Непокорные E-Book

Лия Росс

• Herausgeber: NoSugar
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 372

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Агата пережила тяжелую травму после падения на скачках, разрыва с любимым человеком и даже бывший друг оказывается ничуть не лучше, добивая своим безразличием… Но сейчас ей очень нужны деньги, чтобы увезти отца к морю. Ради его здоровья ей придётся рискнуть своим и вернуться к тому, что, казалось, навсегда покинуло её жизнь. Что ждет Агату? Лошади, адреналин, свобода! И… любовь?

Leseprobe

Лия Росс Непокорные. NoSugar Books

Sugar Love

© Лия Росс, текст, 2025

© Наталья Вдовина, оформление обложки, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Плейлист

Decode – Paramore

Leave Out All The Rest – Linkin Park

Let Me Sign – Rob Pattinson

Supermassive Black Hole – Muse

Never Think – Robert Pattinson

I Caught Myself – Paramore

In the Shadows – Amy Stroup

Animal – AG, MOONZz

Diet Mountain Dew – Lana Del Rey

Глава 1 Боль

Боль.

Это все, что я помню после резкого падения на крутом повороте. Это было совершенно внезапно. Из-за нахлынувших горьких слез я не видела дороги, наклонившись вперед и крепко схватившись за поводья.

Я пыталась стирать эту пелену, но новая порция несправедливости подкатывала, охватывая спазмом мое горло. Хотелось рыдать, кричать от боли в груди, как нечестно поступает по отношению ко мне судьба.

Чертов Третьяков и его братец!

Если бы не они, может, и не случилось бы всего этого.

Буря эмоций захватила меня, что полностью противопоказано всадникам на скачках. Сдержанность и уверенность в своих дальнейших действиях – вот чему меня учили многие годы. А я что?

Я не смогла правильно рассчитать скорость и силу своей лошади перед поворотом, отчего не удержалась. Руки ослабли, задрожали, и я с криком вылетела из седла в долю секунды.

Потом был глухой стук, резкая пронзающая боль в руке и ногах. Потом приглушенные голоса и крики, топот лошадей, останавливающихся рядом.

А больше я ничего не помнила.

Проснулась только в больнице чуть ли не наполовину забинтованная. Обе ноги оказались в гипсе, а приговор врача звучал жестоко: никаких скачек, иначе останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Мне и так досталось после падения и вообще повезло, что травма была не настолько опасной, что, возможно, есть шанс восстановиться после длительного лечения и реабилитации.

Папа сидел рядом со мной в полном шоке, прикрывая рот ладонью. По его щекам стекали тонкими струйками слезы. Он придерживал меня за руку, что-то шепча про то, как он жалеет о том, что вообще ввязал меня в это.

А я не испытывала на тот момент вообще ничего. Только проклинала мысленно всю семейку Третьяковых, ставшую причиной всех моих бед.

В больнице я пробыла около месяца, врачи отказывались меня отпускать домой, так как отец много работал на конюшне, а ухаживать за мной нужно было на постоянной основе и пребывать рядом двадцать четыре часа в сутки. А папа и правда не мог, ведь жить на что-то нужно было.

Жалко, мамы не было, чтобы хоть как-то нам помочь. Единственный человек, который любил меня всем своим большим сердцем, обещавший, что отвезет меня на море и купит все, что я пожелаю, к сожалению, умер, еще когда я была маленькой девочкой.

Мама попала в аварию, когда уезжала в долгую командировку. Узнали мы не сразу, а только спустя сутки, потому что от машины почти ничего не осталось и маму еле удалось опознать. Телефон нашли в нескольких метрах в кустах и отыскали папины контакты.

Помню, как папа старался всячески придумывать отговорки пятилетней мне, когда я слезно просила привезти маму, иначе не буду есть эту противную молочную кашу с комочками, которую отец не умел готовить и так и не научился за все это время.

Он грустно улыбался и обещал, что мама обязательно приедет и обнимет, как раньше. Однако этого так и не произошло. Мы попросту уехали в папин родной город уже спустя пару месяцев после трагедии, не сообщив никому из родственников.

Нас встретили мои бабушка и дедушка, которые стали мне самыми дорогими людьми в этой жизни. Они стали теми, кто поддерживали нас с отцом и не дали помереть с голоду, пока папа искал себе хорошую работу. И нашел ее на конюшне. Пришлось научиться ладить с лошадьми и ухаживать за ними.

Именно бабушка и дедушка помогали нам, когда меня наконец отпустили домой и наказали приезжать почаще на все назначенные процедуры и ни одной не пропускать, иначе не смогу вернуться к нормальной жизни.

Я не хотела ничего.

На меня напали апатия и депрессия. Даже на лошадей не хотелось смотреть, когда мы на машине проезжали мимо конюшни и я видела, как многие продолжали тренироваться с счастливыми лицами, несмотря на противную погоду за окном.

А мне было наплевать.

Хотелось, чтобы меня просто оставили в покое и перестали напоминать о том, что ждут в следующем сезоне. Тренеры несколько раз приезжали ко мне домой, приносили подарки и говорили теплые пожелания. На моем лице было лишь безразличное выражение, которое отталкивало каждого, кроме моей подруги Ани Смолец.

Она вернулась в город после учебы в художественном колледже и привезла свой новенький и красивенький красный диплом, широко улыбаясь. А когда увидела меня в инвалидном кресле и с абсолютно безжизненным лицом, то была просто в ужасе и пыталась выпытать у меня подробности.

А что я могла ей сказать?

Что все случилось из-за того, что братья Третьяковы вывели меня из равновесия прямо в день соревнований, а я как маленькая девочка повелась на все это и даже не смогла сдержать эмоций? Нужно было вообще тогда не участвовать, не рваться в бой с остальными, лишь бы стереть эту надменную ухмылку с лица одного из братьев.

Моя ошибка.

Исключительно моя.

Глупая Агата.

Я продолжала восстанавливать моторику нижних конечностей, приезжать на все процедуры и выполнять их под чутким руководством специалистов, которые радовались как малые дети, стоило мне сделать без поддержки один маленький шаг вперед.

Аня глядела на все это со стороны и радовалась не меньше них. Она не бросила меня, чуть ли не жила вместе со мной и отцом, помогала по дому и брала дистанционную работу, развивая свой блог в социальных сетях. У нее со временем появилась куча клиентов, готовых заплатить любые деньги за прекрасные картины подруги.

Смолец – талантливая девушка. Она раньше таскалась со мной, пока мы учились в школе, и совсем не понимала, чем бы хотела заниматься, а после загорелась идеей порисовать. Нашла мятый листок в клетку и вытащила из пенала заточенный карандаш. Усевшись на землю возле футбольного поля, черкала что-то на бумаге, а после, на следующее утро, выдала мне свой первый шедевр. Она никогда этого не делала, а у нее получилось в миллион раз лучше, чем у всех остальных, кто подготовил рисунок на проверку.

Даже учительница тогда заприметила ее талант, советуя родителям отдать Аньку в художественную школу. Но подруга не хотела оставаться без моей компании после учебы, так как всегда шла со мной на конюшню понаблюдать за тренировками взрослых.

Но мне самой удалось убедить подругу, что после окончания школы она просто обязана поехать в другой город и отучиться на художника, раз ей это настолько по душе. Перед отъездом она горько плакала, и мне даже стало как-то жалко отпускать Аню так далеко. Но мы сдержали наши обещания, что будем созваниваться каждый день и делиться своими успехами.

Смолец знала абсолютно обо всем. О ссорах с отцом, о моих провальных попытках удержаться на седле прыткой лошади, о том, как та чуть не откусила мне полруки. И о наших непонятных взаимоотношениях с Третьяковыми она тоже была прекрасно осведомлена.

Реабилитация длилась около полугода. Папа пахал как проклятый, чтобы оплачивать процедуры, лекарства и были деньги на еду и прочие расходы. Никогда не видела его таким уставшим и измученным. Просила остановиться, давать себе хотя бы пару дней отдыха, но он только улыбался и целовал в лоб, приговаривая, что сильно любит меня и старается делать все, чтобы я ни в чем не нуждалась.

Сердце больно сжалось в груди. Тогда от меня толку было мало. Я стала еле передвигаться по дому, иногда придерживаясь за стенки и предметы мебели, чтобы не упасть на пол, иначе вставать будет куда труднее.

А потом папа резко слег с бронхитом, когда поработал под проливным дождем. Иммунитета и так никакого не было из-за утомления, а погода вообще его окончательно добила.

Он провалялся несколько дней в больнице, куда мы ездили вместе с Аней и возили ему все необходимые вещи и продукты.

Через неделю папу выписали, но он после этого стал болеть почти каждые пару недель с высокой температурой и лающим кашлем. Мне это совсем не нравилось, так что пришлось его насильно отправить на полное обследование, где отцу посоветовали пить больше витаминов, заниматься спортом, а лучше поменять климат.

Мы хоть и живем на юге, но у нас часто дожди и сырость. А нам бы поближе к морю и к яркому солнышку. Но денег на это у нас нет. Я бы с удовольствием переехала в другой город, лишь бы отцу стало лучше. Но даже бабушка с дедушкой не имели такой суммы, чтобы нам хватило на первое время.

Я совсем поникла, наблюдая за тем, как папе тяжело продолжать работать на конюшне и мучить самого себя. Но он настолько любил своих лошадей, что готов был проводить с ними хоть целую вечность.

Я попросила подругу уговорить родителей взять меня продавцом в свой продуктовый магазин, чтобы хоть как-то немного заработать. Они с радостью согласились, так что вскоре у нас могла появиться возможность уехать отсюда.

Мои воспоминания прервала внезапно открывшаяся дверь.

– Агата, я приехала, – в прихожую ворвалась веселая Анька, скидывая шуршащие пакеты на мягкий диван.

А я стояла возле окна и глядела куда-то вдаль, рассматривая темный зеленый лес, который так и заманивал к себе. На улице сегодня была прекрасная погода для прогулки, но мне все также претило выходить из дома, если только я не шла на работу.

– Есть какие-нибудь новости? – Я повернулась к подруге, обнимая себя руками. Дома было немного прохладно, несмотря на то, что за окном почти тридцать градусов и можно превратиться в яичницу за каких-то пару минут из-за пылающего солнца.

– Точно! Точно! Спасибо, что напомнила. Тебе это понравится! Иди сюда. – Подруга сначала бегала вокруг меня, как коняшка, а затем усадила на диван, тыкая экраном своего телефона в лицо.

– И что это?

– Как что? Скоро скачки, ты забыла? Ты вообще видела, сколько они обещают? – Анька была в полном нетерпении, будто чем-то хотела меня удивить. Но я только прочитала пару строчек из новой статьи и закатила глаза, откидываясь на спинку.

– И что с того? Ты сама знаешь, что я больше туда не ногой.

– Да ты про самое главное не в курсе! Приедет Гордей Филатов, представляешь? – взвизгнула подруга, подпрыгивая на месте.

– Гордей? Сюда? Ты уверена? – приподнимая удивленно бровь, спросила я.

Только тот, кто не увлекается скачками, не знает, кто такой Гордей. Молодая звезда из Петербурга, покорившая не одно девичье сердце и завладевшая вниманием публики своей ловкостью и любовью к лошадям.

Я за ним следила, пока училась в колледже, и с восхищением наблюдала за всеми соревнованиями. Но после травмы больше не притронулась к телевизору и телефону, углубившись в чтение книг и каракули в тетрадках. Аня научила меня парочке своих приемов, так что даже человечки стали получаться лучше, чем в детстве.

Смолец, конечно, рассказывала мне о том, что творится в мире и за пределами дома. Как все долго обсуждали происшествие на скачках, как некоторые смеялись над тем, что девчонка и так не должна была удержаться на тяжеловесной кобыле. И что вообще подобное не для женского пола.

Было противно это слушать, поэтому я попросила Аню больше не говорить о новостях. Исключая лишь то, что действительно важно. Может, изобрели какую-нибудь полезную вакцину или, не дай бог, наступила война где-нибудь. Но все вокруг было спокойно, как и всегда.

– Ну так что дальше? Приедет – и флаг ему в руки, – усмехнувшись, я встала с дивана и заглянула в пакеты подруги, проявив небольшое любопытство. Но к моему удивлению, там лежал костюм для тренировок. Тот самый, что я надевала раньше. Я достала его аккуратно из пакета и рассмотрела со всех сторон.

Точно такой же, только новенький и из приятного тянущего материала, не сковывающий движения. Жилетка, куртка, кожаные перчатки в неяркой расцветке.

– Я не поняла, это что?

– Это твое, подруга. Купила тебе для тренировок.

– Ты издеваешься? Я не пойду туда. – Я стояла и хлопала глазами, непонимающе глядя на хитрую улыбку Ани.

– Знаешь, почему ты туда пойдешь? Тебе нужны деньги, а еще там будет Гордей, который хочет надрать зад твоему Юлику. – Услышав знакомое имя, которое стало противным в один миг, недовольно цокнула, убирая костюм обратно в пакет.

– Ни в жизни.

– Ну Агата! Это твой шанс заработать денег и утереть нос Третьякову! Два в одном! – Аня подошла ко мне сзади и обняла за плечо.

– Ты думаешь, я сяду на лошадь после того, что случилось? Почему ты решаешь за меня? – Я глядела на нее искоса, пытаясь сдержать свою злость. Я знала, что она старается сделать как лучше, но мне не хотелось сталкиваться с Юлианом и его окружением.

– Егорова, ты всегда идешь к своей цели, и не важно, какие испытания тебя ждут впереди. Да, ты боишься снова влюбиться в лошадей и быть от них без ума. Да, есть шанс, что ты снова упадешь. Но ты столько лет отдала этому, и я связалась с твоим старым тренером, который готов взяться за тебя снова и экипировать до зубов. – Аня заглянула мне в глаза с надеждой и мягко улыбнулась. Знает же куда давить.

– Ты разговаривала с Анатолием Дмитриевичем? – Вздохнув, обняла подругу в ответ, положив голову ей на плечо и уткнулась носом в приятно пахнущую кофточку. Ее духи мне напоминали приятный свежий запах после утреннего дождя в сочетании с яркими полевыми цветами.

– Да. Это он мне сказал, что сюда приезжает Филатов. Он хочет соревноваться с Третьяковым, ведь их часто сравнивают по мастерству. И, судя по всему, это задело его эго, – она хихикнула и отвела меня на кухню. На столе красовалась корзина с разнообразием фруктов и новые баночки с витаминами для отца.

– Спасибо тебе, правда. Мне неудобно, что ты так заботишься о нас.

– Ты копишь деньги вам на поездку, так что все хорошо, цветочек. – С любовью чмокнув меня в висок, Аня заботливо помыла мне виноград и положила в тарелку. – Твой отец на работе? Как его здоровье?

– Да. Уже в шесть убежал кормить и поить своих ненаглядных. После предыдущего выздоровления как огурчик, – буркнула я, оторвала пару круглых виноградинок и кинула себе в рот, катая по языку сладкий вкус.

– Так что ты решила?

«Она не отступит, пока не услышит мой твердый ответ».

В одном Аня права: я не отступлюсь, если уже решила идти до конца. А деньги мне нужны, даже очень. Такую сумму мне не удастся заработать за месяц в магазине, зато я могу выложиться по полной и выиграть эту сумму у чертового Третьякова, который подпортил мне жизнь не меньше, чем его старший братец.

Однако внутри и правда оставалось то самое сомнение: что, если я вновь получу травму на скачках? Там уже будет не до шуток, если вспомнить слова врача.

Да, я боялась приближаться к конюшне лишь из-за того, что не хотела вновь плакать и понимать, насколько же я соскучилась по своей Матильде и другим лошадям. Как мне снова хотелось ощутить этот приятный ветерок в лицо, мягкую гриву под рукой, слышать топот копыт по гравию и наслаждаться тренировками. Это моя страсть, мой адреналин.

Я взглянула в глаза подруги и твердо выдала:

– Хорошо. Я согласна. Пусть мне немного и страшно.

Услышав мой ответ, Анька весело поднялась со стула и взяла меня за руки, прижимая к себе.

– Ты справишься! Я буду рядом с тобой! И буду следить за твоим состоянием.

Я рада, что в моей жизни есть такой человек, как Смолец. Та самая лучшая подруга, которая оторвет голову каждому моему обидчику, несмотря на милую внешность и добрый характер.

– Спасибо, что не бросила меня. – Я вновь обняла ее, чувствуя приятное тепло. Она гладила меня ладонью по волосам и целовала в макушку, как это делала раньше мама.

– А теперь иди и меряй свой костюм. Надеюсь, я не прогадала с размером.

Кивнув, мы вместе вернулись в прихожую, где я вытащила из пакета весь комплект и переоделась. Одежда была легкой и удобной, нигде ничего не сковывала, облегая все тело. Застегивая жилет, повернулась к напольному зеркалу и покрутилась вокруг себя, рассматривая каждый изгиб.

Смотрелось очень даже хорошо. А за время восстановления скинула несколько килограмм, что очень плохо, ведь я и до этого весила не так много. Придется возвращаться к каждодневному спорту и пробежкам.

– Выглядишь отлично! Юлик будет в шоке, как только увидит тебя, – прыснув от смеха, Аня уперлась плечом на косяк двери, скрестив руки на пышной груди.

– Ты его только на людях так не называй, а то Третьякову это явно не понравится. Помнишь, как он разозлился тогда? – Повернулась к подруге лицом, нахмурившись.

В памяти возник тот момент, когда нам было по пятнадцать. Тогда я уже уверенно чувствовала себя в седле и мне давали прокатиться на плацу, когда никто не занимался.

Тогда и Юлиан влился вместе со мной, находя себе новых друзей в кругу занимающихся с тренерами. Еще в школе его дразнили Юликом и измывались над именем, как могли. Он всячески пытался защищаться, но порой получалось очень плохо из-за мягкого характера парня.

И в какой-то момент, стоило одному новенькому, у которого явно отсутствовал инстинкт самосохранения, вновь исказить его имя, как Юлиан не на шутку разозлился и налетел на того с кулаками. Никогда не видела его таким, ведь Третьяков раньше казался добрым и совсем не конфликтным.

Да и раньше сам по себе Юлиан был совсем другим.

Да и что скрывать, мы дружили с детства. А после он изменился до неузнаваемости. Наше общение сошло на нет, а конкуренция стала настолько сильной, что между нами появилась огромная пропасть. Каждый хотел победить, доказать, что он лучше. И однажды это довело меня до греха.

Глава 2 Отчаяние

Ненавистный мне будильник прозвенел в шесть утра. Пришлось отключать в полусонном состоянии, чтобы не разбудить отца. Пусть мы и находились в разных комнатах, это не мешало громкому звуку распространяться по всему дому и будить его жильцов.

Я медленно встала, слегка поежившись от прохлады. За окном на удивление сияло яркое солнце, попадая прямо мне в глаза. Зажмурившись, задернула темные шторы и нацепила на себя тоненькую кофту и мягкие тапочки. Следовало подкрепиться перед тем, как отправиться на конюшню.

Не успела проснуться, как в моей голове уже был целый рой мыслей по поводу того, как Третьяков отреагирует на мое резкое появление, ведь последние несколько лет мы совсем перестали общаться, плавно перейдя из разряда друзей в разряд конкурентов.

Как это произошло – сама до конца понять не могу, но уверена, что та шайка, с которой он связался, подбила его разорвать со мной дружбу себе же во благо. Боялись и видели во мне сильного соперника и через доверчивого Юлиана добились этого, злорадно хихикая над моими провалами на тренировках.

Из-за глубоких раздумий и воспоминаний не заметила, как на кухню зашел папа. Он выглядел бледноватым и уставшим, а синяки под глазами давали ясно понимать, что отец почти не высыпается из-за того, что встает слишком рано и без какого-либо перекуса бежит на конюшню. Он настолько ответственно подходит к своей работе, что порой забывает позаботиться о самом себе.

– Доброе утро, солнышко. – Папа чмокнул меня в лоб и распахнул дверцу холодильника, пытаясь найти там что-нибудь съестное.

Я улыбнулась ему и включила плиту. Раз уж он не спит, то приготовлю завтрак нам обоим, заодно прослежу, чтобы точно доел все до конца. А то уйдет на работу и будет там до самого вечера. Не хочу, чтобы он оставался голодным.

Из-за стресса и постоянных болезней папа тоже сбросил парочку килограммов, и это начинало меня беспокоить. Он и так сам по себе некрупной комплекции, вполне стройный и широкоплечий мужчина, который не раз привлекал к себе женское внимание.

Я даже пару раз замечала, что Марина Эдуардовна – тренер Юлиана – заглядывается на папу и строит ему глазки, миленько улыбаясь. Но я ни разу не видела ее на пороге нашего дома. Думаю, она боится меня и моего осуждения по этому поводу, ведь отцу уже давно не тридцать. Однако если мой папа будет счастлив, то почему бы и нет. Прятаться, как молодежь, в закоулках не самая лучшая идея.

– Как ты себя чувствуешь?

– Вполне сносно. Поем и побегу к своим лошадкам, – при их упоминании папа всегда расплывался в безмятежной улыбке. Насколько же сильно он их любит.

– Я все хотела у тебя спросить… Как там моя Матильда? – Мой вопрос заставил отца развернуться ко мне лицом. И оно явно выражало не только удивление, но и печаль.

– Понимаешь… после твоего падения Матильда осталась одна. А после бедную лошадь подкосила болезнь. В общем, ты понимаешь, к чему я…

– Я поняла.

Отвернувшись, прикусила нижнюю губу, стараясь не заплакать.

Это была моя любимая кобыла.

Мы подружились с ней еще в мои семнадцать, когда тренер предложил мне попробовать свои силы в настоящих скачках и готовиться к ним. Помню до сих пор каждое ее пятнышко и мягкую гриву, которую медленно и аккуратно расчесывала, заплетая мелкие косички. Как она чуть не откусила полруки в наше первое знакомство, когда я еще не до конца понимала, как с ней поладить. Но нам удалось найти общий язык, и мы с Матильдой будто срослись вместе.

Пусть мне и было наплевать на все, что происходило на конюшне после полученной травмы, я не переставала думать о том, что же будет с моей лошадью, но не рискнула спросить отца. Боялась услышать, что ее отослали.

– Солнышко, не грусти. Я понимаю, как тебе обидно. Но так получилось. – Папа сгреб меня в свои теплые объятия, прижимая к груди и покачивался в разные стороны, пытаясь так успокоить, словно младенца.

– Все хорошо.

– Зато ты бы знала, какого мустанга нам привезли. Такой здоровый и красивый, тебе бы он точно понравился, – добавил папа, когда я освободилась из его хватки.

– Мустанга? Раньше у нас таких не было. – Нарезая овощи, отправила их в раскаленную сковороду, помешивая деревянной лопаткой. Достала яйца из холодильника и бутылку со свежим коровьим молоком. Плюсы жизни в маленьком городе – собственное производство и прямиком из ближайшей фермы.

– Сами были в шоке. Но один из хозяев распорядился его к нам отправить на замену. Конь очень прыткий, гордый. Пока никто не смог с ним поладить. – Папа помог мне разбить яйца в миску и взбил их вилкой.

– Даже Третьяков?

– Даже Юлиан. Он пытался, но тот вообще ни в какую. Даже чуть не ударил его копытами. Я сам к этому коню подхожу с опаской, хоть он и дает себя помыть да почистить, – усмехнувшись, он вылил содержимое миски в сковороду к овощам и прикрыл крышкой.

Я уперлась ладонями в кухонный стол, вздыхая. Надо же, даже Юлиану не удалось его приручить. Удивительно, ведь он с лошадьми разговаривает на их же языке.

– Почему?

Вопросительно посмотрела на отца:

– Что – «почему»?

– Почему интересуешься? Ты целый год не поднимала эту тему, – папа приподнял бровь и любопытно глядел на меня, убавив огонь на плите.

– Я буду участвовать в скачках.

– Давай-ка по порядку. Почему вдруг? Анька тебе напела на ушко про деньги?

Папа хорошо относится к Смолец и всегда ей благодарен за помощь, но вот понимая, что подруга знает все обо всех, наверняка сразу смекнул, кто мне рассказал про увеличенный призовой фонд, который так и заманивал. И, боюсь, не только меня одну.

– Да. И нам нужны эти деньги.

– Нам не нужны эти деньги. Я не дам тебе снова упасть с лошади. Это слишком опасно, Агата. – Густые брови нахмурились. Отец был явно недоволен моим решением.

Оно и понятно почему.

Но именно папа привил мне эту любовь к лошадям, и только благодаря ему тренеры заметили мой потенциал. А после того как я упала, он проклинал все это и пообещал самому себе не подпускать меня и близко к конюшне. Хотя я и сама туда не рвалась. До этого времени.

– Я обещаю, что такого больше не повторится. В тот раз я была слишком расстроена и потеряла контроль над Матильдой.

Папа остановил меня жестом руки.

– Агата, нет. Если ты пойдешь против меня, я буду вынужден поговорить с администрацией, чтобы тебя не пускали к лошадям.

– Но папа! Я уже взрослая и сама могу принимать решения! – Злость зашкаливала в крови, отдаваясь пульсацией в виске. Но он был непреклонен, демонстративно отвернувшись от меня.

– Если ты снова упадешь, останешься инвалидом. Ты этого хочешь? Тебе самой известно, что у меня со здоровьем плохо, и не дай бог, что случится. Кто будет за тобой ухаживать? М? – Выключая плиту, он убрал сковороду и разделил омлет на несколько частей.

Папа говорил спокойно, не повышая тона, и я осознала, что он просто по-отцовски переживает за меня и мое будущее. Но именно эти деньги дадут нам возможность переехать и наладить папино здоровье.

– Папа, пожалуйста. Я обязана попробовать. Это ради тебя.

– Нет, Агата. В первую очередь ты это делаешь ради себя и только себя. Скачки вновь тебя затягивают, и это может плохо кончиться. – Папа посмотрел на меня грозным взглядом, а после поставил на стол тарелки с омлетом.

Мне не хотелось с самого утра ссориться с ним, поэтому промолчала и села напротив папы, приступая к еде и запивая горячим чаем. Наш завтрак прошел в полной тишине. Никто не решился больше сказать и слова, потому что отец прекрасно знал, что я сделаю по-своему, как бы он мне не запрещал и не беспокоился.

После еды убрала все в раковину и ушла к себе в комнату – переодеваться в костюм. Взяла с собой сумку со всем необходимым: вода, перекус и перчатки. Расчесала свои рыжие густые волосы и заплела себе простую косу, чтобы прядки не мешались.

Надеюсь, Анька не соврала мне, что Анатолий Дмитриевич разговаривал с ней обо мне, и я не приду на конюшню сейчас как дурочка. Заглянув в телефон, увидела смс от подруги:

 Аня: «Тебя буду ждать в семь утра. Будь готова! И чувствуй себя как дома!»

Хороший совет тому, кто не был на конюшне целый год, и не факт, что там не поменялся персонал.

 Агата: «Папа запрещает мне участвовать в скачках».

 Аня: «Ведь знала, что так и будет. Значит, ты откажешься?»

 Агата: «Нет. Я уже сказала свой ответ, а отступать – это не в моих правилах».

 Аня: «Ты уверена? Твой папа хоть и добрый по своей натуре, но порой его лучше не злить».

 Агата: «Он сказал, что запретит мне приближаться к лошадям, если я явлюсь туда».

 Аня: *грустный смайлик*

 Агата: «Не переживай. Я смогу его переубедить».

Отключив экран, закинула сумку на плечо и вышла из комнаты, оглядываясь по сторонам. Судя по звукам, отец уже ушел из дома на работу. Вероятность, что мы столкнемся на конюшне именно сейчас, – стопроцентная, но вот если я попрошу Марину Эдуардовну его отвлечь, у меня будет немного времени поговорить с тренером и попытаться совместными усилиями переубедить отца.

Глубоко вздохнув, покрутила ручку двери и вышла на улицу, прикрыв глаза от солнца. Улицы все еще пустовали из-за раннего утра, так еще и выходной был на календаре, так что многие отсыпались после тяжелых рабочих дней.

Я вдыхала свежий воздух, легкий ветерок обдувал меня, будто подталкивая в сторону конюшни. Идти было буквально десять минут, но этого оказалось достаточно, чтобы перебрать в своей голове все варианты развития событий. А вдруг встречу папу раньше, чем тренера, или же, не дай бог, столкнусь с Третьяковым? Мне пока не хотелось видеть его.

Каждый шаг давался с трудом. Мысли становились тяжелыми, невыносимыми, а переживания заставляли меня трястись как грушу. С чего я вдруг себя так веду? Из-за того, что мне может влететь от отца, как он и обещал, или от того, что я могу увидеть того, кого мне хотелось бы избегать больше всего?

Каково было мое удивление, когда я спокойно прошла на территорию, оглядываясь вокруг. Тишина. Слышен был только топот копыт и недовольное ржание лошадей.

Пока никого не было видно на горизонте, хотелось посмотреть хотя бы одним глазком на мустанга. Они славятся своим сложным характером и тем, как им трудно угодить. Не каждому доверяют и не готовы подпускать к себе любого, кто захочет подойти.

Выглядывая с любопытством из-за угла, увидела, как возле денника в самом углу трется Юлиан, предпринимая попытки подружиться с лошадью. Завидев парня, я немного впала в шок, приоткрыв рот.

Мы не виделись целый год, а за это время Третьяков вырос на несколько сантиметров и будто стал шире. Комплект для тренировок смотрелся на нем превосходно, выделяя каждый изгиб его крепкого тела. Несмотря на то, что парень занимался вплотную спортом для поддержки физического состояния, он был стройным. Мощные руки и ноги говорили сами за себя, что он не терял времени зря и безудержно продолжал заниматься. Наверняка считается до сих пор одним их лучших наездников. А раньше на его уровне держалась и моя фамилия.

Волосы парня были такими же густыми и пышными, прикрывая мне сбоку обзор на его профиль. Он безнадежно вздохнул, проводя ладонями по шее и о чем-то глубоко задумался. Пройти внутрь я не рискнула, потому что заметила отца, который приблизился к Юлиану и пожал ему руку. Надо же, а они продолжают дальше хорошо общаться.

Конечно, папа же не знал всех деталей про наши непростые отношения. Как не знает и про Сашу, свинтившего с города после моей травмы. Ну и скатертью ему дорога. Надеюсь, ему живется лучше и без меня.

Завернув в другую сторону, неподалеку от плаца я столкнулась с Мариной Эдуардовной. Женщина радостно охнула, увидев меня.

– Агаточка вернулась, наша звездочка. – Женщина исцеловала всю меня, рассматривая с головы до ног.

Несмотря на то что была тренером Третьякова, Марина Эдуардовна всегда относилась ко мне с трепетом и поддерживала. Юлиан закатывал глаза, когда видел, что она закармливала меня своей выпечкой и хвалила каждые мои удачные тренировки. Зато вот парня она гоняла хуже некуда. Тренер только выглядела внешне миловидно, а на деле была монстром (в хорошем смысле этого слова). Ее ученики всегда были на высоте, что можно сказать и про самого Третьякова.

– Ты тут какими судьбами? Неужто решила участвовать в скачках? – Она поправила мою косу, любуясь мной. Я тоже соскучилась по ней.

– Деньги нужны, Марина Эдуардовна. Для папы.

– Деньги? Думаешь, что сможешь обогнать Юлиана? Да еще и Гордей приезжает, вообще не знаю, что здесь будет творится за вакханалия, – женщина вздохнула.

– Пора уже наконец доказать всем, что Третьяков не единственный лучший наездник в нашем городе. В прошлом году я совершила грубую ошибку, и пора ее исправить. – Я с уверенностью посмотрела на тренера.

– А ты молодец. Все равно идешь напролом. – Она заботливо провела ладонью по спине, загадочно улыбаясь. – Только будь, пожалуйста, осторожнее. Твой отец не вынесет второго раза.

– Спасибо, что беспокоитесь. А можно вас попросить об услуге?

Марина Эдуардовна выслушала мое предложение, как отвлечь отца хотя бы минут на десять, и с радостью согласилась, поправляя одежду.

– Как раз хотела пригласить его на ужин, – подмигнув мне, она с милой улыбкой прошла на конюшню, параллельно поздоровавшись с Юлианом.

Что ж, у меня есть немного времени.

Я пошла на поиски своего тренера, чтобы обсудить с ним все детали наших последующих тренировок и, конечно же, как нам совместными силами убедить отца в том, что у меня есть еще один шанс на победу.

Мужчина стоял ко мне спиной на плацу, разговаривая с одним из своих учеников. Тем был подросток, который всем своим видом показывал, как ему страшно сидеть верхом на лошади. Конечно, и я в свой первый раз чуть ли не орала во весь голос из-за страха высоты и боязни упасть. Но со временем привыкла.

– Анатолий Дмитриевич, здравствуйте!

Услышав мой голос, тренер отвлекся от разговора и повернулся ко мне лицом. Его усы дернулись, а глаза заблестели, увидев меня перед собой.

– Кто вернулся в наш строй! Как твои ноги? – Он обеспокоенно взял меня за руки, попросив другого тренера остаться присматривать за учеником, а сам отвел в сторонку, где потише.

– Сейчас все хорошо. Готова к нагрузкам.

– Точно? Не хочу заставлять тебя участвовать, – шептал мужчина, поглядывая в сторону парня. Все равно продолжал переживать за ученика, даже если рядом с ним кто-то есть. Истинный заботливый тренер.

– Не заставляете, а даете еще один шанс проявить себя. Ну и мне нужны деньги, если честно, – потупила свой взгляд, уставившись под ноги.

– Ох, дорогая. Все будет зависеть от тебя одной. Но я верю, что ты сможешь победить. Один раз ты это почти сделала, – Анатолий Дмитриевич улыбнулся, поднимая мое лицо.

Он прав. Перед тем как упасть, я обогнала Третьякова почти на несколько метров, что удивило не только меня одну, но и всю публику, которая не- истово кричала мое имя на весь ипподром.

– Вы поможете мне переубедить отца?

– В каком смысле?

– Он не разрешает мне участвовать, боится за меня. – Я прикусила нервно щеку изнутри, ожидая ответа. Тренер задумался. Его лоб сморщился, а сам он стал ходить туда-сюда, сцепив руки за спиной.

– Идти против твоего отца – это как голыми руками против танка. Но у меня есть одна идея. Доверишься мне?

– Что за идея? – Я тут же загорелась надеждой.

– Обгони Третьякова.

– Что?! Почему он? Нельзя выбрать кого-то другого? – я вскипела от злости. Мне пока не хотелось оказаться на дорожке против него. Хотелось максимально подготовиться к соревнованиям, а пока нам лучше было избегать друг друга. Наше общение не даст ничего хорошего, кроме нервотрепки.

– Если ты обгонишь его с легкостью, то отец даст тебе шанс попробовать, – тренер глядел на меня будто надавливая. Он давал мне этим понять, что, если я не предприму каких-то конкретных действий, которые докажут отцу, что я еще на что-то способна, то он и правда не разрешит мне участвовать.

– Но можно все-таки не Третьякова? В жизни бы его больше не видела, – недовольно протянула, схватившись за голову.

– Почему это не я? Боишься?

За спиной я услышала ненавистный мне голос. В долю секунды я повернулась к парню, заметив его хитрую ухмылку и скрещенные руки на груди. Он смотрел на меня с великой уверенностью в том, что непобедим. Где тот милый мальчик, с которым я познакомилась еще много лет назад? От него больше ничего осталось, кроме ярких голубых глаз с пляшущими чертиками и огромной заинтересованности к моей персоне.

Глава 3 Страх

Юлиан смотрел на меня, не опуская глаз и почти не моргая. Я тоже не могла оторвать от него взгляда, пытаясь понять, что он хочет этим действием доказать. Что не боится меня?

Но я видела, как в голубых глазах мелькнуло удивление, а после быстро сменилось на безразличие. В этом он явно мастер.

Третьяков и раньше использовал такие методы, чтобы скрыть с лица свое недовольство или радость. После того как мы прекратили общение, он изменился совершенно в противоположную сторону: из мягкого и доброго мальчика Юлиан превратился в самовлюбленного эгоиста. Ласковая улыбка больше не появлялась на его лице.

– Кто кого еще боится? – бросила я ему в ответ.

– Не я избегаю твоего общества.

– Правда? По твоим поступкам и не скажешь. – Между нами назревал конфликт, поэтому Анатолий Дмитриевич остановил меня жестом, а после перевел гневный взгляд на Юлиана.

– Не успели встретиться, уже ругаетесь. Я понимаю, что у вас отношения не ахти, но не стоит начинать разборки прямо здесь. Решайте свои вопросы за пределами конюшни, – мужчина нахмурился.

Согласившись с ним, я виновато кивнула и прошла мимо Третьякова, будто случайно толкнув его плечом. Мне очень хотелось это сделать. Задеть не только морально, но и физически, чтобы он прочувствовал на своей шкуре, насколько мне было обидно.

– Через неделю тебя устроит? Мне нужна новая лошадь, – кинула ему, не поворачиваясь лицом.

– Устроит. Советую подыскать более подходящую.

Конечно, не можем не съязвить в ответ. Как же бесит!

Сам же ухаживал вместе со мной за Матильдой, приносил вкусности и помогал отмывать ее после прогулок. Она тоже осталась светлым воспоминанием в его сердце. Надеюсь на это. Хоть что-то хорошее он должен был запомнить после нашей дружбы.

Я завернула в конюшню. Пока меня не было, сменилась уж точно не одна скаковая лошадка. Денники были заполнены до отвала, так что всем еле хватило места.

Папа говорил мне, что привезли мустанга. Пытаюсь найти его глазами. Руки уже чесались выбрать любую лошадь и прокатиться хотя бы недолго под присмотром тренера. Однако я наконец заметила одного уж очень бойкого и черного как смоль коня. Он ходил кругами в своей маленькой комнатке, будто не мог найти себе подходящего места.

– Ну привет, – я медленно подошла поближе, разглядывая каждую его мелкую деталь. Большой, сильный. Одно неверное движение – и мне может хорошенько прилететь. Внутри зародился страх, ведь мне пришлось знакомиться с лошадью заново и доказывать ей, что никакого вреда я не при- чиню.

– Кто у нас тут такой красавец? Тебя кормили?

Неподалеку стояло ведро со свежей морковью. Я решила, что не будет лишним завоевать его доверие. Взяла в руки парочку оранжевых морковок, чувствуя приятный запах земли. Оторвала зеленые стебли и протянула ему, надеясь, что мне не придется вновь испытать внезапный укус мощной челюсти. Матильда тогда тоже была с самого начала не совсем любезной и общительной. Лишних не подпускала, хотя в душе была той еще милашкой и душкой.

Мустанг прожигал меня своими крупными темными глазами, остановившись на месте. Будто чего-то выжидал. Паника стала потихоньку накатывать. Но его морда осторожно подтянулась к моей руке, принюхиваясь к угощению.

– Не бойся, это сладкая морковь.

Я расплывалась в улыбке, а у самой дрожали коленки. Я пыталась внешне не выдать своих переживаний. Но, думаю, он все сам прекрасно понял, когда недовольно заржал и чуть не встал на дыбы.

В одно мгновение отошла от деревянного забора, чувствуя, как с бешеной скоростью бьется мое сердце. Так и думала. Не подпустит с первого раза. Это будет сложнее.

– Тебе жить надоело, что ли? – послышался громкий голос, распространившийся по всей конюшне. Со страхом в глазах поворачиваю голову и вижу рассерженного Юлиана, который в руках держал всю амуницию.

– Какая тебе разница? Пытаюсь с ним подружиться.

– Не надо дружить с моей лошадью, – рявкнул он, подходя ближе. Какой же все-таки гад! Как я вообще могла все это время не замечать, насколько он ужасен?

– Твоей? Папа сказал, что он к себе никого не подпускает. Или ты у нас заделался в мастера приручения? – Смотрю исподлобья на Третьякова. Он остановился рядом.

– Не успела вернуться, а уже начала распылять свою токсичность.

– Чего? Ты вообще даже ни разу не узнал, как я себя чувствовала все это время, друг называется, – я взбесилась не на шутку, но вспомнила, что должна держать себя в руках и как можно меньше ругаться с Юлианом.

– Ты что-то путаешь. Мы давно не друзья, Агата. – Парень посмотрел на меня, изобразив на лице грустную улыбку. Что?

– А по чьей милости мы перестали общаться? Ты первый начал.

– Слушай, мы не в детском саду. И как минимум больше не школьники и не закадычные друзья. Я больше не побегу на первый твой зов о помощи, – его слова почему-то ранили меня настолько глубоко, что я пребывала в онемении несколько секунд.

– Ты вообще о чем?

– Только не нужно притворяться дурочкой. Тебе не идет.

– Прекрати говорить загадками и наконец выскажись, – я сорвалась на высокий тон. Но это только позабавило Юлиана, раз он усмехнулся и отрицательно покачал головой, занявшись делом.

Он спокойно прикреплял седло на лошадь в соседнем деннике, а я непонимающе глядела на него.

Он ведь говорил, что мустанг его? Или я чего-то не поняла?

– А…

– Он будет моим. Цимбелин у меня на некоторое время, пока ее не заберут другие хозяева, – пояснил мне парень.

Натягивая перчатки на крупные ладони, он проверил все крепления и поводья. Убедившись, что все в полном порядке, вывел кобылу за ворота и вышел вместе с ней на плац, где перекинулся парочкой слов с Мариной Эдуардовной. Она что-то ему объяснила, а после отправила на дорожку, погладив нежно лошадь. Я наблюдала за ними из-за угла, чтобы не выдать своего неимоверного любопытства.

Каштановая короткая шерсть переливалась в лучах солнца, отдавая золотым отливом, а густая грива пружинила при каждом шаге. Юлиан надел шлем, а после ловко запрыгнул в седло. Я увидела его широкую спину и округлые ягодицы, отчего слегка покраснела и отвернулась, отгоняя дурные мысли.

Пошел он к черту!

Возвращаюсь к мустангу, который наконец улегся в углу, прикрыв глаза. Пока мы спорили, он благополучно заснул, а я только разочарованно вздохнула, понимая, сколько мне предстоит работы, прежде чем я смогу добиться его расположения.

На время отсутствия основной лошади для тренировок и скачек Анатолий Дмитриевич познакомил меня с радушной английской, которая приняла меня с первого знакомства, стоило мне предложить ей кусочек сахара.

Тренер выдал новую амуницию. Пришлось вспоминать, как вычищать лошадь, активно работая щеткой и при этом не делая больно. Анатолий Дмитриевич наблюдал за мной со стороны, тихо хихикая, на что словил мой раздраженный взгляд. Сдавшись, оставил меня одну наедине со своими мыслями и размышлениями.

Мне придется победить Третьякова. Это единственный выход, чтобы папа разрешил мне участвовать в скачках и дал последний шанс выиграть. Даже если я не смогу пересечь финиш первой, не расстроюсь, однако решу для себя кучу вопросов, главный из которых: стоит ли мне продолжать заниматься этим спортом? Может, это все-таки не мое, раз я не могу обогнать Юлиана уже несколько лет?

Первый и последний раз был еще очень давно, когда мы решили, пока тренеров не было рядом, сделать небольшой заход на один круг. Чисто ради спортивного интереса.

И на мое удивление, я смогла на последних секундах плавно обогнать Юлиана. Но самое главное, что он был этому рад и всю меня расхвалил, приговаривая, какая я молодец. К сожалению, нас застукали за заездом, так что мы получили хороших люлей от Анатолия Дмитриевича. Пришлось целую неделю убирать за лошадьми в конюшне после уроков.

Теперь же занять первое место довольно трудно из-за мастерства Третьякова. Думаю, у него и правда большой талант. Он ладит с лошадьми не хуже меня. Порой со стороны кажется, будто он держит телепатическую связь со своей лошадью и они понимают друг друга с полуслова. Такое было у нас с Матильдой.

– Ну что, готова проехать несколько кругов? Буду учить тебя снова держаться в седле, как маленькую, – Анатолий Дмитриевич радостно посмеялся, помогая закрепить седло понадежнее.

– Меня не было год, а не десять лет. Я все помню, – буркнула я себе под нос, понимая, что тренер подтрунивает надо мной, пытаясь разбавить всю сложившуюся обстановку.

Я думала о том, что наверняка сейчас выйду на дорожку и на меня будет пялиться куча народа. Навряд ли меня много кто здесь ждал после травмы, хотя все это время я пыталась дружить со всеми и ни с кем не конфликтовать. Кроме компании Юлиана. Те всегда смотрели на меня хищно, с недоверием, как голодные волки. Поэтому я и избегала их вечно, даже парочкой фраз не хотелось перебрасываться, но молча слушать их колкости попросту не могла. Мой язык – мой враг. Порой не могу прикусить его в нужный момент.

Думалось, что они и подбили Юлиана на ссоры со мной. Но этого я не узнаю никогда, только если они сами не признаются в этом или Третьяков не выложит все как на духу.

Я вспомнила его грустную улыбку, и у меня возникло такое чувство, будто ему было и правда жаль, что мы больше не друзья. Но ведь не я первая начала игнорировать его общество, перестала приходить на наши каждодневные прогулки, а после и вовсе забить на общение.

Юлиан был единственным, кто понимал мою безумную любовь к лошадям и с чего все началось. Мы относились друг к другу как брат и сестра. Вместе переживали все радостные и грустные моменты, поддерживали друг друга и поднимали настроение, когда грусть накатывала волной.

Да, я виновата, что стала больше уделять времени Саше, его старшему брату. Но он мне начал нравиться еще лет с четырнадцати, и я каждый раз, когда приходила к ним домой, любовалась им, как неким произведением искусства. Прямой нос и пухлые губы, которые растягивались в милой улыбке при виде меня, сносили голову. Но вот глаза у него были не такие яркие, как у Юлиана, однако все же выделялись на фоне загорелого лица своей задорной искрой.

У меня был тот самый подростковый период, когда хотелось иметь парня, как и все девчонки, испытывать сильные чувства симпатии к тому самому, из-за которого мое сердце готово было выпрыгнуть. Но Саша продолжал относиться ко мне по-дружески и не воспринимал меня всерьез из-за нашего разрыва в возрасте.

– Егорова, залезай! – Анатолий Дмитриевич тряс меня за плечо, пытаясь привести в чувство. Я покрутила головой и поняла, что мы уже вышли на плац. Многие уже тренировались, что-то бурно обсуждая. Я надеялась, что не меня.

Тренер помог мне аккуратно приподняться и перекинуть ногу, удобно усаживаясь на седле. Я немного волновалась, но с улыбкой взглянула на наставника, переводя дыхание.

– Все нормально? Хорошо себя чувствуешь?

– Да, все отлично, – кивнула я в ответ.

– Пойдем потихоньку, дальше сама. Посмотрю, как справляться будешь, – он сосредоточился на мне, не сводя внимательного взгляда. Я крепко держалась за поводья, немного расслабляясь и выпрямляя спину.

– Держишься молодцом, – подбодрил меня тренер, шагая рядом с лошадью. – Не думай о плохом.

– С чего вы взяли, что я думаю о плохом?

– Потому что глазами стреляешь на всех остальных.

Я промолчала. Он совершенно прав. По косым взглядам толпы понятно, что они в шоке от моего возвращения и, возможно, недовольны этим. Им не нужен новый соперник, от которого все были рады избавиться год назад.

– Все нормально.

Сталкиваюсь взглядом с Юлианом, который смотрит на меня с интересом. Он перешел на бег и промчался мимо меня совсем рядом, отчего я задержала дыхание. Проследив глазами за ним, нахмурилась. Он остановился и широко улыбался, наслаждаясь моей реакцией. Третьяков сделал это специально, проверяя, испугаюсь ли я.

– Тебе конец, – прошептала я, прищурившись.

Остальная тренировка прошла в гармонии с новой лошадкой. Даже несколько раз удалось с ней сделать несколько кругов и выявить все мои недочеты при езде верхом.

– Ты делаешь элементарные ошибки. Придется все исправлять. Но ничего, ты легко обучаешься. Юлиан будет тебе примером, – тренер ходил из угла в угол, диктуя все, что записал в свой блокнот, и краем глаза наблюдал, как я снимаю с себя шлем и пытаюсь привести дыхание в норму. Было немного трудно возвращаться в такую динамику, но это приносило такую приятную боль, что можно было и потерпеть.

– Агата! Почему ты здесь? – папа возник из ниоткуда, глядя на меня со злостью. Кажется, мне сейчас влетит.

– Я тренируюсь.

– О чем мы говорили утром? Не подходить к лошадям. – Он стремительно приближался ко мне длинными шагами, сжимая кулаки.

– Я сама решаю, чем мне заниматься, а чем нет. Я буду участвовать, и ты мне не сможешь запретить. – Я встала перед ним, как стенка, не давая приблизиться к моей лошади и тренеру.

– Толя, что ты творишь!? Ты ей это позволяешь? Ее падение вообще не дает повода задуматься? – папа был на эмоциях, увидев меня здесь. Я понимала и принимала его чувства, но не могла до конца понять, почему он вдруг так сильно стал ненавидеть скачки и пытаться отгородить меня от них.

– Агата взрослая девочка и сама может решать. Я только рад ей и готов помочь подготовиться, чтобы такого инцидента больше не повторилось. – Тренер встал рядом, теперь уже закрывая меня от натиска папы.

– Нет и еще раз нет. Агата – домой, – отец указал пальцем на выход, чуть ли, не краснея от ярости. Что вообще происходит?

– Папа хватит! Мне не десять лет! Прекрати решать за меня!

– Да я беспокоюсь за тебя, как ты не понимаешь? Ты уже один раз упала, и я чуть не остался без единственной дочери! Больше не хочу испытывать этот страх. Может, у тебя и правда нет таланта, раз тебя не могли научиться крепче держаться на лошади или что делать, когда теряешь контроль над животным?! – по его щекам бежали слезы, а он сам сорвался на крик. Я распахнула глаза от удивления.

Отец не верит в меня?

– Я упала с лошади не потому что не была обучена как следует, а потому что Третьяковы идиоты! – Я выступила вперед, прижимая руку к груди.