давно уже не осталось юношеской восторженности и веры в служение этому граду разбитых надежд.

– Привет, Джо, как выспался? – выдернул из размышлений спокойный низкий голос. Батлер стоял у зеркала над фаянсовой раковиной и подравнивал ножницами черные бакенбарды. Из-за роста он едва не скреб головой низкий каменный потолок. Охотникам в здании психушки выделяли не лучшие помещения.

– Никак. Как обычно, – сдержанно отозвался Джоэл, украдкой глядя на Батлера.

Накануне другу сообщили, что на боевом задании погиб его кузен. Похоже, не очень-то близко они общались. Или Батлер по привычке, присущей всем жителям Вермело, умело скрывал свои чувства под маской приличия. Приличия, церемонные поклоны и рукопожатия, лозунг «держи лицо» и «веди себя как спасенный» – вот из чего состоял этикет их города, последнего града людей. Настоящие чувства лишь изредка прорывались из-за масок.

– Я тоже, – улыбнулся Батлер и тут же поморщился. Теплая улыбка превратилась в гримасу, и Джоэл пришел к выводу, что гибель кузена все-таки оставила след.

– Кстати, ты что-то кричал во сне. На незнакомом языке, – заметил немного погодя Батлер, пристально глядя на Джоэла травянисто-зелеными глазами. В его образе не чувствовалось враждебности, все охотники знали, что Батлер никогда не предаст. Он не докладывал о нарушениях устава, если они не вредили работе, и не выдавал личных тайн. К нему шли рассказать о наболевшем, потому что он умел слушать. К колючему Джоэлу так не тянулись, но и он не требовал участия.

– Тебе показалось. Может, это не я был. Внизу арестантка сидит, – бросил он.

Этажом ниже, в еще более темных казематах без окон, ожидала вердикта суда отданная на закланье женщина. Сам привел, сам жалел, но не сомневался. Джоэл смотрел на Батлера и разжигал в себе дополнительную неприязнь к преступнице: если бы она подчинилась закону Вермело, не погиб бы кузен Батлера, не развесил бы потроха на заборе. И теперь добрый друг не стоял бы в оцепеневшем смятении.

– Сидит, – кивнул он. – Возможно. И все же я слышал слова на незнакомом языке. Потом во сне видел Змея, на которого налетел гигантский каменный Ворон.

Охотники всегда делились образами из снов не из праздного интереса и не для досужих сплетен – так они собирали информацию о возможных изменениях, так сообщали о тех, кто попадает в «группу риска». Джоэл знал, что Батлер не выдаст его рассказ ученым для дальнейшего анализа, но все равно осадил:

– Так это ты видел. Не я.

Ему не хотелось обсуждать новые видения. Их сходство пугало, они будто шли извне, чье-то зашифрованное послание.

– Да, не будем обсуждать. Хорошо.

Батлер пожал плечами и удалился, пока Джоэл плескал на лицо и волосы ледяной водой, встряхиваясь и фыркая, как пес.

«Ну и сны… Был бы рядом Ли, может, и не пришли бы», – посетовал Джоэл, но во время дежурств они никогда не оставались в одной комнате. Семь дней боевого патрулирования улиц, потом три дня выходных – тогда-то охотники позволяли себе выспаться. И в последнее время они старались расположиться у Джоэла в мансарде на двух узких раскладных кроватях: Джоэл охранял сон Ли, уничтожая монстров в Ловце Снов, иначе напарника могли сожрать его собственные кошмары.

Ловушки для монстров из снов обычному горожанину хватало на десять часов, охотнику – вдвое меньше. Слишком много мерзости и глубинных страхов они лицезрели. Ужас стал их рутиной, но просачивался отравленным дымом в недра подсознания. Поэтому им запрещалось нормально спать.

Но они-то с Ли придумали выход; вернее, однажды нашли друг друга как напарники и уже пять лет чутко хранили сон друг друга. Если Ловец Снов над головой Ли переполнялся за пять часов, то у Джоэла всегда находился верный меч, который уничтожал лишних «гостей», по недоброй насмешке Змея Хаоса выпрыгивающих из кошмаров в мир живых.

– Джо, но это не по уставу! Ты должен сообщить в Цитадель… Ведь так положено. Я могу представлять опасность, – иногда осторожно напоминал Ли. При всей его развязной манере поведения он все еще опасался нарушать кодекс охотников. Не догадался еще, что писали этот свод правил настоящие психопаты, которых самих бы стоило запереть на нижних уровнях.

– Это единственный способ нормально выспаться и восстановить силы. Видеть сны – это не грех, как нам пытаются вбить. Нам нужен отдых, – убеждал его Джоэл.

Этому фокусу его научила Стелла. Его Стелла… Опытная охотница, с которой он встречался в юности. Она рассказала тайну, о которой не догадывались ученые. Бытовую тайну, созданную на опыте простых людей, а не вышедшую из переполненных голов великих умников с верхних уровней психушки.

«Охотникам не дают спать больше пяти часов, чтобы их не убили собственные кошмары, – говорила Стелла. – По-моему, это глупо. Что мешает найти того, кто будет сторожить твой сон, возлюбленную или верного друга?»

Со Стеллой они охраняли сны друг друга три года. Три прекрасных года любви и сотрудничества. Она научила молодого Джоэла лучшим приемам фехтования, гоняя на тренировках до седьмого пота, она же познакомила с потаенными усладами страсти. Вместе они ничего не боялись, кидались без раздумий в пекло. И считали, будто весь мир однажды покорится им, услышит их, а любые монстры содрогнутся от их отваги. Джоэл ощущал себя непобедимым рядом со Стеллой. Пылкий юноша, он верил, что это продлится целую вечность.

Вечность уместилась в три мимолетных года. Потом Стеллу убил сомн. Все померкло и рухнуло. Глупая мечта перестала существовать.

Джоэл помнил ту ночь. Они бежали по крышам, Стелла по привычке сквернословила, на лице ее читалась дикая веселость – ее способ борьбы со страхом, ее кредо. И Джоэл принимал такую игру, тоже улыбался, тоже смеялся в лицо опасности. До той ночи.

«Вот тварь, куда он делся?» – прошипела Стелла, когда, как казалось, хилый медлительный сомн резко скрылся во мраке. Инстинкты до предела обостряли стимуляторы, Джоэл слышал каждый шорох, видел преувеличенно отчетливо контуры предметов. Стелла прислушивалась и озиралась, но все равно пропустила смертельный удар когтей.

Враг подкрался со спины, выпрыгнул из неприметного чердачного окна. Джоэл помнил, как оборвался смех напарницы, резко, внезапно, точно кто-то сломал граммофонную пластинку. Она даже не успела вскрикнуть, повиснув на неестественно длинных когтях.

Раньше она никогда не проигрывала, за двенадцать лет службы даже не получала серьезных ранений. И вот она – цена необыкновенной удачи. Гибель в тридцать пять лет.

Джоэл осознал величие смерти в ту ночь, в тот миг, когда, казалось, остался без кожи. Он отсек чудовищу голову нечеловечески сильным ударом и отпихнул его ногой. Мохнатая туша с треском покатилась по замшелой черепице и глухо рухнула на мостовую. Вместе с этим звуком что-то оборвалось в сердце Джоэла. Что-то ушло навсегда.

С тех пор он некоторое время работал один, напарников выбирал случайно и быстро менял их. Кто-то погибал, но душа больше не рвалась от потери настоящих друзей. Порой Джоэл намеренно работал с самыми неприятными типами, с которыми больше никто не желал иметь дел, – с доносчиками и трусами. От них-то он и узнал, как работают некоторые охотники, они-то и искоренили его убежденность в праведности службы.

Праведное истребление бывших людей – парадокс и оксюморон, как любили выражаться уличные поэты. Существование охотников – сплошной оксюморон. Джоэл постепенно проникался отвращением к службе и в самые темные часы, пожалуй, ждал скорого обращения, просил его у жестокой судьбы. Так прошло четыре года.

А потом появился Ли со своей болтовней да глупыми шутками. Однажды вошел в его серую жизнь и растревожил мертвое сердце. С тех пор за Ли всегда незримо следовал призрак Стеллы, которая словно говорила: «Он не должен повторить мою судьбу».

– Не должен, – отвечал уже в настоящем Джоэл, устало проводя бритвой по лицу в тусклой ванной комнате с мигающим электросветильником. – Да, не должен. Стелла, скажи, как сделать так, чтобы Ли не обратился? Его кошмары… Сон – это зло. Почему мы не можем выжить без этого зла?

Джоэл потряс головой и еще раз плеснул в лицо холодной водой, понимая, что разговаривает с собственным отражением, а не с призраком возлюбленной. По длинному горбатому носу медленно скатывались прозрачные капли. Джоэл смотрел на свое отражение, на болезненно запавшие синие глаза. Показалось, что они замерцали, как у зверя, сомна. Но видение быстро рассеялось. Здраво мыслить мешали усталость и атмосфера всего этого места. Темно-зеленый кафель и вонючая плесень на потолке давили болотной безысходностью. Джоэл поторопил себя.

Черная щетина все еще покрывала щеки и подбородок, а времени на сборы давали мало. Джоэл отряхнул опасную бритву, развел и взболтал мыльный раствор. На короткое время он сосредоточился только на лезвии, но все равно порезался. Крепко выругался и отогнал всех призраков.

«Ли, ну, где ты там? Проснулся ты или обратился, Хаос тебя дери?!» – признался себе во внутреннем беспокойстве Джоэл, выходя из ванной.

– Вот ты где! – нетерпеливо рявкнул он.

– А где мне еще быть? – сонно протянул Ли, крутя головой. – Ох, шею заклинило.

Джоэл настороженно поглядывал на друга, который с виду беззаботно двигал корпусом и руками, изображая мельницу. Зарядка среди серых каменных стен коридора напоминала экстравагантный танец. Или конвульсии, которыми насквозь пропиталось мрачное здание.

На нижних уровнях эту боль вобрали низкие полукруглые своды, на более высоких этажах, где располагались лаборатории, духом безумия дышали барельефы и вычурная лепнина. Среди внешнего благополучия верхних административных уровней затерялся тот же след нездоровья и дурных секретов, что и в подвальной тюрьме для соучастников «преступлений», связанных с обращениями.

Часть дел велась полностью на законном основании: в казематы попадали ушлые типы, которые намеренно доводили мужа-свата-брата-соседа до превращения из мести или тяги к наживе. Но многие томились в клетках из-за любви, из-за нежелания отпускать, отправлять на верную гибель. Джоэл понимал их, но иного выбора просто не существовало. Хотя его сострадание пропитывала та же фальшь, что и «чисто научный интерес» дознавателей. Все это здание, психушка, Цитадель Охотников, прогнило от злобы.

Веселость Ли после непродолжительного сна тоже выглядела натянутой. Еще недавно они не разговаривали друг с другом, теперь Ли снова улыбался. Простил ли на самом деле? Понимал ведь, что оба не в силах вмешаться. Джоэл избрал выжидательную тактику. Он говорил без холода, но сдержанно:

– Надо поторопиться. Сегодня ты берешь Рыбную улицу и северную часть квартала Шахтеров. А я – южную половину квартала Шахтеров и северную часть квартала Ткачей.

В темных глазах Ли мелькнуло ободряющее озорство, он манерно протянул:

– Ну да, конечно, там же Джо-о-олин! А мне над старым трактирщиком Ловцы Снов развешивать. Он за это только фирменное блюдо с тараканами выдаст бесплатно. И то не факт.

– Ли, оставь уже Джолин в покое. Ты как будто ревнуешь.

Ли лукаво присвистнул:

– Нет, такие пигалицы не в моем вкусе.

Джоэл знал, что Ли нравятся цветущие полные женщины лет на пять его старше или же мускулистые суровые девицы-охотницы лет на пять младше. Он сам как-то признался. Джолин не попадала ни в одну из категорий. Разговоры о ревности были обычной шуткой. И от нее внутри потеплело. Джоэл радовался, что природный оптимизм Ли помогает ему быстро переключаться: инцидент с арестанткой был, кажется, исчерпан.

Или в Вермело все слишком привыкли делать вид, что ничего страшного не происходит. Нет-нет, ничего. На ночь благовоспитанные граждане запирались в своих домиках. А утром продолжали работать во имя спасения души.

Недосчитались кого-то из соседей? Случается. Никто не обсуждал: судачили о свадьбах, интрижках, рождениях, похоронах, оживленно ругали политику, цены и скорую возможность перехода на бартерный обмен в силу малой пользы от монет с профилем пропавшего короля. Да, о чем угодно, но только не о тех, кто превратился в сомна. Только не о них.

О сомнамбулах молчали до тех пор, пока конкретную семью не касалась трагедия. А в Вермело не существовало тех, чьи фамилии миновал бы злой рок. Но траур проходил через год, черные одежды снимали, дамы меняли чепцы – и снова все делали вид, будто всё в порядке. Хотя нет, Ли никогда не принадлежал к этой публике. Он ничего не скрывал.

– Сколько берешь Ловцов Снов? – оживленно спросил он, когда охотники поочередно выносили со склада их основное оружие – сети для кошмаров.

Нападения сомнов и погони с мечами считались происшествием. Рутинной же службой было расставление ловушек для снов. Каждый вечер их вешали перед комендантским часом, каждое утро снимали, уничтожая содержимое. Только охотники знали, как изготовить специальную сеть на жестком каркасе. Ошибки в узоре могли стоить кому-то жизни. Одного Ловца Снов хватало где-то на неделю, поэтому каждый охотник в относительно свободное время брал веревки и шелковые нити, повторяя заученный узор. Ли смеялся, что охотники ничем не лучше рыбаков, только ножички для улова чуть побольше. А так все те же сети.

В этот вечер Джоэл взял восемь Ловцов Снов, по числу патрулируемых улиц, взвалил на плечи и пошел, увитый ими, как диковинным плащом из плюща для театральной постановки. Еще бы грим кумадори нанести – и можно выступать на сцене театра кабуки в квартале Богачей, играть водяного дракона Рюдзина, восставшего из глубин. Да запутавшегося в сетях. Но вместо добрых драконов Вермело опоясывал лишь беспощадный Змей Хаоса.

– И почему нам не положены рикши? – морщился Ли, тоже опутанный сетями. При свете дня охотники выглядели достаточно смешно со своим снаряжением. Зато к вечеру обретали мистическую важность. К вечеру наступало их время.

– Тележки положены. Бери, – пожал плечами Джоэл. – А рикш пожалей. Они одни остались вместо лошадей.

– Да, знаю-знаю, я тоже учил историю. С тех пор как в первую голодную зиму после пришествия Хаоса умерли все лошади… – продекламировал Ли. – А вообще, запрягали бы свиней или баранов. Почему нет?

– Их тоже мало, и они нужны с мясом и жиром.

– Ну, хоть бы собачью упряжку давали!

– Тебе сети плечи тянут? Нам близко идти. Батлер сегодня взял квартал Садов и квартал Жрецов. Ему дали упряжку. Собаки, знаешь, тоже не бесконечные. Чудо, что их всех не переели.

– Да плодятся быстро, ничего чудесного. Интересно, а в Хаосе водятся бесконечные собаки?

Джоэл и не заметил, как разговор превратился в беззаботный треп. Он попытался представить бесконечную собаку – воображение подкинуло образ этакой лающей пегой гусеницы, почти дракона Рюдзина, но мохнатого и с брылями. Джоэл потряс головой: вечно Ли придумывал что-то невероятно глупое. С такими бы идеями ему в театре играть, пьесы сочинять. Возможно, он и хотел когда-то, возможно, мечтал…

Ли не рассказывал о своей жизни до поступления в гарнизон охотников. Джоэл не спрашивал. Он смутно помнил, как четырнадцать лет назад к ним в учебные корпуса вбежал перепуганный запыхавшийся мальчишка, требующий принять его. Ему сообщили, что он тощий задохлик, а он ответил: «Либо вы возьмете меня на службу, либо я кинусь со стены в Хаос».

С тех пор он здесь и там мелькал в поле зрения Джоэла, но только пять лет назад они по-настоящему познакомились. И вот уже бесконечно много времени вместе развешивали Ловцы Снов. Вечность из времен романа со Стеллой снова обрела какой-то смысл. Да, именно вечность, затерянная в этих перепалках и патрулировании улиц.

– Хороший вечер! – провозгласил Ли и вздохнул полной грудью, когда они выбрались за ворота психушки.

Под ногами блестел отполированный дождем камень мостовых. От земли поднимался душистый аромат весны, но вместе с ним обострялись и миазмы перенаселенного города. И все же на искривленных чахлых деревцах, которые росли в крошечных садиках или в кадках на крышах, наливались медовым ароматом свежие почки. Вермело умирал, но пробуждение природы доходило и до забытого в когтях Змея города.

– Ладно, не до восторгов, – оборвал по привычке Джоэл, чтобы и самому не поддаться неуловимому очарованию момента. Оно кружило голову, а Ли, опутанный Ловцами Снов, со своей неизменной улыбкой и светящимися глазами представлялся божеством весны, этаким хитрым Паном из старинных сказок прошлого мира. Беззаботные разговоры с другом сбивали с рабочего настроя.

Джоэл отогнал видение и решительно пошел вниз по улице, на юг, в квартал Шахтеров. Ли побрел за ним, беспрестанно на что-то отвлекаясь, хотя не хуже остальных знал, как им важно уложиться в срок до наступления Красного Глаза. Но после затхлых подземелий даже тесные улицы Вермело с закопченными шахтерами выглядели прекрасно, даже в невероятной сутолоке среди коробейников, рикш и нищих сквозило больше свободы, чем в плену кожаных ремней.

– Пора расходиться, – скомандовал Джоэл, когда они дошли до Рыбной улицы. Она служила некой границей между территорией, где развешивал сети Ли, и улицами, где работал Джоэл. К началу восхождения Красного Глаза они всегда встречались в одном и том же трактире. А дальше – как поведут себя сомнамбулы. Иногда ночи проходили тихо, иногда – как накануне. Так они и патрулировали квартал Шахтеров и квартал Ткачей.

– Да, пора, – кивнул Ли, поглядывая на часы, светящиеся на высокой башне в центре района.

Она монументальным идолом возвышалась над рядами двухэтажных лачуг и над невысокой горой, Гребнем Пеньясо, куда в шахты спускались рабочие по зову этой же башни с громкоговорителями. Вермело всегда жил по часам, по приказам.

– Все как обычно.

– Эй, Джо! – окликнул Ли, подмигнув. – Может, все-таки поговоришь по душам с Джолин? Я уже придумал для вас название: Джо-Джо! Забавно звучит, правда?

Порой Джоэл обожал Ли за умение привнести веселье и легкость в любое дело. Но порой желал крепко врезать по наглой улыбке, чтобы напарник поменьше зубоскалил.

– Не сегодня. Сегодня я опять «поговорю» с Ловцом Снов на ее улице, – сдержанно ответил Джоэл. Подколки про Джолин порядком надоели, потому что Ли не понимал всю серьезность проблемы.

С другой стороны, Джоэл ему не рассказывал, никому не рассказывал, что происходит на Королевской улице в квартале Ткачей.

«Интересно, кто дал этому узкому проулку такое название? Насмешка какая-то. Там и раньше ничего стоящего не было», – раздумывал Джоэл, привычно раскидывая сети.

Он забирался на плоские и покатые крыши двухэтажных лачуг, находил специально вбитые крючья, за которые цеплял петли круглого каркаса, расправлял переплетения ловушек. И так на каждой доверенной улице. К вечеру Вермело будто затягивали сетью гигантские пауки. Узор Ловца Снов и правда напоминал чем-то старания этих созданий, и кошмары к нему липли, как мухи. Добрые сны не покидали голов людей, а потаенные желания и страхи словно тянулись к Змею. Причины так и не установили, зато нашли способ бороться.

Обычно в каждом доме над кроватями висели персональные Ловцы Снов, но Джоэл знал, что у шахтеров не всегда хватает денег и осмотрительности вовремя менять их. Поэтому он бережно развешивал широкие сети, переходя с крыши на крышу, с улицы на улицу. Даже если бы чей-то навязчивый кошмар вырвался на свободу, он бы не причинил вреда спящим. Ловцы Снов манили их, как сладкая приманка тараканов.

– Навесили тут тряпок! Пройти не дают! – проворчала какая-то тощая скрюченная бабка, погрозив клюкой. Джоэл ответил ей:

– Это для вашей же безопасности. «Тряпки», как вы выразились, висят на уровне второго этажа. Проходите, как вам удобно.

А сам подумал с досадой: «Если бы не мы, ты бы не дожила до своих лет». Старуха сбила с привычного ритма. Во время монотонной рутинной работы он погружался в подобие сосредоточенной медитации. Мир растворялся смешением лиц и красок. Но неприязнь горожан отвлекала ненадолго. Он знал, что охотников никто не любит, хотя все им подчиняются, все боятся. Но невозможно любить того, кто каждую ночь может убить твоего родственника или соседа. Конечно, во имя общей безопасности, но все же…

– Вот так! Готово! А еще два часа до отбоя, – довольно выдохнул Джоэл и отправился в трактир на Рыбной улице.

В этот раз Ли опередил его. Он сидел за нестроганой барной стойкой и глядел на пустой стакан. Любимая треуголка с бархатистым ворсом небрежно лежала рядом. Ли не замечал, что к ней подбирается лужица из опрокинутого стакана пьянчуги Бифа, который таращился рыбьими глазами на хозяина трактира, почесывая седую бороду. Вот уж вечный кандидат на превращение… И во всем был виноват самогон. Наглядный опухший пример, как не надо жить и что не стоит пробовать.

Джоэл слабо надеялся, что напарник не пил перед дежурством ничего крепче содовой. Хотя бы не самогон или саке. Но запах алкоголя, въевшийся в это место, не позволял установить.

– Ли, сегодня ты мрачен, как Хаос, – попытался пошутить Джоэл, но вышло, как обычно, не к месту. Ли поднял на него полное презрения и безразличия лицо, а потом ответил:

– Она обратилась.

Джоэл подавился неловкой улыбкой, ощущая, как разглаживаются ее следы, болезненно и непривычно, точно мышцы заледенели, застыли гипсовой маской.

– Обратилась, – не спросил, а констатировал он. Другого исхода никто не ждал.

– Да, прямо на допросе. Я там узнал от охотников… Эх, жизнь! – Ли махнул рукой.

Джоэл молча сел рядом у стойки и задумался о том, что совершил. Женщина, сокрывшая простуду мужа, перекинулась в сомна следом за ним. От горя? Или от усердия дознавателей? От того, что доблестные охотники довели ее до этого.

Впрочем, их самих держали на коротком поводке со всеми этими мерами предосторожности. Любое неповиновение или послабление для нарушителей – повод закрыть в каменной комнате наедине с темнотой и сетью Ловца Снов. Один на один с кошмарами. После пяти-семи дней такого существования любой бы обратился в сомна, и уже не пришлось бы скрывать преступление. В цитадели безумия творилось много разных дел. Джоэл ненавидел это место и работал на его обитателей, утешая себя лишь тем, что каждую ночь охраняет и спасает жителей города. Но к обезумевшей от горя молодой жене они не успели.

«Лишь бы успеть однажды к Джолин, – подумал Джоэл. – Это было бы… искуплением? Не знаю. Жизнь за жизнь не купишь. Но можно хоть кого-то спасти».

Ли хмурился, но, похоже, не злился на напарника. Он долго молчал, а потом стукнул с силой по стойке и прошипел:

– Не люблю я все это.

– Что? Жертвы на дежурстве? – осторожно спросил Джоэл.

– Да нет… их-то тоже. Но допросы не люблю больше, – отозвался Ли и стукнул еще сильнее. Так, что пьянчуга Биф подскочил с места и нелепо закачался на нетвердых ногах, как соломенное пугало. Зачем только жил? Напивался, отключался до отбоя на какой-нибудь помойке, случалось, что и ночью шатался по улицам и вообще вел бессмысленное существование – а все не обращался и даже кошмаров не видел. Так и перестаешь верить в «спасенных» и «проклятых».

– Тебя и не просят участвовать, – ссутулившись, ответил Джоэл.

– Да, но иногда все равно приходится, – вздохнул Ли, задумчиво прижимая треуголку к груди и застывая в неестественно прямой позе, точно статуя. – Эй, Джо, как думаешь, много в Вермело таких, как та женщина?

– Таких же безответственных глупцов? Не знаю. Надеюсь, что нет. – Джоэл поморщился.

– Но ведь в психушке и правда мало кого спасают от обращения, – полушепотом ответил Ли. – Вот заболел простудой, увидел плохой сон. И что, сразу в монстра превращаться? Я так и не понял за годы службы, как это происходит.

– Да никто до конца не понимает. Кто-то и болеет сто раз, и спит днем, и напивается до потери памяти, а ничего – Ловец Снов чистый почти. А кто-то чинно-благородно живет. Но одно потрясение – и вот уже бродит сомн. Думаю, если уж в человеке сидит монстр, то он им станет рано или поздно. – Джоэл намеренно громко продолжил, чтобы слышал весь трактир: – Никто не сводит с ума пациентов. Это всё догадки и слухи.

– Я знаю. Но… А вдруг кто-то хочет научиться управлять сомнами? Вдруг ставят опыты на пациентах, заставляя их превратиться? – наклонившись, спросил шепотом Ли. Джоэл поглядел по сторонам на чрезмерно заинтересовавшуюся разговором публику и нарочито небрежно отмахнулся:

– Ли, пора уже. Пошли.

В эту ночь они патрулировали улицы в неприятном молчании. Если бы где-то случилось обращение, они бы работали без привычной слаженности. Джоэл беспокоился, насколько это опасно. Но ночь не подкидывала ничего дурного.

Они разделялись, огибали проулки, потом встречались на широких проспектах. Джоэл несколько раз проходил по Королевской улице. Двухэтажный дом с облупленной гризайлью хранил покой. Лишь в Ловце Снов постепенно возникали все более мерзкие твари. Большинство из них не имело названия, да и описанию они поддавались с трудом. Во мраке только слышалось их немое копошение, напоминавшее суету мух в подгнивающем мясе. Джоэл выжидающе прислушивался и безрезультатно проторчал на Королевской улице в квартале Ткачей дольше положенного. Там его нашел Ли и остановился рядом.

– Что, боишься, она тоже обратится? Она, как та женщина? – недовольно начал он.

– Нет. Она не обратится. Это не ее кошмары! – ответил Джоэл. – Пошли отсюда.

Он упрямо уводил напарника, чтобы больше не выслушивать догадки и слова осуждения, но в этот раз Ли не унимался:

– Говоришь, не ее? А если ее? А если ее тоже заберут в Цитадель? И скольких уже забрали! Джо, я тебе точно говорю: не просто так собираются кружки недовольных.

Джоэл развернулся к Ли и ожесточенно встряхнул его за плечи. Так, что у того зубы щелкнули, а треуголка упала в пыль.

– Ли, я надеюсь, ты не вступал ни в какую тайную организацию? – прорычал Джоэл.

Еще не хватало, чтобы друга судили за пособничество мятежникам. Охотников не интересовали политические игры дневного Вермело. Они выполняли свой долг под светом Алого Глаза, который снова упрямо следил за ними.

Теперь он будто наслаждался перепалкой. Зрачок рептилии сонно растянулся, Глаз был полуприкрыт третьим веком, как у обычной ящерицы. Или же на «луну» просто набежало облако, отчего сделалось совсем темно. В этом мраке, повисшем между ними стеной, Джоэл упрямо требовал ответа. Ли подобрал треуголку и сдержанно отозвался:

– Не вступал. Но кое-что подслушал. Все считают, что в психушке сводят с ума! Специально!

– И зачем кому-то армия тупых монстров? – не понимал Джоэл. Ему попадали в руки запрещенные книги новоявленных революционеров. Народ обвинял во всех напастях горстку богачей, жирующих в особняках. Городская ратуша представала в этих брошюрах едва ли не большим злом, чем сам Хаос.