3,99 €
Mehr erfahren.
- Herausgeber: Иностранка
- Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
- Serie: Авторская серия Ахерн
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2017
Юго-запад Ирландии, суровые горы, яркая синь озер. Здесь, в глуши, вдали от мира, на краю леса живет молодая женщина, с рождения окруженная тайной. Но вот она оказывается в современном городе, у всех на виду, среди восторженных поклонников, неожиданно обретшая громкую славу. Лора наделена волшебной способностью: подобно голосу мифической Лорелеи, ее голос будоражит и манит сердца людей, раскрывает их души. Что сулит ей чудесный дар – счастье или погибель? С давних пор, не давая покоя, над ней тяготеет семейное проклятье… Утратившая родных и близких, преданная недавними друзьями, найдет ли свое счастье Лора – вольная Птица-лира? Волнующая и полная глубокого смысла история любви, история вольного сердца каждого из нас, история тишины, скрытой за шумом внешнего мира...
Das E-Book können Sie in Legimi-Apps oder einer beliebigen App lesen, die das folgende Format unterstützen:
Seitenzahl: 485
Ähnliche
Содержание
Cecelia Ahern
LYREBIRD
Перевод с английскогоЛюбови Сумм
Ахерн С.
Птица-лира : роман / Сесилия Ахерн ; [пер. с англ. Л. Сумм]. – М. : Иностранка, Азбука-Аттикус, 2017.
ISBN978-5-389-13261-0
16+
Юго-запад Ирландии, суровые горы, яркая синь озер. Здесь, в глуши, вдали от мира, на краю леса живет молодая женщина, с рождения окруженная тайной. Но вот она оказывается в современном городе, у всех на виду, среди восторженных поклонников, неожиданно обретшая громкую славу. Лора наделена волшебной способностью: подобно голосу мифической Лорелеи, ее голос будоражит и манит сердца людей, раскрывает их души. Что сулит ей чудесный дар – счастье или погибель? С давних пор, не давая покоя, над ней тяготеет семейное проклятье… Утратившая родных и близких, преданная недавними друзьями, найдет ли свое счастье Лора – вольная Птица-лира?
Волнующая и полная глубокого смысла история любви, история вольного сердца каждого из нас, история тишины, скрытой за шумом внешнего мира...
© 2016 Cecelia Ahern
Фотография автора на обложке © Matthew Thompson Photography
© Сумм Л., перевод на русский язык, 2017
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2017 Издательство Иностранка®
Поле Пи
Выживает не самый сильный вид и не самый умный, а тот, кто лучше всех приспосабливается к переменам.
Приписывается Чарльзу Дарвину
Пролог
Он двинулся в сторону отних, неумолчная болтовня сливалась в его ушах в утомительно-монотонный фон.То ли усталость после перелета томупричиной, то ли онпопросту утратил интерес. А может быть, и то и другое.Он словно со стороны на все смотрел, не вовлекаясь. И если он позволит себе еще хоть раз зевнуть, она емуточно выволочку устроит.
Они не заметили,что он уходит, или,если заметили, предпочлиего не окликать. Звукозаписывающую аппаратуру он прихватилс собой, он нигде не оставлял сумку, не только из-заее ценности, но и потому, чтосросся с ней словнос третьей рукой. Тяжелая, но он привык к ее весу,даже получал от него какое-то удовольствие.Без сумки на плечеему чего-то недостает, и без нее он даже двигается так,будто на слегка опущенномправом плече висит сумка с аппаратурой.Видимо, он обрел своепризвание — звукооператора, — но такаяглубокая подсознательная связь с профессией не слишкомполезна для осанки.
Он двинулся прочь от росчисти, от дома летучих мышей, которыйвсех так интересовал, к лесу. На опушке в лицо емуударил свежий прохладный ветер.
Стоял жаркий июньский день, солнце нагреломакушку и понемногу припекало голую шею сзади. Тень леса манила,стремительно носившаяся и исполнявшаяритуальный танец в лучах солнца мошкараказалась скопищем каких-то мифических малых существ.В тени леса почва,устланная перегнившими листьями и корой, пружинила подногами. Отсюда ужене было видно его спутников, и он словно отключил звуких болтовни, вдохнулсвежий ветерок, наполнив легкие живительным ароматом сосен.
Он опустил сумку на землю, прислонил микрофон к дереву. Потянулся, наслаждаясьтреском в суставах,податливостью мышц. Снял свитер — при этом движении, выставляя напоказживот, приподнялась и футболка, — обвязал рукавами вокруг талии. Стащилс длинных волос резинку и закрепил пучок выше, узлом намакушке, подставляя ветерку потную шею. С высоты в сто двадцатьметров над уровнем моря он смотрелсквозь лес и виделвокруг лесистые холмы Гуган-Барры, простиравшиеся до самого горизонта, и ниприметы соседнего жилья. Мирное, тихое место.Его слух был всегданавострен — приобретенная с годами привычка: он научился вслушиваться и в те звуки, которых люди обычно не замечают. Он различалптичьи трели, потрескиваниеветок — вокруг кипела какая-то жизнь, —приглушенное гудение трактора вдали, строительные работы обитателей леса. Тишина былаживой. Он втянул в себя свежий воздух, и в этотмомент за спиной у него хрустнула ветка.Он резко обернулся.
Чья-то фигура метнулась за дерево.
— Эй! — крикнул он.Слишком агрессивно — его засталиврасплох.
Фигура больше не двигалась.
— Кто там? — спокойнее спросил он.
Она выглянула намиг из-за ствола и скрылась вновь, будто играла в прятки.Странное дело. Он понял, что опасности нет, но сердце сильнозабилось — а должно было быуспокоиться.
Оставив свое снаряжениена земле, он медленно направился к ней,хруст веток выдавалкаждый его шаг. Он соблюдал дистанцию, не подходил вплотную, а начал описывать круг,заходя за то дерево,которое служило ейукрытием. И увидел ее целиком. Она напряглась, словно готовясь к отпору, но он поднял руки вверх,ладонями к ней, какбудто сдаваясь.
Она моглабы оставаться в лесу невидимкой, полностьюс ним сливаясь, если б не светлые до белизны волосыи прозрачные зеленые глаза — самые зеленые,самые яркие, какиеон видел в жизни. Они егооколдовали.
— Привет, —тихо произнес он.
Толькобы не испугалась, не убежала. Онатрепетала и готова была обратиться в бегство, приподнималась на цыпочки — вот-вот умчится опрометью, сделай он хотьодин неверный шаг.Он остановился, плотно уперся ногами в землюи распростер руки,словно обнимая воздух — или как будтовоздух обнимал его.
Она улыбнулась застенчиво.
Довершая волшебство.
Таинственноелесное создание, онс трудом различал границу между нейи деревом. Листья,нависавшие над ней, зашевелились от легкого ветерка, вызвали на еелице игру света и тени. Эти двое видели друг другавпервые, двое незнакомцев, — и не могли отвести друг отдруга глаз. В этот момент его жизнь раскололась надвое: кемон был до этой встречи, кемстал после нее.
Часть I
Одно из самых прекрасных и редкостных и, возможно, умнейших созданий на земле — птица-лира, или лирохвост, несравненный музыкант и артист. Эта птица чрезвычайно застенчива, обладает поразительным интеллектом и легко ускользает от наблюдателя.
Недостаточно будет назвать лирохвоста обитателем гор. Да, он живет в горах, но лишь небольшая часть вершин, составляющих область его обитания, может с гордостью назвать себя его домом… Его вкус столь изыскан и определен и в своих склонностях он столь разборчив, что и среди этих прекрасных гор далеко не всем удовлетворяется, и было бы напрасной потерей времени искать его где-либо за пределами наиболее красивых и величественных мест.
Эмброуз Пратт. Легенды о лирохвосте
Глава первая
В то утро
- Может, тебе не стоило садиться за руль?
— Норм, — ответила Бо.
— Может, ей не стоило садиться за руль? — повторила Рейчел, на этот раз взывая к Соломону.
— Норм, — и за Соломона ответила Бо.
— Но ты можешь хотя бы не переписываться за рулем? У меня жена на сносях, я хочу увидеть первенца, — настаивала Рейчел.
— Я не переписываюсь, я только проверяю почту.
— Ну тогда конечно! — Рейчел завела глаза и отвернулась к окну. За окном проносился сельский пейзаж. — Ты гонишь на максимуме. Еще и новости слушаешь. А голова у тебя дурная после перелета.
— Если так волнуешься, пристегни ремень.
— Сильно мне это поможет, — проворчала Рейчел, плотнее усаживаясь на пассажирском сиденье за спиной Бо и пристегивая ремень.
Она бы предпочла сидеть за спиной Соломона, оттуда ей лучше видно, что творит Бо, но Соломон так далеко отодвинул свое кресло, что не уместишься.
— И с головой у меня после перелета все в порядке, — заявила Бо, наконец-то, к облегчению Рейчел, убрав телефон. Рейчел понадеялась, что теперь обе руки водителя окажутся на руле, но вместо мобильника Бо сосредоточилась на радио, принялась перещелкивать станции. — Музыка-музыка-музыка, почему люди перестали разговаривать?
— Потому что иногда имеет смысл заткнуться и помолчать, — фыркнула Рейчел. — Ладно, допустим, ты о’кей, но он-то после перелета не в себе. Сам не знает, где очутился.
Соломон приоткрыл глаза, утомленно оглядел обеих женщин.
— Я не сплю, — томно проговорил он. — Я просто… ну, знаете… — и почувствовал, как сами собой смыкаются веки.
— Знаю, знаю, ты и смотреть не хочешь, как Бо ведет машину, — сказала Рейчел.
После шестичасового перелета из Бостона, приземлившись в Ирландии в пять тридцать, Соломон и Бо перекусили на скорую руку в аэропорту, сели в арендованный автомобиль, подхватили по пути Рейчел и отправились на юго-запад, в Корк, — еще примерно четыре часа дороги. Почти весь перелет Соломон проспал, но этого ему не хватило, а Бо всякий раз, когда на миг просыпался, он заставал бодрствующей, с широко открытыми глазами — ей непременно требовалось пересмотреть все демонстрируемые на борту документальные короткометражки.
О некоторых людях шутят, что они одним воздухом питаются, а Бо, как считал Соломон, могла бы питаться одной информацией. Она поглощала ее на второй космической скорости, вечно голодная, ненасытно читающая, слушающая, задающая вопросы, выискивающая — для обычной еды и места не остается. Она почти и не ела, информация питала ее, но никогда не наполняла — эта страсть знать все неутолима.
В Бостон Соломон и Бо летали на вручение награды за документальный фильм «Близнецы Тулин» — ежегодной премии Ирландского репортера (Бостон)«За выдающийся вклад в кино и телевидение». Двенадцатая премия в этом году, не считая множества вторых и третьих мест.
Целый год съемочная группа провела с близнецами Джо и Томом Тулинами — тогда, три года назад, им было 77 лет. Старики жили на ферме в глухом углу Корка, к западу от Макрума. Бо наткнулась на них, когда занималась другим проектом, и близнецы быстро поглотили ее разум, душу и все ее время. Братья всю жизнь провели вместе, не имели близких отношений с женщинами, да и вообще ни с кем. На этой самой ферме они родились, росли, помогали отцу, унаследовали ее после его смерти. Они работали в суровых условиях, жили очень скромно и скудно, в крестьянском доме с каменным полом, спали на двух узких кроватях в одной комнате, единственное развлечение — радио. С фермы они почти не отлучались, раз в неделю им доставляла покупки женщина из деревни, она же быстро проходилась по дому с веником и тряпкой. Отношения стариков с жизнью и друг с другом задевали сердечные струны зрителей, как и тех, кто снимал фильм: под этой простотой скрывался ясный и честный взгляд на жизнь.
Бо была режиссером этого фильма и продюсером; Соломон работал в ее студии Mouth to Mouth Productions звукооператором, Рейчел снимала. Уже пять лет они были единой командой, с тех пор как сняли документальный фильм про ирландских монахинь, которых становилось все меньше, а два года назад у Бо и Соломона начался роман — после неофициальной вечеринки в честь окончания съемок. «Близнецы Тулин» — их пятый совместный фильм и первый большой успех. Весь год они носились с одного фестиваля на другой, собирали награды, Бо успела до совершенства отточить благодарственную речь.
А теперь они возвращались на ферму Тулинов, где каждый закоулок стал знакомым. Но возвращались не праздновать с братьями очередную премию, а на похороны Тома Тулина (он родился на две минуты позже старшего брата).
— Можем мы остановиться и поесть? — спросила Рейчел.
— Незачем. — Бо наклонилась, пошарила под пассажирским сиденьем, одна рука оставалась на руле, машина слегка заюлила.
— Господи, — пробормотала Рейчел, стараясь на это не смотреть.
Из-под сиденья Бо вытащила три шоколадных батончика и бросила один Рейчел.
— Ланч! — Зубами содрала со своего батончика обертку и сразу же откусила, принялась агрессивно жевать, словно таблетку, с которой поскорей бы покончить: еда для поддержания сил, а не ради удовольствия.
— Ты не человек, ты хоть сама это понимаешь? — спросила Рейчел, разворачивая свой батончик и с разочарованной минойизучая его. — Чудище страшное.
— Миленькое мое маленькое чудище, — подхватил Соломон и ущипнул Бо за ляжку.
Бо ухмыльнулась.
— Лучше было, когда вы не спали вместе, — сказала Рейчел, отворачиваясь. — Тогда ты держал мою сторону.
— Он и сейчас на твоей стороне, — заметила Бо шутливо, но всерьез.
Соломон словно и не слышал подначки.
— Если мы едем выразить сочувствие бедняге Джо, зачем ты велела мне взять с собой всю аппаратуру? — спросила Рейчел, пережевывая орехи с изюмом. Она прекрасно знала зачем, но хотелось попридираться. Бо и Соломона дразнить весело, они не слишком-то устойчивы, подтолкни — и будет на что посмотреть.
Соломон широко раскрыл глаза и уставился на свою подружку. Два года вместе в романтическом смысле, пять лет совместной работы — он читал в ней как в открытой книге.
— Ты же не думала, что Бо едет на похороны исключительно по доброте сердечной? — поддразнил он. — Международно признанные, обласканные премиями режиссеры всегда наготове в ожидании новых сюжетов.
— Похоже на то, — согласилась Рейчел.
— Эй! У меня тоже сердце не камень! — запротестовала Бо. — Я смотрела в дороге наши съемки. Помните, кто там говорит последним? Том! «Каждый день, когда есть силы встать с постели, — хороший день!» Я всем сердцем сочувствую Джо.
— Или хотя бы половинкой, — ласково поддразнила Рейчел.
— Как он теперь будет жить? — продолжала Бо. — Ему и поговорить не с кем. Всеми домашними делами занимался Том. Готовка вся была на нем. Не то чтобы он особо кухарил, но, по крайней мере, напоминал Джо, что пора поесть. Как же ему теперь будет одиноко там, на горе, особенно глухой зимой, когда никого за всю неделю, а то и дольше, не увидишь!
Они примолкли на минуту, задумавшись над участью Джо. Пожалуй, теперь они зналиего лучше, чем кто-либо: Джо и Том впустили киношников в свою жизнь. Откровенно отвечали на все вопросы.
Во время съемок Соломон нередко задумывался, могут ли братья выжить поодиночке. С фермы они отлучались только на овечий рынок, домашние заботы передоверили помощнице и воспринимали их как докуку, а не нужное дело: скорее запихать еду в рот — и за работу. Похожие во всем, «как две горошины из одного стручка», братья заканчивали друг за друга начатую фразу, их отработанные движения, когда они находились рядом, напоминали церемонный — хотя не всегда изящный — танец. Танец, отточенный временем, неумышленный, даже неосознаваемый. И хотя этому танцу недоставало грациозности (или как раз поэтому), он был прекрасен, удивительно было следить за ним со стороны.
Джо и Том, всегда в такой последовательности, не наоборот: Джо родился на две минуты раньше, и это словно бы само собой делало его лидером, а Том охотно следовал за ним. Идентичные с виду, но такие разные — и так удачно совпадали. Тем поразительнее была их гармония посреди негармоничного ландшафта.
Разговаривали они между собой мало, обходились без объяснений и описаний, звуками, которые понимали только они, кивком, пожатием плеч, взмахом руки да двумя-тремя словами порой. Снимавшие не сразу научились замечать, как происходит обмен сообщениями между братьями. Они были настолько подключены друг к другу, что распознавали сразу настроения, тревоги, страхи, каждый знал, о чем другой сейчас думает, и они сами не замечали красоты своих отношений. Их зачастую изумляло, как Бо анализирует их, — жизнь есть жизнь, вещи такие, какими кажутся, смысл-то анализировать или пытаться что-то изменить или вникать в то, что человеку недоступно.
— Им никто не был нужен, потому что их двое, им достаточно друг друга, — сказала Бо, повторяя фразу, которую уже не раз произносила на презентации фильма, но все с той же убежденностью. — Так вы думаете, я за сюжетом гонюсь? Еще бы!
Рейчел перебросила через плечо Бо обертку от батончика.
Соломон фыркнул и снова закрыл глаза:
— Нам не привыкать.
Глава вторая
- Ага! — сказала Бо, когда их автомобиль подъехал к окруженной прекрасным пейзажем церкви. — Мы успели заранее. Подготовь-ка ты камеру, Рейчел.
Соломон резко выпрямился, сна как не бывало.
— Бо, похороны мы снимать не будем. Нельзя.
— Почему же? — спросила она, уставившись на него карими очами.
— Разрешения нет.
Она огляделась по сторонам.
— От кого? Это не закрытая территория.
— Ладно. Я лучше выйду, — сказала Рейчел и выбралась из автомобиля, не желая в очередной раз быть застигнутой их спором.
Бо непрерывно воевала не только с Соломоном, в любых отношениях она была столь же неистовой, упрямой, самого спокойного человека умела спровоцировать на спор, словно для нее единственный способ общаться или узнавать новое — доводить все до крайности, до напряженного диспута. И делает она это не потому, что так уж любит поспорить, а потому, что спор ей необходим, чтобы выяснить чужую мысль. Она попросту устроена не так, как большинство. Вроде бы и не бесчувственна, однако восприимчива к самим сюжетам человеческих судеб, а каким способом их добывать — тут она нисколько не щепетильна. И далеко не всегда заблуждается. Соломон тоже многому научился у Бо. Иногда без таких неловких, неприятных моментов не обойтись, нужно идти напролом — иногда востребованы такие люди, как Бо: они разрушают границы, вынуждают собеседника раскрыться, поделиться своей историей. Однако момент она далеко не всегда выбирает правильно.
— Ты не спросила Джо, можно ли это снимать, — пояснил Соломон.
— Спрошу, когда он подъедет.
— Нельзя спрашивать его прямо перед похоронами брата. Бесчувственно.
Бо озиралась по сторонам, Соломон прямо-таки слышал, как тикает ее мозг.
— Может быть, после похоронкто-нибудь согласится дать интервью, расскажет о Томе что-то, чего мыеще не слышали, или обсудим, как теперь будет жить Джо.Может быть, Джо и сам поговорит с нами. Мне нужноуловить ощущение, что теперь происходит с Джо, какой станет егожизнь. — Произнося эти слова, она сделала полный оборот, охвативперспективу на все триста шестьдесят градусов.
— Чертовски одинокой и несчастной! А ты как думала? — сорвался наконец Соломон.
Бо глянула на него, слегка смутившись:
— А после мы тебе сразу добудем поесть. Так что не откусывай мне голову.
— Хоть немного сочувствия, Бо!
— Я бы не приехала, если б не сочувствовала им обоим.
Понимая, что в этом споре ему не выиграть, он вылез из машины и размял ноги.
Гуган-Барра — деревня к западу от Макрума, графство Корк. Названа в честь святого Финбара,который, согласно легенде, в VI веке построил здесь, на островепосреди озера, монастырь. Благодаря удаленности этого места здесь служили католическиемессы, когда старая вера оказалась под запретом, а теперь прекрасныйпейзаж приманивает сюда свадьбы. Но почему Джо выбрал именно этуцерковь для отпевания, этого Соломон не знал. Уж конечно, нимода, ни романтические красоты старого фермера не интересовали. Ферма Тулиновпряталась в самом глухом углу и хотя, разумеется, тоже относиласьк какому-то приходу, но к этому или к другому, онне был уверен. Как ни странно это для их поколения,близнецы Тулин не были религиозны — они вообще ни в чем не были «типичны».
Хотя Соломон не считал правильным набрасываться на Джо с вопросами прямо в день похорон, но кое-что ему хотелось бы выяснить. Как ни раздражает манера Бо вечно выходить за любые рамки, Соломону от этого тоже бывает польза.
Соломон отошел в сторону, чтобы записать звук. Время от времениБо указывала ему или Рейчел, что следует записать, но чащепредоставляла им действовать самостоятельно. За это Соломон и ценил работус Бо. Почти как близнецы Тулин: Бо, Соломон и Рейчелзнали, как предпочитает работать каждый из них, и в этомдруг другу не мешали. Здесь Соломон чувствовал себя свободным, нето что на другой работе, которую выполнял только ради денегна оплату счетов. Зимой снимал какие-то непонятные и гротескные частитела, лето проводил на реалити-шоу в фитнес-клубе для толстяков —это не жизнь. Документальные съемки с Бо, ее неутолимое любопытство — это было здорово, пусть его и раздражали частенько в ней те самые навыки и свойства, которые дарили ему освобождениеот поденщины.
Целый час они снимали возле церкви, и наконец прибыл автобус ритуальной службы, а за ним Джо на «лендровере»: обычно эта машина не выезжала за пределы фермы. Джо вылез из джипа в том самом темно-коричневом костюме с рубашкой и свитером под пиджаком, в каком они видели его сотни раз, наверное, только вместо сапог нынче ботинки. Даже в этот солнечный день он утеплился, словно глухой зимой, разве что на одну поддевку меньше. На голове — кепка из твида.
Бо сразу же направилась к нему. Рейчел и Соломон следовали по пятам.
— Джо! — Бо потянулась к старику, пожала ему руку. Обнимать его не следовало, такие нежности вызывали у Джо неловкость. — Мне так жаль!
— С чего это вы приехали? — удивился он, оглядывая всю троицу. — Вы ж в Америке были, когда я вам позвонил? — уточнил он так, словно речь шла о другой планете.
— Да, но мы сразу же вернулись в Ирландию, чтобы поспеть к тебе. Можно мы будем снимать, Джо? Ты не против? Все, кто видел фильм, захотят узнать, как ты теперь.
Соломона такая пробивная наглость пугала и вместе с тем привлекала: отвага Бо и ее честность были редким и чудесным даром.
— А, как хотите, — сказал Джо, отмахиваясь небрежно, словно ему было все равно.
— После можно будет поговорить, Джо? На поминках? Люди соберутся? Чай, бутерброды?
— Из церкви на кладбище, и на том все. Без суеты, без суеты. И снова за работу, я теперь за двоих тружусь, ведь так?
Глаза Джо обведены темными кругами, в них стынет печаль. Гроб уже вынесли из автобуса и поставили на тележку. Всего вместе со съемочной группой в церковь вошли семеро.
Заупокойная служба — короткая и простая. Священник упомянул усердие Тома в работе, преданность своей земле, сказал и о его давно умерших родителях, и о взаимной любви между братьями. За все время стоический Джо сделал одно лишь движение — снял с головы кепку в тот момент, когда гроб опускали в землю. И тут же нахлобучил снова и вернулся к джипу. Соломон почти слышал, как мысленно Джо произнес: «Вот и все».
После похорон Бо успела взять интервью у Бриджет, помогавшей близнецам по хозяйству (попросту говоря, она привозила продукты и сметала паутину по сырым углам). Женщина отворачивалась от камеры, словно боясь, что та взорвется ей прямо в лицо. Местный полицейский Джимми, человек, поставлявший Тулинам корм для животных, и фермер, чьи овцы паслись на горах поблизости от стада близнецов, беседовать с Бо отказались.
До фермы Тулинов было полчаса езды в глубь гористой местности, вдали от деревни.
— Есть ли у них на ферме книги? — ни с того ни с сего спросила Бо. Оначасто вот так бросала внезапные вопросы, идеи, так и эдакскладывала в голове обрывки полученных с разных сторон сведений, покане получит единую внятную историю.
— Понятия не имею. — Соломон оглянулся на Рейчел. Из них всех у нее самая надежная визуальная память.
Рейчел призадумалась, пролистала мысленно отснятые кадры.
— В кухне нет. — Помолчала, продолжая перемещаться по дому. — В спальне тоже нет. Во всяком случае, на открытых полках. У них возле кроватей стоят запертые тумбочки, там могут быть.
— Но больше нигде.
— Нигде, — уверенно повторила Рейчел.
— А почему ты спросила? — поинтересовался Соломон.
— Бриджет. Она сказала, что Том «читал запоем». — Бо сморщила нос. — Я как-то не представляю себе, чтобы он так уж любил книги.
— Разве можно судить, любит ли человек читать, только по его внешности?
— Читатели всегда в очках, — пошутила Рейчел.
— Том никогда не упоминал книги. Мы год напролет отслеживали их жизнь по часам. Я ни разу не видела его с книгой в руках. Они оба даже газет не читали. Они слушали радио. Погоду, спорт, иногда новости. А потом ложились спать. Чтение в это расписание просто не вмещается.
— Может, Бриджет выдумала. Она так нервничала перед камерой, — предположил Соломон.
— Она подробно рассказала, как покупала ему книги у букинистов и на благотворительных распродажах. Что она покупала книги, я верю, но не понимаю зачем. Мы не видели в доме ни единой книги, никогда не заставали их за чтением. Вот что хотелось бы мне выяснить. Что читал Том? Почему? И почему он это скрывал?
— Не знаю, — зевнул Соломон, его никогда особо не занимали мелочи, в которые вникала Бо, уж во всяком случае не тогда, когда одолевали усталость и голод. — Люди чего только не наговорят, когда им в лицо тычут камерой. А ты что скажешь, Рейчел?
Рейчел помолчала минуту, она отнеслась к вопросу Бо серьезнее, чем Соломон.
— Теперь он по-любому ничего не читает, — наконец сказала она.
Они добрались до фермы Тулинов, такого знакомого клочка земли: сколько хмурых рассветов они провели здесь, сколько ночей, под проливным дождем бродили по этой опасной для неопытного человека почве. Братья разделили обязанности с самого начала. У фермеров, пасущих овец в горах и производящих немного молочных продуктов, работы по горло, а доход невелик. И однажды после смерти отца распределив эти роли, они так и продолжали до самой смерти Тома.
— Расскажи нам, как это случилось, Джо, — мягко попросила Бо.
Они с Джо устроились на кухне, она жеглавная комната фермерского дома, всей обстановки — два кресла у пластмассового стола. А еще старая электрическая плита, используются только еечетыре конфорки, духовка закрыта. Даже в такую погоду тут холоднои сыро. В стене одинокая розетка с удлинителем, к которомуи подключены все кухонные приборы: плита, радио, чайник, обогреватель. Толькои жди беды. Обогреватель гудит, мешает Соломону писать звук. Кухня,как и весь дом, провоняла псиной: вместе с братьями жилидва бордер-колли, Мосси и Ринг, названные в честь Мосси О’Риорданаи Кристи Ринга, обеспечивших команде Корка по хёрлингу победу в финале чемпионата Ирландии 1952 года, — редчайший случай, когда мальчикиТулин ездили с отцом в Дублин. Хёрлинг — одна изнемногих вещей, которая их интересовала за пределами фермы.
Джо сидит на деревянном кресле, очень тихо, локти — на подлокотниках, ладони сжаты на животе.
— Это был понедельник. Бриджет завезла продукты. Том должен был их разложить. Я работал на ферме. Вернулся к чаю, а он лежит на полу. Я сразу понял, что он скончался.
— И что ты сделал?
— Первым делом убрал продукты. Он этого не сделал, стало быть, умер еще в начале дня. Должно быть, сразу, как я ушел. Сердечный приступ. Потом я позвонил. — Кивком Джо указал на телефон на стене.
— Сначала убрал продукты? — уточнила Бо.
— Убрал.
— Кому ты позвонил?
— Джимми. В полицию.
— Ты помнишь свои слова?
— Не очень. «Том умер», — наверное, я так сказал.
Пауза.
Джо припомнил, что его снимают, припомнил просьбу, с которой Бо обратилась к нему два года назад, — отвечая на вопрос, не прерываться, потому что он тут — рассказчик.
— Джимми сказал, он все равно должен вызвать «скорую», хотя я и видел, что его не вернуть. И сам Джимми приехал. Мы выпили чайку, пока ждали.
— А Том так и лежал на полу?
— Ясно, лежал. Куда бы я его?
— Да, ясно, — чуть улыбнулась Бо. — Ты что-то сказал Тому? Пока ждал «скорую» и Джимми?
— Емусказал? — Джо уставился на Бо как на сумасшедшую. — Да он же был мертв. Мертвее не бывает. С какойстати что-то говорить покойнику?
— Попрощаться или что-то в этом роде. Люди часто так делают.
— А! — отмахнулся он, взгляд ушел в сторону, Джо о чем-то задумался. То ли о том, как мог бы попрощаться с братом, то ли о том, со сколькими близкими ему уже довелось проститься, а может, о недоеных коровах и сколько бумаг придется теперь заполнять.
— Почему ты сегодня поехал в ту церковь?
— Там мама с папой поженились.
— И Том хотел, чтобы его отпели там?
— Он никогда об этом не говорил.
— Вы это не обсуждали? Как бы вы хотели это устроить?
— Нет. Мы знали, что лежать будем с мамой и папой, на семейном участке. Бриджет подсказала насчет церкви. Правильная мысль.
— Ты-то как тут будешь, Джо? — мягко, с искренней заботой спросила Бо.
— Я буду в порядке, а как же! — Внезапная улыбка, такая редкая, застенчивая, словно у маленького мальчика.
— Наверное, тебе понадобится помощь?
— Сынок Джимми. Уже договорились. Будет кое-что делать, когда позову. Тяжелую работу, таскать там. На рынок ездить.
— А то, что делал Том?
— Придется это делать мне, верно? — Он поерзал в кресле. — Больше-то никого не осталось.
И Джо и Тома вопросы Бо частенько удивляли. Она спрашивала о таких очевидных вещах, они недоумевали, к чему столько вопросов, зачем анализировать все то, что они принимали как данность. Чего доискиваться, когда решение прямо у тебя перед носом? Или искать другие возможности, когда вполне сойдет и это?
— Придется тебе самому общаться с Бриджет. Составлять список продуктов. Готовить, — напомнила Бо.
Это его, похоже, раздосадовало. По дому он возиться не любил, это всегда была территория Тома. Не то чтобы Тому это занятие было по нраву, но он понимал: если поручить готовку Джо, оба умрут с голоду.
— Том любил читать? — спросила Бо.
— А? — удивленно переспросил Джо. — Сколько знаю, Том ни одной книги в жизнь не прочел. Во всяком случае, со школы. Может, спортивный раздел смотрел, когда Бриджет приносила газету.
— Когда ты разбирал в понедельник покупки, ничего необычного не попадалось?
— Нет.
Спохватившись, как своеобразно Джо понимает английский язык, Бо повторила вопрос на иной лад:
— Тебя ничего не удивило?
Он посмотрел на Бо, что-то прикидывая.
— Перво-наперво, еды было чересчур много.
— Чересчур много?
— Две буханки хлеба. Ветчины и сыра тоже по две упаковки. Что-то еще, не припомню.
— А книги?
Опять он глянул на нее, уже по-другому — пробудился интерес.
— Одна.
— Можно взглянуть?
Он поднялся и вытащил из кухонного ящика книгу в бумажном переплете.
— Прошу. Я собирался вернуть ее Бриджет, думал, это ее, как и лишний продукт.
Бо раскрыла книгу. Потрепанный детектив, где-то добытый по дешевке. Поискала внутри надпись, но титульные страницы были чисты.
— Ты не думал, что книгу заказал Том?
— Да с какой же стати? А если это он, значит, у него не только с сердцем был непорядок. — Джо произнес эти слова прямо на камеру и хихикнул.
Бо вцепилась в книгу. Соломон знал: пока Бо не решит эту загадку, не успокоится.
— Так насчет обязанностей Тома. Какую работу ты теперь делаешь на ферме?
— Как всегда. — Джо призадумался, словно впервые мысленно перебирая все дела, в течение дня исполнявшиеся Томом, о которых ему не надо было беспокоиться, и о том, что они обсуждали по вечерам. — Он следил за колодцем у дома летучих мышей. Я там много лет не бывал. Придется теперь мне за ним присматривать, видно.
— Ты никогда раньше не говорил о доме летучих мышей. Проводишь нас туда?
Вчетвером, вместе с одной из верных овчарок, они забрались в джип. Джо повез их на дальний край фермы по грязной колее, которая даже в эту пору года казалась опасной, а уж зимой, в метель или утром, когда все подмерзнет… Восьмидесятилетний старик не справится один, двое восьмидесятилетних кое-как тут выживали. Хорошо бы сын Джимми делал больше, чем Джо поручит, ведь Джо не из тех, кто привык просить помощи.
Машина уткнулась в ржавые ворота. Соломон выскочил из машины, раздвинул ворота и бегом нагнал остальных. Джо остановился на росчисти у кромки леса. Соломон достал из машины свое оборудование. Дальше только пешком по тропе. Пес, Мосси, уже умчался вперед.
— Плохая земля, мы ничего с ней сделать не смогли, но и продать тоже, — пояснял на ходу Джо. — В тридцатые папа посадил ситхинскую ель и скрученную сосну. Отлично растут в плохой почве, выдерживают сильный ветер. Двадцать акров деревьев. Отсюда и лесопарк Гуган-Барры виден.
Они прошли по тропе и выбрались на другую росчисть, где стояла хижина, когда-то белая, но краска за многие годы облупилась, проступил тусклый цемент. Окна были заколочены, и даже в этот ясный день угрюмая с виду постройка никак не вписывалась в прекрасный пейзаж.
— Это и есть дом летучих мышей, — сообщил Джо. — Мы тут играли в детстве. Подначивали друг друга — кто войдет, запрет за собой дверь и дольше продержится, пока другой ведет счет.
— Когда ты тут был в последний раз? — спросила Бо.
— А! Лет двадцать тому назад. Больше.
— А как часто сюда наведывался Том?
— Пару раз в неделю. Проверить, не попала ли грязь в колодец. Он там, сзади.
— Если эта земля не приносит дохода, почему ее не продали?
— После смерти па мы ее выставили на продажу. Какой-то парень из Дублина хотел построиться на горе, но ему не разрешили снести дом летучих мышей. Эти э-ко-логи, — вздернутый подбородок означал крайнюю степень неудовольствия, — заявили, что летучие мыши — редкость. Нельзя ни снести эту постройку, ни построиться рядом, потому что это помешает им летать. На том дело и кончилось. Пришлось снять с продажи. Мосси! — крикнул Джо вслед псу, который умчался вперед и скрылся из виду.
Съемка остановилась. Рейчел подошла вплотную к постройке, прижалась лицом к заколоченному окну, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь трещины. Бо глянула вслед Соломону, который со всем своим снаряжением двинулся в сторону леса. Наверное, хочет записать фон, решила она и не стала его останавливать. Даже если он и не за этим отошел, она подняла Соломона и Рейчел спозаранку, пригнала сюда, не дав перекусить, а они, в отличие от Бо, не способны функционировать без еды и отдыха. Она чувствовала, как в них обоих нарастает досада. Пусть лучше Соломон переведет дух.
— А где колодец?
— Там, за домом летучих мышей.
— Можно мы снимем, как ты осматриваешь колодец?
Джо издал хорошо знакомый Бо звук — делайте что хотите, ему наплевать, она такая странная, что его уже ничем не удивит.
Пока Рейчел обсуждала с Джо летучих мышей — Рейчел способна поддержать разговор почти на любую тему, — Бо тоже немного прошлась, сначала около дома летучих мышей, потом зашла за него. По ту сторону обнаружился коттедж, запущенный, фасад выглядел не лучше, чем у дома летучих мышей, — тоже совсем облупилась белая краска и серый бетон жутковато выглядывал посреди пышной зелени. Мосси крутился у порога этого дома, принюхивался.
— Кто тут жил? — крикнула Бо.
— А? — закричал в ответ Джо. Едва ли он мог расслышать ее вопрос.
Она присмотрелась к коттеджу. Окна не заколочены. Чисто вымыты.
Джо и Рейчел пошли за ней следом, тоже завернули за дом летучих мышей.
— Кто тут жил? — повторила Бо.
— Тетушка папы. Давно уже. Он съехала, летучие мыши заселились. — Джо в очередной раз хихикнул. Потом прикрыл глаза, пытаясь припомнить имя давно скончавшейся родственницы. — Китти. Мы ее изводили. Она за нами с деревянным половником гонялась.
Бо чуть отошла от Джо и Рейчел, подошла ближе к коттеджу, присмотрелась. Рядом с домом обнаружился огород, на деревьях поспевали плоды. На одном окне — полевые цветы в высоком стакане.
— Джо! — настойчиво сказала она. — Кто здесь живет сейчас?
— Никто. Разве что летучие мыши, — пошутил он.
— Посмотри сам.
Он посмотрел. Увидел все то, что Бо уже успела заметить. Плодовые деревья и огород, коттедж в приличном состоянии, окна блестят, дверь покрашена в зеленый цвет — и эта краска гораздо свежее, чем все остальное в окрестностях. Поняв это, Джо растерялся. А Бо тем временем обошла дом и обнаружила еще и козу и пару бродивших на свободе кур.
Взволнованная, она ринулась обратно:
— Тут кто-то живет, Джо!
— Захватчики? На моей земле?
Никогда, за весь год, что Бо снимала Джо Тулина и его брата, ей не довелось видеть их в таком гневе.
Крепко сжимая кулаки, старик поспешил к подозрительному дому. Бо напрасно пыталась его остановить. Мосси побежал следом.
— Подождите, Джо! Надо позвать Соломона! — вскрикнула Бо. Ей не хотелось предупреждать об их приходе того, кто прятался в коттедже, но пришлось кричать. — Рейчел, снимай.
Рейчел уже принялась за дело. Но Джо, конечно, и дела не было до съемок. Он ухватился за дверную ручку и собрался распахнуть дверь — но опомнился. Ведь он был настоящий джентльмен. И, прежде чем войти, он постучал.
Бо оглянулась на лес, куда ушел Соломон, потом кинулась к коттеджу. Так бы и убила сейчас Соломона! Как он посмел уйти, где его профессионализм? А она позволила ему уйти, потому что он голоден, потому что, пожив с ним пару лет, хорошо знает, каким он делается с голоду — ворчит, не может сосредоточиться, огрызается по ерунде. В романтических отношениях с коллегами немало проблем, но эта едва ли не главная: начинаешь переживать из-за того, как твои решения сказываются на них, успеют ли они поесть. А теперь придется записывать без звука. Ладно, главное — картинка, звук добавят потом.
— Осторожнее, Джо, — предупредила Рейчел. — Мы же не знаем, кто там.
Не дождавшись ответа на стук, Джо толкнул дверь и переступил порог. Рейчел следовала за ним вплотную, Бо торопливо их нагнала.
— Что за… — Джо остановился посреди комнаты, оглядываясь, растерянно скребя в затылке.
Бо деловито указывала Рейчел, что следует поймать в кадр.
Однокомнатный коттедж, у одной стены узкая кровать, над ней окошко с видом на огород. У другой стены камин, плита, похожая на ту, что в доме у братьев, кресло, пристроившееся под книжными полками. Четыре полки забиты книгами, аккуратные стопки книг на полу.
— Книги! — изумленно произнесла Бо.
На полу с полдюжины ковриков из овечьих шкур. Конечно, зимой каменный пол страшно холодный, огнем камина его не согреешь. И на кровати тоже овчина, и на кресле. Шнур радиоприемника воткнут в розетку, маленький радиоприемник на журнальном столике.
Здесь явно живет женщина. Бо еще не поняла, почему она так в этом уверена. Одного лишь букетика в стакане для таких выводов недостаточно, духами не пахнет, но все же обстановка женская, не тот замшело-грязноватый вид, что у Тома и Джо. Здесь все иначе. Об этом маленьком доме заботятся, здесь живут, а не только едят и ночуют — да, и вон розовый кардиган на спинке стула. Бо слегка подтолкнула Рейчел.
— Уже снято, — ответила оператор, пот градом тек с ее лба.
— Снимай, не останавливайся. Я быстро.
Бо выскочила из коттеджа и кинулась в лес.
— Соломон! — во весь голос крикнула она. Тут же нет соседей, никого она не побеспокоит.
Выбежала снова на росчисть перед домом летучих мышей, увидела Соломона чуть дальше, под горкой, в лесу — стоит себе, смотрит на что-то, словно в трансе. Аппаратура на земле, микрофон прислонен к дереву. Даже не записывает ничего! Тут уж Бо дала себе волю.
— Соломон! — завопила она так, что он наконец оглянулся. — Мы нашли дом! Там кто-то живет! Хватай аппаратуру, быстрей, шевелись, ну!
Она не уверена, что произносит осмысленные слова или ставит их в верном порядке, ей нужно одно: чтобы он стронулся с места, чтобы успел записать звук. Ей нужен этот сюжет.
Но в ответ Бо услышала странный, совершенно незнакомый звук.
Глава третья
Это было похоже на птичий вскрик или на что-то в этом роде — нечеловеческий звук, хотя издал его человек, издала женщина, стоявшая под деревом.
Бо бегом помчалась туда, и та светловолосая женщина взмахнула в ужасе руками, перевернула корзину, рассыпав содержимое, глаза ее тревожно расширились.
— Все в порядке, — сказал Соломон. Выставив перед собой руки, он шагнул между Бо и этой женщиной, пытаясь ее успокоить, укротить, словно необъезженную лошадь. — Вас никто не обидит.
— Кто это? — крикнула Бо.
— Стой где стоишь, Бо, — велел Соломон не оборачиваясь, голос сердитый.
Разумеется, она и слушать его не стала, подошла вплотную.Молодая женщина снова издала какой-то звук, тоже необычный, похожий наразъяренное чириканье, если такое бывает, — залаяла по-птичьи на Бо.
Бо была ошарашена и все же невольно расплылась в улыбке: это завораживало.
— По-моему, она хочет, чтобы ты отошла, — сказал ей Соломон.
— Прекрасно, доктор Дулиттл, но я ничего плохого не сделала, — застроптивилась Бо, возмущенная, что ей дают указания. — Так что никуда я не уйду.
— Хотя бы ближе не подходи, — посоветовал Соломон.
— Сол!
С чего он вдруг так себя ведет?
— Все хорошо, все хорошо, — сказал Сол девушке и, опустившись на четвереньки, подобрал рассыпавшиеся из ее корзины цветы и травы. Она перестала издавать тревожную птичью трель, но явно не успокоилась, все переводила с Бо на Соломона панический взгляд.
— Меня зовут Бо Хили. Я снимаю кино, мы приехали сюда с Джо Тулином, — сказала Бо, протягивая руку.
Блондинка уставилась на ее руку и снова тревожно засвиристела. Ни единого слова она до сих пор не произнесла.
— Господи боже! — Глаза Бо тоже расширились, она выхватила телефон и позвонила Рейчел. — Рейчел, скорее сюда, на росчисть. С камерой. — Отключив телефон, она одними губами велела Соломону: — Записывай! — Глазами, боясь сделать лишнее движение, она указала ему на звукозаписывающую аппаратуру.
Из уст молодой женщины непрерывно лились какие-то странные звуки, ничего более удивительного Соломон в жизни не встречал. Казалось, будто она не своей волей издает эти звуки, а включилась запись. Соломон был настолько потрясен, заворожен, что глаз не мог отвести от этого чуда, ему все казалось, что вот-вот он разглядит и провод, какой-то фокус — но нет, все было взаправду.
Он осторожно попятился к рюкзаку с оборудованием.
Между деревьями показалась Рейчел, она неслась с камерой наготове, по пятам за ней следовал Джо.
— Что за чертовщина тут происходит? — вскрикнула Рейчел, резко остановившись, когда эта сцена открылась ее глазам.
Незнакомка обернулась и разразилась прямо в лицо Рейчел воем сирены. Соломон вдруг увидел происходящее ее глазами: обступили трое чужих людей, преградили ей путь на лесной тропе, она же чувствует себя в ловушке. Нельзя это записывать. Неправильно.
Бо уловила его колебания и устало вздохнула.
— Ох, богаради! — фыркнула она и сделала то, что следовало сделатьс самого начала, сообрази она вовремя: принялась записывать эту сценуна телефон.
Подоспел Джо.
Светловолосая женщина перестала завывать сиреной: при виде Джо она вроде бы успокоилась.
— Кто ты? — крикнул ей Джо. — Что ты делаешь на моей земле?
Она снова запаниковала, попятилась, пытаясь укрыться среди деревьев.
Соломон внимательно наблюдал. Бо снимала на телефон, Рейчел поднимала камеру, лицо Джо перекосила гневная гримаса.
Соломон устал и срочно хотел поесть.
— Стойте! — крикнул он, и все смолкли. — Вы ее пугаете. Расступитесь. Дайте ей пройти.
Женщина оглянулась на него.
— Вы можете идти.
Она не сводила с него глаз. Зеленых, проникающих в душу глаз.
— Вряд ли она понимает, — заметила Бо, продолжая снимать.
— Разумеется, понимает! — буркнул Соломон.
— Она же не умеет говорить… словами. Как вас зовут? — спросила Бо.
Молодая женщина, не отвечая ей, все так же смотрела на Соломона.
— Ее зовут Лора, — сказал он.
Вдруг опрометью примчался от дома летучих мышей Мосси, влетел в лес, громко лая, собираясь оборонять свою территорию от чужаков. Не остановившись возле Джо, он прямиком рванул к Лоре.
— Эй, эй, Джо, отзови его, — попросил Соломон, опасаясь, как бы пес не вцепился в незнакомку.
Но Мосси, добежав до молодой женщины, принялся взволнованно описывать круги, подпрыгивать, требуя ласки, лизать ее руки.
Она тоже стала гладить пса, — очевидно, эти двое давно друг друга знали, но на всех остальных девушка глядела с тревогой. И вдруг протянула Соломону руку. Тот в растерянности тоже протянул руку, думая, что она хочет за него ухватиться, но она с улыбкой перевела взгляд на корзину.
— Корзину, Сол, — подсказала Бо.
Он смущенно передал корзину хозяйке.
Лора сделала шаг, другой, Мосси следовал за ней по пятам. Поначалу она ступала очень осторожно и, проходя мимо Бо, зарычала, так точно воспроизведя собачий рык, что казалось, это рыкнул Мосси или же его голос прозвучал в записи. Очень внимательно она присматривалась на ходу к Джо, но, едва выбравшись из обступившего ее кольца, кинулась бежать через лес, мимо дома летучих мышей, к коттеджу.
— Успела заснять? — спросила Бо.
— Ага, — ответила Рейчел, снимая с плеча камеру и утирая со лба пот. — Сняла, как блондинка тебя обрычала.
— Куда она пошла? — спросил Соломон.
— За домом летучих мышей — коттедж, — пояснила Рейчел.
Бо некогда было отвечать, она просматривала запись в своем телефоне, проверяя, все ли успела запечатлеть.
— Вы ее знаете? — спросил Соломон Джо в полной растерянности. Он не понимал, что сейчас произошло, но от прилива адреналина его слегка потряхивало.
— Она нахрапом обосновалась на моей земле! — заворчал Джо, он прямо-таки дымился от гнева.
— Как вы думаете, а Том про это знал? — спросила Бо.
Джо оцепенел. На его лице уверенность в собственном праве сменилась замешательством, гневом — он понял, что его предали, он не хотел это признавать. А потом все чувства вытеснила печаль. Если Том знал, что на их земле в заброшенном коттедже поселилась молодая женщина, то от брата он это скрыл. Выходит, между близнецами, которые не имели друг от друга секретов, одна огромная тайна была.
Глава четвертая
- Есть только один способ все выяснить, — заявила Бо, стаскивая с себя свитер и завязывая рукава вокруг талии (солнце уже палило вовсю). — Надо поговорить с этой девчушкой.
— Она не девчушка, а взрослая женщина, и зовут ее Лора, — напомнил Соломон, сам не понимая, отчего так злится. — И я очень сомневаюсь, что она станет с нами разговаривать после того, как мы насмерть ее напугали.
— Я же не знала, что у нее… что она отсталая, — оборонялась Бо.
— Отсталая? — взорвался Соломон.
— Ой, ну как это политкорректно называется? С проблемами развития, с трудностями развития? Простоватая? Что тебя устраивает? Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Но я же не могла сразу об этом догадаться.
— Ну да, она не совсем нормальная, — согласилась Рейчел, присаживаясь на камень, измученная и вся в поту.
— Как ни назови, с ней явно что-то неладно, Сол, — продолжала Бо, убирая с лица волосы и поправляя пучок, волнение так ее и распирало. — Знай я это, я бы по-другому к ней подошла.
— Полагаю, что дальше решать Джо. Это его земля, — сказал Соломон. В желудке у него громко урчало.
Бо сердито покосилась на него.
Джо растерянно шаркал туда-сюда, все эти события явно сбили его с толку. Он любил раз навсегда заведенный ход вещей, чтобы ничего не менялось. Этот день и так выдался очень трудным, полным переживаний.
— Пусть собаку вернет, — сказал он наконец. — И жить ей на моей земле не полагается.
— Законы о скваттерах не так-то просты, — заметила Рейчел. — Один мой друг прошел через это. Чтобы выселить самовольных поселенцев, нужен судебный ордер.
— Твоему другу пришлось выселять скваттера? — уточнил Соломон.
— Нет, он сам был скваттером, — ответила Рейчел.
Как ни злился на все происходящее Сол, это его рассмешило.
— На мою собаку у нее никаких прав нет. Я пошел за Мосси, — объявил Джо, выровнял кепку на голове и направился к коттеджу.
— Ступай за ним, — торопливо распорядилась Бо, передавая Рейчел камеру и делая вид, будто не замечает, как та устала.
Но меж тем и Джо выдохся:
— Пусть лучше с ней женщина поговорит.
— Это не про меня! — предупредила Рейчел.
За всю свою жизнь Джо почти не общался с женщинами, кроме собственной матери, Бо, Рейчел и Бриджет. Рейчелвообще-то легко налаживает контакт с кем угодно, однако Джо понадобилосьвремя, чтобы привыкнуть к ней, все-таки она была не такой,какой он представлял себе обычную женщину; Бриджет он вовсе заженщину не считал, да и едва ли замечал ее, а с Бо ему до сих пор немножко неловко — толи дело в избытке у нее социальных навыков, то лив их недостатке. Перспектива общаться с незнакомой женщиной его ужасала.Тем более с какой-то странной, которой нужны забота, понимание.
Вчетверомони направились к коттеджу и на этот раз двигались нетак резко, менее агрессивно.
Бо постучала в дверь, Рейчел и Соломон ждали рядом.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил напарницу Соломон.
— С голоду подыхаю.
— Ия тоже. — Соломон устало потер лицо. — Ничего несоображаю.
Они следили за тем, как Бо снова и сновастучит в дверь.
— Если Бо нужен новый сюжет, товот он. Ясное дело — безумие, причем еще невиданного сорта, — сказала Рейчел.
— Она не согласится на разговор, — сказал Соломон, следя за дверью.
— Ты же знаешь Бо.
Да, он ее знал. Она способна убедить и того, кто изначально былрешительно против съемок и не позволял включать камеру, все-таки поговоритьс ней. То есть когда она этого действительно хочет. Тетрое на кладбище, кто отказался дать интервью, не были такуж важны, вот Бо и не настаивала. Соломон и Рейчелобычно следуют за Бо без особых возражений, но сегодня еестиль изменился, и сильно изменился: она мечется, хватается то заодно, то за другое, плана пока нет.
Лора появилась в окне, но дверь открывать не стала.
— Скажи ей, чтобыотдала Мосси, — громко потребовал Джо.
Он запихал кулаки в карманы, видно было, как беспокойно шевелятся пальцы. Плохо старику. Такойбыл тяжелый день, схоронил брата и единственного друга. Весь деньвне привычной зоны комфорта, нарушение распорядка, не прерывавшегося на протяженииполувека. Его мир рухнул. Он измучился за день и хотелодного: получить обратно свою собаку и вернуться в безопасное убежище,домой.
— Откройте, пожалуйста, дверь, нам нужно поговорить, — повторялаБо.
Лора смотрела в окно — прямо на Соломона.
Ивсе обернулись и стали смотреть на Соломона.
— Скажи ей! — велела Бо.
— Что сказать?
— Она смотрит натебя. Скажи ей, что все в порядке. Мы только поговорим.
— Джо ждет свою собаку, — честно сказал Соломон.
Рейчел усмехнулась.
Лора отошла от окна.
— Умеешь ты… — проворчала Рейчел. Оба они только что в обморок не падали от голода.
Джо занес кулак и собрался крепко стукнуть в дверь, но вдруг она сама собой распахнулась — Мосси выскочил, и дверь закрылась за ним.
Джо сердито пошел прочь, Мосси возбужденно скакал вокруг, совался под ноги.
— Я позвоню Джимми, — пробурчал Джо. — Он с ней разберется.
— Погоди, Джо! — крикнула ему вслед Бо.
— Оставь! —не выдержала Рейчел. — Я умираю с голоду. Вернемся в гостиницу. Поедим. Нормальную еду. Мне пора позвонить Сюзи. А потомуж планируй что хочешь. Серьезно тебе говорю.
Рейчел редко выходила из себя, разве что ей снимать мешали: кто-то на заднем плане корчил рожу или Соломон неудачно въезжал микрофоном в камеру. И уж если Рейчел сердилась, все понимали, что с ней лучше не спорить. Бо и сама знала, что всех замучила.
И она уступила — ненадолго.
Вернувшись в гостиницу Гуган-Барры, Соломон и Рейчел молча накинулись на обед, пока Бо рассуждала вслух:
— Том, очевидно, про эту девушку знал, согласны? Это он проверял места вокруг колодца, его обязанность, по нескольку раз в неделю наведывался к колодцу. Невозможно приехать к колодцу и не увидеть коттедж. И огород, и козу, и кур. Просто немыслимо. И полки в коттедже, и та книга, которую купила Бриджет. К тому же и Мосси ее узнал, то есть Том брал его с собой.
— Мосси — собака. — Соломон произнес первые слова за десять минут с тех пор, как им подали обед. — Бродит сам по себе. Мог случайно с ней познакомиться.
— Допустим.
— Познакомиться с ней, — протянула Рейчел. — Собаки заводят знакомства с людьми? Хотя с такими, кто говорит по-собачьи, возможно. — Она рассмеялась над своей шуткой, но умолкла, поскольку собеседники к ней не присоединились: Бо и слушать не слушала, а Соломону не нравились насмешки над Лорой. — Ладно. Пойду позвоню Сюзи. — Рейчел перешла за другой стол, прихватив с собой тарелку.
— Что это она делает? Что за звуки? — спросила Бо Соломона. — Это синдром Туретта? Рычит, лает, чирикает.
— Насколько я знаю, люди с синдромом Туретта не лают на людей, — сказал Соломон, слизывая с пальцев липкий соус, перед тем как впиться зубами в свиное ребрышко.
Все лицо у него в соусе. Бо посмотрела на своегобойфренда с отвращением, где ей понять, что он не можетнормально функционировать без еды. Сама-то она лишь поковырялась в греческомсалате.
— Ты уже кормленый, чего ты на меня ворчишь?
— По-моему, ты сегодня напортачила.
— А по-моему, ты страдаешь от джетлага, весь день не в настроении, дергаешься, — сказала она. — Слишком чувствителен. И уж если я говорю это про тебя…
— Ты напугала Лору.
— Я напугала Лору, — повторяет она. Бо часто так делает, словно повтор помогает ей вникнуть в смысл слов. Она делает это и во время интервью, отчего тому, с кем она ведет разговор, бывает не по себе: повторяет как будто бы с недоверием, но на самом деле это ее способ понять сказанное.
— Ты же видела, что ей страшно. Молодую женщину обступили в лесу четверо чужаков, трое из нас в черном после похорон, словно ниндзя, она в ужасе, а ты знай себе снимаешь.
Только тут до Бо наконец дошло:
— Вот дерьмо!
— Ну да, дерьмо.
Он снова облизал пальцы и присмотрелся к Бо:
— Что происходит у тебя в голове?
— Сегодня мы видели что-то замечательное. То, что делает эта девушка…
— Лора.
— …что делает Лора, эти ее звуки, это словно колдовство. Но я в колдовство не верю. И ничего подобного никогда в жизни не слышала.
— И я не слышал.
— Меня это зацепило.
— Увидела свой интерес?
Пауза.
Он догрыз ребрышки и уставился на телевизор в углу, как раз шли новости.
— Все задают мне вопрос, какой будет следующий фильм.
— И мне тоже.
— А у меня ничего нет. Ничего, равного истории близнецов Тулин. Мы получили столько наград! Теперь, когда удалось привлечь интерес к моей работе, я должна продолжать.
Он знал, что Бо уже слегка паникует, и былрад, что она сказала об этом вслух.
— Радовалась бы,что хоть один твой фильм понравился людям. Сколько продюсеров ниразу такого не добьются. Наслаждайся — и не пытайся воспроизводитьсвой успех. Продолжение про близнецов Тулин не станет таким жеудачным, как первый фильм. Нужно что-то оригинальное. Ты добилась успехаглавным образом потому, что не спешила. Нашла правильный сюжет, и тебе хватило терпения. Ты слушала людей. А сегодня ты устроиласумасшедший дом, Бо, носилась как курица с отрезанной головой. Зрителипредпочтут увидеть что-то подлинное, стоящее, чем халтуру.
— Сам-то тыснимаешь фитнес для толстых и «Уродские тела».
Гнев забулькал внутри,но Соломон постарался сохранять спокойствие:
— Сейчас мы говорим о тебе.
— Яв панике, Соломон.
— Не будь в панике.
— Нельзя просто посоветовать человеку не быть в панике.
— Только что посоветовал.
— Соломон! — Она и смеялась, и сердилась.
— Что-то в этом лесу пошло не так, — сказал он. Не собиралсяговорить, само вырвалось.
Она присмотрелась к нему.
— Кому тыэто сейчас сказал? Мне или самому себе?
— Видимо, тебе, — ответил он и швырнул ребро на тарелку, звук получилсяслишком громкий, но Соломон тут же схватил другой кусок мяса.
Бо откинулась на спинку стула и, скрестив руки на груди, изучала Соломона. Тот не поднимал глаз, не произнес больше ни слова.
— Мы встретили в этом лесу что-то замечательное. Я взялась за дело, а ты… застыл.
— Ничего я не застыл.
— Что же ты делал там все время, пока я была в коттедже? Она тоже была там все время?
— Отвали, Бо.
— Имею же я право задать вопрос!
— Да, у нас был секс. Отлучился от тебя на две минуты — и сразу секс. Прижал ее к дереву.
— Я вовсе этого не говорила, на хрен, и ты это прекрасно понимаешь!
— В самом деле?
— Я пытаюсь разобраться, что с ней такое, а ты не хочешь помочь. О чем вы говорили? Я спрашиваю, а ты уклоняешься от ответа. Она сказала тебе свое имя. Ты был там с ней наедине, еще до меня. Я просто хотела знать, о чем был разговор.
Он отключился, иначе бы дал себе волю и заорал во всю глотку, плевать, что в ресторанчике полно народу. Он подавляет в себе гнев, гасит его, гасит, остается лишь тлеющая зола — справился как мог. Смотрит новости, ничего не разбирая.
Бо в какой-то момент встала и вышла.
Он мог бы задуматься над словами Бо, проанализировать ее мысли, понять их, заглянуть в себя и найти ответ. Мог бы задуматься, что он сам сказал и почему. Мог бы во всем разобраться. Но после долгого перелета, переголодав, он был зол, а потом сосредоточился на теленовостях и начал наконец разбирать слова, выходящие изо рта диктора, и буквы, что ползли внизу по экрану. Догрыз последнее ребрышко, насухо облизал пальцы от липкого соуса и откинулся на спинку стула, сытый и довольный.
— Счастлив наконец-то? — окликнула его Рейчел с другого конца ресторана.
— Поспать ночку, и буду в полном порядке. — Он зевнул, потянулся. — Как Сюзи?
— Немножко расстроена. Слишком жарко. Не может уснуть. Лодыжки отекли. И малыш уперся ножкой ей под ребро. Думаешь, завтра мы поедем домой?
Соломон вытащил из пакетика зубочистку, выковырял застрявшее в зубах волоконце мяса.
— Очень на это надеюсь.
Он и правда хотел вернуться домой, потому что растерялся. В лесу что-то пошло не так, верно. Бо это заметила. И точно так же, как Джо, спешивший обратно на свою ферму, Соломон спешил обратно в Дублин, к телешоу «Уродские тела», которое так презирал, в свою квартиру, провонявшую рыбой с карри, любимым блюдом соседей. Вернуться в нормальный мир. Туда, где не приходилось задумываться о своих чувствах, где не было ни путаницы, ни анализа, где его не тянуло к людям, с которыми не следовало сходиться, он не делал того, что сам считал неправильным.
— Уснул? Глаза-тоу тебя открыты, — сказала Рейчел и помахала ребрышком у него перед носом. Брызги соуса полетели на стол и напол. — Черт!
В бар влетела Бо, на лице то самое выражение, в руке мобильный.
— Джимми звонил. Тот полицейский, с которым мы говорили у церкви. Он сейчас у Тулинов. Джо вызвал его поговорить с девушкой, но по дороге под его машину выскочил Мосси. Девушка унесла Мосси к себе в коттедж. Издает эти странные звуки. Заперлась и никого не впускает, и к Мосси тоже не дает подойти.
Соломон посмотрел на Бо, попытался изобразить равнодушие, изо всех сил попытался, но сердце часто забилось.
Бо с каким-то новым интересом посмотрела на него:
— Она хочет, чтобы пришел ты, Сол.
