Главное — ты E-Book

Мия Шеридан

• Herausgeber: Инспирия
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Cupcake. Бестселлеры Буктока. Мия Шеридан
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 445

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Мрамор раскалывается и крошится на куски. Что будет с камнем: он сломается полностью или обретет форму? Габриэль — скульптор. В детстве его похитили и долго пытали. Ему удалось сбежать, но теперь он боится любой близости с новым человеком, однако в душе сохранил доброту и тепло, которые умеет воплощать в безжизненном камне. Кристал — танцовщица в приватном клубе. Она привыкла, что мужчин интересует лишь ее тело, но не интересует душа. Жизнь обошлась с ней не лучшим образом, сделав циничной и замкнутой и научив притворяться. Судьба сводит их вместе. Что это — шанс позабыть свое прошлое или тяжесть, которая сломит их окончательно?

Leseprobe

Шеридан М Главное – ты

Mia Sheridan

MOST OF ALL YOU

(#2 in Where Love Meets Destiny series)

Copyright © 2017 by Mia Sheridan

This edition published by arrangement with Grand Central Publishing, a division of Hachette Book Group, Inc., USA.

All rights reserved

Cover design by Elizabeth Stokes

Cover © 2018 Hachette Book Group, Inc. Printed in the U.S.A.

© Теодоракис М., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2026

⁂

Уважаемый читатель!

Книга затрагивает тему насилия, а также содержит сцены и описания, которые могут негативно повлиять на вас – или же тронуть до глубины души. Если вы восприимчивы к темам сексуального насилия, одиночества и депрессии, пожалуйста, имейте это в виду.

Эта книга посвящена Даните, у которой есть свой ангел Габриэль.

И всем тем, от кого отказались.

Пролог

ЭЛЛИ

Мне не хотелось туда идти.

– Пожалуйста, мама, давай сходим завтра?

С минуту мама молчала, откидывая с лица светлые волосы и вытирая выступивший на лбу и верхней губе пот. Ее щеки снова были ярко-красными от жара, а зеленые глаза казались тусклыми и блестящими одновременно, как поверхность луж на парковке у нашего многоквартирного комплекса после дождя.

– Надо идти, Элли. Сегодня я чувствую себя не так плохо, но не знаю, что будет завтра.

Мама выглядела неважно. Я уже несколько недель не видела ее такой. Даже хуже, чем в тот день, когда она обнаружила приклеенную к нашей двери бумажку и заплакала, а потом слегла на три дня. Меня напугало, насколько больной она выглядела, и я не знала, что делать.

Я частенько стучала в дверь миссис Холлифилд и просила о помощи, когда она еще жила в нашем доме. Она приходила с куриным супом, а иногда и с упаковкой фруктового мороженого и разговаривала с мамой тихим успокаивающим голосом, пока я смотрела мультики. Мне всегда становилось чуточку лучше после ухода миссис Холлифилд, и маме, похоже, тоже. Но миссис Холлифилд больше не жила в нашем комплексе. У миссис Холлифилд случилось что-то под названием «тромб», и ее унесли на белых носилках.

После этого пришли какие-то молодые люди, которых я раньше никогда не видела, и вынесли все из ее квартиры. Я услышала, как они спорили о том, кто будет оплачивать ее похороны, и поняла, что она умерла. Мама плакала и твердила: «Что мне теперь делать? О господи боже, что же мне теперь делать?» Но я не плакала, хотя мне очень хотелось. Однажды, когда моя мама была у врача, миссис Холлифилд сказала мне, что, когда умираешь, улетаешь на небеса, как птица. Она сказала, что небеса – самое великолепное место, которое только может представить себе человек, с мощенными золотом улицами и цветами таких оттенков, которых нет здесь, на земле. Поэтому я старалась радоваться за миссис Холлифилд, хотя и понимала, что мне будет не хватать ее объятий и смеха, моего любимого красного фруктового мороженого и того, как она заставляла мою маму улыбаться.

– Поднимай ноги, Элли! Я не могу тебя тащить. – Я пошла быстрее, стараясь не отставать от мамы. Она двигалась быстро, и мне приходилось почти бежать, чтобы успевать за ней. – Мы уже рядом с домом твоего папы.

Я тяжело сглотнула, чувствуя, как кружится голова. Хотелось ли мне познакомиться с папой? Не знаю, но меня одолевало любопытство. Интересно, как он выглядит – такой же красивый, как актеры мыльных опер, которые смотрела мама? Похоже, они ей очень нравились, и я считала, что именно такого мужчину она выбрала бы мне в отцы. Я представляла его в костюме, с густыми волнистыми волосами и крупными ровными зубами, и надеялась, что он сочтет меня красивой, несмотря на мою рваную одежду. Надеялась понравиться ему, хотя он бросил нас еще до моего рождения.

Мы подошли к маленькому домику с облупившейся краской и покосившимися ставнями, и мама остановилась, сжав мою руку.

– Господи, пожалуйста, дай мне сил! У меня нет выбора, у меня нет выбора… – пробормотала она, прежде чем повернуться и опуститься передо мной на колени. – Вот мы и пришли, детка. – Ее глаза были полны слез, губы дрожали, и я была встревожена тем, какой больной она выглядела. Но она мило улыбнулась и посмотрела мне прямо в глаза. – Элли, милая, ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?

– Да, мама.

Она кивнула.

– Детка, я сделала в этом мире не так уж много хорошего. Но кое-что я сделала идеально, и это – ты. Элли, ты такая хорошая, умная девочка. Не забывай об этом, ладно? Что бы ни случилось, не забывай об этом.

– Хорошо, мама, – прошептала я.

Сама не зная почему, я перепугалась еще больше. Мама встала и поправила мою кофту с оторванными пуговицами и распущенным подолом. Она нахмурилась, посмотрев на мои ботинки, ее взгляд еще на несколько секунд задержался на дырке в моем носке, потом она выпрямилась, взяла меня за руку и повела к двери маленького уродливого домишки.

Мама постучала, и я услышала мужской голос по ту сторону двери. Он казался сердитым и напугал меня. Я прижалась к маме. Она обняла меня, и мы стали ждать. Маме стало жарко, и теперь она дрожала всем телом. Она прижалась ко мне, и я испугалась, что мы обе можем упасть. Я знала, ей нужен врач, но она перестала ходить к врачу несколько месяцев назад, хотя, кажется, лучше ей не становилось. Разве врачи не должны были ее вылечить?

Через минуту дверь открылась, и перед нами возник высокий мужчина с сигаретой во рту. Мама вздохнула. Я украдкой покосилась на него, а он уставился на нас с мамой.

– Ну?

Мама провела рукой по моим волосам.

– Привет, Брэд.

Мужчина помолчал, затянулся сигаретой, потом его глаза расширились, и он, наконец, спросил:

– Синтия?

Я почувствовала, что мама расслабилась, и посмотрела на нее. На ее лице сияла широкая улыбка. Та самая, которую она использовала, когда пыталась убедить миссис Гадеро позволить нам внести арендную плату с опозданием. Я еще раз посмотрела на Брэда, моего папу. Он был высоким, как актеры мыльных опер, но это было единственным, что их объединяло. У него были длинные волосы, выглядевшие немного сальными, и кривые желтые зубы. Но у нас с ним одинаково голубые глаза и одного цвета волосы – как говорила мама, золотисто-каштановые.

– Ну, будь я проклят! Что ты здесь делаешь?

– Мы можем войти?

Мы вошли в дом, и я оглядела старую мебель – ничем не лучше той, что была у нас дома. Я услышала, как мама глубоко вздохнула.

– Мы можем где-нибудь поговорить?

Брэд прищурился и перевел взгляд с меня на маму, потом на меня и обратно, а затем сказал:

– Конечно, пойдем в спальню.

– Эл, посиди на диване, милая. Я сейчас вернусь, – сказала мама. Кажется, она слегка смутилась, но быстро взяла себя в руки. Красные пятна на ее щеках стали еще ярче.

Я села и уставилась в стоящий передо мной телевизор. Там показывали футбольный матч, но звук был приглушен, так что я могла слышать, как мама и папа разговаривают за дверью.

– Она твоя дочь, Брэд.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что она моя? Ты сказала мне, что сделала аборт!

– Ну, я… не сделала. Не смогла. Я знала, что она тебе не нужна, но я не смогла избавиться от своего ребенка.

Я услышала, как мой папа выругался, и у меня в горле образовался здоровенный комок. Мой папа не хотел меня видеть. Вообще. До этого момента он даже не знал, что моя мама меня оставила. Он даже не знал, что я жива. Мама ничего мне не говорила, но в глубине души я продолжала надеяться, что у моего папы была веская причина уйти. Я все надеялась, что, увидев, он заключит меня в объятия и скажет, что все будет хорошо и он гордится тем, что у него есть такая дочь, как я. Как постоянно говорит мне мама. А потом он найдет врача, который сможет ее вылечить.

– Она действительно хорошая девочка, Брэд. Видишь, какая она красивая? И к тому же умная. Она очень милая и хорошо воспитана.

– Чего ты хочешь, Синтия? Денег? У меня нет денег. У меня для тебя ничего нет.

– Мне не нужны деньги. Мне нужно, чтобы ты забрал ее. Я… Я умираю, Брэд. – Она понизила голос, так что я почти ничего не слышала. – У меня четвертая стадия рака. У меня так мало времени – несколько недель. Может быть, всего несколько дней. Нас выселили из квартиры. Я думала, что Элли заберет соседка… Но она умерла, а у меня больше никого нет. Ты – все, что сейчас есть у Элли в этом мире.

Сердце сжалось у меня в груди. Комната закружилась, по щеке скатилась слезинка. Нет, мама, нет! Я не хотела этого слышать. Не хотела, чтобы это было правдой. Не хотела, чтобы моя мама улетела на небеса, как птица. Пусть она останется здесь! Со мной.

– Что ж, мне жаль это слышать… Но забрать ее? Черт возьми, я не хотел ее семь лет назад и не хочу сейчас!

Я скривилась, покусывая кожу вокруг ногтя, чувствуя себя маленькой и уродливой, как тощая уличная кошка, которую мама не позволяла мне кормить.

– Пожалуйста, Брэд! Я…

Я услышала шарканье и скрип кровати, как будто мама села. Она попросила стакан воды, и папа с сердитым видом вышел из комнаты. Он бросил на меня раздраженный взгляд, и я еще глубже вжалась в диван. Мне показалось, что я услышала, как открылась и закрылась дверь в задней части дома, но я не была в этом уверена, а потом папа вышел – должно быть, из кухни – со стаканом воды в руке и пошел назад по коридору.

Я слышала, как он выругался. Слышала, как он звал мою маму по имени, а потом выбежал в гостиную и швырнул стакан с водой в стену. Стакан разлетелся вдребезги. Я закричала и свернулась калачиком.

– Ну разве не прелесть? Эта шлюха просто взяла и ушла! Выскользнула через заднюю дверь. Сучка!

Я моргнула. Мое сердце бешено заколотилось. Мама? Нет, мама, не оставляй меня здесь! Пожалуйста, не оставляй меня здесь!

Я вскочила и помчалась по коридору, где нашла заднюю дверь, распахнула ее и выбежала в переулок за домом. Там никого не было.

Моя мама ушла.

Она даже не попрощалась.

Она даже не попрощалась!

Она меня бросила.

Я упала на колени и зарыдала.

Мама, мама, мама…

Брэд подхватил меня на руки, и от резкой пощечины я подавилась собственными слезами.

– Заткнись, мелочь! Твоя мать ушла.

Он затащил меня обратно в дом, где снова бросил на диван. Я крепко зажмурилась – страх прошил мое тело, словно булавочные уколы, которые я ощущала, когда слишком долго сидела, подобрав ноги под себя. Когда я открыла глаза, Брэд пристально смотрел на меня. Выражение его лица напугало меня еще сильнее. Он издал отвратительный горловой звук, а затем повернулся и ушел, как мне показалось, на несколько часов. Я так и осталась лежать, свернувшись калачиком на диване, медленно покачиваясь, пока день не сменился ночью.

Мама никогда не оставляет меня надолго. Я хорошая девочка и всегда делаю то, что мне говорят, а она никогда не уходит надолго. Мне не нравятся здешние запахи. Мне не нравится звук капающей воды. Мне не нравится этот колючий диван. Мне страшно. Мне страшно! Мама, пожалуйста, вернись и забери меня!

Когда Брэд наконец вернулся и включил свет, заставив меня зажмуриться от внезапной яркости, он выглядел еще более взбешенным, чем перед уходом. Он сел, закурил сигарету, затянулся и выпустил дым, отчего у меня заслезились глаза.

– Что мне с тобой делать, мелочь? Что, черт возьми, мне делать?!

Я отвернулась, пытаясь подавить рыдание, которое так и рвалось наружу.

Миссис Холлифилд рассказывала мне, что сердце должно биться постоянно, чтобы поддерживать в нас жизнь. Миссис Холлифилд рассказывала, что, когда твое сердце перестает биться и ты попадаешь на небеса, больше не чувствуешь боли. Сердце миссис Холлифилд перестало биться. Сердце моей мамы тоже перестанет биться. Мое сердце все еще билось, хотя мне казалось, что оно рассыпается в груди. Я больше не хотела испытывать боль. Я хотела, чтобы мое сердце перестало биться, чтобы я могла улететь на небеса и быть с миссис Холлифилд. И с мамой.

Я велела своему сердцу перестать биться.

Я велела ему больше не болеть.

Я сказала своему сердцу, что больше не позволю ему страдать.

Никогда.

Глава первая

Пойдем со мной, я помогу тебе!

Похоже, тебе нужен друг.

Гонщик, воробьиный рыцарь

КРИСТАЛ

Наши дни

Ему здесь не место. Я не могла понять, почему эта мысль пришла мне в голову, едва я увидела этого человека. Дело не в том, как он выглядел, – мне и раньше доводилось встречать здесь красивых, аккуратно подстриженных, приятных на вид парней. Пара капель алкоголя, чувство общности с толпой, объединяющее эмоции – и эти посетители начнут вести себя точно так же, как любые пьяные придурки, жаждущие расстаться со своими деньгами и порядочностью. И дело не в том, что он чувствовал себя не в своей тарелке или был напуган. Нервные, возбужденные, бегающие по сторонам взгляды мне тоже доводилось видеть. Нет, мужчина, сидевший в одиночестве за столиком в дальнем конце зала и потягивавший «Миллер Лайт»[1], выглядел скорее любопытным. Он медленно поворачивал голову, осматривая комнату, и я невольно проследила за его взглядом.

Мое собственное любопытство смутило и растревожило меня. Мне несвойственно интересоваться приходящими сюда мужчинами, и я никак не могла найти этому объяснение. Я закрыла глаза, отогнала эти мысли и впустила в сознание громкую музыку. Когда мое выступление закончилось, раздались аплодисменты, и я изобразила улыбку.

Энтони прохаживался позади толпы, следя за тем, чтобы никто не позволял себе вольностей, и, не слушая протестов, оттаскивал от меня тех, кто терял берега. Пять минут спустя, повернувшись, чтобы уйти, я встретилась глазами с мужчиной в конце зала. Он по-прежнему сидел за тем же столиком и наблюдал за мной. Я выпрямилась. Что-то в его лице не давало мне покоя. Он не приходил сюда раньше. Я его знаю? Поэтому он привлек мое внимание?

Уйдя за кулисы, я вытащила из карманчика трусиков наличные и расправила купюры, собрав их в толстую пачку.

– Отличная работа, милая! – похвалила Черри, подходя ко мне по дороге на сцену.

– Спасибо! – Я улыбнулась и нежно сжала ее руку, когда она проходила мимо.

Я открыла свой шкафчик в холле и сложила чаевые в сумочку, прежде чем отправиться в гримерку, которую делила с двумя другими девушками. У них сегодня выходной, так что в кои-то веки я оказалась предоставлена самой себе. Я опустилась на стул перед маленьким туалетным столиком, заваленным коробочками, тюбиками и декоративной косметикой, баночками с колд-кремом, флакончиками лосьонов и духов. Здесь было тихо, и в голове всплыли звуки, издаваемые в зале мужчинами, которые только что наблюдали за моим танцем: возгласы, вопли и свист, которые в жутких подробностях описывали, что они хотели со мной сделать. Я до сих пор ощущала пропитанное пивом дыхание, тяжелый одеколон и запах потных тел. Этот букет ошеломлял меня всякий раз, когда я наклонялась навстречу кричащим мужчинам и их протянутым рукам.

На мгновение я представила, как одной рукой смахиваю все со столика на пол и наблюдаю, как все, чем наполнен этот вечер, разбивается вдребезги и рассыпается, смешиваясь в кашу из липких теней и ароматов. Покачав головой, я уставилась на себя в зеркало, охваченная внезапным желанием схватить полотенце и начать тереть и размазывать косметику, запекшуюся на моем лице. Боже, что со мной не так? К горлу подкатил ком, и я встала. Слишком быстро. Стул, на котором я сидела, опрокинулся назад и с грохотом упал на пол.

– Кристал?

Я обернулась на звук голоса Энтони, и что-то в выражении моего лица заставило его нахмуриться.

– Детка, ты в порядке?

Я кивнула, резко мотнув головой вверх-вниз.

– Да-да, я в порядке. Просто хочу пить. – Я подошла к кулеру, взяла бумажный стаканчик, быстро наполнила и осушила его, прежде чем оглянуться на Энтони. – В чем дело?

– У тебя два приглашения на приватный танец.

Я снова наполнила бумажный стаканчик и сделала глоток.

– Хорошо.

– Немного лишних денег никогда не помешает, верно? – Он слегка приподнял уголок губ.

– Не помешает, – пробормотала я.

Энтони не сдвинулся с места. Его губы снова сжались в тонкую линию. Он серьезно посмотрел на меня.

– Я могу сказать, что ты больна.

Да. Я больна. Мне больно от всего этого. Больно от жизни. Я потрясла головой, пытаясь избавиться от мрачных мыслей.

– Не надо. Просто дай мне минутку, и я выйду.

Энтони наклонил голову и закрыл за собой дверь. Я глубоко вздохнула и вернулась к туалетному столику, наклонилась к нему и провела пальцем по лицу в тех местах, где размазался макияж. Выпрямилась и одарила зеркало ухмылкой.

– Время шоу! – прошептала я, прежде чем повернуться, открыть дверь и выйти в коридор, где меня ждал тощий парень с лохматыми темно-русыми волосами и вытянутым лицом.

При моем приближении он дернулся, выпрямившись, как шомпол. Его большой кадык заходил ходуном.

Во мне так и вскипела желчь. Я одарила его страстной улыбкой.

– Приветик, сладкий! Готов?

⁂

Время близилось к закрытию. Я исполнила свой последний танец и снова направилась в гримерку, разминая шею и вздыхая одновременно от облегчения и усталости. Когда мы, девушки, не танцевали – на сцене или за закрытыми дверями, – то разносили напитки. Менеджеру Родни нравилось наше присутствие в зале – нравилось, когда мы наклонялись над столиками, подавая напитки, и протискивались мимо мужчин, которых обслуживали. Это возбуждало их и поощряло продолжать тратить деньги. Общаться с их отвратительными компаниями, когда они смелели под взглядами друзей, было неприятно до тошноты. Утомляло. Но это добавляло им щедрости, когда я выходила на сцену, и я делала то, что должна была делать. Незаметно подмигивала сидящим за столом, и каждый идиот думал, что мой следующий танец адресован ему одному.

Я быстро переоделась в свою униформу – крошечные белые шорты, завязанный на груди топ в черно-белую полоску и красные туфли на шпильках – и открыла дверь, чтобы в последний раз пройтись по бару. И вздрогнула, как и мужчина, который стоял снаружи, прислонившись к противоположной стене коридора. Какого черта? Где Энтони? Я скользнула взглядом по пустому коридору. Энтони нигде не было видно. Мужчина – тот самый, который занимал мои мысли ранее, – выпрямился и провел рукой по каштановым волосам, на мгновение показавшись неуверенным.

– Сюда заходить нельзя. – Я скрестила руки на груди, не понимая, почему пытаюсь скрыть то, на что он, вероятно, совсем недавно таращился.

– Прости. Я не знал протокола.

– Протокола? – Я приподняла бровь.

Он слегка покачал головой.

– Э-э, процедуры встречи с тобой.

Я склонила голову набок. Так… Этот парень, скорее всего, сумасшедший.

– Процедура заключается в том, что тебе нужно сначала договориться с Энтони. Видел большого черного парня? Такого злобного на вид? Того, кто разрывает мужчин пополам, если они пристают к одной из девушек? – Я снова окинула взглядом коридор.

– Ах да… Он разнимает драку на улице.

Я посмотрела на него.

– Ага. И ты сделал свой ход? – Я шагнула назад в комнату, готовая забаррикадироваться изнутри, если он попытается что-нибудь предпринять.

Он моргнул и на секунду замер, а потом сунул руку в карман куртки. Вынув ее, бросил что-то в мою сторону. Инстинкт заставил меня протянуть руку и поймать брошенное. Связку ключей. Я посмотрела на него, в замешательстве нахмурив брови.

– Если я сделаю что-нибудь, что заставит тебя нервничать, можешь выколоть мне глаза одним из этих ключей.

– Выколоть тебе глаза? Ну я бы предпочла этого не делать.

– Я не дам тебе повода. Я не желаю тебе зла.

Энтони появился в конце коридора, тряся рукой, как будто ее повредил.

– Эй, тебе сюда нельзя!

Ох, слава богу!

– Я знаю. Прости. Я не знал правил.

– Незнание – это не оправдание, дружище. Придется мне тебя вышвырнуть. Ты в порядке, Крис?

Я кивнула.

– Мне нужно всего десять минут, – быстро сказал мужчина, поднимая руки. Я не была уверена, то ли это жест «я безоружен», то ли он показал на пальцах, сколько времени ему нужно.

– Извини, сладкий! На сегодня все мои приватные танцы расписаны.

– Мне не нужен приватный танец. Я просто хочу поговорить.

Ах, один из этих! Я чуть не закатила глаза. Но что-то внутри заставило меня остановиться. Понятия не имею, что именно. Несомненно, он красив. Даже симпатичен: с густыми каштановыми волосами, вьющимися у воротника, и классической мужской фигурой. Но я уже встречалась с такими красавчиками. У каждого из них была подлая жилка шириной в пять километров. В конце концов, привлекательность ни к чему хорошему не приводит, скорее наоборот. По моему опыту, красавцы считали себя божьим даром для женщин и полагали своим моральным долгом распространять себя повсюду.

Нет, это что-то другое. Дело в его глазах. В его взгляде проскальзывала какая-то невинность, которой я раньше не встречала. Нежность, к которой я определенно не привыкла. Выражение его лица было полным надежды, но не отчаяния, и я не заметила в нем похоти. Он казался… искренним. Возможно, он действительно просто хотел поговорить.

– Все в порядке, Энтони.

Энтони опустил руку, которой собирался схватить мужчину за локоть, и отступил назад.

– Ты уверена?

– Да. – Я посмотрела на мужчину: – Десять минут. – Я подняла ключи, сжав один в пальцах. – И не заставляй меня ими воспользоваться. Я не хочу, но если будешь настаивать, то выйдешь из этой комнаты на ощупь, сладкий.

– Габриэль, – сказал он, и легкая улыбка осветила его лицо. – Меня зовут Габриэль.

Как ангела? Ему тут точно не место.

– Хорошо.

Я посторонилась, и он прошел мимо меня в комнату. Я кивнула Энтони, а затем толкнула дверь так, чтобы она оставалась полуоткрытой. Я знала, что Энтони останется поблизости.

– И что же привело такого славного парня, как ты, в это логово греха, сладкий?

– Габриэль. А ты Кристал?

– Здесь – да.

Он пристально посмотрел на меня, и я смутилась. Через мгновение он кивнул, как будто понял что-то, что упустила я.

– Ясно.

От его слов, от его понимающего взгляда у меня в животе срикошетила маленькая вспышка гнева, словно шарик в автомате для игры в пинбол. Я многозначительно улыбнулась и уселась на маленький грязно-золотой диванчик, откинувшись на спинку и скрестив ноги. Лениво поиграла руками с завязками между грудей. Я видела, как его глаза проследили за моим движением и слегка вспыхнули, прежде чем он отвел взгляд. Ах, вот и оно – вожделение. Как и у любого другого мужчины. Знакомо. Я перевела дух, ощутив прилив удовлетворения и спокойствия.

– Так о чем ты хочешь поговорить?

Он откашлялся и засунул руки в карманы, слегка наклонив голову, так что волосы упали ему на лоб. Его поза и то, как он, слегка прищурившись, смотрел на меня, пробудили мою память, и я внезапно поняла, откуда я его знаю. Пропавший мальчик. Эти слова всплыли у меня в голове, как будто кто-то их там нацарапал. Его звали Габриэль Далтон, и он пропал без вести, когда был ребенком. Когда он сбежал от своего похитителя и вернулся домой, это стало главной темой национальных новостей. В то время мне было всего десять лет, но я все равно слышала об этом то тут, то там. И, конечно, как раз в то время, когда Габриэль вернулся домой, мой мир – в очередной раз – рушился.

В последний раз я видела его фотографию в новостях некоторое время назад, но теперь точно знала, кто он такой.

– Тебе не следует находиться в подобном месте. Если тебя кто-то узнает, наверняка захочет сделать фото.

Он на долю секунды застыл, но потом снова расслабился. Сел на металлический стул напротив и пристально посмотрел на меня – как мужчина, ожидающий приватного танца. Только… как-то по-другому. Мне захотелось точно определить, почему то, что он там сидел, казалось таким неправильным. Может быть, дело было в том, что он выглядел… мило. И я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь думала так о ком-то, кто входил в двери этого клуба.

Он медленно выдохнул и провел рукой по волосам, убирая их со лба.

– Думаю, хорошо, что ты меня узнала. Это может немного облегчить задачу. – Казалось, он больше разговаривал сам с собой, поэтому я не ответила. Он посмотрел прямо на меня. – Мне, наверное, следовало бы подумать об этом немного больше, вместо того чтобы просто заявляться сюда. – Он потер руками о бедра, как будто у него вспотели ладони.

– Ты наконец скажешь, чего хочешь, или я должна догадаться сама?

– Нет, нет, извини. – Он покачал головой. – Я не собираюсь отнимать у тебя время. – Он снова сделал паузу. – Дело в том, Крис… – Он откашлялся. – Дело в том, что из-за моей истории, о которой, похоже, ты немного знаешь, мне… э-э… трудно переносить… близость.

У него на скулах проступили два розовых пятна. Он покраснел? Боже, я даже не знала, что мужчины могут краснеть! Как будто мое мнение о нем имело какое-то значение. Что-то тихое и теплое шевельнулось во мне – и я понятия не имела, как это определить.

– Близость? – Я нахмурилась, чувствуя себя неловко от мягкости собственного тона.

Он сжал губы, и его щеки залились краской.

– Мне трудно сближаться с людьми физически. Или, скорее, я нахожу это эмоционально тягостным. Э-э-э… – Он тихо рассмеялся: это был звук смущения. – Боже, в мыслях это звучало не так жалко! – Он посмотрел куда-то мне за спину. – Или все-таки жалко… Может быть, просто услышать это вслух – еще хуже.

– Что именно я могу для тебя сделать, сладкий? – Мой голос все еще звучал мягко. Сердце беспомощно сжалось, и я почувствовала, как по телу пробежала дрожь сострадания к тому, как Габриэль старается справиться с собой в моем присутствии. Незнакомые эмоции выводили меня из равновесия, и я выпрямилась.

– Габриэль, – поправил он.

– Хорошо. Что я могу для тебя сделать, Гейб?

Он не улыбнулся губами, но глаза слегка прищурились, как будто он это сделал. Потом морщинки вокруг его глаз разгладились, и я задалась вопросом, было ли это чем-то вроде улыбки или у меня просто разыгралось воображение.

– Ты можешь помочь мне научиться воспринимать прикосновения женщины. Чтобы чувствовать себя комфортно рядом с кем-то в моем личном пространстве.

Я посмотрела на него удивленно, и он опустил взгляд на свои руки, лежащие на коленях.

– Ты хочешь, чтобы я помогла тебе с этим?

Его пристальный взгляд встретился с моим, и я снова увидела в нем нежность – надежду, и что-то в этом выражении, обращенном прямо ко мне, заставило меня почувствовать себя хорошей и… нужной. На мгновение мне показалось, что он увидел во мне нечто большее, чем просто тело, которому можно присунуть, каким меня считали все остальные мужчины, приходившие в этот клуб.

– Разумеется, я тебе заплачу. Это будет сверхурочная работа, не более того. Тебе даже не придется раздеваться.

Тебе даже не придется раздеваться.

Его слова заставили меня похолодеть, вернув к реальности и напомнив, что он видит меня точно так же, как и другие мужчины, – фактически такой, какой я и являюсь на самом деле. Поправив защиту, я встала, взяла лежавшие рядом со мной на диване ключи и бросила в его сторону. Он поймал их одной рукой.

– Послушай, как бы неприятно мне ни было отказываться от денежной работы, я не психотерапевт, ясно? Если хочешь научиться к кому-то прикасаться, заведи себе девушку. Ты симпатичный парень! Уверена, найдется много милых здоровых девушек, которые не станут возражать, если ты потренируешься на них бесплатно.

Он тоже встал.

– Я тебя оскорбил.

Я рассмеялась.

– Меня нельзя оскорбить, сладкий!

– Оскорбить можно каждого.

В его тоне слышалось сожаление. Он засунул руки в карманы и наклонил голову так, что волосы снова упали ему на лоб. Мои пальцы дернулись, чтобы убрать их с его глаз. Что со мной такое?

Я почувствовала, как от беспокойства по коже побежали мурашки. Все, что касалось Габриэля, вызывало у меня беспокойство. Я хотела, чтобы он ушел.

– Ты не знаешь меня, Гейб. Спасибо за предложение работы, но я откажусь. Желаю тебе удачи в решении твоей маленькой проблемы! Десять минут истекли.

Он вздохнул, не двигаясь с места.

– Мне правда жаль. Боже, все пошло не так, как я хотел…

– Уверена, что не так. – Я придержала перед ним дверь.

Снаружи на стуле сидел Энтони, наматывая повязку на поврежденную руку.

– Все ок?

Я отрывисто кивнула. Габриэль прошел мимо меня. Переступив порог, он остановился и повернулся ко мне.

– Мне действительно жаль, – повторил он.

Я скрестила руки на груди, встретившись с ним взглядом. С такого близкого расстояния я могла видеть, что у него карие глаза с медными прожилками. У него были густые, слегка загнутые вверх ресницы – ресницы, за которые любая девушка отдала бы жизнь.

Я сделала маленький шаг назад, увеличивая расстояние между нами, и выдохнула.

– Все в порядке. Правда. Еще раз – удачи.

Он начал отворачиваться, но затем оглянулся.

– Могу я задать еще один вопрос?

Я переступила с ноги на ногу:

– Конечно.

– О чем ты подумала, когда посмотрела на меня со сцены? Когда наши взгляды встретились?

Я слегка нахмурилась, собираясь отрицать, что вообще о чем-то думала, но решила, что сейчас это не имеет значения. Я больше никогда его не увижу.

– Я подумала, что тебе здесь не место. – И я была права.

Он помолчал, и выражение его лица было каким-то непонятным. Его глаза блуждали по моему лицу.

– Хм. Забавно, – наконец пробормотал он. – Я подумал о тебе то же самое.

Я коротко рассмеялась.

– Ну тут ты неправ. Это единственное место, которому я принадлежу, сладкий.

– Габриэль.

Его губы слегка приподнялись, а взгляд задержался на мне на мгновение дольше, чем нужно, прежде чем он повернулся и пошел прочь.

Глава вторая

Сосредоточься на хорошем, даже на самом простом. А потом спрячь его поглубже, чтобы только ты знал, где оно.

Тень, барон Костелюб

ГАБРИЭЛЬ

Я облажался! «Ты можешь помочь мне научиться воспринимать прикосновения женщины». Ради всего святого! Неудивительно, что она меня выставила. Я вел себя как какой-то психопат.

Припарковав авто, я заглушил двигатель и с минуту задержался на подъездной дорожке. О чем я, черт возьми, думал? Я не только все испортил и выставил себя совершенно жалким, но и оскорбил ее.

Кристал.

Как ее зовут на самом деле? Мне стало интересно, кто она такая, почему мое сердце так сильно забилось в груди, словно пытаясь привлечь мое внимание, когда она вышла на сцену и на ее прекрасном лице появилось это отстраненное выражение. Как будто она была сделана из камня. И все же ее тело двигалось так плавно, так грациозно! Она очаровала меня. Я пришел туда лишь для того, чтобы найти женщину, которая, возможно, согласилась бы взяться за небольшую подработку, так сказать, гораздо менее «прикладную», чем та, которую можно получить в подсобных помещениях заведения вроде «Платиновой жемчужины». Но она заинтриговала меня, привлекла мое внимание и не отпускала. Что-то в ней было такое… что манило меня. Что-то, что не имело никакого отношения ни к ее откровенному наряду, ни к неприкрытой сексуальности. Не имело никакого отношения к причине, по которой я вообще там оказался. Я издал тихий невеселый смешок, который перешел в стон, когда я провел руками по волосам.

Я не мог отрицать, что она мне понравилась. Но даже я не был настолько глуп или неопытен, чтобы думать, что влюбиться в стриптизершу – хорошая идея.

Оглядываясь назад, я понимал, что мой план с самого начала был обречен. И я понял это в тот момент, когда озвучил ей причину своего присутствия и увидел, как выражение ее лица сменилось с настороженного на удивленное и… обиженное. Да, на ее лице промелькнула обида, прежде чем оно снова стало жестким. Если глаза – это окна души, то я увидел, как в мгновение ока возникла табличка «Закрыто». Сколько времени ей потребовалось, чтобы с этим справиться?

Я сказал, что ей не придется раздеваться, как будто она должна быть благодарна за эту возможность. И все же… разве не к этому на самом деле сводился весь мой план? Использовать ее? Когда мне пришла в голову эта мысль, я был невысокого мнения о безымянной женщине – думал только о себе. Боже, я вел себя как кретин! Это была ужасная идея. Постыдная идея. Еще хуже было то, что она вспомнила мою историю. Возможно, вспомнила мое полное имя.

Я этого не ожидал. Большинство людей, которые нечасто видели меня за последние двенадцать лет, меня не узнавали. Я держался в стороне от всеобщего внимания, не давал интервью, вырос. Я не слишком беспокоился о том, что люди в расположенном за много километров отсюда городке, в котором я не был с детства, могут знать, кто я такой. Но она знала. Не в этом ли кроется одна из причин, по которой она отклонила мою просьбу?

Я потряс головой, пытаясь избавиться от мыслей, и вылез из пикапа, как можно тише закрыв за собой дверь. Постоял немного под бледным лунным светом, медленно вдохнул и выдохнул, закрыв глаза. В каком-то смысле ночь была испорчена, но я воспользовался моментом, чтобы насладиться сладкой свежестью ночного воздуха, чувствуя благодарность за легкость дыхания, наполняющего мои легкие, и за широко раскинувшиеся просторы вокруг.

В моем доме было темно, если не считать мерцающего света телевизора в гостиной. Конечно, брат вырубился в кресле, как и всегда. Я собирался тихонько проскочить мимо него в коридор, чтобы он даже не догадался, как поздно я вернулся. Мне не хотелось отвечать ни на какие вопросы. Особенно сегодня.

– Где ты был?

Я удивленно выдохнул, бросая ключи в корзинку у двери.

– Просто немного выпил в городе.

– В городе? – Он выглядел удивленным. Почему бы и нет? Он знал, что я избегаю города.

– В Хэвенфилде.

Доминик отхлебнул пива из кружки, которую держал в руке, и почесал голый живот.

– А, городишко в сорока пяти минутах езды? – Он помолчал. – Я мог бы съездить с тобой.

– Мне захотелось побыть одному.

Медленно приподняв бровь, он сделал еще один глоток.

– Большой брат, ты встречался с женщиной? – В его голосе звучало поддразнивание и одновременно – легкая надежда, что заставило меня снова почувствовать себя жалким.

Позади него громко застонала женщина, и я перевел взгляд на порно на экране. Он проследил за моим взглядом и с ухмылкой повернулся ко мне.

– Ты не мог бы смотреть это у себя в комнате?

– Почему? Тебя не было дома.

– Потому что я тоже сидел на этой мебели, а теперь сомневаюсь, что это хорошая идея.

Он кивнул, одарив меня еще одной улыбкой, в которой не было ни капли раскаяния.

– Да, наверное, это не самая лучшая идея.

– Отлично, Доминик! – пробормотал я, прежде чем направиться в свою комнату.

– Эй, Гейб! Ты оставил это в гостиной.

Я обернулся и замер, увидев адресованный мне большой конверт с эмблемой Университета Вермонта на лицевой стороне, который брат держал в руках, и быстро выхватил письмо у него из рук.

– Я не оставлял конверт в гостиной. Он лежал в моей комнате, рядом с компьютером. – Я бросил на брата сердитый взгляд.

Он пожал плечами, и я, сердито хмыкнув, отвернулся и направился в свою комнату.

– Она написала очень милое письмо. Ты собираешься это сделать? – поинтересовался он.

Я остановился в дверях, не поворачивая головы:

– Не знаю. Я еще не решил.

– Может быть, это будет неплохо.

– Может быть.

– Она горячая штучка! Я поискал ее, – сказал он. – Конечно, это было легко. Я вижу, ты тоже это сделал: я нашел информацию в истории поиска. Ты пару раз просматривал ее профиль. Это с ней ты в последнее время разговаривал по телефону?

Господи!

– Попытайся хотя бы время от времени не лезть не в свое дело! – Я закрыл за собой дверь под смешок Доминика.

– Мое дело – это ты, Габриэль Далтон, – донесся до меня его возглас.

Стиснув зубы, я стоял по другую сторону двери, сдерживая свое раздражение на любопытного младшего братца. Я любил Доминика, но терпеть не мог то, что он постоянно давил на меня.

Я посмотрел на конверт в руках. Оттуда выглядывало письмо от Хлои Брайант. Очевидно, его вытащил Доминик. Я бросил конверт на стол и, подойдя к окну, распахнул его настежь. Мне был просто необходим свежий ночной воздух, шум качающихся деревьев и кваканье лягушки-быка поблизости. Мир. Покой.

Я лег на кровать, представляя себе фотографию Хлои – фото из ее профиля, опубликованное вместе с ее статьей, которую она предложила мне прочитать как часть ее онлайн-резюме. Хлоя с каштановыми кудрями и большими зелеными глазами. Хлоя с ее открытой бесхитростной улыбкой.

За несколько месяцев до этого она связалась со мной с просьбой дать интервью для ее дипломного проекта о долгосрочных последствиях для психики детей, которые были похищены, а затем либо сбежали, либо были освобождены похитителем. В Соединенных Штатах не так много подобных случаев, но мой был одним из них, и так уж получилось, что я находился в том же штате, что и Хлоя.

Манеры Хлои, ее дружелюбный открытый характер пришлись мне по душе. И что-то в том, что я давал интервью для дипломной работы аспиранта, а не для ток-шоу или журнала, заставляло меня чувствовать себя намного комфортнее. Из меня не собирались делать сенсацию, использовать для получения рейтингов, выставлять на всеобщее обозрение. Снова.

Мы переписывались по электронной почте, обменивались кое-какой информацией; я даже подумал, что, возможно, она немного флиртовала по телефону, хотя мой опыт флирта был крайне скудным. Влечение к Хлое наполнило меня вновь обретенной надеждой. Она была симпатичной и умной, и мне пришлось бы провести с ней немало времени, если бы я согласился на ее просьбу. Я позволил своим мыслям отправиться туда, где, если между нами возникнет влечение, я смогу действовать.

Я еще немного подумал о Хлое, решая, соглашусь ли дать ей интервью. В очередной раз попытался взвесить все за и против, чтобы справиться с нервозностью и волнением при мысли о такой возможности. Но вместо того чтобы сосредоточиться на обнадеживающих «может быть», на искреннем выражении лица красивой девушки, которую я никогда не встречал, мои мысли постоянно возвращались к другой. Девушке, которая, насколько я мог судить, была полной противоположностью Хлои Брайант, – Кристал с длинными волосами цвета меда и настороженными глазами, в которых плескалось одиночество. Кристал с ее сдержанной, неохотной улыбкой.

Кристал – девушка, которую я больше никогда не увижу.

Что-то в этих мыслях выбило меня из колеи, я сел и провел рукой по волосам, чувствуя странную опустошенность. Возможно, то, что мне действительно нужно сделать, – заставить себя выйти из зоны комфорта. Я так долго прятался в тени! Провел слишком много лет, не получая удовольствия ни от чего, кроме предсказуемого повседневного существования: работа, дом, случайные поездки в город, где я мало с кем общался. Моими лучшими друзьями были книги. Я находил утешение в предсказуемости и по-прежнему радовался собственной свободе, но также не мог отрицать, что был одинок.

Я снова стоял у открытого окна, размышляя, могу ли начать раздвигать стены, которые возвел вокруг себя. Должен ли я это сделать? Я создал их сам, но все же, несмотря на это, не построил ли я личную тюрьму? Не пора ли мне что-то изменить?

Быстро, чтобы не успеть отговорить себя от этой идеи, я сел за компьютер, открыл свою электронную почту и нашел последнее сообщение от Хлои. Напечатал короткое сообщение: «Хлоя, мой ответ – “да”. Меня устроит встреча в любое время. Просто сообщи мне о своих планах. С нетерпением жду встречи с тобой! Габриэль».

И нажал «Отправить», пока не передумал.

Глава третья

Некоторые люди безжалостны до мозга костей.

Если не можешь их победить, постарайся просто выжить.

Разыгрывай доставшиеся тебе карты, пока не соберешь те, что получше.

Гамбит, герцог воров

КРИСТАЛ

Моя машина издала хриплый звук, резко затормозила и заглохла на обочине дороги, куда мне удалось вырулить в последнюю минуту. Ударив ладонями по рулю, я издала сердитый вопль.

«Нет, нет, нет! – повторяла я, откидываясь на спинку сиденья, чувствуя, как все внутри сжимается от отчаяния. – Боже, дай мне передышку!» Я слегка ударилась головой о подголовник, мои плечи поникли.

Когда я, прищурившись, выглянула в открытое окно, солнце светило так ярко, что не было видно ничего, кроме скал и деревьев. Я находилась по меньшей мере в пяти километрах от Глендейла – маленького городка, где я жила, и на всем пути от того места, где я остановилась, до города не было даже заправочной станции. Я достала из сумочки телефон, набрала номер местного гаража и спросила Рикки. Когда мне ответили, что его нет, я вздохнула и повесила трубку. Он был единственным, кто мог бы отбуксировать меня бесплатно. Затем я позвонила Кайле и сразу попала на автоответчик.

– Привет, Кай! Это я. Моя дурацкая машина только что заглохла на обочине. Если ты получишь это сообщение и не будешь работать, позвони мне.

Бросив телефон обратно в сумочку, я подняла стекла и вышла из машины. Немного постояла, рассматривая пять пакетов с продуктами на заднем сиденье. Наконец вздохнула, оставила их и пошла вперед. Я доберусь до города и поймаю кого-нибудь, кто подвезет меня обратно. По крайней мере, скоропортящиеся продукты еще можно будет спасти. Черт подери, я только что потратила на них вчерашние чаевые – все до цента!

Солнце припекало спину, и уже через несколько минут я почувствовала, как между лопатками выступил пот. Чтобы было легче идти, я подтянула джинсовую юбку на бедрах повыше. Босоножки на каблуках не совсем подходили для пятикилометровой прогулки. Я наклонилась и сняла их, но асфальт под ногами был таким горячим, что обжигал ступни. Дерьмо! Похоже, волдырь, который я, скорее всего, приобрету, снова надев их, будет меньшим из двух зол.

Мимо проехало всего лишь несколько машин, но я и не ожидала, что на этой дороге рядом с городком, население которого – не больше шестисот человек, их будет много.

Я прошла километра полтора, когда услышала громкий рев двигателя и повернулась, отступая ближе к выгоревшей траве на обочине дороги и глядя на белый грузовик, едущий в мою сторону. Промчавшись мимо, он сбавил скорость, а затем съехал на обочину и остановился, не выключая мотор. Я замедлила шаг, и все внутри меня затрепетало от волнения: Томми Халл высунулся из окна и, прищурившись, посмотрел на меня.

– Эй, детка, тебя подвезти?

Я выдохнула и ускорила шаг, открыла дверцу со стороны пассажирского сиденья и забралась внутрь. Я давно не видела Томми, но он был завсегдатаем «Платиновой жемчужины», пока несколько месяцев назад не женился на какой-то горожанке.

– Спасибо, Томми! Это было бы здорово! Там, конечно, жарковато.

Кондиционер в его грузовике работал замечательно, и я вздохнула, откидываясь на спинку сиденья.

Он выехал на дорогу и посмотрел на меня, задержавшись взглядом на моих обнаженных бедрах.

– Еще бы. – Он начал слегка съезжать на обочину и перевел взгляд вперед, подправил направление движения грузовика и снова посмотрел на меня.

– Это твоя машина там, сзади?

– Да. – Я невесело усмехнулась. – Развалюха!

Его взгляд снова оказался прикован к моим бедрам, поэтому я слегка одернула юбку, привлекая его внимание этим движением. Он поднял взгляд на меня и ухмыльнулся.

– Сегодня ты выглядишь очень мило, девочка! Хочешь, куда-нибудь сходим?

Я покачала головой, борясь с желанием съежиться.

– Нет, но все равно спасибо, Томми!

Я вдруг вспомнила о продуктах, которые оставила на заднем сиденье своей машины, но решила не просить его отвезти меня за ними. Я просто хотела попасть домой. К черту продукты! К черту мою машину и всю мою жизнь! Я просто хотела забраться в постель, включить какое-нибудь бессмысленное ток-шоу и забыть обо всем.

– Ой, да ладно тебе! – Он положил руку мне на бедро и слегка погладил. – Черт возьми, ты такая мягкая! Забыл, какая ты нежная, детка. Скучаю по тем приватным танцам, которые ты мне устраивала. – Он убрал руку, чтобы вернуть ее на руль, и свернул с шоссе на грунтовую дорогу.

– Томми…

– Думаю, ты мне кое-что должна за то, что я подхватил тебя на обочине, верно? Я мог бы просто оставить тебя там, чтобы ты тащила свою задницу в город под палящим солнцем. И я все еще могу это сделать.

Вот оно. От его холодной насмешки мои плечи поникли. Пейзаж вокруг нас, салон его грузовика и мои руки, лежащие на коленях, показались мне какими-то плоскими, как будто все это было нереально. Хотела бы я, чтобы все было именно так…

Я смотрела на Томми в упор, и меня охватило знакомое чувство безысходности. В любом случае, что изменится, если я позволю ему лапать меня в этом грузовике? Здесь – в одиночестве на обочине дороги – у меня не было даже того слабого ощущения безопасности, которое предлагала «Платиновая жемчужина». И по злобному выражению лица Томми я поняла: мне потребуется приложить немало усилий, чтобы его отговорить.

Очевидно, тот факт, что Томми был женат, ничего для него не значил. Повезло ей, что и говорить!

Я заставила свои губы растянуться в подобие улыбки.

– Если ты этого хочешь, сладкий. – В моем голосе не было ничего, кроме усталости и отрешенности. Но его это не волновало.

Он остановил грузовик и торжествующе улыбнулся:

– Хорошая девочка!

Не успела я и глазом моргнуть, как он оказался на мне. Его руки были повсюду, рот прильнул к моему, язык ощупывал меня, как будто искал потерянное сокровище. Я напряглась и постаралась занять мысли чем-то другим, пока его вкус – табак и что-то соленое, что он недавно ел, не стал терпимым и, казалось бы, безобидным. Я прислонилась головой к оконному стеклу, глядя в небо, и заметила парящего вдалеке черного дрозда. Я следила за ним, пока он не превратился в маленькое черное пятнышко, наблюдала за ним, пока он совсем не исчез.

Томми прижался ко мне, тяжело дыша. Его рука отчаянно потянула мои трусики. Он лизнул меня в подбородок.

– О боже, детка, ты меня заводишь! Ты чертовски великолепна! О черт… – Молния его брюк была расстегнута, и он пытался одной рукой расстегнуть ремень, все еще продолжая неистово тереться об меня, как вдруг издал громкий вздох, перешедший в затихающий стон, и я почувствовала на обнаженном бедре теплую влагу. – Черт! – мгновенно отстранившись, выругался он.

Я быстро села, сбрасывая с себя оцепенение, одернула юбку, вытирая с подбородка его кислую слюну.

Он застегнул молнию на брюках, откинулся на спинку и запустил пальцы в свои светлые волосы.

– Черт подери! Как я вернусь домой в таком виде? Что, по-твоему, скажет моя жена? – Он указал на большое мокрое пятно на своих джинсах спереди.

Мгновение я смотрела, а потом к горлу подступил смех. Отличная работа, меткий стрелок! Моя грудная клетка быстро поднималась и опускалась от усилий не рассмеяться. Какая-то смутная нервозность смешивалась со смехом, который клокотал у меня в груди, просясь наружу. Когда Томми попытался вытереть пятно краем своей рубашки и в итоге оно стало только больше, я больше не смогла сдерживаться – буквально взорвалась от смеха и, согнувшись пополам, схватилась за живот. Я хохотала так сильно, что по щекам потекли слезы.

Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть ярость на лице Томми, но не успела увернуться от удара, который отбросил меня назад, и стукнулась головой об окно. Это заставило меня замолчать. Я поднесла руку к лицу, и мой смех перешел в короткие хрипы.

– Что, уже не смеешься, дешевая шлюха? Убирайся на хрен из моего грузовика!

Он обошел меня и открыл дверцу, а поскольку я сидела, прислонившись к ней, то вывалилась наружу, откатилась назад и ударилась о землю с такой силой, что перехватило дыхание. Слева шлепнулась на выгоревшую траву моя сумочка. Дверца грузовика надо мной захлопнулась. Изо всех сил пытаясь отдышаться, я поползла назад по пыли, а грузовик с ревом ожил, развернулся и направился обратно к главной дороге.

С минуту я посидела, пытаясь восстановить дыхание, и смех замер у меня на губах. Наконец я поднялась, слегка застонав от боли в отбитой заднице, и осторожно потерла то место, куда ударил меня Томми. Пошла в сторону шоссе. По крайней мере, теперь я была немного ближе к дому, чем раньше. Уже хоть что-то!

⁂

Три четверти часа спустя, обливаясь по́том и прихрамывая из-за мозолей на ноющих ногах, я вошла в свою квартиру. Бросив сумочку, начала снимать одежду, роняя ее на пол по пути в душ. Я стояла под прохладной водой, пытаясь смыть с себя последние полтора часа. Просто хотела почувствовать себя чистой. Когда я вышла, мне стало немного лучше. По крайней мере, прохладнее. Я открыла окно и, хотя ветерка почти не было, включила напольный вентилятор, достала из сумочки телефон и плюхнулась на кровать.

Никто не звонил. Кайла, должно быть, на работе. Я подумала о своей машине, стоящей на обочине: на заднем сиденье лежали продукты, и в горле у меня образовался ком. Эта машина нужна мне, чтобы добираться на работу. Она нужна мне, чтобы выжить. Нужна, чтобы меня не подвозили мужчины, которые, вероятно, захотят позволить себе вольности с моим телом. Я снова подумала о Томми. Меня охватило чувство омерзения, и я изо всех сил постаралась отогнать недавнее воспоминание.

Размышления обо всем этом измотали меня до такой степени, что я почти решила просто свернуться калачиком прямо там, где лежала, и проспать весь день напролет.

Что мне теперь делать? О господи…

Я рывком села, снова набрала номер гаража и попросила позвать Рикки, который всегда был добр ко мне, когда ломалась моя машина, и даже позволял внести аванс, если я не могла оплатить весь счет сразу.

Тот, кто ответил, очевидно, положил трубку на стойку. Я услышала, как он зовет Рикки, а затем представила, как тот вылезает из-под машины с гаечным ключом в руке и смазкой на лице. Когда он рявкнул в трубку «Рикки слушает», я изобразила улыбку и объяснила, что мне нужна его помощь.

– О, послушай, детка, я могу отбуксировать ее для тебя и сообщить, что с ней не так. Но ты же помнишь, что все еще должна мне денег за починку генератора? Я больше не смогу брать у тебя заказы, пока ты с этим не разберешься. Старик с меня шкуру спустит, если я это сделаю!

Последняя надежда рухнула. У меня не было денег даже на эвакуатор, не говоря уже о том, чтобы расплатиться и потом починить все, что сломалось на этот раз: без сомнения, что-то дорогое.

– Хорошо, Рикки. Я ценю твою помощь! Ты действительно щедр. Спасибо.

– Конечно, детка.

Я подробно объяснила ему, где стоит машина, и сказала, что зайду за продуктами позже, как только Кайла подбросит меня. Возможно, какие-то из них еще будут съедобными.

Я посидела с минуту, чувствуя, как тупое чувство одиночества тяжким грузом оседает у меня в животе. Как? Как я собираюсь с этим разобраться?

Разумеется, я заплачу. Это будет сверхурочная работа, не более того.

В сознании всплыли слова Габриэля Далтона, и я снова взялась за телефон. С минуту постукивала им по подбородку, а потом набрала нужное имя в браузере. Недостатка в информации не было. Я кликнула по верхней ссылке с новостным сюжетом двенадцатилетней давности.

В четверг 29 июня департамент полиции Морли провел пресс-конференцию, на которой были представлены более подробные сведения о деле Габриэля Далтона. Девятилетний Габриэль – маленький мальчик, похищенный недалеко от своего дома в 1998 году, когда он играл на пустыре со своим восьмилетним братом Домиником, – привлек внимание жителей штата Вермонт, а также всей страны. Неделю назад пропавший мальчик появился на пороге дома местной жительницы окровавленным, назвался Габриэлем Далтоном и попросил о помощи. В ходе расследования полиция обнаружила, что Габриэля держали в подвале дома по соседству с женщиной, позвонившей в 911, и он находился там в течение последних шести лет. Габриэль сбежал, ударив своего похитителя, которого опознали как Гэри Ли Дьюи, острым камнем. Когда прибыла полиция, Гэри Ли Дьюи был мертв. Габриэль Далтон, которому сейчас пятнадцать, воссоединился со своим братом, и в настоящее время они оба находятся на попечении делового партнера их отца, владельца каменоломни «Далтон Морган». Родители Габриэля и Доминика, Джейсон и Мелисса Далтон, погибли в автомобильной катастрофе в 2003 году.

Всего за год до того, как их сын вернулся домой. О боже…

Я просмотрела еще несколько статей – они содержали похожую информацию. Мой взгляд задержался на фото девятилетнего Габриэля Далтона – на его милой, типично американской улыбке, на тех же невинных глазах, которые я видела со сцены. Там было всего несколько фотографий пятнадцатилетнего Габриэля. На первом снимке у него были длинные волосы и широко распахнутые глаза, и он казался расстроенным из-за вспышки фотоаппарата. На втором он стоял в позе, которая врезалась мне в память: слегка прищурившись, смотрел в камеру, руки в карманах, голова наклонена, волосы падают на лоб. Именно это фото несколько месяцев подряд использовали все новостные каналы, когда рассказывали его историю.

Закусив губу, я отложила телефон и откинулась на подушки, гадая, какой ад пришлось пережить Габриэлю за те шесть лет, что он провел в подвале, под замком у маньяка.

Ты можешь помочь мне научиться воспринимать прикосновения женщины.

Я сглотнула ком в горле, не желая думать о том, почему он так не хотел, чтобы к нему прикасались. Полагая, что я уже знаю ответ.

Мне не хотелось участвовать в самолечении Габриэля, но сейчас, сидя здесь, я даже не могла вспомнить, почему сказала «нет». Очевидно, я была подходящим телом, и, судя по всему, это было все, что ему требовалось. Он нуждался во мне, а мне нужны были дополнительные деньги. Вчера вечером он мог пригласить любую из танцовщиц, но выбрал меня, а потом я отказала ему, как будто была слишком хороша для этой работы. Но на самом деле это не так.

Я могла бы помочь Габриэлю привыкнуть к тому, что кто-то находится в его личном пространстве, а он мог бы дать мне деньги, необходимые для того, чтобы моя машина снова была на ходу. Взаимовыгодный вариант! Насколько это может быть сложно?..

И все же, почему у меня возникло странное чувство тревоги? Я подавила его, поплотнее завернулась в полотенце и снова взяла телефон, чтобы поискать информацию о каменоломне «Далтон Морган». Оказалось, что она находится в городке Морли – неподалеку, и я, хотя и не знала, работает ли там Габриэль, решила рискнуть и набрала ее номер. Если я не смогу найти его таким образом, то сдамся и перейду к плану Б, каким бы он ни был.

Я ждала ответа, и мое сердце билось все сильнее.

– Каменоломня «Далтон Морган».

Я заколебалась, нервничая и испытывая неуверенность.

– Алло?

– Э-э, – наконец выдавила я. – Э-э, да, м-м-м… Могу я поговорить с Габриэлем? Габриэлем Далтоном?

Последовала короткая пауза.

– Конечно. – Судя по голосу, мужчина – как мне показалось, молодой мужчина, – улыбнулся. – Могу я сказать ему, кто звонит?

Да, в его голосе определенно звучала улыбка.

Я откашлялась.

– Кристал. Просто Кристал.

Последовала еще одна короткая пауза, прежде чем мужчина, наконец, произнес:

– О. – В его голосе было слышно разочарование. Почему? Я нахмурилась и открыла рот, чтобы что-то сказать, но он опередил меня: – Конечно. Подождите.

На линии зазвучала музыка. Я встала, одной рукой придерживая полотенце, а другой – телефон, и принялась расхаживать перед кроватью. Прошло, как мне показалось, добрых пять минут, прежде чем на линии раздался другой голос.

– Алло?

Это был голос Габриэля – по крайней мере, как я его запомнила, – и я перестала ходить взад-вперед.

– Привет, Габриэль! Это Кристал. Возможно, ты меня не помнишь, но…

– Конечно, я тебя помню. Привет! – Я услышала шаги и звук закрывшейся двери, как будто он вышел в другую комнату.

– Привет! – повторила я, почувствовав внезапное облегчение. Мой голос зазвучал как-то быстро и с придыханием.

– Боже, я рад…

– Я позвонила…

Мы оба заговорили одновременно, а затем замолчали, и в трубке послышался его смешок. Я улыбнулась, несмотря на то, что нервничала.

– Ты первая, – мягко сказал он.

– О, ладно. Что ж, я, э-э-э… я подумала над тем, о чем мы говорили, и, надеюсь, ты не против, что я тебя нашла… но я звоню, чтобы сказать, что, если ты все еще нуждаешься… если ты все еще нуждаешься… во мне, я буду рада помочь.

Повисла пауза, и я снова принялась расхаживать по комнате, ожидая, когда он заговорит.

– Вообще-то это я должен извиниться, что попросил тебя об этом. Я не очень хорошо продумал эту идею. Прости! Прости, если заставил тебя почувствовать себя… ну, знаешь, нехорошо.

– Нехорошо, – пробормотала я, опускаясь на кровать. Рука все еще сжимала полотенце, чтобы оно не соскользнуло.

Я услышала тихий, смущенный смешок, который закончился вздохом.

– Да, нехорошо.

Что еще я могла чувствовать, кроме «нехорошо»? Это, казалось, было привычным образом жизни – по крайней мере, для меня.

Я резко вернулась к действительности.

– Не за что извиняться! Я чувствую себя прекрасно. И – что ж – я пойму, если у тебя возникли другие мысли. Но если нет, я готова. – Я ждала, что он заговорит, но он продолжал молчать, и я поспешила заполнить тишину: – Ты можешь на мне попрактиковаться. Я имею в виду, если ты все еще этого хочешь.

На другом конце линии снова воцарилось молчание, и на этот раз я его переждала. Наконец, Габриэль заговорил, и его голос стал еще тише.

– Как именно это будет происходить?

Я коротко рассмеялась.

– Это тебе придется сообщить мне об этом. Я думаю, ты можешь прийти в клуб, как вчера вечером. Я предупрежу Энтони, что ты соблюдаешь процедуру.

Я услышала, как он вздохнул, и постаралась изобразить улыбку, а затем замолчал еще раз.

– Ты уверена? Ты не против?

– Да.

– Тогда ладно. – Его голос все еще звучал неуверенно. – Когда ты выходишь на работу в следующий раз?

– Завтра вечером.

– Хорошо. Я приду завтра вечером. И если ты передумаешь…

– Я не передумаю. Увидимся, Гейб!

– Больше никаких «сладких»? – В его голосе слышалась улыбка, и я тоже улыбнулась.

– Сладкий, я буду называть тебя так, как ты захочешь.

– Гейб – нормально. Хорошо.

– Увидимся завтра вечером, сладкий!

Еще один смешок.

– Увидимся.

Я отключилась и перевела дух, ощутив небольшой прилив бодрости. Хорошо, я разобралась в своей ситуации. Немного дополнительных денег – мы обсудим детали завтра вечером, – но мне нужно попросить как минимум вдвое больше, чем за приватный танец, чтобы это стоило моего времени.

Почувствовав себя немного лучше, я сбросила полотенце и натянула чистую одежду. Взглянув в зеркало, с удивлением увидела на своем лице легкую улыбку, о существовании которой даже не подозревала. И моргнула, наблюдая, как улыбка исчезает. На моей щеке – там, где Томми ударил меня тыльной стороной ладони, – красовался большой красный след, а на скуле – небольшая ссадина, которая, должно быть, осталась от его обручального кольца. Я взяла расческу и начала грубо водить ею по мокрым волосам, раздирая спутанные пряди, пока резкие рывки не заставили меня скривиться.