Домик в горах E-Book

Джули Шэкман

• Herausgeber: Инспирия
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 336

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Шотландский секрет счастья. Жизнь Леони Бакстер перевернулась с ног на голову: жених бросил и на любимой работе сократили. Срочно нужен план! Случайно, во время прогулки с щенком, Леони натыкается на необычный дом в лесу. Он полностью меблирован, но необитаем. Как журналистка, Леони хочет узнать больше, в конце концов, проводить расследования — ее призвание. Но ее попытки пресекаются Лили Крукшенк, живущей в коттедже по соседству. Почему Лили не помогает Леони? И кто такой таинственный Флинн Тэлбот, чье письмо Леони находит в доме? И сможет ли Леони, раскрывая тайны заброшенного дома, впустить любовь обратно в свою жизнь?

Leseprobe

Джули Шэкман Домик в горах

Julie Shackman

COTTAGE IN THE HIGHLANDS

First published in Great Britain in ebook format by HarperCollinsPublishers 2022 under the title

THE COTTAGE IN THE HIGHLANDS

Copyright © Julie Shackman 2022

Translation © Eksmo Publishing 2024, translated under licence from HarperCollins Publishers Ltd.

Julie Shackman asserts the moral right to be acknowledged as the author of this work.

Перевод с английского Юлии Каллистратовой

Иллюстрации на обложке Марии Кузьмич

Художественное оформление Анастасии Зининой

© Каллистратова Ю., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Глава 1

– Что с тобой, Дуг? Ты аж побледнел.

Наш главный редактор Дуглас Дреннан, как в замедленной съемке, отнял от уха мобильник – на мгновение я будто перенеслась в сцену из «Матрицы».

Шеф натянуто улыбнулся с другого конца нашей скромной редакции, в которой едва помещались три письменных стола, а интерьер оживляли лишь стопки газет за прошлую неделю, несколько растений в горшочках и пара черно-белых фотографий Силвер-Несса. В воздухе витал еле уловимый аромат свежесваренного кофе.

– Звонили из главного офиса. Меня вызывают в город.

Сидящая напротив Фрэнсис Уайт – в свои тридцать с небольшим мать двоих детей и наш старший корреспондент – махнула золотистыми ногтями.

– Не дрейфь, Дуг. Тебе, может, медаль дадут. А может, и пинок под зад.

Я бросила на коллегу укоризненный взгляд и развернула стул лицом к Дугу. Всем Фрэнсис хороша, вот только тактичностью природа обделила.

– Волноваться и правда не о чем, – подбодрила я. – Скорее всего, очередное нудное совещание по бюджету.

Дуг провел рукой по осунувшемуся лицу:

– Да, скорее всего… По бюджету.

Я напряглась. Наш главный редактор был из тех неутомимых журналистов старой закалки, которых и в шестьдесят ничем не проймешь. По-прежнему считал, что кружка пива и луковые чипсы способны развеять все мировые печали. Вечно шутил, что в жилах у него течет не кровь, а чернила. Но сейчас он явно нервничал.

В десятый раз сверившись с часами, Дуг резко вскочил и набросил на плечи слегка помятый пиджак.

– А ты, часом, не стаканчик решил пропустить вместо обеда? – подмигнула Фрэнсис, захлопывая серебряную пудреницу. – В последнее время ты что-то зачастил в паб.

Шеф дернул подбородком:

– Я же сказал: меня вызывают в главную контору, ясно тебе?

Фрэнсис сделала большие глаза и примирительно вскинула руки.

– Ясно, ясно. Чего сразу на людей-то бросаться? Пошутить нельзя…

Дуг поправил черный галстук, кашлянул и уставился в покрытый ковролином пол.

– Встреча в одиннадцать тридцать, так что я, пожалуй, пойду.

Сделав пару шагов к двери, он внезапно обернулся и посмотрел на меня.

– Леони, не напишешь пять сотен слов о даме с Карбет-роуд, с которой ты говорила сегодня утром?

– Та, чей пес нашел на пляже бутылку с запиской? – Шеф рассеянно кивнул. – Уже пишу. Симпатичная старушка. Представляешь, ее собака…

– Не сейчас, – оборвал Дуг, заставив меня невольно моргнуть. – Пришли статью к моему возвращению. Пожалуйста.

Ничего себе! Что это на него нашло? В последнее время начальник часто бывал раздражителен, однако таким, как сегодня, я его не помнила.

Неловко потоптавшись на месте, Дуг толкнул дверь и вышел.

Фрэнсис скорчила гримасу.

– У-у! Кое-кто забыл с утра принять валерьянку, – театральным шепотом произнесла она, когда за ним закрылась дверь.

Я принялась теребить в пальцах ручку:

– Дуг чем-то явно озабочен… Кстати, тебе не кажется, что он какой-то сам не свой?

– Еще как кажется, – кивнула она. – Небось, опять поцапался с Шерил.

– У них проблемы?

Из-за спины Фрэнсис на меня смотрел берег Силвер-Несса – огромная песчаная улыбка, расплывшаяся в тусклых лучах октябрьского солнца.

Фрэнсис медлила.

– Колись, Шерлок. Я же вижу: тебя так и подмывает посплетничать.

Коллега закусила губу:

– Ты заметила, что он с недавних пор допоздна задерживается на работе? Уходит последний.

Я задумалась. Действительно, главный редактор уже несколько недель оставался по вечерам в офисе и сидел там один, уставившись в экран компьютера.

– Думаешь, у него дома не все ладно?

– Похоже на то.

И сегодня Дуг выскочил из редакции как ошпаренный…

– Может, поговорить с ним, когда вернется? Пусть знает, что мы готовы его выслушать, поддержать, если нужно.

Фрэнсис согласно качнула своей блестящей черной шевелюрой:

– Шеф, конечно, не любитель задушевных разговоров, но подставить дружеское плечо никогда не помешает.

Я открыла свой репортерский блокнот и начала строчить статью о послании в бутылке.

В обеденный перерыв я отправилась в прибрежный ларек деликатесов. Мы ходили за едой по очереди.

Пробежав глазами ассортимент начинок на витрине, я скорбно вздохнула. Ну как тут выбрать? Разнообразие того, с чем можно сделать бутерброд, ставило меня в тупик по нескольку раз на неделе.

Последние два года я работала репортером в «Вестях Силвер-Несса», и работа мне ужасно нравилась. Я родилась и выросла в этом прибрежном городке в добром часе езды от Глазго. Вдоль моря здесь тянулись симпатичные коттеджи, предлагающие ночлег и завтрак, а также небольшие магазинчики семейного бизнеса. Чем здесь только не торговали: от лопат и ведер до живописных полотен с изображением золотистой кромки песка у воды. В свое время городок был загадочным образом связан с пиратами и контрабандой, что привлекало сюда туристов и служило излюбленной темой игр для местной детворы.

Прежде чем получить должность в местной газете, я три года проработала копирайтером в претенциозном рекламном агентстве на юге Глазго. Попала туда после четырех лет учебы на журналиста. Не найдя места по специальности, я последовала маминому совету «работу легче искать, уже имея работу» (вдобавок к необходимости на что-то жить) и устроилась в агентство.

Это был сущий ад!

Суетливая, ханжеская деятельность выжимала из меня все соки, не говоря уже о ежедневном мотании туда-сюда, на которое я тратила по два часа в день. Впрочем, и другие сотрудники выглядели не менее затюканными, чем я. Любое упоминание о том, что кроме работы существует личная жизнь, вызывало у коллег недобрый смех. Смотрели косо даже на тех, кто обедал не за рабочим столом. Мне было всего двадцать пять, а чувствовала я себя на все девяносто. Даже удивительно, что продержалась там столько времени. Думаю, не последнюю роль сыграла приличная зарплата, но в конце концов я поняла, что здоровье дороже, и уволилась.

А потом мама случайно столкнулась на улице с Фрэнсис – старшим корреспондентом местной газеты, – и та пожаловалась, что ее помощник переезжает к подруге в Лондон. Я сразу же подала заявку на освободившуюся вакансию и страшно обрадовалась, получив приглашение на собеседование.

Готовясь к интервью, я за несколько дней изучила всю доступную информацию о Силвер-Нессе. К моему стыду, раньше родной город меня особо не интересовал, и я плохо разбиралась в его богатом событиями прошлом. Теперь же я прочитала обо всем, включая историю основания местной газеты, статистику тиражей, имена регулярных подписчиков и биографии достойных внимания журналистов.

Вопросы на собеседовании задавали Дуг и сотрудник с каменным лицом из отдела кадров издательской группы «Кларити». Пару дней спустя, к моей превеликой радости, меня утвердили на должность младшего репортера.

Как же я старалась! Буквально набрасывалась на людей с диктофоном, блокнотом, широченной улыбкой или сочувственным ухом. Благодаря такому рвению я в считаные месяцы заручилась прочными контактами в местной полиции, городском совете и пожарной службе.

Мне нравилось работать в такой важной для местного населения газете – за прошедшее столетие она стала неотъемлемой частью многих семей. Я чувствовала собственную значимость, радовалась возможности хоть немного отблагодарить полусонный городок, в котором родилась и выросла.

За своим рабочим столом я вдыхала запах моря и слышала галдеж чаек над волнами, а приходя домой, могла расслабиться и отдохнуть…

От мириады сортов булок на витрине разбегались глаза. Октябрь только начался, а предприимчивые владельцы уже украсили витрину тыковками, пластмассовыми летучими мышами и ведьминой метлой.

Мысль о срочной бюджетной встрече, на которую вызвали нашего шефа, не давала покоя. В течение двух лет, что я проработала в газете, головной офис всегда заранее уведомлял нас о запланированных собраниях, и, если Дуг бывал в отпуске, вместо него ездила Фрэнсис. Она считала руководство теми еще занудами, но в делах у них царил порядок, и протоколы и документы обычно приходили заблаговременно.

Назначать встречу в последнюю минуту было не в их духе.

Я мысленно закатила глаза, уговаривая себя не паниковать и все еще мешкая у витрины. С моря дул пронзительный ветер, и я плотнее закуталась в пальто. В застекленном ларьке отразилось мое озабоченное веснушчатое лицо. Я сердито откинула со лба копну каштановых кудряшек.

«Хватит, Леони! Прекрати себя накручивать!»

Мама дорогая, так недолго и до безработицы додуматься!

Втянув в себя воздух, наполненный солью и водорослями, я попыталась мыслить трезво. Дуга могли вызвать для чего угодно. Вариантов масса. Шефа всегда слегка выбивали из колеи эти «разборки», как он их называл. «И не забудь, что сказала Фрэнсис насчет Шерил, – подсуетился внутренний голос. – Неспроста же он засиживается допоздна». Оттого и ведет себя странно, бросается на всех.

У него наверняка проблемы с Шерил, работа вообще ни при чем.

Ну конечно. Зря я драматизирую.

Я глянула на часы. Черт! Фрэнсис, небось, уже клавиатуру грызет, не дождавшись своего бутерброда с лососево-огуречным салатом.

Взяв себе бейгл с говядиной, я заспешила обратно по набережной. Мало кто мог похвастаться работой в таком живописном месте. Бирюзовая гладь моря встречалась со скалами, а справа, как мозолистая рука, тянулась к паре скрипучих рыбацких лодок гавань. Позади меня, словно нанизанные на нитку радужные бусины, теснились разноцветные домики и разношерстные магазинчики.

Куда лучше, чем каждое утро битый час трястись в поезде, вдыхая аромат подмышек попутчиков.

– Мисс Бакстер?

Я обернулась – ко мне подошла миссис Кук, пожилая дама, у которой я недавно брала интервью для газеты. Она обратилась за помощью в «Вести Силвер-Несса» после того, как ушлые ребята из одной фирмы по ландшафтному дизайну нагрели ее на шестьсот фунтов. Я написала о ней статью, и благодаря всеобщему вниманию и поднявшейся шумихе миссис Кук вернули деньги. Фирма, где работали те жулики, заявила, что при «перерасчете стоимости услуг по подрезанию живой изгороди миссис Кук обнаружилась административная ошибка».

– Хочу еще раз поблагодарить вас за помощь.

– Ой, ну что вы, миссис Кук, – засияла я и скромно добавила: – Я всего лишь выполняла свою работу.

– А вот и нет. Вы сделали гораздо больше и были ко мне очень добры. – Она подалась вперед, прижимая к себе плетеную сумку. – Я отправила вашему редактору письмо с благодарностью, расхвалила вас, хотя он, наверное, и сам все прекрасно знает.

Я зарделась от счастья:

– Будем надеяться, хотя напомнить никогда не помешает. Спасибо!

Миссис Кук усмехнулась и переключила внимание на новые открытки, выставленные перед сувенирным магазином.

По дороге в офис мне пришла в голову мысль: а не ввести ли нам рубрику жалоб потребителей? Для местных читателей. Дуг часто просил нас с Фрэнсис делиться новыми идеями для развития газеты, которые можно предложить руководству.

Редакция «Вестей Силвер-Несса» располагалась в выцветшем здании с витражными окнами. Раньше там был паб, где в начале прошлого века после изнурительных выходов в море отдыхали рыбаки. Окнами наш офис выходил на набережную, за которой открывался вид на пустынный пляж.

Подойдя ближе, я заметила на парковке черный «Хендэ» Дуга. Что-то коротковато для бюджетного собрания. Такие обычно растягиваются по меньшей мере на пару часов. После них шеф всегда возвращался со съехавшим набок галстуком, жалуясь на то, как некоторые обожают слушать самих себя и отказываются придерживаться регламента. После чего объявлял, что не отказался бы выпить пивка.

Знай я, что он вернется до обеда, прихватила бы в ларьке его любимое сливочное мороженое.

Я вошла в редакцию, прикрыла за собой дверь и помахала бумажным пакетом с логотипом магазина деликатесов. После похвалы миссис Кук меня так и распирало от гордости. Я протанцевала по комнате.

– Охотники-собиратели вернулись!

При взгляде на коллегу улыбка сошла с моего лица. Фрэнсис сидела и промакивала платком глаза.

Обычно непринужденную атмосферу редакции сменило странное напряжение.

Я посмотрела на Дуга, потом опять на Фрэнсис. Внутри все опустилось.

– В чем дело?

Дуг переступил с ноги на ногу, пряча глаза:

– Будь добра, Леони, включи автоответчик. Нам надо поговорить.

Глава 2

Меня словно ударили под дых.

– Вы серьезно или шутите?

Фрэнсис подъехала на своем вращающемся стуле поближе. На костюме образовались складки, в глазах заблестели слезы.

– Сожалею, – только и смог произнести Дуг.

– Но ведь закрытие газеты…

– Не закрытие, а «слияние». – В тоне редактора слышалась неприкрытая издевка.

В голове не укладывалось. Издательская группа «Кларити» решила объединить нас с «Драммонд пост» – газетой соседнего городка, с которым, сколько себя помню, Силвер-Несс по-дружески соперничал.

Меня охватила настоящая паника. Раскачиваясь взад и вперед на стуле, я думала о том, что не зря волновалась из-за вызова Дуга в головной офис. Это было не внеурочное бюджетное собрание, а грязная бомба, которую руководство бросило в нашу жизнь.

Фрэнсис всхлипнула в носовой платок.

Я догадывалась, о чем пойдет речь, но все равно спросила. Хотя не была до конца уверена, что готова услышать ответ.

– Неужели ничего нельзя сделать? – С каждым словом мой голос звучал все отчаяннее. – Не знаю, ну, например, немного модернизировать газету. Никаких кардинальных перемен, просто чуть-чуть обновить подход?

– Леони… – вставил Дуг поникшим голосом.

– Я ведь как раз об этом думала, – продолжала тараторить я, стараясь говорить с энтузиазмом. – Можно организовать здоровую конкуренцию, подключить местных предпринимателей, чтобы сделать газету более рентабельной.

Фрэнсис всхлипнула громче.

– Или добавить рубрику «Читатель недели» и писать о тех, кто сделал что-нибудь полезное для города…

Полное отсутствие какого-либо отклика на мои идеи заставило меня наконец замолчать.

– Думаешь, я не пытался этому противостоять? Не перебрал в уме все возможные аргументы? Да я пересмотрел все наши доходы от рекламы, ознакомился с новаторскими идеями… – Дуг взъерошил свои седеющие волосы, которые так и остались торчать вверх, как у перепуганного дикого зверя. – Ничем другим не занимался, даже семью забросил, взвалил все хозяйство на бедную Шерил.

Я без сил опустилась в кресло:

– То есть ситуация безвыходная?

– Боюсь, что да.

На моем экране мигал какой-то текст, но я не разбирала слов из-за пелены подступивших слез.

– А что сделают с нами?

Понурый взгляд шефа упорно не желал встречаться с моим.

– Мне в отделе кадров предложили уйти на пенсию.

– А как насчет меня и Фрэнсис?

Коллега заерзала на стуле и, ни на кого не глядя, промямлила:

– Дуг сказал, меня оставят на полставки в новом издательстве.

– Надо же, осчастливили.

– Не идеально, конечно, – вздохнула она, – но хоть так.

– А я? – еле слышно пробормотала я. Страшное предчувствие накатило, как прилив на берег. – Что будет со мной?

Дуг скривился так, будто ему ногу отдавили. Слова полились сплошным потоком:

– Я очень сожалею, Леони. Правда, очень. Я старался как мог, просил найти для тебя должность в новой газете или даже в других издательствах. Пытался выбить хоть полставки, но все только и твердят, что про падение роста доходов и сокращения…

«Ты останешься без работы, – прошипел внутренний голос. – Вот что с тобой будет».

Виски сжало мертвой хваткой.

Дуг вещал о решении сохранить существующую квоту сотрудников в «Драммонде», но я уже ничего не воспринимала. Слова и предложения громоздились в сознании одно на другое, все с тем же неизменным убийственным результатом: меня увольняют.

Мой невидящий взгляд блуждал по нашей скромной редакции, которую я так любила, несмотря на довольно обшарпанные стены. Шеф с таким же успехом мог бы зачитывать список покупок на неделю – я была не в состоянии сосредоточиться.

– Но ведь лучше местного репортера им никого не найти, – хрипло сказала я. – Я родилась и выросла в Силвер-Нессе, никто не знает город лучше меня…

– Я и это им говорил, – подхватил Дуг. – Рассказывал, какая ты замечательная журналистка, как здорово ладишь с местными жителями, заручилась прочными контактами…

Фрэнсис встрепенулась, и ее каре в стиле ретро закрыло пол-лица. Она оборвала словесный поток Дуга:

– Так, минутку! И давно ты уже в курсе?

С его лица сошла последняя краска.

Фрэнсис выпрямилась, сидя на самом краешке стула.

– Ну?

Вид главного редактора не оставлял сомнений, что тот готов сквозь землю провалиться.

– Я правда сделал все, что мог…

То есть он уже знал, что такое может случиться? Знал, что будущее «Вестей Силвер-Несса» под угрозой?

Мы с Фрэнсис переглянулись.

– Так что же ты молчал? – выпалила я, несмотря на отчаянные усилия не выглядеть обвинителем. Дуг и без моих упреков выглядел хуже некуда.

И все-таки почему он ничего не сказал нам с Фрэнсис? Ни о чем не предупредил? Ведь называл же нас «тремя мушкетерами», чтоб ему пусто было!

Вдруг у нашего тройственного союза было больше шансов противостоять ненавистному решению?

Дуг нервно сглотнул, в лице смешались боль и стыд.

– Я надеялся, что смогу этому помешать. Думал, сумею их переубедить. Однако сэр Джон был непреклонен: в условиях общего падения тиражей местных газет и огромного количества людей, читающих новости онлайн, они просто вынуждены были так поступить.

Теперь настала очередь Фрэнсис пристыдить начальника.

– Неужели трудно было нас предупредить, Дуг? Мы бы помогли.

Шеф вздохнул.

– У вас обеих и без того забот хватало. – Он повернулся ко мне. – Ты только рассталась с Майлзом.

Я вздрогнула от воспоминания.

– А у свекрови Фрэнсис диагностировали Альцгеймер.

– Спасибо за заботу, – откликнулась коллега.

Внезапно ее как током ударило, челюсть отвисла.

– Погоди-ка… Диагноз Сары, Леони и Майлз… Все это случилось в начале года.

Дуг зашагал, как зверь в клетке, – взад и вперед перед своим столом, на котором стояли чашка с эмблемой его команды по шотландскому регби и пара фотографий Шерил – симпатичной улыбающейся брюнетки.

– Ты столько времени знал и скрывал?! – ахнула я. – Десять месяцев молчал?

С видимым усилием Дуг заговорил:

– Да, я знаю, что виноват. Облажался по полной программе. – Он извлек из ящика картонную папку и швырнул ее на стол. – Но это не значит, что я сдался и сидел сложа руки. Я пытался спасти нашу чертову газету, торчал здесь допоздна и вкалывал, а не кроссворды решал!

Фрэнсис с подозрением уставилась на папку:

– Это еще что?

– Смотрите сами.

Я протянула руку и взяла папку. Внутри находился объемный отчет с прогнозами относительно показателей продаж, предложениями нововведений и вырезками с эксклюзивными статьями, которые каждый из нас троих в то или иное время ухитрился продать центральным газетам. Даже парочка свежих презентаций.

Расширенными от удивления глазами я сквозь слезы уставилась на шефа:

– Ты это все сам подготовил?

Дуг с досадой фыркнул:

– А толку-то.

Фрэнсис подкатила стул поближе, шурша ярко-красным костюмом. Она ткнула в броский заголовок одной из презентаций: «Альтернативный план развития «Вестей Силвер-Несса» и покрасневшими глазами пробежала по распечаткам слайдов.

– Ты предлагал руководству перевести нас в онлайн или выходить раз в две недели?

С горестным выражением лица Дуг отхлебнул совсем остывший кофе.

– Да ради нашей газеты я готов был пойти на бесплатную раздачу образцов для вязки или ароматизированных презервативов. – Он скорбно пожал плечами. – Думал, чем черт не шутит.

Я метнула многозначительный взгляд в сторону Фрэнсис и перевернула еще несколько страниц.

– Простите меня, дамы. – На лице шефа отражалась целая буря эмоций. – Я перебрал все мыслимые и немыслимые варианты, чтобы предотвратить закрытие, но все напрасно.

Фрэнсис громко высморкалась, уткнув нос в платок:

– Прости, Леони.

Я резко вскинула голову:

– А тебе-то за что извиняться?

– Ну, меня как-никак оставили. Перед твоим приходом Дуг как раз объяснял, что все дело в их дебильном правиле: последним пришел, первым ушел. – Она скривила губы. – Видимо, меня спасло то, что я проработала тут десять лет.

В голове все перемешалось – как будто мозг рассыпался на множество мелких осколков, которые я никак не могла собрать воедино.

– Когда нас закрывают? – Вопрос застрял где-то в горле.

Дуга передернуло.

– Через пару месяцев. Решили оставить только драммондский офис. Там аренда чуть дешевле. Сегодня объявили, кого переводят в новое помещение.

Прекрасно. Останусь без работы как раз под Рождество.

Главный редактор повозил чашку с кофе по столу и добавил:

– Кстати, они уже утвердили название новой газеты.

Фрэнсис и я одновременно вскинули брови. Ничего себе молодцы, времени не теряют.

Дуг на мгновение замялся и с явной неохотой произнес:

– «Спикер Драммонда и Силвер-Несса».

– Боже, и не выговоришь! – скривилась я.

– Фигня какая-то, – отрезала Фрэнсис.

– Сэр Джон говорит, так звучит по-американски.

Фрэнсис подалась вперед и взяла меня за руку. Лучше бы она этого не делала. Не хватало еще разрыдаться от жалости к себе. Ведь я считала, что в кои-то веки жизнь более-менее наладилась. Любимая работа помогала преодолеть разрыв с Майлзом…

За окном вились и кричали чайки; волны у берега Силвер-Несса мерцали, не обращая никакого внимания на разгоравшиеся поблизости страсти.

Короче, стоило моему светлому будущему замаячить на горизонте, как судьба опять отшвырнула меня в исходную точку.

Я просто не представляла, как пережить этот день.

В офисе висела тягостная, удушливая атмосфера.

В какой-то момент Фрэнсис надела пиджак и поспешила освещать заседание городского совета по планированию, а я погрузилась в сочинение рекламы для местных производителей сантехники.

Чувство вины так и не покинуло мою коллегу – она повесила его как вериги себе на шею. То и дело бросала на меня сконфуженные взгляды и едва дождалась, когда можно будет улизнуть на заседание.

Дуг был сам на себя не похож. Ни язвительных шуточек по поводу заголовков новостей, ни метких замечаний в адрес известных политиков. Казалось, он, подобно Джеку Николсону, ушел в себя.

Меня же одолевали противоречивые эмоции, заставляя бросаться из одной крайности в другую. Злость и жалость к себе сменялись стоическим принятием беспощадной реальности: шеф взвалил на себя непосильную задачу по спасению газеты и теперь сражен и подавлен.

Дуг не виноват. Он как мог боролся за будущее редакции – наше будущее. Жаль только, не сказал нам об этом раньше. Кто знает, авось мы бы помогли. Хотя из его слов я заключила, что за нас все решили давным-давно, еще когда мы трое, пребывая в блаженном неведении, продолжали оповещать городок о важных и интересных событиях.

Я перестала печатать, пальцы замерли над клавиатурой. От сознания безысходности своего положения скрутило живот. Я перевела взгляд с экрана на заваленный бумагами стол Дуга. Мамочки! Я останусь без работы.

Не знаю, как досидела до конца рабочего дня. Наконец пробило пять.

Дуг разрешил Фрэнсис не возвращаться в офис после заседания совета.

Я надела свое стеганое пальто, схватила сумку. Главный редактор сидел, глядя в одну точку:

– Ты идешь?

Он вытянул под столом ноги, с трудом пробуждаясь от мыслей о чем-то далеком:

– Нет еще. Хочу для следующего выпуска доредактировать статью Фрэнсис про гончара.

Он выглядел разбитым и потерянным. Лицо осунулось, голова втянута в плечи.

Я открыла было рот, чтобы уговорить его бросить статью и идти домой, но он уже отвернулся к экрану компьютера, в свете которого под глазами шефа отчетливо обозначились темные круги.

– Спокойной ночи, Леони. До завтра.

Я ехала к дому родителей, внутренне проклиная погоду. Утром в окно моей спальни хлестал дождь, а теперь октябрьский вечер был забрызган пятнами бледно-лимонного солнца.

Куда с большим удовольствием я прогулялась бы пешком. Родители жили всего в десяти минутах от моря и в пятнадцати минутах от моего дома. Было бы здорово подышать морским воздухом, успокоиться, остановить карусель в голове. Подумать и решить, что делать дальше, как выживать без работы. И не просто работы, а любимой, ради которой стоило просыпаться пять дней в неделю.

Я проехала по мощеным улочкам, окаймленным подвесными цветочными корзинами, разноцветными коттеджами, сулящими ночлег и завтрак, миновала магазины, двери которых украшала всякая всячина – от открыток до пляжных мячей. Увидев в зеркале заднего вида удаляющуюся пристань, я поняла, что доехала на автопилоте. Я припарковалась у дома в стиле семидесятых годов и какое-то время сидела в машине, обдумывая, как сообщить папе с мамой неприятную новость.

В душу закрался страх. Родители, разумеется, запаникуют, особенно мама. Виду она не подаст, но, стоит мне выйти за дверь, начнет заламывать руки и донимать папу.

Пальцы вцепились в руль. «Покончи с этим одним махом, Леони. Раз – и готово».

Я представила мамин встревоженный взгляд, как она бросится меня обнимать. Папа обязательно выдаст какую-нибудь позитивную, успокаивающую тираду вроде той, что я в два счета найду новую работу.

Выходя из машины, я чувствовала себя мухой, увязшей в патоке. Каждый шаг стоил неимоверных усилий. Голова кружилась, меня чуть не тошнило.

Внезапно, прервав мои мучительные размышления, входная дверь распахнулась, и на дорожку выскочила моя десятимесячная кокапу Харли.

Я схватила в охапку извивающуюся массу кудряшек цвета кофе с молоком и прижала к себе. Собака принялась неистово облизывать меня своим розовым, как у младенца, языком. От излияний ее безоговорочной любви сделалось только хуже. Захотелось зарыться в нее лицом и напрочь забыть этот паршивый день. Стереть его из памяти.

Вот ведь только-только начала приходить в себя после Майлза, как свалилась новая напасть! Чтобы не разрыдаться от нахлынувших чувств, пришлось зажмуриться и прикусить губу.

– Привет, моя хорошая! – засияла мама, целуя меня в щеку. Я отразилась в ее темно-шоколадных итальянских глазах. – Как прошел день? Есть интересные новости?

Я крепче сжала Харли и вымучила фальшивую улыбку. Мама пристально вгляделась в мое лицо.

– У тебя все в порядке? Какая-то ты бледная и усталая. – Она нахмурилась. – Не высыпаешься? Не ешь ничего? Небось, одним воздухом питаешься. Росс, – позвала она, полуобернувшись. – Взгляни-ка на свою дочь! Она хоть что-нибудь ест? – Мама тряхнула копной темных волос. – Входи, я тебя как следует накормлю.

Несмотря на все свои печали, я не смогла сдержать улыбку:

– Не смеши, мам. Ты мой зад в джинсах давно не видела?

– Твой зад в полном порядке. Настоящий женский зад, как у всех Карлуччи. Помнишь знаменитые слова Софи Лорен? «Всем, что вы видите, я обязана спагетти».

Я закатила глаза, пряча лицо в шерсть Харли. Что вообще я делаю тут на пороге, обсуждая Софи Лорен и семейные задницы, когда пришла огорошить их новостью, что их единственная дочь вот-вот встанет в очередь за пособием?

– Мам… – начала я, и тут в дверях появился отец.

– Ты только посмотри на нее, – с новой силой набросилась мама. – Посмотри и скажи, что она похудела. По-моему, она ничего не ест. Ты как думаешь, Росс?

Папа застыл в нерешительности, понимая безвыходность своего положения.

– Chi mangia solo s’affoga, – добавила мама, не дав ему и рта раскрыть.

– Кто ест в одиночку, тот… подавится? – осторожно предположил папа, привыкший к неиссякаемому запасу маминых итальянских поговорок.

– Молодец, – облегченно вздохнула я, – с первого раза в точку.

Мама наморщила нос и придирчиво оглядела меня с головы до ног, выискивая свидетельства того, что я морю себя голодом.

– Тебе не помешала бы хорошая тарелка ньокки с помидорами черри и рикоттой.

Папа тоже задержал на мне пристальный взгляд. И вдруг улыбнулся:

– По-моему, наша девочка прекрасна такая, какая есть.

Это было последней каплей. От добрых слов отца эмоции хлынули через край, как монеты в игровом автомате.

Его улыбка мгновенно потухла.

– Леони, милая, что такое? Что случилось?

В ответ я лишь горько разрыдалась.

Глава 3

Следующие несколько недель промчались незаметно, пока я один за другим прочесывала медийные сайты.

Я сразу разослала свое резюме в несколько онлайн-журналов и подала заявление в пару крупных региональных газет, надеясь то ли на случайную вакансию, то ли на неотразимость своей кандидатуры, которая впечатлит их настолько, что мне тут же предложат работу. Ха-ха!

Время от времени я пыталась не замечать (а то и подавлять) непрошеную панику. За собственный домик приходилось выплачивать ипотеку. Я обманывала себя, отказываясь рассматривать даже краткосрочную работу на ином поприще, но чувствовала, что начинаю сдаваться. Приближался момент, когда другого выбора могло просто не остаться.

Я отогнала от себя мрачные мысли и переключила внимание на тарелку с лазаньей и пармезаном. Отломила кусочек чесночного хлеба, задумчиво покрутила его в руке. Рядом хрустела своим кормом Харли.

Потом я убрала со стола и пошла к входной двери, зовя собаку и размахивая блестящей розовой шлейкой. Меня как будто вздернули вверх ногами и хорошенько встряхнули.

– Идем гулять, пока я окончательно не свихнулась.

Харли радостно завиляла хвостом. Я заперла снаружи дверь, застегнула шлейку и окинула взглядом свой нехитрый палисадник с керамическими горшками и цветочной изгородью. От моего домика рукой было подать и до родителей, и до офиса. Я купила его по относительно выгодной цене, когда начала работать в газете. До меня там жил старичок, который уже не мог толком ухаживать за домом. После его кончины родственникам, живущим на юге Англии, так хотелось поскорее отделаться от обузы, что они согласились на мое скромное предложение.

Пришлось немало потрудиться, чтобы довести новое приобретение до стандартов двадцать первого века. К счастью, отцу, частично вышедшему на пенсию декоратору интерьера, вместе с парой друзей удалось превратить это старье с крикливыми узорчатыми коврами и венецианскими жалюзи на окнах в уютный современный коттедж.

Наверное, как и все, кто родился у моря, я питала особую любовь ко всему морскому. Обожала голубой цвет, всякие ракушки и камушки. Стены прихожей украшали фотографии с видами одинокого маяка, а в гостиной и спальне преобладали мотивы из сверкающей гальки и морских звезд. Даже в ванной на полке стоял миниатюрный маячок, который я когда-то, не удержавшись, купила в одном из местных сувенирных ларьков. После того как мы выкрасили все стены в сине-голубые, желтые и песочные тона, мой домик окончательно преобразился в «Ракушку».

По небу упрямо плыли мрачные тучи, но мне было просто необходимо куда-то себя деть.

– Давай-ка отъедем на машине чуть подальше? – предложила я.

Харли послушно просеменила за мной и запрыгнула на сиденье. Так и не решив, куда отправиться, мы выехали из Силвер-Несса.

Вскоре справа показались поля, на которых, как в экзотическом танце, колыхалась высокая трава. От пейзажа за окном в голову стали приходить позитивные мысли. Как-никак я имела опыт работы в рекламном агентстве и внушительный список волонтерских проектов. И это не считая двух лет репортерства в «Вестях Силвер-Несса». Плюс университетский диплом журналиста.

Тучи понемногу расползлись, образовав просветы, через которые проглядывало полусонное солнце. Мы ехали по проселочной дороге мимо ватных комочков овец, прижимавшихся друг к другу, чтобы согреться. Зима была не за горами.

Поля остались позади, нас окружил довольно дремучий лес. Деревья уже сбрасывали листья, которые, покачиваясь, опускались на землю, как изящные янтарные и бордовые лодочки во время отлива. Вспомнив о мочевом пузыре щенка, я решила, что пора остановиться. Чуть дальше начинался Драммонд, мы находились примерно посередине между ним и Силвер-Нессом. Идеальное место для прогулки с собакой – и надо же было так распорядиться судьбе, что именно отсюда на «Вести Силвер-Несса» надвигалось корпоративное слияние.

Я припарковалась на стоянке заброшенной поляны для пикника; стоило щелкнуть карабином, как Харли выскочила из машины и сразу потянула поводок.

– Эй, Харли, притормози!

Она остановилась, высунув язык и вопросительно глядя на меня своими шоколадными глазами.

– Да, да, сеньорита, я к вам обращаюсь.

Мы двинулись по дорожке. Я едва успевала за собакой, так ей не терпелось побегать на свободе.

Я скомандовала «сидеть», и она тут же плюхнулась передо мной на землю.

– То-то, сеньорита. – Я пошарила в кармане джинсов и извлекла оттуда свисток. – Ладно, спущу тебя с поводка, но запомни: как только свистну вот так… – для пущей наглядности я дунула в свисток, – сразу бегом ко мне, и я дам тебе вот это, поняла?

Достав из другого кармана пакет с угощением, я помахала им у Харли перед носом. Ее глаза округлились.

Родители говорили, что собака слушается уже лучше, да я и сама это подметила, когда выводила ее в парк в выходные. Она неизменно подбегала по свистку. Думаю, решающим фактором стало лакомство со вкусом арахисового масла и банана.

Я встала и осмотрелась. Сонное солнце уже клонилось к закату. В это время года Шотландия погружалась в темноту около семи вечера.

– Ну давай, беги. Скоро позову тебя обратно, так что будь готова!

Я отстегнула карабин на шлейке Харли, и та с радостным лаем помчалась по поляне. Вскоре ее шерстяная попка скрылась в траве, и я зашагала следом.

Набрав полные легкие лесного воздуха, я почувствовала умиротворение. Я никогда раньше не гуляла тут с собакой, но уверенно шла за ее пушистым хвостом, то и дело мелькавшим среди высокой травы. Ритм собственных шагов действовал успокаивающе. Здесь, пусть и на короткое время, переживания по поводу работы немного отступили.

Я вспомнила свой первый рабочий день в газете, как лезла из кожи вон, стараясь угодить; вспомнила потрепанные рождественские украшения, которые Дуг развесил в редакции, и как я настояла на том, чтобы сходить в магазин и купить новые; вспомнила свою первую заметку, промелькнувшую на первой полосе, и наши с Фрэнсис шуточки по поводу кричащих рубашек шефа… Наскакивая друг на друга, эмоции огромным комом подкатили к горлу.

Я на мгновение закрыла глаза, подставив лицо негреющим лучам заходящего солнца. «Мысли позитивно».

Небо окрасилось в живописные малиновые тона. Я глянула на часы:

– Ну, Харли, нам пора.

Я поднесла ко рту висевший на шее свисток и пронзительно свистнула.

Собака не появилась.

Я свистнула еще раз – с тем же результатом.

У меня кровь застыла в жилах. Я ускорила шаг, вглядываясь в даль.

– Харли! Ты где? Харли!

Свистнув еще раз, я побежала, чувствуя во рту привкус металла. Собаки и след простыл.

Мамочки. Куда она подевалась? Вдруг упала в кроличью нору или того хуже? И зачем только я спустила ее с поводка! О чем вообще думала? Ну что за идиотская неделя!

Огромным усилием воли я постаралась взять себя в руки. Так. Хватит паниковать. Она не могла уйти далеко. Ее хвост мелькал впереди буквально минуту назад.

Я изо всех сил дунула в свисток, и лес пронзил мой отчаянный зов:

– Харли! Ко мне!

В ветвях над головой захлопали крыльями птицы, однако моя кокапу как сквозь землю провалилась.

Меня охватил ужас. Где ее черти носят?

Я оглядела поляну. Вдруг она потерялась, выскочила на дорогу и попала под машину? Или провалилась в яму и застряла?

Каждый мой зов все больше походил на визг. Я не могла потерять собаку. Просто не могла. Ради всего святого, ведь я обязана была за ней присматривать! Я взяла ее совсем крохой из приюта, чтобы обеспечить ей лучшую жизнь, а не терять на ночь глядя!

В очередной раз выкрикнув ее имя, я рванула сквозь заросли, и тут какое-то движение справа заставило меня остановиться.

Харли?

Я бросилась наперерез, но, к своему разочарованию, увидела лису, остромордую, с бурой шерстью. И сразу услышала лай. Слава богу! Собака наверняка учуяла лису.

Поискав глазами, я наконец разглядела собачьи уши, подпрыгивающие вслед за юркнувшим в кусты зверем. Вот она!

– Харли! – выдохнула я. – Наконец-то. Ко мне! Стой!

Толстовка под курткой прилипла к подмышкам. Я попробовала дунуть в свисток – он выскочил из губ. В полном отчаянии я припустила вперед. Нельзя было терять ее из вида. Куда она опять делась?

Небо на горизонте поглотила тьма. Заметно похолодало.

Я двигалась будто в замедленной съемке и понимала, что догнать Харли не получится. Она вконец меня измотала. Все. Придется обновить абонемент в тренажерный зал.

Если с собакой что-нибудь случится, виновата буду я. Не стоило вызволять ее из щенячьего питомника в Эдинбурге ради того, чтобы она угодила в какой-нибудь колодец. Я должна была о ней заботиться, любить ее и оберегать.

Внутренний голос подсказывал, что поблизости вряд ли находятся колодцы, но я ничего не могла поделать с разыгравшимся воображением.

Я остановилась, уперев руки в колени, чтобы отдышаться. Слезы застилали глаза.

– Харли! – завопила я что было мочи. – Где ты?

В ответ раздался громкий лай. Сердце подпрыгнуло от радости – на этот раз звук был совсем близко.

Я выпрямилась и в тот же момент увидела, как Харли нырнула в подлесок. Издав жалобный стон, я вновь устремилась за ней. За подлеском начиналась лесная подстилка из веток, опавших листьев и коры. Ну хоть не проезжая дорога, и на том спасибо. Образы моего щенка, выскакивающего перед автомобилем, опять замелькали в голове.

Теперь я дышала коротко и отрывисто. Я уже собралась в очередной раз свистнуть, как вдруг споткнулась и чуть не упала. Прямо у моих ног лежала Харли: с вывалившимся из пасти языком она словно ухмылялась от уха до уха.

Испуг уступил место облегчению, которое тут же сменилось яростью.

– Ах ты, засранка! – взорвалась я, хватая ее в охапку.

Харли осыпала мое пылающее, вспотевшее лицо собачьими поцелуями.

– Когда слышишь вот это, ты должна бежать ко мне, – я помахала перед ней свистком, – а не гоняться за лисами, забыв обо всем на свете. Буду тебя строже воспитывать. И никаких прогулок без поводка лет до пяти.

Харли подняла на меня глаза, и я уткнулась головой в ее шкуру, из последних сил сдерживаясь, чтобы не зареветь от усталости и перевозбуждения.

– Если бы я тебя потеряла…

Харли было четыре месяца, когда я увидела ее на страничке благотворительной организации, занимающейся спасением собак. Она мгновенно покорила мое сердце. Я не собиралась заводить собаку, но с их выводком в щенячьем питомнике приключилась душераздирающая история, и когда я заметила щекастую мордочку на фотографии, то сразу запала. Эта шоколадная малышка нуждалась во мне, а я – в ней. В начале года я рассталась с Майлзом, и следующие шесть месяцев Харли поддерживала меня, как никто другой. Я мысленно себя отругала. Слава богу, моя собака была в безопасности и, похоже, ничуть не пострадала. Я крепче прижала ее к себе:

– Все обошлось. Едем домой. На сегодня потрясений хватит.

Я опустила Харли на землю и прицепила поводок к розовой шлейке.

Не прошли мы и нескольких шагов, как сбоку за деревьями что-то блеснуло. Харли в это время тщательно обнюхивала улитку, а я медленно повернула голову и всмотрелась, на этот раз крепко держа поводок.

Мне не померещилось: сквозь ветви деревьев действительно что-то поблескивало. Как ни хотелось поскорее отвезти Харли домой и завалиться на диван с плиткой горького шоколада, журналистское любопытство одержало верх.

Я пару раз дернула поводок, призывая Харли пожалеть улитку и следовать за мной. Наступая на ветки, мы двинулись в направлении отсветов.

У меня создалось впечатление, что мерцало где-то далеко. Однако деревья неожиданно расступились, и взору открылся старый, величественный дом, окруженный живописным, но сильно запущенным садом. Заднюю часть дома скрывал высокий деревянный забор.

То, что привлекло мое внимание, оказалось отражением заката в одном из окон. Дом наверняка пустовал, ведь никто же не бросит такой огромный сад на произвол судьбы? В его неухоженности ощущалось какое-то особенное великолепие: потрескавшиеся горшки с трудом удерживали разросшееся буйство кремовых чайных роз и пурпурного вереска.

Перед домом, у края ядовито-зеленого газона, стояла пара облетевших вишневых деревьев. Газон не косили, похоже, несколько лет. Если палисадник был настолько запущен, то страшно подумать, в каком состоянии пребывал остальной сад!

Харли принюхалась – воздух наполняли запахи мха и сырого леса.

Сам дом неимоверно впечатлял: кирпичный, выкрашенный в белый цвет, с черными балками и подоконниками. Под скошенной крышей располагалось круглое окно-иллюминатор. Во входную дверь из черного дерева была встроена длинная узкая панель с матовым стеклом, на окнах висели заметно выцветшие тюлевые занавески.

Я подошла ближе и встала у окна. Подоконник был покрыт пылью. Харли заняла позицию наблюдателя у моих ног.

Сквозь щель в неплотно задернутых шторах я разглядела гостиную. Лучи заката освещали тяжелую резную мебель. Напротив друг друга стояли два дивана из потрескавшейся темной кожи. Антикварную атмосферу завершал ковер с огуречным мотивом.

В комнате не было телевизора, зато вдоль стены шли полки, заставленные семейными фотографиями, разглядеть которые не получалось. В глаза бросилась картина с видом на берег Силвер-Несса.

Я уже собиралась отойти, как внезапно мое внимание привлек яркий предмет.

Я ахнула от изумления: справа на столике стоял рождественский подарок, завернутый в блестящую красную бумагу с оленями.

Боже! Сколько же он тут простоял? Неужели владелец дома умер и никто об этом не знает? А вдруг он до сих пор там? Вдруг случилось несчастье, а родственников не осталось? Вдруг ему стало плохо и он не смог позвать на помощь?

Я крепко сжала поводок Харли:

– Идем, малыш.

Не удержавшись, я заглянула в кухню. Половину окна закрывала лоскутная занавеска. Здесь тоже все носило отпечаток заброшенности. Янтарного цвета раковина, шкафчики и длинная штора из бусин в дверном проеме – китч семидесятых годов.

Мы с Харли пересекли заросшую, но упорно не желающую исчезать в траве мощеную дорожку. Через узкое окно на этой стороне дома я разглядела ванную комнату с раковинами цвета авокадо.

Затем мы вернулись к парадному входу. На этот раз я заметила стопку сложенной под дверью почты.

Дневной свет почти угас. Я не знала, что предпринять. Что, если здесь действительно живет одинокий старый человек, который упал и нуждается в помощи?

Я вынула из кармана мобильный телефон и включила фонарик – он высветил пыльное окно гостиной.

Небо совсем заволокло, и росшие вокруг деревья с голыми скрюченными ветвями сильно смахивали на призраков. Я потянулась к почтовому ящику в надежде, что, если пошуметь, из дома откликнутся и скажут, что все в порядке. И вдруг почувствовала, что сзади кто-то стоит.

Сердце бешено заколотилось. Я подскочила на месте, а Харли испуганно зарычала.

– Что вам здесь нужно? – раздался сердитый женский голос.

Глава 4

Женщина смерила нас с Харли ледяным взглядом и повторила:

– Что вам здесь нужно?

Ее черты никак не удавалось разглядеть. На заостренное лицо лишь изредка попадали блики света.

Я постаралась обворожительно улыбнуться:

– Мой щенок потерялся.

Женщина сердито ткнула пальцем в сторону Харли:

– Похоже, вы его нашли.

– Ее, – поправила я. – Это девочка.

Враждебно настроенная особа сделала шаг вперед. Половина ее лица оставалась в тени. Прищуренные глаза поразительного сиреневого оттенка недобро блестели, густые молочно-белые волосы были собраны назад. Она переводила холодный взгляд с меня на Харли и обратно.

Следующий вопрос прозвучал вызывающе:

– Ты что тут разнюхиваешь?

Я затрясла головой:

– Ничего, просто Харли погналась за лисой и пропала, пришлось ее искать.

Лучше бы незнакомка подошла ближе – стоять один на один с темной личностью в дремучем лесу было совсем не уютно.

Она недоверчиво щелкнула языком.

– Дом такой впечатляющий, – начала я, указывая себе за спину. – Вы знаете, кто в нем живет?

Собеседница заметно напряглась:

– Какое тебе дело до Мерри-Вуда?

Я заморгала:

– Какого Мерри-Вуда?

Женщина закатила глаза, мол, что за дура перед ней:

– Вот этого дома!