Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Strelbytskyy Multimedia Publishing
- Kategorie: Poesie und Drama
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2021
"ПГТ Крапивное. Том второй" — состоящее из двух частей новое творение В.Костельмана — музыканта и поэта. Его поэзия — свежа и незаурядна, пропитана легкой иронией, пестрит сложными мыслеформами, наполнена фантазийными образами. В основу сборника вошли стихи, дающие читателю простор для воображения и для сотворчества с автором. Книга найдет отклик в душе поклонников интеллектуальной поэзии. В духе времени и вне времени.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 264
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
В. Костельман
ПГТ КРАПИВНОЕ
Том второй
«ПГТ Крапивное. Том второй» — состоящее из двух частей новое творение В.Костельмана — музыканта и поэта. Его поэзия — свежа и незаурядна, пропитана легкой иронией, пестрит сложными мыслеформами, наполнена фантазийными образами. В основу сборника вошли стихи, дающие читателю простор для воображения и для сотворчества с автором. Книга найдет отклик в душе поклонников интеллектуальной поэзии. В духе времени и вне времени.
Загибающим Уголки
«Вот что я думаю, друзья…»
Вот что я думаю, друзья
Средь грешным пончиком сквозя
Остроконечныя клыков
Во сдобе теста знатоков,
Когтимый оными и съетый,
Что справедливо диабетной
Мучений схеме для веков —
Законы жанра, если б жанр
Произвели из их закона,
Людей бы бог не налажал.
Такая шутка вам знакома?
Иль не чесали, часом, реп,
Давясь конечности подачкой
На тему, кто бы там свиреп,
Но распинался хилым няшкой?
Конечность трусится, поди,
От мерзкой совести в груди,
Она такой себе Везувий.
А шутка знатная, не так?
24.12.17
«На несколько часов ближайших…»
На несколько часов ближайших
В моём меню: напялив до бровей
Душистый смог, из выцветшей рубашки
Проспекта, выйти к шкуре пустырей,
Труб рукава, теней воротники,
Пробить крахмал и выйти к.
Давясь, следы привязаны к ремню,
Темнеют фалды отгудевших фабрик.
Протявкал лоб, настоянный на граблях:
Там будет новое меню.
Сбывай свой лай на ветряки.
Не отвлекаться, выйти к.
25.12.17
«Глоточек, и два, и три — так мало…»
Глоточек, и два, и три — так мало…
Вскоре темп не придёт на выручку…
Радость моя (как тебе погоняло?)
Может, возьмём бутылочку?
Терпение как тупиковый потяг
Переведение стрелок на закуски
Угрожает сближению (как тебе поворотик?)
Не тормози на спуске.
Инстинкт безразличия я бы назвал врождённым
Радость моя (помнишь, что это — ты?)
С ножки на ножку в зверьке — вот, что нам
Переступать, если нет черты.
Колёсико вертится. Зверёк пыхтит в деловитых
Попытках остановиться нашею требухой
Привкус железной дороги характеризует напиток
Как неплохой.
25.12.17
«Вертелся ключ, хитёр и многолап…»
Вертелся ключ, хитёр и многолап,
Открылась дверь, я выпадал из спячки.
Был подан двор, как угодил в кебаб,
Под горкой фри и в беленькой бумажке.
Стряхнуть лучи. Не балуйся, пижон.
Чтоб это пляж, ни штампа, ни баркода,
Метался вскус меж бри и реблошон
В мир со двора ведущего прохода.
Три пинты мёда, пара новых лап.
Таков мой список. Хватит на неделю.
Через раклет опять, через кебаб,
К двери железной, к каменной постели.
25.12.17
«На восемь грамм и цену не скрывать…»
На восемь грамм и цену не скрывать
Ему б хватило стольника. Но взвесьте…
Уже и киевский стал дилер мелковат.
Не очевидна логика их действий.
Уже и киевский. Ни слова об Одессе.
Им нужен тренинг. Кто такой клиент,
Зачем, где восемь, шесть туда не катит.
Разок закатит, в том проблемы нет,
Проблема шире: в стольном нашем граде
Важнейшей темы пал авторитет.
Туда теперь берут, таков мой вывод,
Минуя принцип конкурсных основ,
Кого теперь в Европу нашу примут?
У них там чётко. Это из азов:
На первом — дурь, за нею — задний привод.
Потом — футбол. Где киевский футбол?
В том самом приводе. Ни слова об Одессе.
Не ждут нас в розовом, тем паче в голубом,
Но мы не лох, мы разом, то есть вместе,
Починим дилера и к немцам погребём.
Хотя постой. Давай грести к голландцам,
У них на стольник, в центре если прям,
То, где одиннадцать, а кое-где двенадцать,
А на районах — все тринадцать грамм.
Есть в дырках сыр, и ослик — поебацца.
25.12.17
«Наверно я нас напугал…»
Наверно я нас напугал
Тебя активностью при встрече
Но в эту пару сапога
Нас окромя набиться нечем
И тем забавней был замес
Чем очевидней наша фишка
Иметь тобой противовес
Для нет тебя во мне излишка.
И врут что тяжесть бытия
Не опошляет лёгкость нимба
Но если вдруг под этим я
То либо верь или не либо.
25.12.17
«Что, если сбудется коварный бубль-гум…»
Что, если сбудется коварный бубль-гум,
Вдруг за мессию зря переживали?
Путь преградит опасному врагу
Какой отважный деятель жеваний?
Когда б сегодня, это был бы я,
Во мне желвак, что ваш буэнос-айрес,
Но бубль-гум, дороги не пыля,
В засаде ждёт, покуда я состарюсь.
Иль научить кого бы, воспитать.
Младенец, жуй! и ты, младенка, тоже!
Слова и мысли, губы и опять
Слова и мысли, кости, камень, кожу,
Болезни, шрамы, вывихи, рубцы.
Он может сбыться, я, когда весы
Отяжелить готов своей душой.
Ослабну… но венец печали — мудрость,
Здесь каждый вывих, даже небольшой,
Рубцы и шрамы — важно. Тренируйтесь.
26.12.17
«Где каннибалы ждут банкета…»
Где каннибалы ждут банкета,
О, как я мило разогрет.
Тому виной, наверно, лето,
Не может быть, чтоб я — обед,
Ошибка, видимо, всё это.
Во мне зазубренная палка
Для исключительно красот,
И не ко мне, а просто в банку
Пленительная каннибалка
С улыбкой специи несёт.
Не может быть, чтобы ко мне,
И не котёл это, а ванна,
Все эти плавают, оне
Совсем не мёртвые… на дне
Откуда кости? — за болвана
Меня не следует держать
Да головешками стращать.
Могу на спинке и на пузе
Задать завидных скоростей,
Уж поплескался по джакузям,
Берцовых гладывал костей.
26.12.17
«Поздравьте с кварцем, штукатуры…»
Поздравьте с кварцем, штукатуры,
Мерцанье пористой фактуры.
Пазов и валиков романы,
Гаремы дятла лоботрясок
Ворчат за кадрами и рьяно.
Нужны глубокие карманы,
Чтоб унести так много красок,
Бездонный раковин ушняк
Избыток вынести в речах.
О, не подам, конечно, вида,
За этот выпью даже тост.
Зачем рассказывать магниту
О том, что я обычный гвоздь?
Снижают кварц, ворчанье близко,
В колене третьем петроградец,
Теперь за кадрами прописка —
Щемящий дух, щенячья радость.
Пазов и валиков романы.
Все — ниже первых этажи.
Вы поседеете, Марьяна,
Когда-нибудь я так решил,
Вам будет: дети, дом, охрана
И шестьдесят пусть с небольшим.
Вам будут внуки, штуки две,
Мигрень, водитель и кухарка,
Возможно, лебедь в рукаве,
Возможно, в парке…
Много парка
Вам по-любому будет там,
И значит, лебеди возможны
И вот вы машете…
…кто там?
Гаремы дятлов… боже, боже.
26.12.17
«Плоским низом микрокосмы…»
Плоским низом микрокосмы
Мешали вслушиваться в ночь,
Хотелось широкополосно
Им эквалайзером помочь.
Изо всей исчадий дыби
Тучи вспарывали местность,
Растворялись в логотипе,
На молодой похоже месяц.
Ночь сорвалась. Сторонитесь!
Заклинаний властный глас:
Омус, Демус, Комосидус,
Омус. Поздно. Заклялась.
26.12.17
«Примять берет, оправить чёлку…»
Примять берет, оправить чёлку.
Плечистой рамы реверанс
Бросал коричневую шторку,
Что бурячиною в кошёлку.
Всё это шествие в печёнку
Мы проходили много раз.
Не пробуй с нищих снять оброка.
Туда кресты сидят глубоко,
И слойчат орган обоюдный,
Где молью вышиты ковры.
О, чем бы ни был он примятый,
Берет виляет, виноватый,
Позёмкой дамы в шубке мутной
По направленью Бровары.
6.01.18
«Как та каштанка, что собралась напрудить…»
Как та каштанка, что собралась напрудить,
Подняла ножку, а её уж тащат,
Скажи, откуда взят тромбофлебит?
День задрожал, не ведая, что начат.
Я буду тоже завтра эрудит!
Без лишних пен, морей и афродит
Пойму и сам причину замедлений
Мгновенной каши кровяных телец,
Их реактивность, сниженную в клемме,
Начала чёрный провод, и конец,
Не то чтоб белый, но без оголений,
Он чуть светлее… радуйся, стервец,
Нет никого, запитанных на влез,
Кому нельзя, кто слишком целомудрен,
Комичный финиш, шуточный финал…
А вот бы дух значительный был в утре,
Каких углов бы насмерть провонял!
Из геометрий прыгнул бы стремян,
Где я зубрил, положено как в зубре,
Непроходимых вен материал,
Тома узлов, и спазма фолианты,
Где возлагал, отчаянно и злясь,
Не помню что, на клеммы варианты,
И разных тел внушительную хрясь,
Где извлекал из перелома завтра,
Открытого бескостному вчерась.
6.01.18
«Накрути хрустальный шарик…»
Накрути хрустальный шарик,
Чтобы видно было в нём:
На потопе я пожарник,
Левый усик опалён.
Заливаю, где утопли,
Даже бульбы не идут,
Все дома и подворотни,
Арку, улицу и пруд.
Душегуб, убийца, варвар,
Вредный газ и майонез…
Выживай, зверёк непарный,
Кто на дерево залез.
7.01.18
«Вместе давай поржём…»
Вместе давай поржём,
Звонко и стограммово,
Как же со мной хорошо,
В смысле, что без — дерьмово.
Оступишься как-то, бац,
Темя пробьёт порожек,
Шлюшки господни — в пляс.
Любимый их номерочек.
Пасека, полдень, луг,
Гусь воевал с корытом.
Вспомнил зачем-то вдруг.
Это такой постскриптум.
7.01.18
«Шли, надуваясь рясами вдогонку…»
Шли, надуваясь рясами вдогонку,
Два существа, похожие на тех,
Кто посещает часто барахолку
И чистит обувь, выходя на снег,
Ещё юны, видать, семинаристы,
Ещё видны, но скрылись у метро,
Где возникали, тающие быстро,
Потоки тех, кто тоже существо,
Одно из них несло в руке пакеты,
Другое шею вкручивало в шарф,
Их вечерело, будто по секрету,
Им таял снег, немного полежав.
Казалось, кисть обмакивают лампы
Во рта морщины, гули на носу,
Толпе такие головы наляпав,
Свет фонарей летал по эллипсу.
Тянул ко мне сумятицу из плена
Шатнув собор и выпав из мазни,
Где, будь я ленин, поднял бы полено,
Его понёс, и все бы понесли,
Те двое в рясах, девушка в шиньоне,
Бабуля с луком, дядя без бровей,
Чтоб всё убрав, под звуки фисгармони,
Вернуться в эллипс светом фонарей.
7.01.18
«Хватало юного запала…»
Хватало юного запала
Читать Жирафа на толчке,
Ещё котом не залипала
Работа сиживать в мешке.
И закалял бассейном хорду.
И, не деля на обоснуй,
Мог обаятельную морду
Метать в жилет и поцелуй.
Поочерёдно, то общаги,
То дачи деда изгнан из,
Постели той воображаки,
И сердца этой,
не завис,
Не тормозил, не торможу и,
Залечен крым и геморрой,
Спит похороненная джуля,
Не помню имя той, второй.
На хорде сдабривает мясо
Пудовой гири пируэт,
Иные органы стоятся,
По совокупности примет.
Дзынь колокольчик — паранойя,
Кап что-то следом — на матрас.
Оно, конечно, всё иное,
Но в этом дело-то как раз.
Иная маленькая чукча
На этот каменный стишок
Когда наткнётся, нахлобуча
Цветное тело на толчок,
Её ужо я представляю,
И даже запах ощущён…
Но как бы в ауте играю…
Пум-пум… насосом… не мячом.
7.01.18
«Но не сегодня всё же, плиз…»
Но не сегодня всё же, плиз.
Зрачки огромные. Не сдвину.
Как тяжело лежит карниз.
Как далеки мои Афины.
Равняйся, сделай одолженье,
На звуки загнанные Пана
Отнюдь не в греческие щели
Гортанным ястребом квартала.
К чему открытое окно?
Заметно так похолодало.
Не симера, паракало.
8.01.18
«Имел вещей два чемодана…»
Имел вещей два чемодана,
На океан хороший вид,
Где если птица пролетала,
То отражением шумит,
И если двигались пески,
То сообразно воле краба,
Не путай с пляжем городским,
Где зреют розовые бабы.
Пока лежим ещё в постели,
Они уже намажут спин,
Когда бы надо обострений,
То мы пойдём и навестим.
Погода, бёдрами виляя,
А я веду на поводке
Единорога. Он Аглая.
Красивый пирсинг на пупке,
Ногами в тапочки обут,
Он шевелит хвостом и рогом,
Любые дети тут как тут
Под фотографии предлогом.
Не рад Аглая мелюзге
И безо всякого пардона
Копает органом в песке,
Пообостряли и додому.
Рубил салат. Готовил ската,
И чуть не каждый делал день
И упражнений от простаты,
И важно лотосом сидел,
Глазами в точку, спинка ровно,
Аглая — кыш, губами — ом.
Она ушла потом к другому,
Ему и нарды — бэкгамон,
Он, полагаю, спит в пижаме,
Не кормит скатами с руки…
Как дети радостно визжали…
Как были ямки широки…
8.01.18
«Что отгадать бы за обедом?»
Что отгадать бы за обедом?
Задумай слово. Три попытки.
Ну почему опять котлета?
Могу угадывать напитки,
Могу явления, предметы,
Химические элементы,
Премного терминов научных
На языках для них сподручных,
А у тебя всегда котлета.
Её отгадывал уже!
Вчера в пюре, теперь в лапше?
Ну, боже мой, другой дело!
А завтра — в гречке? Интриганка.
А после — в рисе? Постепенно
Пройдём перловка, ячка, манка?
Довольно лобик морщить жалко.
Котлеты — правильная тема.
Ты молодец. Не надо слёз.
Давай играть, что ты сквозная,
А я стрелу тебе принёс.
Скажи ква-ква. Моя ты зая.
08.01.18
«Здравствуй, кактус. Я — велюр…»
Здравствуй, кактус. Я — велюр.
Удивительно, не так ли?
От меня бывает мур,
До любви и вместо трахни.
Весь от сих я и до сих
Робкой ощупью пресыщен,
Вижу, вы из кактусих,
Мне ваш образ симпатичен.
Отдаю себе отчёт.
Раньте, милая, дырявьте,
Из меня не потечёт,
Рукавичка — я, по правде.
Чья там ойкает ладонь,
Не заботься ею, кактус,
Белых рук тудой-сюдой
Это фу, какая гадость.
Режьте, милая агава,
Раздирайте на клочки.
Ни сердец из автоклава,
Ни телес на червячки,
Ничего во мне живого,
Весь велюровая вещь,
И мечты совсем немного —
Ручку белую развлечь.
8.01.18
«Дал бы боженька совет…»
Дал бы боженька совет
Добавлять ли что в омлет
Или можно не добавить…
Нет уверенности, нет.
Разбегаются глаза,
Перцы, каперсы, кинза,
Разбегутся… кто их знает?..
Этих рисков нам нельзя.
Посоветуй, боже правый,
Иль добавить огонька?
Или прыгать над приправой,
Он румянится пока?
Поразвёл же благодати
Не меня обидеть ради,
Не печальной ради славы,
Что разводишь дурака?
Всё-т я выдумкой скорее.
Брошу сыра и порея.
Всякий бог над нами рея,
Николай и дед мороз,
Отдыхайте, мы залезем,
Скоро в царствие небесье
Прелюбых прихватим специй,
Всяких каперс, не вопрос.
Толку памяти в скандалах?
Приготовим вам сниданок,
Зело сытный и полезный,
И желтками даже врозь.
Это глазики? неужто?
Нам смирение не чуждо,
Постоим при опахале
И в постельку подадим.
Отдыхай божок от службы,
Больше глазиков не нужно,
Их носили дураками.
Ты же нас предупредил.
Были носики и ушки,
Мы наполним ими кружки
И поставим закорючки,
Вот те дарственная. На.
Ничего не сдали бесу.
Всё тебе. Деликатесы.
Ох, красив, не наглядеться…
Больше нечем, старина.
8.01.17
«Холма на склоне, грифам на обед…»
Холма на склоне, грифам на обед,
Лежал, как хлеб в духовке, наш портрет,
Кивки зевак вводили косяками,
Их пробы вкус и потчевать запрет,
Из мглы январской высекали.
Мы впитывали. Университет
Украшен львом и парочкой курящих,
Латиницей, с фасадом как бы в профиль,
Откуда камни, мимики чуть старше,
Как флаг духовки, спущенных надбровий,
Я разглядел, продолженные в зрячих,
На длинных мачтах, вглубь материка,
Чуть поиграв, где грифы ожидали,
Отяжелев, спускались. Вот рука,
Идём со мной, туда, за очертанья,
За мяту ширм, за дверь без номерка.
9.01.18
«иди сюда, загрузим хоспер…»
иди сюда, загрузим хоспер,
уважим корочкою чан,
те полукто, что лезут поспиль,
как жаль, — не целые, как жаль.
ужо бы что-то и надрали,
то вероятно, что филей,
на целом тела ветеране,
но полутела не жалей.
и хорошо б, не тормозила,
от язв инструкциями вслед
пищеварительная сила,
взошёл мишлен бы наших ед,
взяв кочергу подсветкой,
протвинь,
меню со сносками, без цен,
всем полукто бы выдал — по две,
или — по два, или — не всем.
прижгли бы трупа папиллому,
скатались нитями клубки,
филей явился по-любому,
и сам надрался залюбки.
9.01.18
«Из призовых лучей организован…»
Из призовых лучей организован
Что неспроста имевшихся улик
Над магазином от приставки зоо
На продавщицу падающий блик.
Невыносимы скачки за полуднем
Рябых подсветок, город если мал,
А он и мал, ни солнцу и ни людям,
Оно и вышло, как я понимал.
Валялся пух, как читаная книжка
Подножьем клетки, где переводил,
На те же блики перьями щеглишка
Всё те же ряби, клеткой этой был,
Да, перечёркнут, но не заштрихован,
Не соловья какой-нибудь кастрат,
Поди сыщи щегла ещё такого,
Он так щеглил, что можно разобрать.
И разбирал, что карта моя бита.
Но вновь куплю и снова сдам назад.
Гад хохотал и прыгал ядовито,
То в мой портфель, то в клетку страусят.
10.01.18
«А давай махнём в Неаполь…»
А давай махнём в Неаполь
Где проводят жизнь простую
Все вокруг такие лапы
Все такие красотули
Мы такую тоже сможем
Но сначала как в учебке
Кушать пиццу будем лёжа
На соломенной кушетке
А когда уже продолжим
Загорим и станем сладки
То соломенные тоже
Купим шляпки, купим шляпки
Купим шляпки и походим
Поорать на стадионе
По красивым дядям, тётям
Разрисованным аж стонем
Если вдруг продуют наши
То айда громить витрины
Мы же местные, а как же
Мы же сняты с карантина
Все же видят наши фейсы
Разрисованы как надо
А потом махнём к индейцам.
Крокодилы. Водопады.
Обизяны, крокодилы
Копья там и стрелы тута
Где бы джунгль непроходима
Проберёмся, ибо круты.
И конечно, малярия
Каннибалы и повстанцы
Но не нам подрезать крылья
Мы же неаполитанцы.
10.01.18
«Мои сюжеты лечь в постели с края…»
Мои сюжеты лечь в постели с края,
Не выпускать глаза из берегов,
Вся эта брынза, сверху подтекая,
И, в основаньи, мягкая морковь,
Подозреваю, были не случайно
На вверх ногами схожи снеговик.
Ликуй огрызок, санки отжурчали.
Я лег в четыре.
Восемь. Манифик!
Верх колокольни значится от стебля
На том волненьи, дело не в молись,
Как понятым риторика констебля,
Что виноват часами механизм.
Но мы навеки голь и блатота,
Передавай привет, везувианец,
Сюжетам пепла, лечь в постели там,
Где ни постели нет, ни раздеваюсь,
Ни оснований знать горизонталь
Из рикошета шахмат круглолицых,
Крысоподобных, зыбких, как зонтам
Дух штормовой на преломлённых спицах.
Я лёг в четыре. Восемь. Так нельзя.
Верх колокольни. Санок полозья.
26.01.18
«Останься мерой кожи дивной…»
Останься мерой кожи дивной,
Касаний почтой неземной,
Дом с бесконечной перспективой,
Где, схематично, восемь-ноль
Вёл красноглазый альбинос,
Носивший имя коридора,
Загладив стадии волос
От гадкий хвостик до пробора.
Включить и лысину способна,
Я представляю иногда,
Пусть излечили изотопом,
Но пожелтела хоть куда.
Шнурки прощальные, отмечу.
Полнит, неряшливо корсет.
Дом с коридором бесконечным.
Звоночку некуда висеть.
30.01.18
«Отпустит меткость зуб на зубе…»
Отпустит меткость зуб на зубе
Похлёбкой тайскою, внатяжку,
Когда уверенно наступит
Конец недели, дождь и срачка.
Страдаешь шеей, ловишь тачку,
Едва присел, порвали бубен,
В лохмотья, обе перепонки,
Какой ужасно громкий счётчик!
До пузыря добив, иголки,
Передают: в районе почек
Выходит враг из окруженья,
Стремится влага к точке жженья,
Но позвоночник крив, иначе,
Ты почему б страдаешь шеей,
Когда всё так, он ищет сдачу,
Он ищет сдачу, ищет сдачу,
И область фака приложенья —
Всё целиком, но вот удача,
Из целика отдельный проблеск,
Сдаётся дверь твоей ночлежки,
Как на свиданьи первом хлопец
Обильным залпом, без задержки.
Конец недели, срачка, парус
Иллюминаций на волынке
Орущих твой гипоталамус
Войной торшерами из Глинки.
Конец недели, два торшера.
Ты — изнутри стажёра сливок
Волчка молочная пещера,
Дождя осей неисчислимых.
30.01.18
«раздав лицо по ярморочным маскам…»
раздав лицо по ярморочным маскам,
в худую речь выпячивали грудь,
как говорящий финн на итальянском,
ну, или венгр, норвег какой-нибудь,
картав, пассаж, и боком два ларька
скороговоркой спущены с курка,
над ними, тоже спущенных, двумя,
золотниками, хобот удлиня,
и без того нормальных величин,
животного, похоже на коня,
усилив пуск, что есть в нём от мужчин,
ракет куда-то в сторону, раздав
лицо, по ярмарочным маскам, в речь худую,
и герметичны, будто батискаф,
как печь — усы, в которые не дую,
ты догадался, что это за печь?
иль смог, салага, вывода извлечь?
возмог, прообраз юнош и девиц,
хоть мелкий штрих постичь на скорой фреске
твоих бежать вниманий единиц
на купола размытого отрезке?
я утверждаю: купол до столпов,
изъятых в цепь, не эволюционных,
пробелов, пауз, в сущности, китов, —
нехватка, суть, симметрии силёнок
воспитывать из вас, орангутанг,
хоть шимпанзе, но в целом — обезьяна,
ресницы шлёп, губами — нужный плямк,
душою — сорт достаточный изъяна,
спешу признаться: пуск в олигофрен
имеет буй, как истинный смотритель:
не заплывай, не путай морем хрен,
они — итак, итак — они. смотрите,
массаж дельфина губки большинством
из гироскопа впитывать раскопки
слив батискафу мира, что — бездон
и будто с горки катится на попке,
а там внизу уютный царь-горы:
вне батискафа вялые миры.
пассаж картав, ларьки разнообразны,
линней, дисней и дарвин — побратим,
мы их грехами очередь, всё ясно,
но искупляться больше не хотим
30.01.18
«Взаимно лестницы влекомы…»
Взаимно лестницы влекомы
И мрамор внутренностей вмят.
Стояли станцией вагоны.
Годами, списаны. Стоят.
Веками стравлены углами,
Густая тень и аммиак.
Увековеченные в хламе,
Автостоянку распинали
Часовня, клуб, универмаг.
Когда-то здесь пыхтели конки,
Буфетом подавалась снедь
На кто попало из иконки
Пытались Господом смотреть.
Осину вижу с муравьями,
Трубой попытку кирпича
Над плитку зала подорвали,
От ожидания, морща,
Застывший взрыв, восставлен силой
Не лошадиной, над осиной
Не муравьиною в осанки
Бурьян и ям автостоянки.
6.02.18
«Не включай, амиго…»
Не включай, амиго.
Представим, что путь в сегодня — музыка неизречённых
интонаций,
Недостроенных,
по сути,
Поверь мне, они — не всегда, а точней — никогда, не важны, в проекте,
Забиты в свой гроб, представь,
как зонтик в жару,
как кашель, чих или заикание
Воспитаны, заучены и отрепетированы
на дне дизельного, родом из Венесуэлы, топлива,
урчанием твоего двигателя,
От, кажется мне, что всё-таки это вольво,
внутри американской, голенастой и плоской, большой машины,
брошенной, как щенок охотничьей, кто бы ей ни возражали, сукой,
или как клюшка от гольфа в сарае
неплохого юриста,
но с очень худым здоровьем,
в начале сороковых годов, или, допустим, пятидесятых.
Не включай, амиго!
Не возражай, даже если и шестидесятых.
Всё ж таки — не сегодня,
согласись, что удобно,
хоть пусть и слегка вульгарно,
Рекламе подобно колы, или
плохого фильма,
или, в клопах, мотелей, там где давно дороги
мхом поросли, не помня
имя на тех плакатах
от населённых пунктов,
дай бог их клопам счастья,
и детям их всем, и внукам,
бульдозеру и пшенице,
и сое, и кто опрыскал.
6.02.18
