Дуэль с Оракулом E-Book

Наталья Солнцева

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Krimi
• Serie: Мистический детектив
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 408

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

«Без вины никто не страдает… Чистеньким хочешь быть? И волков накормить, и овец сохранить? Не бывает такого, дружище! Либо ты овца, либо волк…» Вот что нашептывает бес отцу Онуфрию. А вина была, и расплачиваться за нее не отцу, а дочери… Лариса Курбатова по просьбе отца едет в Уссурийск к его старому армейскому товарищу, но не застает его в живых. В молодости друзья стали свидетелями странной смерти генерала. И в доме погибшего Лариса обнаруживает на стене загадочные знаки, такие же, как были в доме генерала много лет назад. В это же время в Интернете появляется новая игра «Золотая Баба». Аватары экспедиции прошлого века ищут сокровища барона Унгерна. Что заставило пересечься мир виртуальный и реальный? Какую роль в этом сыграл «Оракул мертвых»?

Leseprobe

Дуэль с Оракулом Наталья Солнцева

© Солнцева Н., 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Юбилейная книга автора

У Натальи Солнцевой в этом году юбилей: 10 лет творчества и выход 50-й книги автора. Благодаря Наталье Солнцевой жанр мистического детектива получил огромное количество читателей и поклонников. Человек так устроен: мы свято верим в невозможное и мистическое! Автор не просто нам помогает в это верить, но и дает пищу для размышлений и фантазий. За что мы несказанно ей признательны.

Творческих успехов и вдохновения желаем мы

Наталье!

С любовью, редакция «Жанровая литература»

«А меня совсем иною отражают зеркала…»

(Н. Гумилев)

Глава 1

Заказчик выглядел необычно. Широкие брюки, желтая рубашка, лысая голова и выпуклые карие глаза под выцветшими бровями. В руках он держал четки из крупных нефритовых бусин. Они мешали его собеседнику, парню лет двадцати пяти, сосредоточиться и он беспокойно ерзал на стуле.

– На этой флэшке – сюжет онлайн-игры. Назови ее «Золотая Баба», – усмехнулся заказчик. – Деньги я переведу на твой счет, как только игра запустится в Сеть.

– «Золотая Баба»? – удивленно переспросил программист.

– О ней разве что ленивый не слышал. А ты не в курсе?.. Как это у вас говорят? Загугли!

– Договор заключать будем?

– На бумаге? Нет! Бумага – ненадежный носитель. Я сделал тебе невыгодное предложение? – сухо осведомился лысый.

– Нет, но…

– Значит, по рукам?

Вопреки своим словам заказчик не протянул парню руки, а продолжал перебирать зеленые четки.

– Твоей девушке понравится эта игра, – добавил он.

– Откуда вы ее знаете?

– Не важно! Главное, не подведи меня. Ты хороший айтишник. Я бы не поручил это дело кому попало. Я всегда обращаюсь по адресу.

Флэшка лежала на столе между двумя чашками кофе, к которым ни один из собеседников не притронулся. У парня перед глазами клубился зеленый туман, сквозь него проступало круглое довольное лицо заказчика. Тот кивком указал на флэшку и произнес:

– Это твоя жизнь… или смерть. Смотря, как карта ляжет…

Молодой человек судорожно вздохнул, словно ему не хватало воздуха. Мелькание бусин в пальцах заказчика кружило ему голову. Он не заметил, как тот встал, расплатился по счету и медленными шагами вышел из зала.

«Это твоя жизнь… или смерть… – звучало в ушах парня. – Жизнь!.. Или смерть!»

– Что с вами?

Он вздрогнул и оторвался от флэшки, которая на мгновение показалась ему золотым слитком прямоугольной формы, поблескивающим в полумраке кафе. У столика застыла юная официантка в короткой юбке. Ее губы беззвучно шевелились.

– Вам плохо?

Молодой человек ее не слышал, но угадал смысл вопроса.

– Мне… я…

– Принести воды?

Зеленый туман внезапно рассеялся, и парень увидел испуганное лицо девушки. Она не знала, что предпринять.

– Спасибо… все хорошо… – через силу выдавил он, потянулся за флэшкой и сунул ее в карман джинсов. Ему еще не приходилось держать в руках свою жизнь или смерть. От этой мысли парня прошиб холодный пот.

Он глотнул остывшего кофе, пытаясь прийти в себя. Официантка молча убрала вторую чашку и удалилась. Молодой человек смотрел ей вслед и вспоминал слова заказчика.

– Как карта ляжет… – повторил он. – Что за чушь?.. Какие карты?.. Бывают же странные люди…

* * *

Лариса переживала очередное дежавю. Здесь, в монастыре, ничего не менялось, кроме времен года. Все так же шумели старые плакучие березы, угрюмо темнели кресты на погосте, вился дым из печных труб. Купола собора так же тускло блестели на солнце. На каменных карнизах сидели крикливые галки.

– Ты к брату Онуфрию, дочка? – узнал Ларису пожилой чернец в длинной рясе и колпаке, из-под которого выбивались седые волосы.

Она молча кивнула.

– Сейчас позову, – чернец неторопливо перекрестил ее и зашагал к кельям, где жила монастырская братия.

Лариса уселась на деревянную скамейку, поставила сумки на землю и вздохнула. Раз в два-три месяца она приезжала сюда из Москвы с продуктами и лекарствами. Отец-монах был ее тайной, известной только матери и Ренату.

– Я ждал тебя, – сказал Онуфрий, и дочь удивленно подняла на него глаза.

Обычно отец с неохотой встречал ее, отказывался от передач и просил больше его не беспокоить. Он-де удалился от мира не для того, чтобы ему то и дело напоминали о прошлой жизни. Но потом все-таки брал сумки и шел угощать монахов, раздавать лакомства, которыми их тут не баловали.

– Что-то случилось, па?

– Не знаю, как и сказать. Сон дурной приснился. Я уж и молитвы читал, и совета просил у Господа… а Он от меня отвернулся. Больно грешен я, дочка! Не искупил еще вину свою…

– Да в чем ты виноват? Таких праведников еще поискать! Ты меня всегда добру учил, на чужое не зарился, за всю жизнь мухи не обидел. Тебе ли грехи отмаливать?

Слова отозвались тяжестью в сердце, и она прикусила язык. Впервые почувствовала, что отец не зря ушел в монастырь. Есть у него в душе страх. От этих мыслей Ларисе стало муторно.

Онуфрий опустился на скамью рядом с ней и достал из кармана сложенную вчетверо записку. От него пахло сухой травой и ладаном. Видно, монахи заготавливали сено на зиму для своих коровенок. Скудная пища, изнурительные посты и физический труд сказывались на здоровье братьев. Лариса с болью заметила, что отец сильно сдал: высох, пожелтел, словно пергамент. Его подбородок заострился, на загрубелых от работы руках выступили синие жилы.

Онуфрий протянул дочери записку и беззвучно шевельнул губами.

– Что это?

– Адрес. Товарищ ко мне приходил во сне… мы с ним в армии вместе служили…

Ларисе резанула слух эта житейская фраза. Отец давно не говорил о мирском и вдруг вспомнил армейского друга?

Она с дрожью развернула записку и прочитала название города.

– Ничего себе…

– От прошлого не убежишь, не скроешься, – прошептал Онуфрий и тоскливо вздохнул. – Даже за этими стенами!

Поднялся ветер. Галки вспорхнули с карниза и шумно рассаживались на березе. Двое молодых послушников убирали на погосте, время от времени поглядывая на брата Онуфрия с посетительницей. Сегодня день свиданий, но на монастырском подворье пусто. Кроме этой молодой женщины в сером мышином платье и платке, никто проведывать братьев не приехал. Обитель уединенная, добираться неудобно, дороги разбитые.

– Уссурийск? – удивлялась Лариса написанному отцом адресу. – Это где? На Дальнем Востоке?

– Приморский край.

– Ты там служил?

– Там мой друг живет. Раньше мы переписывались. Туда письма долго идут. Авиапочтой посылать надо.

– Это когда было, па! Сейчас по Интернету с кем угодно в два счета связаться можно.

– Ты мне бесовщину-то не предлагай, – рассердился отец. – Телевизоры ваши, телефоны мобильные, компьютеры – все это от лукавого. Дьявольское искушение! Погрязнешь в сатанинских кознях, потом и святая молитва не спасет!

– Ладно, – кивнула Лариса. – Бесовщиной я сама займусь. Найду твоего товарища и узнаю, как у него дела. Хорошо?

– Найди, найди…

– Сазонов его фамилия? – переспросила она, разбирая отцовский почерк. – Виктор? Такое впечатление, что ты писать разучился, па! Ничего не поймешь.

– Витек Сазонов… он…

– Поседел уже Витек твой, небось.

– Может, ему недолго жить осталось, – пробормотал Онуфрий. – Плохо он мне приснился, дочка. Завещание, говорит, написал, прослезился… и попрощался со мной.

В груди у Ларисы шевельнулось дурное предчувствие. Она невольно читала мысли отца, которые ей не понравились.

– Мы с Витьком под Калугой в стройбате горбатились, – продолжал он. – Дачу генералу одному строили. Он из дальнего гарнизона перевелся с повышением. Ну и сразу начал быт налаживать…

Ларисе на миг показалось, что перед ней – прежний отец: примерный семьянин, любящий супруг, толковый инженер. А черная ряса и колпак, этот монастырский двор, собор с зелеными куполами, мрачный погост – просто бредовый морок.

– Там всё и случилось… – донеслись до нее слова брата Онуфрия.

– Что, па?

– Беда пришла, дочка! Застала нас, желторотиков, врасплох… Мы не думали, не гадали, что такое бывает…

– Какая беда?

– Смерть, дочка… жуткая смерть…

Внутри у Ларисы похолодело. Лицо отца перекосилось, будто он заново переживал тот ужас, который до сих пор держал его в тисках. Он думал, что в святой обители сможет исцелиться и получить покой. Не тут-то было!..

Глава 2

Под стенами монастыря в тени раскидистой липы стоял внедорожник. Ренат вышел размяться и подышать чистым загородным воздухом. В Москве в эту летнюю пору жара, пыль и смог. А тут – красотища; из-под огромного валуна бьет холодный ключ, прозрачный, как слеза. Ренат достал из багажника пластиковую канистру, набрал воды и с наслаждением напился.

В ветвях липы гудели пчелы. Монахи держали пасеку, торговали медом для пополнения бюджета. Солнце стояло над луковицами собора, отражалось в зеркалах «хендая», слепило глаза.

Ренат поправил на носу темные очки и нетерпеливо повернулся в сторону ворот. Массивную кирпичную арку вверху украшала икона Божьей Матери в золотистом окладе, въезд был усыпан гравием. Под аркой показалась женщина в длинном сером платье, и он радостно улыбнулся. Наконец-то!

– Что так долго?

– Ты воды набрал? – отрешенно спросила она. – Меда купил?

В прошлую поездку он приобрел у братьев липовый мед и не пожалел. Сегодня решил пополнить запас.

– И набрал, и купил, и заскучал. Тихо здесь, но неспокойно. Чувствуешь себя, словно на мушке.

– А говоришь, «заскучал», – с этими словами женщина сняла платок и взлохматила примятые каштановые волосы. – Терпеть не могу платков! Только тут по-другому нельзя. Сразу выставят вон.

– Как твой отец? Надеюсь, здоров?

– Дай попить, – попросила Лариса. – В горле пересохло.

Ренат налил ключевой воды в стаканчик и подал ей. Нынешнее свидание с отцом-монахом произвело на Ларису удручающее впечатление. Она явно расстроена.

– Ты в порядке?

– Я? Да…

– Садись в машину, – он оглянулся по сторонам. – Пора ехать.

Ренат чувствовал чей-то взгляд из зарослей орешника на обочине. Там кто-то прятался и наблюдал за ними. Терпеливый соглядатай ничем себя не выдал, и если бы не чутье Рената, остался бы незамеченным.

Лариса, поглощенная своими мыслями, была бледна и озабочена. Стаканчик в ее руке вздрагивал.

– Что-то случилось?

– Потом расскажу…

– Надо было мне с тобой пойти. Ты обещала познакомить с отцом. Странный он у тебя. Это ж надо! В монастырь уйти! В наше время!

Щелк!.. В кустах наблюдатель фотографировал стоящую под липой машину и ворота святой обители. Щелк!.. В кадр попал номер «хендая», который развернулся и выехал на проселок. Щелк!.. Щелк!..

– Куда спешить? – рассеянно отозвалась Лариса. – Успеешь еще, познакомишься.

– Твой отец будет не в восторге от меня, верно? Поэтому ты оттягиваешь нашу встречу?

Она с недоумением покосилась на Рената, вздохнула и покачала головой.

– Зачем тебе мой отец? Любопытство взыграло?

– Посвататься хочу.

Она рассмеялась и расстегнула верхние пуговки платья. Монастырские правила не для нее. Как отец все это выносит? Сплошные ограничения и запреты, молитвы, посты, тесная келья, спартанские условия, тяжкий труд…

– Он у тебя подвижник, – подлил масла в огонь Ренат. – Изнуряет тело ради спасения души. Я всегда мечтал о таком тесте.

– Прекрати!

– Вижу, тебе полегчало, – улыбнулся он. – А то сидишь, как с креста снятая.

– Ты жениться на мне собрался?

– А хоть бы и так. Пойдешь за меня?

– Я уже один раз сходила замуж, больше не намерена наступать на грабли.

– О, о, о! Это я – грабли? Обидно, между прочим…

Они препирались всю дорогу до поворота на шоссейку. «Хендай» резво прыгал по ямам. Ренат шутил, чтобы развеселить свою спутницу, и мельком поглядывал в зеркало дальнего вида: нет ли «хвоста». У Ларисы не шел из головы разговор с отцом.

– Останови! – попросила она, увидев молодую березовую рощу.

– Привал сделаем? Отличная идея. Я взял с собой бутерброды и кофе в термосе, как ты велела.

Лариса совершенно забыла о еде, ей просто стало невмоготу сидеть в машине и слушать треп Рената…

* * *

Брат Онуфрий, шаркая ногами, брел мимо погоста, покачнулся и схватился за сердце. Один из послушников бросил мешок с мусором и подбежал к старику. Онуфрию исполнилось пятьдесят шесть лет, но выглядел он на все семьдесят. Худоба, седина, морщины, сутулая спина. В монастыре для него год шел за пять.

Онуфрий осел на землю, хватая ртом воздух, а послушник бестолково суетился, бормоча молитву. Губы монаха побелели. Послушник обмахивал ему лицо полой рясы и испуганно приговаривал:

– Дыши, брат… дыши… дыши…

Онуфрий отдышался, ему полегчало. Ввалившиеся щеки порозовели, и парень перевел дух.

– Оклемался, брат?

– Хвала Всевышнему, милосердие Его безгранично…

– Я возьму твои сумки, – предложил послушник. – Они у скамейки остались. Птицы до продуктов доберутся, расклюют.

– Возьми… отнеси в трапезную…

Парень помог Онуфрию подняться и довел его до кельи. Потом вернулся за продуктами. Нахальная галка уже проделала клювом дырку в пакете с пряниками и конфетами.

– Кыш!.. Кыш! – прогнал ее послушник.

Товарищ его подошел к скамейке и сглотнул слюну. Очень хотелось есть. На завтрак братьям давали молоко и хлеб, а до обеда еще далеко.

– Совсем плох стал Онуфрий, – сказал он, глядя на сумки, битком набитые всякой снедью. – Ему бы к врачу надо.

– Настоятель предлагал. Онуфрий об этом и слышать не хочет. Просил молиться за него.

Послушники взяли по сумке и бодро зашагали к трапезной.

Тем временем брат Онуфрий лежал на своем жестком ложе и прислушивался к боли в груди. Эта боль напоминала ему прошлое…

Когда-то он был рядовым солдатом, считал дни до дембеля и с нетерпением ждал писем от девушки, которая провожала его в армию. Он мечтал о любви, о возвращении домой, о счастливой жизни. Не так сложилось, как думалось…

– Валер, а Валер! – окликнул его Витька Сазонов. – Курить будешь? Я сигареты раздобыл!

– Где?

– Грузчики забыли, а я подобрал. Они намахались с бревнами, перекурили, а пачку на крыльце оставили. Тут целых пять штук!

Витек с удовольствием затянулся и протянул сигарету товарищу. Тот чиркнул спичкой, неумело прикурил и закашлялся. Едкий дым щекотал горло, но казаться белой вороной парню не хотелось. В их взводе все курили, выпивали и тайком бегали к девчатам в поселок. Служба в стройбате не сахар, но в ней есть свои прелести. С дисциплиной попроще, от начальства подальше. Генерал, которому они строили дачу, не афишировал факт, что привлекает к работе солдат. Сам на стройке появлялся редко, прораба поставил гражданского. Тот три шкуры с ребят не драл, по пустякам не придирался и заботился, чтобы их кормили прилично.

– Что твоя пишет? – пуская изо рта дым, полюбопытствовал Витек. – Любит?

– Она скромная, о любви писать стесняется.

– А от моей последнее письмо было зимой. С тех пор всё, как отрезало. Наверное, другого себе нашла. – Он злобно сплюнул и щелчком отправил окурок в кусты. – Приеду, убью обоих!

– Дурак ты. Девушек вокруг полно, выбирай любую. Хочешь, здесь женись, в поселке. Дом себе построишь, заживешь…

– За какие шиши строить-то? Ты гляди, сколько генерал бабок отстегивает! А я где возьму? Разве что банк ограбить?

– Зачем тебе такие хоромы? Срубишь пятистенку с резными ставнями, на окнах герань разведешь, в палисаднике смородину посадишь. Красота! Лодку купишь, на реке рыбы – лови, не хочу. А какие тут закаты, глаз не оторвать…

– Это ты, Валера, дурак и глупый мечтатель! – рассердился Сазонов, прикуривая вторую сигарету. – До дембеля пару месяцев осталось. С каждым днем сильнее домой тянет.

Они сидели на куче бревен для бани, которую собирались строить. Генеральская дача была почти готова, без внутренней отделки, но уже с окнами, с дверями, с лестницами и мансардой, откуда открывался чудесный вид на Оку.

Вечерело, из поселка доносились переливы гармони, за соседним забором срывалась с цепи овчарка, захлебывалась лаем.

– Едет кто-то! – спохватился Витек и встал, прислушиваясь. – Кажись, военный уазик по проселку шурует! Пылищу поднял… Неужели, генерал нагрянул? Мать честная!.. Увидит, что работа стоит, а мы прохлаждаемся, мало не покажется! Прораб где?

– Спит наверху в мансарде. Пьяный в стельку.

– Как – пьяный?

– У него сын родился, вот он на радостях и… того…

Сазонов нервно выругался, вытягивая шею и вглядываясь в облако пыли на грунтовке.

– Давай спрячемся! Пусть генерал с прорабом разбирается. Тот отпустил ребят в поселок на гулянку, ему и отвечать. Я за всех спину гнуть не подписывался.

– Мы с тобой сами решили остаться.

– Потому что болваны! Будет нам на орехи… Бежим прятаться!

– Может, пронесет?

Не пронесло. Уазик притормозил у сооруженного на скорую руку деревянного штакетника, из машины вышел мужчина в штатском и шагнул к воротам.

– А водила где? – буркнул Витек, увлекая товарища за угол дома. – Если генерал сам за рулем ехал, значит, лучше ему на глаза не попадаться. Чует мое сердце, злой он, как меч!

– Небось растрясло его на колдобинах-то…

– Теперь он на нас отыграется! Прораб зенки залил, ему море по колено. А мы с тобой огребем по полной.

Солдаты юркнули за поленницу и затаились. Солнце садилось, все вокруг погружалось в густые сумерки. Было слышно, как со скрипом открылись ворота, и машина въехала во двор.

– Не к добру это, – тоскливо прошептал Валера, ощущая холод под ложечкой. – Чего ему на ночь глядя приезжать?

– Ладно, не дрейфь! Никто нас за поленницей не увидит. Не царское это дело, по углам рыскать.

– Тс-сс! Идет…

Хлопнула входная дверь, и солдаты поняли, что генерал вошел в дом…

Глава 3

Ренат наблюдал за проезжающими машинами. Их было немного, и ни одна не сбавила скорость, не остановилась неподалеку.

– Думаешь, за нами следят? – нахмурилась Лариса.

– Возле монастыря точно следили. Правда, не знаю, кто.

Они сидели на расстеленном в тени берез покрывале. Над головой, в гуще веток, стучал дятел. В траве цвели колокольчики и белая кашка.

– Кому мы понадобились?

– Тебе виднее. Твой отец в этой обители живет, а не мой. Чего он вдруг в монахи подался?

– Значит, есть причина.

Лариса отказалась от бутерброда и пила только кофе. Зато Ренат уплетал за двоих. Неизвестный соглядатай не испортил ему настроения, скорее развлек. Солнце просвечивало сквозь молодую березовую листву, от земли шел пар, в кронах деревьев чирикали птицы.

– Тут наверное грибы есть, – сказал Ренат, не переставая жевать. – Подберезовики. Можно поискать. Любишь грибы собирать?

– Мне не до грибов, – кисло улыбнулась Лариса.

– Что так?

– Я чувствовала, все это неспроста. С чего бы человеку семью бросать, работу, дом…

– Давай ближе к делу. Что тебе сказал отец?

У Рената язык не поворачивался задать ей вопрос, который пришел ему в голову.

– Вот, смотри, – она протянула ему записку с адресом: «Уссурийск, улица Никольская, дом двадцать три. Сазонов Виктор Петрович».

Он прочитал и поднял на нее глаза:

– Ого! Это же на краю света!

– Что скажешь?

– Армейская дружба? – предположил Ренат. – Вижу двух молодых солдатиков… какая-то река… деревянный сруб…

– Еще что видишь?

– Ты мне экзамен устроила?

– Я понять хочу, что там произошло. Из-за этого у отца жизнь наперекосяк пошла.

– Он в Уссурийске служил?

– Да нет, под Калугой…

Лариса глотнула кофе и закашлялась. Не в то горло пошло.

– Калуга гораздо ближе, – констатировал Ренат. – Это все упрощает. Выходит, в Уссурийске живет его сослуживец?

– Он туда уехал после дембеля. Не домой, а к черту на кулички.

– За длинным рублем, что ли? – Ренат крутил в руках записку, пахнущую ладаном. От нее веяло чем-то зловещим. – Смерть!.. – вырвалось у него. – Я чувствую смерть…

– Отец с этим Сазоновым работали у генерала, строили ему дачу над рекой. Однажды генерал приехал под вечер, зашел в дом… и…

– Умер?

– Ага. Отец говорит, кроме них с Сазоновым, на даче был пьяный прораб, который спал в мансарде…

– Постой. Генерала убили?

– Отец уверяет, что никто пальцем его не трогал. Когда тот неожиданно заявился на дачу, они с товарищем спрятались за поленницу. Чтобы не попадаться ему на глаза. А потом…

Перед Ренатом фрагментами развертывалась картина давней трагедии. Новый деревянный дом, запах стружек, которые валялись повсюду. Просторную комнату тускло освещала свисающая с потолка лампочка…

– Генерал вошел внутрь и крикнул: «Есть кто-нибудь?» – продолжала Лариса. – Никто не отозвался. Прораб не проснулся, а солдаты решили себя не выдавать. Генерал поднялся по лестнице наверх, увидел спящего прораба, махнул рукой и спустился на первый этаж. Он решил, что больше на даче нет ни души. Окна гостиной выходили на ту сторону, где складывали дрова. Когда в комнате зажегся свет, Сазонов не удержался и заглянул в окно. Генерал присел на корточки и возился в углу…

«Что он делает?» – прошептал Витек. Товарищ дергал его за гимнастерку и бормотал: «Идем отсюда, не то хуже будет!»

«Да погоди ты! – отмахнулся Сазонов, которого разбирало любопытство. – Может, у него там тайник для денег!»

«А наше какое дело? Меньше знаешь, крепче спишь».

«Трус ты, Курбатов…»

«Подглядывать нехорошо!»

«Генерал достал сверток, – шепотом сообщил Витек. – Точно деньги! Он их от жены заныкал!»

«Идем отсюда, дурья твоя башка!»

Сазонов в азарте забыл об осторожности и прильнул носом к стеклу, бормоча: «Неужели, в доме были спрятаны деньги, а мы не подозревали? Вот, дурачье!»

«Ты что задумал, Витек? – испугался товарищ. – Мы не воры!»

«На стройке столько народу шастает, любой может на тайник наткнуться…»

Курбатов не выдержал и тоже привстал, заглядывая в окно. Ему было интересно и страшно. Под ложечкой неприятно заныло.

Генерал положил сверток на стол и разглядывал его содержимое. Проверяет, все ли на месте? Он сидел спиной к солдатам, загораживая от них пачки денег. То, что это именно деньги Сазонов с Курбатовым не сомневались.

«Считать будет, – прошептал Витек. – Хитрый лис! Никому не доверяет. А вдруг, кто-нибудь понемногу потягивает из тайника? Чтобы не сразу заметно было!»

Его возбужденное состояние передалось товарищу. Время шло, а генерал продолжал сидеть над своими сбережениями, как зачарованный.

«Долго считает, – пробормотал Курбатов. – Видать, сумма большая».

«А я о чем? Это же… это…»

Витьку не хватило слов, чтобы выразить завистливый восторг. Он вдруг недовольно покосился на товарища. Лишний свидетель. Лучше бы тот ушел вместе со всеми в поселок, а его оставил одного охранять стройматериалы и пьяного прораба.

Между тем генерал все сидел, наклонившись над свертком, и почти не двигаясь.

«Уснул, что ли? – беззвучно хохотнул Витек. – Застыл, как статуя!»

Должно быть, генералу не хватало света. Он зажег свечу из тех, что стояли на столе на случай перебоев с электрикой, и взял ее в руки. Может, он решил закурить?

Внезапно перед ним что-то вспыхнуло и озарило полутемную гостиную…

* * *

Утром Ренат проснулся в скверном расположении духа. Ночью его мучили кошмары. Какие-то белогвардейцы расстреливали пленных комиссаров… какой-то маленький отряд пробирался сквозь таежную чащу… кого-то жестоко пытали в тесном земляном подвале…

Он вытер кончиком простыни испарину и обнаружил, что подушка Ларисы не смята. Вчера, возвратившись из монастыря, она была тиха и молчалива. Впрочем, он сам не заговаривал с ней: обдумывал историю ее отца. После ужина Ренат отправился в спальню первый и его сморило. А Лариса, выходит, так и не ложилась…

Он прислушался к звукам в кухне, где кипел чайник и звенели тарелки. Значит, она готовит завтрак. Ренат встал, потянулся и босиком прошлепал в душ. Вода привела его в чувство. Кровавые пытки и расстрелы отступили, на ум пришел адрес: Уссурийск, улица Никольская…

Брат Онуфрий попросил дочь проведать бывшего сослуживца. Переться в такую даль Ренату не хотелось. Лариса и не настаивала. Погруженная в свои мысли, она казалась крайне рассеянной.

Ренат насухо вытерся, пригладил перед зеркалом волосы и удовлетворенно кивнул. Он отлично выглядит, несмотря на утомительную поездку и ужасную ночь.

– Борода растет, как сумасшедшая, – отметил он, глядя на свое отражение. Симпатичный шатен, красиво очерченные губы, подбородок с ямочкой. Хоть сейчас на обложку модного журнала.

– Любуешься собой? Красавец!

Лариса застала его врасплох и окатила холодным сарказмом. Ренат не обиделся. Вчерашняя встреча с отцом выбила ее из колеи. Брат Онуфрий до сих пор не обращался к дочери с просьбами, скорее наоборот, отвергал ее внимание и заботу. Значит, что-то изменилось.

– Ты совсем не спала?

– Не смогла глаз сомкнуть, – призналась она и добавила. – Давай, поторапливайся, яичница стынет.

За едой Лариса заявила, что завтра улетает во Владивосток. Ренат ожидал чего-то подобного, но не так скоро.

– Уже завтра?!

– Я заказала билет. Восемь часов в самолете лучше, чем тащиться несколько суток на поезде. Духота, пыль, навязчивые попутчики! Нет уж!.. Я предпочитаю комфортабельный салон пассажирского лайнера, а не пропахший углем вагон.

– Билет? – напряженно переспросил Ренат. – Только один, для себя? А мне?

– Я должна сама с этим разобраться, – отрезала она. – Я думала всю ночь и решила, что тебе лучше остаться в Москве. Съездишь под Калугу, отыщешь ту злополучную дачу, осмотришь дом, поговоришь с людьми… в общем, ты знаешь, что делать. Связь будем держать по сотовому или в скайпе. Надеюсь, там нет проблем с Интернетом.

– «Там» – это где?

– От Владивостока до Уссурийска ходят автобус и электричка. Пожалуй, туда можно и на такси добраться. Посмотрю по обстоятельствам.

Ренат обескураженно пожал плечами. Возражения застряли у него в горле, когда он ощутил ее внутренний отпор.

– Не стоит меня переубеждать, – твердо молвила Лариса. – Я обещала отцу, что выполню его просьбу, и сделаю это. Он никогда ни о чем меня не просил…

– Я не собираюсь тебя отпускать одну! – разозлился Ренат.

– Пей чай…

С этими словами она вышла из-за стола. Он потянулся к планшету и отыскал завтрашний рейс на Владивосток. Надо будет отвезти Ларису в аэропорт. У него пропал аппетит, когда он вспомнил свои сны.

– Это опасно, Лара! – крикнул он, глотая безвкусный чай. – Ты сильно рискуешь!..

Глава 4

Уссурийск

Работница социальной службы выложила на стол купленные лекарства, продукты и спросила:

– Как вы сегодня, Виктор Петрович? Лучше?

– Нога болит, – пожаловался старик. – А в остальном ничего, терпимо. Спасибо тебе, Ириша, за заботу.

– Не за что, – смутилась девушка. – Это моя обязанность.

Ее подопечному Сазонову не исполнилось и шестидесяти, а на вид ему можно дать все восемьдесят. Рано одряхлел, поседел, изъеден болезнями. Еле-еле по дому ковыляет с палочкой. Семьи нет, друзей нет, один как перст. Получает пенсию по инвалидности, едва сводит концы с концами. Ногу ему на железной дороге покалечило, позвоночник повредило, едва выкарабкался, бедняга.

– Вам укольчик сделать? – предложила девушка. – Зачем медсестру ждать, если я могу сама?

– Не надо. Ты иди, Ириша, я прилечь хочу. Устал.

– Ну, как хотите.

Девушка удалилась, а Сазонов, кряхтя и отдуваясь, опустился на диван. В комнате было душно. Окна он не открывал, боялся сквозняков. Мерз даже в жару, кутался в заячью жилетку. Мех вытерся, но Виктор Петрович не хотел расставаться с жилеткой, сшитой из саморучно добытых на охоте зайцев. Неужели, он когда-то был молод, полон сил, ходил на охоту, рыбачил, радовался жизни?

Впрочем, радоваться он перестал давно. С того времени, как отслужил в стройбате. После дембеля решил уехать подальше, чтобы никто и ничто не напоминало ему о той страшной ночи в генеральском доме.

Услышав, как хлопнула дверь, Сазонов вернулся к занятию, от которого его оторвал визит социальной работницы: принялся перебирать фотографии и откладывать в сторону те, что нужно сжечь. Коробка со старыми снимками стояла тут же на диване. Фото, одно за другим, оказывались в кучке на сжигание.

– Какого черта я вожусь с этим хламом? – рассердился Виктор Петрович. – Спалить все и с плеч долой!

В последние дни он все чаще думал о том, как сложилась бы его судьба, не останься он тогда с закадычным дружком Курбатовым на генеральской даче. Пошли бы вместе с ребятами в поселок, хлебнули самогону для храбрости, закрутили любовь с местными девахами… и жизнь потекла бы в совершенно другом русле. Он бы мог жениться, обзавестись детишками, внуками… стареть в кругу родных и близких, а не ждать помощи от посторонних.

– Повезло тебе, Валера, – с сожалением пробормотал Сазонов, разглядывая лицо товарища на любительском черно-белом снимке. – А я пропал!.. Худо мне, брат! Ох, и худо!.. Призраки вокруг бродят… добычу подкарауливают, словно стервятники. Нет мне спасения от них… Борюсь с безумием, как могу!.. Сил уже не осталось…

Он поколебался и оставил фотографию армейского друга на память. Решил пока не сжигать. Зато несколько писем от Курбатова в пожелтелых конвертах отправились на утилизацию.

Сазонов будто подводил итоги, готовился к чему-то. Завещание он написал, благо, Ириша подсобила, вызвала нотариуса на дом. А то в контору Виктор Петрович бы не дошел. Одышка замучила, боли в спине, хромота.

– Ты, Валера, забыл обо мне… писать перестал. Я сам виноват. С ответами не торопился. Да и что отвечать было? Работа – дом, дом – работа. Бабы на одну ночь, пьянки, угар. Это я после аварии на железке поневоле пить бросил. Сердце сдавать стало, давление прыгает. Выпью, и хоть «скорую» вызывай!.. Тебе меня не понять… Верно? Ты – другой. Честный, порядочный, совестливый. Словом, пионер, всем ребятам пример!

Сазонов натужно рассмеялся и подмигнул солдату на фотографии.

– Хорошо тебе! А я, брат, погибаю… Ну да ладно, жалеть не о чем! Видно, по-другому быть не могло…

За окном между деревьев мелькнула тень. Виктора Петровича обдало холодом, он отвернулся и неумело перекрестился. Тень исчезла. Может, она существовала только в его воображении? Собаку Сазонов во дворе не держал, не выносил громкого лая. Соседских шавок хватало, чтобы не спать ночами, крутиться на неудобной подушке, проклинать бестолковых псов. Бессонница его не поддавалась лечению, упорствовала. Со временем он понял, что просто боится уснуть…

* * *

Ренат свернул на кольцевую и прикинул: до Калуги ехать часа три. Он включил музыку для медитаций. Медленная мелодия не успокаивала, а действовала на нервы. Расставаться с Ларисой оказалось тяжелее, чем он ожидал. Впервые с тех пор, как они поселились вместе, Ренат проводил ее одну в дальний путь. Почему она отказалась от его помощи? Женщины – загадочные существа.

Он представил Ларису в кресле рядом с иллюминатором, за которым – небесная синева и белые шапки облаков. Самолет скоро приземлится во Владивостоке, она выпьет кофе в буфете аэропорта, выйдет из терминала, возьмет такси и… отправится навстречу неизвестности.

Ренат гадал, что кроется за историей ее отца. Столько лет инженер Курбатов, а затем брат Онуфрий не заикался об армейской дружбе, ни слова не проронил о бывшем сослуживце, и вдруг – заговорил. Мол, его сны дурные беспокоят…

Какой смысл ворошить прошлое? К смерти генерала солдаты не причастны. По крайней мере, так утверждает отец Ларисы. Когда друзья-приятели сообразили, что произошло неладное, первым в дом кинулся Сазонов, влетел в комнату и застал генерала уже без признаков жизни. Тот внезапно упал головой на стол и… испустил дух. Никаких денег в свертке не оказалось. По словам брата Онуфрия, вместо купюр перед покойником лежали несколько странных предметов, похожих на черепки. Никакой ценности они собой не представляли.

Ренат мысленно перенесся на место происшествия…

– Ты видел? – бормотал Сазонов, озираясь по сторонам. – Видел?

– Что? – не понял товарищ. – Что я должен видеть?

– Знаки… огненные! Знаки…

– Какие знаки? Где?

– На стене!.. Это сатанинское искушение, вот, что! – размахивая руками, бормотал Витек. – Адское пламя!

Курбатову стало страшно. Товарищ выглядел и вел себя как безумец. Его глаза лихорадочно блестели, губы дрожали, грудь судорожно вздымалась. Он твердил про «огненные знаки», хотя ничего подобного в комнате не было. Правда стена была сажей измазана, будто кто-то начертил углем загогулины. Свеча на столе потухла, генерал не двигался и не дышал. Его черты заострялись, кожа бледнела. Рядом с рукой покойника лежала пачка сигарет: очевидно, генерал собирался закурить, но не успел.

– Беда! Надо прораба будить! – выдохнул Курбатов и побежал по лестнице наверх, в мансарду. Там раздавался молодецкий храп. Все попытки растолкать пьяного ни к чему не привели.

– Труба дело, – сдался солдат. – Это дрова, а не человек!

Он выругался и спустился в горницу, к Сазонову.

– Черт! Пошли в поселок, Витек, в милицию!

На лице товарища появилось более осмысленное выражение, он уставился на сослуживца и мотнул подбородком.

– Нас же загребут в каталажку, брат! Скажут, мы того… генерала порешили!

– А мы расскажем, что он сам…

– Кто нам поверит? Посадят за убийство, как дважды два!

– Какое убийство? – опешил Курбатов. – Он своей смертью умер. Мы свидетели.

– Мы – подозреваемые! – нервно возразил Витек, прижимая руки к груди. – А скоро станем обвиняемыми! Сечешь? Бежим отсюда, пока прораб не очухался. Пусть он с милицией объясняется! Ему больше поверят!

– Ты че, Витек, ошалел? Погляди на труп, он же целехонький… Никаких повреждений нет. Ни раны, ни ушиба. Как сидел, так и сидит…

Курбатов указал дрожащим пальцем на генерала, который словно прилег щекой на стол и уснул. Казалось, что человека просто сморила усталость.

– Целехонький, говоришь? – прошептал Витек. – Подойди поближе, братан, зенки протри! Генерал-то… убитый!

– Убитый? – ахнул Курбатов и в ужасе попятился. – Врешь ты все, нарочно меня пугаешь…

– Делать мне нечего!

Сазонов силком заставил друга приблизиться и наклониться над мертвецом. Генерал недавно посетил парикмахера: его виски и затылок были аккуратно подстрижены, щеки побриты и пахли одеколоном.

– Смотри! – прошептал Витек, показывая на лоб покойника. – У него брови обгорели… и на переносице черное пятно!

Курбатов прищурился, у него перед глазами все плыло от страха. Какие брови? Какое пятно?

– Все же при нас случилось, – промямлил он. – Мы видели, что в дом никто не входил…

– Мы ничего не докажем. Нас под трибунал отдадут! До конца дней небо в клеточку обеспечат!

Черное пятно на переносице генерала походило на дырку от пули. Но в комнате никто не стрелял.

– Мы бы услышали, – рассудил Курбатов. – Мы не глухие и трезвые, как стеклышко.

– Это не пуля, а… черная метка, – заявил Витек. – Генералу лицо адским пламенем опалило, и сатана свою печать поставил! Видел зарево?

– Может, он свечкой обжегся?

Ренат так глубоко погрузился в воображаемую сцену, что чуть не пропустил поворот. Он вел машину на автопилоте. Скорость была малая, его обгоняли грузовики и легковушки, мимо пробегали темные ели. Ренат не заметил, как пролетело время. В зеркале заднего вида показался серый «рено», который словно приклеился к нему. На каком-то участке дороги он отстал, и теперь опять маячил позади.

Ренат притормозил у заправки и сделал вид, что ему нужно залить в бак топливо. Заодно он проверит, как поведет себя «рено»…

Глава 5

Дорога из Владивостока в Уссурийск

Таксист Ларисе попался словоохотливый, ей даже не пришлось вытягивать из него информацию. Та сама лилась, как из рога изобилия.

– Вы, значит, из самой столицы к нам? – улыбался парень. – К родственникам или так, на отдых?

– На отдых.

Водитель был похож на мушкетера: длинные волосы, молодое узкое лицо, бородка и усы.

– Меня Саней зовут, а кличка Мушкетер, – подтвердил он догадку Ларисы. – Она ко мне еще со школы пристала. Фамилия у меня Мушкин, вот ребята и придумали такое прозвище. Я специально волосы отпускал, хоть батя меня и метелил за это! Директор школы грозился мне лично патлы обкромсать. Но я выстоял! Правда, я на Боярского похож?

– Отдаленно…

– Места у нас чудесные! Базы отдыха – на любой вкус. Кто походные условия предпочитает, кто любит комфорт, выбор есть у каждого. Вы, небось, на цветение лотосов приехали?

– Здесь есть лотосы? – удивилась Лариса.

– Ха! Целое озеро! Не хуже, чем в Индии. Распускаются сразу сотни бутонов! Надо в Дубовый Ключ ехать, номер в гостинице снять. А можно в частном секторе поселиться. Мой друг комнаты в доме сдает все лето, правда, в августе цены кусаются. Наплыв туристов бешеный. Хотите, я с ним переговорю? Он вам скидку сделает.

– Я подумаю.

– Вот мой телефон, – обрадовался парень и протянул пассажирке визитку. – Звоните, когда понадобится. Я буду вашим личным извозчиком. Согласны?

– Ладно, – кивнула она.

Водитель продолжал болтать, но Лариса его не слушала. Смотрела в окно на сопки, на окрашенный закатом лес, на серую ленту шоссе. Она решила остановиться у Сазонова, если тот не откажет. Лариса представляла его рано постаревшим одиноким человеком, который ходит, опираясь на палку. Скоро она убедится, насколько ее представления соответствуют истине. Роковую роль в судьбе молодого солдата сыграла та злополучная ночь на недостроенной генеральской даче.

Солнце село за кромку леса, и машин на трассе поубавилось. Фары подержанного «опеля» выхватывали из сумерек указатели, и в какой-то момент Ларисе показалось, что они свернули не в ту сторону.

– Черт, что за фигня? – рассердился таксист. – Сплошные ухабы! Я тут, почитай, каждый день катаюсь, и такого не помню. – Он притормозил, опустил стекло, выглянул наружу и присвистнул. – Ой, блин… асфальт-то где? Корова языком слизала?

– Где мы, Мушкетер? Заблудились?

Водитель вышел из машины и осмотрелся по сторонам. Знакомое шоссе изменилось до неузнаваемости.

– Я что, запутался и на проселок свернул? Не может быть! Я по этой трассе с закрытыми глазами проеду. Короче, лажа…

Пассажирка встревожилась, и парень поспешил ее заверить, что он здесь каждую тропку как свои пять пальцев знает.

– Как нас сюда занесло, блин?

Он с трудом развернулся на узкой грунтовке и поехал обратно. Тревога Ларисы передалась ему. Раньше с ним такого не случалось. А тут как на грех, темно и никаких дорожных знаков.

– У нас тут разная чертовщина творится, – пробормотал Мушкетер и выругался сквозь зубы. – Я от ребят слышал, но сам в передряги не попадал.

– Все когда-нибудь происходит в первый раз…

– Этого только не хватало!

– А что за чертовщина? – осведомилась пассажирка. – Леший кругами водит?

– Если бы леший… Здесь дело посерьезнее. Про Илюшкину сопку слышали? С нее весь город видно. А под сопкой – заброшенные каменоломни. Туда лучше не соваться.

– Откуда же мне слышать? Я приезжая.

– Короче, старики говорят, в Уссурийске водятся призраки. Причем много. Говорят, некоторые улицы и дома на могилах построены. От самых древних захоронений каменные черепахи остались. Наша главная достопримечательность. Символ вечности!

– Черепахи? – переспросила Лариса.

– Краеведы считают, что эти черепахи были надгробиями. Разве можно надгробие переносить в другое место? Покойнику это не понравится.

– Ну да…

– А в городской парк в полнолуние ходить опасно, – разошелся Мушкетер. – Там оборотни поселились. Выскакивают словно из-под земли и рыщут, чем бы поживиться. Собаку бродячую разорвать могут, или даже козу. Мне дед рассказывал, что когда-то на берегу речки нашли растерзанную корову. С тех пор про «Зеленку» дурные слухи ходят. Официально парк называется «Зеленый остров», – пояснил он. – В просторечии – «Зеленка».

– Ясно. У вас в парке козы пасутся? – прыснула Лариса.

– Вы не смейтесь, – обиженно насупился парень. – Я не шутки шучу. Застрянем здесь, мало не покажется.

– Так до города еще далеко. Или у вас везде оборотни водятся?

– Далеко или близко, одному черту известно. А оборотней лучше не поминать после захода солнца.

– Вы же сами о них заговорили.

Таксист промолчал. «Опель» подпрыгивал на ухабах, проваливался в ямы, и парень опасался, что добром это не кончится. Так и вышло. Вдруг машина начала сильно припадать на правую сторону.

– Остановиться бы надо, – заявил Мушкетер. – Поглядеть, в порядке ли колеса. Странно, что мы до сих пор по грунтовке едем. Я видно опять не туда повернул…

«Опель» нырнул в глубокую колею и, перекосившись, замер на месте, но водитель не спешил выходить.

– Что случилось? – спросила Лариса. – Вам страшно?

– Место глухое, – поежился парень. – Честно говоря, мне не по себе. Мы какую-то петлю сделали и заехали непонятно куда.

– Не сидеть же в машине до утра? У вас телефон есть? Звоните своим друзьям, зовите на выручку.

Водитель достал из бардачка видавший виды мобильник и сплюнул с досады.

– Разрядился, блин!

– Возьмите мой. – Лариса достала из сумочки сотовый и протянула парню.

– И ваш разряжен. Хреново…

– Не может быть! – Она убедилась, что Мушкетер прав, и раздраженно вздохнула. – Что теперь делать? Я устала, перелет был тяжелый… хочу выпить чаю и лечь.

– Я сиденье разложу, если надо.

– У вас запаска есть?

– Вы думаете, колесо менять придется?

– Кажется, правое заднее спустило, – предположила Лариса. – Идите и проверьте! Делайте что-нибудь! Я не собираюсь ночевать в вашей колымаге!

– Правое заднее?..

С этими словами таксист вышел-таки из машины, взял в багажнике фонарик и удостоверился, что пассажирка права.

– Вы кто? Ведьма?

– Ага! Меняй колесо, быстро! Не то съем! – вызверилась на него Лариса и показала зубы…

* * *

Дачный поселок Песчаное под Калугой

Ренат добрался до набережной улицы уже затемно. Фонарей тут не было, дорога оставляла желать лучшего. В свете фар за заборами виднелись как роскошные деревянные хоромы, так и скромные дома обычных дачников. Луна на небе стояла огромная и желтая, как кошачий глаз. Россыпь звезд отражалась в спокойных водах реки.

Ренат любовался плавным течением Оки, открывающимся с холма. На берегу горели костры. Пахло смолой для лодок, были слышны голоса рыбаков и лай собак.

– Глупо приезжать сюда на ночь глядя, – сказал Ренат в темноту, полную стрекота сверчков. – Где искать тот самый дом?

«Да вот же он, – прошептал кто-то ему на ухо. – Ты его нашел!»

«Хендай» Рената приткнулся возле покосившегося штакетника, за которым темнели очертания двухэтажного строения.

Дачники не спали. Кто-то пил чай на веранде, кто-то жарил рыбу во дворе, кто-то ссорился. Визгливый голос женщины перекликался с сердитым мужским баском. Хлопнула калитка. Ренат увидел огонек сигареты и пошел навстречу.

– Здравствуйте!

– И тебе не хворать, – раздраженно буркнул мужик в майке и трениках, в шлепанцах на босу ногу. Он щурился, пуская изо рта дым. Свет фар бил ему в глаза, и мужик злился.

– Я порыбачить приехал, – соврал Ренат. – Где тут можно комнату снять на пару дней? Я хорошо заплачу.

Упоминание о деньгах заинтересовало мужика, который явно был под хмельком.

– Бабло вперед!

– Нет проблем, – Ренат достал из кармана купюру и показал собеседнику. – Веди, показывай жилье. Удобства есть? Вода, туалет?

– Удобства во дворе. А купаться в речке можно. Для здоровья полезно.

– Идет, – он протянул деньги мужику и добавил. – Будем знакомы? Я Ренат, а тебя как величать, добрый человек?

Тот пьяно икнул и представился:

– Игорь… меня тут каждая собака знает. Твоя тачка?

– Моя. Нравится?

– А то!

– Слушай, что это за домина? – показал Ренат на мрачный особняк за штакетником. – Не продается, случайно?

– Кто его купит? Это ж генеральский дом! Его все стороной обходят. Худое место! Проклятое.

– Я не суеверный. Место как место. Вид на реку обалденный, просто дух захватывает. А я как раз дачку себе приглядываю. Недострой. Люблю сам все делать, на свой вкус.

Мужик приблизился, дохнув на приезжего табаком и самогоном.

– Смелый, да? А может, тебе жить надоело? Тогда покупай этот дом, заселяйся… долго не протянешь. Га… гарантирую!

– Что так?

– Ладно, не парься, – осклабился Игорь и подтянул треники. – Я пошутил…

Глава 6

Мужской монастырь в Подмосковье

Брат Онуфрий молился перед сном. Его одолевали бесы. Главным бесом выступал почему-то бывший армейский товарищ Сазонов. В кошмарных снах он хватал Онуфрия за рясу и тащил в преисподнюю. Монах отбивался, но сил не хватало, и бес почти побеждал. В последний момент Онуфрию удавалось вырваться из его когтей, но каждый раз он боялся за свою бессмертную душу, на которую охотился нечистый. Молитва ненадолго успокаивала монаха, а потом все начиналось заново.

– Зачем ты послал ко мне свою дочь? – глумился над ним Сазонов. – Откупиться хочешь? Не выйдет!

– Изыди! – махал руками Онуфрий. – Прочь от меня! Сгинь!

– Ой-ой-ой! Раскричался! Чем ты лучше меня?

– Я ничего подлого не совершал…

– Что ж ты тогда в монастыре отмаливаешь?

– Сам не знаю. Страшно мне вдруг стало жить, невмоготу… Едва глаза закрою, передо мной зарево вспыхивает и черная метка на лице покойника. Генерал-то никак не отстает от меня, грозится дочь мою погубить, ежели не сведу ее с тобой, Сазонов! А за что ей страдать безвинно?

– Без вины никто не страдает, – жестко отрезал бес. – На твоей дочери тоже метка стоит! И когда придет срок…

– Замолчи! Заткнись!

– Где же твое смирение, монах? – хохотал злодей. – Где же твоя благость? Видать, мало поклонов бьешь! Постов не соблюдаешь! Плоть не усмиряешь!

– Не тебе меня судить, – огрызался Онуфрий.

– Ты сам себя осудил. Закрылся от мира, но не от себя. Сидит в тебе червь и точит, точит… пока не сожрет изнутри. Не будет тебе спасения, не надейся…

Шепот беса проникал в мозг Онуфрия, отравляя его, распространялся с током крови по жилам, оседал в сердце. Бес был повсюду – выглядывал из каждого угла, даже, прости Господи, из-за святых образов. Он дышал на Онуфрия смрадом, напускал уныние и болезни.

– Врешь! – оправдывался Сазонов. – Болеешь ты от своей глупости! Я тут ни при чем. Так и сгниешь в тесной сырой келье, и никто на твою могилу не придет. Ни жена, которую ты оставил, ни дочь, которую ты предал.

– Я ее не предавал… В одном ты прав, Витек: от судьбы не уйдешь. Потому я и послал к тебе Ларису. Пусть она своей судьбе в лицо взглянет, примет вызов. А там, как бог даст…

– Дурак ты, Онуфрий! И всегда был дураком! Никто тебе ничего не даст, если сам не возьмешь. Чистеньким хочешь быть? И волков накормить, и овец сохранить? Не бывает такого, дружище! Либо ты овца, либо волк… Выбирай! Что тебе милее?

Монах просыпался в поту, крестился, молился и понимал: бес поселился в нем и не желает уходить. Ему хорошо! Есть, с кем поговорить, на кого излить свою желчь! Монашество Онуфрия его не смущает. Забавно искушать чернеца, подбрасывать тому греховные мысли. Изъян изначально заложен в человеческой природе, главное – суметь его растравить. А где тонко, там и рвется…

Козни хитрого беса измучили монаха. Он все чаще возвращался мыслями к той летней ночи на Оке, когда они с Сазоновым наблюдали кончину генерала и позорно сбежали, оставили покойника в доме вместе с пьяным прорабом. Тот потом еле отмылся, чуть не сел за убийство, которого не совершал. Причина смерти высокопоставленного военного так и не была установлена. Решили, что генерала хватил удар из-за неприятностей на службе. Якобы, его заподозрили в растрате казенных денег, вызвали на ковер, отчитали и предложили во избежание скандала уйти в отставку.

Казалось бы, чего проще поверить и успокоиться? Но Курбатов с Сазоновым не успокоились. Они понимали, что ввязались во что-то непонятное и страшное. Стройку прикрыли, солдат вскоре демобилизовали, и Сазонов вдруг решил махнуть в Приморский край. Он объяснил это желанием поглядеть мир, пока молодой. Курбатов удивился: «За длинным рублем гонишься, Витек?»

Оправдания товарища звучали фальшиво. Сазонов был на взводе, вел себя странно и перед отъездом предложил Курбатову еще раз посетить генеральскую дачу.

– Это еще зачем? – насторожился тот. – Ты как хочешь, а я туда больше ни ногой! Меня жуть берет, как вспомню ту комнату, зарево и мертвеца с обгорелым лицом. Бр-ррр!

– Подумаешь, брови обгорели и переносица, – занервничал Витек. – Ничего такого!

– Ты же сам твердил про «огненные знаки», «сатанинское пламя». Забыл, что ли?

– Какие знаки? Какое пламя? Не было этого. У тебя с головой все в порядке, братан?

Курбатов засомневался. Может, и правда он тогда умом тронулся? Временно, на почве испуга. И то, что якобы говорил товарищ, ему померещилось?

– Едешь со мной в Песчаное или нет? – наседал Витек. – Что, кишка тонка? Спекся? Струсил?

Курбатов обиделся и устыдился. Он не трус. Но оказаться опять возле того дома и тем паче переступать порог той зловещей гостиной ему было боязно.

– Что ты затеял? – спросил он дружка. – Решил проверить свою храбрость?

– И мою, и твою. Мужики мы с тобой или кто?

Брат Онуфрий не раз пожалел, что согласился тогда составить Витьку компанию. С тех пор бес к нему и прицепился…

* * *

Окрестности Уссурийска

– Ну что, Мушкетер, надолго мы здесь застряли? – осведомилась Лариса, глядя на растерянного водителя.

– Домкрата нет, – развел тот руками. – Всегда в багажнике был, а вчера я его выложил. Как без домкрата колесо менять?

От волнения она перешла на «ты».

– Хочешь сказать, что нам придется ночевать в машине?

– А че делать-то?

– Я против! – возмутилась пассажирка и оглянулась по сторонам. – Далеко тут до какого-нибудь жилья? Может, где-то рядом есть база отдыха?

Парень сердито теребил бородку и вздыхал. Он понятия не имел, куда их занесло. Что это за место?

– Ты без навигатора ездишь?

– Я из Владивостока в Уссурийск каждый день мотаюсь, таксую. На кой черт мне навигатор?

– Как же ты заблудился?

– Убейте, не понимаю, – отвел глаза Мушкетер. – Леший попутал…

– Н-да, весело. Поездка удалась! Лучше бы я на электричку села.

– Электричку долго ждать было…

– А ты меня быстро в город доставил, – съязвила она. – В два счета, как обещал. Вжик, и я там.

Водитель «опеля» виновато кивнул и пнул ногой спущенную резину.

– Я вас подвел, признаю. Со мной такое впервые. Извините…

– Пошли жилье искать, – решилась Лариса. – Дорога должна куда-то вести.

– Я машину не брошу.

– Предлагаешь мне одной по лесу топать? В темноте?

– Оставайтесь здесь, со мной.

– Ага! – перебила она. – Костер разведем! Суслика на ужин зажарим! Отлично! Я всю жизнь мечтала о таком экстриме. А утром что? За нами вертолет пришлют?

– Утром кто-нибудь ехать будет, поможет.

– Чует мое сердце, тут давно никто не ездил. Разве что телега… или лошадь. Принюхайся!

Парень послушно потянул носом. В воздухе пахло навозом. Кажется, он наступил на кучку экскрементов.

– Невезуха, блин! – с этими словами он начал вытирать о траву подошвы кроссовок. – Что за день сегодня?

– Уже ночь, – заметила Лариса. – Я спать хочу. И не в машине, а в нормальной постели.

– Трасса должна быть где-то рядом. Слышите?

Лариса прислушалась, но характерного шума транспорта не доносилось. Дул ветер, жалобно вскрикивала в лесу птица.

– Дымом пахнет! – обрадовался Мушкетер. – Значит, база недалеко! Хорошо, что ветер в нашу сторону.

– Я же говорила. Идем! Поможешь нести чемодан?

– Оставьте его в багажнике. Утром заберете. Может, я на базе домкратом разживусь…

Они двинулись на запах дыма. Грунтовка повернула направо, и вдали показался огонек. Таксист ускорил шаг, Лариса едва поспевала за ним.

– Эй, не торопись! Я не чемпионка по спортивной ходьбе!

Чем ближе они подходили к жилью, тем тревожнее становилось у нее на душе. Парень тоже заволновался.

– На базу не похоже, – обронил он. – Может, просто жилой дом? На отшибе.

– Нам выбирать не приходится. Пятизвездочного отеля тут все равно не найти. Значит, попросимся на ночлег в хижину лесника.

Парень промолчал, вглядываясь в облитый луной силуэт дома. Высокая крыша, труба дымохода и тусклый свет в двух окошках.

– Осторожнее. Хоть бы собаки не было, – предупредил он пассажирку. – Не хватало, чтобы нас злая зверюга покусала.

Они подошли к забору и остановились, ожидая собачьего лая. Но дом окружала глухая тишина: ни ветра, ни ночных птиц, ни комариного писка.

– Не нравится мне эта «хижина», – поежился Мушкетер. – Ей-богу, лучше к машине вернуться.

– Нет уж! Я обратно не пойду, – простонала Лариса. – Сил нет! Я устала, ноги натерла. Давай, иди вперед, а я за тобой…