Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Kolibri
- Kategorie: Sachliteratur, Reportagen, Biografien
- Serie: Персона
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2021
Впервые на русском — книга-лауреат важнейшей британской премии в жанре нон-фикшн (Baillie Gifford Prize for Non-Fiction). Как сказала председатель жюри Марта Кирни, «Брауну удалось переизобрести сам жанр биографии». Автор 18 книг и многолетний ведущий пародийной колонки в журнале Private Eye, Браун «искусно переплел детали из множества источников: дневниковые записи, письма фанатов, расшифровки интервью, рейтинги и чарты», создав уникальный портрет изменившей мир «великолепной четверки» к полувековому юбилею ее распада. «Непросто представить себе, чтобы кто-то сумел сказать нечто новое про "Битлз", учитывая, сколько всего про них уже написано, — и все же это очень оригинальная книга. Это веселая книга, но и очень глубокая, заставляющая задуматься о самой природе славы». По словам Брауна, он стремился «передать возбуждение и беззаботность эпохи "Битлз" и то, с какой скоростью менялись Джон, Пол, Джордж и Ринго, причем как к лучшему, так и к худшему. Я хотел показать, какое влияние они оказывали буквально на каждого, от ее величество королевы до Чарли Мэнсона. И я решил, что лучше всего для этого подойдет россыпь коротких глав, из которых, как из призм, сложится калейдоскоп».
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 883
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Craig BrownOriginally published in the English language by HarperCollins Publishers Ltd. under the titleONE TWO THREE FOUR: THE BEATLES IN TIMECopyright © Craig Brown 2020Craig Brown asserts the moral rightto be acknowledged as the author of this workAll rights reserved
Перевод с английского Нияза Абдуллина под редакцией Александры Питчер
Серийное оформление Андрея Рыбакова
Оформление обложки Валерия Гореликова
Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».
Браун К.One Two Three Four : «Битлз» в ритме времени / Крейг Браун ; пер. с англ. Н. Абдуллина. — М. : КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2021.
ISBN 978-5-389-20366-2
18+
Книга — лауреат важнейшей британской премии в жанре нон-фикшн (Baillie Gifford Prize for Non-Fiction) за 2000 год. Как сказала председатель жюри Марта Кирни, «Брауну удалось переизобрести сам жанр биографии». Автор 18 книг и многолетний ведущий пародийной колонки в журнале Private Eye, Браун «искусно переплел детали из множества источников: дневниковые записи, письма фанатов, расшифровки интервью, рейтинги и чарты», создав уникальный портрет изменившей мир «великолепной четверки» к полувековому юбилею ее распада. «Непросто представить себе, чтобы кто-то сумел сказать нечто новое про „Битлз“, учитывая, сколько всего про них уже написано, — и все же это очень оригинальная книга. Это веселая книга, но и очень глубокая, заставляющая задуматься о самой природе славы». По словам Брауна, он стремился «передать возбуждение и беззаботность эпохи „Битлз“ и то, с какой скоростью менялись Джон, Пол, Джордж и Ринго, причем как к лучшему, так и к худшему. Я хотел показать, какое влияние они оказывали буквально на каждого, от ее величества королевы до Чарли Мэнсона. И я решил, что лучше всего для этого подойдет россыпь коротких глав, из которых, как из призм, сложится калейдоскоп».
Впервые на русском!
© Н. Н. Абдуллин, перевод, 2021© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2021Издательство КоЛибри®
Посвящается Франсес, Сайласу, Талуле и Тому
Пройдет столетье, и для всех
Все обновится: плач и смех,
Одежда, мысль, беда, успех;Век этот новый, век живой
Пройдет, оставив за собой
Прах незаметный, твой и мой;Пусть, возвышаясь, он царит,
Он, верю, больше совершит,
Чем наш непросветленный быт.
«1967», Томас Гарди (1867)1
Эти пятьдесят лет были замечательными для всего мира...Подумать только, чего бы мы лишились, если бы никогдав жизни не слышали The Beatles.
Королева Елизавета II, в речи на праздновании своейзолотой свадьбы, ноябрь 1997 г.
1 Перев. Н. Герн. — Здесь и далее, если не указано иное, примечания переводчика.
1
Раз.
Два.
Три.
Четыре.
Брайан Эпстайн и его личный помощник Алистер Тейлор, оба в строгих черных костюмах и при галстуках, спускаются по крутой лестнице из восемнадцати2 ступенек во влажную духоту подвального помещения на Мэтью-стрит. Брайану оно напоминает «глубокую могилу: темень, сырость и вонища». Он уже жалеет, что пришел. И он, и Тейлор охотнее отправились бы на концерт классической музыки в филармонию, но любопытство взяло верх. На сцену неторопливо выходят четверо молодых музыкантов. Брайан узнает в них завсегдатаев семейного музыкального магазина, которым он управляет: эти парни вечно торчат в кабинках, слушают свежие пластинки и треплются с девчонками, но покупать ничего не покупают.
Между песнями трое молодчиков с гитарами орут друг на друга, сквернословят, поворачиваются спиной к зрителям и в шутку обмениваются тумаками. Тейлор видит, как Брайан удивленно округляет глаза. Тейлор потрясен и шокирован — «тебя словно бьют» — и уверен, что те же чувства испытывает и Брайан.
После концерта Тейлор говорит:
— Они просто УЖАСНЫ.
— Они и ВПРЯМЬ ужасны, — соглашается Брайан, — но, по-моему, они классные. Идем поздороваемся.
Джордж первым из битлов замечает, что к ним идет человек из музыкального магазина.
— Привет, — говорит он. — Что привело к нам мистера Эпстайна?
2 По другим сведениям, ступенек в клубе «Кэверн» не 18, а 17.
2
У других групп были фронтмены, то есть любимчика выбирали за вас. В те годы никто не сказал бы, что любит Хэнка Марвина больше Клиффа Ричарда3 или Майка Смита — больше, чем Дейва Кларка4.
То ли дело «Битлз» — выбирай не хочу, а уж выбор покажет, кто вы есть. Кэролин Си5, поклонница из Америки, считала, что «Пол — для тех, кто предпочитает андрогинную красоту; Джон — для ценителей интеллекта и остроумия; Джордж обладал чем-то неописуемым, что позднее определят как духовность; а Ринго был святым покровителем неудачников».
Линда Грант6 из Ливерпуля в двенадцать лет запала на Ринго, хотя «сама себе не могла объяснить свой выбор». В школе, вспоминает она, с ней училась «одна паинька, которой нравился Пол. Джордж был вроде никакой, а Джон казался недоступным, слишком пугающим».
Ринго был битлом для девочек без амбиций. Выбираешь его, значит склонна к реализму. То есть других уже разобрали, но можно еще попытать крохотный шанс с барабанщиком. «Когда меня спрашивали, кто мне нравится, я отвечала: „О, мне — Ринго“, — вспоминает Фран Лебовиц7, выросшая в Нью-Джерси. — В Ринго Старре мне нравилась, да и сейчас нравится, личность. Конечно, любимцем девочек у нас в школе он не был, с большим отрывом уступал Полу Маккартни, битлу-красавчику. Так что выбор Ринго Старра наверняка был обусловлен чувством противоречия».
В 1963 году шестнадцатилетняя Хелен Шапиро8 была признанной звездой, и на ее гастролях «Битлз» выступали на разогреве. Однако же, как и у любой девчонки, у нее имелся свой любимый битл. «Джон был уже женат, хотя тогда об этом еще не знали, так что я, вместе с тысячами других девчонок, была в него влюблена... Джордж казался самым серьезным. Время от времени он делился планами на будущее, что сделает, когда разбогатеет, и выспрашивал у меня о финансовой стороне дела. Помощи от меня, правда, было мало. Деньги меня по-прежнему не интересовали. Пол высказывался за всех их, а Ринго молчал».
Патти Бойд9 познакомилась с «Битлз», когда ее выбрали на роль одной из школьниц в фильме «А Hard Day’s Night»10. «На первый взгляд, Джон казался самым циничным и наглым, а Ринго — самым милым. Пол был симпатягой, а Джордж — самым красивым парнем, какого я встречала: бархатисто-карие глаза и темно-каштановые волосы». Но Патти не просто увлеклась Джорджем, как миллионы прочих поклонниц, а добилась куда большего. Читатель, она вышла за него замуж!
Битлы были на любой вкус. Фанаты, выбирая того или иного, выражали себя. Каждый из битлов воплощал одну из стихий: Джон — огонь, Пол — воду, Джордж — воздух, Ринго — землю. Даже друзья для их описаний выбирали основные краски, подчеркивая контраст характеров, будто в каком-нибудь анекдоте, мол, встретились как-то англичанин, валлиец, ирландец и шотландец... Кэролин Си отмечала, как в «A Hard Day’s Night» они показали свои типажи: «Пол вышел милашкой, Джон острословом, Джордж был задумчивым, а Ринго валял дурака».
Актер Виктор Спинетти11 рассказывал об одном случае. Тогда в Зальцбурге, на съемках фильма «Help!»12, он свалился с гриппом. «В номере отеля меня навестили битлы. Первым явился Джордж Харрисон. Постучался, вошел и сказал: „Я взобью тебе подушки. Должен же кто-то взбивать больному подушки“. Он взбил мне подушки — и был таков. После него пришел Джон Леннон и давай маршировать туда-сюда по комнате, выкрикивая: „Sieg heil, Schweinhund!13 К тебе идут врачи. Будут ставить на тебе опыты. Sieg heil! Heil Hitler!“. Потом был Ринго. Он сел у моей кровати и, взяв меню из гостиничного ресторана, стал, как ребеночку, читать: „Жили-были три медведя. Мама-медведица, Папа-медведь и Мишка-малышка“. Когда он ушел, Пол приоткрыл дверь и спросил в щелку: „Это заразно?“ Я сказал: „Да“. Пол закрыл дверь, и больше я его не видел». Прагматичный Пол остался верен себе, сообразив, что если он или кто-то еще подхватит грипп, то съемки встанут.
Работавший с Брайаном Эпстайном Алистер Тейлор заметил, насколько по-разному битлы относятся к деньгам. «Брайан каждый месяц вручал ребятам банковские выписки — все аккуратненько, постатейно, в плотных белых конвертах. Принимали их битлы кто как. Джон комкал и совал в карман, Джордж еще мог взглянуть на бумаги. Ринго же явно в них не разбирался и поэтому не тратил времени, пытаясь понять. А вот Пол осторожно вскрывал конверт, садился в углу кабинета и часами скрупулезно изучал цифры».
С возрастом разница в характерах стала заметнее. Как будто битлы строили рожицы, кто во что горазд, а потом каким-то волшебством так и остались каждый со своей. Когда их спросили, кого из знаменитостей поместить на конверт «Sergeant Pepper»14, Джордж предложил индийских гуру, а Пол — различных деятелей искусства, от Штокхаузена до Фреда Астера. Кандидатуры Джона зловеще выбивались из общей картины: маркиз де Сад, Эдгар Аллан По, Иисус, Гитлер. Ринго просто заранее согласился с выбором других.
Конечно, группа вращалась вокруг полярных фигур Пола и Джона. Звукорежиссер Джефф Эмерик наблюдал за ними во время работы: «Таких разных людей надо было еще поискать. Организованный и дотошный Пол всюду носил с собой блокнот, в который убористым почерком методично заносил аккорды и тексты песен. Безалаберный Джон записывал мысли на клочках бумаги, какие только под руку подвернутся. Пол был прирожденным оратором; Джон едва умел формулировать мысли. Пол был дипломатом; Джон — агитатором. Пол говорил учтиво и стремился к безукоризненной вежливости; Джон был горлопаном и не гнушался грубостей. Пол готов был часами шлифовать одну партию, а нетерпеливый Джон спешил перейти к следующей. Пол точно знал, чего хочет, и частенько обижался на критику, а толстокожий Джон был всегда открыт чужому мнению».
Джон был нервным, требовательным и желчным; Пол — мягким, располагающим к себе и уступчивым, однако некоторым за этой ширмой обаяния виделась расчетливость, если не сказать корысть. Тони Барроу, пресс-атташе «Битлз», считал, что «самым отчаянным спорщиком, особенно в конфликтах с Эпстайном, был Джон, однако на амбразуру его толкал именно Пол. Сам он вступал под конец, договариваться. Порой Джон доводил Брайана до слез, а дипломатичный Пол, добиваясь своего, действовал мягко. Джон не так больно кусал, как громко лаял. Криками он маскировал свою низкую самооценку... Пол сулил людям золотые горы: билеты, подарки, — а выполнять эти обещания поручал людям вроде меня. Выставляя себя благодетелем, он был щедр на обещания, но скуп на дела. Обаятельный, прямо подарок в плане пиара, мастер создать себе имидж, он до мозга костей был и остается подлинным шоуменом. Живет обожанием публики».
Обладатель по-юношески наивного лица, Пол был дотошен, боек, дипломатичен, энергичен, гармоничен, вкрадчив, оптимистичен, общителен, задорен, сентиментален, заботлив. Джон — угловат, склочен, неряшлив, капризен, упрям, ленив, противоречив, раздражителен, язвителен, пессимистичен, эгоистичен, угрюм, замкнут, суров. Пол считал, что заслуживает всеобщей любви, а Джон — что ничьей любви не заслуживает.
Однажды Пол попытался объяснить, как они дошли до жизни такой: «Воспитание, нестабильность в семье вынуждали Джона проявлять твердость, остроумие, всегда быть начеку и отвечать шпильками. Я же рос в комфортных условиях, в окружении родных и друзей, воспитывался в типичных северных традициях — тебе вечно готовы подлить чайку и зовут „душенькой“, — поэтому с общением у меня проблем нет. Я могу успокоить, разговорить, полюбезничать. Вообще, я люблю любезничать... Душевных травм мне никто не причинял, а вот Джону, который рос без отца, постоянно приходилось слышать: „Где же твой папаша, ублюдок?“ У его матери был сожитель, а тогда это называлось „жить во грехе“. Еще одно больное место Джона. Он постоянно ощущал себя под ударом, и это формировало его характер... Так что тараканы у него в голове будь здоров, еще с детства».
Особенная сила музыки битлов, ее магия и красота, заключается в переплетении этих противоположностей. Прочие группы были громкими или глубокомысленными, прогрессивными или традиционными, трагичными или жизнерадостными, с уклоном в фолк, романтику или агрессию. Но стоит услышать альбом «Битлз», как понимаешь, что в нем вся человеческая жизнь. Как говорил Джон — когда они с Полом сочиняли вместе, — Пол «вкладывал в песню легкость и оптимизм, а я всегда привносил грустинку, диссонанс, оттенки блюза». Именно тонко сбалансированное натяжение такого вот тянитолкая и делало их величайшие мелодии такими выразительными, универсальными и одновременно специфичными.
Уже подростками они целенаправленно подходили к написанию песен. Пол прогуливал уроки в школе, а Джон присоединялся к нему в доме Маккартни на Фортлин-роуд. Пол открывал школьную тетрадку в синюю линейку и на чистом листе писал: «Новое оригинальное произведение Леннона — Маккартни», и вместе они тут же принимались сочинять новый текст. Оглядываясь назад, Пол не смог припомнить ни одного бесплодного дня. «Мы ни разу не посидели впустую... За все те годы мы ни разу не разошлись после встречи со словами: „Не пишется, и хрен с ним“».
Бывало, что вклад каждого из них в одну и ту же песню выделялся так остро, что казалось, будто они изображают собственные карикатуры. Пол придумывает: «We can work it out» («Мы еще можем все поправить»), и тут же Джон подрезает его: «Life is very short» («Жизнь очень коротка»)15. Пол поет: «It’s getting better» («Дела налаживаются»), а Джон встревает: «Can’t get much worse» («Хуже быть не может»)16. В песне «A Day in the Life»17 кому, как не Джону, одержимому чтением газет, полагается смеяться над новостью о человеке, которому в машине вышибло мозги; и кому, как не бесшабашному Полу, — просыпаться утром и, выскочив из кровати, проводить гребнем по волосам.
Во многих других песнях легкие мелодии, а стихи — мрачные или же музыка тягостная, а стихи — светлые. В словах к «Help!»18, «Run for Your Life»19, «Misery»20 и «Maxwell’s Silver Hammer»21 так и сквозит депрессия и психоз, но положены они на бойкий мотив. Сольные произведения, когда соавторы-соперники не перетягивают канат, лишены этого измерения инаковости; Джон раз за разом впадает в жалость к себе, а Пол фантазирует22*.
Время шло, их сотрудничество сходило на нет, и все чаще они сочиняли песни порознь. Однако взаимный дух соперничества их не оставил и вел дальше; каждый искал одобрения другого. «Они были идеальной парой, — писал критик Иэн Макдональд23. — Они смеялись над одним и тем же, думали с одинаковой скоростью, уважали талант друг друга и знали, что их негласное стремление превзойти и удивить друг друга было ключевым для поддержания жизни в их музыке».
3Хэнк Марвин (Брайан Робсон Рэнкин, р. 1941) — британский музыкант и вокалист, лид-гитарист британской группы TheShadows, где солистом с 1958 г. был Клифф Ричард (Гарри Роджер Уэбб, р. 1940), до начала битломании признанный кумир британских подростков, наравне с Элвисом Пресли.
4Майкл Джордж Смит (1943–2008) — солист и клавишник британской группы DaveClarkFive, основателем которой был Дейв Кларк (р. 1939) — фронтмен, продюсер и барабанщик группы, в начале 1960-х гг. составлявшей серьезную конкуренцию «Битлз».
5Кэролин Си (1934–2016) — известная американская писательница и литературный критик.
6Линда Грант (р. 1951) — британская писательница и журналист, дважды номинировалась на Букеровскую премию.
7Франсес Энн Лебовиц (р. 1950) — американская писательница, актриса, сатирик и литературный критик.
8Хелен Кейт Шапиро (р. 1946) — английская исполнительница, в 14 лет ставшая звездой; три ее сингла лидировали в британском хит-параде 1961 г., а в 1962 г. ее признали лучшей певицей страны. Подробнее о ней см. главу 24.
9Патрисия Энн Бойд (р. 1944) — английская фотомодель и фотограф, в 1966 г. вышла замуж за Джорджа Харрисона, развелась с ним в 1974 г., а в 1979 г. стала женой Эрика Клэптона.
10 «Вечер трудного дня» — фильм режиссера Ричарда Лестера, снятый в 1964 г., где главные роли исполняли «Битлз».
11Витторио Джорджио Андре Спинетти (1929–2012) — британский актер, писатель и поэт, снялся в трех фильмах «Битлз» («A Hard Day’s Night» (1964), «Help!» (1965) и «Magical Mystery Tour» (1967)).
12 «На помощь!» — музыкальная приключенческая комедия с участием «Битлз», снятая режиссером Ричардом Лестером в 1965 г.
13 Свинья (нем.).
14 Имеется в виду восьмой студийный альбом «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band» («Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера», 1967), здесь и далее — «Sgt. Pepper».
15 Из песни «We Can Work It Out» («Мы еще можем все поправить»), выпущенной синглом в 1965 г.
16 Из песни «Getting Better» («Становится лучше») с альбома «Sgt. Pepper».
17 «День из жизни» — последняя песня с альбома «Sgt. Pepper».
18 «На помощь!» — песня с пятого студийного альбома «Help!» (1965).
19 «Спасайся» — завершающая композиция альбома «Rubber Soul».
20 «Страдание» — песня с дебютного альбома «Please Please Me» (1963).
21 «Серебряный молоток Максвелла» — песня с одиннадцатого студийного альбома «Abbey Road» (1969).
22* Через четырнадцать лет после распада «Битлз» Пол рассказывал Стиву Гранту, музыкальному критику, ведущему колонку в журнале «Тайм-аут»: «Я знаю, что утратил хватку... Мне нужна инъекция чего-то извне, стимул, которого больше нет. И помните, что стимул давали все битлы вместе: если Ринго или Джорджу что-то не нравилось, мы это выбрасывали. Без такого внешнего стимула мои творения стали более попсовыми, хотя я всегда лучше справлялся с балладами и песнями про любовь». В то же время Джон оставался недоволен тем, что его песни брали относительно реже. «Его порой раздражало, что песни Пола перепевали чаще, чем его, — сказала в 2008 году Йоко Филипу Норману. — Он, бывало, говорил: „Вечно они берут песни Пола, а не мои“. В 2019 году Пол с улыбкой рассказывал журналистке Би-би-си Эмили Мейтлис, как злился Джон, когда входил в вестибюли нью-йоркских отелей, а пианисты там, желая снискать его расположения, тут же принимались вычурно наигрывать «Yesterday». Здесь и далее звездочкой помечены, примечания автора.
23Иэн Макдональд (Иэн Маккормик, 1948–2003) — английский музыкальный критик, автор книги «Revolution in the Head: The Beatles Records and the Sixties» («Переворот в умах: записи „Битлз“ и шестидесятые»), посвященной анализу творчества «Битлз» и содержащей ряд критических и субъективных мнений.
3
Конец ноября 1940 г.
Мэри Мохин тридцать лет, а она все не замужем. Мать Мэри скончалась в 1919-м, когда рожала пятого ребенка, который тоже не выжил. Мэри тогда было десять. Возможно, эта пережитая в столь раннем возрасте трагедия и повлияла на ее решение стать акушеркой. Своей цели она добилась, и даже с лихвой: теперь она старшая медсестра палаты.
Джиму Маккартни уже тридцать восемь, а он так и не женат. У своей матери он был пятым ребенком, но только третьим, кто прожил дольше двух лет. Ему не исполнилось и четырнадцати, когда он оставил школу и устроился на службу в хлопкоторговую компанию. Он стал брокером и прилично зарабатывает24. Однако главное его увлечение — игра на трубе в собственном ансамбле из шести-восьми человек, Jim Mac’s Band. Они исполняют все самые модные танцевальные мелодии, из которых любимейшая у Джима — это «I’ll Build a Stairway to Paradise»25.
Глухой на одно ухо, Джим избежал призыва в войну, но прикомандирован к пожарной бригаде Фезекерли26. С самого августа немцы бомбят Ливерпуль; сильнее страдает только Лондон27*. Неким образом простоватый ливерпульский юмор помогает держаться. На Арнольд-Гроув в доме Харрисонов выбило окна и осколками посекло кожаный диван, который приберегали для особых случаев. «Знала бы, что этим кончится, сидели бы на нем все эти годы», — говорит миссис Харрисон.
Мэри снимает комнату у сестры Джима, Джин. Мэри с Джимом уже несколько лет хорошо знакомы, но о романтических отношениях и не думали.
(а)
Этим вечером в небе показались нацистские бомбардировщики. Джин с Мэри навещают мать Джима на Скаргрин-авеню, и как раз в это время раздаются сирены. Приходится им остаться у нее и переждать налет. Сыплются бомбы, а Джим и Мэри несколько часов болтают и, к тому времени, как раздается сигнал о том, что в небе чисто, сознают, что созданы друг для друга. После недолгой помолвки, 15 апреля 1941 года, они женятся; спустя год у Мэри рождается первый ребенок, мальчик, которого окрестили Джеймс Пол Маккартни.
(б)
Этим вечером тихо. Сирены не звучат. Зазвучат они завтра ночью, когда Джин и Мэри думали остаться дома. Выходит так, что Джиму и Мэри не удается поговорить по душам, и каждый идет своей дорогой. Джеймс Пол Маккартни так и не родился.
24 По другим сведениям, во время Второй мировой Джим Маккартни отправился на инженерную службу, а хлопковая торговля тогда испытывала трудности. Сомнительно, чтобы он по-прежнему продавал хлопок и «прилично зарабатывал».
25 «Я построю лестницу в рай» — песня американского композитора и пианиста Джорджа Гершвина, написанная в 1922 г. на слова его старшего брата Айры Гершвина.
26 Район на севере Ливерпуля.
27 Во время Блица погибло больше 4000 ливерпульцев.
4
Нам было велено собраться в Спик-Холле, в пригороде Ливерпуля. Национальный фонд объектов исторического интереса или природной красоты описывает этот особняк как «редкостный образец тюдоровской фахверковой архитектуры, расположенный на живописном берегу реки Мерси». Как говорится в путеводителе, поместье «пережило более 400 лет неспокойной истории».
Час был ранний, вот я и знакомился с гостевым комплексом — это постройка, а не состояние, — разглядывая крýжки, шарфы, мыло и книги о Тюдорах. «Ты книжный червь? Пролистай нашу подборку книг для взрослых и детей и открой для себя новое отличное чтиво!»
Вскоре бойкий водитель по имени Джо собрал нас в кучу и проводил к микроавтобусу. Там он спросил, кто откуда будет. Выяснилось, что трое из Испании, двое из Италии, четверо из Австралии, двое из Австрии и четверо из Англии. Еще несколько человек купили билеты, но задержались, и нам пришлось их ждать. Наконец к автобусу бросились две молодые женщины, отчаянно размахивая руками. «Сейчас мы их попугаем, — сказал Джо, включил зажигание и тронулся с места. Женщины замахали еще отчаянней. — А сейчас посмотрим, как слезы сменятся улыбками», — произнес Джо, останавливаясь и впуская опоздавших.
Как только мы оставили Спик-Холл позади, Джо нажал на панели кнопку, и динамики в салоне взорвались песней «Love Me Do»28.
— Эт’ чё за мусор? — выкрикнул австралиец.
— Я знаю, кто идет пешком! — ответил Джо. — Выпустим его из салона, а потом его переедем!
Было очень весело.
Скоро мы уже были на Фортлин-роуд, вдоль которой тянулся ряд непримечательных домов, в которые редко, а то и вовсе не заглядывают члены Национального фонда.
В 1995 году Национальный фонд купил дом номер 20 по Фортлин-роуд — по предложению тогдашнего генерального директора Би-би-си Джона Бёрта29*, уроженца Ливерпуля, который заметил, что дом выставлен на продажу. Семь лет спустя Национальному фонду перешел и дом, где рос Джон Леннон, — «Мендипс» на Менлав-авеню, после того как его купила Йоко Оно. Тогда она объявила: «Узнав, что дом продается, я испугалась, что он попадет не в те руки и на нем попытаются нажиться. Вот я и решила купить его и пожертвовать Национальному фонду, чтобы за ним присматривали и пускали в него посетителей. Я в восторге, что Национальный фонд взял дом под опеку».
Однако решение это одобрили не все. Тим Нокс, бывший тогда главным куратором30* Национального фонда, заявил, что он «в ярости». Он считал, что основной критерий, по которому фонд принимает недвижимость под опеку, — подлинная художественная и архитектурная ценность — забыт в угоду дешевому популизму. «Это рекламные маневры, а не серьезные приобретения, — сказал он, добавив полушутя: — Теперь придется купить еще четыре дома, чтобы не обидеть Ринго».
Остальные согласились. «С точки зрения архитектуры дом не более и не менее интересен, чем любой другой дом на одну семью в ряду соседних домов с фактурно оштукатуренными наружными стенами, в любом другом районе, населенном представителями среднего класса, — говорил архитектурный критик Стивен Бейли31. — Его особенная ценность заключается в опосредованной, мистической связи с гением. На беду историков архитектуры из фонда, из дома вынесли практически все содержимое, а следовательно, в нем не осталось никакой опосредованной, мистической связи с телевизором гения, кухонной утварью или еще какими-нибудь артефактами, которые могли бы позволить приобщиться к вдохновению, подарившему нам такой поток блестящих слов и музыки. Все это пришлось подделывать.
Национальный фонд [...] гордится доступом к экспертизе. У него в штате ведущие мировые историки архитектуры; вот они-то и отправились скупать вещи, чтобы воссоздать дом Леннона. Но когда высокоученые эксперты отправляются в волшебное таинственное путешествие32 к подозрительным ливерпульским дельцам, чтобы приобрести у них всякий хлам, разговоры об экспертизе звучат глупо и смешно. Хлипким аптечным шкафчиком восхищаются из-за его аутентичности. Линолеум изучают так же пристально, как рельеф Донателло. Конические ножки от телевизора они отыскали, а вот сам „ящик“ — уже нет... Раз ж вы ступили на долгую и извилистую дорогу33 фальсификации, то где остановитесь? Ответ — в мире грез народной памяти и фантазий».
Однако Национальный фонд все это не смущает. «Вообразите, как входите на кухню через черный ход, где тетя Леннона, Мими, готовила ему ужин» — гласит сквозящее благоговением описание «Мендипс». Дом преподносят как религиозную святыню, место паломничества. «Следуйте за нашим восхитительным экскурсоводом по закоулкам памяти... Спальня Джона — очень атмосферное место, где можно побыть наедине со своими мыслями об этом невероятном человеке...»
Паломников в «Мендипс» ожидают правила и ограничения строже, чем в Сикстинской капелле. «Фотосъемка или запись аудиотура строго запрещены. При входе в дом вас попросят сдать все сумки, камеры и звукозаписывающую аппаратуру».
И уж конечно, пройдет совсем немного времени, прежде чем какой-нибудь пилигрим узрит в «Мендипс» некое чудо: слепой обретет зрение, калека встанет и пойдет или какой-нибудь маленькой девочке будет явление матери Джона, Джулии, — и тогда еще больше паломников повалит на Менлав-авеню, образуя стройные очереди в ожидании увидеть то самое место, где Джулия преставилась.
Пока пассажиры нашего микроавтобуса потихоньку выгружались из салона, позади нас еще больше людей вывалило из автобуса «Волшебного таинственного путешествия», а позади него из такси выбралось четыре немца. У калитки дома номер 20 по Фортлин-роуд кипела толпа гостей со всего мира: в футболках с символикой «Битлз», они позировали для селфи. Металлический знак у дома гласит: «Фамильный дом, гордость семейства Маккартни — Джима, Мэри, Пола и Майка. Доступен благодаря Национальному фонду».
Я потихоньку продвигался к голове очереди. Заранее (сильно заранее) забронированный официальный тур по обоим домам битлов обошелся мне в 31 фунт (включая путеводители), и я теперь боялся, как бы приехавшие с неофициальным туром не протиснулись мимо экскурсовода и, работая локтями, не заняли мое место в доме Пола. К счастью, водитель Джо стоял неподалеку и присматривал за избранными. Наша маленькая группа с важным видом прошествовала в садик перед домом номер 20 по Фортлин-роуд, и за нами, к нашему удовлетворению, заперли калитку, отгородив всех остальных.
Наш экскурсовод от Национального фонда представилась Сильвией. За год она проводит по дому, где прошло детство Пола, 12000 человек: по двадцать человек за раз, четыре раза на дню. Манера ее речи наводит на мысли о Гиацинте Бакет34. Из садика она радушно приглашает нас пройти в дом номер 20 по Фортлин-роуд. Тут, говорит она, Пол прожил восемь лет; «очень важные восемь лет для его музыки. Одним из первых гостей Пола был Джордж Харрисон. Он приносил с собой гитару».
В толпе зашептались. Похоже, начинала формироваться обещанная Стивеном Бейли мистическая связь.
— А потом начал захаживать и Джон Леннон: он на велосипеде срезáл через поле для гольфа, и дорога занимала у него менее десяти минут. А в комнате позади вас, — она указала рукой, — Джон с Полом и устраивались, когда писали песни. К тому времени, когда Пол отсюда съехал, был конец шестьдесят третьего года, то есть битлы уже попали в чарты, их показывали по телевизору. Пол, однако, по-прежнему возвращался сюда до самого конца шестьдесят третьего года, ночевал в своей спальне наверху. Из битлов он последним перебрался в Лондон. И поэтому, когда семья Маккартни... извините, вы там что, записываете?
Я замер. Я и правда скрытно записывал речь Сильвии на мобильник, но оказалось, что обращается она к одному из австралийцев, что стоял возле нее. Тот принялся уверять ее, мол, нет, ничего он не записывает.
— Правда? — с подозрением отозвалась Сильвия. — Прошу прощения, просто мне это не нравится, — пробормотала она, не сразу возвращаясь в прежнее русло. — Э-э... когда... э-э... семья Маккартни... В общем, э-э... Когда Маккартни сюда переехали, э-э, это были муниципальные дома, то есть Маккартни домом не владели и, как и все здешние жители, платили муниципалитету аренду.
Незаметно для Сильви я продолжал записывать — держал мобильник как можно небрежнее, чтобы не привлекать внимания. Это щекотало нервишки, будто я воровал товары в магазине под самым носом у охранника.
— За прошедшие годы, как вы понимаете, окрестные дома выкупили у муниципалитета, новые владельцы сменили двери и окна. Когда Национальный фонд приобрел этот дом двадцать два года назад, тут были новые фасадные окна, но члены фонда заметили, что в доме напротив сохранились старые рамы, и заключили сделку с соседями: они получили новые окна, а мы вернули сюда старые. Теперь он выглядит в точности так, как в то время, когда здесь жила семья Пола.
Мы все послушно уставились на фасадные окна, дивясь тому, что они выглядят именно так, как и должны были выглядеть, пока не стали выглядеть иначе. Я же тем временем продолжал записывать, а тревожное предчувствие разоблачения все нарастало.
— Так, ладушки, если кто-то хочет сфотографироваться у переднего фасада дома, просто дайте мне свой мобильный или фотоаппарат. Встаньте у края окна, чтобы я могла взять вас в кадр, теснее. — Группы гостей встали, улыбаясь от уха до уха, у старой парадной двери Пола, ну или двери, поставленной на ее место, чтобы напоминала подлинную дверь, которой, естественно, не была. — Это все? Все в кадре?
Сильвия предупредила, что в доме и в садике на заднем дворе снимки делать запрещено:
— На то есть особая причина. В доме повсюду висят авторские фотографии, сделанные Майком, младшим братом Пола. Мы очень рады были их заполучить. Они вам понравятся. Но если их начнут фотографировать, Майк их заберет.
Мы переместились в садик на заднем дворе. На обложке буклета Национального фонда перечисляются «5 вещей в доме номер 20 на Фортлин-роуд, достойных внимания». Первая описывается как «Водосточная труба на заднем фасаде. После смерти матери Пола его отец требовал, чтобы оба его сына возвращались домой к ужину, потому что вечером он запирал двери на замок и в дом их не пускал. Опаздывали братья неизбежно, поэтому всякий раз бежали на задний дворик, взбирались по водосточной трубе и влезали в окошко ванной, которое на такой случай держали приоткрытым». Пока мы глазели на трубу — или, точнее, на копию трубы, — Сильвия пересказала эту забавную байку практически слово в слово.
— Итак, прежде чем пройти в дом, сдайте мне свои сумки и фотоаппараты, а если у вас есть мобильный телефон, то выключите его и тоже отдайте мне. Телефонов у вас в карманах быть не должно.
С этими словами Сильвия завела нас в дом. Гости выстроились в очередь, сдавая ей телефоны и камеры, словно на границе какой-нибудь особенно нервной страны. Гаджеты Сильвия закрыла в шкафу под лестницей. Я же ослушался правил и спрятал телефон в карман, о чем немедленно пожалел. Во время всей экскурсии я с ужасом ждал, что кто-нибудь мне позвонит: рингтон сработает как тревожная сирена, по сигналу которой меня раскроют и пристыдят.
Мы втиснулись в гостиную, обклеенную тремя разными видами обоев — «Маккартни купили остатки рулонов», — ни одни из которых не были подлинными. Не были подлинными ни коричневое кресло, ни массивный телевизор из 1950-х, ни журнальный столик, как не были подлинными и ковры.
— Эту комнату Маккартни называли залой. Национальный фонд воссоздал ее, опираясь на старые фотографии и семейные воспоминания, — сказала Сильвия. На вопрос, подлинное ли пианино, она ответила: нет. — Пол все еще владеет отцовским домом и останавливается в нем во время визитов в Ливерпуль. Там-то и стоит подлинное пианино. Джим, бывало, играл на нем «The Entertainer»35. Ну, знаете? Скотт Джоплин. Если вспомнить Скотта Джоплина и песню Пола «When I’m Sixty-Four»36, то влияние сразу становится заметным... Папа Джим был хорошим музыкантом-самоучкой. Пол пошел по стопам отца. После нескольких уроков он сказал: «Буду как папа. Сам всему научусь». Тут он сочинил «World Without Love»37 и самое начало «Michelle»38 писал тоже тут, и «Love Me Do»... Они сидели здесь, когда писали ее. Пол сидел вот здесь и писал «I’ll Follow the Sun»39. — Она указала на фото Джона с Полом на стене. — Песня, которую они дописывают на этом снимке, — это «I Saw Her Standing There»...40 Еще одна песня, которую они тогда довели до ума, была «Please Please Me»41.
То и дело Сильвия пыталась выставить это как нечто личное, начиная предложения словами: «Пол мне рассказывал...», например: «Пол мне рассказывал: „Мы пережили несколько печальных лет, но большую часть времени мы были счастливы“». Или: «Вот здесь была столовая. Пол мне рассказывал: „После смерти мамы мы тут больше не ели“». Она добавила: «Пол мне рассказывал: „Многие сочли, что песня «Let It Be»42 — про Деву Марию, но она о моей матери, которая всегда говорила: «Будь что будет»“. Таких историй я за долгие годы начитался43*, но Сильвии, видимо, доставляло удовольствие сообщать о том, что она слышала их лично от Пола; как будто мы и сами потом еще много лет будет кайфовать, сообщая всем, что слышали это от человека, который слышал это от Пола напрямую.
Мы гуськом прошли в кухню.
— Напольную плитку не меняли. На этом кафеле постояли все битлы... разве что Ринго всего дважды, ведь он появился последним.
Мы воззрились на священную плитку у нас под ногами.
— Подлинная мойка обнаружилась в саду, где ее использовали как садовый горшок, и фонд вернул ее на изначальное место.
Мы с благоговением взглянули на кухонную мойку, вообразив, как юный Пол в поте лица намывает тарелки.
Подлинного в кухне только плитка да мойка, все остальное — приличные копии, найденные экспертами фонда: пакет мыльных хлопьев «Люкс», маргарин «Сторк», чайная жестянка и жестянка из-под печенья, радиоприемник, сушилка для белья. Фотографии всех этих предметов — бытовые эквиваленты групп-двойников — можно приобрести на сайте Национального фонда: фотоснимки проигрывателя 1950-х, пылесоса, хлебницы, щипцов для стирки, сковородки, чайника, бельевых прищепок, скалки. Все это рачительно каталогизировано, словно экспонаты из лондонского Тауэра. Фотография деревянной ложки (дата: 1960–1962 гг., 260 мм; материал: дерево) подписана как: «Исторический предмет из категории „приготовление пищи и напитков“; краткое описание: деревянная ложка в миске на буфете».
Также можно приобрести фото чайного ситечка, коврика у входа, сковороды, вешалки для одежды или «ведра эмалированного с черной кромкой и ручкой с деревянной ухваткой; дата неизвестна».
И конечно, гордость коллекции — «ведро мусорное, металлическое, дата: 1940–1960 гг.; краткое описание: металлическое мусорное ведро с отдельной крышкой (плюс запасная крышка в угольном сарае)». Вообразите себя старым помятым мусорным ведром годов так 1940–1960-х: с какой гордостью вы стали бы ключевым экспонатом Национального фонда, чтобы ежегодно вами восхищались 12000 гостей просто за то, что вы в точности похожи на ведро, в которое семья Маккартни когда-то выбрасывала мусор!
Пока мы все еще толпились внизу, я, вконец перепугавшись, что мне позвонят, незаметно отключил-таки телефон и стал делать пометки вручную.
— Линолеум на полу точь-точь как тот самый, — сказала Сильвия, — нам удалось его раздобыть, а шкаф, куда я убрала ваши сумки, ну, именно туда Пол, наверное, вешал свою куртку, а порой и кожаные брюки. Простите, вы записываете? Зачем вы записываете?
Я испуганно сообразил, что Сильвия обращается ко мне.
— Для кого это?
— Для себя, — ответил я.
— Я просто хотела убедиться, что вы не журналист.
— Так я журналист. Пишу книгу.
— Мне не нравится, что вы делаете пометки.
— Почему?
— Потому, что многое из того, что я вам рассказываю, было рассказано мне Майком, а это личные сведения.
— Какие же они личные? Вы сами говорили, что пересказываете их двенадцати тысячам человек ежегодно.
— Простите, но вы меня смущаете. Как, говорите, вас зовут?
Так мы стояли и препирались посреди гостиной Маккартни, очень жарким августовским днем. В конце концов мы пришли к некоему соглашению: я не буду записывать то, что Сильвия сочтет строго конфиденциальным. Однако она то и дело бросала на меня подозрительные взгляды. Я чувствовал, что попутчики сторонятся меня, будто я испортил воздух.
Наконец нас допустили наверх. Сильвия провела нас в спальню Пола. На его кровати лежала акустическая гитара, настроенная под левшу. Само собой, гитара была не подлинная. Еще на кровати были пластинки, альбом для зарисовок и экземпляр «Нью мюзикл экспресс»44.
— Мы собрали всевозможные вещицы, которые были у него в комнате. Например, книги о птицах — Пол был заядлым орнитологом-любителем. А вот еще, но это строго конфиденциально, — добавила она, пронзив меня взглядом, как ножом. — Пол рассказывал мне, что ему нравилось смотреть на поля, они тогда принадлежали полицейскому колледжу. Ему нравилось наблюдать за полицейскими лошадьми на заднем поле.
И лишь позднее, листая цветной путеводитель Национального фонд по дому номер 20 на Фортлин-роуд, я случайно наткнулся на этот пассаж в предисловии от Пола: «Из нашего дома был виден полицейский колледж, и с крыши сарая мы бесплатно смотрели ежегодный парад полиции».
28 «Люби же меня» — дебютный сингл «Битлз» (1962).
29* Джон Бёрт был генеральным директором Би-би-си с 1992 по 2000 год. Летом 1962 года он устроился на каникулах вышибалой в саутпортский Кембридж-Холл, где битлы выступали два вечера подряд, тогда как звездами были Joe Brown and the Bruvvers. После первого концерта ему с приятелем велели охранять гримерку битлов от — как он сам выразился — «двух десятков моих сверстниц, которые были все в слезах и на эмоциях». Одна из них оказалась «первой красавицей Формби. Мы каждый день видели ее в электричке по пути в школу. Она была красоткой не нашего уровня и на нас внимания не обращала. Еще никто в моем кругу с ней не разговаривал». Она молила Бёрта и его друга впустить ее посмотреть на Пола Маккартни. «Мой друг ответил: „Впустим мы тебя к Полу, но ты нас поцелуешь взасос и дашь помацать“. Она махом согласилась и отвела нас куда-то на заднюю лестницу. Мне сразу стало как-то стремно, но я поучаствовал в этом, даже несмотря на ее холодность. Этот недостойный опыт вскоре был резко прерван, и мы отвели ее назад к гримерке... а битлов уже и след простыл. Охваченный чувством вины и паникой, я заметался в поисках Пола и, к счастью, нашел его в баре. Тогда я вернулся за девчонкой и привел ее к Полу, окруженному поклонницами. Он обернулся, увидел меня, признал во мне вышибалу и, сообразив, что у меня к нему какое-то дело, вопросительно вскинул брови. Я объяснил, что со мной кое-кто, кто очень хочет с ним познакомиться, и представил Полу призрак, что стоял у меня под боком. Пол учтиво поклонился, а когда я, смущенный, уходил, они уже вежливо болтали».
30* В настоящее время он директор Королевской коллекции.
31* Тот самый Стивен Бейли, который в возрасте пятнадцати лет прислал Джону письмо, вдохновившее его на написание песни «IamtheWalrus» (см. главу 105).
32 Отсылка к девятому студийному альбому «Magical Mystery Tour» (1967) и одноименному фильму.
33 Отсылка к песне «Long and Winding Road» с последнего, двенадцатого студийного альбома «Let It Be» (1970).
34Гиацинта Бакет — героиня британского комедийного телесериала «Соблюдая приличия» («Keeping Up Appearances», 1990–1995), которая всеми силами пытается подняться по социальной лестнице.
35 «Затейник» (1902) — популярный регтайм-тустеп афроамериканского композитора и пианиста Скотта Джоплина (1868–1917).
36 «Когда мне будет 64» — песня с альбома «Sgt. Pepper», сочиненная Маккартни в 14 лет.
37 «Мир без любви» — песня, написанная Маккартни и в 1964 г. исполненная дуэтом Peter and Gordon.
38 «Мишель» — песня с альбома «Rubber Soul».
39 «Я пойду за солнцем» — песня с альбома «Beatles for Sale» (1964).
40 «С тех пор, как я ее заметил» — первая песня с дебютного альбома «Please Please Me» (1963).
41 «Пожалуйста, обрадуй меня» — оттуда же.
42 «Пусть будет так» — песня с последнего студийного альбома «Let It Be».
43* Самая недавняя — от 2018 года, когда Пол Маккартни участвовал в проекте «Carpool Karaoke» (50000000 просмотров, 70000 комментариев); тогда он сказал: «В шестидесятых мне приснился сон, в котором ко мне пришла моя покойная мама и заверила: „Все будет хорошо, будь что будет“. И мне стало так хорошо, как будто все и впрямь будет здорово... И так я написал песню. Но суть в маминой позитивности». В февральском выпуске журнала «Ньюйоркер» за 2020 год Джеймс Корден, который возил Пола по Ливерпулю в эпизоде своего шоу «Carpool Karaoke», признался, что поначалу Пол не горел желанием возвращаться в семейный дом. «Он сказал: „Я как в двадцать лет ушел оттуда, так больше не возвращался. Как-то не с руки мне туда ехать“».
44 «New Musical Express» (NME) — английский музыкальный журнал, издававшийся с 1952 по 2018 г., в котором также публиковались музыкальные чарты и хит-парады синглов.
5
6 июля 1957 года школьный друг Пола, Айвен Вон, предложил ему сходить на ярмарку прихода Вултон; там должны были выступать два его приятеля в скиффл-группе.
Пол и Айвен смотрели, как праздничная процессия покидает церковь: духовой оркестр, за ним девочки и мальчики-скауты, праздничные платформы, а во главе шествия — Королева роз и ее служительницы. Замыкал колонну грузовик, в кузове которого играла молодежная скиффл-группа под названием The Quarrymen, — организаторы пошли на уступку современности.
Сделав круг, The Quarrymen спрыгнули с машины и расположились в поле, сразу за кладбищем. Айвен и Пол заплатили три пенса за билет на их концерт. Первая песня, которую они услышали в исполнении Джона, была «Come Go With Me» группы The Del-Vikings45. Пол смотрел, восхищенный не столько аккордами Джона, сколько его способностью на ходу выдумывать слова, — уже тогда Джон не опускался до заучивания текстов. Точно таким же манером, импровизируя, Джон исполнил «Maggie May»46, «Putting on the Style»47 и «Be-Bop-a-Lula»48.
Между сетами Джон удалился в палатку скаутов, где со спокойной душой можно было оставить гитару. Толпа тем временем любовалась трюками собак ливерпульской городской полиции, а малышня выстроилась в очередь за шариками.
Пол с Айвеном тоже прошли в палатку. Пол Джона знал, потому что видел его в автобусе, но ни разу с ним не заговаривал: Полу тогда едва исполнилось пятнадцать, а Джону было почти семнадцать, и уже тогда он умел внушать страх. «Пялиться на него не хотелось — как бы не врезал». Вот Пол и держался застенчиво в сторонке. Группа тем временем переместилась в церковный зал для собраний, где им позднее предстояло играть следующий сет. Спустя какое-то время Пол набрался смелости и попросил у Джона поиграть на его гитаре.
Получив инструмент в руки, он осмелел еще больше: сперва попросил перенастроить гитару, а потом взялся играть на ней разные мелодии, среди которых были «Twenty Flight Rock»49, «Be-Bop-a-Lula». «Это было поразительно, — припоминал потом один из участников The Quarrymen. — Он держался так уверенно, что устроил просто представление. Да еще так естественно».
Набравшись еще уверенности, Пол уселся за пианино и исполнил попурри из песен Литтл Ричарда50. Джон тоже был помешан на Литтл Ричарде: впервые услышав его «Long Tall Sally»51, «потерял дар речи, так это было великолепно». И вот спустя год перед ним какой-то парень пел точно как его кумир.
«Уууу-УУУУУУУУУУУ!»
«Я отметил про себя: „А он хорош, как я“, — говорил Джон, вспоминая тот необычайный момент. — И потом подумал: так, а что, если взять его в группу? Его, конечно, пришлось бы держать в узде, но он был хорош, и взять его стоило. А еще он смахивал на Элвиса».
Другой член группы вспоминал, что они присматривались друг к другу, «словно коты». Через некоторое время Пол с Айвеном отправились домой, а The Quarrymen остались доигрывать концерт.
Позднее Джон спросил лучшего друга Пита Шоттона, игравшего на стиральной доске, как ему Пол. Пит ответил, что Пол ему по душе.
— Что скажешь, возьмем его в группу?
— Я — только за.
Две недели спустя, катаясь на велосипеде, Пол заметил на дороге Пита Шоттона. Остановился поболтать.
— Кстати, — заметил Пит, — мы тут с Джоном поговорили и... подумали: а не хочешь ли ты к нам в группу?
Если верить Питу, Пол целую минуту делал вид, будто тщательно обдумывает предложение.
— А, ну ладно, — наконец ответил он, пожав плечами, и поехал домой.
О той первой встрече Пола с Джоном все рассказывают по-своему. Вы не услышите двух одинаковых версий. Одни говорят, что эти двое встретились в палатке, другие — что в церковном зале для собраний. Некоторые убеждены, что при этом присутствовала тетя Мими, другие столь же уверены, что ее там не было. Из тех, кто верит, что она там была, одни говорят, что концерт ей понравился, другие — что она всю программу неодобрительно цокала языком. В 1967-м Пит Шоттон рассказывал первому биографу «Битлз» Хантеру Дэвису, что не припомнит, чтобы Пол произвел хоть на кого-то особое впечатление: «Он казался очень тихим». Зато шестнадцать лет спустя, когда он засел за автобиографию, его воспоминания изменились: «Джона сразу же впечатлило увиденное и услышанное».
45 «Пойдем со мной» — песня Кларенса Квика, вокалиста американской дувоп-группы The Del-Vikings, популярной в 1950-е гг. и известной необычным на то время мультирасовым составом, записана в 1956 г.
46 «Мегги Мэй» — популярная в Ливерпуле народная песня, в аранжировке «Битлз» включена в альбом «Let It Be».
47 «Прикидываться стильным» — песня британского исполнителя, «короля скиффла» Лонни Донегана (1931–2002), записанная в 1957 г.
48 Хит 1956 г., записанный американским исполнителем и одним из пионеров рок-н-ролла Джином Винсентом (Винсент Юджин Крэддок, 1935–1971) и его группой BlueCaps.
49 «Рок на двадцати этажах» — песня американского певца, композитора и гитариста Эдди (Эдварда Рэймонда) Кокрана (1938–1960), записанная для фильма «Девушка не может удержаться» (реж. Фрэнк Ташлин, 1956, в главной роли Джейн Мэнсфилд).
50Литтл Ричард (Ричард Уэйн Пеннимен, 1932–2020) — американский певец, пианист и композитор.
51 «Долговязая Салли» (1956) — второй хит Литтл Ричарда; впоследствии ее исполнял Элвис Пресли, а «Битлз» включили ее в свой одноименный, пятый мини-альбом, записанный в 1964 г.
6
Тем временем в нашем микроавтобусе Национального фонда мы ехали в «Мендипс», где Джон Леннон жил с тетей Мими. Смотрителя «Мендипс» зовут Колин, и он, как выяснилось, женат на Сильвии. Прежде он преподавал английский язык и историю, потом вышел на пенсию и перебрался в Дербишир. Но в 2003 году откликнулся на объявление о вакансии экскурсовода в «Мендипс», так с тех пор там и работает.
По дороге между двумя домами я все боялся, что Сильвия позвонила Колину и предупредила обо мне, мол, доставлю ему неприятности. Но Колин, встречая нас у ворот садика на переднем дворе «Мендипс», был невозмутим. «Вас также приветствует Йоко Оно Леннон. Именно она в 2002 году купила этот дом и сразу же пожертвовала его Национальному фонду... Надеюсь, вы с удовольствием приобщитесь к годам, что сформировали Джона».
Он указал на табличку на переднем фасаде:
© The National Trust Photolibrary/Alamy/DIOMEDIAДЖОН ЛЕННОН1940–1980Музыкант и поэт-песенникжил здесь1945–1963
— Вы наверняка заметили, что у дома Пола нет синей таблички. Чтобы ее заработать, нужно быть двадцать лет как мертвым. Ну, теперь вспомните дом Пола. Вот этот дом построили в тридцать третьем, а дом Пола — только двадцать лет спустя. Его сдавали внаем, им не владели, это был, что называется, муниципальный жилой фонд. Он предназначался для рабочего класса. Дом Джона располагался в одном из самых престижных районов. Тут жили юристы, врачи, банкиры. Так что он был битлом из среднего класса. Наши исследования показали, что первым владельцем этого дома был мистер Гаррап, банкир, и мы полагаем, что именно его семья назвала этот дом «Мендипс». Эти окна подлинные, их никогда не выпускали с двойными рамами. В тридцать восьмом дом купили Джордж и Мэри Смит, а в сорок пятом к ним перебрался и стал тут жить племянник Мэри, Джон. Его растили как единственного ребенка в семье. Мэри Смит — больше известная как тетя Мими — славилась своим испепеляющим взглядом, — продолжал Колин, — который она метала в людей из муниципальных домов. Она называла их «простонародьем» — за то, что они жили в съемных домах. Совсем как моя мама. Это потому, что тетя Мими была снобкой. И моя мама тоже! Обе были те еще СНОБКИ!
Нотка гнева, с которой он произносил «снобка», меня ошеломила. Обычно от экскурсоводов Национального фонда, которые шествуют по старинным английским поместьям как по своим собственным, такого не услышишь. Сами они, чванливые и напыщенные, отвечают всем требованиям снобизма. Многие из них сочли бы тетю Мими в некотором роде образцом поведения.
Колин сообщил, что тетя Мими не любила, когда прихожую пачкают, поэтому гостей она направляла к черному ходу. Кажется, есть такое старое ливерпульское присловье: «Зайди сзади, побереги ковер».
— Пол мне рассказывал: «Я пришел с гитарой за спиной, забыв, что Джон меня предупреждал: „Пол, только не подходи к парадной двери“». Вот и вам придется проследовать к черному ходу...
С этими словами Колин провел нас в большой сад за домом. На ходу я случайно обернулся. Перегнувшись через калитку парадного хода, на меня с улыбкой смотрели битлы в щегольских серых костюмах года так 1964-го.
© Craig Brown
Я присмотрелся повнимательней: это были не «Битлз», а их двойники, одна из групп-трибьютов, приехавших в Ливерпуль на международный фестиваль «Неделя битлов».
Через черный ход Колин провел нас в кухню, которую в 1960-х Мими обновила сама: установила новую столешницу из желтого огнеупорного пластика и двойную мойку. Потом то, что подновила она, подновили уже следующие владельцы дома, но Национальный фонд, решительно настроенный повернуть время вспять, прочесал всю страну в поисках именно той кухонной утвари, которой могла бы пользоваться тетя Мими: огромные банки маринованного лука, жестянки кулинарного разрыхлителя и сгущенного молока, хлебница с надписью «ХЛЕБ», деревянная разделочная доска, чай «Пи-Джи типс», стиральный порошок «Ринзо», хозяйственное мыло «Олив грин» и...
— Вы что, записываете?
Я поднял взгляд на Колина. Тот прервал свой монолог и указывал на меня пальцем:
— Заметки делаете? Многое из того, что я вам рассказываю, — конфиденциальная информация.
Меня снова постигло чувство, будто меня спалили на магазинной краже, и я принял это в штыки. Мол, какая же это конфиденциальная информация, если ее ежегодно раскрывают двенадцати тысячам гостей? Колин сказал, что уже написал одну книгу про «Битлз» и теперь собирает материал для второй. Явно хотел приберечь кое-что из этих сведений для себя. Впрочем, до сих пор он не сказал ничего такого, чего бы я еще не знал.
— Что ж, — примирительно произнес я, — дайте знать, когда будете говорить то, чего мне упоминать не следует, и я это записывать не стану.
— Ладно, — согласился Колин. — Не записывайте ничего из того, что я стану говорить дальше.
По-моему, это было нечестно. В конце-то концов, я заплатил 31 фунт (включая путеводители) за экскурсии по домам Пола и Джона, и меня никто не предупредил, что заметки делать нельзя. В прошлом я делал заметки на экскурсиях по замку Виндзор, в загородных аристократических усадьбах Кливден и Петуорт-хаус, и всюду экскурсоводы смотрели на меня благосклонно.
Я рассвирепел. Набившиеся в тесную кухню гости смущенно потупили взгляд. Что за глупости, прогрохотал я, это же чистый абсурд: этот дом — публичное место, это тур Национального фонда, я заплатил за него, а ведь ни на один другой дом во владении Национального фонда подобные ограничения не распространяются, и прочая, прочая... Колин ответил, мол, а вы за разрешением в головной офис обращались? Если нет, то почему? А то, что он тут рассказывает, — это конфиденциальная информация и т. д. и т. п. Спор превратился в мучительный замкнутый круг, и гости начали выскальзывать в соседнюю комнату. Колин то и дело прерывался, загоняя нарушителей назад.
— Оставайтесь тут, пока я не скажу идти дальше! — резко говорил он.
В конце концов ему все-таки пришлось повести нас дальше. Я с видом диверсанта переместился в хвост группы и с вызовом продолжил делать заметки. Однако так распалился, что выходили у меня одни кракозябры. Колин же тем временем стал предварять даже самые банальные замечания фразами типа «это строго между нами» или «сугубо между нами».
Он поведал нам, что тетя Мими сдавала комнаты (тоже мне новость!), поскольку ей нужен был дополнительный доход, чтобы помочь Джону учиться в художественном колледже. «Какая ирония: она называла других простонародьем, а сама сдавала комнаты внаем», — гаденько добавил Колин и снова назвал Мими снобкой. Бедная тетя Мими! Что бы она подумала тогда, в 1959-м, узнай она, что спустя шестьдесят лет 12000 человек ежегодно, за 25 фунтов с носа (не считая путеводителей) будут топтаться у нее на кухне и слушать, как ее называют снобкой?
Я испытал облегчение, когда Колин внезапно объявил, что нам можно без сопровождения подняться на второй этаж. Избавившись наконец от его пристального наблюдения, я заглянул в туалет наверху. Интересно, стульчак — тот самый, на котором сиживал Джон, или все-таки подделка? Я прошел в спальню. Над изголовьем, приколотые к стене, висели обложки трех журналов, и на каждой красовалась Брижит Бардо в соблазнительной позе.
Примерно в то же время, когда «Мендипс» открылся для публики, по телевизору показали документальный фильм об участии в проекте Йоко. Она выступала в роли руководителя, указывала, как все точно должно быть. Она настойчиво добивалась своего. Придралась даже к цвету покрывала на кровати Джона: «Оно совершенно точно не было розовым. Знаете, Джон говорил мне, что оно было зеленое».
Редко когда мне доводилось слышать нечто столь же неправдоподобное. Однако, стремясь умаслить Йоко, сотрудники Национального фонда всячески убеждали ее, что да, конечно же, они проследят за тем, чтобы кровать застелили покрывалом нужного цвета. И я был счастлив, увидев, что покрывало по-прежнему розовое — розовее не бывает. Отчаянно захотелось указать на это Колину, мол, глянь, я тоже в теме, но я боялся, как бы он не сдал меня полиции. Вместо этого я присмотрелся к письму от Йоко, стоявшему в рамке на кровати. В нем говорилось, что Джон «постоянно вспоминал Ливерпуль» и всякий раз, приезжая с ней в город, он ехал по Менлав-авеню, указывал на дом и говорил: «Йоко, смотри, смотри, вон он!»
Дальше заявлялось, что вся музыка Джона и его «послание мира... произрастали из того, о чем Джон мечтал в своей крохотной спальне в „Мендипсе“». Она описывала молодого Джона как «тихого, впечатлительного интроверта, вечного мечтателя, который претворил свои невероятные мечты в жизнь — для себя и для всего мира».
В конце письма Йоко признавалась, что, входя в эту спальню, до сих пор ощущает «мурашки по коже», и высказывала надежду, что и гостю Национального фонда «это поможет осуществить свою мечту».
Ежегодно все больше поп-звезд переходят из бунтарей в культурное наследие. В Блумсбери я живу в доме, носящем табличку с надписью:
РОБЕРТ НЕСТАМАРЛИ1945–1981ПЕВЕЦ, ПОЭТ-ПЕСЕННИКИКОНА РАСТАФАРИЖИЛ ЗДЕСЬВ 1972 г.
По всему Лондону развешаны подобные таблички, посвященные среди многих прочих Джими Хендриксу, Томми Стилу52, Dire Straits, Pink Floyd, The Small Faces, Дону Ардену, Spandau Ballet и Bee Gees.
Оказывается, Боб Дилан — большой любитель посещать места, связанные с рок-звездами. В 2009 году он побывал в «Мендипс» и, по слухам, говорил потом: «Кухня — прямо как у моей мамы». Дэвид Кинни, автор книги «Диланологи», отмечает, что Дилан также посетил дом, где вырос Нил Янг53 в Виннипеге, а также студию звукозаписи «Сан рекордз» в Мемфисе и там даже встал на колени, чтобы поцеловать место, на котором Элвис впервые исполнил «That’s All Right»54. Когда Дилан покидал студию, вслед за ним выбежал кто-то и признался в большой любви, на что Дилан ответил: «Что ж, сынок, у нас у всех свои герои».
Да и в родном городе Дилана Гиббинге, штат Миннесота, можно сходить на экскурсию в старую синагогу, которую посещала семья Диланов, в его старую школу, в его старый дом и в гостиницу, где проходила его бар-мицва55. Меню тематического бара «У Цимми», посвященного Дилану, включает гамбургер «Проливной дождь», пиццу «Медленный поезд» и сирлойн «Простой поворот судьбы»56.
52Томми Стил (Томас Уильям Хикс, р. 1936) — британский певец и музыкант, первая английская звезда рок-н-ролла.
53Нил Персиваль Янг (р. 1945) — канадский певец, композитор и режиссер, наиболее известный композициями в стиле фолк- и кантри-рока.
54 «Все в порядке» — песня американского блюзового певца и гитариста Артура Крудапа (1905–1974), написанная в 1946 г. и включенная в первый сингл Элвиса Пресли в 1954 г.
55 В иудейской традиции — обряд, отмечающий религиозное совершеннолетие мальчика, когда тому исполняется 13 лет и 1 день.
56 Отсылки к творчеству Боба Дилана: «A Hard Rain’s a-Gonna Fall» (с альбома «The Freewheelin’ Bob Dylan», 1963), «Slow Train Coming» (название 19-го студийного альбома, 1979) и «Simple Twist of Fate» (с альбома «Blood on the Tracks», 1974).
7
Джона и Пола связывало нечто более глубокое, чем просто музыка. Оба еще подростками остались без матерей: мать Пола умерла, когда ему было четырнадцать, мать Джона — когда ему было семнадцать.
Когда Пол встретил Джона, его мать уже умерла, а мать Джона, Джулия, еще была жива. «Его мама жила совсем недалеко от меня. Моя-то мама умерла, и это одно дело, но, когда ты подросток и твоя мама жива, а вы с ней живете порознь, это очень печально. Просто ужасно. Помню, Джону это совсем не нравилось».
Пол вспоминал, что жизнь Джона без Джулии имела «оттенок грусти». «Она была рыжеволосой красавицей. Любила смех и музыку; научила Джона аккордам на банджо, а в те дни всякая женщина, игравшая на банджо, считалась особенной, артистической личностью... Мы с Джоном оба были влюблены в его маму. Ее смерть выбила его из колеи».
Это их объединило. Парни как бы сговорились вывернуть свое горе наизнанку, превратить его в оружие. «Если кто-нибудь спрашивал: „А мама твоя придет?“ — мы грустным голосом отвечали: „Она умерла“. Нарочно смущали людей, заставляли их тушеваться. А сами понимающе переглядывались».
Связывало их и еще кое-что особенное. В 1977-м Пол рассказал своему другу и биографу Барри Майлзу: «Как-то ночью она, в одном нижнем белье, прошла мимо нашей спальни. Больше такого не случалось, но тогда я сексуально возбудился. В смысле, дальше этого не пошло, но я этим очень гордился и думал: „Как здорово!“ Не у каждого мама способна возбудить».
Джон как-то днем заглянул к матери в спальню. Джулия, в черном свитере ангорской шерсти, поверх облегающей блузки в темно-зеленую и желтую крапинку, крепко спала. Джон запомнил это в точности. Он лег рядом с Джулией на кровать и случайно коснулся ее груди. Этот момент он потом проигрывал в памяти до конца жизни: «Я думал: стоит ли останавливаться? Момент был странный, потому что в то время я, как тогда говорили, ухлестывал за девчонкой классом пониже, которая жила через дорогу. Я по-прежнему думаю, что не надо было останавливаться. Она наверняка позволила бы».
Приятелям Джона Джулия запомнилась как жизнерадостная и кокетливая. Во время первой встречи с ней Пит Шоттон «услышал звонкий девичий хохот, и в дверь вбежала, пританцовывая, привлекательная женщина с головой, обмотанной старыми шерстяными панталонами». Джон представил его. «О, это Пит, да? Джон мне столько про тебя рассказывал». Пит протянул ей руку, но Джулия не пожала ее. «Она с хихиканьем погладила меня по ляжкам, приговаривая: „О-о, какие у тебя ладные, стройные бедра!“».
Спустя двадцать четыре года, в 1979-м, сидя у себя в квартире в «Дакоте», Джон записывал кассету. В начале он объявил: «Запись первая в текущей истории жизни Джона Уинстона Оно Леннона». Перебрав несколько разнообразных тем — дом его деда и бабки на Ньюкасл-роуд, недавний «христианский» альбом Боба Дилана «Long Train Coming» («жалкий... просто стыд»), как ему понравились волынки на эдинбургском параде военных оркестров, проходившем в его детстве, — он вернулся, в который раз, к воспоминанию о том, как лежал рядом с матерью на кровати и касался ее груди.
Песня «Julia» в «Белом альбоме»57*,58 звучит даже не как элегия, но как любовная песня, полная страсти к тому, кем не овладеешь:
Julia, sleeping sand, silent cloud, touch meSo I sing a song of love — Julia59.
57* Получивший официальное название «The Beatles», он стал широко известен как «The White Album» или же «The Double White». В этой книге я буду называть его «Белый альбом».
58 «Белый альбом» или «Двойной белый»; десятый студийный альбом «Битлз», их единственный двойной релиз, выпущенный в 1968 г.
59 «Джулия, спящий песок, безмолвное облако, коснись меня, / И я пою песню о любви, Джулия».
8
Сорокаоднолетний Бобби Дайкинс, скользкий хахаль Джулии — «официантишка с нервным кашлем и редеющими намаргариненными волосами», как описывал его Джон, — лишился водительских прав и работы. Посреди ночи он пьяным ехал по Менлав-авеню; полицейский заметил вихляющую машину и попытался ее остановить. Дайкинс не подчинился, свернул влево там, где нужно было повернуть вправо, и въехал на островок безопасности. Когда его попросили выйти из машины, он упал на землю и без помощи подняться уже не смог. Полицейский объявил ему, что он арестован, и взял его ответ на заметку: «Болван сраный, ты меня не арестуешь, я же из прессы!»
Дайкинса ночь продержали в камере, утром отвели в суд и выпустили под залог. Спустя две недели, 1 июля 1958 года, его на год лишили прав и оштрафовали на 25 фунтов — его жалованье примерно за три недели, — плюс судебные издержки.
Дайкинс решил, что надо урезать семейный бюджет, и осуществил это за счет семнадцатилетнего Джона. Сказал, что больше его прожорливый аппетит им не по карману и Джону, который часто ночевал у тетки, придется теперь переселиться к сестре Джулии, Мими, насовсем. Во вторник, 15 июля, Джулия зашла на Менлав-авеню к Мими сообщить о таком повороте событий.
Уладив все дела с Мими, Джулия в 9:45 вечера отправилась домой. Бывало, что она срезала дорогу через поле для гольфа, но в тот раз решила поехать на автобусе номер 4, до которого оставалась пара минут. Остановка располагалась на противоположной стороне дороги, в сотне ярдов от дома сестры.
Когда Джулия уходила, заглянул друг Джона, Найджел Уолли, но Мими сказала, что Джона нет дома.
— Ой, Найджел, как ты вовремя! Проводи меня до остановки, — сказала Джулия.
