Инсомния. Девочка, которая ждет E-Book

Елена Булганова

• Herausgeber: Росмэн / Rosman
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Инсомния
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 377

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Вторая книга фэнтези-серии «Инсомния» писательницы Елены Булгановой, автора популярного цикла «Вечники». Алеша и Иоланта многому научились в лагере для подростков-атлантов и в подземных мирах. Но вскоре на ребят обрушивается лавина странных событий: школьный тренер втягивает учеников в жутковатые игры на выживание, директор лагеря и его жена бесследно исчезают в Нижнем мире, кто-то могущественный словно испытывает силы и способности юных атлантов, провоцирует их раскрыться… Кто же хочет стравить человечество и самые древние расы на Земле? И какое отношение ко всему этому имеет таинственный Орден?

Leseprobe

В серии «ИНСОМНИЯ» вышли книги:

Девочка, которая спит

Девочка, которая ждет

Девочка, которая любит

МОСКВАРОСМЭН2023

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ТРЕНЕР ГАЙ

Новогодние каникулы закончились в понедельник.

И кажется, первый раз за восемь лет я действительно был рад началу занятий. Всего за пару месяцев моя жизнь заложила такой крутой вираж, что аж дух захватывало. А после приключений, не всегда безопасных, здорово было снова очутиться в школе, только на этот раз совсем другим человеком. Я предвкушал, как будут поражены мои одноклассники, узнав поближе нового меня, круглого отличника, нет, вундеркинда, спортсмена и вообще крутого парня без вечного попадания впросак.

Теперь я буду сидеть за одной партой с Димкой Васильевым, и, надеюсь, нам все же удастся по-настоящему по­дружиться. Девочки, Бриджит и Иоланта, станут учиться в параллельном — Соболь объяснил это тем, что невозможно было впихнуть нас всех в один класс. Хотя наверняка просто решил снизить концентрацию атлантов в отдельно взятом помещении, чтобы не привлекали к себе излишнего внимания. В глубине души я даже радовался такому раскладу: не хотелось постоянно натыкаться взглядом на Иолу. Хотя у нас больше не было повода для взаимной ненависти, а мои злоключения в Черных Пещерах здорово сблизили нас… но что-то все равно мешало нам нормально общаться. И я, как обычно, выбрал позицию страуса — просто избегал Иоланту.

Город стоял белый и холодный, за одну ночь иней расписал морозной вязью каждую ветку, каждое оконное стекло. Было странно думать, что теперь я больше никогда не почувствую холода, не придется растирать уши и размораживать, покряхтывая от боли, пальцы под теплой водой. Впрочем, глядя на пламенеющие от ветра лица прохожих, жалеть мне об этом не приходило в голову.

Вот и школьный двор, непривычно пустой, школьники проносились мимо на полных скоростях, торопясь в тепло, и только одна живописная группа в самом центре двора никуда не спешила. Бриджит, Димка и Иван стояли плечом к плечу — похоже, ребята пытались спасти от полного окоченения Ваньку, одетого так, будто на улице был месяц май: короткая зеленая ветровка поверх растянутого свитера, из рукавов торчат посиневшие запястья, вихрастая голова без шапки. Бридж и Димка оделись вполне по погоде, хотя, как и я, больше не реагировали на мороз.

Иолы среди них не наблюдалось, да я и не ждал, что сегодня увижу ее: на третий день после нашего возвращения из мира Древних она отбыла в Волгоград к родителям. Ее отец и мать были так потрясены исчезновением дочери из больницы, что все это время разыскивали ее самым самоотверженным образом. Вдохновенный рассказ Соболя об их усилиях чуточку смягчил Иолино отношение к родителям, и она после недолгих препирательств согласилась их навестить. А там, догадываюсь, оказалась в коконе такой любви и восхищения, что окончательно растаяла. Пару раз мы с ней созванивались, в последнем разговоре она предупредила, что задержится на один учебный день, чтобы впервые в жизни отпраздновать в семье день рождения Юли, младшей сестренки.

— Хей! — Димка первым меня заметил, запрыгал и за­махал руками.

Я подошел к ребятам со словами:

— Вы чего тут, делаете из Ваньки ледяную скульптуру?

Мой большой друг метнул на меня колючий взгляд и постарался не трястись и не клацать зубами.

— Выполняем заветы Соболя, — уточнил Димка. — А он велел все атлантские дела обсуждать вне школы, подальше от чужих длинных ушей.

— И какие это, к примеру, дела?

— Ну, например, такие, что наш директор и мадам Софи сегодня ночью отбыли в мир Древних.

— Наконец-то! — У меня словно ледяная глыба с души соскользнула.

— Да, Великий Жрец поздно вечером прислал к нам на лифте циклопа с разрешительной грамотой, — улыбнулась счастливо Бридж. — А мы уже начали опасаться, что он окончательно разорвал отношения с нашим лагерем.

— Теперь они враз найдут Данко!

— Само собой!

«Если еще не слишком поздно», — вот что я подумал на самом деле, на миг обмирая от ужаса. Но немедленно прогнал от себя эти мысли: в мире Древних достаточно безопасно, и в кого бы ни превратился отважный флэмм в Пещере Ложных Воспоминаний, — он должен быть в полном порядке. И станет прежним, едва активизируется хранящий его личность браслет.

— А что слышно о твоей сестре, Леха? — вывел меня из раздумий голос Васильева. — Она все еще с этим гадом?

Мне от этого вопроса стало как-то неуютно. Но отвечать пришлось:

— Как будто у нее теперь есть выбор! Ну, хотя бы звонит иногда по ночам. Поклялась родителям, что будет учиться в экстернате, но не говорит, где живет. Родители решили на нее пока не давить, чтобы не было хуже. Типа когда такая страсть, недалеко до беды. А так, может, прибежит через месяц домой, поджавши хвост. Наивные.

— А ты сам с ней не говорил? — никак не отвязывался Димка. — Не растолковал ей насчет этого Печерского, что он за гадская сволочь?

— А смысл? Ну, говорил, рассказал ей в подробностях, что тогда случилось под землей, что этот тип собирался с нами сделать. Она плакала. Но бросить его она все равно ведь не сможет!

— Почему? — вступил в разговор Иван, едва шевеля бело-сизыми губами. — Чего не бросить, если гад?

— Ну, это трудно объяснить… — завел я, а Дима за Ванькиным плечом картинно закатил глаза. — Это связано с нашей природой…

— Ну и не надо, — оборвал меня Разин. — Обойдусь без твоих дурацких объяснений…

И глянул из-под покрытых инеем бровей так, будто я никогда не был его лучшим другом.

— Иола прилетает сегодня или завтра, — сменил я тему, чтобы разрядить обстановку. Но Ванька по неизвестной причине рассвирепел еще больше:

— Да, блин, без тебя всем известно! Думаешь, только ты с ней на связи? Они с Таськой каждый день по часу трындят!

Я понял, что друга пора тащить в тепло, пока он не замерз насмерть или окончательно не вызверился на всех, и первым зашагал к школе.

— Линейка на третьем этаже! — такими словами всех у входа в раздевалку приветствовала завуч. Меня она вдобавок окинула с ног до головы крайне подозрительным взглядом: не забыла еще прошлогодние мои «подвиги». — В столовую и туалет не сворачиваем, в раздевалке не прячемся, неявка приравнивается к пропуску урока.

— Что за фигня, с первым сентября попутали, что ли? — опять заворчал Ванька, шумно дыша на побелевшие пальцы. — Айда в столовку, чаю горячего хряпнем!

Школа носила следы недавнего поспешного ремонта, в раздевалке вдоль дальней стены выстроились два двухсотлитровых бочонка с краской. На один из них Разин и уселся верхом, нахохлился, как воробей под дождем.

— А давай, — сказал я больше для того, чтобы вернуть расположение своего друга, непонятно каким образом утерянное.

Но, выйдя наружу, мы немедленно попали в общий поток учащихся, а он неудержимо увлекал нас в направлении рекреационного зала на третьем этаж.

Ученики школы, кроме младших, уже выстроились, галдя и пихаясь, вдоль трех стен зала, как раз напротив кабинета директора. Мы вчетвером сразу полезли в задние ряды, а там Иван одной рукой смел с подоконника каких-то пятиклашек и галантно предложил вакантное место Бриджит. Девочка отказалась, и тогда на подоконник уселись мы с Димкой, пригнув головы, чтобы не возвышаться над толпой. Разин устроился на корточках рядом с подоконником, и все равно его голова находилась примерно на одном уровне с нашими. Бридж прислонилась к оконному проему, и мы шепотом продолжили обсуждение наиглавнейшей темы: как быстро Соболь с мадам Софи отыщут Данко и вернут его домой? Не затаит ли флэмм на нас обиды из-за случившегося? А может, наоборот: после таких приключений перестанет мечтать о долговременной заморозке и переберется с семьей на ПМЖ в наш подземный лагерь? Вот это было бы классно.

Краем глаза я все же отслеживал происходящее. Когда гам на этаже достиг своего апогея, разом распахнулись обе створки дверей кабинета и наш директор Петр Петрович, энергичный и сияющий, предстал перед толпой. Я вдруг сообразил, что никогда не видел директора вблизи, даже после всех моих художеств первого полугодия ни разу не был доставлен к нему в кабинет. Объяснялось это просто: наш директор постоянно находился в разъездах, набирался опыта на всевозможных семинарах и симпозиумах, там же делился собственным. В школе он был редким гостем.

Следом за ним из кабинета посыпались учителя, мне в разной степени знакомые. Лишь один мужчина, который вышел последним и встал немного в стороне, точно был здесь человеком новым. Выглядел он как-то непривычно для школы, хотя, что в нем странного, я поначалу не понял. Разве что очки, большие, квадратные, с угольно-черными стеклами. На всякий случай я даже поискал глазами белую трость, но ничего такого не обнаружил. Прямые желтые волосы мужчины скрывали лоб и щеки, так что был виден только выпирающий крючком подбородок и длинные багровые губы, будто он только что поцеловался с раскаленным куском железа. И еще мне показалось, что другие учителя косились на него как-то подозрительно, даже тревожно.

Но директор-то явно был всем доволен. Его круглое румяное лицо буквально лучилось, когда он принялся толкать речь:

— Мои дорогие ученики всех степеней прилежания! Вот и долгие праздники позади, теперь самое время стиснуть зубы и взять курс на учебу до победного конца, то есть до летних каникул…

Я привычно отключился. Терпеть не могу всяких пафосных речей.

Ванька с Димой как раз поспорили о том, через сколько дней вернутся из Нижнего мира Соболи. Ванька ставил на два, Димка — на один и уверял, что в лагере их ждут уже к вечеру, старшие ребята даже праздничный ужин готовят.

Бридж взволнованно вертела головой, изучала новую обстановку.

— И наконец, хочу вам представить нашего нового учителя физкультуры. Человек это необычный, много где побывавший, много чего повидавший. Он родился в России, но долго жил за границей, путешествовал по миру, самолично разработал интереснейшую программу под названием «Игры Жизни». Помимо основных занятий, мистер Гай Малодий будет заниматься с желающими в выходные дни по этой своей программе. И уверен, эти занятия для многих из вас скоро затмят компьютерные стрелялки и сериалы про супергероев. Сейчас он сам вкратце вам расскажет…

— Мистер? — пробормотал ошарашенный Разин. — А как мы его на физре понимать будем, у меня инглиш вообще по нулям.

— Он из России, дубина!

— Так, пошли поболтаем. — Иван схватил Димку за грудки и попытался стащить с подоконника.

Я раздраженно стиснул зубы: Разин упорно не понимал, кто мы такие и во сколько раз сильнее его, а Васильев со времени нашего путешествия никак не мог угомониться и прекратить задирать Ивана. Бриджит, конечно, сразу бросилась разнимать и мирить парней, так что речь тренера также прошла мимо моих ушей.

И затем всем было велено расходиться по классам согласно расписанию. Ванька мигом слинял — подозреваю, совсем смылся из школы, решив, что программа первого дня занятий им выполнена сверх меры. А мы с Димкой проводили Бриджит до ее нового класса.

— Не переживай, тебя хорошо встретят. В России вообще любят иностранцев, даже больше своих, — напутствовал ее Васильев.

Бридж в ответ согласно кивала, ее массивные очки при каждом кивке съезжали на кончик носа:

— Я не переживаю. Давно привыкла к переездам.

— Супер! Встречаемся на перемене в буфете.

Оставшись вдвоем, мы без особой спешки побрели сквозь галдящую толпу к нашему классу. На первый в полугодии урок никто не торопился, да и учителей пока было не видать — возможно, директор, пользуясь тем, что в кои-то веки оказался в школе, раздавал им в учительской ценные указания. И тут кто-то сзади саданул меня в спину. Наверное, удар был сильный, но я ощутил его просто как короткое давление в районе позвоночника. Оглянулся — передо мной стоял, набычась, Паша Карлов. Вот же гадство, я так надеялся, что он куда-то испарился за это время!

— Вернулся, черт… не побоялся…

Мой враг сильно изменился. Он больше не гримасничал, не орал и не изображал крутого. Наоборот, говорил тихим, словно стертым голосом, едва шевелил губами, сильно горбился. Но не стань я тем, кем стал, испугался бы его даже больше, чем прежнего. Потому что сейчас передо мной стоял человек отчаявшийся.

— На это посмотри…

Он с заметным усилием приподнял и вытянул в мою сторону правую руку, а левой отдернул рукав свитера до самого предплечья. Резко пахнуло потом. Рука, которую он демонстрировал, больше не была прямой, а какой-то дугообразной, кисть под углом уходила в сторону. Чтобы держать руку на весу, Карлов подпирал ее другой, на его лбу крупными каплями выступила испарина. Наконец рука безжизненно рухнула вниз.

— Срослась неправильно, в курсе, — пробормотал я. — Отец оплатит новую операцию, мы с ним уже говорили…

— Плевать мне на твоего отца, — все тем же тихим голосом перебил меня Паша. — И на его подачки. Но тебя я убью. Это точно.

— Ладно, пошли. — Димка подтолкнул меня плечом. — Опаздываем.

Я машинально прошел с десяток шагов, оглянулся и увидел, как Карлов бредет по коридору в противоположную сторону, жмется к стене, защищая искалеченную руку. Вдруг захотелось догнать его и попросить прощения. Хотя понимал, что извиняться мне не за что, да и смысла нет.

— Вот же черт…

— Заканчивай это! — рявкнул на меня Василев. — Не будь ты типа не совсем человеком, он бы тебя тогда еще убил. Или искалечил на всю жизнь. Так что все по справедливости и нечего тут!

— Да, точно…

Мы уже входили в класс. И если на Димку все таращились с любопытством, как на любого новенького, на меня — с опаской и изумлением. Наверняка думали, что я давно уже в психушке парюсь или в колонии. Классная Маргарита Петровна тоже выглядела ошарашенной, даже Васильева толком не представила, пробормотала лишь:

— Ну, занимайте места, мальчики.

Свободных парт не оказалось, только две девочки в разных концах класса сидели поодиночке. Я направился к одной из них, но одноклассница — имени ее я не знал или забыл — с коротким отчаянным писком вскочила на ноги, сгребла в охапку вещи и метнулась через класс к другой девчонке. Димка, очень довольный, тут же присоединился ко мне. Мы достали учебники, Васильев с интересом покрутил в руках «Алгебру» для восьмого класса. Спросил:

— Ты на какой странице в прошлом году остановился?

Я показал.

— А давай до конца учебника, кто быстрее, ага? А для проверки — по три вопроса друг к другу.

— Поехали!

И мы с головой ушли в книги, не отвлекаясь на то, что там объясняет у доски учительница. За минуту до звонка почти одновременно захлопнули учебники. Формулы громыхали и цеплялись друг за дружку в моей голове, я чувствовал себя способным на раз разрешить оставшиеся пять проблем из списка Гилберта, и парочку к нему прибавить. Как и договорились, обменялись с Димкой вопросами-ответами, пожали друг другу под партой руки в знак того, что победила дружба, а тут и звонок прозвучал. По пути на следующий урок мы немного помыли косточки Эрику Ильичу: ну и с какого перепугу он засунул нас в школу, чего, спрашивается, хотел доказать? И следующие два урока (физика и английский) просто резались в «морской бой», успев между делом по пятерке на брата схлопотать.

Четвертым в этот день был урок физкультуры. В раздевалке вовсю обсуждали нового тренера, на меня особого внимания никто не обратил. Только Слава Спирин, классный активист, покосился с видом крайнего недоумения:

— Ты чего, Громов, на физру собрался?

— А что странного?

— Ну, тебя вроде раньше всегда освобождали по здоровью…

— Прошли те времена, — ухмыльнулся я и зашагал прямиком в зал.

Димка догнал, легонько ткнул меня кулаком в бок:

— Не установи, часом, какой рекорд, Соболю это не понравится.

— Сам не установи!

Он уже стоял посреди зала, наш новый тренер, в спортивном костюме выглядел внушительно, как монумент. А очки так и не снял. Каждому входящему в зал он жестом показывал на стену, типа стройтесь. Выстроились привычно, по росту, я попытался остаться рядом с Васильевым в центре шеренги, но тренер движением пальца послал меня в начало, где я встал вторым после худосочного и какого-то ломкого даже на вид, зато высоченного Спирина. Наконец все выстроились, повозились и замерли, с любопытством разглядывая тренера. Я опять задумался, что не так с его лицом… ого, да на щеке ожог вроде…

— Приветствую класс, — произнес Гай Малодий. Странный у него оказался голос, гулкий и цокающий какой-то. — Традиционной переклички не будет. Сперва хочу посмотреть, на что вы способны и стоит ли на вас вообще тратить время. Пробежка. Вперед, пошли!

— Сколько кругов? — тут же спросил уважающий точность во всем Спирин.

— Сколько выживете, — растянулись в усмешке бордовые губы.

И мы побежали. Я для себя решил ориентироваться на середнячков, чтобы никак не выделяться, пропустил вперед с десяток ребят и присоединился к Димке. Сначала мы просто болтали с ним на бегу, пока на меня не свалился откуда-то сбоку Миша Ионов, главный ботан нашего класса. Я подхватил его и прислонил к стене, побелевшее лицо парня казалось целлулоидным от слоев пота.

— Бежим, бежим, — на одной ноте тянул тренер.

— Мы так подолгу никогда не бегаем! — выкрикнул, точнее сказать, пропыхтел кто-то с конца колонны.

Некоторые уже еле плелись в самом хвосте, но сойти с ди­станции пока никто не решался. Что-то было в этом тренере такое… жутковатое. Стоило ему направиться в сторону двух рухнувших на кучку матов девчонок, как те в панике вскочили и присоединились к бегущим.

— Я желаю знать, с кем в этом коллективе мне есть смысл работать, — размеренно твердил тренер, — а кто есть просто шлак, ни на что не годный и лично мне не интересный.

— Чел конкретно хамит, — на бегу хмыкнул Димка. – Чего, в школах теперь так принято?

— Слушайте, вы не должны так с нами разговаривать! — возмутился, выскакивая из шеренги в центр зала, Славка. — Мы можем и директору пожаловаться.

— Стоп! — рявкнул тренер, и колонна мигом застыла.

— Каждый, кто критикует мои методы, немедленно удаляется с урока, — медленно проговорил тренер Гай, разглядывая на просвет собственные ногти. — И впоследствии все зачеты проходит в индивидуальном порядке. Директор предупрежден о моих методах. Так что храбреца попрошу за дверь.

— У меня права есть! — жалобно пискнул деморализованный Спирин.

— Слизняк, наделенный правами, — угроза всей цивилизации, — последовал немедленный комментарий. — Попасть в мою дополнительную программу смогут лишь прошедшие «зеленую милю». А сейчас продолжаем бежать. Ты — за дверь! — Это к уцепившемуся за косяк Спирину.

— Можно мне остаться? — униженно попросил тот.

Тренер почти минуту жевал свои и без того багровые губы, потом сказал:

— Хорошо, на первый раз я прощаю нахальство. Но поскольку ты дерзнул говорить от лица класса, не будешь ли так любезен теперь и пробежать за класс?

Славка растерянно кивнул — и побежал. Мы, кто с матов, кто со скамейки, наблюдали за ним сочувственно: при своем росте выносливостью парень точно не отличался. Но бежал упорно. Через десяток кругов он уже сгибался пополам, рвотные позывы заставляли его судорожно дергать шеей, грудь вздымалась рывками.

— Все, не могу больше на это смотреть! — Васильев, подскочив на ноги, перехватил Славу, толкнул на маты, вскинул руку: — Тренер, я бегу за него!

Мистер Гай лишь усмехнулся. Пару кругов он действительно наблюдал за Димкиным равномерным бегом, потом процокал:

— Достаточно. Лично меня этот доброволец не впечатлил, а только лишь продемонстрировал презрение к товарищам и свое превосходство над теми, кто слабее.

Когда Васильев вернулся на скамью, лицо его пылало, и уж точно не от пробежки.

Урок закончился, но никто не двигался с места. Тренер Гай довольным взглядом скользнул по лицам и сказал:

— Что же, из всего класса могу выделить лишь двоих, кто сумел внушить мне хоть крохотное уважение. Буду рад видеть их на дополнительных занятиях в воскресенье.

И указал на Спирина и еще почему-то на Витьку Пронина, того парня, который когда-то отказался сидеть со мной из страха перед Карловым.

— Останьтесь пока в зале. Остальные — свободны.

— Он что, вправду думает, что хоть один идиот попрется в выходной день на эти его идиотские занятия? — проворчал Димка по пути к раздевалке.

Физкультура у нас была последней в этот день, а вот Бридж предстояло еще урок проторчать в школе. Мы с Димкой приняли решение побродить пока по центру, чтобы вернуться за ней через час. Васильев еще плохо знал город, я собирался это исправить и почему-то непременно рвался начать обзорную экскурсию с музыкальной школы.

В школьной раздевалке удушающе воняло краской, похоже, кто-то вскрыл один из бочонков. Я бросил взгляд на вешалку нашего класса… потом еще и еще раз… но так и не обнаружил на ней своей новой зимней куртки ярко-синего цвета. Пришлось перебирать висящие одежки. Безрезультатно. Рядом со мной недовольно пыхтел Димка, потом спросил:

— У вас тут принято чужие вещи перевешивать? Все, пальто тю-тю. И мешок со сменкой тоже.

— Раньше вроде не бывало такого…

Я побрел вдоль вешалок, начиная с самых низких, для пятиклашек. Тем временем Димка куда-то исчез, а потом я услышал его полный ярости вопль из самого дальнего от входа угла. Подбежал и увидел, что мой товарищ, вооружившись забытой в раздевалке шваброй, тыкал черенком в нечто вроде снежного сугроба, непонятно как выросшего в теплом помещении и пахнувшего далеко не зимней свежестью. Время от времени за швабру что-то цеплялось: то какая-то тряпка с завязками, то длинный кусок ткани типа пояса, местами чудом сохранивший синий цвет и блеснувший напоследок из-под слоев краски металлом застежки.

— Что это за хрень такая?! — возмутился я.

— Ага, вот и мое пальто, — вновь подцепив что-то, невозмутимым голосом подвел итог Димка. — А весело у вас тут.

Только мне совсем не было весело… Да чего там, я просто трясся от ярости. Потому что догадывался, кто мог такое сделать. Постоял пару секунд, сжимая кулаки, да и рванул обратно вглубь школы. Димка, ясное дело, отшвырнул швабру и помчался следом.

Этого типа я еще по пути в раздевалку приметил краем глаза через распахнутые двери столовки. Он и теперь был там, стоял вполоборота у окна и поглощал пирожок с таким вороватым видом, будто спер его с прилавка и теперь в спешке заметает следы. Я подскочил и ткнул парня указательным пальцем в грудь. Этого оказалось достаточно, чтобы он отлетел на пару метров и едва не кувырнулся через свободный стол. Но удержался и присел на корточки у ножки стола, глядя на меня со страхом и недоумением.

— Твоя работа, да?! — взревел я. — Там, в раздевалке?!

— Что такое… я ничего… в чем проблема-то, — зачастил он, кашляя и роняя изо рта непрожеванные куски.

Довольно высокий, возможно, второгодник, худощавый переросток с неряшливыми серыми патлами. Я даже имени его не знал, для меня он просто был «один из банды Карлова».

— Ты нашу одежду краской залил? Сейчас будешь языком эту дрянь счищать!

— Эй, потише, Лех, орешь на всю школу. — Димка вклинился между нами, развел широко руки, удерживая меня на безопасном расстоянии от парня.

— Это не я, чего вы придумали? — забормотал тот, пред­обморочно белея. — Зачем бы мне?..

— Тебя Пашка по старой дружбе попросил, разве нет? Или сам решил отомстить за своего главаря? Один или с дружком?

— С к-каким дружком? — Теперь он просто давился кашлем. — Его в другую школу перевели, еще в том году. А Пашку я вообще не видел сегодня. Я с ним даже не общался с тех пор, как…

— Ага, так я тебе и поверил!

Я дернулся вперед, но Димка был начеку и снова встал у меня на пути. Я схватил его за плечо, намереваясь отшвырнуть в сторону; тихий вскрик и искаженное лицо приятеля разом привели меня в чувство. Махнул рукой и пошел прочь из столовой, под настороженные взгляды разновозрастных школьников и грозные вопли буфетчицы.

Васильев скоро догнал меня, молча пошел чуть в сторонке. Я скосил глаза на его побелевшее лицо с крепко стиснутыми губами и пробормотал упавшим голосом:

— Слушай, прости! Я чего-то забылся, правда. Не очень больно?

— Переживу. Но, Лех, ты понимаешь, что мог сейчас изувечить того типа, и не как Карлова, а капитально? Ты вроде раньше нормально себя контролировал. Что сегодня на тебя нашло?!

Мне нечего было ответить ему. Все правильно, раньше я никогда не был агрессивным, скорее наоборот. Сила, что ли, ударила в голову? В душе я нещадно грыз себя за последние пять минут жизни.

— Ну, что будем делать? — вроде как оттаял Димка, когда мы снова оказались у дверей раздевалки.

— Не знаю, может, сбегаем ко мне домой за другой одеждой? Там и для тебя чего-нибудь подберем. Из прошлогоднего, — не удержался, съязвил я: все же Димка был ниже меня на полголовы.

— На улице минус тридцать, не забыл? Классно мы будем выглядеть без верхней одежды!

— Тогда рванем так, чтобы не успели толком рассмотреть.

— Нет, — посерьезнел Васильев. — Эрик Ильич просил контролировать себя, не палиться даже по мелочам, а мы в первый же день наломали дров. И так вся столовка заметила, как ты одним пальцем нокаутировал того типа. А я на физре выпендривался, как осел. Хватит уж на сегодня!

— И что предлагаешь?

— Давай звякнем Ивану и попросим подогнать каких-нибудь вещичек.

— Да нет у него ничего, не видел, в чем он в школу приперся? — Я сам удивился тому, что сказал эту фразу вроде как с презрением. Да что со мной такое сегодня?!

— Всё у него есть, он из других соображений так вырядился, — отрезал Димка. — Слушай, Леха, хорош уже. Ты же не девочка, чтобы бузить в определенные дни. Я понимаю, Иоланта сейчас в отъезде…

— Это тут при чем?

Я действительно не понял, что он имеет в виду. Мне от отъезда Иолы было ни холодно ни жарко. Мой товарищ глянул озадаченно, передернул плечами:

— Ладно, значит, ни при чем. Давай звони Ивану.

Пока я вкратце объяснял Ваньке ситуацию, Димка устроил допрос техничке, нашей бдительной тете Рае. Обычно в свободное от уборки время она сидела, как в засаде, на табурете в учительской раздевалке, откуда хорошо просматривался весь холл на первом этаже. И возникала на пороге при первых признаках непорядка. Сейчас бедная старушка держалась за сердце и громко причитала:

— Ох, божечки святы, говорила же я рабочим, чтобы унесли краску в чулан от греха подальше! Нет, пообещали да и разбежались. А мне такую махину и от пола не оторвать. Вот и побегут теперь ваши родители жаловаться…

— Вы видели, кто входил в раздевалку? — гнул свое Васильев. — Ну, до того, как наш класс спустился?

Тетя Рая честно пыталась припомнить: поначалу малышня пронеслась, их после третьего распустили, еще раньше — «самый дерзкий на всю школу бандит и хулиган», Ванька, понятное дело. Еще «новый учитель, плечистый такой мужчина в очочках» — ага, это она о тренере. И больше никого. Техничка, разом забыв про сердце, поспешила наверх, первой в обход родителей предупредить завуча о проблеме.

— А в самом деле, — задумчиво согласился Димка, почесывая затылок, — такую махину никто не поднимет, школьник даже не наклонит. Хотя вот Разин смог бы, как думаешь?

— Не думаю. Зачем ему?

— Ну, в принципе, незачем. Тренеру тем более. Но не сама же бочка напала на наши вещички? Уже тащусь от вашей школы, вот честно.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ТЕЛО В ЛЕСУ

Так мы проболтали минут пятнадцать, а потом одновременно пришел Ванька с двумя пакетами и сверху сбежала оживленная и румяная Бриджит.

— Ну, как тебе класс? — спросил я первым делом.

— Они очень дружелюбные, — заверила меня девочка. — Только все время спрашивали одно и то же, даже надоело отвечать.

— Дай угадаю, — встрял Васильев. — Почему ты уехала из своей Америки и как сумела так хорошо выучить русский язык. В точку?

— Ага!

В этот самый момент завибрировал, зарыкал телефон у меня в кармане. Я отошел от ребят, ответил, не глядя на экран, и услышал взбудораженный голос Иолы:

— Привет, а я только что прилетела в Питер!

— Ну, класс, — отреагировал я как-то вяло, видимо, слишком много случилось всего за одно только школьное утро. — Э-э-э, приехать за тобой в аэропорт?

— Вот еще! Сейчас на такси доберусь до центра, а оттуда пойду в лагерь. Просто решила тебя предупредить.

— Ага, спасибо, молодец, что набрала. Тогда я того… тоже в лагерь сейчас двину.

— Как хочешь. — Голос у Иолы заметно похолодел. — Все, пока!

Тут я собрался с мыслями и затараторил в трубку:

— Хотя, слушай, мы тут сейчас все вместе, уроки только закончились. Может, завалимся в кафе, отметим твое возвращение, первый школьный день, ну и вообще?

— Хорошо, — сразу согласилась Иоланта и вроде как оттаяла. — Куда мне ехать?

— Давай в «Часах», это как раз в центре. Мы там тебя подождем.

— Ладно, скоро буду, — проговорила Иола и отключилась.

Я вернулся к ребятам и вкратце передал им суть разговора. Конечно, мою инициативу все одобрили, только Ванька немедленно из посиневшего — с мороза — сделался багровым. Он потоптался на месте и предложил:

— Слушайте, может, того, мне сеструху туда вызвонить? Они ж типа подружки. Иолка обрадуется…

Я чуть не подпрыгнул до потолка от такого предложения, заорал на весь первый этаж:

— Конечно, давай звони ей прямо сейчас!

И немедленно поймал на себе изумленные взгляды Димки и Бриджит. Но на это мне было плевать.

Да, я смертельно скучал по Тасе. Мы не виделись с того самого дня, точнее сказать, ночи, когда выбрались из Черных Пещер на поверхность земли. Я часами простаивал на балконе в надежде разглядеть хотя бы призрачный силуэт за окнами ее квартиры. Но почему-то эти окна теперь всегда бывали темны, вернее, на кухне и в комнате родителей свет горел, а в Тасиной комнате — нет. Если я звонил на домашний телефон, то трубку брал Иван, и приходилось на ходу сочинять причину звонка или бросать трубку. А на мобильник позвонить никак не решался.

Конечно, ничего в этом странного не было, наверняка уехала куда-то на остаток каникул, обычное дело. Но позво­нить-то можно было! И расстались мы вовсе не в ссоре. Так что я даже малость опасался нашей встречи, хоть и мечтал о ней ежесекундно. Но будет намного лучше, если мы встретимся в компании, так легче пережить первые минуты неловкости. А там уж я найду возможность прояснить, что сейчас между нами происходит.

В общем, мы дружно покинули школу, немного побродили по городу, нагуливая аппетит, а потом заняли отличный угловой стол в кафе «Часы» на пересечении городской пешеходки и улицы Красной. И только официант раздал нам меню, как в зал вошла Тася.

Я едва не бросился к ней: показалось, мы не виделись целый год. И мне никак не удавалось понять, что в Тасе изменилось с последней нашей встречи. Вроде прежняя девчонка с примятыми под шапкой кудряшками, которые она на ходу пыталась причесать пятерней, со школьной сумкой через плечо, улыбается виновато, будто чувствует себя незваной гостьей. Она втиснулась рядом с братом на диванчик напротив меня — а я-то надеялся, место держал — и сразу уткнулась взглядом в меню, которое ей придвинул Димка.

— Тась, ты куда-то уезжала на каникулы? — не выдержал я.

На всегда бледных щеках вспыхнул неровный румянец, меню выпало у нее из рук.

— Нет, почему ты решил?..

— Ну, во дворе тебя не видно, — ответил я расплывчато. Не признаваться же при всех, что я каждый час мониторю окно ее комнаты.

Поскольку Тася молчала и прятала от меня глаза, Ванька решил вступиться за сестру, в своем духе конечно:

— Дрыхла она все каникулы, а что, имеет право! Чего дурацкие вопросы задаешь?

Хотел еще что-то добавить, но так и замер с открытым ртом и вытаращенными глазами, как будто за моей спиной возник призрак или всадник Апокалипсиса. А затем вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол и скинув с него все, что могло упасть. Я обреченно обернулся: через зал к нам шагала Иола.

Наверное, у меня глаза полезли на лоб: всего за несколько дней она изменилась так, что узнать было нереально. Волосы, обычно напоминавшие те мотки ниток, что так любила распутывать моя бабушка, теперь лежали по плечам идеально прямыми прядями и блестели, словно присыпанные бриллиантовой пыльцой. Широкие брови превратились в изящные росчерки. Сияли глаза, победно улыбались блестящие губы. Шерстяное красное платье как-то так ловко облегало ее фигуру, что у меня вдобавок пересохло во рту. Похоже, они с матерью зря времени не теряли.

— Что у вас новенького? Как школа? От Эрика Ильича нет вестей?

Вопросы сыпались такой лавиной, будто мы не виделись, как минимум, год. Но у нас и за это время накопилось, что ей рассказать. Мы с Димкой, перебивая друг друга, живописали историю уничтожения верхней одежды и наши попытки найти вредителя. Бридж рассказала о школьных впечатлениях, Тася — что-то о музыкалке. Помалкивал только Ванька. Вернее, он то и дело открывал рот, напрягал шею, выпучивал глаза — но всякий раз запаздывал со своей репликой. И мне его было искренне жаль.

Потом у Таси зазвонил телефон, и она ответила почти шепотом, сильно смущаясь:

— Да… уже закончились… иду, я скоро.

И полезла искать под столом сумку, хотя свой чай только раз отхлебнула.

— Куда ты? — насторожился я.

— Мама звонила, волнуется. Я пообещала, что сейчас приду.

Ванька остался сидеть на месте с таким видом, будто мать Таси не имела к нему ни малейшего отношения. А может, пялился на Иолу и в самом деле ничего вокруг не замечал. Я же рванул следом за девочкой.

Догнал у самого выхода, где Тася неловко влезала в свою слишком тесную куртку.

— Я провожу, ладно?

Она решительно замотала головой:

— Нет, не нужно! Возвращайся к ребятам.

— Почему не сказала матери, что ты в кафе с друзьями?

— Потому что ей это не понравилось бы. Начались бы вопросы: какие друзья, откуда у меня деньги…

— Но ты же с братом!

— Поверь, это маму бы нисколько не успокоило.

— Ты бегаешь от меня, что ли? — спросил я напрямик. — Не звонишь, на улицу не выходишь. Я что, обидел тебя? Не припоминаю…

— Алеша, ну не надо! — Тася попыталась обойти меня и прорваться к выходу.

— Что — не надо?

— Нам нужно поменьше общаться друг с другом.

— Еще чего! — возмутился я. — Теперь-то нам уж ничто не мешает встречаться без лишних глаз. Так что ты от меня не отделаешься.

Тася мотнула головой так отчаянно, что вязаная пушистая шапка сползла на глаза. Я хотел поправить, но девочка шарахнулась в сторону. Гардеробщица перегнулась через стойку и впилась в нас подозрительным взглядом. Тася, заметив это, выскочила за дверь, я — за ней.

— Но в чем дело-то? Родители запрещают общаться со мной? Раньше тебя это не особо смущало.

Тася глотнула ледяной воздух и заговорила почти спокойно:

— Не в этом дело, Алеша. Просто я долго пробыла в одной пещере с Расколотой. И я теперь много всего знаю об атлантах, о вашей природе и связи между половинками. Мне точно нет места в вашей компании…

Вот тут я по-настоящему испугался и заорал:

— Есть! Что за чушь, ты же знаешь, что Иола мне совсем даже не нравится! Как девушка, я имею в виду. Конечно, мы с ней друзья и все такое. Но на этом и все.

— Сам знаешь, что это не так. Вы с ней связаны навсегда, вы — две половинки. О чем тут вообще говорить?

— Да нет же, ты ошибаешься! — Я был уже на грани паники. — Мы с ней — аномалия, вот и все. Рождаются же сиамские близнецы, к примеру. Так вот, мы — сиамцы наоборот: да, связаны от рождения, но на самом деле — порознь. И вообще, где сказано, что атлантские пары обязательно должны жениться? — Меня наверняка даже перекосило на этих словах. — Мы просто будем жить каждый своей жизнью, вот и все. Иолке я нужен еще меньше, чем она — мне. Что, не веришь?

— Это не так, — упрямо произнесла Тася.

— Что — не так?

— Иола любит тебя.

— Да чушь!

— Не чушь. Просто она ужасно гордая. Никогда не покажет своих чувств. Если она будет видеть нас вместе, то однажды просто исчезнет, потому что решит, что этим даст тебе свободу…

— Ну и исчезнет. В конце концов, никто не обязан страдать, если его кто-то любит. Ее проблема.

— Нет, Леша. Однажды ты тоже осознаешь, что не можешь жить без Иолы, потому что от природы не убежать. И тебе, может, придется обойти весь мир, чтобы ее найти.

Почему-то от этих слов у меня мороз пробежал по коже. Я передернул плечами, отвернулся, и Тася воспользовалась случаем, чтобы смыться. А я стоял и думал, думал... А потом заскочил внутрь за своей, точнее, Ванькиной курткой, которую гардеробщица специально долго искала, давая Тасе фору, и покинул кафе. Побрел в никуда. Брел и думал: нужно обязательно найти способ доказать Тасе, что все не так… не может быть так. Мы с Иолой — не такие атланты, как все прочие. Мы — аномалия, и мы свободны друг от друга.

На рассвете меня разбудил звонок стационарного телефона в гостиной. Полежал с подушкой на ухе, злясь на свой не в меру обострившийся слух, а потом вспомнил, что родители собирались с утра в Питер, и сполз с кровати. Телефон терпеливо названивал, пока я выпутывался из одеяла и нашаривал ногой тапки, так что пришлось все же подойти. Я снял трубку и услышал звонкий от раздражения голос сестры:

— Леша, ты? А где папа с мамой, почему им не дозвониться на мобилки?

— Наверное, они в машине и не слышат твоих звонков.

— Ясно… Пока.

— Стой, Кира, погоди! — заорал я. — Поговори со мной!

— Ну, чего тебе? — Беседа со мной явно не входила в сестрицыны планы.

— Хочу спросить, почему ты столько времени не приходишь домой. Родителям мало, знаешь ли, только звонков, они тут с ума сходят!

Пауза. Потом Кира нехотя процедила:

— Вот потому и не прихожу. Начнут давить, чтобы возвращалась. Под замок, может, и не посадят, но нервы помотают и вообще…

Тут я ее перебил:

— А если честно им все рассказать? Я бы тебя поддержал.

— Эй, ты серьезно? — натужно засмеялась сестра. — Хочешь спровадить родителей в дурдом?

— А тебе не приходило в голову, что кто-то из них должен быть таким же, как мы?

Кира примолкла. Потом протянула чуточку потеплевшим голосом:

— Слу-ушай, а ведь верно. Хотя даже вообразить такое странно. Не в курсе, кто именно?

— В курсе. Отец.

— Да ладно! Точно знаешь? Я бы на маму подумала, с ее вечными психами. Но как… Где же тогда его пара?

— Наверное, с ней что-то случилось. Или они просто упустили момент, чтобы соединиться. Связь распалась.

— Ужас какой, — выдохнула сестра. — Как же он живет так всю жизнь?

— Ты тоже жила себе много лет без пары и дальше бы отлично прожила. Если бы не этот тип.

— Прекрати, или я бросаю трубку! — В голосе Киры привычно зазвенел металл. — Даже не смей ничего говорить мне про Игоря!

Но меня уже было не остановить. Слишком много нервов мне попортил этот ее мерзкий Игорь.

— Кира, но он же гад, каких поискать! Ты же знаешь, что он хотел сделать со мной и Тасей! И с ребятами! А пара, которую он разрушил? Да ведь это в разы хуже, чем убийство! А наш Данко?

— Хватит причитать, как девчонка! — заорала сестра. — Я все это знаю! И еще много чего.

— И как же ты?..

— Молчи! Ты видишь лишь фрагмент картины, а я знаю всю правду. Игорь действует, борется. Да, иногда ему приходится поступать жестко, ничего не поделаешь. А ваш добренький директор просто морочит вам головы.

— Че-го?

— Того. Очень скоро ты поймешь, как ловко он использует вас в своих целях. А вы, дурачки, всему верите! Разумеется, мы с Игорем сделаем все возможное, чтобы спасти тебя. Но готовься к о-очень большому разочарованию!

Короткие гудки. Пару минут я простоял, испепеляя взглядом телефон. Не, ну ясное дело, Игорь дурит сестру. Что еще ему остается? Но хотелось бы знать, что именно он ей наговорил.

За ночь сильно потеплело, к коже липла влажная взвесь, сугробы оплыли и покрылись слюдяной коркой. За углом школы я наткнулся на Васильева — он поспешно очищал одежду от снега, наверняка несся через лес на предельной скорости. В ближайший сугроб воткнуты лыжи, поскольку наутро намечался лыжный марафон между нашим классом и параллельным, в котором учились теперь наши девочки.

— Марафон накрылся, похоже? — сказал я, держась подальше от летевших во все стороны капель.

Васильев поднял на меня настороженный взгляд:

— Не, в лесу нормалек, погоняем. Ты куда вчера подевался?

— Да так, дело одно образовалось, — проговорил я равнодушным голосом, давая понять, что обсуждать тут нечего.

— Дело? Ага. А мы тебя ждали сначала в кафе, потом в лагере. Звонили…

— Телефон разрядился.

Так оно примерно и было, после их сто первого звонка.

— Ты, чел, круто Иолку подставил, — рубанул с плеча мой товарищ. — Она, ясное дело, и виду не подала, но это как-то неправильно…

— Что неправильно?! — взвился я. — Я что, подписывался от Иолы ни на шаг не отходить? Да кто она мне?! Дурдом какой-то, честное слово!

Васильев выпучил глаза, потер уши, словно засомневался в их нормальном функционировании. Открыл рот… и промолчал. Сгреб лыжи и зашагал в сторону школы, я — следом. Когда с шумного проспекта мы уже свернули на аллею, ведущую к школьному зданию, я спросил убитым голосом:

— Слушай, Дим, тебе вообще нравятся девчонки?

— Конечно, — с готовностью отозвался Васильев. — Мне Миленка нравится, Иола…

— Да я не о наших! Обычные девчонки, на улице или там в телике какие-нибудь?

— А, ну, ясное дело, еще как. Я же не этот, как его там… не евнух.

— Значит, получается, ты и влюбиться мог бы в такую, что особенно круто понравится?

— А ты мог бы напиться из этой лужи? — Васильев свирепо топнул ногой по раскисшему сугробу, щедро окропив мне лицо и одежду. По его лицу я усек, что брякнул что-то не то. И пробормотал:

— Ну, нет, не мог.

— Еще как мог бы! Если б загибался от жажды. Обыкновенные люди так и рождаются с этой жаждой внутри себя: найти другого, создать пару. А у нас этой жажды быть не может, на то мы и атланты, ясно? Против природы не попрешь.

Я хотел признаться, что с моей природой что-то не в порядке, но Димка, похоже, был доволен тем, как четко мне все растолковал. Повеселел и заторопился в направлении школьной спортплощадки.

Там собрались почти в полном составе два восьмых класса. Я поразился, обнаружив среди ребят Иолу, — не думал, что она примет участие в марафоне в свой первый же школьный день. И что врать — всячески оттягивал встречу с ней. Но она уже надела лыжные ботинки, а рядом, присев на корточки, Ванька Разин возился с ее креплениями и что-то объяснял, бурно жестикулируя. Я вспомнил, что Иола никогда в жизни не стояла на лыжах: вот и хорошо, нашелся добровольный наставник. Спрятался за чью-то спину и побрел в школьную пристройку за своим снаряжением.

Когда вернулся на прежнюю позицию, мне почудилось, будто атмосфера лыжных сборов здорово переменилась: болтовня и крики смолкли, никто больше не бегал и не швырялся снежками. Ага, понятно, пожаловал новый тренер. Черт его знает, как он умел так напрягать всех одним своим видом. В своих неизменных очках, хотя солнца не было и в помине, он уже толкал речь:

— В лесопарке размечены два маршрута, красные флажки и стрелки — для класса «А», оранжевые для класса «Б». Ваша задача: добраться до деревни Старая Мыза, отметиться там у моего помощника и прежним маршрутом вернуться к школе, где буду я. Класс-победитель будет определен по количеству человек, вошедших в первую десятку на обоих пунктах…

Ну и что-то еще говорил, я уже не слушал особо. Ко мне подкатил Васильев, исполненный веселья и азарта, гаркнул в ухо:

— Ну что, покажем класс?

— Каким образом? — поинтересовался я достаточно кисло, наблюдая, как к нам направляются, болтая и поддерживая друг дружку, Иола и Бридж.

— Можно смотаться туда-сюда пару раз и четыре раза отметиться!

Я закатил глаза — и этот человек вчера взывал к моей осторожности!

— Понял, перебор, — вздохнул Димка. — Тогда предлагаю устроить личные соревнования между нами и девочками. С условием, что Соединившиеся бегут в нашем темпе.

— Не пойдет, — сказал я, очень довольный, что удалось кивком как бы между делом поздороваться с Иолой. — Девочки первый раз стоят на лыжах.

— Тогда ты с Бридж, я с Иолой…

— Да прекращай уже! В лесу даже по утрам полно народу, кто-то обязательно увидит, как мы носимся.

Васильев помрачнел и сердито уставился на свои лыжи.

— И что предлагаешь, перестраховщик? Тащиться, как лохи, в конце колонны?

— Ну, зайдем в лес позади всех, где-нибудь на полянке поучим девочек лыжной технике. Потом догоним, отметимся.

Так мы и сделали. Углубились в лес, нашли подходящую поляну с возвышением. Конечно же обучение много времени не заняло, и, понятное дело, учил Димка. Я только делал вид, что все это знаю едва ли не с пеленок, — и усердно мотал на ус.

В общем, через полчаса мы все могли претендовать на участие в очередной зимней Олимпиаде. Пора было догонять группу, пока наше отсутствие не бросилось в глаза. Расставаться не хотелось, поэтому шли по пламенеющим на фоне снега сочно-апельсиновым указателям нашего класса. Как вдруг летящая впереди нас всех Иола резко затормозила и взметнула вверх руку.

— Что?! — подлетел к нам Димка, до того петлявший между деревьями.

— Я слышала крики, — озадаченно отозвалась девочка, прислушиваясь.

— И что с того? Ликуют ребятишки.

— Но звали на помощь.

— Ты слышал? — перевел на меня озадаченный взгляд Димка.

Я неопределенно мотнул головой, потому что за секунду до остановки думал совсем о другом. Вроде был какой-то шум. Но сейчас все стихло.

Все-таки мы добавили скорости и уже через минуту впереди увидели весь наш класс. Они сгрудились на небольшой полянке, стояли плотно, плечо к плечу, рассматривали что-то на снегу.

Мы тут же поскидывали лыжи, пробились сквозь толпу и увидели лежащего на снегу человека. Средних лет дядька, грузный, без верхней одежды. И еще он был страшно избит, нет, изранен, так что даже снежный настил вокруг него порозовел, напитался кровью. Лежал на спине, в одной байковой рубахе, трениках и грязно-белых носках. Можно было принять его за мертвого, но раз в пару секунд он дергался, издавал что-то вроде икания — и тогда на его губах вспучивалась кровавая пена.

— «Скорую», блин, вызвали?! — заорал Васильев.

От его крика все малость пришли в себя, заговорили хором:

— Да, звонили… они свяжутся со спасателями… те будут еще нам звонить и согласовывать маршрут.

— Велели согреть и поддерживать в сознании до их появления, — сказала насморочным голосом Настя Хаваева, девочка крайне исполнительная и дотошная. — Но его даже касаться-то страшно.

Димка сорвал с себя куртку, перешагнул сугроб, накрыл грудь и шею бедолаги. Его примеру последовали другие парни. А Бридж, без всякого страха присев рядом на корточки, осторожно обхватила руками голову мужчины, чуточку приподняла и повернула набок. Кровь потекла из угла рта тонкой струйкой, икать мужчина перестал.

— А ведь ты можешь его спасти.

Рядом со мной стояла Иола, глядела неотрывно на потерпевшего.

— Иначе не факт, что он вообще дотянет до больницы.

Конечно, я понял, что она имеет в виду. Мне ничего не стоило подхватить мужчину на руки и минут за десять или даже быстрее доставить его в приемный покой нашей городской больницы. Со спасателями это займет в лучшем случае час.

— Спалюсь разом.

— А если бы это был твой отец?

Я даже вздрогнул от такого вопроса. Понятно, будь это отец, я бы уже к больнице подбегал. И у этого мужика наверняка есть семья, любящие его люди. Но как же не хочется все себе портить из-за чужого!

— Я сама все сделаю! — отчеканила Иоланта, окатив меня презрительным взглядом. — А потом просто исчезну, чтобы некому было задавать вопросы. Ничего, буду заниматься в лагере, как и раньше.

Этого я не мог допустить, знал ведь, как мечтала Иола впервые в жизни по-настоящему учиться в школе. И надо же, в самый первый день! Я не знал, что сказать, поэтому просто схватил Иолу за руку. Рука оказалась неожиданно горячей, девочка возмущенно дернулась, стараясь освободиться. А я тем временем крутил головой, выискивая Диму и Бриджит, надеялся с ними вместе как-то решить проблему. Но ребят на поляне почему-то не оказалось.

А потом из чащи леса до меня донесся жуткий визг, будто кого-то разрывали на части. Я рванулся туда — показалось, что кричит Бридж. Но теперь уже Иола перехватила мою руку со словами:

— Стой на месте! Ребята что-то придумали.

В чаще затрещало, потом грохнуло, снова раздался девичий крик. Я увидел, как верхушка высоченной сосны, которая возвышалась над более чахлыми и малорослыми сестрами, вдруг отломилась и с оглушительным треском начала падать. А потом из-за деревьев вылетел древний валун размером с овчарку и ухнул в снег в самом сердце полянки. Я ощутил, как дрогнула земля.

Мои одноклассники шарахнулись в разные стороны, настолько перепуганные, что даже кричать не могли. А камни продолжали лететь, уже не такие огромные, но все равно каждый не меньше футбольного меча. Из-за деревьев выскочил Димка с выпученными глазами и закушенной губой — видимо, именно так он представлял себе гримасу ужаса. Заорал:

— Уходите все в лес! Бегите! Там что-то движется прямо сюда!

И замахал лихорадочно руками. Этого оказалось достаточно, чтобы все, кто был на поляне, устремились наутек, подальше от треска и грохота, забыв про истекающего кровью бедолагу. Я подскочил к Димке:

— Это что такое было?

Тот отдувался с довольным видом:

— Порядочек, Леха. Повезло, что Борька и Милена как раз в киношку намылились, иначе не дозвонился бы. А так они мигом примчались и устроили весь этот цирк. Сейчас Борис отнесет этого типа в больницу. А нам надо бежать за ребятами, проследить, чтобы никто и носа обратно не высунул.

Тут к нам присоединилась Бридж, и мы вчетвером понеслись по следам ребят. Напрасно мы боялись, что кто-то затаится неподалеку от поляны, — нет, все забились в самую чащу и укрылись в овражке. Нас встретили тревожными взглядами и криками:

— Что там?!

— Кого вы видели?!

— Да мы сами прятались, — заверил всех Димка. — Но, кажется, теперь все тихо. Можете выползать оттуда.

Кажется, никто особо не стремился покинуть относительно безопасное место. Сообразительный отличник Женя Захаров предложил устроить перекличку, и уже через пару секунд тревожно зазвенели голоса:

— Алина где?

— Алинки нигде нету!

— Кто видел, куда она побежала?

Неприметная тихоня Алина Литт была в этом марафоне слабым звеном, как и я в недавнем времени. Всего час назад на школьном дворе я краем глаза заметил, как она натужно ковыляет в конце колонны, и задался вопросом, с какой части дистанции ее придется транспортировать назад. И вот теперь она пропала.

Ее исчезновение, кажется, прибавило мужества моим одноклассникам. Они разом полезли из оврага, готовые прочесать рощу и даже вернуться на поляну.

Я поймал взгляд Иолы, полный тревоги. Понятно, с девчонкой все в порядке, но вот вопрос: что она видела? Пока ребята разбрелись по роще, мы вчетвером первыми рванули к поляне. И наши худшие предположения оправдались…

Алину мы нашли сидящей на самом краешке поляны — она съежилась за стволом древнего дуба, обняла руками коленки. Дышала тяжело и часто, явно напуганная.

— Эй, ты как? — Димка плюхнулся рядом в снег, стараясь поймать ее взгляд.

— Кажется, ногу сломала, — свистящим шепотом отозвалась девочка. — Я побежала за всеми, а нога куда-то провалилась… между двумя стволами… и хрустнула вроде.

— Ребята, она здесь! — заорал за моей спиной Захаров, и я услышал, как ломятся сквозь деревья мои соученики.

— Ты что-то видела? — спешил выяснить всю глубину проблемы Димка.

— Ага, — слегка позеленела Алина. — Когда все убежали, из леса вышел парень. Такой… старше нас, темные волосы, смуглая кожа… В общем, он склонился над раненым, потом положил его на вытянутые руки, как манекен... — Она показала, как именно положил. — И побежал ужасно быстро, я никогда не видела, чтобы так бегали. А потом еще девушка была, с длинными волосами. Осмотрела поляну, меня не заметила и умчалась следом за парнем.

Конец этой истории слушал уже весь класс. Лица у всех ошарашенные, каждый счел своим долгом подойти к окровавленному сугробу и осмотреть его со всех сторон. Я уже представлял, какими версиями обрастет эта история к вечеру.

Наступать на поврежденную ногу Алина оказалась не в состоянии, к счастью, она была такой хрупкой и маленькой, что для ее транспортировки не требовались спасатели. Мы встали на лыжи и направились в сторону города, почти все парни по очереди тащили девочку. До больницы от границы леса рукой подать, и скоро пострадавшую уже увезли на рентген, а класс оккупировал все скамейки в коридоре травмпункта и привел в шоковое состояние уборщицу. Мы же вчетвером провели экстренное совещание в небольшом предбаннике.

— Заметили полицейскую машину у входа в главный корпус? — таинственным шепотом спросил Димка. — Наверняка приехали из-за избитого мужика.

Меня больше волновало другое.

— Алинка очень глазастая, наверняка даст точные описания наших ребят. Еще и фоторобот составит.

— Ерунда, — отмахнулся Васильев. — Ну, не походят Борис с Миленой пару дней в свою любимую киношку, все равно им скоро уезжать. Должны были отчалить сразу после каникул, но, ясный перец, Соболь попросил их присмотреть за нами. А вся история выглядит так, будто девчонка фильмов про вампиров насмотрелась.

— Пойдемте в лагерь, обсудим со всеми, — предложила, а точнее, скомандовала Иоланта. — Все равно как-то уже не до уроков.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ВОРИШКА

Вот так мы смотались под шумок из травмпункта и скоро уже кружком сидели на жестких койках в наземном здании нашего лагеря. Борис рассказал, с какими приключениями они с Миленой несли несчастного мужика в больницу: дважды по пути у него была остановка сердца, делали искусственное дыхание. На наше сообщение, что одна девчонка видела их и сможет описать, парочка Соединившихся беспечно отмахнулась.

— Ну, отсидимся под землей, — мотнула длинными белыми прядями Милана. — Заодно попрощаемся толком с лагерем. Ведь сколько всего с ним связано! Наверное, слезами обольюсь, когда наступит время уезжать.

— А когда оно наступит? — спросил я.

— К концу января уж точно снимемся с места, — ответил солидным баском крупный и рассудительный Борис. — По­едем сперва на север к моей семье, поселимся неподалеку. Будем готовиться к поступлению, Миленка на медицинский, я в политех. А к лету переберемся в Москву, так что будем вас часто навещать.

Я едва сдержался, чтобы не ляпнуть: а зачем вообще атлантам высшее образование?

— Вы же вроде как после праздников хотели свалить отсюда, — вклинился в разговор Васильев, который до того торчал у входа: наверняка общался с Хонг, своей половинкой.

— Собирались, ага. Только Эрик Ильич попросил нас поторчать тут до их возвращения из Нижнего мира.

— Ну, ясно, за детворой вроде нас приглядывать!

Милена мелодично рассмеялась:

— Да очень надо. Большие уже. Просто в случае необходимости Соболь позовет нас на подмогу.

— Как это?

Мы дружно навострили уши. Лично я был совсем не прочь снова оказаться в удивительном мире у нас под ногами, самому найти Данко, пообщаться с Древними. И на драконов посмотреть, да.

— Очень просто. Великий Жрец позволил пройти через его территорию только Соболю и мадам Софи. Но над Черными Пещерами он власти никакой не имеет. А скорее всего, Данко не ушел далеко от Пещер, тем более что выйти из них… хм, проблематично. Однако новая личность может толкнуть его на непредвиденные действия, загнать к черту на кулички. Тогда нас Соболи позовут на помощь.

— Каким образом? — Вот и Бридж разволновалась, тоже, наверное, соскучилась по приключениям.

— Ну, найдут какой-нибудь лаз или воздуховод. На крайний случай воспользуются тем проходом через подвал дома, каким вы на поверхность выбрались.

— Но там же Печерский! — вздрогнул я. Этот тип до сих пор пугал меня до чертиков, хоть я и мог теперь его двумя пальцами в узел завязать. Но у него была наша Кирка…

Борис лишь плечами пожал:

— И что с того? Соболю он не опасен. Наоборот, мне кажется, Эрик Ильич не прочь с ним поговорить, надеется вернуть на путь истинный, наивный. А еще хочет повидать твою сестру, Алешка, убедиться, что с ней все в порядке. Он просил тебе пока не говорить, но раз уж к слову… Короче говоря, как только директор нам маякнет, так мы сразу присоединимся к экспедиции.

— Класс, и мы с вами! — завопил Димка. Вот уж кто точно грезил о Нижнем мире, выискивал в нашей лагерной библиотеке все новые книги о Древних. — Браслетики при нас, если что!

— Забудь, Димыч! — хихикнула Милена. — Вы там и так уже круто отметились, если что.

— Ну хоть Леху с Иолой возьмете? Они теперь такие же крутые, как вы, так что не задавайтесь.

Борис смерил взглядом нас с Иолой, сидевших на койках на максимально далеком расстоянии друг от друга, пожал плечами и заговорил о другом:

— А кстати, только мне происшествие в лесу кажется подозрительным?

Я вздрогнул, потому что по пути в лагерь сам размышлял примерно о том же.

— Какое происшествие? Когда мужика избили? — беспечно спросил Васильев. — Так бывает же. Хорошо еще, жив остался.

— Не просто избили, но и основательно порезали, — внесла уточнение Милена. — Глубоких ран я не видела, а поверхностных, чтобы постепенно истек кровью, штук десять насчитала. Ладно, народ, попрыгали вниз. Скоро Марк Вовчика с прогулки приведет, а мне еще обед готовить.

Все с готовностью потянулись к люку, едва услыхав слово «обед», — есть после всех этих событий хотелось зверски. Только я, наоборот, попятился к выходу со словами:

— Меня родители дома ждут, побегу. Увидимся завтра в школе.

Словил, конечно, парочку удивленных взглядов. А вот Иола в мою сторону даже не глянула, не попрощалась — первой сиганула в люк.

Настал всего лишь третий учебный день, а я уже шел в школу с тревожными предчувствиями. Я не знал, чем аукнется нам вчерашний день, какие версии возникнут у ребят и у полиции по поводу странного происшествия в лесу. Плохо, что я опять влип в подозрительную ситуацию, но хорошо, что не оказался ее главным героем. А ведь мои старые подвиги едва начали забываться. Это другим атлантам плевать, а у меня здесь семья.

В кабинете физики — первой по расписанию — я обнаружил свой класс почти в полном составе, только Димки пока не было. Все сгрудились вокруг первой парты в среднем ряду и что-то возбужденно обсуждали. Раньше я бы не стал задавать вопросов — побоялся бы, что проигнорят. Но тут вклинился в толпу с вопросом:

— Что случилось, ребят?

Сидящий на своем законном месте Слава Спирин поднял на меня всегда чуточку воспаленные из-за близорукости глаза и ответил с видом глубоко озадаченного человека:

— Всех по очереди вызывают в кабинет директора, беседуют насчет вчерашнего.

— Там полиция, да?

Спросил и покосился на дверь класса: если полицейские в школе, то мне тут делать нечего.

— Полиция? С чего вдруг? — вяло удивился одноклассник.

— Ну, мужик тот в лесу…

— Так это ж не мы его избили, — отреагировал стоящий рядом Захаров и изогнул скобкой бровь, словно смайлик выставил.

— А что в лесу происходило, не в счет?