Падение клана Шэ E-Book

Ло Ян

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Тени Поднебесной
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 996

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Новинка от писателя и переводчика Ло Ян, автора книги «Слуга тигра»! Клан Шэ, некогда могущественный и уважаемый, переживает упадок после гибели своего главы от рук Агатового владыки. Когда демоны похищают клановую реликвию Зеркало глубин, младшая дочь семьи Шэ решает действовать и отправляется в опасное путешествие в логово демонов, чтобы вернуть украденное. Её путь пересекается с загадочным воином Быстрым Ветром и демоном Хуань Фэнбао, чьи истинные мотивы остаются скрытыми. Вместе они оказываются втянутыми в борьбу за власть, месть и возрождение былого величия клана Шэ. Первый том открывает эпическое повествование, полное интриг, битв и мистических загадок, которое увлечёт любителей восточного фэнтези и приключений.

Leseprobe

Ян Ло Падение клана Шэ Том 1

За радость испокон веков страданьем платит мир.

«Песнь о нибелунгах»

© Ло Ян., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог

Фуцзай, несмотря на прозвище, вытянул короткую соломинку. Никто не хотел спускаться в темницу, и он меньше всех – так и не решил, кого боится сильнее: призраков или живых узников. Но короткая соломинка – это короткая соломинка. Повздыхав, он поставил на поднос деревянные миски с рисовой кашей и, кое-как открыв плечом замшелую дверь, спустился в темноту.

Темнота пахла сыростью, шуршала лапками мокриц. Фуцзай кое-как, одной рукой, откупорил трубку с тлеющим мхом и зажёг стоящую на столике лампу. Сразу сделалось ещё страшнее: тени вытянулись, заплясали, сбивая с толку.

Он свернул в коридор и, не оглядываясь, проскользнул мимо первой пустой камеры, второй… но возле третьей замедлил шаг: любопытство пересилило. В ней давно валялась старая канга, и друзья рассказывали, что в полнолуние на ней проступают пятна крови, а сейчас как раз было полнолуние.

Тихо-тихо, стараясь не шуметь и не расплескать кашу, он прокрался в камеру…

Никаких кровавых следов не было. Просто рассохшаяся деревяшка валялась среди мышиного помёта и гнилой соломы.

Фуцзай тихонько вздохнул, сам не зная, разочарованно или с облегчением, отвернулся… И нос к носу столкнулся с демоном.

Он уже понял, что на самом деле это шиму, просто её волосы в беспорядке, а на лице потёки крови, но крик было не остановить.

Шиму даже не моргнула. В полутьме её глаза казались чёрными омутами.

– Фуцзай, – хрипло произнесла она, когда он замолчал. – Что ты здесь делаешь?

– Я… – Он даже не задумался сразу, почему шиму так выглядит и что случилось. Только испугался, вдруг ему правда нельзя здесь быть. – Матушка-наставница, я принёс обед…

Шиму удивленно взглянула на него, будто он сказал что-то странное.

– Больше не нужно. Иди.

Фуцзай кивнул и засеменил к выходу так быстро, как мог. Что это? Что теперь делать? Бежать к шисюнам? К учителю? А если они знают… Знают что? Что шиму сделала?

Он обернулся, пытаясь рассмотреть, понять…

И замер.

Шиму брела по коридору, пошатываясь, словно пьяная, а в руке у неё покачивалось что-то похожее на ком водорослей…

Голова с всклокоченными чёрными волосами. Из бледной шеи всё ещё сочилась капельками кровь, пятная пол.

Новый крик застыл у Фуцзая в горле. Чья… Кто…

Что-то светлое запуталось в чёрных волосах и, не удержавшись, выпало, звякнуло о камень: нефритовая шпилька с навершием в виде пенящейся волны, совсем как у…

Фуцзай уронил поднос и опрометью выбежал из темницы.

– Учитель! – истошно заорал он на бегу, не помня, где искать учителя, надеясь, что хоть кто-то откликнется. – Учитель! Шиму… Шиму обезумела!

Глава 1

1

Ветер пробежал по траве, и трава зашептала: «Шэ Юэ… Шэ Юэ…»

Луна раздвинула тучи, её белый луч, посеребрив луг, выхватил из тьмы оленя. Грациозный зверь то взлетал над землёй, то падал, переходил в галоп и снова взлетал, пытаясь уйти от преследователей. Трое волков гнали его, упорно, молча, и – как бы высоко он ни взмывал, как бы далеко ни прыгал – не отставали ни на шаг.

В нём не было страха, только отчаяние – он знал, что всё кончено, но упорно пытался сбежать, только бы им не пришлось убивать его, только бы трава не обагрилась кровью, ведь если хоть один вонзит клыки, ничего уже нельзя будет исправить…

Но волкам было всё равно. Да они и не могли повернуть назад: или убьют его, или погибнут сами.

Шэ Юэ знала их мысли, потому что была одновременно оленем, и волками, и шелестящей травой. Из-под земли, из воздуха она рванулась, чтобы помочь, защитить…

Но олень споткнулся, подломились тонкие передние ноги, и в этот миг чёрный волк прыгнул ему на круп, оскалив клыки.

Облако закрыло луну, словно та в ужасе заслонилась рукавом. Олень запрокинул голову, издав последний трубный крик…

– Юэ!

Юэ…

Шэ Юэ открыла глаза и снова стала собой, хоть и не сразу.

Нет никакого оленя, нет волков. Она в своих комнатах, в поместье Серебряного Ручья. Сегодня у клана Шэ день поминовения, и, раз солнце высоко, значит, матушка с минуты на минуту придёт будить её.

Вскочить и одеться бы побыстрее, но кошмар не отпускал. Зачем всё это, если олень погиб…

К счастью, вошла матушка с водой для умывания.

– Неужели опять волки? – спросила она вместо того, чтобы пожелать доброго утра.

Шэ Юэ кивнула.

– Они опять загрызли оленя.

– Ты так кричала, что переполошила весь дом! Девушке не пристало издавать такие звуки. – Матушка легонько щёлкнула её по лбу. – Немедленно одевайся, иначе старший брат тебя отругает.

– Сон опять повторился… Может, это что-то значит? Это точно что-то значит… Может, это отец пытается мне что-то рассказать? Может, это он – олень? – Шэ Юэ поёжилась, но выбралась из-под одеяла. Старший брат и вправду мог разгневаться, в день поминовения он всегда тревожился обо всём сильнее обычного.

– Что это ты придумала? Я и так могу растолковать твои сны! – Мама принялась распутывать её растрепавшиеся за ночь волосы. – Ты глупый оленёнок, который бежит от замужества, а волки – это женихи. И страшно тебе было, потому что ты боишься отпустить рукав старшего брата и повзрослеть наконец. Ещё один год прошёл… Что мне сегодня рассказать отцу? Что я снова была тебе плохой матерью?

– Значит, выйти замуж это всё равно что угодить к волку в пасть? – Шэ Юэ надула губы. – Тогда я точно не хочу!

– Я так не говорила!

– Нет, ты только что сказала, что я милый оленёнок, а ужасные волки так и хотят меня загрызть!

Она тут же получила гребнем по макушке.

– Глупая дочь! Замужество – это лучшее, что может случиться с девушкой. Я никогда не жалела о том, что вышла замуж.

– Даже… в тот день? – Шэ Юэ обернулась, чтобы лучше видеть мамино лицо, но мама взяла её за щёки и повернула обратно.

– Не мешай, не то будешь причёсываться сама. – Мама вздохнула. – Даже в тот день. Я проклинала наших врагов и желала им смерти, но никогда… никогда не жалела, что вошла в семью Шэ.

«Тот день», день смерти отца, Шэ Юэ запомнила плохо: она была ещё слишком мала и пряталась в подвале, крепко обнимая младшего братца Янь-яня.

Братец хныкал, снаружи доносились голоса, крики, лязг мечей… Но, кажется, потом они оба, наплакавшись, заснули. А когда проснулись, вокруг стояла тишина. С тех пор Шэ Юэ ненавидела тишину. Если не пели птицы, она начинала петь сама или бормотать под нос. Младшие ученики прозвали её за это Сестрицей Болтушкой, ну и пусть! К счастью, в усадьбе Серебряного Ручья она редко оставалась одна.

– Сестрица! – донеслось из-за двери. – Ты не спишь? Просыпайся! Я принёс тебе поесть!

Младший братец протиснулся в комнату с подносом в руках и едва увернулся от летящей подушки.

– Ай! Янь-янь, уходи! Я даже не оделась! Не стыдно тебе?!

– Но я только оставлю… я даже не смотрю!

– Янь-янь, – мама строго покачала головой. – Ты у нас хорошенький, как девочка, но всё же в женские покои тебе путь заказан. Поставь поднос и уходи. А ты, А-Юэ, ешь быстрее, пока я тебя причёсываю.

Янь-янь потупился и с поклоном поставил поднос на пол.

– Да, матушка. Но разве это женские покои? Это же хлев поросёнка!

– Ах ты…

Он и вправду был хорошенький. Шэ Юэ обожала расчёсывать его длинные волосы, ложащиеся волнами. И голубые с серебром одеяния школы шли ему куда больше, чем ей.

Она всеми тремя братьями гордилась: они были высокие, стройные красавцы, лучше всех, но даже в детстве никто из них не был таким же миленьким, как Янь-янь, её маленький юэбин!

Шэ Юэ бросила в него ещё одну подушку, чтобы показать, как сильно любит, но Янь-янь уже скрылся за дверью.

* * *

Если бы не мама, она ни за что не успела бы вовремя, хотя и не носила сложных причёсок и нарядов, – только воткнула любимую шпильку с орхидеей и закуталась наспех в голубое ханьфу с простой серебряной вышивкой. Один из немногих дорогих нарядов, которые не продали.

Подбирая подол, чтобы не запачкать его травой, она взбежала на холм, где, открытые всем ветрам, возвышались могильные камни дедушки, отца и старших учеников.

Братья уже хлопотали вокруг: средний братец Юй раскладывал фрукты, старший, Цзюэ, раскуривал благовония. Янь-янь старался сохранять благочестивый вид и не путаться под ногами.

– Видел бы тебя отец… – вздохнул старший братец Цзюэ, поправляя Шэ Юэ волосы, выбившиеся на бегу. – Ты даже на встречу с ним опоздать умудрилась. Благодари матушку, что не дала тебе опозориться!

По блеску в его глазах Шэ Юэ понимала, что он подшучивает, но по опыту знала, как легко этот блеск может смениться настоящими молниями.

– Отец был бы недоволен, но дедушка всегда говорил, что самый красивый цветок распускается позже всех. Ради него, не ругай сестрицу. – Средний брат улыбнулся, и у Шэ Юэ сжалось сердце. Если братец Цзюэ походил на матушку высокими скулами и фениксовыми глазами, то Юй был вылитый отец, разве что тощий, и борода у него не росла. Сегодня смотреть на него было особенно тяжело.

– Будет вам. – Матушка встала на колени, потянув Юэ и Янь-яня за собой. – Поприветствуйте старших, дети, поведайте им, как живёте. Да не утомляйте их болтовнёй!

Старший братец первым поклонился камням.

– Отец… – Ему тяжело было говорить, и Шэ Юэ едва не взяла его за рукав. – Сегодня исполняется десять лет с тех пор, как Агатовый владыка подло убил тебя. Демоны с Агатовой горы думали, что смогут уничтожить клан Шэ и школу Серебряного Ручья. Но вот ещё год прошёл, а мы всё живы. Мы все стараемся, отец! И матушка, и братец Юй, и сестрица Юэ, и братец Янь.

– В этом году к нам пришли двое новых учеников! – вмешался Янь-янь, но братец Юй приложил палец к губам.

Старший братец Цзюэ снова поклонился.

– Мы будем стараться лучше, отец. Мы возродим клан Шэ и умножим славу нашей школы, даже без Зеркала глубин! Обещание, которое ты взял с меня перед смертью, я выполню!

Он полил камень вином из кувшина и умолк, коснувшись лбом земли.

Шэ Юэ склонилась вместе с остальными, мысленно обратившись к отцу. Выйди он сейчас из-за камня, она рассказала бы ему о всяких глупостях: сколько светлячков и сверчков они с Янь-янем поймали летом, какие техники она освоила и как у неё всё не выходит удар «лосось идёт против течения». Рассказала бы про всё на свете…

Но мёртвых негоже беспокоить такими мелочами, поэтому она просто повторила мысленно слова старшего брата: «Мы возродим клан Шэ и умножим славу нашей школы, отец».

Подняв голову, она заметила ещё одного человека, замершего в поклоне. Его спину покрывала грубая дорожная одежда, волосы над загорелой шеей были закручены в небрежный пучок. Меч и соломенная шляпа лежали рядом.

Даже не видя лица, Шэ Юэ без труда узнала его и едва дотерпела до конца церемонии.

– Шисюн!.. Вэй-шисюн! – прошептала она, но шисюн даже не повернул головы.

После того, как рассеялся дым от поминальных денег, братец Цзюэ сам подошёл к нему и помог подняться.

– Брат Чжоу. Ты вернулся.

Чжоу Вэйянь сжал его руку и поклонился.

– Мой господин. Второй господин. Шиму. Я не мог пропустить этот день. Простите мой оскорбительный внешний вид.

Он, наверное, и вправду очень торопился: лицо заросло щетиной, и глаза глядели устало.

– Вид ученика, спешащего домой, никогда бы не оскорбил твоего учителя. – Матушка улыбнулась ему. – Идём, тебе нужно поесть и отдохнуть.

– Шиму. – Чжоу Вэйянь поклонился снова. – Этот ученик просит прощения за свою грубость. Но прежде мне нужно поговорить с господином.

Братец Цзюэ мрачно кивнул.

– Тогда поговорим в моём кабинете.

– Шисюн! Шисюн! – не выдержала Шэ Юэ. – А со мной ты не будешь здороваться?

Чжоу Вэйянь устало улыбнулся.

– Пока я не переоденусь и не умоюсь с дороги, считай меня не шисюном, а незнакомым бродягой.

Они с братцем Цзюэ удалились в кабинет, скрытый среди павлоний. У Шэ Юэ не было в тех местах никаких дел, но всё-таки она прокралась к дверям с букетиком лекарственных трав. Как бы невзначай. Делая вид, что просто собиралась готовить для шисюна питьё, восстанавливающее силы.

– На обратном пути из Цзяннани я доставил ваше послание о будущем турнире в школу Северного Ветра. Попытался доставить.

В щёлку Шэ Юэ было видно, как Чжоу Вэйянь стоит, напряжённо сжимая шляпу.

– Что значит «попытался»? – спросил Шэ Цзюэ, сев у стола, под отцовским любимым свитком с горным пейзажем.

– Школы Северного Ветра больше не существует. Я прибыл туда в разгар резни. Если кто-то и выжил, мне об этом не известно. Я ушёл незамеченным и поспешил домой.

Шэ Цзюэ замер.

– Снова Агатовый владыка?

– Я видел лишь его воинов.

– Второй набег за десять лет… неужели они собрали столько сил? Школа Северного Ветра многочисленна, их усадьба – настоящая крепость, так как же…

Чжоу Вэйянь отвернулся.

– Возможно, они использовали Зеркало глубин.

Братец Цзюэ вздрогнул как от боли.

– Нет… Дядя Жуань-цзы был названым братом отца… Он не мог погибнуть от реликвии, которую создал наш клан. Небо не настолько жестоко! К тому же я уверен: нечистые существа не могут разбудить Зеркало.

Чжоу Вэйянь подошёл к нему и положил руку на плечо.

– Мой господин… Послушайте своего Вэйяня, которого однажды называли старшим братом. Южные школы ответили мне согласием. Соседние школы тоже давно ждали турнира и хотят помериться силами. Покажем им карту подземелий Агатовой горы – и готово: если их не поведёт честь, значит, жадность возьмёт верх. Цзянху объединится, вместе мы раз и навсегда свергнем Агатового владыку. Час клана Шэ придёт.

– Час клана Шэ придёт. Но что, если никто не согласится? – Братец Цзюэ взглянул на него снизу вверх. – Что, если мы вновь останемся одни?

Чжоу Вэйянь крепче сжал его плечо.

– Тогда я снова проникну в те подземелья, и снова, и снова, столько раз, сколько потребуется! И сам верну Зеркало глубин!

– Нет, ты и так слишком много сделал. Эта карта – плод твоей безумной храбрости, но никто тебя о ней не просил! Знаешь, как тяжело нам каждый раз ждать твоего возвращения? У матушки прибавляется седых волос, сестрицу Юэ мучают кошмары. Юй и вовсе не спит, только и делает, что гадает. – Шэ Цзюэ похлопал его по руке. – Нет, пришла пора другим рискнуть. Отдохни, брат.

Чжоу Вэйянь поклонился и вышел. Шэ Юэ едва успела отскочить за дерево.

Шисюн прошёл мимо неё, погружённый в свои мысли, но остановился.

– Тебе нужно работать над своей маскировкой.

– Шисю-юн! – Шэ Юэ вышла из-за дерева, надутая. – Почему ты вечно надо мной смеёшься?

Чжоу Вэйянь тепло улыбнулся.

– Потому что ты смешная. Будешь корчить рожи, никогда не выйдешь замуж.

– Я не хочу замуж! Почему все только об этом и твердят! Я хочу всегда жить дома, с матушкой и с братьями… и с тобой, шисюн! – Шэ Юэ схватила Чжоу Вэйяня за рукав. – Скажи, что так и будет!

Она не поняла, почему шисюн отвернулся вдруг, печальный.

– Нет. Этого не будет. Тебе уже семнадцать, однажды ты покинешь меня… и свою семью. Учитель хотел бы этого. Прошёл ещё год, но его желание всё не исполняется, поэтому все так беспокоятся о твоей судьбе, шимэй. Не волнуйся, у тебя будет заботливый муж, мы в Цзянху всегда поддерживаем друг друга.

– Если это так… почему ты не помог дяде Жуань-цзы? – Шэ Юэ не хотела огорчать его, вопрос вырвался сам собой.

– Было уже слишком поздно. – Чжоу Вэйянь сжал рукоять меча. – Что я мог сделать один?

– Но… ты мог сражаться… отец говорил, что нужно сражаться всегда до последнего.

Чжоу Вэйянь стиснул зубы, его глаза сверкнули, но он сдержался.

– Шимэй… – проговорил он мягко. – Умри я там, ты бы обрадовалась?

– Нет! Что ты! – Шэ Юэ в ужасе замахала руками. – Прости, прости, я не это хотела сказать! Не умирай никогда, шисюн!

Чжоу Вэйянь улыбнулся.

– Этого я не могу тебе обещать. Но обещаю защищать тебя до последнего вздоха. Поэтому, если твой муж обидит тебя, ты сможешь прибежать ко мне.

– Шисю-юн! – Шэ Юэ и стукнула его в плечо. – Даже если он меня поколотит, ты скажешь, что он прав, а я дурочка! Ты всегда так говоришь, когда старший брат меня ругает!

Чжоу Вэйянь рассмеялся тоже, будто усталость отступила от него немного.

– Ты была маленькой дурочкой. Но стала настоящей красавицей.

Что-то в его взгляде заставило Шэ Юэ покраснеть. Чжоу Вэйянь говорил об этом совсем не так, как Янь-янь или Юй. Он говорил печально и как-то… но этому второму чувству она не могла дать названия.

– Жаль, что у тебя не вышло отобрать у демонов Зеркало глубин, – сказала она первое, что пришло в голову, чтобы не краснеть. – То есть ты был не обязан, но всё-таки… если бы ты смог, тебе больше не пришлось бы ходить на Агатовую гору.

– Не проходит и минуты, чтобы я сам об этом не пожалел. – Чжоу Вэйянь отвернулся. – Но пока это невозможно. Клан Шэ сейчас слишком слаб. Нам остаётся только смотреть, как наследием учителя уничтожают наших соратников. Пожалуйста… не говори об этом со своим старшим братом. Не причиняй ему боль.

– Я и не собира… – Шэ Юэ не успела договорить, как шисюн исчез.

В задумчивости она присела на крыльце, слушая, как стрекочут последние цикады.

Все вокруг говорили о том, что клан Шэ снова должен стать великим. Она тоже этого хотела, не вполне понимая, что это означает. Наверное, большие земли и много учеников?

Она не помнила, как всё выглядело раньше, но, кажется, вокруг поместья не зеленело столько крестьянских полей, а был сад, и на тренировочном дворе всегда стоял гул голосов. Она тренировалась вместе с малышами, и у неё были друзья и подружки… Мама сказала, что они все спаслись, но, конечно, их родители так и не позволили им вернуться.

«Величие клана Шэ» значило, что никто не сможет использовать Зеркало глубин во зло. И дети снова смогут беззаботно играть среди цветущих деревьев.

Шисюну не придётся рисковать собой. Никому не придётся больше страдать. И в день поминовения, кланяясь отцу, они не будут больше извиняться!

Она вскочила.

Вэй-шисюн думал, что один человек не способен ничего изменить и никому помочь. Но он был неправ.

И Юэ из клана Шэ это докажет!

2

У горы ЦзилюшаньВ бранном прахе нашёлСтарый меч пастушок,А на водах УцзянВетер гонит ладью, —Будто юная Юй-цзи…

Цзиньюань оборвал песню на полуслове и сделал своим людям знак остановиться.

Только что он во главе отряда огибал залитую солнцем гору, предвкушая, как их приветливо встретят в поместье Северного Ветра, как учитель проведёт его на террасу, где каждая дощечка пола скрипит знакомым голосом, и заварит чай… Но стоило спуститься в долину, как из травы поднялся синеватый, пахнущий серой туман.

Лай Бань, ехавший рядом, в ужасе закрыл лицо рукавом.

– Ваше высочество… – прошептал он. – Демоны Агатового владыки… это их магический туман! Они носят его в специальных горшках…

– Не только туман. Я чувствую запах дыма. Главное, не вдыхайте глубоко. – Цзиньюань повязал лицо шёлковым платком и спрыгнул с коня. Не успел он сделать и шага, как наткнулся на нечто упругое.

Человеческая рука…

Лай Бань присел на корточки над трупом.

– Этот ученик был убит железными демонскими когтями, тело едва остыло. Господин, нужно поворачивать обратно!

– Нет. – Цзиньюань вынул меч из ножен. – Учитель должен быть где-то здесь. Тише!

Он прислушался и напряг зрение. В тумане чернела громада ворот, сначала Цзиньюань ничего не мог различить сквозь синие облака, но вот мелькнула чёрная тень, одна, вторая…

– За мной, – прошептал Цзиньюань, ныряя в туман. Он даже не взглянул, следует ли за ним кто-то, зная, что, как бы его воины ни трусили, своего принца они не бросят.

Первого демона он насадил на меч без сопротивления, пользуясь тем, что светлые одежды и доспехи из посеребрённой кожи сделали его невидимым в тумане. Второй демон, как назло, оказался рядом и был умнее: его длинные железные когти прошли так близко от лица, что Цзиньюань почувствовал запах крови, засохшей на них.

Он подавил тошноту и бросился в атаку.

Резная маска демона скалилась Цзиньюаню в лицо, но несколько раз ему казалось, что за ней он видит отчаянные человеческие глаза.

Туман поглощал звуки, но, загоняя демона в угол, Цзиньюань услышал из внутреннего двора приглушённые боевые кличи и крики умирающих.

Учитель! Если он жив, сражается сейчас там!

Цзиньюань перепрыгнул через разбитую телегу, которой пытались загородить вход, и устремился во внутренний двор, огибая тела. Учителя не было, лишь младшие ученики, ещё совсем дети, лежали на камнях как сломанные куклы.

Им бы спрятаться и переждать… Но, видно, они были такими же гордыми, как их старшие братья.

– Господин! – Лай Бань подбежал к нему, утирая окровавленный лоб. – Я нашёл учителя. Но уже слишком поздно…

Цзиньюань не стал переспрашивать и молча последовал за ним. Ему и не пришлось бы спрашивать дорогу: чем дальше он заходил, тем больше трупов выплывало из синего тумана.

Учитель до последнего защищал секретную комнату, сокровищницу школы. Он так и не выпустил меч из рук, его белые одежды задубели от чёрной демонской крови, седые брови даже в смерти грозно сошлись на переносице.

Цзиньюань встал рядом с ним на колени и бережно коснулся холодных век.

– Учитель… – прошептал он, зная, что никто его не услышит.

В свои неполные двадцать Цзиньюань водил армию в бой. Он видел смерть, жестокость и варварство. Страдал от жары и холода, мучился от голода и жажды. Знал острую боль свежих ран и тягучую – ран застарелых.

Но лишь теперь понял, что детство кончилось навсегда.

– Учитель…

Он даже не попытался сдержать слёз.

Так не должно быть. Никого не было сильнее школы Северного Ветра, одной из священных школ. Как же вышло…

«Плачь сколько хочешь, но не останавливайся, – как наяву услышал он голос учителя, знакомые с детства слова. – Плачь, но сражайся. Плачь, но помни о главном, и северный ветер высушит твои слёзы».

Помнить о главном…

Потайная дверь в сокровищницу была приоткрыта. Он распахнул её, молясь, чтобы увидеть нефритовую флейту учителя… Но, разумеется, её там не оказалось.

Эти твари забрали её. Осквернили священный нефрит!

Слёзы высохли. Цзиньюань почувствовал, как закипает в нём гнев.

После смерти матушки ничего не утешало его так, как мелодии этой флейты. Как бы ни любили его отец и матушка-императрица, у них вечно находились дела важнее, лишь учитель всегда был с ним: играл перед сном, и в его руках флейта то чирикала, как воробей, то пела, как прекрасная девушка, то разливалась трелями, споря с соловьём в саду, пока тот не умолкал, посрамлённый.

«Цзиньюань, хоть эта флейта – священная реликвия, способная восстанавливать и искажать ци, но если она не может никого порадовать простой песенкой, то в ней нет проку!»

– Они уходят! Господин! – крикнули снаружи.

– Тогда в погоню! – приказал Цзиньюань.

– Но, господин… – начал Лай Бань и осёкся. Демон спрыгнул с потолка и едва не рассёк его пополам. – Ах ты, тварь!

– Нравится наш праздник? Потанцуй-ка со мной! – крикнул демон, расхохотавшись. Он тяжело дышал, но с новыми силами бросился в атаку.

– Я не танцую с отродьями зла! – ответил Цзиньюань и, перехватив меч, рукоятью ударил демона в горло, затем в точки на теле, останавливающие поток ци.

Демон рухнул, как соломенное чучело, но глаза – точно человеческие – горели ненавистью.

Цзиньюань приставил клинок к его горлу.

– Тебе повезло, тварь. Ты наконец сможешь сделать хоть одно доброе дело, которое тебе зачтётся. Покажешь нам логово своих сородичей!

– Мечтай…

Послышался хруст. Демон вдруг выгнулся, захрипел, и кровь хлынула из-под маски.

– Он откусил себе язык! – Лай Бань поморщился. – До чего бесстыжий урод!

Цзиньюань, не слушая его, опустился на колени и бережно снял с умирающего маску.

Демон действительно оказался человеком – молодым мужчиной с клеймом на лице. Он ещё вздрагивал, испуская дух, но его глаза уже ничего не видели.

– Нет… – Цзиньюань опустил его веки и поднялся. – Это поступок преданного слуги, и, как бы я ни ненавидел демонов, верность всегда заслуживает уважения. Так говорил мой учитель. Оставь нескольких людей хоронить убитых, с остальными отправимся в погоню.

– Зачем, ваше высочество? Мы спугнули их, разве этого недостаточно?

– Ты не понимаешь. Они нападают на школы, обладающие ценными знаниями или редким оружием. Мы не можем допустить, чтобы техники и флейта Северного Ветра попали к Агатовому владыке! В погоню!

Лай Бань лишь покачал головой. Он по опыту знал, что, если Третьему принцу что-то взбредёт в голову, этого уже не выбьешь.

Оставалось лишь подчиниться.

Глава 2

Цзиньюань прислонился спиной к бугристым камням, тяжело дыша, пережимая запястье, чтобы кровь не струилась так быстро и сильно.

Камни молчали. Значит, никто не уцелел под завалом.

– Господин… – Лай Бань потерял где-то шлем, его волосы в беспорядке свисали на лицо, как у безумца. – Господин… мы должны вернуться…

Цзиньюань усмехнулся.

– Вернуться?.. Нет… Коридор завалило… Это знак, что мы должны выполнить наш долг и не оглядываться назад.

Он оторвал лоскут от рукава и протянул Лай Баню, чтобы занялся чем-то полезным вместо того, чтобы трусить. Лай Бань тут же умело наложил повязку. Он рос вместе со своим молодым господином и с детства привык немедленно обрабатывать его ссадины и царапины.

Они даже родились в один день двадцать лет назад. Неужели и погибнуть им придётся в один день?

Преследуя демонов, Цзиньюань не думал, что Агатовая гора – не просто крепость, а целый лабиринт запутанных коридоров, таких древних, словно Шэнь-нун пропахал их своим плугом. Это были не обычные норы в земле: в середине пути Цзиньюань с содроганием осознал, что находится скорее во дворце. Дворце, не предназначенном для живого.

С той минуты сам воздух здесь начал казаться ему отравленным. Какое святотатство! Поистине только демоны могли здесь поселиться. И те, кто давно потерял человеческое обличье.

Демоны, к его отвращению, тащили не только оружие и свитки с древними знаниями, но и самые презренные вещи: еду, горшки, ткани – словно самые обычные бандиты.

Цзиньюань провёл отряд не той тропой, куда заехала телега с награбленным: его разведчик заметил, как один из демонов проскальзывает за поросший мхом валун, и, последовав за ним, обнаружил потайной коридор.

Тогда они ещё думали, что перехитрили врага…

…но потом пол начал трескаться и проваливаться под ногами.

Пальцы Цзиньюаня до сих пор саднили и дрожали от того, как судорожно он цеплялся за край ямы. В ушах до сих пор звенели крики тех, кто упал на дно, на колья, и остался там, взывая о помощи.

Те, кто смог спастись и не упасть, лицом к лицу встретились с демонами. На этот раз – настоящими, а не беглыми каторжниками.

Сперва казалось, что шорох над головой – просто волнение разбуженных летучих мышей в темноте под высокими потолками. Но потом полетели первые дротики. Не прицельно: казалось, бросавшие их не задумываются, попадут в руку или в голову. Но когда даже легко раненные солдаты начали падать в корчах один за другим, Цзиньюань всё понял.

Одного из демонов он смог достать, бросив копьё: отвратительный даолаогуй, голый, слепой, загребающий пыль шестью паучьими ногами, покрытыми розовой плотью, в агонии едва не достал его клыками, но Лай Бань одним ударом отсёк твари голову.

Боевой порядок был забыт – они бежали вперёд, только бы спастись от дождя ядовитых дротиков, но демоны преследовали даже по потолку, и кто-то вдалеке беспрестанно бил молотом по камню, пока не обвалил свод…

Цзиньюань надеялся лишь, что под обвалом погибли и сами твари. Он встал, опершись о плечо Лай Баня, и улыбнулся через силу.

– Мы делаем то, что должны. Значит, Небо на нашей стороне.

– Да, господин, – заученно ответил Лай Бань, но отвернулся, скрывая истинные чувства. Цзиньюаню и не нужна была его вера, достаточно было верности.

* * *

Демоны не заботились о своём обиталище: сложные узоры на стенах гробницы, представлявшие леса и холмы некоего царства, теперь едва угадывались, их расчертили глубокие трещины. Кое-где полы обветшали и обрушились – остались узкие карнизы, по которым можно было протиснуться, лишь прижавшись вплотную к стене.

Проломы в стенах дышали холодом. Пламя свечей трепетало, как от ветра.

– Если это гробница… Значит, сокровища наверняка в её сердце, осталось найти его, – сказал Цзиньюань, чтобы успокоить себя. Лай Бань ничего не ответил.

– Как мы узнаем, что было похищено у Северного Ветра? – наконец спросил он. – Вы не знаете всех их техник, их реликвий. Как вы отличите их?

– Это не так важно, главное – найти флейту. Вдвоём мы не сможем спасти много, но если хоть что-то вернём в Цзянху, то отомстим за другие поруганные школы. Это всё равно будет благим поступком.

– А себе что-нибудь оставим?

Цзиньюань удивлённо обернулся.

– О чём ты говоришь?

Лай Бань вздохнул.

– Господин, вспомните о вашем положении. Вы Третий принц, сын любимой наложницы. Государь любит вас, но считает, что вы слишком молоды и горячи. Все говорят, что вам не стать наследным принцем, но…

– С этим я не могу спорить. – Цзиньюань смущённо улыбнулся. – Отец прав, я не такой рассудительный, как старший брат Цзиньлэ, не смыслю в политике. Но я и не стремлюсь на его место, поддерживать старшего брата уже счастье. Я верю, что он приведёт Западную Шу к процветанию.

Лай Бань покачал головой.

– И вам довольно, что вас считают мальчишкой, который ни на что не способен? Если мы выйдем отсюда с пустыми руками, значит, вы погубили отряд умелых воинов ни за что. Если мы передадим тайные техники обратно в Цзянху, значит, вы потеряли отряд ради блага простолюдинов, которые слишком слабы, чтобы защитить себя, не то что принести пользу Западной Шу. Но если вы принесёте отцу… например, Зеркало глубин, значит, вы пожертвовали несколькими солдатами ради блага страны. Понимаете, в чём разница?

Цзиньюань нахмурился.

– Но это неправильно. Если мы отберём чужое, чем мы лучше этих демонов?

– Чужое? А если в школе Северного Ветра не осталось выживших? Раньше демоны выреза́ли всех, зачем им менять привычки?

– Ты не прав. – Цзиньюань сжал рукоять меча. – Вспомни о семье Шэ из школы Серебряного Ручья. Они выжили, хотя демоны забрали у них всё. Мы должны сражаться, чтобы подобного больше не случалось, а не наживаться на чужих страданиях!

Он решительно двинулся вперёд. Лай Бань замешкался у пролома.

– Господин… – начал он встревоженно.

Но так и не закончил фразу.

Обернувшись, Цзиньюань увидел лишь, как нечто похожее на белый хлыст или шип, выходит из окровавленной груди Лай Баня, ломая доспехи, и утаскивает в пролом, в холодную глубину.

– Бань!

Следующий белый хлыст, похожий щупальце кальмара, едва не пронзил его самого. Лезвие меча скользнуло по склизкой плоти и на излёте отшвырнуло Цзиньюаня к стене. От удара перед глазами на мгновение всё померкло, а затем, как в тумане, он увидел второе щупальце, стремящееся к нему, и собственную руку, поднимающую меч.

Звуки доносились будто из колодца: он услышал яростный вой чудовища и, кажется, собственный сдавленный стон, когда поднялся, весь залитый чёрной кровью твари. Едва увернулся от другого щупальца – и рубил, рубил, пока хватало сил. Нужно было пробраться в пролом, спасти Лай Баня… Но щупальца не подпускали Цзиньюаня.

В конце концов он понял: чтобы спасти старого друга, нужно пожертвовать собой. Чтобы чудовище утащило его в ту же сырую тьму, и лишь тогда…

Он опустил меч, но не успел выполнить задуманное. Чёрная тень с факелом в руке спрыгнула вдруг с карниза перед ним и ещё в полёте выдохнула огромный столб пламени. Чудовище яростно взвизгнуло, и щупальца немедленно исчезли в проломе.

– Бань! – Цзиньюань бросился за ними, но тень факелом преградила ему дорогу.

– Нет! Оно тебя уничтожит!

– Там мой друг, я должен…

– Оно насадит тебя как жука на булавку, ты никому не поможешь! – Тень схватила его за руку. – Быстрее, пока оно не вернулось!

В глубине души Цзиньюань знал, что она права. Лай Бань мёртв, и ему уже не помочь. Лишь потому он последовал за ней…

За ней?

Он вдруг понял, что его спаситель, вернее, спасительница, – девушка, закутанная в чёрное.

Смутившись, он высвободил руку.

Кто она такая? Лиса, посланная заманить его прямо к врагам?

Цзиньюань вскарабкался вслед за ней по стене, цепляясь за глубокие трещины, и оказался в маленькой нише: видно, когда-то давно тут стояла статуя.

Им двоим едва хватало там места, но он сделал всё, чтобы их колени не соприкасались.

– Как вас зовут, барышня? Каково уважаемое имя вашего отца? – спросил он как можно более учтиво, стараясь не пялиться слишком долго в её блестящие ясные глаза. Словно феникс смотрел на него из тени между маской, скрывающей нижнюю часть лица, и шляпой. Феникс, пришедший в пламени…

– Я… – Девушка быстро отвела взгляд. – Зовите меня… Лунной Хризантемой… Лунной Орхидеей!

– Л… Лунной Орхидеей?

Даже для придуманного имени это было слишком вычурно. Но немного его успокоило: вряд ли лисица стала бы так неумело скрывать свою личность.

– Да! Меня зовут Лунная Орхидея. Я… странствующий мастер. Помогаю всем обездоленным… и убиваю демонов!

Нечто в её облике подсказывало Цзиньюаню, что она слишком молода для странствующего мастера, не старше него самого.

В другое время это развлекло бы его, но гибель Лай Баня не располагала к веселью.

– Раз так… Тогда и я странствующий мастер, убивающий демонов. И моё имя… Быстрый Ветер.

Орхидея снисходительно усмехнулась.

– Разве так выглядят странствующие мастера? В ваших волосах серебряная заколка тончайшей работы, и убраны они туго, по придворной моде. А доспехи из тех, в которых воюют воины Западной Шу. И ваш плащ из дорогой ткани. Нет, господин, кем бы вы ни были, ваше положение куда выше!

Цзиньюань не нашёлся что ответить, удивлённый её наблюдательностью. Может быть, эта девушка и была простолюдинкой из Цзянху, но простушкой её нельзя было назвать. Несмотря на неумение лгать.

– Как вы попали на Агатовую гору? – спросил он. – Это слишком опасное место даже для Лунной Орхидеи, мастера боевых искусств.

Наверное, шутить с ней было неуместно, но слова вырвались у него сами собой. Он не видел её лица, но был уверен, что она красавица, и это странным образом волновало его даже посреди гробницы.

– А как вы попали сюда? Зачем воину из Западной Шу одному пробираться в логово демонов?

– Я был не один. – Цзиньюань стиснул кулаки. Острая боль от потери воинов и Лай Баня заслонила даже мечты о красоте девицы. Он жив и может развлекаться разговорами, а они… – Со мной пошли люди, доверявшие мне. А я завёл их в смертельную ловушку.

– Но ведь вы не бросили их на произвол судьбы, а отправились вместе с ними. – Её взгляд стал серьёзным и настороженным. – Что вы здесь искали?

Цзиньюань не увидел никакого вреда в том, чтобы выложить всё как есть.

– Глава школы Северного Ветра был давним соратником Западной Шу и моим учителем. Мы гнались за демонами, которые посмели устроить резню, чтобы вернуть ценности, принадлежавшие ему. Но…

«Орхидея» подалась вперёд так, что их носы едва не соприкоснулись. Цзиньюань немедленно покраснел и отпрянул.

– Вы хотели вернуть в Цзянху украденное демонами?!

Цзиньюань вспомнил Лай Баня и его совет, но отогнал эти мысли.

– Да. Сначала я думал, что нам удастся прорваться к хранилищу, но теперь…

– Я тоже пришла сюда для этого! Но у меня есть карта! – Девушка, не дослушав, вытащила из-за пазухи отрез шёлка и развернула его. – Многие воины ходили сюда, но не многим удалось вернуться. Моя семья хранит их знания.

Она расправила карту на коленях, и Цзиньюаню пришлось склониться ближе.

Ни одна хорошенькая служанка во дворце не вызывала в нём такой неловкости: он принимал их как должное, даже не думая, что они женщины. К куртизанкам он тоже не проявлял интереса. Ему всю жизнь казалось, что его окружают прекрасные, ароматные, искусно сделанные куклы, – как тут ощущать волнение?

Но Лунная Орхидея оказалась девушкой из плоти и крови. Такой же настоящей, как воины, среди которых он привык жить. Изгиб её бровей, лёгкий металлический запах её пота и резкий – горючей смеси, которой она разжигала факел, близкое тепло её тела… Всё было настоящим настолько, что он едва не прослушал объяснения.

Нет… Может быть, и вправду она лиса?

– Мы находимся здесь, – Орхидея постучала пальцем по завитушке на карте. – Хранилище должно находиться здесь, ниже, это место указал… м-м… некий монах. Нам нужно…

– Нам? – Цзиньюань очнулся. – Нет, барышня. Я не могу рисковать ещё и вами. Я пойду один, а вы лучше найдите выход.

Орхидея покачала головой.

– Если б вы знали, как мне это важно, вы бы не стали так самодовольно меня гнать! Каково! Я ведь не прогоняю вас из моих охотничьих угодий!

– Охотничьих угодий?

– Я охочусь на демонов, забыли? К тому же со мной знания. Справились бы вы с чудовищем из глубин без меня? То-то же. Идëмте!

Цзиньюаню пришлось признать своë поражение. Он мог бы, пожалуй, отобрать у неë карту, даже связать еë… Но это никак не помогло бы Орхидее спастись, случись что.

«Путь сражения – это всегда путь смертей, – подумал он, выбираясь за девушкой из ниши. Цзиньюань любовался лëгкостью, с которой она шла по узкому карнизу, но тяжëлые мысли не давали ему насладиться зрелищем в полной мере. – И если этот прекрасный цветок погибнет, пусть я погибну тоже, мстя демонам за неë и Баня».

Эта мысль немного примирила его с горем. Цзиньюань не считал себя таким же умным, как старший брат, однако он был человеком действия, и лишь решительные поступки могли развеять его мрачные мысли.

* * *

Орхидея вела его странными путями – скорее норами, вдали от величественных коридоров.

– Вас заманили сюда, – пояснила она. – В ту часть гробницы, где остались ловушки, сделанные ещë императорскими архитекторами.

– Но где же… – Цзиньюаню претило даже задавать этот вопрос.

– Где мëртвый император? Я слышала, что Агатовый владыка вышвырнул его тело на склон, когда занял это место. Оставил его на съедение собакам и воронам. Его наложниц, воинов, похороненных вместе с ним… всех! Но это слишком отвратительно, я не верю, что так может быть.

Цзиньюань не стал рассказывать ей о том, что видел на границах: как богачи крадут трупы, для того чтобы оженить погибших родичей, как знахари, промышляющие колдовством, разграбляют могилы. Он был молод и знатен, но уже повидал самые отвратительные стороны жизни.

– Демоны – не люди, для них не существует ни чести, ни добродетели. Они способны на всë. Если вы этого не знаете, вам лучше уйти отсюда.

– Какой же вы резкий! Я знаю, на что они способны. – Орхидея легко, словно ласточка, перепорхнула широкий разлом в полу. – Но как только я заберу у них Зеркало глубин… О, им не поздоровится! Мы им отомстим, и навсегда очистим это место.

– Мы? – Цзиньюань немного неуклюже прыгнул за ней. Его учитель был мастером из Цзянху, но так и не смог привить ученику такой же лëгкости.

– Я и мои братья. Мой старший брат сейчас глава семьи. Конечно, он поворчит на меня, когда я вернусь, может быть, даже накажет… Но это ничего. Так и положено главе. Зато потом он порадуется.

– У вас такой строгий брат? У меня тоже. – Цзиньюань подумал о Цзиньлэ. Как он поживает во дворце… Наверное, даже не заметил, что младшего брата нет дольше обычного. Он бывает таким рассеянным, когда погружается в дела…

– Он всегда серьёзный, но, пока отец был жив, чаще улыбался. Сейчас… всë не так. А ваш брат?

– Дразнит меня. – Цзиньюань усмехнулся. – Всë ещë считает ребëнком. Многие называют его жестоким и хитрым человеком, но только я знаю, каков он на самом деле. Ответственный, и хочет блага для всех.

Он едва не сказал: «Он будет хорошим императором», но вовремя сдержался.

– Кажется, мы слишком громко разговариваем… – начал он, но тут Орхидея попятилась и потянула меч из ножен.

Странный звук, словно стон на высокой ноте, пронёсся по коридорам. Чëрное облако шëлка опустилось перед ней. Сперва Цзиньюань не разглядел в нëм человека, но когда понял…

Первым его желанием было схватить Орхидею за плечи и отбросить, но прежде, чем он успел шевельнуться, она сама схватила его за руку и потянула, словно они были детьми, убегающими от учителя.

Он успел увидеть, как блеснул в свете факела старинный медный цзянь, как загорелись символы на его широком клинке…

Успел увидеть взметнувшиеся цепи, вбитые в плечи… но не увидел лица. Только белую пустоту на том месте, где оно должно было быть.

Цзиньюань думал, что удар настигнет его, и приготовился закрыть Орхидею собой, но вместо этого неожиданная сила потянула к себе, вырвала его руку из руки Орхидеи.

– Быстрый Ветер!

– Беги! – только и успел крикнуть Цзиньюань, чувствуя, как дрожит и осыпается под ним земля.

Он выхватил меч и обернулся, лицом встречая опасность.

«Агатовый владыка», – понял он, глядя, как развеваются чëрные одежды. Значит, это конец.

Вместо того чтобы бежать за Орхидеей, Цзиньюань прыгнул вперëд, целясь клинком в пустоту под капюшоном.

Ещë взмах меча, и огромная сила отшвырнула его, грозя переломать все кости.

Подземелье дрожало, целые плиты отслаивались от стен и рушились, поднимая пыль.

– Быстрый Ветер! Скорее! Выход там!

Он попытался подняться на ноги, но мраморный пол растрескался под ним, как сухая земля, и Цзиньюань почувствовал, что падает, падает…

* * *

Гудело пламя, потрескивал костёр.

Сквозь сон Цзиньюань подумал, что всë ещë в походе, уснул у огня и увидел кошмар. Сейчас Бань принесёт седло и зазвенит упряжью, а кони будут всхрапывать и тянуться к нему, пытаясь съесть его шапку…

Цзиньюань перевернулся на бок, но камень больно впился в плечо, и это окончательно его разбудило.

Стены огня вздымались над ним, куда ни кинь взгляд. Где-то в вышине темнел пролом, из которого он упал, но разглядеть, высоко ли это, Цзиньюань не мог: языки пламени заслоняли всё.

«Но я не сгорел, – подумал он, осматривая себя. – И даже одежда не пострадала!»

Когда его глаза привыкли к ярким всполохам, он заметил, что огненные стены изгибаются, образуя коридор, словно приглашая его следовать дальше.

Оставалось только принять приглашение.

* * *

Чем дольше Цзиньюань шёл, окружённый вечно колеблющимся, танцующим пламенем, тем сильнее чувствовал, что попал из одного сна, понятного и знакомого, в другой, который видел однажды, но давным-давно забыл.

Огонь охватывает листья и тонкие ветви, но не обжигает, нет – он словно растворяет всë на своём пути. Цветы съёжились и осыпались пеплом, но маленькая душа не чувствует страха: только печаль, ведь он не смог выполнить свой долг, не смог защитить…

Цзиньюань утёр слёзы, неожиданно навернувшиеся на глаза. Это место было полно странных иллюзий, неужели оно наконец сломило его разум и душу? Нет, не может быть… Наверное, это какой-то блуждающий призрак коснулся его.

Он вышел в большой зал, и даже его глазам, привыкшим к огню, стало больно от жара.

Омытые пламенем, с потолка свисали толстые чёрные цепи, множество цепей: они переплетались как паутина, и в сердце этой паутины висело тело.

Человеческое тело, безвольное, словно марионетка на ниточках, одетое в длиннополые чёрные одежды, расшитые серебряными клубами дыма. Оно не было приковано – скорее нанизано на острейшие клинки. Самый изящный, богато украшенный клинок насквозь пронзил его грудь и вышел из спины.

Цзиньюань подошёл ближе. Тело висело достаточно низко, чтобы он мог заглянуть под капюшон.

Сперва он не понял, на что смотрит: волосы, даже не седые, а серые, как пепел, свисали, мешая рассмотреть лицо, но стоило коснуться пряди, чтобы отвести её, как она рассыпалась, будто столбик пепла на палочке благовоний.

Облик, который она скрывала, был таков же: словно неизвестный мастер вылепил из седого пепла юное, но надменное лицо с тонким носом, высокими скулами и крепко сжатыми полными губами. Изящные брови навсегда застыли у переносицы – единственный признак страдания, которое этот гордый мужчина позволил себе при жизни.

Цзиньюань нахмурился в ответ.

Кто бы он ни был: император, для которого предназначалась эта гробница, или несчастный из Цзянху, над которым издевались демоны, – ни с одним человеком нельзя так обращаться после смерти!

– Это неправильно… – прошептал он, и от его дыхания пылинки пепла взлетели с губ сожжённого. – Я освобожу тебя и похороню как следует. Обещаю.

Он взялся за рукоять древнего по виду бронзового цзяня, торчавшего из груди покойного, и осторожно потянул, стараясь не потревожить тело…

Стоило его пальцам сомкнуться на рукояти, как знаки на клинке вспыхнули, и меч, вместо того чтобы выскользнуть из плоти, осыпался в его руках, как зола.

Но Цзиньюань этого даже не заметил. Его взгляд приковало нечто совсем иное: на неподвижном пепельном лице зажглись золотые, как пламя, глаза. Серые губы приоткрылись, кончик языка, чёрный как уголь, скользнул между ними…

Цепи рухнули, вздымая облака золы и пепла, и вместе с ними рухнул сожжённый, распадаясь на лету. Словно вихрь пронёсся через Цзиньюаня: пепел запорошил его глаза, проник в лёгкие, мешая дышать, осел на лице, в волосах, на одежде…

Он закашлялся, хрипя, пытаясь вдохнуть, но перед глазами поплыли красные круги.

Вода… В его фляге была вода…

Но прежде чем он успел дотянуться до неё, землю словно выбили из-под ног.

Стены огня качнулись в вышине, он успел понять, что падает… и не упал. Взметнулись чёрные рукава, и кто-то бережно подхватил его, без труда удержав.

Последнее, что он увидел, прежде чем потерял сознание: золотые глаза на бледном лице.

Глава 3

– …чнись же! Слабые людишки, на вас нельзя положиться!

Только что Цзиньюань парил над землёй, но вдруг действительность вернулась и бросила его на пол, грубо и больно.

Он охнул, ударившись ребром о подвернувшийся камень.

– Боль! Вот что на вас действует! Как я мог забыть… Вставай, жалкий человечек, вставай!

Цзиньюань наконец смог разглядеть, кто это склонился над ним и честит его.

Чёрные одежды, вышитые серебряными завитками дыма, бледное лицо и жёлтые глаза…

Он отпрянул и схватился за меч. Сожжённый труп, только что распавшийся на части, стоял перед ним абсолютно живой. Капюшон откинулся, чёрные волосы рассыпались по плечам, золотая заколка-гуань в виде языков пламени съехала набок.

– Ты… но я же видел, что ты… – от волнения Цзиньюань не мог подобрать слов. Что это? Ещё одна демонская ловушка? Но тогда этот… человек вряд ли выглядел бы так взволнованно.

– Он видел… Какая прелесть! – Жёлтые глаза сверкнули. – Ну что ждать от скудного человеческого умишки. Слушай меня, воин, я буду отдавать тебе чёткие и прямые приказы, как ты привык: хватай всё, что сможешь унести, и бежим!

– Я не подчиняюсь твоим приказам… демон! – бросил Цзиньюань, хотя внутренне согласился, что это была здравая мысль. Но всё же одной здравой мысли было мало, чтобы позволять странному колдовскому существу командовать.

– Не хочешь бежать, так оставайся. Гостеприимные хозяева будут рады найти тебя в сокровищнице.

– В сокро…

Неизвестный щёлкнул пальцами, и стены огня бессильно опали, сделавшись не выше кана. В их беспокойном мерцании Цзиньюань смог наконец разглядеть пещеру, и у него захватило дух: вокруг, куда ни кинь взгляд, тянулись к потолку стеллажи с книгами, пылились сундуки, поставленные один на другой. Древние мечи были свалены в беспорядке, угрожающе трепетали красными плюмажами доспехи. Серебряные слитки усыпали пол, словно кто-то расшвырял их в припадке гнева, а на одной из подставок…

Сердце Цзиньюаня дрогнуло.

Флейта учителя.

А рядом – большое бронзовое зеркало в нефритовой оправе.

– Так, значит, мы в сердце Агатовой горы! Но всë-таки: кто ты и почему тебя держали здесь?

Неизвестный фыркнул.

– Потому что я сокровище, разве непонятно? Сокровищу место в сокровищнице. Ну же, я позволяю тебе взять что угодно, только шевелись быстрее!

– Мне не нужно твоё позволение. – Цзиньюань решительно сунул флейту за пазуху и повесил зеркало за спину, как щит. – И твоя помощь тоже. Кто знает, что ты попросишь взамен? Если выбираться, то поодиночке.

Неизвестный, не слушая, подошёл к стене и взял чёрный кнут жуаньбянь с резной рукоятью.

– Вот и свиделись снова… – пробормотал он, и вдруг осёкся.

Глухой рокот барабанов наполнил сокровищницу. Он катился как волна, и Цзиньюань не сомневался в том, что, вернее, кто за ним последует. По спине побежали мурашки.

Сигнал к атаке, вот что это было. Знакомый ему, обещающий смерть или славу.

Нет, на этот раз – только смерть.

– А вот и хозяева. Упрямый человек, если не хочешь идти со мной, придётся лететь со мной!

Незнакомец перехватил Цзиньюаня поперёк груди и прыгнул, взлетев вверх, легко и высоко, словно ласточка, поймавшая цикаду.

Стеллажи замелькали перед глазами Цзиньюаня, он едва не выронил меч, но почёл за лучшее не вырываться – слишком уж быстро удалялся пол!

– Нам нужно найти Лунную Орхидею! – крикнул он сквозь шум ветра в ушах.

– Орхидею? Что бы это ни было, оно того не стоит!

– Это человек! Девушка!

– Только если…

Окончания Цзиньюань не услышал: незнакомец с силой швырнул его вверх, и в полёте он увидел толпу демонов, стекавшуюся изо всех коридоров. Барабаны стали громче, казалось, вся гробница дрожит, но его это не испугало, наоборот!

Цзиньюань плох был в скрытности, но мысль о прямом столкновении, о настоящем бое всегда горячила его кровь. Ползать по горным норам, трясясь, что вот-вот заметят? Нет, это не для него!

Он на лету выхватил меч из ножен и с победным криком упал на противника как коршун. Всë равно, человек перед ним или демон, – он видел лишь врага, желающего его смерти.

Усталое тело наполняла неожиданная лёгкость, но Цзиньюань списал всë на азарт битвы. Он рубил, он уворачивался от ударов и поражался собственной наглости и удачливости – когда успел стать таким быстрым?

О незнакомце он не думал – как думать о ком-то, когда пытаешься прорубиться через лавину?! – но краем глаза заметил, как промелькнули чёрные рукава, а затем…

– Глупые дети! Сейчас отец вас проучит!

Незнакомец взвился, словно чëрное грозовое облако, и на глазах поражëнного Цзиньюаня огненный кнут, вырвавшись из руки, хлестал демонов направо и налево, свиваясь в петли и снова распрямляясь.

Коридор наполнился криками и сладковатым запахом горелой плоти, началась неразбериха: кто-то катался по полу, надеясь сбить с себя пламя, кто-то норовил перепрыгнуть через павших соратников и вновь атаковать, но падал…

Цзиньюань застыл, не зная, что делать: здравый смысл подсказывал ему бежать, воинский задор призывал добить противника.

Но принять решение ему не дали.

– Ходу, ходу! – крикнул незнакомец и, схватив за плечо, потащил его за собой. Цзиньюаню оставалось только подчиниться, по пути отбиваясь мечом от демонов, из последних сил пытавшихся их задержать.

Цзиньюань надеялся, что, когда они оторвутся от погони, он сможет убедить странное существо найти Орхидею, но коридор, по которому они бежали, был ему совсем незнаком и закончился быстро и внезапно – обрывом, круто уходящим в пропасть среди отвесных скал.

– Как же… – начал было Цзиньюань, но незнакомец не дал ему закончить: ударил жуаньбянем по воздуху, и с первого удара тяжëлый конец кнута обвился о деревце, упорно цепляющееся за скалу напротив. Цзиньюань готов был поклясться, что раньше жуаньбянь был короче…

– Ты предлагаешь прыгнуть? Но я ничего не вижу, мы влетим в…

Незнакомец самодовольно хмыкнул и с легкостью закинул его на плечо. Золотые глаза сверкнули…

– Не бойся, человек, со мной ты в безопасности.

И Цзиньюань поверил, потому что другого выбора не было, крепко схватил его за плечо…

Он не увидел, как пропасть качнулась внизу, потому что ветер швырнул волосы незнакомца в лицо, зато узнал свист стрел, летящих мимо.

К его удивлению, то, что издалека выглядело скалой, распалось, оказавшись двумя стенами узкого ущелья.

Незнакомец высвободил кнут и с лёгкостью воспарил над валунами, порой отталкиваясь от них носком сапога, так просто, словно и не нëс с собой взрослого мужчину в доспехах.

– Не вздумай больше хватать меня! – велел Цзиньюань, стоило им оказаться на твëрдой земле у подножия гор. В воздухе он благоразумно молчал.

– Иначе? – Незнакомец усмехнулся, и Цзиньюань с отвращением увидел заострëнные клыки.

– Иначе я отрублю тебе руку. Я Цзиньюань, третий принц Западной Шу. А кто ты такой? Лис, принявший человеческий облик?

Незнакомец откинул с плеча растрепавшиеся волосы, чëрные как уголь, и Цзиньюань готов был поклясться, что между прядями вспыхнули языки пламени.

– Принц? Я вижу перед собой вкусный белый баоцзы с мясом, в который вонзил бы зубы, не будь ты моим спасителем.

– Я задал вопрос, демон!

– Он задал вопрос! – Незнакомец рассмеялся. – Прежде чем спрашивать так нагло, поклонись старшему! Склонись перед Агатовым владыкой!

Цзиньюань от удивления даже опустил меч. И рассмеялся.

– Агатовый владыка? Я видел Агатового владыку. И он не висит беспомощно на цепях в сокровищнице! Его сила так велика, что он одним ударом клинка проломил потолок в твоей темнице. Нет уж, меня не обманешь!

Незнакомец скривился так, словно съел недозрелую сливу.

– Вот уж и вправду глупый баоцзы! Скажи, была на этом Агатовом владыке маска?

– А что, если и была?

– Тогда радуйся, ты встретил всего лишь привратника. Я и только я – Агатовый владыка!

– Не знаю зачем ты, безумец, так цепляешься за это имя! – Цзиньюань встал в боевую стойку и поднял меч повыше. – Если ты и правда Агатовый владыка, мне придëтся тебя убить!

Да, этот безумец спас ему жизнь. Но если он настолько злобен, что принял имя демона, убившего учителя, значит, ему надоело жить на свете!

Он сделал выпад, чтобы ранить безумца и, возможно, привести в чувство. Но меч рассëк пустоту.

– Человек… – шëпот обжëг его ухо, острые зубы щёлкнули около мочки уха. – Ты и правда вкусный…

Цзиньюань отпрыгнул, не заботясь о том, что мог оставить кусочек уха в челюстях этой твари.

Снова выпад, на этот раз он целился между рëбер, не на шутку рассерженный… но клинок опять пронзил воздух. Цзиньюань понял, что слишком яро бросился вперëд, когда было уже поздно – потерял равновесие, всем телом устремившись за мечом, а болезненный удар по щиколотке завершил дело – он позорно растянулся на животе.

«Агатовый владыка» не позволил ему подняться: уселся на него сверху, как на скамью, расправил рукава, устраиваясь поудобнее, неожиданно тяжёлый, словно и правда кусок камня.

– Наигрался? – спросил он. – Правду говорят: лучше поговорить с умным, чем драться с дураком. В прежние времена мой император поставил меня на колени в честном бою, хотя я сражался в полную силу! А что теперь? Пф! Что толку повелевать демонами в наши дни! Всë равно что тигру править собаками!

– Если ты и правда повелитель демонов… – Цзиньюань напряг все мышцы, пытаясь встать, но ничего не вышло. – Если ты… он… то ты ответишь за свои злодейства! Гореть тебе в аду!

Он ожидал, что тварь попытается сломать ему хребет, и приготовился отбиваться, но почему-то тяжесть, давившая на него, вдруг исчезла: демон плавно соскользнул с его спины и согнулся в глубоком поклоне.

– Этот раб ждëт приказаний, господин, – промолвил он голосом сухим и бесцветным, словно набрал полный рот пепла.

– Ты… – Цзиньюань поднялся, но застыл в нерешительности. Что ж, перед ним точно безумец, могущественный безумец, но что с ним делать? – Докажи, что ты Агатовый владыка! Ты слишком похож на человека, покажи своë истинное лицо!

Он должен был знать правду. И, узнав, раз и навсегда уничтожить ненавистного злодея!

Демон поднялся с колен и, казалось, стал выше ростом… Нет, он и вправду стал выше ростом! Его гладкие тëмные волосы вспыхнули, как пламя, превратившись в рыжую буйную гриву, рога, заострëнные словно полумесяцы, с треском раздвинули пластины черепа, разрастаясь, алые когти заострились… Но ужаснее всего была почерневшая, как уголь, кожа и длинный раздвоенный язык, облизывающий клыки.

Зазвенели золотые кольца в ушах, неподвижные, хищные глаза с вертикальным зрачком остановились на Цзиньюане.

– Достаточно, человек? Нет, вижу, что недостаточно. Кто знает, может, я просто мелкий демон, верно?

Агатовый владыка сорвал с пояса кнут и раскрутил над головой. Конец кнута щёлкнул, будто хлеща тучу, и молния с треском расколола сумеречное небо, ударив в сосну, возвышавшуюся на дальнем холме. Сосна вспыхнула факелом.

Цзиньюань в ужасе наблюдал, как взвилось пламя и огненное кольцо начало расширяться, пожирая лес на склоне. Дерево выло и стонало, жаркий ветер бил в лицо.

– Нет! Достаточно! Я верю! Потуши огонь!

Агатовый владыка щёлкнул пальцами, звякнули золотые перстни, и пламя умерло. Остались лишь рваные облака дыма и жалобные крики птиц, мечущихся над пепелищем.

Цзиньюань сглотнул. В горле пересохло.

Он был один в лесу с могучим демоном, которому даже не доставал до подмышек.

С Агатовым владыкой. Проклятой тварью, заслужившей смерть.

Но как убить его?

Пока он раздумывал, демон вновь уменьшился в размерах и принял привычный облик, который даже мог сойти за человеческий, если не приглядываться.

– Теперь моя очередь получать ответы. – Он скрестил руки на груди, раздражённый и раздосадованный чем-то. – Почему ты так сильно хочешь моей смерти?

– Потому что твои демоны убили моего учителя. Потому что ты и твоя шайка – просто грабители, мародёры и должны быть уничтожены!

Агатовый владыка неприязненно скривился.

– Мои демоны… А если я скажу тебе, что провисел в цепях триста лет, обманутый своими врагами, и даже пальцем пошевелить не мог, не то что грабить кого-то? Ты же сам, своими руками, меня освободил!

Цзиньюань сделал вид, что смутился и умолк, но разум его лихорадочно работал. Этот демон вёл себя странно: то огрызался, то кичился своей силой, а то вдруг кинулся в ноги, готовый выполнить любое приказание! Но почему? Если он найдёт ответ, то сможет ослабить тварь…

Он едва держался на ногах, плохо соображал от голода и усталости, но одна мысль всё же пришла ему в голову. Ничего не стоило её проверить.

– Если лжёшь мне… гореть тебе в аду!

Глаза демона потухли, словно из него вынули душу. Он упал на колени, уткнулся лбом в траву.

– Этот раб ждëт приказаний, господин.

Да!

Цзиньюань счастливо выдохнул и подобрал потерянный в схватке меч. Как же легко оказалось подчинить эту тварь! Он чувствовал себя Танским монахом, поработившим Царя обезьян!

Цзиньюань занёс меч, чтобы раз и навсегда снести чудовищу голову… и бессильно опустил.

Хрупкое пепельное существо, пронзённое клинками, скованное цепями. Древний магический меч… Что, если он не лжёт? Ведь никто никогда не видел Агатового владыку, все злодеяния совершались лишь его именем. Оклеветать можно и демона.

Цзиньюань не склонен был жалеть злодеев, но истину считал превыше всего.

– Раз ты должен исполнять все мои приказы… отвечай, ты сказал правду о том, что спал триста лет и не посылал своих демонов убивать мастеров Цзянху?

– Я сказал правду, – бесцветно ответил демон.

– Но если ты был скован в сокровищнице, откуда знаешь, что происходило в мире?

Агатовый владыка оскалил клыки.

– Враг… любил будить меня и рассказывать о «моих» подвигах.

– Твой враг?

– Тот, кто сейчас называет себя Агатовым владыкой. Когда-то его называли Белый Яд.

Цзиньюань никогда не слышал этого прозвища, но не стал переспрашивать. Он чувствовал, что какая-то струна натянулась между ними, что демон сейчас вырвется…

– Хорошо. Но почему ты мне подчиняешься, стоит сказать про ад? Отвечай честно!

– Потому что ты теперь мой господин… – Демон взглянул на него презрительно. – Моё тело пропитано ядом: он не даёт мне умереть, превращает в игрушку отравителя. Все эти столетия я пытался сжечь себя изнутри, чтобы освободиться навсегда. У меня почти получилось! Но ты всё испортил, освободил меня… уж не знаю как. Знаю только, что мой пепел проник в твоё тело, а с ним и часть моей силы. А часть твоей жизненной силы проникла, видно, в моё тело и вновь оживила его! Быть связанным… и с кем! Не с воином даже, а с баоцзы!

Цзиньюань вспомнил горечь пепла на языке, и ему стало дурно. Соединиться с этим существом…

– Значит, яд всё ещё в твоём теле, и он заставляет тебя подчиняться тому, кто скажет: «Гореть тебе в…»

– Замолчи!

– …скажет ту фразу. Но как…

– Думаешь, это такой яд, который достаточно глотнуть один раз? Ха! Такие зелья мне нипочём, вышел бы естественным путём!

Заклятие, видно, окончательно спало, потому что демон подошёл и взял его за подбородок, забыв, видно, как Цзиньюань требовал не хватать его.

– Нет… этим ядом смазывают семь золотых игл. Их по одной вставляют в меридианы, медленно… по одной игле в месяц, по одной игле, обжигающей, как раскалённое железо.

Цзиньюань попытался вырваться, но демон без труда удержал его.

– Эта агония всё длится и длится. Сначала иглу вонзают в руку… Больно, неприятно, но эту боль можно вынести. Но пытка длится месяц за месяцем, и ты теряешь разум. Можешь только метаться и кричать. Твоя душа плавится, как воск, и из этого воска можно вылепить всё что угодно. Безжалостного воина. Покорного раба. Неутомимую наложницу. Затем иглы вытаскивают из тебя… И ты умираешь. Не по-настоящему, всего лишь на несколько дней… Чтобы потом прийти в себя и осознать, что ты больше себе не принадлежишь. Даже умереть не способен без повеления хозяина. Рад своей власти, человек?

Цзиньюань отвёл его руку, и на этот раз не встретил сопротивления.

– Никто не должен подвергаться таким пыткам. Но это уже случилось, и возможно, для того, чтобы судьба свела нас.

– А… – Агатовый владыка выглядел даже разочарованным. – Так вот во что ты веришь… В то, что у всего есть смысл. Что ж, поведай мне тогда, просветлённый принц, в чём же был смысл моей агонии?

– В том, чтобы стать лучше, – твёрдо ответил Цзиньюань. – Я не праведник, но я хороший человек, и вся моя семья тоже. Мы заботимся о мире и процветании для нашего народа. Ты страдал, чтобы искупить свои грехи, а теперь у тебя есть шанс помочь Западной Шу и заслужить славу добродетельного существа. Если ты будешь слушаться, я не стану тебя принуждать, но, если будешь упорствовать – силком вытащу тебя из тьмы на свет, как Танский монах – Каменную обезьяну!

– Ну и времена пошли! – Агатовый владыка рассмеялся. – Баоцзы рассуждает об искуплении с такой важностью, будто учёный муж, а не кусок непропечённого теста!

Цзиньюань проглотил обиду, хоть это и далось ему нелегко.

– Ты, кажется, достаточно прожил, чтобы отличать хорошее от дурного, демон. Что тебе стоит послужить благому делу? Или всё твоё существо этому противится?

Агатовый владыка прищурился по-кошачьи, словно задумался о чём-то приятном.

– Значит, помочь твоей Западной Шу… От бездумной куклы тебе будет мало толку, с моим умом ты сможешь добиться большего. Но и у меня будет своя цена.

– Какая? – насторожился Цзиньюань.

– Разумная. Ты поможешь мне покарать того, кто облил грязью моё имя и устроил из гробницы моего императора бандитское логово. Соглашайся, баоцзы, кажется, мы желаем одного и того же.

Цзиньюань улыбнулся, почувствовав себя вдруг невероятно усталым.

– Это благородная цель. Я тебе помогу. Видишь, ты уже встал на путь исправления!

Демон фыркнул и отвернулся, скрестив руки на груди.

– Думай как хочешь, мальчишка. Мечтай, пока можешь.

Он уселся под деревом, скрестив ноги и зажмурившись, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Цзиньюаню самому пришлось собирать хворост и разводить костëр. При себе у него была фляга с водой, рисовая лепëшка да немного вяленого мяса – скудный ужин, но достаточный, чтобы восстановить силы.

Цзиньюань предложил немного и демону, но тот даже не обратил внимания, будто погрузился в медитацию.

Цзиньюань думал, что от усталости заснëт немедленно, но сон не шëл. Из-за Зеркала глубин, положенного под голову, чтобы демон не украл его ненароком, заснуть стало ещë сложнее.

Зеркало напоминало ему об Орхидее. Жива ли она? Удалось ли ей выбраться? Вина грызла его сердце. Стоило закрыть глаза, как из тьмы вокруг костра выступил Лай Бань, а за ним и другие воины, молчаливые тени.

– Думаете о какой-то девчонке, – с упрëком сказал Бань. – А как же я? Ведь мы были как братья…

– А как же мы? – проговорил кто-то в рядах солдат. – Мы доблестно служили вам на южных границах. За что вы отправили нас на смерть?

– Но я не знал! – воскликнул Цзиньюань и проснулся. – Я хотел как лучше… – прошептал он.

Спасти сокровища Цзянху, отомстить за учителя. Ведь это была благородная цель. Ради этой цели он и сам готов был умереть.

Но не умер.

– Никто не знает будущего, – произнëс спокойный, глубокий голос. Цзиньюань ещë не слышал, чтобы демон говорил так печально. – Даже смерть приходит не ко всем.

Себя он имел в виду или кого-то другого?

– Хороший командир заботится о солдатах, как о своих детях. Хороший же вышел из меня отец… Все мои дети погибли в твоей гробнице.

– Это не моя гробница. А солдаты – не твои дети. – Демон вздохнул. – Ты же сам говорил, глупый баоцзы, что веришь в судьбу и не веришь в случайности. Так подумай лучше, зачем судьбе была угодна смерть тех воинов. Твои крики мешают мне медитировать.

Цзиньюань задумался. Ведь верно… не может случиться так, чтобы прекрасная девушка погибла, даже не показав ему своего лица. Не может быть такого, чтобы Бань, верный и преданный слуга, отдал свою жизнь ни за что. Не может быть, чтобы учитель…