Взрывные дела Твайлы и Фрэнка E-Book

Меган Баннен

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Харт и Мёрси
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 447

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Маршалы Твайла и Фрэнк — лучшие друзья, соседи и напарники, которые патрулируют магические пустоши Танрии. Восемь лет они провели бок о бок, сражаясь с ожившими мертвецами и гоняя браконьеров. Но в последнее время работа стала гораздо безопаснее, а их дни — скучнее… Хоть и не настолько, чтобы отойти от дел и с головой погрузиться в рутину людей среднего возраста. Все меняет череда странных событий: коллега Твайлы и Фрэнка найден мертвым около отпечатка гигантской лапы, а сам Фрэнк становится приемным отцом дракончика. Вот только в Танрии нет драконов. Или все-таки есть? Маршалы оказываются втянутыми в заговор, угрожающий их жизням и — что страшнее — их дружбе. Ведь что такое смертельная опасность в сравнении с вспыхнувшими чувствами к тому, кто все это время прикрывал тебе спину? Международный бестселлер и хит Буктока! Для поклонников Ребекки Росс, Дианы Уинн Джонс и Ханны Николь Мерер. Cozy фэнтези, в котором совмещены все любимые тропы: «от дружбы до любви», «слоуберн» и «приключения». Трендовое оформление от популярных художников ALES, Pychxta и kani!

Leseprobe

Меган Баннен Взрывные дела Твайлы и Фрэнка

Моим вос-хи-ти-тель-ным родителям, Алану и Мэри Кей Диллингэм

© Куралесина И., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава первая

Удивительная карьера Твайлы Баннекер в качестве танрийского маршала началась с запеканки с тунцом, которая, в свою очередь, началась с Фрэнка Эллиса. Она принесла ему стеклянную форму этого наваристого утешения, когда его бросила жена. Тогда Твайла и представить не могла, что это блюдо приведет к двенадцати годам дружбы, восьми годам работы в охране правопорядка и совершенной невозмутимости, с какой она подписалась вместе с Фрэнком провести катания на мини-эквимарах на ярмарке в рамках новой программы волонтерства для маршалов. И вот теперь она следила за очередью из перевозбужденных детишек и их усталых мам и пап, дедушек и бабушек, а ее напарник-тире-лучший-друг уже четыре часа гонял команду по бассейну.

– Поверить не могу, что ты так со мной, – буркнул Фрэнк Твайле, ссадив очередного мокрого вопящего ребенка с чешуйчатой спины мини-эквимара и сдав его матери. Не обращая внимания на гневные вопли юного наездника, фиолетовая водяная лошадка поплыла дальше по бассейну, игриво цапая напоминающий водоросли хвост такой же маленькой лошадки впереди.

– Капитан Магуайр велела поволонтерить на ярмарке, а ты любишь эквимаров.

– Нормального размера. И без детей на спине.

– Но ты любишь детей.

– Собственных. Взрослых. Но чужих? – Его передернуло.

– Пфф.

Отмахнувшись от него, Твайла подхватила следующего наездника. Она годами месила тесто на печенье для храмовых распродаж, шила костюмы на школьные праздники и командовала бунтующими отрядами скаутов, так что в таких делах разбиралась отменно. Ее покойный муж Даг шутил, что вторым именем ей следовало взять «Сделаю». «Твайла Баннекер, больше известная как Сделаю. Ну точно ты», – говаривал он, с любовью качая головой.

«Ты ж все равно не сделаешь», – думала в ответ она, но никогда не произносила этого вслух.

А вот Фрэнк был рядом и делал вещи, за которые больше никто и не брался, храни его боги.

– По эквимарам, юные маршалы! – протянул он с глубоким прононсом южного Бушонга, встав рядом с табличкой «Поездка на мини-эквимарах для юных маршалов».

Кое-кто из взрослых в очереди нежно оглядел Фрэнка из-за плеча Твайлы. Когда он с семьей переехал по соседству, лицо у него все еще было по-мальчишески круглое, а следы от прыщей свежими кратерами покрывали кожу. Теперь морщинки в уголках больших карих глаз и серебристые прядки в черных волосах до плеч выглядели изюминкой. Даже старые следы от прыщей добавляли ему эдакой суровой привлекательности, потому что черты лица лишь заострились со временем. Ни в двадцать, ни в тридцать на него не оборачивались на улице; но достигнув средних лет, он стал притягивать взгляды.

А вот внешность Твайлы всегда была невзрачной, и с годами положение не улучшилось. Кудрявые каштановые волосы выцвели до цвета жидкого остывшего кофе. Веснушки на лице, и плечах, и руках, и коленях превратились в едва заметные на поплывшем теле ржавые созвездия. Ресницы, обрамляющие карие глаза, поредели, как и брови, оставив лицо поблекшим и незапоминающимся. Теперь, когда ей хотелось рассмотреть себя в зеркале в ванной, она проклинала прошлую себя, девушку, которая не ценила свое очарование свежести в двадцать-тридцать лет.

Рассадив следующих восьмерых детей по ярким седлам, Твайла пихнула Фрэнка в бок.

– Вперед, маршал Эллис!

– Вы крепко мне задолжали за это, маршал Баннекер.

– Ой, да ладно, это по любви.

Фрэнк тянулся к поводу первого эквимара, но замер, упер руки в бока и склонил голову. Он простоял так какие-то секунды, но этого хватило, чтобы юные маршалы, которые никуда не поехали, заерзали; хватило, чтобы один из мини-эквимаров раздраженно пустил пузыри; хватило, чтобы Твайла чуть было не запаниковала: «Боги, у него сердечный приступ?»

– Фрэнк? – Она коснулась его руки.

Он встряхнулся.

– Ничего, – сказал он и в очередной раз повел головного эквимара в бассейне по кругу.

– Тогда хорош угрюмиться.

– Мне пятьдесят три года. Я официально угрюмый дед.

Твайла зашагала рядом.

– Я старше тебя на два месяца. Если ты дед, то кто тогда я?

– Ты зрелая, как хорошее вино, – немедленно ответил он.

Твайла и слышала, и чувствовала, как трутся друг о друга ее бедра.

– Ты хотел сказать «полнотелая».

– На это минное поле я ни ногой.

Несколько шагов они прошли, не чувствуя потребности заполнять тишину. Фрэнк смотрел перед собой, как обычно медленно, но верно подходя к сути, а потом заговорил снова:

– Ты разочаруешься во мне, если я признаюсь в недостойных мыслях?

– Лишь бы не обо мне.

– Ни в коем случае.

– Так в чем дело?

– Не кажется ли тебе, что наша работа стала какой-то… – он украдкой оглянулся по сторонам и понизил голос, – скучной?

– Должна признать, когда ты уболтал меня стать танрийским маршалом, я все себе не так представляла, – согласилась Твайла, обходя лужу.

С тех пор как двадцать семь лет назад изобрели порталы в Танрию, в бывшую тюрьму Старых Богов хлынули на поиски лучшей доли дельцы и приключенцы. Многих убили ожившие мертвецы, которые водились там в изобилии, – бродяги, и это привело к появлению службы танрийских маршалов. Но год назад тогда еще маршал, а теперь шериф Итернити Харт Ральстон каким-то чудом очистил Танрию от заразы, и работа Твайлы и Фрэнка стала куда проще.

И куда скучнее.

– Я говорю не только об этом волонтерстве, – сказал Фрэнк. – Даже в Танрии со скуки на стенку лезу. Не пойми меня неправильно. Я рад, что бродяг больше нет, но нам теперь осталось только гонять браконьеров и прыщавых юнцов, которые ныкают в Танрии амброзию.

Удивленно заржал мини-эквимар: ребенок потянул его за гриву, и этот звук зазвучал в унисон с сиреной в голове Твайлы.

– Ты собрался на пенсию, что ли?

– Нет-нет. Я еще поработаю пару годков, пока Хоуп не закончит медицинский институт, а ты не дождешься полной пенсии.

Твайла испытала сперва облегчение, а потом вину за то, что из-за нее Фрэнк не уходит из маршалов, хотя мог бы заявиться в кабинет капитана Альмы Магуайр уже сегодня и сообщить, что пора на пенсию.

– Необязательно меня ждать.

– И что я буду делать на пенсии без тебя?

– Можешь взяться за воплощение нашей идеи: найдешь участок для эквимарного ранчо, возьмешься за строительство гостиницы, а я присоединюсь через два года.

– Последний круг! – сообщил Фрэнк наездникам, а потом посмотрел на Твайлу полным тепла взглядом. – Не, солнышко, ранчо и гостиницу мы устроим вместе. Я подожду. Гонять браконьеров и прыщавых юнцов – это хотя бы нетрудно. Кстати, тебя там зовет твой второй ребенок.

Твайла обернулась и увидела в очереди своего сына Уэйда с двухлетним Тео на руках, а остальные внуки, Мэнни и Сэл, спорили, кому достанется мини-эквимар под блестящим розовым седлом. Уэйд махнул ей рукой, подзывая к себе, и чуть не уронил Тео.

– Эй, мам, есть минутка?

– Нет, милый. Я работаю.

– Вообще-то это волонтерство, а не работа.

– Капитан Магуайр отправила нас сюда.

Уэйд убрал от своего лица ручки Тео: малыш пытался засунуть слюнявые пальцы отцу в рот.

– Ладно, а потом что делаешь?

– Отправляюсь на работу – на настоящую.

– Пипец, то есть с детьми ты не посидишь?

– Если только они устроятся на работу в охрану правопорядка. И не выражайся, хорошо? Тут же дети вокруг.

– Пф, – фыркнул он – тот же самый небрежный звук, который достался от нее самой Фрэнку. – Как будто они раньше такого не слышали.

– У некоторых родителей – не слышали.

Тео улыбнулся ей и сказал:

– Пипец.

Твайла выразительно посмотрела на сына.

– Привет, Уэйд, – поздоровался Фрэнк, проходя мимо с мини-эквимаром.

– Привет, Фрэнк, – ответил Уэйд и помахал рукой, снова чуть не уронив Тео. Повернулся к матери. – Тебе обязательно сразу надо в Танрию? Не можешь задержаться немного и забрать детей на часик-другой?

– Могла бы, но приходится оборонять налогоплательщиков Федерации Островов Кадмус, за что они и платят мне деньги.

– Так посидишь с детьми?

У Твайлы задергался правый глаз.

– Нет.

– Можешь взять их с собой. Проведешь время с внуками, все такое. Будет весело, – взмолился Уэйд.

Твайла бросила взгляд на двух старших детей сына. Мэнни сунул палец в нос и вытер добычу о голую руку Сэла, вопя: «Возврату не подлежит!» Сэл заверещал от ярости, а Мэнни спрятался за Твайлой.

– Эй, Твай, четыре – двадцать девять? – спросил Фрэнк, снова проходя мимо.

Она покачала головой:

– Нет, ничего.

Уэйд озадаченно наморщил лоб. От Твайлы ему достался неправильный прикус и карие глаза, но каштановые кудри, широкие плечи и, что самое главное, непонимающее выражение лица ясно говорили, что он – сын Дага Баннекера, целиком и полностью.

– Что за «четыре – двадцать девять»? – спросил он.

– Код танрийских маршалов. Не обращай внимания.

Вообще-то это был код Твайлы и Фрэнка, означающий: «Пора спасать тебя из социально неловкой ситуации?», но она не собиралась сообщать об этом сыну.

– Милый, я с радостью помогла бы, но я работаю.

– Но Анита помогает в лавочке с рукоделием. Не могу же я целый день сидеть с детьми в одиночку?

– У нее же всего три часа смена?

– Считай, то же самое.

– Последний круг, – сказал ей Фрэнк, проходя мимо нее снова, и погладил по руке в качестве поддержки.

Твайла глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, а Уэйд взмолился:

– Мам, ну пожалуйста! Никаких сил на них не хватает, а у тебя к этому просто талант.

Повеяло покойным мужем с его отвратительным, но стойким убеждением из времен Старых Богов, будто матка каким-то образом наделяет человека природными умениями по уходу за детьми.

– Ты большой мальчик. Справишься, я гарантирую.

– Приехали, коллеги. Счастливого пути! – сообщил Фрэнк и получил в ответ хор недовольных голосов и всего один облегченный всхлип.

Твайла ободряюще хлопнула Уэйда по плечу и пошла помогать Фрэнку менять наездников. Никому из ее внуков не достался эквимар с блестящим розовым седлом.

Когда покатушки завершились, на смену Твайле и Фрэнку подошла еще пара маршалов, которых капитан Магуайр заманила волонтерить на ярмарке. Твайла поцеловала на прощанье Уэйда и внуков и отправилась вместе с напарником к палаткам с едой, чтобы запоздало пообедать. Буквально все, что здесь продавалось, жарилось во фритюре и пахло просто божественно, но Твайла заставила себя выбрать наименее вредный вариант – к сожалению, это оказался корн-дог. Взяв еду, они с Фрэнком прошли мимо вопящих от восторга детишек на качелях «Полет дракона» и уселись за столиком. Они уже почти доели, когда Фрэнк смял салфетку и выдавил:

– Мертвое Море, да чтоб тебя…

– Что? – Твайла обернулась и увидела Лиз Бримсби, идущую к ним с пирогом в руках.

– Приве-етик, Фрэнк! – пропела Лиз.

– Привет, Лиз. – Неизменно вежливый, Фрэнк набрался отваги, но несколько часов работы с маленькими детьми истощили обычно бездонный колодец его терпения.

Как правило, Твайла избегала подробностей о романтической стороне жизни Фрэнка, если он сам не просил совета, но сейчас видела яснее ясного, что Лиз ему неинтересна. В робкой попытке вмешаться и спасти Фрэнка Твайла чирикнула:

– Лиз, привет!

Не помогло. Лиз бросила на нее взгляд, только чтобы поздороваться в ответ, и вновь переключилась на Фрэнка.

– Я видела, как ты заправлял покатушками на мини-эквимарах. Я и не думала, что ты так ладишь с детьми.

– Да, Фрэнк просто обожает чужих детей, – согласилась Твайла, но сарказм не попал в цель. Фрэнк вонзил в нее взгляд, говорящий: «За что ты так со мной?», и Твайла еще раз попыталась отвлечь Лиз: – Это что, голубая победная ленточка на твоем пироге?

Лиз просияла, но улыбка несколько смазалась тем фактом, что на двух передних зубах отпечаталась розовая помада.

– Да! Но, понимаешь, я слежу за фигурой, так что подумала, может, Фрэнк захочет пирожок…

– Предлагаешь ему свой пирожок? – К последнему слову Твайла уже едва держалась, чтобы не прыснуть. Она из последних сил старалась не смеяться, глядя на то, как Фрэнк пытается уничтожить ее глазами через весь стол.

– Пирожок победительницы!

Фрэнк, явно вознамерившись положить этому конец, поднялся и ответил:

– Спасибо, но боюсь, нам пора в Танрию, так что…

Теперь пришла очередь Твайлы изничтожать его глазами. Хотел он встречаться с Лиз Бримсби или нет, это сейчас было не важно; а вот пироги эта женщина пекла как никто.

– А с чем пирог? – спросила Твайла, молясь Невесте Удачи, чтобы без крыжовника.

Лиз холодно посмотрела на нее:

– С персиком. Для Фрэнка.

Твайла невинно кивнула, но она-то знала, что любой десерт Фрэнка непременно окажется и ее десертом, и не важно, кто его испек и для каких соблазнительных целей.

– Нам пора, – гнул свое Фрэнк.

Игриво налегая на доски стола, Лиз подвинула пирог Фрэнку.

– Береги себя в Танрии. Увидимся, когда вернешься.

Фрэнк издал некий уклончивый звук, и Лиз отправилась прочь. Твайла сочла, что бедрами можно было бы вилять и поменьше, и получила свое вознаграждение, когда Лиз споткнулась на неровной земле. Ну конечно, кто ж на ярмарку надевает каблуки?

– Ничего не говори, – предупредил Фрэнк, неохотно забирая тарелку с пирогом.

Можно подумать, Твайла сумела бы удержаться от такого искушения.

– Значит, Лиз Бримсби?

– Да не встречаюсь я с ней.

Лиз обернулась, чтобы игриво погрозить ему пальчиком. Фрэнк почесал лоб и сделал вид, что не заметил.

– А она в курсе? – спросила Твайла.

– Очевидно, нет, большое тебе спасибо. – Он пошел к барже на парковке, и Твайле пришлось догонять.

– А я-то здесь при чем?

– А ты приказала мне потанцевать с ней на Дне Основателей, и вот с тех пор Лиз решила, что нравится мне.

– Ничего я тебе не приказывала.

– Очень даже приказывала.

– Я никогда бы не заставила тебя танцевать с кем-то.

– Заставила бы, если бы Лиз Бримсби пыталась загнать в угол Мёрси Бердсолл, чтобы та опять пережила все ужасы нападения бродяги на Главной улице.

В голове у Твайлы зашевелилось смутное воспоминание.

– А, погоди, кажется, что-то припоминаю.

В самом деле, бродяга – оживший труп из тех, которые раньше водились в Танрии, – добрался до Главной улицы Итернити на День Основателей и напал на Мёрси Бердсолл, которую спас в последний миг Харт Ральстон, бывший танрийский маршал, который теперь занимал пост шерифа (и жениха Мёрси). Тем вечером на вечеринке ей прохода не давали, пока не вмешались Твайла и Фрэнк, чтобы бедняга хоть отдышаться смогла.

Фрэнк до неприятного точно изобразил, что сказала тем вечером Твайла:

– «Ой-ой. Сюда идет Лиз Бримсби. Фрэнк, пригласи ее на танец, пока она опять не прилипла к Мёрси».

К этому моменту они уже дошли до баржи Фрэнка: практичной четырехдверной модели бордового цвета. Барже было добрых пятнадцать лет, но Фрэнк фанатично намывал и полировал ее, а шины менял задолго до срока. Он распахнул пассажирскую дверь перед Твайлой.

– Кажется, я и правда заставила тебя танцевать с ней, – признала она и села.

Заглянула под фольгу на тарелке, пока напарник устраивался на водительском сиденье, заводил мотор и выруливал на дорогу. Из-под фольги пахнуло божественными ароматами масла, сахара и персиков.

– Могло быть и хуже. Выпечка у Лиз просто нереальная.

– Я не хочу с ней встречаться, Твай.

– Как тебе угодно.

– Она же не отстанет. Прилипла, как ракушка к днищу корабля.

– Ты слишком добрый. Пора ее отодрать.

Твайла опустила взгляд на пирог – ее бедра торчали с обеих сторон тарелки – и мрачно подумала, что Лиз-то правильно делает, следя за фигурой. Стоит лишь угоститься куском, как все это масло, мука и сахар непременно навеки приклеются к телу.

Пирожок.

Бедра.

Она захихикала.

– Что? – спросил Фрэнк.

– Пирожок, говорит, для Фрэнка.

– И?

– Пирожок победительницы.

– Боги…

– Что, Фрэнк, не хочешь отведать ее пирожка? – потешалась Твайла, не испытывая ни малейшего стыда.

– Фу, Твай, хорош!

Она вытерла выступившие на глазах слезы.

– Что, уж и про пирожок не пошути?

– Нет. – Он лихорадочно замотал головой. – Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет.

– Почему?

– Потому что ты – это ты. Ты регулярно моешь полы и носишь на похороны картошку с сыром.

– То есть если я убираюсь дома и готовлю сытную еду, мне уже нельзя шутить сомнительные шутки?

– Как-то так, да.

Твайла захлопала ресницами, изображая Лиз:

– «Понимаешь, я слежу за фигурой, так что подумала, может, ты захочешь мой пирожок». Нет, правда, зачем трудиться и печь вкуснятину, если сама не ешь ее? Вот мужчина седеет, и окружающие решают, что ему это весьма к лицу. А женщина набирает пару фунтов – и все, считай, покойница.

Фрэнк бросил на нее лукавый взгляд.

– Знаешь, мне тут песенка одна вспомнилась.

– О нет.

– Когда мы поженились, ты была свежа как птичка… – запел он. «Птичка» вышла басом – голос у него был изумительно низкий.

– Нет, – простонала Твайла.

– Да, – рыкнул Фрэнк в ответ.

– Это чудовищная песня.

– Давай, солнышко, ты знаешь слова. В костюме…

Твайла сдалась:

– В костюме от папаши ты был хорош собой.

– Ну вот! Куда ушли все деньги, старая алкоголичка?

– Совсем заврался, старый, отхватишь в щи ногой!

В самом начале дружбы они обнаружили общую склонность распевать по поводу и без повода, стоило только вспомнить куплет к месту. Учитывая, что большую часть песен на эстраде Бушонга за последние полвека посвящали невзгодам потерянной любви, стыдно признаться, как точно некоторые из них били в цель.

Твайла набрала воздуха и пропела первую строчку припева:

– Отъела жопу, боже!

– Твоя отвисла тоже!

И вместе они складно пропели название песни:

– Кому теперь сдались мы? Что ж, останусь я с тобой!

Глава вторая

На доске у кабинета капитана Альмы Магуайр на Западной базе мелом значилось, что «Эллис/Баннекер» назначены в сектор В‐14 на следующие десять дней, а «Херд/Дакерс» берут ночные смены. На пробковой доске по соседству вывесили лист для записи на проведение занятий в домах престарелых – все та же клоунада под названием «Маршалы помогают!».

– Уф, – немедленно ухнул Фрэнк.

Но тут из кабинета выглянула начальница и спросила:

– Эллис, Баннекер, я тут слышала, вы принесли угощение?

Твайла застыла виноватой статуей, а Фрэнк незаметно стряхнул крошки с голубой рабочей рубашки.

Магуайр сощурила аквамариновые глаза, признак полубога – два кинжала изо льда на темном лице.

– Мертвое Море, ну серьезно?

– В лавке пироги разметают. Вы же знаете, капитан.

– Мфф. – Магуайр кивнула на лист «Маршалы помогают!» на доске – пустые строки укоризненно взирали на них. – Куда запишетесь?

Твайла и Фрэнк обменялись взаимно недовольными взглядами. Фрэнк начал маневр уклонения:

– Ну…

Но дальше не пошло. Магуайр дернула головой, приглашая за собой в кабинет, они снова переглянулись, на этот раз – признавая поражение.

– Скажу прямо, – заявила Магуайр, едва закрыв дверь. Даже не пригласила присесть. – Федеральная Ассамблея нам проходу не дает. Говорят, раз бродяг больше нет, такой штат нам не нужен. А некоторые считают, что и сами танрийские маршалы и вовсе не нужны.

– Может, устроим им наглядное сафари на браконьеров? – едко предложил Фрэнк.

– Меня убеждать не нужно, а вот Ассамблею – придется, и для этого потребуется совместная работа. Найдете серьезное правонарушение, что-нибудь такое, что оправдает расходы налогоплательщиков, – молодцы. Северная база раскрыла скандальный случай с нелегальной добычей танрийского иувеницита, гады везучие.

– Я думала, у донифийской иувеницитной шахты безопасность на высшем уровне, – сказала Твайла.

– Так и есть. Потому-то дело такое громкое.

– Кому же настолько понадобился этот минерал? – спросил Фрэнк.

– Иувеницит добывают только в Танрии, больше нигде в мире его нет. Его применяют в косметике – ну, в омолаживающих продуктах для женщин зрелого возраста.

Старое знакомое раздражение на бесконечные древние двойные стандарты вскипело в животе Твайлы.

– Выглядеть на свой возраст? Что может быть ужаснее.

– Спаси нас, Бабушка Мудрость, – согласилась Магуайр, которая, как и Твайла, была женщиной зрелых лет.

– Кто работает по делу про иувеницит? – спросил Фрэнк.

– Фокс и Гомес.

– Я думала, Рози Фокс работает на Восточной базе.

– Да, но несколько недель назад потеряла семнадцатого напарника. Работать с ней согласился только Гомес, так что теперь она на севере.

Фрэнк кивнул на дверь, а точнее, на доску с расписанием за ней.

– Дакерс вроде тоже снова лишился напарника. Он же был с Ризом? Можно было приставить его к Фокс, а не к Херду.

– И получить на Западную базу Фокс? Нет уж, спасибо. Мне хватает геморроя. Ладно, речь не об этом. У Западной базы нет громкого дела про иувеницит, так что приходится что-то изобретать; а значит, «Маршалы помогают!». Вы двое – уважаемые ветераны. Молодежь равняется на вас, и мне нужно, чтобы вы подавали хороший пример. Так что давайте-ка я спрошу еще раз: в какой дом престарелых вы собираетесь пойти, чтобы рассказать о работе танрийских маршалов?

– «Угодья Мудрости»? – пискнула Твайла под суровым взором начальницы.

– Хороший выбор.

Магуайр открыла дверь кабинета. Твайла и Фрэнк пробрались мимо нее, и тут она спросила:

– Какой он был?

– Что?

– Пирог.

– Эм, персиковый… – Это был скорее вопрос, чем утверждение.

Магуайр сглотнула слюну.

– Я люблю персиковые.

Твайла съежилась под весом начальственного неодобрения, и Фрэнк повел ее подальше от бушующей Магуайр.

Они ответственно вписали себя в строчку «Угодий Мудрости» и двинулись к оружейным шкафам. Пока шли по длинному коридору, Твайла все думала про Рози Фокс. Среди танрийцев Фокс была легендой – самый первый маршал, заступившая на службу больше четверти века назад, – но Твайла ни разу не встречала ее. Среди полубогов, таких как Фокс, многие шли на службу в маршалы – может, так они чувствовали себя ближе к своим божественным корням. Но Фокс была единственной, кого знала Твайла и кто обладал настоящим бессмертием. Так что эта женщина весьма интересовала Твайлу.

– Ты знаешь Рози Фокс? – спросила она у Фрэнка.

– Ага. Раньше частенько с ней пересекались. Характер у нее… тот еще.

– Но она тебе нравится?

Уголок рта Фрэнка пополз вверх.

– Да. Она импульсивная, порой попадает из-за этого в неприятности. Часто. Но поэтому же она отличный маршал. Наверное, решения принимаются как-то иначе, когда не нужно прикидывать, убьют тебя или нет.

К этому моменту они добрались до места, а обсуждать другого маршала в присутствии Ферн, оружейного регистратора, которая ловила каждое слово, было как-то неприлично. Они по очереди отметили свои штатные мини-арбалеты и боеприпасы. Твайла также вписала рапиру, Фрэнк – свой обычный мачете. Да, Танрия теперь была куда безопаснее, но старые привычки никуда не ушли, так что ни Твайла, ни Фрэнк не собирались пока расставаться с оружием, которое некогда отделяло вновь поднятые тела от чужих душ.

Заглянув за провизией, они направились в стойла. Твайла относилась к эквимарам сугубо практически, как к транспорту, так что особо не выбирала, какого взять. А вот Фрэнк был куда придирчивее. В юности он работал на эквимарном ранчо на южном побережье Бушонга и в результате обзавелся кривоватыми ногами. Он был среди немногих маршалов, которые радовались, обнаружив в стойле Солелиза. Сегодня Невеста Удачи благоволила ему, потому что Солелиз ждал его во всем своем фиолетовом великолепии, нахально пуская в воде пузыри.

– Привет, красавчик, – поздоровался Фрэнк.

Солелиз поднял здоровенную башку из воды, только чтобы недовольно фыркнуть в ответ.

Покачав головой, Твайла вывела свою смирную кобылу.

– В этом случае красота определенно в глазах смотрящего, Фрэнки.

Они вытерли чешуйчатую шкуру эквимаров, оседлали их и потрусили к порталу Западной базы. Много тысяч лет назад Новые Боги победили Старых и заточили их здесь, на острове Бушонг, в стенах из непроницаемого бурлящего тумана – во Мгле. Старые Боги давно уже ушли на небо и стали звездами, но люди впервые попали в Танрию всего двадцать семь лет назад, когда изобрели порталы.

Металлическая рама, встроенная прямо во Мглу, дохнула паром, когда напарники приблизились.

– Луис, ты вернулся! Как малыш? – спросила Твайла у дежурного техника, пока тот крутил пару регуляторов на раме.

– Все отлично! Но в доме никто больше не спит. Ну, ты понимаешь.

– Я да, три раза проходила через это.

Техник потянул за рычаг, и в движение пришли загадочные шестеренки и поршни. Мгла в раме истаяла до мерцающей дымки, на той стороне проступил странный ландшафт Танрии. Твайла и Фрэнк тронули эквимаров и проехали в проем, и за те несколько секунд, которые занимал переход, голову Твайлы сдавило знакомое ощущение неправильности – до звона в ушах. Она уже привыкла к этому чувству, но оно оставалось самой неприятной частью в целом любимой работы.

Вокруг раскинулась Танрия – нелепый, чуждый мир, полный искаженных цветов, пейзажей, растений и животных, созданных скучающими богами, которые не знали чем заняться. Старые Боги не были творцами – обычный мир и все, что его населяло, создали Новые Боги, так что Танрия больше напоминала детский рисунок с горами, деревьями и цветами, а не настоящие горы, деревья и цветы. Раньше Твайла восхищалась видами, но в маршалах она провела восемь лет, и это зрелище несколько потеряло в красоте. А теперь Танрия осталась просто местом для работы.

Они поехали на северо-северо-восток, в сектор В‐14, куда их назначили на десять дней патруля. Местность была скалистой – здесь располагалась гряда из неприятно-треугольных гор, известных как Драконьи Зубы, хотя все, конечно, знали, что истории о танрийских драконах – это просто сказки.

По легенде, Старые Боги сражались с Новыми верхом на драконах. Когда человечество открыло проход в Танрию, многие надеялись, что драконы еще остались здесь, за стенами Мглы, но ни одного так и не обнаружили. Охотников на крупную дичь и всяких шарлатанов это не остановило: время от времени они ходили в Танрию по специальной лицензии, надеясь стать первооткрывателями. Твайла не уставала удивляться, что иные не прочь заплатить кругленькую сумму денег, чтобы отправиться на поиски очевидно не существующего зверя, который к тому же убил бы любого охотника, если бы существовал.

Добравшись до сектора В‐14, они обнаружили Херда и Дакерса, которые собирались в ночной патруль. Даже в полутьме стойл вычурные ярко-фиолетовые сапоги Херда из кожи эквимара били Твайле в глаза.

– Солелиз! – воскликнул Дакерс, заметив Твайлу и Фрэнка, а точнее, эквимара Фрэнка. Он похлопал жеребца по шее и отдернул руку, когда тот попытался его укусить. – Обожаю его.

Солелиз злобно булькнул, и Фрэнк понимающе ухмыльнулся:

– Ты мне сразу понравился, Дакерс.

Приветствие Херда было менее приятным.

– Неужели мистер и миссис Баннекер? – бросил он, выводя эквимара из темного стойла, и хохотнул, радуясь самой навязшей в зубах шутке, которую он повторил уже бесчисленное количество раз.

– Мужчина и женщина могут просто дружить, а мужчина может взять фамилию женщины, но приятно слышать, что ты все держишься за старобожескую мизогинию, хотя с их падения прошли тысячи лет, – вежливо ответил Фрэнк.

А вот Твайла просто кипела. Восхитительная невозмутимость напарника напомнила ей о том, что Херд не стоил потраченного времени и нервов, и она прикусила язык, чтобы не выдать совершенно бесполезную отповедь.

Это не остановило Херда – подмигнув, он заявил:

– Жаль, что взглядом не убьешь, миссис Эллис. – И вывел эквимара в танрийские сумерки.

– Погодите, а вы что, женаты, или Херд просто дебил? Или и то и другое? – спросил у них Дакерс.

– Мы просто друзья, – ответила Твайла.

– А Херд – дебил, – добавил напарник.

– Фрэнк!

– Ну что, он правда дебил, это факт.

– Не надо говорить о человеке плохо за спиной.

– Секунду назад ты метала в него молнии из глаз.

– Вообще-то мог бы уже и в отставку уйти, – протянул Дакерс. – Не женат. Детей нет. Добрых двадцать лет в маршалах. Небось купается в деньгах.

– Не-а, он на мели, – сказал Фрэнк.

– Я на эту зарплату учу ребенка на врача, а у меня даже полной пенсии нет, – пораженно сказала Твайла. – Как это – на мели?

– Проигрался.

Твайла вспомнила, как много лет работала, экономила и откладывала, чтобы семья сводила концы с концами, а этот человек просто проиграл все щедрые дары Невесты Удачи. А впрочем, человеку, который тратил время на азартные игры, вероятно, нечего было терять, если говорить о важных вещах: ни друзей, ни семьи, ни чувства собственной нужности. Поэтому сострадательная часть Твайлы сказала:

– Как грустно.

Дакерс такой стороны не имел.

– Какой же придурок.

– Как ты оказался с Хердом? – спросила его Твайла. – Я думала, Риз твой напарник.

– Риз уволился пару недель назад. Солелиз пнул его по орехам, так что в итоге пришлось провести орехоэктомию. Риз поклялся, что не вернется.

– Этот эквимар – просто красавчик, – сказала Твайла Фрэнку. Тот сочувственно поморщился.

Дакерс рассмеялся и потянулся через своего эквимара затянуть подпругу, открыв сине-зеленые линии закупоренной бутылочки на его коричневой коже. Видимо, после приступа аппендицита храмовый жрец запечатал его душу в этой татуировке. Когда бродяги еще представляли угрозу, маршалы вроде Дакерса были очень полезны, потому что потерянные души Танрии оживляли трупы именно через аппендикс.

Конечно, бродяги исчезли, так что было уже не важно, где Дакерс хранил душу.

– Врать не стану, Херд не мой любимчик, – сказал Дакерс. – Ну, в смысле, он же носит фиолетовые сапоги из кожи эквимара. Как можно носить кожу того, на ком ездишь? Убожество какое.

Фрэнк согласно фыркнул, пытаясь загнать сопротивляющегося Солелиза в одно из водных стойл.

– Но Магуайр сказала, что одного работать меня пока еще не отпустит, – продолжал Дакерс. – Так я и оказался в паре с Хердом.

– А сколько у тебя всего было напарников?

– После Харта? Всего три.

Твайла порой забывала, что Дакерс учился у Харта Ральстона, спасителя Танрии, человека настолько сурового, что было как-то не по себе слышать, как его вот так запросто зовут по имени.

– А с кем ты работал до Риза? – спросила она.

– С Полсоном, но мы отработали всего две смены, а потом он увлекся какой-то дамой на турнире по парчизи.

– То есть у тебя за год было три разных напарника?

Фрэнк закинул руку ей на плечи, его теплая тяжесть накрыла ее уютным одеялом.

– Не бросай меня, солнышко. Я могу оказаться с этим парнем.

Дакерс указал на рюкзак Твайлы.

– Ого, Баннекер, я и не знал, что ты фанатка Грэйси Добро-с-кулаками.

– По правде, я не читала комиксы.

– Но у тебя рюкзак с Грэйси.

– Это одного из моих сыновей. – Она знала, что рюкзак позорный, но так и не смогла придумать, зачем покупать новый, если есть вполне годный (даже если слегка детский).

– Сколько лет твоим детям?

Твайла принялась загибать пальцы.

– Дагу-младшему тридцать три, Уэйду тридцать два, а Хоуп двадцать три.

– Немолоды.

Она смерила его суровым взглядом.

Дакерс схватился за сердце, словно его подстрелили.

– Блин! Молнии!

Херд нарисовался в широком проеме стойла и убил все веселье.

– Пацан, ты идешь или как?

– Нет, с ними останусь!

– Заметьте, не я это сказал.

Твайла возвела глаза Неведомому в Пустоту за Небесами.

– Храни нас боги.

Не обратив внимания на нее, Херд плюнул через плечо. Твайла никогда не понимала, отчего мужчинам так горит плеваться. Даг делал то же самое, и ее это страшно бесило.

– Вообще не понимаю, зачем теперь патрули, – заныл Херд. – Нехрен здесь делать, низкий поклон пресвятому Ральстону.

Фрэнк не повелся, но Дакерс сжал кулаки, а Твайла бросила:

– Да, как он вообще посмел спасти наши жопы?

– Говорят, теперь он присматривает за жопой Мёрси Бердсолл. Пошли, Дакерс. – С этими словами Херд вышел, и его напарнику пришлось проследовать по его сальным следам.

– Если я его сегодня пришибу, поможете с алиби? – спросил у них Дакерс.

– Разумеется, – ответил Фрэнк.

Твайла почти не сомневалась, что Дакерс шутит, но на всякий случай сказала:

– Но ты все-таки не убивай его сегодня. И вообще. Пожалуйста?

– Зануда, – беззлобно заявил Дакерс и вышел.

Вечером горедня Твайла и Фрэнк вернулись в казарму с дневной смены и обнаружили, что Дакерс выводит своего эквимара в одиночку.

– А где Херд? – спросила Твайла.

– Понятия не имею. Думал, отошел отлить, но он ушел час назад, и с тех пор я его не видел. Если не притащит свою жопу обратно через пять минут, я поеду один. Опять. На прошлой неделе он мне такое уже устроил. Явился только часа через два после заката.

– Хочешь, поеду с тобой? – предложил Фрэнк.

– Ничего. Он точно явится. Рано или поздно.

– Сигнальную ракетницу далеко не убирай. Мы будем посматривать, – окликнула его Твайла, когда он повел эквимара из стойл, и Дакерс помахал им на прощанье.

Вдали раздался зловещий раскат грома. В Танрии бушевала всего одна гроза, огромная черная туча, которую сотворил плененный Бог Гнева, и попасть в эту грозу было крайне неприятно. Твайла тревожно взглянула на небо и пошла вслед за Фрэнком в казарму. Дверь и окна они оставили нараспашку. Если Дакерс попадет в беду и отправит сигнальную ракету, они непременно заметят.

Они сели ужинать, когда услышали снаружи робкое:

– Приве-е-е-ет? Почта?

– Заходи! – позвала Твайла, и в следующий миг Гермия, новый нимкилим-почтальон Танрии, сунула в казарму свой курносый ежиный носик. До нее здесь работал потасканный проспиртованный кролик-сквернослов, так что, насколько понимала Твайла, Гермия была куда лучше, по крайней мере, если говорить о манерах. Большая часть нимкилимов ростом недотягивала до людей, но утыканная колючками голова Гермии недоставала Твайле и до пояса, что добавляло обаяния этой прямоходящей ежихе. Она носила вязаную узорчатую кофту на три размера больше, красный шерстяной шарф и голубые резиновые сапоги с рисунком из облачков. Иголки то там, то сям торчали из свитера, придавая ей уютно-взъерошенный вид, а черные глазки-бусинки казались просто огромными за идеальными кругами очков. Она была такой невыносимо милой, что Твайле при каждой встрече хотелось восторженно запищать.

Гермия копалась в потертой кожаной сумке, но вздрогнула, когда вдали залаяла бродячая собака.

– Божечки! – пискнула она, и из сумки мини-лавиной посыпались на пол еще не доставленные письма.

Фрэнк фыркнул – то ли засмеялся, то ли раздраженно вздохнул, а может, и то и другое. Твайла встала из-за стола, чтобы помочь собрать разлетевшиеся письма; она схватила сколько получится, а Гермия поднимала по одному и всматривалась в каждый адрес, прежде чем аккуратно опустить конверт в сумку.

– Это вам, – сказала она Твайле таким тоном, словно само существование этого письма удивляло ее.

– Спасибо. – Твайла широко улыбнулась, увидев, что письмо от Хоуп, ее дочери.

– И это. Божечки-кошечки, целых два письма!

Твайла взяла второе и принялась копаться в своем рюкзаке с Грэйси Добро-с-кулаками в поисках мелочи на чаевые.

– Для вас, маршал Эллис, тоже есть письмо, я точно знаю.

Розовый язычок Гермии показался в уголке милого ежиного ротика – она принялась рыться в сумке.

И рыться.

И рыться.

Вытащила письмо, внимательно осмотрела его и сказала:

– Нет.

Вытащила другое, осмотрела его и сказала:

– Нет.

Вытащила чудовищных размеров ящик раза в четыре больше сумки, пыхтя под его тяжестью, и сказала:

– Нет.

Заметно приуныв, она бросила ящик обратно в сумку, вытащила бутылку – это оказалась виноградная газировка – и сделала глоток, чтобы придать себе сил.

– Как ты думаешь, может быть… там? – Фрэнк показал на правое плечо Гермии: пара писем накололась на иголки, торчащие из кофты.

Гермия поставила бутылку на стол и розовой лапкой сняла один из конвертов.

– Нет, не оно. – И приколола письмо на иголки, торчащие из свитера слева.

Фрэнк состроил полное муки лицо, а над Драконьими Зубами прогремел очередной раскат грома.

– Не груби, – высказала ему Твайла.

– Я ничего не сказал.

– Тебе и не надо.

Ничего не заметив, Гермия стащила с иголок второе письмо. Тихо хрустнула бумага. Гермия ойкнула с досадой, поправила очки и прочитала адрес.

– Ой, нашла!

Фрэнк взял свое письмо в надорванном конверте, а Твайла отдала Гермии чаевые.

Та прижала монетки к сердцу, глаза подернулись дымкой за стеклами очков.

– Большое, огромное вам спасибо. Ну, мне пора.

Она сунула деньги в растянутый карман кофты, поправила сумку и схватила бутылку с газировкой – ей потребовались обе лапки, потому что пальчики были совсем крошечные.

– Хорошей ночи!

– И тебе. Спасибо, Гермия, – ответила Твайла.

– Пока.

– Пока, – сказала Твайла.

Фрэнк без особого энтузиазма помахал от стола.

– Пока, – повторила Гермия, развернулась и вышла в ночь.

Твайла постояла у двери, очередной раскат грома сотряс землю.

– Надеюсь, с ней все будет хорошо.

Фрэнк пожал плечами и откусил буррито.

– Ты за нее не переживаешь?

– Она же бессмертная. О чем там переживать? – Он посмотрел немного вдаль, а потом сказал: – Знаешь, мама раньше собирала ежей – не настоящих, а статуэтки всякие, солонки, все такое. Обожала их.

Уголок рта Фрэнка пополз вверх. Он всегда с любовью говорил о матери, которая умерла пятнадцать лет назад. И об отце, и о старшем брате он отзывался без тени привязанности. Твайла давно уже поняла, что не нужно давить на него по этому вопросу, но знала: кроме матери, в его детстве было мало хорошего.

Фрэнк вернулся в настоящее, к письму, и Твайла последовала его примеру, чувствуя, как теплеет на сердце при виде знакомого почерка. Она открыла конверт и прочла:

Мамочка,

Зубрю не покладая рук, так что я коротенько. Буду дома к вечеру следующего мудродня, если не раньше. Не могу дождаться!

С любовью,

Хоуп

P.S. Я привезу Эверетта, ничего?

Фрэнк посмотрел, как Твайла улыбается письму, и предположил:

– Хоуп?

– Едет домой на каникулы. И берет с собой Эверетта.

– Напомни, кто такой Эверетт?

– Ты его знаешь, это друг Хоуп. Они дружат с последнего курса. Он приезжал тем летом.

– А, да. Славный парень.

– Да.

Твайле нравился забавный и милый Эверетт Симмс. Если уж дочь уехала так далеко, чтобы учиться на врача, Твайлу утешало хотя бы то, что там у нее нашелся близкий друг, который мог позаботиться о ней.

– Когда они приезжают? – спросил Фрэнк.

– Следующий мудродень.

– Как раз на свадьбу попадут. – Он протянул свой конверт, и Твайла поняла, что у нее самой есть такой же – приглашение, любовно выписанное от руки на плотной бежевой бумаге.

«С большой радостью приглашаем вас

на свадьбу

Мёрси Элизабет Бердсолл & Хартли Джеймса Ральстона

Вратник, 3 числа месяца Художника

Пять вечера

Храм Всех Богов в Итернити, Бушонг

После церемонии вас ждет банкет»

Твайла не могла поверить своим глазам.

– Харт Ральстон – и женится. Кто бы мог подумать?

– Рад за него, – сказал Фрэнк, и Твайла поняла, что он изо всех сил старается порадоваться. Свадьбы всегда были Фрэнку малоприятны – они напоминали о том, что он считал своим величайшим провалом. Но этот так называемый провал косвенными путями привел к лучшей дружбе в жизни Твайлы, а значит, она не могла винить Кору за то, что та ушла от него двенадцать лет назад.

Впервые она встретила Фрэнка, когда они с Корой, Лю и Энни въехали в дом по соседству от нее, Дага, Дага-младшего, Уэйда и Хоуп двадцать два года назад. Их дома были зеркальным отражением друг друга – одноэтажные, по три спальни в каждом, с небольшими лужайками, выходящими на улицу Коттонвуд в Итернити. Но Твайла почти не помнила, как пожимала Фрэнку руку. Сперва она подружилась с Корой – это была соседская дружба, которая вырастает на детях одного возраста. Они помогали друг другу в трудные моменты, присматривали за детьми, когда одной из них нужно было отлучиться на минутку, одалживали то яйцо, то сахар – все такое. В те дни Кора просто спасала ее, и Твайле нравилось думать, что и она делала для Коры не меньше. Десять лет дети Эллисов и Баннекеров шмыгали туда-сюда из дома в дом и со двора на двор, словно между ними вовсе не было забора, а Твайла и Кора потягивали кофе поутру, время от времени пропускали по бокалу вина после ужина и обсуждали, как сильно они все время устают.

И о мужьях клекотали. Немало.

Честно говоря, Фрэнк Эллис не казался Твайле таким уж ужасным. Да, по работе он проводил много времени во Мгле. Но в свободные дни или делал что-то по дому, или выносил мусор, или играл с Лю в догонялки во дворе, или помогал детской команде морского поло. Твайле казалось, будто истинная причина проблем Коры и Фрэнка – в том, что он просто не уделял внимания лично ей. Но порой именно поэтому Твайла и завидовала соседке.

Когда Кора ушла, Твайла была на смене в «Бакалее Уилнера» и узнала об этом, пока пробивала Юджину Чаннингу капусту, бананы и печенье. Юджин был бесстыдный сплетник, но, боги, доверять ему было можно в 99 процентах случаев. В тот раз он услышал новости от своего приятеля Боба Лоуэнштейна, который заправлял баржу Коры на заправке по дороге из города.

– Багажник так набила, что пришлось веревкой перевязать. Чемоданы везде, даже на крыше. Не, в отпуск так не собираются – так Боб сказал. Уж вы мне поверьте, она на всех парах мчит на южное побережье. Они с Эллисом оттуда и приехали, так?

– Совершенно ничего об этом не знаю, – заверила его Твайла, но внутри твердым тяжким комом встала вина, стоило только подумать, сколько раз они с Корой жаловались друг другу на Дага и Фрэнка соответственно. А теперь Даг умер, а Эллисы разошлись.

Вернувшись тем вечером домой, она сделала то, что сделала бы на ее месте любая уважающая себя женщина: принялась готовить запеканку с тунцом. Полчаса спустя она бодро прошла со стеклянной формой для выпечки в руках по двору и постучалась в дверь Фрэнка Эллиса. Последовала долгая тишина, но затем она услышала шорох шагов изнутри, и через секунду в проеме появился Фрэнк.

Твайла будто увидела его впервые – не как мужа Коры или отца Лю и Энни, а как живого человека, которому не повредит помыться, съесть что-нибудь сытное и получить объятия.

В то время он коротко стригся и пока еще черные волосы у него беспорядочно торчали во все стороны. Большие карие глаза покраснели, одежда измялась. Так-то он не выглядел человеком, погрузившимся в пучины отчаяния. Просто потерянным. Твайла хорошо знала это чувство – сама испытала нечто похожее, когда шериф остановился год назад у ее магазина и сообщил, что Даг разбился на барже на четвертой водостраде.

Она протянула Фрэнку запеканку.

– Ты ел что-нибудь? Я принесла ужин, вдруг ты голодный.

Фрэнк озадаченно посмотрел на нее и кивнул, словно говоря: «Полагаю, ты уже знаешь, что моя жизнь пошла под откос», а еще: «Запеканка будет в самый раз».

– Заходи, – сказал он и посторонился.

Твайла раньше не замечала, какой у него глубокий голос, пока он не выговорил это единственное слово. А они вообще хоть словом-то перемолвились за эти десять лет, что прожили с общим забором? Мысль была удручающая.

Она прошла в кухню, зажгла газ и оставила духовку разогреваться.

– Минут за пятнадцать прогреется до ста девяноста градусов. Поставь в духовку на сорок минут. Когда зашкварчит, достань и дай пять минут остыть, а потом ешь. Тут хватит на пару дней. Тебе нужно что-нибудь купить? У меня завтра смена в «Уилнере», так что мне несложно.

– А ты ужинать не будешь?

– Это тебе. Я себе что-нибудь соображу.

– Ты сделала мне целую запеканку?

– Мне нетрудно.

Фрэнк яростно заморгал, и Твайла на миг испуганно решила, что бедняга сейчас просто сломается. Но тут он то ли усмехнулся, то ли всхлипнул и сказал:

– В холодильнике была пара бутылок пива. Хочешь?

Она почти отказалась, но тут поняла, что уже давненько не пила пива. Так что она осталась на бутылку, а потом еще на одну, а потом последовала запеканка с тунцом и морковь к ней, которую она откопала в глубине холодильника.

С тех пор они то и дело ужинали вместе, когда у Фрэнка выпадал выходной, а Твайла не была занята работой или родительскими собраниями. Хоуп тогда ходила в среднюю школу, а Уэйд и Анита заглядывали время от времени. К огромному удивлению Твайлы, Фрэнк настоял на том, чтобы готовить и убираться на кухне по очереди, и в результате починил осточертевший капающий кран, который много лет бесил Твайлу. Несколько недель спустя Твайла, идя по кирпичной дорожке к дому Фрэнка, заметила, что клумба с ирисами слишком уж разрослась, и решила заняться ей, когда похолодает. Ужины и мелкая помощь по хозяйству обратились в неожиданную дружбу, а это неумолимо привело к тому дню, когда Фрэнк, выслушав страдания Твайлы по поводу нехватки денег на учебу Хоуп, предложил работать с ним танрийским маршалом после того, как его напарник уйдет в отставку.

– Не стану врать, работа опасная. Но платят хорошо, а я присмотрю за тобой, ты же знаешь.

Он написал для нее рекомендательное письмо. Ее взяли на работу. Хоуп отучилась в колледже и теперь училась в медвузе, а денег еще оставалось достаточно, чтобы откладывать понемногу на учебу внукам. И вот, много лет спустя, она ужинала с Фрэнком в Танрии.

Твайла с любовью убрала письмо Хоуп в конверт и аккуратно уложила рядом с приглашением на свадьбу. Жаль, что старший сын, Даг, не писал ей в таком духе. Невестка порой отправляла ей письма с фотографиями внуков, но Твайла знала, что дети Дага-младшего гораздо ближе к дедушке и бабушке по матери, чем к ней. Естественно, их они навещали чаще, но у Твайлы все равно разбивалось сердце.

У Фрэнка была похожая ситуация. Лю было одиннадцать, а Энни всего девять, когда Кора ушла от него. Раз в год он брал отпуск, чтобы провести время с ними на ранчо, а Лю и Энни каждое лето приезжали к нему в Итернити на пару недель. Фрэнк никогда не признавался, но Твайла знала: чем старше они становятся, тем сильнее он боится, что они вовсе перестанут приезжать.

Громкий хлопок выдернул Твайлу из размышлений. Они с Фрэнком выбежали наружу и увидели ярко-розовый огонек, с шипением взмывающий в небо.

– Да блин, – сказал Фрэнк.

– Дакерс, – в тот же самый миг произнесла Твайла.

Бросив тарелки, они вскочили на эквимаров, не тратя время на то, чтобы обсушить их, и галопом помчались в сторону ракеты.

Глава третья

Когда Твайла и Фрэнк приехали на место в двух милях от казармы, сигнальная ракета уже приземлилась. Они оказались на плоской равнине у скалистого подножия Драконьих Зубов. Резкий свет ракеты заливал окрестности, перебивая фонари у них на седлах и окрашивая все вокруг в ярко-розовый и непроглядно-черный, отчего Танрия казалась еще более неземной, чем обычно. Что еще удивительнее, там и сям блестели пятна какой-то светящейся субстанции.

Не было видно ни следа того, кто послал сигнал.

– Не нравится мне все это, – прошептал Фрэнк, снимая с пояса мини-арбалет.

Они переглянулись. Белки у Фрэнка жутковато светились розовым в свете ракеты. Твайла кивнула, не желая производить еще больше шума. Она уже давно не испытывала на работе искреннего страха за свою жизнь, но ей было совсем не по себе от неумолчного шипения и странных светящихся пятен на земле.

Они спешились как можно тише и пошли к кольцу света; Фрэнк следил за левым флангом, Твайла прикрывала правый, держа оружие наготове.

– Видишь кого-нибудь? – прошептала она, с прищуром всматриваясь в ночь.

– Нет. Ты?

– Нет.

Равнина была неширокая, но Твайла чувствовала себя беспомощной и уязвимой.

– Плохо, – пробормотал позади Фрэнк.

Твайла хотела было согласиться, но запнулась обо что-то и растянулась на земле, больно ударившись бедром.

– Твай? – Фрэнку теперь приходилось смотреть во все стороны, но его глаза метнулись к ней, а в голосе слышалась тревога.

– Все нормально.

Она подобрала арбалет и присела, чтобы рассмотреть, обо что запнулась.

– Сапоги, – заявила она. – И перепачканы в какой-то странной блестящей ерунде. Блин, я штаны в ней вымазала. Неведомый, какого хрена?

– Сапоги не фиолетовые? Из кожи эквимара?

– Не разобрать в этом освещении. Думаешь, это Херда?

Твайла подняла взгляд. Фрэнк, стиснув зубы, поднял арбалет. Не взглянув на нее, он кивнул, указывая куда-то перед собой. Там что-то было. Нет, кто-то. На земле неподвижно лежал человек, и было очевидно, что он уже уплыл по Мертвому Морю. Как и сапоги, тело блестело.

Твайла поднялась на ноги, что было унизительно непросто в ее возрасте. Вновь прикрывая друг друга, они с Фрэнком медленно подошли к трупу, чтобы рассмотреть. Все тело покрывали какие-то блестки, как и почву, камни и растительность на добрых полтора шага вокруг. Единственное, что помогало опознать жертву, – очертания ключа-удостоверения на шее и сапоги из кожи эквимара, из которых ее вытряхнуло.

– Матерь Горестей… – выдавила Твайла.

– А я жаловался на скуку. В Старом Аду я видал такое веселье, – мрачно согласился Фрэнк.

Шлепанье идущего галопом эквимара возвестило о прибытии на огонь сигнальной ракеты Дакерса. Он затормозил, соскользнул с седла и спросил:

– Вы тут живы?

– Мы да, – ответил Фрэнк. – А Херд – не очень.

Дакерс подошел к ним, уставился на пугающие останки своего ныне покойного напарника.

– Твою мать, – сказал он.

Разряд молнии разорвал ночное небо, за ним прогрохотал гром. Первые тяжелые капли ударили в землю, а заодно и по маршалам. Все трое сердито посмотрели на небо.

– Твою мать, – повторил Дакерс.

Твайла стояла в казарме у окна, выглядывая наружу, хотя за стеклом не было видно ничего, кроме густой темноты и слепящих разрядов молнии. Она слушала дождь, барабанящий по стеклу и льющийся с крыши.

– Как думаете, останется там что-нибудь от улик? – спросила она, не оглядываясь на Фрэнка и Дакерса, сидевших за столом с горячими чашками напитка, который Дакерс назвал лекарством.

– Все равно ничего не поделать, – сказал Фрэнк. – Иди сюда, садись у огня, погрейся.

Они как смогли завернули Херда в парусину, стараясь не прикасаться к блестящей субстанции, которая покрывала его, а гроза мстительно изливала на них ярость старого Бога Гнева. Теперь мокрое тело Херда дожидалось в подвале, пока его отвезут к судмедэксперту.

Сзади снова донесся голос Фрэнка, низкий, успокаивающий, как звуковые объятия:

– Херду ты уже ничем не поможешь, хватит переживать, солнышко. Иди сюда, садись.

Твайла сдалась и села рядом с ним, а Дакерс поставил перед ней третью кружку. Что бы там ни было, пахло восхитительно. Она сделала глоток и ощутила, как так называемое лекарство прожигает дорожку вниз по горлу.

– Это виски? – спросила она, закашлявшись.

– И еще черный чай и мед. Много меда. С лимонным соком лучше, но я не собираюсь таскать по Танрии лимоны, а в бутылке не то.

Фрэнк обхватил свою кружку, грея об нее руки, и перешел к делу:

– Извини, Дакерс, но нам придется задать тебе пару вопросов. Можешь рассказать, где был этим вечером?

Не донеся кружку до рта, Дакерс грохнул ею об стол.

– Вы же не думаете, что это я убил Херда?

– Нет, зато думаю, что нужно собрать какой-то рапорт для Магуайр. Кто знает, какие мелочи пригодятся. Так где ты был с того момента, как расстался с нами у стойл, и до тех пор, когда приехал на… скажем так, место преступления?

– Патрулировал северо-запад сектора до завода по розливу амброзии Альвареса в секторе В‐7.

Твайла прикинула, сколько времени потребовалось бы, чтобы доехать из северо-западного угла сектора до места, где они нашли Херда. Совпадало со временем, когда приехал Дакерс.

– Долго вы с Хердом работали вместе? – спросил его Фрэнк.

– Меньше месяца.

– Ты говорил, что он то и дело бросал тебя одного. Не знаешь, чем он занимался в это время?

– Нет.

– И ты не докладывал об этом?

– Я не собираюсь стучать на коллег. К тому же у меня и так репутация человека, с которым невозможно работать. Не хотел огрести проблем ни себе, ни ему.

– Понимаю. Очень мило с твоей стороны, – сказала Твайла. От зелья Дакерса у нее уже слегка шумело в голове. – Кто-нибудь знает, что это за блестки? Боюсь, дождь смоет все следы, не представляю, как объяснять все это Магуайр.

– Если кому нужен образец, на Херде их полно. – Фрэнк скрестил руки на груди и в раздумье откинулся на спинку стула, опасно качаясь на двух ножках. – Как думаете, от чего он умер? А то у меня ни единой мысли насчет того, как можно убить человека блестками. Или зачем.

Дакерс облокотился на стол.

– А что, если его убил не человек? Что, если это, ну, знаете, животное? Что-то вроде того.

Твайла заподозрила, что Дакерс тоже перебрал с лекарством.

– Ну и какое животное оставляет золотые блестки?

– Слушайте! А что, если это был …? – последнее слово Дакерс произнес так тихо, что никто не расслышал.

– Кто?

– Ну, знаете, … – У Дакерса забегали глаза, а слово он опять произнес неразборчиво.

– Да говори уже. Никто не осудит.

– Дракон.

Твайла вытаращилась на него на добрые пять секунд, прежде чем обернуться к Фрэнку. Они без слов спрашивали друг друга: «Ты это тоже слышал? Он в самом деле это сказал?»

Фрэнк опустил на пол передние ножки стула и обратил все внимание на Дакерса.

– Так, не хочу сбивать твой мыслительный процесс, но я проработал в Танрии двадцать два года и ни разу не видел дракона и не слыхал, чтобы кто-нибудь видел.

– Я понимаю, и Харт всегда то же самое говорил. Но вы подумайте: мы нашли Херда в глуши, в золотых блестках, вокруг никаких улик – ни оружия, ни свидетелей, ни подозреваемых, вообще ничего. Его, очевидно, что-то напугало, и он схватился за ракетницу, чтобы позвать на помощь. Есть же куча историй о драконах, которые тут летают. Я просто говорю, а вдруг?

– Как-то очень уж притянуто за уши, – с сомнением ответила Твайла.

– Я знаю, но… – Дакерс отхлебнул из кружки, чтобы набраться смелости. – Смотрите, пару недель назад мне показалось, что я видел, как кто-то летает над той высокой горой в Драконьих Зубах. Дело было к закату, я смотрел издалека, но блин, оно было здоровенное.

– Может, орел или гриф, – сказал Фрэнк.

– Может. А может, и нет.

Этот восторг, эта надежда на лице Дакерса напомнили Твайле ее собственных детей, когда им хотелось верить, что в мире куда больше магии, чем на самом деле. Она растаяла.

– Кому-то завтра нужно будет отвезти тело Херда. Магуайр наверняка запросит вскрытие. Можешь завернуть на базу и поделиться с ней своей теорией.

– Шутишь? Магуайр с позором вышвырнет меня из танрийских маршалов.

– То есть ты хочешь, чтобы эту теорию выдвинули мы, потому что потом из танрийских маршалов с позором вышвырнут нас?

– Вас она послушает. Ну, вы же старая гвардия.

Слово «старая» задело Твайлу.

Фрэнк хохотнул.

– Если бы Твайла умела метать блестки из глаз, Дакерс, ты бы сейчас стал очень похож на Херда.

– Не нужно говорить о мертвых так непочтительно, – прошептала Твайла, словно маршал Херд мог ее услышать.

– Тебе не приходилось выслушивать рассказы о его воображаемых любовных победах, под завязку набитые какой-то старобожьей мизогинией. Да к тому же он напоминал мне Карла.

Под Карлом он мог иметь в виду или отца, или брата, их звали одинаково. Это было не важно: Фрэнк к обоим относился не очень.

– Я тоже был не в восторге, – поддержал Дакерс.

Фрэнк обнял Твайлу одной рукой.

– Можешь принести на его похороны картошку с сыром, если станет полегче.

На следующее утро они поднялись с солнцем, каждый – не в лучшем состоянии, спасибо лекарству Дакерса. Разделились и больше часа прочесывали окрестности места, где лежало тело Херда, но ничего интересного не нашли. В утреннем свете сверкало лишь несколько золотых блесток, большую часть смыл ливень. На скале остались также полосы крови, но больше никаких следов борьбы. Твайла хотела уже было сворачивать поиски, когда Дакерс крикнул:

– Эй! Сюда!

В следующую секунду Твайла увидела, как он упал на землю. Встревожившись, она бросилась со всех своих немолодых ног, насколько позволял некрепкий мочевой пузырь. Уголком глаза заметила, что с другой стороны бежит Фрэнк. Она поспела к Дакерсу на пару секунд раньше.

– Что случилось? – отдуваясь, спросила она.

Дакерс с улыбкой поднял взгляд:

– Ничего. Я тут для масштаба.

Он лежал между двумя зеркально расположенными следами вроде птичьих, каждый из них размером примерно в половину молодого танрийского маршала. Отпечаток слева был четче, чем справа – лапа с тремя длинными тонкими пальцами и узкой пяткой.

– Что думаешь, Эллис? Орел? Гриф? Дракон?

Фрэнк длинно, негромко присвистнул.

– Хочешь сказать, я был прав?

– Я ничего не хочу сказать.

Фрэнк достал блокнот, карандаш и мерную ленту из рюкзака.

Дакерс пальцем не пошевелил, чтобы помочь им с Твайлой. Он закинул руки за голову и с довольным «ага» скрестил ноги.

Твайла дрожащими руками растянула ленту вдоль самого длинного пальца.

– Как-то жутковато, да? – спросила она Фрэнка, который держал другой конец ленты у пятки.

– Ага. Тебе тоже?

– Еще как. – Она присела на своем краю пальца и натянула ленту. – Мало нам было бродяг… тридцать четыре и пять восьмых дюйма [1]. Мне не так уж сильно хочется встречаться с хозяином этого следа, кем бы он ни был.

– Дракон, – кашлянул в кулак Дакерс.

– Дакерс думает, что это дракон, – сообщил капитану Магуайр Фрэнк в 11:43 утра, когда три маршала встали, отгородившись от начальницы обшарпанным столом.

– Большое спасибо, Эллис, – буркнул Дакерс.

– Тут лучше сразу сказать, не тянуть.

Магуайр выдвинула ящик стола, достала пузырек аспирина и угостилась, прежде чем наконец ответить.