Реквизитор E-Book

Юрий Смирнов

• Herausgeber: Freedom Letters
• Kategorie: Poesie und Drama
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 72

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

В книге свежие стихотворения военного 2023 года перекликаются с более ранними сетевыми хитами. Их соседство неслучайно, оно позволяет увидеть течение времени, и то, как изменился мир.

Leseprobe

СловаУкраïни

№ 80

Юрий Смирнов

Реквизитор

Freedom LettersНью-Йорк2024

Содержание

Рецензент

Терминатор два

Окончательное решение

АРХЕ

Белые камни

Белый код

Черное радио

Зеленые рукава

Осиновое варенье

Аквамариновая сказка

Река

Линия Мажино

Помидорка

ГПП

Абрикос

Сценарист

Ходики

Конец сезона восхождений

Майор

Взвод

Smile

Русская эволюция

Зонг о сопротивлении

Снаряды

Внутри Моби Дика

Оператор защиты

Скорсезе

Треугольник

Фильм

Ариэль

Былина

2024

Знак четырех

Дитрих

Свидание

Подкова

Физика

Монография

Стадии

Степь

Некрономикон

Хануман

Ли Гарви

Зеленые

Синяя сказка

Пюи-де-дом

Одиночество в степи

Локаль

Ведьма и психопат

Весталка

Желтая река

Трип

Родина

Пергамон

Погрешность

Жало

Грамерси

Море Ясности

Безветрие

Хард-рок

Вудсток

Смерть весельчака

Жажда

Дальние подступы

Декрет о часовых поясах

Пометки

Cover

Оглавление

Рецензент

В каждом балканском, словацком, причерноморском местечке есть свой великий автор кинорецензий, свой Антон Долин.

«Как, Вы не слышали о Франтишеке Карпа?» — спросит таксист с древней венгерской монетой в ухе, спросит владелец кафе, сколь прекрасного ароматом, столь и неудобного местом расположения, вжатого между двух синагог, превращенных когда-то в клубы пролетарского творчества, потом — в бизнес-центры, и назад, в синагоги, спросит девушка-ласка, приехавшая на побывку из Оксфорда.

Нет, я не знаю Франтишека Карпу.

«Как же, его три абзаца про „Темного рыцаря“ заняли девятое место на всеевропейском конкурсе рецензий о Бэтмэне; как же, его строки о „Скромном обаянии буржуазии“ вызвали революцию в городе, известную как Кнедликовый Майдан; его „Контракт рисовальщика“ в последнем бумажном выпуске местной газеты привел к массовому помешательству домохозяек».

Я пристыженно доедаю свой кнедлик, свою мамалыгу, свою ставридку под гнетом, торопливо пью свою ракию из всех видов Карла Линнея, я пристыженно мчусь в местный музей, где в зале Франтишека Карпы, маленьком, но с такой любовью украшенном рушныками, мэрцишорами и черепами ордынцев. На фотографии с подписью «Франтишек Карпа на семинаре Тонино Гуэрра, двенадцатый в пятом ряду, Братислава,1994» я нахожу себя, третий справа в девятом ряду.

Стоит, улыбается мне.

26 марта 2023

Терминатор два

В середине апреля

Тысяча девятьсот восемьдесят шестого года

В квартиру смертельно больного

Андрея Тарковского

Во Флоренции

Позвонил мужчина.

Позже в своих дневниках режиссер

Обозначит его как «немца».

Немец отлично говорит по-русски,

Немец клянется, что учился

У магов священного города Куско,

Немец божится, что знает

Древние инкские сильные средства.

(Так и сказал — «сильные средства»)

Кашель свербит, сверлит грудь и череп,

Как дрель соседская

На пару с шуруповертом,

Тарковский не верит,

Но ему надо верить

Хоть в инков,

Хоть в воду живую и мертвую .

Он говорит: «Я Вас слышу и слушаю».

Немец просит, конечно, душу.

После извлечения из солнечного сплетения

(Андрей в дневнике: «ничего необычного»)

И помещения в клетку с поилкой

(Душа оказалась морской свинкой),

Немец странно набычился,

Стал светотенью,

Внезапно заговорил с акцентом:

«Вам надо ехать в город Чернобыл,

Дышать карашо,

Ходить-бродить лесом до самого сна».

После чего будто свечою оплыл

И убыл.

Последние лиры и центы.

Поезд советский «Вена-Москва» —

Словно маршрут героина по тулову.

Киев.

Утлое утро.

Мир полуспит.

Ослепляющая мать-героиня

Улыбается блудному сыну.

Прывит, сыну, прывит!

От вагонной полки болит копчик,

От лекарств ядов умирают почки.

Кэгэбэшник заливается так смеется:

«Я ваш этот, как это, караул почетный».

Партия бдит,

Но партия сильно состарилась.

Он покупает билет на автобус

«Икарус».

Он едет и одновременно горит

(эта фраза относится

И к автобусу,

И к пассажиру)

Опять говорит дневник Тарковского:

«Как я и думал,

В этом Чернобыле глупом ничего не случилось.

Пища жирная,

Номер страшный,

Сервис скотский.

Правда, спал хорошо, отличное снилось.

Мой отец и его фантастический степной город.

Он пытался сказать мне что-то важное,

Да, видать, перехватило горло.

Только пальцем показывал в небо,

Где горлица флиртовала

С черным толстым веселым голубем».

Двадцать восьмого апреля

Маэстро вернулся в Киев.

Была встреча в доме Булгакова

С арт-активом.

Потом поезд, Вена, Флоренция, клиника.

И удивленные лица раковых циников,

Хирургов погибели:

«Мы такого никогда не видели».

Еще слабый, еще недоверчивый,

Он берется за постановку «Корсара» Верди

Для Сиднейского оперного театра,

Когда в пять утра,

Как в череп дрелью,

Ему звонит Марио Кассар

И кричит в трубку: «Андрео! Андрео!

Этот чертов Кэмерон совсем сбрендил!

Короче, у меня для тебя есть

Второй Терминатор!».

Морская свинка лениво бежит в колесе.

Чайка сидит в гнезде на песчаной косе.

Горлица чистит сизые перья.

Немец аккуратно закрывает двери,

Чтобы не придавить какую-то живность.

Чтобы ни с кем

Из любимых

Ничего не случилось.

15 марта 2019

Окончательное решение

Еще в июле слух прошуршал:

Они придумали, что с нами делать.

Днепр на теле города, как старый шрам,

И белый шум стал нестерпимо белым,

Словно нам выкручивали мозг,

Как перегоревшую лампочку в парадном.

Зачищали районы под снос.

Кардачи, Виноградарь, Отрадный.

В сентябре на смартфоны прислали приказ:

«Все белковые города Киева и окрестностей

Должны явиться на площадь

Раковых Метастаз

При себе иметь золото,

Теплые вещи и запас пресной».

Подпись — киборг 344-й Великолепный Чудесный.

Знающие, обслуживающие Интеллект,

Пока в нас еще была потребность,

Объясняли:

Наша растелесность не выгодна

Новой цивилизации цифры.

Нас сгруппируют

И отправят в прошлое.

Интеллект как раз вскрыл шифры

Третьей Божьей машины,

Замаскированные под пятна Роршаха.

Боже,

Если бы ты дал мне одну попытку

Заглянуть за завесу времени,

Я помчался бы в семидесятый год,

В тысяча девятьсот семидесятый год

Год Аполло-13 и Юкио Мисимы.

Я хочу посмотреть,

Как мой умный отец ухаживал

За самой красивой

Женщиной мира —

Не успел расспросить об этом папу.

Гроба лопата несет нас в хлебопечку ада

Поспешно быстро.

Сейчас допишу этот текст

И узнаю у матери.

Она за стеной читает другие тексты.

Взор ее ясен и дыхание чисто.

Дождись меня, мама.

Выбор времени рандомный.

Куда выбросит, там и попробуем выжить.

Выжить вроде бы надо.

Стоим, оглядываемся.

Вроде Европа.

Вроде давно

Автобанов и самолетов не слышно.

Под ногами жижа.

Болото, опушка леса.

Надо разжечь костер и построить навесы.

Нас окружают кавалеристы,

Кричат отрывисто.

Кажется, на покрытом грязью французском.

Девочка одна их понимает,

Говорит, все мужчины

Должны присоединиться к бригантам,

Топать в лагерь Жана Доброго.

Кому-то из наших уже бьют морду.

Какой-то из наших уже задирают юбку.

Переведи им, голубка,

Мы согласны.

А другого прошлого мне и не нужно.

Я прожил жизнь, как веселый ужик,

Не кусался и прогибами добывал свой ужин,

И терял шкуру,

И пугал выдру,

И гонял лягушек.

Мы тогда все погибли.

20 мая 2018

Архе

Те, кто знает историю Федора Жилова, выгодно отличаются от людей, слышавших о истории Федора Жилова, и уж представляют совсем другой вид человека в сравнении с теми, кто даже не слышал о Федоре Жилове.

А стоило знать бы.

Свадьба майора советской армии Федора Жилова-старшего, оккупанта, и Марии-Христины Жагун, красной ведьмы из Канижа, дала жизнь странному сгустку генов, Федору Жилову-младшему, мальчику с головой леопарда. Впрочем, леопарда условного, видимого не всем, и совсем не злого, не кровожадного, что, впрочем, оспаривалось родом Жагун, уложившим в курганы не одну тысячу скифов, киммерийцев, тавров и готов.

Древнее знание он не готов был впитывать, махал битой на «Пионере» у Бойко, в библиотеке глотал напечатанное в перестройку и еще не выброшенное на помойку мерзкое русское слово, особо любил Домбровского, решил стать археологом, еще жива была Бокий, еще скифские бабы стояли камнем возле музея, а не плели сетки для маскировки, короче, мир был юный, пьяный, но ловкий, когда Федор отправился в свою первую экспедицию.

И надо же, супер удача, на бужской круче раскопали гробницу неизвестного воина.То ли маори, то ли коми, вероятно, из Иностранного Легиона антского царя Божа. Лена Марченко взглянула на маску смерти и выдохнула: «Ну и рожа», а научный руководитель, Петр Свиридыч Манжула, в шутку спросил: «Кто тут у нас толстокожий, кто переночует в могиле?».

Федор, дурак, согласился.

Заснул котенком, проснулся полный черной неведомой силы, будто в руки вселились змеи, а в голове разобрали стену. Не подал виду, отработал смену, в институт не вернулся, на игре выбил три хоумрана и ушел из команды, да и вообще через месяц пропал с радаров. Его друг, Витя Брама, всем рассказывал, что Федор сейчас в Гокарне и работает хануманом.

А человек-леопард не выходит из спальни, он неимоверно занят, он из-под земли тянет оптико-волоконные жилы мертвых, и у него таких кабелей — ворох, у него на связи армии ада, он готовит взятие Херовогаддо.

Он левитатор, трансгрессор, он оккупант и агрессор, он гвоздь распятия Божа, наконечник стрелы Винитария, кувалда и серп Баламира, он — конец русского, украинского, любого мира, он ладан и мирро в сердце секретного храма.

Короче, мама не выдержала, вызвала психиатрическую.

Есть, как известно, романский стиль в психофармакологии — сульфа, а есть готический — галка с циклом. Федор метался в клетке циклопом, никто не делился с ним одеждой и мотоциклом, стены сказали: «Влип ты, Федя. Тебя не выпустят, пока не вычислят число пятнистого зверя, пока не выдернут саблевидные икла. Отдыхай, все будет хайльгитлер»

Ночью в городе начался страшный грохот. Это скифские бабы ожили и маршируют на Новый. Это всадники гунны на носорогах шерстистых гарцуют по Большой Перспективной. Это остготы лавиной несутся на гарнизонные замки.

И настает царство жизни посмертной.

Впрочем, к утру все по-прежнему. Едут машины, шумят генераторы, птицы поют на аккадском.

28 марта 2023

Белые камни

Понимаешь, просто надо писать на могильных камнях

Не годы жизни,

Не всякие тупые стишки

«Жизнь твоя оборвалась,

Но скорбь наша будет вечной»

(не будет).

Не портреты — на них все выглядят, как бритые гномы.

Надо просто писать главное нереализованное.

«Не успела родить третью дочку».

«Не снялся в кино».

«Шел убивать соседей-пенсионеров за дозу».

«Мечтала увидеть новый сезон Бриджертонов и пересмотреть в пятый раз Аббатство Даунтон».

Так будет честнее.