Любовь пахнет понедельником E-Book

Соня Субботина

• Herausgeber: Like Book
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Young Adult. Дни любви
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 452

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Физика или химия? Любовь в декорациях медицинского факультета! Потрясающая история от Сони Субботиной, известной писательницы сентиментальных романов! Впервые на бумаге! Роман понравится поклонникам Авы Рид, Али Хейзелвуд и Анны Джейн.

Leseprobe

Соня Субботина Любовь пахнет понедельником

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Субботина С., 2024

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

* * *

Дорогие читатели!

Некоторые сцены этой книги могут сработать как триггеры. Предупреждение о триггерах вы найдете на последней странице (осторожно, там будут спойлеры!).

Ваша Соня Субботина

Плейлист

Steve Aoki & Louis Tomlinson – Just hold on

Normal tale, ANTARCTIC – Канат

Gnash feat. Olivia O'brien – I hate you, I love you

Plameneev – Девушка, крадущая сны

Гости Гаррисона, Халаты

Zivert – Зелёные волны

One Direction – I want write you a song

Soltwine – Ставь чайник

Три дня дождя – Фелида

Асия – Розы

ЛСП – Коктейль

Rag'n'bone Man – Human

OneRepublic – Wherever I Go

Troye Sivan – Bloom

Рубеж веков – Наивно

Pyrokinesis – Нежное электричество

Лайка – Надо сорваться в Питер

Нарисуй улыбку feat. saypink! – Снова зима

TRiJET – После крепкого сна

One Direction – Drag me down

Вадим Мулерман – Лада

Буерак – Культ тела

Егор Крид – Невеста

Гости Гаррисона – Васильки

Reamonn – Supergirl

Глава 1 Хищники и их жертвы

Смешай моей даме ваш самый жестокий коктейль.

ЛСП. Коктейль

Глухой туц-туц какого-то очередного хита-однодневки эхом отдавался в головах всех присутствующих в клубе, заглушая разговоры шумной компании молодых людей, расположившихся за небольшим столиком в стороне от танцпола. Стробоскопы озаряли разноцветными вспышками света помещение. От них уже начинали уставать глаза. Движения танцующих казались резкими и отрывистыми, как будто это была не жизнь, а видеоплёнка, в которой явно не доставало нескольких кадров в секунду. Изрядное количество выпитого сильно дурманило рассудок ребят за столиком. Ева решила, что выжмет из этого последнего летнего денька всё, тем более уже завтра ей снова придётся примерить на себя роль прилежной студентки медицинского. Это, возможно, её последний шанс забыться, раствориться в звуках музыки, проникающих через кожу и растекающихся по каждой клеточке организма. А может, это были не звуки, а алкоголь? Маленькие молекулы этанола, проходившие свою стадию «летального синтеза», чтобы наутро отозваться болью в голове и нежеланием идти на пары. Но Ева подумает об этом завтра, сейчас ей больше всего на свете хотелось освободить свою голову от всяких мыслей, особенно связанных с учёбой. Она понимала, что уже меньше чем через сутки не сможет думать ни о чём, кроме сплошных контрольных и домашек. Поэтому и цеплялась за возможность напиться и забыться, словно утопающий, хватающийся за обломки корабля, лишь бы спастись. Студентка встала из-за столика, лёгким движением откинула аккуратные локоны, хватающие, как и их обладательница, последние глотки свободы. С завтрашнего дня они снова будут на весь учебный год убраны в хвост и под медицинскую шапочку. Ева не сказала друзьям, куда и зачем идёт, рассчитывая, что её и так поймут без слов, как это происходило всегда. В их компании не было принято докладывать друг другу о каждом своём шаге. Она забрала свою маленькую розовую сумочку, в которой было всегда всё самое необходимое, и уже направилась шаткой походкой в сторону барной стойки, когда её окликнули:

– Ева! Может, тебе хватит, а то будет как в тот раз, – голос лучшей подруги еле-еле смог прорваться через толщу звуков, обволакивающих Еву.

– Лиза, хватит вести себя как моя мама, всё под контролем, – студентка проговорила фразу медленно, почти по слогам, в тщетных попытках скрыть, что Лиза права.

– Только твоя мать не знает о твоих похождениях, но это даже к лучшему, а то у неё слабое сердце, – буркнула та в сторону. Она знала, что её подруга ей врёт и что весь контроль был утерян ещё пару шотов назад, однако смирилась и решила, что будет молча за всем наблюдать.

– Ты что-то сказала? – Ева потёрла глаза, как будто это могло улучшить качество слуха.

– Говорю, иди навстречу приключениям. – Лиза переживала за свою подругу, но знала, что вмешиваться бесполезно, ведь гиперопека в её отношении ещё ни разу ни к чему хорошему не приводила.

Пробираясь через толпу ловящих момент на танцполе, Ева благодарила свой рассудок, который не дал ей набить в том году эту глупую фразу под ключицей. «Carpe diem»… Звучало очень романтично, а каллиграфический почерк Лизы добавил бы особый шарм, но не вышло. Да и родители Евы были старой закалки и выступали категорически против любых модификаций тела, будь то пирсинг или татуировки. Их почтенный возраст давал о себе знать. Сейчас же, если бы она не была погружена в свои мысли, то заметила бы, что её кто-то высматривал через толпу, как хищник – гепард, отслеживающий газель через высокие заросли саванны. Законы каменных джунглей мало чем отличались от природных. Здесь были хищники и их жертвы. Ева в этот момент была очень лёгкой добычей: отбилась от своих друзей, изрядно напилась и всеми силами искала приключений на свою красивенькую попку, которую еле-еле прикрывало короткое платье из белой невесомой полупрозрачной ткани. А самое главное, она и хотела их найти, и алкоголь, во власти которого находилась, тоже. Молодой мужчина смог опередить Еву и оказаться прямо перед ней. Незнакомка сразу привлекла его внимание своей лёгкостью и беспечностью. Он понимал, что её мало заботило происходящее вокруг и что она уже давно потеряла всю свою бдительность. Хотел ли он заговорить с ней прямо на танцполе? Или хотел провести немного времени рядом, достаточно близко, чтобы ощутить жар разгорячённого, двигающегося в такт музыке тела, а потом увести это мягкое и податливое тело куда-то, где им уже никто не помешает? Он сам не знал. Но был уверен, что время выжидания в засаде, пока незнакомка, в движениях которой сквозило что-то до боли знакомое, встанет из-за столика, полного её друзей, обязательно окупит себя. Ева не заметила возникшую из ниоткуда мужскую фигуру и врезалась в неё. Это не остановило её, она продолжила свой путь к заветной барной стойке, напоследок обернувшись и бросив в никуда «извините». На секунду ей показалось, что взгляд этого молодого мужчины был наполнен чем-то злым, голодным и хищным. Ева отогнала эту навязчивую мысль, как газель – навязчивую муху цеце, грозящую заразить любого, кто попадётся ей на пути, сонной болезнью. За быстрыми вспышками света сложно было выловить из толпы хоть что-то существенное, не говоря уже о таких эфемерных вещах, как чьи-то жадные взгляды.

Плюхнувшись на высокий стул, Ева тут же подозвала бармена и заказала свой любимый коктейль. Получив свой стакан, она попыталась флиртовать с парнем за стойкой, как и во все прошлые разы, когда приходила сюда с друзьями. И на этот раз её попытки не увенчались успехом, что заставляло пьяную Еву сильно досадовать и из-за чего трезвая Ева каждое утро после гулянки испытывала чувство облегчения, смешанного со стыдом. Она уже тянулась банковской карточкой в сторону терминала, когда её кто-то опередил, приложив свою чёрную карту. Очередная вспышка света сделала серебристые буквы на ней читаемыми.

– С чего такая щедрость, Илья? – Ева подняла глаза на незнакомца и встретилась с тем же жадным хищным взглядом, что и на танцполе.

«Чёрт, значит, не показалось», – добавила она про себя.

– Я что, не могу угостить прекрасную даму в клубе? – Тот не удивился тому, что девушка успела прочитать его имя, это ему было и нужно; пока она отвлеклась, он провёл свободной рукой над высоким барным стаканом с красной жидкостью и блестящими кубиками льда и высыпал туда немного бесцветного порошка из пакетика, зажатого между средним и указательным пальцами. Кристаллики бесшумно коснулись поверхности напитка и тут же растворились в нём.

Конечно же, он знал, что может её угостить, знал, что может практически всё в этом мире, и его совершенно не смущало, что бармен с недоверием посмотрел на его странный жест, прежде чем вернуться к своим делам. Никому из работающих в этом клубе не было дела до того, что происходит с девушками в туалетах или на съёмных квартирах, куда их уводят, предварительно «угостив». Да и всем посетителям всё равно на чужую беду. Другие мужчины в знак немой жестокой солидарности отводили взгляды. Девушки же были либо слишком наивны, чтобы заподозрить что-то опасное, либо слишком пьяны, либо обрадованы, что на этот раз этой жертвой стали не они. Единственный человек, который мог сейчас помочь Еве, который постоянно твердил не оставлять свой стакан без присмотра, остался позади, за тем дальним столиком.

Илья и так был уверен, что сидящая перед ним незнакомка уже достаточно пьяна и готова практически на всё. Ему было слишком весело, чтобы его вечер обломали какие-то незапланированные вещи и непредвиденные обстоятельства. Поэтому он и прибегнул к запрещённым приёмам, его подушке безопасности, с целью минимизировать шансы того, что уже трепыхающаяся над водной гладью рыбка сорвётся с крючка.

– Понимаешь, это теперь обязывает «прекрасную даму», – Ева не очень ловко изобразила кавычки в воздухе, – к чему-то, но судьба сегодня на твоей стороне, я не слишком-то и против, – потягивая коктейль через трубочку, она взглянула ему прямо в глаза. Отчего-то стало неприятно. В этот момент Ева почувствовала себя добычей, загнанной газелью, но решила сделать вид, что это она здесь большая кошка на охоте. Что ж, если этот молодой человек и решил её добиться, то пусть игра будет вестись по правилам Евы, точнее, по правилам алкоголя и чего-то ещё, разливающегося по её венам.

– Ого… – незнакомец принял удивлённый вид, а его собеседница поверила, что он растерялся. Она была ещё наивнее, чем он ожидал.

– Лучше и не скажешь, – Ева закатила глаза и отпила ещё немного, приятная горечь обдала её горло, раскатилась волной мурашек по телу и придала сил. – Давай сделаем вид, что ничего этого не было, просто очередной бокал заговорил вместо меня. – Это было правдой, возможно единственной из того, что она наговорила за этот вечер. – Кстати, я Ангелина, – она протянула руку для рукопожатия. В такие моменты она всегда представлялась чужим именем.

– А как зовут меня, ты уже узнала. – Илья взял руку Евы-Ангелины в свою и поцеловал тыльную сторону её ладони, ему понравилось её смущение, она была такой милой, пьяной и наивной, и он уже предвкушал, что скоро будет. – Ты тут одна? Или с друзьями?

– С друзьями, но ты не переживай, они не будут меня искать, если я вдруг пропаду куда-то, – она игриво улыбнулась, последние крупицы страха улетучились быстрее, чем медицинский спирт из пробирки, которую кто-то забыл закрыть на практике в больнице, – ну, знаешь ли. – Пространство между ними заполнилось её смехом. Ей казалось, что она уже перепила и, хотя, по ощущениям, выпила совсем мало, уже начала терять остатки контроля над собой. В конце концов Ева решила, что живёт один раз и наутро всё равно забудет значительную часть происходившего. Главным девизом её тусовок было: что было в стенах клуба, остаётся в стенах клуба.

Она чувствовала лёгкость и непринуждённость в разговоре с ним, однако не спешила рассказывать о себе правду, да и какой в этом смысл, если они никогда больше не увидятся. И что-то ей подсказывало, что Илья тоже не до конца был честен. Он был на несколько лет старше, чем она, но Еву особо не интересовали ни его возраст, ни его работа, ни увлечения. Хотя одно из них было практически очевидным: искать в клубах одиноких, уже подвыпивших студенток, а возможно, и старшеклассниц, выглядевших старше своего возраста, угощать их и… Ева-Ангелина позволяла одаривать себя комплиментами, наслаждалась мужским вниманием и в открытую флиртовала, потому что с барменом всё равно ничего не вышло, опять. Но так она вела себя, только когда была пьяна, а напивалась она только этим летом, только с друзьями и только по особым (и, возможно, не очень) случаям, последний день перед началом учёбы стал как раз одним из них.

Ева не хотела считать количество выпитого, ей хотелось хорошо проводить время, веселиться и пьяно смеяться над всеми глупыми шутками, тем более в интересной компании. Хотя сейчас бы проявляла не меньшую увлечённость даже в компании какого-нибудь престарелого академика, рассказывающего о копулятивных органах усоногих рачков. Она не успела и моргнуть, как оказалась посреди танцпола, как в дурмане пробираясь вслед за Ильёй в сторону туалетов. Он крепко держал её за руку, как будто у неё ещё был шанс вырваться из этой ловушки, и тащил за собой. Правда была в том, что, будь она трезвой, она бы даже не взглянула в сторону этого молодого человека, но алкоголь был способен на многое, а в тандеме с теми прозрачными кристаллами, о которых Ева не знала, практически творил чудеса.

Она знала, зачем они идут, вернее, за чем. Этот небольшой клуб её родного города был очень хорошо знаком ей отчасти потому, что других мест, где можно провести вечер с друзьями, здесь особо-то и не было, это же не Москва. Одна из причин, почему Еве понравился именно этот клуб, – туалетные кабинки, вернее, это были уже не кабинки, а настоящие комнаты. В одну из них они с Ильёй и завалились, пьяно смеясь. Просторную, с небольшой раковиной, зеркалом над ней и тусклым синеватым светом. Ева и её друзья предполагали, что владельцы выбрали именно такой оттенок подсветки, чтобы было тяжелее найти вену, но кто знает. Тем более что для других занятий это освещение очень даже и подходило. Видимо, эти комнаты-кабинки нравились не только ей: из соседней уже раздавались чьи-то приглушённые стоны.

– У тебя есть что-нибудь? – спросила Ева, намекая на презервативы.

Илья рассеянно похлопал по карманам, всем своим видом говоря: «Какая досада, всегда с собой ношу, но именно сегодня я забыл». Ева знала, что он даже и не думал брать с собой что-то подобное. Парни в клубах редко заботятся об этом, им нельзя доверять. Поэтому трезвая Ева позаботилась о пьяной Еве и положила перед выходом в сумочку небольшую коробочку с тремя презервативами. Ну так, просто на всякий случай. Ну вдруг рядом с ней в клубе окажется Гарри Стайлс или другой персонаж её ночных фантазий. Илья хоть и был симпатичным, но и близко не походил на её любимого певца или других её звёздных крашей. Словом, голубоглазый блондин – вообще не её типаж, но она знала, кому он может понравиться – Лизе. При первом взгляде на Илью Еве даже показалось, что перед ней Егор Крид времен «Будильника» и «Невесты». На секунду ей стало интересно, заметила ли её подруга его среди других посетителей клуба или нет. Надо будет потом об этом спросить. Со вздохом Ева порылась в сумочке – взять её к барной стойке было правильным решением:

– Держи, и не смотри на меня так, будто я достала из сумки живого енота, – она смогла собрать остатки здравого смысла в кулак и осознанно подойти ко всему, если секс с незнакомцем в туалете клуба в состоянии алкогольного (и не только) опьянения вообще можно назвать хоть сколько-нибудь осознанным решением, в конце концов, у неё впереди было ещё минимум шесть лет обучения, и ни дети, ни лечение «букетов» не входили в её планы.

Алкоголь и что-то, подсыпанное Еве в коктейль, бурлили в её крови и смогли окончательно затуманить рассудок, так что она и сама не поняла, как оказалась прижата к холодной стене. Всё происходило слишком быстро для девушки с заторможенными рефлексами и неясным сознанием. Илья одной рукой приобнимал Еву-Ангелину за талию, а другой упирался в стену чуть выше её головы. Ева чувствовала горячее дыхание на своей шее, этот контраст ощущений вызывал толпу мурашек, разбегающихся по всему телу. Толчки становились быстрее и резче. Она слышала, как откуда-то далеко, с танцпола, доносится мелодия песни, которая ей нравится. Ева подумала было начать подпевать про себя, даже вспомнила слова и беззвучно прошептала «All my life you stood by me…», но отогнала эту бредовую идею. Ей было немного тяжело стоять на ногах, сказывалось количество выпитого, но она была почти уверена, что Илья не даст ей упасть, по крайней мере, надеялась, что он выпил поменьше, чем она. В конце концов, его задачей было споить её, а не напиться самому. С очередным толчком с её губ сорвался стон. В таком состоянии она вряд ли могла почувствовать хоть что-то, тем более дойти до пика, но если она и научилась чему-то за лето, так это симулировать. Голова немного кружилась, перед глазами мелькали разноцветные мушки, слипающиеся в причудливые образы. Ева думала о сильных руках, обнимающих её, и о шлепках тела о тело, которые были слышны только им. Ну и, возможно, соседям по кабинке. Звукоизоляция была здесь никудышной. Ева немного жалела, что это был просто незнакомец из клуба, а не её парень. Вернее, бывший парень.

Она посмотрела Илье в глаза. Из-за недостатка освещения они были почти чёрные, и в них были всё те же злоба и жадный блеск. Ева округлила глаза, с её губ сорвался очередной стон. Испуганный на этот раз. Молодой человек заметил это и скрыл за улыбкой, что его сердце неприятно сжалось в этот момент.

Брать от жизни всё, отдыхать и наслаждаться было ещё одним девизом Евы на этот вечер.

Ручка двери слегка дёрнулась, когда Ева поправляла причёску и одёргивала платье, а Илья застёгивал ремень. Разобравшись с одеждой, она достала из сумки небольшую упаковку влажных салфеток и осторожно подтёрла размазавшуюся тушь. Ева подумала о том, что всё же следовало одолжить водостойкую у Лизы или, в конце концов, купить свою. Затем она достала ярко-розовую помаду, посмотрела на руки, затем на отражение в зеркале. Комната поплыла перед её глазами, всё перед ней было в виде отдельных мазков, которые никак не могли собраться в цельные образы. Она захихикала, голова была настолько лёгкой, будто её мозг превратился в серую кашицу. Ева зажмурилась, открыла глаза, ничего не изменилось. Мир в её глазах раскололся на тысячи осколков. Прежняя беспечность сменилась страхом, она никогда не напивалась до такого состояния и всё ещё была заперта в маленькой комнате с незнакомцем. Ева поняла, что красить сейчас губы не лучшая идея, если ты не хочешь выйти за контур сильнее, чем Кайли Дженнер. Молодые люди закончили приводить себя в порядок, и им всё же пришлось открыть дверь и покинуть комнату.

– Лиза?

– Ева, какого… – Если бы сердце физически могло разбиться, по полу бы запрыгали красные мелкие осколки.

Илья будто растворился, оставив двух неловко стоящих девушек наедине друг с другом, их болью и осознанием произошедшего.

Глава 2 Проскользнула какая-то биохимия

Побудь со мною немножко,Чёрная дикая кошка.

Три дня дождя. Фелида

– Повтори мне ещё раз, как так вышло, что… – ответ на этот вопрос не был особо нужен Лизе, та и так всё понимала, но это не умаляло её негодования. Она хотела лишь одного: чтобы её лучшая подруга прекратила напиваться до такого состояния и творить всякое.

– Лиза, ты можешь помолчать? Я вообще-то слушаю, – перебила подругу Ева. Ей и так было тошно, голова раскалывалась так, что создавалось ощущение, что все швы черепа расползаются в разные стороны, а внутричерепное давление нещадно растёт. Наплевав на все нормы приличия, она полезла в рюкзак за бутылкой с водой. Понадеявшись, что лектор не смотрит в их сторону, студентка сделала глоток. Если живая вода из сказок и существует, то сейчас она была как раз перед ней. Стало полегче, но от чувства стыда и неловкости не сможет спасти даже волшебный артефакт. Еве было стыдно за вчерашнее, так что перед выходом из дома она обещала им обеим, себе и Лизе, что будет держать себя в руках.

– Хорошо-хорошо, мисс Моралистка, давай сделаем вид, что я вчера не тебя нашла в очередной раз, выходящей из туалета клуба с каким-то незнакомцем, – Лиза специально начала шептать это Еве в ухо, зная, как это раздражает. «Выходящей» было громко сказано: Ева выпала из кабинки прямо в руки подруги, тогда как следовавший за ней молодой человек был трезв и быстро покинул место своего преступления. Лиза невольно заметила его сходство с Егором Кридом и, если бы она не знала, что он только что воспользовался её пьяной подругой, поняла, что он ей даже мог понравиться.

– Не душни, и так голова раскалывается, а я, в отличие от некоторых, всё ещё хочу выйти на автоматы по всем предметам. – Ева потёрла сначала переносицу, потом виски и продолжила что-то записывать за лектором.

– Ой-ой-ой-ой, введение в физиологию действительно тебе в этом поможет. И кто ещё тут душнила?! – Лиза поймала суровый взгляд подруги, и ей пришлось принять своё поражение.

Она стала рассматривать свою подругу. Панцирь, которым Ева себя окружила, было тяжело пробить. Та даже волосы распустила, и они теперь спадали над тетрадью по обе стороны от лица студентки, скрывая её от внешнего мира. Распущенные… Это совсем не было похоже на Еву, старающуюся всегда убирать волосы на практических занятиях и даже лекциях. Или они скрывали что-то ещё? Ева почувствовала, что на неё смотрят в упор, и резко повернула голову.

– Что ещё? Хочешь сказать, не молчи, – от резкого движения волосы откинулись назад, и Ева поспешила вернуть их на место, но не успела.

– Что это там? – Лиза перехватила руку подруги. – Пора было бы к девятнадцати годам научиться маскировать засосы, – Лиза отвела взгляд, чтобы не вспоминать о вчерашнем.

– До этого мне никто их и не оставлял, – огрызнулась Ева и снова растворилась во введении в физиологию.

Они сидели на одном из последних рядов просторного амфитеатра лекционки, народу было очень много, неудивительно, как-никак первый лекционный день, это через пару недель на лекции будут ходить единицы. Ева, может, и хотела сесть куда-нибудь поближе, но похмелье давало о себе знать, голова болела, а подруга тянула её куда-то наверх. Между девушками повисло неловкое молчание, заполняемое фразами лектора о том, что физиология – это основа основ. Такое напряжение создавалось между ними каждый раз после совместных походов в клуб. Ева почувствовала, что Лиза толкнула её в бок, поэтому закатила глаза и спросила шёпотом:

– Ну что опять?

– Да ничего, если только тебе не интересно, что люди, которые сейчас были в главном корпусе, сфотографировали наше расписание по биохимии и… – Лиза была рада возможности направить диалог в другое русло, слушать лекцию или оставаться со своими мыслями один на один ей совсем не хотелось. Она выждала драматическую паузу, во время которой Ева начала уже выходить из себя.

– Что «и»?

– Я уже навела некоторые справки, у нас будет новый препод, он в институте только первый год, какой-то Нечаев И. А.

– Случайно, не Илья? – Ева смотрела за тем, как Лиза снова залипла в телефон, будто в чате курса была действительно жизненно важная информация. Может, туда вместе с расписанием кто-то отправил табличку «Как распознать инсульт», кто знает?

– Ага, Илья Александрович, группа, у которой он сейчас ведёт, пишет, что он милашка… погоди, а откуда ты знаешь? – Она и сама начала догадываться, но не хотела в это верить.

– Лиз, я, походу, вчера трахнула нашего нового препода, – ей по-прежнему было проще думать, что это она кем-то воспользовалась, а не кто-то ею.

Ева опустила глаза в тетрадь и начала делать вид, что записывает за лектором, хотя на самом деле вспомнила секунду вчерашнего вечера. Ту самую, во время которой вспышка осветила банковскую карту незнакомца и она успела прочитать выведенное серебристой краской на латинице имя «Илья Нечаев». Возможно, это было простым совпадением, но их город был слишком маленьким, чтобы по нему разгуливали два Ильи Нечаева, да и тот незнакомец из клуба, судя по возрасту, вполне мог быть ординатором, совмещающим работу и учёбу. Он вообще что-то вчера рассказывал о себе? Ева не могла вспомнить ни единого его слова, только их стоны в туалете клуба. Ей очень хотелось, чтобы это было просто случайностью, ну или чтобы он хотя бы не запомнил её. Вполне возможно, что тот за это лето трахнул достаточное количество девушек при схожих обстоятельствах, и его шансы запомнить именно её были ничтожно малы. Где-то в кишках начал завязываться узел, её начало тошнить, прилив паники был где-то рядом.

– Подожди, ты что?! – Лиза поняла, что последнее слово она буквально выкрикнула на всю аудиторию, поэтому ей пришлось судорожно откашляться, чтобы сделать вид, что всё в порядке, будто знакомство её подруги с новой дисциплиной не началось в туалете клуба, хотя очевидно, что между Евой и Ильёй Александровичем проскользнула какая-то биохимия. – Что делать будешь?

– Потом поговорим, – Ева опять уткнулась в тетрадку, ясно давая понять, что диалог окончен, и оставила подругу наедине с мыслями. Волосы снова разделили их непреодолимой стеной. Учёба всегда помогала отвлечься от последствий всяких глупостей, в этот раз тоже должно было сработать.

Если честно, Лиза не была удивлена, что всё обернулось именно так. Она ждала какой-то такой не особо приятной ситуации, которая бы отвадила Еву от клубных похождений раз и навсегда, и, кажется, сейчас был именно такой момент.

Девушки были знакомы ещё со школы, Ева всегда была примерной дочерью, подругой и ученицей. Гордость родителей и школы: ЕГЭ на 100 баллов и бюджет в медицинском. То, что происходило этим летом, этот пьяный угар, этот сексуальный отрыв, было совсем не похоже на ту Еву, которую Лиза знала столько лет. Лиза и не хотела бы каждый раз читать морали своей лучшей подруге, но вчера был пятый раз, когда ей передавали Еву из рук в руки. И каждый из этих пяти раз разбивал Лизе сердце. Ей даже начинало казаться, что хуже уже не будет, что биться уже нечему, но вчера она снова услышала знакомый звон битого стекла. Осознавать то, что парни в клубах радостно пользуются уязвимым состоянием девушек, было всегда больно, особенно когда приходилось наблюдать, как эти цепкие лапы сжимают твою лучшую подругу, а ты не можешь никак этому помешать. А осознавать, что ты могла помешать, но снова решила понаблюдать со стороны, было в тысячу тысяч раз больнее. Лиза сжала руки в кулаки и держала их, пока на ладонях не отпечатались чёрточки от впившихся ногтей. Это помогло ей не заплакать. Это была и её вина тоже.

Вчера от зоркого взгляда Лизы, не затуманенного алкоголем (нельзя пить, когда знаешь, что твоя лучшая подруга может в любой момент выкинуть какой-нибудь фокус), не скрылось, что зрачки Евы были неестественно расширены. Оба варианта событий не нравились ей в равной степени. Она не хотела верить, что Ева могла принять что-то добровольно. А думать о том, что Илья Александрович, их преподаватель и врач, мог подсыпать что-то в коктейль незнакомой девушке, было страшно. Беспечность подруги, с которой та общалась с мужчинами в клубах, бесила её. Лиза убеждала себя, что ей просто показалось, что это всё странное освещение, поэтому не стала пугать своими предположениями лучшую подругу, хотя это точно отбило бы у неё всё желание ходить по клубам. Да, она была душной, да, она вела себя, как чья-то мама, да, она могла бы просто силой удерживать Еву от походов в клуб, но всё было сложно.

Есть тысячи способов пережить расставания, при этом не разрушая саму себя: спортзал, йога, сублимация с помощью творчества, забота о себе, шопинг, в конце-то концов, но Ева решала свои проблемы по-другому. Через забытьё, алкоголь и секс с незнакомцами. Лиза не понимала, почему Ева выбрала именно этот способ, и от этого ей было очень грустно. Если бы она могла хоть что-то решать в этой жизни и как-то влиять на свою подругу, то они бы всё это лето провели в йога-студии, слушая удары гонга, совершенствуясь в дыхательных практиках, открывая чакры, себя и мир с новых сторон. Уехали бы на месяц на Бали… хотя нет, только не Бали. Вдруг Ева решила бы поиграть в Беллу Свон. Хватит девочек, разбившихся на байках.

Сейчас Лиза была как никогда рада началу учёбы, потому что знала, что глупая погоня за «автоматами» не даст её подруге думать ни о чём другом. Но этот препод… он явно всё усложнял, да и зовут его точно так же, как и бывшего Евы, и эти инициалы «ИА», да сразу же понятно, что перед тобой осёл и от него стоит держаться подальше.

Лиза надеялась, что Илья Александрович их не запомнил и этот семестр пройдёт ровно, как и предыдущие, но опасения были.

Остаток дня пролетел для Евы незаметнее, чем она ожидала, по-другому быть и не может, когда ты судорожно пытаешься вспомнить аминокислоты и выучить все функции и свойства белков, которые, по-хорошему, стоило начинать учить ещё с июля.

С Лизой она так и не поговорила, потому что и без слов всё знала. Обе хотели лишь одного – чтобы завтрашняя пара по биохимии прошла нормально. Под «нормально» они имели в виду, чтобы их препод не понял, что вчера с ним в клубе была одна из его студенток.

Все их надежды рухнули в один миг, когда Илья Александрович начал на паре проверять присутствующих:

– Ева Васильевна, – Ева подняла руку, он посмотрел в её сторону. – Ага, а у вас случайно нет сестры-близняшки Ангелины, которая учится на учителя начальных классов?

Когда Илья Александрович увидел милое и доверчивое лицо незнакомки из клуба среди своих студентов, он сначала удивился и подумал было, что обознался. Но потом увидел, как она неловко пытается от всех скрыть правую половину шеи, и широко ухмыльнулся. Этот вид приносил с собой воспоминания. Тогда со стороны танцпола доносились звуки музыки, из-за стенки чьи-то стоны, не менее сладкие, чем те, что срывались с губ девушки перед ним. Он наклонился к шее Евы, её кожа пахла корицей, но была солёной на вкус. Он не мог упустить возможности оставить свою метку, ещё толком не понимая, на что обрекает незнакомку перед собой. Следующие несколько месяцев должны были быть многообещающими. Охота продолжалась, небольшое пятнышко красным плащом матадора маячило перед глазами.

Позавчера на танцполе ему показалось, что он встретил свою давнюю знакомую, но обознался. Сейчас, при дневном свете, он понял, почему так произошло. Сходства между Евой и тем призраком из прошлого не заметил бы разве что слепой. Только у призрака, имя которому Маргарита, были всегда широко распахнуты глаза, как будто её чем-то удивили или испугали, что вообще не вязалось с её немного надменным и высокомерным характером. Да и волосы Маргариты сильнее отдавали рыжим, будто подчёркивая всю её ведьмину натуру и стервозность, а на носу и щеках красовались веснушки, которые она всегда пыталась замазать тональником.

Еве хотелось провалиться под землю: он её узнал. Она не помнила, что же ему наплела в тот вечер. Она закрыла глаза, чтобы вычленить хоть какие-то обрывки разговора в клубе, но нет, ничего не вышло. В сознании всплыл белый экран, на котором вспыхнули кадры сцены в туалете, которой в пору было быть частью фильма для взрослых. Со звоном битого стекла сменяющие друг друга картинки разлетелись на части, чтобы собраться в её размытое отражение в зеркале клуба, как будто это было и не отражение вовсе, а картина в духе импрессионизма. Шею обожгло как наяву. Пришлось открыть глаза.

Ева хотела ответить сегодня у доски. Она предпочитала завоёвывать авторитет с самых первых пар, но первое впечатление уже было испорчено. Ей ничего не оставалось, как ждать окончания трёхчасовой пары и тупо пялиться в тетрадь на формулы двадцати аминокислот, пытаясь сдержать слёзы. Она чувствовала, как Лиза гладит её по руке, что ж, хотя бы её подругу Илья Александрович не запомнил.

Когда все уходили, Ева замешкалась: молния на рюкзаке опять заела, и она сказала Лизе, чтобы не ждала ее. Когда ей наконец-то удалось застегнуть рюкзак, в аудитории они остались вдвоём с преподавателем.

– А я смотрю, ты никуда не спешишь. После случившегося в клубе захотелось провести ещё немного времени со мной? – Илья Александрович понимал, что Ева уже не была пьяна, но она, как и в тот раз, осталась одна, без друзей, и выглядела по-прежнему мило и наивно. – Так вот почему енот, – добавил он, взглядом указывая на шапочку, которую Ева сжала в руке так, что костяшки пальцев побелели.

Про себя он отметил, что сходство между Евой и его давней знакомой, девушкой, о которой он думал многие годы, было феноменальным. Им нравились даже одни и те же животные. Эти чёртовы еноты. Ева не улыбалась, но он был уверен, что её улыбка была бы такой же обезоруживающей. Он бы всё отдал, чтобы ещё раз увидеть эту улыбку.

– Я не понимаю, о чём вы, – Ева начинала паниковать, потому что без алкоголя уже не была такой смелой.

– Да брось, всё ты понимаешь, сама же тогда так и льнула ко мне. Я не против продолжить наше знакомство, но не думай, что у тебя от этого будут хоть какие-то поблажки, хотя… – он оглядел её с ног до головы и облизнулся. – Зависит от того, насколько хорошо ты будешь стараться и проявлять активность, если ты понимаешь, о чём я, – улыбнулся он и кончиками пальцев дотронулся до пятнышка на её шее.

– Вам не кажется, что вы ведёте себя очень непедагогично? – Ева невольно сделала шаг назад. – Что говорит этический кодекс о романах со студентками?

Ей стало очень мерзко и некомфортно, единственное, чего сейчас хотелось, это покинуть эту аудиторию, эту кафедру, желательно навсегда. Ей хотелось бежать, но она теперь была не в силах даже шелохнуться, как будто этот маленький шажочек выпил из неё все силы. Ева оказалась в цепких лапах страха и никак не могла из них выбраться. Мысли в её голове путались, паника накатывала. Это была ошибка, фатальная ошибка, не стоило покидать столик, за которым сидели её друзья. Ей показалось, что она начала дрожать. И вряд ли это был сократительный термогенез – в аудитории было достаточно тепло.

– Да ладно, чего ты, никто тут тебя ни к чему не склоняет, я говорю исключительно об учебном процессе, – Илья Александрович заметил, что Ева дрожит, ему нравилось, что она была напугана. Её глаза округлились и стали ещё больше, как и сходство между ней и его одноклассницей. – И не стоит тебе меня бояться, я же не укушу тебя, – на его губах появилась полузловещая, полусальная ухмылка. – Ну, если ты сама этого не попросишь.

Ева думала, что это послужит ей уроком на всю жизнь – не напиваться в клубах. Она уже мысленно зареклась не пить больше ничего крепче кефира или кваса. Кумыс, тан и айран табу тоже обошло стороной, хотя она никогда раньше их даже и не пробовала. Ева судорожно вспоминала приёмы самообороны, но ничего в голову ей не лезло, там был только белый шум, через который пробивались их стоны и вспышки света.

«Ну что, большая кошка, кто ты без музыки, своих друзей и нескольких коктейлей? – пронеслись мысли в её голове. – Вот и разгребай теперь».

– Я правда не хочу тебя пугать, – Илья Александрович понимал, что если Ева будет его бояться, то заполучить её будет куда сложнее, хотя гораздо интереснее. И всё же он попытался её успокоить. – Просто твоё поведение в клубе совсем не похоже на то, что я вижу сейчас. Как будто я позавчера и правда имел дело с другой Евой, с той, которая не против продолжить общение и за стенами клуба.

– За стенами клуба я думаю об учёбе и об учебных дисциплинах, а не о симпатичных молодых преподавателях, которые… – смелость вернулась к ней, но она поняла, что закапывает саму себя.

Студентку спас телефонный звонок, кто-то, по-видимому очень важный, позвонил её преподавателю, и тот покинул кабинет. Когда Илья Александрович вернётся, Евы здесь уже не будет.

Она выбежала из здания и побежала в сторону дома, все эмоции настигли её в прихожей. Ева сползла спиной по стене и заплакала, сама не понимая, из-за чего. Как будто слёзы помогут ей смыть случившееся в клубе.

Глава 3 Двое, не считая собаки

Ева Садовская

Учёба, как и всегда, помогла Еве отвлечься от ненужных мыслей, и этот немного неловкий и неприятный диалог был если не совсем выкинут из головы, то хотя бы отодвинут на задний план. Домашка сама себя не выучит. Контрольные сами себя не сдадут. Если не сложилось с первым впечатлением на биохимии, то всё ещё может получиться на других дисциплинах.

Возможно, случись Еве расстаться со своим бывшим в середине семестра или даже в разгар летней сессии, всё прошло бы менее болезненно для неё. Многочасовая учебная нагрузка и сутки без сна всегда работали лучше любой анестезии. Бупивакаин снимает боль на половину суток, в то время как неделя коллоквиумов выключает все виды чувствительности на несколько дней. Кажется, выбор был очевиден. Да и никакая таблетка не залечит разбитое сердце. Но бывший Евы решил иначе и бросил её в день последнего экзамена, именно в тот момент, когда впереди маячило целое лето, если не считать нескольких недель практики.

Она никогда не сможет забыть то, как с горящими глазами выбежала из главного корпуса, держа зачётку перед собой, чтобы показать Илье, стоящему на улице, три заветные буквы «отл». Его сессия уже закончилась, поэтому он смог вернуться в их родной город.

– Кто бы сомневался, – хмыкнул тот. – Ты спишь с книжками, если вообще спишь.

Стоял жаркий июньский день. Солнце палило нещадно в окна экзаменационных аудиторий, чтобы и так нервные студенты с мокрыми ладошками ещё больше потели и страдали. И ведь халат снять нельзя. Набежала тучка, подул ветерок, но Еве стало холодно не из-за них, от ледяного тона её парня, когда он продолжил:

– Мне кажется, тебе учёба дороже нас, я не хочу быть третьим лишним. Нам нужно расстаться.

Он молча развернулся, чтобы уйти навсегда, даже не обернувшись, и чтобы больше никогда не отвечать на её сообщения. Пока Ева стояла в оцепенении, не в силах бежать за ним, унижаясь и прося не оставлять её одну, или просто заплакать, на кухне квартиры его родителей уже сидела другая и пила чай с чабрецом из кружки с маками, которую всегда давали Еве. Рядом в вазе стоял букет георгинов. Еве никогда не дарили цветов без повода. Никто так и не задался вопросом: как так вышло, что Илья смог настолько легко вытеснить Еву из своей жизни? Но факт остается фактом. Высокая блондинка, похожая на Николь Кидман, но с пронзительными хитрыми зелёными глазами, накладывала себе очередной кусочек домашнего вишнёвого пирога в ожидании возвращения Ильи. Он сказал, что должен забрать что-то у лучшего друга, а она не стала мучить его расспросами. О существовании Евы Ника даже не подозревала, иначе бы не стала даже и близко подходить к Илье.

Ева строила грандиозные планы и воздушные замки, хотела наверстать за эти месяцы всё упущенное из-за учёбы, но тот всё уже давно решил, и не в её пользу. «Официальными» причинами, чтобы прекратить многолетние отношения, начавшиеся с сидения за одной партой, оказались «сложный» характер Евы и другая девушка. На самом же деле, было бы глупо ожидать, что студентка медицинского, хоть и первокурсница, сможет уделять чему-то так же много времени, как и учёбе. Проживание в разных городах и неумение парня ждать лишь подлило масла в огонь. Так или иначе, показывала свои эмоции Ева ровно до начала практики в больнице, а дальше… к счастью, что было дальше, она смутно помнила.

Пока что дни не начали сливаться в голове Евы в одно сплошное цветное месиво из образов, схем, цифр и терминов. Она сейчас даже смогла бы вспомнить, что и в какой день произошло и что она ела на завтрак (ничего). Выдачу учебников, как и в том году, поставили на середину сентября. Без них приходилось очень трудно, особенно в моментах подготовки к биохимии. Ева уже чувствовала, как этот предмет становится у неё «любимым». Ей всегда нравилась химия, поэтому ситуация, произошедшая в прошлую пятницу, вызывала диссонанс.

– Так, я тебя больше не оставлю наедине с ним, – заявила Лиза, выслушав рассказ лучшей подруги о произошедшем. – Как знала, не стоило мне тогда уходить.

– Не вини себя, я же знала, что ты торопилась. Я понятия не имею, что делать, игнорированием всего произошедшего эту проблему, кажется, не решить.

Как Лиза могла себя не винить, когда уже какой раз из-за её бездействия страдает человек? А ещё на врача учится, спасительница людских жизней, которая не может уберечь даже собственную лучшую подругу. Она уже какой раз ловила себя на мысли, что никак не может увидеть себя в медицине. Её будущее было как молодая луна, надёжно укрытая тучами. И даже любимая Лизина колода таро не могла рассеять этот морок.

Девушки сидели в небольшом уютном кафе, которое открылось в прошлом году недалеко от медгородка. Они выбрали столик около окна. На подоконнике и на других поверхностях, куда только можно поставить керамические горшочки с цветами, были растения. Какие-то из них шелестели листьями над головами посетителей, устроившись в подвесных кашпо. Здесь подавали самый лучший облепиховый чай и самые вкусные сэндвичи и круассаны во всём городе. Ещё именно здесь работал «самый очаровательный в мире бариста», как называла его Лиза. Кофе никогда не интересовал Еву, возможно, поэтому ей не было важно, кто будет его варить, однако Лиза не теряла надежду начать общаться с бариста и постоянно заявляла, что ещё немного, и всё будет. К тому же сюда было удобно забегать после пар.

На этот раз всё прошло куда лучше. Если отсиживаться, избегая зрительного контакта с преподавателем (в эти минуты Ева жалела, что не смогла избежать в клубе полового акта), а потом убегать как можно быстрее, можно считать такой вариант хорошим. Илья Александрович понял, что тот разговор поставил её в ещё более неловкое и уязвимое положение, что ему даже нравилось, но тактику сменить всё же пришлось. Он решил, что на парах станет очень чуток по отношению к ней, будет делать вид, что действительно заинтересован в её обучении. Он хотел всеми силами расположить её к себе и втереться к ней в доверие. Илья Александрович испытывал удовольствие оттого, что мог находиться в паре сантиметров от Евы и смущать этим её, но он безумно хотел чего-то большего и, к сожалению, не умел ждать. Он привык, что всё всегда доставалось ему, словно по щелчку пальцев. Практически всё, но он всеми силами пытался исправить это упущение. Он даже пытался не отпускать всякие двусмысленности в адрес Евы, но это было частью стиля его общения, который он ни для кого не стал бы менять. Даже ради Маргариты, тем более ради неё. Если у него было бы хоть немного эмпатии, то он смог бы понять, что единственное, чего хотела Ева, чтобы её оставили в покое.

– И до конца семестра ещё долго, а он так и вьётся вокруг тебя, – Лиза отпила свой ореховый мокко на альтернативном (на этот раз фундуковом) молоке. Еве уже начинало казаться, что из ниоткуда взявшаяся непереносимость лактозы всего лишь предлог, чтобы каждый раз подольше болтать с тем бариста, выясняя, на каком молоке лучше взять кофе. К тому же напиток украшала шапка взбитых сливок, посыпанная маленькими сахарными сердечками. И вряд ли сливки тоже были безлактозными. – Слушай, а мы не можем поменять препода? Коллективная жалоба, всё такое.

– С ума сошла? Дадут нам вместо него эту Стерлингову. Я уж лучше потерплю его намёки, чем вся группа будет выслушивать, что нам не место в медицине.

– А если не дадут? Я ради тебя готова учиться даже у неё, а то твоя менталочка уже в шаге от того, чтобы свернуться в альфа-спираль, – довольная своей шуткой, Лиза начала улыбаться в ожидании, что Ева засмеется, но этого не произошло.

– Не напоминай, – Ева вспомнила, как парой часов ранее стояла у доски, рисуя эту чёртову структуру с 3,6 аминокислотными остатками в каждом витке, спиной чувствуя взгляд своего преподавателя. Она была готова поклясться, что мысленно он её раздевал. Ева вспомнила, как он подошёл к ней со спины и взял за руку, в которой был зажат кусочек мела, чтобы подправить рисунок, управляя её рукой. Желание близости с Ильёй Александровичем распространялось только на тот вечер в клубе. Сейчас эти сложности с его излишним вниманием ей были ни к чему. Она старалась успокоить себя: по крайней мере, она была всё ещё в одежде, а его взгляд следил за их пальцами, выводившими какие-то биохимические закорючки.

Ева вздрогнула.

– Ой, прости, я не хотела, вырвалось.

– К тому же ты вообще видела, как на него смотрит Катя? – Катя Лощилина была их старостой. – Просьба о смене препода пойдёт прямиком через неё и на ней же завернётся. Знала бы она… она бы мне глаза точно выцарапала.

Кофейня наполнилась смехом девушек. Даже несмотря на безвыходность ситуации, они находили, чему можно порадоваться. Ева знала, что у неё всегда будет поддержка Лизы, даже если она окажется неправа, и ей стало тепло не только от чая и пледа на коленях.

Когда она добралась в среду до библиотеки, там уже были почти все её одногруппники, а Лиза заняла ей место в очереди на выдачу учебников. Но Ева сначала отыскала старосту группы, чтобы забрать у неё свои студенческий и зачётку с проставленными в деканате печатями. Катя одарила Еву холодным презрительным взглядом, прежде чем развернуться, достаточно резко, чтобы задеть её своими собранными в высокий хвост чёрными волосами. Касание было еле заметным, но унизительным. Слова были излишни: староста не попала в число любимчиков преподавателя по биохимии, поэтому Ева попала в немилость к ней.

– Хозяин дал Добби носок, теперь Добби свободен! – Ева помахала двумя неотъемлемыми атрибутами студенческой жизни перед носом у Лизы. – Мне начинает казаться, что ей нравится держать нас в заложниках, – она давно привыкла к стервозному характеру своей старосты и не стала заострять внимание подруги на произошедшем.

– Ещё бы, хоть какие-то плюсы за то, чтобы терпеть нас, – улыбнулась Лиза.

Учебников в этот раз было немного, но каждым из них можно было убить. Чего только стоил один учебник Северина по биохимии. Интересно, кто так нахамил дизайнеру по обложкам, что тот решил сделать книгу зелёно-оранжевой? Худшего цветового решения Ева не могла и придумать. А ещё она не понимала, зачем ей отдельный учебник с лекциями по физиологии, когда и так собиралась их все посетить. Ещё ей выдали три методички по физре. Действительно, сначала физкультура, а только потом экзаменационные дисциплины. Чтобы не толпиться в холле библиотеки, ведь народ туда всё прибывал и прибывал, Ева решила, что рассмотрит все учебники дома. По пути она осознала всю тяжесть гранита науки медицинского. Что тяжелее: килограмм пуха или килограмм бетона? Килограмм учебников медицинского, потому что вся бренность бытия идёт к ним в подарок. А в рюкзаке Евы их было точно несколько кило.

С учебниками ход времени ускорился в разы. Они работали как машина времени, которая может отправить тебя только в будущее. Так ещё работал и сон, но Ева всё же предпочитала книжки. Первая контрольная, как ни странно по биохимии, неумолимо приближалась. Колки по анатомии и гистологии тоже были не за горами, так что приходилось собирать знания по этим предметам в три примерно равные кучки.

Радовало одно – на последнем занятии перед колком Илья Александрович предупредил, что на контрольной вместо него будет другой препод. Эта информация прибавила Еве сил и мотивации учиться: может, всё сложится так, что и все последующие колки будет принимать кто-то другой, и автомат по биохимии, который она уже мысленно похоронила, всё-таки выйдет. В день икс, просидев на кафедре три часа, уставшая и заплаканная, Ева вышла из корпуса со своей выстраданной троечкой с плюсом. Она проклинала пролин, трипептиды и странные системы оценивания, пока рассказывала маме по телефону, как всё прошло. Её мама всегда умела успокаивать.

– То есть ты хочешь сказать, что когда-то из-за этой дисциплины отчислили чуть ли не половину потока? – уточнила та.

– Ну да, – Ева всё ещё хлюпала носом. – Там одна преподша пережестила, у неё сдало только человека три за всю сессию.

– Тогда я не понимаю, почему ты всё ещё рыдаешь, хорошо, что хоть с первого раза сдала. – Ева по голосу поняла, что мама улыбается, и ей стало немного спокойнее.

– Да, но…

– Ев, забей, – та перебила её, – впереди будет ещё столько неприятных преподавателей, а красный диплом не нужен ни мне, ни тебе. Ни тем более нашему папе. У нас что-то духовка барахлит, ты только представь, каково ему… у него шарлотка не пропеклась!

– Возможно, ты права, – она не стала добавлять, что один из тех, о ком говорила её мама, уже появился, – бедный наш папа…

– Давай лучше тебе покажу, что наш кот учудил, – женщина переключилась на видеозвонок, чтобы показать последствия кошачьих шалостей.

Ева окончательно повеселела.

Сдачу первого колка семестра полагалось отметить, это уже стало традицией. Друзья Евы учились с ней в одном химико-биологическом классе. Бесконечные пробники ЕГЭ и тесты на уроках сплотили их лучше любой беды. А сейчас все они были студентами медицинского. Правда, сейчас все оказались размазаны по всему потоку и, кроме Евы и Лизы, учились в разных группах, так что контрольную по биохимии они сдавали в разные дни. Все ждали пятницу, когда и эти две неразлучные подруги наконец отмучаются и смогут думать о чём-то кроме учёбы. Так как Ева и Лиза отказались идти в клуб, а погода всю неделю была тёплой, их компания решила выбраться на пикник в городской парк. Ева забежала домой, вытерла слёзы, переоделась в более подходящее, взяла заранее собранный рюкзак и вызвала такси. Когда она приехала, её друзья уже расстелили красные клетчатые пледы около водоёма и брызгались средством от комаров: эти вредные кровопийцы не собирались никуда исчезать, как будто они существовали вне времени и времён года. Знания курса паразитологии ещё не успели выветриться. Заразиться туляремией, лихорадкой Западного Нила или малярией никто не хотел. Даже несмотря на то, что ближайший очаг этих заболеваний был в тысячах километров от их города. Правильно говорят: меньше знаешь, крепче спишь. Кажется, к концу шестого курса они не смогут закрыть глаза ночью ни на секунду. Ева присоединилась к Лизе, раскладывающей фрукты на бумажной тарелочке, и начала выкладывать на другую небольшие бутербродики. Кто-то достал из рюкзака сок и бумажные стаканчики, кто-то ещё негромко включил на колонке заранее составленный плейлист.

Бабье лето стояло весь сентябрь. Деревья даже не успели толком пожелтеть. Их зелень будто дразнила студентов и школьников каждый день, зазывая выбежать на улицу из душных аудиторий и классов, чтобы гулять, гулять, гулять… Разве хочется в такую погоду учиться? Тепло от солнца никогда не будет приятнее осознания, что у тебя есть такие друзья. Еве было очень жаль, что так редко может отвлечься от учёбы, чтобы просто побыть здесь и сейчас. Она вдыхала свежий воздух, слушала разговоры друзей, что-то рассказывала сама и очень много смеялась. Лиза уверяла всех, что в этот раз тот бариста её заметил, она поняла это по взгляду. Ева была очевидицей, и ей казалось, что тот парень просто, как всегда, устал от вопросов, какое молоко лучше выбрать: миндальное или банановое. Но Лиза продолжала свой воодушевлённый разговор, время от времени поправляя очки или убирая за ухо одну и ту же непослушную прядь. Вот она начала жаловаться, что у неё совсем нет времени на поход в парикмахерскую, чтобы покраситься нормально. Тоники очень быстро смывались и раздражали её. Сейчас от когда-то ярко-розового цвета остались только разводы и парочка блёклых прядей «цвета благородной пыльной розы», как любила утешать себя Лиза. Грусть от тройки улетучилась. Все её друзья сдали эту первую контрольную и стали на шаг ближе к их общей цели – стать врачами. Ева понимала, что до шестого курса дойдут не все, но старалась об этом не думать, не высчитывать, кого отчислят первым, и не расстраиваться раньше времени. И как можно печалиться, когда все вокруг тебя веселятся? Она даже не заметила, как пролетело несколько часов и её друзья засуетились и начали собираться по домам. Учебная шестидневка убивала всю романтику пятничных вечеров. Ева помогла Лизе собрать мусор, а затем сложила один из пледов.

Еве захотелось немного погулять по парку наедине со своими мыслями и музыкой в наушниках. Вопрос «что же делать?» в отношении Ильи Александровича не давал ей покоя. При одной мысли о нём она нервничала и чувствовала какую-то тревогу. Наверное, она много надумала и эта ситуация не стоила такого пристального внимания. Запомнил и запомнил, в этом же нет ничего криминального и ужасного. Или причина была ещё в чём-то? Неужели это были бабочки, чьё трепыхание она уже успела позабыть? Когда она последний раз чувствовала что-то подобное? В средней школе, рядом с Ильёй?

Всё очень сильно запуталось в тот момент, когда он стал вести себя мягче. Ева так давно ни в кого не влюблялась: долгие, но не очень удачные отношения давали о себе знать. А Илья Александрович мелькал перед её глазами каждую неделю, и этого было вполне достаточно, чтобы она успела привязаться к нему, но этот чёртов секс всё усложнял. Из десятка парней клуба она выбрала именно его. Нет, это он выбрал её. Выбрал, выследил и поймал. А может, это какое-то подобие стокгольмского синдрома? Её тоже можно назвать жертвой в некотором роде. Или это было не случайно, а предначертано судьбой, на которую так уповает её лучшая подруга?

Из мыслей её вывело столкновение. Сначала Ева порадовалась, что это был не человек или дерево, но потом увидела, что это была собака, совсем небольшая. Видимо, этот джек-рассел-терьер убежал от кого-то. Собака не отходила от Евы, она прыгала, пытаясь испачкать её белые джинсы своими короткими маленькими лапками.

– Блин, наверное, она потерялась? – сказала Ева в никуда, уставившись на собаку; нужно было срочно найти её хозяина. Она чувствовала, как учащается её сердцебиение. Она была не в силах пошевелиться, как будто в её джинсы впиталась не грязь, а парализующий яд, который мог действовать даже через кожу. Страх мучительно и медленно убивал, как и стрела индейца, смазанная ядом кураре. Дух перехватывало, казалось, ещё чуть-чуть и… случится непоправимое.

– Если бы вы, Ева Васильевна, хоть иногда бы смотрели в мою сторону, то поняли бы, что хозяин Жульена – да, это «он», а не «она» – рядом с ним.

Ева медленно подняла взгляд и увидела его. Что ж, она всегда знала, что мысли материальны, но чтоб настолько… Она открыла рот, чтобы что-то сказать. Дышать стало ещё тяжелее, воздуха не хватало. Ева чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.

Илья Александрович знал, где сегодня можно найти Еву. Почти все её друзья учились у него, поэтому он смог по услышанным обрывкам фраз понять, что будет пикник. Так что на этой тропинке он оказался не случайно. Внезапное появление Евы в его жизни будто бы сковырнуло ту старую болячку и обнажило зияющую дыру, которую срочно, во чтобы то ни стало, нужно было чем-то закрыть. Или кем-то. Он искал встречи с этой студенткой, и одной пары в неделю ему было недостаточно. Ему не хотелось медлить и упустить Еву. Насколько он мог судить по разговорам её друзей, та редко выходила из дома. Он хотел узнать, где она живёт.

Ева желала всей душой, чтобы прямо сейчас небеса разверзлись, земля раскололась, из-за дерева выпрыгнул саблезубый тигр, весь мир заволокло туманом, да что угодно, чтобы она могла незаметно скрыться, а лучше перестать существовать. Она поняла, что пауза затянулась.

– Здравствуйте, – Ева судорожно придумывала, как бы поскорее уйти отсюда. Ей не хотелось, чтобы он продолжал этот диалог.

– Как контрольная? Сдала? – Илья Александрович заметил, что глаза её были широко раскрыты, а зрачки – расширены. Она вся тряслась, и казалось, что может в любой момент упасть без чувств. Он задался вопросом, неужели это он так её пугает. Этот факт его очень позабавил.

– Да, – ей не хотелось говорить оценку, но тот и так всё узнает. Ева пожалела, что не поехала домой вместе с Лизой. – На три балла.

– Так и знал, что не стоило мне вас бросать сегодня, принимал бы я, была бы пятёрка и возможность автомата. Хотя, думаю, для вас ещё не всё потеряно, – он улыбнулся. Небеса разверзлись, дождь крупными каплями забарабанил по дорожке, на которой они стояли, двое, не считая собаки. Раздался гром.

Ева в этот момент поняла две вещи. Во-первых, у неё не было с собой ни зонта, ни куртки. Во-вторых, уже не было сомнений, что её мысли материальны. Сердце стучало в висках: «Бежать! Бежать! Бежать!»

Глава 4 Дождь не виноват

Ева Садовская

– Дорогая, что с тобой? Тебя трактор переехал? Всё в порядке? Ты не заболела? Зачем бацилльная пришла? Хочешь меня заразить, чтобы я пропуск по анатомии замучилась отрабатывать? – Лиза завалила подругу вопросами, стоило Еве сесть рядом.

Английский в 8 утра, да ещё и в субботу, был тем ещё испытанием. Нелегко взять себя в руки и прийти, когда знаешь, что люди с пятидневкой сейчас отдыхают. В этот раз ситуация усложнялась ещё из-за того, что Ева действительно чувствовала себя неважно после встречи с ним. Её всю ночь бросало то в жар, то в холод, она так и не смогла уснуть. Возможно, дождь и не виноват. Ева измученно улыбнулась:

– Всё нормально. Может, немного простыла, вчера под дождь попала, – она понадеялась, что Лиза ей поверит и не будет проявлять излишнее беспокойство. Хотя бы раз не станет вести себя как чья-то мама.