Лахес E-Book

Platón

• Herausgeber: Strelbytskyy Multimedia Publishing
• Kategorie: Geisteswissenschaft
• Serie: История политических и правовых учений
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 51

Veröffentlichungsjahr: 2017

Beschreibung

«Лахес» – диалог древнегреческого философа и мыслителя Платона (427–347 до н. э.). *** Беседа Сократа между Лахесом, Лизимахом, Мелисиасом и их сыновьями о мужестве как одной из добродетелей, и как важно не просто воспитывать детей, а давать образование их душам. Платон размышлял об устройстве и управлении государством, был основоположником теории идей, блага, а также дуализма души и тела, сформулировал учение о познании. Платон – автор множества философских трудов: «Лизис», «Менексен», «Менон», «Парменид», «Пир», «Политик», «Политика и государство», «Протагор», «Соперники» и других.

Leseprobe

Оглавление

Платон

Лахес

Примечания

Платон

Лахес

«Лахес» — диалог древнегреческого философа и мыслителя Платона (427–347 до н. э.). *** Беседа Сократа между Лахесом, Лизимахом, Мелисиасом и их сыновьями о мужестве как одной из добродетелей, и как важно не просто воспитывать детей, а давать образование их душам. Платон размышлял об устройстве и управлении государством, был основоположником теории идей, блага, а также дуализма души и тела, сформулировал учение о познании. Платон — автор множества философских трудов: «Лизис», «Менексен», «Менон», «Парменид», «Пир», «Политик», «Политика и государство», «Протагор», «Соперники» и других.

ЛИЦА РАЗГОВАРИВАЮЩИЕ:

ЛИЗИМАХ, МЕЛИСИАС, НИКИАС, ЛАХЕС, СЫНОВЬЯЛИЗИМАХА И МЕЛИСИАСА И СОКРАТ.

Лиз. Вы, Никиас и Лахес, видели того человека, который сражается в полном вооружении[1]: но я и Мелисиас еще не сказали вам, для чего пригласили вас с собою посмотреть на него; а теперь скажем. Мы, думаю, можем откровенно беседовать с вами. Ведь иные смеются над подобными вещами, и когда кто-нибудь просит у них совета, не открывают своих мыслей, но стараясь угадать, что мыслит советующийся, говорят против собственного убеждения: напротив вы, по нашему мнению, способны и понять, и поняв, откровенно высказать, что думаете. По тому-то мы и пригласили вас на совет об одном предмете, о котором тотчас объявим вам. Дело, начинаемое мною так издалека, состоит в следующем. Здесь с нами сыновья наши: вот этот — его, называющийся, по имени своего деда, Фукидидом; а этот — мой, носящий также дедовское имя отца моего, название его — Аристид. На нас лежит обязанность заботиться о них сколько можно более, а не поступать подобно многим, которые, как скоро дети подросли, позволяют им делать, что хотят. Потому мы теперь же намерены начать свое посильное о них попечение. Зная, что и у вас есть сыновья, вы конечно более, чем кто-нибудь, беспокоились, как бы дать им воспитание и сделать их отличными. Если же в вашем уме часто не было и мысли об этом; то напоминая вам, что нерадение в этом отношении противоречит долгу, мы просим вас приложить, вместе с нами, некоторое старание к пользе детей. А откуда это пришло нам в голову, послушайте, Никиас и Лахес, хотя речь будет и немного длинна. Я и Мелисиас, видите, имеем общий стол: с нами кушают и дети. Мы будем, как я уже сказал, беседовать с вами откровенно. Каждый из нас может этим юношам рассказывать о своем родителе много прекрасных дел, которые он совершил частью в военное, частью в мирное время, заботясь о пользе то союзников, то сограждан[2]: о собственных же своих делах ни ему, ни мне рассказать нечего. Поэтому мы теперь стыдимся своих детей и обвиняем отцов, что нам, во время нашего детства, они позволяли баловаться[3], а дела чужие исполняли. Это-то слышат от нас и наши юноши. Если вы не будете радеть о себе и повиноваться нам, говорим мы им, то останетесь бесславными; а когда позаботитесь, то скоро окажетесь достойными тех имен, которые носите. Вот они и готовы повиноваться; но мы все-таки исследуем, чему учась и чем занимаясь, можно бы им сделаться людьми отличными. Некто одобрял нам и эту науку, что то есть хорошо юноше уметь сражаться в полном вооружении, хвалил того человека, который ныне показывал вам себя, и предлагал посмотреть его. По тому-то мы признали нужным и сами пойти на это зрелище, и вас пригласить, вместе как зрителей и советников, или, когда угодно, участников в попечении о наших сыновьях. Вот что хотели мы сообщить вам. Теперь ваше дело дать свой совет и об этой науке, должно ли заниматься ею, или нет, и о других, которые найдете полезными для юноши, и, может быть, о самом сообществе[4].

Ник. Я одобряю вату мысль, Лизимах и Мелисиас, и готов принять участие в этом деле. Думаю, что и Лахес не откажется.

Лах. И справедливо думаешь, Никиас. Что Лизимах говорил о родителях — своем и Медисиасовом, то весьма кстати можно сказать не только о них, но и о нас, и о всех, на ком лежат общественные должности. Со всеми ими бывает почти тоже, что мы от него слышали: то есть, они не радят, не заботятся о детях и частных своих делах[5]. Это хорошо сказано, Лизамах. Но я удивляюсь, почему, приглашая нас на совет о воспитании юношей, ты не приглашаешь Сократа. Во-первых, он земляк твой[6]; во-вторых, он всегда участвует в тех беседах, в которых рассуждают о предметах, подобных твоему, то есть о науках и занятиях, свойственных детям.

Лах. Что ты говоришь, Лахес? Сократу ли думать о таких вещах?

Лах. Конечно, Лизимах.

Ник. Об этом-то и я могу сказать тебе не хуже Лахеса. Сократ недавно познакомил со мною Агафокла[7], ученика Дамонова, учителя музыки для моего сына, — и что ж? Агафокл оказался не только приятным музыкантом[8], но и во всех других отношениях достойным собеседником юношей.

Лиз. Но такие старики, каков я, Сократ, Никиас и Лахес, не знают молодых людей; потому что, за старостью, сидят большею частью дома. Если же и ты, сын Софрониска, можешь дать своему земляку добрый совет, то посоветуй: да и следует; ведь ты мой родовой друг; я и отец твой всегда были приятелями и друзьями, и он умер прежде, чем между нами произошла какая-нибудь размолвка. Кстати теперь мне пришли на память некоторые слова: ребята мои, разговаривая между собою дома, часто упоминают о Сократе и очень хвалят его; но мне никогда не случалось спросить их, не о сыне ли Софронисковом говорят они. Скажите-ка, дети, не это ли тот Сократ, о котором вы всякий раз упоминаете?

Сыт. Это он и есть, батюшка.

Лах. О, прекрасно, клянусь Ирою, Сократ, что ты вообще оправдываешь своего отца, отличнейшего из людей, и особенно оправдаешь его, когда будешь обращаться с нами, а мы с тобою, по домашнему.

Лах. То-то, Лизимах; не отпускай-ка этого человека: я, да и многие видели, что он оправдывает не только отца, но и отечество. Во время бегства от Делоса, мне случилось путешествовать вместе с ним, — и говорю тебе, что если б и другие хотели быть подобными ему, ваша республика была бы права, на нее не пало бы тогда столь позорное пятно.

Лах. Хороша похвала, Сократ, когда хвалят тебя люди, достойные вероятия, и за такое дело, как это. Знай же, что я радуюсь, слыша о заслуженном тобою мнении, и будь уверен в моем расположении к тебе. Тебе и прежде надлежало бы посещать вас и по праву считать своими домашними; а теперь, с этого дня возобновления старинного вашего знакомства, не иначе поступай, во будь с вами короток, сблизься и со мною, и с этими юношами, чтобы сохранить родовую нашу дружбу. Если так будешь делать, то мы станем еще чаще вспоминать о тебе. Что же скажете вы о том, с чего было начато? как думаете? годится ли детям, или нет, наука сражаться в полном вооружении?

Сокр. Попытаюсь, Лизимах, дать совет, какой могу, о предложенном предмете, и сделать все, к чему меня приглашаешь. Но так как я моложе этих мужей и не столько опытен, как они; то мне, думаю, приличнее сперва дослушать, что они скажут, и поучиться у них, а потом, если представится нечто отличное от их слов, предложить собственное мнение и сообщить его тебе и детям твоим. Итак не угодно ли, Никиас, начать кому-нибудь из вас.

Ник