Прачечная, стирающая печали E-Book

Ким Чжи Юн

• Herausgeber: Кислород / Kislorod
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Хорошее настроение. Азиатский роман
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 250

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

В Сеуле, в районе Ённамдон, круглосуточно работает маленькая уютная прачечная со смешным названием «Бингуль-Бингуль». Сюда со своим грязным бельем и черными мыслями приходят разные люди и, пока крутится барабан машины, делают записи в потрепанный ежедневник в зеленой обложке. Кто-то описывает в нем свой прошедший день, кто-то просит совета, а кто-то признается в самом сокровенном, о чем до этого не решался рассказать никому. И для каждого в ежедневнике находится свой ответ, который может изменить их жизнь… Через пять разных историй посетителей прачечной «Бингуль-Бингуль» Ким Чжи Юн доносит до нас простую истину: открыть свое сердце — труднее всего, а обрести человека, который тебя выслушает, — огромное счастье.

Leseprobe

МОСКВА2024

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПОСТУЧИТЕ ПО ГОРШКУ С ПОМИДОРАМИ

Чиндоль жалобно заскулил.

Чиндоль — это девятилетний белый пес породы чиндо, которого господин Чан взял через некоторое время после смерти жены. Обычно Чиндоль справлял нужду во время прогулки или во дворе, поэтому господин Чан всегда оставлял дверь во двор приоткрытой. Однако сегодня поднялся сильный ветер, какой редко бывает поздней весной, и захлопнул ее. Чиндоль несколько часов беспомощно сидел под дверью, а потом, не выдержав, помочился на тонкий матрас господина Чана, который на ощупь немного напоминал траву.

Господин Чан, который глубоко спал под работающий телевизор в гостиной, долго не просыпался. Постепенно матрас стал влажным из-за мочи, и господин Чан вздрогнул:

— Как холодно!

Открыв глаза, он увидел Чиндоля — пес сидел рядом и смотрел такими грустными глазами, что его стало жалко. Господин Чан торопливо встал:

— Чиндоль, это ты написал? А, дверь закрылась... Вот оно что… Бедняга, нелегко тебе пришлось, да? Ничего страшного, постираем. Есть же стиральная машина, можно не беспокоиться…

Чиндоль уткнулся головой в колени старика Чана и энергично завилял хвостом. Господин Чан положил пропитанный мочой матрас в старенькую стиральную машинку с затертой кнопкой включения. Машина сразу не заработала, поэтому пришлось изо всех сил нажимать на кнопку большим пальцем. Потом господин Чан выбрал режим для постельных принадлежностей и запустил стирку. Время полного цикла — сорок пять минут.

Господин Чан жил в частном доме, где можно было включить стиральную машину посреди ночи, не боясь перебудить соседей. Белый двухэтажный дом с просторным ухоженным садом и большими голубыми воротами располагался в районе Ённамдон. Господин Чан жил здесь уже сорок лет. Когда они с женой только переехали, Ённамдон был тихим районом, застроенным частными домами, но по мере того, как Хондэ превратился в молодежный и культурный район, Ённамдон тоже приобрел популярность. С тех пор большинство соседей превратили свои дома в коммерческие помещения, такие как кафе или рестораны, и уехали. Таким образом, дом господина Чана с голубыми воротами стал в Ённамдоне редкостью — одним из немногих домов, которые до сих пор оставались жилыми.

Всего в доме было шесть комнат, по три на каждом этаже, что очень много для одинокого человека. Господин Чан, у которого остался только Чиндоль, давно подумывал о переезде, однако в конечном итоге так и не смог покинуть этот дом, наполненный воспоминаниями о горячо любимой жене, с которой у него были удивительно гармоничные отношения. За каждым деревом и растением в саду — магнолией, китайским финиковым деревом, хурмой и диким виноградом на заборе, а также гибискусом, розами и растущими в горшках у ворот помидорами черри, которые скоро зацветут, — ухаживали руки его жены. Господину Чану, которому скоро исполнится восемьдесят, было трудно в одиночку следить за домом и садом, однако он верил, что его покойная супруга на небесах будет довольна, если он хорошо позаботится о ее деревьях и цветах.

Выпив стакан теплой воды, господин Чан взял пульт от телевизора. Пока он смотрел новости, пытаясь проснуться, стиральная машинка тряслась, завершая отжим, а потом запищала в знак окончания работы. Господин Чан подошел к машинке и, крякнув, вынул матрас. Он был еще влажным. Осторожно, чтобы не наступить на Чиндоля, который последовал за хозяином в подсобное помещение, господин Чан вышел на улицу. Солнце еще не взошло, однако рассвет занимался рано, поэтому он решил развесить его на бельевой веревке во дворе. Успокоившийся Чиндоль подошел к одному из деревьев, сделал свои дела и начал рыть землю.

— Ну что, Чиндоль? Тебе стало легче?

Чиндоль подбежал к господину Чану и залаял, ласково завиляв хвостом.

— Ш-ш-ш! Наши соседи еще спят, поэтому тебе следует вести себя тихо.

Господин Чан приложил указательный палец к губам, и Чиндоль сразу же замолчал.

— Чиндоль — послушный мальчик! Холодно, пойдем поскорее внутрь!

После обеда в центре для престарелых собралось несколько человек. Район Хондэ славится молодежной творческой атмосферой и бурной ночной жизнью, поэтому группы людей старше семидесяти увидеть здесь можно было нечасто.

— Господин Чан, в последнее время у меня болят колени! Раньше они болели только во время ходьбы, но теперь болят даже тогда, когда я сижу или лежу. Какие лекарства мне попринимать? — спросила госпожа Хун, попивая из пластиковой бутылки кофейный напиток.

Господин У, который всегда считал господина Чана соперником, рявкнул:

— Что он может знать? Он не врач и больше не фармацевт. Если у вас что-то болит, то идите в больницу!

— Когда приходишь к врачу, то он посылает на разные снимки и анализы. Это отнимает весь день, — возразила госпожа Хун. — Господин Чан! Пожалуйста, посоветуйте мне какие-нибудь таблетки.

Господин Чан кашлянул и ответил:

— Либо это просто старость, либо износился хрящ…

— Вы спрашиваете человека, которому пришлось закрыть свою аптеку из-за ошибки, — перебил господин У.

Год назад господин Чан, который почти пятьдесят лет проработал в своей аптеке неподалеку от станции Синчхон, неправильно прочитал рецепт и ошибся в дозировке лекарства, после чего оставил должность.

Прочистив горло, господин Чан сказал:

— Я пришлю вам название в мессенджер.

Господин У прищурился и добавил:

— Как я погляжу, вы и дальше собираетесь играть в фармацевта.

— Господин У! Довольно! Для нашего уважаемого господина Чана это больная тема. Мы стареем и должны друг друга поддерживать, а не обижать…

— Кто бы говорил, госпожа Хун! Почему меня вы называете «господин У» да «господин У», а его — «наш уважаемый господин Чан»? Считаете, я недостаточно хорош?!

— Пойдемте, господин Чан. Наверняка бедняжка Чиндоль уже заждался.

Госпожа Хун потянула господина Чана за рукав и вывела на улицу. При виде них Чиндоль, ожидавший хозяина на привязанном поводке, радостно завилял хвостом.

— Чиндоль, радость моя! Как жаль, что из-за озлобленного старика ты не можешь войти внутрь… Смотри, у меня кое-что для тебя есть. — Госпожа Хун полезла в свою красную сумку, связанную крючком, и достала оттуда собачье лакомство со вкусом говядины.

— Ой, ну что вы… Какая роскошь для нашего Чиндоля.

— Ох уж этот господин У! Не принимайте его слова близко к сердцу! В другом центре для престарелых его сторонятся, так он приходит сюда и продолжает со всеми ссориться! Воистину старые привычки умирают с трудом.

Господин Чан улыбнулся:

— Я пришлю вам название хороших пищевых добавок для коленей.

— О, спасибо, господин Чан!

— Не за что. Я рад, что еще могу быть кому-то полезен. Куда вы сейчас? В школу за внучкой?

— Да, уже пора.

— Нам с Чиндолем в ту же сторону. Мы могли бы сделать небольшой круг и проводить вас до школы.

— Нет, мне теперь туда нельзя…

— Вы же собирались забрать внучку?

— Внучка попросила меня не стоять у школы, — понизив голос, призналась госпожа Хун, потирая безымянный палец левой руки, на котором не хватало фаланги. — Она не хочет, чтобы друзья увидели, что у ее бабушки нет пальца… Я потеряла его еще давно, когда работала на швейной фабрике, пытаясь прокормить сына, ее отца. Что мне теперь остается? Я не хочу расстраивать внучку. Если так ей будет лучше, то так тому и быть.

Госпожа Хун горько улыбнулась и снова коснулась безымянного пальца. Порой она шутила о том, что хотела бы носить обручальное кольцо, однако можно было понять, что ей пришлось нелегко. Господин Чан поджал губы и неуверенно кивнул.

Господин Чан и Чиндоль направились в парк Ённамдон. Днем в Ённамдоне было не так многолюдно, как ночью, однако народу все равно гуляло немало. Весна еще не подошла к концу, однако было достаточно тепло, чтобы некоторые люди одевались по-летнему. Господин Чан пересекал небольшой пешеходный переход, ведущий в парк, когда его внимание привлекла девушка, выходившая из прачечной с кучей белья. В то время как большинство людей ходили с невыразительными лицами и с наушниками в ушах, неотрывно глядя в свои телефоны, эта девушка улыбалась так, словно на нее снизошло озарение. Господин Чан почувствовал непреодолимое желание заглянуть в прачечную, из которой вышла девушка. На вывеске аккуратным и вместе с тем милым шрифтом было написано: «Прачечная самообслуживания „Ённамдон Бингуль-Бингуль“»1. Каждая буква подсвечивалась теплыми желтыми галогенными лампами. Через большие витринные окна, которые заканчивались примерно на уровне пояса взрослого человека, хорошо просматривалось помещение, а нижняя часть фасада из серого кирпича гармонично сочеталась с рамами цвета слоновой кости, создавая атмосферу чистоты и уюта. Внутрь глубоко проникало весеннее солнце, освещая работающие большие стиральные машины. На деревянном столике у окна стояла кофемашина, а низкая книжная полка была заставлена книгами.

— В такой прачечной чувствуешь себя как в библиотеке или кафе. Мир действительно стал лучше, правда, Чиндоль?

Чиндоль в ответ повилял хвостом.

Вернувшись домой, господин Чан первым делом потрогал матрас, висевший на бельевой веревке. Он был еще чуточку влажным, но должен был совсем скоро высохнуть. Проблема заключалась в запахе. То ли моча была такой едкой, то ли старая стиральная машинка плохо справлялась, но запах не исчез. Господин Чан понюхал матрас и поморщился:

— Похоже, сегодня мне не на чем спать…

Знал Чиндоль об опасениях господина Чана или нет, но он лег перед клумбой с красными помидорами черри, греясь в лучах теплого солнца. В следующую секунду раздался звонок в дверь.

— Отец, это мы! Открывай!

Отворив ворота, господин Чан увидел своего сына и невестку. Невестка держала бумажный пакет из универсама, из которого торчали хвостики сушеного минтая.

— Молодцы, что приехали. Спасибо за хлопоты.

— Ну что ты, какие хлопоты. Бо́льшую часть работы делает машина, — сказал сын, кладя в карман ключ от порше с эмблемой в виде скачущей черной лошади.

Вместе с сыном и невесткой господин Чан провел простую поминальную службу по своей покойной супруге. Она скончалась неожиданно, поэтому у родных не было подходящего портрета для панихиды и они использовали паспортную фотографию, сделанную лет за двадцать до смерти. Панихида должна была закончиться до восьми часов, потому что сыну и невестке нужно было забрать ребенка из английской академии. Не успел тяжелый аромат благовоний рассеяться, как они поспешили убрать с поминального стола.

— Давненько я не видел Сучхана… — задумчиво сказал господин Чан, в его голосе проскользнули нотки разочарования и грусти.

— Не так уж и давно, — возразил сын. — Он приезжал к тебе на Лунный Новый год и совершил традиционный поклон сэбэ, помнишь?

Закончив мыть посуду, невестка пришла из кухни с подносом фруктов и села рядом с господином Чаном.

— Но ведь у вас есть Чиндоль. С ним вам не так одиноко, верно? К тому же днем вы ходите в центр для престарелых, наслаждаетесь солнышком и все такое, — заметила она, ловко нарезая грушу.

— Да, я рад, что у меня есть Чиндоль. Мы гуляем и осматриваем окрестности. Здесь появилось много интересных заведений.

— Интересных заведений? — переспросил сын.

— Да. Например, сегодня я видел прачечную, похожую на кафе. Внутри можно пить кофе и читать книги. В наши дни люди не могут без кофе. Куда ни пойдешь — везде есть кофе. Говорят, кофеин полезен, но он вызывает привыкание. Лучше пить ячменный или зеленый чай. Тебе бы тоже следовало пить чай вместо кофе на работе.

— Не беспокойтесь, отец. Я слежу за его здоровьем, — заверила невестка.

— Папа… — Сын нервно сглотнул, прежде чем продолжить. — Раз уж зашла речь о доме...

— Довольно. Больше ничего не говори.

— Ты даже не выслушал!

— Мне и не нужно. Это все та же старая история, да? Ты снова предлагаешь превратить дом в какое-нибудь заведение и сдать в аренду. А я должен переехать в какую-нибудь маленькую квартирку!

— Не сердись, просто послушай. Моя золовка, сценаристка, купила здание в этом районе и сдает его. Хорошо иметь стабильный источник дохода. Кроме того, этот район очень популярен, его даже прозвали «Ёнтральный парк», как парк в Нью-Йорке! Ты сказал, что в окрестностях появилось много интересных заведений. Другие люди пытаются заработать, вон даже прачечные открывают, но ты почему-то настаиваешь на том, чтобы одному жить в таком большом доме!

Невестка аккуратно нарезала грушу, положила ее на тарелку и легонько подтолкнула мужа локтем.

— В его словах есть смысл. Вам уже сложно содержать это место в одиночку, да и убираться здесь непросто. Я посмотрела расценки. Аренда коммерческой недвижимости пользуется в этом районе большим спросом. Доход от сдачи дома может превзойти ваши ожидания, отец. Этот вариант лучше, чем закрыть второй этаж.

— Я уже сказал и скажу еще раз: нет. Я не хочу, — твердо ответил господин Чан, однако его сын продолжал настаивать:

— Наш Сучхан поступил в частную школу Фэрмонт в округе Ориндж. Знаешь, сколько стоит обучение? По меньшей мере сто миллионов в год! Моя жена поедет с сыном. Ты хоть представляешь, сколько еще денег им понадобится на жилье, транспорт и проживание?!

— Ориндж? Вы хотите отправить Сучхана в Америку?

— Разве можно добиться успеха, окончив обычную школу?

— Я отправил тебя в обычную школу, и тем не менее ты стал врачом и работаешь в университетской больнице. Я добился того, что имею, хотя ходил в школу с одним-единственным карандашом!

— Опять ты об этом… — покраснев, тихо пробормотал сын.

— Чего тебе не хватает? Ты живешь в хорошей квартире в Каннаме. Почему тебе все время мало? Просто живи, как все! Что ты сказал, когда переехал в эту квартиру на мои деньги? Ты сказал, что хочешь жить, как все!

— Отец, кто в наше время живет, как все? Мы должны делать больше, чтобы жить лучше. Вот почему мы пытаемся дать нашему Сучхану лучшее образование…

— Об этом и речь! Почему ты вечно сравниваешь себя с другими? Ты страдаешь сам, но в конечном итоге куда больше пострадает Сучхан! Если воробей попытается ходить, как аист, то переломает себе ноги2.

Сын покачал головой, показывая, что отец ничего не понимает, потом встал и взял плащ.

— Тогда оставайся здесь до конца жизни, цепляясь за свои драгоценные воспоминания, которые ничего не стоят. Дорогая, пойдем. Мы опоздаем к Сучхану.

Отложив в сторону грушу, невестка встала, коротко поклонилась господину Чану и последовала за мужем к выходу. Господин Чан сел на диван, и к нему подошел Чиндоль. Вскоре послышался звук закрывающейся двери.

— Неужели следует избавиться от всех своих воспоминаний, если они не приносят денег? Как думаешь, Чиндоль?

Чиндоль посмотрел в грустные глаза хозяина и лизнул его морщинистую руку.

Господин Чан в один прием проглотил более пяти видов пищевых добавок, среди которых были омега-3, биотин, кальций, магний и поливитамины. Потом он зафиксировал входную дверь так, чтобы та не закрылась и Чиндоль смог выйти, принес со двора матрас, разложил в гостиной и лег. Тот высох, но, переворачиваясь, господин Чан все равно чувствовал запах мочи.

— А ведь я использовал суперконцентрированный ополаскиватель для белья, который рекомендовали в супермаркете…

Стараясь двигаться как можно меньше, господин Чан разблокировал телефон, открыл YouTube и медленно просмотрел каналы, на которые был подписан. В основном политические и по садоводству.

— Ой! Я же обещал написать госпоже Хун…

Только теперь господин Чан вспомнил, что собирался отправить госпоже Хун список пищевых добавок, полезных для коленей. Он записал названия шести из них и отправил сообщение.

* * *

За те пятьдесят лет, что господин Чан управлял своей аптекой, он никогда не брал дополнительные выходные. Он любил повторять, что аптека должна оставаться открытой даже тогда, когда закрыта больница, и помогать нуждающимся. Жена господина Чана не одобряла такой подход, однако восхищалась его ответственностью. Когда она оставалась одна, то присматривала за домом, как сейчас это делал господин Чан. Один раз в неделю, когда аптека была закрыта на выходной, супруги ездили в оранжерею в Коян, чтобы купить саженцы и семена для своего сада. Разные цветы и финиковое дерево, которые пустили корни во дворе и со временем переросли забор, были для господина Чана достаточной причиной не превращать дом в кафе или прачечную.

Он не мог заснуть из-за резкого запаха, который чувствовал каждый раз, когда переворачивался с боку на бок. Внезапно перед глазами мелькнула круглосуточная прачечная «Бингуль-Бингуль». Господин Чан встал и сложил матрас. Он был односпальным, поэтому идеально поместился в полиэтиленовый пакет для кимчхи. Господин Чан взял Чиндоля, и они вместе направились в прачечную.

Время близилось к одиннадцати, и на улицах Ённамдона кипела жизнь. Разве алкоголь не требует сил? Теперь, когда господин Чан не мог выпить даже двух стаканов рисового вина чхончжу, он завидовал энергичным молодым людям, которые пили пиво, сидя прямо на траве. Чиндоль шел рядом с хозяином, не отставая ни на шаг.

Вскоре они оказались перед прачечной. Господин Чан собирался привязать Чиндоля к месту, которое бы просматривалось из окна, но потом заметил табличку с надписью «Животным вход разрешен» и завел пса внутрь. Потом изучил руководство по использованию стиральных машин — написанное крупными, разборчивыми буквами, оно, по-видимому, было рассчитано на пожилых людей. Разобраться в нем оказалось легко.

Господин Чан положил в стиральную машину пахнущий мочой матрас и два листовых смягчителя для белья с необычным запахом, который он нигде больше не встречал. Привязав Чиндоля у двери, господин Чан подошел к книжной полке, подыскивая какую-нибудь книгу, но ни одна не привлекла его внимания. Тогда он сел за столик и посмотрел в окно, любуясь вечерним парком.

— Все становится воспоминаниями. Верно, Чиндоль? Сколько бы денег у тебя ни было, время не повернуть вспять. Ушедшую молодость не вернуть даже за все богатства мира…

Чиндоль вильнул хвостом, словно соглашаясь.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты мог говорить…

Взгляд господина Чана упал на ярко-зеленый ежедневник, который лежал на столе.

«Наверное, его кто-то забыл», — решил господин Чан и хотел было отодвинуть ежедневник в сторону, однако потом заметил, что он выглядит так, словно прошел через множество рук. Любопытство заставило господина Чана открыть ежедневник.

В углу первой страницы аккуратным почерком было написано: «Мир, где каждый может расслабиться и хорошенько поспать». Судя по тому, что слова отпечатались на следующих страницах, они были выведены с большой силой. Этот дневник с ярко-зеленой обложкой отличался от обычных дневников, в которых описывается повседневная жизнь. На годовом календаре красными звездочками были отмечены некоторые даты. «Двадцать пятое ноября. Что это за день? Рождество в декабре… Может быть, двадцать пятого ноября у владельца дневника день рождения?»

На следующей странице большими буквами были написаны три слова: «Встреча, дроп, доставка», за которыми следовало описание какой-то схемы с загадочными пометками типа «Район 1-1, район 1-2, район 1-3». На последней странице та же рука оставила набросок мужского лица. Узкие вытянутые глаза, короткие невыразительные брови, высокий, но слегка изогнутый нос и тонкие губы.

Лицо выглядело знакомо. Господин Чан был уверен, что встречал этого человека прежде, однако не мог вспомнить когда и где. Он долго вглядывался в рисунок, а потом внимательно изучил каждую страницу дневника, но не обнаружил никаких подсказок, которые указывали бы на личность этого человека. Возможно, кто-то нарисовал свой автопортрет? Господин Чан долго копался в памяти и вспомнил даже то, что происходило давным-давно, однако так и не понял, кто изображен на рисунке.

От напряженных размышлений заболела голова, и господин Чан решил забыть о рисунке. Ожидая, пока закончится стирка, он принялся читать дневник. Там было все, начиная от жалоб на скуку и рекомендаций ресторанов в Ённамдоне, где можно поужинать в одиночестве, и заканчивая вопросами вроде «Что мне надеть на свидание вслепую?», за которыми следовали ответы. Кто бы ни оставил здесь этот дневник — владелец прачечной или кто-то из посетителей, — со временем он превратился в сборник забот и размышлений разных людей.

«Я не хочу жить. Почему жизнь такая трудная?»

Записей было много, однако внимание господина Чана остановилось на этой. Ответов на нее не было. Возможно, никто не хотел вскользь комментировать чужие беды или вмешиваться. После долгих раздумий господин Чан взял со стола ручку и начал писать аккуратным каллиграфическим почерком:

«Бактерии, что находятся в почве, могут действовать как антидепрессанты. Молодежь не любит выражение «а вот в мое время», однако есть одна старая поговорка: «В детстве мы играем в грязи». Помните то время? Время беззаботного счастья, когда мы, сами того не зная, прикасались к земле и освобождались от печали? Я рекомендую вам вырастить комнатный цветок. Возитесь в земле, купайте свой цветок в солнечном свете, поливайте его, время от времени проветривайте, да и сами побольше дышите свежим воздухом. Вы почувствуете себя намного лучше, и будет трудно сказать, заботитесь вы о цветке или это цветок заботится о вас».

Закончив свое послание, господин Чан отложил ручку. Когда он начинал писать, цикл сушки был на середине, но теперь он подошел к концу.

«Надеюсь, мой совет хоть немного поможет автору этих слов…» — подумал господин Чан. Встав из-за стола, он открыл сушилку, вынул матрас и уткнулся в него носом. Неприятный затхлый запах бесследно исчез. Господин Чан чувствовал, что будет частенько приходить в эту прачечную. Он упаковал тонкий матрас в пластиковый пакет, который принес с собой, и взял поводок Чиндоля.

Выйдя из прачечной, господин Чан зашел в расположенный по соседству минимаркет, встал у холодильника и принялся выбирать напиток. Ему хотелось дать автору той записи нечто большее, чем простой совет, — возможно, что-нибудь богатое витаминами. Он выбрал большую бутылку витаминного тоника, заплатил и, вернувшись в прачечную, поставил бутылку рядом с ежедневником. В следующее мгновение дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина лет тридцати с небольшим. Время было уже за полночь. При виде господина Чана женщина вздрогнула. Под глазами у нее чернели круги, а из бельевой корзинки выглядывала розовая пижама с клубничным узором — скорее всего, детская. Учитывая испуганный взгляд и детскую пижаму, господин Чан задумался, не эта ли женщина оставила сообщение, на которое он ответил.

За время работы в аптеке господин Чан не раз встречал женщин, страдающих послеродовой депрессией. Они рассказывали о том, что постоянное внимание к нуждам ребенка заставляет их сердце биться быстрее, а также вызывает тревогу и чувство беспомощности, и просили антидепрессанты. Господин Чан мог бы дать им «Ноиромин», который помогает справиться с депрессией, однако вместо этого он рекомендовал есть мидии — для здоровой щитовидки — и мед, он содержит полезные вещества для профилактики. «Если легче не станет, то я дам вам таблетки», — с доброй улыбкой говорил он и давал посетительницам тонизирующий тоник в подарок.

Обеспокоенный тем, что женщина перестанет писать в дневнике, если узнает, что ее личность раскрыта, господин Чан покинул прачечную. Он шел медленно, надеясь, что если она и правда автор той записи, то скоро прочитает его ответ. Однако женщина осторожно выглянула на улицу, словно осознавая присутствие господина Чана, и принялась загружать белье в стиральную машинку.

***

— Мама, я описалась…

Нахи вошла в родительскую спальню и попыталась разбудить Миру, лоб которой был исполосован морщинами, такими четкими и глубокими, словно их вырезали. Нахи потрясла Миру, а когда та не проснулась, тронула плечо лежавшего рядом отца.

— Эй, Мира... Чон Мира! Нахи говорит, что обмочилась, — сказал Учхоль с легким раздражением в голосе.

— Мм…

Учхоль потряс Миру за плечо. Та издала тихий стон, медленно села и увидела Нахи, грустно стоящую у кровати.

— Нахи, ты описалась?

— Да... Я пыталась не писаться, честно! Но мне приснилось, что я сижу на унитазе... Постель теперь вся мокрая...

— Ничего страшного, все хорошо. Пойдем в уборную, милая.

Мира подхватила дочь на руки и отнесла в ванную комнату. Ее беспокоило, что Нахи так часто писается по ночам, а ведь в следующем году она пойдет в начальную школу! Мира положила мокрое одеяло в свободный угол маленькой ванной комнаты, в которой не было ванны, включила лейку душа и сполоснула одеяло под струей воды.

У нее вырвался тяжкий вздох.

— Мама, прости… — пробормотала Нахи.

— Все хорошо, моя милая. Мама просто очень хочет спать.

Эти ранние подъемы, которые повторялись ежедневно, давались Мире нелегко. Она подумывала о том, чтобы вернуться к подгузникам, но боялась, что это может усугубить проблему. Она переодела Нахи в чистые трусики и новую пижамку с клубничным узором, после чего уложила в постель, села рядом и начала читать сказку.

Через некоторое время Нахи заснула, и Мира ласково погладила дочь по маленькой, ритмично поднимающейся и опускающейся груди. Потом устало провела рукой по лицу. Она и сама не заметила, как заснула рядом с дочкой.

Разбудил ее голос Учхоля:

— Если хочешь спать, то спи нормально, в постели. Так ты не выспишься! Ты вечно жалуешься на недосып.

Открыв глаза, Мира увидела, что он уже одет в рабочую униформу.

— Я не высыпаюсь не потому, что сплю в неправильной позе. Ты мог хотя бы иногда вставать к Нахи, когда она писается! Но нет, ты каждый раз будишь меня!

— Нахи всегда просится к тебе... К тому же мне рано вставать на работу.

— А как насчет времени, когда я работала? Разве мне не надо было рано вставать на работу? Разве я не сидела тогда ночами с Нахи, успокаивая ее и укладывая спать? Придумай оправдание получше или честно скажи, что тебе лень! — взорвалась Мира, не в силах больше сдерживаться.

До замужества Мира продавала косметику китайским туристам в дьюти-фри неподалеку от Хондэ, самого популярного молодежного района в городе. После рождения дочери ей пришлось вернуться на работу, поскольку одной зарплаты было недостаточно, чтобы прокормить семью. Нахи отдали в ясли. Выйдя из декретного отпуска, Мира через некоторое время обнаружила, что жизнь значительно подорожала.

Няня, которая присматривала бы за Нахи после детского сада, обходилась почти в два миллиона вон за две недели. Оплата за месяц превысит зарплату Миры, и работать будет бессмысленно. В результате последние два года Мира сидела с Нахи дома, полагаясь на скромный доход Учхоля, который работал мастером по ремонту котлов.

Нахи заворочалась во сне.

— Тише, Нахи проснется! Прости, дорогая. Мне следует стараться больше. Сейчас я пойду на работу и принесу домой много денег!

Глядя на понурившегося Учхоля, который отправился на работу ни свет ни заря, Мира пожалела о своей вспышке. Она встала и начала готовить завтрак для Нахи. Когда по комнате поплыл запах яичного супа и жареных цуккини, девочка проснулась.

— Яичный суп! Вкуснятина!

— Да, готовлю твой любимый яичный суп. Вставай и умывайся. Ты ведь сможешь почистить зубы сама, да?

— Да! Мне уже семь лет!

У Нахи было хорошее настроение, поэтому Мира надеялась, что сегодня утренние сборы пройдут гладко.

Мира махала рукой, пока желтый детский автобус не скрылся из виду, а потом вернулась домой. Они жили в небольшой двухкомнатной квартирке, которая располагалась на окраине Ённамдона, довольно-таки далеко от парка Ёнтраль. Балкон старого дома использовался как кладовая, и она закрывала бо́льшую часть света. Окна выходили не на южную сторону, поэтому после одиннадцати солнечные лучи сюда совсем не попадали.

Мира положила в стиральную машину описанное одеяло и другую одежду. Добавила порошок, закрыла крышку и запустила машину. Пока она прибиралась, послышался глухой звук, а за ним — стоны. Мира густо покраснела. Интересно, кто из соседей занимается любовью с утра пораньше? Стоны звучали непрерывно, и она усмехнулась. Однако даже после того, как она помыла посуду, шум продолжался. Мира зашла в подсобку и обнаружила, что источником странных звуков была стиральная машина.

Прошло четыре года с тех пор, как они переехали в этот дом. Изначально Мира планировала купить небольшую квартиру, взяв на свое имя кредит и собрав все мыслимые и немыслимые накопления, однако банк отказал Мире в кредите, поскольку она не работала. Тогда они в спешке переехали сюда. Домовладелец утверждал, что квартира полностью меблирована и что в ней есть и стиральная машина, и кондиционер, что очень понравилось Мире, поскольку она не хотела покупать новую технику и мебель, пока не обзаведется собственным жильем. Она опасалась, что новая мебель может не поместиться в новой квартире, куда они потом переедут. Кроме того, их финансовое положение было не настолько благополучным, чтобы позволить себе жилье лучше этого.

После переезда Мира начала сомневаться в словах домовладельца о том, что бытовая техника была новой, — уж слишком часто ломалась. Недавно Учхоль попытался починить стиральную машину самостоятельно, но, похоже, сделал только хуже, поскольку теперь она не только гремела, но и издавала жуткие стоны!

Дзынь-дзынь.

Прозвенел дверной звонок, и Мира ответила по интеркому. Пришла соседка снизу, которая работала из дома и жаловалась, что неприличные стоны, доносящиеся из их квартиры, мешают ее деловым созвонам.

— Простите, пожалуйста. Мне правда очень жаль! Но все не так, как вы думаете. Это шумит стиральная машинка...

Повесив трубку, Мира торопливо выключила стиральную машину.

«Дурацкая стиралка, будь она проклята!» — подумала Мира и в сердцах стукнула технику. Прошло уже более полугода с тех пор, как они с мужем занимались любовью. Она вытащила белье и отжала его вручную. Вода капала на разбитую синюю плитку, которой был выложен пол подсобки. Чем больше она выжимала одежду, тем больше нарастали усталость и гнев. Она позвонила агенту по недвижимости.

— Здравствуйте! Это Чан Мира, арендатор из виллы Вончжин, квартира на третьем этаже. Стиральная машина сломана, — взяв себя в руки, спокойно сказала Мира. — В интернете написано, что если бытовая техника включена в договор аренды, то домовладелец должен ее починить…

— Здравствуйте, госпожа Чан. Я как раз собирался вам звонить… — перебил агент по недвижимости, мужчина лет тридцати. — Срок действия договора подходит к концу, и после его истечения домовладелец хочет увеличить задаток в чонсэ3. Вы ведь знаете, какие сейчас цены на рынке? Когда вы переехали, квартира досталась вам на очень выгодных условиях....

— Неужели прошло уже почти два года? Как летит время... На какую сумму домовладелец хочет увеличить депозит?

— На пятьдесят миллионов вон.

— На пятьдесят миллионов?! — удивленно переспросила Мира, которая ожидала, что речь пойдет максимум о тридцати.

— Да. Изначально домовладелец просил семьдесят, но мне удалось сбить цену.

— Пятьдесят миллионов — это слишком много. К тому же квартира находится далеко от метро и в ней всего две комнаты… Пожалуйста, поговорите с домовладельцем еще раз!

— Хорошо. Заодно подниму вопрос о стиральной машине.

— Нет! Забудьте о стиральной машине, мы сами с ней разберемся. Пожалуйста, просто обсудите с ним сумму депозита. Для нас это очень важно! Переезжать каждые несколько лет довольно накладно — это и услуги риелтора, и аренда транспорта для перевозки вещей... Наша Нахи только привыкла к детскому саду, а скоро и о школе нужно будет подумать. Сделайте все, что в ваших силах, очень вас прошу! И перезвоните, пожалуйста, до конца дня. Я буду ждать вашего звонка.

Еще раз повторив свою просьбу, Мира отключилась и вздохнула, не выпуская из рук телефон. Сердце колотилось как сумасшедшее. Она попыталась позвонить Учхолю, но он не ответил — видимо, ремонтировал чей-нибудь котел. Мира закончила отжимать белье, встряхнула его и повесила на сушилку.

Когда за ужином Мира рассказала Учхолю о повышении депозита, атмосфера стала такой же холодной, как остывшее рагу с кимчхи, которое стояло на столе. Почувствовав повисшее на кухне напряжение, Нахи спросила:

— Мама, что такое «депозит»?

— Ты еще слишком маленькая, чтобы беспокоиться о таких вещах, дорогая.

— Если мы будем переезжать, то давайте выберем дом с качелями! А лучше давайте переедем в Тэхён! Там живут все, кто ходит со мной в садик! После садика они играют на детской площадке возле дома, а мне нельзя там играть, потому что мы там не живем. Говорят, на этой площадке очень весело! Давайте переедем в Тэхён.

Нахи беззаботно мечтала о переезде в дорогой и престижный жилой комплекс Тэхён, даже не подозревая о том, что родители переживают из-за пятидесяти миллионов вон. Затем, словно по команде, зазвонил телефон Миры. Это был агент по недвижимости. Мира включила громкую связь.

— Здравствуйте! Вы переговорили с домовладельцем?

— Боюсь, нам не удалось продвинуться. Домовладелец непреклонен. Дело в том, что после перезаключения контракта он планируют продать все здание. Трудно вести переговоры, когда депозит влияет на стоимость всего здания.

После долгого молчания Мира сказала:

— Скажите, куда мы можем переехать с нашим бюджетом?

— Сложно, сложно… Как вы знаете, за последние пять лет цены на жилье выросли более чем вдвое. То же самое можно сказать и про депозит. Я поищу варианты и свяжусь с вами. Однако не хочу вас обнадеживать. Возможно, вам стоит подумать о том, чтобы поискать квартиру немного подальше — например, в провинции Кёнгидо.

Учхоль растерянно провел рукой по лицу:

— Пятьдесят миллионов...

— Мы не можем себе этого позволить. У нас нет таких денег.

Нахи, которая кружила вокруг стола и ела рис, завернутый в водоросли, вмешалась:

— Мама, что такое пятьдесят миллионов? Это что-то хорошее?

— Ким Нахи! Я же говорила не ходить по дому с едой! Ты разбрасываешь крошки от водорослей! Ты и в школе собираешься себя так вести? Остальные дети едят нормально, а ты одна ходишь и мусоришь! — сердито рявкнула Мира, напугав Нахи.

Открыв рот, девочка разрыдалась, и по лицу потекли слезы, смешанные с пережеванным рисом.

— Мира, зачем ты кричишь на ребенка? Нахи, иди к папочке. Все хорошо, дорогая. Не плачь.

Учхоль ласково обнял Нахи, пытаясь ее утешить. Мира почувствовала, как ее лицо горит от стыда. Она же собиралась держать себя в руках! Как она могла сорваться на ребенка?

Обидевшись на маму, Нахи попросила, чтобы сегодня отец уложил ее спать. Миру разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, она понимала, что провинилась перед дочерью, но с другой — радовалась возможности побыть в одиночестве и подумать. Нахи бодро болтала до полуночи, пока наконец не заснула. Измученный Учхоль отключился почти мгновенно.

Мира проверила белье. Даже пролежав на сушилке полдня, оно по-прежнему оставалось мокрым — из-за стонов стиральной машины Мира не стала дожидаться, пока та закончит отжим. Одежда, в которой Нахи должна пойти завтра в детский сад, тоже не успела высохнуть. Мира снова попыталась выжать белье, но не смогла. Она хотела было отправить Нахи в том же наряде, что и сегодня, но потом передумала. А вдруг воспитатели начнут относиться к девочке хуже? Если даже дети потихоньку начинают дразнить Нахи за то, что она живет в двухкомнатной квартире, а не в фешенебельном жилом комплексе…

Мира решила сходить в прачечную и, положив мокрое белье в корзину, направилась к дверям. Выйдя из тихого переулка, где находился их дом, она оказалась на ярко освещенной магазинами улице возле административного центра района Ённамдон. На деревьях, растущих вдоль парковой дороги, появлялись зеленые почки. В какой песне поется: «Ты такая хрупкая, что, кажется, стоит тебя коснуться, и ты рассыплешься на тысячи светящихся осколков»? Вот и сейчас казалось, что весна может рассыпаться от малейшего прикосновения. Мимо прошла девушка в темно-синей юбке и на высоких каблуках, за которой тянулся шлейф духов. Мира невольно остановилась, с тоской глядя ей вслед. Бойкий стук каблучков и уверенная походка напомнили ей себя в юные годы.

Перехватив корзину для белья, она пошла дальше и минут через пять увидела какую-то прачечную. Зайдя внутрь, она обнаружила, что даже просто высушить белье будет довольно дорого. Тогда она вспомнила, что видела неподалеку новую прачечную... «Ённамдон Бингуль-Бингуль» — кажется, так она называлась? Мира вышла и направилась вдоль парка. Давненько у нее не было возможности побыть наедине с собой и своими мыслями… Сейчас даже обычная прогулка с весенним ветерком казалась чем-то волнующим. В приподнятом настроении Мира вошла в прачечную «Ённамдон Бингуль-Бингуль». Цены здесь были ниже, чем в другом заведении. Это стоило того, чтобы немного пройтись. Мира положила одежду Нахи в сушилку, добавила туда ароматизатор, который обещал «фирменный аромат», и нажала на кнопку включения. Машинка была установлена на режим быстрой сушки — придется подождать всего около тридцати минут.

Она медленно огляделась. Освещенная теплым желтым светом, прачечная казалась довольно уютной. Но, что самое главное, здесь никого не было, и Мира могла насладиться одиночеством. И тут из динамиков заиграла песня, которая ей нравилась. Это была песня Nobody группы Wonder Girls, двадцатичетырехлетняя Мира смотрела клип по телевизору, когда еще не было ни YouTube, ни смартфонов. Тело откликнулось на музыку, совершая хорошо знакомые, привычные движения. Указательный палец правой руки вверх, поворот головы направо. Потом левый указательный палец вверх, поворот головы налево. Даже после стольких лет она идеально попадает в ритм! Началась следующая песня, и Мира решила спеть и ее. Она вспомнила концерт, на который попала на университетском фестивале, и запрыгала — пусть и не так, как в молодости, но вновь переживая огненные оттенки своих студенческих дней.

Давненько она не пела так долго, чтобы запыхаться… Переполняемая эмоциями, Мира внезапно расплакалась. Она плакала так же горько и самозабвенно, как Нахи. К счастью, никто не вошел в прачечную, пока Мира давала волю чувствам.

***

Теперь одежда пахла цветами хлопка — фирменным ароматом прачечной «Ённамдон Бингуль-Бингуль». Нахи довольно уткнулась носом сначала в одеяло, потом в свою одежду. Она даже самостоятельно надела носки и попросила Миру отвести ее на автобусную остановку. Мира, настроение которой значительно улучшилось по сравнению со вчерашним днем, взяла Нахи за руку и вышла из дома. Желтый детский автобус ждал на повороте.

В детском саду вежливо попросили, чтобы родители доводили Нахи до въезда в переулок — мол, сам переулок узкий, автобусу будет трудно развернуться. Мира согласилась, пусть даже в тот момент чувствовала себя неловко. Посадив дочку в автобус, она с улыбкой помахала ей на прощание и вернулась домой. Заметив в гостиной беспорядок, Мира покачала головой и принялась за работу: убрала развивающие карточки и игрушку, с которой Нахи возилась утром, после чего пошла на кухню. Открыв кран, залила водой полную посуды раковину. На поверхность всплыли кости скумбрии, которую съел Учхоль. Голые, тщательно обсосанные кости напоминали выступающие костяшки на ее собственных руках, держащих губку. Эта мысль испортила настроение.

Прибравшись, Мира глубоко вздохнула, пытаясь собраться с силами, и позвонила отцу. Он ответил после нескольких гудков:

— А, Мира, это ты!

— Папа, привет… Как поживаешь?

— Ничего нового, все как всегда. Что-то случилось?

Мира вдруг поняла, что не может обсуждать денежные вопросы с отцом, который работает таксистом в Пусане. Она знала, что ему и так приходся нелегко, особенно в свете новостей о том, что крупные корпорации собираются монополизировать услуги такси. Мира почувствовала себя плохой дочерью.

— У меня тоже ничего нового. Папа, ты сейчас за рулем? — Отец разговаривал на пусанском диалекте, поэтому Мира тоже перешла на него.

— Не думал, что после стольких лет в Сеуле у тебя останется акцент.

— Конечно! Можно увести девушку из Пусана, но не Пусан из девушки. Ты сейчас с пассажиром?

— Нет, я в больнице.

— Что? Почему?

— Да вот, живот заболел. Делаю эндоскопию желудка и толстой кишки. Твоя мама здесь, со мной. Передать ей телефон?

— Нет, не надо. Вам наверняка не до этого. Удачи с осмотром. Давно у тебя болит живот?

— Не волнуйся обо мне. Скажи лучше, как там Нахи и Учхоль?

— Все хорошо, не беспокойся о нас. Лучше позаботься о своем здоровье.

— Как скажешь. Ладно, мне пора. Кладу трубку.