Вопреки и навсегда. Одержимость Желтого Тигра E-Book

Элис Кларк

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Dark Romance. Вопреки всему. Романы Элис Кларк
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 610

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Книги Элис Кларк — это будоражащий коктейль из опасных тайн прошлого и обжигающих, порой запретных, чувств. С каждой новой страницей мы все глубже погружаемся в жизнь героев, порой ненавидим их, порой жалеем, но никогда не остаемся равнодушными. Каждая история автора — это история падения и взлета, в которой мы не просто наблюдатели! Николетту не оставляют мысли о темном наследии семьи и возникшие чувства к музыканту Майку. Она решает завершить старое расследование отца. Но в результате выясняются детали, способные поставить под угрозу жизнь не только самой Николетты, но и ее близких: Майка, чьи чувства начинают напоминать одержимость, и Марка, решившего вновь бороться за ее сердце. Напряжение достигает предела, и мститель уже готовится свершить свое возмездие. Остается последний шанс переломить ход его изощренной игры. Вот только можно ли надеяться на спасение, если призраки прошлого мечтают тебя погубить?

Leseprobe

Элис Кларк Вопреки и навсегда. Одержимость Желтого Тигра

© Кларк Э., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Дисклеймер

В тексте могут присутствовать элементы и упоминания насилия, психических расстройств, а также самоубийства и смерти.

Плейлист

Let the World Burn – Chris Grey

Flames – MOD SUN feat. Avril Lavigne

Angel Eyes – New Years Day feat. Chris Motionless

Everything They S4Y – Smash Into Pieces

Another Love – Tom Odell

Never Know (Unplugged) – Bad Omens

Take Me Back to Eden – Sleep Token

Flesh – Simon Curtis

Don`t Let Me Go – RAIGN

Sun – Loveless

Lover. Fighter. – Svrcina

The Death of Peace of Mind – Bad Omens

Love Is Gone (Acoustic) – SLANDER & Dylan Matthew

Elevate – Papa Roach

Losing You – WONHO

Bring Me to Life – Evanescence

Frankenstein – Rina Sawayama

The Color of the Night – Lauren Christy

Кончится лето – Rita Dakota

Without You (Extended) – Ursine Vulpine & Annaca

Tell It to My Heart – Taylor Dayne

DiE4u – Bring Me the Horizon

За Край – Три Дня Дождя

The Credits – Arrows in Action, Loveless & Magnolia Park

Invaded – Tokio Hotel

Mutiny – Arshad

Walk Through the Fire – Zayde Wølf & Ruelle

Пvриж – Wildways

травмы – без обид

Белым мелом – Wildways

Touchness – Enigma

Impossible – James Arthur

Rain – Sleep Token

Лекарство – KILLAH

Rewrite the Stars – Zac Efron & Zendaya

Глава 1 Неизвестный Ричмонд

Ночь давно вступила в свои права.

Взлетная полоса частного аэропорта встречала запоздалых путешественников мерцанием огней.

Меня всегда завораживала царящая здесь безмятежная атмосфера, дарующая мнимое ощущение покоя. Пусть и ненадолго.

Остановив машину чуть поодаль от трапа самолета, чей серый корпус частично тонул в царящем вокруг мраке, я ступил на влажный после дождя асфальт и набрал полную грудь воздуха.

Свобода.

Самолеты прочно укоренились в моем сознании синонимом свободы.

Некогда я считал, что достаточно сесть в эту железную крылатую машину и умчаться на противоположный конец света. Тогда прошлое останется позади. Ярость утихнет. Рубцы смягчатся. Жажда сеять страх и разрушение отступит. Но вскоре понял, что ничто не способно ее утолить. Уверен, рано или поздно и сам паду ее жертвой. Но прежде утяну за собой в ад и врагов.

Визит в Канаду принес свои плоды, однако и не забыл всколыхнуть давнюю саднящую рану в душе.

Здесь жили единственные близкие мне люди. И рядом с ними та часть естества, что еще не изъедена кислотой ненависти, неустанно продолжала подавать признаки жизни и старательно пытаться сбить меня с пути. Именно поэтому я предпочитал держаться от Канады, и в частности Ричмонда, как можно дальше.

Если намерен дойти до конца, в моей жизни больше нет места привязанности. И уж тем более любви. Какой бы она ни была, все равно превращает нас в слабаков.

С трапа поспешно спустился мужчина и направился ко мне, насвистывая на ходу веселую мелодию.

– Патрик? – прищурился я, когда он подошел ближе и пожал мне руку. – Ты разве не должен сейчас лететь в Берлин?

– Подумал, тебе здесь может понадобиться помощь, – ответил он, взглянув на машину, на которой я приехал. – Но, похоже, у тебя все под контролем, раз уже возвращаешься.

Я раздраженно фыркнул.

– Когда-то бывало иначе?

Не став слушать его ответ, обогнул автомобиль, направляясь к багажнику.

– Так что там с Берлином?

Мне претило, что он пренебрег моим прямым приказом. Патрик никогда не проваливал задания, но любил время от времени пытаться демонстрировать свою значимость и ставить под угрозу мои планы. Однажды ему это перестанет сходить с рук. Если Патрик думал, что я никогда не пущу пулю ему в лоб, то он глупец.

Я усмехнулся внутренним мыслям, представив на миг, с какой радостью спущу курок. Как брызнет кровь. Тело рухнет к моим ногам. Багровая струйка потечет к ботинкам. Дрожь воодушевления волной прокатилась по телу.

Но прежде следовало довести дело до конца. Позабавиться еще успею.

– Мои парни уже там, – поспешил объяснить Патрик, безусловно, ощутив окружившую меня зловещую ауру. – Я вылечу завтра. Не волнуйся, Герард непременно узнает, что на его территории снуют ненавистные ему Драконы.

Решение спровоцировать Герарда и ввести Николетту в игру раньше запланированного времени пришло ко мне спонтанно. Мы не успели подготовить надежную почву, но я верил, что здесь Патрик не подведет.

Легкий ритмичный стук вернул мое внимание к машине.

– Мне казалось, ты хотел решить проблему, а не брать ее с собой, – заметил Патрик, прислушиваясь к глухому мычанию, которое доносилось изнутри.

– Раз уж крыса сама угодила в ловушку, грех с ней не поиграться, – не скрывая довольного оскала, ответил я и открыл багажник.

На меня тотчас уставились светло-голубые глаза Дориана Тейлора.

Глаза детектива, чье любопытство едва не раскрыло меня раньше времени.

Глаза человека, несомненно осознававшего, что он находится на пороге смерти.

Остался один шаг – и бездна с радостью примет его в свои объятия.

А я с удовольствием его подтолкну.

Глава 2 Николетта Кейн Берлин

– Все это фигня! – воскликнул Теодор, взъерошив волосы.

– Тогда предлагай сам! – огрызнулась Эмили. – От тебя только одна критика и никакой пользы.

Мы с Майком стояли чуть поодаль и наблюдали за разворачивающейся катастрофой.

Два дня назад мы прилетели в Берлин. Организаторы заселили нас в отель, выделив каждому участнику по отдельному номеру со всеми удобствами, а еще отличным видом на город, поскольку комнаты расположены на верхних этажах. Энн, как аккредитованный фотограф, получила частичную компенсацию стоимости проживания и заселилась на том же этаже, где обосновались мы с ребятами, а также участники The Crime и рэп-группа, которая, к нашему всеобщему удивлению, поразила судей во время отборочных этапов. Дэни же, подтверждая статус истинного ценителя роскоши, снял самый дорогой номер на верхнем этаже с доступом на крышу. Меня тревожило, что он тоже отправился в Германию, ведь я понятия не имела, существовали ли какие-то правила посещения чужих территорий, особенно памятуя о вражде, про которую не раз упоминал Дориан. Но Дэни заверил меня, что его присутствие не вызовет никаких проблем.

Что касается нервозности Майка – она никуда не делась, хотя он и пытался скрыть внутреннее напряжение. Прямо в день прилета отправился к своему брату, а вернувшись, нагрянул ко мне в номер и молча снова заключил в объятия. Про встречу он так ничего и не рассказал, и мы больше не заговаривали об этом. Но отмечу, что последние пару дней он в целом стал молчаливее. Временами, глядя на него, мне казалось, что мысленно Майк находится где-то в другом месте. Однако недостаток привычной болтливости он компенсировал повышенным вниманием к тактильному контакту. С того самого объятия в переулке он при любом удобном случае стремился коснуться меня или снова притянуть к себе, обвив руками талию и зарывшись носом в волосы. Будто это даровало ему утешение или же поддержку, которую я не могла выразить словами, поскольку не понимала, что происходит в его сознании.

Вот и сейчас, стоя рядом со мной, Майк осторожно коснулся тыльной стороны моей ладони, мягко поглаживая, пока мы молча наблюдали за перепалкой участников наших групп. В рамках первого официального тура конкурса нам пришлось разделиться на условные пары. Путем жеребьевки нам выбрали партнеров. Да, именно партнеров, а не соперников. Нам предстояло объединить усилия и создать нечто вроде коллаборации, чтобы обставить остальных участников. И, разумеется, судьба не упустила шанса вновь переплести наши с Майком дорожки. В жеребьевке нам выпала группа The Crime. И вот мы второй день спорили о выборе песни, вместо того чтобы уже приступить к репетициям. Теодор и Эмили буквально развязали полномасштабную войну.

– Придумал! – воскликнул Тед.

Эмили фыркнула, сложив руки на груди.

– Я серьезно! «October and April» [1].

Переглянувшись, мы с Майком решили, что пора вмешаться, и подошли чуть ближе.

– Не пойдет, – заявила я.

– Почему? – удивился Теодор.

– Во-первых, она… – замялась я, пытаясь подобрать верное слово и не выдать при этом, что меня откровенно напрягал ее текст. Слишком романтичный.

– Слишком сопливая, – усмехнулся Майк.

– Верно, – подтвердила я, сдерживая улыбку.

– Соглашусь, – кивнула Эмили. – Говорила же, что ты бесполезен, малыш Тедди.

– Будто от тебя так уж много пользы, – огрызнулся он.

– Хватит! – рявкнул Майк, не выдержав. – Просто заткнитесь. Вы ни черта не помогаете.

– Говорит тот, кто вообще ничего не предложил, – вмешался Бен, не упустив случая спровоцировать вокалиста The Crime.

Когда последний, оскалившись, уже двинулся в сторону нашего барабанщика, я встала у него на пути, упершись ладонями ему в грудь.

– Не надо, – попросила я. К удивлению всех присутствующих, Майк отступил.

– «Angel Eyes», – спустя пару минут выдвинула свое предложение, уже некоторое время обдумывая этот вариант.

– New Years Day? – уточнила Эмили исполнителя.

Тед округлил глаза и выпалил:

– Их совместка с Крисом Черулли? [2] Что за дурацкая идея? Нужно что-то хитовое. Да и не уверен, что жюри оценит готику.

– С последним соглашусь, – заметил Майк. – Хотя сам трек мне нравится.

– Разве он не столь же соплив? – саркастично подметил Теодор.

– Он скорее об одержимости, чем о любви. «И даже Бог меня не в силах остановить. Ты, черт возьми, принадлежишь мне» [3], – напел Майк. – Чувствуешь? Речь о мании.

– Это не отменяет того, что трек тяжеловат, – упорствовал Тед.

Протяжно вздохнув, я сжала пальцами переносицу, затем отпустила и произнесла:

– Тедди, от нас ведь никто не требует идентичного исполнения. Кавер на то и кавер. Мы представим свою версию. Сменим аранжировку.

– Добавим лиричности, – съязвил Майк, – специально для тебя, малыш Тедди. Чтобы не испугался злобных, агрессивных битов.

– А зафиналить можно клавишными, – предложила я.

– Одобряю, – кивнул Микаэль. – Возражения есть? – холодно спросил он у остальных.

Эмили поджала губы, недовольно взглянув на меня, но покачала головой. Остальные тоже согласились.

– Отлично. Тогда за работу, – хлопнул он в ладоши, пустившись в обсуждение распределения партий.

На репетиции оставалась всего неделя. Учитывая, что мы никогда не играли вместе, а некоторые участники друг друга недолюбливали, работы предстояло немало.

За эти дни мы прошли настоящий ад. Повезло, что Теодор и Эмили не перегрызли друг другу глотки, а обошлись только взаимным ором. Бен тоже постоянно пытался сцепиться с Майком, но тут уже я не давала драме набрать обороты. За что удостаивалась взглядов всех разновидностей: от презрительного до жалостного. Майк, разумеется, не упускал случая бросить ответную колкость. Учитывая тот факт, что язык у него подвешен лучше нашего барабанщика, заканчивалось все не самым пристойным образом. И повторялось изо дня в день. А если точнее, из часа в час. Когда я пожаловалась Энн на тот бедлам, что в итоге творился в репетиционном зале, она предложила отвлечь внимание Бена на себя. Мне слабо верилось, что ее затея увенчается успехом, однако я ошиблась. Энн знала, как привлечь взгляд мужчины, так что Бен получил толику внимания, а я наконец-то свободно вздохнула, сумев сосредоточиться на своей вокальной части. Зато Эштон и наша басистка, напротив, быстро нашли общий язык. Хотя мне казалось, что барабанщик The Crime злоупотребляет травкой или еще какой-нибудь дрянью, но Майк меня заверил, что Эштон просто сам по себе такой флегматичный. В итоге только Альберт не доставлял нам проблем, и единственное, что меня временами выводило из себя, это то, как он следил за каждым моим действием, когда я находилась рядом с Майком.

– Почему твои друзья так следят за каждым нашим шагом? – как-то спросила я у него.

– Есть причины. Но дело не в тебе, поверь. Просто не обращай внимания, – ответил Майк. Но когда я спросила, что это за причины, он просто отмахнулся и притянул меня в очередные объятия.

Сегодня, накануне первого этапа, мы провели финальную репетицию. Уже завтра вечером нам предстояло или поразить зрителей, или же с треском провалиться.

– Увидимся, – бросила я ребятам, пока те выходили из зала, а сама осталась, чтобы прибрать учиненный ими хаос.

Майк тоже не торопился выходить. Подойдя ближе, он потянул меня за запястье, разворачивая к себе.

Взглянув на часы, спросил:

– Успеешь собраться к восьми?

– Собраться? – нахмурилась я. – Куда?

– На свидание, – невозмутимо ответил он. – Уже забыла, что должна мне парочку?

Я заправила за ухо прядь волос, облизнула пересохшие губы и подняла голову, чтобы встретиться со взглядом стальных глаз.

– Правда думаешь, что сейчас подходящее время для развлечений? Накануне выступления?

– Когда, если не сейчас? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Иди собираться, я сам тут закончу.

Он перехватил у меня пакет, куда я скидывала мусор, и подтолкнул меня к выходу.

– Мы правда никак не можем перенести? – устало спросила я.

– Прости, детка, но нет. Я уже забронировал столик.

– И где?

– Сюрприз. Ах да, и выбери более официальный прикид, – сказал он, окинув взглядом мои легинсы и топ. – Там дресс-код.

Я уставилась на его джинсы с драными коленями.

– Интересно, в чем пойдешь ты сам? – Никогда не видела его в чем-то кроме джинсов, майки или футболки и кожаной куртки.

Он ухмыльнулся.

– Поверь, мой гардероб способен провести меня почти куда угодно.

– Позер, – закатила глаза я, направляясь к двери.

Один плюс у сегодняшнего свидания все же был – возможно, я наконец смогу добыть у Майка нужную мне информацию.

* * *

В половине восьмого я раскрыла чемодан в поисках подходящего наряда. Выбор остановила на черном платье по колено с открытой спиной и вырезом-лодочкой. Сдержанно и вполне подходяще для любого приличного заведения.

Дополнив образ макияжем, к восьми я вышла из номера и обнаружила, что Майк уже ждет меня, прислонившись к стене напротив. Нахмурившись, он уставился в телефон. Воспользовавшись возможностью, пока он не обращал на меня внимания, я присмотрелась к его одежде. Стоит отметить, что ему таки удалось меня удивить. Никогда не думала, что застану этого рокера до мозга костей в официальном черном костюме и белой рубашке с бабочкой.

Я демонстративно прокашлялась. Майк поднял голову, увидел меня и, расплывшись в улыбке, убрал телефон в карман. С прической он тоже постарался. Вернее, перестарался, зализав волосы назад, лишив себя привычного небрежного образа, а вместе с тем и толики сексуальности.

– Надо же. – Я подошла ближе. – Не думала, что в твоем гардеробе найдется пиджак. Не говоря уже о бабочке.

Заметив черную полоску под лацканом его пиджака, я отодвинула край ткани.

– Подтяжки? – спросила, подцепив пальцем эластичную полоску и потянув на себя. – Серьезно? – Когда я отпустила, она с хлопком вернулась на место. Майк даже не поморщился.

– Между прочим, это стильно, – заметил он, поправляя пиджак.

– Кажется, наши планеты стиля находятся слишком далеко друг от друга, – сказала я.

Майк усмехнулся и кивнул в сторону лифта:

– Готова?

– Подожди минутку, – сказала я и потянулась к его шее.

Он с едва скрываемым любопытством наблюдал за мной, пока я снимала с него бабочку и расстегивала две верхние пуговицы рубашки. Ненужный кусочек ткани убрала в клатч, затем подняла взгляд и еще раз посмотрела на прическу Майка.

– Наклонись немного, – попросила его. Сегодняшний наряд я дополнила низким каблуком, а не шпильками, и потому не могла нормально достать.

Когда Майк чуть склонил голову, я принялась разбирать пряди, желая избавить его от столь строгого вида.

– Боже, – вздохнула я – что ты на них вылил? Флакон лака?

– Гель, обещавший хорошую фиксацию. – Он положил ладони мне на талию. – Судя по всему, реклама не обманула.

– Конечно, гель, и как я не… – осеклась я на полуслове.

Пальцы замерли, запутавшись в его волосах, а перед глазами мелькнуло непрошеное воспоминание. Когда-то я так же поправляла прическу Марку. Тогда мы еще спорили о способах и средствах укладки, и я посмеивалась, что он, весь такой серьезный взрослый мужчина, обсуждал со мной глупые девчачьи штучки. И в тот момент он точно так же обнимал меня за талию…

– Ники? – раздался голос Майка, который помог избавиться от мыслей, утянувших меня в далекое прошлое. – Все в порядке?

Моргнув, я встретилась с его взглядом и кивнула, продолжив распутывать пряди волос. Когда закончила, отступила и оценила результат своих трудов.

– Теперь отлично, – заключила я, пытаясь вернуть былое веселое настроение.

– С тобой точно все хорошо? – вновь спросил Майк, не сводя с меня взгляда.

– Конечно, – натянув улыбку, заверила его и направилась к лифту.

Отойдя на приличное расстояние, обернулась и заметила, что Майк все еще стоял возле моего номера и молча наблюдал за мной. Лишь поймав мой взгляд, он сдвинулся с места.

– Свали из моих мыслей, Марк, – прошептала я себе, стиснув кулаки и вонзив ногти в кожу. – Тебе здесь не рады.

Вечерний Берлин встретил нас прохладой. Выйдя из отеля, я стала озираться по сторонам в поисках такси, но Майк повел меня чуть дальше вдоль дороги к черному тонированному BMW.

– Твоя? – спросила я.

– Одолжил. – Майк подошел к задней дверце и открыл ее. – Вместе с водителем.

Когда я села в авто, он обогнул его и занял место рядом со мной, а затем постучал пару раз по закрытой перегородке, и машина тронулась с места.

– Не знала, что в подобных моделях делают перегородки.

– Только под заказ, – сказал Майк. – Кстати, ты водишь?

– Права есть, машина тоже, но за руль предпочитаю не садиться, – ответила я, сжав в руках клатч.

– Есть причина? – поинтересовался Майк.

Я кивнула.

Между нами повисла напряженная тишина.

– Не поделишься? – наконец прервал ее он.

Взглянув на него, я пожала плечами, а после сбивчиво произнесла:

– Мой отец погиб в аварии. – По крайней мере, так мне твердили все вокруг. – Он был за рулем.

Прежде чем Майк успел сказать что-нибудь еще, у меня зазвонил телефон. На экране высветилось имя Дэниела. Мой спутник, заметив это, тихо застонал и откинул голову на подголовник.

– Дэни? – ответила я.

– Где ты?

– Я… – выглянув в окно, не смогла разобрать название улицы. – Честно говоря, понятия не имею.

– В смысле? – голос Дэниела резко изменился, став натянутым, точно гитарная струна.

Майк коснулся моего плеча, и когда я повернула к нему голову, он тихо произнес:

– Скажи, что ты со мной.

Я вопросительно вздернула бровь.

– Мы с Майком решили поужинать, – пояснила я Дэни, мысленно готовясь к взрыву. Дэниел настаивал, чтобы я предупреждала его о своих отлучках из отеля, помимо репетиций, поскольку находилась на чужой территории. И хотя он заверил меня, что ни для него, ни для меня не возникнет никаких проблем, осторожность соблюсти не помешало. – Но он упорно отказывается говорить, куда именно мы едем.

Я зажмурилась, ожидая услышать гневную тираду.

– Ладно, – ответил Дэни спустя пару секунд, длящихся целую вечность. От удивления я резко распахнула глаза. – Напиши мне, когда вернешься.

– Эм… – замялась я. – Хорошо.

Вновь повернувшись к Майку, я прищурилась.

– И что это было? – кивнула я на свой телефон.

– Просто небольшая договоренность. – Он потер шею, продолжив: – Пока ты со мной, твой друг не станет ошиваться рядом, а значит, не будет действовать мне на нервы.

– Не понимаю… – начала было я, но меня перебили.

– Ему известно, что Антонио мой брат. Дальше можешь сложить два и два. Я пообещал твоему ненаглядному Дэниелу, – скривился Майк, – что сумею обеспечить тебе безопасность, когда ты со мной. Не сразу, но он согласился. Еще вопросы?

– Это… неожиданно. Что он так доверился тебе, – вот и все, что мне удалось выдавить из себя.

Какое-то время мы просидели в тишине, погруженные в свои мысли, пока Майк не достал пачку сигарет и не вытащил одну. Он уже потянулся к карману, вероятно за зажигалкой, когда я спросила:

– Может, хотя бы в машине не будешь дымить?

Не могу сказать, что я против табака, но Майк, будучи певцом, потреблял никотин с такой скоростью, что мне становилось страшно за его легкие, да и временами это изрядно раздражало. Особенно когда мы находились в тесном, замкнутом пространстве.

Размеренным движением он вынул сигарету изо рта и зажал в ладони, а затем взглянул на меня с лукавыми искорками в глазах.

– Не вопрос. Но тогда тебе придется занять мой рот чем-нибудь другим, – произнес он низким, обольстительным тоном.

Не удержавшись, на мгновение я закатила глаза. Однако тотчас взяла себя в руки, выпрямила спину и повернулась к своему спутнику.

Значит, хочешь поиграть? Ладно, сыграем еще одну партию.

Закусив губу, я кокетливо взглянула на него и, опершись на одну руку, придвинулась ближе. Майк внимательно следил за моим приближением. В его взгляде отчетливо читалась смесь вожделения и азарта, отчего по коже пробежали мурашки.

Не стану отрицать, что воздух между нами искрил так, будто мы оказались возле шаровой молнии, но я не собиралась тешить его самолюбие. Не сегодня. А возможно, и не в этой жизни.

Скользнув ладонью от его колена к бедру, я продолжала тянуться к губам Майка. А когда до цели оставалась всего пара дюймов, убрала руку, чтобы нащупать дверцу авто. И минуя губы, лишь едва задев их, изменила траекторию, приблизив рот к его уху.

– Тогда хотя бы открывай окно, – прошептала я, нажав на кнопку, чтобы опустить стекло. Майк вздрогнул от порыва свежего, прохладного воздуха, а я с триумфом отодвинулась обратно, не скрывая победной улыбки.

Майк усмехнулся и следом рассмеялся в полную силу.

– Черт. Это уже второй раз, – выдавил он сквозь смех, а когда успокоился, добавил: – В третий я не попадусь.

– Посмотрим. – Улыбка не сходила с моих губ весь остаток пути.

Вскоре машина остановилась возле какого-то помпезного ресторана, название которого я даже выговорить не смогла.

Пока окидывала взглядом вывеску и стеклянные входные двери, совершенно не в силах соотнести привычный мне образ Майка с данным заведением, он подошел ко мне и, заметив мой озадаченный вид, спросил:

– Что не так?

– И часто ты ходишь в такие рестораны? Прости, но никак не могу представить тебя завсегдатаем роскошных заведений.

– Только в исключительных случаях, – ответил он, положив ладонь мне на поясницу, проведя предварительно по обнаженному участку спины. – Идем.

– Значит, сегодня случай исключительный?

– С тобой он всегда такой. – Подойдя ко входу, Майк открыл передо мной дверь.

Когда мы оказались внутри, я оглянулась на него.

– Какой-то ты сегодня подозрительно милый.

Он улыбнулся, хотя от меня не укрылось, что улыбка казалась натянутой, а веселье не достигло глаз.

– Добрый вечер! Могу я узнать, на какую фамилию забронирован ваш столик? – поспешил к нам невысокий мужчина с приятным акцентом. Очевидно, метрдотель. Немного поодаль, судя по наряду и проводу, тянущемуся к уху, стоял охранник.

– Шварц, – произнес Майк, а затем немного тише добавил, – Микаэль.

Микаэль… Верно, его настоящее имя. Временами я слышала, как Эмили называет его так, но остальные обращались к нему исключительно «Майк». Интересно, почему? Не припомню, чтобы имя Микаэль сокращалось подобным образом.

Услышав имя, охранник шагнул к метрдотелю и что-то быстро шепнул ему на ухо. Майк с прищуром глянул на него и спросил, не скрывая враждебности в тоне:

– Какие-то проблемы?

– Нет, – замотал головой мужчина с акцентом, – все в порядке. Позвольте проводить вас.

Когда мы отправились вслед за ним, охранник не сводил с нас взгляда, от которого мне стало не по себе.

Основной зал ресторана поразил сочетанием минимализма и изысканности. Свет был приглушен, столики стояли на приличном расстоянии друг от друга. По периметру стен висело несколько картин в стиле хай-тек с переплетенными линиями. Потолок имел причудливый узор в сочетании с зеркальными вставками.

Когда мы заняли свой столик и принялись изучать меню, я поймала себя на мысли, что это место больше в духе Дэниела. Я бы предпочла какое-нибудь маленькое уютное кафе той роскоши, что транслировало пространство вокруг нас и цены возле названий блюд.

Подняв голову, я перевела взгляд на Майка. Несмотря на раскрытое меню в руках, смотрел он не на него, а на того охранника возле входа. Не только во взгляде, но и в позе моего спутника чувствовалось напряжение.

– Что с тобой? – спросила я.

– Ничего, – мотнул головой он, вернувшись к изучению блюд. – Уже решила, что закажешь?

Я пожала плечами.

– Положусь на твой вкус.

Майк хмыкнул и подозвал официанта. А я тем временем решила, что сейчас самый удобный момент приступить к исполнению маленького плана, который составила еще в номере. Несмотря на бешено колотящееся сердце, я осторожно, не привлекая лишнего внимания, дотянулась до телефона, который положила на край стола, и зажала кнопку выключения. Удостоверившись, что аппарат теперь не реагирует на прикосновения, убрала руку и, схватив бокал с водой, сделала большой глоток.

Когда Майк отпустил официанта и вернул внимание ко мне, я приступила ко второму шагу.

– Черт, совсем забыла предупредить Тедди, чтобы они меня не ждали, – взяв в руки мобильный, попыталась его разблокировать. Разумеется, у меня ничего не вышло. И тогда, тяжело вздохнув, я сказала: – Кажется, разрядился. Как не вовремя.

– Разве Дэниел не может, если что, сказать, где ты? – поинтересовался Майк, наблюдая, как я засовываю мобильный в клатч.

– Ты же знаком с Теодором. Знаешь, что он может поднять панику на ровном месте. А учитывая, что завтра вечером у нас выступление…

– Лучше не давать ему повода, понял.

– Вот именно, – кивнула я. – Можно одолжить телефон? У тебя ведь есть его номер?

– Конечно. – Майк достал из кармана мобильный, разблокировал его и протянул мне. – В контактах найдешь «Простачка Тедди», это он.

Я нахмурилась, но не стала ничего уточнять. Просто взяла его аппарат, схватила клатч и, узнав у официанта, где находится дамская уборная, направилась туда и заняла одну из дальних кабинок.

– Пожалуйста, пожалуйста, пусть в контактах окажется только один Антонио, – шепотом молила я, пролистывая номера.

Кажется, сегодня вечером удача оказалась на моей стороне. В телефоне Майка действительно значился номер только одного Антонио. На всякий случай проверив, нет ли контакта с именем «брат», достала свой телефон, включила и вбила нужные мне цифры.

Но когда уже собралась выходить, выругалась себе под нос. Майк ведь может проверить журнал вызовов. А значит, действительно придется звонить…

Нехотя я набрала номер Теодора, понимая, что мой звонок сейчас может вызвать немало вопросов.

– Майк? – осторожно ответил Тедди.

– Это я.

– Ники? – он облегченно выдохнул. – Почему звонишь с его номера?

– У меня батарея села. Как раз хотела сказать тебе об этом.

– Хм-м… – протянул он. – Ла-а-дно. И что мне делать с этой информацией?

– Просто знай, что не сможешь до меня дозвониться, если понадобится.

– И зачем мне это может понадобиться, когда я уже собрался спать? – продолжал занудствовать он.

– Все, Тедди, мне пора, – буркнула я, оборвав звонок.

Выйдя из кабинки, я положила клатч и телефон Майка возле раковины, а сама оперлась на нее руками и взглянула на свое отражение. Меня слегка трясло от адреналина, а по шее и щекам растекся румянец. Выглядела так, будто сбежала с места преступления. Может, так оно и есть. Ведь писклявый голосок совести где-то на задворках сознания настойчиво твердил, что нельзя использовать людей подобным образом.

Открыв холодную воду и плеснув немного себе в лицо, чтобы остыть, я вновь прикинула, насколько бредовый у меня план. Майк еще в начале знакомства дал понять, что не похож на своих родственников. С чего я взяла, что его брат отнесется ко мне снисходительно? Лишь потому, что они нашли общий язык с моим отцом? Сомнительная аргументация. Но отступать поздно.

Я забрала вещи и вышла в коридор, ведущий к общему залу. За одной из приоткрытых дверей служебного помещения послышались напряженные мужские голоса.

– Зачем позвал ее?! – чуть ли не кричал один из них. – Понимаешь, что сейчас будет?

– Им не позволено сюда входить. Она просила…

– Твою ж мать, да ты хоть представляешь реакцию клиентов, если она сейчас устроит скандал? А она это сделает, потому что…

Продолжив путь, я оставила спорящих мужчин позади. Меня мало интересовали разборки персонала, да и Майк наверняка уже заждался. Как бы я ни уверяла себя в обратном, все же мне приятно проводить время в его компании.

Когда я наконец шагнула в просторное помещение основного зала, до меня донесся истеричный женский крик. Пройдя чуть дальше, увидела, что источник звука стоял возле нашего столика. Высокая, статная дама в приталенном элегантном платье. С раскосыми глазами и пышными локонами пшеничного цвета. Я бы назвала незнакомку красивой, не будь ее лицо перекошено гримасой ярости. Не понимая, что ей нужно и кто она такая, я поспешила к Майку, который смотрел прямо на эту женщину. Я не могла видеть выражения его лица, но по напряженной спине и стиснутому кулаку на столе поняла, что он еле сдерживается.

Когда мне оставалось пройти до нашего столика всего несколько шагов, незнакомка вскинула ладонь и влепила Майку звонкую пощечину, сопроводив свое действие криком:

– Убийца!

Разговоры в зале стихли. Посетители за столиками все как один уставились на происходящее.

Я замерла, наблюдая, как Майк медленно поднимается с места, а к женщине спешит метрдотель с охраной.

Да какого черта здесь происходит?

Глава 3 Микаэль Шварц Берлин

– Убийца! – закричала Астрид, завидев меня на кладбище. – Кто его пустил? Лиам!

Лиам Грант, супруг Астрид и отец Миранды, подошел к жене, пытаясь успокоить ее.

– Мы просто пришли попрощаться, Астрид, – произнес Антонио и, примирительно подняв руки, шагнул вперед, пытаясь закрыть меня собой. Учитывая, что он немного ниже ростом, вряд ли бы ему удалось. – Отдадим дань уважения твоей дочери и уйдем.

– Да как ты смеешь! – практически задыхаясь собственным гневом, выпалила она. – Эта мразь не имеет права здесь находиться. Если бы не он… – захлебываясь рыданиями, она прижалась к мужу, – почему он… Миранда… моя доченька…

Лиам, поглаживая жену по волосам, бросил в меня колкий взгляд, который отчетливо говорил: не будь я сыном Герарда Шварца, он бы самолично закопал меня в сырую землю еще несколько дней назад.

– У вас есть пять минут, – процедил отец Миранды, переведя взгляд на Антонио. Тот кивнул и подтолкнул меня вперед.

Когда мы дошли до вырытой могилы, куда уже опустили гроб с телом девушки, которую я боготворил и любил каждой клеточкой тела, я все еще отказывался верить в происходящее.

Антонио наклонился, взял горсть земли и бросил ее на гроб. Затем зачерпнул еще и протянул мне. Я молча уставился на него, едва сумев сосредоточиться на лице брата. Последние дни прошли как в тумане. Я мало соображал, потому что бо´льшую часть времени меня держали под капельницами. Притупив физическую боль, они лишь усугубляли душевную.

– Держи. – Антонио сунул мне в руку землю и кивнул на могилу. – Миранда завершила свой земной цикл и вернулась к Творцу. Ты должен это принять и выказать уважение. Сейчас твой единственный шанс. Сделай все правильно. Отпусти ее с миром.

Я опустил взгляд на землю в своей руке, наблюдая, как крупинки падают вниз, поскольку ладонь дрожала. Закрыв глаза, мысленно воззвал к образу той, кого теперь смогу видеть только во снах.

Миранда, будучи воспитанной католиками и свято следуя законам религии своих родных, неустанно повторяла, что смерть – еще не конец. Она верила, что после кончины наши души ждет суд, определяющий место в незримом мире. И если благие дела перевесят чашу грехов, мы обязательно вознесемся ко Всевышнему. Именно поэтому она твердила, что ей больно за мою душу, всякий раз, когда я совершал что-нибудь гадкое по отношению к другим. Знаю, она втайне молилась за меня. За каждый нанесенный мною удар, за каждое гнилое слово, сорвавшееся с моих уст, за каждую озвученную мною ложь она просила Господа даровать мне прощение и наставить на путь истинный. Миранда несла свет, изо всех сил пытаясь изгнать тьму, не желавшую отпускать меня из своих цепких когтей. И я старался… купаясь в ее сиянии и доброте, я пытался стать тем, кого она желала видеть рядом с собой. Церковь меня все еще не интересовала, как и искупление грехов, но любовь Миранды сдерживала неуемную жажду испортить жизнь окружающим. Сама того не осознавая, она навсегда изменила меня, лишь даровав крупицу своего сердца. Но впитывая нежность и благодать возлюбленной, я не заметил, что моя гниль в ответ проникла в нее. И безвозмездный дар ее души обернулся погибелью. Столь любимый мною свет померк прежде, чем я сумел это осознать. Миранда так свято верила в Бога и все же совершила самый тяжкий грех.

Злость кипела во мне, словно лава в жерле вулкана. Я винил Миранду в слабости. Она не сумела выбрать меня. Не смогла выбрать нас. И я не готов прощать ее. Как не могу простить и себя. Если бы только я заметил раньше… Если бы смог ее спасти…

Вытянув руку с землей над могилой, я медленно разжал пальцы, изо всех сил пытаясь заставить себя отпустить ее с миром.

– Прощай, любовь моя, – прошептал я, ощущая, как по щеке стекает слеза, а разум вновь затягивает туман отчаяния.

– Убийца! – закричала Астрид, вторя давно забытой версии себя на кладбище.

Щеку саднило. Жжение подстегивало адреналин, бушующий в крови и требующий выпустить ярость наружу. Когда она зашла в зал ресторана, застав меня врасплох, я уже понял, что вечер окончательно испорчен. Проклиная себя за непредусмотрительность, сотню раз пожалел о том, что поддался порыву и привел Николетту именно в это место. Любимое заведение Миранды. После ее смерти я частенько захаживал сюда, когда становилось совсем дерьмово на душе. Сам ресторан меня не прельщал, но здесь я будто бы мог соприкоснуться с незримой частичкой былой жизни. Однако последние три года я ни разу сюда не заходил.

– Как посмел сюда заявиться? – продолжала истерить мать Миранды, вновь повторяя то, что однажды уже мне говорила.

Хвала небесам, что эта женщина так и не стала мне родней. Жестокое, но правдивое чувство.

Медленно поднявшись, сжимая кулаки, я взглянул на Астрид и отшатнулся, словно получил еще одну пощечину.

Миранда… На месте Астрид стояла девушка, чьи останки уже почти десятилетие покоились в земле.

Не может быть. Мне снова это видится? Моргнув в попытке избавиться от галлюцинации, я вновь уставился на нее. Миранда только скривила губы в презрительной усмешке, бросая в меня взгляды-кинжалы. В столь не свойственной ей манере. При жизни она никогда так не выглядела. Моя Миранда была ангелом, а не демоном. И потому я знал, что передо мной очередная дьявольская шутка судьбы.

– Убирайся отсюда, – прошипела она голосом своей матери.

– Что здесь происходит? – донесся до меня нежный женский голос, а руки коснулось бархатистое тепло.

Оглянувшись, я увидел Николетту. Она осторожно, будто находясь в клетке с загнанным в угол диким зверем, касалась моего сжатого кулака, встречая обеспокоенным взглядом зеленых глаз. Не уверен, заметила ли она мой страх или же причиной послужило молчание, но ее взгляд тотчас изменился. Сверкнув враждебностью, он обратился к Астрид.

– Кто вы? И что вам нужно?

– Кто я? – маниакально рассмеялась мать Миранды. – Дорогая моя, я – хозяйка данного заведения.

– С каких пор? – процедил я, стиснув зубы. Три года назад владельцем был грузный старик, всю жизнь положивший во имя своего ресторанного бизнеса.

– Уже два года как, – вздернув нос, ответила она. – Не то чтобы тебя это как-то касалось, отродье.

Я стиснул зубы, намереваясь сбить с нее спесь, но Ники заговорила первой.

– Вы со всеми клиентами так разговариваете? – с вызовом спросила она, крепче сжав мою руку, переместив хватку на запястье. – Думаете, вам все позволено?

– Вся его поганая семейка, – выпалила Астрид, глядя на меня, – занесена в наш черный список. О котором всем, – выделила она, метнув взгляд в метрдотеля, заметно съежившегося под гневом хозяйки, – известно. Поэтому да, я вправе разговаривать с этой падалью так, как посчитаю нужным. И у вас есть пять минут, чтобы убраться прочь с моих глаз.

Ники нахмурилась. Высвободившись из ее хватки, я сделал шаг к Астрид, но охрана тут же заблокировала мне путь.

– Три минуты, – произнесла она.

К черту.

Схватив Николетту за руку, я потянул ее к выходу из ресторана. Нужно уходить, пока алый туман ненависти не затмил все вокруг. Задержись мы чуть дольше, точно бы прикончил заносчивую суку.

Когда мы проходили мимо Астрид, она перехватила свободную руку Ники, заставив меня остановиться вместе с ней. Обернувшись, я предупредил:

– Отпусти!

Но мать Миранды сделал вид, что не слышала, сосредоточив все внимание на наследнице Драконов.

– Мой тебе совет, деточка… – начала Астрид.

– Я сказал: отпусти, – повторил, шагнув к ней, и высвободил Ники из ее хватки.

– Беги! – прокричала она нам вслед. – Беги, пока не стало поздно!

И вот мы уже вышли за дверь, навстречу ночной прохладе столицы.

Идиот. Чертов идиот. Какого хрена поперся именно сюда?

Стремясь убраться как можно дальше, я тащил Ники за собой вниз по улице, пока она не уперлась ногами в землю, пытаясь меня остановить. Когда у нее ничего не вышло, в дело вступил крик:

– Майк! Да остановись ты уже. Мне больно! – заорала она, дернув рукой, которую я сжимал тисками.

Проклятье.

Резко затормозив, я отпустил. Николетта отошла от меня, потирая запястье и глядя так, будто перед ней настоящий псих.

Может, так оно и есть.

Прикрыв веки, я вновь увидел перед собой искаженное яростью лицо Астрид.

– Сука! – заорал я, распахнув глаза, и со всей дури пнул стоящую возле закрытого цветочного салона урну. Содержимое разлетелось по асфальту, а Николетта вздрогнула, отступив еще на шаг.

Я ненавидел Астрид, как и Лиама. Даже при жизни дочери они видели во мне не более чем грязь, въевшуюся в их идеальную, белоснежную жизнь. Запрокинув голову, взглянул на ночное небо и мысленно обратился к Миранде, заявив, что ее мать все та же бездушная стерва.

Я достал из кармана пачку сигарет и закурил, затем повернулся к Николетте, которая все это время продолжала наблюдать за мной.

– Кто эта женщина? – тихо поинтересовалась она, продолжая сохранять дистанцию.

– Никто. Отголосок прошлого.

– Почему она назвала тебя убийцей? Что ты сделал?

Затянувшись, я прищурился, раздумывая, насколько откровенно готов ответить. Мне не хотелось рассказывать Ники про Миранду. К чему ей знать? Она и без того осторожничает со мной.

– Она винит меня в смерти своей дочери, – ответил я, не уточняя характер наших отношений с последней.

– И ты действительно причастен? – спросила Николетта, поежившись от очередного порыва ветра, и обхватила себя руками.

Докурив, я затушил сигарету. Затем снял пиджак и направился к Ники. Я заметил, как она едва дернулась, будто желая отступить, но силой воли заставила себя остаться на месте.

Подойдя, я накинул пиджак ей на плечи, а затем притянул к себе. Она уперлась ладонями мне в грудь, не давая полностью обнять. Но и этого достаточно. Я просто не хотел встречаться с ней взглядом, произнося следующие слова:

– Нет. Я ее не убивал, – сказал ровным тоном. И даже не соврал. Я и пальцем не тронул Миранду. Не то чтобы это как-то умаляло мою вину…

Плечи Николетты заметно расслабились, и она, перестав сопротивляться, сама прижалась к моей груди.

– Ты же не врешь? – тихо спросила девчонка, побуждавшая меня совершать глупости.

Мой пульс ускорился. В ее голосе прозвучал оттенок горечи. Жизнь во лжи всегда накладывает отпечаток, не позволяя до конца довериться, особенно кому-то новому. Обрекает на паранойю. И хотя я не мог позволить себе стопроцентную искренность, пополнять ряды откровенных лжецов тоже не планировал.

Когда на нас налетел новый порыв ветра и Ники сильнее вжалась в меня, я услышал отдаленный смех. Он звучал будто из-под воды. Мелодичный, до боли знакомый.

Я зажмурился.

Только не снова.

Следом за смехом поток воздуха донес до меня слова, пропитанные желчью, но произнесенные некогда родным голосом: «Отдай ее мне».

– Нет, – выдавил я, одновременно отвечая на вопрос Николетты и просьбу мерещившегося мне фантома Миранды. Сильнее стиснув в объятиях девчонку, я вдохнул ее аромат, стараясь прогнать удушливое чужеродное присутствие непрошеного гостя в сознании.

Когда ветер стих, растворив в последнем порыве злобный смех, я отстранился от Николетты и рефлекторно прижал руку к груди, нащупывая под рубашкой кулон, который практически никогда не снимал. Однажды доктор Миллер сказал, что в моменты, когда разум от меня ускользает, я должен держаться за якорь. Человека или предмет, способный напомнить, кто я. И таким предметом стал старый кулон с двумя перекрещенными знаками бесконечности. Долгое время я носил его скорее по привычке. И вот, кажется, он снова понадобился…

– Майк?

Николетта взяла меня за руку, вырывая из мыслей.

– Да? – спросил я, растерянно глядя в зеленые глаза оттенка мха под лучами утреннего солнца, в которых плескалось беспокойство.

– Я спросила: есть тут какая-нибудь закусочная неподалеку? Я бы все же перекусила.

Оглядевшись и прикинув, куда мы можем зайти, я ответил:

– Тут недалеко кафе. Там вкусная пицца. Ну, раньше была.

– Отлично, – кивнула Ники. – Веди. Не понимаю, зачем ты вообще потащил нас в этот помпезный ресторан.

Я усмехнулся и, приобняв ее за плечи, направился дальше по улице.

– Разве не очевидно? Хотел впечатлить. Показать, что по желанию вполне могу вписаться в твой мир.

Николетта удивленно взглянула на меня.

– Мой мир?

– Брось, – фыркнул я. – Дорогие рестораны, роскошь, один твой особняк чего стоит. Ты же привыкла к этому уровню.

Николетта рассмеялась. Искренне. Звонко. Так, словно никогда ничего смешнее не слышала. Я одновременно наслаждался каждой ноткой и хмурился.

– Что смешного?

– Любитель роскоши у нас Дэни.

Я сильнее сжал ее плечо и стиснул зубы при упоминании надоедливого Дракона.

– Что? – спросила Николетта, заметив мое напряжение.

– Твой поклонник и так надоедает мне каждый день своим присутствием в отеле. Можем не говорить о нем хотя бы сейчас?

– Друг.

– Что? – спросил я, опустив на нее взгляд. Сложив руки на груди, девчонка смотрела на меня так, будто я ее оскорбил. – Что опять не так?

– Дэни – мой лучший друг. Не больше.

– Конечно. А я королева Великобритании, – усмехнулся я.

– Ты невыносим, – заявила Николетта, а следом добавила: – Думай что хочешь. Но что касается роскошных заведений… – Она вновь обратила взгляд ко мне и улыбнулась. Мягкой, нежной улыбкой. Такой притягательной, что мне ужасно хотелось наклониться и поцеловать наследницу Драконов. Но, прежде чем я успел провернуть это, она продолжила: – Просто оставайся собой.

Оставайся собой… Ты даже не представляешь, о чем просишь. Если откроюсь и выпущу своих демонов наружу, они вцепятся в тебя своими мерзкими когтями и больше не отпустят.

Погрузившись каждый в свои мысли, остаток пути до кафе мы прошли в тишине.

Оказавшись в заведении, заняли столик возле стены с неоновой вывеской в виде молнии.

– Здесь… мило, – пробормотала Ники, оглядывая пространство, а затем открыла меню и принялась изучать блюда.

Когда к нам подошла официантка в синей униформе с белым фартуком, мы озвучили свой заказ. А затем… затем вновь погрузились в тишину. Я продолжал прокручивать в голове эпизод с Астрид, подстегивая закипавшую внутри ненависть, а Николетта… кто, черт возьми, разберет, что творилось в голове этой девчонки?

Затянувшуюся паузу нарушила сменившаяся в кафе песня, доносившаяся из развешанных по углам динамиков.

– Так-то лучше, – заметил я и пропел пару строк куплета, вторя чистому вокалу исполнительницы.

Ники тоже вынырнула из своих мыслей, взглянула на меня и, прислушиваясь к тексту, спросила:

– Кто это?

– Восходящая немецкая звездочка с очень… ядовитым именем, – ухмыльнулся я. – Белладонна [4]. Не слышала о ней?

Николетта пожала плечами.

– Я мало знакома с немецкими исполнителями.

– Ты многое потеряла. Я редко выделяю кого-то. Но Белладонна… – Перед глазами мелькнул образ дерзкой, миловидной немки. – Уверен, скоро она прогремит на весь мир. Люди обожают эпатаж с нотками безумия, а в ней… – И тут меня прервал писк телефона.

Но не моего…

Ники округлила глаза и схватилась за сумочку. Она удивленно достала мобильный и на выдохе произнесла:

– Ожил… Надо же.

Я прищурился. В голове зазвенели тревожные колокольчики, породив десяток вопросов. Но самый важный так и норовил сорваться с языка: что за игру затеяла наследница Драконов?

Ники продолжала невинно хлопать ресницами, пока я тянулся к своему мобильному, чтобы разблокировать.

Журнал вызовов подтверждал: она звонила Тедди. Однако разговор длился несколько секунд. Гораздо меньше, чем отсутствовала Ники.

Продолжая с подозрением смотреть на экран, я зашел в галерею и заметки, пытаясь прикинуть, что ей могло понадобиться. Если мое чутье не ошибается, а оно, мать его, кричит о том, что здесь что-то нечисто…

Я сглотнул.

– Что тебе понадобилось в моем телефоне? – напрямую спросил я.

Николетта даже не дрогнула. Только свела брови вместе, приоткрыла соблазнительные губы, сформировав почти идеальную букву «о».

– Я же говорила: мне нужно было позвонить. Телефон не включался.

Николетта хорошая актриса или же я параноик?

Плевать. Вздохнув, я встал, достал бумажник и направился к бару, на ходу бросив:

– Забыл заказать напиток.

Мне нужно было остыть. Остыть и перестать загоняться. Сегодняшний вечер, очевидно, собирался меня добить. Но как только я озвучил заказ бармену, мысли вновь вернулись к странному инциденту с телефоном. Мне не хотелось выискивать подтекст в действиях Ники, но чертова подозрительность продолжала отбивать ритм в голове, призывая соблюдать осторожность. Желание находиться рядом с Николеттой, касаться ее, приручить… напрочь затмило любые другие порывы. Отчего мне и в голову не приходило ставить под сомнение ее искренность. Очевидно, зря.

– Ваш заказ, – сказал бармен, протягивая стакан с прохладительным напитком. Сначала я порывался взять виски, повинуясь привычному инстинкту: заглушить тревогу алкоголем, но в последний момент передумал, боясь окончательно потерять связь с реальностью. Хватало и долбаных галлюцинаций.

Однако все мои мысли касаемо странного поведения Николетты и встречи с Астрид тотчас улетучились, когда я вернулся к нашему столику и заметил, что наследница Драконов крутит в руках маленькую стеклянную баночку, которую я прихватил с собой из отеля и оставил в кармане пиджака. Накинутого ей на плечи.

На мгновение пелена ярости затмила разум и затуманила зрение. С резким хлопком я опустил стакан на стол, едва не расплескав содержимое, и выхватил у нее из рук пузырек с таблетками.

– Тебя, на хрен, не учили не трогать чужое? – взревел я, чем вызвал неодобрительные взгляды малочисленных посетителей кафе.

Николетта вздрогнула, испуганно округлив глаза.

Я сел на место, опустив руку с зажатым в ладони пузырьком под стол.

Во взгляде Ники читалась смесь удивления и раздражения.

– Извини, – выдавила она. – Я… привычно полезла в карман и не сразу вспомнила, что пиджак принадлежит тебе. Наткнулась на пузырек… Прости, но… – Она вновь взглянула на меня. – Зачем они тебе?

Я не торопился отвечать, неистово сжимая стекло. Да, я хотел сблизиться с девчонкой, но не собирался пускать ее в свою голову. В свою чертову душу. Вернее, в ее самые темные и потаенные уголки.

Не дождавшись моего ответа, Ники задала еще один вопрос:

– Галлюцинации?

Я недоуменно моргнул.

– Что?

– Мне знаком этот препарат. Обычно его назначают, когда пациент видит то, что не должен.

Раздражение вновь явило свой отвратительный лик. Какого дьявола она лезет в то, что ее не касалось?

– Не думаешь, что это бестактный вопрос?

Николетта хмыкнула.

– Будто ты у нас сама тактичность.

Закрыв глаза, я глубоко вздохнул и тихо произнес:

– Ладно. Ты права. Временами я теряю связь с реальностью. – Признание обрушилось молотом, словно я сознался в тяжком преступлении, о котором не жалел, однако воспоминания о нем приносили страдания.

Ники поежилась, сильнее укутавшись в пиджак, хотя в помещении стояла жара.

– Что ты видишь? – столь же тихо задала она вопрос, ступая на еще более личную территорию. Пытаясь стереть границы.

– Откуда у тебя фобия? – спросил я в ответ, желая узнать о ней нечто столь же сокровенное. Когда Николетта вопросительно приподняла бровь, я добавил: – Тайна в обмен на тайну.

Она уже хотела что-то ответить, но официант принес пиццу. Никто из нас к ней не притронулся, мы продолжали буравить друг друга взглядами. Ни один не собирался уступать. Сейчас мы как нельзя лучше демонстрировали противостояние тех, кто стоял за нами. Холодные смертоносные клыки и когти против жара огнедышащей пасти.

Наконец, вздохнув, Николетта произнесла:

– Ты знаешь, что они вызывают привыкание? Без терапии от них мало толку.

– Вновь захотелось изобразить психолога? – Еще одна… Подобно Эмили желала покопаться у меня в мозгах. – Оставь проповеди себе, – сказал я резче, чем стоило.

Когда в кафе зашли новые посетители – юная парочка, которая едва не сгибалась пополам от смеха, – я вспомнил злорадный хохот фантома Миранды. И, недолго думая, раскрыл флакон, вытащил таблетку, закинул в рот и запил напитком. Все это начинало выходить из-под контроля. А мне следовало держать разум в узде.

Николетта грустно наблюдала за моими действиями, затем встала, скинула с плеч пиджак, вернула его мне и достала из клатча мобильный.

– Знаешь, – обратилась она ко мне, – думаю, сегодняшний вечер уже ничем не спасти. Вызову нам машину.

Я не стал спорить.

* * *

Всю дорогу до отеля мы ехали в полнейшей тишине. В той же звенящей тишине, которая сопровождала нас, пока мы прошли в лобби и двинулись к лифтам. Когда двери одного из них разъехались, а Николетта зашла внутрь, я бросил на нее последний взгляд и молча ринулся к лестнице, не желая более видеть девчонку Драконов сегодня. Она доводила меня до исступления. В одно мгновение я желал ее так необузданно, что эта страсть затмевала разум, мешая ясно мыслить. В другое – мне уже хотелось бежать как можно дальше, когда она пыталась заглянуть глубже мне в душу, прочесть невысказанное, явить миру те чувства, что я давно похоронил, заключив их останки под замок. Однако оттолкнуть ее свыше моих сил. Слишком велики нужда и уверенность, что в ней заключен ключ к прощению себя.

Залетев в номер, я отбросил пиджак на кровать, и тут раздался телефонный звонок.

Гребаный Антонио. Что ему потребовалось?

– Слушаю, – ответил я.

Абсолютно ледяным тоном брат произнес:

– Мне только что звонил Лиам.

Попытавшись прикинуться дурачком, я спросил:

– Какой Лиам? Хемсворт? [5] – Смешок вышел фальшивым, да и брат шутку не оценил.

– Не прикидывайся, – выдохнул Антонио. – Какого дьявола тебя опять понесло в тот ресторан? Мало других заведений в Берлине? У Астрид истерика. Она собственноручно готова вышвырнуть тебя из города. Еще на похоронах Миранды я пообещал Лиаму, что ты больше не попадешься им на глаза. Какого, мать его, хрена ты забыл в их ресторане?

Вторя тону братца, я вспылил:

– Я понятия не имел, что он теперь принадлежит долбаной Астрид! Кто бы мне об этом сказал!

Даже не находясь в одном с ним помещении, я чувствовал, что Антонио разозлился не на шутку. Его голос буквально дребезжал от гнева, напоминая оголенный провод. Тронешь – и тебе конец.

– Микаэль, ты издеваешься?! Я сообщил тебе об этом в тот день, когда они подписали сделку. Потому что помню, что твоя жалкая задница никак не может забыть дорогу к этому чертову ресторану. Временами мне хотелось сравнять его с землей, лишь бы ты перестал продолжать опустошать себя никому не нужными воспоминаниями.

Я не знал, что ответить. В голове царила звенящая тишина. Не помнил ни разговора, ни предупреждения Антонио.

– Черт. – Я выдохнул. – Я не… Я забыл об этом, Антонио. Серьезно. Не собирался их провоцировать. Просто пошел в знакомое мне место. Сработал рефлекс.

– С кем ты там был?

– Какая разница?

– Астрид вопила, что ты пытаешься загубить очередную невинную душу, – все еще раздраженно пояснил брат. – Кого ты туда привел?

– Эмили, – ответил я, сделав мысленную пометку: не забыть предупредить Эм, что я использовал ее в качестве прикрытия.

– Эмили… – задумчиво произнес Антонио. – Странно. Астрид говорила так, будто не знала твою спутницу.

– Она ненормальная, – процедил я сквозь зубы.

Антонио вздохнул и продолжил уже более спокойным тоном:

– Ладно. Я все уладил, но держись от них подальше. Иначе это плохо закончится. Для всех. Кстати, послезавтра ты мне понадобишься. Есть дело. Как раз выпустишь пар, дашь волю своей ярости.

С этими словами он оборвал звонок, а я продолжал сжимать мобильный так крепко, что на миг мне показалось: еще чуть-чуть – и корпус треснет. Часть меня жаждала выпустить эмоции и прогнать напряжение, другая же часть морщилась, представляя, что вновь придется выполнять приказы Антонио.

Наконец разжав телефон, я прошел к креслу и устало сел, бросив мобильный на деревянный журнальный столик. Сжав пальцами переносицу, прокрутил в голове сегодняшний день, окончательно убедившись, что сам облажался. Хотел показать себя другим, а в итоге выставил дураком и психом. На инстинкте я вновь потянулся к кулону.

Якорь… Чертов якорь.

И тут я вспомнил, что когда-то нашел для себя иной способ, удерживающий меня в реальности, привязывающий к текущему моменту.

Я дошел до спортивной сумки с вещами, которые прихватил из Лондона. Пошарив на дне, нашел искомый предмет. Небольшой складной нож, выполненный из стали, с плавной линией рукояти. Некогда мой лучший друг, с которым я не расставался. Только в последнее время все чаще оставлял его в вещах, а не пихал в карман при каждом выходе из дома.

Потерял хватку или же разум?

Вернувшись с ножом к столику, я опустился на пол и резким движением выкинул лезвие. Сделал глубокий вдох. Положил ладонь на столик и развел пальцы. Нарочито медленным движением коснулся краем лезвия поверхности стола возле большого пальца. Затем поднял его и опустил между большим и указательным. Повторил действие за каждым, затем вернулся обратно. С очередным заходом я увеличивал скорость, внимательно наблюдая за движениями лезвия, чувствуя ритм, ощущая первые всплески адреналина в крови. Достигнув предела адекватной скорости, я закрыл глаза и сосредоточился исключительно на стуке кончика лезвия. Каждое успешное движение – сохраненный кусочек здравомыслия. Пока острие стали скользило между пальцами, я не мог думать ни о чем другом. Не допускал ни единой лишней мысли, сохраняя ясность ума. Игра с ножом удерживала фокус на текущем моменте, привязывая меня к реальности. Тот же пресловутый якорь, о котором твердили в психотерапии. Однако не эфемерный, а реальный. Способный молниеносно напомнить, чего может стоить одна-единственная ошибка. Внутреннее напряжение заметно стихло, уступив место азарту. Мне даже удалось улыбнуться, когда очередной заход прошел успешно. Но в следующий раз, занеся лезвие над рукой, я упустил нить концентрации. И услышал смех… Все тот же смех, что иногда преследовал меня в кошмарах, а теперь и в реальности. Когда лезвие прорезало плоть, я зашипел. Скорее от неожиданности, нежели от боли. И отдернул руку, резко распахнув глаза.

Сбоку безымянного пальца виднелся небольшой порез с выступившей каплей алой крови. Наклонив руку, я наблюдал за тем, как вязкая жидкость медленно стекала по пальцу вниз. И, задержавшись на мгновение на кончике, упала на поверхность столика. Возле лезвия, самый край которого окрасился в тот же багряный цвет.

Сглотнув, я осознал, что мой самый надежный способ провалился. Сколько бы ни отшучивался от Эмили и Альберта… Границы реальности размывались. Я больше не мог этого отрицать.

* * *

– Все готовы? – Тедди, как обычно, наводил панику на ровном месте.

До нашего выступления оставалось около двадцати минут. И все, кроме этого несчастного, сохраняли спокойствие.

Утром, не желая напортачить во время выступления, я решил последовать предписанию Майлза и принял полную дозу таблеток. После чего отправился к Альберту и оставшиеся полдня провел у него, забивая голову чем угодно, кроме мыслей о вчерашнем вечере.

И вот два часа назад мы приехали на место проведения съемок первого тура.

– Не нервничаешь? – спросила Николетта, подойдя ко мне.

За весь день мы перекинулись лишь парой слов. Очевидно, оба не желали лезть друг к другу из-за недомолвок, оставшихся после обмена чередой слишком личных вопросов.

Я мотнул головой, окидывая девчонку взглядом. Выглядела она сегодня так, что я готов был пасть перед ней ниц прямо здесь и сейчас. Николетта подобрала наряд под стать стилю песни: высокие сапоги, кожаная юбка до середины бедра с цепями на поясе, короткая черная кофта с прозрачными рукавами и глубоким вырезом, демонстрирующим ложбинку груди и предоставляя прекрасный вид на выделяющиеся ключицы, которые меня в очередной раз заворожили. Ее волосы уложены мягкими волнами, глаза выделены темными тенями, в ушах кафф с цепочкой, а на шее чокер и амулет в виде темно-фиолетового кристалла. Эти маленькие детали в украшениях придавали ей вид соблазнительной ведьмочки, чары которой действовали на меня безотказно. И если бы нам не требовалось выходить на сцену, я бы уже увел ее в ближайшую подсобку…

– …и только нервирует, – закончила она фразу, начало которой я пропустил из-за того, что пялился на Ники как последний неудачник, которому не хватало секса. Черт.

– Что? – спросил я.

Николетта указала на Теодора.

– Говорю, что он, похоже, только всех нервирует своей тревогой. Тедди, – обратилась она уже к нему, слегка повысив голос: – Просто сядь и успокойся.

Я не видел, последовал ли он ее совету, поскольку не мог отвести взгляда от наследницы Драконов. Прочистив горло, произнес:

– Послушай, насчет вчерашнего…

– Майк, давай оставим все разговоры на потом.

Кажется, она и сама волновалась.

Я поправил повязанную на поясе рубашку, схватил со стула куртку и накинул ее на себя поверх майки. Затем обратился ко всем присутствующим:

– У нас все получится. Главное – не забывайте о командной работе, – на последних словах я взглянул на Эмили и Теодора, которые больше всех спорили на репетициях. – Я не сомневаюсь, что мы легко справимся с этим этапом.

Все одобрительно закивали, кто-то воскликнул: «Да, мы справимся!» А оглянувшись на Ники, я заметил ее мягкую улыбку. Улыбнувшись в ответ, я развернулся, подошел к ней и протянул руку. Она молча приняла ее и позволила увести себя в коридор, ведущий к выходу на сцену. Остальные последовали за нами, хотя держались на некотором расстоянии.

Воспользовавшись моментом, я наклонился и прошептал:

– Все будет хорошо. Не волнуйся.

В благодарность Николетта сжала мою ладонь, а затем мы услышали, как ведущий объявляет наш выход.

Сцена никогда не внушала мне страха. Наоборот, я чувствовал себя в своей стихии, независимо от количества зрителей. Зал, где проходила съемка, оказался небольшим. Сюда пустили несколько десятков человек, но основная аудитория, разумеется, следила за эфиром в Сети.

Когда ребята начали играть проигрыш, я поймал взгляд Ники и подмигнул ей. А спустя мгновение она уже вступила со своей партией:

– Есть в тебе нечто притягательное. Я просто хочу узнать тебя, узнать твое имя, – пропела она мелодичным голосом, не сводя с меня глаз. Мы договорились максимально удерживать концентрацию друг на друге, создавать видимость химии для зрителей. Но даже не существуй этой договоренности… Я бы все равно не смог сосредоточиться ни на чем другом. Сейчас для меня существовала только Николетта и песня, связывающая нас невидимыми нитями искусства. – Я околдована тобой и не жалею об этом [6].

Детка, как же ты ошибаешься. Это я угодил в твои магические силки…

– Не пытайся спрятаться за этими ангельскими глазками, – вытянул я свои строчки. Мы внесли изменения не только в аранжировку, но и в распределение партий. Так казалось правильнее. И чертовски нам подходило. – Если впустишь меня, на этот раз я не стану сдерживаться [7]. – Пульс зашкаливал, когда я перешел на скрим, но отнюдь не от напряжения связок. Я буквально проживал те слова, что пел. Вторя своим же строчкам, поклялся, что на этот раз не упущу то, что заставляло меня оживать и чувствовать мириады давно позабытых эмоций.

Освещенное пространство между нами буквально искрилось, а воздух сгущался.

– Можешь забрать все остатки, ведь я одержим тобой, малышка [8], – следующие строчки слетели с моих губ особенно экспрессивно.

Одержимость… Именно так некоторые называли мою любовь к Миранде. Твердили, что я помешался на ней. Но я не мог с ними согласиться. То была нужда. Я нуждался в ней сродни тому, как путник в пустыне нуждается в капле живительной влаги. А утратив желаемое, продолжал плестись по разгоряченному песку, вдыхая воздух, обжигающий легкие. Однако сейчас… Сейчас передо мной предстал гребаный оазис. И разве могу я, изголодавшись по воде и тени, не следовать к нему? Несмотря на все предостережения. Игнорируя ловушки собственного разума. Разве способен я сопротивляться?

Ближе к концу мы добавили треку лиричности. А сразу за последними словами отвели время на клавишные, создав мелодичный финал под стать вступительному проигрышу. Подразумевалось, что Николетта подойдет к синтезатору, а мы отступим в тень, когда прожектор и софиты наведут на нее. Но я, нарушив первоначальный план, последовал за девчонкой. И когда Николетта начала играть, подошел к ней со спины, одной рукой приобнял за талию, а вторую положил поверх ее ладони на клавишах. На мгновение она вздрогнула, но не позволила себе сбиться. Большим пальцем я нежно поглаживал изгиб ее талии. Рукой на синтезаторе вторил движениям ее пальцев. Она взглянула на меня, продолжая играть в тандеме. И когда наши взгляды встретились, все остальное перестало иметь значение. Не осталось ни зрителей, ни судей, ни других участников группы. Только мы. Музыка. И повисшее в воздухе притяжение. Кажется, за все время знакомства между нами не ощущалось подобной гармонии. Наступил момент единения. Наш момент искренности.

Когда мы доиграли последние ноты, зал взорвался аплодисментами, а свет погас, погрузив сцену во тьму. Я слышал, как остальные ребята уходили за кулисы, но все еще не мог отстраниться от Николетты. Даже во мраке отчетливо различал ее черты: большие, притягательные глаза, аккуратный носик и приоткрытые, в меру пухлые губы… И я сделал то, что мне казалось единственным правильным в тот момент: наклонился и поцеловал ее с такой нежностью, на которую не думал, что еще способен. И она ответила на поцелуй. Не подозревая, что этим легким прикосновением губ я буквально вручал ей всего себя.

Глава 4 Марк Уоллс Лос-Анджелес

– Родился в Бергене. В трехлетнем возрасте вместе с семьей переехал в Иматру в Финляндии. Когда родителей Ларсена не стало, бабушка с дедушкой забрали его к себе в Канаду. Окончил университет Торонто. Судя по характеристике, блестящий, прилежный студент. Дальше работа, переезд в Штаты и бла-бла-бла, – Стивен бросил папку с собранной информацией мне на стол, – ничего интересного. Говорил же, Диего чист.

Я подтянул к себе документы и начал просматривать сам.

– Тебе не кажется, что все слишком вылизано? Какая-то идеальная жизнь у него выходит.

– Или у тебя паранойя, – заметил Стив, подходя к мишени дартса, расположенной в дальнем углу кабинета. Схватив один дротик, он отошел к столу и сделал выпад. Но попал лишь на самый край. – Черт. Когда-нибудь я научусь.

Я ухмыльнулся, не переставая прожигать взглядом черные буквы, которые, казалось, хотели обвести меня вокруг пальца.

– Торонто… – пробормотал я, постукивая пальцем по столу. – Твой друг Оливер ведь тоже учился в университете Торонто?

– Ага, – отозвался Стив, совершая еще одну попытку попасть в центр.

– Он биолог? – спросил я, ища информацию о факультете Диего.

– Биотехнолог, – поправил меня друг. – А что?

– У Диего степень по истории… Напомни, сколько Оливеру лет?

– Двадцать восемь, – отозвался он.