Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: АСТ
- Kategorie: Poesie und Drama
- Serie: Любимые поэты
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2024
«Погода в доме», «Черное и белое», «Подорожник», «Провинциалка»… Автор этих и других замечательных песен — выдающийся поэт Михаил Танич. Он был лауреатом множества премий, но самой дорогой наградой для него во все времена являлась всенародная любовь и признание. А верной поддержкой и опорой — жена, Лидия Козлова. Долгое время она скрывала, что тоже пишет стихи. Читателям знакомы ее строки из песен «Айсберг», «Снег кружится, летает, летает...», «Птица — синее крыло». Многие произведения Михаила Танича и Лидии Козловой известны в исполнении Иосифа Кобзона, Аллы Пугачевой, Ларисы Долиной, Льва Лещенко, Лаймы Вайкуле, группы «Лесоповал». В сборник «Мы выбираем, нас выбирают» вошли лучшие стихотворения и песни супругов, прекрасных, тонко чувствующих поэтов
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 68
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
0,0
Bewertungen werden von Nutzern von Legimi sowie anderen Partner-Webseiten vergeben.
Legimi prüft nicht, ob Rezensionen von Nutzern stammen, die den betreffenden Titel tatsächlich gekauft oder gelesen/gehört haben. Wir entfernen aber gefälschte Rezensionen.
Ähnliche
Михаил Исаевич Танич, Лидия Николаевна Козлова Мы выбираем, нас выбирают
© М.И. Танич, (наследники), 2023
© Л.Н. Козлова, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
Черный кот
«Я не люблю…»
Я не люблюЗаоблачных высот,Шумит в ушахИ как-тоНе летится,И первый класс,И лучший самолет —Не мой размер,Не босс я и не птица.И не люблюПодземных гаражейИ прочих под землейФортификаций,Я – жительНевысоких этажей,На уровне сирениИ акаций.И даже белый парус,И шалаш —Мне тоже не по сердцу,Бедолаге,И вообще,Мой офис – карандашИ пачкаНеисписанной бумаги.
«Полна загадок…»
Полна загадокЖизнь земли,Недаром так ее колышет,А мы разведать не смогли —Какими гелиями дышит?Какой в ней внутренний моторИ поперечные потоки?Когда вселенский метеорПрикончит наши с вами сроки?Как предсказатьНа нюх, на звукЗемлетрясений обреченность?И достаются от наукОдни надбавки за ученость.Проникновенье в веществоИ в космогонные порядкиЕсть ровным счетом ничего,А только – новые загадки.
«Ломается все…»
Ломается все,Не только часы,Не толькоСмесители в ванной.От белой до черной —Чуть-чуть полосыНа нашей,На обетованной.Бессмертен одинБессмертный Кощей,И не на когоОбижаться —Нет вечных людейИ вечных вещей,Но хочетсяПодзадержаться.
«Моя жена не может без цветов…»
Моя жена не может без цветов,И так уже сложилосьИ слежалось —Цветы у нас всегда,И я готов,Чтоб это бесконечно продолжалось.Мне нравится коротенькое: ах!Нет-нет, я не даю аристократа,Но чтоб увидеть блеск в ее глазах,Поверьте, это маленькая плата.И хризантемы делают весну,И розами украшенные вазы!Цветы похожи на мою женуИ, как моя жена,Зеленоглазы.
«Песня моя любимая…»
Песня моя любимая,В полете она – балласт,Вот захочу за облако,Она мне взлететь не даст.Сбросить ее без жалости —И шарик мой и взлетит,А так он на низком уровнеЛишь облака коптит.А возвращусь на землю,Стану ее искать,Чтоб эту птичку певчуюНадолго не отпускать.Все обыщу подлески —Где он, балласт ржаной,Песня моя любимая,Честный мой хлеб земной?
«Я по жене…»
Я по женеПогоду узнаюТочнее,Чем по метеопрогнозу:Когда она рассержена —К дождю,Когда она обижена —К морозу.А если не разгневана жена,Как былоВ незапамятные годы,И все у нас о’кей,То что тогда?Я думаю,Что нет такой погоды.
«Я был с семнадцати при деле…»
Я был с семнадцати при деле —Я увлеченно воевал,И напрягался на пределе,И через край переливал.Потом, когда войны не стало,И мы приехали с войны —Мы были люди из металлаИ рядовые пацаны.Когда свалилась эта глыба,Подрастерялся я слегка,И воздух ртом ловил, как рыбаНа дне рыбацкого дубка.За напряженку голосую,Мне надо, чтобы я гудел!Когда вполсилы – я буксую,Мой средний уровень – предел!
«Для европейских…»
Для европейскихНе гожусь вояжей,Не понимаю даже —Бестолков,Как плещется водаУ каннских пляжей,Не зная иностранных языков.Могу принять «направо»За «налево»,Но был же этот случайБез конца —Мне ручкой помахалаКоролеваВ воротахБукингемского дворца.Я даже и не понял —Кто я, где я,Когда, весь в черном шлемеИ сукне,Мне полисменНе надавал по шее,Не накричал,А улыбнулся мне.Наверно бы,Увлекшийся картиной,О небывалом случае такомПоэму создалНекто с паспортиной,А я лишь к слову вспомнил,Со смешком.
«Сервелат из подсобки…»
Сервелат из подсобки!Советская власть.Но тебе не даноВ ту подсобку попасть.Даже и не мечтай,Если ты не из свит, —Гинеколог стоит,Стоматолог стоит!А теперь – сервелат,Пармалат, карбонад —Все бери – не хочу,Это ж просто разврат!Но возникло в пространствеРазвратных витринВещество несоветское —Холестерин!Карбонада – полно,Сервелата – полно,И промежду колбас —Медицинское «но»!Вот теперь и ответь —А была ли спростаИ советская власть,И витрин пустота?На засыпку вопросСам себе задаю,И ответа покаНа него не даю.
«Как привяжется размер…»
Как привяжется размер,Хошь – не хочешь,Как трамвай, бежишь,А с рельсНе соскочишь.Он и сам себе словаВыбирает,А закончатся слова —Умирает.И когда ты все сказалВ полной мере,Он и точкуСтавит сам,В том размере.
Черновики
Лежу, не сплю,А лень проснуться,И как-то враз,Не опосля,И не успеешь потянуться,Приходит первая мысля.И в темноте слова летают,Их белоснежная пургаНа чистом месте наметаетСвои сугробы и снега.Ни вариантов,Ни тетрадок,И ямб,Как милиционер,Наводит в хаосе порядок,Мой генетический размер.Но вот слова угомонились,Неподходящее – ушло!Черновики не сохранились,Мои сугробы – набело.
«Телевиденье…»
ТелевиденьеНас пудритТелепудрамиИ раскрашиваетС помощью теней,Им не главное,Чтоб были мы премудрыми,Им картинкаВ телевизоре главней.А гримерКолдует кистьюИ тампоном,И таким меня увидитБелый свет,И смотрюсь, бывает, я Ален Делоном,А по сути разговора —Пустоцвет.
«Мы над Доном…»
Мы над ДономХодили парами,Были девочкиВ белых платьицах,И не знали,Что станем старыми,Что жизнь покатитсяИ закатится.Но мы – ростовские,Незакатные,И мелькаютВ моих развалинахЭти платьицаАттестатные,Все в оборочкахНакрахмаленных.
«Телеграмм поздравительных…»
Телеграмм поздравительныхНе дочитан пасьянс,На аншлаге закончилсяМой последний сеанс.Завяжу с честолюбием,Научусь отдыхать,Надоело собачиться,Надоело пахать.Стопка чистой бумагиПолежит на столе,Я не вижу читателей,И не вижу издателей,И не вижу ровесников —Их нет на земле.Ну а если не выдержуВ небе вашего «бис!»,Ненадолго, как радуга,Выйду из-за кулис.
«Нам плохо, если холодно…»
Нам плохо, если холодно,И плохо, если жарко,Нам плохо, если голодно,И плохо от приварка.Зимою – плохо в гололед,И мы живем скользя!Но плохо жить,Как наш народ,Не значит, что нельзя.
«Я ждал…»
Я ждал,Чего не надо мнеОт вас,Что было быВсей жизниПерекрас,А я,Как будьготовскийПионер,Живу,Не нарушаяИнтерьер.Закладки в книжках,Тапочки в углу —Зачем такомуНовую метлу?И хорошо,И ангел улетел,И вышло все,Как я того хотел.
«Ни протекции, ни профессии…»
Ни протекции, ни профессии,А две дочери и жена,Заявился в Москву за песнями,А Москва никому не должна.Поначалу и не заметили,А никто и не звал меня,Но аукнул, и мне ответили,Сумму прописью отслюня.К небожителям не приблизился,Не обиделся на Москву,Но не прогнулся и не унизился,Так вот рядышком и живу.Что положено – то получено,И хотя и не суперстар,Прогибаюсь в одном лишь случае —Залезая в свой «ягуар».
Фонари
Сюда мы ездили годами,Не любопытствуя, ей-ей,Вдруг очутиться в Амстердаме,В квартале красных фонарей.В подвальных барах – дринк и пиццаА наверху, в любом окне,Вам продают совокупиться,Договорившись о цене.Прочь, прочь отсюдова скорей!Здесь с циклом о Прекрасной ДамеБлок неуместен в Амстердаме,В квартале красных фонарей.
Мойка, 12
Ах этот дом,Магнит моей души!Меня сюда пригнало,Как этапом!Сажусь к столу,Велю себе: пиши,Макай пероВ чернильницу с арапом.Обиды нет,И сам я – из повес,Но как-то такВсе подошло к пределу.Должно,Сейчас волнуется Дантес,Убью его!А ежли не по делу?За окнами —Холодный зимний свет,МистерияЗакончится к обеду,Нет ревностиИ ненависти – нет,Но честь велит —Я еду.Еду. Еду.
«Еще я не пришел…»
Еще я не пришел,Но я приду!Нет ничего на светеПриворотней,Чем очутиться снова,Как в бреду,У ПушкинаНа Мойке,В подворотне.Сарай каретный,Дворня, беготня,И встали под оглоблюВороные!Ждем барина,И все мы – крепостные,Карамзина считая и меня.Вот-вот карету выкатят за ним,И заскрипят полозьяПо сугробам,И тронемся и мы с КарамзинымВ Тригорское,За Пушкиным,За гробом.
«А мы с ним вроде как…»
А мы с ним вроде какДружили,Сперва беседойУвлеклись,По переулкам покружили,На что-то денег одолжилиИ незаметно разошлись.И все случилось очень просто,Меня по прихоти ветровС ним свел какой-тоПерекрестокСказать друг другу:«Будь здоров!»И в суете забот и улицМы и сошлись, и разминулись,И оказалось как-то вдруг,Что в сочиненьяхДней летящихТак много словНенастоящих,Таких, как это слово —«Друг».
«Я ничего от вас не скрою…»
Я ничего от вас не скрою,Не много в памяти храня,Военной тайны не открою —Все это лично про меня.На всем пути моем былинномОдной из первых тайн войныБыла бутылка с керосином,А танкам было хоть бы хны!Еще – сто грамм,Глоток отваги,Ну, за вождя,За отчий дом!Мы скоро, верные присяге,И эту тайну унесем.
Кастинг
Я шел на кастинг.Нужен был поэт,И к офису народу подвалило!Я понимал,Что шансов, в общем, нет,Да и жена по-тихому пилила.Я стал в хвосте,И не было понта,Шел дождик,Было слякотное лето,Вода стекала под ноги с зонтаПромокшего до ниточки поэта.И счастлив был,В троллейбус пересев,Что дотерпелДо встречи с режиссером,И, несмотря на конченый отсев,
