Мастер и Жаворонок E-Book

Бринн Уивер

• Herausgeber: Инспирия
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Птички в клетке
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 400

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Погрузитесь в мрачный мир, созданный Бринн Уивер, в котором любовь написана кровью. Продолжение суперхита «Палач и Дрозд», прогремевшего на весь TikTok, а также вторая часть трилогии в жанре мрачной романтической комедии, где любовь и опасность идут рука об руку! Он — наемный убийца, мечтающий оставить кровавое ремесло и посвятить себя работе в мастерской. Она — певчая птичка с солнечной улыбкой и темным прошлым, о котором никто не догадывается. Когда Лахлан оказывается на грани смерти, Ларк предлагает сделку: он поможет найти убийцу, а она вернет ему свободу. Но есть условие - они должны пожениться. В этой игре победу одержит не тот, кто сильнее, а тот, кто решит довериться… и не получит нож в спину. Потому что любовь — не всегда спасение. Иногда это приговор.

Leseprobe

Бринн Уивер Мастер и Жаворонок

Brynne Weaver

LEATHER & LARK (Book#2 in The Ruinous Love Trilogy)

Copyright © 2024 by Brynne Weaver

Cover design by Qamber Designs

Фото автора на клапане Copyright © Brynne Weaver

© Парахневич Е., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

«Ларк и Лахлан ― самая настоящая взрывная смесь! Необычное знакомство героев превращается в притягательную игру, полную опасности и страсти… Сочетание мрачного юмора и горячей романтики ― что еще нужно для увлекательного вечера с книгой?»

Дарья Немкова, book-стилист, журналист

Предупреждения

Прошу обратить внимание: «Мастер и Жаворонок» – это черная романтическая комедия. В ней есть над чем посмеяться, но некоторые эпизоды могут показаться излишне смелыми! Пожалуйста, читайте осознанно. Если представленный ниже список вызывает у вас вопросы, не стесняйтесь писать мне на сайте brynneweaverbooks.com или в социальных сетях (наиболее активна я в Инстаграме[1] и ТикТоке).

• Опять глазные яблоки, но в ином контексте. Радуйтесь!

• Зубы и зубные коронки.

• С пиццей и пивом я, пожалуй, перестаралась… Как и со смузи. Но мне ни капельки не стыдно.

• Снежные шары.

• Самоканнибализм?.. Думаю, вы о таком даже не слыхали. Что ж, обсудим!

• Многочисленное оружие и острые предметы, включая дротики, ножницы, пистолеты, пилы, ножи, шлифовальные машинки, щипцы-кусачки и хирургический инструмент под названием энуклеатор.

• Отрубленные пальцы.

• Новое видение работы с эпоксидной смолой.

• Дорожно-транспортные происшествия со смертельным исходом.

• Утопление различными способами.

• Смертельная болезнь близкого человека.

• Подробные описания секса, включая игрушки для взрослых, удушение, грубый секс, легкое унижение, публичный секс, пеггинг, кинк на похвалу.

• Упоминание о пренебрежении родительскими обязанностями и жестоком обращении с детьми (за пределами сюжета).

• Травмы на почве религиозного воспитания.

• Множество ругательств, включая так называемые богохульства. И не говорите, что вас не предупреждали!

• Раненая собака (без лишних подробностей, и, честное слово, пес выживет!).

• Множество смертей… Это книга про любовь серийной убийцы и наемника, поэтому количество трупов, полагаю, оправданно.

* * *

Для тех, кто до сих пор с дрожью вспоминает про мороженое

из «Палача и Дрозда» и, прочитав представленный выше список, думает:

«Она же не серьезно насчет пиццы… да?..»

…Надеюсь, вам понравится!

Плейлист

ПРОЛОГ: Фейерверк

I Only Have Eyes For You, The Flamingos

ГЛАВА 1: Погружение

TUNNEL VISION Melanie Martinez

444, Ashley Sienna

ГЛАВА 2: В яблочко

Underground, MISSIO

Pulse, Young Wonder

ГЛАВА 3: Гильотина

Cuz You’re Beautiful, Kiyashqo

BITE, Troye Sivan

ГЛАВА 4: Семена

November, PatrickReza

Shutdown, Hudsun

ГЛАВА 5: Нити

SLOW DANCING IN THE DARK, Joji

Lay Your Cards Out, POLIÇA

ГЛАВА 6: Лейтонстоун

Stay with Me, Kevin Olusola

Don’t Leave, Snakehips & MØ

ГЛАВА 7: Справедливость

Laalach, TroyBoi

Fall Away (feat. Calivania), UNDREAM

Above the Clouds, Luca

ГЛАВА 8: Трение

Who Do You Want, Ex Habit

How Soon Is Now (feat. Dresage), AG

ГЛАВА 9: Всякая хренотень

One of Your Girls, Troye Sivan

Love Made Me Do It, Ellise

ГЛАВА 10: Трофеи

Kiss and Collide, Blondfire

Downtown, Allie X

ГЛАВА 11: Голограмма

Pilgrim, MØ

Seconds, Ghost Loft

ГЛАВА 12: In Nomine Patris

O.D.D., Hey Violet

Blur, MØ

ГЛАВА 13: Сеть

If You Wanna, Kiyashqo

Everybody’s Watching Me (Uh Oh), The Neighbourhood

ГЛАВА 14: Лодж

Superstar, MARINA

Love Me, Jane XØ

Front to Back, Buku

ГЛАВА 15: Сигналы

Can’t Forget You, NEVR KNØW

Too Deep, Kehlani

ГЛАВА 16: Гимн

Fears, MTNS

Never Enough, TWO LANES

ГЛАВА 17: Восход

Fight! Ellise

Soft to Be Strong, MARINA

ГЛАВА 18: В свете софитов

Don’t Dream It’s Over, Kevin Olusola

TALK ME DOWN, Troye Sivan

Ruinous Love, T. Thomason

ГЛАВА 19: Нараспашку

Close (feat. Tove Lo), Nick Jonas

Tranquilizer (feat. Adekunle Gold), TroyBoi

ГЛАВА 20: Ползи

Make You Mine, Madison Beer

Make Me Feel, Elvis Drew

ГЛАВА 21: Извлечение

Arms of Gold (feat. Mia Pfirrman), Tape Machines

Dangerous (feat. Joywave) [Oliver Remix], Big Data

Back to the Wall, TroyBoi

ГЛАВА 22: Скиталец

Alone (Slow Edit), BLVKES

New Religion, MARGARET WHO

ГЛАВА 23: Последняя опора

Immortal, MARINA

Dizzy, MISSIO

ГЛАВА 24: Явление

Triggered, Chase Atlantic

We Appreciate Power (feat. HANA), Grimes

ГЛАВА 25: Спалить дотла

Twisted, MISSIO

Work, ionnalee

Locked, Welshly Arms

ГЛАВА 26: С нуля

Liabililty (feat. Astyn Turr), Tape Machines

My! Troye Sivan

Believe in Love, MARINA

Эпилог: Фокус

Afterlife, Hailee Steinfeld

Бонусная глава: Страпон

Troublemaker (feat. Izaya), OMIDO

Love U Like That, Lauv

Пролог Фейерверк

Ларк

– Вот, дорогой, к чему приводят необдуманные поступки, – говорю я, разматывая фитиль, привязанный к петардам между ног у Эндрю.

Тот истошно орет, но крики вязнут в залепившем ему рот скотче.

Глядя на меня, вы никогда не догадались бы, что я упиваюсь его страданиями. Но нет ничего слаще, чем видеть, как он визжит и корчится.

Я с довольной улыбкой отхожу к краю поляны, где растут деревья с толстыми стволами – отличное укрытие. Оттуда прекрасно видно перекошенную в ужасе морду Эндрю. Он отчаянно мычит и часто дышит, воздух вырывается у него из носа облачками пара и улетает в звездное небо.

– Надеюсь, ты понял, почему сидишь там с фейерверком между ног, а я стою здесь с зажигалкой? – кричу я.

Эндрю мотает головой и тут же кивает, пытаясь выбрать ответ, который избавит его от лишних страданий. Впрочем, его уже ничто не спасет: участь бедняги давно предрешена.

– Если я сниму скотч, ты начнешь твердить, как тебе стыдно… Не стоило спать с Саванной в нашей постели, верно?

Он, естественно, – кто бы сомневался! – яростно трясет головой. Прости, мол, сам не знаю, что на меня нашло, я больше не буду, люблю тебя, честное слово… и так далее в том же духе.

– Боюсь, мы здесь не за этим…

Эндрю таращит глаза, пытаясь понять, что происходит. Я расплываюсь в хищной улыбке, и его охватывает настоящая паника. Может, он услышал зловещие нотки в моем голосе, или его напугал мой немигающий взгляд или дикий хохот, с которым я щелкаю зажигалкой. Все это заставляет Эндрю пустить мочу, и тонкие, блестящие в лунном свете струйки стекают по голым трясущимся ляжкам.

– Да-да, милый. Я знаю все твои секреты. Все до единого.

Пристально глядя Эндрю в глаза, я подношу огонек зажигалки к кончику фитиля.

– Ах да, чуть не забыла…

Я позволяю пламени погаснуть.

Эндрю бессильно обмякает на стуле. Надеется, что я наиграюсь и отпущу его. Вот дурачок.

Впрочем, не стану судить парня строго. Я тоже в свое время надеялась, что у нас все получится.

Как наивная дурочка, я поверила, будто Эндрю – тот самый. Меня всегда привлекали плохие парни, а он горделиво выпячивал грудь с двумя татуировками и вечно щеголял с растрепанной шевелюрой… Даже тот факт, что он неспособен удержаться на работе, отчего-то меня не смущал – я все списала на его бунтарскую натуру.

А он взял и переспал с нашей общей подругой, когда меня не было в городе, и я поняла: никакой он не бунтарь.

Он – козел!

И если бы только это… Когда я узнала об измене, то заглянула к нему в телефон и лишь тогда поняла, как сильно ошибалась в своем так называемом парне. Он переписывался с другими девушками, причем многие из них были несовершеннолетними и охотно верили всей той лапше, которую этот мерзавец щедро вешал им на уши. Я поняла, что он не просто изменщик.

Он – самая настоящая мразь.

И все это время водил меня за нос.

Хотя я давным-давно себе обещала: больше никогда в жизни!

Глядя в звездное небо, я вижу перед собой не Эндрю. В памяти всплывают серые каменные шпили элитного колледжа Эшборн с медными наконечниками. Даже сейчас, спустя годы, меня бросает в дрожь. Это был настоящий дворец с темными комнатами и жуткими скелетами в шкафах.

Место, где обитала боль.

На нашей земле расплодилось слишком много тварей. Они, словно саранча, заползают в каждый укромный уголок – даже в самые надежные, казалось бы, места вроде роскошного особняка, где разместилась школа-интернат.

Впрочем, в природе так заведено: что красиво – то смертельно опасно.

Взять хотя бы Лорана Вердона, нашего художественного руководителя. Он мастерски умел произносить красивые речи.

Даже жаль, что умер…

Жаль, что он сдох не от моих рук!

Это бремя легло на плечи моей подруги, и Слоан теперь нести его до конца своих дней.

Я с силой зажмуриваюсь, чтобы перед веками вспыхнули белые пятна. Когда снова открываю глаза, мысли о прошлом надежно загнаны в самую глубь сознания. Раньше я была бессильна. А теперь – способна на многое.

Пусть твари сколько угодно вешают лапшу на уши – мои клятвы просты и примитивны.

Больше.

Никогда.

В жизни!

Да, звучит банально. Но в моих силах сделать так, чтобы клятва была исполнена с огоньком.

Глотнув свежего осеннего воздуха и прогнав лишние мысли, с улыбкой достаю из сумки портативную колонку и подсоединяю к ней телефон.

– Согласись: в такие моменты важно создать правильную атмосферу, – говорю я, включая песню «Firework» Кэти Перри на полную громкость.

Предсказуемо? Да.

Уместно? Очень!

Расплывшись в улыбке, я принимаюсь мурлыкать припев. Второй шанс Эндрю, конечно, не светит, но вот искру я ему обеспечу.

– Что ж, думаю, пора начинать. Ты и сам знаешь, в чем твоя вина. Я знаю тоже. А еще мы оба знаем, что отпустить тебя я не имею права. Как уже было сказано, милый… – говорю я громко, пожимая плечами. – Вот к чему приводят необдуманные поступки.

Под истошные рыдания я поджигаю фитиль.

– Чао, дорогой. Не скажу, что была рада знакомству. – С этими словами я отхожу подальше к деревьям.

Крики Эндрю сливаются в восхитительное крещендо с музыкой и треском фейерверков. Дикие вопли снопами цветных искр и залпами яркого огня разлетаются по лесу. Если честно, столь красочной смерти Эндрю не заслуживал. Повезло ему.

Зрелище – фантастическое!

Я не замечаю, в какой момент он перестает орать: пиротехнические ракеты слишком громко бахают.

Когда фейерверки гаснут и последние искры опадают на траву звездами, я выхожу на поляну. От почерневшей фигуры в центре исходит запах селитры и горелой плоти.

Осторожно ступая, я подхожу ближе. Проверять пульс нет смысла. Какая разница? Я долго стою рядом и смотрю на обугленные останки, а из колонки в высокой траве льется музыка. Может, я высматриваю в изувеченном теле признаки жизни. А может, ищу их в себе. Нормальному человеку полагается испытывать чувство вины за содеянное или хотя бы грусти. В конце концов, я любила этого парня целых два года. Точнее, думала, что люблю. Но сейчас жалею лишь об одном – что не разглядела его истинную натуру раньше.

Впрочем, легкая жалость теряется за чувством долга и облегчения. Приятно наказывать людей за грязные делишки столь эффектным способом. Свое слово я держу. Страдать должны только те, кто этого заслуживает. Если кому-то суждено запятнать душу грехами – пусть это буду я.

Я и никто другой.

Сквозь музыку пробивается тихий стон. Сперва я не верю ушам, но потом слышу его снова: он вылетает изо рта черной фигуры облачком дыма.

– Охренеть, милый мой! – Я разражаюсь недоверчивым смехом. Сердце в груди подскакивает. – Неужто ты такой живучий?

Эндрю не отвечает. Наверное, и не слышит вовсе. Глаза у него закрыты, кожа вздулась пузырями, искромсанные раны сочатся кровью. Глядя на туман, стекающий из приоткрытых губ, я достаю из сумочки нужный предмет.

– Надеюсь, фейерверк тебе понравился. Было очень красочно, – говорю я, снимая пистолет с предохранителя и приставляя дуло к мужскому лбу. В ночь вырывается еще один тихий стон. – Но петарды закончились. На бис повторить, увы, не можем, так что придется включить воображение.

Нажимаю на спусковой крючок, и в мире становится на одного подонка меньше.

Я же испытываю необычайный прилив сил.

Глава 1 Погружение

Ларк

– Дыхание не задерживай! – кричу я водителю тонущей машины. Тот колотит по стеклу, прося о помощи. – Понял?

Вряд ли он слышит, но неважно. Я улыбаюсь и машу ему рукой. В другой у меня зажат пистолет на тот случай, если окно все-таки разобьется и водитель выплывет.

К счастью, вода давит на стекла, и шансы спастись равны нулю. Спустя пару мгновений автомобиль проваливается вниз. Рассыпая пузыри по черной поверхности, машина медленно опускается на дно водохранилища. К небу взлетают лучи фар. Свет несколько раз мигает. Видимо, замкнуло провода.

– Вот черт.

Это плохо…

Красиво, конечно. Но плохо.

Закусив губу, я гляжу, как свет медленно гаснет, а вода становится гладкой. Убедившись, что новых сюрпризов не будет, достаю телефон и открываю список контактов. Палец замирает над именем Этель. Тетушка всегда выручала меня в случае проблем. Но увы, машина с покойником на дне озера – это не «проблема», а самая настоящая «беда», да и час слишком поздний, чтобы тревожить старушку.

Вздохнув, набираю соседний номер.

– Жавороночек… – звучит в трубке голос отчима спустя два гудка.

Услышав детское прозвище, я мечтательно закатываю глаза и улыбаюсь:

– Привет, папуля.

Тот сразу понимает, что мне нужна помощь.

– Что стряслось, солнышко? В чем дело?

– Ну-у…

– Неужели кого-то стошнило на ковер? – спрашивает отчим. Видимо, он изрядно выпил на вечеринке в честь Хеллоуина, если не замечает, что в трубке с моей стороны тихо: ни музыки, ни голосов. – Попрошу Маргарет прислать тебе уборщиков. Не волнуйся, доченька.

Со дна озера поднимается очередной пузырь.

– М-м-м, уборщики и впрямь нужны, но не совсем обычные…

В трубке тишина. Я сглатываю.

– Папуля… Ты меня слышишь?

На другом конце связи хлопает дверь; смех, голоса и музыка становятся тише. Отчим нервно выдыхает и, скорее всего, трет пальцами лоб в тщетной попытке собраться с мыслями.

– Ларк, какого черта? Ты жива, здорова?

– Да, конечно, – говорю я, словно на мне и впрямь ни царапинки и я вовсе не прижимаю ко лбу скомканную футболку, пытаясь унять кровь из глубокой раны.

Губы сами собой растягиваются в улыбке, похожей на безумный оскал. Она как нельзя кстати подходит под мой костюм Харли Квинн с толстым слоем грима. Хорошо, что рядом никого нет.

– Я сама все решу, только дай номер.

– Где ты? Опять Слоан начудила?

– Нет-нет, что ты! – отвечаю я резко, мигом теряя улыбку. Неприятно, что мою лучшую подругу сразу обвиняют во всех смертных грехах, но раздражение приходится сглотнуть. – Слоан сидит дома в обнимку со своим бешеным котом и читает очередную пошлятину. Я на выходные уехала из города. Сейчас не в Роли.

– Где же ты?

– В Род-Айленде.

– Господи…

Знаю: слишком близко к родному дому для подобных авантюр.

– Мне правда очень-очень жаль… Но машина взяла и… – Я пытаюсь подобрать нужное слово, но на ум приходит только одно: – Утонула.

– Твоя?

– Нет. Моя только… – Я кошусь в сторону «Эскалейда», который слепит меня разбитыми фарами. – Самую малость поцарапалась.

– Ларк…

– Папуля, я все решу! Просто дай номер уборщиков. В идеале с эвакуатором. И хорошо бы с аквалангом.

Отчим невесело смеется:

– Ты, должно быть, шутишь.

– Насчет чего?

– Насчет всего, хотелось бы верить.

– Ну… – говорю я, наклоняясь над скалистым обрывом и глядя на воду. – Возможно, хватит и простой маски для плавания. Вряд ли здесь очень глубоко.

– Господи, Ларк…

В трубке протяжно вздыхают. Кажется, будто отчим стоит рядом и осуждающе на меня смотрит, но молчит, чтобы ненароком не обидеть. Мерзкое чувство.

– Ладно, – сдается наконец он. – Я дам тебе номер компании под названием «Левиафан». Они спросят код. Имен называть не надо. Ни по телефону, ни когда приедут лично. Там работают люди опытные, деточка, хотя и очень опасные. Пиши мне каждые тридцать минут: я должен знать, что ты жива-здорова. Ясно?

– Конечно.

– Имен не называй!

– Поняла. Спасибо, папуля!

Отчим долго молчит, будто хочет спросить о подробностях и вызвать меня на откровенность, но вместо этого говорит:

– Люблю тебя, солнышко. Береги себя.

– И я тебя люблю. Обязательно!

После разговора приходит сообщение с шестизначным кодом и номером телефона. Звоню на него, и трубку берет милая женщина. Она принимает у меня заявку, задавая четкие, строго по делу, вопросы. Я скупо отвечаю, стараясь не говорить лишнего.

Вы ранены? Не сильно.

Сколько погибших? Один.

Нужен ли особый инвентарь для уборки? Да, снаряжение для подводного плавания.

Закончив разговор, я поворачиваюсь к «Эскалейду». Под смятым капотом урчит остывающий двигатель. Можно подождать внутри машины – там теплее, но я остаюсь снаружи. После аварии и так опять начнутся кошмары, не хватало еще сидеть посреди обломков и нагонять на себя тоску.

Но я все равно собой горжусь: увидеть, как очередная мразь уходит на дно, того стоило.

Еще один подонок отправился на тот свет.

Когда подруга из Провиденса рассказала, что в школе ее младшей сестры ходят слухи про учителя-извращенца, я подкинула тому наживку в виде фальшивого аккаунта от имени подростка, и он сразу же клюнул. Мистер Меррик принялся выпрашивать у «Джеммы» фотографии и умолять о встрече. Я подумала: почему бы и нет? Можно устроить ему веселый Хеллоуин и избавить мир от лишних паразитов. Правда, топить его в водохранилище я не планировала. Я собиралась вытолкать Меррика на обочину, пустить пулю в лоб, забрать подходящий трофей и оставить труп посреди дороги: пусть гниет в канаве, где ему самое место. Увы, он догадался, к чему идет дело, и чуть было не сбежал. Наверное, я сама виновата: не стоило с хохотом палить ему по шинам, по пояс высунувшись из окна.

Застрелить человека на пустой дороге несложно. Главное – замести потом следы, особенно если твой бампер оставил отпечатки на его машине.

Впрочем, с озером тоже вышло неплохо. И зрелищно!

– «Все пройдет, все переменится», – напеваю я, откручивая с помощью монетки винты на заднем номерном знаке. Передний – превратившийся в скомканный лист металла – я уже подобрала с дороги. Закончив с номерами, вытаскиваю из «Эскалейда» теплые вещи и натягиваю поверх шортиков и сетчатых колготок спортивные штаны, а на плечи накидываю куртку. Прячу пистолет в кобуру, забираю из бардачка документы, надеваю сумку на плечо и закрываю дверцу.

Я стою у обрыва, куда скатилась машина Меррика. Вспоминаю его лицо перед аварией: глаза, полные ужаса; вставшие дыбом волосы; разинутый в беззвучном вопле рот. Он знал, что сейчас умрет, но почему – не понял.

Разве я не должна чувствовать вину?

Нет. Нисколечко.

Прогнав злость, до сих пор кипящую внутри, я с ухмылкой гляжу на озеро, ставшее водяной могилой.

– Иногда карму приходится немного подтолкнуть. Не правда ли, мистер Меррик?

Удовлетворенно вздохнув, я принимаюсь вышагивать вдоль скалистого берега. Отправляю отчиму сообщение: пусть знает, что я жива-здорова. Ставлю таймер для следующего сигнала. Затем, вскарабкавшись по скалам, нахожу укромное местечко, натягиваю капюшон на голову и, после аварии чувствуя изрядную ломоту в костях, ложусь на гранитный валун и гляжу в звездное небо. Идеальное место для размышлений.

Проходит час, другой, третий…

По дороге изредка проезжают автомобили, но водители меня не замечают – я прячусь в тени. Притормозить и проверить, что с «Эскалейдом», никто не удосуживается. Прежде чем машина окончательно заглохла, я сумела скатить ее на обочину, и если не приглядываться, то повреждений на капоте не видно. Поэтому когда к внедорожнику медленно подъезжает старый автомобиль с фырчащим двигателем, я тут же подскакиваю. Сердце заходится в груди, и я прячусь за камнем.

На телефон приходит сообщение. Контакт неизвестен.

На месте.

– Очень лаконично, – бурчу я, выпрямляясь.

Голова отчего-то кружится, а ноги подкашиваются, и все же мне удается взять себя в руки и выйти к машине.

Двигатель затихает. Я прижимаю сумку к боку, кончиками пальцев держась за холодную рукоять пистолета, и выхожу на середину дороги.

Дверь скрипит, из машины появляется водитель в черном гидрокостюме. Лицо скрыто маской, видны только глаза и рот. Он крепкий и мускулистый, но движется очень плавно.

Я покрепче берусь за пистолет.

– Код, – односложно бросает водитель.

Потираю лоб, пытаясь вспомнить сообщение отчима. Под тяжелым взглядом незнакомца цифры всплывают в памяти неохотно.

– Четыре, девять, семь, ноль, шесть, два.

Ночь темная, я почти не вижу собеседника, хотя чувствую, как он осматривает меня с головы до ног.

– Травмы, – вполголоса отмечает он, говоря так, будто в горле застрял камешек.

– Что?..

Он подходит ближе. Я отступаю, но меня хватают за руку, и я отчего-то забываю про пистолет. Мужчина включает фонарик и светит на лоб.

– Нужно зашить. – Вот и все, что он говорит.

– Может, и нужно… Но нитки я оставила дома, – язвительно отвечаю я.

В душе вскипает раздражение: будто это я виновата, что не зашила рану.

Я дергаю за руку, но меня не отпускают, лишь крепче сжимают пальцы, светя фонариком сперва в левый глаз, потом в правый, потом снова в левый.

– Обмороки? – спрашивает незнакомец.

Я щурюсь и морщу нос, не понимая вопроса, а он стучит фонариком по моей макушке.

– Ай!..

– Обмороки? – повторяет он. Говорит резко, хоть и шепотом.

– Хочешь узнать, не теряла ли я сознание? Нет!

– Тошнит?

– Немного…

– Сотрясение, – скрипуче объявляет он, после чего резко отпускает мою руку, словно я заразная, отворачивается и идет к перекрестку, где я, проскочив знак поворота, снесла с дороги машину Меррика.

Я иду следом. Он светит фонариком на асфальт: наверное, ищет осколки.

– У меня никогда не бывало сотрясений. Я что, теперь могу впасть в кому? – спрашиваю я.

– Нет.

– А кровоизлияние в мозг может случиться?

– Нет.

– Откуда ты знаешь? Ты что, врач?!

– Нет.

– Это хорошо, потому что разговаривать с людьми ты не умеешь.

Мужчина хмыкает, но не оборачивается. Вдруг он замирает, и я чуть было не утыкаюсь в него лицом. Он так близко, что чувствуется запах водорослей от костюма. Под тонким слоем резины играют мышцы. Интересно, он серфингист? На пляже смотрелся бы шикарно. Вряд ли я смогу полюбоваться, но помечтать-то можно?

Я заставляю себя отвлечься от крамольных мыслей и сосредоточиться на луче фонарика, медленно скользящем по дороге между обочинами.

Направив свет под ноги, мужчина стоит на месте, будто осознав какую-то истину.

Может, он понял, что ведет себя слишком грубо.

В голове у меня сумбур, однако я все-таки могу выстроить мысли в логическую последовательность, и она говорит о том, что этот парень – настоящий козел, поскольку с ходу, в двух словах, поставил мне диагноз, но не подумал предложить помощь.

Сотрясение мозга – это не шутки!

– А если…

– Пьяная? – рычит он, оборачиваясь.

Я хлопаю ресницами. В груди вскипает раздражение.

– Прости?..

– Сколько ты выпила?

Мужчина наклоняется ко мне и… шумно втягивает воздух носом.

Ошалев от ярости, я толкаю его в грудь обеими руками, но это все равно что отпихивать мраморную статую. Он отодвигается сам – но лишь потому, что так захотел, а не я заставила.

– Нет, я не пила, наглый ты засранец! Ни капельки!

Он хмыкает.

– А что? Не почувствовал? Еще раз дыхнуть попроси, придурок!

Снова фырканье.

– Нечего меня обвинять, Бэтмен недоделанный. – Я пренебрежительно тычу пальцем в черный неопреновый костюм. – Я не пью и пьяной за руль не села бы!

– Угу.

– И чтобы ты знал, пьяной я могу только веселиться! Но глупостей делать не стану!

– Ну да, глупостей… – бурчит он, и в голосе слышится несомненный сарказм. Мужчина обводит лучом фонарика дорогу. – Где отпечатки покрышек?

Я хихикаю.

– Каких… каких еще покрышек?

Мужчина с явным разочарованием вздыхает.

– Обычных, – рычит он, и я шумно кашляю, пытаясь подавить неуместный смешок. – Когда резко тормозишь, должны оставаться следы от шин.

Я смеюсь в полный голос. Бэтмен раздраженно на меня смотрит.

– Ты, наверное, живешь в пещере и ничего не знаешь, но это цитата из фильма «Типа крутые легавые». «На асфальте нет отпечатков покрышек». Ну помнишь, с Саймоном Пеггом и Ником Фростом? Там еще Тимоти Далтона насадили на церковный шпиль…

В ответ – долгая тишина.

– Нет, правда! Ты в кои-то веки, выйдя из образа Бэтмена, выдал полноценную фразу, и она прозвучала точь-в-точь как цитата из старой комедии. Ты всерьез рассчитывал, что я не буду смеяться?

– Болтать он не любит, – раздается в ночи еще один голос.

В темноте справа что-то мелькает. Не успеваю я обернуться, как меня хватают крепкой рукой за бок и дергают в сторону. Выронив сумку, я впечатываюсь лицом в кирпичную стену, покрытую резиной, которая на поверку оказывается спиной Бэтмена.

– Урод…

– Эй, братишка, убери ствол. Это всего лишь я, – произносит чужой голос, не давая мне разразиться чередой ругательств.

Этот новенький смеется, и Бэтмен меня отпускает. Голова перестает кружиться, и я только сейчас понимаю, что, собственно, произошло: он инстинктивно прикрыл меня собой.

Выглянув из-за мужского плеча, я вижу еще одного человека в маске. Тот стоит неподалеку от нас, вскинув руки, и с совершенно невозмутимым видом глядит в дуло пистолета, который мой защитник направил ему в лоб.

Моего пистолета, между прочим!

– Ах ты козел! Это мое! Отдай!

Бэтмен хмыкает, а я пытаюсь отобрать у него оружие.

– Нет, – коротко отвечает он и отходит в сторону.

Оставив меня одну, он идет к напарнику. Мужчины о чем-то переговариваются вполголоса; я, собирая вещи из упавшей на землю сумки, слышу лишь отдельные фразы. «Отбуксируй ее машину… В озере труп… Видимо, трепалась по телефону. Не справилась с управлением».

Что значит – не справилась?!

Щеки под толстым слоем грима обдает жаром. Хочется выложить всю правду как есть – даже горло перехватывает, но я сглатываю комок и, присев на корточки, запихиваю вещи обратно в сумку, а сама кошу взглядом в сторону мужчин, пока они не видят.

Какая разница, что они думают? Эти двое – чистильщики и повидали всякое. Они работают на людей гораздо более жутких и опасных, чем я.

Что плохого, если обо мне узнают правду?

Но тогда я подвергну риску свою семью. Пусть они не самые щепетильные люди, однако внешне надо поддерживать образ благополучия, и если несчастный случай еще вписывается в мою легенду, то намеренное убийство – уже нет.

Я улыбаюсь, взваливаю сумку на плечо и подхожу ближе.

– Не хотелось бы прерывать нашу маленькую супергеройскую вечеринку, но вам не кажется, что пора бы заняться делом? До восхода солнца осталось всего четыре часа и двадцать две минуты, – сообщаю я, мельком глянув на левое запястье.

Новичок удивленно на меня смотрит. Бэтмен щурится. Я расправляю плечи и вздергиваю подбородок: плевать, что этот тип обо мне думает.

– Ну? Чем скорее все решим, тем быстрей разойдемся в стороны.

– Как скажешь, Барби безмозглая, – огрызается Темный рыцарь в гидрокостюме.

Я слышу акцент, который он явно пытается скрыть, но никак не могу понять, какой именно.

– Уймись, Бэтмен недоделанный. И как город прежде жил без столь вежливого работника из сферы услуг?..

Новичок фыркает, а я, скрестив на груди руки, впиваюсь в Бэтмена взглядом. Не моргая, мы смотрим друг другу в глаза. Наконец тот сдается, сует мой пистолет вместе с кобурой напарнику, с раздражением разворачивается на пятках и идет к «Доджу» за аквалангом.

Под нашими взглядами Бэтмен проверяет баллоны, тащит снаряжение к берегу, надевает вместо ботинок ласты и заходит в черную воду.

– Я Коннор, – говорит его напарник, неотрывно глядя на озеро, и протягивает мне ладонь.

– Безмозглая Барби. – Я пожимаю руку. – Также в эту ночь известная как Харли Квинн.

– Я понял. Классный макияж.

– Спасибо. А вот твоему приятелю не нравится. Он всегда такой придурок?

– Да, наверное.

– Супер.

– Обычно он просто ерничает и издевается над всеми подряд. Но сегодня превзошел сам себя.

– Оказывается, он многогранная личность. Буду иметь в виду.

Хмыкнув, Коннор протягивает мне пистолет, но выпускает его из рук, лишь поймав мой взгляд.

– Глупостей не делай.

– Чтоб мне сдохнуть!

– А если кто-то будет тебя доставать, то стреляй сразу, не стесняйся, – говорит Коннор.

Я киваю, и он отпускает оружие. Я медленно и осторожно забираю пистолет у него из рук. Смерив меня еще одним задумчивым взглядом, он разворачивается и уходит.

– А если меня будет доставать твой приятель? – кричу ему в спину.

– Тогда стреляй тем более. Только целься в коленную чашечку. Остальные части тела могут ему понадобиться.

Улыбнувшись, я прячу пистолет в сумку и снова поворачиваюсь к озеру. Под рябью тускло поблескивает луч фонарика. Вскоре раздается звук мотора, и к моему «Эскалейду» подъезжает эвакуатор. Коннор ловко закатывает на него машину, а потом снова спускается на берег, дожидаясь приятеля.

Через пару минут Бэтмен всплывает вместе с телом.

Сердце в груди принимается частить. Бэтмен выплевывает изо рта трубку и, обхватив труп рукой, тащит его к берегу. Я нервно тереблю ремешок сумки. За время нашего непродолжительного знакомства этот тип успел глазами выжечь на мне клеймо. Да и сейчас, хоть его и не видно толком в темноте, я чувствую, как меня буравят взглядом, словно сверлом.

Какое мне дело до его мнения? Он ничегошеньки обо мне не знает. Даже не догадывается о клятве, которую я себе дала.

– Это совершенно посторонний человек, – говорю я вполголоса, когда мыслей в голове становится слишком много. – Скоро вы разойдетесь в разные стороны и больше никогда не встретитесь.

Я подхожу ближе. Коннор помогает вытащить Меррика на берег. Бэтмен, выбравшись из воды, снимает с себя снаряжение. Они подхватывают труп: Коннор – под ноги, Бэтмен – за подмышки. Спотыкаясь, вдвоем выносят покойника на дорогу и бросают у моих ног.

Наступает тишина, нарушаемая лишь шумным тяжелым дыханием.

Мужчины выжидающе смотрят на меня. Я недоуменно хлопаю ресницами. Молчание затягивается. Такое ощущение, будто они ждут, что я начну петь и плясать.

Коннор склоняет голову набок, и до меня наконец доходит.

Прижав одну ладонь к груди, вторую я простираю в сторону валяющегося на дороге тела и громко произношу:

– О господи… Боже… что я натворила… какой ужас.

Тишина. Из леса доносится совиный крик.

– Такое горе, – продолжаю я, вытирая сухие ресницы. – Кошмар… Никогда себе не прощу.

– Срань господня, – хрипло бормочет Бэтмен. – Ну разумеется.

– Прости, что?

– Ну разумеется, – отчетливо повторяет он, подаваясь ближе и глядя на меня сверху вниз. – Тупая безмозглая принцесска, которой плевать на ни в чем не повинного парня, случайно перешедшего ей дорогу.

Насчет «неповинного» я бы поспорила, но Коннор осаждает приятеля:

– Эй, дружище, хватит…

– Вечно гадишь, а потом ждешь, что придут другие и уберут за тобой дерьмо, – продолжает Бэтмен, не слыша напарника. В голосе снова прорезается незнакомый акцент. – Весело порхаешь по жизни – и плевать тебе на всех, кто рядом!

Я подхожу вплотную, чувствуя мужское дыхание с запахом пресной воды. Скривив губы в улыбке, смотрю в затянутое маской лицо.

– Не пора ли напомнить, что я – клиент? Это твоя работа, забыл?

– Нет, не моя.

– Я думала, мне пришлют уборщиков.

– Значит, ошиблась.

– Тогда какого черта ты здесь делаешь?!

– Заставили.

Бэтмен с кряхтением взваливает труп на плечо, бросая в мою сторону злые взгляды. Я стараюсь не вздрагивать, хотя сердце заходится в груди отбойным молотком.

– Ты меня не знаешь, – шиплю я.

– И слава богу, – рычат мне в ответ.

Бэтмен тащит труп к эвакуатору. Я провожаю его взглядом. Ко мне подходит Коннор.

– Не сердись, – говорит он тихо и сипло, будто ему сдавили шею. – Такой уж он… по натуре. Да и ночка выдалась не из легких. Поверь, он ничего против тебя не имеет. Просто… Слишком давно работает, вот и устал, наверное.

Кивнув, я отворачиваюсь от эвакуатора, где Бэтмен заматывает тело в полиэтилен и затем в одеяло. Под его недовольное бурчание разглядываю деревья. Хорошо бы найти в лесу укромное местечко и посидеть наедине с собственными мыслями. Может, если мир затихнет хоть на минуту, я сумею обрести в душе покой?

– Завтра мы приедем и вытащим машину из озера. Сегодня уберем с дороги все обломки, – говорит Коннор. Я чувствую на себе его взгляд, но не оборачиваюсь. – Не обращай внимания… Бэтмен, может, и грубоват, но человек надежный. Мы все сделаем. Улик не останется. Все будет выглядеть так, словно никакой аварии не было.

– Да, хорошо… – шепчу я, на миг улыбнувшись.

Если я и хотела убедить Коннора, что со мной все в порядке, то не вышло. Увидев в его глазах тревогу, я старательно выдавливаю новую улыбку.

– Разве здесь была авария?

– Не было, – отвечает он со смешком. Наверное, думает, что я шучу. Коннор отходит, чтобы помочь недовольному Бэтмену принести с берега акваланг. Когда они проходят мимо, я старательно растягиваю губы в улыбке, но сама чувствую себя как никогда тоскливо.

Недоделанный Бэтмен бросает гидрокостюм в багажник «Доджа», переодевается в черные джинсы и рубашку с длинными рукавами, натягивает лыжную маску, кожаные перчатки и идет ко мне. Я сдерживаю желание выхватить из сумки пистолет.

– Пора ехать, – бурчит он, подходя ближе.

Я, широко расставив ноги, скрещиваю на груди руки.

– Не хочешь сказать «пожалуйста»? Или лучше «Мой бэтмобиль ждет вас, юная леди».

С порывом ветра доносится гул. На мгновение кажется, что к нам едет машина: какая-то развалюха без глушителя.

Но нет.

Это Бэтмен рычит.

Я отступаю, а он хватает меня и одним махом закидывает на плечо. В живот больно впечатываются твердые мышцы. Даже не знаю, чего хочется в этот миг сильнее: застрелить его или от души облевать ему спину.

– Охренел? А ну живо меня отпустил!

Я колочу по нему руками, но это бесполезно – как и корчиться, ругать его на все лады и подсовывать ему под ноги сумку в надежде, что он запнется и упадет.

– Как скажешь, Барби.

В следующий миг я оказываюсь сидящей в багажнике машины, свесив ноги.

– Не смей!

Я пытаюсь вылезти, но из головы будто разом высосали мозги и заменили их жидким бульоном. Все смешалось в кучу: и мысли, и чувства, и содержимое желудка. Такое чувство, будто я разучилась двигать конечностями. Когда немного прихожу в себя, Бэтмен уже нависает надо мной, упираясь руками в край багажника по обе стороны от моих ног. Большие пальцы задевают мне бедра. Мужчина занимает все пространство вокруг, и, даже зажмурившись, я остро ощущаю его присутствие. Чувствую запах мяты и озерной воды, а еще тепло дыхания. Когда я открываю глаза, то вижу перед собой лишь синий, словно море, взгляд, который кажется необычайно ярким из-за обрамляющей его черной маски.

В горле встает комок. Руки трясутся, пальцы сводит судорогой.

– Пожалуйста, не надо… – бормочу я.

– Залезай.

– Нет.

– Живо!

– Пожалуйста… Не нужно. Я поеду на эвакуаторе.

– Не поедешь. Там куча улик. Нельзя, чтобы тебя увидели рядом с ними, – рычит Бэтмен.

– Это уже слишком! Ты просто не хочешь сидеть со мной в одной машине!

Бэтмен наклоняется ближе. Его взгляд падает на мои губы, густо обмазанные малиново-черной помадой.

– Думай, что хочешь, – говорит он глухо. – Правду все равно не поймешь. И выбора у тебя нет.

В носу остро щиплет, но я торопливо смаргиваю слезы. Не собираюсь плакать на глазах у этого урода. Если он и чувствует, как трясутся у меня колени, то ничего не говорит. Только наклоняется ближе, вперившись взглядом. Я знаю, что он не отступит. Значит, деваться некуда…

Я бессильно опускаю плечи и шепчу:

– Пожалуйста…

– Боюсь, просить ты совершенно не умеешь.

– Козел!

– Нужно уезжать отсюда. Другого транспорта нет, так что заткнись, – говорит он, после чего кладет руку мне на макушку и заставляет пригнуться, опуская сверху крышку багажника.

Становится темно, и я торопливо зажмуриваюсь.

– Когда доберемся до Провиденса, я тебя выпущу; можешь и дальше устраивать истерики. А пока постарайся вести себя тихо.

Щелкает замок. Я открываю глаза в полной темноте. Сердце колотится в ушах. Унявшиеся было слезы накатывают снова. Я сворачиваюсь клубком и прижимаю к груди сумку. Затылок холодит мокрый костюм Бэтмена. Провожу влажным рукавом по лицу. На нем засохла пленка из крови, грима и пота. Она так стягивает кожу, что хочется поскорей ее смыть.

Все хорошо. Ты справишься!

Я твержу эту мантру, заставляя панику отступить. В ушах шумит, и я не слышу, о чем вполголоса Бэтмен переговаривается с Коннором. Они обмениваются короткими фразами, и на мгновение вспыхивает надежда: может, Коннор вразумит приятеля? – но уже в следующий миг со скрипом открывается и громко хлопает водительская дверца, с рычанием заводится двигатель, и мы трогаемся с места.

Нужен новый план!

Пока мы, набирая скорость, едем по извилистой дороге, я лелею в себе злость, чтобы сохранить ясный рассудок. Усыпив на время бдительность своего похитителя, я принимаюсь что есть сил колотить по крышке багажника.

– Мразь! – ору я, глотая слезы. Удары сыплются, не переставая. – Уродище, тварь, чтоб тебе сдохнуть!

– Уймись, – рычит тот, надавливая на педаль газа.

– А ты меня заставь!

Я молочу кулаками по гулкому металлу, и Бэтмен, не вытерпев, включает радио. Услышав музыку, я немного успокаиваюсь, а некоторое время спустя и вовсе замолкаю.

Пусть думает, что победил. Я включаю фонарик на телефоне и лезу в сумку.

Маниакальный смешок тонет в гуле мотора и реве музыки. В скользких от пота пальцах я держу рычаг тремоло для гитары. Может, по рождению я Монтегю, но вот по воспитанию – Ковачи, и отчим научил меня разным полезным трюкам: например, освобождаться от наручников, вязать морские узлы и заряжать пистолет.

А еще выбираться из багажника автомобиля.

Замок в старой машине непростой, но у него есть одно преимущество: он не включает на приборной панели предупреждающую лампочку. С третьей попытки мне удается подцепить защелку. Придерживая крышку пальцами, я приподнимаю ее и вижу дорогу. Мы все еще за городом – ни машин, ни людей, ни зданий. Только деревья, ночь и темный лес, озаренный красными отблесками задних фонарей.

Автомобиль замедляет ход. Сцепление щелкает: Бэтмен переключает передачу и тормозит. Фонари вспыхивают ярче. Правый принимается мигать, сигнализируя о скором повороте.

Я поднимаю крышку и на ходу выскальзываю из багажника. Приземляюсь не слишком удачно: ссаживаю коленку об асфальт и разрываю штаны. В лицо мне хлещут выхлопные газы. Встав на четвереньки, осторожно опускаю крышку, чтобы та не тряслась на ходу. Петли тугие, сама она не распахнется. Захлопнуть замок не получится, но если Бэтмен не заметит меня в зеркале заднего вида, то побег, считай, удался.

Фары тускнеют: водитель снимает ногу с тормоза. С рычанием, в клубах серого дыма машина уезжает за поворот.

На миг я замираю посреди пустой дороги, потом встаю на ноги, вытираю с лица засохшие слезы и иду в противоположном направлении.

«Ты меня совсем не знаешь», – думаю я, бросая последний взгляд на исчезнувшую вдали машину.

Впрочем, Бэтмен прав.

Знать друг друга нам совершенно необязательно.

Глава 2 В яблочко

Лахлан

…Год спустя

– Давненько так не веселились, – говорит Леандер, бросая дротик.

Среди бетонных стен раздается сдавленный визг: металлический наконечник втыкается в щеку Робби Ашера. Из лица уже торчат несколько игл. Парня трясет от боли и страха, но кричать он не может: во рту у него расширитель, который обнажает распухшие окровавленные десны. Зубов – ни верхних, ни нижних, кроме самых последних, – уже нет. Из мякоти нижней губы свисает дротик. Леандер обожает туда целиться.

Наверное, вырывать плоскогубцами зубы и кидать дротики в морду какому-то парню в подвале своего босса по пятницам – не самое увлекательное занятие. Не такой жизни я себе хотел. Впрочем, в детстве я редко задумывался, кем хочу быть, когда вырасту. Не припомню, чтобы мечтал стать пожарным, полицейским или учителем. Меня в то время мучили другие желания – например, избежать наказания за убийство. Я даже загадал это на тринадцатый день рождения, когда братья раздобыли немного денег и испекли мне торт.

Желания, как мы знаем, имеют свойство сбываться.

Леандер протягивает на ладони новый дротик. Я смотрю на стальное острие и, сглотнув отвращение, давлю в груди раздраженный выдох. Леандер Майес слишком хорошо меня знает – мы знакомы с моих семнадцати лет, когда он заявился к нам в дом в минуту самого страшного отчаяния. Практически как ангел-хранитель.

Кто бы мог подумать, что за ангельской внешностью скрывается сущий дьявол?

– Ну же, Лахлан. Ты знаешь, как я люблю дартс.

– Угу.

Я неспешно подношу к губам стакан с водой и делаю большой глоток. Черт… Сейчас бы чего-нибудь покрепче, но по опыту я знаю: нельзя пить виски в гостях у Леандера. В последний раз, когда я позволил себе лишнее, то очнулся три дня спустя, с распухшей мордой, на обочине в мелком городишке где-то в Нью-Мексико, не имея ни малейшего представления о том, как там оказался. В Нью-Мексико! Твою ж мать!

Леандер ухмыляется, словно читая мои мысли, и я, уставившись боссу в глаза, поднимаю дротик и наугад бросаю в сторону Робби. Судя по звяканью металла, я промахнулся и попал в стену.

Леандер вздыхает и проводит рукой по седым волосам. Глаза у него насмешливо блестят, а рот кривится в разочарованной гримасе.

– Знаешь… – говорит босс, подкидывая на ладони еще один дротик. – Я всегда держал слово и не заставлял тебя убивать невинных. Тебе не хуже меня известно, что Робби отнюдь не святой.

Он прав. Робби Ашер неоднократно фигурировал в криминальных сводках. Мой братец Роуэн даже подумывал убить его, но потом вместе со своей подружкой затеял ежегодный кровавый турнир и потерял интерес ко всякой швали вроде уличных наркоторговцев.

– Да, но я предпочитаю работать быстро и чисто. Не так… как здесь, – говорю я, махнув рукой в сторону Робби. Тот беззвучно шлепает губами, умоляя отпустить его. Слезы и сопли вместе с кровью собираются в ручейки и стекают по бледной коже. – Я наемник, а не уборщик и не палач.

– Твоя работа – делать то, что тебе говорят.

Я смотрю Леандеру в глаза под заросшими бровями. Насмешки в них уже нет. Только предостережение.

– Помнится, в последний раз, когда ты забыл о своих обязанностях и хороших манерах, это вызвало немало проблем. Я не давал тебе права злить одного из наших самых ценных клиентов. Так ведь?

Я давно не испытываю смущения и стыда, но сейчас щеки обдает жаром: вспоминаю последствия уборки, порученной мне в прошлом году в ночь на Хеллоуин. Тот случай привел к расторжению контракта и окончательно разбил мои надежды на свободу от Леандера.

А знаете, что самое мерзкое в той истории? Я и сам не понял, отчего вел себя как последний козел.

Может, я разозлился потому, что пришлось бросить напившегося в хлам Фионна и заняться уборкой, не входившей в мои обязанности. А может, оттого, что девчонка вела себя так, точно случившееся ни капли ее не заботит. Или дело было в том, что она оказалась ранена, хотя мне доложили об обратном. Вид ее крови взбесил меня не меньше, чем приглашение понырять с аквалангом в разгар осени. Не знаю, что именно вывело меня из равновесия, но эта безмозглая дура вывернула мне всю душу, а потом взяла и на хрен ускользнула – а я даже не понял, как она умудрилась это провернуть.

Я встряхиваю головой.

Мы долго смотрим друг другу в глаза, и наконец Леандер смягчается. Он кладет руку мне на плечо и протягивает дротик – словно драгоценный дар.

– Робби распространял последнюю партию радужного препарата, которую копы обнаружили во время рейда на прошлой неделе.

Леандер вскидывает бровь. Робби протестующе мычит.

– Он нарочно выбирал жертв среди детей, Лахлан. Но случайно нарвался на родителей, которые могут нанять людей, вершащих правосудие там, где бессилен закон. Людей вроде тебя.

Я перевожу взгляд на Робби: тот дергает за стяжки, пытаясь слезть с металлического стула. В вытаращенных глазах – ни капли раскаяния. Когда мы схватили этого парня, я не спрашивал, в чем его вина, но Леандер врать не будет. Он никогда не врет.

Глядя на Робби, я беру дротик с ладони босса. Тот улыбается и с одобрительным вздохом отходит в сторону.

Я кидаю дротик. Робби вскрикивает: игла вонзается в лоб и, отрикошетив от кости, падает на колени.

– Ого, отличный бросок! Почти в яблочко. Но я все равно выиграю, – заявляет Леандер, занимая позицию.

Он замахивается, но в динамиках вдруг звучит сигнал тревоги. Мы глядим на экран за барной стойкой. Трансляция игры в регби гаснет, вместо нее появляются ворота поместья. Возле них стоит старенькая «Хонда».

В следующий миг Леандеру звонят на мобильный.

– Впустить, – говорит он без лишних слов и, не прощаясь, кладет трубку.

На экране открываются ворота. Машина заезжает на территорию поместья и принимается петлять среди сосен.

Вытащив пистолет, я иду к укрепленной двери подвала. Леандер тем временем бросает дротик.

– Сейчас вернусь, – предупреждаю я.

За спиной раздается вопль, но стальная дверь, хлопнув, заглушает все звуки.

Тишина в доме бальзамом ложится на душу. Октябрьское солнце низко сползло к лесу, отчего дорогая мебель укрылась тенями. Жена и дети Леандера уехали отдыхать. Охранники держатся на расстоянии. Порой босс любит притворяться простым обывателем – из тех, кто в пятницу вечером пьет пиво, заказывает еду навынос и играет с приятелем в дартс.

Но, будучи по натуре высокофункциональным психопатом, Леандер каждую свою забаву превращает в кровавое побоище.

Я открываю входную дверь, пряча руку с пистолетом за широким косяком из красного дерева. Дуло направлено в сторону визитера. В доме Леандера ни на минуту нельзя забывать об осторожности.

– Одна пепперони и одна мясная? – уточняет курьер, сверяясь с чеком.

В животе неприятно бурлит. Пицца – плохой знак. Гораздо лучше, когда Леандер заказывает тайскую кухню – он ненавидит тратить хорошую еду напрасно.

– Вроде правильно.

Отдав курьеру чаевые и закрыв за ним дверь, я убираю пистолет в кобуру и несу коробки в подвал, на ходу мельком глянув на настенные часы. Почти пять тридцать. К счастью, у меня есть повод не сидеть здесь до конца вечера.

По возвращении я обнаруживаю, что из щеки Робби торчат три новых дротика.

– Ура! Умираю с голоду. Физическая активность, знаешь ли, – говорит Леандер, бросая очередной дротик по высокой дуге. Видимо, он рассчитывал, что тот застрянет у Робби в макушке и будет торчать флажком, но металлический наконечник вонзается в бедро, причем до самого основания, и болезненный вскрик нашего пленника становится неприятным аккомпанементом к музыке из динамиков на стенах.

У меня ноет затылок.

– Угу…

– Дартс – игра нелегкая, между прочим.

– Да, попотеть приходится, по тебе видно.

Леандер, ухмыльнувшись, идет вслед за мной к барной стойке, куда я сгружаю коробки – аккурат рядом с забрызганными кровью плоскогубцами и осколками зубов.

– Ты голодный?

– Как ни странно, нет.

– Ну хоть кусочек съешь?

Я качаю головой.

– Меня ждут на ужин.

– Ах да!.. Роуэн открывает новый ресторан. «Палач и Дрозд», так, кажется?

Леандер достает из коробки с пепперони ломтик пиццы. Я стискиваю зубы: мне не нравится, когда он вспоминает моих братьев. Они редко общались лицом к лицу, и Леандер всякий раз был сама любезность, но я-то знаю, что скрывается под его улыбкой. Я видел жуткое чудовище, живущее у него в душе.

– Да, именно так.

– Пожелай ему от меня удачи, ладно? – Расплывшись в улыбке, он откусывает добрый кусок от пиццы и запивает большим глотком пива. – Два ресторана… Кто бы мог подумать, что вас ждет такая судьба. Роуэн – прославленный шеф-повар, у Фионна – врачебная практика, а у тебя – кожевенная мастерская. Готов поспорить, что, когда я нашел вас, мальчики, вы о таком счастье и не мечтали, да?

– Да, – невыразительно соглашаюсь я.

Дымка воспоминаний сгущается, окутывая нынешнюю реальность.

– Такое чувство, будто все происходило не далее чем вчера… Роуэн тогда был щуплым сопляком. Сидел с измазанной в крови мордой – точь-в-точь как в фильме про зомби. Я сперва решил, будто он пытается загрызть Фионна, и только потом заметил, как тот зашивает ему губу швейной иголкой.

Я киваю. Леандер продолжает говорить, но я не слышу.

Память оживает. Я снова в прошлом. Мир вокруг ясен и отчетлив. Помнится каждая мелочь. Как пульсировала боль в разрубленном пальце. Как лилась пунцовая кровь из глубокого пореза на лице Роуэна. Как Фионн, сосредоточенно закусив губу, стягивал края разодранной плоти нитью. Как лунный свет лился в окно, отражаясь от разбитых вдребезги фарфоровых тарелок матери.

А ярче всего помнится безжизненное тело отца у ног и ремень, обернутый вокруг его шеи, один край которого все еще был зажат в моем липком дрожащем кулаке.

Роуэн внезапно повернулся ко мне. Из губы у него торчала нитка, а в глазах светилась странная радость. Кажется, впервые в жизни я видел брата совершенно спокойным.

– Можно уже отпустить, – сказал он.

В следующую минуту в комнату вошел Леандер – и наш мир, и без того опрокинутый, снова перевернулся. Я не успел убрать ремень и усмехнулся, когда странный гость на меня посмотрел.

– …Роуэн вдруг говорит: «Честное слово, он сам повесился», и я понимаю: да, эти детки не пропадут, – произносит Леандер с легким смешком.

Отогнав воспоминания, я осознаю, что пропустил большую часть разглагольствований босса…

…И все, что он при этом делал.

– Ты какого хрена творишь?!

Леандер берет еще один кусок пиццы и запихивает в чашу блендера, пачкая стенки жиром.

– Смузи.

Я изумленно кошусь на коробки с пиццей и блендер.

– Какой еще смузи?!

– Ну, знаешь, такая жидкая еда.

– Из пиццы?!

Леандер молча ухмыляется, выливая в блендер полбанки пива.

– Зачем?!

– Робби нечем теперь жевать. Надо же ему поесть напоследок.

Он смотрит в сторону визгливо скулящего пленника.

– Разве тебе не говорили, что от конфет портятся зубы… Кстати!

Леандер стряхивает зубы со стола в блендер и нажимает кнопку. Пиво пенится, сыр размазывается по стакану. Несколько раз включив и выключив прибор, Леандер взбивает смесь в густую и пузырящуюся коричневую жижу.

– Господи, твою ж мать… Мерзость-то какая!

Леандер пожимает плечами:

– Обычная пицца вперемешку с пивом. И кальций в придачу.

– Там на одном зубе разве не было золотой коронки?

Взболтав смесь, Леандер заглядывает в стакан, но в коричневой бурде ничего толком не видно.

– Была. Ну, значит, еще и минералы имеются. В любом случае на вкусе вряд ли скажется.

– Не факт. Попробуй сперва сам. Поделишься впечатлениями.

– Нет уж, спасибо. – Леандер с язвительным смешком наливает жижу в пивной стакан. – На чужие зубы у меня аллергия.

Я выразительно стону в полный голос, а Леандер снова гогочет. Он проводит рукой по седым волосам и, порывшись в ящике под барной стойкой, с радостным возгласом достает воронку.

– Срань господня… Мне, наверное, пора.

Я разворачиваюсь на пятках, но не успеваю сделать и двух шагов, как меня останавливает резкий возглас:

– Знаешь, мальчик, я попрошу тебя остаться!

Я долго не мигая смотрю на дверь и лишь потом поворачиваюсь к Леандеру лицом. Тот улыбается, держа в руках воронку и стакан с мутной гадостью, но в дружелюбной улыбке чудится оскал. Хищный взгляд бритвой прорезает маску добродушия.

Босс кивком указывает на пленника, и я послушно плетусь в дальний угол комнаты.

– Я нынче в хорошем настроении. Не хотелось бы, чтобы ты пропустил праздник у своего младшего брата. И уж точно не хотелось бы, чтобы он плюнул мне в тарелку, когда я загляну к нему пообедать. Ходят слухи, будто Бостонский палач с недавних пор не дает представлений, но с головой у него по-прежнему беда, так ведь? Я слыхал, на днях он начудил в Техасе со своей подружкой. Они же туда ездили, верно? В Техас? И еще где-то… Совсем забыл, где он был перед этим?.. А, точно. В Калифорнию! Если конкретнее, то в Калабасас. И в Западную Вирджинию тоже…

– Что тебе от меня нужно? – огрызаюсь я.

Леандер ухмыляется.

– Просто подержи ему голову:

Зло сверкнув глазами, я подхожу к пленнику сзади и сдавливаю в ладонях его виски. Парня заметно трясет.

– Шире рот, ублюдок!

Леандер просовывает конец воронки ему в глотку. Робби дергается, однако вырваться не может.

– Ну же, последний ужин. Ты в курсе, что сыну Нельсонов после твоих волшебных леденцов пришлось ставить трубку? Примерно так оно и было, – рявкает он, щедро плеснув в воронку густое смузи.

– Совсем не так, – ворчу я под звуки булькающего кашля.

– Ну, почти… – Леандер вливает еще немного смеси, но она вытекает из уголков рта. Босс разочарованно вздыхает. – Он не хочет глотать!

– Да неужели?

– Робби, это всего-навсего пицца и пиво.

– И зубы.