Туареги E-Book

Светлана Петрийчук

• Herausgeber: Freedom Letters
• Kategorie: Poesie und Drama
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 203

Veröffentlichungsjahr: 2023

Beschreibung

Сборник драматургических текстов — это всегда повод для подведения промежуточного итога творческого пути автора. В наши дни таких поводов стало больше, и не все из них радостные. К моменту выхода этого сборника драматург Светлана Петрийчук находится под следствием по одному из самых абсурдных процессов нашего времени — так называемому «новому театральному делу». Светлана и режиссёрка Женя Беркович обвинены в оправдании терроризма за постановку пьесы «Финист — ясный сокол». Давшая название сборнику пьеса «Туареги» — программное произведение Светланы Петрийчук. В пьесе используется приём совмещения несовместимого. Жизнь женщин, поднявших бунт против мужского государства в селе Отруб, сплетается с легендами и сказаниями племени туарегов, ещё в незапамятные времена пришедших к идее матриархата.

Leseprobe

№ 30

Светлана Петрийчук

Туареги

Семь текстов для театра

Предисловие Михаила Дурненкова

Freedom Letters2023

Предисловие

Сборник драматургических текстов — это всегда повод для подведения промежуточного итога творческого пути автора. В наши дни таких поводов стало больше, и не все из них радостные. К моменту выхода этого сборника драматург Светлана Петрийчук всё ещё находится в российском СИЗО под следствием по одному из самых абсурдных процессов нашего времени — так называемому «новому театральному делу». Предыдущим «театральным делом» называли процесс, по которому несколько лет подряд мучили режиссёра Кирилла Серебренникова и его коллег Софью Апфельбаум, Юрия Итина и Алексея Малобродского.

В «новом театральном деле» Светлана и режиссёрка Женя Беркович обвинены в оправдании терроризма за постановку пьесы «Финист — ясный сокол». Сегодня мы не знаем, чем всё закончится, но я твёрдо верю, что, если зло и побеждает тактически, стратегически оно всегда проигрывает. И значит, будут новые пьесы, новые сборники, новые постановки и, что гораздо важнее, Светлана сможет обнять своих родных и близких. И меня! Потому что Светлана Петрийчук, Света, Светка — это мой близкий друг и драматург, чьим творчеством я искренне восхищаюсь.

Но здесь перед тобой, читатель, сборник пьес, и наш разговор пойдёт о литературе и театре. А ещё об обществе. Потому что пьеса и вместе с ней театр исследуют не только природу человека, но и время, в которое человек погружен. Пьесы Светланы Петрийчук — отражение нашего времени, и вечные человеческие парадоксы здесь неразрывно переплетены с парадоксами человеческих взаимоотношений.

Светлана Петрийчук — это молодой драматург, в том смысле, что писать пьесы она начала не так давно, когда уже состоялась как сценарист и режиссёр документальных и художественных фильмов. И книга, которую вы держите в руках, это практически всё её драматургическое наследие на сегодняшний день, если не считать нескольких инсценировок — жанра, который традиционно считается недостаточно авторским, чтобы включать их в сборники подобные этому. А зря! Потому что и «Театр» по Сомерсету Моэму, который Светлана переписала для театра «Современник», и «Мушкетёры. Perdeler» для казахстанского «АРТиШОКа», на мой взгляд, не только раскрывают актуальность этих текстов в современности, но и являются самодостаточными высказываниями на тему самой современности.

Перед вами тексты, написанные начиная с 2017 года, когда Светлана пришла в московский Театр.doc на драматургический семинар театрального революционера, вдохновителя и идеолога «Новой Драмы» Михаила Угарова. Свобода говорить о чём угодно, в любой форме, доступной современному театру и достаточно дефицитной в кино, вдохновила талантливого автора сразу на несколько задумок. Так родились «Вторник короткий день» и «Во всём виноват Вайнштейн».

Пьеса «Вторник короткий день», с которой Светлана Петрийчук дебютировала на фестивале «Любимовка» в 2018 году, рассказывает о ничем не выдающейся женщине из Благовещенска, вся радость жизни которой — это раз в неделю, по вторникам, ездить через границу в Китай, чтобы погулять, съесть мороженое и навестить своего друга-китайца, которого она зовёт Андрюшей, чтобы покормить его пирожками. И вместе с тем это рассказ о жертвенной материнской любви, которая может повернуть вспять течение рек ради спасения собственного ребёнка. Голоса других жертвенных матерей из классической русской литературы поднимают это высказывание на уровень рассуждений о природе Человека.

Такая же фигура обобщения, только уже в форме сказочного нарратива, используется и в пьесе «Финист — ясный сокол». Почему молодые женщины бегут через государственные границы и другие немыслимые преграды в руки тех, кто поманил их огоньком любви, и оказываются в лапах террористов? Что представляет собой общество, из которого они бегут и которое они меняют на опасную и полную невзгод жизнь на территории ИГИЛ? Как мы вообще оказались в этой ситуации? Светлана использует интересный микс сказки и документальных материалов, которые есть в открытом доступе в сети Интернет, чтобы мы, читатели этой пьесы, задумались о том, что с нами не так и что нужно сделать, чтобы этого не происходило. Когда выше я упоминал о том, что «новое театральное дело» абсурдно, я имел в виду, что явно порицающая терроризм пьеса обвиняется в том, против чего она направлена. Но говорить только об этой стороне вопроса — значит сужать замысел автора. Пьеса «Финист — ясный сокол» — это, прежде всего, пьеса об идеалистической любви, и эта тема, как и в предыдущей пьесе, является сквозной и центральной для всего творчества Петрийчук.

«Рисовый отвар» — короткая пьеса, написанная в пандемию коронавируса, и эмоционально переносящая нас в это время. Здесь одиночество людей на принудительной изоляции, и вместе с тем вечное человеческое одиночество. Светлана, как всегда, не пишет о быте, вернее через быт пишет о вещах, которые всегда с нами, с самого нашего рождения. Как в хорошем хокку, автор всего в нескольких фразах героев раскрывает целую бездну экзистенции:

ОНА. Я делала УЗИ органов малого таза. И снимок глазного дна. Я вообще всю себя просветила.

ОН. Но это не помогло мне узнать себя лучше.

ОНА. Вообще никак не помогло мне себя понять. Если честно, меня вообще не было ни на одном из этих снимков.

ОН. Возможно, мы всё-таки где-то не там.

Молчат.

Молчат.

«ЗАО» означает «заочница». Так называют женщин, которые влюбляются по переписке в зэков. После этого они начинают навещать заключённых, слать им передачи и ухаживать за ними. А ещё — ждать их на воле. И эта пьеса — настоящая энциклопедия российской жизни, о которой мы мало знаем, но которая представлена десятками, если не сотнями тысяч человеческих судеб. Тут и тюремный новояз (чего стоят низовые феминитивы: «свиданщица» и «передачница»), и инструкции, и множество любовных историй, и огромное количество тёплого и нежного юмора. Автор определяет жанр пьесы как «мюзикл», и тут действительно есть несколько хоров: Хор В Белом, который, конечно же, осуждает, Хор В Тёмном, который ни что иное, как социальное давление общества, Хор С Баулами — бесчисленное множество женщин, жён, возлюбленных и матерей, и Хор Из Телевизора — голос тоталитарной власти, который игнорирует, запугивает и даёт идеологические установки. Мне кажется, «мюзикл» — ироничное слово для того, что испокон веков называлось античной трагедией, и несмотря на то, что, конечно же, это трагедия, средь кромешной тьмы прорезается тонкий, но ясный, живой и отрицающий смерть голос человека. Собирательная героиня ЗАО после свидания со своим возлюбленным сообщает нам:

Столько непотраченного внутри меня перегноем лежало. А теперь словно в животе всё зацвело и заколосилось. Теперь я знаю, зачем. Теперь я знаю, за что. Знаю, где чёрное, а где красное. Где людское, а где ментовское. И ответ на загадку про два стула.

«Во всём виноват Вайнштейн» — пьеса, написанная под впечатлением от изменившего весь мир движения #metoo, предлагает нам взглянуть на трансформировавшееся общество с неочевидной стороны. Очень трудно не проспойлерить сюжет, потому что пьеса очень сюжетная, захватывает и держит до конца, и вообще, мне кажется, представляет собой отличный материал для кино или даже сериала. Скажу лишь, что это история о том, как одна девочка-подросток практически на спор решила обвинить пожилого школьного обэжэшника в сексуальном абьюзе. Здесь нет правых и виноватых, у каждого из персонажей есть своя боль и мотивация и, конечно же, это ещё одно предложение поговорить об обществе, в котором возможны такие истории.

Комедия «Комета Г» написана в соавторстве и представляет собой остроумное переложение сказки о Бременских музыкантах. Помните, с чего она начинается? Старые пёс, осёл и петух, которых из-за их бесполезности выгоняет хозяин, решают собраться и доживать жизнь вместе. Точно так же трое старых друзей, объединённых смертью гитариста их малоизвестной группы «Комета Г», отправляются в путешествие по местам боевой славы. И встречаются… Нет, не с Трубадуром, а с бежавшим из воинской части молодым парнем. Конечно, это комедия, но комедия современная, когда зритель всю дорогу смеётся над нелепыми приключениями старых друзей, а в конце проливает слезу о жизни, подошедшей к своему пределу.

Давшая название сборнику пьеса «Туареги» — это программное произведение Светланы Петрийчук. Тут используется всё тот же приём совмещения несовместимого, позволяющий выйти на новый, более широкий уровень обобщения, что и в предыдущих пьесах. На этот раз жизнь женщин, поднявших бунт против мужского государства в селе Отруб Владимирской области, сплетается с легендами и сказаниями племени туарегов, ещё в незапамятные времена пришедших к идее матриархата. Туареги в пьесе появляются не по воле автора, а потому что судьба одной из предводительниц бунта, пятидесятилетней директрисы деревенского ДК Лиды, непосредственно связана с Африкой через её покойного мужа. Женский бунт в мужском мире заранее обречён на поражение, но в то же время он прекрасен в своем идеализме. Есть в пьесе пара моментов, когда начинаешь думать, что у женщин может получиться. Может быть, когда-нибудь и получится, и об этом тоже невозможно не думать, когда читаешь эту пьесу. И, как всегда, у Петрийчук это не только о судьбе российской женщины, которая устало тянет на плечах страну и своего слабого мужчину в непонятное будущее. Это ещё и про вечное противостояние Мужчины и Женщины, и последние строчки легенды туарегов, процитированной в пьесе, звучат так:

Скажи, пустыня, можем ли мы быть вместе и не возненавидеть друг друга?

И вот уже бескрайнее снежное поле, по которому бежит героиня в лучах солнца, превращается пустыню, и мы уже не понимаем, то ли это снежное поле за околицей села Отруб Владимирской области, то ли пески Африки, для которых на языке туарегов существует специальное слово «тенере», оно же — «одиночество».

Давайте же встряхнёмся после этой повисшей долгой паузы, в которую нас погрузил автор, и представим себе, что мы смотрим на книжную полку будущего, в которой этот сборник лишь первый в длинном ряду сочинений знаменитого драматурга Светланы Петрийчук. И поздравим друг друга с тем, что мы с вами только что начали знакомство с её творчеством и впереди у нас целое путешествие в такой захватывающий, разнообразный и богатый мир.

Михаил Дурненков

Вторник — короткий день

ТЁТЬТАНЯ — полноватая женщина, 48 лет. Короткая стрижка с завивкой. Сумка из кожзама, внутри какие-то шелестящие пакетики.

АНДРЕЙ — сын ТётьТани, 26 лет. Тощий, чуть сутулый, голубоглазый.

ВИТЯ — друг Андрея, 28 лет. Мутный тип.

ВРАЧ СКОРОЙ ПОМОЩИ — усталый пьющий человек предпенсионного возраста.

АНДРЮША-АНЦЗЫН, НАДЮША, КУРЬЕР — китайцы, не говорят по-русски, все на одно лицо.

ГОСПОЖА ПРОСТАКОВА

ПЕЛАГЕЯ НИЛОВНА ВЛАСОВА

ПУЛЬХЕРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА РАСКОЛЬНИКОВА

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Автобус Благовещенск—Хэйхэ. Какой-то вторник какой-то недели. ТётьТаня сидит на переднем сиденье, прямо за водителем. Ехать всего ничего, но по понтонной переправе, автобус скачет на стыках. ТётьТаня в хорошем настроении, на коленях сумка, из сумки пахнет какой-то домашней едой. Хэйхэ совсем близко, уже можно разглядеть рекламные вывески-иероглифы.

ТЁТЬТАНЯ. Ты сумку лучше, как я, на колени возьми, сейчас качать будет. Пал Саныч ещё ничего автобус ведёт, ровно. А этот топит, как ненормальный, до кишков растрясёт. Я-то, конечно, больше люблю на катере туда. Но это только летом. Если на нос сесть, то вообще замечательно, хоть и брызгает. Всей дороги семь минут, а за билет дерут три шкуры — 1450 рублей в два конца. Это представляешь, сколько в месяц с меня одной? Сейчас подберись — большая колдобина будет. Валера, ну твою душу, поаккуратнее как-то давай, не дрова везёшь!

Но вообще автобусы сейчас нормальные, не то что я из Владивостока двадцать лет назад с челноками на ЛАЗах ездила. Да, я из Владивостока сама. В Благовещенск мы с Андрюшей потом переехали, тётка у меня тут была, померла и полдома оставила. Там пристроечка ещё, я курей держу. Так-то я каждый день в 6:30 встаю. Курей покормить, Андрюше завтрак, собаке задать и на работу. В магазине я работаю продавцом, у армянина. А по вторникам я, как королева. До 8 могу спать. И в шесть уже дома. Вторник у меня, считай, короткий день. По вторникам я в Китай езжу.

Зачем-зачем. По делам, всё тебе знать надо.

Тебе если деньги поменять надо, иди в «Юань Дун» — это торговый центр у них самый главный, прям за вокзалом. Там на первом этаже «Андрюша-банк», скажи, что от меня, они скидку сделают. Ну, как банк, только так называется, так-то стол и касса, и вывеска ещё. Нет, Андрюша — китаец, конечно. Я год назад к нему деньги пришла менять — он пересчитывает, а сам мне улыбается. Через неделю пришла — снова улыбается и смотрит так… задорно. Потом мне говорит по-русски: «Ты кто? Я Анцзын. Говори Андрей». Я рассмеялась, говорю: «Ну ладно, раз ты Андрей, буду тебя тоже Андрюшей звать, как сына». Так что у меня дома Андрюша и в Китае Андрюша. А через неделю прихожу, представляешь, он новую вывеску сделал «Андрюша-банк». Я вот ему блинов напекла с утра, везу, наверное, остыли уже. Он неженатый, дошираками всякими питается, вот я ему то пирожков нажарю, то ещё чего, один раз даже холодец делала. А он мне смотри, что подарил — часы, Касио. На работе не ношу, а по вторникам всегда надеваю.

В лапшичную там в торговом центре сходи обязательно. Ой, я очень их лапшичные люблю. Ты, если пойдешь, у них есть салат — так и называется Хэйхэ, как город. Там грибы эти их древесные, лапша крахмальная и огурчик. Вроде всё просто, а аж за ушами трещит, как вкусно.

10 юаней автобус от вокзала стоит в центр, ага. Я тоже поеду, мне на пешеходную улицу надо. Там у меня парикмахерская, китаянка одна, Надя, очень хорошо красит и дёшево. И магазины там всякие, не покупать — так хоть посмотреть. Там направо, если пойдёшь, магазин есть, где бельё женское. Всех цветов, кружева там разные, очень красивое. Только всё для плоскодонок, моих размеров нет. Но я там колготки хорошие беру, по полгода ношу, даже зацепки не появляются. А! Ещё там продуктовый один есть, я там водку нашему армянину в подарок покупала. В форме... этого самого! Не, я серьёзно говорю — стеклянная бутылка такая… Прям, как одно место мужское, даже как будто с волосиками. Стыдоба, а смешно! А рядом, в трикотажном, я в последний раз Андрею своему купила на 23 февраля спортивный костюм очень дёшево. Он ругался, конечно, но он всегда ругается, когда выпьет. А так-то носит, конечно.

Валера, твою душу, ну ты бы так резко не тормозил, все блины из-за тебя подавились! Всё, приехали. Мне туда вон. А! Самое главное забыла! Ты, если в лапшичную пойдешь — иди в ту, что слева от входа. В правую не ходи, там на прошлой неделе наши девки потравились, одна три дня пластом лежала. Ну, счастливенько.

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Благовещенск. ТётьТаня моет посуду на кухне своего неказистого дома. Заходит сын, что-то прячет за спиной.

АНДРЕЙ. Мать!

ТЁТЬТАНЯ. Андрюша, ну где ты ходишь. Лапша уже вся раскиселилась — два часа, как сварила. Я с утра шейки куриные взяла на рынке. Не очень наваристо, но вкусно вроде.

АНДРЕЙ. Ты руки-то вытри. Держи.

Андрей вытаскивает из-за спины букет цветов — хризантемы, дешёвые, чуть помятые.

ТЁТЬТАНЯ. Ой. Это ты где взял?

АНДРЕЙ. Да там. Нарвал.

ТЁТЬТАНЯ. Это в честь чего же?

АНДРЕЙ. Так. Просто. Ну, держи, чего смотришь.

ТётьТаня берёт цветы, суетится.

ТЁТЬТАНЯ. А вазы-то и нету у меня. Ты же мне и на восьмое марта даже не дарил сколько лет. Повод у нас, что ли какой?

АНДРЕЙ. Так. Без повода.

ТЁТЬТАНЯ. И настроение у тебя какое-то не такое. Не как всегда. Ты может… Жениться надумал, Андрюша?

АНДРЕЙ. Гонишь что ли.

ТЁТЬТАНЯ. Ну, расскажи! На работу устроился? Это тебя этот взял… В автосервис, куда ты хотел, да?

АНДРЕЙ. Да не, молчит пока. Без повода, говорю. Ну чё ты докапываешься? Ей цветы, а она докапывается.

ТЁТЬТАНЯ. Да я нет. Я очень довольная. Иди, поцелую. Ну, не уворачивайся, кто от матери уворачивается. Всё, садись, лапша остыла.

Некоторое время молча едят — ТётьТаня смотрит, как сын подносит ложку с супом ко рту, чуть наклоняясь вперёд, как будто хочет подуть, чтобы он не обжёгся.

ТЁТЬТАНЯ. Хлеба подрезать?

АНДРЕЙ. Слышь, мать… Мне это… Деньги нужны.

ТЁТЬТАНЯ. Ну знаешь же, где лежат. На сигареты тебе? На телефон я тебе положила, как ты сказал.

АНДРЕЙ. Не. Мне много надо.

ТЁТЬТАНЯ. Сколько много?

АНДРЕЙ. Сто тысяч.

ТЁТЬТАНЯ. Ой. Пролила. Горячо как. Для чего так много-то, Андрюша?

АНДРЕЙ. Да мы это… Там дело одно хотим с пацанами замутить… Чё этот автосервис... Можно же самим что-то придумать и на себя работать. Ну там машины разбирать, шиномонтаж, то-сё.

ТЁТЬТАНЯ. Сына, где же я сто тысяч возьму? Армянин двенадцать платит, сам знаешь. А мы на них вдвоём живём.

АНДРЕЙ. Ну занять можно же у кого? Или это… Быстрые деньги ещё есть. Я на остановке объявление видел. Давай сходим на тебя возьмём. Мне не дадут, на тебя хоть полдома оформлено.

ТЁТЬТАНЯ. Андрюша… Ну а отдавать-то чем будем? Вон сосед этот щербатый, мне Люба говорила, эти быстрые деньги взял опохмелиться, а потом коллекторы всё из дома вынесли. А ты говоришь сто тысяч аж.

АНДРЕЙ. У тебя не вынесут. У тебя же я есть — я всё решу.

ТЁТЬТАНЯ. Ну может… Как-то без тебя это ваше дело обойдётся? Могут же они, например, шиномонтаж этот сделать, а ты чтобы просто работал. Или вообще… Давай лучше в тот автосервис, а, Андрюш? Я завтра позвоню давай сама им, спрошу, надумали что-то или нет, если тебе звонить неудобно.

АНДРЕЙ. Куда ты сама позвонишь? Ты тупая, что ли? Я тебе говорю — мы с пацанами нормальное дело сделаем. Ты возьмёшь — а я отдавать буду!

ТЁТЬТАНЯ. Твой отец тоже мне много что говорил — так одна тебя всю жизнь и тянула.

АНДРЕЙ. Да запарила! Чуть что — отец-отец. Вот то-то он и кинул тебя, что ты блеешь как овца, да на мозг капаешь.

ТётьТаня встала, повернулась к раковине. Включила воду.

АНДРЕЙ. Ну ладно, не обижайся.

ТЁТЬТАНЯ. Я не обижаюсь. Тебе добавки?

АНДРЕЙ. Я человека сбил, мать.

ТЁТЬТАНЯ. Что?

АНДРЕЙ. Я пьяный ехал с Витьком, он меня отвлёк, видео показывал. Фиг его знает, откуда этот дед на дороге появился. На пешеходный вылез резко, а я не успел. Менты сказали — если до завтра сто тысяч найдёшь, скажем, что его дальше от пешеходного сбили, тогда может административка только. А так посадят меня, мать. Витёк-то отмажется, а мне за двоих тянуть.

ТЁТЬТАНЯ. Посадят?

АНДРЕЙ. Посадят, мать, конечно. Закатают лет на 8. Ты хочешь, чтоб я в тюрьму пошёл, да, мать? Мамулик… Я в тюрьму не хочу. Ну найди ты эти ёбаные сто тысяч.

ТЁТЬТАНЯ. Я у армянина спрошу. Завтра. Он деньги даёт под проценты, я видела, он одному давал. А я-то куда денусь, я под боком, мне должен дать. Скажу, что отработаю. Я прям сейчас ему позвоню, да, Андрюша? Ещё ведь не очень поздно. Ты лапшу только доешь, ладно?

ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ

Хэйхэ. Тот же вторник. ТётьТаня в китайской парикмахерской. Сидит в кресле, запрокинув голову. Китаянка-парикмахерша смывает краску с волос в раковине. ТётьТане очень неудобно разговаривать, но это её не останавливает.

ТЁТЬТАНЯ. А замужем-то я всего три года была. Гулящий он был. Придёт пьяный, ещё ботинки с него снимай. А у самого трусы наизнанку одеты. А я молчу, не говорю ничего. Мне же тогда посоветоваться не с кем было. Спросить, как оно вообще в нормальных семьях бывает. Я ж без родителей, бабка растила, она тогда уже еле живая была. А один раз пришёл, развыступался, начал руками махать. Андрюша испугался, стал кричать: «Не бей маму». Муж на него идёт — заткнись, мол. А на кухне чайник кипел. Так я этот чайник схватила, да на мужа кипяток и вылила. Он после этого ушёл. Я когда из больницы вышла, так нам с Андрюшей вдвоём хорошо зажилось… Никто тебе не командует, голос не повышает, ходила, как барыня. Лучше же, когда сама себе хозяйка, правильно, Надюш?

Китаянка ничего не понимает, но активно кивает, откликаясь на имя. Помыла голову, поднимает ТётьТаню, навернув ей тюрбан из полотенца.

ТЁТЬТАНЯ. Ну чё ты всё киваешь, киваешь, как немтырь. Ни бельмеса не знает, а всё улыбается. Вот по-русски бы вы понимали, цены бы вам не было. Про что я говорила-то… Так вот, больше я замуж и не вышла — за кого там выйдешь-то? Да и нам с Андрюшей и так нормально жилось. Ой, он такой смышлёный был. В детском саду стих выучил — эту, Барто. Из садика в автобусе едем, а он встал и как давай рассказывать. И по проходу идёт, каждого за рукав теребит — мол, слушай. А голосок тихий, тоненький. Так один мужик кошелёк достал, протягивает ему сторублёвку. И мне говорит: «Женщина, вы бы его хоть кормили получше, вон какой худой». Представляешь, подумал, что я с ребёнком так побираюсь! Так мне стыдно тогда стало, ужас. Мороженого Андрюше купила на сто рублей потом.

Парикмахерша начинает сушить голову феном. ТётьТаню почти не слышно.

ТЁТЬТАНЯ. Ну и с характером рос, конечно. Лет одиннадцать ему было, я как-то раз с мужчиной познакомилась. Ну месяц, другой, привела его домой. Он Андрюше подарки принёс. Тот подарки взял, разговаривал с ним вроде нормально весь вечер. А когда тот ушёл, говорит мне: «Мать, если ты этого хахаля ещё раз домой приведёшь, я из дома уйду». Я говорю: «Куда это ты уйдешь, интересно?» А он мне говорит: «Я тебе всё сказал». Представляешь? Я тебе всё сказал… С характером, говорю, сызмальства был мужик мужиком. Ну я того от дома отвадила, конечно.

Парикмахерша закончила — отходит от кресла.

ТЁТЬТАНЯ. Ой. Ну я прям Мерлин Монро. Да? Очень хорошо, Надя. Досуши только, а то холодно с мокрой головой-то идти.

У китаянки звонит телефон. Она отходит, отвечает на китайском.

ТЁТЬТАНЯ (продолжает говорить, хоть её никто и не слышит). Воот… А когда ему шестнадцать было, он ПТУ бросил и пошёл на заправку работать. Я так не хотела, говорю, ну что ты там будешь этим бензином дышать? Бросай эту заправку, давай я лучше через Ленку из нашего магазина тебя на почту устрою, там почтальоном можно. А он ни в какую. Так представляете, девочки, полгода поработал, а потом у меня день рождения был, и он мне цепочку золотую приносит. На, мать, подарок тебе, говорит. Он меня всегда мать зовёт, когда кто-нибудь рядом. Дома может и «мамулик», но редко. В общем, держи, мать, подарок, говорит. Я коробочку открываю, а там цепочка золотая, представляете? Чуть-чуть только поцарапана, а так, как новая. Полгода копил и такой вот мне подарок сделал. Я прям весь вечер тогда проплакала. Золотой ты мой сыночек, говорю…

Китаянка возвращается.

КИТАЯНКА. Пять. (Показывает на часы). Парк.

ТЁТЬТАНЯ. В пять этот твой придёт что ли? А чего это сегодня в пять? Это мне, считай, из парка чуть не бегом на автобус надо будет…

КИТАЯНКА. Пять.

ТЁТЬТАНЯ. Как-то вы, Надя, разбаловались. То, как часы были, всегда вовремя. А теперь мало того, что время разное, так ещё и бегай за ним по всему городу.

Бестолковые, что с вас взять. Ладно. Скажи, там, на скамейке, где мороженое продают.

Китаянка ничего не понимает, ТётьТаня показывает жестами.

ТЁТЬТАНЯ (громко). Парк! Где мороженое! Пять. Ферштейн?

ЧЕТВЁРТОЕ ДЕЙСТВИЕ

Вместо ТётьТани кресло в парикмахерской занимает Госпожа Простакова.

ГОСПОЖА ПРОСТАКОВА. Я по отцу Скотининых. Покойник-батюшка женился на покойнице-матушке. Она была по прозванию Приплодиных. Нас, детей, было с них восемнадцать человек — да все, кроме меня с братцем, по власти господней, примерли. Иных из бани мёртвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое на святой неделе с колокольни свалились. А остальные сами не стояли, батюшка. Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. Упрётся покойник-свет и руками, и ногами, царство ему небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребёнка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет. Да, ныне век другой, батюшка! Последних крох не жалеем, лишь бы сына всему выучить. Мой Митрофанушка из-за книги не встаёт по суткам. Материно моё сердце. Иной раз жаль, жаль, да подумаешь: зато будет и детина хоть куда.

Ещё два парикмахерских кресла занимают Пульхерия Раскольникова и Пелагея Власова.

ПЕЛАГЕЯ ВЛАСОВА. Вдова рабочего и мать рабочего. Муж говорил мало и «сволочь» было его любимое слово. Им он называл начальство фабрики и полицию, с ним и ко мне обращался: «Ты, сволочь, не видишь — штаны разорвались!». Когда Павлушеньке было четырнадцать, захотел его за волосы оттаскать. А тот молоток в руки взял и говорит: «Не тронь. Больше я не дамся». И молотком как махнул. Муж посмотрел на него, руки за спину спрятал и говорит: «Эх ты, сволочь» … А мне говорит: «Денег с меня больше не спрашивай, тебя Пашка прокормит».

ПУЛЬХЕРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Милый мой Родя, вот уже два месяца с лишком, как я не беседовала с тобой письменно, от чего сама страдала и даже иную ночь не спала, думая. Ты знаешь, как я люблю тебя, ты наше всё, вся надежда, упование наше. Что было со мною, когда я узнала, что ты уже несколько месяцев оставил университет, за неимением, чем содержать себя, и что уроки и прочие средства твои прекратились! Чем могла я с моими ста двадцатью рублями в год пенсиона помочь тебе? Но теперь, слава Богу, я, кажется, могу тебе ещё кое-что выслать. Рублей 25, а может даже 30.

ПЕЛАГЕЯ ВЛАСОВА. Ну до чего он не похож на отца! Сидит, уткнувшись в книги, всегда еда ему не по вкусу. А сейчас суп стал ещё плоше. Значит, будет он ещё недовольнее. Скоро он заметит, что я ему обуза, а не подмога. С какой стати кормлюсь я около него, живу в его комнате и одеваюсь на его заработок? Ещё возьмёт да уйдёт. Что делать мне, Пелагее Власовой, вдове рабочего и матери рабочего?

ГОСПОЖА ПРОСТАКОВА. Материно моё сердце.

ПЯТОЕ ДЕЙСТВИЕ

Хэйхэ. ТётьТаня и китаец Андрюша сидят в лапшичной друг напротив друга.

ТЁТЬТАНЯ. Ты сменщика своего попросил на кассе посидеть опять? Сменщика говорю. Ладзы!

АНДРЮША. Ладзы! Глупый.

ТЁТЬТАНЯ. Да, тупой как пробка. Но за полчаса уж, наверное, не напортит ничего. Ты же поесть-то должен или как? Осунулся как-то за неделю. Похудел. Ты не заболел случаем? Ой. Андрюша, я же тебе блинов напекла! Чуть не забыла! На, держи. Заверни вот так, вечером съешь. А то от ваших дошираков дырка в желудке будет.

Андрюша берёт её за руку.

АНДРЮША. Красивый. Таня.

ТЁТЬТАНЯ. Ой. Что это ты… Андрюшенька. Ну скажешь тоже. Это меня Надя красиво сделала просто. Ну спасибо, мне приятно. Ты ешь давай, лапша стынет. Ешь, говорю!

Андрюша улыбается.

ТЁТЬТАНЯ. Я тебе в следующий раз оладушков сделаю. Ты ещё, небось, оладушки не пробовал? И сгущёнки привезу. У вас тут сгущёнки-то не найдёшь.

Андрюша улыбается.

ТЁТЬТАНЯ. Я про тебя тут думала на неделе. Вечером с работы пришла, суп Андрюше варю, а по телевизору кино показывают — это, «Семь самураев» называлось. Так-то не про вас, про Японию, я так поняла. Но там актёр один был — прям на тебя похож. Только ростом повыше. Надо знаешь, Андрюша… Как-нибудь в кино ваше сходить — у вас же тут кино показывают? Я сто лет не ходила. А то, что мы с тобой в лапшичной да в лапшичной. Ты только со сменщиком своим договорись, и сходим, да? Ничего, что непонятно будет, мне всё равно интересно. Или можно погулять где-нибудь. По набережной там, да, Андрюша?

Андрюша улыбается.

ТЁТЬТАНЯ. Ну чего ты на меня всё лыбишься как кот на сметану. Вот же вы интересные. Наши мужики в жизни не улыбнутся и слова доброго не скажут, а этот лыбится и лыбится. Ни слова не понимает, а слушает, кивает, внимательный такой. Да ещё и вон что — красивая, говорит. Мне сто лет не говорили. Да и вообще.

Андрюша улыбается.

ТЁТЬТАНЯ. Ласковый ты, Андрюша. Хоть и молчишь, а сразу понятно — ласковый. Жалко, что китаец. А то, чем чёрт не шутит. Вон… Сменщик твой идёт. Что, полчаса прошло уже? Как быстро-то… Иди, Андрюша, в следующий вторник увидимся.

ШЕСТОЕ ДЕЙСТВИЕ

Благовещенск. ТётьТаня сидит на кушетке в процедурном кабинете скорой помощи. Врач накладывает ей гипс на руку.

ТЁТЬТАНЯ. Ты русский вообще? Говорю же — поскользнулась, пол мокрый был.

ВРАЧ. Странно. А сын ваш сказал, что вы во дворе упали.

ТЁТЬТАНЯ. Ну во дворе, в доме. Какая разница.

ВРАЧ. Как вас там… Татьяна? Кто вас так приложил, Татьяна? Сожитель, небось, подбухивает?

ТЁТЬТАНЯ. Нет у меня никакого сожителя. И вообще — я в травматологию, а не исповедоваться, пришла.

ВРАЧ. Так не сожитель? А кто — сынок постарался? Я заметил, что от него фонит на километр. Что, пьяный пришёл и руками махать начал?

ТЁТЬТАНЯ. Ну ты что такое говоришь-то? Андрюша-то тут при чём?

ВРАЧ. Слушайте, Татьяна, я не первый день работаю. Я же вижу характер травмы. Так плечо повредить можно, только если боком очень сильно о стену удариться. Как же это вы так поскользнулись, чтобы со всей силы боком в стену влететь?

ТЁТЬТАНЯ. Так, всё, доматывай, и я пошла.

ВРАЧ. Он вас толкнул, да? Сын толкнул, я же вижу. Я бы, знаете, вот прям ремень снял… Да как отходил его по полной. Это где видано вообще? Высоченный лоб, а на мать руки распускает. А ты его ещё и выгораживаешь!

ТЁТЬТАНЯ. Никого я не выгораживаю! Мокрый пол. Вот и весь разговор.

ВРАЧ. Вот упёртая баба! Заладила — мокрый пол, мокрый пол. Ты в курсе вообще, Танечка, что у тебя чудом сотрясения нет? Шишка-то вон какая на голове. Чуть-чуть бы ещё силы не рассчитал, могла бы быть травма шеи или ушиб мозга. Хочешь, чтобы он и дальше продолжал? Один раз ударил, не остановится.

ТётьТаня надулась и молчит.

ВРАЧ. А я вот сейчас знаешь что, пойду и в полицию позвоню. Пусть они сами разбираются, какой там у тебя пол был. Я грех на душу брать не хочу.

ТЁТЬТАНЯ. Не надо в полицию! Он не нарочно! Он хороший мальчик!

ВРАЧ. Значит, всё-таки сын.

ТЁТЬТАНЯ. Просто я его выбесила.

ВРАЧ. Выбесила? Как-нибудь долбанёт тебя так, что всю оставшуюся жизнь под себя ссаться будешь. Этого ты хочешь?