Божественные соперники E-Book

Ребекка Росс

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: BUZZ
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 455

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

После многовекового сна боги снова объявляют войну. Единственное желание восемнадцатилетней Айрис Уинноу — чтобы вся семья опять была вместе. Брат, отправившийся воевать во имя богов, пропал без вести на фронте, а мать топит печаль в вине. Айрис ничего не остается, кроме как кинуть все силы в работу и добиваться повышения в «Вестнике Оута». Но когда письма Айрис к брату попадают не в те руки — к холодному красавцу Роману Китту, ее сопернику в редакции газеты, — возникает нежданная магическая связь. Журналистов, вооруженных пишущими машинками, бросает в эпицентр мистической войны. Выдержат ли их отношения битву за судьбу человечества и — самое главное — за любовь?

Leseprobe

Ребекка Росс Божественные соперники

Rebecca Ross

Divine Rivals (Letters of Enchantment Book 1)

Печатается с разрешения литературных агентств New Leaf Literary & Media, Inc и Andrew Nurnberg.

DIVINE RIVALS. Copyright © 2023 by Rebecca Ross LLC. All rights reserved. Jacket design © HarperCollinsPublishers Ltd 2023. Jacket illustration © Kelley McMorris / Shannon Associates

© Ю. Прокопцева, перевод на русский язык

В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Ребекка Росс – автор бестселлеров № 1 в жанре фэнтези по версии New York Times и Sunday Times. Из-под ее пера вышло несколько популярных дилогий, таких как «Letters of Enchantment» и «Elements of Cadence» (готовятся к изданию на русском языке), «Восстание королевы», а также два одиночных романа. Когда Ребекка не пишет, она или читает, или в саду – выращивает полевые цветы и замыслы для своих книг.

Она живет в Джорджии вместе с мужем и собакой.

Заходите на ее сайт www.rebeccarossauthor.com

* * *

«Насыщенный и романтичный – если бы книги были ароматами, эта пахла бы чашкой черного чая, лентами печатной машинки и той самой, вызывающей привыкание специей под названием “из врагов в любовники”».

Шелби Махёрин, автор романа «Змей и голубка»,

бестселлера по мнению The New York Times

«Захватывающее дух начало красивой и романтичной серии романов. Росс так деликатно и тонко сплетает свои истории, поистине в присущем ей одной стиле. Эту книгу я обожаю».

Аделин Грейс, автор романа «Белладонна»,

бестселлера по мнению The New York Times

* * *

Посвящается Изабель Ибаньес,

которая читала эту книгу в процессе написания,

которая убедила меня добавить повествование от лица Романа

и которая время от времени позволяла мне отмазываться.

Р.S. Я имею в виду главу 34.

Напиши мне о надежде, и любви,

и о сердцах, что выстояли.

Эмили Дикинсон

Пролог

Холодный туман окутал станцию, словно погребальный саван, и Айрис Уинноу подумала, что погода как нельзя кстати. Поезд едва виднелся сквозь мглу, но в вечернем воздухе чувствовался привкус металла, дыма и горящего угля, смешанный с запахом мокрой после дождя земли. Деревянная платформа была скользкой, блестя лужами и кучами гниющей листвы.

Когда Форест остановился рядом с ней, Айрис тоже застыла, словно была его отражением в зеркале. Их часто принимали за близнецов из-за одинаковых широко расставленных светло-карих глаз, волнистых каштановых волос и россыпи веснушек на носу. Но Форест был высоким, а Айрис – миниатюрной. К тому же он был на пять лет старше, и впервые в жизни Айрис пожалела, что старшая не она.

– Я скоро вернусь, – сказал он. – Думаю, всего через каких-то несколько месяцев.

Брат смотрел на нее в угасающем свете дня, ожидая ответа. Это был тот вечерний час между светом и тьмой, когда в небе начинают появляться звезды, а на улицах загораются фонари. Обеспокоенный взгляд Фореста и золотистые отсветы на низко нависших тучах притягивали Айрис, однако она озиралась, отчаянно ища, на что бы отвлечься и сморгнуть слезы, пока Форест их не заметил.

Справа стояла солдат – девушка в безупречной накрахмаленной униформе. В голову Айрис пришла дикая мысль. Должно быть, она отразилась на лице, потому что Форест откашлялся.

– Я должна поехать с тобой. – Айрис поймала его взгляд. – Еще не поздно. Я могу поступить на службу…

– Нет, Айрис, – резко ответил Форест. – Помнишь два своих обещания?

Два обещания, которым всего один день. Она нахмурилась.

– Разве я могла забыть?

– Тогда повтори.

Она скрестила руки на груди, чтобы отгородиться от осенней прохлады и странных ноток в голосе брата. В нем проскользнуло отчаяние, которого она до сих пор не слышала у Фореста, и под тонким свитером по рукам Айрис побежали мурашки.

– Позаботься о маме, – ответила она, копируя его баритон, отчего Форест улыбнулся. – Не бросай учебу.

– Вообще-то это было не просто грубое «Не бросай учебу». – Форест чуть ткнул ее ступню носком ботинка. – Ты блестящая ученица, которая за все годы не прогуляла ни одного дня. Знаешь, за такое награждают.

– Ладно, – сдалась Айрис, залившись румянцем. – Ты сказал: «Пообещай, что будешь учиться в свое удовольствие в последнем классе, а я вернусь как раз к твоему выпускному».

– Да, – подтвердил Форест, хотя его улыбка начала меркнуть.

Он не знал, когда вернется, и не мог сдержать обещание, хотя и говорил так, будто война закончится в считаные месяцы. Война, которая только началась.

«А если бы песню услышала я? – подумала Айрис, и сердце стало таким тяжелым, что больно упиралось в ребра. – Если бы я встретила богиню, а не он… Отпустил бы он меня так легко?»

Она уронила взгляд на грудь Фореста, туда, где билось его сердце под оливково-зеленой униформой. В мгновение ока его может поразить пуля. Пуля, которая помешает вообще вернуться домой.

– Форест, я…

Ее перебил пронзительный свист. Айрис подскочила. Это был последний сигнал к посадке, и все потянулись к вагонам. Айрис снова вздрогнула.

– Вот. – Форест опустил свою кожаную сумку. – Это тебе.

Расстегнув сумку, он достал светло-коричневый тренч и протянул сестре. Айрис уставилась на тренч, и Форест выгнул бровь.

– Он тебе понадобится, – возразила Айрис.

– Мне дадут другой. Что-нибудь военное. Бери же, Цветочек.

Сглотнув, Айрис взяла тренч, просунула руки в рукава, туго завязала пояс на поношенной ткани. Тренч был великоват, зато удобен. Он казался броней. Айрис вздохнула.

– Пахнет как в мастерской часовщика, – сказала она, растягивая слова.

– И как же пахнет в мастерской часовщика? – рассмеялся Форест.

– Пыльными, не до конца заведенными часами, дорогим маслом и этими крохотными металлическими инструментами, которыми чинят сломанный механизм.

Но это была не вся правда. Тренч пах «Разгульной закусочной», где Айрис с Форестом ужинали по крайней мере дважды в неделю, когда столики обслуживала их мать. Пах парком на берегу реки, мхом, мокрыми камнями, и долгими прогулками, и сандаловым лосьоном после бриться, которым пользовался Форест, безуспешно желая отрастить бороду.

– Тогда он составит тебе хорошую компанию. – Брат повесил сумку на плечо. – И весь платяной шкаф теперь в твоем распоряжении.

Айрис знала, что он пытается поднять ей настроение, но при мысли о маленьком гардеробе, который они делили на двоих, у нее заныло сердце. Разве она уберет куда-то одежду брата на время его отсутствия?

– Конечно, мне понадобятся свободные вешалки: ты прекрасно знаешь, что я слежу за всеми веяниями моды, – иронично сказала Айрис, надеясь, что Форест не услышит печали в ее голосе.

Он лишь улыбнулся.

Ну вот и всё. Почти все солдаты ушли с платформы; поезд пыхтел во мгле. К горлу Айрис подступил комок, она закусила щеку изнутри. Форест обнял ее, и девушка закрыла глаза, прислонившись щекой к жесткой ткани униформы. Хотелось сказать: «Как ты можешь любить эту богиню больше, чем меня? Как можешь покинуть меня вот так?» Но Айрис удержала эти слова, как воду во рту.

Их мама, рассерженная и встревоженная, уже высказала все это Форесту, когда он поступил на военную службу. Эстер Уинноу отказалась провожать сына, и Айрис представила, как она рыдает дома, жалея, что не пошла на станцию.

Поезд тронулся с места и пополз по рельсам.

Форест выскользнул из объятий сестры.

– Пиши мне, – прошептала она.

– Обещаю.

Он попятился на несколько шагов, не сводя с нее взгляда. В его глазах не было страха, только мрачная, лихорадочная решимость. Потом Форест повернулся и побежал к поезду.

Айрис проследила за тем, как он исчезает в ближайшем вагоне. Помахала рукой, хотя слезы застилали глаза, и долго еще стояла на платформе после того, как поезд растворился в тумане. Она промочила ноги. Над головой мигали фонари, жужжа, словно осы. Толпа рассеялась, и Айрис пошла домой, чувствуя себя опустошенной и одинокой.

Сунув в карманы тренча озябшие руки, она нащупала смятую бумажку. Забытый фантик от конфеты? Нахмурившись, Айрис достала находку и рассмотрела в тусклом свете.

На криво сложенном клочке бумаги было что-то отпечатано на машинке. Айрис не смогла сдержать улыбки, хотя сердце болело. Она прочла:

Если ты вдруг не знала… Ты лучшая сестра на свете. Я горжусь тобой.

Не успеешь оглянуться, как я вернусь домой, Цветочек.

Часть первая Письма из платяного шкафа

1 Заклятые враги

Пять месяцев спустя

Она мчалась под дождем в поношенном тренче, в туфельках на шпильках, у одной из которых был сломан каблук. В груди бешено билась надежда, добавляя скорости и удачи, пока Айрис перебегала трамвайные пути в центре города. Этот день она предвкушала много недель и была готова, пусть даже промокшая, хромая и голодная.

Первый укол тревоги Айрис ощутила, когда вошла в вестибюль старого, построенного еще до свержения богов здания. На потолке были нарисованы некоторые из этих мертвых божеств, и, несмотря на трещины и слабое освещение низко висящих люстр, Айрис всегда задирала голову и рассматривала их. Боги и богини танцевали в облаках. Длинные золотистые одеяния, в волосах сверкают звезды, взгляды устремлены на землю. Айрис иногда казалось, что эти нарисованные глаза следят за ней. Она подавила дрожь. Сняв испорченную правую туфельку, она неловкой походкой поспешила к лифту. Стоило подумать о нем, как мысли о богах сразу вылетели из головы. Может, дождь задержал Романа, и у нее еще есть шанс.

Айрис прождала целую минуту. Судя по всему, проклятый лифт очень некстати застрял, и она решила подняться на пятый этаж по лестнице. Добравшись наконец до тяжелой двери «Вестника Оута», Айрис вся вспотела и дрожала. В редакции, залитой желтым светом настольных ламп, пахло крепким чаем и царила утренняя суета: готовили свежий выпуск газеты.

Айрис опоздала на четыре минуты.

Застыв посреди этой суматохи, она бросила взгляд на стол Романа.

Там никого не было, но облегчение Айрис как рукой сняло, когда она посмотрела на информационный стенд. Роман ждал ее там. Как только их взгляды встретились, он лениво улыбнулся и сдернул с доски пришпиленную бумажку. Последнее задание.

Айрис не двинулась с места, даже когда Роман Китт обошел перегородку, чтобы поздороваться с ней. Высокий, гибкий, с такими резко очерченными скулами, что ими хоть камень рассекай. Он помахал листком перед ее носом. Листком, который она так сильно хотела заполучить.

– Опять опоздала, Уинноу, – приветствовал он. – Второй раз за неделю.

– Не знала, что ты считаешь, Китт.

Ухмылка сошла с его губ, когда он опустил взгляд на ее руки, сжимающие туфлю со сломанным каблуком.

– Похоже, на сей раз у тебя случилась небольшая неприятность.

– Вовсе нет. – Она вскинула голову. – Разумеется, я так и задумывала.

– Сломать каблук?

– Нет, чтобы последнее задание досталось тебе.

– Облегчаешь мне жизнь? – Он изогнул бровь. – Удивительно. Предполагается, что мы должны драться на дуэли не на жизнь, а на смерть.

– Это преувеличение, Китт, – усмехнулась Айрис. – Которыми ты, кстати, частенько злоупотребляешь в своих статьях. Если станешь колумнистом, следует остерегаться этой тенденции.

Ложь. Айрис редко читала его статьи. Но он об этом не знал.

Роман прищурился.

– Какие могут быть преувеличения в статье про солдат, пропавших без вести?

У Айрис внутри все сжалось, но она спрятала эмоции за натянутой улыбкой.

– Это тема последнего задания? Спасибо, что сообщил.

Она отвернулась от Романа и направилась мимо перегородок к своему столу.

– Знаешь ты тему или нет – неважно, – продолжал он гнуть свою линию, идя следом за ней. – Задание-то досталось мне.

Айрис добралась до стола и включила лампу.

– Ну конечно, Китт.

Он не отошел, так и стоял возле ее рабочего места, наблюдая за тем, как девушка ставит матерчатую сумку и туфельку со сломанным каблуком так, словно те были знаком отличия. Айрис скинула тренч. Роман редко смотрел на нее так внимательно, и она опрокинула жестяную банку с карандашами.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила девушка, торопливо собирая карандаши, пока они не скатились со стола.

Ну конечно, один все же упал и приземлился рядом с кожаными ботинками Романа. Он не стал поднимать карандаш, и Айрис, проглотив проклятие, наклонилась сама, отметив, как хорошо эти ботинки начищены.

– Ты будешь писать свою статью о пропавших без вести, – заявил он. – Даже если у тебя нет полной информации о задании.

– Тебя это волнует, Китт?

– Нет. Конечно, нет.

Поставив жестянку с карандашами подальше от края стола, чтобы они снова не рассыпались, Айрис пристально посмотрела ему в лицо.

– Тебе говорили, что ты щуришься, когда врешь?

Он нахмурился еще сильнее.

– Нет, потому что никто на меня не смотрит так подолгу, как ты, Уинноу.

За ближайшим столом кто-то хихикнул. Айрис вспыхнула и села на стул. Попыталась придумать остроумный ответ, но ничего не пришло в голову – как назло, Роман был привлекательным и в самом деле часто притягивал ее взгляд.

Ей оставалось лишь откинуться на спинку стула и одарить его ослепительной улыбкой. Улыбкой, от которой в уголках глаз собрались морщинки. Роман сразу помрачнел, как она и ожидала. Он терпеть не мог, когда Айрис так ему улыбалась, и в подобных случаях всегда ретировался.

– Удачи тебе с заданием! – весело сказала она.

– А тебе – развлечься с некрологами, – резко парировал он, наконец уходя на свое место. К сожалению – всего через две перегородки от ее стола.

Улыбка Айрис потускнела, как только он повернулся к ней спиной. Она все еще рассеянно смотрела в его сторону, когда в поле зрения появилась Сара Приндл.

– Чаю? – спросила она, протягивая чашку. – Похоже, тебе не помешает, Уинноу.

– Да, спасибо, Приндл, – вздохнула Айрис.

Девушка взяла чашку, но с тяжелым стуком поставила ту на стол рядом со стопкой написанных от руки некрологов, ожидающих, когда она их разберет, отредактирует и напечатает. Если бы она пришла пораньше и успела ухватить задание, с этими душераздирающими бумагами пришлось бы возиться Роману.

Айрис уставилась на стопку, вспоминая первый рабочий день три месяца назад. Роман Китт подошел к ней последним, пожал руку и представился. Взгляд у него был холодным и проницательным, губы – поджаты. Китт будто оценивал, насколько серьезную угрозу она будет представлять для него и его положения в «Вестнике».

Довольно скоро Айрис узнала, что́ он на самом деле о ней думает. Всего лишь через полчаса после знакомства. Подслушала, как он говорил одному из редакторов: «Она мне не конкурентка. Нисколько. Она бросила школу «Уинди-Гроув» в выпускном классе».

Эти слова до сих пор жалили.

Айрис не думала, что они когда-нибудь станут друзьями. Да и как такое возможно, если оба соперничают за одну и ту же должность колумниста? Но его высокопарное поведение только подстегивало ее желание одержать верх. А еще настораживало, что Роман Китт знал о ней больше, чем она о нем.

Это означало, что Айрис нужно раскрыть его секреты.

На второй день работы она подошла к самой дружелюбной из сотрудниц, Саре.

– Давно Китт здесь работает? – спросила Айрис.

– Почти месяц, – ответила Сара. – Так что не волнуйся насчет того, что у него преимущество. У вас одинаковые шансы на повышение.

– А чем занимается его семья?

– Дед заложил железную дорогу.

– Значит, у его семьи есть деньги.

– Куча денег, – добавила Сара.

– В какую школу он ходил?

– Кажется, в «Деван-Холл», но не уверена.

Престижная школа, в которую отдают своих избалованных отпрысков большинство богатых родителей Оута. Полная противоположность скромной «Уинди-Гроув», в которой училась Айрис. Она чуть не поморщилась от такого открытия, но продолжила:

– Он с кем-нибудь встречается?

– Нет, насколько мне известно, – пожала плечами Сара. – Но он не особо делится с нами подробностями своей личной жизни. На самом деле я мало о нем знаю, кроме того что ему не нравится, когда трогают вещи у него на столе.

Частично удовлетворенная новыми сведениями, Айрис сочла за лучшее игнорировать конкурента. По большей части она притворялась, что его не существует, но вскоре обнаружила, что делать это будет все труднее, потому что им пришлось наперегонки добираться до информационного стенда за еженедельными заданиями.

Первое с триумфом отхватила она.

Роман завладел вторым, но только потому, что она позволила.

Так у нее появилась возможность познакомиться с его статьей в газете. Сгорбившись над столом, она читала о закончившем карьеру бейсболисте. Бейсболом Айрис никогда не интересовалась, но внезапно поймала себя на том, что увлеклась благодаря проникновенной и остроумной манере письма Романа. Ее завораживало каждое слово, она словно чувствовала в руке бейсбольный мяч, тепло летних ночей, азарт толпы на стадионе…

– Что, нравится?

Надменный голос Романа разрушил чары. Айрис вздрогнула и смяла бумагу, но он точно знал, что она читала, и весь лучился самодовольством.

– Ничуть, – возразила она.

В отчаянных попытках отвлечься от унизительной ситуации она заметила его имя, напечатанное мелким черным шрифтом под заголовком.

Роман К. Китт

– Что означает «К»? – поинтересовалась девушка, поднимая на него взгляд.

Он лишь поднес к губам чашку чая, не удостоив ее ответом, однако не сводил взгляда с Айрис поверх выщербленного края чашки.

– Роман Капризный Китт? – предположила она. – Или Роман Кичливый Китт?

Его веселье как ветром сдуло. Роману не нравилось, когда над ним потешались, и Айрис, улыбнувшись еще шире, откинулась на спинку стула.

– А может, Роман Крутой Китт?

Он отвернулся и удалился, не сказав ни слова, но крепко стиснув зубы.

Как только он отошел, Айрис спокойно дочитала статью. У нее защемило сердце: написано было бесподобно. В ту ночь Роман ей приснился. Утром она быстро разорвала газету на клочки и поклялась больше никогда не читать его работы, потому что иначе неизбежно уступит должность ему.

Но сейчас, при здравом размышлении, она передумала. Если он пишет статью о пропавших без вести, может, она будет не против прочитать.

Айрис выдернула чистый лист бумаги из стопки на столе и вставила в печатную машинку, но пальцы замерли над клавиатурой, когда она услышала, как Роман пакует сумку. Он вышел из офиса – очевидно, отправился собирать материалы к статье. Его шаги потонули в стуке печатных машинок, гуле голосов и клубах табачного дыма.

Айрис стиснула зубы и начала печатать первый некролог.

* * *

К тому времени как запланированная на день работа с некрологами была почти закончена, на сердце стало тяжело. Айрис всегда было интересно, что стало причиной смерти, и хотя эти сведения в некрологах никогда не приводили, девушке казалось, что люди охотнее читали бы эти траурные заметки, если бы в них указывалось, от чего человек умер.

Она погрызла заусенец и ощутила привкус металла из-за клавиш печатной машинки. Если она не работала над заданием, то ей давали либо тематические объявления, либо некрологи. Последние три месяца в «Вестнике» она поочередно занималась то одним, то другим, то третьим видом деятельности, и каждый требовал разных слов и вызывал разные эмоции.

– Уинноу, зайди ко мне, – произнес знакомый голос.

Зеб Отри, ее босс, проходя мимо, постучал пальцами с золотыми кольцами по краю перегородки у стола.

– Сейчас же, – добавил он.

Айрис бросила некролог и прошла за начальником в кабинет со стеклянными стенами. Тут всегда стоял тяжелый запах промасленной кожи, табака и крепкого лосьона после бритья. Босс сел за стол, а Айрис – напротив него в кресло с подголовником, подавляя желание хрустнуть пальцами.

Зеб смотрел на нее долгую тягостную минуту. Это был мужчина средних лет с редеющими светлыми волосами, бледными голубыми глазами и ямочкой на подбородке. Иногда Айрис казалось, что он умеет читать мысли, и от этого становилось не по себе.

– Ты сегодня утром опоздала, – заявил он.

– Да, сэр. Прошу прощения. Проспала и пропустила трамвай.

Он нахмурился еще сильнее… Неужели ложь он тоже чувствует?

– Китт получил последнее задание, но только потому, что ты опоздала, Уинноу. Я вывесил его на доске ровно в восемь, как и все остальные, – протянул Зеб. – Ты только на этой неделе опоздала на работу дважды. А Китт всегда приходит вовремя.

– Я понимаю, мистер Отри. Это больше не повторится.

Мгновение босс молчал.

– За последние пару месяцев я опубликовал одиннадцать статей Китта. И десять твоих, Уинноу.

Айрис напряглась. Неужели все сводится к цифрам и важно, что Роман написал чуть больше, чем она?

– Знаешь, я ведь собирался просто отдать место Китту после того, как он проявил себя в деле, – продолжал Зеб. – Но потом зимний конкурс «Вестника» выиграло твое эссе. Я просмотрел сотни эссе, и твое привлекло мое внимание. И я подумал: «У этой девушки неплохие задатки. Будет жаль, если они пропадут впустую».

Айрис знала, что будет дальше. Она работала в закусочной, мыла тарелки, отгоняя разбитые мечты. Ей даже в голову не приходило, что эссе, отправленное на ежегодный конкурс, чего-то стоит, пока однажды, вернувшись домой, не обнаружила письмо от Зеба. Он предложил работу в газете с заманчивым обещанием сделать ее колумнистом, если она подтвердит свои таланты.

И жизнь Айрис кардинально изменилась.

Зеб прикурил сигарету.

– Я заметил, что в последнее время ты пишешь не так ярко. Честно говоря, довольно небрежно. Что-то случилось дома, Уинноу?

– Нет, сэр, – слишком поспешно ответила она.

Он смерил ее пристальным взглядом, прищурив один глаз.

– Еще раз, сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Ты бросила школу этой зимой, так?

Айрис не любила думать о нарушенном обещании Форесту, но кивнула, чувствуя, что Зеб пытается копнуть глубже. Он хотел знать больше о ее личной жизни, и Айрис напряглась.

– У тебя есть братья или сестры?

– Старший брат, сэр.

– И где он сейчас? Чем зарабатывает на жизнь? – не унимался Зеб.

Айрис отвела взгляд, рассматривая пол в шахматную черно-белую клетку.

– Он был подмастерьем у часовщика. А теперь на войне. Сражается.

– Полагаю, за Энву?

Девушка снова кивнула.

– Поэтому ты бросила «Уинди-Гроув»? Потому что твой брат уехал?

Она не ответила.

– Какая жалость. – Зеб вздохнул, выпуская клуб дыма.

Айрис знала, какого мнения Зеб о войне, и это ее всегда задевало.

– А твои родители?

– Я живу с мамой, – коротко ответила она.

Зеб достал из кармана небольшую фляжку и налил несколько капель себе в чай.

– Я подумаю над тем, чтобы дать тебе другое задание, хотя обычно так не делаю. А пока – некрологи должны лежать у меня на столе к трем.

Айрис вышла, не сказав ни слова.

* * *

Готовые некрологи она положила на стол босса на час раньше, но не ушла. Осталась на своем рабочем месте, чтобы подумать над эссе на случай, если Зеб даст ей шанс побороться с Романом.

Однако слова никак не шли. Айрис решила подойти к буфету и налить себе свежего чаю, но тут увидела, как в офис входит Роман Крутой Китт.

К ее облегчению, он весь день где-то пропадал, зато теперь шел вприпрыжку, словно его переполняли слова, которые необходимо выплеснуть на бумагу. Его щеки раскраснелись от прохлады ранней весны, а плащ был забрызган каплями дождя. Роман сел за стол и полез в сумку в поисках блокнота.

Айрис наблюдала за тем, как он вставил лист в пишущую машинку и начал лихорадочно печатать. Отрешившись от всего мира, он погрузился в свои слова, и Айрис не стала возвращаться к своему столу окружным путем, как она часто делала, а прошла прямо мимо него. Китт ее не заметил, и Айрис, потягивая чересчур сладкий чай, уставилась на свой пустой лист.

Вскоре все начали расходиться по домам, за исключением ее и Романа. Настольные лампы гасли одна за другой, однако Айрис осталась. Она печатала медленно, вымучивая каждое слово, тогда как Роман через два стола от нее неутомимо стучал по клавишам.

Мысли Айрис перенеслись к войне богов.

Это было неизбежно: война словно бы всегда теплилась на задворках ее сознания, пусть даже бушевала в шестистах километрах от Оута.

«Чем это закончится? – гадала она. – Один бог будет уничтожен или оба?»

Завершение часто кроется в истоках, и Айрис принялась печатать то, что знала. Обрывки новостей, которые носились по свету, достигая Оута спустя недели после событий.

Это началось семь месяцев назад в маленьком сонном городке, окруженном золотыми полями. Пшеница созрела для жатвы и почти заполонила местечко под названием Спарроу, где на одного человека приходилось четыре овцы, а дождь шел лишь два раза в год, потому что когда-то, столетия назад, один ныне почивший бог в гневе наложил заклятие.

Этот идиллический городок в Западном округе располагался там, где был упокоен в могиле Дакр, побежденный Подземный бог. Он проспал двести тридцать четыре года. И вот однажды в пору сбора урожая неожиданно проснулся и восстал; вылез из-под земли, пылая яростью. Он наткнулся на фермера, работающего на поле, и произнес свои первые слова холодным прерывистым шепотом:

– Где Энва?

Энва – Небесная богиня и заклятый враг Дакра. Энва, которая тоже была побеждена два века назад, когда пять оставшихся богов пали перед силой смертных.

Фермер испугался и задрожал перед Дакром.

– Она погребена в Восточном округе, – наконец ответил бедняга. – В могиле, похожей на вашу.

– Нет, – возразил Дакр. – Она проснулась. И если она откажется со мной поздороваться… если проявит трусость, я приманю ее.

– Как, господин? – спросил фермер.

Дакр устремил на него свой взор. Как один бог приманивает другого? Он начал…

– Что это?

Айрис подскочила, услышав голос Зеба. Он стоял рядом и, нахмурившись, пытался читать то, что она печатала.

– Просто идея, – ответила она, как будто немного оправдываясь.

– Разве это не о том, как началась война богов? Это старые новости, Уинноу, и жителям Оута надоело об этом читать. Если только ты не представишь Энву в новом свете.

Айрис вспомнила все заголовки о войне, которые публиковал Зеб.

Они были кричащими:

ТАНЦУЮЩИЕ ПОД МУЗЫКУ ЭНВЫ:

НЕБЕСНАЯ БОГИНЯ ВЕРНУЛАСЬ

И ПЕНИЕМ ЗАМАНИВАЕТ

НАШИХ СЫНОВЕЙ И ДОЧЕРЕЙ НА ВОЙНУ

или

УСТОЯТЬ ПЕРЕД ПРИЗЫВОМ СИРЕНЫ:

ЭНВА – НАША САМАЯ СТРАШНАЯ УГРОЗА.

ВСЕ СТРУННЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ В ОУТЕ

ЗАПРЕЩЕНЫ ЗАКОНОМ.

Все его статьи обвиняли в разжигании войны Энву, лишь в некоторых хотя бы упоминался Дакр. Айрис порой задумывалась: Зеб публиковал их, потому что боялся богини и того, как легко она вербует солдат, или ему было велено издавать только определенную тематику? Может, канцлер Оута держит газету под контролем, втихую распространяя пропаганду?

– Я… Да, знаю, сэр, но я подумала…

– Что ты подумала, Уинноу?

Айрис не сразу решилась ответить.

– Канцлер накладывает на вас ограничения?

– Ограничения? – Зеб расхохотался, будто она ляпнула глупость. – В чем?

– В том, что можно и нельзя печатать в газете.

Зеб нахмурился. Глаза на раскрасневшемся лице вспыхнули – Айрис не поняла, от страха или от раздражения, но он все же ответил:

– Не трать мою бумагу и ленты для машинки на войну, которая никогда не доберется до Оута. Это проблема запада, а мы должны жить, как обычно. Найди какую-нибудь хорошую тему, и я, может, подумаю над тем, чтобы разместить твою статью в колонке на следующей неделе.

С этими словами он постучал по столу костяшками пальцев и ушел, по пути прихватив плащ и шляпу.

Айрис вздохнула. Она слышала в пустом помещении равномерный, словно сердцебиение, стук печатной машинки Романа. Подушечки пальцев стучали по клавишам, клавиши стучали по бумаге, подстегивая Айрис писать лучше, чем он, и застолбить за собой место раньше него.

В голове была полная каша. Айрис выдернула эссе из печатной машинки, сложила и засунула в свою матерчатую сумку, затянула ее шнурком и подобрала туфельку со сломанным каблуком. Выключила лампу и встала, потирая заболевшую шею. За окнами было темно; на город опустилась ночь, и огни проступали во мраке как упавшие звезды.

На этот раз, когда она проходила мимо стола Романа, тот ее заметил.

Китт так и не снял плащ, на наморщенный лоб упала прядь черных волос. Его пальцы приостановились на клавиатуре, но он ничего не сказал.

Айрис было интересно, хотел ли он с ней поговорить, а если хотел, то что сказал бы, останься они в офисе одни, когда никто их не видит. Вспомнилась старая поговорка, которую любил повторять Форест: «Преврати недоброжелателя в друга, и у тебя станет на одного врага меньше».

На самом деле это была непростая задача. Однако Айрис остановилась и вернулась назад к столу Романа.

– Не хочешь сэндвич? – спросила она, почти не сознавая, что за слова сорвались с ее губ.

Она весь день ничего не ела, хотелось перекусить и одновременно поболтать с кем-нибудь, пусть даже с ним.

– Тут через два дома кулинария, которая работает допоздна. У них лучшие маринованные огурчики.

Роман даже не оторвался от работы.

– Не могу. Прости.

Айрис кивнула и поспешила прочь. Смешно было думать, что он захочет с ней поужинать.

Она вышла с горящими глазами, по пути выбросив отломанный каблук в урну.

2 Слова для Фореста

Хорошо, что Роман отверг ее предложение поесть сэндвичей.

Айрис зашла в кулинарию на углу и почувствовала, что ее сумочка стала легкой. Только когда продукты на полках начали перемещаться, она поняла, что попала в одно из заколдованных зданий Оута. Товары, которые она могла себе позволить, сдвигались на край, борясь за ее внимание.

Девушка стояла в проходе с пылающим лицом. Заметив, сколько всего она себе позволить не может, Айрис стиснула зубы и торопливо схватила буханку хлеба и половину упаковки вареных яиц, надеясь, что теперь магазин оставит ее в покое и перестанет взвешивать монеты в ее кошельке.

Вот почему она всегда сторонилась заколдованных зданий. Да, они давали приятные преимущества, но в них было шумно и непредсказуемо. Айрис завела привычку избегать незнакомых мест, пусть даже в городе их не так уж много.

Она поспешила к прилавку, чтобы расплатиться, но вдруг заметила ряды пустых полок. На них оставалось лишь несколько банок с кукурузой, фасолью и маринованным луком.

– Как я понимаю, в последнее время в вашем магазине очень хорошо идут овощные консервы? – сухо спросила она, отдавая деньги продавцу.

– Не совсем. Все это отправляется на запад, на фронт. Моя дочь сражается за Энву, и я хочу, чтобы в ее отряде хватало провианта. Накормить армию – тяжелая работа.

Айрис удивилась его ответу.

– Это канцлер распорядился отправлять помощь?

– Нет, – усмехнулся продавец. – Канцлер Верлис не объявит войну Дакру, пока бог не постучит в нашу дверь, хотя и пытается создать впечатление, будто мы поддерживаем наших братьев и сестер, которые сражаются на западе.

Он уложил хлеб и яйца в коричневый пакет и подвинул его по прилавку.

Айрис подумала, что с его стороны смело заявлять такое. Во-первых, что канцлер на востоке либо трус, либо симпатизирует Дакру. Во-вторых, сказать, за кого из богов сражается его дочь. Айрис узнала все это на собственной шкуре, когда дело дошло до Фореста. В Оуте многие поддерживали Энву и то, что богиня набирает солдат, а самих солдат считали смельчаками. Однако были и другие. Эти другие полагали, что война их никогда не коснется, или же поклонялись Дакру и поддерживали его.

– Надеюсь, с вашей дочерью на фронте ничего не случится, – сказала Айрис.

Она с радостью покинула шумный магазин, но на улице поскользнулась на мокрой газете.

– Разве мало мне для одного дня? – проворчала она, наклоняясь за газетой и полагая, что это «Вестник».

Это оказался не «Вестник».

Айрис с изумлением вытаращилась на чернильницу с пером – эмблему «Печатной трибуны», конкурента «Вестника». Всего в Оуте было пять газет, но самыми старыми и читаемыми считались «Вестник» и «Трибуна». Если Зеб случайно увидит у нее в руках издание конкурента, то наверняка отдаст повышение Роману.

Айрис с любопытством изучила первую полосу.

МОНСТРЫ ЗАМЕЧЕНЫ В ТРИДЦАТИ КИЛОМЕТРАХ ОТ ЛИНИИ ФРОНТА,

гласил размытый заголовок. Ниже располагалась иллюстрация существа с большими перепончатыми крыльями, двумя тонкими ножками с когтями и полной пастью острых, как иглы, зубов. Айрис поежилась, попыталась прочесть еще что-нибудь среди потекших чернил, но ничего не смогла разобрать.

Застыв на углу улицы, она еще мгновение смотрела на газету. Дождевые капли, как слезы, стекали с ее подбородка и капали на картинку с чудовищем.

Таких созданий больше не существовало, по крайней мере, с тех пор, как боги были побеждены столетия назад. Но, разумеется, раз уж вернулись Дакр с Энвой, то могли возродиться и старые чудовища. Существа, которые долгое время жили только в мифах.

Айрис собралась бросить испорченную газету в урну, как вдруг ее пронзила холодная мысль.

Не потому ли так много солдат на фронте пропадают без вести, что на стороне Дакра сражаются монстры?

Ей нужно узнать. Айрис аккуратно сложила «Печатную трибуну» и убрала во внутренний карман плаща.

Дорога домой под дождем заняла больше времени, чем Айрис бы хотелось, тем более в неподходящей обуви, но Оут был не лучшим местом для пеших прогулок. Старинный город, построенный сотни лет назад на могиле побежденного бога. Улицы извивались как змеи: некоторые были узкими, просто утоптанными, другие – широкими и мощеными, а кое-где обреталась магия. Правда, за последние десятилетия возвели новые сооружения, и Айрис иногда коробило при виде кирпичных зданий с сияющими окнами по соседству с тростниковыми крышами, выщербленными парапетами и башнями забытой эпохи. Или когда она смотрела, как по старинным извилистым улочкам едет трамвай. Словно настоящее пытается замостить булыжником прошлое.

Час спустя Айрис, запыхавшись и вымокнув под дождем, наконец добралась до своей квартиры на втором этаже, где жила с мамой.

Она задержалась у двери, не зная, что ее ждет.

Ее подозрения оказались не напрасными.

Эстер лежала на диване, завернувшись в любимый фиолетовый плащ, с дымящейся сигаретой между пальцев. По всей гостиной валялись пустые бутылки. Электричества не было уже несколько недель, и на буфете горели свечи. На деревянной столешнице уже натекла лужица воска.

Айрис просто стояла на пороге, глядя на маму, пока мир вокруг них не начал расплываться.

– Цветочек, – пьяно произнесла Эстер, наконец заметив дочь. – Вот ты и пришла домой повидаться со мной.

Айрис резко втянула воздух. Хотелось разразиться потоком слов, горьких слов, но тут она заметила, что в квартире стоит тишина. Ужасная, ревущая тишина с клубящимся дымом. Айрис невольно перевела взгляд на буфет, где мерцали свечи, и наконец заметила, чего не хватает.

– Мама, где радио?

Мама изогнула бровь.

– Радио? О, я его продала, милая.

Сердце Айрис упало до самых стертых ног.

– Зачем? Это было радио бабули.

– Оно с трудом находило каналы, солнышко. Пора было от него избавиться.

«Нет, – подумала Айрис, смаргивая слезы. – Тебе просто понадобились деньги на выпивку».

Грохнув входной дверью, она прошла через гостиную в маленькую обшарпанную кухню, обходя бутылки. Здесь свечи не горели, но Айрис ориентировалась по памяти. Она положила на стол надкушенный хлеб и пол-упаковки яиц, потом взяла бумажный пакет и вернулась в гостиную. Собрала бутылки – как же их много! – вспоминая утро и почему опоздала. Потому что мама лежала на полу в луже рвоты, среди осколков стекла, и это зрелище ужаснуло Айрис.

– Брось, – махнула рукой Эстер. С ее сигареты упал пепел. – Я потом уберу.

– Нет, мама. Завтра я должна прийти на работу вовремя.

– Я же сказала, брось.

Айрис уронила пакет, и бутылки в нем звякнули. Она слишком устала, чтобы возражать, и сделала, как хотела мама.

Девушка ушла в свою темную комнату, нащупала спички и зажгла свечи на тумбочке. Но она хотела есть, поэтому вернулась на кухню сделать сэндвич с конфитюром. Мама все это время валялась на диване, пила прямо из бутылки, курила и напевала свои любимые песни, которые теперь не могла слушать, потому что радио больше не было.

В тишине своей комнаты Айрис открыла окно и стала слушать дождь. Воздух был холодным и бодрящим; в нем чувствовалось дыхание задержавшейся зимы, но Айрис нравилось, как он пощипывает и заставляет кожу покрываться мурашками. Это напоминало ей, что она жива.

Доев сэндвич и яйца, она наконец сменила мокрую одежду на ночную рубашку. Осторожно разложила на полу промокшую «Печатную трибуну», чтобы просохла. Теперь, побывав в кармане, страница с рисунком чудовища еще больше расплылась. Айрис смотрела на него, пока не почувствовала в груди резкий толчок, и тогда полезла под кровать, где прятала бабушкину печатную машинку.

С облегчением девушка вытащила ее на свет, довольная тем, что машинка оказалась на месте после неожиданного исчезновения радио.

Усевшись на полу, Айрис раскрыла матерчатую сумку и достала начало эссе, теперь помятое и промокшее под дождем. «Найди какую-нибудь хорошую тему, и я, может, подумаю над тем, чтобы разместить твою статью в колонке на следующей неделе», – сказал Зеб. Вздохнув, Айрис вставила чистый лист в печатную машинку бабули и коснулась клавиатуры. Но снова бросив взгляд на размазанного чернильного монстра, она поймала себя на том, что пишет нечто совершенно отличное от своего эссе.

Она давно не писала Форесту, и вот сейчас вдруг принялась за письмо. Слова полились сплошным потоком. Айрис не позаботилась поставить дату или начать с «Дорогой Форест», как печатала ему в других письмах. Она не хотела писать его имя, видеть на бумаге. Сердце болело, и девушка сразу перешла к делу.

Каждое утро, когда я пробираюсь через море маминых зеленых бутылок, я думаю о тебе. Каждое утро, когда надеваю тренч, который ты мне оставил, я думаю о том, вспоминаешь ли ты меня хотя бы мимоходом. Представляешь ли, каково мне без тебя и каково маме.

А может, ты думаешь только о сражениях за Энву? Может, тебя пронзила пуля или штык? Может, ранил монстр? Может, ты лежишь в безымянной могиле, которая засыпана пропитанной кровью землей, и я никогда не смогу преклонить пред ней колени, как бы отчаянно моя душа ни стремилась найти тебя.

Мне ненавистно, что ты оставил меня вот так.

Я ненавижу тебя, но еще больше – люблю, потому что ты смелый и в тебе столько света, которого я, наверное, никогда не обрету и не пойму. Столько рвения бороться так яростно, что даже смерть над тобой не властна.

Иногда я не могу вдохнуть полной грудью. Разрываюсь между беспокойством и страхом, а в легких так тесно… Ведь я не знаю, где ты. Прошло пять месяцев с тех пор, как я обняла тебя на прощание на станции. Пять месяцев, и я могу только гадать, то ли ты пропал без вести на фронте, то ли просто слишком занят, чтобы написать. Вряд ли я смогла бы вставать по утрам, вообще выбираться из постели, если бы пришли известия, что ты погиб.

Я желаю, чтобы ты был трусом ради меня, ради мамы. Желаю, чтобы сложил оружие и разорвал клятву верности богине, которая призвала тебя. Желаю, чтобы ты остановил время и вернулся к нам.

Айрис выдернула бумагу из пишущей машинки, сложила вдвое и подошла к платяному шкафу.

Когда-то бабуля прятала записки для Айрис – иногда в ее комнате, а бывало, что подсовывала под дверь, или под подушку, или в карман ее юбки, чтобы девочка нашла их позже, в школе. Несколько ободряющих слов или строчка из стихотворения. Айрис всегда было приятно их находить. Это стало традицией, и Айрис училась читать и писать, обмениваясь с бабушкой записками.

Так что для нее было вполне естественно просовывать письма Форесту под дверь шкафа. У брата не было своей комнаты, как у Эстер и Айрис, – он спал на диване, но этот шкаф много лет они с сестрой делили на двоих.

Шкаф представлял собой небольшое углубление в каменной стене. Арочная дверь оставила на полу неизгладимую царапину. Вещи Фореста висели справа, Айрис – слева. Одежды у брата было мало: несколько рубашек на пуговицах, брюки, кожаные подтяжки и пара поношенных ботинок. Правда, у Айрис нарядов тоже было не слишком много. Оба носили одежду, пока она не приходила в полную негодность, латали дыры, подбивали потрепанные края.

Айрис оставила одежду брата в гардеробе, хотя он и шутил, что в его отсутствие она может забрать все место себе. Когда Форест ушел на войну, первые два месяца Айрис терпеливо ждала, что он напишет, как обещал. Но потом мать начала пить, да так, что ее уволили из «Разгульной закусочной». Счета оставались неоплаченными, еды в буфете не было. Айрис ничего не оставалось, как бросить школу и искать работу. Все это время она ждала письма от Фореста.

Он так и не написал.

Айрис больше не могла выносить молчание. Адреса у нее не было и вообще никаких сведений о том, где служит брат. Ничего, кроме любимой традиции, и она поступила так, как сделала бы бабуля, – сунула сложенный листок в шкаф.

К ее изумлению, на следующий день письмо исчезло, словно его сожрали тени.

Сбитая с толку, Айрис напечатала еще одно письмо Форесту и просунула под дверь шкафа. Оно тоже исчезло, и тогда Айрис недоверчиво исследовала шкаф и обратила внимание на старые камни в стене, словно столетия назад кто-то заложил какой-то древний проход. Может, на ее страдания отозвалась магия из костей побежденного бога, захороненного под городом? Вот бы магия каким-то образом взяла письмо и отнесла на западных ветрах туда, где сражается ее брат.

До этого момента Айрис терпеть не могла заколдованные здания.

Опустившись на колени, она просунула письмо под дверь шкафа.

Какое же это было облегчение – выпустить слова на волю. Давление в груди сразу ослабло.

Айрис вернулась к печатной машинке и подняла ее. Пальцы коснулись холодной металлической таблички, прикрученной болтами внутри рамки. Пластинка была размером с мизинец, легко не заметить, но Айрис отчетливо помнила день, когда обнаружила ее. Когда впервые прочитала выгравированные на серебре слова: «ТРЕТЬЯ АЛУЭТТА/ИЗГОТОВЛЕНА СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ Д.Э.У.».

Дейзи Элизабет Уинноу.

Имя бабули.

Айрис часто изучала эти слова, гадая, что они означают. Кто изготовил печатную машинку для бабули? Жаль, что эта гравировка не попалась ей на глаза, когда бабушка была жива. Теперь же Айрис не оставалось ничего иного, кроме как довольствоваться загадкой.

Девушка убрала машинку обратно в тайник и залезла в постель. Подтянула одеяло к подбородку, но свечу оставила гореть, хотя и знала, что надо бы погасить. «Лучше задуть свечу, приберечь на завтра», – подумала она, потому что не знала, когда сможет оплатить счет за электричество. Но пока что ей хотелось отдыхать при свете, а не в темноте.

Айрис закрыла глаза; веки отяжелели после долгого дня. Волосы еще пахли дождем и сигаретным дымом. На кончиках пальцев остались чернила, а между зубов застрял конфитюр.

Она почти уснула, когда услышала звук. Шорох бумаги.

Айрис нахмурилась и села, глядя на шкаф.

Перед ним на полу лежал листок бумаги.

Девушка ахнула, решив, что это письмо, которое она только что отправила. Наверное, его задуло сквозняком обратно в комнату. Но встав с постели, Айрис поняла, что это не ее письмо. Бумага была сложена иначе.

Она помедлила, прежде чем поднять ее.

Бумага задрожала, а когда на нее упал свет свечи, Айрис различила внутри напечатанные слова. Всего несколько слов, но они отчетливо темнели.

Она развернула листок и прочла, чувствуя, как перехватывает дыхание:

Это не Форест.

3 Недостающие мифы

«Это не Форест».

Слова эхом отдавались в голове Айрис, когда она следующим утром шла по Брод-стрит. Улица находилась в самом сердце города; вокруг поднимались высокие здания, задерживая холодный воздух, последние рассветные тени и далекий звон трамваев. Айрис почти добралась до работы. Этим утром она занималась обычными делами, словно прошлым вечером не произошло ничего странного.

«Это не Форест».

– Тогда кто же ты? – прошептала девушка, держа кулаки глубоко в карманах, и медленно остановилась посреди улицы.

По правде говоря, ей было страшно писать ответ. Она провела ночь в вихре беспокойства, вспоминая все, что сообщила в предыдущих письмах. Рассказала Форесту, что бросила школу. Это нарушенное обещание стало бы для него ударом, поэтому она сразу перешла к заветной работе в «Вестнике», где, скорее всего, получит место колумниста. Хотя она и привела эту личную информацию, но своего настоящего имени не назвала, и все письма Форесту были подписаны прозвищем. Цветочек. И она определенно была рада тому, что…

– Уинноу? Уинноу!

Ее схватили под руку крепко, словно зажали в тиски, и резко дернули назад так, что она прикусила нижнюю губу. Айрис споткнулась, но устояла на ногах. В тот же момент мимо пронесся трамвай – так близко, что она почувствовала во рту металлический привкус.

Ее чуть не сбил трамвай.

Когда до Айрис это дошло, у нее задрожали колени.

И кто-то до сих пор держал ее под руку.

Она подняла взгляд и увидела Романа Китта в модном бежевом плаще, начищенных кожаных ботинках, с зачесанными назад волосами. Он смотрел на нее так, будто у нее отросла вторая голова.

– Смотри, куда идешь! – бросил он, отпуская ее руку, будто прикосновение обжигало его. – Еще секунда, и тебя бы размазало по мостовой прямо у меня на глазах.

– Я заметила трамвай, – ответила она, поправляя тренч.

Роман его чуть не порвал. Если бы порвал, она бы сильно огорчилась.

– Позволю себе не согласиться, – возразил он.

Айрис притворилась, будто не слышит его. Осторожно перейдя рельсы, она торопливо поднялась по ступенькам в вестибюль. На ногах были изящные мамины ботильоны, но размер слишком мал, и она натерла мозоли на пятках. Тем не менее придется ходить в них, пока Айрис не сможет купить новые туфли на каблуках. Ноги болели, и она решила подняться на лифте.

К несчастью, Роман шел за ней по пятам, и девушка с досадой обнаружила, что ехать в лифте придется вместе.

Ожидая его, они стояли плечом к плечу.

– Ты сегодня рано, – наконец произнес Роман.

Девушка потрогала прокушенную губу.

– Ты тоже.

– Отри дал тебе задание, о котором я не знаю?

Двери лифта открылись. Айрис лишь улыбнулась и, зайдя внутрь, тут же отошла от своего спутника как можно дальше. Но запах его одеколона заполнил тесное пространство, и она старалась дышать не слишком глубоко.

– А если и дал, это имеет значение? – возразила она, когда лифт пополз вверх.

– Ты вчера задержалась допоздна с какой-то работой.

Роман говорил сдержанно, но Айрис могла поклясться, что услышала в его голосе нотки беспокойства. Он смотрел на нее, прислонившись к деревянной панели. Айрис старательно отводила взгляд, но вдруг четко осознала, что на маминых ботинках царапины, на клетчатой юбке – складки, волосы выбились из туго скрученного пучка, а на старом тренче Фореста, который она носила каждый день, как броню, – пятна.

– Ты же не работала в офисе всю ночь, Уинноу?

Вопрос уязвил ее. Она перевела на него сердитый взгляд.

– Что? Конечно, нет! Ты же видел, как я ушла, сразу после того, как предложила тебе перекусить сэндвичами.

– Я был занят.

Она со вздохом отвела взгляд.

В этот момент они приближались к третьему этажу. Лифт замедлился и остановился, словно почуяв беспокойство Айрис; дверь с лязгом открылась. Мужчина в костюме дерби с портфелем в руках перевел взгляд с Айрис на Романа и на пустое место между ними, а затем нерешительно шагнул внутрь.

Айрис чуть-чуть расслабилась. Присутствие незнакомца заставит Романа придержать язык. По крайней мере, она так думала. Лифт продолжал с трудом подниматься. Роман, нарушив этикет поведения в лифте, спросил:

– Так какое задание он тебе дал, Уинноу?

– Это не твое дело, Китт.

– На самом деле мое. Если ты забыла, мы с тобой желаем одного и того же.

– Я не забыла, – коротко ответила она.

Мужчина в дерби неловко переминался, оказавшись меж двух огней. Он откашлялся и полез в карман за часами. Это напомнило Айрис о Форесте, и она снова задумалась над дилеммой с таинственным корреспондентом.

– Нечестно, если Отри поручает тебе задания без моего ведома, – продолжил Роман. – Предполагалось, что нам с тобой дают поровну. Мы играем по правилам. Никаких особых уступок быть не должно.

Особых уступок?

Они почти доехали до пятого этажа. Айрис постукивала пальцами по бедру.

– Если тебя это волнует, поговори с Отри сам, – сказала она, как только дверь открылась. – Хотя я не понимаю, чего тебе беспокоиться. Если ты забыл… «Она мне не конкурентка. Нисколько. Она бросила школу «Уинди-Гроув» в выпускном классе».

– Прошу прощения? – воскликнул Роман, но Айрис уже на три шага убежала от лифта.

Торопливо пройдя по коридору до офиса, она с облегчением обнаружила, что Сара уже там, заваривает чай и вытряхивает скомканную бумагу из мусорных ведер. Айрис отпустила тяжелую стеклянную дверь, чтобы она захлопнулась прямо перед носом Романа, и услышала скрип его ботинок и раздраженное ворчание.

Не удостоив его взглядом, она уселась на свое место. День принес ей проблемы посерьезнее, чем Роман Китт.

* * *

– Ты здесь счастлива?

Негромкий вопрос Айрис, похоже, застиг Сару врасплох. Был полдень, и девушки обедали на маленькой кухне. Сара сидела за столом и ела сэндвич с сыром и маринованным огурцом, а Айрис стояла, прислонившись к столу, с пятой чашкой чая.

– Ну конечно счастлива, – ответила Сара. – Разве не счастливы все, кто получил здесь работу? «Вестник Оута» – самая престижная газета в городе. Платят хорошо, дают все выходные. Уинноу, не хочешь половинку сэндвича?

Айрис покачала головой. Сара занималась уборкой, выполняла разные поручения и принимала сообщения для Зеба. Она же разбирала поступающие в редакцию некрологи, тематические объявления и анонсы и клала их на стол Айрис или Романа для последующей редактуры и печати.

– Я хотела сказать… так ты представляла свое будущее, Приндл? В детстве, когда все казалось возможным?

Сара задумчиво сглотнула.

– Не знаю. Наверное, нет.

– Тогда о чем ты мечтала?

– Ну, я всегда хотела работать в музее. Папа водил меня туда по выходным. Помню, как мне нравились все эти старинные экспонаты и каменные таблички с преданиями. Боги тогда были довольно жестокими. Были Небесные – семья Энвы – и Подземные – семья Дакра. Они всегда ненавидели друг друга. Ты это знала?

– К сожалению, я мало что знаю о богах. – Айрис потянулась к чайнику. – В школе нам рассказывали лишь несколько легенд. В основном о богах, которых мы убили столетия назад. Но, знаешь, ты и сейчас можешь этим заняться.

– Убивать богов? – Голос Сары дрогнул.

– Нет, – улыбнулась Айрис. – Хотя это положило бы счастливый конец кровавой войне. Я имела в виду, что ты можешь пойти работать в музей. Заниматься тем, что тебе нравится.

Сара вздохнула, и с ее сэндвича упало немного приправы.

– Для этой профессии нужно родиться или быть очень-очень старой. А что насчет тебя, Уинноу? О чем мечтаешь ты?

Айрис замешкалась. Давно ей не задавали таких вопросов.

– Думаю, мои мечты сбылись, – ответила она, проводя пальцем по выщербленному ободку чашки. – Я всегда хотела писать о важных вещах. Чтобы это вдохновляло и информировало людей. – Она вдруг смутилась и хихикнула. – Но на самом деле не знаю.

– Это замечательно, – сказала Сара. – И ты на своем месте.

Между ними повисла уютная тишина. Сара ела сэндвич, Айрис держала в руках чашку с чаем, поглядывая на часы на стене. Обеденный перерыв подходил к концу, когда она осмелилась наклониться к Саре и прошептать:

– Ты когда-нибудь обращала внимание на то, что публикует «Печатная трибуна»?

Сара вскинула брови.

– «Печатная трибуна»? С чего ты вдруг…

Айрис приложила палец к ее губам. Сердце заколотилось. Не хватало еще, чтобы Зеб, проходя мимо, ненароком их услышал.

Сара, оробев, понизила голос:

– Вообще-то нет. Не хочу, чтобы меня уволили.

– Я видела вчера газету, – продолжала Айрис. – На улице. Там говорилось о монстрах на фронте.

– Монстрах?

Айрис начала описывать рисунок из газеты – крылья, когти, зубы. При этом она не могла сдержать дрожь или выбросить из головы образ Фореста рядом с таким чудовищем.

– Ты когда-нибудь о таких слышала? – спросила Айрис.

– Они называются эйтралы, – ответила Сара. – Мы когда-то вкратце изучали их на уроках по мифологии. В старых книгах в библиотеке о них кое-что есть… – Она помедлила и испуганно спросила: – Ты же не собираешься писать о них, Уинноу?

– Еще не решила. Приндл, почему ты так на меня смотришь?

– Потому что Отри это вряд ли понравится.

«А меня не волнует, что он думает!» – хотела сказать Айрис, но это было не совсем так. Ее волновало, но только потому, что она не могла позволить себе проиграть Роману. Ей нужно оплачивать счета за электричество. Нужно купить хорошую пару обуви по размеру. Нужно регулярно питаться. Нужно найти помощь для матери.

И тем не менее она хотела писать о том, что происходит на западе. Хотела писать правду.

Хотела знать, с чем Форест столкнулся на фронте.

– Ты не думаешь, что Оуту нужно знать, что на самом деле там происходит? – прошептала она.

– Конечно. – Сара поправила очки на переносице. – Но кто знает, есть ли эйтралы на фронте на самом деле или нет? Я хочу сказать, что если…

Она резко замолчала и перевела взгляд за спину подруги.

Айрис выпрямилась и повернулась. При виде Романа на пороге кухни она поморщилась. Китт стоял, прислонившись к дверному косяку, и наблюдал за ней полуприкрытыми глазами. Она не знала, сколько он успел подслушать, и попыталась улыбнуться, хотя сердце ухнуло вниз.

– Шушукаетесь, да? – протянул он.

– Ну конечно, – весело отозвалась Айрис, поднимая кружку с чаем, словно произносила тост. – Спасибо за совет, Приндл. Пора возвращаться к работе.

– Но ты же ничего не ела, Уинноу! – запротестовала Сара.

– Я не голодна. – Айрис подошла к двери. – Извини, Китт.

Роман не двигался и не сводил с нее глаз, словно хотел прочесть ее мысли. Айрис боролась с искушением поправить выбившиеся волосы и озабоченно поджать губы.

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и снова закрыл, клацнув зубами. Потом пропустил ее.

Айрис переступила порог, задев рукой его грудь. Она услышала, как Роман с шипением выдохнул, словно девушка его обожгла, и чуть не рассмеялась. Захотелось его поддразнить, но не нашлось слов.

Айрис вернулась за свой стол и поставила едва теплый чай. Накинула плащ и прихватила блокнот с карандашом, чувствуя подозрительный взгляд Романа с другой стороны комнаты.

«Пусть гадает, куда я иду», – подумала она и выскользнула из офиса.

* * *

Айрис забрела вглубь библиотеки, где на тщательно охраняемых полках стояли самые старые книги. Ни один из этих томов не давали на руки, но их можно было прочитать здесь же. Айрис выбрала один из многообещающих томов и отнесла на маленький столик.

Включив настольную лампу, она осторожно переворачивала страницы. Очень старые, испещренные пятнами плесени, листы казались шелковистыми на ощупь, пахли пылью, могилами и местами, куда можно добраться только в темноте. На этих страницах излагались истории о богах и богинях давно минувших времен, до того, как люди победили их или похоронили глубоко под землей. До того, как магия начала подниматься из почвы, исходя от божественных костей, и заколдовывать некоторые двери, здания, а кое-где проникать в предметы.

Но теперь Энва и Дакр восстали из заточения, а на фронте были замечены эйтралы.

Айрис хотела знать о них больше.

Она начала записывать легенды, которым ее не учили в школе. Небесные правили Камбрией наверху, а Подземные царствовали внизу. Когда-то в этих двух семьях были сотни богов, их личные силы распространялись по небосводу, суше и воде. Но со временем они перебили друг друга, одного за другим, пока не осталось лишь пятеро. Этих пятерых одолело человечество, и их раздали как трофеи по округам Камбрии. Дакр был похоронен на западе, Энва – на востоке, Мир – на севере, Альва – на юге, Луз – в Центральном округе. Они не должны были пробуждаться от заколдованного сна; их могилы отмечали силу и стойкость смертных, но ходили слухи, что это колдовские места, и они привлекали больных, верующих и любопытных.

Айрис никогда не посещала могилу Энвы на востоке. Та находилась во многих километрах от Оута, в дальней долине. «Когда-нибудь съездим, Цветочек, – всего лишь в прошлом году говорил Форест, хотя их семья никогда не была особо набожной. – Может, ощутим магию Энвы в воздухе».

Айрис склонилась над книгой, продолжая искать ответы, которых так жаждала.

«Как один бог приманивает другого?»

Дакр начал войну, спалив дотла деревеньку Спарроу и перебив всех фермеров и их семьи. Тем не менее такой разгром не привлек внимания Энвы, как рассчитывал Дакр. Даже после семи месяцев конфликта она пряталась в Оуте, разве что иногда наигрывала на арфе, вдохновляя молодежь записываться на службу и идти воевать против ее заклятого врага.

«Почему вы так ненавидите друг друга?» – недоумевала Айрис. Что произошло между Дакром и Энвой?

Она листала дальше, но наткнулась на вырванные из книги страницы. Нашла некоторые мифы об Энве и Альве, но никаких подробных записей о Дакре. Его имя лишь упоминалось то в одной, то в другой легенде и никогда не связывалось с Энвой. Об эйтралах Айрис тоже ничего не нашла – ни откуда они взялись, ни что ими движет, ни насколько они опасны для людей.

Девушка выпрямилась на стуле и потерла плечо.

Кто-то словно хотел похитить знания о прошлом. Все мифы о Дакре, о его магии и силе. О том, почему бог питал такую ярость к Энве, что даже развязал войну с ней, втянув в кровопролитие смертных.

Все эти вопросы вызывали у Айрис холодную тревогу.

4 Откровения из мусорного ведра

Когда Айрис пришла вечером домой, мама спала на диване. Сигарета прожгла потертую подушку, а от свечей на буфете остались оплывшие огарки.

Айрис вздохнула и принялась прибирать пустые бутылки и вычищать пепельницы. Сняла ботильоны, поморщившись при виде пропитавшей носки крови из мозолей. Оставшись босиком, Айрис сняла с кровати матери простыни, перепачканные винными пятнами, собрала еще кое-какие вещи для стирки и отнесла вниз, в общие помещения. Заплатив несколько медных монет за воду и чашку мыльных гранул, девушка выбрала стиральную доску, ведро и принялась за работу.

Вода из городской цистерны была холодной, а мыло разъедало кожу. Но Айрис оттирала пятна, выкручивала одну вещь за другой, и гнев подпитывал ее еще долго после того, как пустой желудок перестал ворчать.