Великая Отечественная война (1941–1945) E-Book

Михаил Вострышев

• Herausgeber: XSPO
• Kategorie: Sachliteratur, Reportagen, Biografien
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 389

Veröffentlichungsjahr: 2020

Beschreibung

Седьмой том серии Михаила Вострышева посвящён самому драматичному периоду в истории Советского Союза — годам Великой Отечественной войны. Этот страшный период стал настоящим испытанием для миллионов советских людей, которые сражались не только за свою жизнь, но и за свободу своей Родины. Надежды на счастливое будущее пришлось отложить, чтобы объединить все силы на борьбу с врагом. Народ, забыв о личных нуждах, отдавал всё ради великой цели — защитить страну от фашистского порабощения.В течение 1418 дней и ночей советские люди демонстрировали нечеловеческое мужество, стойкость и героизм. От деревень до крупных городов страна вела ожесточённую борьбу, изумляя даже противников своей храбростью. Эта книга — не просто хроника войны, но и глубокий взгляд на внутреннюю силу народа, его жертвенность и непоколебимую веру в победу, которая в итоге изменила ход мировой истории.

Leseprobe

МОСКВА СОВЕТСКАЯ

Вострышев Михаил Иванович

Великая Отечественная Война

1941–1945

УДК 94(47+57) ББК 66.3(2)615-4 К 58

Вострышев М.И.

К 58Великая Отечественная война (1941–1945)

ISBN 978-5-00180-906-7

Война оказалась самым жестоким испытанием для большинства советских людей. Счастливая сытая жизнь, на которую надеялись в недалеком будущем, откладывалась на потом. Сейчас всем предстояло сделать мужественный шаг вперед – победить врага. Военное лихолетье заставляло забыть о себе и всего себя посвятить долгу – спасти свою Родину от порабощения фашизмом. Великая Отечественная война продолжалась 1418 дней и ночей, и все это время советский народ вел ожесточенную борьбу против фашистских захватчиков, изумляя даже врагов своей храбростью, мужеством и героизмом.

© Вострышев М.И.

Содержание:

1941год

1942 год

1943 год

1944 год

1945 год

1941год

22 июня, воскресенье. Немецкий генерал Макс Симон записывает: «Стрелки показали 3.05, и солдаты ринулись вперед к советским пограничным столбам. Нескольких коротких очередей оказалось достаточно для того, чтобы сломить сопротивление врага, застигнутого врасплох и вскочившего в трусах и майках».

А.И. Микоян в беседе с историком Г.А. Куманевым вспоминал: «Мы разошлись около трех часов ночи, а уже через час меня разбудили: война! Сразу же члены Политбюро ЦК собрались в кремлевском кабинете Сталина. Он выглядел очень подавленным, потрясенным. “Обманул-таки, подлец, Риббентроп”, – несколько раз повторил Сталин… Все пришли к выводу, что необходимо выступить по радио. Предложили это сделать Сталину. Но он сразу же наотрез отказался, сказав: “Мне нечего сказать народу. Пусть Молотов выступит”. Мы все возражали против этого: народ не поймет, почему в такой ответственный исторический момент услышит обращение к народу не Сталина – руководителя партии, председателя правительства, а его заместителя. Нам важно сейчас, чтобы авторитетный голос раздался с призывом к народу – всем подняться на оборону страны. Однако наши уговоры ни к чему не привели. Сталин говорил, что не может выступить сейчас, в другой раз это сделает, а Молотов сейчас выступит. И он выступил в 12 часов дня».

На рассвете германский посол граф фон Шуленбург явился в Кремль к В.М. Молотову. Он зачитал ему заявление, переданное ему накануне министром иностранных дел Германии Риббентропом: «Правительство Германии заявляет, что Советское правительство, вопреки взятым на себя обязательствам, не только не продолжало, но даже усилило свои подрывные действия в отношении Германии и Европы; проводит все более антигерманскую внешнюю политику; сосредоточило все свои силы в состоянии готовности на германской границе. Тем самым Советское правительство нарушило свои договоры с Германией и собирается напасть с тыла на Германию, ведущую борьбу за существование. Поэтому фюрер приказал германским вооруженным силам отразить эту угрозу всеми средствами, имеющимися в их распоряжении».

Утром в столицу из Московской области приехало 20 тысяч школьников. В Сокольническом парке культуры и отдыха для них устроили большой праздник. Еще никто из простых москвичей не знал, что в этот день в 4 часа утра началась война.

В 12 часов 15 минут по радио с первым сообщением о нападении Германии на Советский Союз выступил нарком иностранных дел В.М. Молотов: «Сегодня в 4 часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города. Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ – отбить разбойничье нападение. Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Указ Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных 1905–1918 годов рождения.

Приказ заместителя председателя исполкома Моссовета, начальника МПВО С.Ф. Фролова, в котором говорилось: «В связи с угрозой воздушного нападения на город объявляю в г. Москве и Московской области с 13 час. 22 июня 1941 г. угрожаемое положение».

Археолог М.Г. Рабинович вспоминал: «Не теряя темпа, стал готовиться к следующим экзаменам – в аспирантуру, они должны были начаться через месяц. Срочно надо было “подогнать” иностранный язык. В воскресный день 22-го, оторвавшись на минутку от немецкой книжки, я вышел купить чего-нибудь поесть. И от продавца овощного ларька узнал, что немцы напали на нас и уже бомбардировали наши города. Так, машинально сжимая в руке пучок редиски, не заходя домой, пошел на истфак. На Арбатской площади, у кино «Художественный», вдруг заговорил репродуктор. Передавали (должно быть, уж не в первый раз) речь Молотова. Как и другие, я остановился, жадно ловя каждое слово. “Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!” Как ни мало симпатична мне теперь эта личность, должен заметить, что тогда Молотов (или тот, кто написал ему речь) сказал самые нужные слова».

Из дневника москвички Маруси К.: «Какой страшный и трудноописуемый день! Сообщение т. Молотова застало в парикмахерской. Осознать, что будет? Трудно представить, но предчувствую, что очень ужасное. Взяла платье из ателье, но так, без настроения, сшито с моим вкусом, английский стиль. Это все в моем характере, но это все уже не радует. Трудно себе представить, какое чувство окутало меня, и, глядя на людей в доме, которые носят песок на чердак, тяжелыми непонимающими глазами, – стала заниматься тем же и я».

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Вечер жуткий. Темнота везде».

Информация зав. оргинструкторским отделом МГК ВКП(б) о реакции населения Москвы на сообщение о начале войны: «Одновременно с огромным патриотическим подъемом, вызванным сообщением т. Молотова, среди населения появились панические настроения. Во многих магазинах образовались очереди, покупают, главным образом, сахар, крупу, соль. Очереди наблюдаются также за керосином. В сберегательных кассах много людей за получением вкладов и сдачей облигаций государственных займов».

Американский сенатор от Миссури Гарри Трумэн в этот день говорил: «Если мы увидим, что побеждает Германия, то мы должны помогать России, а если побеждать будет Россия, то мы должны будем помогать Германии. И пусть таким образом они перебьют друг друга, хотя я не желаю видеть Гитлера победителем ни при каких обстоятельствах».

22–24 июня. За первые три дня войны с московских предприятий ушли в действующую армию свыше 71 тысячи человек. Из них более 62 тысяч – рабочие, около 5 тысяч – инженеры и техники.

23 июня. Заседание Политбюро ЦК ВКП(б). Оно началось с сообщения о заявлении правительства США о поддержке Советского Союза в войне против Германии. Днем раньше аналогичное заявление сделало правительство Великобритании. Сталин по этому поводу сказал: «Мы, разумеется, приветствуем эти заявления. Но мы не можем не задуматься и над тем, в каких ситуациях, при каких обстоятельствах капиталистические государства могут подать руку помощи социалистическому государству. Во всяком случае, мы будем настаивать на немедленной и существенной помощи нам. Но не исключено, что они придут нам на помощь не раньше и не позже, чем создастся любая из трех следующих ситуаций. Первая: когда мы как государство окажемся на грани гибели… Они поспешат нам тогда на помощь, опасаясь, что Германия, победив Советский Союз, поставит на повестку дня завоевание Великобритании… Вторая: когда им покажется, что мы обескровлены и можем согласиться на перемирие, если вдруг Германия нам его предложит… Ну, а третья ситуация… О ней говорить рано. Это будет тогда, когда Красная Армия разгромит армию Гитлера. Тогда армии Англии и США ринутся на Европейский континент, с одной стороны, чтобы добивать фашистов, а с другой – главным образом, заботясь о том, чтобы нигде в Западной и Юго-Восточной Европе не утвердился социализм».

Образование Ставки Главного Командования Вооруженными Силами СССР во главе с наркомом обороны С.К. Тимошенко (с 10 июля – Ставка Верховного Командования).

В Москве появился первый военный плакат, созданный Кукрыниксами. На нем был изображен красноармеец, пронзающий штыком Гитлера.

Из секретной информационной справки УНКВД г. Москвы и Московской области: «Трудящиеся с чувством глубокого патриотизма в своих высказываниях призывают к усилению обороны страны, организованности и перевыполнению производственных заданий… В райвоенкоматы города и области за истекшие сутки поступило от молодежи значительное количество заявлений о досрочном зачислении в Красную Армию. По Кунцевскому району за 22 июня подано 50 таких заявлений. В Сокольнический РК ВКП(б) поступило от молодежи 200 заявлений о зачислении в ряды Красной Армии. Аналогичные факты отмечены и в других районах. Вместе с этим среди некоторой части населения имеют место факты высказываний отрицательных и контрреволюционных настроений. “Сейчас половина народа СССР озлоблена против советской власти. Много людей сидят в тюрьмах, а у крестьян плохое настроение, так что воевать будет трудно. Народ будет против нашего правительства» (Гребенщиков, врач железнодорожной больницы Сталинского района). “Хорошо, что, наконец, началась война, жизнь в СССР невыносима стала. Принудительный труд и голод всем надоел, скорей бы конец всему этому” (Макарова, работница завода им. Красина)».

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Вечером – пылающий закат за бывшими Триумфальными воротами, чуть полевее. Около 11 часов вечера слонялся, ища трамвая, чтоб выбраться с Пресни. Жуткая тьма».

24 июня. В Москве создано Совинформбюро (Советское информационное бюро) во главе с Л.З. Мехлисом (в июне 1942 года его сменил на этом посту А.С. Щербаков).

Ленинградский военный округ преобразован в Северный фронт.

Постановление СНК СССР «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе». В местностях, объявленных на военном положении, создавались истребительные батальоны, которые действовали под руководством органов внутренних дел.

ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление о создании Совета по эвакуации. Председателем Совета был назначен Н.М. Шверник.

Начальник МПВО приказал:

«1. Работникам милиции плохомаскированный и незамаскированный автомобильный и электрический транспорт останавливать, у водителей отбирать права на вождение транспорта, а директоров парков и депо привлекать к уголовной ответственности за нарушение правил светомаскировки транспорта по закону о военном положении.

2. Граждан, нарушающих правила светомаскировки своих жилищ, квартир и комнат, руководителей домоуправлений, предприятий и учреждений за нарушение правил светомаскировки также немедленно привлекать к уголовной ответственности на основании указа Президиума Верховного Совета СССР о военном положении».

По сигналу с командного пункта МПВО была проведена учебно-боевая тревога. Население города покинуло жилые и служебные помещения и ушло в укрытия. В действие были введены все средства защиты, в том числе истребительная авиация, зенитная артиллерия и формирования МПВО.

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Утром в 3 часа гудки сирены подняли Москву. Жители нервно вскочили, стали прятаться в убежища, но большинство остались во дворах, дворники прогоняли всех с улиц. Пальба зенитных орудий, изредка стреляют пулеметы, огневые вспышки в облаках, кое-где видел и машины – все на большой высоте. Я лично видел десять белых пятен, расположенных почти правильным кольцом, – вокруг чего? Пятна напоминали те белые полосы, которыми отмечают всегда стратостатное поднятие. Все выглядело очень серьезно, но сразу бросается в глаза отсутствие фугасных бомб и пожаров. Около 4 часов тревога кончилась. Позднее, днем, выяснилось, что это было пробное учение».

25 июня. Постановление СНК СССР, в котором охрана тыла действующей армии возлагалась на специальные войска НКВД.

Постановление СНК СССР о сдаче населением радиоприемников и радиопередающих устройств (чтобы лишить немцев возможности вести активную радиопропаганду). Не подчинившихся этому приказу ждала уголовная ответственность по статье 56-6 УК РСФСР.

Приказ начальника гарнизона Москвы генерал-лейтенанта И.Г. Захаркина об объявлении в столице военного положения. В нем, в частности, установлено время начала работы в организациях местного и областного значения – с 8 часов 30 минут утра, союзного и республиканского значения – с 9 часов утра. Театры, парки, клубы, кинотеатры должны заканчивать свою работу не позднее 22 часов 45 минут. Не позднее этого же времени должны закрываться торговые предприятия и предприятия коммунального обслуживания. С полночи до 4 часов утра запрещено передвижение по городу пешеходов и легкового транспорта, за исключением имеющих специальные пропуска.

Газета «Вечерняя Москва» сообщала: «Военный трибунал рассмотрели вчера дело коменданта общежития Московского завода “Комета” С. Лыкова. Ему было приказано обеспечить в общежитии полное затемнение. К этому Лыков отнесся с преступной халатностью. В результате в ночь на 23 июня окна общежития оказались не замаскированными, в них был свет. Возле бараков не был запасен песок для тушения возможных пожаров от зажигательных бомб. Лыков приговорен к 5 годам лишения свободы».

На 72-м году жизни скончался писатель Скиталец (родился 28 октября/9 ноября 1869 г.). Его похоронили на Введенском кладбище.

26 июня. Финляндия объявляет войну СССР и совершает нападение на Карелию.

Указ Президиума Верховного Совета СССР о переходе предприятий на режим работы военного времени. На московских заводах стали работать по 11–12 часов в день. Отменены очередные и дополнительные отпуска с заменой их денежной компенсацией. Старший мастер завода «Серп и молот» И. Туртанов вспоминал: «Люди, конечно, уставали, но находили силы, чтобы в свободное от работы время вести еще одну большую работу: приступили к выполнению приказа штаба МПВО о светомаскировке. В затемненных цехах мы буквально задыхались. На некоторых участках нашего цеха жара достигала 60 градусов».

В Богоявленском соборе, что в Елохове, митрополит Сергий (Страгородский) отслужил молебен «О даровании победы».

И.В. Ковалев беседе с историком Г.А. Куманевым вспоминал: «Я был вызван в Кремль к Сталину. В его кабинете (как я тогда себе пометил) в это время находились В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, Л.М. Каганович, Г.М. Маленков, С.М. Буденный, С.К. Тимошенко, Н.Ф. Ватутин, П.Ф. Жигарев и И.Ф. Петров. Сталин выглядел необычно. Вид не просто усталый. Вид человека, перенесшего сильное внутреннее потрясение. До встречи с ним я по всяким косвенным фактам чувствовал, что там, в приграничных сражениях, нам очень тяжко. Увидев вождя, понял, что худшее уже случилось. Хотя внешне он был спокоен, и, как всегда, удерживая в левой, усохшей и полусогнутой руке трубку, правой рукой не спеша начинял ее табаком. Кто знает, что пережил он за эти дни? Замысел удержать Гитлера от нападения политическими маневрами и сверхосторожностью, тот замысел, в угоду которому он пожертвовал боеготовностью приграничных военных округов, оказался пустопорожним и вредным. Доктрина о войне на чужой территории и малой кровью – тоже оказалась беспочвенной. Да и многое другое, считавшееся бесспорным, рухнуло в эти четыре дня. Однако сам он не рухнул. Претерпел и взялся за дело, и начал исправлять положение».

Приказом начальника Управления НКВД по Москве и Московской области на двенадцати главных шоссейных магистралей, ведущих к Москве, были организованы оперативные посты и заставы для проверки и задержания подозрительных лиц.

В московских кинотеатрах, наряду с художественными фильмами, началась демонстрация специальных фильмов со следующими названиями: «Создадим защитные комнаты», «Индивидуальный санхимпакет», «Береги противогаз», «Как помочь газоотравленному», «Простейшие укрытия от авиабомб», «Светомаскировка жилого дома», «ПВХО в кинотеатрах», «Умей предохранять пищу от отравляющий веществ».

Подвиг Н.Ф. Гастелло

На 35-м году жизни погиб, направив свой горящий самолет на скопление немецкой боевой техники, командир эскадрильи авиаполка Николай Францевич Гастелло (родился 23 апреля/6 мая 1907 г.). Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

27 июня. Из Англии в Москву возвратился английский посол в СССР Стаффорд Криппс.

Газета «Московский большевик» сообщала: «Вчера выдался солнечный день. В Центральном парке культуры и отдыха под зонтиками, на шезлонгах, среди бурно разросшейся зелени и в тенистых аллеях Нескучного сада отдыхало много москвичей. На площадках городка пионера и школьника резвилась детвора. Были открыты все детские клубы. Игру “Воздушное нападение” провел Клуб юных друзей обороны».

На улице Кузнецкий мост вывешены первые «Окна ТАСС» – агитационно-политические плакаты, созданные под руководством художника П.П. Соколова-Скаля.

Начало формирования истребительных батальонов «по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника». Основу их составили слушатели Высшей школы войск НКВД во главе с ее начальником генерал-майором Крамарчуком.

На стадионе «Динамо» из спортсменов-добровольцев сформированы первые отряды Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН).

В газетах опубликовано сообщение коменданта гарнизона Москвы о том, что въезд в город разрешается только рабочим и служащим, проживающим в пригородной зоне и работающим в Москве, – по специальным справкам. Колхозникам, приезжающим с сельскохозяйственными продуктами на колхозный рынок, – по удостоверениям, выдаваемым правлением колхоза.

28 июня. Захват германскими войсками Минска.

Началась запись добровольцев в народное ополчение.

Во всех районах Москвы и области сформированы 87 истребительных батальонов общей численностью 25,5 тысячи человек для борьбы с парашютными десантами и диверсантами противника.

Издан совместный приказ НКГБ, НКВД и Прокуратуры СССР «О порядке привлечения к ответственности изменников родины и членов их семей».

29 июня, воскресенье. А.И. Микоян в беседе с историком Г.А. Куманевым вспоминал: «Вечером 29 июня у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Всех интересовало положение на Западном фронте, в Белоруссии. Но подробных данных о положении на территории этой республики тогда еще не поступило. Известно было только, что связи с войсками Западного фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны маршалу Тимошенко. Однако тот ничего конкретного о положении на западном направлении сказать не мог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой. В кабинете наркома были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование фронта, какая имеется с ним связь. Жуков докладывал, что связь потеряна, и за весь день восстановить ее не удалось. Потом Сталин другие вопросы задавал: почему допустили прорыв немцев, какие меры приняты к налаживанию связи и т. д. Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для восстановления связи, никто не знает. Очевидно, только в этот момент Сталин по-настоящему понял всю серьезность просчетов в оценке возможности, времени и последствий нападения Германии и ее союзников. И все же около получаса поговорили довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: “Что за Генеральный штаб? Что за начальник Генштаба, который так растерялся, что не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует? Раз нет связи, Генштаб бессилен руководить”. Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал за состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек не выдержал, разрыдался как баба и быстро вышел в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5–10 Молотов привел внешне спокойного, но все еще с влажными глазами Жукова… Главное тогда было – восстановить связь».

30 июня. Образован Государственный Комитет Обороны (ГКО) под председательством И.В. Сталина. В него также вошли: В.М. Молотов (заместитель председателя), К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков и Л.П. Берия… Позднее – Н.А. Булганин, Н.А. Вознесенский, А.И. Микоян. ГКО был упразднен 4 сентября 1945 г.

А.И. Микоян в беседе с историком Г.А. Куманевым вспоминал: «Подъезжаем к сталинской “ближней” даче, в лесу за Поклонной горой. Охрана, видя среди нас Берию, сразу же открывает ворота, и мы подъезжаем к дому “хозяина”. Застали его в малой столовой, сидящим в кресле. Увидев нас, он буквально окаменел. Голова ушла в плечи, в расширенных глазах явный испуг. (Сталин, конечно, решил, что мы пришли его арестовывать.) Он вопросительно смотрит на нас и глухо выдавливает из себя: “Зачем пришли?” Заданный им вопрос был весьма странным. Ведь, по сути, он сам должен был нас созвать. Молотов выступил вперед и от имени всех нас сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы быстро все решалось, чтобы страну поставить на ноги. Говорит о предложении создать Государственный Комитет Обороны. Сталин меняется буквально на глазах. Прежнего испуга – как не бывало, плечи выпрямились. Но все же он посмотрел удивленно и после некоторой паузы сказал:

– Согласен. А кто председатель?

– Ты, товарищ Сталин, – говорит Молотов».

Из справки зам. начальника УНКВД г. Москвы В.Н. Романченко: «С целью недопущения в г. Москву эвакуируемых лиц из районов военных действий, прибывающих неорганизованным порядком, на подступах к г. Москве установлены на шоссейных дорогах заставы… Для предупреждения возможности оседания в г. Москве лиц, прибывающих из районов военных действий в одиночку и неорганизованном порядке, при отделениях железнодорожной милиции вокзалов г. Москвы организованы распределительные пункты по отправке прибывающих к месту их назначения».

Первые эшелоны московских комсомольцев отправлены с Киевского, Ржевского (ныне Рижского) и Белорусского вокзалов на строительство оборонительных сооружений под Смоленском, Вязьмой, Брянском.

Конец июня. Нарком по строительству СССР в 1939–1946 гг. С.З. Гинзбург в беседе с историком Г.А. Куманевым вспоминал: «В Кремль были вызваны руководители промышленных наркоматов и ряда важнейших хозяйственных учреждений. В Овальном зале с кратким сообщением к нам обратился Сталин. Все присутствовавшие стояли. Откровенно заявив об очень трудном положении, создавшемся на фронте, он предложил в первоочередном порядке отправить на Урал и ввести в действие броневые станы, которые необходимы для производства танковой брони… Рабочее собрание в Кремле было непродолжительным и немногословным».

Е.А. Телегуев, приехавший учиться в Москву из Иркутска и записавшийся добровольцем в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН), вспоминал: «В свободное от боевой учебы время я прогуливался по улицам Москвы. Замечал уважительное, предупредительное отношение граждан ко мне – юноше в военной форме. Как-то зашел в магазин, чтобы купить белого хлеба. Стал в очередь. Продавщица заметила меня – худенького юношу в военной форме, спросила:

– Товарищ боец! Что вы хотите купить?

Несколько смущенный таким вниманием, ответил:

– Булочку за 7 копеек.

Продавщица и стоявшие в очереди женщины дружно заговорили, стали приглашать купить булочку без очереди. Продавщица дала мне не одну, как я просил, а две булочки. На мои попытки отказаться от одной и расплатиться, она настояла на своем, деньги не взяла. И она, и другие женщины говорили, чтобы я набирался сил для того, чтобы бить фашистских бандитов. Уходил из магазина смущенный, с горячим желанием оправдать надежды женщин».

Начало июля. Американский писатель Эрскин Колдуэлл, работавший корреспондентом в Москве, вспоминал: «В Москве, разумеется, было введено затемнение, и первая ночь, которую я провел на улицах погруженной во мрак столицы, навсегда останется в моей памяти. Ходить по улицам после комендантского часа можно было только тем, кому выдавались специальные пропуска. За несколько минут до полуночи я вышел из отеля на улицу Горького. Справа в темное небо врезались башни Кремля, словно перенесенные сюда из какой-то средневековой сказки. В мирное время улица Горького была запружена людьми до двух-трех часов ночи. Но теперь я видел лишь одиноких прохожих, которые торопились вернуться домой до полуночи. Иногда в темноте медленно проезжали редкие автомобили с погашенными огнями, и лишь у некоторых чуть светились узкие прорези на фарах. Ровно в полночь улицы опустели. Я шел вперед почти ощупью. Неожиданно из темноты передо мной возникли три фигуры – женщина и двое мужчин в гражданской одежде, и потребовали пропуск. Рассматривая его, они задали мне несколько вопросов. Я, запинаясь, ответил по-русски. Один из них протянул мне пропуск обратно, и все трое растворились в темноте так же бесшумно и таинственно, как и появились. Я чиркнул спичкой, загородил ее ладонями и закурил. Руки у меня дрожали. Первый раз в жизни я зажег спичку на улице во время затемнения, и мне казалось, что вот-вот у меня над ухом просвистит пуля. Прошло несколько минут, и я увидел, что кто-то закуривает на другой стороне улицы. Позднее я узнал, что курить и зажигать спички на улицах запрещалось только во время воздушной тревоги. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я обнаружил, что избегать столкновения с фонарными столбами не так уж трудно. Потом я заметил, что почти в каждом подъезде стоял дежурный, на углах они стояли группами по три-четыре человека. Через полчаса меня остановили снова. В общей сложности за эту ночь мне пришлось предъявлять пропуск одиннадцать раз – милиционерам и дежурным. Начинало светать, и город стал обретать форму и конкретность. Я спускался к Красной площади, и вид знакомых зданий вернул меня к действительности. Нет, я был в Москве, а не на неведомой планете, где вдруг погасло солнце. В шесть часов, когда я подходил к отелю, из подъездов начали выходить люди. По мостовой катили грузовики, автобусы, мотоциклы, ярко вспыхивали огни светофоров, поднимались темные шторы – жизнь в Москве входила в обычную колею».

1 июля. Постановление СНК СССР «О всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне».

Постановлением СНК СССР значительно расширены права народных комиссаров СССР. 18 июля это решение было распространено на наркомов РСФСР и УССР. Наркомы получили возможность распределять и перераспределять между предприятиями материальные ресурсы, в том числе излишки материалов и оборудования. Расширились их права в распределении средств на капитальное строительство, в использовании финансовых ресурсов, в регулировании фонда зарплаты.

Образован Комитет продовольственного и вещевого снабжения Красной Армии, председателем которого назначили А.И. Микояна.

Исполком Моссовета принял постановление «О порядке эвакуации детей из Москвы».

Из дневника посла Великобритании в СССР сэра Стаффорда Криппса: «Сегодня идут очень тяжелые бои вдоль старых русских границ, но ничего определенного сказать нельзя. Русские выглядят спокойными и уверенными, хотя они прекрасно осознают, какая чудовищная сила обрушилась на них. Я вижу Молотова, Вышинского и Микояна почти каждый день, и можно сказать, что мы уже достигли взаимопонимания по вопросу сотрудничества с Правительством Великобритания. К сожалению, готовность к этому Правительства Его Величества, в данный момент, вызывает сомнения! Они хотят получить все преимущества такого сотрудничества, не давая ничего взамен».

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Ночью с 2 до 2 часов 45 минут была тревога. Суетились во дворе сильно. Выстрелов слышно не было. По-видимому, до Москвы не долетели».

На 53-м году жизни застрелился нарком авиационной промышленности СССР в 1939–1940 гг., брат Л.М. Кагановича, Михаил Моисеевич Каганович (родился 16/28 октября 1888 г.). Его похоронили на Новодевичьем кладбище.

1–2 июля. Ночью в Кремле прошло совещание партийных и советских руководителей столицы. Бывшая тогда секретарем Куйбышевского райкома партии Н.М. Шахова вспоминала: «В два часа ночи с 1 на 2 июля 1941 года мне позвонили и сказали, что в Кремле должны собраться все секретари райкомом. На совещании выступили руководители партии и правительства. Они сообщили нам о том, что страна находится в опасности, надо поднять народ, создать народное ополчение. Совещание длилось примерно полчаса, и после этого мы направились в свои районы. Совещание, я бы сказала, носило неофициальный характер, и проводилось в виде беседы. Были намечены сроки. 6 июля дивизии народного ополчения должны были быть сформированы по всем районам».

Здание Внуковского аэропорта

2 июля. Открылся для эксплуатации Внуковский аэропорт.

3 июля. Выступление в 6 часов 30 минут утра по радио И.В. Сталина с обращением к советскому народу в связи с нападением Германии на СССР.

Выступление Сталина по радио

Писатель Илья Эренбург вспоминал: «Третьего июля рано утром мы слушали речь Сталина; он, видимо, волновался – слышно было, как он пил воду, да и начал он непривычно, назвал нас “братьями и сестрами”, “друзьями”. Сталин объяснял военные неудачи внезапностью нападения, говорил в ‘вероломстве” Гитлера. Одновременно он повторил, что благодаря германо-советскому пакту мы выиграли время и смогли подготовиться к обороне. Все слушали молча. Днем я ходил по городу. В Москве было жарко. Люди разговаривали на бульварах, в скверах, возле подъездов. На Пушкинской площади в витрине “Известий” висела большая карта. Москвичи мрачно смотрели на нее, потом расходились по домам. Кто знает, сколько было в каждом из нас недоумения, горечи, тревоги! Но нам было не до исторических оценок – фашисты рвались к Москве!»

А.А. Андреева вспоминала: «Я слышала, как и все, знаменитое обращение Сталина к народу в начале войны. Тогда он вдруг вспомнил свое семинарское прошлое и обратился к нам: “Братья и сестры”. Он был в совершенной панике, едва говорил явно сведенными от страха губами, все время пил воду. Было хорошо слышно, как в паническом страхе стучат зубы о стакан с водой».

Первые отряды юношей и девушек (не моложе 16 лет) отправлены в Подмосковье и в другие области на строительство оборонительных сооружений.

Гроб с мумией В.И. Ленина был погружен в специальный поезд на Ярославской железной дороге и отправлен в Тюмень, куда он прибыл 7 июля.

4 июля. Постановление ГКО «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения».

Постановление исполкома Моссовета: в течение пяти дней эвакуировать учащихся 1–6-х классов и детей из детских садов и яслей.

Приказом начальника Московского военного гарнизона предписывалось: «Всем гражданам, проживающим в Москве и окрестностях без прописки, в 24 часа с момента объявления приказа явиться в отделение милиции и представить документы, подтверждающие их личность. Лиц, не выполняющих настоящий приказ, а так же тех, кто знает о невыполнении, способствует этому или умалчивает о них, предавать суду Военного трибунала». Исполнение этого приказа возлагалось на органы милиции Москвы.

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «С 1 часа 45 минут до 3 часов ночи третья воздушная тревога. Кроме аэростатов заграждения ничего не было заметно. Летели и задержаны? Или летели в направление к Москве, но имели в виду более отдаленные объекты? День исключительной духоты. Жара 27°. Улиц почему-то не поливают. Отъезды детей массовые, уже не первый день, в организованном порядке, школами, яслями, детсадами, учреждениями… Около 6 часов вечера раскаты грома, гроза, дождь».

5 июля. Наркомом заготовок СССР назначен К.П. Субботин. Он проработал в этой должности до 2 сентября 1944 г.

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Вчерашняя гроза не освежила. Душно, 29°. Ровно в 1 дня четвертая тревога по Москве, в разгар дневной работы. Отбой в 2 часа дня. Следовательно, либо не стремились в Москву, либо отбиты от Москвы, либо нападали на окрестные объекты».

6 июля, воскресенье. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу населения».

Московские ополченцы

К исходу дня в Москве сформировано двенадцать дивизий народного ополчения, в которые вступили 120 тысяч москвичей и около 50 тысяч ополченцев из Подмосковья. Дивизиям был отдан приказ об их переводе в лагеря, расположенные в 20–30 километрах к западу от столицы, где ополченцы должны были получить боевую подготовку.

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Опять жарко, душно, 28°. Ночью в 1 час тревога (5-я), поданная слабой далекой сиреной, но не по радио. Кончилась через ¾ часа, причем по радио сообщили, что эта тревога не касалась Москвы. В Москве все было вне опасности. В чем дело?»

Писатель Михаил Пришвин записывает: «Москва и Ленинград, потихоньку эвакуируются, и уверенно никто не скажет, что Москва не будет взята немцами. Но всякий знает, что Россия останется неразбитой страной и без Москвы».

7 июля. Постановление исполкома Моссовета об эвакуации взрослого населения, и, в первую очередь, семей рабочих оборонных предприятий с грудными детьми.

Издан приказ начальника противовоздушной обороны Москвы о завершении 8 июля организации пожарных команд при каждом доме.

8 июля. В газетах опубликовано сообщение «О порядке приема и отправления международной и внутренней почтово-телеграфной корреспонденции в военное время». Во всех письмах и телеграммах запрещалось передавать сведения военного, экономического или политического характера.

Из дневника начальника германского Генерального штаба сухопутных сил генерал-полковника Гальдера: «Непоколебимым решением фюрера является сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов».

Из дневника драматурга Всеволода Иванова: «Вся Москва, по-моему, помимо работы занята тем, что вывозит детей… Закрасили голубым звезды Кремля, из Василия Блаженного1 в подвалы уносят иконы».

И.В. Сталин принял английского посла Стаффорда Криппса. Их беседа продолжалась более часа.

9 июля. Постановления ГКО «О противовоздушной обороне Москвы» и «О мероприятиях по борьбе с десантами и диверсантами в г. Москве и прилегающих районах».

Центральное радио начало транслировать новую ежедневную передачу «Письма на фронт».

10 июля. Вторая беседа Сталина с Криппсом. В ней принял участие нарком иностранных дел В.М. Молотов.

ГКО принимает решение о создании Научно-технического совета во главе с С.В. Кафтановым.

От 2-й Звенигородской улицы по вечерней Москве отправилась на фронт Краснопресненская дивизия народного ополчения. Будущий драматург Виктор Розов вспоминал: «По краям тротуаров стояли люди, и я услышал женский голос, благословляющий нас в путь: “Возвращайтесь живыми!”»

11 июля. Из дневника драматурга Всеволода Иванова: «Жара удушливая, асфальт мягкий, словно ковер, по нему маршируют запасные, слышны звуки команды и стук по железу – в Третьяковке упаковывают машины».

12 июля. Молотов и Криппс подписали следующее соглашение: «Правительство Союза ССР и Правительство Его Величества в Соединенном Королевстве заключили настоящее Соглашение и декларируют о следующем:

1. Оба Правительства взаимно обязуются оказывать друг другу помощь и поддержку всякого рода в настоящей войне против гитлеровской Германии.

2. Они далее обязуются, что в продолжение этой войны она не будут ни вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного согласия».

В цирке шапито Центрального парка культуры и отдыха имени Горького была показана премьера большого циркового представления. Центральным номером программы было выступление дрессировщика Н.П. Волкова с его питомцем – шимпанзе Чарли. После длительной и настойчивой дрессировки человекообразной обезьяны Волкову удалось создать интересный цирковой аттракцион. Чарли жонглировал, катался на велосипеде. В новом цирковом представлении участвовали также Каран Д΄Аш2, воздушные гимнасты Бараненко, эквилибристы на лестнице Симадо, гимнасты на китайских ремнях Афанасьевы, клоуны Жак и Мориц и другие.

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Жара убийственная. В ночь на сегодня, около двух часов, загудели гудки где-то на окраинах, заездили машины и мотоциклетки, но не было ни сирены, ни сообщения по радио. По-видимому, это отголоски какой-то дальней тревоги».

13 июля, воскресенье. Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Жара чуть-чуть полегче. Внешний вид города сильно изменился: дворы опустели, нет почти ни одного ребенка. Взрослые на улице (сегодня воскресенье). Многие уехали, особенно “зажиточные” (“буржуазия”)».

14 июля. На Западном фронте в районе станции Орша впервые применены в боевых действиях советские реактивные минометы «Катюша». Положено начало боевой техники советских ракетных войск.

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Снова жара и духота. Гудение моторов над Москвой все непрерывнее днем и ночью. Видимо, сторожим усердно».

15 июля. Из радиорепортажа французского писателя Жан-Ришар Блока для своих соотечественников: «Сегодня ко мне заглянул один русский друг из Харькова, и мы решили пройтись по городу. В трамваях и троллейбусах возвращаются из пригородов люди с охапками сирени, васильков и прелестных лесных цветов, которые здесь называют “ночными фиалками”. Множество людей выходят из продовольственных магазинов с большими пакетами крупной и сочной клубники. Это Крым посылает ее столице. В витринах булочных и магазинов, как и прежде, – горы цветной капусты, тыквы, огурцов, знаменитые русские колбасные изделия и разнообразный ассортимент белого и черного хлеба. Но необычным было скопление народа у тех витрин, где вывешиваются сводки, около географических карт, которыми облеплены снаружи газетные киоски, перед многокрасочными плакатами на антифашистские темы и едкими карикатурами, изображающими нацистских главарей. Вслух читают хлесткие четверостишья, которыми известные или еще неизвестные поэты сопровождают эти карикатуры. То и дело слышится слово “Гитлер”, сопровождаемое соответствующими эпитетами».

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Жарко. Ночью, около одного часа утра, был пожар где-то за Савеловским вокзалом. Мчались машины, гудели, свистели, шум стоял невероятный, похоже было на тревогу. Не спалось».

16 июля. ГКО принял решение о строительстве Можайской линии обороны в 120–130 километрах от Москвы.

Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении в Красной Армии института военных комиссаров. 20 июля этот указ был распространен на Военно-Морской Флот.

По гарнизону города Москвы издан приказ «О противопожарной безопасности торговых учреждений, складов и предприятий города Москвы». Руководители предприятий должны были организовать круглосуточное дежурство работников пожарных команд и обеспечить их необходимыми средствами пожаротушения.

Немецкие войска захватили Смоленск.

Попал в плен к немцам сын Сталина от первого брака Яков Джугашвили.

17 июля. Бюро МГК ВКП(б) учредило для частей народного ополчения боевые знамена «в целях укрепления воинской дисциплины и поднятия боевого духа бойцов и командиров».

В Москве введена карточная система распределения основных продовольственных и промышленных товаров. Одновременно открылась коммерческая торговля в 97 магазинах.

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «На утреннем дежурстве (3 часа 30 минут – 6 часов утра) наблюдал дикую сцену очереди у продовольственной лавки и неоднократного ее разгона. Предполагался день еще “свободной” торговли (слова т. Молотова с год назад, что у нас продовольственных карточек не будет). Оказалось, что с утра уже действуют продовольственные карточки, хотя они еще не везде введены… Безобразное отношение обитателей нашего дома к дежурству. Особенно уклоняются молодые рабочие с военных заводов, освобожденные по своей квалификации от призыва в армию».

18 июля. Постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск».

Постановление СНК СССР о введении карточек на продовольственные и промышленные товары в Москве, Ленинграде и некоторых городах Московской и Ленинградской областей. Работающие получали карточки на своих предприятиях, иждивенцы – в домоуправлении. Карточки выдавались на месяц. «Прикрепляли» москвичей к одному из ближайших магазинов. При покупке товара продавцы отрезали талон.

Рестораны, кафе, шашлычные, закусочные, чайные, вокзальные буфеты продолжали торговать без карточек, но с 200% надбавкой.

Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «Резкая перемена погоды: прохладный (+ 16°), с ветром, серый день… В Москве хвосты, хвосты – за хлебом. Трудно понять, почему так, ибо определенный паек при выдаче должен был бы казаться проще, чем при свободном наборе разных видов хлеба. Или продавцы затрудняются резанием купонов? Шестая воздушная тревога в Москве с 7 до 7 часов 40 минут вечера. Взрывов и даже зениток слышно не было. Не долетели? Сбиты? Не собирались долетать? На сей раз крыши домов заняты были борющимися с пожарами».

19 июля. Указ Президиума Верховного Совета СССР о назначении Сталина наркомом обороны СССР. Он проработал в этой должности до 25 февраля 1946 г.

Постановление исполкома Моссовета «О дополнительной эвакуации членов семей рабочих и служащих из г. Москвы». Для эвакуируемых выделялась одна тысяча вагонов.

Постановление Президиума Верховного Совета СССР о досрочном освобождении от наказания со снятием судимости авиаконструктора А.Н. Туполева и около двадцати его сотрудников.

Газета «Вечерняя Москва» сообщала: «Увеличился завоз зелени на Тишинский рынок. Колхозы доставляют огурцы, салат, ягоды, редис. Колхозы “Луч” и имени Максима Горького систематически торгуют молоком. Колхозники Кунцевского, Ленинского и Звенигородского районов доставили много свинины. На Арбатском рынке продается цветная капуста. Молоком на рынке, как обычно, систематически торгует несколько колхозов. На Даниловском рынке идет особенно оживленная торговля картофелем, молоком, мясом, ягодами».

20 июля, воскресенье. Указ Президиума Верховного Совета СССР об объединении НКВД СССР и НКГБ СССР в единый Народный комиссариат внутренних дел СССР во главе с Л.П. Берией.3

В «Литературной газете» опубликовано сообщение о том, что в кинотеатрах столицы начинается показ первого полнометражного киносборника «Победа за нами!»

В ЦПКиО имени Горького и на Москве-реке в его окрестностях физкультурники показывали оборонные виды водного спорта: плавание в одежде и с винтовкой, переправа на бревнах, метание гранат с лодки.

Маскировка Большого театра

21 июля. Из дневника ученого секретаря Комиссии по изучению истории Москвы П.Н. Миллера: «День теплый, но не жаркий, около 20°. Облачка. Седьмая воздушная тревога в Москве от 10 до 10 часов 40 минут утра. Меня застала на пути в баню. Просидел в бомбоубежище в Петровских линиях, взрывов не было слышно. Идет усиленная маскировка Москвы».

Налет немецкой авиации

21–22 июля. В 22 часа 7 минут начался первый налет вражеской авиации на Москву. Около 250 тяжелых бомбардировщиков эскадрильи «Легион Кондор» пытались прорваться к столице, но в большинстве были рассеяны на подступах к городу. Было сбито 22 самолета. Налет продолжался пять с половиной часов. Одна фугасная бомба попала в Кремль, пробила перекрытие Георгиевского зала Большого Кремлевского дворца, но по счастливой случайности не взорвалась.

Американский писатель Эрскин Колдуэлл вспоминал: «На здания и улицы сыпались тысячи зажигательных бомб величиной с рекордный оранжерейный огурец. Недели учебных тревог дали свои результаты: пожарным и московским гражданам, дежурившим на всех крышах, удалось обезопасить свой город от огня. “Зажигалка” не успевала упасть, как ее засыпали песком или швыряли в бочку с водой, которые стояли на всех чердаках и крышах. Алые сполохи занимающихся пожаров, как правило, гасли почти сразу же – пожарные быстро справлялись с огнем… Сотни прожекторных лучей вонзались в небо. Непрерывно били зенитные батареи, расположенные кольцом вокруг Москвы, а также зенитные пулеметы и легкие пушки, установленные на крышах».

Писатель Михаил Пришвин записывает: «В 10 вечера, когда еще было светло, прилетели самолеты врага и сыпали на Москву до 4-х часов утра зажигательные бомбы. Вышли из подвала около четырех, кругом везде были пожары большие и меленькие».

А.А. Андреева вспоминала: «В поле, расстилавшемся перед нашими домами в Коптеве, выкопали “щель” – примитивное укрытие от бомбежки, собственно окоп, канаву выше человеческого роста. При звуках сирены полагалось туда бежать и отсиживаться. Помню две тревоги: одну условную – никто не знал, что это репетиция. Я была совершенно вне себя от страха, не могла стоять на ногах. Интересно, что это была единственная тревога, когда я боялась: все, причастное страху, во мне прошло за ту ночь. Настоящей тревоги 22 июля я уже не испугалась. Ночь мы простояли в “щели”, потом выбрались в поле, а по всему горизонту – огонь. Там была Москва. Ее от нас отделяло большое пространство, и она пылала».

Балетмейстер А.М. Мессерер вспоминал: «Я тогда жил в артистическом доме на улице Немировича-Данченко4, по соседству с Марецкой, Образцовым, Юткевичем, Тумановым, Хмелевым. Во время налетов мужское население не пряталось в бомбоубежище, а дежурило во дворе и на крышах… Хорошо помню первую бомбежку. Мы стояли на крыше, и вдруг над самыми нашими головами – так низко, что различимы были кресты, – плотным косяком пролетели фашистские самолеты. Они что-то сбрасывали. В первую минуту я подумал, что это листовки. Как вдруг посыпались зажигательные бомбы. Они со свистом падали на крышу и во двор, где в это время стояли военные грузовики. От неожиданности я даже как-то и не испытал страха, увидев первую в своей жизни “зажигалку” чуть ли не у своих ног. Конечно, мы бросились их тушить. Позже в наше звено вошел и Шостакович, вырвавшийся из блокадного Ленинграда и поселившийся в нашем доме».

Из дневника сотрудницы Исторического музея (ГИМ) М.М. Денисовой: «Месяц войны. Зловеще яркий закат. В сумерки объявили тревогу, предупредили о большой опасности. В убежище не пошла. Лучше встретить смерть с открытыми глазами. Ночь была страшная… Трассирующие пули чертили небо, грохотали орудия, трещали пулеметы. Прозрачные лучи прожекторов щупали в небе вражеские аэропланы. Вот совсем над нами они зажали серебряный самолет, о повели его, точно пленника, но он внезапно взметнул ввысь. Последовал пронзительный, щемящий вой, и через мгновение потрясающий воздух взрыв, совсем, совсем близко. Мы, несколько человек пожарной охраны, стояли в сенях у приоткрытой двери. Все пошатнулись, дом вздрогнул, зазвенели стекла. Наш дом двухэтажный, деревянный, ветхий; нижний этаж, говорят, был еще в 1812 г. при Наполеоне. Вдруг, на Новинском, на Пресне, на Никитской вспыхнули пожары. Искры, смрад и дым, казалось, ползли на нас. Наш дом показался таким жалким, беспомощным. Пожарники сняли с крыши несколько зажигательных бомб. Пожары и взрывы продолжались почти до рассвета. Было жутко, отвратительно и вместе с тем потрясающе… Утром узнала, что сгорела находящаяся поблизости от нас Книжная Палата – чудесный старинный дом Гагариных на Новинском бульваре, построенный в начале прошлого столетия знаменитым архитектором Бове».

22 июля. Маршал войск связи И.Т. Пересыпкин в беседе с историком Г.А. Куманевым вспоминал: «Вечером 22 июля я неожиданно был вызван к Сталину, который работал тогда в небольшом особняке, недалеко от станции метро “Кировская”. В приемной вождя находился начальник Управления связи Красной Армии генерал-майор Николай Иванович Галич… В кабинет Сталина сначала был вызван я. Там был и начальник Главного политуправления РККА комиссар 1-го ранга Мехлис. Он сидел за столом и под диктовку Сталина что-то писал. Как я понял, готовился какой-то документ о руководстве Западного фронта… Затем в кабинет был приглашен Галич, и Сталин не без раздражения спросил его:

– Почему так плохо работает наша военная связь?

Начальник Управления связи Красной Армии довольно сбивчиво стал объяснять сложившуюся ситуацию, объясняя нечеткую и неустойчивую работу связи недостатком сил и средств связи в наших войсках, тяжелой военной обстановкой и т. п. Сталина доклад генерала не удовлетворил и, завершая этот неприятный разговор, он объявил Галичу об освобождении от занимаемой должности. Генерал вышел из кабинета, а со мной состоялся краткий разговор. Сталин заявил, что начальником Управления связи назначаюсь я с сохранением за мной и поста народного комиссара связи СССР. Помимо этого я стал и заместителем наркома обороны».

Генерал армии С.П. Иванов вспоминал о своем фронтовой друге Пересыпкине: «Нельзя было не удивляться неутомимости Ивана Терентьевича, его уверенности в достижении цели. Физическая усталость нисколько не сказывалась на уравновешенности И.Т. Пересыпкина, неудачи не только не приводили его в отчаяние, а, наоборот, вызывали новый прилив энергии. И, казалось бы, неразрешимые задачи решались и решались умело, в короткие сроки. Именно тогда я понял, насколько велики организаторский талант Ивана Терентьевича, его эрудиция в области техники связи. Он не гнушался никакой работой, если она хоть как-то приближала победу над врагом».

23 июля. Бомба весом полтонны с немецкого самолета упала на здание Театра им. Евг. Вахтангова и разрушила его. В здании на 40-м году жизни погиб актер этого театра, заслуженный артист РСФСР Василий Васильевич Куза (родился 16/29 мая 1902 г.).

Постановление исполкома Моссовета «Об организации Городского бюро по выдаче продовольственных и промтоварных карточек». Созданы районные и участковые бюро.

24 июля. Западный фронт был разделен на Западный и Центральный фронты.

Вечером на станции метро «Маяковская»

Газета «Вечерняя Москва» опубликовала извещение Моссовета: «Жители города Москвы! Московский Совет сообщает вам о том, что с 24 июля Московский метрополитен с 9 часов вечера прекращает свою работу для того, чтобы женщины с детьми имели возможность спокойно укрываться в метрополитене до объявления воздушной тревоги. Вход в метрополитен с 9 час. вечера до сигнала “воздушная тревога” разрешается только детям и женщинам с детьми. Вход в метро с громоздкими вещами категорически воспрещается. Разрешается брать с собой в метрополитен одеяла, узелки и маленькие чемоданы с питанием для детей».

Главный режиссер Центрального театра кукол Сергей Образцов вспоминал: «Поздним вечером двадцать четвертого июля воздушная тревога застала нас с женой в театре. Сперва спустились в полуподвальный этаж, но на бомбоубежище это не похоже, а взрывы такие, будто совсем рядом. Так и есть, рядом. Посыпалась штукатурка с потолка, и зазвенели разбившиеся в фойе оконные стекла. Мы выскочили наружу, перебежали переулок и встали в подворотне, но там уже и вовсе страшно. От чего она спасет, эта подворотня? Схватившись за руки, чтобы не потеряться, побежали через площадь Маяковского в метро. Темнота. Под ногами то поваленные взрывами троллейбусные мачты, то перекрученные провода. Над головами пунктир зенитных очередей, в небе качаются из стороны в сторону лучи прожекторов, ловят вражеские самолеты. Розовые дымы из-за крыш, небо все в горячем зареве, а под ногами черно. Наконец добежали. Боимся, что дверь заперта. Нет, милиционер любезно нам ее отворяет и говорит: “Входите, входите, товарищи!” Входим, спускаемся по неподвижному эскалатору. Внизу на рельсах, как птицы на телеграфных проводах, сидят актеры. Театр сатиры. Смеются: “А, кукольники, добро пожаловать!..” Мне не до смеху. Они, наверное, давно здесь сидят и не знают, что там, наверху, творится, а я думаю: стоит наш театр или его уже нет?

Садимся и мы на рельсы. Сидим и час, и два, и три. Наконец: “Граждане, опасность воздушного нападения миновала. Отбой!”, “Граждане, опасность воздушного нападения миновала. Отбой!”. Выходим на площадь. Светлое хорошее утро. Дом против нашего театра (тот, в котором сейчас ресторан “София”) дал трещину с крыши до фундамента, а у дверей театра лежит убитый человек.

Я зашел в театр. Балки потолка в зрительном зале треснули и прогнулись, а в спинке кресла в моем кабинете торчит осколок. Осколок – это пустяки. А вот потолок не пустяки. Играть в театре нельзя».

25 июля. Моссовет опубликовал «Разъяснение»: «Статья шестая постановления Исполнительного Комитета Московского Городского Советов депутатов трудящихся «о работе предприятий и учреждений после сигнала “воздушной тревоги” означает, что по сигналу воздушной тревоги фабрики и заводы не должны прекращать свою работу, а администрация фабрик и заводов обеспечивает нормальную работу предприятий.

Фабрики и заводы прекращают свою работу по распоряжению директора или его заместителя при непосредственной опасности, грозящей предприятию. Администрация предприятий обязана быстро и организованно вывести рабочих и служащих в бомбоубежище при непосредственной опасности, грозящей предприятию».

Писатель Михаил Пришвин записывает: «Все смотрят в небо. Огромный пожар со стороны Тушина».

Актер Н.Д. Мордвинов записывает: «Бомбардировки ежедневные и проводятся с немецкой педантичностью – в одно и то же время. Расчет у них правильный – это очень нервит и изнуряет. Но дает время приготовиться. Тревога – два раза в день. Люди прячутся в бомбоубежища. Многие прячутся в метро. Мне ни то ни другое не нравится. Предпочитаю стоять на крыше. А в метро очень душно, неприятно и… стыдно».

26 июля. Началась эвакуация Академии Воздушного Флота в Свердловск. В помещениях Петровского подъездного дворца на Ленинградском проспекте, которые занимала академия, разместился штаб Авиации дальнего действия.

Опубликовано извещение командования МПВО Москвы: «В целях сохранения оконных стекол командование МПВО г. Москвы рекомендует жителям жилых домов, руководителям предприятий и учреждений во время сигнала “воздушная тревога” открывать окна. Свет в квартирах, комнатах, учреждениях и предприятиях должен выключаться».

27 июля, воскресенье. Исполнилось 100 лет со дня смерти поэта Михаила Лермонтова.

У мыса Сарыч в Черном море в течение 10 минут затонул, подорвавшись на мине, один из крупнейших пассажирских пароходов «Ленин», на котором находилось около 10 тысяч человек. Он шел из Одессы в Севастополь. Спастись удалось 600 человек. По приговору суда расстреляли лоцмана – Ивана Свистуна. На приговор моряки ответили горьким комментарием: «Если нет виновного – то его назначают».

28 июля. Первая фронтовая бригада московских артистов выехала на Западный фронт в район Вязьмы.

От причалов Южного порта столицы отправляются баржи, на которых эвакуируются коллекции Исторического музея, музеев Революции, Восточных культур, Биологического и Этнографического, наиболее ценные книги Государственной библиотеки им. В.И. Ленина, Исторической библиотеки, Библиотеки иностранной литературы.

На 78-м году жизни скончался деятель польского и русского революционного движения, писатель, редактор журналов «Советский музей» и «Наша страна» Феликс Яковлевич Кон (родился 18/30 мая 1864 г.). Его похоронили на Новодевичьем кладбище.

29 июля. На площади Свердлова выставлены для обозрения остатки фашистского бомбардировщика, сбитого над Москвой.

За предложение сдать Киев Г.К. Жуков освобожден от обязанностей начальника Генерального штаба Красной Армии.

30 июля. Сталин принял личного представителя президента США Франклина Рузвельта – Гарри Гопкинса, которого сопровождал посол США в Москве Л. Штейнгардт. В беседе принял участие нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов.

Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников назначен начальником Генерального штаба РККА.

Из дневника сотрудницы Исторического музея М.М. Денисовой: «Часть наших сотрудников эвакуируется с музейными фондами, посылают, в первую очередь, семейных, с детьми. Я рада, что не нужно уезжать из Москвы. В эти дни она становится особенно дорогой и любимой».

31 июля. Сталин имел вторую беседу с Гопкинсом. Она длилась 2 часа.

Приказ коменданта Москвы: «В двухнедельный срок покрыть все деревянные элементы чердаков и покрытий огнезащитной известковой краской».

На экраны московских кинотеатров выпущен цветной (двухцветных) фильм-сказка А.А. Роу «Конек-Горбунок».

Июль.