Я была воительницей, но переродилась в теле леди E-Book

Хе Рим Сон

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Новелла. Я была воительницей, но переродилась в теле леди
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 560

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Увлекательная корейская новелла о перерождении, дворцовых интригах, любви и мести! Халид был не только сослуживцем Эстель, он был ее лучшим другом. И именно от его руки ей суждено было умереть. Очнувшись в чужом теле три года спустя, Эстель узнает ужасную правду. Она была предана своими товарищами, жестоко убита, а страна, за которую она так отчаянно сражалась, пала. Эстель переродилась в теле леди Люциферы, слабой и несчастной девушки. А ее жених — герцог Седекия Хайнт, полководец империи Яншгара, захватившей ее родное королевство Ольша. Эстель хочет начать новую жизнь в непривычно хрупком теле Люци. Но как смириться с гнусными слухами на свой счет, предстоящим браком с врагом и желанием отомстить своему убийце? По мотивам новеллы создана популярная манхва «Из рыцаря в леди». 3 миллиона просмотров на сайте РеМанга! Прочитав первоисточник, вы сможете узнать новые подробности и лучше понять персонажей. Сюжет первого тома захватывает 46 глав манхвы. Планируется 4 тома. Внутри вас ждет небольшое послание от автора Сон Хе Рим! Книга станет отличным подарком всем поклонникам корейских новелл о реинкарнации!

Leseprobe

Хе Рим Сон Я была воительницей, но переродилась в теле леди Том 1

그 기사가 레이디로 사는 법

How the Knight Lives as a Lady

Copyright © Sung Hye Rim, 2017

All Rights Reserved.

The Korean edition was originally published by RS Media, Korea.

© Е. А. Щеголева, перевод, 2025

© Чу Чугуй, иллюстрации на обложке, 2025

© ООО «Издательство «Эксмо», издание на русском языке, 2025

Здравствуйте! Рада познакомиться с российскими читателями.

Надеюсь, новелла «Я была воительницей, но переродилась в теле леди» доставит вам удовольствие и радость.

Спасибо!

Сон Хе Рим

Глава 1 Рыцарь в теле леди

Холод каменного пола коснулся ее щеки, но даже это ощущение прохлады начало постепенно притупляться. С ее губ на пол медленно стекала струйка крови, а внутренние органы будто горели беспощадным адским пламенем.

Она разлепила дрожащие губы и попыталась что-то сказать, но не смогла произнести ни слова: голосовые связки уже начали отказывать. Эстель оставалось только пытаться передать свой вопрос взглядом.

Почему?

Почему?

Почему?

Почему, черт возьми?!

Открыв веки, Эстель направила взгляд в сторону своего убийцы. Глаза застилал туман, однако она смогла разглядеть ноги мужчины, стоящего напротив. Эстель хотела посмотреть ему в лицо, но у нее не осталось сил поднять голову.

– Даже после удара отравленным клинком ты все еще жива. Ты и правда достойна звания командира.

Его голос, как всегда, был нежен и ласков. Стерев с лица следы любых эмоций, он запустил длинные пальцы в волосы девушки.

– Ха… ли…

– Тш-ш-ш. Эстель, ничего не говори, иначе будет только больнее. Отойди в иной мир спокойно.

Его палец, задержавшийся у ее уха, теперь медленно коснулся окровавленных губ, словно намереваясь поймать последний вздох, который вскоре с них слетит.

Эстель знала, что в день, когда ей будет суждено умереть, она встретит смерть как старого друга, но каждый раз, думая об этом мгновении, девушка задавалась одним вопросом: будет ли она о чем-то жалеть? Однако сейчас было не до сожалений. Эстель не думала ни о том, что после ее смерти родная страна будет вынуждена капитулировать перед вражеским Яншгаром, ни о том, что всех рыцарей из ее отряда непременно убьют, ни даже о том, как будут смеяться враги, узнав, что ее убили самой жалкой, собачьей смертью, подняв против нее бунт.

Все это меркло перед лицом предательства, которое ей довелось сейчас пережить.

Человек, предавший Эстель, нежно касался ее губ. Она испустила последний, еще более прерывистый вздох. Тело девушки затряслось в агонии.

«Халид, почему ты так со мной поступил? Именно ты открыл мой талант, так почему же? Черт возьми, почему?! Я думала, мы готовы отдать жизнь друг за друга. Именно ты был человеком, вложившим меч в мою руку. Именно ты сделал меня рыцарем».

Он был другом и боевым товарищем, делившим с Эстель все радости и невзгоды жизни и окружавшей их смерти. Они не были с ним одной крови, но он стал для нее единственным братом и мужчиной, ярко осветившим ее мир.

«И ты предал меня. Ты предал меня, Халид!»

Внезапно у нее отказало зрение, и мир погрузился в кромешную темноту.

– Прощай, моя Иштар[1].

После этих нежных слов глаза Эстель закрылись навеки.

«Вот же чертов старик! – Сед крепко стиснул зубы. – Я и так намучился в битвах с монстрами, а теперь еще и это?»

Сед сверкнул карими глазами с красным отливом. Его настроение было как никогда скверным, однако человек, которого он мог в этом винить, уже покинул мир. Другими словами, время, отведенное ему на земле, закончилось. Если говорить еще проще, он умер от болезни.

Тот самый «чертов старик», о котором идет речь, – отец Седа, глава герцогского рода Хайнт… Нет, точнее, предыдущий глава рода, Гаспар Хайнт. Еще до начала военного похода Седа преследовало странное предчувствие, а затем, прямо на поле боя, он получил весть о внезапной кончине отца.

Седу, едва пришедшему в себя после печальных новостей, пришлось устраивать похороны, наследовать титул, выслушивать слова утешения от вассалов и присягать на верность императору. Для двадцатисемилетнего Седа наследование титула в столь юном возрасте уже само по себе было довольно утомительным занятием, но настоящей заботой стало завещание покойного герцога. На великолепном блестящем пергаменте, подписанном Гаспаром Хайнтом и скрепленном сургучным оттиском фамильного герба, стояли печати не одного, а целых трех епископов.

Естественно, кто откажется исполнять последнюю волю покойного, если та засвидетельствована тремя достопочтенными – нет, чертовыми! – священнослужителями. Если Сед попытается оспорить завещание, то нарушит волю Бога и потеряет не только титул, но само звание гражданина империи.

Завещание состояло лишь из одного предложения: Сед должен жениться на дочери графа Айдина. Несмотря на кажущуюся простоту условия, выполнить его было совсем не легко. Внезапно у Седа появилась невеста. Загвоздка состояла не в том, что ему не нравилось общество дам. Сед довольно избирательно подходит… точнее, подходил к выбору окружения: только самые красивые особы удостаивались чести находиться рядом с ним. Значило ли это, что леди Айдин недостаточно красива для него? Нет, дело заключалось в ином.

Слухи о красоте Люциферы Айдин доходили даже до самых дальних провинций империи: она была настолько неотразима, что ее прозвали Восходящей звездой Яншгара, что соответствовало ее имени[2]. В ней было прекрасно все: длинные густые волосы цвета ночного неба, белоснежная кожа и лазурные глаза с серебристым отливом, напоминающие две яркие звезды.

Леди Айдин было двадцать лет. Двадцать. Хоть и младше Седа на семь лет, она уже считалась засидевшейся в невестах, ведь обычно девушек выдавали до того, как им исполнится двадцать. Причина, по которой она так и не вышла замуж, была крайне проста. Дело заключалось в ее характере.

Граф Айдин рано потерял жену, и в мире у него не осталось никого, кроме единственной дочери. Для графа она стала величайшей драгоценностью в мире: он растил ее, со всех сторон окружив заботой, будто боялся, что она улетит от неосторожного дуновения ветра или разобьется вдребезги от случайного касания. И Люцифера Айдин выросла очень избалованной. Она раздражалась от каждой мелочи. Слухи о ее скверном характере не уступали слухам о ее красоте. А еще поговаривали, что она крутит роман с наследным принцем.

Несмотря на легковесность слова «роман», под ним подразумевались всякие непристойности. Не безобидная интрижка, а настоящее грехопадение. Сед думал, что, если бы до его ушей дошел хотя бы один из этих слухов, он смог бы в общих чертах узнать, насколько хороша леди Айдин в постели. Но исход встреч жестокого наследного принца и капризной дочери графа был предопределен: в конце концов девушка оказалась брошена и опозорена и стала предметом всеобщих насмешек.

Пока Сед без передышки занимался похоронами отца и разбирался с навалившимися делами, до него дошли вести о том, что Люцифера Айдин, будучи отвергнутой принцем прямо на балу, то ли в знак протеста, то ли потому, что ее сердце в самом деле оказалось разбито, попыталась утопиться в дворцовом озере.

С тех пор она так и не пришла в себя. Сед вспомнил, как непроизвольно рассмеялся, когда услышал об этой абсурдной истории в самый разгар своих хлопот. Кто-то вынужден справляться с потерей отца, а кто-то готов так легко расстаться с жизнью из-за ерунды. Ну разве она не глупа?

Среди рыцарей Седа был один такой. Его бросила девушка, и тот, не видя другого выхода, решил расстаться с жизнью через повешение. Само собой, Сед дал пареньку на собственном опыте прочувствовать, что такое риск настоящей смерти, подвесив его вверх ногами и нанося удары один за другим, тем самым возвращая ему желание жить.

В этом вопросе Сед не видел разницы между мужчинами и женщинами и подобное поведение считал отвратительным. Кому-то такие поступки кажутся весьма романтичными, но Сед полагал, что человеку не пристало зависеть от одного-единственного чувства.

И теперь девушка, отвергнутая наследным принцем и порицаемая светским обществом, – его невеста. Все-таки у отца был крайне невыносимый характер. Сед снова выругался на почившего герцога Хайнта.

– Говорят, она очнулась пару дней назад.

– Кто?

– Дочь графа Айдина, – сообщил герцогу Бернард, его адъютант.

Лицо Седа недовольно искривилось, и все же у него хватило совести не думать, что было бы лучше, если бы она вовсе не очнулась.

– Знают ли в семье графа Айдина о помолвке?

– Должно быть, священнослужители сообщили о ней, когда обнародовали завещание. Поскольку на документе стоят печати храма, это входило в их прямые обязанности.

Ну что за чертовы проныры!

Вероятно, семья графа Айдина не знала о помолвке до оглашения завещания. Иначе они бы не осмелились позволять девушке развлекаться с наследным принцем, имея в качестве жениха будущего герцога Хайнта.

«Значит, графский род Айдин…» – Сед погрузился в раздумья.

Граф Айдин был кузеном покойной императрицы, матери наследного принца, которого семья Айдин открыто поддерживала. Возможно, отец составил такое завещание, чтобы и Сед встал на его сторону? Иного объяснения не находилось.

Сед вздохнул. Ну почему ему выбрали именно такую невесту?

– Похоже, теперь ничего не поделаешь, – недовольно пробормотал он.

Бернард тоже вздохнул, вторя терзаниям своего господина. Наверняка имелся способ расторгнуть помолвку, но это требовало согласия обеих семей. Граф Айдин, зубами вцепившийся в род Хайнт, ни за что на это не пойдет.

– Передай им, что я заеду через пару дней.

Когда девушка открыла глаза, перед ее взором предстала роскошная люстра, сияющая в ярких солнечных лучах. Эстель моргнула. А затем мигом вспомнила все, что с ней произошло.

Она собиралась что-то сообщить Халиду. Что именно, Эстель не помнила. Наверняка что-то по поводу их военной тактики. В середине разговора Халид внезапно захотел ее обнять. В самом прямом смысле этого слова. А когда Эстель, удивленная неожиданным жестом, широко раскрыла руки и обняла его, Халид вонзил в ее живот отравленный клинок.

Но она была жива. Жива и здорова. Вместе с этим осознанием к ней пришло чувство облегчения и радости.

«Халид, вот же гаденыш! Сделал вид, что прирезал меня!»

Если подумать, это было единственным объяснением произошедшему. Парень ни за что бы не стал ее убивать. Ну каков засранец! Лежа на спине, Эстель улыбнулась собственным мыслям.

Халид был в своем репертуаре. Все происходящее соответствовало его отвратительному нраву: он часто разочаровывал Эстель своими поступками, будто испытывая ее доверие, но затем непременно переворачивал ситуацию в свою сторону, наслаждаясь сменой эмоций на ее лице. Однажды он так сильно разозлил Эстель, что получил удар кулаком прямо в лицо, после чего потерял всякое желание вытворять что-то подобное.

Как бы то ни было, не оставалось никаких сомнений в том, что это очередная хитрая уловка Халида, придуманная ради ее спасения. Он намеренно притворился, что хочет ее убить, и привез сюда. Неужели он действительно забрал Эстель с поля боя и бежал с ней против ее воли? Не удивительно, ведь в тот момент Эстель готовилась расстаться с жизнью. Тогда она думала, что шансы на выживание равны нулю.

Должно быть, он спас ее, вынеся из сражения, и где-то тайно укрыл. Эстель не могла придумать другого объяснения произошедшему.

«Если все так, как я думаю, Халид, ты – труп».

Сжимая в руках одеяло, Эстель приподнялась на кровати. Она не заметила, что на ее мягких белоснежных ладонях не осталось и следа от былых мозолей. Эстель окинула взглядом одеяло, которым была укрыта.

«Ох, это что, особняк какого-то аристократа?!»

Одеяло было выполнено из шелка красного цвета с едва заметным жемчужным переливом. Эстель неосознанно погладила его ладонью. Оно оказалось невероятно мягким на ощупь. И какой только дворянин смог позволить себе такую роскошь в военное время?

Эстель склонила голову набок и, нахмурившись, задумалась. Кстати, а где ее меч? Ну конечно! Наверняка Халид знал, что, очнувшись, она тут же схватится за оружие, вот и припрятал его.

В этот момент двери широко распахнулись, и в комнату вошла горничная. Наряд служанки показался Эстель немного непривычным, такие одежды в ее стране не носили, но она все равно приветственно улыбнулась, ведь как раз собиралась пойти кого-нибудь поискать. Однако, увидев улыбку Эстель, горничная сильно побледнела и произнесла:

– П-прошу прощения, госпожа! Я не знала, что вы очнулись!

На ее лице застыл страх, но Эстель не обратила на это внимания, у нее возник вопрос поважнее. Как она ее только что назвала?

– Госпожа?

В обществе было принято называть девушек этим словом, но с тринадцати лет Эстель не доводилось слышать такое обращение: после того как она переехала к Халиду, никто ее так не называл. Нет, на самом деле была парочка храбрецов, которые посмели унизить ее, используя это обращение, но всех, кто дерзнул совершить такой поступок, она хладнокровно растоптала.

– М-моя ошибка достойна смерти. Прежде чем входить, мне следовало постучаться и дождаться разрешения.

Эстель нахмурилась, увидев, что служанка уже стоит на коленях. Что с ней такое? К чему так пресмыкаться? Было неприятно смотреть, как столь юная девушка, даже моложе нее самой, находится в таком положении.

– Поднимись, – произнесла Эстель как можно более дружелюбно, отчего на лице горничной проступил румянец.

Эстель почувствовала замешательство: она ведь не жизнь ей спасла, отчего же девушка так благодарна?

– С-спасибо!

Служанка поднялась с колен и застыла во внимательном ожидании. Она была уж слишком любезна. В конце концов, Эстель сама происходила из простого народа и хоть и привыкла к изучающим взглядам со стороны, обычно на нее смотрели как на что-то диковинное. Такого рода внимание к своей особе Эстель ощущала впервые.

– Как долго я спала?

– Вы провели без сознания три дня.

– Три дня? Довольно долго.

– Господин сильно обеспокоен вашим состоянием.

– Господин? Кто это?

Эстель хотела узнать, кто является владельцем особняка, но, похоже, служанка неправильно поняла ее вопрос.

– Ваш отец, госпожа.

Ответ горничной ошеломил Эстель. Служанка определенно что-то напутала.

– Отец?

– Да, Его Сиятельство граф… Госпожа? – По лицу горничной пробежала тень беспокойства. Ничего удивительного, ведь выражение лица Эстель ясно говорило, что она абсолютно не понимает, о чем толкует служанка.

У нее не было отца. Точнее, она его не знает. Так о ком же тогда идет речь? Казалось, служанка говорила не о ней, а о ком-то другом.

Эстель почувствовала, как с плеча соскальзывает черный шелк. Она протянула к нему руку, но ткань распалась на волокна прямо в ее ладони. После небольшого замешательства девушка осознала, что это вовсе не шелк, а волосы. Но ведь она носила короткую стрижку. Более того, ее волосы были пепельного цвета. У нее никогда не было таких длинных и здоровых черных волос. Эстель прилагала все усилия для того, чтобы продолжать рассуждать здраво.

– Можешь принести мне зеркало? – Она старалась говорить ровным тоном, но ее нижняя губа уже начинала предательски подрагивать.

Эстель взглянула на свои руки. Ее ладони оказались гладкими, а ногти блестели. Так, будто она никогда в жизни не держала в руках меч.

Горничная принесла зеркало и развернула его к Эстель, чтобы та смогла себя рассмотреть. Однако из зеркала на Эстель глядела не она сама, а какая-то незнакомая девушка.

Вместо коротких, вечно растрепанных и лежавших как попало волос у девушки в отражении были ухоженные гладкие черные локоны. Ее белоснежно-молочного цвета кожа выглядела так, как будто никогда не видела солнца. Но самой прекрасной чертой этой девушки были ее миндалевидные глаза. Ясные и блестящие, своим лазурным цветом с серебристыми переливами они напоминали два бриллианта.

Эстель могла поклясться, что видит эту девушку первый раз в жизни.

Но, моргнув, Эстель заметила, что девушка в отражении повторила ее движение. О том, что это какой-то диковинный фокус с зеркалом, не могло быть и речи. Она ведь видела эти же самые волосы на своих плечах.

– Что это за место? Отвечай.

– Простите?..

– Где мы находимся? Где Халид? Быстро отвечай! – Эстель села и встряхнула служанку за плечо.

«Этого не может быть. Это не я. Что все это значит? Неужели чья-то иллюзия?»

– Госпожа, пожалуйста, успокойтесь! Госпожа! – пролепетала горничная, мелко трясясь от страха.

Черт, черт! Эстель взглянула на свое тонкое запястье. Это, должно быть, сон. Просто сон. Она вцепилась пальцами в свои волосы, будто намереваясь выдернуть их все разом.

– Госпожа, это же ваши драгоценные волосы! Вы же так ими дорожите!

– Что вы со мной сделали? Халид… Позови Халида!

– Госпожа, я не понимаю, о ком вы говорите!

– Халид, Халид Габрайн!

– Я не понимаю, о ком вы говорите. Госпожа, человека с таким именем здесь нет!

– Тогда скажи мне, что вы со мной сделали?!

– Г-госпожа, вы ведете себя странно! Джесси! Джесси! Скорее приведи лекаря!

Мир Эстель рушился. Она пыталась сохранять здравый рассудок, что давалось ей с большим трудом. Сопоставив факты, Эстель окончательно осознала, что все вокруг было ей незнакомо, а манера речи служанки напоминала то, как обычно говорили между собой люди Яншгара.

– Что это за место?

– Это ваш дом, госпожа…

– В какой мы стране?

– Яншгар. Империя Яншгар. Ваше поместье находится в городе Гринхилл, столице империи.

Что за чушь? Яншгар никогда не был империей, это королевство. И как у нее только язык повернулся назвать Яншгар империей? Это же самое настоящее кощунство! Яншгар был вражеской страной. Именно это государство объявило родине Эстель войну, в самый разгар которой она и потеряла сознание. Значит, она находится на вражеской земле? В таком случае необходимо срочно найти оружие!

Судя по всему, служанка была настолько сбита с толку, что не обращала внимания на манеру речи Эстель, а ведь она говорила с небольшим акцентом, присущим ее народу.

Эстель находилась в самом сердце вражеской страны. Ей нужно поторопиться, найти Халида и вернуться на родину! Но вскоре от этого плана не осталось и следа.

– Как прошло сражение с королевством Ольша?

Служанка посерьезнела.

– Госпожа, вам обязательно нужно показаться лекарю. Королевство Ольша пало!

– Ольша пала?

Королевство Ольша было ее родиной. Страной, которую она так отчаянно хотела защитить. Эстель не могла отойти от шока.

– Какой сейчас год?

– 729 год по яншгарскому календарю, госпожа. – К счастью, горничная покорно отвечала на все ее вопросы.

Эстель попыталась привести в порядок хаос, творящийся у нее в голове, и произвела расчеты. Три года, целых три года. Именно столько времени прошло с тех пор, как Эстель потеряла сознание.

– Когда пала Ольша?

– Три года назад.

– Этого не может быть!

– Госпожа?

«Нет, этого просто не может быть! – Эстель осмотрелась по сторонам. – Халид… Куда делся Халид? Что со мной?»

Она поднялась с постели, отказываясь верить, что все это происходит наяву.

– Госпожа, куда вы? Вам необходим покой!

– Пусти меня!

Эстель попыталась оттолкнуть служанку, но сил юной горничной было не занимать. Нет, на самом деле горничная не отличалась силой, просто тело Эстель, невероятно худое и слабое, не позволяло справиться даже с девушкой. Оно и не удивительно, с таким телосложением о физической силе не могло идти и речи.

Любые движения давались Эстель с большим трудом, и вскоре она почувствовала, что ей тяжело дышать. Она изо всех сил старалась вырваться из цепкой хватки служанки, но даже это оказалось непосильной задачей. И все же Эстель продолжала сражаться. Ей необходимо было срочно отправиться в Ольшу.

– Люци!

Двери в покои отворились, и в комнату торопливо вошел какой-то мужчина, заключил Эстель в крепкие объятия. Она не могла справиться даже с девушкой, что говорить о мужчине… Окончательно выбившись из сил, Эстель осела обратно на кровать.

– Ах, Люци, все хорошо. Я здесь. Папа рядом.

– …

– Люци.

Она почувствовала, как сердце, готовое выпрыгнуть из груди от волнения, понемногу начинает замедлять темп. Эстель моргнула и посмотрела на мужчину, трепетно держащего ее в объятиях. Его лицо очень походило на лицо девушки в отражении. За исключением белокурых волос он казался ее копией, даже глаза были точно такого же цвета. Эстель чувствовала на себе его теплый взгляд, полный любви и заботы.

– Кто вы? – Эстель уже знала ответ на свой вопрос, но ей требовалось убедиться в его достоверности.

На лицо мужчины легла тень печали. Никто и никогда не смотрел на нее с такой любовью, потому что за всю жизнь Эстель ни разу не довелось встретиться со своим отцом.

– Ты меня не помнишь? Я твой папа.

– …

По телу Эстель прошла едва заметная дрожь. Она действительно не помнит этого человека или ей все это только снится?

Люцифера. Люцифера Айдин.

Так звали девушку, которой принадлежало это тело.

Единственная дочь графа Луйбоса Айдина, яншгарского аристократа. Двадцатилетняя девушка, в детстве потерявшая мать и живущая с тех пор с отцом.

Эстель изучала незнакомку, смотрящую на нее из зеркала. Слишком высокая для женщины, Эстель теперь была гораздо ниже ростом, а вечно лохматые, коротко подстриженные пепельные волосы превратились в прелестные длинные черные локоны. Глаза же стали похожи на зимнее небо в снежный день, обретя невероятный лазурный цвет с серебряными переливами.

Если бы Эстель что-то и слышала о леди Айдин, она бы наверняка восприняла ее как очередную знатную пустышку, единственное достоинство которой заключается в красивом личике. Впрочем, она могла бы остаться в памяти Эстель благодаря этому самому до жути красивому личику.

Люцифера в отличие от Эстель обладала стройным телом, пышной грудью и осиной талией. Другими словами, как Эстель и предполагала, аристократка не имела абсолютно никакой физической подготовки. Эстель осталась без драгоценного меча, дарованного ей в королевстве Ольша, но даже если бы у нее и оказалось оружие, в этих руках оно было бы бесполезно.

Осмотрев леди Айдин и не догадываясь, что в ее теле теперь находится совсем другой человек, лекарь решил, что пережитое потрясение вызвало у девушки временные провалы в памяти. Ничего удивительного. Даже если бы к ней привели священнослужителя, он не смог бы понять, что произошло. Перемену в человеке удобно объяснить потерей памяти.

Владелица этого тела, по всей видимости, обладала властным характером: Эстель заметила, что служанки как-то чересчур сильно пытались ей во всем угодить. Так, когда она попросила принести ей книгу по истории, ее просьба была моментально выполнена.

Осознав, что находится в теле дочери графа, Эстель пользовалась этим без малейших раздумий. Не в ее характере было отказываться от того, что преподносила сама судьба.

Эстель открыла книгу под названием «История империи Яншгар». Отыскав часть о падении Ольши, событиях трехлетней давности, она принялась читать:

Многочисленная армия Яншгара во главе с императором Байду, пройдясь по королевству Ольша бурной волной, стерла его с лица земли. Дворяне Ольши преклонили колени перед великой армией Яншгара.

А кем же тогда были те ублюдки, которые бежали, поджав хвосты, словно дворовые псины, стоило им проиграть ей в бою? Нахмурившись, Эстель продолжила чтение:

Воины Ольши сопротивлялись. Самый сильный отпор давали члены Рыцарского отряда Ситора, возглавлявшие третью боевую дивизию. Капитан отряда Эстель Шуперт хоть и была женщиной, но отлично владела мечом, смогла получить свою должность в кратчайшие сроки и славилась свирепостью. Жители Ольши прозвали ее Иштар, Восходящей звездой. Но она стала одержима победой. Руководствуясь типичными для женщины иррациональными мотивами, она настаивала на заведомо проигрышном сражении, из-за чего и была убита своим адъютантом, который не смог смириться с ее решением. Преподнеся Яншгару ее голову, подчиненные Эстель Шуперт открыли ворота крепости и капитулировали. Тот день стал последним в истории королевства Ольша.

Искусав губы в кровь, Эстель отшвырнула книгу. Служанка, тихо наблюдавшая за ней со стороны, вскрикнула от неожиданности. Лицо Эстель побагровело от гнева.

– Госпожа, если вы продолжите так дышать, то снова лишитесь чувств!

Как и подметила горничная, дыхание Эстель участилось, и предметы перед ее глазами начали терять очертания. Лоб девушки горел от жара. Если бы она имела при себе меч, то тут же пошла бы отрубить голову тому, кто написал эту книгу. Типичные для женщины иррациональные мотивы? Что это вообще значит?!

Все они поклялись защищать свою страну. Даже если им пришлось бы уйти из этого мира в объятия богини Астры, став звездами в ночном небе, они обещали до последнего вздоха отстаивать гордость Ольши. Они и не надеялись на победу. Но рыцари, оберегавшие страну, обязались защищать ее до конца. Разве это безосновательное и нелогичное решение?!

Эстель казалось, что сердце падает в пропасть, разбиваясь на миллионы осколков. Она окончательно убедилась в том, что существовала в реальности и погибла. Армия Яншгара получила в награду ее голову.

Она не ошиблась: Халид ее предал. Даже когда стало понятно, что это их последняя война, Эстель не сомневалась, что ее воины пойдут за ней. Но именно они были теми, кто в итоге преподнес врагу ее голову.

– Почему?.. – На глаза навернулись слезы, но Эстель широко раскрыла их, не давая ни одной слезинке поползти по щеке. Ее тело задрожало перед лицом жестокой правды, в которую Эстель не могла поверить.

Горничная снова кинулась за лекарем.

К горлу подступила тошнота. До самого дня своей смерти Эстель ни разу не посмела сетовать на Богиню. Но сейчас, впервые в жизни, она ненавидела Астру. Лучше бы Эстель умерла, так и не познав горечь предательства.

– Мы станем звездами в ночном небе!

Эстель широко улыбнулась. Лунный свет отражался от коротких пепельных волос, делая ее похожей на настоящую сияющую звезду. Тучи войны сгущались над полем боя, сражение должно было вот-вот начаться.

– Если вдруг мы и правда станем звездами, я отказываюсь светить рядом с капитаном. Она ведь и тогда не отцепится: примет Млечный Путь за звездную реку и заставит нас лезть в нее зимой.

Эстель обернулась на голос. Слова принадлежали ее адъютанту, развалившемуся в расслабленной позе. Он имел в виду их тяжелые зимние тренировки. Воспоминания об этих днях до сих пор вызывали в рыцарях содрогание.

– Лиам, прежде чем добраться до Млечного Пути, не хочешь сначала околеть вон в той речушке? – парировала Эстель, направив на него острие меча.

Лицо мужчины побледнело, и он отчаянно замотал головой из стороны в сторону. Но его самолюбие явно оказалось задето, поэтому он цокнул языком и пробурчал себе под нос:

– Разве подобает капитану рыцарского отряда так выражаться? Такое можно услышать от каких-нибудь бродячих наемников.

– Если скажешь еще хоть одно слово, не капитан, а я прикончу тебя. Можешь держать рот на замке хотя бы в такие моменты? – пригрозила Лиаму белокурая женщина с кинжалом в руке. Отвернувшись от него, она подарила Эстель яркую улыбку. Та приподняла уголки губ в ответ.

Развернув лошадь, Эстель посмотрела на тех, кто выстроился за ее спиной. Эти рыцари последовали за ней. Члены отряда Ситора, ее надежные подчиненные и товарищи, солдаты, сражающиеся за Ольшу. Единомышленники, объединенные одной целью. Их глаза наполнены верой. Рядом с ними и умереть не страшно.

В этот момент кто-то положил ладонь на ее плечо. Это был Халид, все время находившийся рядом. На его лице, как всегда, сияла нежная улыбка. Эстель положила ладонь поверх руки Халида и кивнула.

– Я не умею говорить красивые речи. Да и вы, вроде бы, все в хорошей форме. Поэтому я скажу только одно.

Эстель развернула коня обратно и подняла драгоценный меч, полученный в дар от королевства. Он сверкнул золотистым бликом. Их отряд занял позиции на вершине холма. Эстель величественно восседала на белоснежном коне под светом ярких звезд. Она и сама уже почти не отличалась от белых небесных светил, сияющих на ночном небе.

Эстель крикнула во весь голос:

– За Ольшу!!!

– Да-а-а-а-а-а!!!

Боевой клич сотряс землю. Пришпорив лошадь, Эстель заняла свое место в авангарде. Это было их первое сражение с Яншгаром.

Сбоку от Эстель показался Халид. Встретившись друг с другом взглядом, они улыбнулись. Посерьезнев, они развернулись обратно в сторону наступающей вражеской армии, больше не отводя взгляда.

Клинки скрестились. Здесь, на перепутье между жизнью и смертью, не дозволялась ни одна оплошность. Невероятный меч Эстель рубил головы вражеских солдат, не зная отдыха. Именно здесь, в гуще ожесточенной битвы, Эстель по-настоящему жила.

– Богиня, молю тебя, не забирай мою дочь. Лучше возьми меня вместо нее.

Услышав слова графа, Эстель очнулась. А ведь еще мгновение назад она была на поле боя.

«Где это я?»

После небольшого замешательства Эстель вспомнила, что теперь находится в теле аристократки из Яншгара. Хоть она и пришла в сознание, ее глаза по-прежнему были закрыты. Сил не хватало даже на то, чтобы поднять веки.

Перед ее взором все еще стояли сцены из сна. Было бы гораздо лучше, погибни Эстель тогда, в самом первом бою. Если бы она, не знавшая горечи предательства, умерла прямо там, ей не пришлось бы испытывать эти чувства сейчас.

Память девушки до сих пор хранила воспоминания о том, как горели глаза ее товарищей. И о том, какое доверие в ней вызывала улыбка Халида. В ее снах он был по-прежнему красив, добродушен и силен духом. И от этого сердцу становилось в разы больнее.

С тех пор как Эстель узнала о том, что случилось с Ольшей, прошло три дня, и все это время она отказывалась от пищи и воды. Хоть Эстель и понимала, что по милости Богини ей была дарована новая жизнь, она не желала принимать эту возможность. Рыцарь, потерявший свою страну. Воительница, преданная своим же товарищем. Такая, как она, не имела права на жизнь. И, несмотря на то что она его получила, Эстель предпочла бы умереть.

– Пожалуйста, прошу тебя, не забирай у меня еще и дочурку. Богиня, умоляю!

Отца у Эстель не было, а мать оставила дочь, когда та немного подросла, поэтому девушке приходилось выживать, скитаясь по подворотням. Ни разу в ее жизни взрослые не проявили к ней теплых чувств.

– Люци, прошу тебя, не бросай своего папу.

Этот человек – подданный Яншгара. Представитель знати вражеского государства. Сколько бы Эстель ни повторяла про себя эти слова, как ни странно, каждый раз, глядя на графа, она испытывала угрызения совести. То же самое произошло и сейчас.

Отвергая пищу, она лишилась чувств. Эстель по собственной воле отказалась от стремления к жизни. Так почему же этот человек продолжает горько плакать? Кроме общей крови, их ничего не связывает, но он дарит ей безграничную любовь.

Отцы всегда так поступают? У Халида, например, не было теплых отношений с отцом. Герцог Илкай, отец Халида, имел в жизни лишь одно увлечение – владение мечом. Он был просто помешан на этом. С сыном же они жили словно соседи, которые вынуждены делить над собой одну крышу. Однако граф Айдин отличался от герцога Илкая. Его любовь к дочери, первоначальной хозяйке этого тела, нельзя было выразить простыми словами.

– Люцифера, прошу тебя…

Насколько Эстель знала, эта самая Люцифера прыгнула в воду по собственной воле. Если это правда, Эстель не понимала, почему хозяйка этого тела решилась на такой шаг. Она попыталась выяснить это у прислуги, но так и не нашла ответа на свой вопрос: девушки лишь начинали ее сторониться и перешептываться между собой.

По-прежнему не открывая глаз, Эстель продолжала слушать рыдания графа.

Как же ей следует поступить?

Разумеется, она не хотела, чтобы все так вышло. Эстель приняла решение уйти из этого мира, поддавшись отчаянию. Но разве то, что сейчас происходит, правильно? Хотя Эстель собирается лишить жизни себя, она находится в теле Люциферы, а граф Айдин не переживет смерти дочери. Он любит ее. Это смогла почувствовать даже Эстель, наблюдающая за ним со стороны. Ради нее он был готов сделать все, что в его силах. И хоть в большинстве случаев граф выражал чувства через материальные вещи, Эстель осознавала, что делал он это от огромной любви к своему ребенку.

Эстель всегда питала особую слабость к беспомощным людям, а в ее глазах граф представал именно таким. Хоть он и не был низкого роста, его тело казалось хрупким, да и сам он не производил впечатления сильного человека. К тому же иногда во взгляде, обращенном на нее, Эстель замечала глубокую необъяснимую печаль. Прямо как у человека, который ее убил.

Как Эстель видела смысл жизни в ответственности, возложенной на нее как на рыцаря, в товариществе и в битвах, так граф Айдин смысл собственной жизни видел в своей дочери Люцифере. Правильно ли она поступит, если отнимет у человека то, ради чего он ходит по этой земле?

Не то чтобы девушка питала дружеские чувства к подданным Яншгара, но даже она понимала, что ответственность за ту войну лежит вовсе не на них. Более того, Эстель осознавала, что вторжение Яншгара в Ольшу было оправдано. Если бы Яншгар поступил так же, как поступила ее родина, то ее войска немедленно нарушили бы границу и пошли на Гринхилл.

Эстель почувствовала прикосновение теплой ладони к своей руке. Это был граф. В конце концов, она не могла так жестоко поступить с ним. Ее характер не позволял ей быть совершенно безжалостной даже по отношению к врагам, вот и сейчас она сочувствовала графу Айдину. Горечь и гнев от предательства – это чувства, которые принадлежат ей, Эстель. Эту же девушку, Люциферу, не следует втягивать в ее дела.

Если задуматься, у Эстель имелось немало возможностей лишиться жизни. Но она не стала этого делать. Потому что не хотела.

Настала пора признаться себе: хотя первым ее желанием было умереть, в то же время Эстель хотела жить. Целых три дня мысли путались в голове, терзая ее, но наконец она смогла собраться и найти решение. Она не откажется от жизни. Теперь ей остается лишь жить, но уже не как Эстель, а как Люцифера.

Дело было не только в графе. Хотя Эстель испытывала слабость к его теплым чувствам, для нее он – чужой человек. Она должна была увидеть Ольшу спустя эти три года и узнать, что случилось с остальными ее товарищами. Подумав об этом, Эстель сильно пожалела, что собиралась расстаться с жизнью.

С самого начала это было не в ее характере: Эстель не из тех, кто стал бы убивать себя под воздействием негативных эмоций. И хотя она негодовала от того, что стала аристократкой при «императоре» Яншгара, разве она могла с этим что-то поделать? Нет, ведь все это происходило уже после смерти Эстель.

Она была предана и пала от руки собственного товарища. И все же богиня Астра осенила Эстель своим последним благословением, и она твердо решила жить дальше.

Эстель… Нет, Люцифера открыла глаза. Граф Айдин позвал ее по имени, и взгляд девушки понемногу начал наполняться жизнью.

– М-мне очень жаль, госпожа!

– За что ты извиняешься? Что-то случилось?

Люцифере хотелось узнать, какую жизнь вела прежняя хозяйка ее тела. Когда она окончательно пришла в себя, то заметила, что прислуга ведет себя чересчур подобострастно. Ей уже доводилось прежде наблюдать подобную картину: с таким видом подданные королевства Ольша обычно приходили на аудиенцию к королю.

– Но ведь я проронила каплю чая…

Внимательно присмотревшись, Люцифера действительно обнаружила капельку на блюдце. На самом деле, это было неизбежно, ведь сама девушка не могла похвастаться умением изящно пить чай и с невероятной скоростью опрокидывала в себя одну чашку за другой, а горничная просто старалась за ней поспевать и вовремя подливать напиток.

Неужели они так трясутся даже над подобными мелочами? Люцифера всерьез задумалась о том, насколько жесток мир аристократов. Она подняла глаза на служанку, а тем временем та уже стояла на коленях, подрагивая от страха. От этого вида Люцифера потеряла дар речи.

Стоит ли падать ниц из-за какой-то там капли?

– Почему ты на коленях?

– М-мне очень жаль. Г-госпожа, прошу вас…

«О чем она просит?» – Люцифера отстраненно смотрела на горничную. Заметив взгляд хозяйки, служанка взмолилась:

– Прошу вас, пожалуйста, не бейте меня розгами!

– Что? – Люцифера не понимала, как девушка, у которой на вид не было вообще никаких силенок, могла избить прислугу. – Розгами?

– Да, прошу вас!

– Я била тебя?

– Да!

– Я применяла только такое наказание? Или было что-то похуже?

– Е-еще вы могли приказать положить ладони на пол и, надев туфли, ходили по моим кистям.

В своей наивности служанка тут же выложила все подробности того, какими способами предыдущая хозяйка тела издевалась над ней. О чем она только думает? Что, если бы у Люциферы действительно был скверный характер и она бы решила воплотить все сказанное служанкой в жизнь?

Люцифера подперла рукой подбородок и произнесла:

– Покончим на сегодня с чайком.

– Прошу прощения?

– Ой, то есть, пожалуй, на сегодня чая будет достаточно. – Люцифера старалась произносить каждое слово приукрашено мягко, подражая манере речи известных ей леди, из-за чего иногда ее фразы звучали не вполне естественно.

Служанка, потрясенная чересчур добродушным тоном своей госпожи, поняла, что этой репликой та даровала ей прощение, и поспешила откланяться.

Люцифера посмотрела в окно. Осень постепенно сменяла лето. С тех пор как она очнулась, не прошло даже нескольких дней. Девушка приняла решение жить как Люцифера, но это оказалось не так просто, как представлялось на первый взгляд. Прежде всего, у нее не было так называемого дворянского воспитания. Люцифера была полностью лишена элегантности и могла позволить себе, громко прихлебывая, выпить весь предложенный чай, хоть и прекрасно понимала, что от этого придется частенько бегать в уборную.

Потеря памяти, которой объясняли ее состояние, вопреки ожиданиям оправдывала многие нестыковки, поэтому Люцифере удалось избежать подозрений. Но, размышляя о том, сколько еще времени ей придется провести в теле слабого человека и вести соответствующий образ жизни, Люцифера лишь тяжело вздыхала.

В этот момент двери в комнату распахнулись, и на пороге появился граф Айдин. Люцифера не знала, как ей следует себя вести, поэтому лишь вежливо улыбнулась. Но одного этого оказалось достаточно, чтобы лицо графа озарилось счастьем.

– Люци! Кажется, ты чувствуешь себя гораздо лучше.

– Так точно.

– Что?

– То есть да. Верно.

Иногда она случайно произносила слова с акцентом, присущим жителям Ольши, или фразы, характерные для речи солдата. Граф улыбнулся, удовлетворившись ее ответом, и протянул дочери подарок.

– Простите, что это?

Она и на этот раз допустила ошибку, смутившись и слишком вежливо обратившись к отцу, но он, казалось, ничего не заметил, ослепленный радостью от того, что смог преподнести дочери подарок.

Люцифера потянула за край атласной ленты, которой была перевязана хорошенькая картонная коробочка. Подарок ей был безразличен, но Люцифера через силу попыталась изобразить на лице предвкушение. Внутри оказались небесно-голубые серьги, ярко переливающиеся на свету.

– Я приказал выполнить их из камней самого высшего сорта, которые доставили новой партией.

Люцифера успела узнать, что во владениях графа есть небольшой прииск драгоценных камней, продажа которых является основным источником его дохода. Люцифера не разбиралась в драгоценностях и ничего не могла сказать об этих камнях, кроме того, что они, очевидно, голубого цвета. Поэтому она просто неловко улыбнулась и произнесла слова благодарности.

– Не знаю, когда нам в следующий раз удастся посетить прием, но уверен, что, когда настанет это время, моя дорогая Люци будет блистать ярче всех. Хотя, конечно, ты была бы самой неотразимой и без этих серег.

Ну это вполне вероятно. Люцифера и сама прекрасно осознавала, что ее нынешнее лицо очень красиво.

Прием… Получается, придется участвовать еще и в этом? Само собой, любой дворянин должен посещать банкеты, балы и другие собрания. Но одна мысль о том, что ей придется видеть рожи яншгарских аристократов, вызывала у Люциферы содрогание.

– Я буду рад, если они тебе понравятся.

– Они прекрасны.

После этих слов на губах графа засияла яркая, счастливая улыбка. Люцифере было приятно видеть, как меняется лицо этого красивого мужчины средних лет, но…

– Ах!

До сих пор она не могла привыкнуть к крепким объятиям, они были ей в тягость и казались неприятными. После того как граф выпустил Люциферу из пугающе долгих объятий, он произнес:

– Точно! У меня же есть для тебя хорошая новость. На самом деле, я собирался сообщить ее тебе, как только ты очнулась, но так и не успел.

Естественно, граф не мог ничего сообщить своей дочери, пока она находилась в таком безжизненном состоянии. Люцифера с интересом спросила:

– Что за новость?

– Ты помолвлена! У тебя наконец-то появился жених! Попробуешь угадать, кто он?

Жених? А ведь, если подумать, Люцифере уже исполнилось двадцать лет и ей давно пора было заводить собственную семью. С другой стороны, все больше становилось ясно, что брак в таком раннем возрасте – абсурд.

– И кто же это?

Несмотря на то что в тоне Люциферы открыто читалось равнодушие, граф мягко улыбнулся, будто ему и этого было достаточно.

– Предложение о браке пришло из владений герцога Хайнта.

Хайнт? Где-то она уже слышала это имя. Когда Люцифера наконец поняла, о ком речь, ее лицо презрительно скривилось. Тот самый Хайнт. Как она могла забыть?

– Седекия Хайнт!

– Верно! Ты угадала. Какая же у меня умная дочка! Это имя твоего жениха. К сожалению, герцог Хайнт скончался, и теперь этот титул перешел к его сыну. – Граф ласково погладил Люциферу по голове.

Седекия Хайнт. Это же тот самый Черный Лев с полей сражений. Безжалостный зверь, который будто намеревался сжечь всю Ольшу дотла. Он прославился тем, что на местах, через которые проходил его отряд, не оставалось ни единой травинки.

Кроме того, ему довелось встретиться лицом к лицу с тогдашней Эстель.

Ну почему именно он? Люцифера не могла поверить, что предводитель некогда вражеских войск теперь стал ее женихом. Как ни парадоксально, но только сейчас, оказавшись в таком невероятном положении, она смогла до конца осознать, что находится в теле Люциферы Айдин, подданной Яншгара.

– Он просил передать, что приедет к нам с визитом через пару дней.

– …

– Очень неожиданно, не правда ли? Покойный герцог Хайнт действительно сдержал свое слово.

– Что?

На вопрос Люциферы граф Айдин лишь покачал головой, будто говоря, что не имел в виду ничего важного. Вдруг на его лицо легла мрачная тень, и он спросил:

– Люци, тебе не нравится жених? Ты по-прежнему не можешь забыть наследного принца?

Наследный принц? О чем он вообще говорит?

Когда Люцифера вопросительно посмотрела на графа, он уже крепко держал рот на замке. По его поведению становилось понятно, что он что-то скрывает.

Неужели хозяйка этого тела крутила роман с наследным принцем Яншгара? Эта девушка и в самом деле была весьма своеобразна. Люцифера тяжело вздохнула. В последнее время она слишком часто вздыхала.

Герцог Хайнт прибыл с визитом через два дня ровно в полдень. Визит считался неофициальным, скорее, посещением больного, и наряжаться не было никакой необходимости, но служанки все равно тщательно привели Люциферу в порядок и красиво одели.

В первую очередь ее отправили в теплую ванную с цветочными лепестками. Затем Люциферу так сильно напудрили, что она даже закашлялась. Ее губы смочили цветочной водой, чтобы придать им живости. Волосы Люциферы, на ее взгляд и так достаточно блестящие, горничные принялись намазывать маслом и безустанно расчесывать.

Если нужно так готовиться, еще даже толком не оправившись от недуга, то какую же головную боль приносят приготовления к приемам? И как только женщины справляются с таким тяжким трудом?

Люцифера ушла глубоко в мысли. Силы сами собой покидали ее. Если подобные занятия выматывают так же, как и тренировки, то Люцифера предпочла бы размахивать мечом.

«Фехтование, по крайней мере, давало мне чувство бодрости. Да и для физической силы это полезно! Какая прекрасная вещь – тренировки!» – думала девушка, хотя понимала, что теперь они для нее невозможны.

Это тело не подходило для владения мечом: в нем не было даже жира, не говоря уже о мышцах. Оно настолько плохо восстанавливалось, что последствия падения в воду и голодовки до сих пор не проходили.

Если бы Лиам увидел, как она с толстым слоем косметики на болезненном лице сидит в постели в ожидании герцога Хайнта, то просто лопнул бы от смеха. Люцифера начала вспоминать рыцарей, которые находились под ее командованием. Лиам, Бальдер, Аника, Ойген… Чем они сейчас занимаются? Получили ли они помилование в качестве награды за ее голову?

Обхватив руками колени, Люцифера опустила голову и погрузилась в мрачные мысли. Горничная, ожидавшая прибытия герцога вместе с леди Айдин, казалось, нервничала даже сильнее, чем ее госпожа, и в ужасе воскликнула:

– Госпожа, так у вас спутаются волосы!

– Я едва оправилась от недуга. Неужели мне обязательно беспокоиться о волосах?

В этот момент в дверь вежливо постучали. Служанка глазами подала Люцифере знак. Судя по всему, горячо ожидаемый герцог Хайнт наконец прибыл. Он оказался на удивление пунктуален и пришел ровно в обещанное время. Послышались звуки грузных шагов. Дверь открылась, и их взгляды пересеклись.

Разумеется, входить в спальню женщины считалось дурным тоном, но, поскольку он теперь являлся ее женихом, а она все еще оправлялась от болезни, на сей раз это сочли дозволительным.

Встретившись с Люциферой взглядом, высокий мужчина уверенно вошел в комнату. Походка Хайнта, с одной стороны, напоминала отточенную армейскую поступь, а с другой – неторопливое подкрадывание хищника, и с каждым его шагом Люцифера ощущала нарастающую угрозу.

Седекия Хайнт оказался выше Халида. Его волосы были темно-зеленого цвета, а в карих глазах сияли яркие красные переливы. Четкая форма губ и мужественные черты делали его лицо не уступающим по красоте даже утонченному Халиду. Что ж, Люцифера не могла отрицать очевидное: герцог Хайнт был очень привлекателен. Но для нее он по-прежнему оставался лишь ненавистным вражеским командиром.

Девушка едва заметно нахмурилась. Ей очень не нравилось сознавать, что она безмятежно сидит в постели, находясь лицом к лицу с вражеским военачальником, вместо того чтобы вскочить и вцепиться ему в глотку. Это было что-то вроде профессиональной деформации. Так, например, у пекаря возникает желание навести порядок на прилавке чужого заведения, в которое он забрел только для того, чтобы самому купить хлеб.

Горничные склонили головы в поклоне, а затем удалились. Кроме Люциферы и Седа, в комнате никого не осталось. Они обменялись крайне недружелюбными взглядами, будто имели дело не со своей будущей парой, а с заклятым врагом.

– Мне очень неловко, что я затянул с визитом к вам, леди.

Любой жених… Нет, любой аристократ, оказавшись перед леди, выказал бы дань уважения, поцеловав ее руку, но герцог не стал этого делать. Более того, он не стал садиться на предложенный ему стул или опускаться на колени около ее постели, так и оставшись стоять на одном месте, из-за чего Люцифера была вынуждена смотреть на герцога Хайнта, своего жениха, снизу вверх.

– Примите мои соболезнования по поводу кончины герцога.

Люцифера решила соблюсти формальности, и несмотря на желание рявкнуть что-то вроде: «Да какое мне дело до тебя и этого герцога?» – ей удалось выдавить из себя минимально необходимую вежливость, и на какое-то время в комнате воцарилось молчание. Она подняла голову, думая, не ошиблась ли в чем-то в своей фразе, и наткнулась на суровый взгляд герцога.

Люцифера надеялась, что герцог быстро убедится в том, что с ней все в порядке, и сразу же отбудет восвояси. Она и так с трудом верила в происходящее, и терпеть присутствие вражеского военачальника становилось выше ее сил. Люцифера едва сдерживалась, чтобы не накинуться на человека, против которого она когда-то сражалась.

В этот момент герцог прорычал:

– Как же меня раздражает эта навязанная помолвка!

Люцифера с трудом сдержалась, чтобы не сказать, что разделяет его чувства. Она посмотрела на Хайнта, уже не скрывая враждебности, а потом поднялась с кровати и встала напротив. Даже так разница в их росте была очевидна, но теперь ей хотя бы не приходилось до боли задирать голову.

Герцог ухмыльнулся:

– Ты даже нанесла косметику. Может, слухи о болезни были ложью?

– Мы уже перешли на «ты»? – усмехнулась Люцифера.

Каре-красные глаза Седа слегка округлились от удивления, а губы изогнулись в улыбке. Он с интересом посмотрел на Люци и отвесил очередную насмешку в ее адрес:

– Если бы я не сжалился над тобой, после всего произошедшего ты бы никогда не смогла выйти замуж. Я могу стерпеть твои развлечения с наследным принцем, если они навсегда останутся в прошлом. Но если ты не сможешь забыть его и снова попытаешься выкинуть что-то вроде случая на дворцовом озере или станешь вести себя неподобающе, твое будущее окажется не таким уж радостным. Ты мне тоже не особо приятна.

На губах Люциферы появилась холодная улыбка. Она скрестила руки на груди и сдула челку со лба. На самом деле ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

Очевидно, у нее действительно было какое-то «прошлое» с наследным принцем. Более того, похоже, именно он стал причиной, по которой хозяйка этого тела пыталась утопиться. Вот это новости. И ее неблагосклонное отношение к нему герцог Хайнт принял как нечто должное. Мало того что он неверно понимал причину ее ненависти, так у этого недопонимания был неприличный подтекст!

Люциферу поражало, насколько жалкое тело ей досталось: в голове не укладывалось, что эта девушка пыталась утопиться из-за какого-то там принца. В придачу ко всему Хайнт решил, что она не встретила его с распростертыми объятиями, потому что не могла забыть принца. Однако, не желая проигрывать, Люцифера вновь подняла взгляд на Седа и произнесла:

– Если ни я, ни ты не рады этому союзу, разве нет способа не дать ему состояться или разбежаться сразу же после свадьбы?

Ее слова вызвали у герцога усмешку, но, похоже, в глубине души оскорбили его. Глаза Хайнта сердито сверкнули.

– К сожалению, у меня есть долг перед семьей. Я должен оставить наследников и продолжить свой род.

– …

– И все же мне нравится идея об отсрочке брака. А после свадьбы тут же разведемся. Я тоже не горю желанием быть с кем-то вроде тебя, леди. – На его лице расцвела гадкая улыбка.

Люцифера знала, что этот человек считает ее жалкой. В какой-то степени его можно было понять: он ведь и правда думает, что она пошла топиться из-за несчастной любви. Хайнт с самого начала не был благосклонен к девушке по имени Люцифера. Тем лучше. Она слышала, что помолвку невозможно разорвать, так как она заверена печатью священнослужителей. Но раз ее можно отложить, это тоже неплохо. Люцифера еще к мысли о помолвке не привыкла, а ее уже заставляют выходить замуж за герцога Хайнта и делить с ним ложе. Лучше снова умереть.

– Ну за это, может, и стоит быть тебе благодарной. – Ее губы растянулись в широкой улыбке. Люцифера попыталась произнести эти слова кокетливым тоном, который, по ее мнению, был свойственен леди, но как только они слетели с губ, ей тут же захотелось прикусить язык.

Герцог, наблюдающий за этой картиной, непроизвольно рассмеялся. Он поднес ладонь к ее уху, заправил выбившуюся длинную черную прядь и положил руку на плечо девушки. На первый взгляд могло показаться, что это лишь нежные прикосновения жениха к невесте.

– В следующий раз, если соберешься выкинуть что-то настолько же глупое, как история с озером, пеняй на себя, – прошептал герцог.

Люцифера пронзила его яростным взглядом и, широко улыбаясь, бросила колкость в ответ:

– Тогда в следующий раз я спрыгну со шпиля самой высокой дворцовой башни.

В глазах герцога Хайнта промелькнул опасный блеск.

«И что? Ударишь меня?»

Этого Люцифера ни капли не боялась. Однако ощущение его ладони на плече вызывало содрогание. Она попыталась заставить Хайнта убрать руку, сильно ударив по ней, но у нее ничего не получилось. Люцифера с ужасом осознала, что она гораздо слабее, чем думала. Она предприняла еще одну попытку сбросить его ладонь, но та не сдвинулась с места. Люцифера понимала, что герцог Хайнт даже не старается удержать ее. Просто ее нынешнее тело, слабое от природы, еще не успело до конца восстановиться.

Сгорая от стыда, Люцифера подняла взгляд на герцога и увидела, что он смотрит на нее с насмешкой. Наверное, слишком уж нелепое у нее было выражение лица.

– Убери руки, – произнесла Люцифера сквозь зубы, но уже стало понятно, что сделать она ему ничего не сможет.

Герцог Хайнт вальяжно убрал руку.

– Похоже, у тебя не хватит сил даже на то, чтобы забраться на этот шпиль.

Его насмешка привела девушку в ярость. Когда герцог это увидел, его улыбка стала еще шире. У него все та же рожа, что тогда, что сейчас! Вот бы разок хорошенько вмазать по ней!

Несмотря на эти мысли, Люцифера понимала, что это невозможно: ее хрупкие руки и так едва не пострадали от ее недавних попыток.

– Убирайся, – выплюнула она в бессильном гневе.

– Хорошо. Все необходимые формальности я выполнил, так что нет нужды терять здесь время, – ответил герцог.

Этот человек до самого конца пытался всячески уколоть ее и вышел из комнаты, даже не попрощавшись.

Как только дверь за ним захлопнулась, в комнату влетели служанки и принялись суетиться возле Люциферы, по-прежнему задыхающейся от гнева. Ей удалось пережить первый опасный момент – первую встречу с женихом. И хотя, по правде говоря, это не была их самая первая встреча, их и без того плохое впечатление друг о друге стало еще хуже.

Глава 2 Серийный убийца в Гринхилле

На лице Седа, прибывшего во дворец по зову императора, отчетливо читалось отвращение. Причиной тому стал герцог Луирк, приближавшийся к нему с другого конца коридора.

В мире существовало довольно много вещей, которые не нравились Седу, но был лишь один человек, ненависть к которому у него не получалось скрыть.

– Приветствую вас, герцог Хайнт.

На великолепном лице Луирка появилась мягкая улыбка. Герцог обладал выдающейся внешностью: небесно-голубые волосы, фиолетовые глаза и настолько красивое, утонченное лицо, что казалось, будто сама Богиня вложила силы в его создание. Однако один вид герцога вызывал в Седе стремительно подступающую тошноту.

– Твоя физиономия, герцог Луирк, явно не то, что может поднять настроение. Так что буду благодарен, если ты меня оставишь.

– Ха-ха! К сожалению, это невозможно. Почему-то мне кажется, что нам с вами по пути.

– Что?

Сед нахмурился, и Луирк расплылся в настолько изящной и ослепительной улыбке, что Седу захотелось разочек как следует вмазать ему по лицу.

Подобно воде и маслу или льду и пламени, они были несовместимы друг с другом. Вероятно, Луирк придерживался того же мнения.

Сед испытывал к герцогу Луирку такую сильную ненависть, что само это слово не могло в полной мере описать его чувств. Если и существовала категория людей, до омерзения неприятных Седу, то Луирк был ее явным представителем. На то имелись свои причины…

– Вы же идете на аудиенцию к его величеству? Я тоже туда направляюсь.

– Черт… – тихо выругался Сед.

Так как они оба направлялись в одно место, им не оставалось ничего другого, кроме как идти дальше по коридору вместе, ведь в тронный зал вел только один путь.

– Кстати, слышал, вы обручились.

– …

– Говорят, ваша невеста – та самая знаменитая дочь графа Айдина, Восходящая звезда Яншгара. Это правда?

– …

– Ах, мне доводилось видеть ее лишь издалека и всего пару раз. Она и правда прекрасна. Настолько, что даже его высочество наследный принц какое-то время был очарован ею.

Этими словами герцог насмехался над девушкой, намекая, что наследный принц какое-то время был увлечен ею, а затем отверг.

Сед поджал губы. Ему не пришлись по вкусу элегантные насмешки герцога. Несмотря на то что Луирк искусно владел мечом, он больше походил на примерного аристократа, чем на рыцаря.

– Дочь графа Айдина, вероятно, была рада увидеться с вами. Я ведь прав, не так ли? Слышал, последнее время она себя плохо чувствует, бедняжка.

Он даже припомнил, что невеста Седа, будучи отвергнутой наследным принцем, прыгнула в озеро при императорском дворце. Сед, до этого хранивший молчание, ответил:

– Твоя привязанность к наследному принцу гораздо сильнее, чем привязанность к нему леди Айдин.

– Если кто-то вас услышит, он может все неправильно понять. Я верный слуга лишь его величества императора.

– Как скажешь. Остановимся на этом.

Не было нужды тратить время на намеки, что герцог Луирк лишь прихвостень наследного принца, действующий в его интересах. Сед видел Луирка насквозь, и тот об этом знал. Сед лишь непринужденно улыбнулся:

– Я действительно наслышан о твоих стараниях.

– …

– Только вот большинство из них тщетны. И тем не менее я доложу его величеству о твоих достижениях.

– Ну что вы! Мне остается только поблагодарить вас за столь незаслуженный интерес к моей персоне.

Луирк посмотрел в каре-красные глаза Седа и улыбнулся. Вот же хитрый, словно енот, мерзавец! Сед бросил хладнокровный взгляд на герцога.

Весь оставшийся путь до конца коридора они преодолели, не проронив ни слова.

Невеста. Настроение Седа только сильнее испортилось, и в голове возник образ женщины, которую называют его невестой.

Учитывая дворянское происхождение, леди Айдин должна была принять Седа с распростертыми объятиями. Своим непристойным поведением она лишила себя возможности заключить достойный брак: единственное, что ей оставалось, – сделаться второй женой какого-нибудь престарелого аристократа. Помолвка с Седом стала для нее спасением.

Его удивило, что леди Айдин учтиво принесла соболезнования по поводу смерти его отца, но все же, как и предполагал Сед, она оказалась незрелой и вела себя холодно. Ее лицо будто говорило: «Из-за тебя я не могу быть с наследным принцем». Леди Айдин даже не предложила Седу присесть, будто и вовсе не хотела видеть его.

Подумав, Сед пришел к выводу, что она испытывала к нему такое же отвращение, какое он испытывал к герцогу Луирку. Сед задумался, не мог ли он сам или кто-то из его семьи когда-то поступить неподобающе по отношению к графу Айдину или его дочери. Но, отправляя письмо о помолвке, Сед писал чрезвычайно вежливо, а граф, очевидно, был рад, раз немедленно направил ему ответ.

До того переполоха с озером их отношения оставались прежними: встречаясь с семейством Айдин, Сед мимоходом обменивался с ними приветствиями, но они совершенно не интересовались друг другом. Откуда взялся тот взгляд? Снова воскресив в памяти момент их встречи, Сед отметил нечто необычное: манера речи леди Айдин странным образом походила на мужскую.

Он был настолько ошеломлен тем, что кто-то отвечает ему так же неформально, как разговаривает он сам, что тогда даже не задумался об этом. С прекрасных ухоженных губ леди Айдин слетали слова и интонации, характерные для мужчины. Более того, чувства, которые она вкладывала в свои слова, и тон ее речи производили впечатление разговора с военным. Тогда все казалось так естественно, что в моменте Сед даже не осознал этого.

Неужели падение в воду помутило ее рассудок? От сумасшедшей жены следовало отказаться. Однако Сед по своей природе был рациональным человеком. Скорее всего, она не сумасшедшая, а повела себя так потому, что ей не хватает элементарного воспитания.

Воспоминания об их неприятной первой встрече заставили Седа поморщиться. Хоть они и решили, что разведутся сразу после свадьбы, развод не был простым делом. При мысли о будущем раздражение само собой поднялось из глубин души Седа.

Вскоре герцоги дошли до места назначения и переступили порог тронного зала.

– Да здравствует Солнце Яншгара! Приветствуем вас, ваше императорское величество, – преклонив колени, выказали они дань уважения правителю.

Император Байду активно вел завоевательные войны. Последней он покорил братскую страну Ольшу и с тех пор провозгласил себя императором. Королевство Яншгар стало империей, а королевский дворец приобрел статус императорского.

Причина, по которой Байду стал императором, была проста: он хотел обладать обширными землями. Поэтому Яншгар напал на соседнее государство Берн и располагающуюся на юге страну Тюрингию. Затем, вместе с влиятельным государством Иджахилом, находящимся на северо-западе, в его руки попало и близлежащее племенное государство Караян. Широкие степи, леса и величественные горы. Земли завоевывались по очень простой и жестокой логике: правитель этого желает.

Император, добившийся столь невообразимых перемен, сейчас хмурился от беспокойства. Старик сидел, опершись лбом на руку, что показывало серьезность его волнения. Многочисленные складки между бровей и взгляд выдавали острую злобу.

Сед догадывался, в чем заключается причина гнева императора. Вероятно, догадывался и Луирк.

Император жестом велел им подняться с колен. Обычно он не пренебрегал формальностями, но сейчас терпение правителя было на исходе.

– Герцог Хайнт, герцог Луирк.

– Да, ваше величество.

Император тяжело вздохнул, отнял руку ото лба и вперил пристальный взгляд в мужчин. Сед и Луирк тоже выпрямились.

– Почему мой народ умирает?

– …

– Как вы думаете, почему мои подданные умирают такой жестокой смертью?

Император опустил обыкновенные приветственные слова и сразу перешел к сути дела.

Речь шла о серийных убийствах, происходящих в столице империи, городе Гринхилле. В качестве жертв преступник выбирал исключительно женщин. Скучное и банальное клише из детективного романа теперь разворачивалось в реальности, в самом центре столицы, едва обретшей мир после войны.

Для расследования преступлений были выделены дозорные патрули, охранный гарнизон и даже Имперская гвардия, однако убийства не прекращались.

Причина, по которой стало понятно, что убийства совершены одним и тем же человеком, заключалась в том, что с телами обращались одинаково безжалостно, а, начиная со второго убийства, рядом с телом жертвы стояла подпись убийцы: «Я – Мясник». Женщин жестоко убивали ножом, а их кровь служила чернилами, которыми были начертаны алые буквы на стенах. Повреждения оказывались слишком серьезны и многочисленны, чтобы мотивом убийств можно было считать ограбление.

Погибали молодые женщины. Убивали всех, вне зависимости от рода деятельности. Поначалу эти случаи казались обычными убийствами, но после того как люди узнали, что в Гринхилле орудует серийный убийца, на улицах города воцарился хаос.

– Раз вы – капитаны Первого и Второго рыцарских отрядов, то должны знать, что следует делать.

Сед понял, что дела плохи: он всегда воспринимал свою должность капитана Первого рыцарского отряда лишь как почетный статус. В отличие от отряда Луирка, всю практическую работу Первого отряда рыцарей выполняли вице-капитан Седа и его помощники. Вместо того чтобы заниматься делами внутри столицы, Сед участвовал в настоящих битвах. Император пожаловал ему должность капитана рыцарского отряда, но Сед все равно отправлялся на поля сражений в качестве военачальника.

Если правитель призвал их как капитанов отрядов, очевидно, за этим должен последовать четкий приказ. Если прогнозы Седа окажутся верны, то…

– Три дня. Даю вам три дня.

Император приказал им поймать убийцу.

– Госпожа, пожалуйста, хватит.

Внимая мольбам горничной, Люцифера остановилась. Ее дыхание стало тяжелым, а сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Пот лился с девушки ручьем, заставляя одежду и волосы прилипать к телу.

Любой, кто увидел бы Люциферу сейчас, мог бы подумать, что она только что преодолела самый тернистый путь на свете. Однако, к ее глубочайшему сожалению, Люцифера всего лишь пару раз обошла сад. И даже не бегом, а быстрым шагом.

В глазах Эстель тело Люциферы представлялось бедствием грандиозного масштаба. Она не могла сделать ничего из того, что желала ее душа, и не понимала, как Люцифера вообще умудрялась носить на себе такое огромное количество косметики и выезжать на торжественные приемы.

Люцифера поставила перед собой крайне простую задачу: в первую очередь укрепить физическую силу. Она не могла управлять этим ни на что не годным телом так, как в прошлой жизни управляла своим телом, но она хотела хотя бы нормально ходить. И, раз уж на то пошло, иметь возможность себя защитить. Люцифера сомневалась, что рискует попасть в опасную ситуацию, когда все вокруг сдувают с нее пылинки, но это точно не повредит.

– Госпожа!

– Я делаю что хочу.

– Я доложу обо всем господину.

– Это бесполезно. Я все равно сделаю по-своему.

Служанки быстро смекнули, что их всегда грубая и жестокая молодая госпожа стала более кроткой, хоть и не менее упрямой. Так, самые проницательные из девушек постепенно поняли, что Люцифера начала проявлять к ним если не доброту, то благосклонность. Их потерявшая память госпожа стала немного неловкой, но более великодушной, отчего нравилась им все больше и больше. Люцифера была старше своих служанок, но покорно принимала их уход и заботу, словно птенец.

– Тогда я раскрою над вами зонтик от солнца.

– Он мне мешает. У тебя только рука разболится, я ведь гораздо выше. Так что не нужно… Как, говоришь, тебя зовут?

– Лоиза.

– Точно, Лоиза.

Помимо всего прочего, появилась еще одна перемена: Люцифера стала проявлять дружелюбие к служанкам и даже старалась запомнить их имена. Естественно, ее попытки оказывались безуспешны, и Люцифера все равно каждый раз путала их, но она хотя бы старалась.

Раньше из-за свирепого и вспыльчивого нрава леди Айдин жизнь в особняке напоминала хождение по тонкому льду, но теперь по неведомым причинам все изменилось: вместе с характером Люциферы смягчилась и атмосфера во всем поместье. Домочадцам стало легче дышать, и их жизнь заиграла яркими и веселыми красками. Казалось, будто в душе каждого наконец наступила весна.

Горничные помнили жестокость Люциферы, но сильной неприязни к молодой госпоже не испытывали. В их понимании именно так и должны были вести себя те, кто выше их по статусу. Для прислуги леди Айдин казалась слишком далекой и неприкосновенной, чтобы ее ненавидеть. Однако теперь она каждым своим действием все больше облегчала их души, успевшие за это время наполниться тоской. Ведь если человек, который обычно плохо к тебе относился, однажды сделает что-то хорошее, это навсегда останется в твоем сердце.

Люцифера порой не позволяла девушкам выполнять тяжелую работу. На возражения горничных о том, что она была еще более слабой и хрупкой, чем они, леди Айдин восклицала: «Что за вздор? Разве вам такое под силу? Оставьте это мне», что уже несколько раз становилось поводом для ворчания дворецкого.

С каждым разом слуги только больше убеждались в том, что госпожа Люцифера не была плохой с рождения, а стала такой вследствие не совсем верного воспитания.