Правило Диксон E-Book

Эль Кеннеди

• Herausgeber: Mainstreem
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 647

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

У Дианы Диксон этим летом много дел. Она готовится к соревнованиям по бальным танцам, совмещает две работы и все еще возится с бывшим парнем, который никак не может понять, что между ними все кончено. И все же, несмотря на все это, у нее хватает сил послать Шейна Линдли к черту. Шейн только что переехал в дом Дианы и, похоже, намерен переспать со всей ее командой поддержки. Конечно, он высокий, великолепный хоккеист, но он вторгается на ее территорию. Здесь действуют свои правила: никаких вечеринок в квартире, никаких отношений с чирлидершами и, самое главное, не приставать к Диане. Диана не понимает, что Шейну надоели интрижки и он все еще огорчен разрывом с бывшей девушкой. Он хочет отношений. И когда его бывшая снова появляется в кадре, он решает вызвать у нее ревность и притворяется, что уже занят... Кто же лучше подойдет на роль его подружки, чем Диана, новая соседка? Несмотря на нежелание Дианы нарушать свое правило, фиктивные отношения ― идеальное решение ее проблем с бывшим, и вскоре она уже не может отрицать, что между ней и Шейном что-то вспыхивает. Что-то горячее и совершенно неожиданное. И, возможно, это становится слишком реальным.

Leseprobe

Эль Кеннеди Правило ДиксонРоман

Elle Kennedy

The Dixon Rule

* * *

© 2024. THE DIXON RULE by Elle Kennedy the moral rights of the author have been asserted

© А. Иевлева, перевод на русский язык

© А. Зинькова, иллюстрации

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Глава первая Диана

Сатана наносит новый удар

Июль

У верхнего края запотевшего зеркала образуются две капли и потихоньку начинают ползти вниз. Я мысленно заключаю спор с самой собой: вторая капля наверняка выиграет эту неспешную гонку, ведь она намного крупнее. Тут все или ничего, верно? Вот только капля набирает скорость и резко сворачивает влево. Первая же благополучно продолжает двигаться прежним курсом и падает на тумбу для раковины.

Вот поэтому я держусь подальше от азартных игр.

Тряпкой стираю с зеркала конденсат и вглядываюсь в свое отражение. На груди и плечах играет румянец от обжигающе горячей воды. С душем явно что-то не так, но я сейчас на мели, так что денег на водопроводчика нет, а папа сказал, что сможет заехать только в конце недели. Стало быть, придется еще несколько дней помыться в душе, где вода напоминает по температуре раскаленную лаву (если, конечно, моя кожа не сгорит с концами).

Может, папа не только починит душ, но и посмотрит, почему шкафчик в кухне упрямо отказывается открываться. И почему ни с того ни с сего у холодильника перестал работать диспенсер для льда.

Кто бы знал, что быть хозяйкой собственной квартиры – такое утомительное занятие. Особенно когда ты совершенно некомпетентна в домашнем хозяйстве. Изначально с душем была другая проблема – он вечно подтекал. Я не говорила? Так вот говорю. Я посмотрела видео в интернете и пыталась починить все сама, и в итоге теперь на меня льется раскаленная лава. Все эти советы в духе «сделай сам» явно не для меня.

Отвернувшись от зеркала, снимаю с крючка на двери пушистое розовое полотенце и, завернувшись в него, выхожу из пышущей паром ванной в коридор – навстречу свежему воздуху. Наконец-то!

– Я там чуть не сдохла, – сообщаю я Скипу с порога гостиной. Она у меня просторная и немного напоминает лофт, а у дальней стены стоит аквариум на двадцать галлонов[1].

Золотая рыбка (к слову, настоящий жирдяй) одаривает меня жутким замогильным взглядом.

– Знаю, что моргать ты не умеешь, но мне это все равно не нравится, – продолжаю я. – Здорово нервирует, понимаешь?

Скип продолжает таращиться, а потом, гордо взмахнув плавниками, удаляется в другой конец аквариума. Секунду спустя он уже прячется под золотистым сундучком с сокровищами – думает, я его не вижу (как бы не так!). Когда я показала пареньку в зоомагазине фотографию Скипа, он заявил, что никогда не видел такой крупной золотой рыбки. Видимо, у моего питомца ожирение. Не говоря уже о том, что он слишком тихий для моего душевного равновесия. Как-то не доверяю я домашним животным, не издающим ни звука.

– Знаешь что, Скип? В один прекрасный день тебя что-нибудь расстроит, а я, вместо того чтобы тебя утешать, уплыву прочь. Чтоб тебя накрыло твоим пиратским сундуком.

Ненавижу рыбок. Будь у меня выбор, ни за что бы не завела рыбку. Ухаживать за ними – сущее наказание, доставшееся мне от покойной тетушки. Ее драгоценная – и абсолютно бесполезная – золотая рыбка досталась мне по завещанию. Когда исполнитель завещания зачел этот пункт в присутствии всей моей семьи, он, кажется, изо всех сил старался не рассмеяться. А вот мой младший брат Томас даже не потрудился скрыть свою реакцию и ржал, пока папа не приструнил его суровым взглядом.

Плюс в том, что аквариум прилагался к квартире тетушки Дженнифер, благодаря чему в двадцать один год у меня уже есть свое жилье. Как говорится, не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

От обжигающего душа у меня аж во рту пересохло. Прежде чем одеваться, надо бы выпить воды. Я босиком направляюсь к холодильнику, но тут телефон, лежащий на гранитной столешнице, громко звякает, и я вздрагиваю от неожиданности. Похоже, вода подождет. Я проверяю, кто мне пишет, и с трудом подавляю стон. Сообщение от моего бывшего.

Перси: Приветик, не хочешь встретиться сегодня вечером, пообщаться? Я освобожусь после восьми.

Не-а. Не хочу. Впрочем, позволить себе подобную прямоту я не могу. У меня, конечно, тот еще характер, но без причины я стараюсь не грубить. Придется найти способ мягко отшить его.

Он уже не в первый раз пишет и предлагает «пообщаться». Пожалуй, в этом есть и моя вина – в конце концов, я сказала, что, даже расставшись, мы сможем остаться друзьями. Мой вам совет: никогда не предлагайте остаться друзьями, если на самом деле не намерены продолжать общение. Иначе найдете проблему на свою голову.

Бросив телефон на столе, хватаю из холодильника бутылку воды. Сначала оденусь, а уже потом отвечу Перси.

Я как раз кидаю пустую бутылку в мусорку под раковиной, когда тишину коридора нарушает знакомое мяуканье. Стены в доме картонные, так что любой шум за дверью прекрасно слышен – и каждый шаг, и тихий топот крошечных лапок Люси. Кроме того, это чертово создание носит ошейник с колокольчиком, оповещая всех вокруг о каждом своем приближении.

Мысленно выругавшись, я поддаюсь чувству долга. Я обожаю свою соседку снизу, Прию, но ее кошка-беглянка меня с ума сводит. Люси умудряется как минимум раз в неделю сбежать незамеченной из квартиры своей хозяйки.

Я открываю дверь, и меня обдает холодным воздухом. Поежившись, я выхожу на покрытый гладкой плиткой пол возле входной двери. По обнаженным рукам бегут мурашки.

– Люси? – напевно зову я.

Уж я-то знаю, что, когда пытаешься ее выманить, в голосе не должно быть ни намека на раздражение. Малейший отголосок злости приведет к тому, что этот серый комок шерсти устремится вниз по лестнице, к двери в дом, со скоростью несущегося к Земле метеорита.

Наш жилой комплекс «Медоу-Хилл» не такой, как другие здания. Это не какой-то там пятидесятиэтажный монстр, вмещающий сотни квартир. Архитектор, спроектировавший его, хотел, чтобы комплекс напоминал пляжный курорт, так что у нас тут пятнадцать двухэтажных зданий по четыре квартиры в каждом. Между домами петляют тропинки, многие окна выходят на пышущие зеленью лужайки, теннисные корты и бассейн. В последний раз, когда Люси удалось выбраться, мой сосед снизу, Найл, как раз возвращался с работы. Люси, увидев, как открывается дверь в лобби, воспользовалась представившейся возможностью: прошмыгнула мимо него и отправилась навстречу вечной свободе.

– Люси? – снова зову я.

Откуда-то с лестницы доносится звон колокольчика, и на верхней ступеньке с хриплым мяуканьем появляется серая полосатая кошка. Она усаживается поудобнее – вся такая стройная и строгая – и со всей возможной дерзостью глазеет на меня.

Она будто подначивает: мол, вот она я, и что ты мне сделаешь, стерва?

Я медленно опускаюсь на колени, чтобы наши взгляды оказались на одном уровне.

– Ты просто дьявольская кошка, – сообщаю я ей.

Люси пару секунд молча изучает меня, потом медленно поднимает одну лапу и принимается благопристойно ее вылизывать.

– Серьезно. Тебя сюда хладнокровно доставили прямиком из ада. Возможно, Сатана собственной персоной. Скажи честно, он прислал тебя мучить меня?

– Мяу, – самодовольно откликается она. Не мигая.

Ничего себе! Эта стерва практически подтвердила мои слова!

Перехватив верхний край полотенца, я придвигаюсь ближе. До Люси остается всего пара футов[2], когда по лобби вдруг разносится эхо голосов и кто-то начинает с грохотом подниматься по лестнице.

Люси срывается с места, перемахнув через мое плечо как заправский барьерист на Олимпийских играх. Она моментально просачивается в мою приоткрытую дверь – с такой скоростью, что я от неожиданности заваливаюсь вперед. Инстинктивно я выставляю руки перед собой, чтобы не приземлиться лицом на пол, и, разумеется, тут же отпускаю полотенце.

Оно падает на пол, и в этот самый момент сверху меня накрывает чья-то тень.

Я визжу от неожиданности. На меня пялятся трое хоккеистов.

А я, между прочим, голая. Голая.

Я уже говорила, что я голая?

– Ты там в порядке, Диксон? – тянет насмешливый низкий голос.

Я торопливо пытаюсь прикрыться, вот только рук у меня всего две, а прикрыть хотелось бы как минимум три места.

– Господи боже, отвернитесь немедленно! – кричу я, хватая с пола полотенце.

Надо отдать парням должное: они все как один отводят взгляд. Я вскакиваю, торопливо закрепляя полотенце. Ну разумеется, из всех, кто мог застать меня в такой ситуации, мне должен был попасться Шейн Линдли с друзьями. Что они вообще здесь делают?..

И тут меня озаряет. О нет.

Темные глаза Шейна сверкают озорством, и у меня внутри все леденеет от страха.

– Нет. Неужели сегодня?

Он ослепительно улыбается в ответ, являя миру идеально ровные белые зубы.

– О да, сегодня!

Сатана наносит новый удар.

К нам переезжает Шейн.

Хорошо хоть, не ко мне в квартиру (это было бы вдвойне отвратительно). Я бы ни за что не стала жить с таким нахальным засранцем. Плохо уже то, что у нас квартиры на одном этаже. Родители Шейна – богачи, которые, судя по всему, считают, что, отчаянно балуя детей, они непременно вырастят из них скромных взрослых, – купили своему совершенно нескромному сыну квартиру рядом с моей. Она пустовала с тех пор, как моя предыдущая соседка, Чандра, вышла на пенсию и уехала в Мэн – поближе к семье.

Моя лучшая подруга Джиджи замужем за лучшим другом Шейна, Райдером, и она предупреждала, что переезд запланирован на эту неделю. Могла бы упомянуть конкретный день, между прочим. Или, по крайней мере, прислать сегодня сообщение и предупредить меня заранее. Тогда я была бы во всеоружии – и, может, даже не в полотенце. Сегодня мы с ней встречаемся поужинать, и я собираюсь на нее хорошенько наорать.

– Не переживай, мы ничего не видели, – заверяет Уилл Ларсен, обладатель простодушного лица «соседского парня».

– Я видел твои сиськи и одну ягодицу, – услужливо добавляет Беккетт Данн.

Я не знаю, смеяться или стонать от отчаяния. У Беккетта лицо идеально правильной формы, легкий австралийский акцент и вьющиеся светлые волосы, он, пожалуй, даже слишком сексуален. А еще у него какая-то особая манера речи: то, что в устах другого парня прозвучало бы пошло, у Беккетта выходит по-своему очаровательно.

– Сотри их из памяти, – предупреждаю я.

– Невозможно, – подмигивает он.

Я снова смотрю на Шейна и чувствую, как ироничный настрой покидает меня.

– Еще не поздно продать квартиру, – с надеждой замечаю я.

Мечтать не вредно, это я и сама знаю. Шейн никуда не денется – его родители потратили целое состояние на ремонт купленной квартиры. Последний месяц из нее постоянно доносился какой-то шум, строители вечно что-то доводили до ума. Бедняга Найл, живущий этажом ниже, каждый день был на грани нервного срыва от постоянного дребезжания дрели (у него отчаянная аллергия на любой шум).

Я гадаю, что Шейн изменил в квартире. Готова поспорить, он превратил ее в типичную холостяцкую берлогу – под стать своим кобелиным вкусам.

И, поверьте мне, я прекрасно осведомлена о его вкусах. Они распространяются (на данный момент – я все еще веду счет) на двух с половиной девушек-чирлидерш из моей команды. С половиной – потому что с третьей он пока только пообжимался. Так или иначе, этот парень прочесывает мою команду, как фермер – поле в конце сезона. По словам Джиджи, ему в прошлом году разбили сердце, и он впервые за всю жизнь оказался в одиночестве. Она говорит, он наверстывает упущенное, но, как по мне, все это – сплошные оправдания, а я считаю, что кобелей вроде него оправдывать не надо. Они такими рождаются – у них это в крови.

– Не надо прикидываться такой суровой перед нашими парнями, – заявляет Шейн. – Все знают, что ты в меня влюблена.

Я фыркаю.

– Думаю, если кто в тебя и влюблен, так только ты сам.

Честно говоря, я не удивлюсь, если окажется, что этот парень целыми днями пялится на себя в зеркало. Хоккеисты, как известно, одержимы хоккеем и своей внешностью. Шейн Линдли в этом отношении не исключение.

Привлекательной внешностью меня не обмануть, хотя он, конечно, очень хорош собой, спору нет. Высокий, привлекательный, с широким чувственным ртом и коротко стриженными черными волосами. У него накачанное тело спортсмена и ямочки, появляющиеся всякий раз, когда он пытается соблазнить тебя дерзкой улыбкой. Сегодня на нем баскетбольные шорты и красная футболка, и весь этот наряд очень подходит цвету его кожи.

Меж тем взгляд серых глаз Беккетта снова скользит по моему обернутому полотенцем телу, и я тут же хмурюсь:

– Можешь пялиться сколько угодно, но обещаю, что больше полотенце не упадет.

– Ну, не хотелось бы пропустить, если вдруг упадет, – он соблазнительно улыбается, и зубы его практически сверкают в свете флуоресцентных ламп.

– Это твоя квартира? – спрашивает Уилл, указывая на дверь позади меня.

– К сожалению.

– Черт. Когда Джиджи сказала, что вы будете соседями, я и не сообразил, что прямо совсем соседями, – замечает он, переводя взгляд с моей двери на соседнюю, чуть дальше по коридору.

– Прошу, не сыпь соль на рану, – ворчу я, а потом добавляю, уже обращаясь к Шейну: – Если рассчитываешь, что в твою честь устроят приветственный парад, зря надеешься. У меня новая цель в жизни – сделать так, чтобы никогда с тобой не сталкиваться.

– Удачи. – Темно-карие глаза Шейна так и сверкают. – Видишь ли, моя новая цель в жизни – стать твоим лучшим другом, чтобы мы проводили вместе каждую минуту. Ой, кстати, я на выходных собираюсь закатить вечеринку. Мы могли бы устроить ее вместе. Откроем двери, и…

– Нет, – я останавливаю Шейна, подняв вверх указательный палец. – Не-а. Не бывать этому. И вообще, вы двое… – я сердито киваю Уиллу и Беккетту, – ждите своего приятеля у него в квартире. Нам с Линдли нужно обсудить правила общежития.

Глава вторая Шейн

Лето Шейна

Посмеиваясь, я прохожу вслед за очень сердитой Дианой к ней в квартиру. На входе в главную комнату я пару раз моргаю, потому что, честно говоря, ожидал увидеть нечто совершенно иное. Гостиная заполнена совершенно не согласующейся друг с другом мебелью, а бордовый ковер отчаянно дисгармонирует с бледно-голубым диваном в цветочек. Такой диван можно встретить, когда заходишь в дом, доставшийся в наследство от покойной бабушки, намереваясь разобрать ее вещи. Никто из родственников не захочет такой диван, разве что поспорят, кому придется везти его в «Гудвилл».

– Да у тебя тут жилище настоящей кошатницы, – замечаю я.

– Мяу, – тут же доносится из кухни.

– Господи, у тебя и кошка есть. – Я ошеломленно наблюдаю, как пестрая серая кошка обходит узкий кухонный гарнитур и удостаивает меня такого взгляда, будто я лично убил всех ее котят.

К слову, выражение лица у Дианы примерно такое же, как у кошки.

– Это Люси. Моя соседка снизу – психотерапевт, и, когда у нее клиент, Люси тайком выбирается из квартиры.

– Как делишки? – спрашиваю я кошку, кивнув ей в знак приветствия.

– Даже не пытайся. Она – настоящий демон, восставший из глубин ада.

Не успевает Диана договорить, как Люси подходит ближе и принимается тереться о мои голени.

Диана мрачнеет пуще прежнего.

– Конечно, вы поладили, тут и удивляться нечему. Кыш, Люси. Нам с Линдли надо поговорить.

Люси, мурча, усаживается у моих ног.

– Она отлично разбирается в людях, – говорю я, а сам потихоньку изучаю странную обстановку квартиры.

Тут есть и старинный застекленный шкаф, заполненный стеклянной посудой, а рядом с ним – ультрасовременный книжный шкаф, будто вывалившийся из другой эпохи. А у стены…

– Господи. У тебя что, рыбка? Кто вообще заводит рыбок? У тебя совершенно нет самоуважения, Диксон.

Ярко-зеленые глаза Дианы грозно сверкают. Я практически чувствую жар ее гнева.

– Оставь моего питомца в покое. Он пусть и не идеален, но мой.

Я с трудом сдерживаю смех. Она до сих пор в одном только полотенце – такое трудно не заметить. И… что ж, врать не буду: выглядит она отлично, черт возьми. Диана шикарна. У нее широко расставленные глаза, платиновые волосы, и она остра на язык. Чуть ниже тех девушек, которые обычно меня привлекают, – ростом она едва ли больше пяти футов, может, пять и два[3] с натяжкой. Этакая компактная горячая штучка, но при этом масштабная личность. Впрочем, судя по всему, большую часть сил эта масштабная личность тратит на то, чтобы как следует вдарить вашему покорному слуге по яйцам.

– Я пойду оденусь. Но нам надо поговорить, так что никуда не уходи.

– Могу помочь переодеться, – невинно предлагаю я.

– Фу. Ни за что.

Усилием воли подавляю смешок. Отношения у нас с Дианой строятся на любви и ненависти, в том смысле что она меня ненавидит, а я люблю ее доводить.

Она стремительно направляется вглубь квартиры, а я с восхищением наблюдаю, как вздымается край полотенца над загорелыми бедрами. Клянусь, в какой-то момент я даже вижу мельком округлый изгиб ее попки. У Дианы светлая кожа, но она здорово загорела за лето – наверняка на полную катушку пользовалась бассейном у дома. Черт, у меня теперь бассейн есть. Потрясающее место.

Меня даже не волнует, что друзья и ребята из нашей команды вечно подначивают меня – мол, «богатенький папочка» купил мне жилье. Все так, у моих родителей есть деньги, но я не какой-то там избалованный гаденыш, который считает, будто ему все кругом должны. Я даже не просил папу покупать мне квартиру. Он вкладывает деньги; как только я окончу университет Брайар и отправлюсь в Чикаго, играть в НХЛ, он будет сдавать квартиру – точно так же, как сдает всю остальную собственность в Вермонте и на севере Массачусетса.

А я пока буду наслаждаться собственным жильем после трех лет совместного проживания с Райдером и Беккеттом. Два года из трех мы провели в Иствуде, нашем прошлом колледже. После того как мужские команды Иствуда и Брайара объединили, мы переехали в Гастингс, небольшой городок рядом с кампусом Брайара.

Мои размышления прерывает возвращение Дианы. На ней короткие шорты с рваным краем и свободная футболка. А вот бюстгальтера нет, и мой взгляд непроизвольно скользит к крепким горошинам ее сосков, заметных через тонкий материал.

– Хватит пялиться на мои сиськи.

Я даже не отрицаю, что именно этим и занимался. Пожав плечами, отвожу взгляд и взмахиваю рукой в сторону лофта.

– Не считая жуткого дизайна интерьера, тут очень мило. И кажется, твоя квартира немного больше моей. Сколько ты платишь за аренду?

– Я не плачу аренду. И не собираюсь говорить, сколько плачу за ипотеку. Тебе не кажется, что ты слишком много любопытничаешь?

Я чувствую, как брови ползут вверх от удивления.

– Квартира твоя? Очуметь.

Она медлит, будто не хочет со мной связываться, но потом говорит:

– Мне ее завещала тетя. Она прожила здесь всего год перед смертью.

Я оглядываюсь. Спрашивать не хочется, но…

– Боже мой, она умерла не в этой комнате, а в своем офисе в Бостоне – у нее был сердечный приступ.

– Черт. Отстой. Соболезную.

– Проехали. Давай сразу определимся с правилами, – Диана скрещивает руки на груди. – То, что ты теперь живешь в «Медоу-Хилл», не значит, что ты будешь всем заправлять.

– Именно это и значит, – я принимаю ту же позу, что и Диана. Забавная девчонка. – Я тут живу.

– Нет, ты живешь там, – она указывает на стену позади себя, подразумевая мою квартиру. – Здесь ты не живешь, – теперь она разводит руками, явно указывая на свою гостиную. – Так что не надо расхаживать тут и предлагать устраивать в моем доме вечеринки.

– Я не предлагал. Просто идею подал.

Она меня не слушает.

– Я не собираюсь устраивать совместно с тобой никакие вечеринки. Тут мое убежище. Не знаю, что тебе рассказала обо мне Джиджи…

– Сказала, что ты заноза в заднице.

Диана ахает.

– Да не могла она.

– Еще сказала, что у тебя большие запросы.

– Такого она тоже сказать не могла.

– Вообще-то вот про запросы она правда сказала.

Диана сощуривается, и я знаю, что после нашего разговора она тут же напишет Джиджи и потребует подтверждения. Жена моего лучшего друга (Иисусе, до сих пор странно произносить такое) предупреждала, что от Дианы мне лучше держаться подальше. Сказала мне оставить ее лучшую подругу в покое, если я не хочу, чтобы мне ежедневно устраивали выволочку. Вот только мне такое не по нутру. Некоторые и правда сторонятся споров. Некоторые перестают спать по ночам от мысли, что кому-то не нравятся, а я точно знаю, что не нравлюсь Диане. А вот я не имею ничего против споров, а неприязнь Дианы почему-то только подзадоривает меня, и хочется приставать к ней все больше и больше. Во мне будто просыпается дошкольник. Думаю, все мужчины время от времени впадают в детсадовский возраст.

– Ты меня слушаешь? – ворчливо спрашивает Диана.

Я поднимаю голову. Ого, нотация еще не закончилась. А я как-то выпал на минутку.

– Конечно. Никаких вечеринок у тебя в квартире.

– И никаких вечеринок в бассейне.

Я вопросительно изгибаю бровь.

– Ты за весь дом сейчас говоришь?

– Нет. Дом сам за себя говорит. Ты что, не читал «Пособие для домовладельцев»?

– Детка, я только пришел.

– Не называй меня деткой.

– Я даже до двери не дошел, а ты уже затащила меня сюда.

– Ладно, тогда прочти документы объединения домовладельцев. Мы очень серьезно к ним относимся, ясно? Все члены объединения собираются дважды в месяц, утром воскресенья.

– Так, я этим заниматься не собираюсь.

– Ничего другого я от тебя и не ожидала. И, честно говоря, не хочу, чтобы ты туда приходил. Так, – она хлопает в ладоши, будто руководит тренировкой чирлидерш. Диана – капитан команды Брайара. – Резюмируем правила. Вечеринки без фанатизма. Если пользуешься снаряжением в спортзале, протирай его после себя. Никакого секса в бассейне.

– Как насчет минетов в бассейне?

– Слушай, мне плевать, кому ты хочешь отсосать, Линдли. Главное – не в бассейне.

Я ухмыляюсь.

– Вообще-то я имел в виду, что делать минет будут мне.

– Ой, правда, что ли? – мило улыбается Диана. – Думаю, самое важное, что тебе стоит запомнить, – что мы с тобой не друзья.

– Значит, любовники? – подмигиваю я.

– Мы не друзья и не любовники. Мы соседи по этажу. Мы тихие, благонравные жители здания «Ред-Берч» в комплексе «Медоу-Хилл». Мы не раздражаем друг друга…

– Знаешь, вообще-то ты раздражаешь меня прямо сейчас.

– …мы не создаем проблем, а в идеале – еще и не разговариваем.

– А сейчас мы разве не разговариваем?

– Это не считается. Данный разговор поспособствует тому, что в будущем мы беседовать не будем. И в завершение: мы не друзья. Никаких проделок. О, и прекрати трахать девчонок из моей команды.

А, так вот в чем все дело. Она все злится, что я в прошлом семестре подцепил несколько ее чирлидерш. Одна из них, Одри, судя по всему, умудрилась проникнуться ко мне какими-то чувствами, из-за чего на тренировке упала с пирамиды и растянула лодыжку. Вот только я-то тут при чем? Я, выходя на лед, все могу задвинуть на задний план, чтобы сосредоточиться на хоккее. Забываю обо всем, что отвлекает, чтобы выдать превосходные результаты в спорте. Если Одри не могла отрешиться от парня, с которым однажды переспала, похоже, проблема в ней, а не во мне.

– Ладно, – нетерпеливо киваю я. – Будут еще какие-то правила Диксон или можно мне уже идти? Пожалуйста. Мебель сама себя не соберет.

– На этом все. Хотя, знаешь, вообще-то есть еще одно важное правило Диксон. Шейны запрещены.

– Где запрещены?

– Везде и повсюду. Но в основном рядом со мной, – она снова улыбается, но веселья в этой улыбке нет. – Ладно, мы закончили, – она указывает на выход. – Можешь идти.

– Так вот как все будет, да?

– Да, я только что буквально сказала тебе, как все будет. С новосельем, Линдли.

Я покорно покидаю ее квартиру и возвращаюсь к себе. У меня в гостиной Уилл с Беккеттом сражаются с моим новым секционным диваном. Уилл разрезает ножом полиэтиленовою пленку, извлекая большие диванные подушки, а Беккетт скорчился на жестком деревянном полу, соображая, как основная секция крепится к выдвижной части. Диван я выбрал темно-серого цвета, потому что его проще чистить. Мне, конечно, вряд ли придется самому этим заниматься – по настоянию мамы раз в две недели ко мне будут приходить из клининговой службы. Она точно так же нанимала работников для таунхауса, где мы раньше жили с ребятами. По ее словам, мои способности в чистке останутся посредственными на веки вечные. Я с ней, конечно, не согласен. Думаю, как минимум посредственно я убраться в состоянии. И вообще у меня большие перспективы в области клининга.

– Простите, парни. Диксон надо было потрепать мне нервы. Так она проявляет свою любовь.

Уилл фыркает.

Беккетт с усмешкой отрывается от дивана.

– Прости, приятель, но эту цыпочку тебе ямочками на щеках не покорить.

В этом он, пожалуй, прав.

– Чувак, ты ей и правда не нравишься, – добавляет Уилл таким тоном, будто пытается мне втолковать простую истину. – Я на прошлой неделе обедал с ней и с Джиджи, так при упоминании твоего имени Диана так закатила глаза, что я уж думал, они у нее на хрен вывалятся.

– Вот спасибо-то. Мне так приятно от ваших слов.

– Ну-ну, твое огромное эго явно пострадало.

Я принимаюсь помогать Уиллу с подушками, а потом мы втроем совместными усилиями перетаскиваем диван в другое место, потому что, по словам Бекка, у окна его ставить нельзя – зимой будет слишком холодно. Диван мы ставим так, чтобы с него открывался вид на открытую стену из красного кирпича – самую дальнюю в гостиной. Сделав пару шагов назад, я изучаю новоявленную планировку и прихожу к выводу, что получилось просто идеально.

– Надо повесить туда телевизор, – говорю я, указывая на кирпичную стену. – У нас же получится ее просверлить?

– Да вполне себе, думаю, – откликается Беккетт, подходя к стене и тщательно ее рассматривая. Он откидывает спутанные светлые пряди и поворачивается к Уиллу: – Ларсен, подай дрель, а?

– Ты посмотри на себя, – насмешничаю я. – Прямо мастер на все руки.

Беккетт подмигивает.

– Ты что, правда удивлен, что у меня хорошо получается работать руками?

И то верно.

Расправившись с диваном и телевизором, мы отправляемся в спальню – собирать кровать. Я купил двуспальную, хотя в комнате поместилась бы и кровать королевских размеров. Уилл распаковывает детали, мы с Беккетом выкладываем в нужном порядке фрагменты конструкции из гладкого темного вишневого дерева. Бекк за работой болтает о своих планах на лето – обо всем, чем собирается заняться, когда вернется домой. Формально его дом в Индианаполисе (вся семья переехала туда, когда Беккетту было десять), но он родился и некоторое время воспитывался в Австралии. И вот в воскресенье он отправляется в Сидней.

– Хреново, что никто из вас не поедет со мной, – ворчит он. – Я понимаю, почему Райдер не может. Но вы-то что, серьезно не сможете выбраться?

Я пожимаю плечами.

– Да уж, извини. Я не могу взять и свалить в Австралию. Лето – мой единственный шанс провести время с семьей.

Это, кстати, правда. Остальное время я сосредоточен на одном только хоккее и еще – в меньшей степени – на учебе. В конце концов, чтобы состоять в команде, нужна приличная успеваемость.

Беккетт кивает.

– Понимаю. Семья – важная штука.

Мне прекрасно известно, насколько близок он со своими родителями и с оставшимися в Австралии кузенами. Он – единственный ребенок в семье, так что кузены ему почти как братья.

– Странно, что ты не поедешь, – замечаю я, поглядывая на Уилла.

Он пожимает плечами.

– Я этим летом работаю. Хочу после выпуска отправиться в поход по Европе месяцев на шесть или на год.

– Здорово. Звучит круто.

Беккетт посмеивается.

– И это говорит парень, который за все богатства мира не пойдет в поход с рюкзаком.

– Неправда. Я бы с удовольствием пошел.

– Да ладно, – с сомнением цедит Бекк.

– Правда-правда. Днем я бы надевал рюкзак и отправлялся изучать всякие крутые места в городе, а потом возвращался в пятизвездочный отель.

– Буржуй.

Я ухмыляюсь в ответ. Честно говоря, я не против походных тягот и не прочь даже пожить в палатке. А перспектива отправиться с рюкзаком в путешествие по Европе звучит шикарно. Вот только зачем путешествовать скромно, если можно ни в чем себя не ограничивать?

– Ты себе нашел работу с ландшафтным дизайном, наверное? – спрашиваю я Уилла.

– Я буду работать в бассейне.

Я глазею на него, открыв рот от удивления.

– Ты будешь чистить бассейны?

Уилл кивает, а Беккетт глубоко вздыхает.

Забавная реакция. Я поворачиваюсь к нему.

– Тебе есть что добавить?

– Просто… Не раскатывай губу. А то узнаешь, что твой приятель – чистильщик бассейнов, придумаешь себе целую историю с его участием, а потом – бац! – он разобьет твои розовые очки, и все твои мечты развеются, как пух на ветру.

– Сколько дивных метафор, а всего-то надо было сказать «не трахайся с клиентами», – закатывает глаза Уилл, после чего поспешно добавляет, уже в мою сторону: – Я не трахаюсь с клиентами.

– И почему же нет, черт возьми? – Я так и представляю, как аппетитные зрелые красотки в крошечных бикини, покачивая бедрами, подходят к Уиллу, предлагая выпить стаканчик лимонада, а потом «ой, у меня случайно слетел купальник. Не хотите ли перепихнуться?».

– Во-первых, потому что меня уволят, – сухо замечает он.

– Справедливо. Но что это за жизнь, если даже увольнением не рискуешь?

– Сказал богатенький мальчик.

– Твой отец разве не конгрессмен? Ты, по-моему, богаче меня. А потому последний человек, которому нужно чистить бассейны летом.

– Не-а. Я не хочу оказаться должником собственного отца. И дорогу себе я проложу сам.

Похвально, конечно. Вот только я не собираюсь жаловаться, что родители до сих пор все мне оплачивают. Мне двадцать один год, и работы у меня, слава богу, нет. Это последнее студенческое лето, нас ждет выпускной курс, так что я собираюсь насладиться каждой секундой свободы. Вообще я планирую как следует набрать силу и создать благоприятные условия для грядущего хоккейного сезона. Каждый день буду ходить в спортзал. Попробую добавить в кардиотренировки плавание. А еще я вступил в гольф-клуб неподалеку, так что как минимум несколько раз в неделю буду оказываться в окружении зелени.

Да начнется лето Шейна!

После того как кровать собрана, а в квартире произведена уборка, Бекк с Уиллом спрашивают, не хочу ли я поужинать с ними в городе, но я отказываюсь. Надо распаковать вещи и вообще организовать свой быт на новом месте.

В благодарность за помощь я угощаю их пивом и устраиваю вечеринку вечером в субботу, о чем мне и напоминает Беккетт на пороге квартиры.

– Не забудь о моей прощальной вечеринке, – тянет он.

– Да, конечно, о прощальной вечеринке, которую ты сам себе устраиваешь.

– И что?

– И то, что это глупо. Но я с нетерпением жду шанса испытать бассейн, так что, полагаю, сборище в честь того, что мой тупица-друг уезжает в отпуск, подойдет. Нормальная причина.

Он усмехается.

– А что твоя новая соседка сказала насчет вечеринки?

– Диксон? О, она в восторге. Ждет не дождется.

– Осторожнее, – предупреждает Уилл. – Диана умеет злиться. Она не против и гадость сделать, если что.

– И меня это должно остановить? – ухмыляюсь я. – Чем гаже, тем лучше.

После ухода друзей я отправляюсь на кухню – мама оставила на столе документы, и надо бы их изучить. Родители заезжали вчера – говорят, ради последних приготовлений перед моим переездом. Иными словами, мама набила холодильник продуктами и удостоверилась, что все бумаги лежат в одном месте, а папа расплатился с подрядчиком.

Я усаживаюсь на высокий стул, обитый черной кожей, и со вздохом начинаю разбирать огромную стопку бумаг. Сплошная скукота в них, как я и предполагал.

Я пролистываю документы, пока один из них не привлекает мое внимание. Передо мной иллюстрированная карта всей недвижимости в «Медоу-Хилл», и я, облокотившись на стол, начинаю изучать ее. Почему все здания названы в честь деревьев? Я живу в «Ред-Берч»[4]. По соседству с нами – «Силвер-Пайн», «Уайт-Эш», «Уипинг-Уиллоу», «Шугар-Мейпл»[5]. Главное здание называется «Сикомор», и как раз там находятся наши почтовые ящики. Кроме того, там постоянно присутствует охрана. Хорошо.

Отложив карту, я пытаюсь сосредоточиться на следующей странице, но разбирать текст ужасно утомительно. Как и сказала Диана, собрание домовладельцев устраивается раз в две недели, и меня приглашают поучаствовать. Вопрос только, зачем дважды в месяц. Зачем домовладельцам так часто собираться? Да еще и по воскресеньям? Я скорее умру, чем пойду на какое-то занудное собрание, где мамаши-наседки и их изголодавшиеся по сексу мужья будут спорить о правилах пользования бассейном и о том, во сколько включать газонокосилку. Никогда не буду заниматься таким занудством.

Официальное постановление, регулирующее уровень шума, – вообще какая-то бессмыслица. Тут сказано, что по будням нельзя шуметь после девяти вечера. Исключение составляет пятница – можно шуметь до одиннадцати. По выходным – никакого шума после полуночи, а в воскресенье шуметь можно вообще только до десяти вечера. Так что вечер пятницы выходным не считается, как и вечер воскресенья, а повеселиться можно только в субботу. Ладненько.

Продравшись примерно через половину бумаг, я сдаюсь. Остальное дочитаю потом. Мой мозг к такой скукотище не приспособлен.

Я направляюсь в новую спальню. Когда пришла пора съезжать из дома, который мы арендовали с ребятами, я подошел к сбору вещей предельно утилитарно. К ужасу моей мамы, большую часть одежды и постельного белья я засунул в большие пакеты для мусора. Не слишком красиво, зато эффективно. Теперь, пошарив по мешкам с бельем, я достаю комплект простыней и наволочек. В другом мешке находится одеяло и покрывало. Заправив кровать, я усаживаюсь в изножье, достаю из кармана телефон и набираю мамин номер.

– Привет! – радостно восклицает она в трубку. – Все сделал?

– Да, парни только ушли. Диван, телевизор и кровать на месте.

– Хорошо. Как тебе вообще квартира? Все нравится? Тебе понравилось, как покрасили кухню? А фартук за мойкой тебе как? Я подумала, что белый кафель смотрится более элегантно.

– Все просто отлично, – заверяю я. – Серьезно. Спасибо еще раз за все, что вы сделали. Я бы и сам не сумел оформить все лучше.

Мама выбирала все – в буквальном смысле. Образцы красок, картины для стен. Даже всякую мелочь, до которой я сам бы, наверное, и не додумался, – сушилки для посуды и вешалки для пальто.

– Ну что ты! Что угодно для моего ребенка. Ты уже… Мэри-Энн! Нет! Отдай соду! – На мгновение ее голос становится приглушенным, видимо, ругается на мою сестренку. Потом мама возвращается, и я снова слышу ее как следует. – Прости. Твоя сестра меня с ума сводит. Пытается сделать из бутылки усовершенствованную ракету.

– Что-что, прости?

– На прошлой неделе в лагере они изучали, как сделать мини-ракету из бутылки, а теперь она нашла способ усовершенствовать эту ракету, сделать более мощной. – Мама ругается себе под нос. – Отправили дочку в лагерь с космической тематикой, и посмотри, что получили!

– Мне казалось, вы ее в геологический лагерь отправили, нет?

– Нет, туда она поедет в августе.

Только моя младшая сестра за лето успевает съездить не в один, а в два научных лагеря. К счастью, ботаном она при этом не стала – авторитетно заявляю, что такой крутой десятилетки, как она, я в жизни не встречал. Мэри-Энн чудесная. Как и мои родители, раз на то пошло. У нас всегда были очень близкие отношения.

– Так, ладно. Что же еще я хотела у тебя спросить? – задумчиво произносит мама. – А, точно. В «Ред-Берч» еще три квартиры. Как соседи? Уже познакомился с кем-нибудь?

– Только с одной. Она была в коридоре возле своей квартиры – совершенно голая. В таком виде мы ее и застали.

– Что? Ты шутишь, что ли? – ахает мама.

– Не-а. Она гналась за кошкой и уронила полотенце. Такого шикарного происшествия я еще не видел.

– Не будь пошляком, Шейн.

Я мысленно посмеиваюсь.

– Прости. Ладно, не волнуйся. Она меня ненавидит до глубины души, так что все отлично.

– Что? Ничего хорошего в этом нет. Почему ты ей не нравишься?

– О, мы знакомы по Брайару, у нас общие друзья. Нормально все. Я даже не считаю ее настоящей соседкой. Уверен, остальные замечательные и не такие беспардонные.

Мы еще некоторое время болтаем, я рассказываю, что планирую вернуться домой, в Вермонт, на пару дней в конце недели. После разговора с мамой я гадаю, кого еще можно застать в городе на этой неделе. Может, кто-то из друзей по старшей школе приедет погостить на лето, и…

«Так вот чем мы теперь занимаемся? – насмешливо вопрошает какая-то часть меня. – Врем самому себе?»

Черт возьми. Ладно. Я гадаю, приедет ли Линси. И знаю, что гадать не стоит. И вообще думать об этом. Мы расстались чуть больше года назад, и нельзя так долго думать об одном человеке – это, блин, слишком долго.

К счастью, я не успеваю погрузиться в размышления о том, насколько жалким человеком надо быть, чтобы до сих пор тосковать по бывшей девушке, – у меня звонит телефон. Входящее сообщение.

Кристал: Переезд состоялся?

Мы столкнулись в городе сегодня с утра. Мы с парнями зашли в «Старбакс» за кофе, перед тем как идти ко мне. Кристал хорошенькая. Темные блестящие волосы. Отличная улыбка, а грудь еще лучше. Мы обменялись номерами, пока стояли в очереди, немало повеселив Беккетта и Уилла.

Мне как раз надо отвлечься, и чем скорее, тем лучше, так что я быстренько отправляю Кристал ответ. Последнее, чего мне хочется, – провести вечер в навязчивых размышлениях о бывшей. Я выше этого. И мне хочется секса.

Я: Встретимся вечерком?

Кристал: Да, я бы потусовалась. Тренировки завтра не будет.

Что ж, похоже, стоит упомянуть, что Кристал – чирлидерша в «Брайаре». Ага. Очередная девица из команды Дианы.

Смотрите-ка, я уже нарушаю все правила Диксон.

Я: Напишу тебе адрес.

Глава третья Диана

Кто тебя учил, как надо жить?

– О господи, я сейчас описаюсь. В сторону, в сторону, Диана! Дай пройти!

Джиджи Грэхем врывается ко мне в квартиру и с такой силой отталкивает меня, что я чуть не влетаю в шкаф, стоящий в прихожей. Мы планировали поужинать вместе, но она, вместо того чтобы дожидаться меня на парковке у здания «Сикомор», как мы договаривались, воспользовалась запасным ключом, вошла в лобби и явилась ко мне на порог. Запаниковала, что описается.

Звонко шлепая сандалиями по деревянному полу, она как сумасшедшая несется в уборную – так поспешно, что даже дверь за собой не закрывает, и через несколько секунд я слышу характерный звук струи.

– Где твои манеры? – кричу я.

– Покинули меня после третьего ледяного кофе. Я совершила ошибку и выпила еще один, как раз перед тем, как выехала из Бостона на встречу с тобой.

– Ледяной кофе, значит? Ты уверена, что не… ну, знаешь…

– Что?

– Что ты не беременна, Джиджи.

Ответом мне служит громкий сдавленный звук.

– Что? Нет! То, что я вышла замуж, еще не означает, что я уже готова к детям. Просто выпила слишком много в машине и не хотела останавливаться по дороге. Поверь мне, если бы я забеременела, тебе бы я сказала первой.

Она смывает за собой – я слышу шум воды, слышу, как она включает кран и моет руки, а потом Джиджи наконец возвращается в кухню. Вид у нее куда менее напряженный, чем прежде.

Она замирает у журнального столика, устремив взгляд на пол.

– Ты что, кошку завела?

Из-за хаоса с переездом Шейна в соседнюю квартиру я совсем забыла про Люси. Она спряталась под столом, тревожно помахивая хвостом. Я уже написала Прии, что занесу ее, когда поеду ужинать.

Люси, заметив, что я смотрю на нее, жалобно мяукает.

– Ой, так теперь ты недовольна мной? Серьезно, что ли? Я попадаюсь голой своему соседу-кобелю, потому что ты решила меня бортануть, а теперь я тут плохая? – Поворачиваюсь к Джиджи, спохватившись, что она до сих пор ждет ответа: – Это кошка моей соседки, и она – настоящий демон. Когда пойдем на улицу, надо будет закинуть ее в квартиру на первом этаже.

– Погоди-ка, ты сейчас про Шейна говорила? – Джиджи заходится смехом. – Шейн видел тебя голой?

– Люси метнулась, я упала и уронила полотенце, а Шейн как раз поднимался по лестнице, – ворчу я. – Ненавижу давать Линдли преимущество. Он видел меня голой, а это не просто преимущество, это оружие! – В отчаянии я воздеваю глаза к небу. – За что мне все это?

– Почему ты обращаешься к потолку?

– Я обращаюсь не к потолку, а ко вселенной.

– С чего ты взяла, что вселенная там, наверху? Она же вокруг нас.

– Ладно, тогда я обращаюсь к богам. Ко всем пятидесяти.

– Ты охренеть какая странная, – Джиджи наконец отходит от стола. – Ну что, идем?

Она шлепает по кухонной плитке – довольно тихо (как по мне, когда уронишь ручку, шума больше), но мой сосед Найл явно считает иначе – как будто звук наших шагов для него сродни водопаду из сковородок и кастрюль по потолку.

– Потише! – раздается снизу его приглушенный голос.

– Повторюсь: за что мне все это? – Я нарочно топаю погромче. – Если тебя не устраивает звук шагов, Найл, мои завтрашние танцы тебе точно не понравятся! – кричу я.

– Я так понимаю, Кэндзи зайдет? – со смехом уточняет Джиджи.

– Ага.

Мы с Кэндзи вместе учимся, но главное – он мой партнер по танцам. Вот уже третий год мы выступаем на чемпионатах по бальным танцам для начинающих, и в этом году нас ждет особая конкуренция – нам предстоит выступать на крупнейшем любительском танцевальном конкурсе в стране, который ежегодно проводится в Бостоне.

Да-да, я говорю о Национальном любительском чемпионате по бальным танцам для продвинутого уровня, о том самом Национальном чемпионате!

Раньше про продвинутый уровень в названии ничего не говорилось, так что многие начинающие танцоры считали это мероприятие простым развлечением. Боже упаси! Теперь мы любители ПРОДВИНУТОГО УРОВНЯ, спасибо большое. А значит, никакие люди с улицы не могут заплатить вступительный взнос и соревноваться с остальными на паркете. Контролеров на соревновании не одурачишь. На самом деле туда даже не пробиться без предварительного подтверждения квалификации. Все потенциальные участники присылают двухминутные видео с исполнением утвержденных по программе танцев. Жюри из трех человек просматривает все записи и определяет, кого допускать к соревнованию.

Стало быть, я тренируюсь к конкурсу, куда меня в итоге могут и не допустить. В прошлом году, правда, мы с Кэндзи прошли квалификацию, и я очень надеюсь, что нам это удастся снова.

– В твоей жизни всегда столько всегда происходит, – зачарованно вздыхает Джиджи. – И чирлидерство, и танцы…

– Всего два пункта.

– Ладно, но ты всегда полностью отдаешься этим занятиям. График чирлидеров и без того суматошный, а у тебя еще и бальные танцы, но ты каким-то образом умудряешься поровну распределять внимание между ними. Если бы мне пришлось концентрироваться на чем-то, кроме хоккея, и вкладывать в это занятие столько же сил, я бы уже в зомби превратилась, – она качает головой, и тут я вижу, что в голову ей пришла еще одна мысль. – И у тебя две работы! Какого дьявола. Ты что, сверхчеловек?

Я пожимаю плечами.

– Жизнь слишком коротка, надо заниматься всем, чем хочется.

– А еще жизнь выматывает, – фыркает она. – Разумеется, всех, кроме тебя.

Энергии во мне и правда пугающе много. Тут Джиджи права.

Схватив сумочку с клетчатого кресла, примостившегося рядом с диваном, я набрасываю ремешок на плечо, потом опускаюсь на колени перед журнальным столиком.

– Иди сюда, демон. Пора домой.

Люси пятится, но я подхватываю ее, несмотря на протестующее мяуканье.

– Нет, – твердо заявляю я. – С меня твоих капризов хватит.

Я умудряюсь запереть дверь, крепко удерживая полосатое несчастье в руках, а потом мы с Джиджи спускаемся по лестнице на первый этаж. Люси раздраженно воет, когда я передаю ее Прии.

– Спасибо, что позволила ей побыть у тебя, – облегченно вздыхает Прия. В ее темных глазах отражается искренняя благодарность. – Я бы забежала и забрала ее, но не могла оставить клиента одного у себя в квартире.

– Да без проблем. Правда, она так громко мяукала на лестнице, пока бродила по зданию, что Найл, наверное, взбесился.

Из-за закрытой двери в квартиру 1Б тут же доносится приглушенный голос человека с самым острым слухом на планете.

– Невыносимо просто! – сдавленно жалуется он.

– Да смирись ты уже, Найл! – кричит в ответ Прия.

Моя лучшая подруга, глядя на все это, качает головой. Мы выходим из крошечного лобби на широкую дорогу, расстилающуюся перед «Ред-Берч», и я поворачиваюсь к Джиджи.

– Что такое?

– Знаешь, может, твоя мама права насчет этой квартиры. Тут даже по кухне нельзя пройти – кто-нибудь непременно закричит на тебя. Просто нелепо.

Когда все перипетии с недвижимостью тети Дженнифер завершились, мама хотела, чтобы я продала квартиру и оставила себе деньги, как сделал мой брат (ему досталась тетушкина квартира в Бостоне). Вот только мы с Томасом совершенно разные. Что бы ни думали люди, познакомившись со мной, я домоседка. Конечно, мне нравится время от времени сходить куда-нибудь поразвлечься, но при этом я могу совершенно спокойно посидеть дома и зачастую именно так и поступаю.

Томас живет на чемоданах. Он мечтает работать на какую-нибудь международную организацию вроде «Врачей без границ» после медицинского. Этой весной он окончил старшую школу и теперь решил посвятить год изучению мира, поработать волонтером в нескольких благотворительных организациях. С денег, полученных от продажи квартиры тетушки Дженнифер, он не только путешествия оплатит, но и колледж, и дополнительные занятия в медицинском.

Я получила полную стипендию, когда поступила в «Брайар», а значит, за учебу мне платить не надо, да и исследование мира меня не слишком интересует. Так что на самом деле наличные мне не особо нужны. Разве что заплатить мастеру, чтобы душ починил. Впрочем, маме я об этом не скажу ни слова, не дождется. Пусть считает, что ситуация у меня дома исключительно благостная.

Мама никогда не ожидала от меня многого, я привыкла. Это, конечно, раздражает, но мамино мнение обо мне уже не изменить. И, честно говоря, я не держу на нее зла. Мы просто не слишком близки. Мои родители развелись, когда мне было двенадцать, и я решила остаться с папой, потому что он не такой строгий. У мамы вечно был список правил, которые непременно надо соблюдать. После того как мы стали жить отдельно, в наших отношениях появилась преграда, и избавиться от нее уже не удалось. Между нами словно возникло расстояние, которое так и не удалось сократить.

Не помогает делу и то, что мама считает меня идиоткой. Серьезно. По мнению мамы, все, у кого IQ ниже ста пятидесяти, не достойны ее внимания.

Ужинать мы с Джиджи отправляемся в бургерную в Гастингсе. Ждем заказ, болтаем о планах на лето.

– Ты точно не сможешь приехать на Тахо? – спрашивает она с нескрываемым разочарованием.

В августе семья Джиджи каждый год уезжает на озеро Тахо, но в этом году они пробудут там всего две недели, потому что в конце месяца у Джиджи свадьба. Совершенно излишняя, кстати, потому что в апреле они с Райдером уже тайком поженились в Вегасе. Однако ее родители – в основном отец, конечно, – уговорили Джиджи провести полноценную церемонию. Сыграли на чувстве вины, и она не смогла отказать.

– Я правда не смогу, – с сожалением откликаюсь я. – Надо работать.

В Гастингсе практически невозможно найти работу, особенно во время учебного года. Все, кому хочется устроиться в надежном месте, вынуждены мотаться в Бостон, а дорога туда занимает час. Для тех, у кого нет машины (как у меня), – еще больше. Когда мне удалось устроиться официанткой в городскую закусочную, я даже не раздумывала. Это необходимая жертва – летом я работаю в заведении «У Деллы» и планирую сохранить за собой место на осень. Кроме того, в июле и в августе я подрабатываю тренером в молодежном лагере для чирлидеров, так что прохлаждаться на берегу Тахо мне в любом случае некогда.

– У меня будет несколько свободных выходных и множество свободных вечеров на неделе, – говорю я Джиджи. – Так что я точно смогу приехать в Бостон повидаться с тобой и даже помогу со свадьбой. Приеду на примерки платья и все такое.

– О, не волнуйся. Всем заправляет моя тетя Саммер, – вздыхает она. – Так что ожидай как минимум по два письма в день на электронную почту.

Она и половины не знает. Бомбардировка письмами уже началась. Я планирую девичник Джиджи вместе со второй почетной подружкой невесты, Мией, бывшей соседкой Джиджи по комнате. И тетя Саммер уже ринулась в бой. Она настаивает, чтобы мы посвящали ее во все планы, даже если они не связаны непосредственно со свадебным торжеством. Эта женщина – вечный источник хаоса, настоящее торнадо, разве что в дизайнерских шмотках.

– Поверить не могу, что у меня не будет пары на твоей свадьбе, – вздыхаю я, спохватившись.

– Можешь пойти с Шейном.

Я так громко смеюсь, что на нас оборачивается парочка за соседним столом.

– Ясно. Никакого Шейна. – Джиджи, судя по всему, становится неловко. – Я бы предложила пригласить Перси, раз уж ты намерена сохранить с ним дружеские отношения, но, честно говоря, предпочту, если его не будет. И если ты откажешься от этой затеи с дружбой.

– Не волнуйся на этот счет. Я просто хотела быть вежливой, когда так сказала. – После недолгого колебания я добавляю: – А теперь жалею. Он мне уже написал, предложил встретиться.

– Надеюсь, ты сказала «нет».

– Я не ответила.

– Хорошо. И не отвечай.

Я невольно улыбаюсь.

– Он тебе и правда не нравился, да?

– Нет. Он тот еще козел, – признается она, и ведь не впервые.

Я встречалась с Перси шесть месяцев, и за это время мы с Джиджи неоднократно обсуждали, что она думает о моем теперь уже бывшем парне. Ее больше всего тревожила разница в возрасте, хотя, честно говоря, меня как раз это и подкупило, именно поэтому я так долго держалась за эти отношения, хотя уже после пары месяцев стало ясно, что мы несовместимы.

Перси двадцать шесть, и, хотя пять лет – в целом не такая большая разница, она здорово чувствуется, когда тебе чуть-чуть за двадцать. Многие знакомые мне парни, которым сейчас двадцать или двадцать один, кажутся совсем мальчишками по сравнению с теми, кому двадцать пять или двадцать шесть.

В Перси меня привлекла именно его зрелость. Не буду отрицать: встречаться с парнем постарше было волнительно. Он был уверен в себе, твердо придерживался своего мнения, своих целей. Он был милым и внимательным. Относился ко мне как к равноправному партнеру, а не как к расфуфыренной секс-игрушке, как многие парни, с которыми я имела неудовольствие встречаться. Он был настоящим джентльменом.

До поры до времени.

Потом я узнала его получше и сообразила, что он не такой уж уверенный. Перси оказался тонкокожим. Свое мнение у него определенно имеется, но он преподносит его в снисходительной манере. Кроме того, этот милый и внимательный мужчина имел привычку дуться, когда что-то шло не так, как он хотел.

– Помню, мы один раз собрались все вместе, и он так собственнически вел себя, – напоминает Джиджи и тут же морщится. – Ой, а еще он сказал, что любит тебя, во время секса. До чего неловко.

Не поспоришь. Перси бывал… напористым в выражении своих чувств. Впервые слово на букву «л» произвело эффект разорвавшейся бомбы – он умудрился произнести его, когда кончал. Я ничего не сказала в ответ, но глаза у него недовольно сверкнули, и я поняла, что вот это ему совершенно не понравилось. Я тогда в шутку добавила, что все эти «я люблю тебя», сказанные во время секса, нельзя принимать всерьез из-за эндорфинов. Так что несколько недель спустя он пригласил меня на ужин, настоял, чтобы мы ели десерт одной вилкой и повторил признание по-настоящему.

А я опять ничего не ответила.

Мне нужно время, чтобы привыкнуть к человеку. Только одному парню я сказала, что люблю его, и произошло это через шесть месяцев отношений. А вот когда мы с Перси подошли к этой отметке и я поняла, что не чувствую ничего глубже обычной симпатии («ну, он мне вроде нравится…»), стало понятно, что мы друг другу не пара.

А еще он однажды швырнул в стену бокал.

Такие дела.

Джиджи я об этом не рассказывала. Не хотела, чтобы она еще больше невзлюбила моего парня. Как-то раз Перси долго спорил по телефону со старшим братом, а потом кинул бокал вина в стену своей гостиной. Я сидела на диване в этой самой гостиной – совершенно пораженная – и наблюдала, как сверкнули осколки стекла, как красные, будто кровь, капли вина впитались в ковер.

Врать не буду – это здорово меня отвратило от него. Знаю, некоторым нужно как-то выпускать свою злость. Я слышала, есть специальные «комнаты ярости»: люди платят деньги, приходят туда, чтобы расколотить бейсбольной битой старенький телевизор и несколько ваз. У меня самой характер не сахар, но я ни разу ничего не сломала и не разбила от злости. Было ужасно неприятно, когда Перси полностью лишился хладнокровия из-за какой-то глупости – потому что его брат решил не приезжать на День благодарения. Три дня спустя я с ним порвала.

Должно быть, у моего бывшего горят уши, потому что именно в этот момент он пишет мне снова. Ого, целых два сообщения подряд.

Знаю, надо ответить, но я не знаю, как вести себя с ним. Всякий раз, когда я хоть чуть-чуть ему уступаю, он пытается снова завоевать меня.

– Блин, он явно очень хочет зайти сегодня вечером, – говорю я, поглядывая на телефон.

– Пусть идет на хрен.

Я, усмехаясь, доедаю бургер. После ужина мы медленно бредем по Мейн-стрит, заглядываем в магазины – поглазеть на всякие мелочи ручной работы и на эксклюзивную одежду, а потом Джиджи отвозит меня домой. Ей сегодня еще возвращаться в Бостон – она пока живет с родителями, а в сентябре они с Райдером переедут на новое место жительства.

– Жаль, что ты этим летом не в общежитии. Тогда тебе бы не пришлось тратить больше часа, чтобы со мной повидаться, – дуюсь я.

– Честно говоря, в следующие пару месяцев меня вообще почти не будет в этих краях. Надо планировать всякую ерунду к свадьбе. На следующей неделе у нас Аризона, так что Райдер ужасно нервничает. Потом Тахо с семьей, Италия с мужем и собственно свадьба.

Я присвистываю.

– Ничего себе. У нас тут кругосветный путешественник, оказывается. И прекрати делать все задом наперед, а? Тайная свадьба, медовый месяц в Италии, а только потом настоящая свадьба? Кто тебя учил, как надо жить?

Она фыркает.

Я ничего не говорю о поездке в Аризону, потому что тема деликатная. Они поедут на слушание о досрочном освобождении отца Райдера. Трагичная история, честно говоря. Когда Райдер был совсем маленьким, его отец убил его мать. Отсидел всего пятнадцать лет и подал прошение об условно-досрочном, хотя сторона обвинения считает, что ему не выпутаться. Тем не менее для новоявленного мужа Джиджи все происходящее – большой стресс. Оно и понятно.

Джиджи сбрасывает скорость у огромного белого знака с надписью «МЕДОУ-ХИЛЛ», а потом заезжает на парковку у здания «Сикомор».

– Увидимся на выходных?

Мы с ней планировали снова поужинать.

– Непременно. И если сможешь раньше сбежать от родных, дай мне знать. Приходи, поплаваем. Возможно, тебе придется посмотреть нашу репетицию – смотря какой день будет, но мы с Кэндзи занимаемся где-то по часу.

– Я дам знать, если что. Люблю тебя.

– И я тебя.

Я обнимаю ее одной рукой и выскальзываю из машины, закинув на плечо сумочку. Джиджи уезжает, а на ее место тут же встает другой автомобиль. Я от природы любопытна (и порой суюсь не в свое дело, да), так что я оглядываюсь, чтобы посмотреть, кто же приехал. Задняя дверь открывается, и я вижу до боли знакомое лицо.

Я подозрительно щурюсь. Это Кристал Холлер, одна из моих чирлидерш.

Да ладно.

Гребаный наглец. Зачем?! Мы же только что об этом говорили.

– Привет, Диана. – Кристал, неловко улыбаясь, подходит ближе.

Мы не особо близки. Будучи капитаном команды, я стараюсь пообщаться со всеми, кто в ней состоит, найти с ними общий язык, но не могу же я стать лучшим другом нескольким десяткам людей с самыми разными характерами. Мы с Кристал никогда не ладили. Она, честно говоря, довольно заносчивая. Этим летом мы обе подрабатываем в лагере для чирлидеров, и она неоднократно будто вскользь упоминала, что на самом деле деньги ей не нужны, но приятно получить «на карманные расходы».

А вот для меня эта сумма – совсем не на «карманные расходы». Я с нее ипотеку плачу.

Мы подходим к главному входу в «Сикомор» и останавливаемся у дверей.

– Я и забыла, что ты здесь живешь, – говорит Кристал. – Я приехала увидеться с…

– Да, знаю. С Линдли.

Это несколько выбивает ее из колеи.

– Как ты узнала?

– Он мой сосед. Я все гадала, когда же начнется бесконечный парад девиц. Это был просто вопрос времени.

Она в ответ хмурится.

– Прости, – добавляю я на всякий случай. – Я не это хотела сказать. – Помедлив, я исправляюсь: – А вообще-то как раз это я и хотела сказать. Ты знаешь, что он бабник, да?

Она закатывает глаза.

– Да, Ди. Я прекрасно знаю, что он бабник.

Я несколько расслабляюсь. Раз она сокращает мое имя, значит, не так уж сильно сердится насчет моей фразы про парад девиц.

– Что ж, хорошо. Только, знаешь, умерь ожидания. Одри из-за этого парня лодыжку растянула.

– Это несправедливо. Это же не он ей растяжение обеспечил.

– Нет, – неохотно признаю я. – Сам он ей ногу, может, и не растянул, но она упала, потому что отвлеклась. Все гадала, позвонит он ей или нет. Спойлер – он не позвонил, – я сжимаю губы. – Хотя нет, он позвонил и сказал, что больше ей звонить не будет, – я одариваю Кристал строгим взглядом. – Это очень опасный человек.

Кажется, это ее позабавило.

– Все нормально. Не волнуйся за меня. Я большая девочка.

– Я тебя предупреждала. – Я прикладываю ключ для домофона и открываю дверь. Кристал плетется вслед за мной по ярко освещенному лобби.

– Добрый вечер, Диана.

Ричард, охранник, работающий в ночную смену, встречает меня неизменной улыбкой. Ему за пятьдесят, а у его бледной кожи вечно красноватый оттенок, потому что он постоянно обгорает на солнце.

– Привет, Ричард. – Я подхожу к стойке. – Это Кристал. Она пришла к Шейну Линдли. «Ред-Берч», квартира 2Б.

Он кивает и отмечает ее приход в журнале.

– Пойдем, – зову я. – Нам сюда.

Мы проходим через двойные двери в конце помещения и выходим на петляющую мощеную тропу. «Ред-Берч» – третье здание от «Сикомор». Мы проходим «Черри-Блоссом» и «Силвер-Пайн», и я открываю перед Кристал дверь в наше маленькое лобби.

– Пришли, – говорю я, направляясь к лестнице.

– Ого, а ты не шутила. Вы правда соседи.

– О да.

– Ты, я смотрю, прямо в восторге.

– Не люблю хоккеистов, – бормочу я.

Ну, может, это не совсем правда. Моя лучшая подруга – хоккеистка.

И ее муж тоже, а он мне нравится.

И Беккетт.

И Уилл.

Хм. Стало быть, мне просто не нравится Шейн. Что ж, каждый день новости.

Мы поднимаемся на самый верх. Я подхожу к своей двери с маленькой серебристой табличкой «2А». Кристал я указываю на 2Б.

– Тебе туда.

– Спасибо.

Я вхожу в квартиру и закрываю за собой дверь. Из коридора доносятся голоса и раскатистый смех Шейна. Потом дверь закрывается с тихим щелчком.

В кухне я отправляю Джиджи сообщение.

Я: Какой у Шейна номер? Мне очень надо.

Я завариваю себе травяной чай и болтаю со Скипом, нарезающим круги по аквариуму. Остаток вечера я планирую отдыхать и смотреть по «Ти-Эр-Эн» реалити-шоу, которым я просто одержима. Сегодня специальный выпуск, встреча с участниками, и я с нетерпением жду, кто же в этом сезоне будет жить на знаменитой фазенде.

Я поудобнее устраиваюсь на диване, когда звякает телефон.

Это снова Перси.

Перси: Я спрашиваю просто потому, что было бы здорово повидаться, поговорить о жизни. Я пойму, если ты не захочешь, но мы решили остаться друзьями, так что…

В конце он добавил пожимающий плечами смайлик.

Я подавляю вздох. Я и правда сказала ему, что мы могли бы остаться друзьями, но я ведь просто хотела смягчить удар. А теперь, если я возьму свои слова обратно, покажу себя настоящей стервой.

Я: Привет. Прости, что не ответила раньше. Была с Джиджи. Если хочешь посмотреть со мной реалити-шоу, можешь ненадолго зайти сегодня, но, предупреждаю, я собираюсь лечь пораньше. У меня завтра утренняя смена – завтрак.

Перси: Я на часик максимум. Скоро буду.

Я практически чувствую восторг, исходящий от каждого его слова. И вижу, с каким энтузиазмом он улыбается, когда меньше чем через двадцать минут открываю ему дверь.

– Как твои дела? – спрашиваю я, когда он входит.

– Хорошо. Я только что из «Мэлоуна» – встречался с риелтором.

– В половину девятого вечера?

– Ага, он встретился со мной после работы. Я же говорил, что мои домовладельцы продают дом? Так вот, агент по недвижимости пытается помочь мне найти другое место, но пока ничего нет. Мне конец.

Перси арендовал таунхаус в городе, но в Гастингсе помимо проблемы с работой имеется еще и проблема с жильем. Хотя «Брайар» всего в десяти минутах езды на машине, официально Гастингс – не университетский городок, а значит, не годится для проживания нескольких тысяч студентов. Городской совет Гастингса только в последние пару лет согласился разрешить строительство зданий больше трех этажей.

– О господи, тебе что, придется жить в общежитии для аспирантов? – сочувственно спрашиваю я.

Перси вздыхает и ерошит волосы. Волосы у него шикарные. Грива густых каштановых прядей, вечно немного спутанных, даже когда на улице нет ветра. Еще у него точеные скулы и бледная кожа – сочетание, придающее ему сходство с викторианским принцем. Он всегда казался мне старше своих лет, не только из-за разницы в возрасте. Я бы даже поверила, если бы мне сказали, что на самом деле он – бессмертное создание, которому уже несколько веков.

Перси со стоном скидывает лоферы и проходит за мной в гостиную.

– Я не могу жить в общежитии. Там есть неплохие комнаты на одного, но остались только те, что с общей ванной. Иисусе. Это же сплошной рассадник бактерий. Мне нужна собственная ванная, ты же знаешь.

– Я тебя не виню. Сама такая же.

Я предлагаю ему выпить чаю, и, пока чайник закипает, мы болтаем о его ситуации с жильем. Только когда мы усаживаемся на разных концах дивана, он спрашивает, как дела у меня.

– А как ты поживаешь? – Выходит у него неловко.

– Хорошо. Лето, похоже, будет занятое. – Я двумя руками сжимаю кружку. – Удержаться на двух работах будет непросто. Я работаю почти каждый день.

– Мне нравится твой подход к работе. Ты напоминаешь мне меня. Я, когда учился, работал на трех работах.

– Да, помню, ты говорил.

Мы потягиваем чай. Перси наблюдает за мной поверх кружки, и я знаю, что он хочет спросить что-то еще. Вероятно, не встречаюсь ли я с кем-нибудь. К счастью, этот порыв ему удается подавить.

– Ну что, готов? – Свободной рукой я хватаю с журнального столика пульт. – На следующей неделе начинается новый сезон «Интрижки или судьбы».

Он морщится.

– Поверить не могу, что ты заставила меня посмотреть целый сезон этой ерунды.

– Три выпуска, Персиваль. Ты посмотрел всего три.

– Это на три больше, чем надо. – Зеленые, как мох, глаза весело сверкают.

Ладно, может, все не так плохо. Может, у нас получится остаться друзьями.

Я включаю «Ти-Эр-Эн» и сворачиваюсь у подлокотника дивана. В руках у меня кружка с чаем, на экране – титры спецвыпуска шоу «Интрижка или судьба». Следующие тридцать минут мы с Перси смотрим шоу, перекидываясь парой слов насчет первых десяти участников этого сезона.

– Господи боже мой, это же Стивен Прайс! – восклицаю я.

– Кто? – непонимающе переспрашивает Перси.

– Футболист из НФЛ. Ну, бывший футболист. Несколько сезонов назад он получил травму, пытался вернуться, потом снова получил травму. Так что теперь он официально на пенсии.

– Господи. Я только магистерскую пытаюсь защитить, а тут парень – мой ровесник, и уже на пенсии, – иронично замечает Перси.

Я изучаю следующую конкурсантку. Зоуи – шикарная брюнетка с большими глазами и невероятными губами.

– Виолончелистка, – замечаю я, читая текст биографии на экране.

– Бедная девушка. Какого черта она делает в этом шоу?

– О господи. Так – вот он. Вот мой парень, – я ухмыляюсь, когда следующий участник садится на стул и представляется на камеру. – Вот за кого я буду болеть.

– Он называет себя «Тот самый Коннор», Диана. И речь у него как у мажора. – Каждое слово Перси практически сочится отвращением, и я смеюсь в ответ.

– Не суди радиодиджея по каверу, – с укоризной говорю я. – Готова поспорить, в глубине души он душка. Ой, погоди-ка. Мне пришло сообщение.

От Джиджи. Она прислала мне номер Шейна.

Джиджи: Пожалуйста, будь с ним поласковей. Он теперь практически мой зять.

Поласковей? Она что, не знакома со мной?

Я открываю новое сообщение и начинаю печатать. Мне почему-то кажется, что Шейн из тех парней, с которых станется проверить телефон в разгар секса, так что я отправляю по фразе за раз, чтобы его выбесить.

Получается десять отдельных сообщений. Готово.

– Кому пишешь?

– Ой, прости. Своему соседу. Он наглец и надоеда. Весь год портил мне жизнь.

Перси слегка прищуривается.

– В каком смысле?

– Это тот парень, который спит со всеми моими чирлидершами. Помнишь, я тебе про него рассказывала? Тот, который хоккеист?

– Не припомню, чтобы ты его упоминала. – Губы Перси сжимаются в тонкую полоску.

– Ой, а я думала, что говорила. Короче, он играет за Брайар, и он настоящий кобель. Сегодня вечером я поймала Кристал, девушку из моей команды, на полпути к его квартире, хотя специально велела ему оставить нашу команду в покое.

– А как вы с ним познакомились? – Перси недоволен, и недовольство просвечивает в каждой черточке его лица. – Ты с ним встречаешься?

– Что? Нет, – я недоуменно пялюсь в ответ. – Я его ненавижу.

– Правда? Потому что ты, кажется, очень интересуешься сексуальной жизнью совершенно незнакомого человека.

– Он не совершенно незнакомый человек. Я же только что сказала тебе, он хоккеист. Нас Джиджи познакомила.

– И что ты делаешь – пытаешься саботировать его свидание? – Перси ругается себе под нос. – Так поэтому я здесь?

– О чем ты говоришь, черт возьми?

– Зачем я здесь?

– Ты же хотел, чтобы мы провели вместе время. Как друзья, – с намеком говорю я.

– Да. Ты очень четко выразилась.

– Конечно, четко. Мы же расстались! – Я стискиваю зубы и прочищаю горло, чтобы скрыть следы волнения. – Вообще-то как раз поэтому мы и расстались.

– Почему? Потому что я не понимаю, зачем ты пишешь этому парню? Откуда у тебя вообще его телефон?

– У меня нет его телефона.

– Ты же ему писала!

– Да, понятно, но у меня его до этого не было. Мне буквально только что его прислала Джиджи.

Перси по-прежнему смотрит на меня с сомнением.

– Ты что, серьезно? – Я открываю сообщение от Джиджи и поворачиваю телефон экраном к нему. – Видишь? Я написала ей и попросила его номер. До сегодняшнего вечера у меня его не было.

И почему вообще я объясняюсь?

Глубоко вздохнув, я встаю с дивана.

– Ладно, тебе пора.

В его голосе тут же проскальзывает паника.

– Диана, да ладно тебе.