Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
Луиза Мэй Олкотт — американская писательница, автор знаменитого романа «Маленькие женщины», который принес ей мировую славу и любовь читателей. До сих пор книга остается одним из самых значимых произведений американской литературы. Роман «Роза и ее братья» был написан Олкотт в 1875 году. В нем рассказана трогательная история девочки, потерявшей своих родителей и вынужденной жить с дальними родственниками в большой семье. Поначалу Розе приходится нелегко. И правда, что прикажете делать одинокой тихой девочке с целой толпой невероятно заботливых тетушек и бабушек? Однако дела приобретают совсем уж скверный характер, когда на горизонте появляются… семеро шумных мальчишек — ее двоюродные братья. Впрочем, вскоре у Розы просто не остается времени для тоски: удивительные приключения, веселые проделки и маленькие подвиги возвращают ее к жизни, любви и семейному счастью. В настоящем издании роман «Роза и ее братья» представлен в новом замечательном переводе Александры Глебовской.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 332
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Louisa May AlcottEIGHT COUSINS
Перевод с английского Александры Глебовской
Серийное оформление Вадима Пожидаева
Оформление обложки Татьяны Павловой
Олкотт Л. М.
Роза и ее братья : роман / Луиза Мэй Олкотт ; пер. с англ. А. Глебовской. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2023. — (Азбука-классика).
ISBN 978-5-389-24474-0
12+
Луиза Мэй Олкотт — американская писательница, автор знаменитого романа «Маленькие женщины», который принес ей мировую славу и любовь читателей. До сих пор книга остается одним из самых значимых произведений американской литературы.
Роман «Роза и ее братья» был написан Олкотт в 1875 году. В нем рассказана трогательная история девочки, потерявшей своих родителей и вынужденной жить с дальними родственниками в большой семье. Поначалу Розе приходится нелегко. И правда, что прикажете делать одинокой тихой девочке с целой толпой невероятно заботливых тетушек и бабушек? Однако дела приобретают совсем уж скверный характер, когда на горизонте появляются… семеро шумных мальчишек — ее двоюродные братья. Впрочем, вскоре у Розы просто не остается времени для тоски: удивительные приключения, веселые проделки и маленькие подвиги возвращают ее к жизни, любви и семейному счастью.
В настоящем издании роман «Роза и ее братья» представлен в новом замечательном переводе Александры Глебовской.
© А. В. Глебовская, перевод, 2023
© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа«Азбука-Аттикус», 2023Издательство Азбука®
Предисловие
Автор прекрасно сознает все недостатки этой скромной истории, многие из которых представляются неизбежными, поскольку в свет она выходила отдельными выпусками. Однако, памятуя, что эксперимент дядюшки Алека ставился, чтобы порадовать детишек, а не чтобы предложить старшему поколению толковые методы воспитания, автор склонна полагать, что друзья кузины и кузенов не обратят на эти недочеты особого внимания, она же постарается все исправить во втором томе, где будет предпринята попытка показать Розу в цвету.
Л. М. О.
Глава первая
Две девочки
Роза сидела в одиночестве в просторной парадной гостиной, носовой платочек разложен, чтобы поймать первую капельку, — она погрузилась в размышления о своих невзгодах, так что слезы вот-вот хлынут рекой. В эту комнату она ушла, потому что здесь несчастье переживалось немного легче: полутьма, тишина, старинная мебель, тяжелые шторы, на стенах портреты величавых пожилых джентльменов в париках, остроносых дам в пышных капорах и замерших детишек в маленьких фраках или отрезных платьицах. Отличное место, чтобы погоревать, а весенний дождь, время от времени начинавший стучать в окно, будто бы всхлипывал: «Давай же поплачем вместе».
У Розы были все основания для печали: она давно лишилась матери, а недавно еще и отца, единственным ее пристанищем был теперь дом двоюродных бабушек. Она провела у них всего лишь неделю, и хотя славные пожилые дамы делали все, чтобы ее порадовать, получалось у них это скверно, потому что Роза не походила ни на одного ребенка из тех, что им доводилось привечать раньше, и у них складывалось впечатление, что им поручили заботу о впавшей в тоску бабочке.
Розе предоставили полную свободу, и день-другой она забавлялась тем, что лазила по всем укромным уголкам огромного старинного поместья, где тут и там попадались петлистые закоулки, очаровательные комнатки и таинственные коридоры. В самых неожиданных местах обнаруживались окна, над садом нависали романтические балкончики, а в длинном зале на верхнем этаже красовались диковинки со всего мира; дело в том, что в роду у Кэмпбеллов было много поколений капитанов дальнего плавания.
Бабушка Изобилия (она же Биби) даже позволила Розе порыться в тайнике с пряностями у себя в буфете — там было полно «лакомств», которые так любят дети; но Розу совсем не прельстили эти изысканные искушения; когда и этот план провалился, у бабушки Биби окончательно опустились руки.
Мягкосердечная бабушка Мира испробовала всевозможные виды изящного рукоделия и решила нашить кукле туалетов, перед которыми не устояла бы и девочка постарше. Но Розу совсем не занимали шляпки из розового атласа и крошечные чулочки, хотя она послушно сидела за шитьем, пока бабушка не заметила, что она утирает слезы подолом очередного подвенечного платья, — и это открытие положило конец упражнениям с иголкой и ниткой.
Тогда старые дамы решили, что одна голова — хорошо, а две лучше, и совместно подыскали по соседству идеальное дитя, а потом пригласили его прийти поиграть с их внучкой. Но Ариадна Блиш стала самым сокрушительным их провалом: Роза видеть ее не желала и даже заявила, что это не девочка, а восковая кукла: хочется ее ущипнуть и проверить, взвизгнет или нет. Тогда чопорную маленькую Ариадну отправили восвояси, а бабушки, обессилев, на день-другой предоставили Розу самой себе.
Из-за холода и дурной погоды Розе пришлось сидеть дома, и она почти не выходила из библиотеки, куда сложили книги ее отца. Она много читала, немного плакала, а в голове у нее роились те яркие и невинные грезы, которые приносят утешение и радость всем детям, одаренным недюжинным воображением. Такое времяпрепровождение устраивало ее больше любого другого, однако его нельзя было назвать здоровым: Роза стала бледной и вялой, взгляд потускнел, хотя бабушка Изобилия так усердно пичкала ее железом, что едва не превратила в кухонную плиту, а бабушка Мира ласкала ее, точно пуделя.
В свете всего этого бедные бабушки вновь пораскинули мозгами и решили пойти ва-банк, хотя и сомневались в успехе своего предприятия. Розе они ничего не сказали о том, что замыслили на середину субботнего дня, напротив, оставили ее в покое до того самого момента, когда пришло время предъявить грандиозный сюрприз; им и в голову не приходило, что этого странного ребенка можно порадовать совершенно неожиданными вещами.
Роза не успела выжать из себя ни единой слезинки — тишину нарушил какой-то звук, и она тотчас навострила ушки. Речь шла всего лишь о негромком птичьем щебете, вот только птичка оказалась необычайно одаренная, потому что тихое щебетанье почти сразу сменилось оживленным посвистываньем, за ним последовали трель, воркование, чириканье, а потом все эти нотки слились в музыкальное единство, как будто птичка залилась смехом. Засмеялась и Роза и, позабыв о своих горестях, вскочила.
— Пересмешник! — воскликнула она с восторгом. — Но где он?
Она пробежала по длинному залу, выглянула в обе двери, но не обнаружила там никого пернатого, за исключением измызганных цыплят под лопухами. Роза вслушалась: похоже, звук все-таки шел из дома. Она помчалась дальше, крайне возбужденная этой охотой; переменчивая песня привела ее к двери буфетной.
— Она там? Как забавно! — воскликнула Роза.
Однако в буфетной никакой птички не оказалось, лишь ласточки сливались в вечном поцелуе на кантонском фарфоре, расставленном по полкам. Тут лицо Розы озарилось радостью, она тихонько отодвинула панель на стене и заглянула в кухню. Музыка мгновенно смолкла, и Роза увидела всего лишь девочку в синем переднике, которая отмывала очаг. Порассматривав ее с минуту, Роза решительно осведомилась:
— Ты слышала пересмешника?
— Я бы его скорее назвала мурисмешником, — ответила девочка, подняв голову, и ее черные глаза сверкнули.
— А куда он улетел?
— Он здесь.
— Где?
— У меня в горле. Хотите послушать?
— Еще как! Давай я зайду. — И Роза влезла через отверстие в стене на широкую кухонную полку — она была слишком возбуждена и озадачена, чтобы бежать к двери.
Девочка вытерла руки, встала, скрестив ноги, на островке ковра, окруженного целым морем мыльных пузырей, и из ее горлышка полились трели ласточки, посвист малиновки, стрекотание сойки, щебет дрозда, воркование лесного голубя и множество других знакомых мелодий — и все они, как и раньше, завершились пронзительной арией боболинка, который поет, покачиваясь на стебле луговой травы, в погожий июньский день.
Роза от изумления едва не свалилась с полки, а когда короткий концерт завершился, она восторженно захлопала в ладоши:
— Ах, как изумительно! А кто тебя такому научил?
— Птицы, — ответила, улыбнувшись, девочка и снова взялась за работу.
— Просто невероятно мило! Я тоже умею петь, но совсем не так прекрасно. А как, скажи, пожалуйста, тебя зовут?
— Фиби Мур.
— А, так вот почему ты называешь себя мурисмешником! — хихикнула Роза, а потом добавила, с интересом разглядывая мазки мыльного раствора на кирпичах: — А можно, я останусь и посмотрю, как ты работаешь? В гостиной очень тоскливо.
— Ну, давайте, если хочется, — ответила Фиби, умелым движением отжимая тряпку — Розу это очень впечатлило.
— Весело, наверное, плескаться в воде и разводить в ней мыло. Я б с удовольствием попробовала, но, боюсь, бабушке это не понравится, — сказала Роза, которую очень увлекло это занятие.
— Вы быстро устанете, так что не пачкайтесь, просто смотрите.
— Ты, наверное, много помогаешь своей маме.
— Нет у меня никого из родни.
— Да? А где же ты тогда живешь?
— Надеюсь, что буду жить здесь. Дебби нужна помощница, вот меня и взяли на неделю на испытание.
— Хорошо бы ты у нас осталась! Тут так скучно, — сказала Роза, успевшая проникнуться самыми лучшими чувствами к этой девочке, которая поет, как птица и работает, как взрослая.
— Да, хорошо бы; мне уже пятнадцать лет, я достаточно взрослая, чтобы на себя зарабатывать. А вы ведь сюда ненадолго приехали? — спросила Фиби, разглядывая свою гостью и пытаясь понять, о какой скуке может идти речь, если у тебя есть шелковое платьице, фартучек весь в рюшах, миленький медальончик и бархатная повязка на волосах.
— Я тут пробуду до приезда дяди. Он теперь мой опекун, я не знаю, как он со мной поступит. А у тебя есть опекун?
— Ну да, скажете тоже! Меня младенцем оставили на ступеньках работного дома, но я приглянулась мисс Роджерс, и она взяла меня к себе. Но ее больше нет, придется мне жить своим умом.
— Как интересно! Ты прямо как Арабелла Монтгомери из «Цыганочки» [1]. Ты читала эту милую книжку? — спросила Роза, которая очень любила истории про найденышей и перечитала их целую кучу.
— Нет у меня книг, чтобы читать, а если выдастся свободная минутка, я бегу в лес; там люблю отдыхать, а не за всякими историями, — ответила Фиби, закончив одно дело и принимаясь за другое.
Роза смотрела, как она достает большую миску с фасолью, которую нужно перебрать, и гадала, каково это — жизнь в труде и без развлечений. Но тут Фиби, видимо, решила, что настал ее черед задавать вопросы, и не без зависти поинтересовалась:
— Вы ведь, наверное, много учились в школе, да?
— Ой, и не говори! Почти год провела в пансионе, и все эти уроки меня едва не доконали. Чем больше я выполняла заданий, тем больше мисс Властер давала мне новых, и мне там было так плохо, что я чуть глаза себе не выплакала. А вот папа никогда не заставлял делать ничего трудного, и с ним заниматься было так приятно, что я даже полюбила учебу. Ах, как мы были счастливы, как любили друг друга! Но его больше нет, так что теперь я совсем одна.
Слезинка, которую раньше Розе так и не удалось выжать, теперь по собственной воле скатилась по щеке, а за ней и вторая — они смогли рассказать историю любви и горя куда красноречивее, чем любые слова.
Целую минуту в кухне стояла тишина, слышались лишь всхлипы маленькой сиротки и сочувственный перестук дождя по крыше. Фиби перестала пересыпать фасоль из одной миски в другую, и глаза ее наполнились жалостью: она разглядывала курчавую головку, склоненную на колени, и видела, что сердечко, бьющееся под миленьким медальоном, болит от утраты, а изящным фартучком вытирают горькие слезы — ей таких не доводилось проливать.
И ей почему-то милее показались собственное ее коленкоровое платьице и синий полосатый передник; зависть уступила место состраданию; если бы она решилась, она подошла бы к своей опечаленной гостье и крепко бы ее обняла.
Но Фиби подумала: а вдруг это сочтут неуместным, и бодрым голосом произнесла:
— Ну, вы вовсе не так уж одиноки, у вас столько родни, да еще все они такие умные и богатые. Дебби говорит, вас так уж балуют-разбалуют, потому что вы единственная девочка в семье.
В ответ на последние слова Фиби Роза невольно улыбнулась сквозь слезы и, оторвав от фартучка просветлевшее лицо, с комическим сокрушением произнесла:
— В этом одна из главных моих бед! У меня шесть бабушек и тетушек, каждая хочет забрать меня к себе, а я всех их плохо знаю. Папа называл этот дом Женовейником, и теперь я поняла почему.
Фиби тоже засмеялась, а потом ободряюще заметила:
— Его все так называют, и название очень правильное, потому что все миссис Кэмпбелл живут неподалеку и часто навещают пожилых дам.
— Бабушек-то все же можно терпеть, но у меня еще куча двоюродных братьев, и все они — противные мальчишки, я мальчишек вообще терпеть не могу! Некоторые в среду приезжали в гости, но я осталась в постели, а когда бабушка пришла позвать меня вниз, я залезла под одеяло и притворилась, что сплю. Рано или поздно придется с ними увидеться, но я так этого боюсь!
И Роза вздрогнула, потому что до того жила в уединении со своим больным отцом, ничего не знала про мальчишек и считала их страшной породой диких зверей.
— Да ну! Наверняка они вам понравятся. Я-то их иногда вижу, как они примчатся с Мыса — бывает, что на лодках, бывает, верхом. Если вам нравятся лодки и лошади, вам с ними будет весело.
— А вот и не нравятся! Лошадей я боюсь, на лодках меня укачивает, а мальчишек я ненавижу!
Бедняжка Роза заломила руки при мысли о своем страшном будущем. С одним из всех этих ужасов она еще как-нибудь бы справилась, но в совокупности они явно были ей не по силам, она даже призадумалась, не уехать ли поскорее назад в ненавистную школу.
Фиби расхохоталась в ответ, да так, что фасолины в миске заплясали, но потом попыталась утешить Розу, предложив разумный выход из положения:
— А может, дядя увезет вас в такое место, где нет мальчишек. Дебби говорит, он ужас какой добрый — когда приезжает, всегда привозит целые охапки подарков.
— Конечно, но в этом-то еще одна беда: я совсем не знаю дядюшку Алека. К нам он почти не приезжал, хотя часто присылал мне всякие чудные вещицы. А теперь я в его власти, и ничего мне с этим не поделать до достижения восемнадцати лет. А вдруг он мне совсем не понравится? Я очень из-за этого переживаю.
— Ну, я бы на вашем месте не переживала раньше времени, а радовалась жизни. Про себя точно могу сказать: уж я-то бы не стала кукситься, будь у меня родня, деньги и никаких других занятий, кроме как радоваться жизни... — начала было Фиби, но тут же прервалась, потому что снаружи поднялся такой кавардак, что обе девочки подскочили.
— Гром, — определила Фиби.
— Цирк! — воскликнула Роза, которая со своего возвышения заметила ярко раскрашенную повозку и нескольких пони с развевающимися хвостами и гривами.
Грохот стих, и девочки хотели было продолжить свою задушевную беседу, но тут вошла старенькая Дебби, сонная и сердитая, — она явно ложилась отдохнуть.
— Вас зовут в гостиную, мисс Роза.
— Кто-то приехал?
— Негоже маленьким девочкам задавать вопросы; гоже делать то, что им велено. — Вот и все, чего удалось от Дебби добиться.
— Будем надеяться, это не тетушка Сара: я всякий раз так пугаюсь, когда она начинает расспрашивать, не усилился ли у меня кашель, и стонать надо мной так, будто я вот-вот скончаюсь, — сказала Роза, которая собралась удалиться тем же путем, которым пришла, потому что отверстие, рассчитанное на блюда с пышной рождественской индейкой и пудингом, было достаточно велико для худенькой девочки.
— Погодите, увидите, кто приехал, — еще пожалеете, что это не тетушка Сара. И чтоб я больше не видела, что вы лазаете ко мне на кухню через эту дырку, — в котел посажу под крышку! — проворчала Дебби, которая считала своим долгом воспитывать всех встречных детей при каждом удобном случае.
Глава вторая
Клан
Роза со всей мыслимой поспешностью улизнула в буфетную и там, чтобы отвести душу, скорчила Дебби несколько рож; при этом она оправляла свой туалет и собиралась с духом. Покончив с этим, она тихонько прокралась по коридору и заглянула в гостиную. Никого, и тишина такая, что сразу ясно: общество собралось наверху. Тогда она решительно шагнула через полуоткрытую двустворчатую дверь наружу — и едва не ахнула от открывшегося ей там зрелища.
Семеро мальчишек выстроились в ряд: разного возраста и роста, все белобрысые и голубоглазые, все в шотландских костюмах; все они разом улыбнулись, кивнули и в один голос произнесли:
— Как жизнь, кузина?
Роза тихонько пискнула и начала дико озираться, готовая пуститься наутек, потому что у страха глаза велики и ей показалось, что в комнате целая орава мальчишек, а не семь. Но сбежать она не успела — самый высокий вышел из ряда и вежливо произнес:
— Не пугайся. Клан явился выразить тебе свое почтение; я — Арчи, Вождь Клана; к твоим услугам.
Он протянул ей руку, и Роза робко вложила свою ладошку в смуглую лапищу, которая тут же поглотила кусочек белизны, да так и не отпускала, пока Вождь не закончил свою речь.
— Мы при полном параде, как у нас и принято по торжественным случаям. Надеюсь, тебе понравилось. Давай расскажу, кто есть кто, оно так положено для порядка. Этот здоровый — Принц Чарли, сын тети Клары. Он у нее один, поэтому самого высшего качества. Вот этот старина — Мак, книжный червь, мы его Червем и прозвали для краткости. Вот этот красавчик — Денди Стив. Обрати особое внимание на его перчатки и прическу с хохолком. Они сыновья тети Джейн, и уверяю тебя, парочка что надо. Это Крысятки, мои братья Джорди и Уилл, а это Мелкий Джейми. Ну, ребята, давайте похвастайтесь хорошими манерами.
После этого распоряжения Розе, к величайшему ее испугу, протянули еще шесть рук — явно ожидая, что она все их пожмет. Для застенчивой девочки то был нелегкий миг; однако, вспомнив, что перед ней родственники, явившиеся ее поприветствовать, она попыталась ответить им по мере сил сердечно.
Когда торжественная церемония завершилась, весь Клан брызнул врассыпную, и обе комнаты, казалось, заполнились мальчишками. Роза поспешно вжалась в большое кресло — там она и сидела, разглядывая пришельцев и гадая, когда появится бабушка и ее спасет.
Памятуя, как положено себя вести воспитанным мужчинам, каждый из мальчишек не забывал, бродя по комнате, приостановиться перед ее креслом, бросить короткую фразу, получить еще более краткий ответ — после этого можно было облегченно вздохнуть и двигаться дальше.
Первым подошел Арчи и, перевесившись через спинку кресла, заметил отеческим тоном:
— Рад твоему приезду, кузина. Надеюсь, в Женовейнике тебе будет весело.
— Надеюсь.
Мак отбросил волосы, свисавшие на глаза, споткнулся о табуретку и без обиняков осведомился:
— А ты книги с собой привезла?
— Четыре полные коробки. Они в библиотеке.
Мак тут же испарился из комнаты, а Стив, встав в эффектную позу, подчеркивавшую элегантность его наряда, с любезной улыбкой произнес:
— Мы очень расстроились, что не смогли с тобой познакомиться в среду. Надеюсь, твоя простуда проходит.
— Да, благодарю. — Роза вспомнила, как спряталась под одеялом, и в уголках ее рта затеплилась легкая улыбка.
Сообразив, что сумел отличиться перед дамой, Стив зашагал прочь, выше прежнего задрав голову, а с другого конца комнаты прискакал Принц Чарли и произнес непринужденно:
— Маман просила передать тебе свой привет, она надеется, что ты поправишься и сможешь на следующей неделе приехать к нам на целый день. Тебе, такой маленькой, здесь, наверное, невыносимо скучно.
— Мне тринадцать с половиной лет, я просто с виду маленькая! — возмутилась Роза, забыв от гнева о смущении, — она очень гордилась тем, что возраст ее перевалил за десять.
— Прошу прощения, мэм; никогда бы не догадался. — И Чарли, хихикнув, ускакал прочь, довольный тем, что вывел тихую кузину из ступора.
Джорди и Уилл явились вдвоем, два крепыша одиннадцати и двенадцати лет, и, устремив на Розу свои круглые голубые глаза, выпалили каждый по вопросу, как будто пришли в тир, а она была мишенью:
— Ты привезла свою обезьянку?
— Нет, она умерла.
— А у тебя будет лодка?
— Надеюсь, нет.
Оба с военной четкостью выполнили команду: «Кругом!» — и зашагали прочь; после этого малыш Джейми с детской прямотой поинтересовался:
— А ты мне что-нибудь вкусное привезла?
— Да, кучу конфет, — ответила Роза, после чего Джейми вскарабкался к ней на колени, звучно чмокнул в щеку и заявил, что очень ее любит.
Розу его поступок сильно всполошил, потому что остальные тут же расхохотались; от смущения она поспешила обратиться к юному узурпатору с вопросом:
— А ты видел, что цирк приехал?
— Как? Когда? — тут же завопили, придя в сильнейшее волнение, все мальчишки.
— Перед самым вашим появлением. Ну, вернее, я подумала, что это цирк: красно-черная повозка, и такие маленькие пони, и...
Продолжить ей не удалось — дружный вопль заставил ее замолчать, а Арчи, подавив смех, попытался пояснить ей соль шутки:
— Это наша новая повозка и шетландские пони. Тебя теперь задразнят за этот цирк, кузина.
— Но их там было так много, и скакали они так быстро, и повозка такая красная... Роза — начала было растолковывать свою ошибку.
— Пошли, мы их тебе покажем! — воскликнул Принц.
Роза и глазом моргнуть не успела, а ее уже повлекли на конюшню и громогласно представили ей трех лохматых пони и новую разноцветную повозку.
Роза в этой части поместья еще не бывала и отнюдь не была уверена, что ей пристало здесь бывать, но на ее робкое «Бабушке это может не понравиться» ответом стал дружный вопль:
— Она нам велела тебя позабавить, а тут это куда проще, чем если торчать в доме!
— Я боюсь простудиться, я ведь не надела сак... — начала было Роза, которой и хотелось здесь остаться, и было очень неловко.
— Да не простудишься! Мы сейчас тебя закутаем! — выкрикнули мальчишки.
Один нацепил ей на голову свою шапочку, другой завязал на шее рукава курточки из грубой ткани, третий едва не задушил пледом, вытащенным из повозки, а четвертый распахнул дверцу стоявшего тут же старого ландо и торжественно возгласил:
— Прошу садиться, мэм! Устраивайтесь поудобнее, а мы вас повеселим.
Через минуту Роза уже восседала в экипаже, и ей действительно было очень весело, потому что мальчишки пошли плясать танец шотландских горцев, да с такой ловкостью и воодушевлением, что она захлопала в ладоши и даже засмеялась, как не смеялась уже много недель.
— Ну, как оно тебе, душечка? — поинтересовался Принц, подходя ближе; балет завершился — Принц был весь пунцовый и пыхтел.
— Изумительно! Я всего один раз в жизни была в театре, но там танцевали гораздо хуже. Какие же вы все талантливые! — восхитилась Роза, улыбаясь кузенам улыбкой королевы, расхваливающей своих подданных.
— Ну, верно, мы тут все молодцы, и дальше будет только лучше. Жаль, у нас волынки с собой нет, а то бы мы
Спели и сыгралиСлавный наш мотив, —
ответил Чарли, явно польщенный ее похвалой.
— А я и не знала, что мы шотландцы; папа об этом никогда не упоминал, да и Шотландию вроде особо не любил, разве что просил меня петь старинные баллады, — сказала Роза, начиная осознавать, что Америка осталась где-то далеко позади.
— Мы и сами это выяснили недавно. Читали романы Вальтера Скотта и вдруг вспомнили, что наш дедушка был шотландцем. Вот мы и стали разузнавать разные семейные истории, обзавелись волынкой, надели килты — и теперь душою и телом преданы славе нашего Клана. Уже не первый день, и это ужасно весело. Родителям нравится, да и мне кажется, что у нас выходит очень недурно.
Арчи говорил, сидя на другой приступочке экипажа — остальные же влезли на передок и на козлы, чтобы отдохнуть и принять участие в беседе.
— Я Фиц-Джеймс, а он — Родрик Ду [2], мы как-нибудь покажем тебе бой на мечах. Отличная штука, уж ты мне поверь, — добавил Принц.
— Да, а еще слышала бы ты, как Стив играет на волынке. Она у него воет на совесть! — воскликнул с запяток Уилл, которому хотелось похвастаться всеми достижениями своего народа.
— А Мак у нас отлично отыскивает старинные истории, он нам показал, как нужно одеваться, а еще учит нас разным словам и песенкам, — вставил Джорди, решив похвалить отсутствующего Червя.
— А что делаете вы с Уиллом? — спросила Роза у Джейми, который сидел с ней рядом, явно решив не упускать ее из виду до получения обещанного угощения.
— А, ну я паж на побегушках, а Уилл и Джорди изображают войско, когда мы на марше, оленей, если у нас охота, и предателей, когда нужно кому-нибудь отрубить голову.
— Очень благородно с их стороны, — заметила Роза, и исполнители вторых ролей тихо засияли от гордости и тут же решили, что при первой же возможности изобразят Уолласа [3] и Монтроза [4], специально чтобы потешить кузину.
— Давайте сыграем в пятнашки! — предложил Принц, вскакивая и звучно хлопая Стиви по плечу.
Денди, забыв про свои перчатки, бросился его ловить, а остальные прыснули во все стороны, как будто твердо вознамерившись с максимальной поспешностью сломать себе шеи и вывихнуть все суставы.
Для Розы, только что покинувшей чопорный пансион, зрелище это отличалось изумительной новизной, и она, затаив дыхание от восторга, следила за шустрыми мальчишками, размышляя, что проделки их даже смешнее проделок Мопса, любимой ее умершей обезьянки.
Уилл как раз покрыл себя славой, спрыгнув вниз головой с высокого сеновала и при этом уцелев, но тут появилась Фиби с плащом, капюшоном и галошами, а также с распоряжением бабушки Изобилии, чтобы «мисс Роза немедленно шла домой».
— Хорошо, мы ее отведем! — откликнулся Чарли и отдал некий загадочный приказ, который был исполнен столь стремительно, что Роза даже не успела выбраться из экипажа: мальчишки ухватились за оглобли и с грохотом выкатили ее наружу, промчали по подъездной дорожке и подвезли к дверям дома с такими громкими воплями, что в окне верхнего этажа показались два капора, а Дебби, не сдержавшись, воскликнула с заднего крыльца:
— Ох уж эти сорванцы-негодники, уморят они нашу нежную бедолажку!
Впрочем, «нежной бедолажке» поездка, похоже, пошла только на пользу: радостная, разрумянившаяся и растрепанная, она взбежала по ступенькам, где ее ждали причитания бабушки Биби: та призывала внучку немедленно пойти к себе в комнату и прилечь.
— Ах, не надо, пожалуйста! Мы приехали выпить чая с кузиной, мы будем очень-очень послушными, только позвольте нам остаться, бабушка! — загомонили мальчишки, которым не только очень понравилась «кузина», но и не хотелось отказываться от чая, потому что имя тетушки Изобилии сполна отражало ее щедрость и гостеприимство.
— Ладно, душеньки, можно; только угомонитесь, дайте Розе войти и привести себя в порядок, а потом поглядим, что у нас найдется на ужин, — произнесла пожилая дама и засеменила прочь, сопровождаемая целым потоком указаний касательно грядущего пира:
— Мне варенья, бабушка!
— И побольше сливового пирога, пожалуйста!
— Попросите Дебби принести печеные груши!
— Я вам душу отдам за лимонный пирог, мадам!
— Пончики не забудьте! Розе они понравятся.
— И корзиночки она тоже наверняка любит.
Когда четверть часа спустя Роза вернулась вниз, тщательно пригладив волосы и надев самый нарядный фартучек, она обнаружила, что мальчишки слоняются по длинному залу; она остановилась на площадке лестницы, чтобы получше их рассмотреть, — до сих пор у нее не было возможности вглядеться в новообретенных кузенов.
Всех их отличало сильное семейное сходство, хотя у некоторых белокурые волосы были потемнее, чем у других, щеки у одних были розовыми, у других — смуглыми, а возраст их колебался между шестнадцатилетним Арчи и Джейми, на десять лет его младше. Особой красотой никто, кроме Принца, не блистал, но все они выглядели довольными и добродушными, так что Роза пришла к выводу, что мальчишки не так ужасны, как ей казалось раньше.
А еще Роза не могла не улыбнуться тому, что каждый из них занимался тем, что ему было больше всего по душе. Арчи и Чарли, явно крепко дружившие, ходили взад-вперед плечом к плечу, насвистывая «Красавчика Данди» [5]; Мак читал в уголочке, придвинув книгу к близоруким глазам; Денди поправлял прическу перед овальным зеркальцем в подставке для шляп; Джорди и Уилл изучали внутренний механизм часов с лунным циферблатом, а Джейми лежал на коврике у самой лестницы и дрыгал ногами, твердо решив истребовать у Розы конфеты, как только она появится.
Роза поняла намек и, не дожидаясь расспросов, высыпала ему на живот горсть засахаренных слив.
Джейми завопил от восторга, остальные оглянулись и невольно расплылись в улыбке, ибо родственница их, стоявшая на лестнице, с ее нежным застенчивым взглядом, блестящими волосами и улыбкой на лице, представляла собой дивное зрелище. Черный цвет платья напомнил им о ее утрате, и в мальчишеских сердцах вспыхнуло желание как можно лучше относиться к «нашей двоюродной сестре», у которой больше не было иного дома, кроме этого.
— Вон она, во всей своей красе! — воскликнул Стив, посылая Розе воздушный поцелуй.
— Идем, душа моя; ужин на столе, — подзадорил ее Принц.
— Я ее отведу. — И Арчи с большим достоинством предложил кузине руку — от этой чести Роза густо покраснела и ей захотелось снова убежать наверх.
Трапеза прошла весело, причем двое старших мальчиков немало прибавили ей оживления, постоянно изводя остальных загадочными намеками на некое интересное грядущее событие. Нечто умопомрачительное и превосходное, объявили они, однако пока суть события была покрыта мраком тайны.
— А я такое уже видел? — осведомился Джейми.
— Ты вряд ли вспомнишь, а вот Мак и Стив видели, и им очень понравилось, — ответил Арчи, после чего двое вышеупомянутых тут же на несколько минут утратили интерес к изумительным пончикам Дебби и принялись ломать голову.
— А с кем оно с первым произойдет? — осведомился Уилл, у которого рот был набит вареньем.
— Полагаю, что с бабушкой Биби.
— И когда оно с ней произойдет? — поинтересовался Джорди, подскакивая на стуле от нетерпения.
— В понедельник, точнее не скажу.
— Святые угодники! Да о чем болтает этот мальчишка? — воскликнула пожилая дама — перед ней стояла высокая ваза, откуда видно было лишь самый верхний бант на ее капоре.
— А бабушка тоже не знает? — послышался хор голосов.
— Нет, и в этом вся соль шутки, потому что ей страшно понравится.
— А какого оно цвета? — включилась в разговор Роза.
— Загорело-синего.
— А есть его можно? — осведомился Джейми.
— Некоторые считают, что да, но я бы не хотел даже пробовать, — ответил Чарли и так расхохотался, что расплескал чай.
— А кому оно принадлежит? — вставил Стив.
Арчи и Принц озадаченно уставились друг на друга, а потом Арчи ответил, причем глаза его блеснули так, что Чарли снова зашелся смехом:
— Дедушке Кэмпбеллу!
На этой головоломке они сдались, хотя Джейми и не преминул сообщить Розе, что он вряд ли доживет до понедельника, если останется в неведении о том, что же это за удивительная вещь.
Вскоре после ужина Клан отправился восвояси, распевая «Все синие чепчики там, за границей» в полную мощь своих голосов.
— Ну, душенька, как тебе понравились кузены? — спросила бабушка Биби, когда хвостик последнего пони скрылся за углом и тарарам прекратился.
— Они недурны, мадам, но Фиби мне нравится больше.
Услышав этот ответ, бабушка сокрушенно всплеснула руками и засеменила прочь — поведать сестрице Мире, что лично ей никогда не понять это дитя и какое счастье, что Алек вот-вот приедет и снимет с них непосильное бремя.
Утомившись за этот непривычно суматошный день, Роза свернулась клубочком в уголке дивана — передохнуть и подумать о великой тайне; она и помыслить не могла, что разгадает ее самой первой.
За размышлениями она заснула, ей приснилось, что она опять дома, в своей кроватке. Она вроде как очнулась ото сна и увидела, что над нею склонился папа, услышала его слова: «Милая моя Розочка», на что она ответила: «Да, папа», а потом почувствовала, как он подхватил ее на руки и нежно поцеловал. Сон оказался таким дивным, таким правдоподобным, что Роза проснулась, вскрикнув от радости, — и обнаружила, что ее держит на руках смуглокожий бородач, прижимает к себе и шепчет — а голос его оказался так похож на папин, что она невольно прильнула к его груди:
— Ну-ну, девочка моя маленькая, я твой дядя Алек.
Глава третья
Дядюшки
Проснувшись поутру, Роза долго не могла сообразить, приснилось ей вчерашнее или случилось на самом деле. Она выскочила из кровати и оделась, хотя до обычного времени ее подъема еще оставался целый час, но ей было не усидеть на месте, страшно хотелось спуститься вниз и посмотреть, стоят ли там в прихожей большой саквояж и несколько сундуков. Она вроде бы помнила, как запиналась о них по дороге к себе в спальню — бабушки отправили ее спать точно в назначенный час, потому что хотели заполучить любимого племянника в полное свое распоряжение.
Солнце светило вовсю, поэтому Роза открыла окно, впуская в комнату теплый майский воздух и морскую свежесть. Она перевесилась через перила своего балкончика, глядя, как птичке, которая рано встает, Бог червячка подает, гадая, понравится ли ей дядя Алек, — и тут вдруг увидела, как какой-то мужчина перепрыгнул через ограду сада и зашагал, насвистывая, по дорожке. В первый момент она приняла его за бродягу, но со второго взгляда определила, что это ее дядя возвращается домой после утреннего купания в море. Накануне вечером она почти не поднимала на него взгляд, ибо всякий раз обнаруживала, что его внимательные голубые глаза устремлены прямиком на нее. А вот теперь, пока он неспешно шагал по дорожке, глядя вокруг и явно радуясь возвращению в старый дом, можно было как следует его рассмотреть.
Смуглая обветренная кожа, синий китель, на курчавых волосах никакой шляпы — волосами он время от времени встряхивал, точно спаниель; плечи широкие, движения энергичные, да и вообще от него исходило ощущение силы и уверенности в себе, что Розе очень понравилось, хотя она и не смогла бы объяснить, почему так уютно чувствует себя в его присутствии. Она как раз сказала самой себе, облегченно вздохнув: «Похоже, он мне понравится, хотя вид у него довольно задиристый», — и тут дядюшка поднял глаза, чтобы осмотреть крону цветущего конского каштана, и увидел на балконе сосредоточенное личико. Он помахал рукой, кивнул и воскликнул жизнерадостно:
— Рано же ты вылезла из кубрика, племяшка!
— Я встала посмотреть, действительно ли вы приехали, дядюшка.
— Неужели? Ну, давай спускайся, сразу убедишься.
— Мне, сэр, не позволено выходить в сад до завтрака.
— Что, правда? — Он передернул плечами. — Ну, тогда я сам поднимусь на борт, чтобы отдать тебе салют.
После этого, к величайшему Розиному изумлению, дядя Алек, ловко перебирая руками, влез по одному из столбиков задней террасы, прошелся по крыше, спрыгнул к ней на балкон, приземлился на широкую балюстраду, а потом спросил:
— Ну что, барышня, вы по-прежнему во мне сомневаетесь?
Роза так опешила, что смогла лишь улыбнуться, а потом шагнула дяде навстречу.
— Ну и как у моей девочки дела нынче утром? — спросил он, заключая протянутую ему холодную ладошку в свои теплые ладони.
— Недурно, сэр, благодарю вас.
— Недурно? А должно быть прекрасно! В чем дело?
— Я всегда просыпаюсь усталой и с головной болью.
— А спишь хорошо?
— Я долго лежу без сна, а потом мне снятся сны, но я не то чтобы хорошо отдыхаю за ночь.
— А чем ты занимаешься весь день?
— Читаю, иногда шью, ложусь отдохнуть, сижу с бабушками.
— И не бегаешь по саду, не занимаешься хозяйством, не ездишь верхом?
— Бабушка Биби говорит, что я слишком слаба для физической работы. Мы с ней иногда ездим покататься в двуколке, но мне это не очень нравится.
— Это меня не удивляет, — заметил дядя Алек, обращаясь скорее к самому себе, а потом добавил с присущей ему стремительностью: — А с кем ты играешь?
— Тут никого не было, кроме Ариадны Блиш, а она просто несносная задавака. Вчера приехали мальчики, с ними было довольно мило; но, разумеется, играть с ними я не могла.
— Да? Почему?
— Я уже взрослая, мне не положено играть с мальчиками.
— Ничего подобного; именно это-то тебе и нужно, а то из тебя сделали настоящую неженку. Они славные ребята, а вам, хочешь не хочешь, еще много лет жить бок о бок, так что имеет смысл поскорее подружиться и начать играть вместе. Подружек я тебе найду тоже — если подвернутся подходящие, не испорченные бессмысленным воспитанием.
— Фиби очень даже осмысленная, и мне она нравится, но мы только вчера познакомились, — пылко произнесла Роза, окончательно проснувшись.
— А кто, прости, такая эта Фиби?
Роза тут же выложила дядюшке все, что знала, он же слушал, и в уголках его рта играла странная улыбка, хотя глаза с полной серьезностью рассматривали личико племянницы.
— Я очень рад, что по вкусам своим ты не аристократка, однако пока не уразумел, чем тебя так привлекла эта юная барышня из работного дома.
— Вы, наверное, будете надо мной смеяться, но мне она очень нравится. Почему — не знаю, просто она всем довольна и всегда при деле, а еще она так изумительно поет и очень сильная — умеет мести и чистить, а кроме того, ее не донимают никакие беды, — сказала Роза, которая, стараясь растолковать понятнее, смешала все в одну кучу.
— Откуда ты это знаешь?
— Ну, я рассказала ей про свои беды, а потом спросила, как у нее с этим, а она мне ответила: «Да нет у меня никаких бед, вот только хотелось бы поучиться в школе — и я обязательно поучусь».
— Значит, сиротство, бедность и тяжкий труд для нее не беды, да? Храбрая девочка, для меня будет честью с ней познакомиться. — И дядя Алек одобрительно кивнул, а Роза пожалела о том, что одобрение это относилось не к ней.
— А какие же у тебя беды, дитя мое? — спросил он после минутного молчания.
— Ах, не спрашивайте, пожалуйста, дядюшка.
— Фиби рассказала, а мне не хочешь?
Роза поняла по его голосу, что лучше выложить всю правду — и покончить с этим, поэтому она ответила, залившись румянцем и отведя глаза:
— Самая большая беда — это смерть моего папочки.
После этих слов дядя Алек нежно обнял ее за плечи, притянул к себе и произнес голосом, так похожим на папин:
— Вот в этой беде я ничем тебе не могу помочь, дитя мое, но попробую сделать так, чтобы ты не ощущала ее слишком остро. А что еще, душа моя?
— Мне все время нездоровится, я чувствую усталость, мне не дают делать то, чего хочется, и от этого я постоянно сержусь, — вздохнула Роза, досадливо потирая голову, которая действительно болела.
— А вот этой беде можно помочь, и мы обязательно это сделаем, — пообещал дядюшка, решительно кивнув головой, отчего кудри его смешно запрыгали, и Роза увидела, что в темных волосах пробивается седина.
— Тетушка Сара говорит, что у меня хрупкая конституция и я никогда не буду совсем здоровой, — задумчиво произнесла Роза с таким видом, будто болезненность — это что-то приятное.
— Тетушка Сара у нас... кхм... прекрасная женщина, вот только у нее есть любимое хобби: внушать всем и каждому, что они одною ногой в могиле; более того, она очень оскорбляется, если все подряд в эту могилу не падают! Ну, мы ей покажем, как бороться с конституцией и превращать бледненьких маленьких призраков в розовощеких крепких девочек. Уж с этим я, знаешь ли, как-нибудь управлюсь, — добавил дядюшка гораздо тише, заметив, что смутил Розу своими предыдущими словами.
— Я просто забыла, что вы врач. Я этому очень рада, потому что хочу быть здоровой, только надеюсь, что вы не станете пичкать меня лекарствами — я их уже приняла целую кучу, а толку никакого.
С этими словами Роза указала на столик у своего окна, на котором выстроилась целая батарея пузырьков.
— Ага! Ну, сейчас поглядим, чем балуются эти славные дамы. — Доктор Алек вытянул руку вперед, расставил пузырьки перед собой на широких перилах, тщательно осмотрел все по очереди, то улыбаясь, то хмурясь, а поставив в ряд последний, произнес: — Ладно, сейчас я тебе покажу лучший способ употребления этих снадобий.
И он стал стремительными движениями метать пузырьки вниз, на клумбу с маргаритками.
— Но бабушке Биби это совсем не понравится! А тетушка Сара точно рассердится — ведь это она прислала их почти все! — воскликнула Роза, отчасти напуганная, отчасти воодушевленная этими энергичными мерами.
— Теперь ты моя пациентка, так что на мне и вся ответственность. И выходит, что мое лечение все-таки эффективнее, потому что ты уже выглядишь гораздо лучше, — заявил доктор Алек и рассмеялся так заразительно, что Роза невольно последовала его примеру, а потом язвительно произнесла:
— Только если и ваши лекарства мне не понравятся, я их тоже выброшу в сад — и что вы тогда будете делать?
— Если я пропишу тебе всякую ерунду, выкидывай ее за борт при первой возможности. Так, ну и какие там еще у тебя беды?
— А я так надеялась, что вы забудете спросить.
— Так я не смогу тебе помочь, не зная сути! Ну, давай. Беда номер три.
— Это, наверное, очень нехорошо, но иногда мне хотелось бы, чтобы у меня было поменьше тетушек и бабушек. Они все очень ко мне добры, я стараюсь отвечать им тем же, но они все такие разные — мне все время кажется, что меня растаскивают на куски! — призналась Роза, пытаясь притвориться этаким потерявшимся цыпленком, над которым кудахчут шесть куриц одновременно.
Дядя Алек закинул голову назад и рассмеялся, как мальчишка, потому что прекрасно понимал, что все дивные дамы дружно взялись за весла и гребут невпопад, а в результате только мутят воду и обескураживают бедняжку Розу.
— Я попытаюсь прописать тебе курс дядюшек — посмотрим, поможет ли он исправлению твоей конституции. Беру тебя на свое личное попечение и не стану слушать никаких советов, по крайней мере непрошеных. Не существует другого способа сохранять порядок на борту, а я как-никак капитан этого суденышка, по крайней мере на какое-то время. Ну, что еще?
Но тут Роза умолкла и так сильно покраснела, что дядя сразу же догадался, в чем состоит ее беда.
— Об этой я вряд ли смогу вам рассказать. Выйдет невежливо, а кроме того, я уверена, что бедой ей оставаться недолго.
Эти слова она произнесла с запинкой и так зарделась, что доктор Алек отвел взгляд в сторону далекого моря и произнес очень серьезно и очень ласково — Роза прочувствовала каждое слово и запомнила их надолго: