Последняя любовь гипнотизера E-Book

Лиана Мориарти

• Herausgeber: Иностранка
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Джоджо Мойес
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2015

Seitenzahl: 673

Beschreibung

Как далеко вы готовы зайти, чтобы сохранить мужчину своей мечты?Успешный гипнотерапевт, Элен помогает людям справиться с их проблемами. В прошлом у Элен было несколько бурных романов, и сейчас ей больше всего хочется покоя и стабильности. Встреча с Патриком вселяет в нее оптимизм. Патрик привлекателен, одинок, кроме того, Элен чувствует, что нравится ему, но Патрика вот уже три года преследует Саския - его прежнее увлечение. Элен заинтригована и хочет встретиться с этой женщиной, не подозревая, что та под чужим именем ходит на ее сеансы, поскольку желает знать все о той, кто занял ее место в сердце Патрика, и всеми правдами и неправдами вернуть бывшего возлюбленного…Роман для всех, кто любил, терял любовь и обретал ее вновь. Впервые на русском языке!

Leseprobe

Содержание

Последняя любовь гипнотизера

Выходные сведения

Посвящение

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Благодарности

Список литературы

THE HYPNOTIST’S LOVE STORY

Copyright © Liane Moriarty, 2011

All rights reserved

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency LLC

Перевод с английскогоТатьяны Голубевой

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

Мориарти Л.

Последняя любовь гипнотизера : роман / Лиана Мориарти ; пер. с англ. Т. Голубевой. — М. :  Иностранка, Аз­бука-Аттикус, 2015.

ISBN 978-5-389-10312-2

16+

Как далеко вы готовы зайти, чтобы сохранить мужчину своей мечты?

Успешный гипнотерапевт, Элен помогает людям справиться с их проблемами. В прошлом у Элен было несколько бурных романов, и сейчас ей больше всего хочется покоя и стабильности. Встреча с Патриком вселяет в нее оптимизм. Патрик привлекателен, одинок, кроме того, Элен чувствует, что нравится ему, ноПатрика вот уже три года преследует Саския — его прежнее увле­чение. Элен заинтригована и хочет встретиться с этой женщиной, не подозревая, что та под чужим именем ходит на ее сеансы,поскольку желает знать все о той, кто занял ее место в сердце Пат­рика, и всеми правдами и неправдами вернуть бывшего возлюб­ленного...

Роман для всех, кто любил, терял любовь и обретал ее вновь.

Впервые на русском языке!

© Т. Голубева, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2015 Издательство Иностранка®

Посвящается Джорджу и Анне

Глава 1

Когда люди думают о гипнозе, они представляют качающийся маятник, «Вы засыпаете» и добровольцев, которые кудахчут на сцене, как куры. А потому не стоит удивляться, что многие клиенты весьма нерв­ничают, когда приходят ко мне в первый раз! Но на самом деле в гипнозе нет ничего неестественного илипугающего. Скорее всего, в повседневной жизни вы уже сталкивались с состоянием, подобным трансу. Не доводилось ли вам ехать по привычному маршруту, апотом обнаруживать, что вы совершенно не помните, как добрались? Догадываетесь с чем это связано? Вы были в трансе!

Из брошюры Элен О’Фаррел «Введение в гипнотерапию»

Меня прежде никогда не гипнотизировали. Честно говоря, я даже не верила в гипноз. Предполагала просто лежать там и делать вид, что это на меня действует. И стараться не хихикать.

— Большинство людей потом удивляются, насколько им это понравилось, — сказала гипнотизер.

Она воплощала мягкость и чистоту, никакой косметики или драгоценностей. Кожа гладкая и прозрачная, будто ее обладательница только что искупалась в горном ручье. А пахло от нее так, как пахнет в весьма дорогих и изысканных магазинчиках, какие можно найти в провинциальных городках: сандалом и лавандой.

Все это происходило в крошечной теплой и странной комнате. Она была пристроена к зданию сбоку, подобно некоему закрытому балкону. На полу лежал старый поблекший ковер с рисунком из почти исчезнувших розовых роз. Зато окна были современные: стеклянные панелиот пола до потолка, как в каком-нибудь атриуме. Комнату буквально заливало светом. Когда я вошла, свет, словно живительный бриз, обрушился на меня, и я вдохнула запах старых книг и моря.

Мы стояли рядом — гипнотизер и я, — почти вплотную к окнам. Когда вы стоите так, то уже не видите песоквнизу, а лишь море, бесконечную сияющую равнину, что тянется вплоть до бледно-голубой линии горизонта.

— Чувствую себя так, будто нахожусь у штурвала корабля, — сказала я гипнотизерше, которую явно привело в восторг мое замечание.

Она ответила, что и сама всегда чувствует именно это, и ее глаза стали большими и засверкали, как у ведущего на детском празднике.

Наконец мы сели друг напротив друга. Мне досталось мягкое кожаное кресло зеленого цвета с откидывающейся спинкой. Гипнотизерша устроилась в кресле в красно-кремовую полоску. Нас разделял низкий кофейный столик, на нем стояла коробка с бумажными носовыми плат­ками, — должно быть, некоторые клиенты здесь плакали, рыдали о прошедшей жизни, как голодный крестьянин о куске хлеба насущного, — а еще кувшин с ледяной водой, на поверхности которой плавали два безупречно круг­лых ломтика лимона, два высоких стакана, маленькая серебряная чаша с крошечными шоколадками в обертках и плоский поднос, наполненный маленькими разноцвет­ными стеклянными шариками.

Когда-то у меня тоже был стеклянный шар — большой, старомодный, — он сохранился со времен детства моего отца. Я всегда зажимала этот шарик в кулаке на удачу, сдавая экзамены или проходя собеседование для работы. Но несколько лет назад потеряла его, а вместе с ним и свое везение.

Я огляделась. Свет отражался от океана и падал на сте­ны — призмы ослепительного сияния. Это уже завораживало. Гипнотизер сложила руки на коленях, ее ноги ровно стояли на полу. Плоские балетки, черные лосины, вышитая блуза в этническом стиле и кремовый просторный кардиган. Хиппово, но элегантно. Весьма современно и в то же время с ноткой классики.

Мне подумалось, какую прекрасную, спокойную жизнь она ведет. Сидит каждый день в этой невероятной комнате, купаясь в танцующем свете. Никаких электронных писем, забивающих ваш компьютер. Никаких раздражаю­щих телефонных звонков, забивающих вашу голову. Ни­каких срочных встреч или сводных ведомостей.

Я просто ощущала ее счастье. Оно истекало от гипнотизера, густое, как запах дешевых духов. Впрочем, та, оче­видно, никогда не пользовалась дешевыми духами.

Во рту появился кислый вкус зависти. Я поспешила взять шоколадку, чтобы прогнать его.

— Ох, отлично. Я тоже съем одну, — сказала гип­нотизерша с такой теплой дружелюбностью, как будто мы с ней были старыми приятельницами, и развернула обертку.

Наверное, у нее есть целая толпа добродушных, милых, готовых помочь подружек, которые обнимаются при встрече и по вечерам смотрят «Секс в большом городе». А еще подолгу весело болтают по телефону, обсуждая мужчин. Да, она именно из таких.

Гипнотизер открыла блокнот на колене и заговорила, не дожевав шоколадку:

— Ну, до того как мы чем-либо займемся, я хочу задать вам несколько вопросов. Ох, не следовало мне брать конфету с карамелью. Ее очень долго жевать...

Вопросов оказалось неожиданно много.

На большую их часть я ответила честно. Они были достаточно безобидными. Даже немножко трогательными. «Чем вы зарабатываете на жизнь?», «Как вы отдыхаете?», «Какая у вас любимая еда?».

Наконец гипнотизерша откинулась на спинку крес­ла, улыбнулась и произнесла:

— А теперь поведайте: почему вы сегодня здесь?

Конечно, мой ответ на этот вопрос и на сотую долю процента не был правдивым.

* * *

— Я должен кое-что тебе рассказать, — произнес он.

Потом положил нож и вилку на край своей тарелки, распрямился, расправил плечи, как будто приготовился расплатиться. Он выглядел немного испуганным и слегка пристыженным.

В желудке Элен мгновенно образовался болезненный ком. Часть ее сознания отметила, как первым отреагировало тело. Связь «тело — ум — дух» в действии. Как это захватывает!

Радостная, открытая улыбка нелепым образом застыла на ее лице.

Ей тридцать пять. Она прекрасно осознавала, что это значит. Этот милый мужчина, работающий на себя геоде­зист, этот отец-одиночка, который любил отдых на лоне природы, и крикет, и музыку в стиле кантри, готовился вывалить на нее нечто такое, что заставит ее забыть о морском окуне под белым винным соусом. Он собирался произнести нечто такое, что погубит этот день. А день ведь выдался воистину чудесным, и морской окунь оказался невероятно вкусным.

Она с сожалением отложила вилку.

— И что же? — спросила с легкой усмешкой в голосе, хотя каждая мышца напряглась в ожидании удара.

Она справится. Это же не конец света, а всего лишь четвертое их свидание. Элен не особо пока доверяла ему. Да она едва знала его! В конце концов, он же любит музыку кантри! Она должна была насторожиться с самого начала. Она, конечно, позволила себе легкие фантазии в ванне, но это же обычные бредни перед свиданием.

И вот она уже двигалась вперед, работая над своимвосстановлением. Нужно быть в полном порядке к среде. В крайнем случае к четвергу. Слава богу, она не успела с ним переспать.

Элен не могла изменить того, что должно было вот-вот произойти, она могла только отреагировать на это.

На какое-то мгновение перед ней возникла ее мать с глазами, возведенными к небесам: «Элен, скажи, дорогая, ты действительно веришь во всю эту ерунду насчет са­мосовершенствования?»

Она действительно верила. Всем сердцем. Позже матьизвинилась за свое замечание. «Наверное, это прозвучалоуж слишком покровительственно», — сказала она, и Элен сделала вид, что от потрясения теряет сознание.

— Вообще-то... ты позволишь мне отлучиться на минутку? — Мужчина встал, и его салфетка соскользнула на пол. Он поднял ее, вспыхнув, и аккуратно положил на стол рядом со своей тарелкой. Элен посмотрела на него. — Я просто... — Он махнул рукой в глубину рес­торана.

— Конечно. — Элен успокаивающе кивнула.

— В ту сторону, сэр, налево. — Официант сдержанным жестом указал направление к туалетным комнатам.

Она смотрела ему вслед.

Патрик Скотт.

Вообще-то, ей никоим образом не нравилось имя Пат­рик. Слишком слащавое. Вы могли бы без труда представить, что Патриком зовут вашего парикмахера. К тому жеего приятели-мужчины, скорее всего, называли егоСкот­ти. Ну, это и в самом деле идеально подходит для простого австралийского парня.

Если он решил со всем покончить, то определенно будет больно. Всего лишь укол, но чем-то очень острым. Но ведь в Патрике Скотте нет ничего выдающегося. У него обычное приятное лицо — вытянутое, худощавое, со слегка редеющими надо лбом волосами. Обычное телосложение — среднего роста, с довольно широкими плечами, но ничего сверхъестественного в их ширине не было, они не выглядели так, словно Патрик специально над ними работал. Самая обычная работа, самая обычная жизнь. Необычно лишь то, как хорошо она себя чувствовала рядом с ним, причем это ощущение родилось почти сразу, буквально через несколько минут после их знакомства, когда они очутились в пустом до неловкости кафе. Это кафе предложила Элен и пришла в ужас, обнаружив, что в нем практически никого нет, так что их нервные голоса — оба волновались на первом свидании — звучали как будто слишком громко. А три скучающие юные официантки стояли в другом конце зала, не найдя себе занятия получше, чем подслушивать их банальный разговор. В ожидании капучино Скотт вертел пакетик с сахаром, очерчивая им круги и постукивая по столешнице, и тут их глаза встретились, и они оба неловко усмехнулись, осознав весь ужас ситуации. И вдруг Элен почувствовала, как ее тело избавилось от напряжения, будто ей дали мощное успокоительное. Ей показалось, что она уже знакома с этим человеком, что она знает его много-много лет. Если бы она верила в перерождение — а она не то чтобы совсем в него не верила, ведь на своей работе повидала всякое и ее сознание было открыто для самых невероятных возможностей, — то она бы сказала, что они действительно должны были когда-то друг друга знать.

Такая мгновенная вспышка тепла была ей знакома по общению с другими женщинами — о, она была суперзвездой в налаживании отношений с женщинами, — но никогда такого не происходило при встрече с мужчиной.

Так что — да, она действительно едва знала этого гео­дезиста по имени Патрик Скотт, но ей было бы больно, если бы он с ней порвал. Пожалуй, это было бы хуже, чем просто какой-то легкий укол.

Элен подумала о сотнях, а может быть, и о тысячах историй расставаний, которые она слышала от своих кли­ентов за многие годы. «Я приготовила ужин из трех блюд для тринадцати его родственников, а когда уже мыла посуду, он вдруг заявил мне, что больше меня не любит!» «Мы провели потрясающий отпуск на Фиджи, и когда возвращались домой и пили шампанское, она вдруг мне заявляет, что съезжает от меня! Под шампанское! Как будто это праздник какой-то!»

Ох, эта неприкрытая боль, которая продолжала искажать их лица, даже если они описывали то, что произо­шло много лет назад! Уход любимого или пусть даже только возможного любимого был слишком труден для Внутреннего Ребенка. Страх оказаться брошенным, воспоминания о давней боли, ощущение неполноценности и отвращение к себе — все всплывает на поверхность в не­прерывной муке чувств.

Элен пыталась наблюдать за собственной ситуацией объективно, как за историей какого-нибудь клиента, в на­дежде, что сможет отстраниться от нее. Но это не помогало.

Конечно, вся эта паника могла возникнуть и на пус­том месте. Патрик, возможно, вообще не думал о расставании. Ведь не было никаких признаков, а уж она-то умела «читать» людей. В конце концов, Элен именно этим зарабатывала на жизнь. Сегодня вечером Патрик с порога заявил, что она выглядит потрясающе, и на его лице было написано искреннее наслаждение, словно ему только что преподнесли подарок. А ведь он не принадлежал к тем лощеным обаятельным типам, которые машинально произносят именно те комплименты, которые хочется слышать женщинам. И во время ужина их глаза то и дело встречались, и эти взгляды можно охарактеризовать как долгие. За ужином Элен отмечала, как Патрик склоняется в ее сторону. Хотя, возможно, он просто неважно слышал — удивительно, какое множество мужчин на самом деле слегка глуховаты. Элен это знала и по опы­ту прошлых свиданий, и по своей работе.

В то же время Элен чувствовала, что их тела говорят на одном языке, что они дышат в одном ритме, и не потому, что она копировала его движения. Во всяком случае, не намеренно, как это бывало с клиентами.

В разговоре не возникало неловких пауз или затруднительных моментов. Патрик интересовался, в весьма ува­жительной форме, гипнотерапией. Не говорил: «А ну-ка, покажи мне! Заставь меня кудахтать, как курица!» Он не насмехался или, еще хуже того, не переходил на вежливо-снисходительный тон, чтобы сказать, что, вообще-то, не верит в альтернативную медицину. Не говорил: «Значит, ты постоянно нуждаешься в тренировке?» или «А что, это действительно приносит деньги?». И он не выглядел испуганным. Некоторые из мужчин, с которыми она встречалась, явно по-настоящему боялись, что она может их загипнотизировать без их ведома. Но ему как будто было просто интересно.

И еще, всего несколько минут назад он показал ей фотографии своего сына! Его прелестного светловолосого тощего восьмилетнего мальчишки на скейтборде, и с тромбоном в руках — в школьном оркестре, и на рыбалке вместе с отцом. Уж конечно, Патрик не стал бы показывать снимки, если бы решил, что пора разрывать отношения.

Если только решение пришло к нему спонтанно. Теперь, когда Элен думала об этом, то понимала, что все выглядело до странности внезапным — то, как Патрик вдруг положил на стол вилку и нож, чтобы сделать некое сообщение, и его взгляд устремился куда-то за ее плечо, словно он увидел вдали картинку совсем другого будущего. Элен просто замерла, не закончив фразу. Она как раз рассказывала ему историю одного пациента, одержимого Дженнифер Лопес. Хотя на самом деле это был Джон Траволта, но Элен всегда изменяла детали из сооб­ражений конфиденциальности. К тому же с участием Дженнифер Лопес история выглядела более забавной.

Патрик казался таким грустным. И если даже не собирался порвать с Элен, то явно держал на уме нечто неприемлемое или неприятное.

Возможно, Патрик лгал о том, что овдовел: на самом деле он до сих пор мог быть женат и жить с женой, пусть даже они и спали в разных комнатах.

Или никакой он не геодезист, а самый настоящий гангстер. И теперь к ней явятся агенты ФБР и потребуют, чтобы она нацепила на себя микрофон. А потом ее тело так и не будет найдено. Прошлым летом Элен посмотрела на DVD все серии «Сопрано». Или, может быть, Патрик страдал какой-то смертельной болезнью. Это было бы ужасно, но хотя бы не несло в себе личного оскорб­ления.

Но чем бы это ни оказалось, Элен была уверена: те сол­нечные чувства, которые радовали ее весь день, вот-вот растают.

Она сделала большой глоток вина и оглянулась, чтобы проверить, не возвращается ли Патрик из туалетной комнаты. Нет. Бог мой, да сколько уже времени он там? Может, просто ополоснул лицо холодной водой, а теперь стоит перед зеркалом и смотрит в глаза своему отражению, вцепившись в край раковины и тяжело дыша?

Или уже мчится куда-то, скрываясь от закона.

Дыхание Элен стало слегка неровным.

Переизбыток воображения может оказаться вреден. Так написала в ее характеристике за седьмой класс учительница миссис Паско.

Элен огляделась по сторонам. Другие посетители рес­торана были погружены в разговоры, приборы едва слыш­но звякали по тарелкам, время от времени раздавались неслишком громкие взрывы смеха. Никто не обращал внимания на женщину, сидевшую напротив пустого стула.

Не пора ли? Нужно ли это на самом деле? Да.

Элен выпрямилась, положила руки на колени, ладоня­ми вниз. Она закрыла глаза и начала вдыхать воздух через нос, выдыхая через рот. При каждом вдохе она представляла, как ее тело наполняется мощным золотым светом. Этот свет давал ей энергию и силу. Этот свет наполнял ее ноги, живот, руки и наконец врывался в ее голову, и она уже видела лишь золотистое сияние, будто смотрела прямо на солнечный закат; на мгновение ей даже показалось, что она парит в нескольких сантиметрах над своим стулом.

Со мной все будет в порядке. Что бы он ни говорил, это не затронет мою сущность. Я справлюсь. На счет «три». Один... два...

Элен открыла глаза, освеженная и полная новой энер­гии. И снова огляделась. Никто не таращился на нее. Конечно, она понимала, что на самом деле не левитировала, не взлетала над стулом, сияя, как электрическая лампочка, но иногда эти ощущения были настолько потрясающими, настолько реальными, что Элен просто поверить не могла, что это так или иначе не проявилось физически, внешне.

Самогипноз был таким прекрасным инструментом! Она всегда узнавала, если кто-то из студентов или пациентов действительно его использовал. Они бывали просто ошеломлены тем, чего способен достичь их ум. В тот день, когда к ней пришло ощущение левитации, Элен показалось, что она научилась летать! А ведь это бы решило проблему наркотиков, если бы удалось научить под­ростков самогипнозу.

Патрик все еще не вернулся. Элен посмотрела на тарелку с едой, стоявшую перед ней. Нет смысла позволить всему пропасть напрасно. Официант, скользивший мимо, остановился и заново наполнил ее бокал вином. Замечательное вино, замечательная рыба. Жаль, что у нее нет с собой какой-нибудь книги.

Элен принялась размышлять о прошедшем дне.

До того самого момента, когда Патрик вдруг отложил нож и вилку, все шло отлично. Даже безупречно.

Она прекрасно спала, не видя никаких снов, убаюкан­ная ритмичным стуком дождя по крыше, и проснулась поздно, когда на ее лицо упал солнечный свет. Первым, что она увидела, открыв глаза, была ветка, которую она подвесила к потолку как напоминание о буддистской практике памятования1. Она неторопливо сделала три глубоких вдоха, удерживая губы в полуулыбке.

Теперь ей хотелось, чтобы она никогда не упоминала об этой практике в разговоре со своей хорошей подругой Джулией, которая тут же попросила Элен продемонстри­ровать ее полуулыбку. Когда Элен все-таки это сделала, после долгих уговоров Джулии, та хохотала не меньше десяти минут.

Встав с постели, Элен обнаружила, что в комнате прохладно, а оконные стекла на ощупь казались ледяными, однако новая система газового отопления, которую успели установить еще ее бабушка с дедушкой (спасибо счастливому лотерейному билету двоюродной бабушки Мэри!), быстро превратила ее дом в уютный кокон. Она съела на завтрак посыпанную коричневым сахаром овсянку, слушая при этом новости по Эй-би-си, вполне оптимистичные, хотя и противоречивые. Недавняя пандемия гриппа в конце концов оказалась вроде бы совсем не пандемией. Мать Элен, терапевт, с самого начала это утверждала. Пропавший малыш нашелся живым и невредимым. Недавнее убийство, якобы совершенное гангстерами, скорее всего, было результатом обычной семейной ссоры. Последний политический скандал утих. Движение на дорогах спокойное. Ветер ожидался юго-западный умеренный. Впервые мир выглядел вполне удобным местом.

После завтрака она заставила себя пробежаться вдоль пляжа и вернулась веселой и освеженной, слизывая с губ соль.

В этот день у Элен были назначены четыре встречи. Она провела последний сеанс с пациентом, который нуж­дался в помощи в преодолении страха перед полетами, чтобы быть в состоянии отвезти жену во Францию на рубиновый юбилей их совместной жизни. Уходя, он энергично пожал Элен руку и пообещал прислать ей открытку из Парижа. Потом она встретилась с двумя новыми пациентами, а она всегда наслаждалась встречами с этими пока еще незнакомыми людьми. Первой была женщина, страдавшая от непрерывной боли в ноге уже четыре года. Она посетила бесчисленное множество док­торов, физиотерапевтов и хиропрактиков, но никто не сумел ей помочь. Второй новенькой оказалась дама, которая пообещала жениху, что бросит курить ко дню их свадьбы. Оба сеанса прошли вполне успешно.

Последней в этот день пациенткой была особа, ко­торая, пожалуй, не войдет в список ее побед. Элен так и не удалось по-настоящему выяснить, чего Мэри-Бет на самом деле ждала от гипнотерапии, причем та отказывалась обращаться к кому-либо еще и настаивала на продолжении лечения. Элен решила сегодня не применять чего-то сложного, а просто устроить Мэри-Бет легкий сеанс релаксации. Она называла это массажем души. В итоге Мэри-Бет заявила, что ее душа чувствует себя без изменений, благодарю вас, но такова уж была Мэри-Бет.

После того как Мэри-Бет тяжелой походкой отправилась восвояси, Элен как следует прибралась в доме, продуманно оставив некоторые вещи лежать немножко не насвоих местах, чтобы все выглядело так, будто она никакой особой уборкой не занималась, а всегда была достаточно аккуратной.

Потом она немного поразмышляла над тем, не снять ли ей некоторые цитаты из буддистских текстов, что висели по всему дому на бледно-фиолетовых листках. Еебывший парень Джон обычно насмехался над ними: стоя возле ее холодильника, он читал эти короткие тексты писклявым голосом. Но сокрытие своего истинного «я»ведь не есть удачный путь для начала нового романа, раз­ве не так?

Еще Элен застелила кровать недавно купленными и са­мыми нарядными простынями. Возможно, пришла пора лечь с ним в постель. Ох да, немножко цинично, но обэтом думаешь, когда ходишь на свидания в возрасте слег­ка за тридцать. Им ведь не по шестнадцать лет. Они не ре­лигиозны. Да и познакомились через Интернет, на сайте знакомств. Так что все было предельно ясно с самого начала. Оба искали долговременных отношений и сразу об этом заявили.

Пока они лишь несколько раз поцеловались, причемвесьма неплохо. Теперь же настало время секса. Элен жи­ла в целомудрии уже почти год, а она любила секс. Этоудивляло некоторых мужчин, которые, похоже, поначалу видели в ней нечто неземное, бесплотно-нежное, хотя Элен вовсе таковой не была, но она ничего не имелапротив и всегда немножко актерствовала. Возможно, этои было ошибкой?

А еще она любила фильмы ужасов, и кофе, и бифштексы, не слишком прожаренные. Многие были уверены в том, что Элен — вегетарианка. На самом деле ей бы и следовало быть травоядной. Кое-кто заходил так далеко, что готовил для нее специальные блюда на приемахс ужином, а потом эти люди еще и заявляли, что прекрасно помнят, как она говорила, будто не ест мяса.

Элен не стала спешить, готовясь к вечеру: она долго сидела в горячей ванне со стаканчиком вина, включив один из альбомов «Violent Femmes». Тяжелые музыкальные аккорды и резкие голоса представляли собой ошеломительный контраст мягкой ритмичной музыке для релаксации, которая звучала у Элен весь день, — и это былопохоже на то, как если бы она опрокинула себе на голову ведро ледяной воды. «Violent Femmes» напомнили ейо том времени, когда она была подростком и ее переполняли гормоны и надежды. Когда Патрик постучался в па­радную дверь ее дома, Элен уже пришла в удивительно хорошее настроение, хотя в ее уме то и дело мелькало: «Должно быть, все идет к краху».

Но Элен отмела эту идею. И вот теперь...Я должен кое-что тебе сказать.

Она отложила вилку. Куда он пропал? Один из официантов бросил на нее осторожный взгляд, явно прикидывая, не следует ли предложить даме какую-то помощь.

Элен посмотрела на полупустую тарелку Патрика.Мужчина заказал свиную грудинку. Странный выбор, ноЭлен еще недостаточно хорошо знала Патрика, чтобы поддразнить его на этот счет. Свиная грудинка! Звучало просто отвратительно, а теперь и выглядело как большой кусок застывшего холодного жира.

Если Патрик из тех, кто постоянно заказывает вот такую еду, забивающую артерии, то, возможно, он свалился в туалете с сердечным приступом? Может, ей следует попросить официанта пойти и проверить? А что, еслисвиная грудинка просто не захотела остаться в его желудке? Он ведь был заметно подавлен. Ну, она и сама была бы подавлена в схожих обстоятельствах. Хотя мужчины обычно все воспринимают намного проще.

Нет, она слишком стара для таких вот волнений на сви­даниях. Ей бы следовало сидеть дома, печь пирожки,или что там делают родители первоклассников по ве­черам?

Элен снова посмотрела в сторону туалетных комнат и наконец увидела Патрика, направляющегося к ней. Онвыглядел потрясенным, как будто только что пережил не­большую автомобильную аварию, но в его глазах Элен увидела и выражение типа «игра окончена». Словно его поймали в момент ограбления банка и он выходил на улицу, подняв руки над головой.

Патрик сел напротив и положил на колено салфетку.Взял вилку и нож, посмотрел на свиную грудинку, вздох­нул и снова отложил прибор.

— Ты, наверное, решила, что я чокнутый, — начал он.

— Ну, я в общем удивлена! — преувеличенно бодро ответила Элен.

— Я надеялся, что мне не придется рассказывать тебе об этом, пока мы не... но потом осознал, что просто должен объяснить тебе все именно сегодня.

— Ты не торопись. — Теперь Элен говорила спокойным, слегка напевным голосом, каким она разговаривала с клиентами. — Уверена, я справлюсь... что бы это ни было.

— Да ничего плохого! — поспешил заявить Патрик. — Только куда более затруднительно... неудобно, чемчто-либо другое. Это просто... Ладно, я соберусь с духом и все скажу. — Он помолчал и глуповато усмехнулся. — У меня есть преследователь.

В первое мгновение Элен даже не поняла, что он име­­ет в виду. Как будто английский стал для нее иностранным и ей необходимо было перевести услышанное слово.

У меня есть преследователь.

— Кто-то тебя преследует? — наконец переспросила она.

— Да, последние три года. Моя бывшая подруга. Ино­гда исчезает на какое-то время, но потом снова возвращается с жаждой мести.

Элен ощутила восхитительную волну облегчения. Те­перь, когда она поняла, что от нее не отказываются, вдруг стало ясно, насколько ей на самом деле нравится Патрик, как сильно она надеялась, что все получится. Даже позволила пронестись в своих мыслях словам: «Я могла бы влюбиться в него», когда накладывала косметику. И причиной потрясающе хорошего настроения в этот день бы­ла не погода, и не овсянка, и не новости. Причина в Патрике.

Бывшая подруга, которая его преследует? Отлично!

Это было воистину интересно.

Хотя, с другой стороны, преследование...

Она-то повидала немало писем, составленных из вырезанных из журналов и газет букв. Посланий, написанных кровью на стенах. Чокнутых фанатов, сидящих перед домами знаменитостей. Обезумевших бывших мужей, стреляющих в своих жен.

Но кто станет преследовать геодезиста? Даже если у него удивительно милый подбородок.

— Ладно, но что ты имеешь в виду под преследованием? Что именно она делает? Нападает на тебя?

— Нет. — Патрик выглядел так, словно ему предстояло против собственного желания ответить на ряд весьма интимных медицинских вопросов. — Никакого физического насилия. Просто время от времени она начина­ет кричать. Позволяет себе грубые оскорбления. Может позвонить по телефону посреди ночи, посылает письма, электронные сообщения, но чаще всего просто держится поблизости. Куда бы я ни пошел, она уже там.

— Ты хочешь сказать, она ходит за тобой следом?

— Да. Везде.

— Ох, боже мой, должно быть, для тебя это просто ужасно! — Элен снова превратилась в благоразумную леди. — А ты обращался в полицию?

Патрик поморщился, как при неловком и неприятном воспоминании:

— Да. Один раз. Я поговорил с женщиной-офицером. Не знаю, поверила ли. Она давала мне разные правильные советы, я же просто чувствовал себя идиотом, даже мерзавцем. Она предложила мне вести дневник пре­следования, отмечать все. Я так и сделал. И еще объяснила про запретительный ордер. Я об этом призадумался, но когда сказал своей бывшей, что ходил в полицию, она заявила: если я буду продолжать в том же духе, она сообщит, что это я надоедаю ей, что я ее ударил. Ну, понимаешь, я ведь мужчина, так кому они поверят? Конечно же ей. И я все это бросил. Надеюсь, она отстанет. Но вот уже сколько времени прошло... Поверить не могу, что все это тянется так долго.

— Это должно быть...

Элен хотела сказать «пугающим», но такое слово могло оскорбить Патрика; Элен была уверена, что мужское самолюбие такое же хрупкое, как яичная скорлупа. И вместо того она сказала «напряженным». И при этом не смогла полностью скрыть радость, прорвавшуюся в ее голос.

— Поначалу я всерьез думал, что это касается только меня, — продолжил Патрик. — И постепенно даже смирился. Ну, всякое ведь бывает в жизни, так уж полу­чилось, однако это затрудняет новые отношения. Некоторые женщины сразу очень пугаются. Другие поначалу говорят, что все в порядке, ничего страшного, но потом оказывается, что им это не под силу.

— Я справлюсь, — быстро сказала Элен, будто проходила собеседование с целью получить работу и делала вид, что не боится трудностей.

К тому же история с бывшей подругой сразу вызвала у нее профессиональное желание доказать, что она сама гораздо лучше и сильнее.

Элен в волнении отпила вина. Она ведь только что выложила карты на стол. По сути, она сообщила Патрику: «Я хочу с тобой долгих отношений».

Она хмурилась, глядя в бокал с вином, словно собиралась пренебрежительно высказаться о качестве напитка,а когда наконец подняла взгляд, Патрик смотрел на нее с улыбкой. Это была широкая улыбка чистого удовольствия, от которой возле его глаз собрались морщинки. Он потянулся через стол и взял Элен за руку:

— Я очень надеюсь, что ты сможешь, поскольку ядействительно чувствую, что все хорошо. Я имею в виду, между нами. В смысле будущего.

— Наши будущие возможности, — повторила Элен,смакуя каждое слово и наслаждаясь его прикосновением.

Какая все это чушь — что женщина за тридцать уже слишком изнурена прошлым и клинически неспособна на светлые отношения! От прикосновения руки Патрика в кровь Элен выплеснулись эндорфины. Она знала всео науке любви и о том, как в ее мозгу образуется «биохимия любви» — норэпинефрин, серотонин и дофамин, — но это совершенно не значило, что она не воспринимала и многое другое.

Итак, теперь все ее карты на столе.

— А что заставило тебя заговорить об этом сегодня? — спросила Элен. Большой палец Патрика описывал круги по ее ладони. Сорока-воровка кашу варила, де­ток кормила... — О твоей преследовательнице?

Палец Патрика замер.

— Я ее видел, — после паузы бросил он.

— Ты ее видел?! — Взгляд Элен стремительно обе­жал зал ресторана. — Хочешь сказать — здесь?

— Сидела за столиком у окна. — Патрик качнул головой, подбородком указывая куда-то за плечо Элен. Та хотела обернуться и посмотреть, но Патрик добавил: — Не беспокойся. Она уже ушла.

— Но что она делала? Просто... наблюдала за нами?

Элен отметила, как бешено заколотилось ее сердце. Она не была уверена в том, что чувствует в данный момент: испуг? Может быть, легкое возбуждение?

— Набирала сообщение на телефоне, — устало ответил Патрик.

— Сообщение тебе?

— Может быть. Я выключил мобильник.

— Хочешь проверить, что она написала?

Элен самой этого хотелось.

— Не особенно, — признался Патрик. — То есть, вообще-то, совсем не хочу.

— А когда она ушла?

Если бы Элен узнала обо всем раньше, то могла бы увидеть ту женщину.

— Когда я пошел в туалетную комнату, она отправилась за мной. Мы обменялись парой слов в коридоре. Потому-то меня и не было так долго. Она сказала, что сейчас уйдет, и действительно исчезла, слава богу.

Так, значит, она должна была пройти мимо! Элен порылась в памяти, припоминая проходивших женщин, но ничего не обнаружила. Черт побери, похоже, это случилось как раз в тот момент, когда она занималась самогипнозом!

— И что она сказала?

— Всегда разыгрывается один и тот же спектакль — как будто мы случайно встретились. Ты бы могла предположить, что она выглядит как настоящая сумасшедшая, ну, ты понимаешь, о чем я, но она кажется такой нормальной, такой собранной. И заставляет меня усомнить­ся в самом себе, как будто я все выдумал. Она вполне успешно делает карьеру. Уважаемая особа. Можешь ты в такое поверить? Я всегда гадал, что бы подумали ее коллеги по работе, если бы узнали, чем она занимается в свободное время. Ну, в любом случае... Можем мы поговорить о чем-нибудь более приятном? Как тебе рыба?

Ты что, шутишь? Элен совсем не желала говорить о чем-то другом. Ей хотелось узнать все подробности. Хотелось выяснить, что происходит в уме бывшей. Обыч­но она понимала, как поведет себя женщина в той или иной ситуации. Элен была «женщиной для женщин». Ей нравились женщины, а вот мужчины зачастую ста­вили ее в тупик. Но преследовать своего экс-возлюбленного в течение трех лет? Может, она психопатка? Или он очень плохо с ней обращался? Или она до сих пор его любит? И как она сама оценивает собственное пове­дение?

— Рыба просто отличная, — сказала Элен.

Она пыталась подавить в себе жажду выяснить всю подноготную. Это выглядело бы немножко невежливо, ведь ясно же, что Патрику все это не доставляет удовольствия. Элен осознавала, что это один из ее недостатков: жадное любопытство к чужой личной жизни.

— А кто сегодня присматривает за твоим сыном? — спросила она, помогая Патрику сменить тему.

— Моя мать, — ответил он. Его лицо смягчилось. — Джек обожает бабушку. — Потом он моргнул, посмотрел на наручные часы и сказал: — Вообще-то, я обещал позвонить ему, чтобы пожелать спокойной ночи. Он не очень хорошо себя чувствовал, когда я уходил. Ты не воз­ражаешь?

— Конечно нет.

Патрик достал из кармана мобильник.

— Обычно я не звоню ему, когда выхожу куда-то по вечерам, — продолжил Патрик, включая телефон. — Я хочу сказать, он уже вполне самостоятельный малыш.

— Это замечательно.

— Но недавно он сильно простудился, потом простуда перешла в воспаление легких, и сейчас он принимает антибиотики.

— Да все в полном порядке!

Элен хотелось послушать, как Патрик разговаривает со своим маленьким сынишкой.

Его телефон издал нервный сигнал.

Патрик скривился:

— Сообщение пришло. То есть сразу несколько.

— От твоей... э-э... преследовательницы? — Элен старалась не смотреть на телефон со слишком уж откровенной алчностью.

Патрик глянул на экран:

— Да. Как правило, я их просто удаляю, не потрудившись даже открыть.

— И правильно. — Тут Элен не удержалась: — Это потому, что они слишком мерзкие?

— Иногда. Но чаще просто жалобные.

Элен наблюдала за лицом Патрика, когда он просматривал тексты сообщений, нажимая на кнопку большим пальцем. Он саркастически улыбался, как будто участвовал в неприятной словесной перепалке с каким-то врагом. Округлил глаза. Прикусил нижнюю губу.

— Хочешь посмотреть? — Он развернул мобильник экраном к Элен.

— Конечно, — небрежным тоном ответила Элен.

Она наклонилась вперед и стала читать, а Патрик про­кручивал тексты.

Как странно видеть тебя здесь! Я за столиком у окна.

Ты отлично выглядишь в этой рубашке.

Ты заказал свиную грудинку? О чем только ты думал?

А она хорошенькая. Вы неплохо смотритесь вместе. Сексуально.

Элен отшатнулась.

— Извини, — сказал Патрик. — Не следовало показывать тебе это сообщение. Но я обещаю, тебе ничто не грозит... в смысле, никакая опасность.

— Нет-нет, все в порядке. — Элен кивнула на телефон. — Давай дальше.

Приятно было наткнуться на тебя сегодня вечером. Не выпить ли нам кофе как-нибудь на днях?

Я люблю тебя. Я ненавижу тебя. Я люблю тебя. Я ненавижу тебя. Нет, я определенно ненавижу тебя.

Элен откинулась на спинку стула.

— И каково твое профессиональное мнение? — спросил Патрик. — Она безусловно сумасшедшая, ведь так? Не забывай, наши отношения прекратились три года назад!

— А как долго они продолжались? Сколько времени вы были вместе?

— Два года. Ну, пожалуй, три. Она стала первой девушкой после смерти моей жены.

Элен хотелось узнать, как именно произошел разрыв, но вместо этого она спросила:

— А почему бы тебе просто не сменить номер телефона?

— Я бы поменял, только дело того не стоит. Я же работаю на себя. И мне необходимо, чтобы заказчики мог­ли найти меня в любой момент. Ай, лучше я позвоню сыну. Я быстро.

Элен наблюдала за Патриком, пока он набирал номер и подносил трубку к уху.

— Это я, дружок. Как ты там? Как себя чувствуешь?.. Что я заказывал? О, свиную грудинку. — Патрик бросил на тарелку грустный взгляд. — Ну да, не слишком удачно. Но ты все-таки скажи, как ты себя чувствуешь. Принял лекарства? А бабушка чем занимается? Да неужели? Это отлично. Да. Хорошо. Ну, если очень коротко... — Патрик умолк, слушая сына. Его взгляд встретился со взглядом Элен, и Патрик подмигнул. — А это действительно так? Ладно, ладно... хорошо. Какой-то вулкан? Прыжки с парашютом? Боже... — Он продолжал слушать, постукивая пальцами по скатерти. Элен наблюдала за его рукой. Рука была чудесной. С крупными ногтями, подстриженными предельно просто. — Ладно, дружок. Слушай, ты сможешь рассказать мне остальное утром. А то я невежливо веду себя по отношению к... другу. Хорошо. Увидимся утром. Вот уж поболтаем... Да, определенно. Ну, спокойной ночи, малыш. Я тебя люблю. — Патрик дал отбой, выключил телефон и сунул его обратно в карман. — Извини. Джеку ужасно хотелось во всех деталях изложить мне фильм, который он посмотрел. Боюсь, это у него от меня.

— Похоже, — кивнула Элен.

Она ощутила приятный укол в затылке. Ей очень понравилось, как Патрик разговаривал со своим сыном: так легко, и весело, и по-мужски, и с любовью. Здорово, что утром отец и сын собирались поболтать. Элен обожала болтовню! И она пришла в восторг от того, как именно Патрик произнес: «Я тебя люблю». Это прозвучало так естественно!

Официант забрал их тарелки:

— Со свиной грудинкой все в порядке, сэр?

— Да, блюдо отличное. — Патрик поднял голову, посмотрел на официанта и улыбнулся. — Просто я оказался не так голоден, как думал.

— Могу ли я предложить вам меню десертов? Или кофе?

Патрик, вскинув брови, вопросительно посмотрел на Элен.

— Нет, спасибо, — качнула головой она.

— Спасибо, приятель, просто принесите счет, — ска­зал Патрик.

Элен бросила взгляд на наручные часы. Было всего десять вечера.

— У меня дома есть отличный шоколад, — проговорила она. — Ну, если ты не против зайти ко мне. И если у тебя есть время.

— Время у меня есть, — ответил Патрик, и их взгляды встретились.

Разумеется, про кофе и шоколадные конфеты они забыли. А когда занялись любовью на чистейших простынях, по крыше внезапно заколотил сильный дождь, и Элен на мгновение подумала о преследовательнице Пат­рика и о том, где та могла быть прямо сейчас. И не стоит ли она где-нибудь под уличным фонарем, без зонтика, и, возможно, даже не замечает, что дождевые капли стекают по ее бледному, измученному (прекрасному?) лицу. Но тут же ее охватили интереснейшие ощущения, связанные с новым возлюбленным, и они заполнили все уголки ее ума, и Элен совершенно забыла о той женщине.

1Существует давний спор о существовании в буддизме двух типов медитации: медитации памятования (она же медитация осо­знанности) и медитации сосредоточения. Элен очевидная поклонница именно «прямого пути», т. е. медитации памятования. Это полностью соответствует ее типу личности, ведь второй путь — это полная свобода, но при этом и огромный риск «заблудиться». —Здесь и далее прим. перев.

Глава 2

В моем возрасте большинство моих друзей уже связаны долгими крепкими отношениями, а я в силу своей работы не имею возможности встречаться со многими потенци­альными партнерами. Наверное, это выглядит забавно —то, что я именно так пытаюсь найти каких-то новых друзей. Я, конечно, романтик, но в то же время и реалист.

Из биографической справки на сайте знакомств, имя пользователя — Элен-68

Рано утром на следующий день Элен брела босиком по пляжу. Она закатала брюки до колен, чтобы вол­ны могли плескаться вокруг ее ног, пока в голове крутились мысли о Патрике. Ей нравилось имя Патрик, и ничего в нем не было такого уж жеманного или сентиментального! А еще она размышляла обо всем том, что произошло накануне вечером.

Его сын. Такой милый!

Его безумная бывшая подруга. Весьма интригует! Хотя, наверное, и немножко пугает? Элен не была уверена.

Его тело. Божественное, подумала Элен, словно вдруг превратилась в экзальтированную героиню какого-нибудь старинного романа в тот самый момент, когда Патрик расстегнул свою скромную деловую рубашку в тонкую полоску. Одна только мысль о его груди вызвала в Элен короткий взрыв жаркого желания, и она прижала два пальца к губам, слегка опухшим от поцелуев.

Патрик ушел ровно в полночь. Как Золушка. При этом сказал, что, хотя его мать осталась присмотреть за Джеком и сможет устроиться на ночь в гостевой спальне, он всегда чувствует себя так, будто злоупотребляет ее добротой, если задерживается где-то допоздна.

— Я ужасно не люблю вот так спешить. Но конечно, если мы... ну, ты понимаешь... я могу предупредить ее, что вовсе не приду ночевать, — сказал Патрик, снова застегивая рубашку на широкой груди.

— Да все в порядке, — ответила Элен хрипловатым ото сна голосом.

Она даже была рада тому, что Патрик уходит. Элен предпочитала лежать в постели и думать о нем, чем дейст­вительно ощущать его под боком и беспокоиться из-за того, как ее волосы будут выглядеть утром.

— Я тебе позвоню, — бросил Патрик, поцеловав ее на прощание.

Телефон Элен пискнул, давая знать о пришедшем сообщении, в шесть утра.

Когда я смогу снова тебя увидеть, скажи, пожалуйста! Мне кажется, ты меня загипнотизировала!

Это было весьма безвкусно. Но чрезвычайно мило.

В общем, похоже, что это действительно происходило. Элен оказалась на пороге чего-то нового. В очередной раз. Она глубоко вдохнула соленый воздух, и у нее перехватило горло. На мгновение Элен ощутила тяжесть всех предыдущих разочарований.

«Пожалуйста, пусть на этот раз все получится!» — взмолилась она.

А потом уже более решительно добавила: «Ну же, дай­те мне наконец перерыв!»

У Элен было трое мужчин, отношения с которыми тянулись достаточно долго: Энди, Эдвард и Джон. Иной раз Элен казалось, что она постоянно волочит за собой воспоминания об этих романах, как три старые консерв­ные банки на веревочках.

Энди был чрезвычайно высоким молодым финансистом. Все три года, пока они были вместе, их связь казалась Элен чем-то вроде мошенничества: будто оба только делали вид, что влюблены друг в друга, но изображали это прямо-таки блестяще. Когда Энди получил назначение на должность за границей, ни один из них даже не упомянул о том, что Элен могла бы поехать с ним. И вся эта история оставила у Элен ощущение нечистоты, как будто она пообедала в «Макдоналдсе».

Эдвард был нежным, чувствительным преподавателем высшей школы. Они отчаянно, безгранично влюбились друг в друга и превратились в одну из тех пар, перед которыми лежит прямая дорога ко множеству детей и домашних животных. А потом, по каким-то сложным причинам, до сих пор не до конца понятным Элен, и ко всеобщему потрясению, между ними случился разрыв. И это было очень тяжело и болезненно.

С Джоном она познакомилась в тот день, когда ей исполнилось тридцать. А значит, мелькнула тогда мысль, он-то и есть тот самый. Это уже взаимоотношения полностью созревших людей. Джон был умным и успешным инженером. Элен восхищалась им. И только когда ее сердце уже окончательно размякло, она наконец заметила, что, вообще-то, никогда не слышала ответных слов восхищения.

Элен всегда думала об этих неудавшихся романах как... ну, как о неудачах. Но теперь ей вдруг пришло в голову, что, возможно, то были необходимые шаги на некоем предопределенном для нее пути, который вел вот к этому самому мгновению на этом самом пляже. К зеленоглазому геодезисту по имени Патрик Скотт.

Нельзя было не думать и о бывшей подруге Патрика, его преследовательнице. Саския. Необычное имя с резки­ми, колючими короткими слогами. Элен повертела этоимя на языке, как некий новый, незнакомый фрукт. Саскии уж точно не понравилось бы, если бы она узнала, что в этот момент сердце Элен было наполнено робкой надеждой.

Элен пнула волну, пустив в воздух фонтан ледяных брызг. Ну а в действительности, что представляла собой та девушка? У нее что, совсем не было гордости? Элен сжалась от страха при мысли о том, что ее прежние любовники вдруг узнали бы, что она иной раз думает о них.

Но ведь на самом деле мысли о бывших постоянно вертелись где-то в глубине ее ума. Каждый раз, выходя из автомобиля, Элен машинально отодвигала назад водительское сиденье — ради длинных ног Энди; эта привычка осталась у нее с тех пор, когда несколько лет подряд у них была одна машина на двоих. А разрезая помидор, она думала о Джоне: он когда-то сказал ей, что, если помидор резать крест-накрест, в нем сохранится больше сока. А на второй день Рождества, в День подарков, она все­гда вспоминала, что это также день рождения Эдварда.

Конечно, иначе и быть не могло, она думала о бывших. Ведь в течение какого-то времени каждый из них был тем, кто понимал ее лучше всех, ежедневно разговаривал с ней, знал, где она находится в любое время суток. Именно они оказались бы в первом ряду на похоронах, случись ей трагически погибнуть.

Иногда Элен казалось невероятно странным и неправильным то, что можно быть в очень близких отношениях с кем-то, проводить с ним каждую ночь, постоянно заниматься вместе чем-то чрезвычайно личным, а потом вдруг обнаруживать, что ты даже не знаешь номера его телефона, места жительства или работы или что он делал сегодня, или на прошлой неделе, или в прошлом году.

Элен следила взглядом за гигантской грохочущей вол­ной на горизонте.

Вот потому-то внезапные разрывы ощущаются так, слов­но с твоего тела сдирают кожу. На самом деле удивительно как раз то, что людей, похожих на Саскию, не так уж много — большинство с достоинством переживают расставания.

— Доброе утро!

Мимо прошла пожилая пара, касаясь друг друга локтями. Элен прибавила шагу, чтобы ее не обогнали какие-то старички.

Когда бабушка и дедушка Элен были живы, они обыч­но каждый вечер гуляли по этому пляжу, как раз перед шестичасовым выпуском новостей.

Они прожили вместе шестьдесят три года. Шестьдесят три года прогулок рядом с одним и тем же человеком, ночей в одной и той же спальне — вообще-то, как раз в той, в которой прошлой ночью Элен и Патрик занимались любовью. Теперь, когда она об этом размышляла, это показалось ей ужасным. Ей нравилось думать, что духи ее бабушки и дедушки до сих пор обитают в доме. Она надеялась, что ее бедный дед не был заперт в спальне, как в ловушке, и не стоял за пологом кровати, прикрывая глаза ладонью.

Элен прежде казалось, что она выйдет замуж совсем юной и у нее будут такие же отношения с мужем. Думала, что принадлежит к тому же типу, что и ее бабушка с дедом. Традиционная. Миленькая. Как будто милые девуш­ки всегда находят себе милых парней. Как будто такая «приятность» и есть необходимое и достаточное условие для создания крепких отношений.

Но если честно — а достижение полного самоосозна­вания было постоянной целью Элен, — дело не столько в «приятности», сколько в том факте, что в глубине ее души всегда жила твердая уверенность: она ничуть не похо­жа на собственную мать. Ее мать вырастила Элен в одиночку, причем на ее горизонте вообще не появлялись мужчины.

И тем не менее она тридцатипятилетняя женщина,ищущая мужчин в Интернете. Каждый раз, заходя на сайт знакомств, Элен чувствовала себя так, словно совершает нечто постыдное.

Неприличное для нее. Вот в чем вся трудность.

Элен вовсе не думала, что это нечто неприличное для кого-то другого, назначающего свидания через Интернет. Ох нет, все было отлично, если смотреть с позиции серой массы! Но ведь Элен помогала людям справиться с проблемами их личной жизни, помогала жить.

Вот ведь как. Она думала, что является человеком, который умеет выстроить идеальные взаимоотношения. А похоже, это совсем не так. И правда, то и дело повторяла она самой себе, почему она должна страдать из-за разбитого сердца, как ее пациенты? Отчего ей так трудно найти подходящего мужчину, как находит множестводругих женщин? Почему она должна тревожиться из-затого, что ее биологические часы тикают все громче, пусть даже такое выражение — всего лишь избитая фраза? И почему она сама нечто вроде избитой фразы?

Элен стыдилась своего стыда. Наказывая себя, она нескрывала своего одиночества. Она всем сообщала, что на­значает встречи через Интернет. И на каждое новое неудачное свидание шла с высоко поднятой головой, с уверенным видом, и ее сердце и ум были открыты любым новым возможностям.

Иногда ей это давалось с большим трудом.

Наконец Элен добралась до каменистой бухты, возле которой всегда поворачивала обратно, и уперлась руками в бедра, тяжело дыша. Она шла куда быстрее, чем ей казалось.

Элен обернулась и посмотрела через пляж на дом сво­их бабушки и дедушки, ставший теперь ее домом, на стек­лянную комнату, сиявшую в лучах утреннего солнца,как бриллиант, случайно прилипший к стене дома. «Потрясающе. Выглядит совершенно как бельмо на глазу», — сказала ее мать, когда увидела новую комнату, пристроенную дедом Элен к дому; и еще раз огромное спасибо выигрышу двоюродной бабушки Мэри.

Бездетная и незамужняя младшая сестра дедушки Элен, Мэри, умудрилась выиграть полмиллиона долларов в лотерею, а уже через шесть недель после этого умер­ла, не успев решить, что ей делать с обрушившимися на нее деньгами. Думала, может, купить новый телевизор? Ну, из этих, с плоскими экранами? Но ведь ее любимые сериалы от этого не изменятся, разве не так? Просто эк­ран станет побольше. А после смерти Мэри все ее деньги перешли к бабушке и деду Элен и были использованына пристройку к дому стеклянной комнаты, установку га­зового отопления и совершавшийся ежегодно до самойих смерти десятидневный круиз. Еще выигрыш двоюрод­ной бабушки Мэри повлиял на их решение оставить домЭлен, хотя ее мать обитала в столице. Это устроило всех, потому что родительница Элен не имела ни малейшего желания вернуться в дом своего детства. «Да его никакими деньгами не спасти», — любила повторять она, будто от нее ожидали экспертного мнения.

Это был странного вида дом, построенный в семидесятых и вобравший в себя все модные элементы, какие только могло предложить то десятилетие: голые балки икирпичи, винтовая лестница из нержавеющей стали, зер­кальные арки, лохматые ковровые покрытия цвета зеленого лайма и ярко-оранжевая кухня. Но Элен всегда любила его. Ей казалось, что этот дом обладает волнующим обаянием в стиле ретро. Она не стала ничего менять,только устроила перед ним небольшую парковку для сво­их клиентов. Когда ее карьера гипнотерапевта уже позволяла существовать «вполне пристойно», как говорила всем ее мать, в равной мере и разочарованная, и гордая, Элен все еще снимала квартиру и кабинет. Переселение же в этот дом и использование бабушкиной комнаты для шитья в качестве лечебного кабинета означало, что теперь наконец Элен сможет наслаждаться комфортной жизнью.

Внимание Элен привлек белый камень на песке, и она наклонилась поднять его. Камень имел приятную для руки форму и поверхность; он мог оказаться полезным для одного из пациентов.

Элен выпрямилась и посмотрела на океан. Ее охватило чувство свободы, словно она только что сняла тугой корсет. Люди, как правило, даже самим себе не признают­ся в том, как отчаянно им хочется любви. И этот мужчина предназначался для охлаждения чувств, а не для их подогрева. Элен и сама была немного смущена глубиной своего счастья. Слава богам, никто не мог видеть пробок от шампанского, стрелявших в ее голове.

Когда она вернется домой, то ответит на сообщение Патрика: он предложил вечером посмотреть какой-то фильм. Не слишком оригинально, и все же это самое милое, чем можно заняться с новым другом. Только нуж­но постараться не проявлять чрезмерного восторга.

Элен подошла ближе к воде и зарыла пальцы ног в пе­сок. Она вспомнила, как ее пальцы ощущали спину Патрика, как ее губы исследовали его ключицы.

Прости, Саския. Думаю, я его удержу.

* * *

Итак, он переспал с гипнотизершей.

Я в этом уверена. Поняла, как только увидела, как его ладонь легла на ее поясницу, когда они вышли из кинотеатра. Ладонь, знаете ли, лежала низко и уверенно, обозначая обладание.

Он думает, что хорош в постели. Ну, в этом виновата его жена. Колин как-то сказала ему, что Патрик — выдающийся любовник. А потом она умерла. И теперь каж­дое когда-либо сказанное ею слово превратилось в ис­ти­ну в последней инстанции. Слово Колин.

И еще Колин когда-то говорила Патрику, что стиральный порошок должен полностью раствориться в воде до того, как ты положишь туда вещи для стирки, хотя большинство людей просто высыпают его поверх белья. Но Колин утверждала, что одежда отстирается лучше, если порошок как следует растворится. В общем-то, так оно и есть. И я до сих пор так делаю, если честно. Хотя иногда это раздражает, поскольку приходится ждать, пока машина наполнится водой, и я иной раз просто ухожу и забываю о ней, а потом внезапно вспоминаю, что так и не положила внутрь белье.

Но Патрик действительно был весьма хорош в постели. Наверное, и до сих пор таков. Вероятно, и теперь говорит те же слова и двигается точно так же.

Думаю о том, как он лежит в постели с ней, вдыхает аромат сандалового дерева, проводит ладонями по ее гладкой, чистой коже.

Хотелось бы на это посмотреть. Очутиться там, сидеть на краю кровати, наблюдать за тем, как он склоняет голову к ее груди. Кстати, грудь у нее больше, чем у меня. Полагаю, ему это нравится.

Интересно, может, она даст ему сеанс гипноза бесплатно?

Ее голос звучит, как теплый мед, капающий с ложки.

Прошлым вечером они смотрели фильм с Расселом Кроу. Неплохой, кстати. Патрику бы следовало знать, чтотам произойдет, ведь фильм поставлен по мотивам сериа­ла, который мы обычно смотрели по понедельникам вечером. Я все гадала, помнит ли он это, но готова была поспорить, что не помнит, и потому отправила ему сообщение с напоминанием.

После кино они поужинали в том самом тайском ресторанчике на углу, где он сказал мне, что полюбил меня.

Я все гадала, сидели ли они за тем же самым столиком.

Я все гадала, вспомнил ли он хоть на секунду. Уж конечно, я стою хотя бы мимолетной мысли.

Мне не удалось попасть в ресторан. Там у них нужно заказывать столики заранее. Должно быть, это сделала она, Патрик бы никогда и не подумал о таком. Потому я отправилась в какое-то кафе и написала ему целое послание, просто пытаясь объяснить, заставить его увидеть, — и засунула его под «дворники» автомобиля Патрика.

Я с нетерпением жду своей следующей встречи с гип­нотерапевтом.

Глава 3

«Каким человек себя воображает, таким он и будет, он есть то, чем себя представляет». Так говорил Парацельс в шестнадцатом веке. Так что идея безграничных возможностей разума не нова, леди и джентльмены. С добрым утром.

Вступление к лекции, прочитанной Элен О’Фаррел в Клубе деловых людей за завтраком в августе; к сожалению, оно не было услышано большинством присутствующих из-за неполадок с микрофоном

-Нам пора идти, — зевнув, сказала Элен.

— И правда пора, — зевая, откликнулся Патрик.

Ни один из них даже не пошевелился.

Было уже почти одиннадцать часов вечера четверга, и они валялись, растянувшись на коврике для пикников на травянистом склоне прямо под мостом Харбор. До этого ходили в театр в Киррибилли и смотрели какую-то глупую постановку. Потом поужинали в крошечном, битком набитом кафе, где готовили только лапшу, а после прогулялись по дощатому тротуару к порту, наблюдая за энергичным движением на мосту, под которым сновали ярко освещенные паромы. Они решили, что сегодня не будут бродить допоздна и Патрик поедет домой: за его сыном присматривала соседская девочка-подрос­ток, а у нее на следующий день занятия с утра, так что Патрику было неудобно слишком ее задерживать. Но все равно ни одному из них не хотелось, чтобы этот вечер кончался.

Они встречались уже три недели, и пока все казалось им новым и сияющим. Даже ленивые голоса в этот самый момент имели некий отсвет самосознания: «Видишь, вот так я разговариваю, когда очень устаю!»

— У тебя завтра напряженный день? — спросил Пат­рик.

— Нет, самый обычный, — ответила Элен. — Пять встреч. Для меня достаточно. Я уже знаю, что, если приходится принимать больше клиентов, я по-настоящему истощаюсь.

Элен остро ощущала чувство сопротивления, даже самозащиты, возникавшее у многих ее знакомых. Презрение Джона к ее профессии всегда было едва уловимым, как некий легкий аромат, который Элен не могла идентифицировать, а следовательно, никогда и не могла блокировать. Он был даже более страстным атеистом, чем ее мать. Его любимая книга — «Иллюзия Бога». «Предъяви мне эмпирические доказательства», — говорил он. Когда бы Элен ни заговаривала о своей работе, Джон всегда склонял голову набок и смотрел на Элен с терпеливой добродушной улыбкой, словно она была очаровательной маленькой девочкой, болтающей что-то о принцах и феях. А потом бросал какие-нибудь шутливые замечания, поддразнивая Элен, но никогда не заходя так далеко, чтобы отрицать существование волшебных прин­цесс, но все это лишь для развлечения присутствующих взрослых. «Элен у нас бакалавр в области гипнотерапии», — обычно говорил он людям. Это такая саркастическая форма сообщения о том, что у Элен нет никакой ученой степени, поскольку, конечно же, такой вещи, как гипнотерапия, просто не существует. Элен начинала ко­гда-то изучать психологию, но бросила дело на полпути, чтобы заняться гипнотерапией. Ее мать до сих пор страдала из-за этого, оплакивая решение дочери.

И только тогда, когда они с Джо расстались, Элен поняла, как отчаянно она сдерживала себя все время их романа. Каждый раз говоря что-либо, она словно бы одновременно пыталась не воспринимать самое себя слиш­ком уж всерьез: «Эй, я вполне могу выдержать немножко беззлобных шуток!» И в то же время оценивала себяи свое существование в целом: «Да, я такая, и это хорошо.Да, я верю в себя и в то, что говорю. Я не легкомысленная пустышка... ну, разве что иногда».

— Это изматывает, потому что... — Патрик почесал щеку и нахмурился, глядя на звезды. — А... как... как именно это изматывает? Почему?

Он явно был озадачен, но вопрос прозвучал вполне уважительно.

— Наверное, потому, что я никогда не могу работать по шаблону, — ответила Элен. — Я должна полностью сосредоточиться на клиенте. И не пользуюсь предварительными записями. Я каждый раз создаю вводную...

— Вводную?..

— Это техника, которой я пользуюсь, чтобы воз­действовать на клиента, подготовить его к гипнозу. Например, предлагаю представить, что человек спускается по длинной лестнице или постепенно расслабляет тело.Я учитываю интересы клиента или его образование, опыт, как правило, исхожу из того, к чему человек более склонен: к образному мышлению, или к анализу, или к чему-нибудь еще.

— А у тебя есть какие-то особо трудные клиенты? — Патрик перевернулся на бок и подпер голову рукой. — Такие, которых трудно загипнотизировать?

— Да почти каждого можно загипнотизировать до той или иной степени, — ответила Элен. — Но у некоторых людей больше таланта к этому, я так полагаю, потому что у них сильное воображение и они способны по-настоящему сосредоточиться и визуализировать.

— Хм... Интересно, а у меня есть к этому талант? — пробормотал Патрик.

— Давай проведем тест на внушаемость, — предложила Элен.

Она встала на колени, слегка развеселившись; с Джоном она никогда бы не стала делать ничего подобного.

Патрик посмотрел на нее снизу вверх:

— Это вроде теста на доверчивость?

— Нет-нет, это просто небольшое упражнение, чтобы выявить силу твоего воображения. Расслабься! Тут нет ничего необычного. Ты, возможно, уже делал такоена каких-нибудь конференциях по продажам или где-нибудь еще.

— Ладно. — Патрик тоже встал на колени, лицом к Элен, и храбро расправил плечи. Запах его лосьона после бритья был все еще достаточно нов, чтобы вызывать у нее волнение. — Мне закрыть глаза?

— Нет. Просто сложи руки вот так. — Элен сложила ладони, как для молитвы, а потом подняла указательныепальцы, чтобы они выпрямились в линию, но не соприкасались. В этом было нечто весьма, весьма сексуальное. —А теперь представь, что некая мощная магнетическая си­ла тянет кончики твоих пальцев друг к другу. Ты борешь­ся с ней, но воспротивиться не можешь. Наблюдай за пальцами. Сила нарастает. Еще нарастает. Она слишком велика... вот.

Пальцы Патрика сблизились и соприкоснулись.

— Видишь? Твое подсознание поверило, что эта силареальна.

Патрик уставился на собственные пальцы, все еще при­жатые друг к другу.

— Ну да. Я хочу сказать, я не знаю. Наверное, онаощущалась как реальная, но это просто потому, что я слу­шал тебя и делал то, что ты говорила.

Элен улыбнулась:

— Именно так. Любой гипноз — это самогипноз. Никакой магии.

— Проделай еще что-нибудь.

— Хорошо. Только на этот раз закрой глаза и вытяни руки перед собой.

Патрик так и сделал, и Элен на мгновение умолкла, рассматривая его лицо, освещенное луной.

— Эй!.. — окликнул он ее.

— Извини. Все в порядке. Представь, что я привязываю к твоему правому запястью огромный воздушный шар, наполненный гелием. Он тянет твою руку вверх. Почувствуй эту тягу. А теперь в твою левую руку я вкладываю ведро. Оно очень тяжелое, потому что наполнено тяжелым влажным песком с пляжа.

Правая рука Патрика взлетела вверх, а левая упала вниз. То ли он это сделал, чтобы доставить Элен удовольствие, то ли он на самом деле был идеальным объектом для гипноза.

— Открой глаза, — предложила Элен.

Патрик распахнул глаза и посмотрел на собственные руки.

— Хм... — только и произнес он.

И тут же протянул руки вперед и обхватил Элен за талию. Он опустил голову, словно собираясь поцеловать Элен, но вдруг замер и тут же резко развернулся, чтобы посмотреть назад.

— В чем дело? — спросила ошеломленная Элен.

— Извини, — ответил Патрик. — Показалось, я что-то слышал. И подумал, что это она.

Вопроса, кто такая «она», уже не возникало. Элен огляделась, всматриваясь в тени под мостом, взглядом выискивая затаившуюся женщину. И отметила для себя, что ее охватило легкое возбуждение: приятная волна ад­реналина прокатилась по телу при мысли о том, что преследовательница Патрика втайне наблюдает за ними.

— Ты ведь сегодня ее не видел? — спросила Элен.

В другой вечер, когда они ходили в кино, а потом ужинали, Патрик ни словом не упомянул о том, что заметил где-то Саскию, пока они не вернулись к машине и не нашли ее письмо, засунутое под «дворники».

Патрик осмотрелся вокруг, его глаза сузились. Потом снова сел.

— Нет, не видел. Думаю, решила дать нам выходной. — Он обнял Элен. — Прости, мне очень жаль. От всего этого я иногда становлюсь нервным.

— Могу вообразить, — с сочувствием произнесла она.

Похоже, за опорой моста что-то шевельнулось. Нет. Просто игра света, черт побери!

— Значит, вся твоя работа построена на силе ума.

— Именно так. На силе подсознания.

— Я в это верю, не пойми меня неправильно... — начал Патрик.

Ну вот, приехали. Желудок Элен сжался в тугой комок.