Ночная радуга. Восьмирье. Книга 2 E-Book

Марина Ясинская

• Herausgeber: Абрикобукс / Apricobooks
• Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
• Serie: Восьмирье
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 131

Beschreibung

«Ночная радуга» — вторая часть фэнтези-цикла Марины Ясинской «Восьмирье». Очутившись в Восьмирье, Вика хотела лишь поскорее оказаться дома. К счастью, на одном из Осколков этого мира есть человек, который знает дорогу обратно, и Вика благополучно до него добралась. Казалось бы, приключения подходят к концу и скоро она вернётся домой. Но на самом деле путешествие по Восьмирью только начинается! Вике предстоит вытащить товарища из сетей мрачного Тумарья, узнать тайну своего самодельного кулона и маминого прошлого, обрести новых друзей и союзников, столкнуться с предательством и вновь бежать через Тумарье на другой Осколок, спасаясь от разыскивающих её констеблей. «Восьмирье» — фэнтезийная история о дружбе и предательстве, рассчитанная на читателей 8–12 лет. Их ждет увлекательная история о притворстве и истинной дружбе, мечтах и искренности, волшебных приключениях и магических артефактах. В серии планируется восемь книг.

Leseprobe

Марина Ясинская

Художник: Татьяна Петровска

глава 1

Открыв утром глаза, Вика сразу же увидела лежащую на подушке пушистую мечту — и улыбнулась; было просто невозможно не улыбаться, глядя на эту симпатичную кошачью мордашку с клювом вместо носа!

Ванилька потянулась, расправила крылья и взлетела, сделала круг под потолком, а потом уселась на подоконник и призывно чирлыкнула.

Вика подошла к мечте, погладила её по мерцающей шёрст­ке, а затем взглянула в окно и невольно вздохнула, увидев открывшуюся картину. Вчера утром было ясно и солнечно и море отливало ярко-голубым. Вечером, во время прилива, волны кишели сотнями маленьких сияющих зеленоватых крабов, и казалось, что светится сама вода. Сегодняшнее утро было пасмурным, и потому море из голубого превратилось в жемчужно-серое, но всё равно оставалось прекрасным.

Настроение у Вики было пасмурным, как небо. И вовсе не потому, что до заветных «лишних» дней сентября, а значит, и до возвращения домой оставался ещё почти целый месяц. Нет, Вика расстраивалась из-за Лукаса. В каком состоянии она застанет его сегодня?

Когда вчера утром Вика вошла в комнатушку, куда тётя Генриетта поселила Лукаса, тот уже проснулся. Он сидел на кровати, подтянув колени к груди и обхватив их руками, раскачивался взад-вперёд и смотрел прямо перед собой пустым, ничего не выражающим взглядом. Тумарье снова настигло его ночью, во сне, — и захватило в плен.

Вика приложила все усилия, чтобы привести Лукаса в себя, и после долгих стараний это наконец удалось. Неужели сегодня ей предстоит то же самое?

Решив не оттягивать неприятный момент, Вика вышла из своей комнаты. Если ночью Лукаса снова захватило Тумарье, то лучше узнать об этом скорее.

Тревожную мысль о том, получится ли у неё сегодня привести приятеля в чувство, Вика решительно отогнала. Если она уже дважды справилась, значит, и в третий раз как-нибудь сумеет.

Толкнув дверь в каморку, где ночевал Лукас, Вика с опас­кой заглянула внутрь — и грустно вздохнула. Её приятель сидел на кровати и смотрел прямо перед собой остекленевшими глазами. Точь-в-точь как вчера.

Ванилька подбежала к Лукасу, быстро его обнюхала, отлетела в сторонку и фыркнула — так, словно ей не понравился запах.

Вика медленно подошла к приятелю, вспоминая, что она делала вчера, чтобы привести его в сознание. Ох, да чего только она не делала! Теребила, тормошила, подводила к окну и показывала море, рассказывала об их путешествии и приключениях, снова и снова звала по имени.

Вчера это сработало, и Вика надеялась, что и сегодня получится.

— Лукас, — позвала она и потянула приятеля к окну с видом на море.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем взгляд Лукаса стал осмысленным. Вика обрадовалась, но ненадолго; она сразу подумала, что завтра, скорее всего, ей придётся начинать всё сначала.

Лукас, сообразив, что произошло с ним ночью, тоже очень расстроился:

— Неужели я теперь всегда буду так просыпаться? А вдруг однажды утром у тебя не получится меня разбудить?

Вика вздохнула: приятель словно озвучил её собственные страхи.

— Что же мне теперь — не спать, что ли, никогда? — продолжил Лукас. — Но ведь так не получится.

— Ну, не расстраивайся, может, со временем всё само собой пройдёт, — попыталась утешить его Вика.

— Само?

— Ну да, само. Как простуда.

— Угу… Только простуда не всегда сама проходит. Как-то раз у меня кашель целый месяц не утихал, пока мать настоем лукового сока на меду не напоила, — мрачно сказал Лукас и поморщился при воспоминании о гадком снадобье.

Вика не знала, что на это ответить, и потому просто предложила пойти позавтракать.

На кухне пахло выпечкой, рассветом, бодростью и цветущей вишней, а на столе возле окна стояла бутылка молока и лежало овсяное печенье в вазочке.

Из чулана, в котором, как уже знала Вика, находилась дверь в башню маяка, появилась тётя Генриетта.

— Как он сегодня? — командирским голосом спросила она.

— Так же, как и вчера, — вздохнула Вика.

— Хм-м… — Тётя Генриетта нахмурилась и задумчиво повертела дужку висевших на груди очков. — А вы чего стоите? Кушайте! — кивнула она на угощение на столе.

Дважды просить Вику с Лукасом не пришлось.

Доедая уже четвёртое печенье, Вика подумала, что, может, у майстера Нилса меню и было разнообразнее, но сейчас ей казалось, что такого вкусного овсяного печенья она в жизни не ела. У неё даже немного улучшилось настроение.

— Тётя, — начала Вика, допив молоко, — я ещё вчера хотела спросить, но забыла. А почему у вас маяки по-прежнему работают? Ведь море тоже разрезано на куски Тумарьем и по нему сейчас никто не плавает? Или у вас есть темноходы-мореходы?

— А при чём здесь мореходы? — удивилась тётя Генриетта.

— Ну как же? — растерялась Вика. — Маяки ведь нужны, чтобы ночью посылать сигналы кораблям в море. По ним моряки узнаю́т, куда плыть и где находится суша.

— Нет, деточка, — покачала головой тётя Генриетта, — у нас в Восьмирье маяки существуют совсем не для этого.

— А для чего?

— Наши маяки создают в небе ночную радугу. Она помогает людям возвращаться из снов.

— Как это? — нахмурилась Вика.

Странное дело: вроде бы все слова по отдельности понятны, но вот сложенные в одно предложение, они теряли всякий смысл.

— Смотри, — начала объяснять тётя, — у нас в Куидаме восемь маяков, так? По одному на каждый цвет радуги.

Вика хотела возразить, что в радуге вообще-то семь цветов, но потом вспомнила, что тётин маяк назывался Белым и что семь цветов радуги вместе дают как раз белый цвет, — и промолчала.

— Каждый из наших маяков горит своим цветом, — продолжала тем временем тётя Генриетта. — Соединённые все вместе, эти цвета образуют ночную радугу.

Тётя замолчала, решив, что дала исчерпывающее объяснение.

Вика покосилась на Лукаса: тот как ни в чём не бывало потянулся к вазочке ещё за одним печеньем и только приподнял брови в ответ на удивлённый взгляд девочки. Похоже, слова тёти Генриетты для него неожиданностью не стали.

— Я немножко не поняла: что вы сказали про возвращение из снов? — спросила Вика. — И при чём тут маяки?

— Как при чём? Спящий человек не сможет найти обратный путь домой, если не будет указателя! — всплеснула руками тётя Генриетта. — Сны — это такой сложный мир, в нём и заплутать недолго! А ночная радуга видна отовсюду, как бы глубоко человек ни ушёл в сон. Стоит лишь ухватиться за радугу, и она всегда приведёт домой. Она — маяк для тех, кто плавает по сновидениям, понимаешь?

— Хорошо, — начала рассуждать Вика, так до конца и не уяснившая себе принцип работы здешних маяков, — вот у жителей Куидама есть маяки, чтобы вернуться из снов. Но как насчёт остальных, на других Осколках? Как они возвращаются? В Ово я никаких маяков не видела.

— Маяки Куидама работают на всё Восьмирье. — В голосе тёти Генриетты прозвучала неподдельная гордость. — Мы, маячники, отвечаем за безопасные сны всех жителей нашего мира.

— Даже сейчас, когда Восьмирье раскололось?

— Тумарье ночной радуге не помеха — она проходит сквозь него.

— Откуда вы знаете?

— Ты же совсем недавно была в Ово, вот и скажи: там все жители просыпались каждое утро, не так ли?

— Так, — согласилась Вика и подумала, что, вполне вероятно, жители Ово точно так же просыпались бы и без ночной радуги. Но обижать подобным замечанием тётю она не стала и выбрала более безопасный пример: — Но в моём мире тоже все просыпаются, и при этом никаких ночных радуг у нас нет…

— А ты уверена? — спросила тётя Генриетта.

Вика собиралась ответить «Да!», но потом задумалась: а мало ли? Сколько чудес и сколько тайн родного мира ей ещё неизвестно! Может, где-то на Земле тоже есть остров с маяками, которые каждую ночь создают в небе невидимую радугу, и только благодаря ей все обитатели её мира находят дорогу обратно даже из самого глубокого и запутанного сна?

«Эх, вот была бы ещё такая радуга между мирами! Чтобы можно было легко вернуться по ней домой! — размечталась Вика. — Надо хотя бы разок увидеть ночную радугу, пока я здесь, в Восьмирье. Интересно же! Сегодня лягу спать — и попробую», — решила она.

И тут Вику осенило.

— Послушайте, — снова заговорила она, — но если ночная радуга возвращает человека из любых сновидений и если Тумарье ей не помеха, то, может быть, именно с её помощью у Лукаса получится по утрам самому возвращаться из Тумарья обратно? И не только у Лукаса, но и вообще у всех, кто в нём заблудился?

Лукас вскинул голову, торопливо дожёвывая остатки печенья, и выжидательно уставился на тётю Генриетту. Но та только сказала:

— Ах, деточка, ночная радуга помогает найти дорогу в мире снов, а не в Тумарье. Это совсем разные вещи! Да даже если бы она и могла вывести из Тумарья, тем, кто уже давно оказался в его плену, всё равно не помочь, ведь они сошли с ума.

Лукас повесил голову. Он, конечно, догадывался, что проблема у него серьёзная и так просто её не решить, но всё равно расстроился. Умом ты прекрасно понимаешь, что чудес не бывает, но в глубине души живёт надежда на чудо…

Вика тоже расстроилась.

— Жаль. Было бы здорово, если бы Лукас мог сам сопротивляться этим приступам. Если он будет попадать в кошмары Тумарья каждую ночь, наверняка ничем хорошим это не кончится.

— Есть у меня одна идея. — Тётя Генриетта рассеянно погрызла кончик дужки очков. — Я знаю человека, которому иногда удавалось помочь тем, кто побывал в Тумарье.

— Дайте догадаюсь, — мрачно пробормотал Лукас, — он наверняка живёт на другом Осколке, а значит, получить от него помощь не удастся.

— Нет, — возразила тётя Генриетта. — Тут нам повезло: майстер Раулс живёт в Куидаме. Прямо сейчас схожу и позову его к нам в гости.

— Мы с вами! — подскочила Вика.

— Нет, вам с Лукасом лучше в городе не показываться. Вас обязательно заметят, и рано или поздно кто-то непременно поймёт, что вы не местные. И сообщит тайным констеблям. Или здешнему Городовому, а он тоже весьма неприятный тип.

— Да, конечно, вы правы, тётя, — согласилась Вика.

Честно признаться, ей очень хотелось погулять по разно­цветному яркому городку, примостившемуся на высоких морских скалах, и рассмотреть его получше. Однако безопасность, разумеется, куда важнее.

— А на пляже нам можно погулять? — спросила Вика.

— Мы осторожно! — подхватил Лукас. — И если заметим кого-то на берегу, то будем держаться от них подальше.

— Можно, — разрешила тётя Генриетта и отправилась к майстеру Раулсу. А ребята, не теряя времени, побежали на пляж.

Вика уже видела море — пусть и не в этом мире. А вот Лукас — ни разу. Вика прекрасно знала, что её приятель давно грезил о том, чтобы побывать на других Осколках и увидеть новые места, и что мечта о море занимала в его сердце особое место, и потому предполагала, что море произведёт на Лукаса сильное впечатление. Но она даже не представляла себе, насколько сильное!

На берегу Лукас вёл себя так, будто сегодня последний день его жизни. В каком-то смысле так оно и было, ведь никто, в том числе и Вика, не мог гарантировать, что на следующее утро он сумеет вырваться из цепкой хватки Тумарья.

Спустившись на пляж, Лукас подошёл к самой кромке воды, раскинул руки в стороны, словно хотел обнять весь мир, и замер в восхищении. Несколько минут он простоял так, словно впитывая в себя каждую деталь: дыхание моря и порывы солёного ветра, гладкую мокрую гальку и силуэты рыбацких лодок на горизонте, — и выражение лица у него было самое что ни на есть восторженное. А потом Лукас засмеялся и побежал вдоль берега, шлёпая босыми ногами по волнам и поднимая тучи брызг.

Вика охотно к нему присоединилась. Набегавшись, друзья стали перепрыгивать через пенные гребешки накатывающих на берег волн, потом взялись строить песчаные замки, затем начали бросать плоские каменные блинчики, так чтобы те отскакивали от воды, ловили юрких крабиков, искали камешки с дырками и, к восторгу Лукаса, даже нашли один. А ещё — гуляли, гуляли, гуляли…

Береговая линия часто изгибалась, и за очередным поворотом Вика с Лукасом обнаружили удивительную бухту. Пляж здесь был покрыт яркой разноцветной галькой. Гладко обкатанные морем камешки походили на россыпь мозаики — белые и синие, с редкими, но яркими вкраплениями золотисто-янтарных. От такой красоты у Вики даже перехватило дыхание!

Однако ещё больший сюрприз поджидал впереди: когда друзья наступили на гальку, та запела под их ногами! Не голосом, конечно, — камешки издавали приятный мелодичный звук. Вика не сразу поняла, что он ей напоминает, но потом сообразила: один раз она видела, как уличный музыкант виртуозно играл на хрустальных фужерах. Бело-синий пляж Куидама звучал очень похоже.

Вика с Лукасом долго гуляли по берегу, набирали камешки в руки и бросали их по одному или россыпью, проводили по ним ладонями и перекатывали в горсти — словом, извлекали из «поющего» пляжа удивительную, ни на что не похожую музыку.

Ванилька выбралась из Викиного рюкзака и тоже присоединилась к веселью. Вот только когда она бегала по пляжу, под её лапками галька не пела. И Вика в очередной раз задумалась: а вдруг её пушистая мечта — ненастоящая? Её многие не видят, а теперь вот ещё и камешки под её лапками молчат.

Но когда девочка подхватила Ванильку на руки и та довольно потёрлась клювом о её ладонь, Вика перестала волноваться. Может, для других её мечта и нереальна, но для Вики она — самая что ни на есть настоящая.

Наигравшись вдоволь, уставшие Вика с Лукасом устроились на огромных нагретых солнцем валунах. Они долго сидели и молча слушали умиротворяющий плеск моря и нежную песню разноцветной гальки, которую ласково шевелили набегающие на берег волны.

А когда друзья, пропитанные запахами моря, солнца и радости, вернулись обратно в дом тёти Генриетты, там их ждал незнакомец.

глава 2

Вика застыла на пороге, испуганно глядя на высокого, бледного и очень худого молодого человека. Он весь был каким-то нескладным: короткие чёрные волосы торчали, словно у персонажа мультфильма, попавшего под удар током, под носом чернели редкие усики, в одном ухе сверкала крупная яркая серьга, а пиджак висел, словно на вешалке.

— Майстер Раулс? — насторожённо спросила Вика.

Из рюкзака высунула любопытную мордочку мечта, оглядела незнакомца, фыркнула и нырнула обратно. Похоже, Ванильке этот человек не понравился. Вике тоже.

— Нет, я Брунс, — ответил незнакомец. — А ты кто?

— Я? — Вика запаниковала. Что делать? — А Генриетта Карловна дома? — спросила она, надеясь, что сейчас тётя разрешит всё это недоразумение.

— Нет, — ответил Брунс.

— Тогда что вы делаете у неё в доме? — с хозяйским видом осведомился Лукас, и Вика очень обрадовалась его вмешательству.

Под неожиданным напором мальчишки Брунс немного смутился.

— Я… хм-м… вообще-то я её ученик.

— Ученик? — переспросил Лукас, воинственно упирая руки в бока. — И что же вы изучаете?

— Как быть маячником, конечно, — ответил Брунс, а потом спохватился, осознав, что почему-то отвечает на вопросы незнакомцев намного младше себя, и нахмурился. — Так кто вы такие? Что-то я не помню, чтобы хоть раз вас видел!

«Вот он, минус жизни в маленьком городке, — мрачно подумала Вика. — Все друг друга знают в лицо, никакой конспирации!»

— Брунс! — раздался в дверях голос тёти Генриетты, и Вика облегчённо выдохнула: вовремя она вернулась домой. — Ты сегодня рано.

Нескладный юноша только развёл руками, словно говоря: «Так уж вышло».

— Это Брунс, мой ученик, — сообщила тётя Генриетта. — Когда я решу отойти от дел — или если со мной что-то случится, — он станет маячником. Потому что, сами понимаете, оставлять маяк без присмотра никак нельзя: не будет гореть хоть один цвет — не будет всей ночной радуги.

Вика кивнула и поняла, что её невольная антипатия к Брунсу, которая возникла с первого взгляда, немного уменьшилась. Раз он действительно ученик тёти Генриетты, то не может быть плохим человеком.

— А это Вика и Лукас, мои гости, — пояснила тётя Генриетта.

Вика напряглась, ожидая продолжения: как тётя объяснит, кто они такие и откуда взялись? Но Генриетта Карловна и не думала продолжать, решив ограничиться одним только коротким представлением.

В глазах Брунса оставался вопрос, но задать его вслух он не решился, просто молча кивнул. А затем, что-то вспомнив, похлопал себя по карманам просторного пиджака и достал небольшую нарядно упакованную коробочку.

— Я встретил по пути унтер-полицмейстера Джерваса, он передал вам привет и… вот это. — Брунс протянул презент тёте Генриетте. — И просил сказать, что, если вы не против, он зайдёт к вам сегодня после обеда.

Тётя Генриетта закатила глаза, принимая подарок.

— Джервас — это наш Городовой, — пояснила она Вике. — Напыщенный, самодовольный индюк, — добавила она.

На бледном лице Брунса мелькнула усмешка — и тут же пропала.

— А зачем он к вам придёт? — забеспокоилась Вика.

Городовой — это же начальник полиции, а если где-то появляется полиция, значит, там дело нечисто. Неужели Городовой уже откуда-то узнал про неё с Лукасом?

— Этот самовлюблённый идиот решил, что ему нужна жена и что я идеально подхожу на эту роль. Пфф! — фырк­нула тётя Генриетта. — Так что он теперь за мной ухаживает. И совершенно не умеет этого делать, — добавила она и потрясла коробочку. — Там мятные конфеты. Каждый раз — одни и те же мятные конфеты, а ведь я их терпеть не могу!

— А если бы это было печенье с изюмом и орехами? — слегка улыбнувшись, спросил Брунс. — Тогда бы вы отнеслись к полицмейстеру более благосклонно?

— Ни за что! Даже если бы это был сливочный зефир! — сурово отрезала тётя Генриетта. — И вообще, Джервасу нужна не жена, а большое зеркало — оно будет его отражать, позволять вволю собой любоваться и молча слушать его разглагольствования.

Вика тихо хихикнула.

Тётя Генриетта бросила коробку с мятными конфетами на стол и поманила Брунса за собой.

— Ой, а можно нам тоже посмотреть? — попросила Вика.

Тётя немного помедлила в нерешительности, и Вике это показалось странным: какие такие тайны могут быть на маяке? Но уже через мгновение тётя Генриетта кивнула.

За дверью, спрятанной в глубине кухонного чулана, оказалась небольшая и почти пустая круглая комната с белыми стенами, без окон и с одиноким столом в центре. На нём стоял массивный аппарат с микрофоном, который что-то Вике напоминал. Она не сразу сообразила, что прибор немного походил на старинные радиоприёмники — она видела такие в книгах и в интернете. Но это наверняка что-то другое, ведь в Восьмирье нет электричества. «Потом спрошу», — решила про себя Вика.

Лукаса загадочный прибор совсем не заинтересовал: он уже стоял у витой металлической лестницы позади стола, которая шла вверх, на второй этаж.

— Там отражательная установка, — пояснила тётя Генриетта. — Если любопытно, можете подняться и посмотреть. Только ничего не трогать! — строго предупредила она.

Лестница привела в круглую комнату с огромными окнами со всех сторон. В центре на постаменте возвышалась сложная, немного похожая на большой часовой механизм конструкция из зубчатых колёс, шестерёнок и нескольких крупных прозрачных кристаллов разной огранки.

— Жаль, что светло и не видно, как маяк работает, — с сожалением сказал Лукас.

— А может, он сейчас не работает?

— Да нет, маяк должен работать постоянно, ведь люди днём тоже спят.

— Наверное, это потому, что тётин маяк — Белый, — предположила Вика. — Белый цвет просто сливается с дневным светом.

Полюбовавшись ещё некоторое время на сложный механизм отражателя, на причудливую огранку кристаллов и на морские виды из окон, ребята вернулись обратно в кухню. Вскоре там появились и Генриетта Карловна с Брунсом. Последний суетливо распрощался и торопливо ушёл.

— Какой-то он странный, — заметила Вика, глядя из окна вслед удаляющемуся юноше.

Брунс даже шагал нескладно, немного припадая на одну ногу и сильно размахивая длинными тонкими руками. Но под «странным» Вика имела в виду вовсе не его торчащие волосы, яркую серьгу в ухе или качающуюся походку; было в нём что-то другое, что казалось ей неправильным, только она не могла понять что.

— Есть немного, — усмехнулась тётя Генриетта. — Но далеко не всякому дано стать маячником, так что приходится выбирать из того, что есть.

— Разве это так трудно — научиться управлять маяком? — удивилась Вика. — Запомнил последовательность действий — и всё. Что там надо делать? На кнопочки нажимать, рычажки поднимать, механизм заводить и следить, чтобы он не останавливался?..

— Всё несколько сложнее, — туманно отозвалась тётя. — Для того чтобы стать маячником, нужны, скажем так, особые способности и свойства характера, а они есть не у всех…

Вика хотела спросить, что это за способности и свойства, но тут в дверь постучали.

— Прячьтесь скорее на кухне, — приказала тётя Генриетта, — это может быть Городовой!

Ребята тут же убежали, затаились в чулане и прикрыли за собой дверь. И немедленно приникли ухом к щёлке: слушать, что происходит.

Послышался скрип входной двери, приглушённые голоса, шарканье ног, а затем и голос тёти Генриетты совсем рядом:

— Вика, Лукас, выходите! Пришёл майстер Раулс!