Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Kolibri
- Kategorie: Sachliteratur, Reportagen, Biografien
- Serie: История за час
- Sprache: Russisch
Имя Пикассо с самого рождения окутано легендами. Маленький мальчик, чьим первым словом было "карандаш". Прожигатель жизни, бонвиван и антифашист, новатор и классик, автор "Герники" (1937), одного из самых мощных антивоенных полотен за всю историю человечества. Гений Пикассо был универсален — самый противоречивый художник XX столетия с одинаковым успехом работал в живописи и графике, скульптуре и театре. Он так любил свое искусство, что на исходе жизни запретил своей последней жене пускать к нему посетителей: люди отнимали последние мгновения, которые Пикассо хотел отдать творчеству.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 62
Veröffentlichungsjahr: 2015
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Содержание
История за час
Автор-составительВера Калмыкова
На обложке: фото Album / East News
Книги серии «История за час» доступны в аудиоформате на сайтеwww.voxclubstore.ruиhttp://appstore.com/loudbook.
Пабло Пикассо : История за час . – М. : КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2015.
ISBN 978-5-389-10170-8
16+
Имя Пикассо с самого рождения окутано легендами. Маленький мальчик, чьим первым словом было «карандаш». Прожигатель жизни, бонвиван и антифашист, новатор и классик, автор «Герники» (1937), одного из самых мощных антивоенных полотен за всю историю человечества. Гений Пикассо был универсален — самый противоречивый художник XX столетия с одинаковым успехом работал в живописи и графике, скульптуре и театре. Он так любил свое искусство, что на исходе жизни запретил своей последней жене пускать к нему посетителей: люди отнимали последние мгновения, которые Пикассо хотел отдать творчеству.
© Текст, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2015 КоЛибри®
Введение
Изобразительное искусство XX в. порой бывает сложным для восприятия: уж очень непривычны его формы. В пейзажной живописи нам привычно видеть картины природы, в натюрмортах — изображение предметов, в жанровых сценах — какое-либо событие, в портретах — лицо человека. Так и бывает, когда мы смотрим на картины мастеров Ренессанса и Нового времени, вплоть до конца XIX столетия. Однако начиная уже с искусства французских импрессионистов и их единомышленников из других стран возникают вопросы. Почему очертания деревьев или предметов так причудливо изменены, лица искажены, а перспектива нарушена? Почему краски так ярки или, напротив, приглушены? Почему, наконец, на полотне или листе бумаги вообще нет никаких привычных глазу жизненных форм, а только геометрические фигуры или наплывы краски? Словом, по какой причине живописцы отказывались от жизнеподобия и принимались изображать нечто мало похожее на реальность?
Причина тому — рост и развитие человеческой индивидуальности. К середине XIX в. люди начали задумываться: а стоит ли повторять на изображениях то, что и так уже существует в действительности? Разве изобразительное искусство — только для того, чтобы копировать известные, всеми узнаваемые формы? Но ведь это же невозможно! Даже если художник напишет предельно «похоже», все равно это будет иллюзия. Передача перспективы на полотне — лишь передача перспективы, но не сама перспектива. Иллюзорный мир, до мелочей повторяющий мир реальный, никогда не сможет стать им до конца. Это доказала фотография, появившаяся в конце XIX в.
Но тогда, может быть, живопись нужна еще для чего-то? Например, чтобы показать, как именно тот или иной художник видит все вокруг себя, уловить тончайшие цветовые градации, игру света, соотношения объемов и плоскостей. Обыденным взглядом мы не часто это замечаем. Нужны усилие, внимание и очень большая любовь к окружающему нас миру, чтобы поймать эти моменты. И огромное мастерство, чтобы воплотить их на плоскости картины.
Задумались живописцы и о том, можно ли передать в произведении искусства настроение, состояние, полетмысли отдельного человека. Может ли изобразительная форма без всяких словесныхкомментариев выразить отношение человека к какому-то событию? Можно ли нарисоватьили написать красками пульсацию человеческой мысли? В самом начале XX в. великий французский живописец Анри Матисс сформулировал наиболее общийпринцип нового искусства: «Точность воспроизведения предметов реального мира не естьправда в искусстве» [1, с. 17]1. Правда в творчестве — этото, что ощущает художник, то, что действительно волнует его доглубины души.
Вот почему в искусстве стали появляться разнообразные направления, выразившие истинную правду эпохи — человек существует в меняющемсямире, причем часто трагически меняющемся. Личность, живущая в обстановке все обостряющихся социальных противоречий, ищет себя в технотронной цивилизации, переживает катастрофы и катаклизмы, происходящие по воле таких же людей из плоти и крови. И наряду с этим — торжество зрения; радость увидеть цвет на холсте и осознать, что и там, и на палитре, и в фантазии присутствует одна и та же эмоция и колориту дано ее увековечить; радость физического, духовного и душевного движения, зафиксированная линией; переживание блаженства от соприкосновения с изобразительным материалом; ощущение счастья, возникающее, когда сюжетом картины становится не какая-то известная ситуация, а сами по себе сочетания цветов, динамика колорита, танец линий.
Все это — искусство XX в.Безусловно, разнообразные «-измы» (кубизм, футуризм, абстракционизм и др.) появлялись, развивалисьи сходили на нет параллельно с жизнью реалистического искусства, по-прежнему,как и столетия назад, верного тому, что видит наш глаз.Возник даже неореализм, доводящий иллюзорность до предела, когда нарисованный настене гвоздь визуально ничем не отличается от настоящего гвоздя, вбитогов настоящую стену. Новаторы восставали против традиционалистов, традиционалисты клеймили новаторов,но для обычного зрителя это происходило незамеченным. Его задача в любые времена — научиться воспринимать изобразительное искусство во всеммногообразии его форм; понимать, зачем использован тот или иной художественныйподход, а в итоге обогащаться духовно, расти вслед за мастерами.
Одним из художников, пробовавших на своем творческом пути максимальное количество способов изображенияи передачи состояния человека, окружающего его мира и своих собственныхощущений, был испанец Пабло Пикассо. Сам он как-то сказал: «Живописьсильнее меня. Мне приходится делать то, что она хочет» [3, с.312]. Получается, что сама живопись как бы требовала от художникаXX в. новых, необычных форм, непривычных творческих решений. Ведь побольшому счету отказаться от жизненности никогда не получится. Воспроизводишь липривычную обстановку, пытаешься ли запечатлеть взрыв собственных эмоций —ты все равно остаешься верен жизни, потому что наше воображениеесть такая же реальность, как и то, что нас окружает.
«Чтобы найти верный подход к пониманию произведений Пикассо, следует прежде всего учесть, что задача художника не состоит в том, чтобы дать нам в своем искусстве копию окружающего мира. Формы предметов претерпевают всяческие изменения в его работах; они преувеличиваются, искажаются, ломаются, доводятся до гротеска. Это одинаково применимо ко всем произведениям художника, созданным на протяжении более чем шестидесятилетнего творчества; не только к тем из них, где отход от точности в передаче модели проявляется со всей очевидностью, но и к тем, где окружающий нас мир выступает во вполне «узнаваемых» формах» [1, с. 18]. И рассказ о Пикассо и его творчестве — это попытка понять, как и почему, перенося на холст свои впечатления от жизни, он как бы ломал очертания живых существ и предметов, по-своему показывая, как может творческая личность ответить на вызов, брошенный всему человечеству в начале жестокого века, принесшего людям глобальные войны, обманчивые блага цивилизации и страшное оружие.
1 Здесь и далее см. список источников цитат в конце книги.
Сигара и карандаш
25 октября 1881 г. на юге Испании, в андалузской Малаге, в доме на площади Мерсед, Мария Пикассо Лопес, супруга учителя рисованияХосе Руиса Бласко, разрешилась от бремени мертвым младенцем. Он некричал, не дышал, не подавал признаков жизни. Родители еще неуспели осознать, какая произошла трагедия, как доктор, принимавший роды, братотца дон Сальвадор Руис, закурил гаванскую сигару и… выдохнул дымпрямо на младенца. Лицо ребенка исказилось, он зашевелился и закричал.
Неизвестно, так ли происходило в действительности, однако сам Пикассо оченьлюбил рассказывать эту историю. Не случайно он до конца днейсвоих оставался заядлым курильщиком! При рождении ему, как принято в Испании, дали длинное звучное имя — Пабло Диего ХосеФрансиско де Паула Хуан Непомусено Мария де лос Ремедиос Сиприано(Криспиниано) де ла Сантисима Тринидад Мартир Патрисио Руис и Пикассо.
Дон Хосе Руис Бласко происходил из семьи, имевшей свои традиции.Среди родственников числились архиепископ Лимы и вице-король Перу. Отец донаХосе, соответственно дед Пабло — дон Хуан де Леон —был мастером-перчаточником и интересовался искусством. А дон Хосе уже и сам стал художником, хотя и довольно посредственным. Высокий и стройный,с рыжей шевелюрой и голубыми глазами, он носил прозвище «англичанин».Осознание ограниченности собственных дарований сделало его меланхоликом; однако, будь ему
